Экономические аспекты римской оккупации Рейнско-Дунайского пограничья в эпоху Юлиев-Клавдиев.

с.38 После успеш­ных войн Цеза­ря и Авгу­ста евро­пей­ские гра­ни­цы Рим­ской импе­рии были ото­дви­ну­ты к Рей­ну и Дунаю, а боль­шая часть заво­е­ван­ных земель по тра­ди­ции пере­шла в соб­ст­вен­ность государ­ства. Пона­до­би­лось почти сто­ле­тие, чтобы нача­лась тоталь­ная рома­ни­за­ция поко­рен­ных обла­стей. Такая задерж­ка обыч­но объ­яс­ня­ет­ся неста­биль­но­стью обста­нов­ки на гра­ни­цах, осо­бен­но при Юли­ях-Клав­ди­ях, отста­ло­стью обще­ст­вен­но­го раз­ви­тия мест­ных пле­мен. Как пока­за­ли совре­мен­ные архео­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния в долине Рей­на, оби­тав­шие там гал­лы и гер­ман­цы сто­я­ли на поро­ге обра­зо­ва­ния клас­со­во­го обще­ства. Труд­но­сти с осво­е­ни­ем новых терри­то­рий, на наш взгляд, были свя­за­ны с тем, что преж­де рим­ляне под­чи­ня­ли реги­о­ны, либо являв­ши­е­ся цен­тра­ми ста­рых циви­ли­за­ций, либо нахо­див­ши­е­ся в сфе­ре их вли­я­ния. Кон­ти­нен­таль­ные рай­о­ны Запад­ной Евро­пы тако­вы­ми не явля­лись.

К нача­лу Импе­рии пра­вя­щие кру­ги Рим­ско­го государ­ства осо­зна­ли, что наи­бо­лее рацио­наль­ная экс­плуа­та­ция про­вин­ций невоз­мож­на без рас­про­стра­не­ния там пере­до­вых соци­аль­но-эко­но­ми­че­ских отно­ше­ний. Спе­ци­фи­ка реги­о­на тре­бо­ва­ла интен­сив­но­го поис­ка новых путей в осу­щест­вле­нии про­цес­са, кото­рый поз­же будет назван рома­ни­за­ци­ей. Пер­во­сте­пен­ную зна­чи­мость пред­став­ля­ет иссле­до­ва­ние путей рас­про­стра­не­ния в Запад­ной Евро­пе новых форм эко­но­ми­че­ских отно­ше­ний, в том чис­ле свя­зан­ных с зем­лей, слу­жа­щей в древ­но­сти основ­ным сред­ст­вом про­из­вод­ства.

В новых про­вин­ци­ях на запа­де часть земель оста­лась во вла­де­нии мест­ных пле­мен. Рим­ляне экс­про­прии­ро­ва­ли в первую оче­редь участ­ки, наи­бо­лее при­год­ные для зем­леде­лия, орга­ни­зу­е­мых погра­нич­ных укреп­ле­ний, а так­же место­рож­де­ния полез­ных иско­пае­мых.

Все назван­ные эле­мен­ты импе­ра­тор­ско­го фон­да земель наблюда­ют­ся в дан­ном реги­оне со вре­ме­ни Юли­ев-Клав­ди­ев. Ранее счи­та­лось, что здесь в рас­смат­ри­вае­мый пери­од не суще­ст­во­ва­ло круп­но­го импе­ра­тор­ско­го земле­вла­де­ния. Иссле­до­ва­ния К. Рюге­ра поз­во­ля­ют гово­рить о появ­ле­нии импе­ра­тор­ских саль­ту­сов на Ниж­нем Рейне в середине I в.¹ Одна­ко явно еди­нич­ный харак­тер подоб­ной акции поз­во­ля­ет сосре­дото­чить вни­ма­ние на более харак­тер­ных фор­мах рим­ской эко­но­ми­че­ской экс­пан­сии на рубе­жах импе­рии.

с.39 При Юли­ях-Клав­ди­ях закла­ды­ва­ют­ся осно­вы рейн­ско-дунай­ско­го лиме­са. Воз­ни­ка­ют посто­ян­ные, рас­счи­тан­ные чаще все­го на несколь­ко леги­о­нов, лаге­ря. База­ми ниж­не­гер­ман­ских леги­о­нов ста­ли Вете­ра, буду­щая Коло­ния Агрип­пи­ны, Нове­зий, Бон­на; база­ми верх­не­гер­ман­ских — Могон­ти­ак, Арген­то­рат, Вин­до­нис­са. Извест­ны лаге­ря того пери­о­да в Дал­ма­ции: Бурн, Гар­дун (до Клав­дия), в Пан­но­нии: Пето­ви­он, Кар­нунт. При Клав­дии обра­зу­ет­ся лагерь в Вими­на­ции (Верх­няя Мезия). Леги­о­ны тогда нахо­ди­лись и в Испа­нии, но извест­на толь­ко сто­ян­ка VII Близ­не­цо­ва леги­о­на.

В этот пери­од рас­ши­ря­ет­ся гео­гра­фия метал­ло­раз­ра­боток на запа­де Импе­рии. Одним из основ­ных гор­но­руд­ных рай­о­нов оста­ет­ся Испа­ния, где воз­рас­та­ет зна­че­ние руд­ни­ков на юго-запа­де и севе­ро-запа­де². Круп­ным оча­гом добы­чи желе­за слу­жил Норик. Место­рож­де­ния золота и сереб­ра раз­ра­ба­ты­ва­лись в Дал­ма­ции, золота и желе­за — в Пан­но­нии³. При Клав­дии начи­на­ет­ся добы­ча сереб­ра в пре­де­лах оби­та­ния пле­ме­ни мат­ти­а­ков (Верх­няя Гер­ма­ния)⁴. С нача­ла II в. мно­го­чис­лен­ные руд­ни­ки появ­ля­ют­ся в Дакии. Таким обра­зом, основ­ные гор­но­до­бы­ваю­щие рай­о­ны на запа­де Импе­рии рас­по­ла­га­лись в погра­нич­ных про­вин­ци­ях, часто непо­да­ле­ку от воен­ных гар­ни­зо­нов. Ста­би­ли­за­ция леги­о­нов на гра­ни­цах с нача­ла импе­рии при­ве­ла к воз­ник­но­ве­нию осо­бой фор­мы зем­ле­поль­зо­ва­ния — так назы­вае­мой «леги­он­ной терри­то­рии». Мест­ность, окру­жав­шая леги­он­ные лаге­ря, осво­бож­да­лась от мест­но­го насе­ле­ния (Tac. An., XIII, 54) и пре­вра­ща­лась во вла­де­ние воин­ской части (Tac. Hist., V, 16). «Леги­он­ная терри­то­рия» созда­ва­лась для наи­луч­ше­го обес­пе­че­ния обо­ро­ны кре­по­сти. Вер­хов­ная власть над ней при­над­ле­жа­ла непо­сред­ст­вен­но­му пред­ста­ви­те­лю импе­ра­то­ра — леги­он­но­му лега­ту. Слу­ча­лось, что в вопро­сы рас­по­ря­же­ния «леги­он­ной терри­то­ри­ей» вме­ши­вал­ся и сам импе­ра­тор (Tac. Hist., XIII, 54). Дела­ми кон­крет­но­го управ­ле­ния здесь зани­мал­ся лагер­ный пре­фект.

После обра­зо­ва­ния импе­рии изме­ни­лось пра­во­вое поло­же­ние руд­ни­ков. Они, за ред­ким исклю­че­ни­ем, изы­ма­лись из част­но­го и муни­ци­паль­но­го поль­зо­ва­ния и ста­но­ви­лись соб­ст­вен­но­стью само­го импе­ра­то­ра (Suet. Tib., 49; Tac, An., VI, 19). «Снаб­жен­ное сто­ро­же­вой выш­кой укреп­ле­ние было как бы зна­ком осо­бо­го воен­но-фис­каль­но­го режи­ма руд­нич­ных посел­ков»⁵. Для охра­ны руд­ни­ков в посел­ках нахо­ди­лись воен­ные гар­ни­зо­ны. Свиде­тель­ст­вом мили­та­ри­за­ции гор­но­до­бы­ваю­щих терри­то­рий слу­жит само назва­ние руд­ных посел­ков — кастел­лы⁶, кото­рым, как извест­но, обо­зна­ча­лись неболь­шие фор­ты вспо­мо­га­тель­ных войск на лиме­се. Эпи­гра­фи­че­ские дан­ные поз­во­ля­ют с.40 пред­по­ло­жить, что на вновь заво­е­ван­ных зем­лях созда­ни­ем руд­ни­ков зани­ма­лась воен­ная адми­ни­ст­ра­ция⁷. Систе­ма управ­ле­ния руд­ни­ка­ми посред­ст­вом граж­дан­ской адми­ни­ст­ра­ции скла­ды­ва­ет­ся при Фла­ви­ях⁸. Во гла­ве руд­ни­ков были постав­ле­ны спе­ци­аль­ные про­ку­ра­то­ры из импе­ра­тор­ских воль­ноот­пу­щен­ни­ков. Итак, в пра­во­вом поло­же­нии леги­он­ных и руд­нич­ных терри­то­рий, рас­по­ло­жен­ных у евро­пей­ских гра­ниц Рима, было мно­го обще­го. На эта­пе ста­нов­ле­ния руд­нич­ных терри­то­рий пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным рас­смат­ри­вать их как раз­но­вид­ность «леги­он­ных терри­то­рий».

Потреб­но­сти леги­он­ных гар­ни­зо­нов в стро­и­тель­ном камне, чере­пи­це, осве­ти­тель­ных при­бо­рах до середи­ны I в. обес­пе­чи­ва­лись пре­иму­ще­ст­вен­но воен­ны­ми мастер­ски­ми, нахо­див­ши­ми­ся внут­ри лаге­ря⁹. Что же каса­ет­ся руд­ни­ков, то в науч­ной лите­ра­ту­ре рас­про­стра­не­но мне­ние о при­ме­не­нии в них, осо­бен­но пона­ча­лу, труда воен­ных¹⁰. Такое пред­по­ло­же­ние весь­ма обос­но­ван­но, посколь­ку из антич­ной тра­ди­ции извест­но о широ­ком исполь­зо­ва­нии сол­дат на трудо­вом фрон­те (Tac. An., I, 20; SHA, X, 9).

То обсто­я­тель­ство, что ран­няя фаза рома­ни­за­ции Гер­ма­нии и Пан­но­нии про­хо­ди­ла явно под зна­ком воен­но­го при­сут­ст­вия, застав­ля­ет обра­тить вни­ма­ние на «леги­он­ную терри­то­рию» как на осо­бый соци­аль­но-эко­но­ми­че­ский орга­низм. Имен­но на «леги­он­ной терри­то­рии», на наш взгляд, наи­бо­лее ярко была выра­же­на сущ­ность дому­ни­ци­паль­но­го пери­о­да рома­ни­за­ции новых про­вин­ций.

Одним из основ­ных эле­мен­тов эко­но­ми­че­ской инфра­струк­ту­ры «леги­он­ной терри­то­рии» были гар­ни­зон­ные посел­ки — кана­бы. Они стре­ми­тель­но воз­ни­ка­ли после стро­и­тель­ства посто­ян­ных леги­он­ных гар­ни­зо­нов. Эти посе­ле­ния обна­ру­же­ны воз­ле всех леги­он­ных лаге­рей на запа­де импе­рии. Пер­во­на­чаль­но кана­бы пред­став­ля­ли собой сти­хий­но застро­ен­ные, тор­го­вые фак­то­рии¹¹. Соглас­но архео­ло­ги­че­ским дан­ным начи­ная с прав­ле­ния Клав­дия ремес­лен­ные мастер­ские пере­но­сят­ся из лаге­рей в кана­бы, а сами кана­бы при­об­ре­та­ют вид пла­но­мер­но орга­ни­зо­ван­ных посе­ле­ний¹². Гар­ни­зон­ные посе­ле­ния обре­та­ют тор­го­во-ремес­лен­ный харак­тер. Сре­ди тор­гов­цев и ремес­лен­ни­ков, оседав­ших в. кана­бах, были урож­ден­ные рим­ские граж­дане, воль­ноот­пу­щен­ни­ки — аген­ты тор­го­вых домов с севе­ра Ита­лии, пере­гри­ны из мест­но­го насе­ле­ния¹³. К сожа­ле­нию, состо­я­ние источ­ни­ков не поз­во­ля­ет судить о том, на каких пра­во­вых осно­вах стро­и­лась эко­но­ми­че­ская жизнь канаб и какие сти­му­лы тол­ка­ли на край тогдаш­ней ойку­ме­ны тор­го­во-ремес­лен­ный люд из мет­ро­по­лии. Учи­ты­вая повсе­мест­ное рас­про­стра­не­ние в антич­ной эко­но­ми­ке того вре­ме­ни с.41 аренд­ных отно­ше­ний, резон­но допу­стить, что и в кана­бах ремес­лен­ни­ки и тор­гов­цы заклю­ча­ли с воен­ной адми­ни­ст­ра­ци­ей согла­ше­ния типа lo­ca­tio-con­duc­tio. Как извест­но, в руд­нич­ных посел­ках, поло­же­ние кото­рых срав­ни­мо со ста­ту­сом канаб, «импе­ра­тор­ская власть забо­ти­лась о созда­нии воз­мож­но более удоб­ных усло­вий арен­ды раз­лич­ных реме­сел, с тем чтобы насе­ле­ние нахо­ди­ло на месте все необ­хо­ди­мое для повсе­днев­ной жиз­ни и работы. Арен­да­то­рам мел­ких реме­сел руд­нич­ный ста­тут гаран­ти­ро­вал по суще­ству моно­поль­ное поло­же­ние»¹⁴. Мож­но счи­тать, что подоб­ная ситу­а­ция была харак­тер­на и для канаб. С середи­ны I в. наблюда­ет­ся эко­но­ми­че­ский подъ­ем канаб. В гар­ни­зон­ных посе­ле­ни­ях на Рейне и Дунае начи­ная с Клав­дия стро­ят­ся рыноч­ные пло­ща­ди, бани, хра­мы, амфи­те­ат­ры¹⁵. В послед­ние годы прав­ле­ния Неро­на, когда в раз­ных угол­ках импе­рии уже нако­пи­лось недо­воль­ство без­ала­бер­ным арти­стом на троне, оби­та­те­ли кана­бы в Могон­ти­а­ке (Верх­няя Гер­ма­ния) соору­жа­ют мону­мент Юпи­те­ру с посвя­ще­ни­ем Неро­ну¹⁶. Оче­вид­но, рас­цвет канаб непо­сред­ст­вен­но свя­зан с широ­ким рас­про­стра­не­ни­ем в их эко­но­ми­ке аренд­ных отно­ше­ний.

Осо­бую про­бле­му состав­ля­ло про­до­воль­ст­вен­ное обес­пе­че­ние леги­он­ных лаге­рей и канаб. Тра­ди­ци­он­но снаб­же­ние войск про­ви­ан­том воз­ла­га­лось на адми­ни­ст­ра­цию близ­ле­жа­щих рим­ских про­вин­ций. Напри­мер, одна из про­до­воль­ст­вен­ных баз пан­нон­ских леги­о­нов нахо­ди­лась в Акви­лее (Север­ная Ита­лия)¹⁷, а гер­ман­ские леги­о­ны снаб­жа­лись из Гал­лии (Tac. Hist., IV, 26). Непо­сред­ст­вен­ной орга­ни­за­ци­ей заку­па и транс­пор­ти­ров­кой про­ви­ан­та зани­ма­лись арен­да­то­ры, так назы­вае­мые men­so­res fru­men­ta­rii, тор­гов­цы, часто из быв­ших леги­о­не­ров¹⁸. Такая поста­нов­ка дела, когда про­до­воль­ст­вен­ные ком­му­ни­ка­ции были опас­но рас­тя­ну­ты, порой при­во­ди­ла в усло­ви­ях вой­ны к голод­ной бло­ка­де (Tac. Hist, IV, 26).

Важ­ным источ­ни­ком про­до­воль­ст­вен­но­го обес­пе­че­ния леги­о­нов была, несо­мнен­но, погра­нич­ная тор­гов­ля с сосед­ни­ми пле­ме­на­ми. Одна­ко и этот канал снаб­же­ния дей­ст­во­вал толь­ко в мир­ное вре­мя. Оче­вид­но, что необ­хо­ди­мость ста­биль­но­го обес­пе­че­ния гар­ни­зо­на про­до­воль­ст­ви­ем застав­ля­ла под­ни­мать вопрос о сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ном исполь­зо­ва­нии терри­то­рии, окру­жав­шей леги­он­ную кре­пость.

До недав­не­го вре­ме­ни в исто­рио­гра­фии гос­под­ст­во­ва­ло мне­ние, соглас­но кото­ро­му аграр­ное исполь­зо­ва­ние «леги­он­ной терри­то­рии» не допус­ка­лось, так как соглас­но «Диге­стам» (49, 16, 9) до Сеп­ти­мия Севе­ра част­ная соб­ст­вен­ность на зем­лю там была запре­ще­на. с.42 Дан­ные антич­ной тра­ди­ции не поз­во­ля­ют согла­сить­ся с этой точ­кой зре­ния. Тацит, гово­ря о поло­же­нии дел на ниж­не­гер­ман­ском участ­ке гра­ни­цы, сооб­ща­ет в «Анна­лах»: «Фри­зы осе­ли на отведен­ных для нужд наших вои­нов и тогда еще никем не заня­тых зем­лях… Они по при­ка­зу Неро­на были уда­ле­ны с земель, где заня­лись уже было зем­леде­ли­ем» (XIII, 54); «Вско­ре на те же зем­ли при­шли амп­си­ва­рии: к чему остав­лять пусту­ю­щи­ми такие про­стран­ства, куда рим­ские вои­ны лишь кое-когда пере­го­ня­ли сво­их овец и быков… Изгна­ны были и они» (XIII, 55). Таким обра­зом, терри­то­рии ниж­не­гер­ман­ских леги­о­нов в рай­о­нах Вете­ры, Бон­ны, Нове­зия зани­ма­лись под паст­би­ща. Под­твер­жде­ни­ем тому слу­жит эпи­та­фия CIL. XIII, 8287, при­над­ле­жа­щая вои­ну XX леги­о­на Гаю Децию, испол­няв­ше­му долж­ность пеку­а­рия. Как извест­но, пеку­а­рии исполь­зо­ва­лись на интен­дант­ской служ­бе и для ухо­да за скотом¹⁹.

В науч­ной лите­ра­ту­ре послед­них деся­ти­ле­тий все более настой­чи­во ста­вит­ся вопрос о раз­ви­тии на леги­он­ных терри­то­ри­ях зем­леде­лия. Преж­де чем обра­тить­ся к рас­смот­ре­нию кон­крет­ных воз­мож­но­стей исполь­зо­ва­ния земель дан­ной кате­го­рии для зем­леде­лия, необ­хо­ди­мо выяс­нить, насколь­ко они мог­ли удо­вле­тво­рить потреб­но­сти гар­ни­зо­на в про­ви­ан­те. Источ­ни­ки поз­во­ля­ют судить о пло­ща­ди леги­он­ных терри­то­рий. Наи­бо­лее надеж­но кар­то­гра­фи­ро­ва­на про­тя­жен­ность терри­то­рии IV македон­ско­го леги­о­на, зани­мав­ше­го лагерь в Кан­та­брии во вре­ме­на Тибе­рия. Ее про­тя­жен­ность с восто­ка на запад состав­ля­ет 15 км²⁰. По рас­че­там Г. Пет­ри­ко­ви­ца, пло­щадь леги­он­ной терри­то­рии в Вете­ре, имев­шей про­тя­жен­ность с запа­да на восток 11 км, с севе­ра на юг — более 3 км, дости­га­ла 3500 га²¹. Дан­ные Э. Новот­ны, соглас­но кото­рым пло­щадь леги­он­ной терри­то­рии в Кар­нун­те состав­ля­ла чуть более 2 кв. км²² пред­став­ля­ют­ся сего­дня зани­жен­ны­ми²³. Терри­то­рия горо­да и земель­ные уго­дья Коло­нии Агрип­пи­ны были сфор­ми­ро­ва­ны за счет фон­да общи­ны уби­ев и терри­то­рии нахо­див­ших­ся там преж­де леги­о­нов²⁴.

В леги­он­ных лаге­рях при Юли­ях-Клав­ди­ях нахо­ди­лось, как пра­ви­ло, по два леги­о­на и при­мер­но столь­ко же вспо­мо­га­тель­ных войск²⁵. Общая чис­лен­ность войск в одном лаге­ре состав­ля­ла как мини­мум 20 тысяч чело­век. Посколь­ку извест­но, что сред­ние кре­стьян­ские хозяй­ства в Ита­лии име­ли пло­щадь 10—20 юге­ров (2,5—5 га)²⁶, а в про­вин­ци­ях, где зем­ля была менее пло­до­род­на, — несколь­ко боль­шую, на всей терри­то­рии леги­о­на в Вете­ре мог­ло раз­ме­стить­ся менее 900 хозяйств. Такое хозяй­ство по при­ро­де сво­ей нату­раль­но, поэто­му с.43 оно не мог­ло про­кор­мить свы­ше 20 вои­нов и их бое­вой скот, а так­же насе­ле­ние кана­бы. Было бы, одна­ко, заблуж­де­ни­ем счи­тать, что все окру­жав­шие леги­он­ную кре­пость зем­ли мог­ли быть заня­ты под зем­леде­лие. Наи­бо­лее уяз­ви­мые для обо­ро­ны лаге­ря про­стран­ства долж­ны были оста­вать­ся сво­бод­ны­ми. Опре­де­лен­ную часть пло­ща­ди зани­ма­ла кана­ба. Кро­ме того, при­год­ные для обра­бот­ки участ­ки, как пра­ви­ло, состав­ля­ют мень­шую часть обще­го мас­си­ва земель. Поэто­му необ­хо­ди­мо согла­сить­ся с А. Мочи в том, что толь­ко леги­он­ная терри­то­рия не мог­ла обес­пе­чить гар­ни­зон про­до­воль­ст­ви­ем²⁷. Вме­сте с тем нахо­див­ший­ся на ней фонд уго­дий мог быть доста­то­чен для частич­но­го снаб­же­ния лаге­ря и кана­бы и созда­ния про­до­воль­ст­вен­но­го резер­ва. Сле­до­ва­тель­но, зем­ледель­че­ское осво­е­ние части леги­он­ной терри­то­рии мог­ло быть целе­со­об­раз­но.

Ана­ли­зи­руя дан­ные архео­ло­ги­че­ских рас­ко­пок вокруг леги­он­но­го лаге­ря в Вин­до­нис­се (Верх­няя Гер­ма­ния), Ф. Ста­хе­лин пред­по­ло­жил, что на леги­он­ной терри­то­рии начи­ная с прав­ле­ния Клав­дия ста­ли воз­ни­кать неболь­шие зем­ледель­че­ские хозяй­ства вете­ра­нов, при­зван­ные обес­пе­чить гар­ни­зон про­ви­ан­том²⁸. К. Рюгер, ссы­ла­ясь на более позд­ние рас­коп­ки в Вин­до­нис­се швей­цар­ско­го архео­ло­га К. фон Гон­цен­ба­ха, дока­зы­ва­ет, что в I в. воен­ные терри­то­рии были закры­ты для вете­ран­ско­го земле­вла­де­ния²⁹. С точ­ки зре­ния А. Мочи, с кон­ца I в. обособ­ля­ет­ся и экс­плу­а­ти­ру­ет­ся жите­ля­ми кана­бы неко­то­рая часть терри­то­рии леги­о­на, назы­вае­мая ter­ri­to­rium contri­bu­tum. На этих зем­лях, по мне­нию вен­гер­ско­го иссле­до­ва­те­ля, мог­ли орга­ни­зо­вы­вать­ся круп­ные хозяй­ства, спо­соб­ные обес­пе­чить вой­ска про­ви­ан­том³⁰. Кон­цеп­ция А. Мочи не нашла после­до­ва­те­лей. По мне­нию К. Рюге­ра, ter­ri­to­rium contri­bu­tum назы­ва­лась не часть зем­ли на леги­он­ной терри­то­рии, а объ­еди­нен­ная в ходе муни­ци­па­ли­за­ции терри­то­рия несколь­ких общин³¹. Таким обра­зом, пока нет доста­точ­ных осно­ва­ний для при­зна­ния воз­мож­но­сти суще­ст­во­ва­ния вете­ран­ско­го земле­вла­де­ния на леги­он­ных терри­то­ри­ях в I в. При архео­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ни­ях в окрест­но­стях леги­он­ных лаге­рей Кар­нун­та (Пан­но­ния) и Вете­ры (Ниж­няя Гер­ма­ния) поми­мо канаб обна­ру­же­ны неболь­шие посе­ле­ния, дати­ру­е­мые I в.³² Г. Пет­ри­ко­виц пола­га­ет, что они обес­пе­чи­ва­ли леги­он­ный лагерь преж­де все­го про­дук­та­ми зем­леде­лия, а так­же мине­раль­ны­ми ресур­са­ми и ремес­лен­ны­ми изде­ли­я­ми. По его мне­нию, на леги­он­ных терри­то­ри­ях суще­ст­во­ва­ли посе­ле­ния мест­ных кре­стьян и отдель­но посе­ле­ния зем­ледель­цев из чис­ла рим­лян³³. Пред­по­ло­же­ние о нали­чии в это вре­мя на с.44 леги­он­ной терри­то­рии пере­грин­ских аграр­ных селе­ний под­твер­жда­ет Тацит в «Исто­ри­ях». Гово­ря о воен­ных дей­ст­ви­ях у Вете­ры, рим­ский исто­рик пишет: «Леги­о­не­ры, тол­пы мест­ных кре­стьян… хлы­ну­ли из всех ворот лаге­ря» (IV, 20). Таким обра­зом, нель­зя исклю­чать, что пра­ви­ло об устра­не­нии корен­но­го насе­ле­ния с терри­то­рии леги­о­на мог­ло нару­шать­ся при эко­но­ми­че­ской необ­хо­ди­мо­сти.

Воз­ни­ка­ет вопрос: на каких пра­во­вых осно­ва­ни­ях мог­ли поль­зо­вать­ся зем­лей в окрест­но­стях леги­он­но­го лаге­ря оби­та­те­ли ука­зан­ных посе­ле­ний? Имев­ши­е­ся в рас­по­ря­же­нии иссле­до­ва­те­лей источ­ни­ки не содер­жат необ­хо­ди­мой инфор­ма­ции. В дан­ном слу­чае, на наш взгляд, допу­сти­ма ана­ло­гия с руд­нич­ны­ми окру­га­ми, близ­ки­ми по ста­ту­су леги­он­ным терри­то­ри­ям. Шах­ты и отдель­ные участ­ки руд­ни­ков, как пра­ви­ло, сда­ва­лись в дли­тель­ную арен­ду³⁴ желаю­щим из чис­ла рим­ских граж­дан и пере­гри­нов³⁵. Пре­об­ла­да­ли мел­кие фор­мы арен­ды³⁶. Мож­но допу­стить, что и на леги­он­ной терри­то­рии име­ла место арен­да при­год­ных для зем­леде­лия уго­дий. Пред­став­ля­ет­ся, одна­ко, мало­ве­ро­ят­ным, чтобы при Юли­ях-Клав­ди­ях широ­ко прак­ти­ко­ва­лась сда­ча зем­ли на леги­он­ной терри­то­рии в арен­ду пере­гри­нам. В этот пери­од гер­ман­цы неод­но­крат­но пыта­лись изгнать чуже­зем­ные гар­ни­зо­ны, а пото­му отчуж­де­ние меж­ду гер­ман­ца­ми и рим­ля­на­ми было еще вели­ко. Вполне воз­мож­но, что часть леги­он­ной терри­то­рии обра­ба­ты­ва­лась сами­ми воин­ски­ми под­разде­ле­ни­я­ми, как исполь­зо­вал­ся воин­ский труд на руд­ни­ках.

Веро­ят­на так­же арен­да участ­ков на леги­он­ной терри­то­рии сами­ми вои­на­ми, обра­бот­ка кото­рых ложи­лась на пле­чи сол­дат­ских «семей». Суще­ст­во­ва­ние не при­знан­ных зако­ном кон­ку­би­на­тов, где зача­стую пере­пле­та­лись отно­ше­ния род­ства и раб­ства, пред­став­ля­ет­ся нам реаль­ным фак­том уже для эпо­хи Юли­ев-Клав­ди­ев³⁷. Как было выяс­не­но в соот­вет­ст­ву­ю­щем иссле­до­ва­нии, вои­ны, как пра­ви­ло, были не в состо­я­нии мате­ри­аль­но под­дер­жи­вать сво­их близ­ких, живу­щих в кана­бах³⁸. Неболь­шое тор­го­во-ремес­лен­ное посе­ле­ние, како­вым явля­лась кана­ба, вряд ли мог­ло обес­пе­чить работой всех желаю­щих из чис­ла чле­нов сол­дат­ских «семей». Вполне обос­но­ван­но поэто­му суж­де­ние Э. Сан­де­ра об арен­де жена­ты­ми сол­да­та­ми части леги­он­ной терри­то­рии»³⁹. Дума­ет­ся, сол­дат­ские кон­ку­би­ны сво­им трудом мог­ли в луч­шем слу­чае содер­жать себя и сво­их детей, но никак не спо­соб­ст­во­вать про­до­воль­ст­вен­но­му обес­пе­че­нию гар­ни­зо­на.

Пред­при­ня­тая нами попыт­ка рекон­струк­ции хотя бы основ­ных кон­ту­ров позе­мель­ных отно­ше­ний на леги­он­ной терри­то­рии и с.45 эко­но­ми­че­ских отно­ше­ний в кана­бе дает неко­то­рые осно­ва­ния пред­по­ло­жить, что на управ­ля­е­мых воен­ны­ми зем­лях уже с ран­не­го эта­па рим­ской окку­па­ции Рейн­ско-дунай­ско­го погра­ни­чья рас­про­стра­ня­лись аренд­ные отно­ше­ния. С боль­шей сте­пе­нью уве­рен­но­сти мож­но гово­рить об их нали­чии в тор­го­во-ремес­лен­ной сфе­ре. Веро­ят­но, воен­ная адми­ни­ст­ра­ция стре­ми­лась создать режим наи­боль­ше­го, моно­поль­но­го, бла­го­при­ят­ст­во­ва­ния для арен­да­то­ров, что ста­ло осно­вой эко­но­ми­че­ско­го рас­цве­та канаб с середи­ны I в. Более про­бле­ма­тич­но про­ник­но­ве­ние арен­ды в позе­мель­ные отно­ше­ния на леги­он­ной терри­то­рии. Это­му про­цес­су мог­ли слу­жить серь­ез­ны­ми пре­пят­ст­ви­я­ми ее осо­бый ста­тус и обо­рон­ное зна­че­ние. Одна­ко нель­зя исклю­чать воз­ник­но­ве­ния аренд­ных отно­ше­ний на леги­он­ной терри­то­рии в огра­ни­чен­ных мас­шта­бах. Весь­ма симп­то­ма­тич­но, что в каче­стве арен­да­то­ров в эко­но­ми­че­ской струк­ту­ре, обес­пе­чи­вав­шей рим­ские вой­ска, мог­ли высту­пать люди раз­лич­ных пра­во­вых состо­я­ний: рим­ские граж­дане, воль­ноот­пу­щен­ни­ки, пере­гри­ны. Ско­рее все­го, при Юли­ях-Клав­ди­ях, т. е. на ран­ней ста­дии рим­ско­го при­сут­ст­вия в рас­смат­ри­вае­мом реги­оне, в орби­ту аренд­ных отно­ше­ний на леги­он­ной терри­то­рии вовле­ка­лись пре­иму­ще­ст­вен­но рим­ляне, како­вы­ми здесь счи­та­лись и урож­ден­ные рим­ские граж­дане, и вче­раш­ние рабы. При­об­ще­ние мест­но­го насе­ле­ния к пере­до­вым фор­мам орга­ни­за­ции про­из­вод­ства толь­ко начи­на­лось. Рас­про­стра­не­ние аренд­ных отно­ше­ний даже в огра­ни­чен­ных пре­де­лах име­ло важ­ное зна­че­ние для раз­ви­тия эко­но­ми­ки новых про­вин­ций. Наряду с клас­си­че­ским раб­ст­вом арен­да отно­си­лась к чис­лу про­грес­сив­ных форм эко­но­ми­че­ско­го бытия, кото­рые бла­го­да­ря рим­ско­му воен­но­му при­сут­ст­вию начи­на­ют про­ни­кать на окра­и­ны Импе­рии. В пери­од Юли­ев-Клав­ди­ев воен­ные терри­то­рии на Рейне и Дунае явля­лись глав­ны­ми фор­по­ста­ми антич­ной циви­ли­за­ции, они спо­соб­ст­во­ва­ли созда­нию усло­вий для стре­ми­тель­ной рома­ни­за­ции этих реги­о­нов во II в.