Добродетели щита Августа

с.280 2 сен­тяб­ря 31 г. в бит­ве при Акци­у­ме был раз­гром­лен флот Анто­ния. Вско­ре после мор­ско­го сра­же­ния сда­лась и армия. Летом 30 г. армии Окта­ви­а­на вторг­лись в Еги­пет, а Клео­пат­ра и Анто­ний покон­чи­ли с собой. Граж­дан­ские вой­ны и борь­ба за власть были завер­ше­ны, начи­на­лась кон­струк­тив­ная дея­тель­ность — орга­ни­за­ция Импе­рии в соот­вет­ст­вии с новой систе­мой, лик­вида­ция послед­ст­вий кри­зи­са и рестав­ра­ция поли­ти­че­ско­го могу­ще­ства. Глав­ным тре­бо­ва­ни­ем рим­ско­го обще­ства стал мир и твер­дый порядок при мак­си­маль­ном сохра­не­нии ста­рых тра­ди­ций, и имен­но это начал осу­ществлять Окта­виан.

Пер­вой зада­чей пра­ви­те­ля ста­но­вит­ся орга­ни­за­ция соб­ст­вен­ной вла­сти в ее пра­во­вом, поли­ти­че­ском и идео­ло­ги­че­ском аспек­тах, и имен­но пер­вые годы ста­ли в этом плане осо­бен­но важ­ны­ми. Ситу­а­ция была слож­ной: с одной сто­ро­ны, в ходе граж­дан­ских войн Окта­виан при­об­ре­та­ет гигант­ские силы и вли­я­ние, ста­вя­щие его в поло­же­ние фак­ти­че­ско­го монар­ха, с дру­гой, после победы отпа­да­ет фак­тор чрез­вы­чай­ной ситу­а­ции, делаю­щей его осо­бые пол­но­мо­чия необ­хо­ди­мы­ми в гла­зах обще­ст­вен­но­го мне­ния, и обще­ство, пока еще не выра­ботав­шее прин­ци­пы новой систе­мы, тре­бу­ет мак­си­маль­но­го сохра­не­ния и рестав­ра­ции рес­пуб­ли­кан­ских норм.

С 32 г. осно­вой вла­сти Окта­ви­а­на оста­ет­ся его поло­же­ние лиде­ра в борь­бе с Анто­ни­ем и при­ся­га, дан­ная ему Ита­ли­ей и про­вин­ци­я­ми перед вой­ной. Поло­же­ние с при­ся­гой было доста­точ­но неопре­де­лен­ным: хотя вой­на закон­чи­лась, и цель, для кото­рой дава­лась при­ся­га, была выпол­не­на, офи­ци­аль­ной отме­ны не было, и боль­шин­ство давав­ших, веро­ят­но, счи­та­ли ее дей­ст­ву­ю­щей.

Уже в 31 г. Окта­виан под­креп­ля­ет ее пра­во­вым осно­ва­ни­ем, кон­суль­ской вла­стью, а затем после­до­ва­тель­но ста­но­вит­ся кон­су­лом в 30, 29 и 28 гг. 1 янва­ря 29 г. Окта­виан в пятый раз стал кон­су­лом, а сенат при­нес ему при­ся­гу in ac­ta (Dio Cass. 51, 20). В середине года он вер­нул­ся в Рим, отпразд­но­вав три­умф и закрыв храм Яну­са, что сим­во­ли­зи­ро­ва­ло конец войн и нача­ло рим­ско­го мира (pax Ro­ma­ni), внут­рен­не­го и внеш­не­го.

Вокруг Окта­ви­а­на созда­ет­ся рели­ги­оз­ный оре­ол. В 30 г. сенат поста­но­вил, чтобы за него моли­лись, как за спа­си­те­ля государ­ства, с.281 на бан­ке­тах в его честь совер­ша­лись воз­ли­я­ния (Dio Cass. 51, 19). Имя его было вклю­че­но в лита­нию сали­ев, в его честь совер­ша­лись жерт­во­при­но­ше­ния и дава­лись обе­ты. Окта­виан полу­чил пра­во попол­нять кол­ле­гии жре­цов (Ibid.).

В 29 г. Окта­виан полу­ча­ет prae­no­men «Im­pe­ra­tor» (Ibid. 52, 41), сохра­няя его наряду с тра­ди­ци­он­ны­ми импе­ра­тор­ски­ми аккла­ма­ци­я­ми. Нако­нец, 13—15 янва­ря 27 г. осу­ществля­ет­ся тот пра­во­вой акт, кото­рый стал исход­ной точ­кой прин­ци­па­та. Окта­виан высту­пил в сена­те и заявил о доб­ро­воль­ной пере­да­че вла­сти сена­ту и наро­ду и вос­ста­нов­ле­нии рес­пуб­ли­ки (Ibid. 53, 9; R. g. 34). Реаль­но это озна­ча­ло, конеч­но, отказ от чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий и, как спра­вед­ли­во заме­ча­ет Н. А. Маш­кин, пере­ход к новой, более ста­биль­ной фор­ме руко­вод­ства государ­ст­вен­ны­ми дела­ми со сто­ро­ны Окта­ви­а­на¹.

Отве­том на «отказ» была ком­пен­са­ция в виде импе­рия над рядом про­вин­ций (Тарра­кон­ской Испа­нии, Лузи­та­нии, Бель­ги­ки, Лугдун­ской Гал­лии, Сирии и Егип­та). Кро­ме того, до 23 г. Август систе­ма­ти­че­ски пере­из­би­рал­ся в кон­су­лы, что при­да­ва­ло его импе­рию двой­ной харак­тер. В пер­вые годы прин­ци­па­та во вла­сти Авгу­ста соче­та­лись ста­рый рес­пуб­ли­кан­ский импе­рий кон­су­ла и новый im­pe­rium pro­con­su­la­re. В соче­та­нии с осо­бой три­бун­ской вла­стью tri­bu­ni­cia po­tes­tas этот импе­рий соста­вил пра­во­вую осно­ву новой орга­ни­за­ции вла­сти².

16 янва­ря Окта­виан полу­ча­ет ряд поче­стей: имя Август, пра­во укра­сить дом лав­ра­ми и вен­ком за спа­се­ние граж­дан (co­ro­na ci­vi­ca) (R. g. 34). Наи­бо­лее важ­ным было то, что пра­ви­тель полу­чал новое, отлич­ное от всех имя. Свя­зан­ное со свя­щен­ной сим­во­ли­кой, no­men «Augus­tus» созда­ва­ло рели­ги­оз­ный оре­ол вокруг его носи­те­ля. В этот день ста­ли регу­ляр­но совер­шать молеб­ст­вия (Dess. 108).

с.282 Как раз в эти дни сенат при­ни­ма­ет реше­ние уста­но­вить в новой курии Юлия посвя­щен­ный прин­цеп­су золо­той щит с над­пи­сью «Se­na­tus po­pu­lus­que Ro­ma­nus Augus­to de­dit cli­peum vir­tu­tis cle­men­tiae ius­ti­tiae pie­ta­tis cau­sa» (R. g., 6, 18; Dess. 82). То, что это­му при­да­ва­лось осо­бое зна­че­ние, пока­зы­ва­ет как упо­ми­на­ние о щите в Res ges­tae, так и то, что ана­ло­гич­ные над­пи­си были рас­про­стра­не­ны по всей Импе­рии (см. Dess. 82 — над­пись в Пицене, копия щита в Арле, най­ден­ная в 1951 г. и др.)³.

В послед­нее вре­мя про­бле­мы, свя­зан­ные со щитом Авгу­ста, вызва­ли при­сталь­ное вни­ма­ние ряда запад­ных иссле­до­ва­те­лей. В совет­ской исто­рио­гра­фии эта тема спе­ци­аль­но не иссле­до­ва­лась, и даже в фун­да­мен­таль­ной моно­гра­фии Н. А. Маш­ки­на, кото­рый очень подроб­но раз­би­ра­ет ста­нов­ле­ние прин­ци­па­та, вопро­су о золо­том щите уде­ле­но срав­ни­тель­но неболь­шое вни­ма­ние⁴. Меж­ду тем, зна­че­ние, кото­рое Август при­да­вал это­му собы­тию, вполне понят­но, если учесть, что над­пись на щите, по сути дела, выра­жа­ла поли­ти­че­скую про­грам­му

На пер­вом месте в спис­ке сто­ит vir­tus, кото­рая явля­ет­ся основ­ной доб­ро­де­те­лью рес­пуб­ли­кан­ско­го поли­ти­че­ско­го дея­те­ля. Vir­tus — это поня­тие, в наи­бо­лее общей фор­ме выра­жаю­щее доб­ро­де­тель вооб­ще. Чело­век, наде­лен­ный vir­tus, хорош, и, наобо­рот, без обла­да­ния vir­tus не может быть насто­я­ще­го рим­ля­ни­на. Vir­tu­tes во мно­же­ст­вен­ном чис­ле обо­зна­ча­ет поло­жи­тель­ные каче­ства вооб­ще.

Ж. Элле­гу­ар пола­га­ет, что рим­ляне дели­ли все vir­tu­tes на две кате­го­рии: доб­ро­де­тель дей­ст­вия (соб­ст­вен­но vir­tus) и доб­ро­де­тель реше­ния (con­si­lium, pru­den­tia). В более узком смыс­ле vir­tus выра­жа­ет актив­ность, энер­гию и муже­ство поли­ти­че­ско­го дея­те­ля, его спо­соб­ность пре­одоле­вать пре­пят­ст­вия и доби­вать­ся сво­их целей⁵. Рим­ляне счи­та­ли vir­tus сво­им нацио­наль­ным каче­ст­вом, и даже при­зна­вая ее у дру­гих наро­дов или отдель­ных их пред­ста­ви­те­лей, утвер­жда­ли, что рим­ский народ без­услов­но их в этом плане пре­вос­хо­дит (Nep. Hann., 1).

Vir­tus, преж­де все­го, явля­ет­ся воен­ным каче­ст­вом и про­яв­ля­ет­ся на войне или в борь­бе. Види­мо, имен­но то обсто­я­тель­ство, что рим­ская рес­пуб­ли­ка в основ­ном суще­ст­во­ва­ла в воен­ной обста­нов­ке, спо­соб­ст­во­ва­ло экзаль­та­ции имен­но это­го каче­ства. Vir­tus тес­но свя­за­на с воен­ны­ми бога­ми, Мар­сом Мсти­те­лем (Mars Ul­tor) и Победой с.283 (Vic­to­ria), она исполь­зу­ет­ся в соче­та­нии с опре­де­ле­ни­ем bel­li­ca (напр., Plin. N. H., XXVII, 1, 3), нако­нец, пока­за­тель­но, что над­пись была сде­ла­на на щите, кото­рый поста­ви­ли в курию Юлия, где сто­ял Алтарь победы⁶. Неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли свя­зы­ва­ют vir­tus и vic­to­ria так­же и с Юпи­те­ром, и пола­га­ют, что через эту сим­во­ли­ку прин­цепс выстав­лял­ся как «заме­сти­тель» это­го боже­ства на зем­ле⁷.

Vir­tus свя­за­на и с дру­ги­ми важ­ны­ми для рим­лян каче­ства­ми: с for­ti­tu­do (храб­рость, преж­де все­го, на войне), la­bor (усер­ди­ем при пре­одо­ле­нии пре­пят­ст­вий, уме­ни­ем тор­же­ст­во­вать над труд­но­стя­ми и опас­но­стя­ми) и vi­gi­lan­tia (спо­соб­но­стью оста­вать­ся бодр­ст­ву­ю­щим, то есть, после­до­ва­тель­но­стью и непре­рыв­но­стью уси­лий для дости­же­ния цели)⁸.

Нако­нец, имен­но vir­tus пред­став­ля­ет собой необ­хо­ди­мое усло­вие для уста­нов­лен­но­го Авгу­стом «Рим­ско­го мира». На моне­тах Авгу­ста и в твор­че­стве совре­мен­ных ему поэтов, осо­бен­но Вер­ги­лия и Гора­ция, это поня­тие встре­ча­ет­ся чаще все­го (напр., Verg. Aen., VI, 806—807; 851—863), а из лозун­гов на моне­тах наи­бо­лее часты те, кото­рые свя­за­ны с vir­tus и воен­ны­ми успе­ха­ми: Act(ium), Cl. V. (cli­peus vir­tu­tis), …li­ber­ta­tis P. R. vin­dex, Mart. Ult. Бла­го­да­ря vir­tus Август сумел заво­е­вать «Рим­ский мир» и одер­жать победы над вра­га­ми, это же каче­ство помо­га­ет ему его удер­жать, защи­тить рим­ские гра­ни­цы от внеш­не­го вра­га и под­дер­жи­вать мир внут­рен­ний.

Итак, vir­tus Авгу­ста содер­жит в себе целый ком­плекс поня­тий, важ­ных для идео­ло­гии его прин­ци­па­та. Vir­tus под­чер­ки­ва­ла, что прин­цепс обла­да­ет глав­ной доб­ро­де­те­лью рим­ско­го поли­ти­ка, пока­зы­ва­ла его твер­дость в кри­ти­че­ской ситу­а­ции, уме­ние силой защи­тить заво­е­ван­ный мир, кото­рый в конеч­ном сче­те сто­ит на силе рим­ско­го ору­жия. Vir­tus свя­зы­ва­ла прин­цеп­са и с рес­пуб­ли­кан­ской тра­ди­ци­ей и была осно­вой его качеств пра­ви­те­ля.

Вто­рое каче­ство — cle­men­tia (мяг­кость, милость, снис­хо­ди­тель­ность), наобо­рот, явля­ет­ся мир­ным. Если vir­tus необ­хо­ди­ма в борь­бе и победе, то мило­сер­дие необ­хо­ди­мо после победы и во вре­мя мира.

Cle­men­tia при рес­пуб­ли­ке глав­ным обра­зом была свя­за­на с внеш­ней поли­ти­кой и выра­жа­ла отно­ше­ние рим­лян к побеж­ден­ным с.284 наро­дам, а так­же и к тем, кото­рые уже ста­ли под­дан­ны­ми⁹. Все иссле­до­ва­те­ли отме­ча­ют, что cle­men­tia воз­мож­на имен­но как отно­ше­ние выс­ше­го к низ­ше­му и в этом смыс­ле содер­жит в себе эле­мент про­из­во­ла При­ме­ча­тель­но, что во внут­ри­по­ли­ти­че­ской жиз­ни cle­men­tia в широ­ком мас­шта­бе была введе­на Юли­ем Цеза­рем. Cle­men­tia Cae­sa­ris ста­но­вит­ся одним из его глав­ных лозун­гов в граж­дан­ской войне и далее во вре­мя дик­та­ту­ры и обна­ру­жи­ва­ет силь­ный монар­хи­че­ский эле­мент.

При­ме­ча­тель­но, что Август начи­на­ет исполь­зо­вать лозунг «мило­сер­дия» начи­ная с 36 г. после победы на Секс­том Пом­пе­ем, когда борь­ба за Ита­лию и запад­ные про­вин­ции завер­ши­лась в его поль­зу, в сопер­ни­че­стве с Анто­ни­ем он начал брать верх, высту­пая в орео­ле нацио­наль­но­го лиде­ра и защит­ни­ка усто­ев обще­ства. Лозунг был явно свя­зан с изме­не­ни­ем поли­ти­ки и нача­лом ста­би­ли­за­ции поло­же­ния государ­ства, когда борь­ба начи­на­ла при­ни­мать менее жест­кие фор­мы и Окта­виан стал высту­пать как миротво­рец. Нако­нец, лозунг cle­men­tia под­чер­ки­вал пре­ем­ст­вен­ность поли­ти­ки ново­го лиде­ра по отно­ше­нию к Цеза­рю.

Сам Август в Res ges­tae ука­зы­ва­ет на свое «мило­сер­дие», не толь­ко когда гово­рит о щите, но и еще в одной части труда (R. g., 3), каче­ство это под­чер­ки­ва­ет­ся в над­пи­сях (Dess. 8393, II, 29). О cle­men­tia писа­ли не толь­ко совре­мен­ни­ки Авгу­ста (Ovid. Fast., II, 143; Trist. II 41 sqq.), но и после­дую­щая тра­ди­ция: Вел­лей Патер­кул (Vell. Pat. II 185—187), Сене­ка (Sen. De clem., I, 9, 1), Све­то­ний (Suet. Aug., 33), Дион Кас­сий (Dio Cass. XLVI, 49, 5; XLIX, 15, 4; L, 21, 4; 26, 1), Авре­лий Вик­тор (Aur. Vict. 1). Харак­тер­но, что чет­ко­го гре­че­ско­го экви­ва­лен­та прак­ти­че­ски не было. Дион Кас­сий и дру­гие авто­ры исполь­зу­ют ἐπι­εικεὶα, φι­λανθρω­πία, ρπᾳό­της.

Поста­нов­ка cle­men­tia на вто­рое место после vir­tus выра­жа­ет и опре­де­лен­ную логи­че­скую после­до­ва­тель­ность. Если пер­вая поз­во­ли­ла прин­цеп­су добить­ся победы и теперь была основ­ной, под­дер­жи­ваю­щей общий порядок, то вто­рая выра­жа­ла его поведе­ние после победы. Август про­ща­ет побеж­ден­но­го вра­га и про­яв­ля­ет милость по отно­ше­нию к тем, кто этот порядок нару­ша­ет, разу­ме­ет­ся до опре­де­лен­но­го пре­де­ла (напр., cle­men­tia в деле Кор­не­лия Цин­ны (Dio Cass. LV, 14 sqq. Sen. Clem., I, 9)). Л. Викерт отме­ча­ет еще одну чер­ту cle­men­tia. В этом каче­стве есть силь­ный эле­мент про­из­во­ла, и cle­mens может быть толь­ко тот, кто не стро­го при­дер­жи­ва­ет­ся зако­нов¹⁰. Нако­нец, с.285 cle­men­tia, види­мо, в наи­боль­шей из всех четы­рех качеств сте­пе­ни под­чер­ки­ва­ет монар­хи­че­ский харак­тер вла­сти, отно­ше­ние прин­цеп­са к наро­ду, как к под­дан­ным и про­из­воль­ность его дей­ст­вий.

Если vir­tus — это сред­ство победы и гаран­тия ее ста­биль­но­сти, то cle­men­tia — это сред­ство зале­чи­ва­ния ран. В поли­ти­че­ском сло­ва­ре позд­ней рес­пуб­ли­ки и импе­рии она тес­но свя­за­на с con­cor­dia (согла­си­ем) и тем самым под­чер­ки­ва­ет идею объ­еди­не­ния и соци­аль­ной гар­мо­нии. В дли­тель­ной повсе­днев­ной прак­ти­ке cle­men­tia, одна­ко, ока­зы­ва­ет­ся недо­ста­точ­ной. В неко­то­рых слу­ча­ях обсто­я­тель­ства тре­бу­ют более жест­ких мер, а систе­ма­ти­че­ский «про­из­вол добра» не может суще­ст­во­вать без неко­е­го урав­но­ве­ши­ваю­ще­го нача­ла. Имен­но эту роль выпол­нял тре­тий ком­по­нент импе­ра­тор­ских vir­tu­tes — ius­ti­tia.

Ius­ti­tia (спра­вед­ли­вость) — это каче­ство, обо­зна­чаю­щее, что носи­тель его дает каж­до­му то, что он заслу­жи­ва­ет¹¹. Это тоже отно­ше­ние выс­ше­го к низ­ше­му. Тер­мин был тес­но свя­зан с судеб­ной прак­ти­кой, и если vir­tus — это каче­ство вое­на­чаль­ни­ка, cle­men­tia — каче­ство победи­те­ля, то ius­ti­tia — это каче­ство судьи. Это тоже было отно­ше­ни­ем выс­ше­го к низ­ше­му, оно пока­зы­ва­ло не толь­ко каче­ство судьи, но и ува­же­ние его к закон­но­сти. В этом смыс­ле мы видим и извест­ное про­ти­во­по­став­ле­ние ius­ti­tia и cle­men­tia, кото­рое доволь­но опре­де­лен­но выра­зил Сене­ка. «Излишне здесь ука­зы­вать, чтобы он не был лег­ко­вер­ным, чтобы выяс­нял прав­ду, чтобы бла­го­во­лил к невин­но­сти и чтобы знал, что не в мень­шей сте­пе­ни слу­ша­ет­ся дело донос­чи­ка, чем обви­ня­е­мо­го; ведь это все отно­сит­ся к спра­вед­ли­во­сти, а не к мило­сер­дию (hoc enim ad ius­ti­tiam non ad cle­men­tiam per­ti­net), теперь же мы при­зы­ваем к тому, что если он име­ет в сво­ей вла­сти явно винов­но­го и нака­за­ние, если может без вреда, то давал бы, если нет, удер­жи­вал­ся, и намно­го боль­ше про­щал свои, чем чужие обиды» (Sen. Clem., I, 20, 2). Таким обра­зом, ius­ti­tia гораздо менее про­из­воль­на, чем cle­men­tia, боль­ше свя­за­на с рес­пуб­ли­кан­ской тра­ди­ци­ей и менее при­год­на для монар­хи­че­ской идео­ло­гии. Тем не менее, она явля­ет­ся логи­че­ским про­дол­же­ни­ем цепи vir­tus—cle­men­tia. Пер­вая при­но­сит победу и ее удер­жи­ва­ет, вто­рая зале­чи­ва­ет раны вой­ны, а соб­ст­вен­но ius­ti­tia помо­га­ет под­дер­жи­вать мир.

Поэты-совре­мен­ни­ки Авгу­ста не раз под­чер­ки­ва­ли его спра­вед­ли­вость (Ovid. Pont., III, 6, 24; Trist., IV, 4, 12; Met., XV, 833; Hor. Carm., I, 12, 57; 28, 28; III, 4, 48). При­ме­ча­тель­на и рели­ги­оз­ная с.286 окрас­ка, кото­рую полу­ча­ет это каче­ство. Ius­ti­tia ведет к обо­жест­вле­нию (Hor., Ibid., III, 3, 11 sqq), а сам Август вво­дит культ Ius­ti­tia, боги­ни Спра­вед­ли­во­сти. О ius­ti­tia импе­ра­то­ра гово­рят Све­то­ний (Suet. Aug., 21, 2) и Дион Кас­сий (Dio Cass. L, 24, 1; LIII, 18, 3).

Если три пер­вые каче­ства, vir­tus, cle­men­tia, ius­ti­tia пока­зы­ва­ют отно­ше­ние к людям, кото­рые сто­ят ниже, чем пра­ви­тель, то чет­вер­тое каче­ство, pie­tas — это отно­ше­ние его к выс­шим, то есть, к богам. Pie­tas пере­во­дит­ся, как набож­ность, а pius — это чело­век, кото­рый выпол­ня­ет свой долг по отно­ше­нию к боже­ствам государ­ства.

Про­бле­ма соот­но­ше­ния vir­tus и pie­tas ста­ла одним из самых спор­ных вопро­сов для иссле­до­ва­те­лей прин­ци­па­та. Мож­но согла­сить­ся, что имен­но на этих двух каче­ствах сто­ит смыс­ло­вое уда­ре­ние всей фра­зы. Мне­ния о срав­ни­тель­ной зна­чи­мо­сти этих двух поня­тий разде­ли­лись. Одни иссле­до­ва­те­ли пола­га­ют, что глав­ной доб­ро­де­те­лью Авгу­ста явля­ет­ся pie­tas¹², посколь­ку она сто­ит в кон­це, дру­гие счи­та­ют, что, по край­ней мере, в 27 г. важ­нее была постав­лен­ная на пер­вое место vir­tus¹³. При этом, одна­ко, сле­ду­ет заме­тить, что для Авгу­ста и его совре­мен­ни­ков едва ли сто­ял вопрос, что важ­нее, «доб­лесть» или «бла­го­че­стие». Важ­но было и то, и дру­гое, и каче­ства не исклю­ча­ли, а наобо­рот, допол­ня­ли друг дру­га.

Август при­ла­гал нема­лые уси­лия, чтобы создать вокруг себя оре­ол суще­ства, близ­ко­го к богам, и пред­ста­вить себя защит­ни­ком ста­рой рели­гии. Уже в ходе граж­дан­ских войн Окта­виан вошел в четы­ре важ­ней­шие кол­ле­гии жре­цов: авгу­ров, пон­ти­фи­ков, феци­а­лов и сали­ев. Его новое имя, Augus­tus, было тес­но свя­за­но с augur. В 36 г. он начал гран­ди­оз­ную про­грам­му рестав­ра­ции хра­мов и дру­гих куль­то­вых постро­ек. Вой­на с Анто­ни­ем и Клео­патрой оформ­ля­лась не толь­ко как поли­ти­че­ский кон­фликт, но и как вой­на рим­ских и еги­пет­ских богов, в кото­рой пер­вые одер­жи­ва­ют победу (Verg. Aen., VII, 698). В 29 г. Август полу­ча­ет пра­во назна­чать жре­цов во все кол­ле­гии сверх поло­жен­но­го чис­ла, а в 28 г. ему было пору­че­но вос­ста­нов­ле­ние всех ста­рых хра­мов и стро­и­тель­ство новых (R. g., 19—21). Таким обра­зом, ко вре­ме­ни пре­под­не­се­ния щита прин­цепс был рели­ги­оз­ным лиде­ром государ­ства, и то, что выс­шим по ран­гу жре­цом, вер­хов­ным пон­ти­фи­ком оста­вал­ся опаль­ный Марк Эми­лий Лепид, не име­ло ника­ко­го с.287 зна­че­ния. 6 мар­та 12 г. после смер­ти Лепида вер­хов­ным пон­ти­фи­ком стал сам Август.

Вокруг Авгу­ста созда­ет­ся и рели­ги­оз­ный оре­ол. Род Юли­ев, в кото­рый он вошел после усы­нов­ле­ния, вел свою родо­слов­ную от Вене­ры, Энея, Рому­ла, Мар­са и Кви­ри­на. После обо­жест­вле­ния Цеза­ря, с 1 янва­ря 42 г. он стал пер­вым в исто­рии Рима сыном офи­ци­аль­но­го боже­ства, а с 40 г. эпи­тет di­vi fi­lius стал регу­ляр­но появ­лять­ся в титу­ла­ту­ре Окта­ви­а­на, как на над­пи­сях, так и на моне­тах. В 30 г. сенат поста­но­вил, чтобы жре­цы моли­лись за него, как за спа­си­те­ля государ­ства, на бан­ке­тах обя­за­тель­но совер­ша­лись воз­ли­я­ния в его честь (Dio Cass. LI, 19), а его имя было вне­се­но в лита­нию сали­ев, прин­цеп­су при­но­си­ли жерт­вы и дава­ли обе­ты. Даже если учесть, что в антич­но­сти грань меж­ду чело­ве­ком и богом была более рас­тя­жи­мой, чем в хри­сти­ан­стве и дру­гих позд­ней­ших рели­ги­ях, деи­фи­ка­ция Авгу­ста име­ла осо­бый харак­тер, и ни один из рим­ских поли­ти­че­ских дея­те­лей до него (кро­ме умер­ше­го Цеза­ря) не полу­чал таких рели­ги­оз­ных поче­стей.

Кро­ме куль­то­во­го зна­че­ния, pie­tas име­ла и неко­то­рые дру­гие аспек­ты. В семье она обо­зна­ча­ла почти­тель­ное отно­ше­ние детей к роди­те­лям, а в слу­чае с роди­те­ля­ми умер­ши­ми — к их памя­ти. Pie­tas Авгу­ста, таким обра­зом, под­чер­ки­ва­ла его пре­ем­ст­вен­ность по отно­ше­нию к Цеза­рю, став­ше­му глав­ным объ­ек­том сынов­не­го бла­го­че­стия.

Pie­tas так­же свя­зы­ва­лась и с fi­des, каче­ст­вом, обо­зна­чав­шим вер­ность взя­тым на себя обя­за­тель­ствам¹⁴. Бла­го­че­стие и fi­des были тес­но свя­за­ны, посколь­ку имен­но боги высту­па­ли как бы гаран­та­ми взя­тых на себя обя­за­тельств, и чело­век, чту­щий богов, дол­жен был быть вер­ным сво­е­му сло­ву и обя­зан­но­стям и в отно­ше­нии людей. Нако­нец, pie­tas пред­по­ла­га­ет вер­ность богам сво­ей роди­ны, и, сле­до­ва­тель­но, явля­ет­ся пат­рио­ти­че­ским каче­ст­вом, а уже в рес­пуб­ли­кан­ской фра­зео­ло­гии тер­мин стал обо­зна­чать и чело­ве­ка кон­сер­ва­тив­ных взглядов. Таким обра­зом, каче­ство выра­жа­ло «доб­ро­воль­ное и спо­кой­ное под­чи­не­ние рели­ги­оз­но­му, государ­ст­вен­но­му и семей­но­му дол­гу, ува­же­ние к обще­ству и его усто­ям»¹⁵.

Все ска­зан­ное поз­во­ля­ет опре­де­лить место Cli­peus vir­tu­tis в общем кон­тек­сте реформ 27 г. и отве­тить на вопрос о его зна­че­нии в фор­ми­ро­ва­нии систе­мы прин­ци­па­та. Собы­тия 27 г. были исход­ным пунк­том фор­ми­ро­ва­ния импе­ра­тор­ской вла­сти. Рефор­мы янва­ря это­го года с.288 нача­ли выра­ба­ты­вать два основ­ных эле­мен­та новой систе­мы: осо­бые поли­ти­че­ские и пра­во­вые пол­но­мо­чия, на кото­рых сто­я­ла власть импе­ра­то­ра, и его осо­бое, отлич­ное от дру­гих имя. Третьим эле­мен­том ста­ла выра­бот­ка обще­го кано­на идео­ло­гии, и исход­ной ее точ­кой ста­ла над­пись на золо­том щите, кото­рый ему пре­под­нес сенат.

Как вид­но из ска­зан­но­го выше, четы­ре доб­ро­де­те­ли щита выра­жа­ют целую про­грам­му, кото­рая была поло­же­на в осно­ву импер­ской идео­ло­гии и, вме­сте с тем, свя­зы­ва­ла ее с идео­ло­ги­ей рес­пуб­ли­кан­ской. В зада­чи дан­ной ста­тьи не вхо­дит рас­смот­ре­ние эво­лю­ции этой тра­ди­ции, одна­ко, пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным обри­со­вать неко­то­рые общие кон­ту­ры.

Vir­tus, cle­men­tia, ius­ti­tia и pie­tas явля­ют­ся стерж­не­вой иде­ей «Дея­ний боже­ст­вен­но­го Авгу­ста», доку­мен­та, в кото­ром импе­ра­тор уже в кон­це прав­ле­ния давал итог сво­ей поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти. Тра­ди­ция «Res ges­tae» лег­ла в осно­ву труда Вел­лея Патер­ку­ла. Те же самые каче­ства вос­пе­ва­лись поэта­ми вре­ме­ни Авгу­ста, и, в конеч­ном сче­те, имен­но на этих источ­ни­ках во мно­гом осно­вы­ва­лась оцен­ка импе­ра­то­ра более позд­ни­ми авто­ра­ми, Све­то­ни­ем, Дио­ном Кас­си­ем, «Писа­те­ля­ми исто­рии Авгу­стов», а тра­ди­ци­он­ной систе­ме vir­tu­tes отда­ва­ли дань даже такие выдаю­щи­е­ся мыс­ли­те­ли, как Тацит и Амми­ан Мар­цел­лин. Еще боль­шее место канон импе­ра­тор­ских доб­ро­де­те­лей зани­мал в пуб­ли­ци­сти­ке. Одно из важ­ней­ших про­из­веде­ний Сене­ки назы­ва­лось «De cle­men­tia». Важ­ную роль они игра­ют и в дру­гих про­из­веде­ни­ях это­го авто­ра, а так­же в «Пане­ги­ри­ке» Пли­ния, пане­ги­ри­ках и речах IV века, трак­та­тах, речах и пись­мах импе­ра­то­ра Юли­а­на. Вся эта лите­ра­ту­ра, конеч­но тре­бу­ет осо­бо­го раз­бо­ра, и мы оста­но­вим­ся на основ­ных лозун­гах импе­ра­тор­ских над­пи­сей, кото­рые про­дол­жа­ли тра­ди­цию более бук­валь­но.

Инте­рес­но, что на моне­тах и над­пи­сях Авгу­ста четы­ре vir­tu­tes встре­ча­ют­ся срав­ни­тель­но ред­ко. Это пока­зы­ва­ет, что идео­ло­ги­че­ский канон еще не выра­ботал­ся, одна­ко уже на моне­тах и над­пи­сях Тибе­рия, кото­рый стре­мил­ся, по край­ней мере внешне, мак­си­маль­но сохра­нить стиль авгу­стов­ско­го прав­ле­ния, все четы­ре каче­ства пред­став­ле­ны доста­точ­но широ­ко¹⁶.

У послед­них Юли­ев-Клав­ди­ев про­ис­хо­дит любо­пыт­ная пере­ме­на Замет­но отступ­ле­ние на вто­рой план vir­tus и ius­ti­tia. Пер­вое, види­мо, с.289 было менее замет­но после пре­кра­ще­ния круп­ных войн, посколь­ку все воен­ные кон­флик­ты от вре­ме­ни Тибе­рия до 68 г. носи­ли вто­ро­сте­пен­ный харак­тер. Умень­ше­ние роли ius­ti­tia свя­за­но с уси­ле­ни­ем монар­хиз­ма и ростом про­из­во­ла импе­ра­то­ров, уста­но­вив­ших жесто­кий террор, созда­вав­ший крайне болез­нен­ную идео­ло­ги­че­скую атмо­сфе­ру. Уже со вре­ме­ни рес­пуб­ли­ки, наряду с ius­ti­tia начи­на­ет исполь­зо­вать­ся дру­гой тер­мин, aequi­tas. В прин­ци­пе, оба сло­ва явля­ют­ся почти сино­ни­ма­ми, но aequi­tas пред­став­ля­ет собой нечто сред­нее меж­ду ius­ti­tia и cle­men­tia¹⁷. В усло­ви­ях Импе­рии aequi­tas боль­ше под­хо­ди­ла для импе­ра­тор­ской про­па­ган­ды, посколь­ку боль­ше выра­жа­ла лауда­тив­ный харак­тер (ius­ti­tia — спра­вед­ли­вость, a aequi­tas — мило­сти­вая спра­вед­ли­вость), и, как и cle­men­tia, содер­жа­ла боль­ший эле­мент про­из­во­ла. Импе­ра­тор не толь­ко посту­пал по спра­вед­ли­во­сти, но его акт спра­вед­ли­во­сти дол­жен был вос­при­ни­мать­ся, как милость по отно­ше­нию к под­дан­ным.

Рост монар­хиз­ма при Юли­ях-Клав­ди­ях заме­тен и в экзаль­та­ции cle­men­tia, лозун­га, кото­рый теперь, поми­мо все­го про­че­го, зату­ше­вы­вал террор прин­цеп­сов и одно­вре­мен­но пока­зы­вал общую от них зави­си­мость, идею того, что внут­рен­ний мир явля­ет­ся резуль­та­том мило­сти импе­ра­то­ра.

Наобо­рот, во вре­мя вос­ста­ния про­тив Неро­на на моне­тах и в над­пи­сях начи­на­ют появ­лять­ся уже забы­тые за вре­мя прин­ци­па­та, но попу­ляр­ные в эпо­ху граж­дан­ских войн и в нача­ле авгу­стов­ско­го прин­ци­па­та лозун­ги li­ber­tas (леген­ды на моне­тах — Li­ber­tas P. R. Res­ti­tu­ta, Li­ber­tas Augus­ta, Li­ber­tas P. R., Li­ber­tas pub­li­ca), con­cor­dia (Con­cor­dia Prae­to­ria­no­rum, Con­cor­dia Pro­vin­cia­rum, Con­cor­dia p. R.), а затем — pax (леген­ды — Pa­ci P. R., Pax et Li­ber­tas, Pax Or­bis Ter­ra­rum) и se­cu­ri­tas (Se­cu­ri­tas PR. и близ­кое по зна­че­нию Sa­lus Ge­ne­ris Hu­ma­ni, Sa­lus et li­ber­tas). Рас­смот­ре­ние легенд на моне­тах Галь­бы, Ото­на, Вител­лия и Вес­па­си­а­на дают очень при­ме­ча­тель­ный пере­ход. Если во вре­мя борь­бы с Неро­ном и при Галь­бе доми­ни­ру­ет лозунг li­ber­tas, то посте­пен­но вытес­ня­ет­ся более ста­би­ли­за­тор­ской про­грам­мой: con­cor­dia, aequi­tas pax, se­cu­ri­tas.

Разу­ме­ет­ся, в ходе вой­ны неиз­беж­ным было воз­рож­де­ние воен­ной эти­ки, в основ­ном темы Vic­to­ria (леген­ды Vic­to­ria P. R., Vic­to­ria Ot­ho­nis). Cle­men­tia, часто встре­чаю­ща­я­ся на моне­тах, обо­зна­ча­ет теперь ста­рый смысл — мане­ру поведе­ния победи­те­лей с побеж­ден­ны­ми.

с.290 Моне­ты Вес­па­си­а­на в основ­ном содер­жат ста­би­ли­за­тор­ские лозун­ги (Pa­ci event., Pa­ci Or­bis Terr., Con­cor­dia Augus­ti, Fi­des pub­li­ca), этот импе­ра­тор широ­ко исполь­зу­ет как cle­men­tia, так и пару ius­ti­tia—aequi­tas. Послед­нее прак­ти­че­ски исче­за­ет у взяв­ше­го более авто­ри­тар­ный курс Доми­ци­а­на. У послед­не­го появ­ля­ет­ся новая пара, pie­tas—fe­li­ci­tas, став­шая важ­ным эле­мен­том даль­ней­ше­го уси­ле­ния идео­ло­гии абсо­лю­тиз­ма.

Опре­де­лен­ные изме­не­ния про­ис­хо­дят при импе­ра­то­рах анто­ни­нов­ской дина­стии. Пока­за­тель­но сни­же­ние зна­че­ния vir­tus и vic­to­ria, кото­рые исполь­зу­ют­ся весь­ма ред­ко даже на над­пи­сях и моне­тах Тра­я­на. Види­мо, поня­тие vir­tus, являв­ше­е­ся глав­ным досто­ин­ст­вом рес­пуб­ли­кан­ско­го поли­ти­ка, ста­но­ви­лось с ростом абсо­лю­тиз­ма все более непо­д­хо­дя­щим лозун­гом для импе­ра­то­ра и ста­ло заме­нять­ся более свя­зан­ным с чисто воен­ной харак­те­ри­сти­кой For­ti­tu­do (уже у Тра­я­на появ­ля­ет­ся эпи­тет for­tis­si­mus (Dess., 296)). Исчез­но­ве­ние vir­tus у пре­ем­ни­ков Тра­я­на, Адри­а­на и Анто­ни­на Пия, свя­за­но и с отка­зом от экс­пан­сии и пово­ротом в сто­ро­ну мир­ной поли­ти­ки. Воз­рож­де­ние воен­ной тема­ти­ки вид­но у Мар­ка Авре­лия, кото­ро­му сно­ва при­шлось вести тяже­лые вой­ны. На его моне­тах часто появ­ля­ют­ся Марс, Вик­то­рия и дру­гие воен­ные сим­во­лы¹⁸, а Vic­to­ria часто фигу­ри­ру­ет и в над­пи­сях (Dess., 364, 365). При­ме­ча­тель­но, одна­ко, что соб­ст­вен­но vir­tus все рав­но встре­ча­ет­ся ред­ко.

Вто­рым важ­ным изме­не­ни­ем ста­ло уси­ле­ние акцен­та на pie­tas, кото­рая почти исче­за­ет при Юли­ях-Клав­ди­ях. Рост зна­че­ния это­го сим­во­ла наме­ча­ет­ся при Доми­ци­ане, уча­ща­ет­ся на моне­тах Тра­я­на, пре­вра­ща­ет­ся в одну из глав­ных доб­ро­де­те­лей Адри­а­на и ста­но­вит­ся глав­ной темой монет­ной сим­во­ли­ки при Анто­нине Пии. SHA дают несколь­ко вер­сий ког­но­ме­на Pius, кото­рые не столь­ко про­ти­во­ре­чат друг дру­гу, сколь­ко допол­ня­ют. Анто­нин был назван Pius либо за то, что «под­дер­жи­вал в сена­те боль­но­го тестя, либо за то, что спас тех, кого велел убить Адри­ан, либо за то, что дал вели­кие поче­сти Адри­а­ну после смер­ти, несмот­ря на реше­ние сена­та, либо за то, что не дал боль­но­му Адри­а­ну покон­чить с собой, либо посколь­ку был по при­ро­де мяг­чай­ший и не сде­лал в свои вре­ме­на ниче­го суро­во­го» (SHA. Ant. Pius, 2, 3—8). Таким обра­зом, ког­но­мен сим­во­ли­зи­ро­вал целый ком­плекс фак­то­ров: либе­ра­лизм прав­ле­ния, почти­тель­ное отно­ше­ние к сена­ту и стрем­ле­ние с ним сотруд­ни­чать, и, вме­сте с тем, вер­ность с.291 Адри­а­ну и жела­ние про­дол­жать его курс (см. так­же над­пи­си Анто­ни­на Пия — Dess., 338—352). Pie­tas так­же оста­ет­ся одной из основ­ных тем над­пи­сей Мар­ка Авре­лия и Ком­мо­да (Dess., 376—373). Акцент на pie­tas отра­жа­ет важ­ные поли­ти­че­ские изме­не­ния. После слож­но­стей внут­ри­по­ли­ти­че­ско­го раз­ви­тия I в. и импе­ра­тор­ско­го терро­ра при Юли­ях-Клав­ди­ях и Доми­ци­ане уста­нав­ли­ва­ет­ся более либе­раль­ный курс и «гар­мо­ния» в отно­ше­ни­ях меж­ду импе­ра­то­ра­ми и сена­том, вызван­ные уступ­ка­ми с обе­их сто­рон. Импе­рия дости­га­ет внут­рен­не­го рас­цве­та, поло­же­ние на гра­ни­цах ста­би­ли­зи­ру­ет­ся. Имен­но pie­tas в наи­боль­шей сте­пе­ни мог­ла выра­зить эту обста­нов­ку внут­рен­не­го мира и уси­лий импе­ра­то­ров по его под­дер­жа­нию. Связь с рели­ги­оз­ным зна­че­ни­ем pie­tas так­же доста­точ­но оче­вид­на: боги покро­ви­тель­ст­ву­ют Рим­ской дер­жа­ве, им угод­ны дей­ст­вия ее пра­ви­те­лей, и послед­ние выпол­ня­ют их волю. Спо­кой­ст­вие, мир и ста­биль­ность были основ­ным содер­жа­ни­ем новой идеи pie­tas. Нако­нец, как отме­тил Г. С. Кна­бе, pie­tas выра­жа­ла ува­же­ние к тра­ди­ци­он­но­му рим­ско­му обра­зу жиз­ни и име­ла опре­де­лен­ный тра­ди­цио­на­лист­ски-кон­сер­ва­тив­ный отте­нок¹⁹.

Абсо­лю­тист­ский эле­мент в прав­ле­нии Анто­ни­нов выра­зил­ся и в уси­ле­нии зна­че­ния cle­men­tia. Лозунг часто встре­ча­ет­ся на моне­тах Тра­я­на и Адри­а­на и ста­но­вит­ся осо­бен­но частым у Анто­ни­на Пия и Мар­ка Авре­лия, кото­рые дела­ют его едва ли не основ­ным лозун­гом прав­ле­ния²⁰. Cle­men­tia долж­на была под­черк­нуть и либе­ра­лизм импе­ра­то­ров, и при­ме­ча­тель­но, что даже их про­тив­ни­ки кри­ти­ко­ва­ли их за избы­ток это­го каче­ства (SHA. Avid. Cass., 13, 10). Наобо­рот, ius­ti­tia ста­но­вит­ся срав­ни­тель­но ред­кой. У Тра­я­на доволь­но часто встре­ча­ет­ся equi­tas, при Адри­ане сно­ва широ­ко исполь­зу­ет­ся ius­ti­tia и aequi­tas, но у осталь­ных Анто­ни­нов они исче­за­ют²¹.

Кро­ме извест­ной пере­ак­цен­ти­ров­ки ста­рых лозун­гов, появ­ля­ют­ся кото­рые новые чер­ты — pro­vi­den­tia и соче­та­ние pius с fe­lix и for­tu­na. Каче­ство pro­vi­den­tia прак­ти­че­ски не фигу­ри­ро­ва­ло при Рес­пуб­ли­ке и вре­ме­на­ми появ­ля­ет­ся у импе­ра­то­ров I века (Dess., 157). Начи­ная с Анто­ни­нов, и осо­бен­но у Тра­я­на и Адри­а­на, pro­vi­den­tia ста­но­вит­ся одним из глав­ных качеств пра­ви­те­ля²². Pro­vi­den­tia, «уме­ние пред­видеть», или даже «про­видеть», явно отно­сит­ся к интел­лек­ту­аль­ным каче­ствам пра­ви­те­ля и под­чер­ки­ва­ет его уме­ние управ­лять. Вме­сте с с.292 тем, оно в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни при­су­ще и боже­ству, и появ­ле­ние pro­vi­den­tia пока­зы­ва­ет уси­ле­ние пре­тен­зий пра­ви­те­ля на сверх­че­ло­ве­че­скую боже­ст­вен­ную сущ­ность. Рост этих тен­ден­ций отчет­ли­во виден и в дру­гих лозун­гах. Начи­ная с Тра­я­на, в над­пи­сях появ­ля­ет­ся фор­му­ла op­ti­mus и даже op­ti­mus ma­xi­mus prin­ceps (Dess., 304, 312, 341), что совер­шен­но отчет­ли­во ассо­ци­и­ру­ет­ся с титу­лом Юпи­те­ра, Iup­pi­ter Op­ti­mus Ma­xi­mus. Нако­нец, важ­ную роль игра­ло новое соче­та­ние Pius Fe­lix, появив­ше­е­ся в над­пи­сях Анто­ни­нов (Dess., 378) и став­шее регу­ляр­ным у Севе­ров и импе­ра­то­ров III века.

Экзаль­та­ция импе­ра­тор­ской вла­сти вела к уси­ле­нию лозун­га pie­tas. Хотя pie­tas пока­зы­ва­ла связь импе­ра­то­ра с бога­ми, она преж­де все­го выра­жа­ла то обсто­я­тель­ство, что пра­ви­тель выпол­ня­ет свои обя­зан­но­сти перед бога­ми. Fe­li­ci­tas (сча­стье) было дру­гой сто­ро­ной этих отно­ше­ний и пока­зы­ва­ла, что боги, со сво­ей сто­ро­ны, покро­ви­тель­ст­ву­ют дан­но­му пра­ви­те­лю. Соче­та­ние pius—fe­lix как бы зна­ме­но­ва­ло двух­сто­рон­ний союз с бога­ми и теперь оно фигу­ри­ру­ет прак­ти­че­ски во всех импе­ра­тор­ских над­пи­сях III—IV вв.

При Севе­рах, когда Рим­ская Импе­рия всту­пи­ла в эпо­ху граж­дан­ских войн, роста дав­ле­ния извне и даль­ней­ше­го уси­ле­ния абсо­лю­тиз­ма, про­ис­хо­дят новые изме­не­ния. Пока­за­те­лем пре­вра­ще­ния импе­ра­то­ра в абсо­лют­но­го монар­ха было появ­ле­ние более пыш­ных фор­мул и стрем­ле­ние выра­зить все свя­зан­ное с импе­ра­то­ром в пре­вос­ход­ной сте­пе­ни (for­tis­si­mo — Dess., 416; op­ti­mis for­tis­si­mis — Dess., 425; for­tis­si­mi et in­dul­gen­tis­si­mi — Dess., 439; for­tis­si­mi fe­li­cis­si­mi — Dess., 426, 441; pro­vi­den­tis­si­mi — Dess., 464; piis­si­mi — Dess., 439 и т. п.). Нако­нец, куль­ми­на­ци­ей это­го про­цес­са было пре­вра­ще­ние этих vir­tu­tes в новое каче­ство, когда храб­рость (for­ti­tu­do) пре­вра­ща­ет­ся в каче­стве непо­беди­мо­сти (in­vic­tus, in­vic­tis­si­mus — Dess., 452, 471), cle­men­tia — в боже­ст­вен­ную милость (in­dul­gen­tia — Dess., 432, 439, 467, 471), а pie­tas — в идею свя­щен­но­сти осо­бы импе­ра­то­ра (sanctis­si­mus — Dess., 463, 485).

Тре­тий век не вно­сит изме­не­ний прин­ци­пи­аль­но­го харак­те­ра в лозун­ги, выра­жаю­щие каче­ства импе­ра­то­ра. Фор­му­лы это­го вре­ме­ни в основ­ном сво­дят­ся к фор­му­лам mag­nus, ma­xi­mus, for­tis­si­mus—in­vic­tus, pius—fe­lix и частым уже у Севе­ров ука­за­ни­ям на каче­ство охра­ни­те­ля и вос­ста­но­ви­те­ля (res­ti­tu­tor et con­di­tor — Dess., 487; res­ti­tu­tor or­bis to­tius — Dess., 510). Харак­тер­но осо­бое зна­че­ние воен­ной тема­ти­ки, когда каче­ство «непо­беди­мо­сти» под­чер­ки­ва­ет­ся все чаще и чаще.

Опре­де­лен­ным заклю­чи­тель­ным пунк­том эво­лю­ции мож­но счи­тать лозун­ги Авре­ли­а­на, в основ­ном завер­шив­ше­го поли­ти­че­ское с.293 вос­со­зда­ние Импе­рии. Прак­ти­че­ски все над­пи­си это­го импе­ра­то­ра содер­жат фор­му­лы in­vic­tus и pius—fe­lix, а неко­то­рые явля­ют­ся более пыш­ны­ми — per­pe­tuo vic­to­rio­sis­si­mo in­dul­gen­tis­si­mo imp. res­ti­tu­to­ri or­bis (Dess., 510 — «посто­ян­но­му, победо­нос­ней­ше­му, мило­сти­вей­ше­му импе­ра­то­ру, вос­ста­но­ви­те­лю зем­но­го кру­га»). Куль­ми­на­ци­ей, одна­ко, явля­ет­ся над­пись, в кото­рой Авре­ли­ан, явно при жиз­ни, име­ну­ет­ся богом (deus — Dess., 585). Бли­жай­шие пре­ем­ни­ки Авре­ли­а­на не реши­лись при­нять эту нова­цию, одна­ко Дио­кле­ти­ан сно­ва име­ну­ет себя Iovi­us (Dess., 621, 623, 658) и берет на себя боже­ст­вен­ное каче­ство.

Оста­ет­ся сде­лать толь­ко несколь­ко самых общих заме­ча­ний отно­си­тель­но послед­не­го пери­о­да исто­рии Импе­рии. Каче­ства импе­ра­то­ров на над­пи­сях пока­зы­ва­ют чер­ты ста­би­ли­за­ции. Глав­ны­ми фор­му­ла­ми оста­ют­ся in­vic­tus—in­vic­tis­si­mus, for­tis­si­mus, pius—fe­lix (piis­si­mus—fe­li­cis­si­mus, pro­vi­den­tis­si­mus, ma­xi­mus). Любо­пыт­на извест­ная пре­ем­ст­вен­ность, когда в над­пи­сях IV и V вв. появ­ля­ют­ся ста­рые доб­ро­де­те­ли прин­ци­па­та: vir­tus (Dess., 637, 726, 733, 735, 738, 778, 780), cle­men­tia (Dess., 726, 763, 798), ius­ti­tia (Dess., 733, 765, 789). Титу­лы ста­но­вят­ся еще более пыш­ны­ми, и хотя после при­ня­тия хри­сти­ан­ства импе­ра­тор не мог назы­вать себя богом, это мало что изме­ни­ло, и титул sa­cer встре­ча­ет­ся повсе­мест­но. Харак­тер­но под­чер­ки­ва­ние импе­ра­то­ра­ми каче­ства «вос­ста­но­ви­те­ля» (res­ti­tu­tor or­bis — Dess., 617; rec­tor or­bis — Dess., 618; fun­da­tor se­cu­ri­ta­tis — Dess., 677 и т. п.), «веч­но­сти» сво­ей вла­сти, что уси­ли­ва­ет­ся в V в., когда реаль­ность этой «веч­но­сти» ста­но­вит­ся все более сомни­тель­ной (pe­ren­nis, aeter­nus, per­pe­tuus — Dess., 774, 780, 784, 788, 789), и пре­вос­ход­ства не толь­ко над под­дан­ны­ми, но и над сво­и­ми пред­ше­ст­вен­ни­ка­ми.

В заклю­че­ние сле­ду­ет отме­тить основ­ные выво­ды. Даро­ва­ние Авгу­сту золо­то­го щита име­ло осо­бое зна­че­ние для фор­ми­ро­ва­ния кано­на идео­ло­гии прин­ци­па­та и неуди­ви­тель­но, что оно сов­па­ло с пер­вым пра­во­вым актом созда­ния новой систе­мы и полу­че­ни­ем импе­ра­то­ром име­ни Август. Четы­ре доб­ро­де­те­ли авгу­стов­ско­го щита, vir­tus, cle­men­tia, ius­ti­tia и pie­tas ста­ли кано­ном обра­за импе­ра­то­ра, а над­пись на золо­том щите сто­ит у исто­ков идео­ло­гии прин­ци­па­та. Все доб­ро­де­те­ли щита име­ют кор­ни в рес­пуб­ли­кан­ской идео­ло­гии, одна­ко наряду с тра­ди­ци­ей совер­шен­но опре­де­лен­но про­сле­жи­ва­ют­ся новые чер­ты, когда каче­ства поли­ти­че­ско­го дея­те­ля рес­пуб­ли­ки ста­но­вят­ся каче­ства­ми монар­ха.

Эво­лю­ция «доб­ро­де­те­лей щита» на моне­тах и над­пи­сях импе­ра­то­ров пока­зы­ва­ет посте­пен­ную эво­лю­цию импе­ра­тор­ской вла­сти и помо­га­ет опре­де­лить отдель­ные аспек­ты поли­ти­ки прин­ци­па­та.