«Речь Мецената» (Dio Cass. LII, 14—40): проблемы интерпретации*

с.54 Про­ект иде­аль­ной монар­хии, кото­рый от име­ни Меце­на­та изла­га­ет в 52-й кни­ге сво­ей «Исто­рии» Дион Кас­сий, вот уже око­ло ста лет при­вле­ка­ет при­сталь­ное вни­ма­ние исто­ри­ков и фило­ло­гов. Как счи­та­ет боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей, «речь Меце­на­та» — это поли­ти­че­ская про­грам­ма, в кото­рой нашли вопло­ще­ние инте­ре­сы и устрем­ле­ния не толь­ко само­го Дио­на, но и опре­де­лен­ных соци­аль­ных сло­ев. Одна­ко сре­ди уче­ных нет един­ства по вопро­су о том, чего имен­но доби­вал­ся Дион, выдви­гая эту про­грам­му, и чьи инте­ре­сы он выра­жал.

Впер­вые спе­ци­аль­ное иссле­до­ва­ние «речи Меце­на­та» было пред­при­ня­то П. Мей­е­ром, кото­рый дока­зы­вал, что в пер­во­на­чаль­ном виде она была созда­на в прав­ле­ние Кара­кал­лы и пред­став­ля­ла собой тра­ди­ци­он­ные рас­суж­де­ния о необ­хо­ди­мо­сти цар­ской вла­сти, но при Алек­сан­дре Севе­ре была зна­чи­тель­но пере­ра­бота­на и рас­ши­ре­на. В нее был вклю­чен поли­ти­че­ский пам­флет (19—40), в кото­ром Дион выдви­нул про­ект иде­аль­ной монар­хии, пред­вос­хи­щаю­щей во мно­гих отно­ше­ни­ях абсо­лют­ную монар­хию Дио­кле­ти­а­на. Этот пам­флет был направ­лен про­тив про­се­на­тор­ской поли­ти­ки Алек­сандра Севе­ра, его рас­плыв­ча­тых роман­ти­че­ских реформ, имев­ших целью вос­ста­нов­ле­ние прин­ци­па­та Авгу­ста и воз­вра­ще­ние к «диар­хии» (П. Мей­ер рекон­струи­ро­вал поли­ти­ку Алек­сандра Севе­ра по дан­ным его био­гра­фии в His­to­ria Augus­ta, отвер­гае­мым совре­мен­ны­ми уче­ны­ми)¹. Взгляды П. Мей­е­ра в зна­чи­тель­ной мере разде­лял У. Энс­лин. По его мне­нию, суть про­ек­та Дио­на заклю­ча­лась в тре­бо­ва­нии рас­ши­ре­ния пол­но­мо­чий импе­ра­то­ра и всад­ни­че­ской адми­ни­ст­ра­ции, а роль сена­та в управ­ле­нии иде­аль­ной монар­хии, кон­стру­и­ру­е­мой Дио­ном, долж­на была остать­ся чисто деко­ра­тив­ной. Это, счи­тал У. Энс­лин, свиде­тель­ст­во­ва­ло не об анти­се­на­тор­ской пози­ции Дио­на, а о том, каков был тогда мак­си­мум при­тя­за­ний разум­но­го сена­то­ра в отно­ше­нии роли, кото­рую мог­ло играть его сосло­вие². Сход­ную трак­тов­ку речи дал и Дж. Крук, отме­тив­ший тяго­те­ние Дио­на к авто­кра­тии, отве­чав­шее тен­ден­ци­ям его эпо­хи. Взгляды Дио­на, под­чер­ки­вал он, разде­ля­лись людь­ми, уста­но­вив­ши­ми новый поли­ти­че­ский режим монар­хии Севе­ров³.

с.55 Прин­ци­пи­аль­но иную трак­тов­ку «речи Меце­на­та» пред­ла­гал М. Хэм­монд, утвер­ждав­ший, что Дион не выдви­га­ет там ника­ких про­ек­тов, а дает крат­кий обзор кон­сти­ту­ции прин­ци­па­та за два сто­ле­тия и выяв­ля­ет даль­ней­шие пер­спек­ти­вы его раз­ви­тия⁴. Эта кон­цеп­ция не полу­чи­ла при­зна­ния.

По мне­нию И. Блей­ке­на и Ф. Мил­ла­ра, про­ект Дио­на был сенат­ской реак­ци­ей на анти­се­на­тор­скую поли­ти­ку пер­вых Севе­ров. Дион доби­вал­ся, чтобы отно­ше­ния импе­ра­то­ра и сена­та стро­и­лись так же, как и при Анто­ни­нах; чтобы импе­ра­то­ры укре­пи­ли и рас­ши­ри­ли пол­но­мо­чия сена­тор­ской адми­ни­ст­ра­ции, а при реше­нии важ­ных государ­ст­вен­ных вопро­сов учи­ты­ва­ли мне­ния совет­ни­ков-сена­то­ров. Уста­нов­ле­ние тако­го поряд­ка долж­но было гаран­ти­ро­вать при­ви­ле­гии и лич­ную без­опас­ность пред­ста­ви­те­лей сена­тор­ско­го сосло­вия, упро­чить авто­ри­тет сена­та. В обмен на это Дион и его еди­но­мыш­лен­ни­ки-сена­то­ры гото­вы были отка­зать­ся от при­тя­за­ний на поли­ти­че­скую власть, кото­рая и так уже дав­но была поте­ря­на⁵.

К близ­ким выво­дам при­хо­дит и Е. М. Шта­ер­ман, кото­рая, в отли­чие от запад­ных иссле­до­ва­те­лей, уде­ля­ет основ­ное вни­ма­ние не поли­ти­че­ской, а соци­аль­ной про­грам­ме Дио­на. Она счи­та­ет, что Дион стре­мил­ся лишить горо­да их при­ви­ле­гий и сво­бод, све­сти на нет роль муни­ци­паль­ной орга­ни­за­ции и муни­ци­паль­ной зна­ти. Как пред­ста­ви­тель земель­ных маг­на­тов он пола­гал, что импе­ра­тор дол­жен опи­рать­ся не на кол­лек­ти­вы город­ских рабо­вла­дель­цев, а на круп­ней­ших земель­ных соб­ст­вен­ни­ков, порвав­ших вся­кие свя­зи со сво­и­ми горо­да­ми. На этих усло­ви­ях земель­ная ари­сто­кра­тия восточ­ных про­вин­ций импе­рии, чьи инте­ре­сы выра­жал Дион, гото­ва была при­знать власть монар­ха абсо­лют­ной⁶.

Таким обра­зом, совре­мен­ные иссле­до­ва­те­ли схо­дят­ся на том, что Дион стре­мил­ся в сво­ем про­ек­те защи­тить инте­ре­сы сена­тор­ско­го сосло­вия, обес­пе­чить сена­ту и сена­то­рам почет­ное и при­ви­ле­ги­ро­ван­ное поло­же­ние в государ­ст­вен­ном аппа­ра­те Рим­ской дер­жа­вы и одно­вре­мен­но готов был пре­до­ста­вить пра­ви­те­лю сво­ей иде­аль­ной монар­хии абсо­лют­ную власть.

Обос­но­вы­вая послед­ний тезис, обыч­но ссы­ла­ют­ся на то, что Дион реко­мен­до­вал пра­ви­те­лю рас­смат­ри­вать государ­ст­вен­ные дела в сена­те, чтобы каза­лось, что этот орган явля­ет­ся вла­ды­кой все­го (31. 1). Дион тем самым под­ра­зу­ме­ва­ет, что под­лин­ная власть долж­на при­над­ле­жать импе­ра­то­ру. Не ясно, одна­ко, насколь­ко искренне рато­вал Дион за силь­ную импе­ра­тор­скую власть, ведь то, к чему он при­зы­ва­ет, пред­ла­гая какое-либо ново­введе­ние, не все­гда соот­вет­ст­ву­ет тому, чего он доби­ва­ет­ся на самом деле⁷.

Чтобы выявить истин­ные устрем­ле­ния Дио­на и сена­тор­ской ари­сто­кра­тии, чьи инте­ре­сы он выра­жал, необ­хо­ди­мо пред­ста­вить себе, к чему мог­ла бы при­ве­сти реа­ли­за­ция каж­до­го отдель­но­го его пред­ло­же­ния и все­го его пла­на в целом в кон­крет­ных усло­ви­ях эпо­хи. Для это­го нужен ком­плекс­ный с.56 под­ход, т. е. сле­ду­ет рас­смот­реть поло­же­ние в «иде­аль­ной монар­хии» сена­та и сена­тор­ско­го сосло­вия, всад­ни­ков, деку­ри­о­нов и само­го импе­ра­то­ра, а так­же харак­тер их вза­и­моот­но­ше­ний, про­во­дя при этом срав­не­ние с реаль­ным поло­же­ни­ем вещей при Севе­рах⁸.

Иссле­до­ва­те­ли, раз­би­рав­шие вопрос о поло­же­нии сена­та и сена­то­ров в иде­аль­ной монар­хии, счи­та­ют, что Дион, доби­ва­ясь, чтобы сена­ту воз­вра­ти­ли пол­но­мо­чия, утра­чен­ные им при позд­них Анто­ни­нах и Севе­рах, взял за обра­зец поряд­ки, харак­тер­ные для пери­о­да рас­цве­та дина­стии Анто­ни­нов, лишь немно­гое доба­вил от себя⁹. Дей­ст­ви­тель­но ряд пред­ло­же­ний Дио­на свиде­тель­ст­ву­ет о его стрем­ле­нии вер­нуть сенат в то состо­я­ние, в кото­ром он пре­бы­вал в «золо­той век» импе­рии. По его мне­нию, сена­ту сле­ду­ет при­ни­мать посоль­ства от непри­я­те­лей, а так­же от союз­ных царей и наро­дов (т. е. от горо­дов и про­вин­ций Рим­ской импе­рии), оформ­лять импе­ра­тор­ские реше­ния обще­го харак­те­ра как свои поста­нов­ле­ния (31. 1—2), обсуж­дать все наи­бо­лее важ­ные государ­ст­вен­ные дела таким обра­зом, чтобы каж­дый сена­тор мог при­нять уча­стие в пре­ни­ях (32. 1—2)¹⁰.

Одна­ко Дион выдви­га­ет нема­ло и таких пред­ло­же­ний, кото­рые свиде­тель­ст­ву­ют о том, что сенат иде­аль­ной монар­хии в его пред­став­ле­нии дол­жен был суще­ст­вен­но отли­чать­ся от реаль­но­го сена­та эпо­хи Анто­ни­нов. Эти пред­ло­же­ния в неко­то­рых отно­ше­ни­ях ума­ля­ли пре­ро­га­ти­вы сена­та эпо­хи Анто­ни­нов и Севе­ров, в дру­гих же, наобо­рот, их зна­чи­тель­но рас­ши­ря­ли. Так, напри­мер, в иде­аль­ной монар­хии сенат не выби­ра­ет ни маги­ст­ра­тов, ни намест­ни­ков сенат­ских про­вин­ций. Всех маги­ст­ра­тов и намест­ни­ков про­вин­ций назна­ча­ет лич­но импе­ра­тор (20. 3; 22. 2).

С дру­гой сто­ро­ны, все­ми про­вин­ци­я­ми в иде­аль­ной монар­хии управ­ля­ют исклю­чи­тель­но сена­то­ры, при­чем про­вин­ций там зна­чи­тель­но боль­ше, чем в реаль­ной импе­рии эпо­хи Севе­ров, а сред­ний срок прав­ле­ния намест­ни­ка в иде­аль­ной монар­хии в два раза доль­ше, чем в реаль­ной (22. 1—2, 6; 23. 2)¹¹. По мне­нию Дио­на, сле­ду­ет уве­ли­чить чис­ло чле­нов сена­та за счет самых знат­ных вли­я­тель­ных и бога­тых уро­жен­цев Ита­лии и про­вин­ций (19. 2—4). Необ­хо­ди­мо пере­дать кон­троль и над­зор за поведе­ни­ем, про­ис­хож­де­ни­ем и состо­я­ни­ем сена­то­ров и чле­нов их семей млад­ше­му цен­зо­ру, назна­чае­мо­му импе­ра­то­ром пожиз­нен­но из чис­ла наи­бо­лее авто­ри­тет­ных и заслу­жен­ных сена­то­ров для того, чтобы иметь помощ­ни­ка в испол­не­нии сво­их цен­зор­ских пол­но­мо­чий (21. 3—5). Серь­ез­ные пре­ступ­ле­ния, совер­шен­ные сена­то­ра­ми или чле­на­ми их семей, долж­ны раз­би­рать­ся в суде само­го сена­та совер­шен­но неза­ви­си­мо от импе­ра­то­ра (31. 3), при­чем рас­про­стра­не­ние слу­хов, поро­ча­щих импе­ра­то­ра, не сле­ду­ет рас­смат­ри­вать как пре­ступ­ле­ние, не сле­ду­ет и черес­чур суро­во нака­зы­вать заго­вор­щи­ков из чис­ла сена­то­ров, если толь­ко они не вос­ста­нут про­тив импе­ра­то­ра с ору­жи­ем в руках (31. 3—10). Дети сена­то­ров долж­ны полу­чать государ­ст­вен­ное обра­зо­ва­ние, с тем чтобы быть под­готов­лен­ны­ми к буду­щей служ­бе (26. 1—2).

Нетруд­но заме­тить, что пред­ла­гав­ше­е­ся в «речи» отстра­не­ние сена­та с.57 от выбо­ров маги­ст­ра­тов и про­кон­су­лов мог­ло бы нане­сти урон ско­рее пре­сти­жу, чем его реаль­ной вла­сти и вли­я­нию. Уже задол­го до Севе­ров маги­ст­ра­ты поте­ря­ли реаль­ную власть, а сенат выби­рал либо тех, кого непо­сред­ст­вен­но «реко­мен­до­вал» импе­ра­тор, либо тех, чьи кан­дида­ту­ры не вызы­ва­ли у него воз­ра­же­ний¹². Не слу­чай­но юри­сты — совре­мен­ни­ки Дио­на гово­рят как о само собой разу­ме­ю­щем­ся, что маги­ст­ра­ты полу­ча­ют власть от прин­цеп­са¹³. Сенат­ские про­вин­ции тоже задол­го до Севе­ров уже ока­за­лись под таким же кон­тро­лем импе­ра­тор­ской вла­сти, как и все про­чие. Един­ст­вен­ная раз­ни­ца была в выбо­рах намест­ни­ков и в одно­го­дич­ном сро­ке их пол­но­мо­чий. Одна­ко импе­ра­то­ры все­гда мог­ли добить­ся избра­ния угод­но­го им кан­дида­та или отстра­не­ния неугод­но­го и про­длить срок пол­но­мо­чий про­кон­су­ла¹⁴.

Совсем ина­че выглядят пред­ло­же­ния Дио­на про­се­нат­ской направ­лен­но­сти. Реаль­ное вли­я­ние сена­та было обу­слов­ле­но преж­де все­го тем, что его чле­ны зани­ма­ли посты намест­ни­ков всех (за исклю­че­ни­ем Егип­та) круп­ных про­вин­ций и коман­дую­щих рас­по­ло­жен­ны­ми там леги­о­на­ми. При Севе­рах эта сена­тор­ская моно­по­лия впер­вые ока­за­лась под угро­зой. Сеп­ти­мий Север пере­дал под управ­ле­ние всад­ни­ков две новые про­вин­ции и три леги­о­на. Одно­вре­мен­но утвер­жда­ет­ся прак­ти­ка назна­че­ния всад­ни­ков намест­ни­ка­ми важ­ней­ших про­вин­ций под видом вре­мен­но испол­ня­ю­щих обя­зан­но­сти пре­зи­да¹⁵.

Как бы в ответ на это Дион пред­ла­га­ет не толь­ко укре­пить, но и рас­ши­рить сена­тор­скую моно­по­лию на управ­ле­ние про­вин­ци­я­ми и леги­о­на­ми, рас­про­стра­нив про­вин­ци­аль­ное управ­ле­ние на терри­то­рию Ита­лии (22. 1, 6) и совер­шен­но отстра­нив от него всад­ни­ков¹⁶. Той же цели долж­ны слу­жить меры, направ­лен­ные на укреп­ле­ние про­фес­сио­наль­ной под­готов­ки сена­то­ров: обя­за­тель­ное государ­ст­вен­ное обра­зо­ва­ние, дли­тель­ная пред­ва­ри­тель­ная служ­ба в про­вин­ции в каче­стве помощ­ни­ков намест­ни­ка (22. 2—5) и доста­точ­но дол­гий срок служ­бы в каче­стве намест­ни­ка.

Осталь­ные пред­ло­же­ния, посвя­щен­ные пол­но­мо­чи­ям сена­та, так­же про­ти­во­ре­чат адми­ни­ст­ра­тив­ным и поли­ти­че­ским тен­ден­ци­ям севе­ров­ской эпо­хи. Суд сена­та над сво­и­ми чле­на­ми все­гда был под кон­тро­лем импе­ра­то­ров, а при Севе­рах еще более чем обыч­но¹⁷. Каз­ни сена­то­ров, обви­нен­ных в заго­во­ре про­тив импе­ра­то­ра или в оскорб­ле­нии вели­че­ства, име­ли место при ран­них Севе­рах и толь­ко при Алек­сан­дре Севе­ре они как буд­то схо­дят на нет¹⁸. Чис­лен­ность чле­нов сена­та оста­ва­лась неиз­мен­ной от Авгу­ста до Севе­ров, при­чем послед­ние, про­во­дя курс на сокра­ще­ние постов, пред­на­зна­чен­ных для сена­то­ров, вовсе не были заин­те­ре­со­ва­ны в росте коли­че­ства потен­ци­аль­ных пре­тен­ден­тов на сена­тор­ские долж­но­сти¹⁹. Так же вряд ли соот­вет­ст­во­ва­ло их инте­ре­сам введе­ние долж­но­сти млад­ше­го с.58 цен­зо­ра сена­тор­ско­го ран­га²⁰. По спра­вед­ли­во­му мне­нию Ф. Мил­ла­ра, это лиши­ло бы импе­ра­то­ра одно­го из глав­ных эле­мен­тов его вла­сти над теми, кто при­над­ле­жал к рим­ским выс­шим клас­сам²¹.

Реа­ли­за­ция этих пред­ло­же­ний при­ве­ла бы к тому, что сена­то­ры заня­ли бы почти все клю­че­вые посты в армии и государ­стве, укре­пи­ли бы свое вли­я­ние в про­вин­ци­ях и при­об­ре­ли бы отно­си­тель­ную неза­ви­си­мость от импе­ра­тор­ской вла­сти, а попол­нен­ный и пре­об­ра­зо­ван­ный сенат полу­чил бы такое зна­че­ние, како­го он не имел не толь­ко при Севе­рах, но и при Анто­ни­нах. На этом фоне поте­ри, свя­зан­ные с новым поряд­ком назна­че­ния на маги­ст­ра­ту­ры и лик­вида­ци­ей сенат­ских про­вин­ций, не пред­став­ля­ют­ся сколь­ко-нибудь серь­ез­ны­ми.

Иным выглядит поло­же­ние в иде­аль­ной монар­хии всад­ни­че­ско­го сосло­вия. Харак­те­ри­зуя отно­ше­ние Дио­на к всад­ни­кам, иссле­до­ва­те­ли обыч­но отме­ча­ют, что в иде­аль­ной монар­хии чле­ны это­го сосло­вия лише­ны постов намест­ни­ков про­вин­ций и коман­дую­щих леги­о­на­ми, вме­сте с тем они более широ­ко, чем в реаль­ной импе­рии нача­ла III в. н. э., пред­став­ле­ны в финан­со­вом управ­ле­нии и сохра­ня­ют посты выс­ших пре­фек­тов и совет­ни­ков импе­ра­то­ра. Бла­го­да­ря это­му они зани­ма­ют почет­ное и вид­ное поло­же­ние сра­зу вслед за сена­то­ра­ми²². В эту радуж­ную кар­ти­ну, как пред­став­ля­ет­ся, мож­но вне­сти суще­ст­вен­ные коррек­ти­вы, если сопо­ста­вить то, что при­об­ре­та­ют и что теря­ют всад­ни­ки в иде­аль­ной монар­хии по срав­не­нию со сво­и­ми севе­ров­ски­ми прото­ти­па­ми.

Дион дей­ст­ви­тель­но пред­ла­га­ет повы­сить роль всад­ни­ков в управ­ле­нии финан­са­ми, пере­дав в их веде­ние, наряду с дохо­да­ми фис­ка, так­же и дохо­ды эра­рия (25. 1). Одна­ко реа­ли­за­ция это­го пред­ло­же­ния вряд ли суще­ст­вен­но изме­ни­ла бы поло­же­ние про­ку­ра­то­ров-всад­ни­ков, посколь­ку к нача­лу III в. н. э. боль­шая часть дохо­дов эра­рия пере­шла к фис­ку, и оба эти ведом­ства почти пол­но­стью сли­лись друг с дру­гом²³.

В то же самое вре­мя отстра­не­ние всад­ни­ков от управ­ле­ния про­вин­ци­я­ми и коман­до­ва­ния леги­о­на­ми ста­ло бы для них суще­ст­вен­ной поте­рей, посколь­ку, как уже гово­ри­лось выше, при Севе­рах они начи­на­ют посте­пен­но вытес­нять сена­то­ров с этих постов.

Такая же анти­всад­ни­че­ская тен­ден­ция про­яв­ля­ет­ся и в отно­ше­нии Дио­на к всад­ни­кам из бли­жай­ше­го окру­же­ния импе­ра­то­ра. Совет иде­аль­но­го импе­ра­то­ра, состо­я­щий из сена­то­ров и всад­ни­ков и свя­зан­ный с реше­ни­ем судеб­ных дел (33. 3—5) обхо­дит­ся без про­фес­сио­наль­ных юри­стов всад­ни­че­ско­го ран­га (con­si­lia­rii) враз­рез с тра­ди­ци­я­ми позд­них Анто­ни­нов и Севе­ров²⁴. Еще в боль­шей мере иде­ал отли­ча­ет­ся от дей­ст­ви­тель­но­сти в том, что каса­ет­ся поло­же­ния пре­фек­тов пре­то­рия. Пре­фек­ты, опи­сан­ные Дио­ном, воен­ной вла­стью на терри­то­рии Ита­лии несколь­ко пре­вос­хо­дят реаль­ных пре­фек­тов севе­ров­ской поры²⁵, одна­ко реши­тель­но с.59 усту­па­ют им в самом глав­ном. Они не высту­па­ют в каче­стве коман­дую­щих дей­ст­ву­ю­щей армии и не обла­да­ют выс­шей после импе­ра­то­ра уго­лов­ной и граж­дан­ской юрис­дик­ци­ей²⁶. Дион под­чер­ки­ва­ет, что ника­кие иные обя­зан­но­сти, кро­ме руко­вод­ства пре­то­ри­ан­ца­ми, вой­ска­ми, рас­по­ло­жен­ны­ми в Ита­лии и импе­ра­тор­ски­ми раба­ми и отпу­щен­ни­ка­ми, не долж­ны отвле­кать пре­фек­тов от их глав­ной зада­чи — охра­ны импе­ра­то­ра (24. 1—5).

Оче­вид­но, реа­ли­за­ция пред­ло­же­ний Дио­на в отно­ше­нии всад­ни­ков при­ве­ла бы к тому, что всад­ни­че­ская адми­ни­ст­ра­ция ока­за­лась бы в суще­ст­вен­но худ­шем поло­же­нии во всех сфе­рах государ­ст­вен­но­го управ­ле­ния, за исклю­че­ни­ем управ­ле­ния финан­са­ми. Это шло враз­рез с адми­ни­ст­ра­тив­ны­ми тен­ден­ци­я­ми эпо­хи к рас­ши­ре­нию пол­но­мо­чий импе­ра­то­ра и всад­ни­че­ской адми­ни­ст­ра­ции, кото­рая была одним из важ­ней­ших инстру­мен­тов импе­ра­тор­ской (в про­ти­во­вес сенат­ской) вла­сти²⁷. Заслу­жи­ва­ют отдель­но­го упо­ми­на­ния еще два пред­ло­же­ния Дио­на: уста­но­вить для всад­ни­ков обя­за­тель­ное государ­ст­вен­ное обра­зо­ва­ние наравне с сена­то­ра­ми (26. 1) и поста­вить всад­ни­ков наряду с сена­то­ра­ми под непо­сред­ст­вен­ный кон­троль млад­ше­го цен­зо­ра сена­тор­ско­го ран­га (21. 3). Воз­мож­но, он стре­мил­ся таким обра­зом покреп­че свя­зать их с сена­то­ра­ми и отде­лить от муни­ци­паль­ной ари­сто­кра­тии, к верх­не­му слою кото­рой они при­над­ле­жа­ли²⁸.

О деку­ри­о­нах в отли­чие от сена­то­ров и всад­ни­ков Дион упо­ми­на­ет лишь мель­ком, ука­зы­вая, что импе­ра­тор дол­жен само­лич­но вер­шить суд не толь­ко над всад­ни­ка­ми, но и над «част­ны­ми лица­ми, кото­рые явля­ют­ся пер­вы­ми у себя на родине» (22. 3; 33. 2). Вме­сте с тем он доволь­но подроб­но опи­сы­ва­ет поло­же­ние горо­дов в иде­аль­ной монар­хии, что дает воз­мож­ность опре­де­лить его отно­ше­ние к деку­ри­о­нам. Как отме­ча­ет Е. М. Шта­ер­ман, Дион стре­мил­ся све­сти на нет роль муни­ци­паль­ной орга­ни­за­ции и муни­ци­паль­ной зна­ти²⁹. В под­держ­ку это­го выво­да мож­но при­ве­сти допол­ни­тель­ные аргу­мен­ты. Так, по мне­нию Дио­на, сле­ду­ет запре­тить народ­ные собра­ния в горо­дах, огра­ни­чить их тра­ты на обще­ст­вен­ное стро­и­тель­ство, празд­не­ства и зре­ли­ща, лик­види­ро­вать в них соб­ст­вен­ную монет­ную чекан­ку, свою систе­му мер и весов (30. 2—9); необ­хо­ди­мо так­же отме­нить все нало­го­вые льготы и при­ви­ле­гии (28. 6). Горо­да не долж­ны отправ­лять посоль­ства к импе­ра­то­ру (за исклю­че­ни­ем тех слу­ча­ев, когда тре­бу­ет­ся судеб­ное раз­би­ра­тель­ство), но вме­сто это­го — пере­да­вать свои прось­бы толь­ко через намест­ни­ка и толь­ко те, кото­рые он одоб­рит (30. 9—10)³⁰. с.60 Горо­дам не сле­ду­ет поз­во­лять при­сва­и­вать себе «пустые про­зви­ща» или что-либо подоб­ное. В отно­ше­нии горо­дов импе­ра­то­ру необ­хо­ди­мо твер­до при­дер­жи­вать­ся поли­ти­ки запре­тов, нико­гда не идти на уступ­ки, заста­вить их осте­ре­гать­ся даже про­сить о том, что запре­ще­но (37. 10).

Поло­же­ние горо­дов в иде­аль­ной монар­хии в опре­де­лен­ной сте­пе­ни обу­слов­ле­но при­су­щей ей систе­мой про­вин­ци­аль­но­го деле­ния и управ­ле­ния. Необ­хо­ди­мо, счи­та­ет Дион, чтобы власть была близ­ка к насе­ле­нию, поэто­му про­вин­ции не долж­ны быть черес­чур вели­ки и мно­го­люд­ны (22. 6). Сле­ду­ет выде­лить в отдель­ные обла­сти, управ­ля­е­мые пред­ста­ви­те­ля­ми цен­траль­ной вла­сти, не толь­ко терри­то­рии пле­мен и наро­дов, но и все доста­точ­но силь­ные и неза­ви­си­мые горо­да (22. 1). Намест­ник и его помощ­ни­ки, назна­чае­мые импе­ра­то­ром из чис­ла опыт­ных адми­ни­ст­ра­то­ров, долж­ны воз­глав­лять свои про­вин­ции доста­точ­но дол­го, чтобы быть в кур­се всех мест­ных дел (22. 2—5; 23. 2). В обя­зан­но­сти одно­го из помощ­ни­ков намест­ни­ка (а ино­гда и обо­их) вхо­дит управ­ле­ние обще­ст­вен­ны­ми дела­ми горо­дов (τά… κοινὰ τῶν πό­λεων) и одно­вре­мен­но коман­до­ва­ние вои­на­ми и осу­щест­вле­ние уго­лов­ной юрис­ди­ка­ции (22. 2)³¹.

Поло­же­ние горо­дов в иде­аль­ной монар­хии Дио­на во мно­гом напо­ми­на­ет то, кото­рое они зани­ма­ли в Рим­ской импе­рии при Севе­рах. Как извест­но, уже при Анто­ни­нах наме­ча­ет­ся упа­док сосло­вия деку­ри­о­нов и систе­мы город­ско­го само­управ­ле­ния, горо­дам все тяже­лее ста­но­вит­ся нести рас­ту­щее нало­го­вое бре­мя. В ответ на это импе­ра­тор­ская власть более актив­но, чем рань­ше, вме­ши­ва­ет­ся во внут­рен­нюю жизнь горо­дов, стре­мит­ся поста­вить под свой кон­троль те виды дея­тель­но­сти город­ских вла­стей, кото­рые свя­за­ны с круп­ны­ми рас­хо­да­ми³². Рас­про­стра­ня­ет­ся прак­ти­ка исполь­зо­ва­ния вои­нов для поли­цей­ской служ­бы, назна­че­ния в горо­да кура­то­ров сена­тор­ско­го или всад­ни­че­ско­го ран­га для над­зо­ра за дея­тель­но­стью курий. При Севе­рах эти тен­ден­ции полу­ча­ют даль­ней­шее раз­ви­тие.

Одна­ко, по мне­нию совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей, мас­шта­бы про­ис­хо­див­ших пере­мен не сле­ду­ет пре­уве­ли­чи­вать. Еще и при Севе­рах член­ство в курии было пред­ме­том стрем­ле­ния зажи­точ­ных горо­жан, не при­над­ле­жа­щих к сосло­вию деку­ри­о­нов, тра­ди­ции мест­но­го пат­рио­тиз­ма еще сохра­ня­ли свою силу³³. Вме­ша­тель­ство государ­ства во внут­рен­нюю жизнь горо­дов не мог­ло суще­ст­вен­но дефор­ми­ро­вать город­ское само­управ­ле­ние, посколь­ку в рас­по­ря­же­нии намест­ни­ков не было доста­точ­но эффек­тив­ных средств для кон­тро­ля над дея­тель­но­стью город­ских вла­стей³⁴. Инсти­тут кура­то­ров горо­дов не полу­чил еще и при Севе­рах повсе­мест­но­го с.61 рас­про­стра­не­ния и не мог обес­пе­чить надеж­ный кон­троль над город­ским само­управ­ле­ни­ем³⁵.

Еще и в это вре­мя сосло­вие деку­ри­о­нов и ори­ен­ти­ру­ю­щи­е­ся на него слои сред­них и мел­ких зем­ле- и рабо­вла­дель­цев были серь­ез­ной поли­ти­че­ской силой и пред­став­ля­ли собой самую мас­со­вую и надеж­ную соци­аль­ную опо­ру импе­ра­тор­ской вла­сти³⁶. Вслед­ст­вие это­го Севе­ры стре­ми­лись в отно­ше­ни­ях с горо­да­ми дей­ст­во­вать не толь­ко (и не столь­ко) мето­да­ми адми­ни­ст­ра­тив­но­го дик­та­та, сколь­ко мето­да­ми дипло­ма­тии. Горо­дам, в под­держ­ке кото­рых они были осо­бен­но заин­те­ре­со­ва­ны, пре­до­став­ля­лись раз­лич­ные почет­ные титу­лы и свя­зан­ные с ними при­ви­ле­гии (в том чис­ле и нало­го­вые льготы)³⁷. В сво­их инструк­ци­ях и пись­мах к намест­ни­кам про­вин­ций они реко­мен­до­ва­ли отно­сить­ся с ува­же­ни­ем к мест­ным обы­ча­ям и мест­но­му пра­ву³⁸. Боль­шая часть горо­дов сохра­ня­ла при Севе­рах соб­ст­вен­ную монет­ную чекан­ку — один из глав­ных при­зна­ков авто­но­мии³⁹.

Если учесть все это, то мож­но сде­лать вывод, что реко­мен­да­ции Дио­на в отно­ше­нии горо­дов и про­вин­ци­аль­но­го управ­ле­ния хотя и содер­жат нема­ло реа­лий севе­ров­ской эпо­хи, по сути сво­ей рас­хо­дят­ся с ее основ­ны­ми адми­ни­ст­ра­тив­ны­ми и поли­ти­че­ски­ми тен­ден­ци­я­ми. Их реа­ли­за­ция мог­ла бы при­ве­сти если и не к лик­вида­ции, то к рез­ко­му огра­ни­че­нию город­ско­го само­управ­ле­ния, к поте­ре сосло­ви­ем деку­ри­о­нов зна­чи­тель­ной доли сво­ей вла­сти и вли­я­ния на местах, к раз­ры­ву меж­ду импе­ра­тор­ской вла­стью и ее основ­ной соци­аль­ной опо­рой и вме­сте с тем к уси­ле­нию про­вин­ци­аль­ной адми­ни­ст­ра­ции, ком­плек­ту­е­мой глав­ным обра­зом из сена­то­ров⁴⁰. Осо­бен­но тяже­лые послед­ст­вия имел бы запрет горо­дам отправ­лять посоль­ства к импе­ра­то­ру без одоб­ре­ния намест­ни­ка про­вин­ции. В усло­ви­ях того вре­ме­ни это лиши­ло бы импе­ра­то­ра одно­го из основ­ных спо­со­бов осу­щест­вле­ния в про­вин­ци­ях сво­ей поли­ти­ки и про­вер­ки дея­тель­но­сти про­вин­ци­аль­ной адми­ни­ст­ра­ции⁴¹. Таким обра­зом, в резуль­та­те осу­щест­вле­ния с.62 реко­мен­ду­е­мых Дио­ном пре­об­ра­зо­ва­ний власть и вли­я­ние сена­тор­ской адми­ни­ст­ра­ции долж­ны были зна­чи­тель­но вырас­ти за счет всад­ни­че­ской адми­ни­ст­ра­ции и деку­ри­о­нов.

Все иссле­до­ва­те­ли схо­дят­ся на том, что пра­ви­тель иде­аль­но­го государ­ства пред­ста­ет в изо­бра­же­нии Дио­на абсо­лют­ным монар­хом и обла­да­ет прак­ти­че­ски неогра­ни­чен­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми. На этом осно­ва­нии Дио­на счи­та­ют сто­рон­ни­ком силь­ной монар­хи­че­ской вла­сти⁴². Одна­ко неогра­ни­чен­ные пол­но­мо­чия сами по себе еще не свиде­тель­ст­ву­ют о силь­ной вла­сти. Пра­ви­тель, пре­тен­дую­щий на такую власть, дол­жен иметь в сво­ем рас­по­ря­же­нии адек­ват­ные сред­ства реа­ли­за­ции этих пол­но­мо­чий. Необ­хо­ди­мо рас­смот­реть, како­во поло­же­ние пра­ви­те­ля иде­аль­ной монар­хии так­же и в этом отно­ше­нии.

Ста­тус пра­ви­те­ля дио­нов­ской иде­аль­ной монар­хии обу­слов­ли­ва­ет­ся преж­де все­го тем, что он обла­да­ет еди­но­лич­ной вла­стью (μο­ναρ­χία — 18. 3). Его пол­но­мо­чия почти бес­пре­дель­ны: он назна­ча­ет всех маги­ст­ра­тов и выс­ших санов­ни­ков (20. 3—4; 21), осу­ществля­ет выс­шее руко­вод­ство арми­ей (15. 2—3; 33. 8—9), рас­по­ря­жа­ет­ся все­ми государ­ст­вен­ны­ми финан­са­ми (25; 29. 3), обла­да­ет выс­шей юрис­дик­ци­ей по всем кате­го­ри­ям не исклю­чая уго­лов­ные пре­ступ­ле­ния, совер­шен­ные сена­то­ра­ми (33. 1—2), име­ет цен­зор­скую власть в отно­ше­нии сена­то­ров и всад­ни­ков (21. 5).

Одна­ко ему не сто­ит зло­употреб­лять сво­ей вла­стью и стре­мить­ся все­гда исполь­зо­вать ее во всем объ­е­ме (38. 1). Ему сле­ду­ет во всем про­яв­лять уме­рен­ность, быть береж­ли­вым в домаш­них рас­хо­дах (29. 3), вести тот же образ жиз­ни, что и те, кто его окру­жа­ет (39. 4). Он не дол­жен допус­кать ника­ких чрез­мер­ных поче­стей со сто­ро­ны сена­та и осталь­ных людей, поз­во­лять, чтобы осно­вы­ва­лись хра­мы в его честь, уста­нав­ли­ва­лись его золотые и сереб­ря­ные ста­туи (35). Ему необ­хо­ди­мо про­дать все земель­ные вла­де­ния, при­над­ле­жа­щие государ­ству (τα κτήυατα τὰ ἐν τῷ δη­μοσίῳ ὄντα) за немно­ги­ми исклю­че­ни­я­ми, а выру­чен­ные день­ги отдать в долг под уме­рен­ные про­цен­ты (28. 3)⁴³. Пра­ви­те­лю надо посто­ян­но думать, за какие поступ­ки его будут любить неко­то­рые (τί­νες) из нахо­дя­щих­ся рядом с ним, а за какие нет, и исхо­дя из это­го стро­ить свою дея­тель­ность (38. 2). Более того, он дол­жен управ­лять обще­ст­вен­ны­ми дела­ми вме­сте с бла­го­род­ней­ши­ми (ἄρισ­τοι) людь­ми, рав­ны­ми ему (ὁμό­τιμοι)⁴⁴ (14. 3; 15. 2).

Свои судеб­ные пол­но­мо­чия пра­ви­тель иде­аль­ной монар­хии, по мыс­ли; Дио­на, осу­ществля­ет вме­сте с совет­ни­ка­ми из чис­ла самых почтен­ных сена­то­ров и всад­ни­ков, а так­же попе­ре­мен­но сме­ня­ю­щих­ся кон­су­ля­ров и пре­то­ри­ев; в реше­нии повсе­днев­ных вопро­сов государ­ст­вен­но­го управ­ле­ния он поль­зу­ет­ся сове­та­ми несу­щих служ­бу в его кан­це­ля­рии всад­ни­ков (33). Кро­ме того, вме­сте с осо­бым сове­том, куда вхо­дят толь­ко сена­то­ры, он зани­ма­ет­ся наи­бо­лее важ­ны­ми государ­ст­вен­ны­ми дела­ми: с.63 раз­ра­бот­кой новых зако­нов, назна­че­ни­ем на выс­шие посты, рас­пре­де­ле­ни­ем поче­стей и нака­за­ний (15. 1—2)⁴⁵. Реше­ния, при­ня­тые по самым важ­ным вопро­сам, утвер­жда­ют­ся затем сена­том (31 и 32). По мне­нию Дио­на, импе­ра­тор, дей­ст­ву­ю­щий подоб­ным обра­зом, будет управ­лять государ­ст­вом, не стра­шась за себя, и без тягот (18. 5—7).

Созда­вая порт­рет иде­аль­но­го пра­ви­те­ля и его окру­же­ния, Дион исполь­зо­вал мно­гие реа­лии эпо­хи Севе­ров, тем не менее меж­ду иде­а­лом и дей­ст­ви­тель­но­стью раз­ли­чий боль­ше, чем сход­ства. Иде­аль­но­му импе­ра­то­ру не хва­та­ет мно­го­го из того, чем обла­да­ли его реаль­ные прото­ти­пы.

Могу­ще­ство импе­ра­то­ров в нема­лой мере было свя­за­но с тем, что они были круп­ней­ши­ми соб­ст­вен­ни­ка­ми Рим­ской дер­жа­вы и преж­де все­го круп­ней­ши­ми земле­вла­дель­ца­ми⁴⁶. При Севе­рах импе­ра­тор­ские вла­де­ния зна­чи­тель­но рас­ши­ря­ют­ся за счет мас­со­вых кон­фис­ка­ций во вре­мя граж­дан­ской вой­ны 193—197 гг.⁴⁷ Поэто­му совет Дио­на пра­ви­те­лю про­дать импе­ра­тор­ские земель­ные вла­де­ния шел враз­рез с эко­но­ми­че­ски­ми и поли­ти­че­ски­ми тен­ден­ци­я­ми его эпо­хи и, как спра­вед­ли­во отме­ти­ла Е. М. Шта­ер­ман, был направ­лен на огра­ни­че­ние импе­ра­тор­ско­го могу­ще­ства⁴⁸.

То же мож­но ска­зать и о пред­ло­же­нии Дио­на пра­ви­те­лю пре­пят­ст­во­вать уста­нов­ле­нию сво­его куль­та. Импе­ра­тор­ский культ, кото­рый при­да­вал лич­но­сти пра­ви­те­ля и его дей­ст­ви­ям осо­бый сакраль­ный авто­ри­тет при Севе­рах и их бли­жай­ших пре­ем­ни­ках, достиг сво­его апо­гея⁴⁹. Он спо­соб­ст­во­вал укреп­ле­нию импе­ра­тор­ско­го абсо­лю­тиз­ма, спло­че­нию вокруг импе­ра­тор­ской вла­сти раз­лич­ных соци­аль­ных сло­ев⁵⁰. Поэто­му выступ­ле­ние про­тив него шло враз­рез с абсо­лю­тист­ски­ми тен­ден­ци­я­ми севе­ров­ской эпо­хи.

Мож­но отме­тить опре­де­лен­ное сход­ство меж­ду орга­ни­за­ци­ей импе­ра­тор­ско­го сове­та в иде­аль­ной монар­хии Дио­на и реаль­ной — Алек­сандра Севе­ра. При этом импе­ра­то­ре наряду с обыч­ным Con­si­lium prin­ci­pis сме­шан­но­го соста­ва дей­ст­во­вал так­же осо­бый «регент­ский совет» из 16 сена­то­ров⁵¹. Одна­ко и в этом слу­чае сход­ство, види­мо, явля­ет­ся чисто внеш­ним. с.64 Как отме­тил Дж. Крук, упо­ми­на­ние Дио­на (LXXX. 1. 1) о все­вла­стии Уль­пи­а­на в нача­ле прав­ле­ния Алек­сандра свиде­тель­ст­ву­ет о том, что «регент­ский совет» не при­ни­мал поли­ти­че­ские реше­ния, а лишь рати­фи­ци­ро­вал их, под­креп­лял сво­им авто­ри­те­том, в то вре­мя как «совет бла­го­род­ных» в иде­аль­ной монар­хии Дио­на дол­жен слу­жить эффек­тив­ным рабо­чим орга­ном, кото­ро­му при­над­ле­жит ини­ци­а­ти­ва в реше­нии важ­ней­ших вопро­сов государ­ст­вен­ной жиз­ни⁵².

Как уже было отме­че­но выше, пол­но­стью про­ти­во­ре­чит тен­ден­ци­ям совре­мен­ной Дио­ну эпо­хи его реко­мен­да­ция утвер­ждать все важ­ней­шие государ­ст­вен­ные реше­ния в сена­те. Совет пра­ви­те­лю — не выде­лять­ся сво­им обра­зом жиз­ни сре­ди окру­жаю­щих его сена­то­ров и не допус­кать по отно­ше­нию к себе чрез­мер­ных поче­стей — так­же дол­жен был пред­став­лять­ся в нача­ле III в. н. э. глу­бо­ким ана­хро­низ­мом⁵³.

В целом, в обли­ке пра­ви­те­ля иде­аль­ной монар­хии мож­но выде­лить чер­ты реаль­ных импе­ра­то­ров двух раз­ных эпох. Если сво­и­ми почти неогра­ни­чен­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми он напо­ми­на­ет Сеп­ти­мия Севе­ра и Кара­кал­лу, то в том, что каса­ет­ся форм и мето­дов реа­ли­за­ции сво­ей вла­сти и внеш­не­го ее оформ­ле­ния, он ско­рее похо­дит на Окта­ви­а­на Авгу­ста, а в неко­то­рых отно­ше­ни­ях в сво­ей сти­ли­за­ции под рес­пуб­ли­кан­ско­го прин­цеп­са сена­та он идет даже даль­ше осно­ва­те­ля прин­ци­па­та.

На пер­вый взгляд, все это не име­ет осо­бо­го зна­че­ния. Ведь пра­ви­тель может в любой момент отка­зать­ся от тех огра­ни­че­ний, кото­рые накла­ды­ва­ет на его дея­тель­ность неукос­ни­тель­ное соблюде­ние всех фор­маль­но­стей. Да и сами эти огра­ни­че­ния как буд­то не столь уж вели­ки. В свя­зи с этим боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей видит в про­грам­ме Дио­на отказ сена­тор­ской ари­сто­кра­тии от пре­тен­зий на поли­ти­че­скую власть в обмен на сохра­не­ние и укреп­ле­ние ее при­ви­ле­ги­ро­ван­но­го поло­же­ния, поче­та и без­опас­но­сти. Одна­ко если учесть всю сово­куп­ность пред­ло­же­ний Дио­на, то все пред­став­ля­ет­ся в ином све­те.

Реа­ли­за­ция про­грам­мы Дио­на мог­ла бы при­ве­сти к тому, что импе­ра­то­ры, обла­дая почти неогра­ни­чен­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми, ока­за­лись бы фак­ти­че­ски в изо­ля­ции от сво­ей основ­ной соци­аль­ной опо­ры — муни­ци­паль­ной ари­сто­кра­тии и ори­ен­ти­ру­ю­щих­ся на нее широ­ких сло­ев мел­ких и сред­них зем­ле- и рабо­вла­дель­цев. Кро­ме того, были бы суще­ст­вен­но ослаб­ле­ны или совсем исчез­ли бы такие инстру­мен­ты абсо­лют­ной вла­сти, как всад­ни­че­ская адми­ни­ст­ра­ция, обшир­ные импе­ра­тор­ские земель­ные вла­де­ния и импе­ра­тор­ский культ. В то же самое вре­мя вли­я­ние и власть сена­тор­ской адми­ни­ст­ра­ции долж­ны были бы суще­ст­вен­но воз­рас­ти. Толь­ко через нее импе­ра­то­ры мог­ли бы осу­ществлять свои пол­но­мо­чия. В этих усло­ви­ях осо­бый совет, состо­я­щий из сена­то­ров, и в опре­де­лен­ной сте­пе­ни весь сенат уже не фор­маль­но, а реаль­но кон­тро­ли­ро­ва­ли бы и направ­ля­ли дея­тель­ность импе­ра­то­ров.

Таким обра­зом, иде­аль­ное государ­ство Дио­на име­ет лишь внеш­нее с.65 сход­ство с абсо­лют­ной монар­хи­ей, а по сути пред­став­ля­ет собой, так ска­зать, прин­ци­пат Авгу­ста навы­во­рот. Если Август был фор­маль­но лишь пер­вым сена­то­ром, осу­ществля­ю­щим свою власть по воле сена­та и наро­да, а фак­ти­че­ски — пол­но­власт­ным монар­хом, то рим­ский импе­ра­тор в про­ек­те Дио­на ока­зы­ва­ет­ся фор­маль­но неогра­ни­чен­ным монар­хом, а фак­ти­че­ски лишь пер­вым сена­то­ром, пра­вя­щим по воле все­мо­гу­щей сенат­ской оли­гар­хии.

Сле­ду­ет отме­тить, что Дион зака­му­фли­ро­вал истин­ную суть сво­ей иде­аль­ной монар­хии столь же мастер­ски, как Август — суть прин­ци­па­та. На пер­вый взгляд, про­грам­ма Дио­на име­ет един­ст­вен­ную цель — обес­пе­чить импе­ра­то­ру и всю пол­ноту абсо­лют­ной вла­сти, и вме­сте с тем пре­дан­ность и под­держ­ку сена­тор­ской ари­сто­кра­тии.

Этот каму­фляж, воз­мож­но, объ­яс­ня­ет­ся поми­мо все­го про­че­го так­же и надеж­дой Дио­на реа­ли­зо­вать свою про­грам­му с помо­щью ее адре­са­та⁵⁴. «Речь Меце­на­та» была созда­на в прав­ле­ние Алек­сандра Севе­ра, в окру­же­нии кото­ро­го Дион играл не послед­нюю роль⁵⁵. Оче­вид­но, это­му импе­ра­то­ру она и была адре­со­ва­на⁵⁶. По мне­нию совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей, поли­ти­ка Алек­сандра Севе­ра была доволь­но про­ти­во­ре­чи­вой. Он стре­мил­ся опе­реть­ся на сенат и сена­тор­скую ари­сто­кра­тию и одно­вре­мен­но сохра­нить пре­ем­ст­вен­ность с поли­ти­че­ским кур­сом ран­них Севе­ров, пред­став­ле­ния кото­рых об импе­ра­тор­ской вла­сти в зна­чи­тель­ной мере разде­лял⁵⁷. Эта двой­ст­вен­ность нашла отра­же­ние в «Речи Меце­на­та».