В. В. Рязанов

Монеты и монетарии Римской республики

Любезно предоставлено автором, 2011.

За усми­ре­ние мяте­жа: заго­вор Кати­ли­ны и рим­ские дена­рии
Crawford 416/1c.
Источ­ник иллю­ст­ра­ции: An­cient Coins Search En­gi­ne.
Crawford 417/1a.
Источ­ник иллю­ст­ра­ции: An­cient Coins Search En­gi­ne.
Crawford 415/1.
Источ­ник иллю­ст­ра­ции: An­cient Coins Search En­gi­ne.

Quo us­que tan­dem abu­te­re, Ca­ti­li­na, pa­tien­tia nostra?
quam diu etiam fu­ror is­te tuus nos elu­det?
quem ad fi­nem se­se effre­na­ta iac­ta­bit auda­cia?
Cic. Cat., I, 1.



«Доко­ле же ты, Кати­ли­на, будешь зло­употреб­лять нашим тер­пе­ни­ем? Как дол­го еще ты, в сво­ем бешен­стве, будешь изде­вать­ся над нами? До каких пре­де­лов ты будешь кичить­ся сво­ей дер­зо­стью, не знаю­щей узды?», — так начал свою борь­бу за рес­пуб­ли­ку, став­шую одной из вер­шин его поли­ти­че­ской карье­ры, новый чело­век из Арпи­на, кон­сул Марк Цице­рон. 8 нояб­ря 63 г. до н. э. в древ­нем хра­ме Юпи­те­ра Ста­то­ра, постро­ен­ном по пре­да­нию еще Рому­лом, Цице­рон бро­сил обви­не­ние в под­готов­ке заго­во­ра про­тив сена­та и наро­да Рима потом­ку царей — Луцию Кати­лине из пат­ри­ци­ан­ско­го рода Сер­ги­ев.

Впро­чем, это не было про­ти­во­сто­я­ни­ем пат­ри­ци­ев и «новых людей». На сто­роне кон­су­ла высту­пи­ло боль­шин­ство рим­ской поли­ти­че­ской эли­ты. Пом­нив­шая ужа­сы сул­лан­ских про­скрип­ций, поде­лив­шая власть после смер­ти могу­ще­ст­вен­но­го дик­та­то­ра, знать не хоте­ла новых потря­се­ний. Лозунг, под кото­рым шел на выбо­ры Марк Цице­рон — Con­cor­dia Or­di­nem («Согла­сие сосло­вий») — устра­и­вал всех и имен­но поэто­му арпин­ско­му выскоч­ке уда­лось воз­гла­вить рим­скую ари­сто­кра­тию в борь­бе с одним из ее чле­нов.

Впро­чем, не толь­ко речи выдаю­ще­го­ся ора­то­ра обру­ши­лись в те дни на Кати­ли­ну. Моло­дой пат­ри­ций, не встав­ший еще на «путь поче­стей» (cur­sus ho­no­rum), Луций Эми­лий Лепид Павел обви­нил Кати­ли­ну de vi (в насиль­ст­вен­ных дей­ст­ви­ях), на осно­ва­нии зако­на, при­ня­то­го по пред­ло­же­нию народ­но­го три­бу­на М. Плав­тия Силь­ва­на пят­на­дца­тью года­ми ранее. По иро­нии судь­бы, Плав­ти­ев закон был направ­лен про­тив отца обви­ни­те­ля — кон­су­ла 78 г. до н. э. М. Эми­лия Лепида, под­няв­ше­го мятеж в дни после смер­ти и похо­рон Сул­лы. Теперь сын мятеж­ни­ка обви­нял в мяте­же его духов­но­го наслед­ни­ка…

Не выдер­жав гру­за обви­не­ний, Кати­ли­на вече­ром того же дня поки­нул Рим и по древ­ней Кас­си­е­вой доро­ге отпра­вил­ся в Этру­рию, где воз­му­щал недо­воль­ных ста­рый цен­ту­ри­он Луция Сул­лы Гай Ман­лий. В гор­ной кре­по­сти Фезул, гос­под­ст­ву­ю­щей над доли­ной реки Арно, где поз­же потя­нет­ся к небе­сам шпи­ля­ми сво­их хра­мов цве­ту­щая Фло­рен­ция, Кати­ли­на под­нял зна­мя мяте­жа, объ­явив себя кон­су­лом рим­ско­го наро­да и соби­рая сто­рон­ни­ков под орлом, при­над­ле­жав­шим одно­му из леги­о­нов Мария.

Вокруг мятеж­но­го пат­ри­ция соби­ра­лись все, кто был недо­во­лен гос­под­ст­вом после­сул­лан­ско­го сена­та, при­чем очень часто в одном строю ока­зы­ва­лись быв­шие закля­тые про­тив­ни­ки. Это были быв­шие леги­о­не­ры Сул­лы, полу­чив­шие от сво­его пол­ко­во­д­ца зем­лю, но не сумев­шие сохра­нить ее, и жите­ли Этру­рии, лишив­ши­е­ся зем­ли по зако­нам Сул­лы. Это были гла­ди­а­то­ры и раз­бой­ни­ки, рим­ские граж­дане и послед­ние сол­да­ты сво­бод­ной Ита­лии вре­мен Союз­ни­че­ской вой­ны, пице­ны и апу­лий­цы, сам­ни­ты и мар­сы. Даже гал­лов, веко­вых и непри­ми­ри­мых вра­гов Рима, пытал­ся при­влечь под свои зна­ме­на мятеж­ный Кати­ли­на.

Сена­то­ры, дол­гое вре­мя не при­да­вав­шие зна­че­ния угро­жаю­щим при­зна­кам государ­ст­вен­но­го пере­во­рота, под дав­ле­ни­ем Цице­ро­на пере­шли, нако­нец, к реши­тель­ным дей­ст­ви­ям. Послы галль­ско­го пле­ме­ни алло­бро­гов, под­стре­кае­мые мятеж­ни­ка­ми при­зна­ли вер­хо­вен­ство закон­ной вла­сти и выда­ли сена­то­рам заго­вор­щи­ков. Немед­лен­но были аре­сто­ва­ны сто­рон­ни­ки Кати­ли­ны, оста­вав­ши­е­ся в Риме.

5 декаб­ря в хра­ме Согла­сия (Con­cor­dia) у подош­вы Капи­то­лий­ско­го хол­ма, там, где Свя­щен­ная доро­га покида­ла форум и начи­на­ла взби­рать­ся к хра­му Юпи­те­ра Наи­луч­ше­го Вели­чай­ше­го, созван­ный кон­су­лом Цице­ро­ном, собрал­ся сенат для реше­ния судь­бы заго­вор­щи­ков. Неистов­ство Мар­ка Като­на, лишь недав­но вошед­ше­го в сенат и не зани­мав­ше­го еще какой-либо зна­чи­тель­ной маги­ст­ра­ту­ры (он толь­ко гото­вил­ся к нача­лу испол­не­ния обя­зан­но­стей народ­но­го три­бу­на), но поль­зо­вав­ше­го­ся сре­ди сена­то­ров зна­чи­тель­ным авто­ри­те­том бла­го­да­ря сво­ей чест­но­сти, при­вер­жен­но­сти «обы­ча­ям пред­ков» (mos maio­rum) и ора­тор­ско­му искус­ству, заста­ви­ло чле­нов курии при­го­во­рить заго­вор­щи­ков к смер­ти. Все уси­лия избран­но­го пре­то­ром Г. Юлия Цеза­ря, при­зы­вав­ше­го заме­нить казнь пожиз­нен­ным заклю­че­ни­ем или любым дру­гим нака­за­ни­ем, ни к чему не при­ве­ли, напро­тив, сам Цезарь под­верг­ся напа­де­нию при выхо­де из хра­ма Согла­сия и лишь чудом остал­ся жив.

Пяте­ро заго­вор­щи­ков, сре­ди них пат­ри­ции Пуб­лий Лен­тул и Гай Цетег из рода Кор­не­ли­ев в тот же день были каз­не­ны. Кон­сул Марк Цице­рон и пре­то­ры про­ве­ли их к Мамер­тин­ской тюрь­ме, нахо­див­шей­ся непо­да­ле­ку от хра­ма Согла­сия. «В тюрь­ме, если немно­го под­нять­ся вле­во, — писал совре­мен­ник собы­тий и исто­рик заго­во­ра Г. Сал­лю­стий Кри­сп, — есть под­зе­ме­лье, назы­вае­мое Тул­ли­е­вым и при­бли­зи­тель­но на две­на­дцать футов ухо­дя­щее в зем­лю. Оно име­ет сплош­ные сте­ны и камен­ный свод­ча­тый пото­лок; его запу­щен­ность, потем­ки, зло­во­ние про­из­во­дят отвра­ти­тель­ное и ужас­ное впе­чат­ле­ние. Как толь­ко Лен­ту­ла спу­сти­ли туда, пала­чи, испол­няя при­ка­за­ние, уда­ви­ли его пет­лей. Так этот пат­ри­ций из про­слав­лен­но­го Кор­не­ли­е­ва рода, когда-то обле­чен­ный в Риме кон­суль­ской вла­стью, нашел конец, достой­ный его нра­вов и поступ­ков. Цетег, Ста­ти­лий, Габи­ний и Цепа­рий были каз­не­ны таким же обра­зом».

После это­го кон­сул обра­тил­ся к тол­пе, кото­рая вновь собра­лась на Фору­ме и не рас­хо­ди­лась, несмот­ря на позд­ний час. Его речь не была на этот раз черес­чур про­стран­ной, она состо­я­ла все­го лишь из одно­го сло­ва. Кон­сул тор­же­ст­вен­но про­из­нес «vi­xe­runt», что озна­ча­ло «они про­жи­ли» — обыч­ный в Риме спо­соб опо­ве­ще­ния о чьей-либо смер­ти в смяг­чен­ной фор­ме.

С заго­во­ром в Риме было покон­че­но, но оста­вал­ся на сво­бо­де и во гла­ве армии вождь заго­вор­щи­ков — ярост­ный Луций Кати­ли­на.

Про­тив мятеж­ных отрядов Кати­ли­ны, фор­ми­ро­вав­ших­ся в Этру­рии, были собра­ны огром­ные воен­ные силы — почти все, что мог­ла выста­вить тогда веду­щая несколь­ко замор­ских войн Ита­лия. Сре­ди них были кон­суль­ские леги­о­ны под коман­до­ва­ни­ем кол­ле­ги Цице­ро­на Г. Анто­ния Гибриды и пре­то­ра М. Пет­рея, а так­же леги­о­ны импе­ра­то­ров, ждав­ших под Римом сенат­ско­го раз­ре­ше­ния на про­веде­ние три­ум­фов Кв. Мар­ция Рек­са и Кв. Метел­ла Кре­ти­ка. Поми­мо это­го, в Пицене и Кам­па­нии соби­ра­ли вой­ска пре­то­ры Кв. Метелл Целер и Кв. Пом­пей Руф.

Узнав о гибе­ли сто­рон­ни­ков и сбо­ре пра­ви­тель­ст­вен­ных армий, Кати­ли­на решил поки­нуть Ита­лию и напра­вил­ся в Транс­аль­пий­скую Гал­лию, наде­ясь при­влечь там на свою сто­ро­ну мест­ные пле­ме­на. Одна­ко план мятеж­ни­ка не удал­ся. У под­но­жия Апен­нин, в несколь­ких часах пути от спа­се­ния, его армия была настиг­ну­та кон­суль­ски­ми леги­о­на­ми Анто­ния Гибриды и вой­ска­ми Квин­та Метел­ла Целе­ра, сфор­ми­ро­ван­ны­ми в поме­стьях его зятя Пом­пея Маг­на в Пицене. Целер успел занять гор­ные про­хо­ды, и Кати­ли­на был вынуж­ден обра­тить­ся к пре­сле­дую­щим его по пятам леги­о­нам Анто­ния. Толь­ко победа дава­ла ему шанс на про­дол­же­ние борь­бы, одна­ко силы были слиш­ком нерав­ны­ми — под зна­ме­на­ми Кати­ли­ны было менее двух леги­о­нов, тогда как Анто­ний вел за собой более четы­рех, а еще три, воз­глав­ля­е­мые Целе­ром, нахо­ди­лись непо­да­ле­ку.

Бит­ва у Писто­рии состо­я­лась 5 янва­ря — в пер­вые дни ново­го года. Кати­ли­на лич­но воз­гла­вил свои вой­ска, тогда как Анто­ний, сослав­шись на болезнь ног, пору­чил коман­до­ва­ние сво­е­му лега­ту Мар­ку Пет­рею, опыт­но­му вои­ну, более трид­ца­ти лет про­слу­жив­ше­му в леги­о­нах в каче­стве воен­но­го три­бу­на, пре­фек­та, лега­та, пре­то­ра…

Пол­ко­вод­че­ское искус­ство Пет­рея, чис­лен­ное пре­вос­ход­ство и уве­рен­ность в сво­их силах пра­ви­тель­ст­вен­ных войск заста­ви­ли воен­ное сча­стье отвер­нуть­ся от Кати­ли­ны. Сам он, как и дру­гие руко­во­ди­те­ли мяте­жа, погиб­ли на поле боя, вме­сте с мно­же­ст­вом про­стых вои­нов. Сал­лю­стий пишет, что «победа, одер­жан­ная вой­ском рим­ско­го наро­да, не была ни радост­ной, ни бес­кров­ной, ибо все самые стой­кие бой­цы либо пали, либо поки­ну­ли поле боя тяже­ло ранен­ны­ми. Но мно­гие сол­да­ты, вышед­шие из лаге­ря осмот­реть поле бит­вы и погра­бить, нахо­ди­ли, пере­во­ра­чи­вая тела вра­гов, один — дру­га, дру­гой — госте­при­им­ца или роди­ча; неко­то­рые узна­ва­ли и сво­их недру­гов, с кото­ры­ми бились. Так все вой­ско испы­ты­ва­ло раз­ные чув­ства: лико­ва­ние и скорбь, горе и радость».

В Риме, одна­ко, изве­стие о гибе­ли Кати­ли­ны и окон­ча­тель­ном раз­гро­ме заго­во­ра, вызва­ло мас­со­вый вос­торг. Сенат, избав­лен­ный от неистов­ства Кати­ли­ны, вздох­нул спо­кой­но и пожа­ло­вал усми­ри­те­лям огром­ные поче­сти. Марк Тул­лий Цице­рон был объ­яв­лен «Отцом Оте­че­ства», что ста­ло небы­ва­лой поче­стью для арпин­ско­го уро­жен­ца. Гай Анто­ний Гибрида, его кол­ле­га, был про­воз­гла­шен импе­ра­то­ром на поле бит­вы при Писто­рии. В честь рас­кры­тия и подав­ле­ния мяте­жа сенат при­ка­зал про­ве­сти бла­годар­ст­вен­ные молеб­ст­во­ва­ния.

Одним из памят­ни­ков подав­ле­нию мяте­жа ста­ла чекан­ка спе­ци­аль­ных монет­ных выпус­ков. Она была пору­че­на кол­ле­гии моне­та­ри­ев, одним из чле­нов кото­рой был Л. Эми­лий Лепид Павел, моло­дой чело­век, несколь­ки­ми меся­ца­ми ранее обви­няв­ший Кати­ли­ну de vi. Его кол­ле­гой стал Л. Скри­бо­ний Либон, про­ис­хо­див­ший из ста­рин­но­го, хотя и менее знат­но­го, чем Эми­лии, рода. Хотя кол­ле­гия моне­та­ри­ев долж­на была состо­ять из трех чело­век, мы не зна­ем имя третье­го маги­ст­ра­та. Воз­мож­но, по каким-то при­чи­нам он не смог всту­пить в долж­ность, а суф­фек­та в усло­ви­ях про­дол­жаю­ще­го­ся мяте­жа изби­рать не ста­ли.

Нам извест­но три типа монет, отче­ка­нен­ных Лепидом Пав­лом и Луци­ем Либо­ном. Это два типа дена­ри­ев, аверс кото­рых укра­шен изо­бра­же­ни­ем богов рим­ской рес­пуб­ли­ки, а реверс про­слав­ля­ет пред­ков моне­та­ри­ев, а так­же гибрид­ный тип, сов­ме­щаю­щий аверс моне­ты Лепида и реверс Либо­на.

Л. Эми­лий Лепид Павел поме­стил на авер­се сво­их дена­ри­ев изо­бра­же­ние боги­ни Согла­сия (Con­cor­dia). Храм Согла­сия стал основ­ным местом дей­ст­вий по подав­ле­нию заго­во­ра — имен­но в нем Цице­рон и Катон скло­ни­ли сена­то­ров к каз­ни Лен­ту­ла и дру­гих сто­рон­ни­ков Кати­ли­ны. Согла­сие Сосло­вий (Con­cor­dia Or­di­nem) было про­воз­гла­ше­но Цице­ро­ном в каче­стве обще­го­судар­ст­вен­ной идеи Рим­ско­го государ­ства, кото­рая помог­ла победить мятеж и долж­на была открыть путь к про­цве­та­нию рес­пуб­ли­ки. Таким обра­зом, изо­бра­же­ние Con­cor­dia долж­но было напо­ми­нать рим­ля­нам о раз­гро­ме рим­ской части мяте­жа.

Bo­nus Even­tus, укра­сив­шая авер­сы дена­ри­ев Либо­на, была боги­ней «доб­ро­го исхо­да», успеш­но­го завер­ше­ния нача­то­го дела. Как пред­став­ля­ет­ся, впер­вые появив­ше­е­ся в рим­ской монет­ной чекан­ке изо­бра­же­ние дан­ной пер­со­ни­фи­ка­ции свя­за­но с победой под Писто­ри­ей, «успеш­но завер­шив­шей» подав­ле­ние мяте­жа.

Таким обра­зом, каж­дый из типов был посвя­щен кон­су­лам 63 г. до н. э. Дена­рий Лепида Пав­ла про­слав­лял дея­ния Цице­ро­на, «тогой сми­рив­ше­го ору­жие» и утвер­див­ше­го согла­сие в обще­стве. Моне­ты Либо­на отме­ча­ли победу Анто­ния — хотя непо­сред­ст­вен­но бит­вой руко­во­дил легат Марк Пет­рей, но ауспи­ции при­над­ле­жа­ли ему, и он счи­тал­ся «офи­ци­аль­ным» победи­те­лем.

Ревер­сы монет по ста­рой рим­ской тра­ди­ции посвя­ща­лись про­слав­ле­нию семей моне­та­ри­ев.

Реверс дена­ри­ев Лепида Пав­ла пред­став­ля­ет сце­ну три­ум­фа — царь Пер­сей и два его мало­лет­них сына сто­ят перед рим­ским пол­ко­вод­цем, опи­раю­щим­ся на воз­двиг­ну­тый тро­фей. Над­пись TER над изо­бра­же­ни­ем под­чер­ки­ва­ет, что этот три­умф был необыч­ным — про­дол­жал­ся три дня. Сюжет отсы­лал к собы­ти­ям сто­лет­ней дав­но­сти — в 168 г. до н. э. Л. Эми­лий Павел раз­гро­мил в бит­ве при Пидне македон­скую армию и поло­жил конец неза­ви­си­мо­сти бал­кан­ско­го государ­ства.

Моне­та­рий пози­ци­о­ни­ро­вал себя как потом­ка зна­ме­ни­то­го пол­ко­во­д­ца, хотя на самом деле, про­ис­хо­дил из совер­шен­но дру­гой вет­ви рода Эми­ли­ев. Род победи­те­ля Пер­сея пре­сек­ся, так как два его стар­ших сына были отда­ны в усы­нов­ле­ние в семьи Кор­не­ли­ев Сци­пи­о­нов и Фаби­ев Мак­си­мов, а млад­шие — умер­ли во вре­мя македон­ской вой­ны. Луций Эми­лий Лепид Павел был пра­вну­ком совре­мен­ни­ка пол­ко­во­д­ца — дву­крат­но­го кон­су­ла, цен­зо­ра, вели­ко­го пон­ти­фи­ка и мно­го­лет­не­го прин­цеп­са сена­та Мар­ка Эми­лия Лепида, одна­ко, посчи­тал более почет­ным выве­сти свой род от поко­ри­те­ля Македо­нии. Воз­мож­но, он хотел обыг­рать свое про­зви­ще — Paul­lus («малень­кий, коротыш­ка»), чтобы недо­ста­ток внеш­но­сти при­крыть сла­вой про­ис­хож­де­ния.

Луций Либон про­ис­хо­дил из ста­рин­но­го пле­бей­ско­го рода, из поко­ле­ния в поко­ле­ние постав­ляв­ше­го сена­то­ров, но так и не могу­ще­го добыть кон­су­лат хотя бы для одно­го из сво­их чле­нов.

Пер­вым извест­ным пред­ста­ви­те­лем это­го рода был Луций Либон, жив­ший во вре­ме­на вой­ны с Ган­ни­ба­лом. В 216 г. до н. э. он был народ­ным три­бу­ном, а так­же чле­ном кол­ле­гии, кон­тро­ли­ро­вав­шей рас­хо­ды государ­ст­вен­ной каз­ны. В кон­це вой­ны — в 204 г. до н. э. — он стал пре­то­ром и намест­ни­ком Циз­аль­пин­ской Гал­лии. Тогда же по пору­че­нию цен­зо­ров он про­вел очи­сти­тель­ные меро­при­я­тия и постро­ил на фору­ме pu­teal в месте, пора­жен­ном мол­нией. Рас­по­ло­жен­ный воз­ле три­бу­на­ла пре­то­ров, pu­teal стал одним из нагляд­ных сим­во­лом древ­но­сти рода Скри­бо­ни­ев и не слу­чай­но появил­ся на ревер­се дена­ри­ев Л. Либо­на эпо­хи мяте­жа Кати­ли­ны.

Тре­тий, гибрид­ный, тип был, как пред­став­ля­ет­ся, сим­во­лом един­ства маги­ст­ра­тов, что пол­но­стью соот­вет­ст­во­ва­ло духу идео­ло­гии Con­cor­dia Or­di­nem, кото­рую про­по­ве­до­вал Цице­рон.

В завер­ше­ние крат­ко рас­смот­рим даль­ней­шую поли­ти­че­скую карье­ру моне­та­ри­ев и их потом­ков.

Луций Павел сде­лал неплохую для эпо­хи граж­дан­ских войн карье­ру. Он был кве­сто­ром в год кон­суль­ства Цеза­ря (59 г. до н. э.), В этом каче­стве он являл­ся помощ­ни­ком отца буду­ще­го импе­ра­то­ра Авгу­ста — слу­жил в Македо­нии при про­пре­то­ре Г. Окта­вии. В 56 или 55 г. до н. э. он испол­нял маги­ст­ра­ту­ру куруль­но­го эди­ла и пере­стро­ил бази­ли­ку Эми­лия, создан­ную его пра­дедом, цен­зо­ром 179 г. до н. э. В 53 г. до н. э. Павел был пре­то­ром, а в 50 г. до н. э. в «свой год» занял кон­суль­скую маги­ст­ра­ту­ру.

В каче­стве кон­су­ла Павел под­дер­жал Цеза­ря, полу­чив от него огром­ную взят­ку. В тече­ние все­го года Павел не пред­при­ни­мал про­тив него враж­деб­ных дей­ст­вий и пре­пят­ст­во­вал сво­е­му кол­ле­ге Г. Мар­цел­лу при­ни­мать меры про­тив Цеза­ря.

После убий­ства Цеза­ря Лепид Павел встал на сто­ро­ну рес­пуб­ли­кан­цев. Он даже под­дер­жал пред­ло­же­ние об объ­яв­ле­нии его род­но­го бра­та Мар­ка Лепида вра­гом государ­ства за то, что тот при­со­еди­нил­ся к Анто­нию. Вслед­ст­вие это­го осе­нью 43 г., после созда­ния вто­ро­го три­ум­ви­ра­та, одним из чле­нов кото­ро­го стал Марк Лепид, Павел был вклю­чен в про­скрип­ци­он­ные спис­ки. Одна­ко цен­ту­ри­о­ны, послан­ные убить Пав­ла, поз­во­ли­ли ему бежать, веро­ят­но, с согла­сия бра­та. Павел при­со­еди­нил­ся к Бру­ту; после его пора­же­ния уда­лил­ся в Милет и отка­зы­вал­ся воз­вра­тить­ся в Рим, несмот­ря на то, что полу­чил про­ще­ние три­ум­ви­ров. Веро­ят­но, вско­ре после это­го умер.

Сыном его был Павел Эми­лий Лепид. Отме­тим prae­no­men, не соот­вет­ст­ву­ю­щий рим­ской тра­ди­ции имен — оче­вид­но, наш моне­та­рий в оче­ред­ной раз решил под­черк­нуть про­ис­хож­де­ние от победи­те­ля Македо­нии. Как и отец, Павел Лепид был сто­рон­ни­ком рес­пуб­ли­кан­цев, слу­жил в армии Бру­та, но после пора­же­ния при Филип­пах при­ми­рил­ся с Окта­виа­ном и уже в 36 г. до н. э. сопут­ст­во­вал ему во вре­мя вой­ны про­тив Секс­та Пом­пея. В 34 г. до н. э. он стал кон­су­лом-суф­фек­том, сме­нив на этой долж­но­сти дав­не­го кол­ле­гу сво­его отца по маги­ст­ра­ту­ре моне­та­ри­ев Л. Скри­бо­ния Либо­на. В 22 г. до н. э. Павел достиг вер­ши­ны карье­ры сена­то­ра — стал цен­зо­ром.

Павел Лепид был близ­ким дру­гом Окта­ви­а­на Авгу­ста и даже пород­нил­ся с ним. Пер­вый раз он женил­ся на Кор­не­лии, пад­че­ри­це Авгу­ста, а после ее смер­ти — на его пле­мян­ни­це Мар­цел­ле.

Марк Лепид, внук Пав­ла Лепида и пра­внук наше­го моне­та­рия стал мужем Дру­зил­лы, сест­ры Кали­гу­лы и «наслед­ни­ком вла­сти прин­цеп­са», но после смер­ти жены впал в неми­лость, стал участ­ни­ком заго­во­ра про­тив импе­ра­то­ра и в 39 г. был каз­нен. Его сест­ра так­же вошла в импе­ра­тор­скую фами­лию, став женой Дру­за, сына Гер­ма­ни­ка и бра­та Кали­гу­лы.

Сест­ра Пав­ла Лепида вышла замуж за Гн. Доми­ция Аге­но­бар­ба, кон­су­ла 32 г. до н. э. и ста­ла пра­баб­кой импе­ра­то­ра Неро­на.

Л. Скри­бо­ний Либон был близ­ким дру­гом Гн. Пом­пея Маг­на и коман­до­вал фло­том во вре­мя граж­дан­ской вой­ны. Вер­ность Либо­на делу Пом­пея укреп­ля­лась еще и бра­ком, заклю­чен­ным меж­ду их детьми — в нача­ле граж­дан­ской вой­ны млад­ший сын Пом­пея Секст женил­ся на Скри­бо­нии, доче­ри Либо­на.

После гибе­ли Пом­пея в Егип­те Либон при­ми­рил­ся с Цеза­рем и посе­лил­ся в Риме, отой­дя от поли­ти­ки и зани­ма­ясь исто­ри­че­ски­ми иссле­до­ва­ни­я­ми. Одна­ко, после убий­ства Цеза­ря он вер­нул­ся к актив­ной поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти. Будучи проскри­би­ро­ван­ным три­ум­ви­ра­ми, он бежал к сво­е­му зятю на Сици­лию и стал фак­ти­че­ски вто­рым чело­ве­ком в государ­стве Секс­та Пом­пея. В 39 г. до н. э. он стал посред­ни­ком меж­ду Секс­том и три­ум­ви­ра­ми при под­готов­ке Мизен­ско­го согла­ше­ния и выдал замуж за Окта­ви­а­на свою сест­ру.

После гибе­ли Секс­та Пом­пея Либон при­со­еди­нил­ся к Анто­нию и в 34 г. до н. э. пер­вым в сво­ем роду достиг кон­суль­ства. Это ста­ло вер­ши­ной его карье­ры — в даль­ней­шем в силу воз­рас­та он посте­пен­но ото­шел от актив­ной поли­ти­ки, оста­ва­ясь, одна­ко, чле­ном мно­гих жре­че­ских кол­ле­гий.

Род Л. Скри­бо­ния Либо­на, пород­нив­шись с Пом­пе­я­ми и Авгу­стом, уже в нача­ле I в. н. э. тес­но вплел­ся в импе­ра­тор­скую фами­лию. Его пле­мян­ни­цей была един­ст­вен­ная дочь Авгу­ста Юлия Стар­шая. Таким обра­зом, потом­ка­ми Либо­на были Гай Кали­гу­ла и Нерон. Сын моне­та­рия стал родо­на­чаль­ни­ком раз­ветв­лен­ной семьи импе­ра­тор­ской эпо­хи, извест­ной до середи­ны III в. н. э. — вплоть до эпо­хи сол­дат­ских импе­ра­то­ров.

Тако­ва исто­рия трех монет, выпу­щен­ных в один год дву­мя моне­та­ри­я­ми — исто­рия малень­ких кусоч­ков сереб­ра, вме­стив­ших в себя огром­ней­ший пласт рим­ской исто­рии — от Ган­ни­ба­ло­вой вой­ны через заго­вор Кати­ли­ны к импе­ра­тор­ской эпо­хе…

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
1303242327 1263912973 1304093169 1319109601 1319114914 1319116221