Пермский ун-т, 1994. С. 68—78.
с.68 В литературе давно отмечено, что царская власть в Риме не передавалась от отца к сыну, хотя в обществе была прочна патрилинейность. Цари как будто выбирались сенатом из достойных претендентов. При этом почти все известные цари являлись родственниками предшественников. Нума был зятем Тация. Анк Марций — внуком Нумы, Сервий Туллий — зятем Тарквиния Приска, Тарквиний Суперб — зятем Сервия Туллия и внуком Приска. Как правило, царями становились либо зятья, либо внуки по дочери предшественников. Это указывает на существование определенного порядка, который, видимо, выражался в матрилинейности передачи царской власти. Носителем царственности была жена или мать царя. Подобная традиция известна и в древнеегипетской, хеттской, греческой архаике1.
Согласно традиции римские цари, исключая Нуму Помпилия и изгнанного Тарквиния, умирали не своей смертью при обстоятельствах, напоминавших жертвоприношения. Ромул вознесся на небо во время бури. Таций погиб в Лавинии, заколотый жертвенными вертелами во время принесения с.69 жертвы. Гостилий сгорел в доме от молнии. Тарквиний убит топорами посланцев сыновей Анка. Сервий погиб при царском беге (Регифугий) и его ритуально переехала колесницей дочь, передавшая власть мужу. Поэтому римский материал был использован Дж. Фрэзером для аргументации концепции сакрального характера первоначальной царской власти2. Легенды о женитьбе Нумы на Эгерии, Тарквиния на Танаквиль, любви Сервия и Фортуны являются воспоминаниями о получении римскими рексами власти от их жен — жриц царского рода.
Другой легендарный комплекс посвящен царским сыновьям: Юл от брака Энея и Лавинии, Ромул/Рем — от брака Марса/Амулия и Илии/Сильвии, Сервий Туллий от брака Окризии и Лара. Это дети от священного брака жрицы царского рода и верховного божества (в лице его жреца-царя). Сыновья цариц не получали власти в родном городе, но были основателями царственности и первыми претендентами на нее на чужбине. Продолжительность их правления определялась избранным природным циклом, в течение которого они были земным воплощением главного бога общины. Очевидна зависимость подобных традиций от легендарных и мифологических версий, корнями уходящих в глубокую первобытность. Это делает концепцию сакральной царской власти в чистом виде адекватной более раннему, догородскому периоду римской истории. В царскую же эпоху повысилась плотность родственных связей, что позволило видеть рождение новой тенденции. В Риме царями становились явно не случайные люди: Нума — родственник Тация. Тулл Гостилий, по-видимому, Ромула, Анк — Нумы, Сервий — Тарквиния Приска, Суперб — двух последних. Лишь Тарквиний Приск не был связан родством с Анком, выступив как бы основателем собственной династии. Хотя общее правило, прослеживающееся в течение правления предшественников и преемников, позволяет предполагать, что это родство имело место. Но оно было исключено ввиду наличия у Лукумона/Тарквиния этрусской жены Танаквиль. Сюжет же о последней является объяснительной легендой, построенной на основе фригийско-хеттского мифа о приобретении царственности3.
Неизвестно и отношение родства Тулла Гостилия к предшествующим царям. Однако он был внуком крупнейшего сподвижника Ромула — Госта Гостилия, в котором еще
В таком случае наблюдавшийся при первых царях порядок передачи власти состоял в дополнении первоначальных прав на царство мужа царской дочери (зятя царя) правами ее сына (внука царя). Этот порядок возник не случайно, он был вызван переменами в общественном строе, приведшими к самому формированию вождеств. Повышение плотности населения порождало нехватку земли. Сегментация общин вместо образования новых поселений вызывала деление общества на ранги знатности: патрициев (гентилов) и клиентов. Прежде выселения одновременно прошедших инициации молодых людей возглавлял, скорее всего, бывший их ровесником сын царской дочери, не имевший прав дома стать царем (подобно Ромулу на Палатине или Мастарне на Целии). Теперь же положение остававшихся дома царских сыновей следовало узаконить. И они приобрели права на царство, но не как наследники отца-царя или матери-царицы.
Это было бы нарушением традиции. К царскому достоинству их допустил кросс-кузенный брак, объединивший царские линиджи соседних общин. Такой порядок возник еще до образования Рима, а в царскую эпоху он объединил линиджи латинского, хотя и связанного с затибрской областью, Палатина и сабинских областей к северо-востоку от Капитолия. При этом мужем царской дочери становился не случайный искатель приключений, прошедший обрядовые испытания, а представитель брачующегося латинского или сабинского линиджа. В следующем поколении их сыновья и дочери брали в супруги своих двоюродных сестер и братьев, т. е. детей от брака брата царской дочери и сестры ее мужа. В этом поколении царскую власть получал сын сестры и (или) брата царицы, становившийся одновременно зятем предшествующего царя. Дочь его и царской дочери была носительницей царственности, передававшей ее своему мужу, которым был ее двоюродный брат — внук ее деда-царя. Так сохранялась матрилинейность передачи царственности, соблюдалась агнатическая экзогамия и одновременно решалась судьба царских сыновей. По-прежнему не получая власти рекса на родине, они могли стать таковыми в связанной брачным союзом общине своей жены, а их сыновья возвращались царями на родину с.71 отцов, будучи там зятьями и внуками предшественников.
В таких условиях необычной выглядит «карьера» Тарквиния Приска, согласно традиции приехавшего в Рим из далекого зарубежья и не только ставшего царем, но и основавшего собственную «династию»5. Правда, очевидный этрускизм этого царя основывается только на его имени да литературно-мифологической легенде о происхождении. Последняя же свидетельствует, что Тарквиний Приск наполовину был то ли эллином, то ли пеласгом. Легендам свойственно не только растягивать время, удваивая или утраивая число событий, но и спрессовывать его.
Традиционная версия о Тарквинии и Танаквиль состоит по меньшей мере из двух частей. Первая, героем которой является Демарат, вероятно, имеет истоки не в греческой колонизации VIII—
Военная активность Анка не была случайной. Если ее рассматривать сквозь призму разбираемой проблемы, то она выглядит реакцией на деятельность латина Тулла Гостилия. Переселение последним жителей Альбы-Лонги, царский линидж которой еще до Ромула был связан с палатинским Римом, усилило потенциал латинской ветви рексов. Анк, согласно традиции, не был связан родством с Туллом. Видимо, какие-то события нарушили установившийся порядок. Отголоски этих событий, возможно, сохранились в легенде о сражении Горациев и Куриациев. Хотя Горации считаются римлянами, а Куриации альбанцами, гентилиций последних указывает на сабинское происхождение. Анк Марций, хотя и был сыном дочери Нумы, но не римской царицы, а жены Нумы Марция, сына ближайшего сподвижника Помпилия Марка Марция, безуспешно оспаривавшего у Тулла Гостилия царскую власть (Liv., I, 20, 5; Plut. Numa, XXI).
Возвышение боковой ветви сабинского царского линиджа, во-первых, говорит о том, что основная ветвь, ориентированная на брачный союз с палатинскими Гостилиями и юго-западными латинами, пресеклась. С другой же стороны, оно может служить индикатором, благодаря которому в традиции как бы проявляется наличие многих царских линиджей Лация и его окрестностей. При Ромуле римские Гостилии вступили в союз с капитолийскими Тациями, затем последних сменили сабины из Кур — Куриации (Нума), передавшие право на союз Марциям. Хотя в традиции Марции с.72 переселились в Рим вместе с Нумой, некоторые соображения позволяют сомневаться в этом. Будучи римским царем, Нума, как известно, женился на нимфе Эгерии, для встреч с которой удалялся из Рима. Поэтому если быть логичным, то дочь Нумы должна была родиться от Эгерии и вне Рима. Эгерия же не просто мифическая фигура, но представительница царского линиджа соседней с Римом сабинской Коллации. Поэтому не будет натяжкой предположить, что Нума и Марции находились в родстве через представителей третьего линиджа — коллатинских Эгериев. Таким образом, Анк Марций был не только внуком царя, но и его сыном, хотя царя и не Рима, а Коллации.
Став царем, Анк должен был позаботиться о законном с точки зрения норм его эпохи наследнике. Из традиции мы ничего не знаем о его жене и существовании у него дочери. Лишь два сына Анка прославились тем, что на исходе царствования Тарквиния Приска явились причиной его смерти. В этом историческо-генеалогическом контексте Тарквиний не мог быть случайной фигурой, получившей власть в Риме лишь благодаря богатству, удаче и проискам выдающейся жены. Бывший лукумон Яникула, видимо, состоял в каком-то родстве с Марциями. В традиции это родство проявляется отчетливо. Родной брат Тарквиния Аррунт был женат на одной из представительниц коллатинских Эгериев, и его сын звался Эгерием (Liv., I, 34, 3; 38, 1). Даже если не было иных связей через жену Анка, отсутствие у последнего дочери и конфликт с Гостилиями служили достаточным основанием, чтобы рексом в Риме стал старший представитель еще одной генеалогической ветви сабинских линиджей. Возможно, он был усыновлен Анком (Aur. Vict. De vir. ill., VI, 5). Тарквиний получил власть, по-видимому, при условии брачного союза с потомками Марция. В соответствии с ним сыновья Анка приобрели право на руку дочери Тарквиния и царскую власть после него. Однако Тарквиний выбрал зятем Сервия Туллия — то ли своего родственника, то ли латина из Корникула. Марции оказались отстранены от власти. Это было нарушением брачного союза, следствием чего явилась месть со стороны сыновей Анка. Согласно традиции, Тарквиний не сразу по достижении власти пал жертвой их заговора. Они не препятствовали ему царствовать. Но, когда дочь Тарквиния стала женой Сервия, месть свершилась. Она не была направлена на Сервия Туллия, хотя он и был конкурентом. Формально Сервий Туллий достиг власти законным путем, а сыновья Анка как раз и выступали защитниками архаического права, нарушенного Тарквинием.
Но, убив Тарквиния, сыновья Анка не могли ничего изменить. Полномочия рексов Рима ускользнули из их рук. Получивший их Сервий Туллий вряд ли мог быть случайным узурпатором — легендарным Мастарной. с.73 Популярная в современной литературе версия традиции об этруске Мастарне и братьях Авле и Целии Вибеннах, по всей видимости, подобно легенде о Ромуле и Реме, отражает более ранний период основания сегментарных поселений на Палатине и Целии6. Император Клавдий лишь немного скорректировал ее в своей речи, преследуя политическую цель оправдания власти в Риме иноплеменников. Поэтому догородской архаический рекс Целия был заменен более выигрышной фигурой Сервия Туллия.
Более достоверной выглядит та часть традиции, которая связывает Сервия с Корникулом. Корникул вместе с Фикулеей, Камерией, Крустумерием, Америолой, Медуллией и Номентом были завоеваны римлянами при Тарквинии Приске (Liv., I, 38, 4). Традиция считает их городами «старых латинов» (Latini Prisci). Однако они располагались к северо-востоку от Рима, в сабинско-этрусском приграничье, примыкая более к сабинской, чем к латинской, этнической территории. К тому же само название Latini Prisci в значении «старые латины» вряд ли могло возникнуть ранее IV в. до н. э., когда стали отдельно выводиться колонии римского и латинского права. До этого выражение Latini Prisci более соответствует значению «латины (Тарквиния) Приска». Ливий говорит, что последний взял эти города «у старых латинов или у тех, кто их поддерживал» по завершении сабинской войны, в результате которой к Риму была присоединена Коллация. Затем с сабинами был заключен мир. Все это позволяет считать Корникул сабинским городом, причем в силу местоположения, видимо, как-то связанным с этрусками. Поэтому мать Сервия Туллия Окризия, как жена рекса Корникула, вероятно, была местной носительницей царственности.
Тарквиний поступил с Корникулом и Коллацией точно так же, как в свое время Анк Марций с Яникулом, где Тарквиний был лукумоном. Но в близкой к Риму Коллации местный рекс Эгерий — племянник Тарквиния — был оставлен последним на месте, а из Корникула царская семья была переселена в Рим, как в свое время был переселен сам Тарквиний. Не вписывавшийся в планы Тарквиния и, видимо, чуждый ему рекс Коллации погиб. А вот его беременная жена стала жить не просто в Риме, а в доме Тарквиния, что обнаруживало его замыслы. Как сабинянка царского рода, Окризия, видимо, находилась в родстве с Тарквиниями либо через коллатинских Эгериев, либо через неизвестную нам сабинскую ветвь, связанную с Яникулом. Поэтому ее сын Сервий Туллий как царский сын и родственник имел права на руку дочери Тарквиния и царскую власть в Риме.
Однако этим Сервий не отличался от сыновей Анка Марция. Следовательно, предпочтение, оказанное ему Тарквинием, было связано не с его матерью, а с отцом, о котором, кроме имени и знатного положения с.74 в Корникуле, ничего не известно. Преномен Сервий, очевидно, был римским прозвищем от servus — раб, намекавшим не на положение, а на формальный статус корникульских пленников в доме Тарквиния. А вот номен Туллий явно связывает шестого римского царя с Туллом Гостилием, судьба потомства которого в силу конфликта с сабинами традицией не сохранена. Не столь уж рискованным будет предположить, что сын Тулла Гостилия стал мужем дочери не близких к Риму родственников Марциев (в Риме, вероятно, место претендента на престол уже было занято Аррунтом Тарквинием), а царевны Окризии в отдаленном Корникуле. Здесь Тулл мог искать поддержки в борьбе против Марциев и Куриациев у иной сабинской царской ветви, а его сын прозывался местными сабинами Туллий, т. е. Туллиев.
Фигура Сервия была чрезвычайно привлекательна для Тарквиния, реорганизовавшего население Рима в сложное вождество из трех триб. Поэтому он и взялся за воспитание Сервия, поселив его в своем доме и даже усыновив. Сервий Туллий стал ключевым звеном в римском вождестве, позволившим объединить латинские и сабинские трибы с правящим домом Тарквиниев. Именно при его посредстве Тарквинию удалось, ловким маневром ведя просабинскую политику («сабинская война» традиции), привлечь на свою сторону латинов Палатина и Целия, с которыми при Анке было отчуждение. Возможно, именно этот факт зафиксирован традицией как победа над «старыми латинами», под которыми при Тарквинии могли пониматься только бывшие альбанцы и их былые союзники к юго-западу от Рима. Корникул же и другие города сабинско-этрусского пограничья были не «старыми латинами», а всего лишь их сторонниками в силу гентильных связей, определявших общественные отношения в рассматриваемую эпоху.
В качестве римского рекса Сервий Туллий продолжил традицию передачи царской власти по женской линии. Он стал мужем дочери Тарквиния (зятем царя), а одну из своих дочерей, наследовавшую власть в Риме, выдал за внука Тарквиния Приска7. Тарквиний Суперб был сыном выпавшего из традиции Тарквиния Приска, который не мог претендовать на власть в Риме, но был известен своими сыгравшими немалую роль в римской истории детьми и внуками. Кроме ставшего царем сына Луция он имел двух дочерей. Одна из них вышла замуж за Марка Юния и имела по меньшей мере двух сыновей, младшим из которых был Юний Брут. Другая Тарквиния являлась матерью Луция Тарквиния Коллатина, по всей видимости, выйдя замуж за коллатинского Тарквиния, сына Эгерия. От брака же Туллии и Тарквиния Суперба родились три сына — Тит, Аррунт и Секст — и дочь Тарквиния, выданная замуж в Тускул за Октавия Мамилия, предводителя Латинской федерации.
с.75 Примечателен последний матримониальный союз, быть может, позволяющий приоткрыть планы Тарквиния Суперба. Если после него римским царем становился Октавий Мамилий, то Рим превращался в центр Латинской федерации, к чему уже давно подводила политика и Тулла Гостилия, переселившего альбанцев, и Анка Марция, заселившего Авентин латинами Политория, Теллен и Фиканы, и Сервия Туллия, по согласованию с латинами устроившего на Авентине храм Дианы. Сервий, основываясь на этих переменах, провел, как известно, «центуриатную реформу». Он попытался реорганизовать общество по горизонтальным классам в противовес вертикальным гентильным структурам.
В новых общественных условиях менялась социальная роль царской власти. Правящие линиджи римской округи (Альба, Яникул, Коллация, Куры, Корникул и др.) превращались в рядовые gentes римского общества. Будучи связаны брачными узами с Тарквиниями, они, с одной стороны, имели более высокий престиж по сравнению с другими гентильными группами, а с другой — поддерживали Тарквиниев. Матримониальные связи царской семьи из сакральных все более превращались в орудие политической жизни. Это вело к отрыву царской власти от исходной традиционной основы и ослаблению контроля за царями со стороны носителя традиций — сената. В нем же уже зрела оппозиция со стороны «отцов» староримлян и потомков альбанцев, обделенных в результате ориентации на сабинов. А планы в отношении лидера латинов Октавия Мамилия не могли не встревожить сабинских «отцов». Формальным поводом к их выступлению, видимо, послужил тот факт, что тускуланские Мамилии были участниками брачного союза с римскими Тарквиниями. Если у Суперба более не было дочерей, то, выдав Тарквинию в Тускул, он нарушил древнейшую традицию. Как политик Суперб исходил из подготовленной предшествующим развитием ситуации. Но, находясь под бдительным присмотром «отцов», Тарквиний не смог пройти между Сциллой политики и Харибдой традиции. Его изгнание из Рима как бы означало изъятие из генеалогической цепи носителей царского достоинства в Риме. Это было символическое наказание за отправку из Рима его будущей законной царицы.
На Тарквинии царская династия Рима отнюдь не прерывалась. На арену выступило следующее поколение законных наследников царского достоинства. А таковыми могли быть сыновья сестер Тарквиния — Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин. Собственные сыновья Тарквиния в соответствии с традицией были исключены из числа претендентов. Судя по источникам, Тит и Аррунт и не пытались заменить отца. Иная судьба у младшего сына Суперба — Секста. Став первым лицом в Габиях, он оказался наиболее активным из претендентов. Видимо, именно пребывание в Габиях каким-то образом качественно выделяло его из числа сыновей с.76 последнего римского царя и почему-то позволяло, несмотря на запрет традиции, претендовать на власть в Риме.
Итак, три двоюродных брата. Наиболее сочувственно римская историография изображает Брута, за которым даже утвердился почетный титул основателя республики. Именно он был организатором заговора «отцов» против своего дяди, видимо, предполагая заменить его в качестве рекса. Но он не был внуком царя по матери, не было у него и жены-царицы8. Возможно, Брут рассчитывал на то, что традиционный порядок уже сильно поколеблен Тарквинием, а также на то, что «отцы» поддержат его кандидатуру за заслуги в «общем деле» восстановления традиций. Однако в действительности оказалось иначе. То, чего не было у Брута, имел другой племянник Суперба — Тарквиний Коллатин. По матери он, правда, не был внуком царя, но по отцу его дедом был коллатинский Эгерий. Но самое главное, видимо, состояло в том, что Тарквиний Коллатин стал мужем Лукреции, оказавшейся по воле античных авторов в эпицентре рассказа об изгнании царей из Рима. Недаром именно к ней так стремился и третий претендент — Секст Тарквиний.
Кем же была Лукреция, победившая в «состязании жен»? Ее отец Спурий Лукреций Триципитин принадлежал к числу тех людей, которых стремился привлечь на свою сторону Тарквиний Суперб. Он занимал должность римского префекта. И после изгнания Тарквиния Лукреции были в числе наиболее авторитетных линиджей — их представители неоднократно становились консулами. По происхождению они были сабинами и, возможно, как-то были связаны с Валериями. Плутарх (Numa, XXI) сообщает, что по одной из версий жену Нумы Помпилия звали не Эгерия, а Лукреция. Поэтому очевидно, что Лукреции представляли один из сабинских царских линиджей в окрестностях Рима. До экспансии Тарквиниев они были связаны брачным союзом с коллатинскими Эгериями. Можно предположить, что Лукреции были царским линиджем Габий, лежавших чуть дальше, но в том же направлении от Рима, что и Коллация. Это позволило бы объяснить соперничество Коллатина и Секста Тарквиния за Лукрецию. Брак с ней давал и тому, и другому право претендовать на царскую власть. В этом случае Секст уравнивался по месту в генеалогической цепи с Коллатином и даже получал определенное преимущество перед ним, поскольку являлся внуком царя (к тому же римского) не по отцу, а по матери — дочери Сервия Туллия. Однако в Габиях Секст Тарквиний утвердился не как представитель своего линиджа, вступившего в брачный союз с габийскими Лукрециями, а в качестве победителя в войне, причем не совсем чистоплотного морально. Его же двоюродный по матери брат Тарквиний Коллатин, напротив, был олицетворением архаической традиции, с.77 связывавшей Габии и Коллацию, нарушенной римскими Тарквиниями. Поэтому естественно, что в споре претендентов на руку Лукреции победил не Секст, а Коллатин.
На то, что такое состязание имело место, наводит ряд мыслей. Поскольку Коллатин и Лукреция не имели детей, они явно были молодоженами. Легенда о бесчестии и смерти Лукреции несет следы явной литературной обработки. Сексту не было смысла бесчестить жену Коллатина, скорее, он мог желать ее смерти. Иное дело, если выбор Коллатина в мужья был сделан, но брак не успел свершиться. Обесчестив доставшуюся другому невесту, Секст рассчитывал таким образом получить ее в жены, прибегнув к последнему способу удержать ускользавшую власть. Мы никогда не узнаем, как погибла Лукреция: сама ли заколола себя или это сделал ее отец (как Виргиний со своей дочерью), выполнив так понимавшийся им долг перед римским народом. Вероятнее последнее. Неизвестно лишь, совершил ли он это по собственной воле или по решению заинтересованных лиц — Коллатина, Брута и Публия Валерия (возможно, еще одного претендента на руку Лукреции — см. Liv., I, 58, 6), или — что скорее всего — под давлением наиболее заинтересованного и авторитетного Брута.
После этого Брут и Коллатин, будучи по рождению одного ранга, приобрели равные права на власть в Риме. Их правление лишь формально походило на консулат. Они не были выборными магистратами. Брут, как известно, почти сразу начал интриговать против Коллатина и сумел его устранить. Но воспользоваться доставшейся наконец властью не успел, погибнув в единоборстве с сыном Суперба Аррунтом. Это были годы, когда еще питал надежды на возвращение изгнанный Тарквиний, обратившийся к этрускам. Рвавшийся к власти Брут стремился ликвидировать всех возможных конкурентов. Он расправился даже со своими сыновьями — Титом и Тиберием, внучатыми племянниками Тарквиния, и племянниками Коллатина — Луцием и Марком, сыновьями сестры Коллатина от брака с Аквилием.
И только после того как все возможные претенденты на римский престол сошли с арены, на нее вступил Октавий Мамилий. Однако начавшаяся латинская война привела его к гибели у Регилльского озера. Суперб уехал в Кумы, где умер. Так пресеклась царская династия римских Тарквиниев.
После них свои права пытались узаконить дальние родственники когда-либо правивших в Риме лиц — Горации, Лукреции, Валерии, Виргинии, Марции и др. Однако завоевания Тарквиниев и возникновение сложного вождества изменили ситуацию в окрестностях Рима, нарушили архаическую систему родственных связей ранжированного общества и положили начало с.78 формированию сословий стратифицированного. Поэтому соперничество этих эпигонов царских династий Лация стало одной из причин сецессии, способствующей оформлению нового порядка управления в Риме.
ПРИМЕЧАНИЯ
