Родс П. Дж.
Даремский университет, Англия

Афинская демократия1

Межвузовский сборник научных статей «Античность и средневековье Европы».
Пермский ун-т, 1998. С. 40—52.
© П. Дж. Родс, 1998, © Перевод В. Р. Гущина, 1998.

с.40 В насто­я­щей ста­тье рас­смат­ри­ва­ет­ся функ­ци­о­ни­ро­ва­ние демо­кра­ти­че­ских инсти­ту­тов Афин со вре­ме­ни реформ Эфи­аль­та до момен­та лик­вида­ции демо­кра­тии Анти­па­тром Македон­ским в 321 г. (здесь и далее — до Р. Х.). Хотя за это вре­мя Афи­ны пере­жи­ли два поли­ти­че­ских пере­во­рота (в 411 и 404—403 гг.) и их кон­сти­ту­ци­он­ное устрой­ство пре­тер­пе­ло опре­де­лен­ные изме­не­ния, демо­кра­ти­че­ский строй оста­вал­ся без изме­не­ний2.

с.41

1

Выяс­ним преж­де: что зна­чи­ло быть афин­ским граж­да­ни­ном? С само­го ран­не­го вре­ме­ни Атти­ка пред­став­ля­ла собой полис — еди­ное поли­ти­че­ское целое с цен­тром в Афи­нах. Поэто­му жите­ли Мара­фо­на, рас­по­ло­жен­но­го в 40 км от Афин, счи­та­ли себя одно­вре­мен­но и афи­ня­на­ми, и мара­фон­ца­ми. Терри­то­рия Атти­ки состав­ля­ла при­бли­зи­тель­но 2600 км2; перед нача­лом Пело­пон­нес­ской вой­ны здесь про­жи­ва­ло око­ло 400 тыс. чело­век: 60 тыс. взрос­лых граж­дан муж­ско­го пола, 180 тыс. жен­щин и детей, 50 тыс. мете­ков (ино­стран­цев, жив­ших в Афи­нах, но не имев­ших граж­дан­ства), осталь­ная часть при­хо­дит­ся на рабов3. (Для срав­не­ния: граф­ство Дарем в Соеди­нен­ном Королев­стве, где я живу и работаю, име­ет при­бли­зи­тель­но ту же пло­щадь и око­ло 600 тыс. чело­век город­ско­го и сель­ско­го насе­ле­ния.)

До реформ Кли­сфе­на 508—507 гг. быть граж­да­ни­ном зна­чи­ло при­над­ле­жать к филам (phy­lai) и фра­три­ям (phrat­riai) — сооб­ще­ствам с наслед­ст­вен­ным член­ст­вом, воз­глав­ля­е­мым ари­сто­кра­та­ми. Кли­сфен про­из­вел кар­ди­наль­ные изме­не­ния. Преж­ние сооб­ще­ства поте­ря­ли свое зна­че­ние. Это зна­че­ние при­об­ре­ли новые обра­зо­ва­ния: 139 мест­ных окру­гов — демов (de­moi), из кото­рых теперь состо­я­ли 10 новых фил. Член­ство в них так­же было наслед­ст­вен­ным. Одна­ко после Пело­пон­нес­ской вой­ны уве­ли­чи­лось чис­ло граж­дан, жив­ших в одном деме и быв­ших при этом чле­на­ми дру­го­го дема.

Поли­ти­че­ский ста­тус обыч­но насле­до­вал­ся от отца: моло­дой чело­век ста­но­вил­ся граж­да­ни­ном, если граж­да­ни­ном был его отец (вне зави­си­мо­сти от ста­ту­са мате­ри). Одна­ко в 451—450 гг. Перикл про­вел закон, по кото­ро­му для полу­че­ния граж­дан­ства тре­бо­ва­лось, чтобы отец и мать явля­лись афин­ски­ми граж­да­на­ми. Это тре­бо­ва­ние, не при­ни­мав­ше­е­ся в рас­чет во вре­мя Пело­пон­нес­ской вой­ны, было под­твер­жде­но позд­нее. По-види­мо­му, по мере пре­вра­ще­ния Афин в центр гре­че­ско­го мира сме­шан­ные бра­ки ста­но­ви­лись более часты­ми, что поро­ди­ло тре­во­гу: авто­ры рефор­мы посчи­та­ли граж­дан­ство при­ви­ле­ги­ей, кото­рой име­ли пра­во поль­зо­вать­ся лишь афи­няне. Как было пока­за­но, в Афи­нах было нема­ло мете­ков, но они не име­ли пра­ва про­сить граж­дан­ства, оно дава­лось им не ина­че, как в виде награ­ды за зна­чи­тель­ные услу­ги. Про­чие неа­фи­няне мог­ли сохра­нять ста­тус мете­ков на про­тя­же­нии несколь­ких поко­ле­ний.

Все или почти все граж­дане при­над­ле­жа­ли к фра­три­ям. Уже в дет­стве дети граж­дан пред­став­ля­лись фра­три­ям сво­их отцов. Прав­да, их реги­ст­ра­ция в отцов­ском деме про­ис­хо­ди­ла лишь после того, как ребен­ку испол­ня­лось восем­на­дцать лет. После этой про­цеду­ры он при­об­ре­тал основ­ные пра­ва граж­да­ни­на — для полу­че­ния осталь­ных прав он дол­жен был стать стар­ше (лишь после 30 лет мож­но было стать судьей или быть назна­чен­ным на обще­ст­вен­ную долж­ность). Совер­ше­ние пре­ступ­ле­ния вело к частич­но­му или пол­но­му пора­же­нию в пра­вах. Со вре­ме­ни Соло­на (594—593 гг.) граж­дане дели­лись на четы­ре иму­ще­ст­вен­ных клас­са; заня­тие опре­де­лен­ных долж­но­стей зави­се­ло теперь от при­над­леж­но­сти к опре­де­лен­ным клас­сам. К V в. боль­шая часть долж­но­стей была откры­та для всех, за исклю­че­ни­ем низ­ше­го клас­са. с.42 А к IV в. и это огра­ни­че­ние, про­дол­жав­шее суще­ст­во­вать в тео­рии, не соблюда­лось.

В пер­вые два года после реги­ст­ра­ции, в пред­две­рии взрос­ло­сти, граж­дане обре­та­ли про­ме­жу­точ­ный ста­тус — эфе­бов (ep­he­boi). При­мер­но с 335—334 гг. скла­ды­ва­ет­ся систе­ма граж­дан­ско­го и воен­но­го вос­пи­та­ния эфе­бов. Воз­мож­но­сти для воен­но­го обу­че­ния суще­ст­во­ва­ли и преж­де, но мы слиш­ком мало зна­ем об этом. Извест­но, что ep­he­boi были одним из армей­ских под­разде­ле­ний («самые моло­дые»). Воен­но­обя­зан­ны­ми граж­дане оста­ва­лись от 20 до 40 лет (неко­то­рые, я пола­гаю, ска­за­ли бы до 50). Затем — до 60 лет — граж­да­нин ста­но­вил­ся резер­ви­стом («стар­шие»). Три выс­ших клас­са мог­ли быть при­зва­ны в армию в каче­стве гопли­тов — тяже­ло­во­ору­жен­ных вои­нов (самые бога­тые мог­ли слу­жить в кава­ле­рии). Феты — пред­ста­ви­те­ли низ­ше­го клас­са — слу­жи­ли греб­ца­ми на фло­те. В V в., когда Афи­ны были доста­точ­но бога­ты, сре­ди греб­цов было нема­ло волон­те­ров неа­фи­нян. В IV в уже для это­го тре­бо­вал­ся при­нуди­тель­ный набор.

Как и везде и во все вре­ме­на, дети не обла­да­ли поли­ти­че­ски­ми пра­ва­ми (прав­да, рубеж окон­ча­ния дет­ства уста­нав­ли­вал­ся по-раз­но­му). Не име­ли поли­ти­че­ских прав и жен­щи­ны, что в наше вре­мя может пока­зать­ся шоки­ру­ю­щим. Одна­ко нель­зя забы­вать, что так было повсе­мест­но до нача­ла нынеш­не­го сто­ле­тия. Для комедио­гра­фа Ари­сто­фа­на поли­ти­че­ские пра­ва жен­щин были пред­ме­том шуток. Пла­тон пола­гал, что отдель­ные жен­щи­ны, если они это­го заслу­жи­ва­ют, могут иметь поли­ти­че­ские пра­ва. Начи­ная с Ари­сто­те­ля обыч­ным ста­но­вит­ся пред­став­ле­ние о пре­вос­ход­стве муж­чин.

Таким обра­зом, граж­дане (взрос­лые муж­чи­ны, имев­шие граж­дан­ские пра­ва) и явля­лись государ­ст­вом. Они были наде­ле­ны всей пол­нотой прав, они вла­де­ли зем­лей и дома­ми — в пре­де­лах государ­ства (чего были лише­ны мете­ки, за исклю­че­ни­ем тех, кто поль­зо­вал­ся каки­ми-либо при­ви­ле­ги­я­ми) Имен­но граж­да­нам пред­на­зна­ча­лось рас­пре­де­ля­е­мое зер­но, день­ги и т. п. Неграж­да­нам даро­ва­лись лишь те пра­ва, кото­рые граж­дане счи­та­ли нуж­ным даро­вать, неграж­дане были обя­за­ны выпол­нять то, что граж­дане счи­та­ли нуж­ным воз­ло­жить на них.

2

Суве­рен­ным орга­ном Афин было народ­ное собра­ние, откры­тое для всех граж­дан. Реше­ни­ем (pse­phis­ma) народ­но­го собра­ния при­ни­ма­лись зако­ны4, заклю­ча­лись сою­зы, объ­яв­ля­лись вой­ны или уста­нав­ли­вал­ся мир. На нем реша­лись все зна­чи­тель­ные и незна­чи­тель­ные вопро­сы. Одна­ко народ­ное собра­ние было слиш­ком мно­го­чис­лен­ным, чтобы соби­рать­ся очень часто Неко­то­рые граж­дане жили в 40 (и более) км от Афин, и им было затруд­ни­тель­но посе­щать все заседа­ния. При реше­нии неко­то­рых вопро­сов уста­нав­ли­вал­ся кво­рум — 6 тыс. чело­век, при­сут­ст­вие 8 тыс. мож­но назвать высо­кой посе­щае­мо­стью. В третьей чет­вер­ти IV в. про­ис­хо­ди­ло до 40 собра­ний в год, в пер­вой поло­вине V в., воз­мож­но, все­го 105.

с.43 Одна­ко в Афи­нах суще­ст­во­вал дру­гой часто соби­рав­ший­ся орган — совет (bou­le). Со вре­ме­ни Кли­сфе­на в совет изби­ра­лось по 50 чело­век от каж­дой из 10 фил. Демы были пред­став­ле­ны в каж­дой кво­те в соот­вет­ст­вии с их раз­ме­ра­ми. Назна­че­ние про­ис­хо­ди­ло по жре­бию из чис­ла всех желаю­щих сро­ком на один год. В рабо­те сове­та граж­да­нин мог при­ни­мать уча­стие не более двух раз в сво­ей жиз­ни. Совет имел на аго­ре отдель­ное зда­ние и соби­рал­ся каж­дый день, за исклю­че­ни­ем празд­ни­ков. Но и совет был слиш­ком велик, поэто­му со вре­ме­ни Эфи­аль­та 50 чело­век от каж­дой филы обра­зо­вы­ва­ли его посто­ян­ный коми­тет (при­та­ней) и рас­смат­ри­ва­ли все дела в тече­ние одной деся­той части года. Каж­дые 24 часа кто-то из чле­нов при­та­нея ста­но­вил­ся пред­седа­те­лем (epis­ta­tes) и с кем-то из сво­их кол­лег раз­би­рал все важ­ные дела.

Совет гото­вил повест­ку дня для народ­но­го собра­ния, а при­та­ней — для само­го сове­та. Неко­то­рые вопро­сы по зако­ну долж­ны были рас­смат­ри­вать­ся народ­ным собра­ни­ем в опре­де­лен­ное вре­мя: напри­мер, один раз в тече­ние каж­дой при­та­нии ста­вил­ся вопрос о дове­рии долж­ност­ным лицам. В осталь­ном имен­но совет решал, какие вопро­сы долж­ны были обсуж­дать­ся на собра­нии, кото­рое не рас­смат­ри­ва­ло ни одно­го вопро­са, не обсуж­дав­ше­го­ся преж­де на сове­те. Но все, что тре­бо­ва­лось от сове­та, это все­го лишь поста­вить вопрос: он мог дать поло­жи­тель­ные реко­мен­да­ции, а мог и не давать ника­ких.

Когда вопрос ста­вил­ся на заседа­нии собра­ния, каж­дый граж­да­нин мог высту­пить с речью и выдви­нуть свое пред­ло­же­ние. Мог­ли быть выдви­ну­ты два про­ти­во­по­лож­ных пред­ло­же­ния или поправ­ки к чье­му-то пред­ло­же­нию. Реше­ние при­ни­ма­лось про­стым боль­шин­ст­вом голо­сов (в этом Гре­ция отли­ча­лась от Рима, где граж­дане при голо­со­ва­нии объ­еди­ня­лись в груп­пы — так что голо­са одних име­ли боль­ший вес, чем голо­са дру­гих). Обыч­но граж­дане голо­со­ва­ли под­ня­ти­ем руки. Точ­но­го под­сче­та, воз­мож­но, не было: наде­я­лись на то, что будет вид­но, какое пред­ло­же­ние име­ет боль­шую под­держ­ку. А если это было неяс­но, веро­ят­но, про­во­ди­ли повтор­ное голо­со­ва­ние.

Какой из упо­мя­ну­тых орга­нов обла­дал реаль­ной вла­стью в Афи­нах — совет или собра­ние? Фак­ты, кото­ры­ми мы рас­по­ла­га­ем, свиде­тель­ст­ву­ют, что до нача­ла III в. серь­ез­ные дис­кус­сии раз­во­ра­чи­ва­лись как в сове­те, так и на собра­ни­ях. Даже самые извест­ные поли­ти­ки не мог­ли быть уве­ре­ны в полу­че­нии под­держ­ки собра­ния тогда, когда они хоте­ли ее полу­чить. Лишь тогда, когда Афи­ны утра­ти­ли свое преж­нее вли­я­ние, а рав­но менее зна­чи­мы­ми ста­ли и при­ни­мае­мые здесь реше­ния, собра­ние в боль­шей мере ста­ло скло­нять­ся к авто­ма­ти­че­ско­му утвер­жде­нию реше­ний сове­та.

Деба­ты, о кото­рых нам извест­но луч­ше, — не обыч­ные дис­кус­сии, раз­во­ра­чи­вав­ши­е­ся на собра­ни­ях, на них лежит печать раз­ра­зив­ших­ся тогда кри­зи­сов. При­глядим­ся к двум наи­бо­лее харак­тер­ным фак­там. Осе­нью 406 г. афин­ский флот раз­бил флот Спар­ты близ Арги­нус­ских ост­ро­вов. Одна­ко бит­ва про­ис­хо­ди­ла при пло­хой пого­де, и после нее афи­няне не смог­ли под­нять на кораб­ли тела погиб­ших и тех, кто еще был жив6. Когда это изве­стие достиг­ло Афин, граж­дане при­шли в него­до­ва­ние. Те, кому было пору­че­но под­нять тела, при­бы­ли в Афи­ны до воз­вра­ще­ния стра­те­гов. Послед­ние же напра­ви­ли афи­ня­нам пись­мо, в кото­ром обви­ни­ли испол­ни­те­лей.

с.44 Рас­спро­сы вер­нув­ших­ся настро­и­ли афи­нян про­тив стра­те­гов, кото­рые тут же были сме­ще­ны. Шесть из вось­ми стра­те­гов, при­ни­мав­ших уча­стие в бит­ве, вер­ну­лись в Афи­ны и были аре­сто­ва­ны. На пер­вом заседа­нии собра­ния аре­сто­ван­ные под­верг­лись ата­кам со сто­ро­ны Фера­ме­на — одно­го из тех, кому был пору­чен подъ­ем живых и мерт­вых на кораб­ли. Ссыл­ки стра­те­гов на то, что подъ­ем был пору­чен Фера­ме­ну и дру­гим, но пого­да поме­ша­ла сде­лать это, про­из­ве­ли долж­ное впе­чат­ле­ние. Одна­ко про­во­дить голо­со­ва­ние было уже позд­но, поэто­му совет вклю­чил этот вопрос в повест­ку сле­дую­ще­го собра­ния. Это, как утвер­жда­ет Ксе­но­фонт, было на руку Фера­ме­ну, кото­рый вос­поль­зо­вал­ся празд­ни­ком Апа­ту­рий для того, чтобы воз­будить обще­ст­вен­ное мне­ние про­тив стра­те­гов.

На сле­дую­щем заседа­нии высту­пил некто Кал­лик­сен и от име­ни сове­та пред­ло­жил одним голо­со­ва­ни­ем решить судь­бу всех обви­ня­е­мых. Кое-кто воз­ра­жал, ука­зы­вая на неза­кон­ность такой про­цеду­ры, «тол­па же кри­ча­ла и воз­му­ща­лась тем, что суве­рен­но­му наро­ду не дают воз­мож­но­сти посту­пать, как ему угод­но» (Xen. Hell. 1. 7. 12 — пер. С. Я. Лурье). Воз­ра­жав­шие отсту­пи­ли, испу­гав­шись воз­мож­ных обви­не­ний в свой адрес. Доль­ше сопро­тив­ля­лись неко­то­рые из при­та­нов, но и они вынуж­де­ны были усту­пить. Непре­клон­ным остал­ся лишь фило­соф Сократ, чью пози­цию про­сто про­игно­ри­ро­ва­ли. Один из высту­пив­ших в защи­ту стра­те­гов пред­ло­жил в соот­вет­ст­вии с зако­ном судить каж­до­го из них в отдель­но­сти: в таком деле спеш­ка неумест­на, осуж­ден­ным сле­ду­ет дать воз­мож­ность отве­тить. После это­го собра­ние уже выби­ра­ло меж­ду дву­мя вне­сен­ны­ми пред­ло­же­ни­я­ми: вна­ча­ле скло­ня­лись к ново­му пред­ло­же­нию, но после повтор­но­го голо­со­ва­ния при­ня­ли преж­нее. В соот­вет­ст­вии с ним собра­ние одним голо­со­ва­ни­ем при­го­во­ри­ло всех аре­сто­ван­ных к смер­ти. (Впо­след­ст­вии афи­няне рас­ка­я­лись в соде­я­ном и осуди­ли Кал­лик­се­на и ряд дру­гих граж­дан как обман­щи­ков наро­да).

Мой вто­рой при­мер отно­сит­ся к 338 г. Филипп Македон­ский, вед­ший армию на Амфис­су, рас­по­ло­жен­ную в Цен­траль­ной Гре­ции, вне­зап­но изме­нил марш­рут и, дви­нув­шись в направ­ле­нии Афин, занял Эла­тею. Вот что рас­ска­зы­ва­ет об этом Демо­сфен: «Был вечер. Вдруг при­шел кто-то к при­та­нам и при­нес изве­стие, что Эла­тея захва­че­на. Тут неко­то­рые — это было как раз во вре­мя обеда — под­ня­лись с мест и ста­ли уда­лять из пала­ток на пло­ща­ди тор­гов­цев и устра­и­вать костер из их щит­ков, дру­гие пошли при­гла­шать стра­те­гов и вызы­вать тру­ба­ча. По все­му горо­ду под­ня­лась тре­во­га. На сле­дую­щий день с само­го рас­све­та при­та­ны ста­ли созы­вать Совет булев­те­рий, а вы напра­ви­лись в Народ­ное собра­ние, и не успел еще Совет обсудить дело и соста­вить про­булев­му, как весь народ сидел уже там навер­ху. После это­го туда явил­ся Совет. При­та­ны доло­жи­ли о полу­чен­ных ими изве­сти­ях, пред­ста­ви­ли само­го при­быв­ше­го, и тот рас­ска­зал обо всем. Тогда гла­ша­тай стал спра­ши­вать: “Кто жела­ет гово­рить?” Но не высту­пил никто. И хотя уже мно­го раз гла­ша­тай повто­рял свой вопрос, все-таки не под­ни­мал­ся никто. А ведь были нали­цо все стра­те­ги, все обыч­ные ора­то­ры, и оте­че­ство при­зы­ва­ло, кто бы выска­зал­ся о мерах спа­се­ния… Так вот таким чело­ве­ком ока­зал­ся в тот с.45 день я, и, высту­пив, я изло­жил перед вами свое мне­ние» (De­mosth. XVIII. 169—170, 173 — пер. С. И. Радци­га).

В дан­ном слу­чае совет, по-види­мо­му, пред­ло­жил собра­нию обсуж­дать про­бле­му, не дав соб­ст­вен­но­го заклю­че­ния о ней. А Демо­сфен пред­ло­жил Афи­нам заклю­чить дого­вор с Фива­ми про­тив Филип­па как рядо­вой член собра­ния.

Таков был меха­низм при­ня­тия реше­ний в Афи­нах — голо­со­ва­ние в народ­ном собра­нии, кото­рое было откры­то для всех граж­дан, могу­щих и желаю­щих при­сут­ст­во­вать на его заседа­ни­ях.

3

Теперь обра­тим­ся к адми­ни­ст­ра­ции и чинов­ни­кам. В Тем­ные века, я пола­гаю, Афин­ское государ­ство более или менее напо­ми­на­ло гоме­ров­ское: цари, совет зна­ти (Аре­о­паг) и пери­о­ди­че­ские заседа­ния народ­но­го собра­ния — когда тре­бо­ва­лась под­держ­ка все­го кол­лек­ти­ва. Ко вре­ме­ни Соло­на (594—593 гг.) уже суще­ст­во­ва­ла кол­ле­гия девя­ти архон­тов, один из кото­рых имел титул «царя» (ba­si­leus), дру­гой был «вое­на­чаль­ни­ком» (po­le­mar­chos), а тре­тий — про­сто «пра­ви­те­лем» (ar­chon), шесте­ро осталь­ных — «зако­но­да­те­ля­ми» (thes­mo­the­tai). Архон­ты име­ли раз­лич­ные обя­зан­но­сти, изби­ра­лись сро­ком на один год без пра­ва пере­из­бра­ния и после исте­че­ния сро­ка пол­но­мо­чий ста­но­ви­лись чле­на­ми Аре­о­па­га. Солон создал еще один орган — совет 400, под­готав­ли­вав­ший заседа­ния собра­ния7. Кли­сфен пре­об­ра­зо­вал его в совет 500, допол­нив новой систе­мой фил и демов. Послед­няя про­ни­зы­ва­ла всю обще­ст­вен­ную систе­му Афин, вклю­чая армию, для руко­вод­ства кото­рой Кли­сфен созда­ет кол­ле­гию деся­ти стра­те­гов, сме­нив­ших преж­не­го поле­мар­ха. В отли­чие от про­чих долж­ност­ных лиц стра­те­ги все­гда изби­ра­лись голо­со­ва­ни­ем, а не по жре­бию, и мог­ли быть пере­из­бра­ны.

В 490 и 480—479 гг. Афи­ны сыг­ра­ли важ­ную роль в изгна­нии пер­сов из Гре­ции, а с 478—477 гг. ста­ли лиде­ром Делос­ской лиги — сою­за поли­сов, создан­но­го с целью про­дол­же­ния вой­ны с пер­са­ми. Не уди­ви­тель­но, что роль стра­те­гов при этом воз­рас­та­ет (Кимон, в част­но­сти, неод­но­крат­но ста­но­вил­ся стра­те­гом в 470-е и 460-е гг., Перикл — в 440-е и 430-е), тогда как зна­че­ние архон­тов явно пада­ет — с 487—486 гг. они начи­на­ют изби­рать­ся по жре­бию. В 462—361 гг. роль Аре­о­па­га умень­ша­ет­ся бла­го­да­ря рефор­мам Эфи­аль­та, а в 457—456 гг. он ока­зы­ва­ет­ся откры­тым для пред­ста­ви­те­лей третье­го иму­ще­ст­вен­но­го клас­са. Во вре­ме­на Перик­ла стра­те­ги ста­но­вят­ся не толь­ко воен­ны­ми, но и поли­ти­че­ски­ми лиде­ра­ми, тогда как архон­ты пре­вра­ща­ют­ся в про­стых чинов­ни­ков.

Пело­пон­нес­ская вой­на, длив­ша­я­ся с 431 по 404 г., поло­жи­ла конец воен­но­му пре­вос­ход­ству Афин, а рав­но и поли­ти­че­ской зна­чи­мо­сти стра­те­гов. В IV в. они пре­вра­ща­ют­ся в про­фес­сио­наль­ных воен­ных, гото­вых вое­вать где угод­но, если в Афи­нах на тот момент нуж­ды в них не было. Поли­ти­ка­ми ново­го типа ста­но­вят­ся rhe­to­res (ора­то­ры) или po­li­teuome­noi (поли­ти­ки), они не зани­ма­ли офи­ци­аль­ных долж­но­стей и поэто­му не были подо­т­чет­ны кому-либо, с.46 их вли­я­ние бази­ро­ва­лось на уме­нии убеж­дать народ­ное собра­ние или суды. В середине IV в. (после почти полу­ве­ко­вых финан­со­вых неурядиц) мы вновь обна­ру­жи­ва­ем адми­ни­ст­ра­тив­ные нова­ции: вли­я­ние обре­та­ют финан­со­вые экс­пер­ты, что сим­во­ли­зи­ро­ва­ло отход от люби­тель­щи­ны эпо­хи демо­кра­тии.

Реше­ния при­ни­ма­лись сооб­ща граж­да­на­ми Афин на заседа­ни­ях собра­ния, ими же они и испол­ня­лись. Огром­ная мас­са пору­че­ний воз­ла­га­лась на спе­ци­аль­ные коми­те­ты, в кото­рые вхо­ди­ли пред­ста­ви­те­ли каж­дой из деся­ти фил, назна­чав­ши­е­ся по жре­бию без пра­ва пере­из­бра­ния. Все они работа­ли под общим руко­вод­ст­вом сове­та 500.

При­ме­ром работы адми­ни­ст­ра­тив­ной систе­мы может послу­жить сбор двух­про­цент­но­го нало­га, взи­мав­ше­го­ся с това­ров, вво­зи­мых и выво­зи­мых через порт Пирей. Спе­ци­аль­ных служб для сбо­ра нало­га здесь не суще­ст­во­ва­ло. Отдель­ные граж­дане созда­ва­ли объ­еди­не­ния для того, чтобы купить пра­во сбо­ра нало­га на теку­щий год. Po­le­tai (про­дав­цы) в при­сут­ст­вии чле­нов сове­та усту­па­ли пра­во сбо­ра тем, кто пред­ла­гал боль­шую цену. Кон­тракт оформ­лял­ся соот­вет­ст­ву­ю­щи­ми доку­мен­та­ми, хра­нив­ши­ми­ся в сове­те. После сбо­ра нало­га обе­щан­ная сум­ма под кон­тро­лем сове­та выпла­чи­ва­лась apo­dek­tai (полу­ча­те­лям) и кон­тракт уни­что­жал­ся. Чле­ны подоб­ных объ­еди­не­ний долж­ны были выпла­чи­вать толь­ко уста­нов­лен­ные сум­мы: если соби­ра­лось боль­ше — раз­ни­ца счи­та­лась при­бы­лью, если мень­ше — недо­стаю­щие сум­мы под­ле­жа­ли ком­пен­са­ции. Если взяв­ши­е­ся соби­рать налог не выпла­чи­ва­ли пола­гав­ши­е­ся сум­мы вовре­мя, то ими зани­ма­лись prak­to­res (взыс­ки­ва­те­ли). В V в. все дохо­ды посту­па­ли в афин­скую каз­ну, из нее же по реше­нию собра­ния про­из­во­ди­лись необ­хо­ди­мые выпла­ты. Этим веда­ли ko­lak­re­tai («сбор­щи­ки мяса»). Пола­га­ли, что они более дру­гих мог­ли быть под­вер­же­ны корруп­ции, поэто­му их пол­но­мо­чия огра­ни­чи­ва­лись лишь одной при­та­ни­ей — деся­той частью года. В IV в. осно­вой бюд­жет­ной поли­ти­ки ста­но­вит­ся еже­год­ное рас­пре­де­ле­ние (me­ris­mos) средств, выпла­чи­вав­ших­ся государ­ст­вен­ным орга­ни­за­ци­ям и чинов­ни­кам.

Адми­ни­ст­ра­ция Афин была про­ще адми­ни­ст­ра­ции совре­мен­ных государств хотя бы пото­му, что финан­си­ро­ва­лось мень­шее коли­че­ство ста­тей: стро­и­тель­ство кораб­лей, дорог, созда­ние систе­мы водо­снаб­же­ния. Обра­зо­ва­ние счи­та­лось част­ным делом и не финан­си­ро­ва­лось, не суще­ст­во­ва­ло систе­мы обще­ст­вен­но­го транс­пор­та. И нало­ги соби­ра­лись не для того, чтобы ока­зы­вать созна­тель­ное вли­я­ние на эко­но­ми­ку, но лишь затем, чтобы иметь государ­ст­вен­ные сред­ства. До середи­ны IV в. государ­ство не созда­ва­ло ника­ких финан­со­вых резер­вов (в V в. денеж­ные излиш­ки обыч­но ока­зы­ва­лись в казне хра­мов, бла­го­да­ря чему во вре­мя Пело­пон­нес­ской вой­ны государ­ство име­ло допол­ни­тель­ный источ­ник денеж­ных средств). Кредит­ная систе­ма отсут­ст­во­ва­ла, государ­ство не име­ло воз­мож­но­сти рас­хо­до­вать день­ги, если их не было в казне. Боль­шая часть денеж­ных средств посту­па­ла в каз­ну в кон­це года, из-за чего порой воз­ни­ка­ли кри­зис­ные ситу­а­ции. В 348 г., напри­мер, не работа­ли суды из-за отсут­ст­вия денег для выпла­ты судьям.

с.47 Уча­стие граж­дан в управ­ле­нии государ­ст­вом было бы невоз­мож­но, если они не име­ли вре­ме­ни для заня­тия обще­ст­вен­ны­ми дела­ми. Нали­чие рабов и мете­ков, а так­же то, что жен­щи­ны не участ­во­ва­ли в поли­ти­че­ской жиз­ни, облег­ча­ло воз­мож­ность уча­стия в ней муж­чин, обла­дав­ших граж­дан­ски­ми пра­ва­ми. Одна­ко боль­шин­ство все же долж­но было трудить­ся. Поэто­му уста­нав­ли­ва­лись денеж­ные выпла­ты, поз­во­ляв­шие граж­да­нам зани­мать­ся обще­ст­вен­ны­ми дела­ми, — от уста­нов­лен­ной в 450 г. пла­ты за уча­стие в рабо­те судов до введен­ной в 390 г. пла­ты за при­сут­ст­вие на заседа­нии собра­ний. Выпла­ты нико­гда не были зна­чи­тель­ны­ми, их целью было ком­пен­си­ро­вать граж­да­нам их убыт­ки. (Весь­ма любо­пыт­но в этой свя­зи то, что, если про­чие допла­ты рос­ли в IV в. с уче­том инфля­ции, то выпла­ты судьям оста­ва­лись неиз­мен­ны­ми.)

Нало­ги были пре­иму­ще­ст­вен­но кос­вен­ны­ми, поэто­му раз­мер выплат зави­сел ско­рее от харак­те­ра потреб­ле­ния, неже­ли от раз­ме­ров соб­ст­вен­но­сти и полу­чае­мых дохо­дов. Одна­ко суще­ст­во­вал налог на соб­ст­вен­ность (eis­pho­ra), кото­рый выпла­чи­ва­ли те, кто имел боль­ше опре­де­лен­ной нор­мы. Реше­ние о взыс­ка­нии это­го нало­га при­ни­ма­лось ad hoc каж­дый год. Обыч­но это 1 или 2 про­цен­та от раз­ме­ра иму­ще­ства, обла­гае­мо­го нало­гом. Кро­ме того, бога­тые слу­жи­ли государ­ству, испол­няя литур­гии (lei­tour­giai). Вме­сто денеж­ных выплат они пре­до­став­ля­ли сред­ства на обще­ст­вен­ные нуж­ды: орга­ни­за­цию празд­неств (под­готов­ка и финан­си­ро­ва­ние хоров или команд на состя­за­ни­ях в беге с факе­ла­ми), три­е­рар­хию (финан­си­ро­ва­ние стро­и­тель­ства и осна­ще­ния кораб­ля). Хотя литур­гии не мог­ли воз­ла­гать­ся бес­пре­дель­но, афин­ская сорев­но­ва­тель­ная эти­ка пре­вра­ща­ла рас­хо­до­ва­ние боль­ших средств при их испол­не­нии в пред­мет гор­до­сти. Лишь неупо­рядо­чен­ность дела­ла эту систе­му обре­ме­ни­тель­ной для бога­тых: в один год осна­ще­ние кораб­ля мог­ло сто­ить доро­же, неже­ли в дру­гой, в один год некто мог выпла­тить двух­про­цент­ную эйс­фо­ру и испол­нить доро­го­сто­я­щую литур­гию, в дру­гой — не пла­тить ниче­го. Поэто­му в IV в. дела­лись попыт­ки более разум­но­го рас­пре­де­ле­ния бре­ме­ни литур­гий.

Оче­вид­но, такая адми­ни­ст­ра­тив­ная систе­ма была непро­фес­сио­наль­ной и неэф­фек­тив­ной. Ее сверх­за­да­ча состо­я­ла в демон­стра­ции ско­рее лояль­но­сти, неже­ли уме­ния: каж­дый лояль­ный граж­да­нин дол­жен был играть в этой систе­ме свою роль. Она была «спра­вед­ли­вой» не в том, что каса­ет­ся испол­не­ния при­ня­тых граж­да­на­ми реше­ний, а в самом фак­те их вовле­че­ния в эту работу. На адми­ни­ст­ра­тив­ной рабо­те исполь­зо­ва­лось несколь­ко государ­ст­вен­ных рабов и опла­чи­вае­мых слу­жа­щих, одна­ко не суще­ст­во­ва­ло ниче­го подоб­но­го адми­ни­ст­ра­тив­ной систе­ме совре­мен­но­го государ­ства.

4

Теперь обра­тим­ся к пра­во­вой систе­ме. Пер­во­на­чаль­но зако­ны сохра­ня­лись в памя­ти ари­сто­кра­тов, а пра­во­судие осу­ществля­лось девя­тью дей­ст­во­вав­ши­ми архон­та­ми и теми из них, кто ста­но­вил­ся чле­ном Аре­о­па­га. В 621—620 гг. Дра­конт впер­вые в Афи­нах обна­ро­до­вал писа­ные зако­ны. В с.48 594—593 гг. Солон издал зако­ны, заме­нив­шие зако­ны Дра­кон­та, и (или) рас­про­стра­нил зако­но­да­тель­ство на те сфе­ры, кото­рые ранее не регу­ли­ро­ва­лись им. Солон моди­фи­ци­ро­вал пра­во­вые про­цеду­ры, выде­лив в осо­бую кате­го­рию пуб­лич­ные про­цес­сы (gra­phai). Они мог­ли теперь ини­ции­ро­вать­ся любым граж­да­ни­ном посред­ст­вом обра­ще­ния архон­та к (h)elia­ia (кото­рая была, воз­мож­но, спе­ци­аль­ной сес­си­ей народ­но­го собра­ния), а не толь­ко постра­дав­шей сто­ро­ной или семьей постра­дав­ше­го (как было в слу­чае с част­ны­ми дела­ми — di­kai)8. Пер­во­на­чаль­но такие обра­ще­ния мог­ли быть ред­ко­стью, но в пер­вой поло­вине V в., когда граж­дане с дове­ри­ем ста­ли отно­сить­ся к создан­ной Кли­сфе­ном систе­ме уча­стия, они ста­но­вят­ся более часты­ми. А в середине сто­ле­тия афи­няне сде­ла­ли подоб­ные обра­ще­ния обя­за­тель­ны­ми. В этом слу­чае архонт про­ве­рял лишь фор­маль­ную сто­ро­ну дела, а затем про­сто пере­да­вал его в суд (di­kas­te­rion), где сам же пред­седа­тель­ст­во­вал. Систе­ма обя­за­тель­ных обра­ще­ний ста­но­вит­ся обыч­ной для gra­phai, для di­kai были созда­ны низ­шие судеб­ные инстан­ции, хотя и они мог­ли по запро­су слу­шать­ся в судах.

Аре­о­паг, состо­яв­ший из быв­ших архон­тов, пер­во­на­чаль­но имел широ­кие пол­но­мо­чия, явля­ясь хра­ни­те­лем кол­лек­тив­ной муд­ро­сти, памя­ти и опы­та ари­сто­кра­ти­че­ских семей Афин. Он сохра­нил свое вли­я­ние и в VI в. Солон пере­дал ему пра­во про­веде­ния eisan­ge­lia — рас­сле­до­ва­ния пре­ступ­ле­ний про­тив государ­ства. Я пола­гаю, что Аре­о­паг при­об­рел пра­во кон­тро­ля государ­ст­вен­ных чинов­ни­ков, вклю­чая про­вер­ку их ква­ли­фи­ка­ции до вступ­ле­ния в долж­ность (do­ki­ma­sia) и ана­лиз их дея­тель­но­сти после пре­кра­ще­ния пол­но­мо­чий (eut­hy­nai). Пра­во про­веде­ния eisan­ge­lia, а так­же кон­тро­ля за чинов­ни­ка­ми, я пола­гаю, и было тем, что Эфи­альт отнял в 462—461 гг. у Аре­о­па­га, (оста­вив пра­во рас­сле­до­ва­ния дел об убий­ствах, под­жо­гах и ряда рели­ги­оз­ных пре­ступ­ле­ний). Пра­во кон­тро­ля за государ­ст­вен­ны­ми чинов­ни­ка­ми было пере­да­но сове­ту и судам, eisan­ge­lia пер­во­на­чаль­но про­во­ди­лась сове­том и народ­ным собра­ни­ем, а позд­нее — чаще все­го суда­ми.

В V и IV вв. адми­ни­ст­ра­тив­ная систе­ма услож­ня­ет­ся — частич­но пото­му, что Афи­ны ста­но­вят­ся лиде­ром Делос­ской лиги (V в.) и Вто­ро­го Мор­ско­го сою­за (IV в.). Это неиз­беж­но вело к росту чис­ла пра­во­на­ру­ше­ний, име­ю­щих отно­ше­ние к государ­ст­вен­ной дея­тель­но­сти, совер­шае­мых как чинов­ни­ка­ми, так и част­ны­ми лица­ми. В резуль­та­те это­го, а так­же вслед­ст­вие реформ Эфи­аль­та совет стал играть все боль­шую роль в адми­ни­ст­ра­тив­ной систе­ме, он при­об­ре­та­ет все боль­ше прав при рас­сле­до­ва­нии назван­ных пра­во­на­ру­ше­ний.

С точ­ки зре­ния бри­тан­ско­го (запад­но­ев­ро­пей­ско­го) или аме­ри­кан­ско­го иссле­до­ва­те­ля, это тре­вож­ный симп­том. Ибо в совре­мен­ном государ­стве, где нема­лое зна­че­ние име­ют зако­но­да­тель­ная и испол­ни­тель­ная вла­сти, счи­та­ет­ся важ­ным иметь неза­ви­си­мую судеб­ную систе­му, чтобы и государ­ство заста­вить под­чи­нять­ся зако­нам. Но в древ­но­сти вла­сти были зна­чи­тель­но сла­бее, поэто­му счи­та­лось нор­маль­ным, непро­ти­во­ре­ча­щим зако­нам наде­ле­ние адми­ни­ст­ра­тив­ных орга­нов судеб­ной вла­стью, с тем чтобы уси­лить их адми­ни­ст­ра­тив­ную власть. В пред­став­ле­нии афи­нян о пра­во­судии было и еще кое-что, тре­во­жа­щее нас: в отли­чие от нас они не виде­ли раз­ни­цы меж­ду про­ти­во­за­кон­ны­ми с.49 и непро­ду­ман­ны­ми или поли­ти­че­ски недаль­но­вид­ны­ми дей­ст­ви­я­ми. Поли­ти­ки, чьи дей­ст­вия не при­но­си­ли желае­мо­го резуль­та­та, вое­на­чаль­ни­ки про­иг­ры­вав­шие сра­же­ния, вполне мог­ли быть обви­не­ны в обмане наро­да или полу­че­нии взя­ток от вра­гов. Долж­ност­ные лица мог­ли быть обви­не­ны напри­мер, во вре­мя eut­hy­nai. Поли­ти­ки «новой вол­ны», появив­ши­е­ся в кон­це V и IV вв., — те, кто не зани­мал ника­ких офи­ци­аль­ных долж­но­стей, рато­ва­ли за такие допол­не­ния к уже суще­ст­ву­ю­щим зако­нам, кото­рые поз­во­ля­ли бы под­вер­гать чинов­ни­ков нака­за­ни­ям в судеб­ном поряд­ке. В афин­ских судах не стре­ми­лись дотош­но рас­сле­до­вать обсто­я­тель­ства дела, хотя и это име­ло место: каж­дый про­цесс был преж­де все­го лич­ным состя­за­ни­ем тяжу­щих­ся, фак­ти­че­ски тре­бо­вав­ших от суда выяс­нить, кто из них — более ува­жае­мый граж­да­нин.

Про­цесс над стра­те­га­ми (о кото­ром шла речь ранее) был ско­рее исклю­че­ни­ем, но по сво­ей фор­ме напо­ми­нал eisan­ge­lia: труд­но пред­ста­вить себе, в нару­ше­нии како­го зако­на они обви­ня­лись. Эмо­цио­наль­ную ситу­а­цию харак­те­ри­зу­ют уже при­во­див­ши­е­ся сло­ва: «тол­па… кри­ча­ла и воз­му­ща­лась тем, что суве­рен­но­му наро­ду не дают воз­мож­но­сти посту­пать, как ему угод­но» (Xen. Hell. I. 7. 12). В 336 г. Эсхин начал в судеб­ном поряд­ке пре­сле­до­вать того, кто пред­ло­жил ока­зать поче­сти его сопер­ни­ку Демо­сфе­ну (прав­да, сам про­цесс состо­ял­ся лишь в 330 г.). Из речей обо­их ора­то­ров мы зна­ем, что было выдви­ну­то по мень­шей мере три обви­не­ния: два каса­лись юриди­че­ских тон­ко­стей, третье — наи­бо­лее суще­ст­вен­ное — состо­я­ло в том, что пред­ло­жив­ший почтить Демо­сфе­на заявил, буд­то тот все­гда гово­рил и дей­ст­во­вал на бла­го Афин. Меж­ду тем Эсхин так не счи­тал, он обви­нил это­го чело­ве­ка во вне­се­нии в пуб­лич­ный доку­мент лжи­во­го утвер­жде­ния. В ито­ге весь про­цесс пре­вра­тил­ся в подроб­ное обсуж­де­ние обще­ст­вен­ной дея­тель­но­сти Эсхи­на и Демо­сфе­на.

Судеб­ная систе­ма Афин — подоб­но адми­ни­ст­ра­тив­ной — так­же была непро­фес­сио­наль­ной: чинов­ник, пред­седа­тель­ст­ву­ю­щий в суде, будучи одним из мно­гих дру­гих чинов­ни­ков, не имел воз­мож­но­сти про­ве­сти тща­тель­ное рас­сле­до­ва­ние. Тяжу­щи­е­ся не име­ли воз­мож­но­сти нанять адво­ка­та (хотя мог­ли исполь­зо­вать про­фес­сио­наль­ных соста­ви­те­лей судеб­ных речей) и долж­ны были сами обра­щать­ся в суд. Суды были гро­мозд­кой струк­ту­рой (от 200 до несколь­ких тысяч чело­век), но имен­но здесь раз­би­ра­лось дело и выно­си­лось реше­ние. При­ня­тое в одном слу­чае реше­ние, одна­ко, не было при­ни­мае­мым во вни­ма­ние пре­цеден­том при рас­смот­ре­нии подоб­ных дел в даль­ней­шем.

Я уже гово­рил о сла­бо­сти вла­стей в Афи­нах. Там не было и поли­ции (Лисий рас­ска­зы­ва­ет о чле­нах сове­та, кото­рые сами отпра­ви­лись в Пирей аре­сто­вы­вать Аго­ра­та, — Lys. XIII. 23). Заклю­че­ние в тюрь­му име­ло место (но не все­гда) до суда, чтобы исклю­чить бег­ство осуж­дае­мо­го. Это каса­лось, в част­но­сти, тех, кто был дол­жен государ­ству. После суда в тюрь­му заклю­ча­лись ожи­дав­шие смерт­но­го при­го­во­ра (напри­мер, Сократ). Но обыч­но это не рас­смат­ри­ва­лось как нака­за­ние. Даже тюрем­ное заклю­че­ние не мог­ло заста­вить чело­ве­ка отка­зать­ся от того, что не при­над­ле­жа­ло ему по зако­ну.

с.50 Мож­но при­ве­сти при­мер, отно­ся­щий­ся к 357 г. ([Dem.] XLVII). У неко­е­го Тео­фе­ма — чле­на това­ри­ще­ства, испол­няв­ше­го три­е­рар­хию, — в кон­це года ока­за­лась оснаст­ка для три­е­ры, при­над­ле­жа­щая государ­ству. Тогда това­ри­ще­ство попы­та­лось изъ­ять ее. «Три­е­рарх» (его имя оста­лось неиз­вест­но) обра­тил­ся к Тео­фе­му, но не полу­чил тре­бу­е­мо­го. После это­го он объ­явил пор­то­вым чинов­ни­кам о воз­буж­де­нии дела, а те пере­да­ли его в суд. Тео­фем и его парт­нер при­зна­ют­ся винов­ны­ми в укры­ва­тель­стве оснаст­ки, и послед­ний воз­вра­ща­ет тре­бу­е­мое. Но Тео­фем не торо­пит­ся сле­до­вать его при­ме­ру. Три­е­рар­хи (преж­ний и новый — в этот год была введе­на новая систе­ма три­е­рар­хий) жалу­ют­ся в совет, кото­рый поста­нов­ля­ет взыс­кать тре­бу­е­мое каким угод­но спо­со­бом. Толь­ко на этой, уди­ви­тель­но позд­ней, ста­дии три­е­рарх выяс­ня­ет где живет Тео­фем, и при­хо­дит за оснаст­кой к нему домой. Тео­фем отка­зы­ва­ет­ся вер­нуть ее, три­е­рарх наста­и­ва­ет и, при­гла­сив свиде­те­лей с ули­цы, пыта­ет­ся про­ник­нуть в дом с тем, чтобы взять что-то в каче­стве зало­га. Начи­на­ет­ся пота­сов­ка, после чего три­е­рарх отправ­ля­ет­ся жало­вать­ся в совет, где ему реко­мен­ду­ют про­ве­сти eisan­ge­lia. В ито­ге Тео­фем при­зна­ет­ся винов­ным в том, что он пре­пят­ст­ву­ет отправ­ке флота. Нам неиз­вест­но, пере­дал он удер­жи­вае­мое или нет. Воз­мож­но, что пере­дал, так как три­е­рарх поки­нул-таки Афи­ны, сна­рядив корабль. По воз­вра­ще­нии он был втя­нут Тео­фе­мом в бес­ко­неч­ные судеб­ные раз­би­ра­тель­ства, вза­им­ные оскорб­ле­ния и новое наси­лие. Окон­ча­тель­ный исход дела остал­ся нам неиз­ве­стен. Эта исто­рия при­ме­ча­тель­на сама по себе: в ходе собы­тий слиш­ком боль­шую роль игра­ли ини­ци­а­ти­ва и дей­ст­вия отдель­ных людей, что было бы невоз­мож­но в совре­мен­ном государ­стве.

5

Афин­ская демо­кра­тия была de­mo-kra­tia — вла­стью наро­да. Важ­ные реше­ния при­ни­ма­лись собра­ни­ем граж­дан, адми­ни­ст­ра­тив­ная систе­ма функ­ци­о­ни­ро­ва­ла бла­го­да­ря их уча­стию, суды, ско­рее, декла­ри­ро­ва­ли волю наро­да, неже­ли при­ме­ня­ли зако­ны в узком смыс­ле сло­ва. Долж­ност­ные лица назна­ча­лись по жре­бию из чис­ла имев­ших рав­ные пра­ва. Каж­дый граж­да­нин мог и дол­жен был участ­во­вать в обще­ст­вен­ной жиз­ни: фило­соф Сократ слу­жил в армии и был чле­ном сове­та.

Были, конеч­но же, у афин­ской демо­кра­тии и отри­ца­тель­ные момен­ты. Едва ли мож­но счи­тать бла­гом при­ня­тие реше­ний на мас­со­вых митин­гах, на кото­рые не могут не ока­зы­вать вли­я­ния эмо­ции и при­вхо­дя­щие обсто­я­тель­ства. В таких усло­ви­ях едва ли воз­мож­но при­нять разум­ное реше­ние, осо­бен­но в слу­ча­ях, тре­бу­ю­щих тща­тель­но­го ана­ли­за. Прав­да, суще­ст­во­вал сво­его рода защит­ный меха­низм: важ­ные реше­ния при­ни­ма­лись в тече­ние двух дней — с тем, чтобы дать воз­мож­ность пораз­мыш­лять, вопро­сы, обсуж­дае­мые на собра­нии, под­готав­ли­ва­лись сове­том, а кро­ме того, к ответ­ст­вен­но­сти при­вле­ка­лись те, кто пред­ла­гал про­ти­во­за­кон­ное или заве­до­мо невер­ное реше­ние. Впро­чем, защит­ный меха­низм мог и не сра­ботать в пери­од кри­зи­сов. с.51 Спа­са­ло то, что рас­смат­ри­вае­мые вопро­сы были зна­чи­тель­но про­ще тех, что реша­ют­ся совре­мен­ным государ­ст­вом, и не тре­бо­ва­ли экс­пер­ти­зы.

Совре­мен­но­му чинов­ни­ку адми­ни­ст­ра­тив­ная систе­ма Афин может пока­зать­ся ужа­саю­щей: раз­но­об­раз­ные коми­те­ты, чле­ны кото­рых изби­ра­ют­ся по жре­бию сро­ком на один год и без пра­ва повтор­но­го избра­ния, выпол­ня­ют раз­но­об­раз­ные, но в сущ­но­сти мел­кие пору­че­ния. Ком­пен­си­ро­ва­лось это опять-таки про­стотой испол­няв­ших­ся пору­че­ний, а так­же тем, что, хотя обя­зан­но­сти были незна­чи­тель­ны­ми и испол­няв­шие их не име­ли необ­хо­ди­мо­го опы­та, избран­ные все же име­ли опыт работы в дру­гих коми­те­тах в пред­ше­ст­ву­ю­щие годы. Нако­нец, кон­троль со сто­ро­ны сове­та поз­во­лял коор­ди­ни­ро­вать дея­тель­ность отдель­ных коми­те­тов (а это содей­ст­во­ва­ло про­цес­су при­ня­тия реше­ний: совет, гото­вив­ший про­грам­му для народ­но­го собра­ния, был в кур­се всех дел, а при­сут­ст­во­вав­шие на собра­нии либо уже отра­бота­ли год в одном из коми­те­тов, либо им это еще пред­сто­я­ло).

Афин­ские суды дале­ко не все­гда стро­го сле­до­ва­ли зако­ну, одним возда­вая по заслу­гам, дру­гих оправ­ды­вая. Поли­ти­че­ская подо­пле­ка раз­би­рае­мых в них дел содер­жа­ла явную угро­зу поли­ти­че­ско­го аван­тю­риз­ма. Одна­ко такая судеб­ная систе­ма устра­и­ва­ла афи­нян. К тому же зна­ком­ство с зако­ном не было сопря­же­но, как теперь, с денеж­ны­ми затра­та­ми.

Афи­няне откры­ли для себя то, что поли­ти­че­ская муд­рость не была моно­по­ли­ей ари­сто­кра­тии или бога­тых, что вопро­сы, касаю­щи­е­ся мно­гих граж­дан, ими же и долж­ны решать­ся. Это было столь важ­ным откры­ти­ем, что афи­няне зара­зи­лись, я пола­гаю, сво­его рода демо­кра­ти­че­ским иде­а­лиз­мом, или энту­зи­аз­мом, — осо­бен­но при Перик­ле. Одна­ко это обер­ну­лось тем, что поль­зо­вав­ши­е­ся сво­бо­дой огра­ни­чи­ва­ли сво­бо­ду граж­дан дру­гих государств — чле­нов Делос­ской лиги. В кон­це V в. демо­кра­ти­че­ские Афи­ны не суме­ли одер­жать победу в Пело­пон­нес­ской войне и Делос­ский союз был рас­пу­щен. В пер­вой поло­вине IV в. афи­няне вновь попы­та­лись вос­ста­но­вить свои лиди­ру­ю­щие пози­ции в гре­че­ском мире, одна­ко, столк­нув­шись с серь­ез­ны­ми финан­со­вы­ми про­бле­ма­ми, не суме­ли реа­ли­зо­вать свои амби­ции. В середине сто­ле­тия афи­няне про­во­ди­ли уже менее амби­ци­оз­ную внеш­нюю поли­ти­ку, наде­лив спе­ци­а­ли­стов в обла­сти финан­сов зна­чи­тель­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми, что во вре­ме­на Перик­ла сочли бы неде­мо­кра­тич­ным. В кон­це кон­цов они вынуж­де­ны были усту­пить Филип­пу Македон­ско­му — хит­ро­му фео­даль­но­му монар­ху, поведе­ние кото­ро­го про­ти­во­ре­чи­ло все­му тому, что пред­став­ля­ла собой Афин­ская демо­кра­тия. Сек­рет успе­ха Филип­па рас­кры­ва­ет нам Демо­сфен: «Во-пер­вых, он рас­по­ря­жал­ся сво­и­ми под­чи­нен­ны­ми сам пол­но­власт­но, а это в делах вой­ны — самое важ­ное из все­го. Затем, его люди нико­гда не выпус­ка­ли из рук ору­жия. Далее, денеж­ные сред­ства у него были в избыт­ке, и делал он то, что сам нахо­дил нуж­ным, при­чем не объ­яв­лял об этом напе­ред в псе­фисмах и не обсуж­дал откры­то на сове­ща­ни­ях, не при­вле­кал­ся к суду сико­фан­та­ми, не судил­ся по обви­не­нию в про­ти­во­за­ко­нии, нико­му не дол­жен был давать отче­та, — сло­вом, был сам над всем гос­по­ди­ном, вождем и хозя­и­ном» (Dem. XVIII. 235 — пер. С. И. Радци­га).

с.52 В Афи­нах, где все реша­лось наро­дом и все было откры­то для обще­ст­вен­ной про­вер­ки, труд­но было при­нять быст­рое и неожи­дан­ное реше­ние, про­во­дить после­до­ва­тель­ную поли­ти­ку и эффек­тив­но испол­нять при­ня­тые реше­ния, что, как выяс­ни­ли афи­няне, совсем не поме­ша­ло бы. Одна­ко это не зна­чит, что демо­кра­тия сама по себе пло­ха. Это озна­ча­ет, ско­рее, что систе­ма управ­ле­ния долж­на спо­соб­ст­во­вать тому, чтобы народ сам управ­лял сво­и­ми дела­ми, но чтобы эта систе­ма работа­ла эффек­тив­но и без сбо­ев. Впро­чем, эта про­бле­ма не реше­на и в наше вре­мя.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Я мно­го раз на про­тя­же­нии послед­них трид­ца­ти лет читал эту лек­цию — более на осно­ва­нии корот­ких наброс­ков, неже­ли раз­вер­ну­то­го тек­ста. 14 апре­ля 1997 г. она была про­чи­та­на в Перм­ском государ­ст­вен­ном уни­вер­си­те­те, 18 апре­ля того же года — в Перм­ском педа­го­ги­че­ском уни­вер­си­те­те. Насто­я­щий текст был напи­сан по неболь­шим наброс­кам для пере­во­да на рус­ский язык. Я бла­го­да­рю д-ра А. Коло­бо­ва и д-ра В. Гущи­на за при­гла­ше­ние и госте­при­им­ство, а д-ра В. Гущи­на — за пере­вод дан­но­го тек­ста.
  • 2В середине IV в. про­изо­шли изме­не­ния, сде­лав­шие кон­сти­ту­ци­он­ное устрой­ство менее демо­кра­тич­ным (по кри­те­ри­ям V в.). В отли­чие от М. Хан­се­на я не скло­нен счи­тать, что это была созна­тель­ная поли­ти­ка, при­зван­ная сгла­дить край­но­сти демо­кра­тии (Han­sen M. H. The At­he­nian De­moc­ra­cy in the Age of De­mos­the­nes. Ox­ford, 1991. Ch. 13).
  • 3Соглас­но моим под­сче­там взрос­лых граж­дан муж­ско­го пола было несколь­ко боль­ше, чем при­ня­то счи­тать. См. мое изда­ние «Thu­cy­di­des His­to­ry» (II. Wan­ninster, 1988. P. 271—276).
  • 4Так было в V в. В IV в. про­цеду­ра услож­ни­лась: работа начи­на­лась на заседа­нии собра­ния, а завер­ша­лась спе­ци­аль­ной кол­ле­ги­ей «зако­но­да­те­лей» (no­mo­the­tai), выра­ба­ты­вав­шей «зако­ны» (no­moi), кото­рые дей­ст­во­ва­ли дли­тель­ное вре­мя и рас­про­стра­ня­лись на всех.
  • 5Это тра­ди­ци­он­ная точ­ка зре­ния, кото­рую я защи­щаю в сво­ей ста­тье: Ekkle­sia Ky­ria and the Sche­du­le of As­semblies in At­hens // Chi­ron. 1995. Bd. 25. P. 187—198. Нетра­ди­ци­он­ные взгляды раз­ви­ва­ют­ся в сле­дую­щей рабо­те: Han­sen M. H. Op. cit. P. 133—135, более реши­тель­но — в ста­тье: Er­rington R. M. ἑκκλη­σία κυ­ρία in At­hens // Chi­ron. 1994. Bd. 24. P. 135—160.
  • 6Изло­же­ние осно­ва­но на сооб­ще­нии Ксе­но­фон­та (Xen. Hell. I. 7). В рас­ска­зе Дио­до­ра Сици­лий­ско­го Фера­мен изо­бра­жа­ет­ся не столь зло­коз­нен­ным, что, воз­мож­но, соот­вет­ст­ву­ет дей­ст­ви­тель­но­сти (Diod. Sic. XIII. 101—103).
  • 7Clo­ché P. La Bou­lè d’At­hè­nes en 508—507 avant J.-C. // REG. 1924. T. 37. P. 1—26.
  • 8Такой взгляд на (h)elia­ia под­верг­нут сомне­нию М. Хан­се­ном. См. его ста­тью: The At­he­nian He­lia­ia from So­lon to Aris­tot­le // Clas­si­ca & Me­diae­va­lia. 1982. Vol. 33. P. 9—47; Idem. The At­he­nian Eccle­sia II. Co­pen­ha­gen, 1989. P. 219—257, with ad­den­da 258—261.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1303320677 1303222561 1303322046 1335089621 1335090000 1335091067