Римская колонизация и социально-экономические отношения в провинции Иллирик к началу I в. н. э.

с.74 Посе­ле­ние ита­ли­ков и рим­лян на запа­де Бал­кан­ско­го п-ова нача­лось после заво­е­ва­ния Римом арди­эй­ско­го цар­ства в 168—167 гг. до н. э. Рим­ские коло­нии осно­вы­ва­лись дву­мя спо­со­ба­ми: в резуль­та­те сти­хий­но­го посе­ле­ния ита­лий­ских тор­гов­цев и пере­се­лен­цев (в том чис­ле рабов, люм­пе­нов и воль­ноот­пу­щен­ни­ков) и поз­же — путем посе­ле­ния рим­ских сол­дат-вете­ра­нов. Сра­зу отме­тим, что вто­рых коло­ний было мало по срав­не­нию с пер­вы­ми. Обыч­но вете­ра­нов сели­ли в граж­дан­ских коло­ни­ях. Так, в Скар­доне (Скра­дин) вете­ра­ны леги­о­на XI Clau­dia были посе­ле­ны после Дал­ма­то-пан­нон­ско­го вос­ста­ния 6—9 годов¹. Досто­вер­но извест­на лишь коло­ния Эквум (с. Чит­лук на р. Цети­на), осно­ван­ная спе­ци­аль­но для вете­ра­нов леги­о­на VII Clau­dia при Клав­дии, по-види­мо­му, в 45 г. н. э. На про­тя­же­нии началь­но­го эта­па рим­ской коло­ни­за­ции это была един­ст­вен­ная коло­ния, осно­ван­ная не в при­бреж­ной зоне, а во внут­рен­ней обла­сти стра­ны². Как пере­се­лен­цы, так и вете­ра­ны оседа­ли вна­ча­ле в уже суще­ст­во­вав­ших насе­лен­ных пунк­тах адри­а­ти­че­ско­го побе­ре­жья (гре­че­ских или илли­рий­ских), преж­де все­го в горо­дах-гава­нях юго-восточ­ной Дал­ма­ции³. Так, в Нароне (с. Вид на ниж­ней Нере­т­ве), после того, как рим­ляне в 135 г. под­чи­ни­ли пле­ме­на арди­эев и пле­ре­ев, воз­ни­ка­ет рим­ский тор­го­вый центр, где после 167 г. обос­но­ва­лось мно­го ита­лий­ских куп­цов⁴. В Эпидав­ре (Цав­тат), по-види­мо­му, во вто­рой поло­вине II в. до н. э. так­же появ­ля­ет­ся важ­ный тор­го­вый центр с рим­ски­ми куп­ца­ми. След­ст­ви­ем это­го было замет­ное умень­ше­ние удель­но­го веса гре­че­ских тор­гов­цев в ком­мер­че­ских опе­ра­ци­ях восточ­ной Адри­а­ти­ки. К нача­лу нашей эры гре­че­ский эле­мент здесь вооб­ще отхо­дит на зад­ний план, с.75 за исклю­че­ни­ем Иссы, где, впро­чем, ита­ли­ки зани­ма­ют так­же веду­щее поло­же­ние⁵.

Коло­ни­за­ци­он­ный про­цесс зна­чи­тель­но уси­лил­ся в послед­нем сто­ле­тии Рес­пуб­ли­ки, но осо­бен­но око­ло середи­ны I в. до н. э. При­бли­зи­тель­но к это­му же вре­ме­ни отно­сят­ся пер­вые выска­зы­ва­ния идео­ло­гов рим­ско­го мира, свиде­тель­ст­ву­ю­щие о пони­ма­нии ими зна­че­ния коло­ний для Рима. Так, Цице­рон в речи «За Фон­тея» (13), отно­ся­щей­ся к 69 г. до н. э., утвер­ждал: «Коло­ния с пра­вом наше­го граж­дан­ства — пере­до­вой пост рим­ско­го наро­да, твер­ды­ня, о сте­ны кото­рой дол­жен быть раз­бит натиск тех пле­мен». Раз­ви­вая эту мысль несколь­ко лет спу­стя (63 г. до н. э.), Цице­рон во «Вто­рой речи о земель­ном законе народ­но­го три­бу­на Сер­ви­лия Рул­ла» (XXVII. 73) ука­зы­вал: «…сто­ит вспом­нить о бди­тель­но­сти наших пред­ков, кото­рые, пред­видя воз­мож­ную опас­ность, так раз­ме­сти­ли коло­нии в под­хо­дя­щих для этой цели мест­но­стях, что они кажут­ся не столь­ко горо­да­ми Ита­лии, сколь­ко пере­до­вы­ми укреп­ле­ни­я­ми наше­го государ­ства». Поз­же Аппи­ан выска­зы­вал подоб­ный же взгляд: «…коло­нии они [рим­ляне] рас­смат­ри­ва­ли как укреп­лен­ные пунк­ты» (B. C. I. 7). Рим­ская коло­ни­за­ция в Илли­рии, как и в дру­гих стра­нах, пре­сле­до­ва­ла несколь­ко целей, и, преж­де все­го, ком­мер­че­скую — созда­ние тор­го­вых цен­тров на запа­де Бал­кан, где рим­ляне укреп­ля­лись все боль­ше. Во-вто­рых, аграр­ную — наде­ле­ние зем­лей обез­зе­ме­лен­но­го кре­стьян­ства и посред­ст­вом это­го избав­ле­ние Рима от части люм­пен-про­ле­та­ри­а­та. И, нако­нец, воен­но-стра­те­ги­че­скую цель — укреп­ле­ние рим­ско­го гос­под­ства в заво­е­ван­ной про­вин­ции. Рим­ских граж­дан-коло­ни­стов все­гда мож­но было исполь­зо­вать как воен­ную силу в слу­чае вос­ста­ний мест­но­го насе­ле­ния.

Вна­ча­ле рим­ские город­ские общи­ны или коло­нии не име­ли офи­ци­аль­но­го ста­ту­са. Суще­ст­во­ва­ло лишь несколь­ко con­ci­lia­bu­la, т. е. сбор­ных мест⁶. Этим тер­ми­ном рим­ляне обо­зна­ча­ли тузем­ные горо­да или укреп­ле­ния, а так­же гре­че­ские коло­нии, заняв­шие враж­деб­ную пози­цию по отно­ше­нию к рим­ским пол­ко­во­д­цам. После удач­ной оса­ды мест­ное насе­ле­ние из захва­чен­ных насе­лен­ных пунк­тов изго­ня­лось пол­но­стью или частич­но, а победо­нос­ный пол­ко­во­дец посе­лял в них сво­их вете­ра­нов, минуя офи­ци­аль­ное учреж­де­ние коло­нии. Таким con­ci­lia­bu­lum с.76 ста­ла, напри­мер, Сало­на (Солин)⁷, глав­ная кре­пость дал­ма­тов, взя­тая штур­мом в 77 г. до н. э. про­кон­су­лом Гаем Кок­со­ни­ем, кото­рый, надо пола­гать, посе­лил в ней ита­лий­ских граж­дан и сво­их вете­ра­нов. В 59 г. (или несколь­ко поз­же) с согла­сия мет­ро­по­лии Иссы в Салоне, рядом с иссей­ской (гре­че­ской) коло­ни­ей Юли­ем Цеза­рем были посе­ле­ны рим­ские граж­дане-куп­цы, про­жи­вав­шие до это­го на про­ти­во­по­лож­ном бере­гу Адри­а­ти­ки и в Север­ной Ита­лии. Таким обра­зом воз­ник con­ven­tus ci­vium Ro­ma­no­rum Sa­lo­nis⁸. Цезарь посе­лил рим­ских граж­дан так­же в Лис­се⁹.

Подоб­ные con­ven­tus или con­ci­lia­bu­la¹⁰ вна­ча­ле не име­ли город­ских авто­ном­ных прав. Эти рим­ские общи­ны, одна­ко, не мог­ли обхо­дить­ся без орга­нов само­управ­ле­ния. В Нароне, где ситу­а­ция была сход­ной с сало­ни­тан­ской, око­ло середи­ны I в. до н. э. появи­лись два маги­ст­ра и два кве­сто­ра, что нашло отра­же­ние в над­пи­сях¹¹. В соста­ве кол­ле­гий тако­го «сбор­но­го места» были рим­ские граж­дане, воль­ноот­пу­щен­ни­ки и даже ино­гда илли­рий­цы¹².

После окон­ча­ния вой­ны с Пом­пе­ем Цезарь впер­вые даро­вал рим­ским общи­нам в Салоне, Нароне и Эпидав­ре город­скую авто­но­мию за их вер­ность во вре­мя граж­дан­ской вой­ны, но эта авто­но­мия дана была не все­му насе­ле­нию горо­дов, а лишь рим­ским граж­да­нам, состав­ляв­шим con­ven­tus ci­vium Ro­ma­no­rum¹³. Одна­ко неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют ука­зан­ные горо­да коло­ни­я­ми Авгу­ста, а не Цеза­ря¹⁴. В отно­ше­нии Сало­ны (co­lo­nia Mar­tia Iulia Sa­lo­nae) это под­твер­жда­ет­ся ссыл­кой с.77 на одно сооб­ще­ние Стра­бо­на¹⁵, кото­рое тол­ку­ют таким обра­зом, что город в кон­це прав­ле­ния Цеза­ря вновь ока­зал­ся в руках дал­ма­тов, и Окта­виан его в 34 г. до н. э. раз­ру­шил как вра­же­скую кре­пость¹⁶. В Яде­ре, Ризи­нии, Акру­вии, Лис­се, Ско­д­ре, Бутуа и Олци­нии город­ская авто­но­мия, по-види­мо­му, появи­лась в его прав­ле­ние и, ско­рее все­го, в 33 г. до н. э., когда после окон­ча­ния илли­рий­ских похо­дов буду­щий прин­цепс зано­во устра­и­вал дела в Илли­рии¹⁷. Мы очень мало зна­ем о боль­шин­стве рим­ских горо­дов в Илли­рии и, преж­де все­го, об их осно­ва­те­лях. Ф. Фит­тин­гоф допус­ка­ет, что неко­то­рые из горо­дов осно­вал Тибе­рий¹⁸. Б. Сария, исхо­дя из того, что Август в сво­их «Дея­ни­ях» (3. 28) при пере­чис­ле­нии про­вин­ций, куда он вывел коло­нии вете­ра­нов, не упо­мя­нул Илли­рик, при­хо­дит к выво­ду, что Август вооб­ще не осно­вы­вал коло­ний в этой про­вин­ции¹⁹ и что, сле­до­ва­тель­но, все коло­нии здесь созда­ны Цеза­рем или Тибе­ри­ем. Но, види­мо, прав Ф. Фит­тин­гоф, отста­и­ваю­щий мне­ние, что Август осно­вал в Илли­ри­ке, по край­ней мере, граж­дан­ские коло­нии²⁰.

Горо­да полу­ча­ли авто­но­мию и ранг коло­ний в том слу­чае, если посе­лив­ши­е­ся в них ита­ли­ки или рим­ляне состав­ля­ли боль­шин­ство насе­ле­ния. Коло­ни­я­ми были Ядер, Сало­на, Наро­на, Эпидавр, Ско­д­ра²¹. При отсут­ст­вии ита­ли­ков и рим­лян илли­рий­ским и гре­че­ским горо­дам Рим нико­гда не пре­до­став­лял авто­но­мии. Если же в горо­де ита­ли­ки и рим­ляне состав­ля­ли мень­шин­ство, такой город полу­чал низ­ший по срав­не­нию с.78 с коло­ни­ей ранг муни­ци­пия с авто­но­ми­ей²². В муни­ци­пи­ях тор­гов­ля и ремес­ло игра­ли зна­чи­тель­но мень­шую роль, чем в коло­ни­ях. Пли­ний назы­ва­ет в Дал­ма­ции 7 муни­ци­пи­ев: Тра­гу­рий, Исса, Ризи­ний, Акру­вий, Бутуа, Олци­ний, Лисс (Plin. N. H. III. 141; 144; 152). Из мест­но­го насе­ле­ния в город­скую при­ви­ле­ги­ро­ван­ную общи­ну при­ни­ма­лись лишь немно­го­чис­лен­ные пред­ста­ви­те­ли тузем­ной вер­хуш­ки, кото­рым даро­ва­лись граж­дан­ские пра­ва.

В эко­но­ми­че­ском и обще­ст­вен­ном отно­ше­нии гос­под­ст­ву­ю­щую про­слой­ку насе­ле­ния про­вин­ции состав­ля­ли ита­лий­ские и рим­ские коло­ни­сты, кото­рым при­над­ле­жа­ли так­же луч­шие зем­ли²³. Коло­ни­за­ция была про­дол­же­ни­ем гра­би­тель­ской заво­е­ва­тель­ной поли­ти­ки рим­ско­го рабо­вла­дель­че­ско­го государ­ства. Мест­ное насе­ле­ние высе­ля­ли частич­но или пол­но­стью не толь­ко из горо­дов, о чем ска­за­но выше, но и с пло­до­род­ных земель, при­мы­кав­ших к коло­ни­ям (напри­мер, из окрест­но­стей Сало­ны, Наро­ны, с Синь­ско­го поля вокруг Экву­ма). Рим­ские зем­ле­ме­ры ука­зы­ва­ют, что вете­ра­нам пре­до­став­ля­лась зем­ля, захва­чен­ная у вра­гов²⁴. Поле обыч­но раз­би­ва­лось на цен­ту­рии — квад­рат­ные участ­ки в 200 юге­ров зем­ли. Вели­чи­на наде­ла для рядо­во­го вете­ра­на в Илли­рии состав­ля­ла ⅓ цен­ту­рии или 66⅔ юге­ра²⁵, для семьи коло­ни­ста — 50 юге­ров²⁶. Как вете­ра­ны, так и «штат­ские» рим­ские граж­дане осво­бож­да­лись от упла­ты нало­га на зем­лю, кото­рая пере­хо­ди­ла в их наслед­ст­вен­ную соб­ст­вен­ность ex iure Qui­ri­tium, при­чем вете­ра­ны осво­бож­да­лись в любом слу­чае, а осталь­ные при усло­вии полу­че­ния горо­дом ита­лий­ско­го пра­ва²⁷. Сель­скую терри­то­рию коло­нии рим­ские зем­ле­ме­ры назы­ва­ют ager, а зем­ли, остав­ши­е­ся во вла­де­нии мест­ных сель­ских жите­лей, — ter­ri­to­rium или re­gio²⁸. Назна­че­ние земель пле­мен­ным общи­нам и уста­нов­ле­ние гра­ниц меж­ду ними про­из­во­ди­лось лица­ми, упол­но­мо­чен­ны­ми намест­ни­ком про­вин­ции, а начи­ная с Авгу­ста — с.79 импе­ра­то­ром. Наде­ле­ние зем­лей про­ис­хо­ди­ло сово­куп­но для всей общи­ны, и в даль­ней­шее рас­пре­де­ле­ние ее меж­ду семей­ны­ми общи­на­ми рим­ское пра­ви­тель­ство не вме­ши­ва­лось²⁹. Общи­ны, пре­вра­щен­ные рим­ля­на­ми в арен­да­то­ров сво­ей же зем­ли, пла­ти­ли позе­мель­ный налог горо­ду, к кото­ро­му они отно­си­лись³⁰.

Изгнан­ных с род­ных мест илли­рий­цев сели­ли, при нали­чии такой воз­мож­но­сти, вбли­зи рим­ских лаге­рей, чтобы они нахо­ди­лись под посто­ян­ным при­смот­ром³¹. Воз­ле лаге­рей посте­пен­но вырас­та­ли лагер­ные город­ки (ca­na­bae), кото­рые со вре­ме­нем пре­вра­ща­лись в кон­вен­ты, затем коло­нии, где посе­ля­лись не толь­ко вете­ра­ны, но и тор­гов­цы³².

Эко­но­ми­че­ской осно­вой коло­ний была глав­ным обра­зом посред­ни­че­ская тор­гов­ля. Через них из Ита­лии в про­вин­цию Илли­рик шли ремес­лен­ные изде­лия (кир­пич, чере­пи­ца, кера­ми­ка, стек­ло, укра­ше­ния)³³, а так­же вино луч­ших сор­тов и олив­ко­вое мас­ло; про­вин­ция же постав­ля­ла в ита­лий­ские горо­да пре­иму­ще­ст­вен­но сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ные про­дук­ты (скот, кожи, стро­е­вой лес), а так­же рабов³⁴. Раба­ми ста­но­ви­лись, преж­де все­го, пле­нен­ные в резуль­та­те бес­ко­неч­ных меж­пле­мен­ных войн и пират­ских напа­де­ний. Соглас­но Стра­бо­ну (V. I. 8), «Акви­лея явля­ет­ся пор­том для илли­рий­ских пле­мен, живу­щих око­ло Ист­ра. Послед­ние выво­зят отсюда замор­ские това­ры³⁵, вино в дере­вян­ных боч­ках (погру­жая их на теле­ги) и олив­ко­вое мас­ло, а пер­вые (ита­лий­ские север­ные горо­да — А. М.) с.80 полу­ча­ют в обмен рабов, скот и кожу»³⁶. Дал­мат­ские коло­нии под­дер­жи­ва­ли с ита­лий­ски­ми гава­ня­ми ожив­лен­ные отно­ше­ния. Илли­рий­цы адри­а­ти­че­ско­го побе­ре­жья поку­па­ли (или обме­ни­ва­ли) вино и олив­ко­вое мас­ло в коло­ни­ях Дал­ма­ции. Из над­пи­сей извест­но, что в Салоне отпу­щен­ник Гай Вале­рий Рести­тут тор­го­вал вином (ne­go­tia­tor vi­na­rius — CIL. III. 2131), в Яде­ре жил тор­го­вец олив­ко­вым мас­лом Марк Кор­не­лий Карп (ne­go­tia­tor olea­rius — CIL. III. 2936). По-види­мо­му, коло­нии не удо­вле­тво­ря­ли спрос на вино со сто­ро­ны тузем­цев не толь­ко в коли­че­ст­вен­ном, но и в каче­ст­вен­ном отно­ше­нии. По край­ней мере, о вине сосед­ней Пан­но­нии Дион Кас­сий отзы­ва­ет­ся пре­не­бре­жи­тель­но (XLIX. 36). Поэто­му вино достав­ля­ет­ся и из Ита­лии, при­чем луч­шие сор­та не в дере­вян­ных боч­ках, как пишет Стра­бон, а в амфо­рах, что дока­за­но на архео­ло­ги­че­ском мате­ри­а­ле³⁷. Из Ита­лии посту­па­ли и ремес­лен­ные изде­лия из брон­зы, напри­мер, вися­чие зам­ки, изготов­лен­ные в той же Акви­лее, брон­зо­вые сосуды, кото­рые выво­зят­ся в илли­рий­ские зем­ли с I в. до н. э.³⁸. На терри­то­ри­ях, при­над­ле­жав­ших коло­ни­ям, зани­ма­лись раз­ви­тым сель­ским хозяй­ст­вом (фрук­то­вые сады, мас­лин­ни­ки, вино­град­ни­ки, ското­вод­ство) (Strab. VII. 5. 10; Plin. N. H. III. 152). О мест­ном ремес­ле мы рас­по­ла­га­ем весь­ма скуд­ны­ми дан­ны­ми. Досто­вер­но извест­но лишь кам­не­рез­ное дело (над­гроб­ные пли­ты и памят­ни­ки)³⁹.

В тор­гов­ле, ремес­ле и сель­ском хозяй­стве рим­ских коло­ний глав­ную роль игра­ли рабы и воль­ноот­пу­щен­ни­ки⁴⁰. Это утвер­жде­ние согла­су­ет­ся с тем фак­том, что в ран­не­им­пе­ра­тор­ское вре­мя они в ряде коло­ний (Нароне, Салоне, Яде­ре) состав­ля­ли око­ло 50 % насе­ле­ния⁴¹. Как про­ни­ца­тель­но заме­ти­ла Ю. К. Коло­сов­ская, пере­се­ле­нию воль­ноот­пу­щен­ни­ков в илли­рий­ские зем­ли спо­соб­ст­во­вал, кро­ме эко­но­ми­че­ско­го, так­же мораль­но-поли­ти­че­ский фак­тор — в про­вин­ци­ях сре­ди мас­сы тузем­но­го насе­ле­ния отпу­щен­ни­ки выгляде­ли под­лин­ны­ми рим­ля­на­ми⁴². В неко­то­рых коло­ни­ях (Салоне и, веро­ят­но, с.81 Нароне) они полу­ча­ли земель­ные наде­лы⁴³, в дру­гих коло­ни­ях мог­ли работать в име­ни­ях сво­их патро­нов на сель­ской терри­то­рии общи­ны⁴⁴. Со вре­ме­ни Авгу­ста либер­ти­ны часто высту­па­ют в роли пове­рен­ных извест­ных тор­го­вых домов Акви­леи Цезер­ни­ев, Ста­ци­ев, Кани­ев, Бар­би­ев⁴⁵.

Хотя мы и не рас­по­ла­га­ем доста­точ­ны­ми дан­ны­ми, все же попы­та­ем­ся отве­тить на сле­дую­щие вопро­сы. При­ве­ли ли рим­ские заво­е­ва­ния в Илли­ри­ке к уста­нов­ле­нию рабо­вла­дель­че­ско­го спо­со­ба про­из­вод­ства? В какой сте­пе­ни раб­ство было рас­про­стра­не­но к нача­лу н. э., игра­ло ли оно доми­ни­ру­ю­щую роль в эко­но­ми­ке про­вин­ции?

Чтобы про­следить эво­лю­цию инте­ре­су­ю­ще­го нас явле­ния, мы вынуж­де­ны ино­гда выхо­дить за хро­но­ло­ги­че­ские рам­ки темы. Исхо­дя из двух твер­до уста­нов­лен­ных фак­тов, — во-пер­вых, мест­ное сель­ское насе­ле­ние вплоть до кру­ше­ния Рим­ской импе­рии чис­лен­но абсо­лют­но пре­об­ла­да­ло над жите­ля­ми горо­дов, во-вто­рых, подав­ля­ю­щее боль­шин­ство свиде­тельств о рабах и отпу­щен­ни­ках про­ис­хо­дит из горо­дов⁴⁶, — мож­но уже апри­о­ри утвер­ждать, что раб­ство в Илли­рии не было доми­ни­ру­ю­щей фор­мой экс­плуа­та­ции. Раб­ство суще­ст­во­ва­ло прак­ти­че­ски, как ска­за­но выше, толь­ко в горо­дах, где со вре­ме­ни заво­е­ва­ния Римом арди­эй­ско­го цар­ства сели­лись рим­ские и ита­лий­ские коло­ни­сты, вете­ра­ны, восточ­ные пере­се­лен­цы-куп­цы, тузем­ная знать, а после похо­дов Окта­ви­а­на в Илли­рию (35—33 гг. до н. э.) и осо­бен­но после подав­ле­ния Дал­ма­то-пан­нон­ско­го вос­ста­ния 6—9 гг. н. э. — так­же лега­ты, откуп­щи­ки и чинов­ни­ки при золотых при­ис­ках и тамож­нях. При­ме­ня­лись рабы так­же на зем­лях, при­над­ле­жав­ших горо­дам, в хозяй­ствах рим­ских коло­ни­стов и, может быть, вете­ра­нов (сре­ди послед­них были так­же илли­рий­цы, полу­чив­шие после служ­бы пра­во рим­ско­го граж­дан­ства). По мне­нию Е. М. Шта­ер­ман, созда­ет­ся доволь­но опре­де­лен­ное впе­чат­ле­ние, что рабы в дунай­ских про­вин­ци­ях в III в. н. э. при­над­ле­жа­ли, в основ­ном, приш­лым адми­ни­ст­ра­то­рам, и дель­цам⁴⁷.

с.82 В I в. н. э. они, как мы виде­ли, пре­иму­ще­ст­вен­но были соб­ст­вен­но­стью бога­тых семей коло­ни­стов. Г. Аль­фель­ди и Ю. К. Коло­сов­ская счи­та­ют, что рабы при­ме­ня­лись, види­мо, и на полях вете­ра­нов как рим­ских граж­дан, хотя пря­мых дока­за­тельств это­го нет⁴⁸. Одна­ко А. Мочи отри­ца­ет это, пола­гая, что земле­вла­де­ние вете­ра­нов даже в III в. н. э. было кре­стьян­ским и для него рабы не были нуж­ны⁴⁹.

Име­ния рим­ско­го типа (вил­лы) с исполь­зо­ва­ни­ем раб­ско­го труда в пре­де­лах пле­мен­ных общин были весь­ма мало­чис­лен­ны. Они при­над­ле­жа­ли мест­ной зна­ти, при­чем не всей, а лишь тем ее пред­ста­ви­те­лям, кото­рые полу­чи­ли пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства. Эти хозяй­ства были вне общин­ной орга­ни­за­ции⁵⁰. Раб­ство было пре­иму­ще­ст­вен­но пат­ри­ар­халь­ным, о чем гово­рит хотя бы сле­дую­щий факт: Айю­ка из пле­ме­ни бой­ев, дочь Ком­бриссы, поста­ви­ла общее над­гро­бие себе, сво­ей доче­ри и сво­им рабам (CIL. III. 14359). Неболь­шая часть бед­ных общин­ни­ков, по-види­мо­му, так­же попа­да­ла в каба­лу и раб­ство дорим­ско­го харак­те­ра. У пан­нон­ско­го пле­ме­ни эра­вис­ков отме­че­но незна­чи­тель­ное коли­че­ство над­пи­сей, свиде­тель­ст­ву­ю­щих о рабах. И вовсе нет подоб­ных над­пи­сей на терри­то­ри­ях дру­гих пле­мен­ных общин.

Одна­ко со вто­рой поло­ви­ны II в. н. э. раб­ство в Пан­но­нии, по мне­нию А. Мочи, исчер­па­ло себя даже на город­ских зем­лях, поэто­му здесь ста­ли пере­хо­дить к коло­на­ту путем осво­бож­де­ния рабов, кото­рых в каче­стве ква­зи­ко­ло­нов сажа­ли на зем­лю. В Дал­ма­ции в это же вре­мя круп­ные земле­вла­дель­цы, в том чис­ле сена­то­ры, так­же при­ме­ня­ют в сво­их поме­стьях труд коло­нов: это нам извест­но из вотив­ных над­пи­сей этих коло­нов — быв­ших рабов и воль­ноот­пу­щен­ни­ков. Мест­ное насе­ле­ние (кро­ме неболь­шой части вер­хуш­ки) вооб­ще не при­ни­ма­ло уча­стия в рабо­вла­дель­че­ском хозяй­стве и сохра­ня­ло мел­ко­кре­стьян­ский харак­тер, т. е. не при­ме­ня­ло раб­ско­го труда⁵¹. Еще более опре­де­лен­ная в этом отно­ше­нии кар­ти­на наблюда­ет­ся в Либур­нии, где в сель­ском хозяй­стве работа­ли пре­иму­ще­ст­вен­но сво­бод­ные тузем­ные кре­стьяне⁵², а раб­ство игра­ло незна­чи­тель­ную роль и было рас­про­стра­не­но лишь в среде коло­ни­стов-ита­ли­ков. В южной части этой обла­сти, с.83 кото­рая была наи­бо­лее урба­ни­зи­ро­ван­ной в Илли­рии, с середи­ны II в. н. э. сокра­ща­ют­ся коли­че­ст­вен­но над­пи­си рабов и отпу­щен­ни­ков, но рас­тет чис­ло над­пи­сей чле­нов ремес­лен­ных кол­ле­гий, что, по мне­нию Д. Уилк­са, гово­рит о вытес­не­нии раб­ско­го труда сво­бод­ным⁵³. Судя по эпи­та­фи­ям, семьи в дунай­ских про­вин­ци­ях были весь­ма мно­го­чис­лен­ны, что дава­ло воз­мож­ность вести хозяй­ство сво­и­ми сила­ми. О том, что в этих про­вин­ци­ях рабов было очень мало, свиде­тель­ст­ву­ет так­же высо­кая цена их. Так, в сосед­ней Дакии маль­чик-грек сто­ил 600 дена­ри­ев, жен­щи­на-кри­тян­ка — 420. И это в то вре­мя, когда, напри­мер, в Афри­ке цена раба в сред­нем состав­ля­ла 50 дена­ри­ев⁵⁴. О незна­чи­тель­ном рас­про­стра­не­нии раб­ства в илли­рий­ской про­вин­ции Дал­ма­ции даже во II—III вв. н. э. пишет Г. Аль­фель­ди. Рабы были пре­иму­ще­ст­вен­но в круп­ных при­бреж­ных коло­ни­ях Салоне, Нароне, Яде­ре, при­чем здесь эко­но­ми­че­ская жизнь дер­жа­лась не столь­ко на рабах, сколь­ко на воль­ноот­пу­щен­ни­ках. О решаю­щей роли послед­них в хозяй­стве коло­ний Дал­ма­ции импе­ра­тор­ской эпо­хи гово­рит­ся и в работах аме­ри­кан­ских иссле­до­ва­те­лей⁵⁵. В III в. н. э. зна­чи­тель­ное коли­че­ство рабов засвиде­тель­ст­во­ва­но лишь в Салоне⁵⁶. Что каса­ет­ся горо­дов, нахо­див­ших­ся во внут­рен­них обла­стях и зна­чи­тель­но уда­лен­ных от при­мо­рья, то здесь раб­ства вовсе не было не толь­ко в дорим­скую эпо­ху, но и в ран­нее импе­ра­тор­ское вре­мя⁵⁷. Насе­ле­ние этих горо­дов зани­ма­лось пре­иму­ще­ст­вен­но сель­ским хозяй­ст­вом. Лишь несколь­ко муни­ци­пи­ев (напри­мер, Спло­нум) были цен­тра­ми гор­ных про­мыс­лов, где работа­ли глав­ным обра­зом сво­бод­ные тузем­ные арен­да­то­ры⁵⁸.

Итак, основ­ной наш вывод состо­ит в том, что к нача­лу нашей эры труд рабов играл опре­де­лен­ную роль в хозяй­ст­вен­ной жиз­ни Илли­ри­ка (в горо­дах-коло­ни­ях), одна­ко подав­ля­ю­щее боль­шин­ство мест­но­го насе­ле­ния, за ред­ким исклю­че­ни­ем, рабов не исполь­зо­ва­ло. Иссле­до­ва­те­ля­ми не обна­ру­же­ны при­зна­ки зна­чи­тель­но­го раз­ви­тия раб­ства, а с середи­ны II в. н. э. его зна­че­ние окон­ча­тель­но пада­ет⁵⁹.