стр.
Дараган М. Н.

О датировке амфоры из погребения № 2 Репяховатой Могилы
Текст приводится по изданию: «Античный мир и археология». Вып. 14. Саратов, 2010. С. 175—202.

с.175 В рам­ках регио­наль­ной пери­о­ди­за­ции памят­ни­ков нача­ла ран­не­го желез­но­го века Сред­не­го Под­не­про­вья осо­бое место зани­ма­ет погре­бе­ние № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы. Это эта­лон­ный ком­плекс финаль­но­го эта­па ран­не­скиф­ской куль­ту­ры (далее РСК) стар­ше­жу­ров­ско­го/келер­мес­ско­го или эта­па РСК-3. Осо­бый ста­тус таких погре­бе­ний опре­де­ля­ет­ся тем, что они явля­ют­ся фак­ти­че­ски финаль­ны­ми памят­ни­ка­ми в систе­ме раз­ви­тия ран­не­скиф­ско­го мате­ри­аль­но­го ком­плек­са как тако­во­го. То есть, после пла­ста памят­ни­ков типа Репя­хо­ва­той Моги­лы, име­ю­щих в сво­ем соста­ве вещи ран­не­скиф­ско­го типа (воору­же­ние, пред­ме­ты кон­ско­го сна­ря­же­ния, зве­ри­ный стиль), мас­со­во­го пла­ста памят­ни­ков, сле­дую­щих за Репя­хо­ва­той, с эле­мен­та­ми ран­не­скиф­ско­го ком­плек­са, в Сред­нем Под­не­про­вье нет. Поэто­му реше­ние вопро­са о хро­но­ло­гии это­го гори­зон­та памят­ни­ков име­ет прин­ци­пи­аль­но важ­ное зна­че­ние — это и вопрос о фина­ле ран­не­скиф­ско­го мате­ри­аль­но­го ком­плек­са как тако­во­го. И, как след­ст­вие, реше­ние широ­ко­го спек­тра вопро­сов о внут­рен­ней транс­фор­ма­ции РСК (ее изме­не­ния во вре­ме­ни — про­бле­ма пере­хо­да к сле­дую­ще­му эта­пу скиф­ской куль­ту­ры), и о внеш­них изме­не­ни­ях (вза­и­мо­дей­ст­вие с дру­ги­ми куль­ту­ра­ми, пере­дви­же­ние в про­стран­стве и т. п.).

Опор­ны­ми для дати­ров­ки впуск­но­го 2-го погре­бе­ния Репя­хо­ва­той Моги­лы явля­ют­ся гре­че­ский кув­шин, брон­зо­вый котел, кото­рый в пер­вой пуб­ли­ка­ции был опре­де­лен как антич­ный кра­тер, и амфо­ра, кото­рая была пер­во­на­чаль­но опре­де­ле­на как фасос­ская середи­ны VI в. до н. э.1

Толч­ком к пере­да­ти­ров­ке погре­бе­ния № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы (да и всей ран­не­скиф­ской хро­но­ло­гии) в нача­ле 1980-х гг. ста­ли иссле­до­ва­ния Л. К. Гала­ни­ной по пере­смот­ру хро­но­ло­гии Келер­мес­ских кур­га­нов, а так­же иссле­до­ва­ние В. Г. Пет­рен­ко Крас­но­зна­мен­ских с.176 кур­га­нов, В. М. Бат­чае­вым — Нар­тан­ских кур­га­нов и ряда ран­не­скиф­ских погре­бе­ний на Ниж­нем Дону. Выяс­ни­лось, что памят­ни­ки келер­мес­ско­го типа на Север­ном Кав­ка­зе суще­ст­ву­ют в VII в. до н. э. и не позд­нее нача­ла VI в. до н. э. завер­ша­ют свое суще­ст­во­ва­ние. Ста­ло оче­вид­ным рази­тель­ное несоот­вет­ст­вие дати­ро­вок памят­ни­ков келер­мес­ско­го типа Север­но­го Кав­ка­за и укра­ин­ской лесо­сте­пи (стар­ше­жу­ров­ской груп­пы) при совер­шен­но оди­на­ко­вых кате­го­ри­ях мате­ри­аль­ной куль­ту­ры: воору­же­ния, узды, зер­кал и т. п.

С дру­гой сто­ро­ны, к это­му вре­ме­ни уси­ли­я­ми В. М. Отреш­ко, С. Б. Буй­ских, В. В. Руба­на, А. В. Бура­ко­ва, А. С. Руся­е­вой, С. Н. Маза­ра­ти были про­веде­ны круп­но­мас­штаб­ные раз­вед­ки и рас­коп­ки на посе­ле­ни­ях оль­вий­ской хоры на Ниж­нем Буге и Дне­пре и в при­ле­гаю­щей при­мор­ской поло­се, в резуль­та­те кото­рых была выяс­не­на хро­но­ло­гия посе­ле­ний, преж­де все­го, арха­и­че­ско­го пери­о­да. На всех этих посе­ле­ни­ях были най­де­ны нако­неч­ни­ки стрел, кото­рые бла­го­да­ря доста­точ­но точ­ным дати­ров­кам посе­ле­ний полу­чи­ли срав­ни­тель­но узкие даты. Бла­го­да­ря этим дан­ным ока­за­лось, что нако­неч­ни­ки стрел келер­мес­ско­го типа (I хро­но­ло­ги­че­ской груп­пы по А. И. Мелю­ко­вой, харак­тер­ные для стар­ше­жу­ров­ской груп­пы) — в пер­вой поло­вине VI в. до н. э. сме­ня­ют­ся нако­неч­ни­ка­ми стрел II груп­пы (млад­ше­жу­ров­ской груп­пы). Это наблюде­ние под­твер­жда­лось мате­ри­а­ла­ми арха­и­че­ско­го нек­ро­по­ля Оль­вии2.

На этом фоне ком­плекс погре­бе­ния № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы, име­ю­щий ярко выра­жен­ный келер­мес­ско/стар­ше­жу­ров­ский облик, и как буд­то точ­но дати­ро­ван­ный по гре­че­ской амфо­ре середи­ной VI в. до н. э. (а Новоалек­сан­дров­ский даже вто­рой поло­ви­ной VI — нача­лом V вв. до н. э.), всту­пал в явное про­ти­во­ре­чие со все­ми вновь полу­чен­ны­ми дан­ны­ми. При пол­ном сход­стве кол­чан­ных и уздеч­ных набо­ров, зер­кал, навер­ший и дру­го­го с келер­мес­ски­ми памят­ни­ка­ми, раз­ни­ца в дати­ров­ках до 100 лет тре­бо­ва­ла разъ­яс­не­ний. С. В. Полин про­ве­рил мате­ри­а­лы лесо­степ­ных памят­ни­ков и при­шел к выво­ду о необ­хо­ди­мо­сти удрев­не­ния памят­ни­ков стар­ше­жу­ров­ской груп­пы укра­ин­ской лесо­сте­пи, их син­хро­ни­за­ции с келер­мес­ски­ми вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э.3 И толь­ко Репя­хо­ва­тая Моги­ла выгляде­ла на этом фоне совер­шен­но необъ­яс­ни­мым фено­ме­ном.

По прось­бе С. В. Поли­на В. В. Рубан опре­де­лил амфо­ру и кув­шин из Репя­хо­ва­той Моги­лы4, что поз­во­ли­ло пред­ло­жить более ран­нюю с.177 дати­ров­ку антич­но­го импор­та из Репя­хо­ва­той Моги­лы и Новоалек­сан­дров­ки. Обе амфо­ры отне­се­ны к милет­ским и дати­ро­ва­ны кон­цом VII — нача­лом VI в. до н. э.5

С. В. Полин так­же усо­мнил­ся в гре­че­ском про­ис­хож­де­нии так назы­вае­мо­го кра­те­ра из Репя­хо­ва­той Моги­лы. Общая фор­ма и в осо­бен­но­сти харак­тер­ные руч­ки ука­зы­ва­ли на совер­шен­но иное направ­ле­ние поис­ков — Урар­ту и Малую Азию. Он пред­по­ло­жил, что этот котел явля­ет­ся тро­фе­ем или под­ра­жа­ни­ем восточ­ным типам и отно­сит­ся ко вре­ме­ни скиф­ских пере­д­не­ази­ат­ских похо­дов VII в. до н. э., но не позд­нее нача­ла VI в. до н. э. К это­му же выво­ду при­шел и С. Я. Оль­гов­ский после рестав­ра­ции кот­ла6.

С дати­ров­кой и атри­бу­ци­ей С. В. Поли­на амфо­ры из Репя­хо­ва­той Моги­лы не согла­си­лась Н. А. Лей­пун­ская. Она не при­зна­ла амфо­ру милет­ской, пола­гая что «вполне иден­тич­ные при­зна­ки могут рас­про­стра­нять­ся на амфо­рах раз­ных цен­тров» и не согла­си­лась с выво­дом о ее дате в VII в. до н. э. отме­тив, что, несмот­ря на то, что амфо­ры, подоб­ные Репя­хо­ва­той, дей­ст­ви­тель­но есть в VII в. до н. э., но они про­дол­жа­ют быто­вать и в VI в. до н. э. Ссыл­ка на иден­тич­ность амфо­ры из Репя­хо­ва­той Моги­лы с неко­то­ры­ми из най­ден­ных на Ягор­лыц­ком посе­ле­нии, по ее мне­нию, некоррект­на7. Впро­чем, как пока­за­ли иссле­до­ва­ния дру­гих кера­ми­стов (П. Дюпон, С. Ю. Мона­хов), амфо­ра дей­ст­ви­тель­но милет­ская с чет­ко выра­жен­ным ком­плек­сом харак­тер­ных при­зна­ков, и мате­ри­а­лы с Ягор­лыц­ко­го посе­ле­ния иден­тич­ны.

Одно­вре­мен­но с работой С. В. Поли­на вышла и работа Г. Кос­са­ка, в кото­рой была пред­ло­же­на новая пери­о­ди­за­ция ран­не­скиф­ской куль­ту­ры. Погре­бе­ние № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы он отнес к финаль­но­му эта­пу ран­не­скиф­ской куль­ту­ры, кото­рый дати­ро­вал вто­рой поло­ви­ной — кон­цом VII в. до н. э. Даты Г. Кос­са­ка для это­го эта­па и соб­ст­вен­но Репя­хо­ва­той Моги­лы под­дер­жа­ла И. Н. Мед­вед­ская.

Но если С. В. Полин в сво­ей дати­ров­ке Репя­хо­ва­той Моги­лы опи­рал­ся, преж­де все­го, на хро­но­ло­гию антич­ных памят­ни­ков, то прин­ци­пы дати­ров­ки и Г. Кос­са­ка и И. Н. Мед­вед­ской были совер­шен­но ины­ми. Стро­го гово­ря, пря­мых аргу­мен­тов для отне­се­ния Репя­хо­ва­той Моги­лы имен­но к это­му вре­ме­ни они не при­во­ди­ли, вопро­сы пере­да­ти­ров­ки амфо­ры не затра­ги­ва­лись. Г. Кос­сак, исхо­дя из дина­ми­ки раз­ви­тия мате­ри­аль­ной куль­ту­ры от пред­скиф­ско­го с.178 к ран­не­скиф­ско­му вре­ме­ни, пред­по­ла­гал, что ком­плекс дол­жен дати­ро­вать­ся еще VII в. до н. э. Он ука­зал лишь на парал­ле­ли кув­ши­ну — в опи­сан­ной Г. Ганфма­ном «Wave-Li­ne-Grup­pe», дати­ру­ю­щей­ся кон­цом VII — пер­вой поло­ви­ной VI в. до н. э.8 Прин­цип же дати­ров­ки И. Н. Мед­вед­ской абсо­лют­но иной — она обос­но­вы­ва­ла даты РСК при­вяз­ка­ми к пере­д­не­ази­ат­ской хро­но­ло­гии. Вывод же в отно­ше­нии Репя­хо­ва­той Моги­лы сов­па­дал с выво­дом С. В. Поли­на — о неот­де­ли­мо­сти Репя­хо­ва­той от осталь­ных ком­плек­сов келер­мес­ско­го вре­ме­ни, дати­ро­ван­ных неза­ви­си­мо от при­вяз­ки ран­не­скиф­ских памят­ни­ков к антич­ной кера­ми­ке, по шка­ле ближ­не­во­сточ­ной хро­но­ло­гии вто­рой поло­ви­ной — кон­цом VII в. до н. э.9

В рам­ках раз­вер­нув­шей­ся дис­кус­сии о хро­но­ло­гии РСК пере­да­ти­ров­ка погре­бе­ния 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы была встре­че­на неод­но­знач­но. Впро­чем, аргу­мен­тов про­тив при­веде­но, по сути, не было, если не счи­тать тако­вым заме­ча­ние Г. Н. Куроч­ки­на, сослав­ше­го­ся на уст­ное сооб­ще­ние М. Ю. Вах­ти­ной, что дати­ров­ка антич­но­го импор­та из Репя­хо­ва­той Моги­лы не может быть стар­ше VI в. до н. э.10 В рам­ках этой дис­кус­сии С. В. Полин сно­ва обра­тил вни­ма­ние кол­лег на дати­ров­ку имен­но антич­но­го импор­та из Репя­хо­ва­той Моги­лы, сослав­шись в том чис­ле и на наблюде­ния В. В. Руба­на по хро­но­ло­гии милет­ских амфор11. с.179 Пред­ло­жен­ная С. В. Поли­ным пони­жен­ная хро­но­ло­гия погре­бе­ния 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы была под­дер­жа­на и Г. И. Смир­но­вой12, с нею не согла­сил­ся И. В. Бру­я­ко, пола­гая, что этот ком­плекс не может быть ранее пер­вой поло­ви­ны VI в. до н. э. Впро­чем, аргу­мен­та­ми он не затруд­нил­ся, огра­ни­чив­шись муд­ры­ми сен­тен­ци­я­ми13, свиде­тель­ст­ву­ю­щи­ми лишь о весь­ма отда­лен­ном зна­ком­стве с пред­ме­том.

Ныне в лите­ра­ту­ре суще­ст­ву­ют раз­лич­ные даты для Репя­хо­ва­той Моги­лы: конец VII — нача­ло VI вв. до н. э. по С. В. Поли­ну, в целом по дати­ров­ке эта­па РСК-3 — 650—600 гг. до н. э. по Г. Кос­са­ку и И. Н. Мед­вед­ской, и середи­на VI в. до н. э. по В. А. Ильин­ской, Б. Н. Мозолев­ско­му, А. И. Тере­нож­ки­ну. Раз­брос дат состав­ля­ет ни мно­го ни мало 100 лет. Как след­ст­вие, при раз­лич­ных оцен­ках хро­но­ло­гии это­го ком­плек­са и син­хрон­но­го ему гори­зон­та РСК речь захо­дит и о прин­ци­пи­аль­но раз­лич­ных исто­ри­че­ских кон­текстах, в кото­рые при раз­лич­ных датах попа­да­ют одни и те же памят­ни­ки.

Дати­ров­ки спе­ци­а­ли­стов-антич­ни­ков. В 1991 г. опуб­ли­ко­ва­на работа В. В. Руба­на о клас­си­фи­ка­ции милет­ских амфор Ниж­не­го Побу­жья, в кото­рой при­веде­на деталь­ная харак­те­ри­сти­ка милет­ских амфор, пред­ло­же­на их типо­ло­гия и хро­но­ло­гия. В. В. Рубан про­следил эво­лю­цию милет­ских амфор от вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э. и до середи­ны V в. до н. э. на осно­ве мето­да стра­ти­гра­фи­че­ско­го исклю­че­ния. Он сопо­ста­вил опре­де­лен­ные кате­го­рии кера­ми­ки диа­хрон­ных памят­ни­ков Ниж­не­го Побу­жья, разде­лив весь кера­ми­че­ский мате­ри­ал на ком­пакт­ные хро­но­ло­ги­че­ские груп­пы14. Как выяс­ни­лось, амфо­ры каж­дой хро­но­ло­ги­че­ской груп­пы име­ют опре­де­лен­ные мет­ри­че­ские зави­си­мо­сти. Амфо­ры, соот­вет­ст­ву­ю­щие по мет­ри­че­ским пара­мет­рам сосу­ду из п. № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы15, при­сут­ст­во­ва­ли толь­ко на с.180 наи­бо­лее ран­них памят­ни­ках, появ­ле­ние кото­рых отно­сит­ся к середине (вто­рой поло­вине) VII в. до н. э. — Бере­за­ни и Ягор­лыц­ком посе­ле­нии. На памят­ни­ках, осно­ван­ных в пер­вой поло­вине VI в. до н. э. (Бей­куш­ское посе­ле­ние), и тем более — во вто­рой поло­вине VI в. до н. э., амфор с таки­ми мет­ри­че­ски­ми харак­те­ри­сти­ка­ми нет.

По В. В. Руба­ну амфо­ра из Репя­хо­ва­той Моги­лы отно­сит­ся к пер­во­му типу милет­ских амфор вто­рой поло­ви­ны VII — пер­вой поло­ви­ны VI вв. до н. э. К это­му хро­но­ло­ги­че­ско­му диа­па­зо­ну он отнес амфо­ры с гор­лом в виде рас­тру­ба, тон­ким и широ­ким вен­чи­ком (35—27 мм). На гор­ло­вине ниже ман­же­та вен­чи­ка на уровне ручек име­ют­ся один или несколь­ко гори­зон­таль­ных усту­пов. Нож­ки сфор­мо­ва­ны в виде коль­це­вых под­до­нов, диа­метр кото­рых колеб­лет­ся от 76 до 108 мм, а высота от 15 до 20 мм16. В Ниж­нем Побу­жье такие амфо­ры пред­став­ле­ны толь­ко на Ягор­лыц­ком посе­ле­нии и Бере­за­ни. В. В. Рубан в каче­стве ана­ло­гий при­вел фраг­мен­ты из ран­них сло­ев Ист­рии, Токры, Корин­фа и т. д.

П. Дюпон отнес амфо­ру из Репя­хо­ва­той Моги­лы к позд­не­му вари­ан­ту арха­и­че­ско­го типа милет­ских амфор и дати­ро­вал середи­ной — третьей чет­вер­тью VI в. до н. э.17, по сути, исполь­зуя дати­ров­ку ком­плек­са вто­рой поло­ви­ной VI в. до н. э. по В. А. Ильин­ской, Б. Н. Мозолев­ско­му и А. И. Тере­нож­ки­ну.

С. Ю. Мона­хов отно­сит эту амфо­ру к вари­ан­ту IB арха­и­че­ско­го типа и дати­ру­ет ее пер­вой поло­ви­ной VI в. до н. э., исклю­чая дати­ров­ку после середи­ны VI в., посколь­ку про­филь­ные части таких амфор отсут­ст­ву­ют в севе­ро­при­чер­но­мор­ских ком­плек­сах вто­рой поло­ви­ны VI в. до н. э.18

с.181 Ран­не­скиф­ская хро­но­ло­гия, без­услов­но, зави­си­ма от антич­ной хро­но­ло­гии. А для позд­ней­ше­го эта­па ран­не­скиф­ской куль­ту­ры имен­но даты по антич­но­му импор­ту явля­ют­ся опре­де­ля­ю­щи­ми. Одна­ко, для рас­смат­ри­вае­мо­го пери­о­да VII — пер­вой поло­ви­ны VI в. до н. э. антич­ная кера­ми­че­ская хро­но­ло­гия, по сути, соб­ст­вен­ных неза­ви­си­мых при­вя­зок к абсо­лют­ной хро­но­ло­гии не име­ет. Отно­си­тель­но надеж­ные дати­ров­ки появ­ля­ют­ся толь­ко со вто­рой поло­ви­ны VI в. до н. э.19

Абсо­лют­ная хро­но­ло­гия ран­ней гре­че­ской гли­ня­ной посуды (гео­мет­ри­че­ские сти­ли XI—VIII вв. до н. э.) осно­ва­на на при­сут­ст­вии с.182 посуды ста­дий Sub-Pro­to­geo­met­ric, Pro­to­geo­met­ric и Geo­met­ric на таких посе­ле­ни­ях Ближ­не­го Восто­ка, как Me­gid­do, Sa­ma­ria, Tell Abu Hawam, Al Mi­na, Ha­ma, кото­рые име­ют про­бле­ма­тич­ную стра­ти­гра­фию и дан­ные по ним посто­ян­но уточ­ня­ют­ся20. При раз­ра­бот­ке хро­но­ло­ги­че­ской шка­лы для гре­че­ской кера­ми­ки VIII—VII вв. до н. э. за осно­ву были взя­ты даты Фукидида для вре­ме­ни осно­ва­ния гре­че­ских коло­ний в Южной Ита­лии и Сици­лии от Нак­со­са (734 г. до н. э.) до Сели­нун­та (628 г. до н. э.) из его опи­са­ния сици­лий­ской экс­пе­ди­ции афи­нян. Самая ран­няя кера­ми­ка, най­ден­ная на каж­дом из посе­ле­ний, дати­ро­ва­лась в соот­вет­ст­вии с эти­ми дата­ми или чуть позд­нее. Так была раз­ра­бота­на схе­ма Г. Пей­на для кера­ми­ки Корин­фа21.

В свою оче­редь, имен­но наход­ки коринф­ской кера­ми­ки на дру­гих памят­ни­ках ста­ли в подав­ля­ю­щем боль­шин­стве слу­ча­ев осно­ва­ни­ем для постро­е­ния отно­си­тель­ной и абсо­лют­ной хро­но­ло­гии дру­гих кате­го­рий антич­ной посуды. Как отме­чал по это­му пово­ду А. И. Неми­ров­ский: «даты, на кото­рых осно­вы­ва­ет­ся совре­мен­ная хро­но­ло­гия гре­че­ской кера­ми­ки, явля­ют­ся при­бли­зи­тель­ны­ми, но эти же даты исполь­зо­ва­лись при опре­де­ле­нии дат осно­ва­ния дру­гих коло­ний, о вре­ме­ни кото­ро­го ни Фукидид, ни какой-либо дру­гой автор не сооб­ща­ли»22. Как след­ст­вие, тре­бо­ва­лось вво­дить посто­рон­ние дан­ные, чтобы про­ве­рить, согла­су­ет­ся ли осно­ван­ная на Фукидиде хро­но­ло­ги­че­ская шка­ла с хро­но­ло­ги­че­ской шка­лой мате­ри­а­лов с дру­гих памят­ни­ков, дати­ро­ван­ных иным обра­зом. Как ока­за­лось, после­дую­щие наход­ки кера­ми­ки на тех же сици­лий­ских памят­ни­ках не все­гда укла­ды­ва­лись в пер­во­на­чаль­ную схе­му, что при­ве­ло к опре­де­лен­ной коррек­ции схе­мы хро­но­ло­гии коринф­ской кера­ми­ки23.

В дан­ный момент более-менее опре­де­ле­на погреш­ность для с.183 пер­во­на­чаль­ной схе­мы в пре­де­лах 20—25 лет в рам­ках VII в. до н. э.24 Поэто­му пред­став­ле­ния о сверх­на­деж­но­сти, незыб­ле­мо­сти и неиз­мен­но­сти дати­ро­вок антич­но­го гре­че­ско­го импор­та пери­о­да ран­ней арха­и­ки — не более, чем заблуж­де­ние. Идет посто­ян­ный про­цесс их коррек­ции, поиск выхо­да на неза­ви­си­мые репе­ры.

И. Морисс отме­ти­ла, что «мы не можем рас­смат­ри­вать даты Фукидида как хро­но­ло­ги­че­ский кри­те­рий, уста­нав­ли­ваю­щий вре­мя суще­ст­во­ва­ния коринф­ской гли­ня­ной посуды без разум­но­го сомне­ния. При рас­смот­ре­нии хро­но­ло­гии мы долж­ны исполь­зо­вать эти даты в ком­би­на­ции с восточ­ным Сре­ди­зем­но­мор­ским мате­ри­а­лом»25.

Ближ­не­во­сточ­ные дан­ные явля­ют­ся неза­ви­си­мым источ­ни­ком для хро­но­ло­гии антич­ной кера­ми­ки26. При­ме­ни­тель­но к наше­му вре­ме­ни наи­бо­лее инфор­ма­тив­ны­ми явля­ют­ся слои раз­ру­ше­ния горо­дов Леван­та в кон­це VII в. до н. э.: Ashke­lon, Tel Miq­ne-Ek­ron, Tel Ba­tash Tim­nah, Me­zad Has­ha­vya­hu и др., где пред­став­ле­ны наход­ки сто­ло­вой (кили­ки, чаши, рас­пис­ная кера­ми­ка сти­ля MWG-II) и тар­ной кера­ми­ки (про­из­вод­ства Миле­та, Само­са, Хиоса, Лес­боса, Корин­фа и др.)27. Вся антич­ная кера­ми­ка в этих памят­ни­ках обна­ру­же­на в сло­ях, закры­тых раз­ру­ше­ни­я­ми, свя­зан­ны­ми с асси­ро-вави­лон­ски­ми заво­е­ва­ни­я­ми, в первую оче­редь с похо­дом Наву­хо­до­но­со­ра в кон­це VII в. до с.184 н. э.28 Для нас наи­бо­лее важ­ным и пока­за­тель­ным явля­ет­ся мате­ри­ал из слоя раз­ру­ше­ния посе­ле­ния Me­zad Has­ha­vya­hu29. Дан­ный памят­ник явля­ет­ся фак­ти­че­ски закры­тым ком­плек­сом, посколь­ку он суще­ст­во­вал срав­ни­тель­но недол­го. Из это­го посе­ле­ния извест­на наи­бо­лее репре­зен­та­тив­ная под­бор­ка раз­лич­ных кате­го­рий антич­ной кера­ми­ки — ионий­ские куб­ки (типов A1 по Вил­лард-Вал­лет), рас­пис­ная посуда сти­ля MWG-II, фраг­мен­ты коринф­ских, лес­бос­ских и самос­ских амфор, а так­же про­филь­ные части милет­ских амфор.

Инте­ре­су­ю­щие нас милет­ские амфо­ры име­ют тон­кий, широ­кий вен­чик (3—3,5 см), под ним на гор­ло­вине несколь­ко рельеф­ных вали­ков30. По мет­ри­че­ским пока­за­те­лям опуб­ли­ко­ван­ные фраг­мен­ты совер­шен­но иден­тич­ны амфо­ре из п. 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы. По исто­ри­че­ской рекон­струк­ции А. Фан­тал­ки­на форт Me­zad Has­ha­vya­hu был осно­ван вой­ска­ми Псам­ме­ти­ха I, или Нехо II и суще­ст­во­вал от 620 до 604 до н. э., когда вави­лон­ская армия Наву­хо­до­но­со­ра раз­ру­ши­ла город Ashke­lon и дру­гие горо­да Леван­тий­ско­го побе­ре­жья, в чис­ло кото­рых вхо­дил и Me­zad Has­ha­vya­hu. Гре­че­ская кера­ми­ка из Me­zad Has­ha­vya­hu отра­жа­ет при­сут­ст­вие наем­ни­ков восточ­но­гре­че­ско­го про­ис­хож­де­ния на служ­бе у Егип­та31.

с.185 Мате­ри­а­лы сло­ев раз­ру­ше­ния горо­дов Леван­та пре­до­став­ля­ют надеж­ную дати­ров­ку кон­цом VII в. до н. э. для фина­ла суще­ст­во­ва­ния ряда кате­го­рий антич­ной посуды, в част­но­сти и для милет­ских амфор, подоб­ных Репя­хо­ва­той. Дан­ные отно­си­тель­но вре­ме­ни появ­ле­ния таких амфор, а так­же допол­ни­тель­ные дан­ные по дли­тель­но­сти их суще­ст­во­ва­ния есть сре­ди стра­ти­фи­ци­ро­ван­ных мате­ри­а­лов ряда памят­ни­ков.

1. Кала­бак-Тепе (Милет). На дан­ном арха­и­че­ском посе­ле­нии про­сле­же­на деталь­ная стра­ти­гра­фия и выде­ле­но 7 после­до­ва­тель­ных хро­но­ло­ги­че­ских гори­зон­тов: 0 — кон­ца VIII — нача­ла VII вв.; 1 — 670—640 гг.; 2 — 640—610 гг.; 3 — 610—580 гг.; 4 — 580—550 гг.; 5 — 550—520 гг.; 6 — 520—494 гг. до н. э.32

Амфо­ры, соот­вет­ст­ву­ю­щие амфо­ре из Репя­хо­ва­той Моги­лы по мет­ри­че­ским и мор­фо­ло­ги­че­ским харак­те­ри­сти­кам, с шири­ной ман­же­то­об­раз­но­го вен­чи­ка от 3 до 3. 5 см, с несколь­ки­ми сла­бо­ре­льеф­ны­ми гори­зон­таль­ны­ми вали­ка­ми под ним, пред­став­ле­ны в фазах 1—2, отча­сти 3, дати­ру­ю­щих­ся от вто­рой чет­вер­ти — кон­ца VII в. до нача­ла VI в. до н. э. А. Насо так­же отме­тил их нали­чие еще в фазе 0. В фазе 1 и 2 (вто­рая-третья чет­верть VII в. до н. э.) пред­став­ле­ны фраг­мен­ты с шири­ной вен­чи­ка до 3. 5 см и дву­мя или тре­мя гори­зон­таль­ны­ми вали­ка­ми под ним. По наблюде­нию А. Насо, амфо­ры с дву­мя гори­зон­таль­ны­ми вали­ка­ми в целом пред­ше­ст­ву­ют фор­мам с тре­мя вали­ка­ми. Появ­ле­ние фор­мы с тре­мя гори­зон­таль­ны­ми вали­ка­ми отно­сит­ся к фазе 2 (640—610 гг.). А. Насо отме­ча­ет, что амфо­ры фазы 2 соот­вет­ст­ву­ют тем, кото­рые В. В. Рубан дати­ро­вал вто­рой поло­ви­ной VII в. до н. э., пред­по­ла­гая, что их реаль­ное вре­мя — третья чет­верть VII в. до н. э.33 Амфо­ры с вали­ка­ми (дву­мя и тре­мя) есть и в фазах 3—4 (620—550 гг. до н. э.), но они име­ют уже дру­гие мет­ри­че­ские харак­те­ри­сти­ки. И уже к фазе 5 (око­ло середи­ны VI в. до н. э.) гос­под­ст­ву­ют амфо­ры, на кото­рых у осно­ва­ния гор­ла есть рельеф­ный валик34.

с.186 2. Подоб­ная кар­ти­на наблюда­ет­ся и в Эфе­се (Ago­ra-Sied­lung), где так­же про­сле­же­на деталь­ная стра­ти­гра­фия, в том чис­ле и в рам­ках VII в. до н. э. Амфо­ры с высотой вен­чи­ка 3 см, соот­вет­ст­ву­ю­щие амфо­ре из Репя­хо­ва­той Моги­лы, про­ис­хо­дят из 2-го и 3-го стро­и­тель­но­го гори­зон­та посе­ле­ния, дати­ру­е­мых середи­ной — вто­рой поло­ви­ной VII в. до н. э.35

3. Ист­рия. Ана­ло­гич­ные по про­фи­лю вен­чи­ки амфор обна­ру­же­ны в пер­вых двух гори­зон­тах арха­и­че­ско­го слоя Ист­рии на пла­то вне обо­ро­ни­тель­ных стен, кото­рые дати­ру­ют­ся соот­вет­ст­вен­но послед­ней чет­вер­тью VII — нача­лом VI в. до н. э. и пер­вой поло­ви­ной VI в. до н. э.36 Более надеж­ный кон­текст — недав­няя наход­ка целой амфо­ры, иден­тич­ной амфо­ре из Репя­хо­ва­той Моги­лы, в наи­бо­лее ран­нем закры­том ком­плек­се Ист­рии — в скаль­ном ботро­се37. В дан­ном закры­том ком­плек­се, кото­рый дати­ру­ет­ся не позд­нее кон­ца VII в. до н. э., кро­ме амфо­ры, пред­став­ле­ны фраг­мен­ты ойно­хой (MWG II), ионий­ские кили­ки типов A2, B1 и B2 по типо­ло­гии Вил­лард-Вал­лет, фраг­мен­ты восточ­но­гре­че­ских чаш и таре­лок38.

Таким обра­зом, все выше­пе­ре­чис­лен­ные эпи­зо­ды, где пред­став­ле­ны милет­ские амфо­ры типа Репя­хо­ва­той Моги­лы, дати­ру­ют­ся не позд­нее кон­ца VII в. до н. э.

Это под­твер­жда­ет­ся дан­ны­ми и по памят­ни­кам Север­но­го При­чер­но­мо­рья. Кро­ме Ягор­лы­ка39 и Бере­за­ни такие амфо­ры есть на с.187 Таган­рог­ском посе­ле­нии третьей чет­вер­ти VII — третьей чет­вер­ти VI вв. до н. э.40, а так­же на ряде посе­ле­ний Укра­ин­ской Лесо­сте­пи. На Запад­ном укреп­ле­нии Бель­ско­го горо­ди­ща амфо­ры про­из­вод­ства Миле­та извест­ны из золь­ни­ков № 5 и 28 и отно­сят­ся пре­иму­ще­ст­вен­но к фазе Б-2, дати­ро­ван­ной третьей чет­вер­тью — кон­цом VII в. до н. э., хотя пер­вый антич­ный импорт свя­зы­ва­ет­ся еще с фазой Б-141. Извест­ны фраг­мен­ты милет­ских амфор и на Трах­те­ми­ров­ском горо­ди­ще в жили­ще № 7 на рас­ко­пе IV и в жили­ще № 18 на рас­ко­пе VII42.

Из погре­баль­ных ком­плек­сов Укра­ин­ской Лесо­сте­пи целая милет­ская амфо­ра, прак­ти­че­ски иден­тич­ная амфо­ре из Репя­хо­ва­той Моги­лы, про­ис­хо­дит из кур­га­на № 15 Верх­не­ги­ев­ской груп­пы без сопро­вож­даю­щих вещей43. Еще одна амфо­ра най­де­на в кур­гане с.188 у с. Новоалек­сан­дров­ка в Ниж­нем Подо­нье. Инвен­тарь послед­не­го погре­бе­ния нахо­дит пря­мые ана­ло­гии как в погр. 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы, так и в ком­плек­сах келер­мес­ско­го вре­ме­ни, надеж­но дати­ро­ван­ных вто­рой поло­ви­ной VII в. до н. э.44

Во всех извест­ных стра­ти­фи­ци­ро­ван­ных слу­ча­ях (слои раз­ру­ше­ния Леван­та, Кала­бак Тепе, Ист­рия, Запад­ный Бельск, Ягор­лык, Эфес) милет­ские амфо­ры соче­та­лись с опре­де­лен­ны­ми типа­ми сто­ло­вой кера­ми­ки, а имен­но с восточ­но­гре­че­ской рас­пис­ной сти­ля MWG II, поло­са­ты­ми ионий­ски­ми кили­ка­ми (Knick­randscha­len), кили­ка­ми с уточ­ка­ми (Vo­gel­ko­ty­le) и т. д. Новые иссле­до­ва­ния пока­зы­ва­ют, что все эти мате­ри­а­лы проч­но «сидят» во вто­рой поло­вине VII в. до н. э.45 В жили­ще № 24 Трах­те­ми­ров­ско­го горо­ди­ща обна­ру­жен фраг­мент антич­ной кера­ми­ки с изо­бра­же­ни­ем гри­фо­на, кото­рый отно­сит­ся к Mil A Ib (660—630 гг. до н. э.) по клас­си­фи­ка­ции М. Керш­не­ра и У. Шло­ц­хау­э­ра46 в кон­тек­сте с леп­ной кера­ми­кой (чер­па­ки, кухон­ная кера­ми­ка, мис­ки), костя­ным трех­дыр­ча­тым пса­ли­ем и булав­кой с насеч­ка­ми, ана­ло­гич­ны­ми най­ден­ным в погре­бе­нии № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы47. В жили­ще № 6 Трах­те­ми­ров­ско­го горо­ди­ща в ана­ло­гич­ном кон­тек­сте (кухон­ные горш­ки с налеп­ным вали­ком и про­ко­ла­ми под вен­чи­ком, боль­шие бико­ни­че­ские кор­ча­ги с нале­па­ми, мис­ки с загну­тым вовнутрь кра­ем и нако­ла­ми, высо­кие и мел­кие гру­ше­вид­ные чер­па­ки) пред­став­лен и с.189 антич­ный импорт: фраг­мент ионий­ско­го кили­ка кон­ца VII в. до н. э.48, фраг­мен­ты гор­ла и руч­ки ран­ней лес­бос­ской амфо­ры и костя­ная про­низь с изо­бра­же­ни­ем гри­фо­на. В яме № 1 на рас­ко­пе 13 най­ден фраг­мент кили­ка (Vo­gel­ko­ty­le) с уточ­кой49. Килик из куль­то­во­го поме­ще­ния Трах­те­ми­ров­ско­го горо­ди­ща по клас­си­фи­ка­ции М. Керш­не­ра отно­сит­ся к типу VIII и дати­ру­ет­ся пер­вой третью VII в. до н. э.50 Ойно­хоя из Темир-Горы по клас­си­фи­ка­ции М. Керш­не­ра и У. Шло­ц­хау­э­ра отно­сит­ся к фазе Si A Ib и дати­ру­ет­ся 650—630 гг. до н. э. К это­му же пери­о­ду отно­сят­ся и фраг­мен­ты из Неми­ров­ско­го горо­ди­ща, Бол­тыш­ки51 и сосуд из Фила­тов­ки52, а так­же фраг­мен­ты кера­ми­ки из слоя Б1 золь­ни­ка № 5 запад­но­го укреп­ле­ния Бель­ско­го горо­ди­ща53.

Опре­де­ля­ю­щим фак­том в поль­зу дати­ро­вок таких амфор имен­но VII в. до н. э. явля­ет­ся их отсут­ст­вие на антич­ных памят­ни­ках VI в. до н. э., в част­но­сти в Оль­вии. Осно­ва­ние Оль­вии отно­сит­ся к пер­вой чет­вер­ти VI в. до н. э.54 Здесь отсут­ст­ву­ет кера­ми­ка, харак­тер­ная для сло­ев вто­рой поло­ви­ны VII и рубе­жа VII—VI вв. до н. э. (хотя в еди­нич­ных экзем­пля­рах пред­став­ле­на сто­ло­вая кера­ми­ка кон­ца VII в. до н. э.)55. Нет таких амфор и ни на одном дру­гом антич­ном памят­ни­ке, появив­шем­ся в пер­вой поло­вине VI в. до н. э. (Пан­ти­ка­пей, Фео­до­сия, Мир­ме­кий, Тири­та­ка, Кепы, Гер­мо­насса), рав­но как и сопро­вож­даю­щих их типов рас­пис­ной кера­ми­ки. И тем более нет такой кера­ми­ки на посе­ле­ни­ях вто­рой поло­ви­ны VI в. до н. э.56 При этом В. Д. Куз­не­цов отме­ча­ет, «что набор ионий­ской кера­ми­ки из апой­кий, воз­ник­ших в пер­вой поло­вине VI в. до н. э., отме­ча­ет­ся замет­ным еди­но­об­ра­зи­ем. Это каса­ет­ся как рас­пис­ной кера­ми­ки… так и амфор­ной тары»57. Но это еди­но­об­ра­зие каче­ст­вен­но ино­го соста­ва — новые раз­но­вид­но­сти амфор, новые типы сто­ло­вой посуды.

Ана­ло­гич­ная ситу­а­ция наблюда­ет­ся и на посе­ле­ни­ях Укра­ин­ской Лесо­сте­пи. Здеш­ние памят­ни­ки так­же мож­но изу­чать мето­дом стра­ти­гра­фи­че­ско­го исклю­че­ния. Милет­ские амфо­ры с мет­ри­че­ски­ми харак­те­ри­сти­ка­ми, соот­вет­ст­ву­ю­щи­ми амфо­ре из Репя­хо­ва­той Моги­лы, с.190 рав­но как и сопут­ст­ву­ю­щие им иные типы тар­ной и сто­ло­вой посуды, есть толь­ко на посе­ле­ни­ях, функ­ци­о­ни­ро­вав­ших во вто­рой поло­вине VII в. до н. э. (Запад­ный Бельск и Трах­те­ми­ров­ское). В то же вре­мя, на широ­ко­мас­штаб­но иссле­до­ван­ных горо­ди­щах у Пол­ко­вой Ники­тов­ки, Кны­шов­ки, Любо­тин­ском, Басов­ском, Восточ­ном Бель­ском, Хотов­ском, на посе­ле­нии в уро­чи­ще Цари­на Моги­ла, основ­ные мате­ри­а­лы кото­рых отно­сят­ся к VI в. до н. э., таких амфор нет, как и соче­таю­щих­ся с ними типов рас­пис­ной кера­ми­ки.

Осо­бое место зани­ма­ют дан­ные по Хотов­ско­му горо­ди­щу. Мест­ная кера­ми­ка из жилищ (кухон­ные горш­ки с налеп­ным вали­ком и нако­ла­ми изнут­ри и с внеш­ней сто­ро­ны, мис­ки с выра­жен­ным реб­ром — пере­ги­бом, плос­кие крыш­ки, гру­ше­вид­ные чер­па­ки), дати­ру­е­мая по антич­ной кера­ми­ке пер­вой поло­ви­ной — третьей чет­вер­тью VI в. до н. э.58, пред­став­ля­ет собой сле­дую­щий хро­но­ло­ги­че­ский гори­зонт по отно­ше­нию к кера­ми­че­ско­му ком­плек­су погре­бе­ния № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы. При этом появ­ле­ние и рас­про­стра­не­ние таких нова­ций еще в кон­це VII в. и в нача­ле VI в. до н. э. под­твер­жда­ет­ся и мате­ри­а­ла­ми, кото­рые мож­но счи­тать финаль­ны­ми для Трах­те­ми­ров­ско­го горо­ди­ща59, а так­же с Жабо­тин­ско­го посе­ле­ния (яма № 2 рас­ко­па 23). Кро­ме мест­ной кера­ми­ки, из этой ямы про­ис­хо­дит фраг­мент дна и стен­ки ионий­ско­го кили­ка, дати­ро­ван­ный У. Шло­ц­хау­э­ром кон­цом VII в. до н. э.60, брон­зо­вый трех­ло­паст­ный нако­неч­ник стре­лы (пря­мые ана­ло­гии име­ют­ся в обо­их кол­чан­ных набо­рах погре­бе­ния № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы), буси­на ягор­лыц­ко­го типа (рис. 6)61.

На дату в рам­ках вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э. ука­зы­ва­ет в целом и осталь­ной инвен­тарь погре­бе­ния № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы. Не оста­нав­ли­ва­ясь деталь­но на всех кате­го­ри­ях инвен­та­ря (кон­ская узда, нако­неч­ни­ки стрел, кол­чан­ные застеж­ки, костя­ные стол­би­ки, зер­ка­ла, бусы, камен­ные блюда, навер­шия, топор и проч., кото­рые име­ют с.191 пря­мые соот­вет­ст­вия в памят­ни­ках келер­мес­ско­го вре­ме­ни — вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э.62), отме­тим наи­бо­лее зна­чи­мые из них.

Котел из погре­бе­ния № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы закав­каз­ский или, что более веро­ят­но, — урар­тий­ский либо под­ра­жа­ние ему. Очень харак­тер­ны мас­сив­ные литые зооморф­ные руч­ки в виде птиц с рас­про­стер­ты­ми кры­лья­ми. Кот­лы с подоб­ны­ми изо­бра­же­ни­я­ми (как и в виде сти­ли­зо­ван­ной пти­цы, так и, более часто, в виде птиц с раз­вер­ну­ты­ми кры­лья­ми и чело­ве­че­ским тор­сом) типич­ны для Урар­ту63 и Асси­рии64.

Ана­ло­гич­ные кот­лы (с более сти­ли­зо­ван­ны­ми руч­ка­ми) извест­ны еще из двух ком­плек­сов ран­не­скиф­ско­го вре­ме­ни — из погре­бе­ния у с. Круг­лик, дати­ро­ван­но­го Г. И. Смир­но­вой не позд­нее кон­ца VII в. до н. э.65, и в кур­гане № 7 могиль­ни­ка Ципли­е­вый Кут. В послед­нем кур­гане обна­ру­жен ряд объ­ек­тов (воз­мож­но риту­аль­ных), в том чис­ле объ­ект № 2, с кото­рым свя­за­на амфо­ра про­из­вод­ства Кла­зо­мен, и объ­ект № 3, с кото­рым свя­зан котел. А. В. Пьян­ков пред­по­ла­га­ет, что дан­ные объ­ек­ты функ­ци­о­ни­ро­ва­ли в одно вре­мя и пере­кры­ты общей насы­пью в пре­де­лах кон­ца VII — нача­ла VI в. до н. э.66 Амфо­ра по с.192 клас­си­фи­ка­ции Y. Ser­gin отно­сит­ся к груп­пе 2 или 3, дати­ру­ю­щих­ся соот­вет­ст­вен­но 630—600 и 635—590 гг. до н. э.67 Верх­няя часть такой же амфо­ры была най­де­на и в слое раз­ру­ше­ния посе­ле­ния Me­zad Has­ha­vya­hu, дати­ро­ван­но­го так­же не позд­нее кон­ца VII в. до н. э.68 Еще одна кла­зо­мен­ская амфо­ра, при­над­ле­жа­щая к этим же груп­пам, най­де­на в кур­гане № 18 могиль­ни­ка Купье­ва­ха69. Кро­ме амфо­ры, в погре­бе­нии был желез­ный кин­жал с под­тре­уголь­ным в плане и лин­зо­вид­ным в сече­нии клин­ком, поч­ко­вид­ным пере­кре­стьем, глад­кой эллип­со­вид­ной в сече­нии руко­ят­кой без навер­шия и с брон­зо­вым нако­неч­ни­ком ножен (под­тре­уголь­ный в плане и эллип­со­вид­ный в сече­нии, с дву­мя отвер­сти­я­ми для креп­ле­ния). Такие кин­жа­лы, рав­но как и нож­ны, отно­сят­ся к срав­ни­тель­но ран­ним типам, дати­ру­ю­щим­ся в рам­ках VII в. до н. э.70

Меч из погре­бе­ния № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы с трех­част­ным сече­ни­ем руко­я­ти, веро­ят­но, явля­ет­ся наи­бо­лее позд­ним в серии мечей с таки­ми харак­те­ри­сти­ка­ми, вре­мя быто­ва­ния кото­рых по дати­ро­ван­ным закры­тым ком­плек­сам попа­да­ет исклю­чи­тель­но в VII в. до н. э., более того, — в первую поло­ви­ну — середи­ну VII в. до н. э.71 Узкий хро­но­ло­ги­че­ский гори­зонт в рам­ках середи­ны — вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э. мар­ки­ру­ют и кони­че­ские буси­ны-розет­ки, кото­рые, по дан­ным Т. Ряб­ко­вой, явля­ют­ся пред­ме­та­ми огра­ни­чен­но­го во вре­ме­ни импор­та из Закав­ка­зья72.

с.193 Нако­неч­ни­ки копий с ими­та­ци­ей коль­це­вой обмот­ки на осно­ва­нии втул­ки. В Сред­нем Под­не­про­вье они есть в кур­га­нах Малая Офир­на № 453 у с. Маке­ев­ка и № 406 в Журов­ке — ком­плек­сах середи­ны — вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э. Бли­жай­шие ана­ло­гии таким копьям извест­ны в Сло­ве­нии на памят­ни­ках южной галь­штат­ской пери­фе­рии, вхо­див­шей в т. н. груп­пу Доле­нис­ка вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э.73 Сле­ду­ет отме­тить, что имен­но этот реги­он дает и ана­ло­гии по линии укра­ше­ний голов­ных убо­ров, бля­шек из стро­ен­ных круж­ков, дати­ру­ю­щих­ся середи­ной — вто­рой поло­ви­ной VII в. до н. э. и встре­чаю­щих­ся в ком­плек­сах гори­зон­та Репя­хо­ва­той Моги­лы74. Еще один ком­плекс, кото­рый, веро­ят­но, так­же поз­во­лит скоррек­ти­ро­вать дату гроб­ни­цы № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы в рам­ках VII в. до н. э. — Туму­лус «J» Гор­ди­о­на. Из это­го ком­плек­са извест­на руч­ка от кот­ла, подоб­ная Ципли­ев­ско­му Куту. Но более инте­рес­ны дру­гие вещи, име­ю­щих опре­де­лен­ные ана­ло­гии в погре­бе­нии № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы — пар­ные ножи, нако­неч­ни­ки стрел, а так­же, види­мо, руко­ять меча с трех­част­ным сече­ни­ем (рис. 5, 3—6). Ком­плекс дати­ру­ет­ся кон­цом VII в. до н. э.75

По линии ближ­не­во­сточ­ной хро­но­ло­гии выход на абсо­лют­ное дати­ро­ва­ние погре­бе­ния № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы и памят­ни­ков его гори­зон­та, кро­ме дати­ро­вок раз­ру­ше­ния горо­дов Леван­та, даст, веро­ят­но, и слой раз­ру­ше­ния Нине­вии (612 гг. до н. э.), с кото­рым свя­за­ны наход­ки нако­неч­ни­ков стрел (трех­ло­паст­ных и двух­ло­паст­ных), пря­мые ана­ло­гии кото­рым так­же име­ют­ся в погре­бе­нии № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы76, а так­же слой раз­ру­ше­ния Кар­хе­мы­ша в 605 г. до н. э. Из дома D это­го памят­ни­ка извест­ны трех­ло­паст­ные нако­неч­ни­ки стрел и фор­ма для их отлив­ки77 тех же типов.

Осно­ва­ни­ем для дати­ров­ки гроб­ни­цы № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы вре­ме­нем не позд­нее кон­ца VII в. до н. э. явля­ет­ся и ком­плекс погре­бе­ния № 3 кур­га­на № 3 воз­ле Аксая на Ниж­нем Дону. В состав это­го погре­бе­ния вхо­ди­ли нако­неч­ни­ки стрел трех­ло­паст­ные и двух­ло­паст­ные лав­ро­лист­ные, три трех­гран­ных и один базис­ный, а так­же бля­ха т. н. оль­вий­ско­го типа, желез­ный кин­жал с поч­ко­вид­ным с.194 пере­кре­сти­ем и брус­ко­вид­ным навер­ши­ем, а так­же крас­но­гли­ня­ная амфо­ра78 пер­вой поло­ви­ны VI в. до н. э.79 Прин­ци­пи­аль­ным момен­том в дан­ном слу­чае явля­ет­ся нали­чие в ком­плек­се базис­но­го нако­неч­ни­ка стре­лы. Их нет в соста­ве арха­и­че­ских кол­чан­ных набо­ров вре­ме­ни Репя­хо­ва­той Моги­лы. Эта прин­ци­пи­аль­но иная тех­но­ло­ги­че­ская схе­ма про­из­вод­ства нако­неч­ни­ков стрел была реа­ли­зо­ва­на не поз­же нача­ла VI в. до н. э. С. В. Полин, рас­смат­ри­вая эво­лю­цию ран­не­скиф­ских нако­неч­ни­ков стрел, пока­зал, что сме­на кол­чан­ных набо­ров пер­вой хро­но­ло­ги­че­ской груп­пы (к кото­рой отно­сит­ся и набор из п. 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы) вто­рой, с нако­неч­ни­ка­ми базис­ных типов, про­изо­шла не позд­нее нача­ла VI в. до н. э.80 Пер­вой же поло­ви­ной VI в. до н. э. огра­ни­чи­ва­ет­ся суще­ст­во­ва­ние сме­шан­ных кол­чан­ных набо­ров с нако­неч­ни­ка­ми пер­вой и вто­рой хро­но­ло­ги­че­ских групп81. Что мы и наблюда­ем в погре­бе­нии № 3 кур­га­на воз­ле Аксая.

На фоне зна­чи­тель­но­го чис­ла памят­ни­ков вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э. в Укра­ин­ской Лесо­сте­пи мы наблюда­ем прак­ти­че­ски пол­ное отсут­ст­вие погре­бе­ний с эле­мен­та­ми ран­не­скиф­ско­го ком­плек­са, дати­ру­ю­щих­ся VI в. до н. э. К пер­вой поло­вине VI в. до н. э. в Сред­нем Под­не­про­вье отно­сят­ся еди­нич­ные погре­бе­ния — такие как Глад­ков­щи­на, кур­ган № 449, Журов­ка, кур­ган № 447, но и в них уже нет, как тако­во­го, набо­ра ран­не­скиф­ско­го вре­ме­ни. В любом слу­чае, в Сред­нем Под­не­про­вье погре­баль­ных ком­плек­сов нача­ла — пер­вой поло­ви­ны VI в. до н. э., по срав­не­нию с пери­о­дом вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э., непро­пор­цио­наль­но мало, и, что еще более пока­за­тель­но, они, по с.195 сути, неиз­вест­ны для вто­рой чет­вер­ти — вто­рой поло­ви­ны VI в. до н. э. Сокра­ще­ние чис­ла погре­бе­ний VI в. до н. э. с эле­мен­та­ми ран­не­скиф­ско­го ком­плек­са отме­ча­ет­ся все­ми иссле­до­ва­те­ля­ми, в той или иной сте­пе­ни зани­мав­ши­ми­ся этой про­бле­мой и обра­щав­ши­ми вни­ма­ние на слож­но­сти опре­де­ле­ния пере­хо­да от ран­не­скиф­ской куль­ту­ры к т. н. сред­не­скиф­ской82. Напри­мер, С. А. Ско­рый пласт памят­ни­ков, син­хрон­ных погре­бе­нию № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы, и само это погре­бе­ние, вслед за С. В. Поли­ным, отно­сит к кон­цу VII — нача­лу VI в. до н. э. Памят­ни­ков же пер­вой поло­ви­ны VI в. до н. э. С. А. Ско­рый не при­во­дит, а, уточ­няя даты отдель­ных погре­бе­ний сред­не­скиф­ско­го пери­о­да (вто­рая поло­ви­на VI — V вв. до н. э.) пока­зы­ва­ет, что все ранее отне­сен­ные к это­му вре­мен­но­му отрез­ку погре­бе­ния отно­сят­ся уже к V в. до н. э.83 О сокра­ще­нии надеж­но дати­ро­ван­ных захо­ро­не­ний нача­ла — пер­вой поло­ви­ны VI в. до н. э. пишет и А. Ю. Алек­се­ев84. В сте­пи появ­ле­ние воин­ских захо­ро­не­ний с инвен­та­рем, кото­рый явля­ет­ся нова­ци­ей для этой терри­то­рии (кол­чан­ные набо­ры с трех­ло­паст­ны­ми и трех­гран­ны­ми базис­ны­ми нако­неч­ни­ка­ми стрел, золотые кону­сы, парад­ное ору­жие, укра­шен­ное эма­лью и ска­нью, брон­зо­вые мел­кие вор­вар­ки, петель­ча­тые желез­ные уди­ла и двудыр­ча­тые пса­лии), отно­сит­ся, воз­мож­но, еще к кон­цу VI в. до н. э. Но мас­со­во погре­бе­ния с мате­ри­аль­ной куль­ту­рой скиф­ско­го типа дати­ру­ют­ся уже в рам­ках V в. до н. э.85 Это нагляд­но демон­стри­ру­ет раз­рыв меж­ду мате­ри­аль­ной куль­ту­рой ран­не­скиф­ско­го вре­ме­ни VII в. до н. э., широ­ко пред­став­лен­ной и в сте­пи и в лесо­сте­пи, с мате­ри­аль­ной куль­ту­рой скиф­ско­го типа кон­ца VI — V вв. до н. э., рав­но как и отсут­ст­вие пря­мой пре­ем­ст­вен­но­сти меж­ду ними86.

с.196 С носи­те­ля­ми куль­ту­ры ран­не­скиф­ско­го типа (эта­па РСК-3) кон­так­ти­ро­ва­ли пер­вые гре­че­ские посе­лен­цы, осно­вав­шие в Ниж­нем Побу­жье посе­ле­ние на о. Бере­зань и Ягор­лыц­кое на Кин­бурн­ской косе. Под­твер­жде­ни­ем тому явля­ют­ся и наход­ки вещей ран­не­скиф­ских типов на этих памят­ни­ках — нако­неч­ни­ки стрел, рого­вые пса­лии87. Одна­ко, ко вре­ме­ни вто­рой фазы антич­ной коло­ни­за­ции, с кото­рой свя­за­но осно­ва­ние Оль­вии, оль­вий­ской хоры и т. д., ран­не­скиф­ско­го ком­плек­са как тако­во­го по сути уже не было. Вещей в ран­не­скиф­ском сти­ле на антич­ных памят­ни­ках VI в. до н. э. уже нет. По сути, отсут­ст­ву­ют они и на лесо­степ­ных памят­ни­ках это­го вре­ме­ни. Так, на всех памят­ни­ках, хро­но­ло­ги­че­ский диа­па­зон кото­рых досто­вер­но охва­ты­ва­ет VII в. до н. э. (Жабо­тин­ское посе­ле­ние, Неми­ров­ское, Трах­те­ми­ров­ское, Мот­ро­нин­ское горо­ди­ща, Запад­ный Бельск, Пожар­ная Бал­ка) широ­ко пред­став­лен пол­ный ком­плект РСК — пса­лии, уди­ла, вор­вар­ки, про­ни­зи, нако­неч­ни­ки стрел, зве­ри­ный стиль и т. д. При этом речь идет, как о «цен­траль­ных памят­ни­ках», так и, в общем-то, о пери­фе­рий­ных посе­ле­ни­ях типа Лиха­чев­ки и Пожар­ной Бал­ки88. Но на памят­ни­ках, основ­ной мате­ри­ал кото­рых пред­став­лен VI в. до н. э. и поз­же, к тому же иссле­до­ван­ных срав­ни­тель­но широ­ко (горо­ди­ща Восточ­ный Бельск, Мот­ро­нин­ское, Хотов­ское, Шар­по­в­ское, Басов­ское, Пол­ко­вая Ники­тов­ка, Любо­тин­ское, Кны­шов­ское) эле­мен­тов ран­не­скиф­ско­го ком­плек­са, кро­ме еди­нич­ных нахо­док нако­неч­ни­ков стрел, прак­ти­че­ски нет. Исто­ри­че­ские судь­бы носи­те­лей ран­не­скиф­ско­го ком­плек­са в Укра­ин­ской Лесо­сте­пи и Север­ном При­чер­но­мо­рье — отдель­ная про­бле­ма. И вари­ан­ты здесь могут быть раз­лич­ны­ми — от асси­ми­ля­ции и рас­т­во­ре­ния в мест­ной среде до ухо­да на запад в Кар­па­то-Поду­на­вье, где имен­но вто­рой поло­ви­ной VII — VI в. до н. э., в част­но­сти в рам­ках т. н. «Al­fold-Grup­pe», пред­став­лен мощ­ный пласт памят­ни­ков с эле­мен­та­ми ран­не­скиф­ско­го ком­плек­са, в том чис­ле и с бля­ха­ми т. н. оль­вий­ско­го типа, зер­ка­ла­ми с цен­траль­ной руч­кой и т. д.89

с.197 В рав­ной сте­пе­ни это вно­сит коррек­ти­вы и в исто­рию гре­ко-вар­вар­ских вза­и­моот­но­ше­ний в Север­ном При­чер­но­мо­рье. Ко вре­ме­ни нача­ла широ­кой коло­ни­за­ции Север­но­го При­чер­но­мо­рья в пер­вой поло­вине — середине VI в. до н. э. этно­де­мо­гра­фи­че­ская ситу­а­ция была прин­ци­пи­аль­но иной по отно­ше­нию к суще­ст­во­вав­шей во вто­рой поло­вине VII в. до н. э. Ски­фы, носи­те­ли куль­ту­ры млад­ше­жу­ров­ско­го типа, сюда под­тя­ги­ва­ют­ся уже после того, как окреп­ла Оль­вия и мно­гие дру­гие гре­че­ские цен­тры Север­но­го При­чер­но­мо­рья, бли­же к кон­цу VI в. до н. э., с вполне праг­ма­тич­ной целью — для уста­нов­ле­ния дан­ни­че­ских отно­ше­ний и про­чих полез­ных кон­так­тов.

Пред­став­ля­ет­ся, что все изло­жен­ное в доста­точ­ной мере иллю­ст­ри­ру­ет невоз­мож­ность дати­ров­ки погре­бе­ния № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы позд­нее рубе­жа VII—VI вв. до н. э. В рам­ках VI в. до н. э. места для него нет.

Da­ra­gan M. N. About Da­ting the Am­pho­ra from Bu­rial № 2 Re­pya­cho­va­taya’s Tomb

The Bar­row «Re­pya­cho­va­taya’s Tomb» was in­ves­ti­ga­ted in 1974 in Dnie­per fo­rest-step­pe on Uk­rai­ne, con­tai­ned two rich fu­ne­ral comple­xes. In bu­rial № 2 of Re­pya­cho­va­taya’s Tombs be­si­des va­rio­us stock of ear­ly Scy­thian sha­pe are sub­mit­ted the mi­le­sian am­pho­ra, the jug and the boi­ler of the Transcau­ca­sian pro­duc­tion. Be­cau­se of this bu­rial is a ba­sic mo­nu­ment for chro­no­lo­gy of ear­ly Scy­thian ma­te­rial cul­tu­re. From an es­tab­lishment of the centre and ti­me of pro­duc­tion of the am­pho­ra de­pend not on­ly da­ting of the most fu­ne­ral complex, but al­so de­fi­ni­tion of a chro­no­lo­gi­cal po­si­tion of a layer of mo­nu­ments of a fi­nal sta­ge of ear­ly Scy­thian cul­tu­res. Nowa­days the bu­rial № 2 of Re­pya­cho­va­taya’s Tomb is da­ted from se­cond half VII — to middle VI B. C. On the ba­sis of new ma­te­rials the chro­no­lo­gy of the am­pho­ra is spe­ci­fied and da­ting of the bu­rial is of­fe­red within the li­mits of se­cond half VII B. C.


с.198

Рис. 1. Амфо­ра из погре­бе­ния 2 кур­га­на Репя­хо­ва­тая Моги­ла.
Рис. 2: 1 — погре­бе­ние 2 кур­га­на Репя­хо­ва­тая Моги­ла; 2 — Me­zad Has­ha­vya­hu (по Fan­tal­kin, 2001); 3, 4, 5 — Кала­бак-тепе (3 — фаза 2; 4 — фаза 1-2; 5 — фаза 3-4) (по Насо, 2005).

с.199

Рис. 3: 1, 2 — амфо­ра из рас­ко­пок ботро­са в Ист­рии (по Domăneanţu, 2006); 3 — амфо­ра из кур­га­на Верх­няя Гиев­ка; 4 — амфо­ра из кур­га­на № 7 у с. Новоалек­сан­дров­ка (по Мона­хо­ву, 2003).

с.200

Рис. 4: 1, 2 — котел из погре­бе­ния 2 кур­га­на Репя­хо­ва­тая Моги­ла (2 — по Оль­хов­ско­му, 1987).

с.201

Рис. 5: 1 — Ципли­ев­ский кут (по Пьян­ко­ву, 2006); 2 — Круг­лык (по Смир­но­вой, 1993); 3—6 — Гор­ди­он, Tu­mu­lus J (по Koh­ler, 1995).

с.202

Рис. 6. Мате­ри­а­лы из ямы № 2 рас­ко­па 23 Жабо­тин­ско­го посе­ле­ния (по Дара­ган, 2009).

без стр.

Рис. 7: 1, 2 — кув­шин из погре­бе­ния 2 Репя­хо­ва­тая Моги­ла; 3 — кув­шин из кур­га­на 8 у с. Защи­та (по Бокій, 1970).

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Ильин­ская В. А., Мозолев­ский Б. Н., Тере­нож­кин А. И. Кур­га­ны VI в. до н. э. у с. Мату­сов // Ски­фия и Кав­каз. Киев, 1980. С. 53. Ана­ло­гич­ная амфо­ра была обна­ру­же­на так­же в Новоалек­сан­дров­ском кур­гане ран­не­скиф­ско­го вре­ме­ни на Ниж­нем Дону. И. Б. Бра­шин­ский отнес ее к самос­ским и дати­ро­вал вто­рой поло­ви­ной VI в. — нача­лом V в. до н. э. (Коре­ня­ко В. А., Лукьяш­ко С. И. Новые мате­ри­а­лы ран­не­скиф­ско­го вре­ме­ни на Лево­бе­ре­жье Ниж­не­го Дона // СА. 1982. № 3. С. 157. Рис. 8).
  • 2Полін С. В. Хро­но­логія ран­ньоскіфсь­ких пам’яток // Архео­логія. 1987. № 59. С. 17—36.
  • 3Там же. С. 26. Табл. 1.
  • 4Амфо­ры того же типа, что и в Репя­хо­ва­той Моги­ле, П. Дюпон по резуль­та­там серии архео­мет­ри­че­ских иссле­до­ва­ний отнес к про­из­вод­ству Миле­та. Он не оста­нав­ли­вал­ся спе­ци­аль­но на вопро­сах дати­ров­ки таких амфор, но отме­тил нача­ло их про­из­вод­ства еще в 7 в. до н. э. См.: Du­pont P. Am­pho­res com­mer­cia­les de la Grè­ce de l’Est // PP. 1982. Fasc. CCIV, CCVII. P. 203—206. Как ока­за­лось, в Ниж­нем Побу­жье амфо­ры подоб­но­го типа есть в сло­ях и ком­плек­сах имен­но VII в. до н. э. В первую оче­редь на Ягор­лыц­ком посе­ле­нии, кото­рое В. В. Рубан дати­ро­вал вто­рой поло­ви­ной VII — середи­ной VI в. до н. э., опи­ра­ясь, преж­де все­го, на хро­но­ло­гию амфор и поло­са­тых ионий­ских кили­ков. См.: Рубан В. В. О дати­ров­ке Ягор­лыц­ко­го посе­ле­ния // Иссле­до­ва­ния по антич­ной архео­ло­гии Север­но­го При­чер­но­мо­рья. Киев, 1980.
  • 5Полін С. В. Хро­но­логія… С. 27.
  • 6С. Я. Оль­гов­ский после рестав­ра­ции кот­ла на осно­ва­нии ана­ли­за его фор­мы и оформ­ле­ния его ручек, а так­же на ана­ло­ги­ях и дан­ных спек­тро­ана­ли­ти­че­ско­го ана­ли­за, уста­но­вил невоз­мож­ность отне­се­ния этой наход­ки к пред­ме­там гре­че­ско­го импор­та и опре­де­лил его кав­каз­ское про­ис­хож­де­ние. См.: Оль­говсь­кий С. Я. Брон­зо­вий казан з Реп’яхо­ва­тої моги­ли з Чер­ка­щи­ни // Архео­логія. 1987. № 58. С. 78—83.
  • 7Лей­пун­ская Н. А. Амфо­ры // Куль­ту­ра насе­ле­ния Оль­вии и ее окру­ги в арха­и­че­ское вре­мя. Киев, 1987. С. 113.
  • 8Kos­sack G. Von den An­fan­gen des ski­tho-ira­nichen Tierstils // Ski­thi­ca. Mün­chen, 1987. S. 75.

    Кув­шин из п. 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы. Высота 30. 5 м, высота гор­ла 9 см, туло­во диа­мет­ром 26 см, высота пле­ча 15—16. 5 см, диа­метр дна 12 см, цвет гли­ны жел­то­ва­тый. Орна­мен­ти­ро­ван крас­ной крас­кой: две гори­зон­таль­ные поло­сы на гор­ле под вен­цом и у осно­ва­ния гор­ла; меж­ду ними вол­ни­стая линия; по туло­ву три гори­зон­таль­ные поло­сы через рав­ные интер­ва­лы и еще одна поло­са в при­дон­ной части; по руч­ке так­же идет про­доль­ная поло­са (рис. 7, 1—2). С. В. Полин дати­ро­вал этот кув­шин кон­цом VII — пер­вой поло­ви­ной VI в. до н. э. (Полін С. В. Хро­но­логія… С. 27).

    Близ­кий по фор­ме кув­шин обна­ру­жен в кур­гане 8 у с. Защи­та. Высота 36 см, высота гор­ла 9. 5 см, диа­метр вен­чи­ка 12. 2 см, диа­метр туло­ва 27 см, диа­метр дна 11. 8 см. Поверх­ность кув­ши­на покры­та серым анго­бом, на кото­ром сохра­ни­лась рос­пись корич­не­вым лаком: по гор­лу — вол­ни­стая линия, на руч­ке — две про­доль­ные линии, на пле­чи­ках и сред­ней части кор­пу­са — узкие гори­зон­таль­ные поло­сы, меж­ду кото­ры­ми нане­се­ны S-вид­ные узо­ры (рис. 7, 3). См.: Бокій Н. М. Роз­коп­ки кур­ганів у верхів’ях басей­ну Тясми­на // Архео­логія. 1970. № 22. С. 66. Рис. 3, 2.

    Похо­жие кув­ши­ны, рас­пи­сан­ные вол­ни­стым и S-вид­ным узо­ром извест­ны из мате­ри­а­лов Само­са вто­рой поло­ви­ны VII — нача­ла VI в. до н. э. См.: Is­ler H. P. Sa­mos: la ce­ra­mi­ca ar­cai­ca // Les cé­ra­mi­ques de la Grè­ce de l’Est et leur dif­fu­sion en Oc­ci­dent. 1976. P. 71—84. Fig. 49—50. По орна­мен­та­ции они очень близ­ки про­дук­ции мате­ри­ко­вой Север­ной Эге­иды VII в. до н. э. См.: Rho­mio­pou­lou K. Pot­te­ry evi­den­ce from North Aegean // Les cé­ra­mi­ques de la Grè­ce… P. 62—65. Fig. 2.

  • 9Мед­вед­ская И. Н. Пери­о­ди­за­ция скиф­ской арха­и­ки и древ­ний Восток // РА. 1992. № 3. С. 88—107.
  • 10Куроч­кин Г. Н. Хро­но­ло­гия пере­д­не­ази­ат­ских похо­дов ски­фов по пись­мен­ным и архео­ло­ги­че­ским дан­ным // РА. 1994. № 1. С. 117.
  • 11Полін С. В. Про хро­но­логію ран­ньоскіфсь­кої куль­ту­ри // Архео­логія. 1996. № 4. С. 121—122; Полин С. В. О хро­но­ло­гии ран­не­скиф­ской куль­ту­ры (по И. Н. Мед­вед­ской) // РА. 1998. № 4. С. 50—63.
  • 12Смир­но­ва Г. И. Памят­ни­ки Сред­не­го Под­не­стро­вья в хро­но­ло­ги­че­ской схе­ме ран­не­скиф­ской куль­ту­ры // РА. 1993. № 2. С. 110.
  • 13Бру­я­ко И. В. Ран­ние кочев­ни­ки в Евро­пе (X—V вв. до н. э.). Киши­нев, 2005. С. 234. «Хро­но­ло­гия антич­ной рас­пис­ной, да и тар­ной кера­ми­ки, весь­ма кон­сер­ва­тив­на сама по себе и, по срав­не­нию с дру­ги­ми хро­но­ин­ди­ка­то­ра­ми ран­не­скиф­ской куль­ту­ры, — свер­хустой­чи­ва…»
  • 14Рубан В. В. Опыт клас­си­фи­ка­ции так назы­вае­мых милет­ских амфор из Ниж­не­го Побу­жья // СА. 1991. № 2. С. 184.
  • 15Амфо­ра из Репя­хо­ва­той Моги­лы име­ет шаро­вид­ное туло­во на низ­ком про­фи­ли­ро­ван­ном коль­це­вом под­доне. Невы­со­кое рас­ши­ря­ю­ще­е­ся квер­ху ворон­ко­вид­ное гор­ло, вен­чик широ­кий ман­же­то­вид­ный, име­ет сла­бо­вы­ра­жен­ное реб­ро по середине. Ниже вен­чи­ка обо­зна­че­ны три парал­лель­ных вали­ка (два из них едва наме­че­ны). Руч­ки корот­кие петле­вид­ные, в сече­нии лин­зо­вид­ные. Осно­ва­ние гор­ла под­черк­ну­то углуб­лен­ной узкой канав­кой. На туло­ве име­ют­ся три вмя­ти­ны. Тесто крас­ное, плот­ное, с при­ме­сью мел­ко­го пес­ка с отдель­ны­ми круп­ны­ми вклю­че­ни­я­ми тол­че­но­го квар­ца. Обжиг нерав­но­мер­ный — цвет поверх­но­сти от свет­ло-терра­ко­то­во­го до тем­но-серо­го. По Mun­sell — 7. 5YR 6/47/4 — 7. 5YR 5/26/2. Высота амфо­ры 59. 0 см, диа­метр вен­чи­ка 15. 5 см, шири­на ман­же­та на вен­чи­ке 3. 4 см, диа­метр туло­ва 42. 5 см, диа­метр под­до­на 9. 5 см, высота под­до­на 2. 3 см, глу­би­на емко­сти 57. 0 см, раз­мер сече­ния ручек 3. 5×2. 3 см (рис. 1; 2, 1).
  • 16Рубан В. В. Опыт клас­си­фи­ка­ции… Рис. 8. При­ло­же­ние.
  • 17Cook R. M., Du­pont P. East Greek pot­te­ry. L.; N. Y., 1998. P. 172; Du­pont P. Dif­fu­sion des am­pho­res com­mer­cia­les de ty­pe Mi­lé­sien dans le Pont ar­chaïque // Frü­hes Ionien. Mi­le­si­sche Forschun­gen. Mainz, 2007. Bd. 5. S. 294—317. Любо­пыт­но, что амфо­ру из Новоалек­сан­дров­ки П. Дюпон при этом отнес к пер­вой поло­вине VI в. до н. э.
  • 18Мона­хов С. Ю. Гре­че­ские амфо­ры в При­чер­но­мо­рье. Типо­ло­гия амфор веду­щих цен­тров-экс­пор­те­ров това­ров в кера­ми­че­ской таре: Ката­лог-опре­де­ли­тель. М.; Сара­тов, 2003. С. 31—32. Опре­де­ля­ю­щим кри­те­ри­ем для хро­но­ло­ги­за­ции это­го типа милет­ских амфор С. Ю. Мона­хов исполь­зу­ет (как и В. В. Рубан) дати­ров­ку Ягор­лыц­ко­го посе­ле­ния, но не по В. В. Руба­ну, а по В. Д. Куз­не­цо­ву. Если В. В. Рубан дати­ру­ет посе­ле­ние вто­рой поло­ви­ной VII — середи­ной VI в. до н. э. или третьей чет­вер­тью VII — нача­лом VI в. до н. э. (Рубан В. В. Опыт клас­си­фи­ка­ции… С. 191. При­ло­же­ние), что бази­ру­ет­ся на хро­но­ло­гии все­го ком­плек­са посуды это­го памят­ни­ка (хиос­ские и милет­ские амфо­ры, ионий­ские куб­ки), то В. Д. Куз­не­цов счи­та­ет, что Ягор­лыц­кое посе­ле­ние дати­ру­ет­ся толь­ко пер­вой поло­ви­ной VI в. до н. э., исклю­чая и середи­ну VI в. до н. э. и VII в. до н. э. (Куз­не­цов В. Д. Кепы: ионий­ская кера­ми­ка // СА. 1991. № 4. С. 50). Аргу­мен­ты В. Д. Куз­не­цо­ва про­тив середи­ны VI в. до н. э. убеди­тель­ны — на памят­ни­ках, чет­ко дати­ру­е­мых середи­ной VI в. до н. э. и поз­же, типов амфор­ной и сто­ло­вой кера­ми­ки, широ­ко пред­став­лен­ных в Ягор­лы­ке, уже нет. Дати­ров­ку же VII в. до н. э. В. Д. Куз­не­цов оспа­ри­ва­ет, счи­тая, что поло­са­тые кили­ки из Ягор­лы­ка появ­ля­ют­ся не ранее VI в. до н. э. В свое вре­мя В. В. Рубан ягор­лыц­кие кили­ки по типо­ло­гии Вил­лард-Вал­лет разде­лил на три типа: тип A2 — 620—600 гг., тип B1 — 620—580 гг. и тип B2 — 580—540 гг. до н. э. (Vil­lard F., Val­let G. Lam­pes du VII sièc­le et chro­no­lo­gie des cou­pes ionien­nes // Mé­lan­ges d’ar­chéo­lo­gie et d’his­toi­re. 1955. T. 67. P. 29; Рубан В. В. О дати­ров­ке… С. 111). По мне­нию же В. Д. Куз­не­цо­ва ряд кили­ков В. В. Рубан оши­боч­но отнес к типу A2, тогда как на самом деле все они отно­сят­ся к типу B2 и, соот­вет­ст­вен­но, долж­ны дати­ро­вать­ся в рам­ках VI в. до н. э. (Куз­не­цов В. Д. Кепы… С. 50).

    Так же не ранее нача­ла VI в. до н. э. Ягор­лыц­кое посе­ле­ние дати­ру­ют С. Б. и А. В. Буй­ских (Буй­ских С. Б., Буй­ских А. В. К хро­но­ло­гии арха­и­че­ских посе­ле­ний Ниж­не­го Побу­жья // БК. 2009. Вып. X. С. 56, 58). По их мне­нию, «совре­мен­ный ана­лиз рас­пис­ной кера­ми­ки, най­ден­ной на памят­ни­ке, и в част­но­сти, севе­ро­ио­ний­ских таре­лок, поз­во­ля­ет их отне­сти к сти­лю MWG II (нача­лу пер­вой чет­вер­ти VI в. до н. э.)». Не ранее это­го вре­ме­ни дати­ру­ют­ся по их пред­став­ле­нию и т. н. ионий­ские кили­ки групп B1 и B2 (по типо­ло­гии Вил­лард-Вал­лет), а най­ден­ные там же фраг­мен­ты коринф­ских ари­бал­лов отно­сят­ся к сред­не­ко­ринф­ско­му сти­лю в пре­де­лах пер­вой тре­ти VI в. до н. э. По пред­став­ле­ни­ям этих авто­ров весь мас­сив кера­ми­ки Ягор­лыц­ко­го посе­ле­ния дати­ру­ет­ся начи­ная от пер­вой чет­вер­ти VI в. до н. э.

    Харак­тер­но, что ни В. Д. Куз­не­цов, ни С. Б и А. В. Буй­ских не затра­ги­ва­ют про­бле­му иден­ти­фи­ка­ции и хро­но­ло­гии тар­ной кера­ми­ки Ягор­лыц­ко­го посе­ле­ния.

    В мас­штаб­ном иссле­до­ва­нии У. Шло­ц­хау­э­ра, посвя­щен­ном клас­си­фи­ка­ции и хро­но­ло­гии ионий­ских кили­ков (Schlotzhauer U. Die su­dio­ni­schen Knick­randscha­len. Eine chro­no­lo­gi­sche Un­ter­su­chung zu den sog. Ioni­schen Scha­len in Mi­let. Diss. Bochum, 2001; Schlotzhauer U. Die su­dio­ni­schen Knick­randscha­len: For­men und Entwick­lung der sog. Ioni­schen Scha­len in ar­chai­scher Zeit // Die Agais und das westli­che Mit­tel­meer. Be­zie­hun­gen und Wech­selwir­kun­gen 8. bis 5. Jh. v. Chr. Ar­cheo­lo­gi­sche Forschun­gen. 2000. T. 4. S. 407—416), выде­ле­но несколь­ко групп, охва­ты­ваю­щих диа­па­зон VII — нача­ла V в. до н. э. На Ягор­лыц­ком посе­ле­нии из опуб­ли­ко­ван­ных В. В. Руба­ном мате­ри­а­лов по У. Шло­ц­хау­э­ру при­сут­ст­ву­ют груп­па 8 (640/30—600) — фазы 2 и 3 Миле­та и более позд­ние груп­пы 9 и 10 с дати­ров­кой пер­вой поло­ви­ной VI в. до н. э. Я искренне при­зна­тель­на У. Шло­ц­хау­э­ру за опре­де­ле­ния кили­ков и воз­мож­ность озна­ко­мить­ся с руко­пи­сью дис­сер­та­ции, а так­же за раз­вер­ну­тые кон­суль­та­ции по совре­мен­но­му состо­я­нию антич­ной кера­ми­че­ской хро­но­ло­гии.

  • 19Неми­ров­ский А. И. Осно­вы антич­ной хро­но­гра­фии // ВИ. 1987. № 5. С. 78; Иван­чик А. И. Ран­не­скиф­ская хро­но­ло­гия в све­те древ­не­во­сточ­ных дан­ных // Этно­куль­тур­ное вза­и­мо­дей­ст­вие в Евра­зии. М., 2006. Кн. 1. С. 147.
  • 20Coldstream J. N. Greek Geo­met­ric Pot­te­ry. Bris­tol, 1968, P. 302—321; Coldstream J. N. So­me Aegean reac­tions to the chro­no­lo­gi­cal de­ba­te in the sou­thern Le­vant // Tel Aviv. 2003. Vol. 30. No. 2. P. 247—256; Fors­berg S. Near eas­tern destruc­tion da­tings as sour­ces for Greek and near eas­tern Iron age chro­no­lo­gy. Ar­chaeo­lo­gi­cal and his­to­ri­cal stu­dies. The ca­ses of Sa­ma­ria (722 B. C.) and Tar­sus (696 B. C.). Uppsa­la, 1995; Trach­sel M. Un­ter­su­chun­gen zur re­la­ti­ven und ab­so­lu­ten Chro­no­lo­gie der Hallstattzeit // Univеrsi­tätsforschun­gen zur prä­his­to­ri­schen Ar­chäo­lo­gie. 2004. T. 104. Teil 1. S. 170—175.
  • 21Pay­ne H. G. G. Nec­ro­co­rin­thia. L., 1931. P. 21—27. Anm. 5.
  • 22Неми­ров­ский А. И. Осно­вы… С. 77—78; Mor­ris I. The Ab­so­lu­te Chro­no­lo­gy of the Greek Co­lo­nies in Si­ci­ly // Ac­ta Arch. 1996. T. 67. P. 51—53. Раз­вер­ну­тую исто­рио­гра­фию см.: Amyx D. A. Co­rin­thian Va­se Pain­ting of the ar­chaic pe­riod. Ber­ke­ley, 1989. Эта про­бле­ма ослож­не­на тем, что даты осно­ва­ния гре­че­ских коло­ний Фукидид рас­счи­ты­вал исхо­дя из про­дол­жи­тель­но­сти жиз­ни поко­ле­ния в 35—36 лет в одних слу­ча­ях и иной про­дол­жи­тель­но­сти — в дру­гих.
  • 23Хре­сто­ма­тий­ные слу­чаи — про­бле­ма соот­но­ше­ния исто­ри­че­ской и архео­ло­ги­че­ской дати­ров­ки Сели­нун­та, Гелы, Сира­куз и Мега­ры Гиб­леи (Amyx D. A. Co­rin­thian Va­se… P. 418—427; Trach­sel M. Un­ter­su­chun­gen zur re­la­ti­ven… P. 181—196; Снод­грасс А. М. Исто­рия Гре­ции в све­те архео­ло­гии // ВДИ. 1992. № 2. С. 37—38).
  • 24Инте­рес­но, что 20 лет — это та раз­ни­ца, кото­рая полу­ча­ет­ся к севе­ру от Альп для ком­плек­сов Ha D (для кото­рых суще­ст­ву­ют совре­мен­ные денд­ро­да­ты) и атти­че­ской импорт­ной кера­ми­ки из этих же ком­плек­сов (Trach­sel M. Un­ter­su­chun­gen… P. 195). Для более ран­не­го вре­ме­ни (X—VIII вв. до н. э.) эти рас­хож­де­ния еще боль­ше. На сего­дняш­ний день суще­ст­ву­ет две аль­тер­на­тив­ные моде­ли хро­но­ло­гии, при­вя­зы­ваю­щие опре­де­лен­ные архео­ло­ги­че­ские кон­тек­сты к раз­лич­ным исто­ри­че­ским дан­ным, раз­ли­чие меж­ду кото­ры­ми дости­га­ет 80 лет (Brandherm D. Zur Da­tie­rung der al­tes­ten Grie­chi­schen und Pho­ni­ki­schen im­portke­ra­mik auf der Ibe­ri­schen Hal­bin­sel. Be­mer­kun­gen zum be­ginn der eisen­zeit in Sudwes­teu­ro­pa // Mad­ri­der Mit­tei­lun­gen. 2006. No. 47. P. 4; Coldstream J. N. So­me Aegean… P. 251).
  • 25Mor­ris I. The Ab­so­lu­te Chro­no­lo­gy of the Greek Co­lo­nies in Si­ci­ly // Ac­ta Arch. 1996. No. 67. P. 51.
  • 26Coldstream J. N. Greek Geo­met­ric Pot­te­ry… P. 302—321; Coldstream J. N. So­me Aegean…; Fors­berg S. Near eas­tern destruc­tion da­tings…
  • 27Waldba­um J. C. Ear­ly Greek Con­tacts with the Sou­thern Le­vant, ca. 1000—600 B. C.: The Eas­tern Perspec­ti­ve // BA­SO. 1994. No. 293. P. 53—66; Waldba­um J. C., Mag­ness J. The Chro­no­lo­gy of ear­ly Greek pot­te­ry: New evi­den­ce from Se­venth-cen­tu­ry B. C. destruc­tion le­vels in Is­rael // AJA. 1997. No. 101. P. 23—40; Sta­ger L. A. Ashke­lon and the Ar­cheo­lo­gy of Destruc­tion: Kis­lev 604 B. C. // Eretz-Is­rael. 1996. No. 25. P. 61—74; Gi­tin S. Neo-As­sy­rian and Egyp­tian he­ge­mo­ny over Ek­ron in the se­venth cen­tu­ry B. C. // Eretz-Is­rael. 2003. No. 27; Tel Miq­ne-Ek­ron in the 7th Cen­tu­ry B. C.: The Im­pact of Eco­no­mic In­no­va­tion and Fo­reign Cul­tu­ral Influen­ces on a Neo-As­sy­rian Vas­sal Ci­ty-Sta­te // Re­cent ex­ca­va­tions in Is­rael. A view to the West. Re­ports on Kab­ri, Na­mi, Miq­ne-Ek­ron, Dor & Ashke­lon. Ed. by S. Gi­tin. Ar­haeo­lo­gi­cal Insti­tu­te of Ame­ri­ca Col­lo­quia & Con­fe­ren­ce Pa­pers. 1995. No. 1. P. 61—79.
  • 28Waldba­um J., Mag­ness V. J. The Chro­no­lo­gy of Ear­ly Greek Pot­te­ry: New Evi­den­ce from Se­venth-cen­tu­ry B. C. destruc­tion le­vels in Is­rael // AJA. 1997. No. 101. P. 36—40.
  • 29Дата раз­ру­ше­ния Me­zad Has­ha­vya­hu, рав­но как и ряда дру­гих горо­дов Леван­та, неод­но­крат­но уточ­ня­лась и поме­ща­лась в диа­па­зон от 609 по 598 гг. до н. э. (Na­veh J. The Ex­ca­va­tions at Me­sad Has­ha­vya­hu: Pre­li­mi­na­ry Re­port // IEJ. 1962. Vol. 12. P. 97). Но имен­но мате­ри­а­лы это­го посе­ле­ния ста­ли одни­ми из веду­щих при опре­де­ле­нии вре­ме­ни суще­ст­во­ва­ния восточ­но­гре­че­ской кера­ми­ки, в част­но­сти сти­ля MWG II. Как резуль­тат, сле­дую­щие хро­но­ло­ги­че­ские выво­ды: «форт был занят Иудей­ским цар­ст­вом; но Иудей­ское цар­ство едва мог­ло дер­жать эту область после 609, когда ее царь Josiah был побеж­ден и убит егип­тя­на­ми в Мегид­до. Наход­ки в Me­sad Has­ha­vya­hu долж­ны тогда быть не поз­же, чем 609…» (Cook R. M. A no­te on the Ab­so­lu­te Chro­no­lo­gy of the Eighth and Se­venth Cen­tu­ries B. C. // The An­nual of the Bri­tish School at Athens. 1969. Vol. 64. P. 14), а позд­нее Me­zad Has­ha­vya­hu: «…долж­но быть, закон­чил­ся меж­ду 609 и 598: здесь была кера­ми­ка сти­ля MWG II…» (Du­pont P. East Greek Pot­te­ry… P. 9).
  • 30Fan­tal­kin A. Me­zad Has­ha­vya­hu: its ma­te­rial cul­tu­re and his­to­ri­cal background // Tel Aviv. 2001. Vol. 28. P. 74—99.
  • 31Там же. P. 128—147. А. Фан­тал­кин при­во­дит и иное мне­ние — дата раз­ру­ше­ния Has­ha­vya­hu отно­сит­ся к 650/630 гг. до н. э. (Wightmann G. I. Stu­dies in the Stra­ti­gra­phy and Chro­no­lo­gy of Iron Age II—III in Pa­les­ti­ne. Ph. D. Dis­ser­ta­tion. Syd­ney, 1985. P. 625, 823). Воз­мож­но­сти для уточ­не­ния хро­но­ло­гии антич­ной кера­ми­ки име­ют­ся и на дру­гих памят­ни­ках Леван­та. На неко­то­рых из них выде­ля­ют­ся гори­зон­ты, свя­зан­ные с асси­рий­ским и еги­пет­ским вли­я­ни­ем. Ана­лиз стра­ти­гра­фи­че­ских и кера­ми­че­ских дан­ных посе­ле­ния Tel Miq­ne-Ek­ron пока­зал, что было две фазы раз­ви­тия памят­ни­ка в рам­ках VII в. до н. э. Пер­вая фаза (слой 1C) дати­ру­ет­ся 700—630/623 и соот­вет­ст­ву­ет ново­ас­си­рий­ско­му пери­о­ду. Вто­рая фаза (слой IB) — пери­од еги­пет­ской геге­мо­нии, завер­ша­ет­ся раз­ру­ше­ни­ем в 604 г. до н. э. во вре­мя похо­да царя Наву­хо­до­но­со­ра в Фили­стию (Gi­tin 1998: 276, n. 2; 2003, 58). Антич­ная кера­ми­ка, как сле­ду­ет из син­хро­ни­сти­че­ской таб­ли­цы С. Гити­на, харак­тер­на для обе­их фаз (Gi­tin 1995, 70, Pla­te IV; Gi­tin 1997, 92; 1995, 70).
  • 32Rein­hard S. Die Er­geb­nis­se der neuen Gra­bun­gen im achai­schen Mi­let — Srta­ti­gra­phie und Chro­no­lo­gie // Frü­hes Ionien. Mi­le­si­sche Forschun­gen. Mainz, 2007. Bd. 5. S. 118—120; Schlotzhauer U. Die su­dio­ni­schen Knick­randscha­len… S. 407—416. Стра­ти­гра­фия посе­ле­ния по дан­ным рас­ко­пок 1986—1995 гг. раз­ра­бота­на R. Senff. Все­го выде­ле­но 7 фаз от осно­ва­ния посе­ле­ния до раз­ру­ше­ния Миле­та пер­са­ми в 494 г. до н. э. После это­го выде­ля­ют­ся еще две фазы, мар­ки­ру­ю­щие после­дую­щее засе­ле­ние этой терри­то­рии. Связь фаз посе­ле­ния с абсо­лют­ной хро­но­ло­ги­ей воз­мож­на толь­ко в двух слу­ча­ях. Это финал фазы 6 — раз­ру­ше­ние Миле­та в 494 году до н. э. И дата стро­и­тель­ства город­ской сте­ны в фазе 2. К это­му собы­тию при­вя­зы­ва­ют втор­же­ние ким­ме­рий­цев в пер­вой поло­вине VII в. до н. э. В боль­шей сте­пе­ни пери­о­ди­за­ция осно­ва­на на импорт­ной коринф­ской кера­ми­ке. Так, фраг­мен­ты прото­ко­ринф­ских ари­ба­лов нахо­ди­лись в пере­хо­де фазы 1 к 2. В фазе 3 нахо­ди­лись коринф­ские облом­ки вре­ме­ни пере­хо­да от прото- к ран­не­ко­ринф­ско­му сти­лю.
  • 33Na­so A. Fun­de aus Mi­let. XIX. An­fo­re com­mer­cia­li ar­cai­che a Mi­le­to: rap­por­to pre­li­mi­na­re // AA. 2005. No. 2. P. 73.
  • 34Ibid. P. 73—84.
  • 35Kerschner M., Mom­msen H. Transpor­tam­pho­ren mi­le­si­schen Typs in Ephe­sos. Ar­chäo­met­ri­sche und ar­chäo­lo­gi­sche Un­ter­su­chun­gen zum Han­del im ar­chai­schen Ionien // Sy­ner­gia. Festschrift für Fried­rich Krin­zin­ger. Wien, 2005. S. 120.
  • 36Di­mit­ru S. Car­tie­rul de lo­cuin­te din zo­na de vest a ce­ta­tii in epo­ca ar­chai­ca // Histria. 1966. Vol. 2. P. 531—532. No. 426—427; Du­pont P. Clas­si­fi­ca­tion et de­ter­mi­na­tion de pro­ve­nan­ce des ce­ra­mi­ques grec­ques orien­ta­les D’Istros // Da­cia. 1983. T. XXVII. No. 1—2. P. 34. Fig. 19.
  • 37Воз­мож­но, что появ­ле­ние амфор с четырь­мя гори­зон­таль­ны­ми вали­ка­ми отно­сит­ся к послед­ней чет­вер­ти VII в. до н. э. Такие амфо­ры извест­ны начи­ная с 3-й фазы Миле­та (Кала­бак Тепе) (Na­so A. Fun­de aus Mi­let… P. 82. Fig. 3, 7).
  • 38Domăneanţu C. Două comple­xe ar­heo­lo­gi­ce din epo­ca ar­haică re­des­co­pe­ri­te la Histria // Pon­ti­ca. 2006. XXXIX. P. 76—79. Амфо­ра высотой 54 см, диа­метр туло­ва 38 см, диа­метр гор­ла 14. 6 см, диа­метр под­до­на 8 см, высота ман­же­то­об­раз­но­го вен­чи­ка 3 см. Под ним на гор­ло­вине име­ют­ся четы­ре гори­зон­таль­ных вали­ка, на месте пере­хо­да гор­ло­ви­ны в кор­пус — канав­ка.
  • 39На то, что в мате­ри­а­лах Ягор­лыц­ко­го посе­ле­ния поми­мо гре­че­ской кера­ми­ки име­ют­ся иные наход­ки вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э., ука­зы­ва­ет ком­плекс двух­ло­паст­ных и трех­ло­паст­ных нако­неч­ни­ков стрел келер­мес­ско­го типа (Ост­ро­вер­хов А. С. Оброб­ка кольо­ро­вих металів на антич­них посе­лен­нях // Архео­логія. 1981. № 36. С. 26—37. Рис. 3, 4), а так­же брон­зо­вая дуго­вид­ная фибу­ла с руб­ча­той орна­мен­та­ци­ей спин­ки (Ост­ро­вер­хов А. С. Оброб­ка… Рис. 6, 1). Стер­жень перед при­ем­ни­ком у нее был пере­кру­чен, обра­зо­вав харак­тер­ную петель­ку. Эта чер­та харак­тер­на для бал­кан­ских фибул пре­иму­ще­ст­вен­но VII в. до н. э. и более ран­них (Va­sic R. Die Fi­beln im Zentral­bal­kan // PBF. 1999. XIV. 12. P. 52, 57—59; Geor­go­va D. Fruh- und al­te­rei­sen­zeit­li­che Fi­beln in Bul­ga­rien // PBF. 1987. XIV. 7. P. 39—41). Инте­рес­ный круг ана­ло­гий дает и т. н. лаб­рис из Ягор­лы­ка (Ост­ро­вер­хов А. С. Оброб­ка… Рис. 6, 12). Бли­жай­шая ана­ло­гия — в погре­бе­нии № 1 Репя­хо­ва­той Моги­лы, где он вхо­дил в состав аму­ле­та (Ильин­ская В. А., Мозолев­ский Б. Н., Тере­нож­кин А. И. Кур­га­ны VI в. … Рис. 4, 2). Обшир­ный круг ана­ло­гий таким пред­ме­там име­ет­ся на Бал­ка­нах (Ki­lian-Dirlmeier I. An­hän­ger in Grie­chen­land von der my­ke­ni­schen bis zur spät­geo­met­ri­schen Zeit // PBF. 1979. XI. 2. Taf. 21. P. 348—356). Подоб­но­го рода топо­ри­ки (укра­ше­ния одеж­ды) извест­ны как из погре­бе­ний, так и из сакраль­ных мест (Mit­revski D. The Be­gin­ning of the Iron Age in Ma­ce­do­nia // The Stru­ma / Stry­mon Prae­his­to­ri­cus. So­fia, 2007. P. 443—450). Алек­сан­дров С., Пет­ков В., Хри­сто­ва Т., Ива­нов Г., Раз­коп­ки в север­ния Пор­тик на Епи­скоп­ска Бази­ли­ка, гр. Сан­дан­ски // Архео­ло­ги­че­ски откри­тия и раз­коп­ки през 2007 г. София, 2008. С. 283—287; Vi­des­ki Z. My­ce­naean influen­ces in the Fy­ro Ma­ce­do­nia iden­ti­fied in the la­te bron­ze age ce­me­te­ries // Between the Aegean and Bal­tic seas. Zag­reb, 2007. P. 211—214). Зна­чи­тель­ное чис­ло раз­лич­ных типов таких пред­ме­тов VII в. до н. э. най­де­но в свя­ти­ли­ще Олим­пии. Часть из них рас­смат­ри­ва­ет­ся как под­вес­ки, дру­гие — как вотив­ные пред­ме­ты (Han­na P. Bron­ze­schmuck aus Olym­pia // Olym­pi­sche Forschun­gen. 1981. Bd. XIII).
  • 40Ko­py­lov V. Ta­gan­rog et la pre­miè­re co­lo­ni­sa­tion grec­que du lit­to­ral nord-est de la mer D’Azov // Sur les tra­ces des ar­go­nau­tes. 1996. S. 327—339. Pl. III; Копы­лов В. П. Амфо­ры арха­и­че­ско­го пери­о­да на Ниж­нем Дону (послед­няя треть VII — третья чет­верть VI в. до н. э.) // Меж­ду­на­род­ные отно­ше­ния в бас­сейне Чер­но­го моря в древ­но­сти и сред­ние века. Ростов-на-Дону, 2001; он же. Гре­че­ские транс­порт­ные амфо­ры из Таган­рог­ско­го посе­ле­ния // Меж­ду­на­род­ные отно­ше­ния в бас­сейне Чер­но­го моря в ски­фо-антич­ное вре­мя. Ростов-на-Дону, 2002. С. 26. Рис. 2, 14—17; Копы­лов В. П., Ларе­нок П. А. Таган­рог­ское посе­ле­ние. Ростов-на-Дону, 1994.
  • 41Задніков С. А. Мілетські тарні амфо­ри в лісосте­по­во­му Дніпровсь­ко­му Лівобе­ре­жжі // Більсь­ке горо­ди­ще та його окру­га (до 100-річчя почат­ку польо­вих досліджень). Київ, 2006. С. 107. Рис. 2, 4; Зад­ни­ков С. А., Шрам­ко И. Б. К вопро­су о пер­вых кон­так­тах насе­ле­ния Бель­ско­го горо­ди­ща с антич­ным миром // БФ. 2009.
  • 42Ков­па­нен­ко Г. Т. Отчет о рас­коп­ках Трах­те­ми­ров­ско­го отряда Скиф­ской экс­пе­ди­ции за 1967 г. // НА ИА НАНУ. 1967. 12. С. 27. Рис. IL. 13, 14; 19.
  • 43Бан­ду­ров­ский А. В., Буй­нов Ю. В., Дег­тярь А. К. Новые иссле­до­ва­ния кур­га­нов скиф­ско­го вре­ме­ни в окрест­но­стях г. Любо­ти­на // Любо­тин­ское горо­ди­ще. Харь­ков, 1998. С. 167. Рис. 13, 1. Шири­на ман­же­то­вид­но­го вен­чи­ка этой амфо­ры 3. 5 см, диа­метр под­до­на — 9 см, высота под­до­на 1. 9—2 см. На гор­ло­вине под вен­чи­ком име­ют­ся три чет­ко выра­жен­ных рельеф­ных вали­ка.
  • 44Дата ком­плек­са по неве­до­мым при­чи­нам меха­ни­че­ски завы­ша­ет­ся вплоть до середи­ны VI в. до н. э.
  • 45Более деталь­ное обос­но­ва­ние в новых клас­си­фи­ка­ци­ях восточ­но­гре­че­ской кера­ми­ки. См.: Kerschner M., Schlotzhauer U. A New Clas­si­fi­ca­tion Sys­tem of East Greek Pot­te­ry // An­cient West and East. 2005. Vol. 4, P. 1—56; idem. Vorschlag zu einem neuen Klas­si­fi­ka­tionssys­tem ostgrie­chi­scher Ke­ra­mik // Frü­hes Ionien. Mi­le­si­sche Forschun­gen. Mainz, 2007. Bd. 5. S. 294—317; Schlotzhauer U. Aus­gewählte Beis­pie­le ostgrie­chi­sche Ke­ra­mik aus Nauk­ra­tis im Blickwin­kel neuer Forschun­gen // Nauk­ra­tis. Die Be­zie­hun­gen zu Ostgrie­chen­land, Ägyp­ten und Zy­pern in ar­chai­scher Zeit. Hrsg. von U. Hock­mann u. D. Krei­ken­bom. Mainz, 2001. S. 111—125; idem. So­me Ob­ser­va­tions on Mi­le­sian Pot­te­ry. With Contri­bu­tions by P. Herrmann and S. Weber // Nauk­ra­tis: Greek Di­ver­si­ty in Egypt. Stu­dies on East Greek Pot­te­ry and Ex­chan­ge in the Eas­tern Me­di­ter­ra­nean. The Bri­tish Mu­seum Re­search Pub­li­ca­tion. 2006. No. 162, P. 133—144. В част­но­сти, иссле­до­ва­ния У. Шло­ц­хау­э­ра по ионий­ским кили­кам (Schlotzhauer U. Die su­dio­ni­schen Knick­randscha­len: For­men und Entwick­lung der sog. Ioni­schen Scha­len in ar­chai­scher Zeit // Ar­chao­lo­gi­sche Forschun­gen. Wien, 2000. Vol. 4. S. 407—416; idem. Die su­dio­ni­schen Knick­randscha­len…), а так­же М. Керш­не­ра по кили­кам с уточ­ка­ми (Kerschner M. Zum Be­ginn und zu den Pha­sen der grie­chi­schen Ko­lo­ni­sa­tion am Schwar­zen Meer. Die Evi­denz der ostgrie­chi­schen Ke­ra­mik // Eura­sia An­ti­qua. 2006. Vol. 12. S. 118—120; Schlotzhauer U. Die su­dio­ni­schen Knick­randscha­len… S. 407—416).
  • 46Kerschner M., Schlotzhauer U. A New Clas­si­fi­ca­tion Sys­tem of East Greek Pot­te­ry // An­cient West and East. 2005. Vol. 4. P. 1—56.
  • 47Ков­па­нен­ко Г. Т. Отчет… С. 12; он же. Рас­коп­ки Трах­те­ми­ров­ско­го горо­ди­ща // Архео­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния на Укра­ине в 1967 г. Киев, 1968. Вып. 2. С. 108—111. Рис. 9.
  • 48У. Шло­ц­хау­эр дан­ные фраг­мен­ты отно­сит к груп­пе кили­ков (6 или 8) кон­ца VII в. до н. э. Искренне при­зна­тель­на ему за опре­де­ле­ния.
  • 49Ков­па­нен­ко Г. Т. Отчет… Табл. XIII—XIV; IL, 8
  • 50Kerschner M. Zum Be­ginn und zu den Pha­sen… S. 239.
  • 51Kerschner M., Schlotzhauer U. A New Clas­si­fi­ca­tion Sys­tem of East Greek Pot­te­ry… P. 17, 20—21.
  • 52Kerschner M. Ein Kes­sel des fru­hen Tierfriessti­les aus den Gra­bun­gen un­ter der Tet­ra­go­nas-Ago­ra in Ephe­sos // OJh. 1997. Vol. 66. S. 218.
  • 53Зад­ни­ков С. А., Шрам­ко И. Б. К вопро­су о пер­вых кон­так­тах… С. 474—475. Рис. 1.
  • 54Кра­пи­ви­на В. В., Буй­ских А. В. Новые наход­ки восточ­но­гре­че­ской кера­ми­ки из Оль­вии // БФ. 2001. С. 27.
  • 55Ильи­на Ю. И. Ран­няя кера­ми­ка из Оль­вия // БФ. 2004. Ч. 2. С. 80—81.
  • 56Куз­не­цов В. Д. Ран­ние апой­кии Север­но­го При­чер­но­мо­рья // КСИА. 1991. № 204. С. 33—34; он же. Рас­коп­ки в Кепах 1984—1989 гг. // Очер­ки архео­ло­гии и исто­рии Бос­по­ра. М., 1992. С. 28—45.
  • 57Он же. Ран­ние апой­кии… С. 31—34.
  • 58Дара­ган М. Н. Антич­ная кера­ми­ка из Хотов­ско­го горо­ди­ща скиф­ской эпо­хи // БФ. 2005. С. 256—260.
  • 59Фіалко О. Є., Бол­трик Ю. В. Напад скіфів на Трах­те­мирівсь­ке горо­ди­ще. Київ, 2003. С. 38—42. Ойно­хоя из рва Трах­те­ми­ров­ско­го горо­ди­ща, дати­ро­ван­ная нача­лом VI в. до н. э., сопро­вож­да­ет­ся леп­ной кера­ми­кой, пред­став­ля­ю­щей сле­дую­щий хро­но­ло­ги­че­ский гори­зонт после леп­ной кера­ми­ки в погр. 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы.
  • 60Искренне при­зна­тель­на У. Шло­ц­хау­э­ру за кон­суль­та­цию и дати­ров­ку.
  • 61Дара­ган М. Н. Отчет о работах Жабо­тин­ской экс­пе­ди­ции ИА НАН Укра­и­ны в Камен­ском рай­оне Чер­кас­ской обла­сти. Киев, 2009; Дара­ган М. Н., Раз­умов С. Н., Бон­дар К. М. Иссле­до­ва­ния на Жабо­тин­ском посе­ле­нии ран­не­го желез­но­го века в Сред­нем Под­не­про­вье // Архео­логічні досліджен­ня в Україні в 2009 р. Київ, 2010. А. С. Ост­ро­вер­хов счи­та­ет, что бико­ни­че­ские бусы про­из­во­ди­лись имен­но на Ягор­лы­ке (Ост­ро­вер­хов А. С. Древ­ней­шее антич­ное про­из­вод­ство стек­лян­ных бус в Север­ном При­чер­но­мо­рье // СА. 1981. № 4. С. 214—215. Рис. 4, 1). Такие бусы есть в кур­гане вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э. у с. Иван­ко­ви­чи (Ско­рый С. А., Сол­тыс О. Б., Белан Ю. А. Боль­шой кур­ган эпо­хи арха­и­ки на Киев­щине // РА. 2001. № 4. С. 124—137).
  • 62Полін С. В. Хро­но­логія… Табл. 1; Ско­рый С. А. Ски­фы в Дне­пров­ской Пра­во­бе­реж­ной Лесо­сте­пи. Киев, 2003. С. 34.
  • 63Urar­tu — A Me­talwor­king Cen­ter in the First Mil­len­nium BC. Jeru­sa­lem, 1991. P. 228—242; Ряб­ко­ва Т. В. К вопро­су о «скиф­ских» бусах в Тей­ше­ба­и­ни // Архео­ло­ги­че­ский аль­ма­нах. Донецк, 2010. Рис. 7.

    Харак­тер­но, что пря­мые ана­ло­гии подоб­но­му оформ­ле­нию ручек наблюда­ем не толь­ко на урарт­ских кот­лах, но и на кол­ча­нах, на кото­рых име­ет­ся подоб­ная сти­ли­за­ция мас­сив­ной руч­ки-пет­ли и имен­но такое же креп­ле­ние изде­лия к осно­ве (Пиотров­ский Б. Б. Кар­мир-Блур. Аль­бом. Л., 1970. Илл. 49). Вполне веро­ят­но пред­по­ло­жить и вто­рич­ное исполь­зо­ва­ние на кот­ле из Репя­хо­ва­той Моги­лы пет­ли-руч­ки, ранее исполь­зо­вав­шей­ся на урарт­ском кол­чане.

  • 64Имен­но такое оформ­ле­ние ручек, в виде сти­ли­зо­ван­ной пти­цы с рас­про­стер­ты­ми кры­лья­ми, име­ет­ся на ведер­ках асси­рий­ских релье­фов IX—VIII вв. до н. э. Уни­каль­ные пар­ные ножи с орна­мен­ти­ро­ван­ны­ми руко­ят­ка­ми из погре­бе­ния 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы так­же могут быть сопо­став­ле­ны с подоб­ны­ми изо­бра­же­ни­я­ми на асси­рий­ских релье­фах. Костя­ные налу­чья, оформ­лен­ные в зве­ри­ном сти­ле, пре­иму­ще­ст­вен­но в виде гри­фо-бара­на, типич­ный при­знак имен­но позд­ней­ше­го эта­па ран­не­скиф­ской куль­ту­ры, пред­став­лен­ные в том чис­ле и в погре­бе­нии № 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы, могут быть сопо­став­ле­ны с окон­ча­ни­я­ми луков в виде голо­вок хищ­ной пти­цы, изо­бра­жен­ных на асси­рий­ских релье­фах IX—VIII вв. до н. э. (Man­go E., Mar­zahn J., Ueh­lin­ger C. Kö­ni­ge am Tig­ris: Me­dien as­sy­ri­scher Her­kunft. Zu­rich, 2008: пар­ные ножи и укра­ше­ния ведер — Abb. 58, 60, 62, 72, 75, 78; налу­чья — S. 130. Kat. 8). Харак­тер­но, что и зер­ка­ла с боко­вой руч­кой (один из мар­ке­ров эта­па РСК-3, так­же извест­ные из погр. 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы) есть в асси­рий­ских погре­бе­ни­ях VIII в. до н. э. (Da­merji, Muayad Said. The Se­cond Trea­su­re of Nim­rud // Near Eas­tern Stu­dies. De­di­ca­te to H. I. H. Prin­ce Ta­ka­hi­to Mi­ka­sa on the oc­ca­sion of his se­ven­ty-fifth birthday. Wies­ba­den, 1991. P. 9—16. Fig. 3; 6).
  • 65Смир­но­ва Г. И. Памят­ни­ки Сред­не­го Под­не­стро­вья в хро­но­ло­ги­че­ской схе­ме ран­не­скиф­ской куль­ту­ры // РА. 1993. № 2. С. 109—111.
  • 66Пьян­ков А. В. Ком­плекс кур­га­на 7 могиль­ни­ка Ципли­ев­ский Кут как новое свиде­тель­ство этно­куль­тур­ных свя­зей насе­ле­ния севе­ро-запад­но­го Кав­ка­за в ран­не­скиф­скую эпо­ху // Меж­ду­на­род­ные отно­ше­ния в бас­сейне Чер­но­го моря в ски­фо-антич­ное вре­мя. Ростов-на-Дону, 2006. С. 29.
  • 67Ser­gin Y. Cla­zo­me­nian Transport Am­pho­rae of the Se­venth and Sixth Cen­tu­ries // Kla­zo­me­nai, Teos and Ab­de­ra: Met­ro­po­leis and Co­lo­ny. Thes­sa­lo­ni­ki, 2004. P. 172—174. Fig. 7, 8.
  • 68Fan­tal­kin A. Me­zad Has­ha­vya­hu: its ma­te­rial cul­tu­re… P. 92. Fig. 33, 8.
  • 69Бой­ко Ю. Н., Берест­нев С. И. Погре­бе­ния VII—IV вв. до н. э. кур­ган­но­го могиль­ни­ка у с. Купье­ва­ха (Вор­склин­ский реги­он скиф­ско­го вре­ме­ни). Харь­ков, 2001. Рис. 39, 1.
  • 70Махор­тих С. В., Ско­рий С. А. Мечі та кин­джа­ли скіфсь­ко­го часу без навершів // Архео­логія. 1986. № 56. С. 75. Бли­жай­шие ана­ло­ги нож­нам в кур­га­нах вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э. — из Стар­шей Моги­лы и Кон­стан­ти­нов­ки-на-Дону.
  • 71Подобед В. А. Меч // Архео­ло­ги­че­ский аль­ма­нах. Донецк, 1993. № 1. С. 46—47. По свод­ке В. А. Подобеда мечи с трех­част­ным сече­ни­ем руко­я­ти извест­ны в Тлий­ском могиль­ни­ке (погр. № 68, 128, 216 и 164), Келер­ме­се (кур­ган 1, рас­коп­ки Шуль­ца), Мель­гу­нов­ском кур­гане, Сам­тав­ро (погр. № 27, 212), Кар­мир-Блу­ре, Ясно­зо­рье (к. 6, п. 1), Имир­ле­ре.
  • 72Ряб­ко­ва Т. В. К вопро­су о «скиф­ских» бусах в Тей­ше­ба­и­ни… Парал­ле­ли зна­чи­тель­ной части инвен­та­ря погре­бе­ния 2 Репя­хо­ва­той Моги­лы сре­ди мате­ри­а­лов урарт­ской кре­по­сти Тей­ше­ба­и­ни (кро­ме меча и кот­ла это так­же нако­неч­ни­ки стрел, кол­чан­ные застеж­ки, стол­би­ки, уди­ла, пса­лии, бусы и т. д.) не поз­во­ля­ют силь­но отры­вать этот мате­ри­ал от финаль­ной даты раз­ру­ше­ния Тай­ше­ба­и­ни и паде­ния Урар­ту в середине VII в. до н. э. (Мед­вед­ская И. Н. Пери­о­ди­за­ция… С. 100—101; Иван­чик А. И. Совре­мен­ное состо­я­ние ким­ме­рий­ской про­бле­мы. Ито­ги дис­кус­сии // ВДИ. 1999. № 2. С. 96).
  • 73Gab­ro­vec S. STICH­NA II / 1. Go­mi­le Sta­rejhe ћelez­ne do­be. Ka­ta­log. Ka­ta­lo­gi in mo­nog­ra­fie. 37. Ljublja­na, 2006.
  • 74Дара­ган М. Н., Сныт­ко Н. И. Восточ­но-аль­пий­ский галь­штат и ран­не­скиф­ские (РСК-3) памят­ни­ки Сред­не­го Под­не­про­вья: поиск хро­но­ло­ги­че­ских репе­ров // Исто­рия и прак­ти­ка архео­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний. СПб., 2008. С. 303—306.
  • 75The Gor­dion Ex­ca­va­tions (1950—1973). Fi­nal Re­ports. Vol. II. The Les­ser Phry­gian Tu­mu­li. Part II. The In­hu­ma­tions by El­len L. Koh­ler. Uni­ver­si­ty of Pennsyl­va­nia Mu­seum. 1995. P. 54—66. Pl. 35, 36, 38.
  • 76Pickworth D. Ex­ca­va­tions at Ni­ne­veh: the Hal­zi Ga­te // Irak. 2005. Vol. LXVII. No. 1. P. 295—313. Fig. 35.
  • 77Wool­ley C. L. Car­che­mish. Re­port on the exa­va­tions at Jerab­lus on Be­nalf of the Bri­tish Mu­seum. The town de­fen­ces. L., 1921. Part II. P. 123—131. Pl. 22, b; 23.
  • 78Дья­чен­ко А. Н., Мэйб Э., Скрип­кин А. С., Кле­пи­ков В. М. Архео­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния в Вол­го-Дон­ском меж­ду­ре­чье // Ниж­не­волж­ский архео­ло­ги­че­ский вест­ник. 1999. Вып. 2. С. 96. Рис. 5.
  • 79Wal­ter-Ka­ry­di E. Sa­mi­sche Ge­fäße des 6. Jahrhun­derts v. Chr. Land­schaftssti­le ostgrie­chi­scher Ge­fäße // Sa­mos VI. Bonn, 1973. Taf. 113, 929.
  • 80Базис­ные нако­неч­ни­ки стрел вто­рой хро­но­ло­ги­че­ской груп­пы име­ют вес от 1 г до 1. 60 г (мак­си­маль­но круп­ные до 2. 5 г). Для срав­не­ния вес нако­неч­ни­ков из Репя­хо­ва­той Моги­лы колеб­лет­ся в диа­па­зоне от 6. 7 до 3. 5 г. Еди­нич­ные экзем­пля­ры трех­ло­паст­ных без шипа — в диа­па­зоне от 1. 7—до 3 г (Клоч­ко В. И. Новые дан­ные о типах скиф­ских гори­тов и кол­чан­ных набо­рах в VI в. до н. э. // Новые иссле­до­ва­ния архео­ло­ги­че­ских памят­ни­ков на Укра­ине. Киев, 1971. С. 52—53. Рис. 4).
  • 81Полін С. В. Хро­но­логія… С. 31. В каче­стве одно­го из аргу­мен­тов в поль­зу суще­ст­во­ва­ния нако­неч­ни­ков стрел 1-й груп­пы и в VI в. до н. э. А. Ю. Алек­се­ев при­во­дил дан­ные о напа­де­нии на горо­ди­ще Смо­ле­ни­це, кото­рое по Я. Хохо­ров­ско­му дати­ро­ва­лось середи­ной — третьей чет­вер­тью VI в. до н. э. (Алек­се­ев А. Ю. Хро­но­гра­фия… С. 156). Дата гибе­ли Смо­ле­ни­це была пере­смот­ре­на Г. Пар­цин­ге­ром, отнес­шим гибель посе­ле­ния к фина­лу Ha C2 — рубе­жу Ha C2/Ha D1, т. е. к кон­цу VII — рубе­жу VII—VI вв. до н. э. (Пар­цин­гер Г. Степ­ные кочев­ни­ки на восто­ке Цен­траль­ной Евро­пы. Наход­ки и памят­ни­ки в све­те срав­ни­тель­ной архео­ло­гии // ВДИ. 1998. № 4), и под­твер­жде­на с уточ­не­ни­ем даты в пре­де­лах вто­рой поло­ви­ны VII в. до н. э. (Hellmuth A. Pfeilspit­zen. Un­ter­su­chun­gen zu den so­ge­nannten sky­thi­schen Pfeilspit­zen aus der be­fes­tig­ten Hö­hen­sied­lung von Smo­le­ni­ce-Molpír. Uni­ver­si­tätsforschun­gen zur prä­his­to­ri­schen Ar­chäo­lo­gie. Bd. 128. Bonn, 2006. S. 157).
  • 82Полін С. В. Хро­но­логія… С. 27; Мед­вед­ская И. Н. Пери­о­ди­за­ция… С. 93; Алек­се­ев А. Ю. Хро­но­гра­фия… С. 156—158; Ско­рый С. А. Ски­фы… С. 43—44.
  • 83Ско­рый С. В. Ски­фы… С. 34, 42—43.
  • 84Алек­се­ев А. Ю. Хро­но­гра­фия… С. 157.
  • 85Он же. Скиф­ская хро­ни­ка. СПб., 1992. С. 109; Мур­зин В. Ю. Скиф­ская арха­и­ка Север­но­го При­чер­но­мо­рья. Киев, 1984. С. 20—46.
  • 86Алек­се­ев А. Ю. Скиф­ская хро­ни­ка… С. 109. Отме­ча­ет­ся отсут­ст­вие сме­шан­ных набо­ров, соче­таю­щих эле­мен­ты ран­не­скиф­ско­го ком­плек­са и более позд­не­го кон­ца VI — V в. до н. э. для степ­но­го реги­о­на (Алек­се­ев А. Ю. Скиф­ская хро­ни­ка… С. 109). В отно­ше­нии же Лесо­сте­пи иссле­до­ва­те­лей часто сму­ща­ет ряд ком­плек­сов Посуль­ской груп­пы, такие как Шумей­ков­ский кур­ган, кур­га­ны № 1, 7, 8 и 9 у с. Вол­ков­цы, № 4, 482 в Басов­ке, № 12 в уро­чи­ще Стай­кин верх. В хро­но­ло­гии уздеч­ных набо­ров А. Д. Моги­ло­ва исклю­чи­тель­но эти ком­плек­сы (к ним еще добав­ле­ны кур­га­ны № 448 в Журов­ке, № 48 воз­ле Гуляй-Горо­да) послу­жи­ли осно­ва­ни­ем для выде­ле­ния осо­бой 4 арха­и­че­ской груп­пы вто­рой поло­ви­ны VI в. до н. э. (Моги­лов О. Д. Спо­ряд­жен­ня коня скіфсь­кої доби у Лісосте­пу Східної Євро­пи. Київ; Кам’яне­ць-Подільсь­кий, 2008. С. 111). Во всех слу­ча­ях речь идет о сме­шан­ных, недо­сто­вер­ных ком­плек­сах, для хро­но­ло­ги­че­ских раз­ра­боток явля­ю­щих­ся непри­ем­ле­мы­ми. Надеж­но доку­мен­ти­ро­ван­ные ком­плек­сы с антич­ным импор­том в Лесо­сте­пи (Меде­ро­во, Оле­фир­щи­на) под­твер­жда­ют дати­ров­ку новой скиф­ской куль­ту­ры млад­ше­жу­ров­ско­го типа с кон­ца VI в. до н. э.
  • 87Ост­ро­вер­хов А. С. Оброб­ка кольо­ро­вих металів на антич­них посе­лен­нях // Архео­логія. 1981. № 36. С. 26—37. Рис. 3, 4; Чистов Д. Е. Работы на ост­ро­ве Бере­зань архео­ло­ги­че­ской экс­пе­ди­ции Государ­ст­вен­но­го Эрми­та­жа в 2004 г. // Мате­ри­а­лы Бере­зан­ской (Ниж­не­буг­ской) антич­ной архео­ло­ги­че­ской экс­пе­ди­ции. Том 1. СПб., 2006. Илл. 32, 18—19; Доман­ский Я. В., Мар­чен­ко К. К. Отчет о рабо­те Бере­зан­ской (Ниж­не­буг­ской) антич­ной экс­пе­ди­ции Государ­ст­вен­но­го Эрми­та­жа в 2003 г. // Мате­ри­а­лы Бере­зан­ской (Ниж­не­буг­ской) антич­ной архео­ло­ги­че­ской экс­пе­ди­ции. СПб., 2006. Т. 1. Рис. 5.
  • 88Анд­ри­ен­ко В. П. Арха­ич­ные нако­неч­ни­ки стрел из Пожар­ной Бал­ки // Матеріали вузівсь­кої нау­ко­вої кон­фе­ренції про­фе­сорсь­ко-викла­да­ць­ко­го скла­ду за підсум­ка­ми нау­ко­во-дослідної робо­ти: істо­ричні нау­ки, політологія. Кни­га 1. Доне­цьк, 1997. С. 14—17; Анд­ри­ен­ко В. П. Дета­ли кон­ской узды с посе­ле­ния Пожар­ная Бал­ка // ДАС. Донецк, 2001. Вып. 9.
  • 89Ke­menczei T. Beit­ra­ge zur Schmuck­mo­de der Al­fold-Grup­pe Ski­thi­scher Pra­gung // Fo­lia Ar­chaeo­lo­gi­ca. 2001—2002. Vol. XLIX—L. S. 29—70; Ke­menczei T. Zu den Ostli­chen Be­zie­nun­gen der Sky­then­zeit­li­chen Al­fold-Grup­pe // Com­mu­ni­ca­tio­nes Ar­chaeo­lo­gi­cae Hun­ga­rie. 2005. P. 178—205; Te­zer Zi­ta. Szki­ta ko­ri tuk­rok a Kar­pat-Me­den­ce­ben // Bu­da­pest Re­gi­se­gei. 2005. T. XXXIX. P. 38. Пред­ста­ви­тель­ная выбор­ка погре­бе­ний, дати­ро­ван­ных вто­рой поло­ви­ной VI — нача­лом V в. до н. э. извест­на и из Кар­па­то-Поду­на­вья (по срав­не­нию с Север­ным При­чер­но­мо­рьем) (см. свод­ку: Бру­я­ко И. В. Ран­ние кочев­ни­ки… С. 172—213).
    • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1341658575 1341515196 1335108366 1349884087 1349884646 1349950806