В. И. Кащеев

Полибий и его «прагматическая история»*

Текст приводится по изданию: «Античный мир и археология». Вып. 11. Саратов, 2002. С. 23—30.

с.23 Победо­нос­ные вой­ны и успеш­ная дипло­ма­тия Рима в кон­це III — пер­вой поло­вине II вв. до н. э. в тече­ние несколь­ких деся­ти­ле­тий ради­каль­но изме­ни­ли харак­тер меж­ду­на­род­ных отно­ше­ний во всем Сре­ди­зем­но­мо­рье и суще­ст­вен­но повли­я­ли на исто­ри­че­ские судь­бы мно­гих наро­дов и государств древ­не­го мира. Будучи свиде­те­лем этих пере­мен, Поли­бий попы­тал­ся понять и объ­яс­нить слож­ные вза­и­мо­свя­зи раз­лич­ных государств, пра­ви­те­лей и наро­дов и создал прин­ци­пи­аль­но новое по типу исто­ри­че­ское про­из­веде­ние — «Все­об­щую исто­рию». Сего­дня для иссле­до­ва­те­ля антич­ной исто­рии сочи­не­ние Поли­бия явля­ет­ся осно­во­по­ла­гаю­щим источ­ни­ком, как и сто лет назад.

Важ­ность «Все­об­щей исто­рии» заклю­ча­ет­ся в том, что, отве­чая на вопрос «как это про­изо­шло?», исто­рик подроб­но, обсто­я­тель­но опи­сы­ва­ет собы­тия это­го пери­о­да, пред­ва­ри­тель­но изу­чив доку­мен­ты и свиде­тель­ства оче­вид­цев, лич­но посе­тив мно­гие из тех мест, где про­ис­хо­ди­ли рас­смат­ри­вае­мые им исто­ри­че­ские собы­тия, исполь­зо­вав при этом соб­ст­вен­ный опыт государ­ст­вен­но­го дея­те­ля и про­сто свой жиз­нен­ный опыт. Исто­рия Поли­бия, кото­рую по сте­пе­ни досто­вер­но­сти изло­жен­ных в ней фак­тов, по ее зна­чи­мо­сти как исто­ри­че­ско­го источ­ни­ка и как памят­ни­ка исто­ри­че­ской мыс­ли мож­но поста­вить в один ряд с сочи­не­ни­ем Фукидида, важ­на еще и тем, что вся­ко­го сво­его чита­те­ля она учит извле­кать уро­ки из про­шло­го, а каж­до­му исто­ри­ку гово­рит о фун­да­мен­таль­ных прин­ци­пах про­фес­сио­наль­но­го мастер­ства.

Совре­мен­ный иссле­до­ва­тель твор­че­ства Поли­бия рас­по­ла­га­ет немно­ги­ми сведе­ни­я­ми о жиз­ни и дея­тель­но­сти гре­че­ско­го исто­ри­ка. Одна­ко осо­бен­ность любо­го зна­чи­тель­но­го лите­ра­тур­но­го (впро­чем, как и науч­но­го) про­из­веде­ния, како­вым, без сомне­ния, явля­ет­ся «Все­об­щая исто­рия», заклю­ча­ет­ся в том, что оно дает нам воз­мож­ность понять само­го его созда­те­ля, ибо автор про­из­веде­ния, коль ско­ро оно созда­но, «как раз и воз­ник в про­стран­стве про­из­веде­ния»1, пере­во­пло­тил­ся в него, стал в нем тем, что он пред­став­ля­ет собой на самом деле. И дей­ст­ви­тель­но, текст «Все­об­щей исто­рии», пусть и дошед­ший до наших дней в очень непол­ном и фраг­мен­тар­ном виде2, все же про­яс­ня­ет как с.24 миро­воз­зре­ние Поли­бия, вооб­ще, так и его взгляды на иссле­до­ва­тель­ские мето­ды в исто­рио­гра­фии, в част­но­сти.

Наш автор был убеж­ден в том, что исто­ри­ку, как и худож­ни­ку, для дости­же­ния мастер­ства нуж­на прак­ти­че­ская дея­тель­ность: с одной сто­ро­ны, актив­ное иссле­до­ва­ние пред­ме­та, а с дру­гой — поли­ти­че­ский опыт (см.: Po­lyb. XII. 25e. 7)3. Кри­ти­куя одно­го из сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков — исто­ри­ка Тимея за то, что тот в ремес­ле исто­рио­пи­са­ния огра­ни­чи­вал­ся зна­ни­я­ми, полу­чен­ны­ми лишь из исто­ри­че­ских сочи­не­ний, небреж­но отно­сил­ся к «уст­ным рас­спро­сам» и совсем отка­зы­вал­ся от зна­ний, кото­рые «дает зре­ние» (Po­lyb. XII. 27. 2—3), Поли­бий счи­та­ет образ­цом государ­ст­вен­но­го дея­те­ля леген­дар­но­го героя Одис­сея и при этом цити­ру­ет зна­ме­ни­тые началь­ные стро­ки из поэ­мы Гоме­ра:


Муза, ска­жи мне о том мно­го­опыт­ном муже, кото­рый,
Стран­ст­вуя дол­го [со дня, как свя­той Или­он им раз­ру­шен,]
Мно­гих людей горо­да посе­тил и обы­чаи видел,
Мно­го и серд­цем скор­бел на морях, [о спа­се­нье заботясь
Жиз­ни сво­ей и воз­вра­те в отчиз­ну сопут­ни­ков…]4.
Hom. Od. I. 1—5. Пер. В. А. Жуков­ско­го.

И далее исто­рик при­во­дит сло­ва Одис­сея из VIII-й пес­ни этой же поэ­мы:


Видел нема­ло я бра­ней и дол­го сре­ди бедо­нос­ных
Стран­ст­во­вал вод…
Hom. Od. VIII. 183—184. Пер. В. А. Жуков­ско­го.

По мне­нию Поли­бия, «укра­ше­ни­ем исто­рии (τὸ τῆς ἱστο­ρίας πρόσ­χη­μα) явля­ет­ся стрем­ле­ние мужа (т. е. писа­те­ля, исто­ри­ка. — В. К.) к тому же само­му» (Po­lyb. XII. 28. 1). Ссыл­ка на вели­чай­ше­го из гре­че­ских поэтов здесь дале­ко не слу­чай­на. Одис­сей — сим­вол актив­ной, посто­ян­но «бодр­ст­ву­ю­щей», дея­тель­ной лич­но­сти. Таки­ми были мно­гие гре­ки5, таков сам Поли­бий, таким дол­жен быть вся­кий исто­рик. В этом — смысл и пафос его праг­ма­ти­че­ской исто­рии.

Дей­ст­ви­тель­но, жиз­нен­ный и поли­ти­че­ский опыт наше­го исто­ри­ка был богат и раз­но­об­ра­зен. Поли­бий родил­ся в Мега­ло­по­ле око­ло 200 г. до н. э. (или, может быть, годом или дву­мя рань­ше)6 в семье извест­но­го поли­ти­че­ско­го с.25 дея­те­ля Ахей­ско­го сою­за Ликор­та. Полу­чив хоро­шее обра­зо­ва­ние7, буду­щий исто­рик уже в моло­дые годы был вовле­чен в государ­ст­вен­ную поли­ти­ку: око­ло 180 г. до н. э. в соста­ве ахей­ско­го посоль­ства он дол­жен был отпра­вить­ся в Алек­сан­дрию к Пто­ле­мею V, одна­ко мис­сия не состо­я­лась. Мно­го­чис­лен­ны­ми уза­ми буду­щий исто­рик был свя­зан с людь­ми, опре­де­ляв­ши­ми поли­ти­ку сою­за. В 170/169 г. до н. э. Поли­бий был избран гип­пар­хом Ахей­ско­го сою­за, а после окон­ча­ния III-й Македон­ской вой­ны в чис­ле дру­гих сво­их сооте­че­ст­вен­ни­ков в каче­стве залож­ни­ка при­был в Рим. Он был в дру­же­ских отно­ше­ни­ях со Сци­пи­о­ном Эми­ли­а­ном, за сем­на­дцать лет жиз­ни в Риме позна­ко­мил­ся со мно­ги­ми вли­я­тель­ны­ми людь­ми того вре­ме­ни: царя­ми, дина­ста­ми, поли­ти­че­ски­ми дея­те­ля­ми гре­че­ско­го мира. В это же вре­мя Поли­бий мно­го путе­ше­ст­во­вал: судя по тек­сту «Все­об­щей исто­рии», он побы­вал в Малой Азии, Север­ной Афри­ке, Испа­нии, Гал­лии, Север­ном При­чер­но­мо­рье, на Сици­лии, пере­хо­дил Аль­пы, совер­шил пла­ва­ние вдоль запад­но­го побе­ре­жья Афри­ки8. Несо­мнен­но, он имел прак­ти­че­ский опыт веде­ния воен­ных дей­ст­вий; не исклю­че­но, что в 182 г. до н. э. вме­сте со сво­им отцом Ликор­том он участ­во­вал в мес­сен­ском похо­де. Ины­ми сло­ва­ми, Поли­бий был готов для созда­ния праг­ма­ти­че­ской исто­рии.

Тер­мин πραγ­μα­τικὴ ἱστο­ρία, озна­чаю­щий «праг­ма­ти­че­ская исто­рия» (или, точ­нее гово­ря, «праг­ма­ти­че­ское исто­рио­пи­са­ние»), встре­ча­ет­ся впер­вые имен­но у Поли­бия (Po­lyb. I. 35. 9; III. 47. 8; VI. 5. 2; XII. 25e. 1; 25e. 49; см. так­же: I. 2. 8; XXXVI. 17. 1, где исполь­зо­ва­но выра­же­ние ὁ τῆς πραγ­μα­τικῆς ἱστο­ρίας… τρό­πος)10.

с.26 Мно­го­знач­ность рус­ско­го сло­ва «исто­рия» может вве­сти здесь в заблуж­де­ние; в дан­ном слу­чае πραγ­μα­τικὴ ἱστο­ρία более точ­но пере­да­ет­ся немец­ким тер­ми­ном die prag­ma­ti­sche Ge­schichtsschrei­bung («праг­ма­ти­че­ская исто­рио­гра­фия» или, точ­нее гово­ря, «праг­ма­ти­че­ское исто­рио­пи­са­ние»; ср. англий­ское выра­же­ние «his­to­ri­cal wri­ting»). Еще слож­нее обсто­ит дело с совре­мен­ным сло­вом «праг­ма­ти­че­ский». У Поли­бия πραγ­μα­τικός озна­ча­ет, преж­де все­го: «име­ю­щий отно­ше­ние к поли­ти­че­ским и воен­ным делам», «све­ду­щий в государ­ст­вен­ных делах», «осно­ван­ный на досто­вер­ных фак­тах», — а суб­стан­ти­ви­ро­ван­ное при­ла­га­тель­ное ὁ πραγ­μα­τικός, соот­вет­ст­вен­но, име­ет зна­че­ние: «опыт­ный государ­ст­вен­ный дея­тель», «искус­ный поли­тик»11. У Поли­бия в каче­стве сино­ни­мов «праг­ма­ти­че­ской исто­рии» употреб­ля­ют­ся так­же выра­же­ния: πραγ­μα­τικὸς τρό­πος (Po­lyb. IX. 2. 4) и πραγ­μα­τικὴ ὑπό­θεσις (Po­lyb. III. 57. 4).

С мето­ди­че­ской точ­ки зре­ния πραγ­μα­τικὴ ἱστο­ρία состо­ит из трех частей (трех спо­со­бов изу­че­ния):

  1. тща­тель­ное иссле­до­ва­ние и сопо­став­ле­ние пись­мен­ных источ­ни­ков (ἐν τοῖς ὑπομ­νή­μασι)12;
  2. осмотр (или соб­ст­вен­но­лич­ное посе­ще­ние) — τοῦ περὶ τὴν θέαν — гео­гра­фи­че­ских мест и досто­при­ме­ча­тель­но­стей;
  3. соб­ст­вен­ная поли­ти­че­ская дея­тель­ность (τοῦ περὶ τὰς πρά­ξεις τὰς πο­λιτι­κάς) или, ина­че гово­ря, поли­ти­че­ский опыт исто­ри­ка (Po­lyb. XII. 25e. 1)13.

Нагляд­ность изо­бра­же­ния поли­ти­че­ских собы­тий (ἡ… ἔμφα­σις τῶν πραγ­μά­των) при­об­ре­та­ет­ся толь­ко посред­ст­вом соб­ст­вен­но­го опы­та (ἐκ τῆς αὐτο­παθείας) исто­ри­ков (Po­lyb. XII. 25h. 4). По мыс­ли Пла­то­на, на кото­ро­го ссы­ла­ет­ся наш автор, дела чело­ве­че­ские пой­дут хоро­шо толь­ко тогда, когда либо фило­со­фы будут царя­ми, либо цари — фило­со­фа­ми — ἢ οἱ φι­λόσο­φοι βα­σιλεύσω­σιν ἢ οἱ βα­σιλεῖς φι­λοσο­φήσω­σι (Po­lyb. XII. 28. 2)14. По сло­вам же с.27 Поли­бия, дела исто­рио­пи­са­ния тогда будут хоро­ши (τὰ τῆς ἱστο­ρίας ἕξει… κα­λῶς), когда государ­ст­вен­ные дея­те­ли будут брать­ся за напи­са­ние исто­рии — οἱ πραγ­μα­τικοὶ τῶν ἀνδρῶν γρά­φειν ἐπι­χει­ρήσω­σι τὰς ἱστο­ρίας (Po­lyb. XII. 28. 3) и будут трудить­ся, счи­тая это необ­хо­ди­мей­шим и пре­крас­ней­шим заня­ти­ем для себя (Po­lyb. XII. 28. 4), или же когда те, кто стре­мит­ся писать исто­рию, посчи­та­ют для себя необ­хо­ди­мым овла­де­ние поли­ти­че­ским опы­том (Po­lyb. XII. 28. 5). Это не про­сто сло­ва. Сво­ей жиз­нью и твор­че­ст­вом, сво­им трудом Поли­бий дока­зал убеж­ден­ность в пра­во­мер­но­сти этой мыс­ли: мало кому извест­ный за пре­де­ла­ми Ахей­ско­го сою­за, государ­ст­вен­ный дея­тель из Мега­ло­по­ля по име­ни Поли­бий, сын стра­те­га Ликор­та, впо­след­ст­вии стал исто­ри­ком, поведав­шим миру о том, как Рим при­шел к «миро­во­му» гос­под­ству.

Доб­ро­со­вест­но и обсто­я­тель­но опи­сы­вая поли­ти­че­ские и воен­ные собы­тия, созда­вая праг­ма­ти­че­скую исто­рию, гре­че­ский автор ста­вит сво­ей зада­чей, кро­ме того, понять, поче­му и откуда (διὰ τί καὶ πό­θεν) воз­ни­ка­ют эти собы­тия, так же, как это дол­жен пони­мать вся­кий государ­ст­вен­ный муж (Po­lyb. III. 7. 5). Дей­ст­ву­ю­щи­ми лица­ми поли­ти­че­ской исто­рии явля­ют­ся люди, поэто­му во всем окон­ча­тель­ное суж­де­ние опре­де­ля­ет­ся не дей­ст­ви­я­ми (οὐκ ἐν τοῖς τε­λουμέ­νοις), а при­чи­на­ми и лич­ны­ми наме­ре­ни­я­ми дей­ст­ву­ю­щих людей (ἐν ταῖς αἰτίαις καὶ προ­αιρέ­σεσι τῶν πρατ­τόντων) и их раз­ли­чи­я­ми (Po­lyb. II. 56. 16). Соглас­но Поли­бию, исто­ри­ки и их чита­те­ли долж­ны обра­щать вни­ма­ние не столь­ко на изло­же­ние самих поли­ти­че­ских собы­тий, сколь­ко на обсто­я­тель­ства, пред­ше­ст­ву­ю­щие им, одно­вре­мен­ные с ними и сле­дую­щие за ними (Po­lyb. III. 31. 11). Но, при­да­вая боль­шое зна­че­ние выяс­не­нию при­чин­но­сти в исто­рии, наш автор пони­мал, что есть слу­чаи, когда чело­ве­ку вооб­ще невоз­мож­но или труд­но познать при­чи­ну, и ее сле­ду­ет отно­сить к Богу (ἐπὶ τὸν θεὸν τὴν ἀνα­φορὰν ποιοῖτο) и к судь­бе — καὶ τὴν τύ­χην (Po­lyb. XXXVI. 17. 2; см. так­же: XXXI. 30. 3)15. Вчи­ты­ва­ясь в текст «Все­об­щей исто­рии» Поли­бия, сле­дуя дви­же­нию его мыс­ли, мы сами долж­ны стре­мить­ся к пости­же­нию того, что незри­мо сто­ит за ходом види­мых собы­тий, опре­де­ляя их и про­яв­ля­ясь в них, того, что фило­со­фы назы­ва­ют быти­ем, того, что веч­но и неиз­мен­но, что все­гда было, есть и будет и пони­ма­ние чего, соб­ст­вен­но гово­ря, и дела­ет нас людь­ми. Это еще один урок, кото­рый гре­че­ский исто­рик пре­под­но­сит сво­им чита­те­лям.

Поня­тие праг­ма­ти­че­ской исто­рии свя­зы­ва­лось Поли­би­ем, преж­де все­го, с воен­ной и поли­ти­че­ской исто­ри­ей. Чита­те­ли, на кото­рых он ори­ен­ти­ро­вал­ся, долж­ны были быть хоро­шо обра­зо­ва­ны и спе­ци­аль­но под­готов­ле­ны; оче­вид­но, это были люди, рав­ные исто­ри­ку, то есть бли­же все­го сто­я­щие к поли­ти­ке и войне — гре­че­ские государ­ст­вен­ные дея­те­ли и пол­ко­вод­цы16.

с.28 В пас­са­же IX. 1. 1—5 Поли­бий раз­ли­ча­ет три рода исто­ри­че­ских сочи­не­ний:

  1. «гене­а­ло­ги­че­ская исто­рия», повест­ву­ю­щая о богах и геро­ях и пред­на­зна­чен­ная для люби­те­лей «лег­ко­го чте­ния» (τὸν φι­λήκοον);
  2. рас­ска­зы о коло­ни­ях, об осно­ва­нии горо­дов и род­стве пле­мен, рас­счи­тан­ные на чита­те­лей, инте­ре­су­ю­щих­ся «древ­но­стя­ми» (τὸν πο­λυ­πράγ­μο­να πε­ριτ­τὸν)17;
  3. исто­рия о делах (πρά­ξεις) наро­дов (ἔθνη), горо­дов и пра­ви­те­лей, пред­на­зна­чен­ная для государ­ст­вен­но­го дея­те­ля (ὁ πο­λιτι­κός. — Po­lyb. IX. 1. 5)18.

Свой труд наш исто­рик отно­сит к послед­не­му роду сочи­не­ний.

Исто­рио­пи­са­ние у Поли­бия — не само­цель, оно слу­жит зада­чам вос­пи­та­ния достой­но­го граж­да­ни­на, как им слу­жи­ли тво­ре­ния вели­ких гре­че­ских поэтов-тра­ги­ков и фило­со­фов. Мно­гие из тех, кто писа­ли исто­ри­че­ские труды, пра­виль­но пола­га­ли, что почерп­ну­тое из исто­рии зна­ние (τὴν ἐκ τῆς ἱστο­ρίας μά­θησιν) — наи­вер­ней­шее вос­пи­та­тель­ное сред­ство (ἀλη­θινω­τάτην… εἶναι παι­δείαν) и тре­ни­ров­ка в поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти (γυμ­να­σίαν πρὸς τὰς πο­λιτι­κὰς πρά­ξεις), что напо­ми­на­ние о вне­зап­ных пере­ме­нах, про­ис­шед­ших у дру­гих людей, явля­ет­ся самым оче­вид­ным и един­ст­вен­ным настав­ни­ком (ἐναρ­γεστά­την… καὶ μό­νην δι­δάσ­κα­λον), кото­рый под­ска­зы­ва­ет нам сред­ство, помо­гаю­щее муже­ст­вен­но пере­но­сить пере­мен­чи­вость судь­бы — τοῦ δύ­νασ­θαι τὰς τῆς τύ­χης με­ταβο­λὰς γεν­ναίως (Po­lyb. I. 1. 2). Наш автор с этим пол­но­стью согла­сен (Po­lyb. I. 1. 3). Он счи­та­ет, что луч­шим вос­пи­та­ни­ем для под­лин­ной жиз­ни (καλ­λίσ­την παι­δείαν… πρὸς ἀλη­θινὸν βίον) явля­ет­ся извле­кае­мый из поли­ти­че­ской исто­рии опыт — τὴν ἐκ τῆς πραγ­μα­τικῆς ἱστο­ρίας πε­ριγι­γομέ­νην ἐμπει­ρίαν (Po­lyb. I. 35. 9)19. Важ­но, что Поли­бий часто не про­во­дит раз­ли­чия меж­ду поли­ти­че­ски­ми и нрав­ст­вен­ны­ми резуль­та­та­ми чело­ве­че­ских поступ­ков в исто­рии20. По его мыс­ли, людям сле­ду­ет рас­смат­ри­вать с.29 долг (τὸ κα­θῆκον) как нечто пер­во­сте­пен­но зна­чи­мое21. И исто­рия это­му учит, надо толь­ко учить­ся извле­кать из нее уро­ки.

В XII-й кни­ге «Все­об­щей исто­рии» Поли­бий рез­ко кри­ти­ку­ет сочи­не­ния сво­его пред­ше­ст­вен­ни­ка Тимея22, в част­но­сти, за то, что тот, соглас­но соб­ст­вен­но­му при­зна­нию, на про­тя­же­нии пяти­де­ся­ти лет без­вы­езд­но жил в Афи­нах и доволь­ст­во­вал­ся изу­че­ни­ем трудов дру­гих исто­ри­ков, а пото­му, пола­га­ет Поли­бий, он и остал­ся несве­ду­щим в воен­ном деле и не осмат­ри­вал само­лич­но ника­ких мест­но­стей; по этой при­чине, если Тимей в сво­ей исто­рии и каса­ет­ся вопро­сов воен­но­го дела или опи­сы­ва­ет мест­но­сти, то обна­ру­жи­ва­ет незна­ние пред­ме­та и дела­ет мно­же­ство оши­бок (Po­lyb. XII. 25h. 1).

Не все писа­те­ли — совре­мен­ни­ки Поли­бия разде­ля­ли его кри­ти­че­ское отно­ше­ние к элли­ни­сти­че­ской рито­ри­ке. Одна­ко были и сто­рон­ни­ки праг­ма­ти­че­ско­го мето­да. Сво­его пред­ше­ст­вен­ни­ка Анти­сфе­на (FGrHist. Nr. 508) и совре­мен­ни­ка Зено­на (FGrHist. Nr. 523) исто­рик, по суще­ству, счи­та­ет пред­ста­ви­те­ля­ми праг­ма­ти­че­ской исто­рио­гра­фии (Po­lyb. XVI. 14. 3), хотя и под­вер­га­ет кри­ти­ке отдель­ные недо­стат­ки их трудов (Po­lyb. XVI. 14. 9; 16. 2—17. 7; 17. 9—11). Праг­ма­ти­че­ской исто­ри­ей назы­ва­ет Поли­бий сочи­не­ние рим­ля­ни­на А. Посту­мия Аль­би­на, кон­су­ла 151 г. до н. э. (Po­lyb. XXXIX. 1. 4). В сво­их трудах рим­ляне П. Рути­лий Руф и Сем­п­ро­ний Азел­ли­он, подоб­но ахей­ско­му исто­ри­ку, уде­ля­ли вни­ма­ние изу­че­нию внут­рен­них свя­зей и при­чин собы­тий23. Но все же Поли­бий при­над­ле­жал к тем элли­ни­сти­че­ским исто­ри­кам, о кото­рых уже в эпо­ху Окта­ви­а­на Авгу­ста атти­цист Дио­ни­сий Гали­кар­насский гово­рил, что буд­то бы никто не мог дочи­тать их трудов до кон­ца (Dion. Hal. De comp. verb. IV. 30)24. Как и дру­гие млад­шие анна­ли­сты, Целий Анти­патр счи­тал, что цель исто­ри­че­ско­го сочи­не­ния заклю­ча­ет­ся в том, чтобы про­из­ве­сти на чита­те­ля силь­ное впе­чат­ле­ние, чего анна­ли­сты доби­ва­лись с помо­щью рито­ри­че­ско­го мето­да, сме­ши­вая исто­ри­че­ские фак­ты с леген­да­ми25.

И все же Поли­бий зани­ма­ет выдаю­ще­е­ся место в исто­рии антич­ной исто­ри­че­ской мыс­ли: он в совер­шен­стве вла­дел кано­на­ми элли­ни­сти­че­ской исто­рио­гра­фии и ее лите­ра­тур­ны­ми дости­же­ни­я­ми. В напи­са­нии все­об­щей исто­рии он шел по сто­пам Эфо­ра, но в то же вре­мя создал труд, кото­рый по сво­е­му пред­ме­ту и мето­ду пред­став­ля­ет собой орга­ни­че­ское целое — οἱονεὶ σω­ματοειδῆ (Po­lyb. I. 3. 4; cf.: XIV. 12. 5). Поли­бий вос­ста­но­вил в исто­рио­гра­фии тот метод и стиль, кото­рые были при­су­щи про­из­веде­нию вели­ко­го Фукидида.

с.30 Дока­зы­вая необ­хо­ди­мость напи­са­ния «Все­об­щей исто­рии», кото­рая одна толь­ко спо­соб­на дать пред­став­ле­ние о целом — об уста­нов­ле­нии рим­ской геге­мо­нии в Сре­ди­зем­но­мо­рье как вели­чай­шем свер­ше­нии судь­бы (Po­lyb. I. 4. 1—10), — Поли­бий утвер­жда­ет, что лишь с помо­щью соеди­не­ния и сопо­став­ле­ния всех частей (ἐκ… τῆς ἁπάν­των πρὸς ἄλ­λη­λα συμπλο­κῆς καὶ πα­ραθέ­σεως), посред­ст­вом наблюде­ния за их сход­ством и раз­ли­чи­ем (ὁμοιότη­τος καὶ διαφο­ρᾶς) мож­но достичь цело­го, и тот, кто таким обра­зом рас­смат­ри­ва­ет исто­рию, спо­со­бен извлечь из нее одно­вре­мен­но и поль­зу (τὸ χρή­σι­μον) и удо­воль­ст­вие — τὸ τερπνὸν (Po­lyb. I. 4. 11; cf.: Thuc. I. 22. 4). Поль­за (в широ­ком смыс­ле это­го сло­ва) и удо­воль­ст­вие — это ли не те цели, к дости­же­нию кото­рых сле­ду­ет стре­мить­ся вся­ко­му, кто изу­ча­ет про­шлое?

ПРИМЕЧАНИЯ


  • * Работа под­готов­ле­на бла­го­да­ря гран­ту Мини­стер­ства обра­зо­ва­ния Рос­сий­ской Феде­ра­ции по ито­гам кон­кур­са 2000 г. по фун­да­мен­таль­ным иссле­до­ва­ни­ям в обла­сти гума­ни­тар­ных наук (шифр гран­та ГОО-1.2-311).
  • 1Мамар­да­шви­ли М. К. Лек­ции по антич­ной фило­со­фии. М., 1997. С. 86.
  • 2О харак­те­ре тек­ста дошед­ших до наших дней книг (I—V) и фраг­мен­тов «Все­об­щей исто­рии», а так­же о ее руко­пис­ной тра­ди­ции см. подроб­нее: Nis­sen H. Kri­ti­sche Un­ter­su­chun­gen über die Quel­len der vier­ten und fünften De­ka­de des Li­vius. Ber­lin, 1863. S. 1—17; Buettner-Wobst Th. Prae­fa­tio // Po­ly­bii His­to­riae. Vol. 2. Stut­gar­diae, 1995 [1889]. P. V—LXXVIII (здесь же дают­ся руко­пис­ные вари­ан­ты тек­ста пер­вых вось­ми книг); Zieg­ler K. Po­ly­bios (1) // RE. 1952. Bd. 21. 2. Sp. 1572—1578; Moo­re J. M. The Ma­nuscript Tra­di­tion of Po­ly­bius. Cambrid­ge, 1965. О пер­вых пуб­ли­ка­ци­ях руко­пи­сей Поли­би­е­ва труда в XV—XVII вв. см.: Mo­mig­lia­no A. Po­ly­bius’ Reap­pea­ran­ce in Wes­tern Euro­pe // Po­ly­be. (Fon­da­tion Hardt. Entre­tien sur l’an­ti­qui­té clas­si­que; T. 20). Ge­nè­ve, 1974. P. 347—372.
  • 3См., напр.: Wal­bank F. W. Po­ly­bius. (Sa­ther Clas­si­cal Lec­tu­res; Vol. 42). Ber­ke­ley; Los An­ge­les; Lon­don, 1972. P. 72.
  • 4Здесь в квад­рат­ных скоб­ках ука­зан опу­щен­ный Поли­би­ем текст Гоме­ра.
  • 5Заме­ча­тель­ным про­яв­ле­ни­ем этой актив­но­сти и «бодр­ст­во­ва­ния» элли­нов был аго­наль­ный дух, нашед­ший выра­же­ние в раз­лич­ных сфе­рах их жиз­ни; подроб­нее об этом см.: Зай­цев А. И. Куль­тур­ный пере­во­рот в Древ­ней Гре­ции VIII—V вв. до н. э. 2-е изд., исправ. и доп. СПб., 2001. С. 106—126; 246—247; ср.: Андре­ев Ю. В. Цена сво­бо­ды и гар­мо­нии: Несколь­ко штри­хов к порт­ре­ту гре­че­ской циви­ли­за­ции. СПб., 1999. С. 186—196.
  • 6Подроб­нее об этой и дру­гих датах см.: Wal­bank F. W. Op. cit. P. 6—7, n. 26; cf.: Zieg­ler K. Op. cit. Sp. 1445—1446. П. Педек пред­ло­жил дату 208 г. до н. э. (см.: Pé­dech P. No­tes sur la bio­gra­phie de Po­ly­be // LEC. 1961. T. 29. P. 145—156), а Д. Мусти — 205 г. до н. э. (см.: Mus­ti D. Prob­le­mi po­li­bia­ni [1950—1960] // PP. 1965. Vol. 104. P. 381—382). Г. С. Само­хи­на назы­ва­ет менее опре­де­лен­ную дату — послед­нее деся­ти­ле­тие III в. до н. э. (Само­хи­на Г. С. Поли­бий: Эпо­ха. Судь­ба. Труд. СПб., 1995. С. 20).
  • 7Sca­la R. Die Stu­dien des Po­ly­bios. Stuttgart, 1890. Bd. 1. S. 11—63.
  • 8Wal­bank F. W. The Geo­gra­phy of Po­ly­bius // idem. Po­ly­bius, Ro­me and the Hel­le­nis­tic World: Es­says and Ref­lec­tions. Cambrid­ge, 2002. P. 34—35 (= C&M. 1948. Vol. 9. P. 159—160); De Sanctis G. Sto­ria dei Ro­ma­ni. 2 ed. Fi­ren­ze, 1967. Vol. 3. 1. P. 205—209; Тыжов А. Я. Поли­бий и его «Все­об­щая исто­рия» // Поли­бий. Все­об­щая исто­рия. Т. 1. СПб., 1994. С. 6—13.
  • 9В пас­са­же XII. 25e. 4 сло­во πραγ­μα­τικός вос­ста­нов­ле­но Ф. Гуль­чем и Т. Бют­нер-Вобстом (πρὸς τὴν πραγ­μα­τικὴν ἱστο­ρίαν). См. так­же употреб­ле­ние это­го тер­ми­на у Плу­тар­ха (Plut. Galb. 2. 5), кото­рый праг­ма­ти­че­скую исто­рию про­ти­во­по­став­ля­ет био­гра­фии.
  • 10В этом смыс­ле тер­мин πραγ­μα­τικὴ ἱστο­ρία не име­ет ника­ко­го отно­ше­ния к фило­соф­ско­му тече­нию ново­го вре­ме­ни под назва­ни­ем праг­ма­тизм. Ф. У. Уол­банк пере­во­дит этот тер­мин сло­во­со­че­та­ни­ем «po­li­ti­cal (and mi­li­ta­ry) his­to­ry»; cf.: Wal­bank F. W. Po­ly­bius. P. 56 and n. 148; idem. A His­to­ri­cal Com­men­ta­ry on Po­ly­bius. Ox­ford, 1957. Vol. 1. P. 8, n. 6; ibid. 1967. Vol. 2. P. 391; idem. Po­ly­bius and the Past // idem. Po­ly­bius, Ro­me and the Hel­le­nis­tic World. P. 184. Подроб­нее о тер­мине и поня­тии πραγ­μα­τικὴ ἱστο­ρία см.: Gel­zer M. Die prag­ma­ti­sche Ge­schichtsschrei­bung des Po­ly­bios // Po­ly­bios / Hrsg. von K. Stiewe und N. Holzberg. Darmstadt, 1982. S. 273—280 (= idem. Klei­ne Schrif­ten. Stuttgart, 1964. Bd. 3. S. 155—160; ста­тья была впер­вые опуб­ли­ко­ва­на в 1955 г.); Pé­dech P. La mé­tho­de his­to­ri­que de Po­ly­be. Pa­ris, 1964. P. 25—26; Mauers­ber­ger A. Der his­to­ri­sche As­pekt des Po­ly­bios // Das Al­ter­tum. 1964. Bd. 10. Heft 2. S. 75—89; Pet­zold K.-E. Stu­dien zur Me­tho­de des Po­ly­bios und zu ih­rer his­to­ri­schen Auswer­tung. (Ves­ti­gia; Bd. 9). Mün­chen, 1969. P. 3—24; Wal­bank F. W. A His­to­ri­cal Com­men­ta­ry… 1957. Vol. 1. P. 6—16; idem. Po­ly­bius. P. 55—58; 66—96.
  • 11См.: Po­lyb. III. 118. 12; VII. 11. 2; 12. 2; XII. 27. 10; 28. 3; XIV. 1. 13; cf.: τὰ κοινὰ πράγ­μα­τα — Po­lyb. VI. 54. 3; 54. 4; XI. 9. 3, что соот­вет­ст­ву­ет латин­ско­му res pub­li­ca. См. так­же: Gel­zer M. Op. cit. S. 274.
  • 12О зна­че­нии тер­ми­на ὑπομ­νή­ματα в этом кон­тек­сте см.: Wal­bank F. W. Po­ly­bius. P. 71, n. 20; Meis­ter K. His­to­ri­sche Kri­tik bei Po­ly­bios. (Pa­lin­ge­ne­sia; Bd. 9). Wies­ba­den, 1975. S. 45, Anm. 173; cf.: Gel­zer M. Über die Ar­beitswei­se des Po­ly­bios // Klei­ne Schrif­ten. Wies­ba­den, 1964. Bd. 3. S. 164—165, Anm. 29.
  • 13Ср.: Zieg­ler K. Op. cit. Sp. 1520—1522; Wal­bank F. W. Phi­lip V of Ma­ce­don. Cambrid­ge, 1940. P. 278—279; idem. A His­to­ri­cal Com­men­ta­ry… 1967. Vol. 2. P. 391; idem. The Geo­gra­phy of Po­ly­bius. P. 33; Meis­ter K. Op. cit. S. 44—45.
  • 14У Пла­то­на Сократ гово­рит бук­валь­но сле­дую­щее: …ἢ οἱ φι­λόσο­φοι βα­σιλεύσω­σιν ἐν ταῖς πό­λε­σιν ἢ οἱ βα­σιλῆς τε νῦν λε­γόμε­νοι καὶ δυ­νάσ­ται φι­λοσο­φήσω­σι γνη­σίως τε καὶ ἱκα­νῶς… (Plat. Resp. V. 473 c11—d2). Оче­вид­но, что здесь Пла­тон под­чер­ки­ва­ет в первую оче­редь фило­соф­ский образ мыс­ли пра­ви­те­лей как важ­ней­шую пред­по­сыл­ку для осу­щест­вле­ния иде­аль­но­го государ­ст­вен­но­го устрой­ства (ἡ πο­λιτεία — ibid. e1), тогда как Поли­бию, с уче­том решае­мых им задач, необ­хо­ди­мо сде­лать акцент на прак­ти­че­ском (поли­ти­че­ском) опы­те фило­со­фов; см.: Wal­bank F. W. A His­to­ri­cal Com­men­ta­ry… 1967. Vol. 2. P. 410.
  • 15Подроб­нее о поня­ти­ях при­чи­ны и судь­бы у Поли­бия см.: Zieg­ler K. Op. cit. Sp. 1532—1543; Wal­bank F. W. A His­to­ri­cal Com­men­ta­ry… 1957. Vol. 1. P. 16—26; Тыжов А. Я. Эле­мен­ты тео­рии в исто­рио­пи­са­нии Поли­бия (поня­тия при­чи­ны и судь­бы) // Вест. Ленингр. ун-та. Сер. 2. Исто­рия. Язык. Лите­ра­ту­ро­веде­ние. 1988. Вып. 4. С. 14—23; Само­хи­на Г. С. Указ. соч. С. 136—157.
  • 16Тыжов А. Я. Поли­бий и его «Все­об­щая исто­рия». С. 19; Wal­bank F. W. Po­ly­bius. P. 84.
  • 17К исто­ри­кам это­го жан­ра Поли­бий отно­сит Эфо­ра, а Дио­дор Сици­лий­ский кро­ме Эфо­ра упо­ми­на­ет так­же Кал­ли­сфе­на и Фео­пом­па; см.: Мищен­ко Ф. Г. При­ме­ча­ния к IX кни­ге // Поли­бий. Все­об­щая исто­рия: В 40 кн. М., 1895. Т. 2. С. 221.
  • 18См.: Wal­bank F. W. Po­ly­bian Stu­dies, c. 1975—2000 // idem. Po­ly­bius, Ro­me and the Hel­le­nis­tic World. P. 6.
  • 19См. так­же: Po­lyb. IX. 9. 9—10; XII. 25i. 8 (в свя­зи со зна­че­ни­ем речей в исто­ри­че­ском сочи­не­нии). Подроб­нее об этом вопро­се см.: Zieg­ler K. Op. cit. Sp. 1501—1503; Gel­zer M. Die prag­ma­ti­sche Ge­schichtsschrei­bung… S. 274—275; 277. Ср. мне­ние А. Бека о цели праг­ма­ти­че­ской исто­рии: «праг­ма­ти­че­ское изло­же­ние» (die prag­ma­ti­sche Darstel­lung) «состо­ит не в рас­кры­тии при­чин­ных свя­зей, как часто пони­ма­ет­ся это назва­ние, а в том, что повест­во­ва­ние слу­жит опре­де­лен­ной вос­пи­та­тель­ной цели (einem bes­timmten Lehrzweck), кото­рая, сооб­раз­но с обсто­я­тель­ства­ми, может быть нрав­ст­вен­ной, обще­по­ли­ти­че­ской, воен­ной и т. д.; исто­рия долж­на делать­ся полез­ной (nutzbar) для жиз­ни и дела (für das Le­ben und die Ge­schäf­te [πράγ­μα­τα])»; при­чем пер­вым зна­чи­тель­ным образ­цом «праг­ма­ти­че­ско­го изло­же­ния» явля­ет­ся Поли­бий (см.: Boeckh A. En­cyk­lo­pä­die und Me­tho­do­lo­gie der phi­lo­lo­gi­schen Wis­sen­schaf­ten / Hrsg. von E. Bra­tu­scheck. Leip­zig, 1877. S. 340—341).
  • 20См., напр., его раз­мыш­ле­ния о пре­да­тель­стве (Po­lyb. XVIII. 13—15); ср.: Wal­bank F. W. A His­to­ri­cal Com­men­ta­ry… 1967. Vol. 2. P. 564—570 (на с. 565 ука­за­на биб­лио­гра­фия); idem. Po­ly­bius and Ma­ce­do­nia // An­cient Ma­ce­do­nia. 1st In­ter­na­tio­nal Sym­po­sium. Thes­sa­lo­ni­ki, 1970. P. 300—302; idem. Po­ly­bius. P. 84—87. Ф. У. Уол­банк пока­зы­ва­ет, что в интер­пре­та­ции слож­ных собы­тий той эпо­хи, осо­бен­но касав­ших­ся Ахей­ско­го сою­за, гре­че­ско­му исто­ри­ку было нелег­ко опре­де­лить «долж­ное», и ино­гда ему с трудом уда­ва­лось согла­со­вать «поли­ти­че­скую целе­со­об­раз­ность» с «нрав­ст­вен­но­стью».
  • 21Об употреб­ле­нии Поли­би­ем это­го тер­ми­на, обра­зо­ван­но­го от гла­го­ла κα­θήκω, см.: Mauers­ber­ger A. Po­ly­bios-Le­xi­kon. Ber­lin, 1966. Bd. 1. 3. Sp. 1199—1200; см. так­же: Wal­bank F. W. Po­ly­bius. P. 84.
  • 22Подроб­ный раз­бор этой кри­ти­ки см. в работах: Meis­ter K. Op. cit. S. 3—55; Le­vi M. A. La cri­ti­ca di Po­li­bio a Ti­meo // Mis­cel­la­nea di stu­di Ales­sandri­ni in me­mo­ria di Augus­to Ros­tag­ni. To­ri­no, 1963. P. 195—202.
  • 23Илю­шеч­кин В. Н. Указ. соч. С. 296.
  • 24Gel­zer M. Die prag­ma­ti­sche Ge­schichtsschrei­bung… S. 279.
  • 25Илю­шеч­кин В. Н. Указ. соч. С. 296.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1341658575 1341515196 1337303445 1351617803 1351617929 1351618056