Римляне и варвары в серторианском движении

с.52 Тузем­ные участ­ни­ки сер­то­ри­ан­ско­го дви­же­ния тра­ди­ци­он­но рас­смат­ри­ва­ют­ся как некая еди­ная вар­вар­ская мас­са, враж­деб­ная рим­ля­нам (неред­ко пер­со­ни­фи­ци­ру­е­мым в руко­во­ди­те­ле дви­же­ния), но в то же вре­мя пас­сив­ная и покор­ная им. Отно­ше­ния Сер­то­рия с тузем­ца­ми рису­ют­ся обыч­но в идил­ли­че­ских тонах: они пол­но­стью нахо­ди­лись в его под­чи­не­нии, при­чем с пер­вых вза­им­ных кон­так­тов и до его смер­ти. При­чи­ны тако­го поло­же­ния видят­ся в пол­но­мо­чи­ях пол­ко­во­д­ца и в необы­чай­но высо­кой лич­ной попу­ляр­но­сти Сер­то­рия у тузем­цев. При­чи­ны же самой попу­ляр­но­сти сле­дую­щие: при­спо­соб­ле­ние Сер­то­рия к осо­бен­но­стям нацио­наль­но­го харак­те­ра тузем­цев, мяг­кое и так­тич­ное управ­ле­ние под­власт­ным ему насе­ле­ни­ем, про­во­ди­мые им меро­при­я­тия, высо­кие лич­ные каче­ства Сер­то­рия, вызы­вав­шие необы­чай­ное вос­хи­ще­ние тузем­цев, его победы, вера в его осо­бую связь с бога­ми. К тому же тузем­цы с.53 не инте­ре­со­ва­лись внут­ри­рим­ски­ми раз­но­гла­си­я­ми, не тре­бо­ва­ли неза­ви­си­мо­сти от Рима, а про­сто при­гла­си­ли Сер­то­рия как выдаю­ще­го­ся воен­но­го спе­ци­а­ли­ста для выпол­не­ния функ­ций пол­ко­во­д­ца¹.

Одна­ко тузем­цы не мог­ли быть толь­ко пас­сив­ным объ­ек­том поли­ти­ки рим­лян. Их вза­и­мо­дей­ст­вие в рам­ках сер­то­ри­ан­ско­го дви­же­ния — это все же сотруд­ни­че­ство двух сто­рон, даже если мне­ние одной сто­ро­ны име­ло более важ­ное зна­че­ние, чем мне­ние дру­гой. Нель­зя счи­тать, что все зави­се­ло толь­ко от рим­лян. Наобо­рот, в усло­ви­ях вой­ны на Пире­ней­ском полу­ост­ро­ве с.54 под­держ­ка жите­лей Испа­нии име­ла для них боль­шее зна­че­ние, чем под­держ­ка рим­ля­на­ми тузем­цев.

Для при­об­ре­те­ния лич­но­го авто­ри­те­та сре­ди вар­ва­ров Сер­то­рию нуж­но было какое-то вре­мя, и заво­е­вать дей­ст­ви­тель­но проч­ный авто­ри­тет у какой-либо груп­пы участ­ни­ков дви­же­ния он мог, лишь дей­ст­вуя в ее инте­ре­сах. Воен­ные успе­хи долж­ны были доста­вить ему этот авто­ри­тет, но одер­жи­вать круп­ные победы Сер­то­рий стал толь­ко после того, как он полу­чил мас­со­вую под­держ­ку испан­цев. И это есте­ствен­но — для круп­ных побед нуж­ны круп­ные силы, а они у него появи­лись толь­ко после под­держ­ки тузем­цев.

Сер­то­рий ко вре­ме­ни обра­ще­ния к нему вар­ва­ров не совер­шил еще ниче­го тако­го, что мог­ло бы опре­де­лить столь высо­кое отно­ше­ние к его лич­ным каче­ствам². Более того, свою един­ст­вен­ную само­сто­я­тель­ную воен­ную кам­па­нию он очень быст­ро про­иг­рал (Plut. Sert. 3—6; App. BC. I. 65; 69; 85).

Пол­ко­вод­цы пле­мен Испа­нии, каки­ми бы гром­ки­ми титу­ла­ми не назы­ва­ли их древ­ние авто­ры, были лишь вре­мен­ны­ми воен­ны­ми пред­во­ди­те­ля­ми, руко­во­див­ши­ми толь­ко во вре­мя бое­вых дей­ст­вий, реаль­ная власть была у ста­рей­шин³.

Пред­став­ле­ния об отно­ше­ни­ях рим­лян и вар­ва­ров в сер­то­ри­ан­ском дви­же­нии сфор­ми­ро­ва­лись преж­де все­го на осно­ве дан­ных Плу­тар­ха. Он дей­ст­ви­тель­но сооб­ща­ет, что тузем­цы ста­ли под­дер­жи­вать Сер­то­рия после того, как тот во вре­мя сво­его пер­во­го намест­ни­че­ства про­вел ряд важ­ных меро­при­я­тий (Plut. Sert. 6). Но после­до­вав­шие за этим собы­тия свиде­тель­ст­ву­ют, что его под­дер­жа­ли толь­ко рим­ляне, а тузем­цы реаль­ной под­держ­ки не ока­за­ли⁴.

Плу­тарх сооб­ща­ет о без­ого­во­роч­но под­чи­нен­ном поло­же­нии вар­ва­ров и о том, что они не допус­ка­лись к выс­шей вла­сти (Sert. 22). Но из это­го мож­но сде­лать вывод о том, что к вла­сти «не выс­шей» они допус­ка­лись. Дей­ст­ви­тель­но, этот автор пишет о том, что толь­ко из рим­лян назна­ча­лись стра­те­ги и архон­ты (Plut. Sert. 22). Из это­го мож­но заклю­чить, что менее зна­чи­тель­ные долж­но­сти мог­ли зани­мать и нерим­ляне.

Но в том же сочи­не­нии Плу­тар­ха содер­жат­ся сведе­ния, ана­лиз кото­рых застав­ля­ет усо­мнить­ся в истин­но­сти это­го тези­са. Он сооб­ща­ет, что после того, как по эту сто­ро­ну реки Ибер все при­со­еди­ни­лись к Сер­то­рию, к нему при­мкну­ли боль­шие мас­сы людей. Его новые сто­рон­ни­ки тре­бо­ва­ли актив­ных дей­ст­вий, не обра­щая вни­ма­ния на разум­ные дово­ды Сер­то­рия. Не послу­шав­шись его, они всту­пи­ли в бой с про­тив­ни­ком и потер­пе­ли пора­же­ние. После это­го Сер­то­рий при­шел к ним на помощь и обес­пе­чил без­опас­ное отступ­ле­ние (Plut. Sert. 16).

с.55 Таким обра­зом, Сер­то­рий во вре­мя этих собы­тий рас­по­ла­гал в Ближ­ней про­вин­ции арми­ей, кро­ме тех при­мкнув­ших к нему тузем­цев, о кото­рых идет речь в рас­смот­рен­ном отрыв­ке, ибо не один же он смог обес­пе­чить без­опас­ность отступ­ле­ния новых союз­ни­ков. Эти союз­ни­ки не нахо­ди­лись у него еще в пол­ном под­чи­не­нии и даже вели само­сто­я­тель­ные бое­вые дей­ст­вия, разу­ме­ет­ся, под коман­до­ва­ни­ем каких-то сво­их руко­во­ди­те­лей.

Опи­сы­вая собы­тия кам­па­нии 75 г., Плу­тарх изо­бра­жа­ет Сер­то­рия при реше­нии важ­ных вопро­сов в окру­же­нии вое­на­чаль­ни­ков-вар­ва­ров. Авл Гел­лий, сооб­щая об этом же эпи­зо­де, пишет об этих же вар­ва­рах и отно­сит их к чис­лу дру­зей Сер­то­рия, т.е. его бли­жай­ше­го окру­же­ния (Plut. Sert. 20; Aul. Gell. 15. 22). И дей­ст­ви­тель­но, мало­ве­ро­ят­но, чтобы для обсуж­де­ния важ­ных вопро­сов при­гла­ша­ли толь­ко коман­ди­ров вспо­мо­га­тель­ных когорт и более мел­ких под­разде­ле­ний⁵. Сле­до­ва­тель­но, сооб­ще­ние Плу­тар­ха о кад­ро­вой поли­ти­ке Сер­то­рия либо не сле­ду­ет пони­мать бук­валь­но, либо оно отно­сит­ся не ко все­му вре­ме­ни вой­ны, а лишь к како­му-то опре­де­лен­но­му пери­о­ду.

Таким обра­зом, по край­ней мере, в 75 г. и во вре­мя пер­вых кон­так­тов с сер­то­ри­ан­ца­ми тузем­ные вои­ны в армии вос­став­ших не были пред­став­ле­ны толь­ко рядо­вы­ми сол­да­та­ми: тузем­цы вхо­ди­ли в состав бли­жай­ше­го окру­же­ния Сер­то­рия и в выс­ший команд­ный состав сер­то­ри­ан­ской армии.

В целом сле­ду­ет отме­тить, что там, где Плу­тарх спе­ци­аль­но повест­ву­ет об отно­ше­ни­ях вар­ва­ров и рим­лян, он ста­ра­ет­ся создать у чита­те­ля вполне опре­де­лен­ную кар­ти­ну пол­но­го под­чи­не­ния пер­вых вто­рым. Но когда он обра­ща­ет­ся к изло­же­нию дру­гих сюже­тов, то неволь­но про­го­ва­ри­ва­ет­ся об истин­ном поло­же­нии дел, сооб­щая фак­ты, не впи­сы­ваю­щи­е­ся в кар­ти­ну абсо­лют­но при­ни­жен­но­го поло­же­ния тузем­цев в лаге­ре вос­став­ших (см. так­же: Sert. 11—12, 20, 25).

Так как в про­вин­ци­ях в эту эпо­ху любой ита­ли­ец вос­при­ни­мал­ся как рим­ля­нин⁶, то в обще­ст­вен­ном созна­нии уже про­изо­шло разде­ле­ние поня­тий:

1. Рим­ля­нин как лицо, офи­ци­аль­но при­над­ле­жа­щее к рим­ско­му граж­дан­ству.

2. Рим­ля­нин как носи­тель рим­ско-ита­лий­ско­го обра­за жиз­ни.

Это посте­пен­но не мог­ло не при­ве­сти к тому, что в про­вин­ци­ях ита­лий­цы и их потом­ки ста­ли сами вос­при­ни­мать себя как рим­ляне, толь­ко без офи­ци­аль­но­го ста­ту­са. То же долж­но было про­ис­хо­дить и с тузем­ца­ми, вос­при­ни­мав­ши­ми рим­ский образ жиз­ни, тем более с теми, для кого латынь ста­ла род­ным язы­ком и кото­рые прак­ти­че­ски ста­ли рим­ля­на­ми⁷. Отно­сить или не отно­сить эти кате­го­рии насе­ле­ния к рим­ля­нам сле­ду­ет в зави­си­мо­сти от кон­крет­но­го ракур­са иссле­до­ва­ния. В рам­ках дан­ной работы пред­став­ля­ет­ся целе­со­об­раз­ным счи­тать рим­ля­на­ми толь­ко тех, кого тако­вы­ми при­зна­ва­ла рим­ская власть. Но она была слож­но струк­ту­ри­ро­ван­ной (осо­бен­но во вре­мя граж­дан­ской вой­ны) и в про­вин­ци­ях высту­па­ла в первую с.56 оче­редь в обра­зе намест­ни­ков. Послед­ние мог­ли жало­вать в Испа­нии граж­дан­ские пра­ва de fac­to, через адми­ни­ст­ра­цию — их давал не Рим, а вое­на­чаль­ник. Таким обра­зом, новые рим­ляне мог­ли поль­зо­вать­ся граж­дан­ст­вом, не имея легаль­ных прав⁸. Мож­но не сомне­вать­ся, что сре­ди под­дер­жав­ших Сер­то­рия мест­ных рим­лян (Plut. Sert. 6) были и пред­ста­ви­те­ли этой кате­го­рии.

Для сер­то­ри­ан­цев закон­ной вла­стью был не про­кон­сул⁹ Сер­то­рий, а рим­ский сенат, подо­бие кото­ро­го позд­нее было созда­но в Испа­нии (Plut. Sert. 22, 23; App. BC. I. 108; Mithr. 68).

О том, что Сер­то­рий пре­до­став­лял граж­дан­ские пра­ва, свиде­тель­ст­ву­ет нали­чие «Сер­то­ри­ев» в испан­ских над­пи­сях¹⁰. Их отно­си­тель­но немно­го, но боль­ше, чем полу­чив­ших граж­дан­ство от преж­них рим­ских вое­на­чаль­ни­ков в Испа­нии¹¹.

Они явно поль­зо­ва­лись рим­ским граж­дан­ст­вом de fac­to, ибо мало­ве­ро­ят­но, чтобы после пора­же­ния вос­ста­ния был при­нят спе­ци­аль­ный закон, под­твер­ждав­ший эти дей­ст­вия Сер­то­рия.

О широ­ком пре­до­став­ле­нии граж­дан­ских прав свиде­тель­ст­ву­ет то, что треть армии, кото­рая была у Сер­то­рия в Испа­нии в нача­ле кам­па­нии 80 г., ста­ла рим­ски­ми граж­да­на­ми¹². Учи­ты­вая то обсто­я­тель­ство, что осталь­ные две тре­ти армии состав­ля­ли боров­ши­е­ся про­тив Рима лузи­та­ны и неболь­шой отряд ливий­цев (Plut. Sert. 12), мож­но пред­по­ло­жить, что пра­ва рим­ских граж­дан полу­чи­ли все, кто хотел их полу­чить и под­дер­жал Сер­то­рия с ору­жи­ем в руках. Столь широ­кое даро­ва­ние граж­дан­ских прав было, без­услов­но, свя­за­но с утвер­жде­ни­ем сер­то­ри­ан­цев в Испа­нии, в даль­ней­шем же поли­ти­ка явно была скоррек­ти­ро­ва­на. Разу­ме­ет­ся, для про­тив­ни­ков сер­то­ри­ан­цев эти пожа­ло­ва­ния не име­ли закон­ной силы, но для участ­ни­ков вос­ста­ния «новые граж­дане» были рим­ля­на­ми.

Под­чи­нен­ное поло­же­ние вар­ва­ров в сер­то­ри­ан­ском бло­ке оче­вид­но, но оно явно не было столь абсо­лют­ным, как при­ня­то счи­тать в науч­ной лите­ра­ту­ре. Рим­ляне были гос­под­ст­ву­ю­щей груп­пой сре­ди участ­ни­ков вос­ста­ния, но нали­чие сре­ди них раз­лич­ных кате­го­рий не поз­во­ля­ет рас­смат­ри­вать их как одно­род­ную груп­пу.