О социальной структуре «колесничных» обществ и феномене «колесничных» культур бронзового века Евразии

с.408 На рубе­же эпох сред­ней и позд­ней брон­зы суще­ст­вен­но интен­си­фи­ци­ру­ют­ся про­цес­сы куль­ту­ро­ге­не­за на зна­чи­тель­ных терри­то­ри­ях Евра­зии. При­хо­дит в дви­же­ние все куль­ту­ры быв­шей Цир­кум­пон­тий­ской про­вин­ции¹. При этом для ее южной части, бла­го­да­ря нали­чию пись­мен­ных источ­ни­ков, извест­но, что сме­на куль­тур сопро­вож­да­лась новым импуль­сом поли­то­ге­не­за и появ­ле­ни­ем таких государ­ст­вен­ных обра­зо­ва­ний как Митан­ни, Хетт­ское цар­ство и др. Обще­ства выхо­дят на новый, более высо­кий уро­вень поли­ти­че­ско­го и соци­аль­но­го раз­ви­тия, а так­же воен­но­го дела, при­чем для послед­не­го наи­бо­лее яркой чер­той ста­ло появ­ле­ние бое­вых колес­ниц.

В это же вре­мя в сте­пи и лесо­сте­пи Евра­зии фор­ми­ру­ет­ся груп­па архео­ло­ги­че­ских куль­тур, одной из глав­ных осо­бен­но­стей кото­рых так­же яви­лось исполь­зо­ва­ние бое­вых колес­ниц. Само­быт­ность, яркость, само­до­ста­точ­ность, обес­пе­чен­ность ресур­са­ми и тех­но­ло­ги­я­ми этих куль­тур поз­во­ля­ют гово­рить о само­сто­я­тель­ном ори­ги­наль­ном раз­ви­тии, не исклю­чая при этом, свя­зей и вли­я­ния «южных циви­ли­за­ций». Тем более, что не толь­ко в эпо­ху брон­зы, но и в даль­ней­шей исто­рии имен­но мобиль­ные степ­ные куль­ту­ры не раз ста­но­ви­лись носи­те­ля­ми «кон­такт­ной непре­рыв­но­сти»² при пере­да­че новых дости­же­ний.

На рубе­же сред­ней и позд­ней брон­зы прак­ти­че­ски одно­вре­мен­но воз­ни­ка­ет два «поя­са колес­нич­ных обществ» — южный и север­ный. В насто­я­щей рабо­те дела­ет­ся попыт­ка пока­зать, что для всех этих обществ колес­ни­ца не про­сто яви­лась новым воен­но-тех­ни­че­ским объ­ек­том, а была, так или ина­че, свя­за­на с целым ком­плек­сом соци­аль­ных или поли­ти­че­ских нова­ций.

«Колес­нич­ные» обще­ства южно­го поя­са, охва­ты­ваю­ще­го Пере­д­нюю Азию и Ближ­ний Восток, доста­точ­но извест­ны бла­го­да­ря зна­чи­тель­но­му чис­лу сохра­нив­ших­ся пись­мен­ных источ­ни­ков. Север­ный с.409 же пояс состав­ля­ют бес­пись­мен­ные куль­ту­ры, един­ст­вен­ным видом источ­ни­ков по кото­рым явля­ют­ся архео­ло­ги­че­ские мате­ри­а­лы. И глав­ная наша зада­ча состо­я­ла в том, чтобы в мате­ри­аль­ной куль­ту­ре «колес­нич­ных» обществ север­но­го поя­са выявить чер­ты, кото­рые поз­во­ля­ют рекон­струи­ро­вать осо­бен­но­сти соци­аль­но-поли­ти­че­ских отно­ше­ний, отли­чаю­щие дан­ные соци­у­мы от пред­ше­ст­ву­ю­щих им «доко­лес­нич­ных» куль­тур и сопо­ста­вить резуль­та­ты этой рекон­струк­ции с мате­ри­а­ла­ми, полу­чен­ны­ми из нарра­тив­ных источ­ни­ков по южным обще­ствам.

Раз­лич­ным аспек­там изу­че­ния Евразий­ских «колес­нич­ных» обществ эпо­хи позд­ней брон­зы уде­ля­ли вни­ма­ние мно­гие иссле­до­ва­те­ли, такие как В. С. Боч­ка­рев³, В. Ф. Генинг, В. В. Генинг, Г. Б. Зда­но­вич⁴, П. М. Кожин⁵, Е. Е. Кузь­ми­на⁶, А. К. Нефед­кин⁷, А. Д. Пря­хин⁸, Н. Н. Черед­ни­чен­ко⁹ и мно­гие дру­гие. Исто­рио­гра­фия дан­но­го вопро­са сама по себе заслу­жи­ва­ет отдель­но­го изу­че­ния, для кото­ро­го в насто­я­щей рабо­те про­сто не хва­ти­ло бы места, и мы не будем на ней спе­ци­аль­но оста­нав­ли­вать­ся. Важ­ным для нас явля­ет­ся то, что при обра­ще­нии к рекон­струк­ции соци­аль­ной и поли­ти­че­ской исто­рии обществ, соот­вет­ст­во­вав­ших «колес­нич­ным» куль­ту­рам, мне­ния уче­ных рас­по­ло­же­ны меж­ду дву­мя полю­са­ми: от вос­при­я­тия дан­ных обществ как эга­ли­тар­ных в соци­аль­ном плане, а поли­ти­че­ски — «позд­не­пер­во­быт­ных, толь­ко под­хо­дя­щих к ста­дии раз­ло­же­ния»¹⁰ до при­зна­ния их слож­но­ст­ра­ти­фи­ци­ро­ван­ны­ми и эли­тар­ны­ми вплоть до утвер­жде­ния о суще­ст­во­ва­нии осо­бой «индо­ев­ро­пей­ской неур­ба­ни­сти­че­ской циви­ли­за­ции»¹¹.

Вме­сте с тем, если не счи­тать упо­мя­ну­той работы А. К. Нефед­ки­на, иссле­до­ва­те­ли обыч­но не рас­смат­ри­ва­ют колес­ни­цу как слож­ный фено­мен, вклю­чен­ный в общий куль­тур­ный кон­текст соци­у­ма. Для нас же важ­но то, что в эпо­ху позд­ней брон­зы впер­вые появ­ля­ет­ся не с.410 про­сто слож­ный мно­го­ком­по­нент­ный бое­вой ком­плекс колес­ни­ца — воин — воз­ни­ца — тре­ни­ро­ван­ные кони, а еще и само суще­ст­во­ва­ние дан­но­го ком­плек­са с необ­хо­ди­мо­стью тре­бу­ет сов­мест­но­го труда и орга­ни­за­ции вза­и­мо­дей­ст­вия цело­го кол­лек­ти­ва про­фес­сио­наль­но под­готов­лен­ных людей.

Рас­смот­рим с этой точ­ки зре­ния «колес­нич­ные» обще­ства южно­го кру­га на осно­ва­нии тех дан­ных, кото­рые дают пись­мен­ные источ­ни­ки. Преж­де все­го, сле­ду­ет отме­тить, что для обществ, исполь­зо­вав­ших колес­ни­цу, был харак­те­рен доста­точ­но высо­кий уро­вень соци­аль­ной стра­ти­фи­ка­ции, при­чем одной из важ­ней­ших их состав­ля­ю­щих был слой про­фес­сио­наль­ных вои­нов-колес­ни­чих. Для Митан­ни, напри­мер, это — осо­бая при­ви­ле­ги­ро­ван­ная соци­аль­ная про­слой­ка — мари­ан­ну¹². В арха­и­че­ской Индии — знат­ные кшат­рии¹³, в Китае эпо­хи Чжоу — «рыцар­ская» ари­сто­кра­тия¹⁴, для микен­ских царств — экве­ты¹⁵. Даже если рас­смат­ри­вае­мый слой и не выде­лял­ся в отдель­ную груп­пу, его поло­же­ние в обще­стве в любом слу­чае явля­лось при­ви­ле­ги­ро­ван­ным¹⁶.

Мате­ри­аль­но-тех­ни­че­ское обес­пе­че­ние дей­ст­вий колес­ни­цы пред­по­ла­га­ет так­же нали­чие про­фес­сио­наль­ных ремес­лен­ни­ков с раз­лич­ной спе­ци­а­ли­за­ци­ей — плот­ни­ков, куз­не­цов и т. д. Нали­чие спе­ци­аль­ных мастер­ских по изготов­ле­нию и ремон­ту колес­ниц хоро­шо доку­мен­ти­ру­ет­ся, напри­мер, источ­ни­ка­ми по микен­ской Гре­ции.

Обя­за­тель­ным усло­ви­ем функ­ци­о­ни­ро­ва­ния колес­ни­цы как воен­но­го объ­ек­та был спе­ци­аль­ный тре­нинг и осо­бый уход за лошадь­ми, кото­рые уже боль­ше не мог­ли исполь­зо­вать­ся ни для каких дру­гих целей. Доста­точ­но извест­но обна­ру­жен­ное в архи­ве хетт­ских царей в Хат­ту­се руко­вод­ство по под­готов­ке лоша­дей митан­ний­ца Кик­ку­ли¹⁷. Вопро­сам ухо­да за колес­нич­ны­ми лошадь­ми посвя­щен целый ряд древ­них про­из­веде­ний¹⁸. Оче­вид­но, что суще­ст­во­ва­ла осо­бая груп­па людей, спе­ци­а­ли­зи­ро­вав­ших­ся на раз­веде­нии лоша­дей для бое­вых колес­ниц.

Сле­ду­ет под­черк­нуть, что высо­кий уро­вень стра­ти­фи­ка­ции был харак­те­рен для всех без исклю­че­ния «колес­нич­ных» обществ — от Китая¹⁹ до кель­тов Запад­ной Евро­пы²⁰. При этом обя­за­тель­но долж­на с.411 была суще­ст­во­вать отла­жен­ная систе­ма вла­сти и коор­ди­на­ции дей­ст­вий всех сло­ев насе­ле­ния, вклю­чая пере­рас­пре­де­ле­ние вся­кой про­дук­ции в инте­ре­сах, преж­де все­го, при­ви­ле­ги­ро­ван­ной груп­пы. В «колес­нич­ных» обще­ствах эта доми­ни­ру­ю­щая груп­па в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни сов­па­да­ла со стра­той про­фес­сио­наль­ных вои­нов.

Объ­ек­тив­ное для эли­ты стрем­ле­ние к цен­тра­ли­за­ции вла­сти у боль­шин­ства «колес­нич­ных» обществ натал­ки­ва­лось на рас­сре­дото­чен­ный по замкну­тым и само­до­ста­точ­ным кол­лек­ти­вам (общи­нам и т. д.) тип веде­ния хозяй­ства. В такой ситу­а­ции зако­но­мер­ным было воз­ник­но­ве­ние инсти­ту­та полю­дья²¹. По фор­ме полю­дье явля­лось более или менее регу­ляр­ным объ­ездом пра­ви­те­лем (вождем, кня­зем и т. д.) в сопро­вож­де­нии сви­ты и вой­ска сво­их вла­де­ний. Одна­ко очень важ­но, что полю­дье не про­сто реа­ли­зо­вы­ва­ло неко­то­рую про­цеду­ру «корм­ле­ния», а явля­лось целым поли­функ­цио­наль­ным ком­плек­сом, соеди­ня­ю­щим в себе эко­но­ми­че­ские, поли­ти­че­ские, судеб­ные, рели­ги­оз­но-риту­аль­ные, сим­во­ли­че­ские и дру­гие функ­ции²².

У «колес­нич­ных» обществ суще­ст­во­ва­ние ком­плек­са полю­дья уста­нов­ле­но для Хетт­ско­го цар­ства²³, Митан­ни²⁴, Древ­ней Индии²⁵, Китая эпо­хи Чжоу²⁶, Ирлан­дии²⁷. Пере­жи­точ­ные фор­мы полю­дья обна­ру­же­ны в Егип­те Ново­го Цар­ства²⁸. Из всех «колес­нич­ных» обществ полю­дье не явля­лось харак­тер­ным, пожа­луй, толь­ко для Микен­ской Гре­ции и Асси­рии. Т. е. для «колес­нич­ных» обществ, в кото­рых поли­ти­че­ски и эко­но­ми­че­ски доми­ни­ро­ва­ло воен­ное сосло­вие, мож­но пред­по­ла­гать устой­чи­вую поло­жи­тель­ную корре­ля­цию этих обществ с инсти­ту­том полю­дья.

Сле­ду­ет так­же отме­тить, что соци­у­мы, имев­шие на ран­ней ста­дии цен­тра­ли­за­ции ком­плекс полю­дья, часто не обла­да­ли еди­ным поли­ти­че­ским цен­тром-сто­ли­цей. В отсут­ст­вие раз­ви­то­го цен­траль­но­го аппа­ра­та такой необ­хо­ди­мо­сти не было, и весь «двор» пере­ез­жал из одно­го края в дру­гой, поль­зу­ясь систе­мой «рези­ден­ций» или «ста­вок».

Таким обра­зом, сово­куп­ность дан­ных гово­рит о том, что боль­шин­ство обществ, исполь­зо­вав­ших колес­ни­цу как воен­ную силу, обла­да­ли не толь­ко высо­ким уров­нем тех­ни­че­ско­го раз­ви­тия, но и слож­ной орга­ни­за­ци­ей. Т. е. колес­ни­ца для обще­ства, где она появ­ля­лась и исполь­зо­ва­лась, может слу­жить сво­его рода «мар­ке­ром» раз­ви­то­го кол­лек­ти­ва людей, важ­ней­ши­ми харак­те­ри­сти­ка­ми кото­ро­го явля­ют­ся:

1. Слож­ная соци­аль­ная стра­ти­фи­ка­ция, сопро­вож­дае­мая иму­ще­ст­вен­ной диф­фе­рен­ци­а­ци­ей.

с.412

2. Нали­чие при­ви­ле­ги­ро­ван­ной стра­ты в виде про­фес­сио­наль­но­го воин­ско­го сосло­вия, рас­по­ла­гав­ше­го колес­ни­ца­ми как воен­ным сред­ст­вом и ста­тус­но-пре­стиж­ным объ­ек­том.

3. Мате­ри­аль­ное обес­пе­че­ние воен­но­го сосло­вия дру­ги­ми сло­я­ми насе­ле­ния, заня­ты­ми про­из­во­ди­тель­ным трудом.

4. Реа­ли­за­ция власт­ной функ­ции доми­ни­ру­ю­ще­го сосло­вия, как пра­ви­ло, в фор­ме инсти­ту­та полю­дья.

Рас­смот­рим теперь, какие выво­ды о соци­аль­но-поли­ти­че­ской струк­ту­ре обще­ства мож­но сде­лать на осно­ве ана­ли­за мате­ри­аль­ных ком­плек­сов архео­ло­ги­че­ских куль­тур эпо­хи позд­ней брон­зы Евразий­ской сте­пи и лесо­сте­пи, более кон­крет­но — Доно-Вол­го-Ураль­ско­го реги­о­на — основ­ной зоны рас­про­стра­не­ния колес­нич­ных куль­тур.

Нача­ло эпо­хи позд­ней брон­зы в Доно-Вол­го-Ураль­ском реги­оне отме­че­но мощ­ны­ми про­цес­са­ми сло­же­ния новых куль­тур. Имен­но здесь появ­ля­ют­ся такие яркие памят­ни­ки как Син­та­шта²⁹, Пота­пов­ка³⁰, Покровск³¹, доно-волж­ское Аба­ше­во³², дав­шие иссле­до­ва­те­лям наи­бо­лее зна­чи­мые свиде­тель­ства суще­ст­во­ва­ния колес­ниц и свя­зан­ных с ними новых типов воору­же­ния. В эпо­ху позд­ней брон­зы на этой терри­то­рии про­ис­хо­ди­ло сло­же­ние огром­ной сруб­ной куль­тур­но-исто­ри­че­ской общ­но­сти, кото­рая впо­след­ст­вии опре­де­ля­ла весь облик раз­ви­тия Евро­пей­ско­го поя­са сте­пи/лесо­сте­пи в тече­ние эпо­хи позд­ней брон­зы и пред­опре­де­ли­ла раз­ви­тие целой сви­ты куль­тур пери­о­да финаль­ной брон­зы и ран­не­го желез­но­го века.

Имен­но в эпо­ху позд­ней брон­зы ста­но­вит­ся осо­бен­но замет­ной раз­ни­ца меж­ду огром­ным коли­че­ст­вом рядо­вых погре­бе­ний и «пре­стиж­ны­ми» захо­ро­не­ни­я­ми с раз­но­об­раз­ным инвен­та­рем, тре­бу­ю­щи­ми экс­тра­ор­ди­нар­ных уси­лий цело­го кол­лек­ти­ва. В это вре­мя в погре­бе­ни­ях появ­ля­ют­ся и широ­ко рас­про­стра­ня­ют­ся воен­ная и кон­крет­но-колес­нич­ная атри­бу­ти­ка: следы самих колес­ниц, остан­ки лоша­дей, пса­лии, стре­ка­ла, кол­чан­ные набо­ры. Конеч­но, пре­стиж­ные захо­ро­не­ния име­ют дли­тель­ную исто­рию, начи­ная с пери­о­да энео­ли­та, но имен­но в эпо­ху позд­ней брон­зы они каче­ст­вен­но меня­ют свои пока­за­те­ли:

1. Преж­де все­го, для пре­стиж­ных погре­бе­ний ста­но­вит­ся харак­тер­ной воин­ская власт­ная атри­бу­ти­ка. Ухо­дят в про­шлое выде­лен­ные погре­бе­ния ремес­лен­ни­ков, столь харак­тер­ные для эпо­хи сред­ней брон­зы. В сруб­ной куль­ту­ре ремес­ло ста­но­вит­ся уде­лом про­сто­люди­нов, кон­цен­три­ру­ет­ся в ремес­лен­ных посел­ках.

2. Воин­ская вер­хуш­ка впер­вые обра­зу­ет соб­ст­вен­ные могиль­ни­ки отдель­но от рядо­вых захо­ро­не­ний.

с.413

3. Впер­вые соци­аль­но выде­лен­ные, пре­стиж­ные захо­ро­не­ния порож­да­ют куль­ту­ро­об­ра­зу­ю­щие при­зна­ки, поз­во­ля­ю­щие выде­лять суб­куль­ту­ры или куль­тур­ные типы (памят­ни­ки типа Син­та­шты, Покров­ска и т. д.). Тем самым, мож­но гово­рить о гораздо более высо­ком, срав­ни­тель­но с пред­ше­ст­ву­ю­щим вре­ме­нем, уровне соци­аль­но­го, иму­ще­ст­вен­но­го и куль­тур­но­го рас­сло­е­ния обще­ства.

Суще­ст­ву­ет, одна­ко, мне­ние, что в эпо­ху позд­ней брон­зы в Евразий­ских сте­пях отсут­ст­ву­ют дока­за­тель­ства реаль­но­го иму­ще­ст­вен­но­го рас­сло­е­ния и каких-либо форм част­ной соб­ст­вен­но­сти: не зафик­си­ро­ва­ны кла­ды, отсут­ст­ву­ют в сколь-нибудь замет­ных коли­че­ствах изде­лия из дра­го­цен­ных метал­лов и иные атри­бу­ты накоп­ле­ния средств³³. Одна­ко исто­рия степ­ных наро­дов свиде­тель­ст­ву­ет о том, что с древ­ней­ших вре­мен и до наших дней глав­ное богат­ство сте­пи — это скот. Имен­но скот, а так­же металл (брон­за) выпол­ня­ли основ­ную функ­цию средств накоп­ле­ния и обме­на. Воз­мож­но, что как раз поэто­му в эпо­ху позд­ней брон­зы спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ное ското­вод­ство ста­но­вит­ся веду­щей отрас­лью хозяй­ства, а глав­ным сим­во­лом власт­ных пол­но­мо­чий — брон­зо­вое ору­жие.

Таким обра­зом, яркие погре­баль­ные воин­ские ком­плек­сы (вождей, вои­нов-колес­ни­чих) свиде­тель­ст­ву­ют не толь­ко о раз­ви­той соци­аль­ной стра­ти­фи­ка­ции соци­у­ма вооб­ще, но и о том, что доми­ни­ру­ю­щее поло­же­ние в обще­стве зани­ма­ло воин­ское сосло­вие, свя­зан­ное с воен­ным делом.

Сле­дую­щим важ­ным момен­том явля­ет­ся то, что в пери­од позд­ней брон­зы в Доно-Вол­го-Ураль­ском реги­оне суще­ст­вен­но воз­рас­та­ет коли­че­ство памят­ни­ков, как посе­лен­че­ских, так и погре­баль­ных, что соот­вет­ст­ву­ет зна­чи­тель­но­му росту плот­но­сти насе­ле­ния³⁴. При этом суще­ст­вен­но, что в усло­ви­ях рез­ко­го воз­рас­та­ния чис­лен­но­сти насе­ле­ния, коли­че­ст­вен­ные пока­за­те­ли по трав­мам, полу­чае­мым в боестолк­но­ве­ни­ях, замет­но ниже по срав­не­нию с преды­ду­щим вре­ме­нем³⁵. Дан­ное обсто­я­тель­ство, наряду со свиде­тель­ства­ми о регу­ляр­ном харак­те­ре рас­про­стра­не­ния посе­ле­ний, все­гда неукреп­лен­ных, поз­во­ля­ет гово­рить о суще­ст­во­ва­нии той или иной систе­мы регла­мен­та­ции веде­ния хозяй­ства и меха­низ­ма жиз­не­обес­пе­че­ния.

Далее сле­ду­ет ука­зать на оче­вид­ную высо­кую эффек­тив­ность хозяй­ства эпо­хи позд­ней брон­зы. Дан­ный пери­од для Доно-Вол­го-Ураль­ско­го реги­о­на — это вре­мя гос­под­ства ското­вод­че­ско­го пас­ту­ше­ско­го хозяй­ства³⁶. Основ­ной хозяй­ст­вен­ной ячей­кой было неболь­шое с.414 (2—3 жили­ща) посе­ле­ние, что, по-види­мо­му, мак­си­маль­но соот­вет­ст­во­ва­ло наи­бо­лее эффек­тив­но­му исполь­зо­ва­нию при­род­ных ресур­сов. Осталь­ные спо­со­бы добы­ва­ния про­дук­тов пита­ния — зем­леде­лие, охота и рыбо­лов­ство — прак­ти­че­ски не нахо­дят свиде­тельств в мате­ри­аль­ной куль­ту­ре это­го вре­ме­ни. И доста­точ­но оче­вид­но, что такая узкая спе­ци­а­ли­за­ция мог­ла быть эффек­тив­ной толь­ко в усло­ви­ях суще­ст­во­ва­ния раз­ви­той систе­мы обме­на³⁷. При­ме­ры регу­ляр­но­го обме­на зафик­си­ро­ва­ны, в част­но­сти, при рас­коп­ках гор­но-метал­лур­ги­че­ско­го цен­тра Кар­га­лы в Южном При­ура­лье, где иссле­до­ва­те­ля­ми уста­нов­ле­но, что име­ю­ща­я­ся остео­ло­ги­че­ская кол­лек­ция мог­ла при­над­ле­жать лишь при­веден­но­му на обмен и убой скоту, но не выра­щен­но­му на месте³⁸. Сле­до­ва­тель­но, суще­ст­во­ва­ла груп­па насе­ле­ния, обла­дав­шая доста­точ­ной мобиль­но­стью, под­дер­жи­вав­шая этот обмен.

Еще одна харак­тер­ная чер­та эпо­хи позд­ней брон­зы заклю­ча­ет­ся в небы­ва­лой до это­го вре­ме­ни уни­фи­ка­ции куль­тур­ных при­зна­ков. Так, памят­ни­ки сруб­ной куль­ту­ры, охва­ты­ваю­щие огром­ные терри­то­рии Евро­пей­ской сте­пи/лесо­сте­пи от Ура­ла до Дне­пра, несмот­ря на дав­нюю исто­рию изу­че­ния и тыся­чи иссле­до­ван­ных памят­ни­ков, до сих пор не уда­ет­ся убеди­тель­но поде­лить ни терри­то­ри­аль­но, ни хро­но­ло­ги­че­ски. Такая уни­фи­ка­ция куль­тур­ных при­зна­ков на огром­ной терри­то­рии не может объ­яс­нять­ся лишь сход­ны­ми при­род­но-гео­гра­фи­че­ски­ми усло­ви­я­ми и, види­мо, свиде­тель­ст­ву­ет об очень высо­кой интен­сив­но­сти инфор­ма­ци­он­но­го обме­на в рам­ках «кон­такт­ной непре­рыв­но­сти» и нали­чии слоя ее носи­те­лей.

Пере­чис­лен­ные чер­ты север­ных «колес­нич­ных» куль­тур вполне сопо­ста­ви­мы с харак­те­ри­сти­ка­ми южных обществ, одна­ко в опре­де­лен­ном отно­ше­нии они всту­па­ют в про­ти­во­ре­чие с тра­ди­ци­он­ным архео­ло­ги­че­ским взглядом на позд­ний брон­зо­вый век степ­ной Евра­зии, когда раз­лич­ные куль­ту­ры и куль­тур­ные типы вос­при­ни­ма­ют­ся непре­мен­но как хро­но­ло­ги­че­ски сле­дую­щие друг за дру­гом³⁹. Исхо­дя из дан­но­го поло­же­ния полу­ча­ет­ся, что эли­тар­ное обще­ство, вла­де­ю­щее новы­ми тех­но­ло­ги­я­ми, в том чис­ле и колес­ни­ца­ми, суще­ст­ву­ет лишь в пред­сруб­ном гори­зон­те (ПБВ-I), а вся огром­ная мас­са рядо­вых с.415 памят­ни­ков при­хо­дит­ся на вре­мя соб­ст­вен­но сруб­ной куль­ту­ры (ПБВ-II), харак­те­ри­зу­е­мое как пери­од эга­ли­тар­но­сти и стаг­на­ции.

Нам пред­став­ля­ет­ся, что «тра­ди­ци­он­ный» вари­ант реше­ния вопро­сов хро­но­ло­гии и пери­о­ди­за­ции несет в себе ряд про­ти­во­ре­чий, а имен­но:

1. Частая сме­на «корот­ко­жи­ву­щих» куль­тур при отсут­ст­вии реаль­ных для это­го осно­ва­ний.

2. Все куль­ту­ры и куль­тур­ные типы «пред­сруб­но­го» гори­зон­та ока­зы­ва­ют­ся состо­я­щи­ми лишь из мало­чис­лен­ных весь­ма раз­но­род­ных («сла­бых») групп при том, что отсут­ст­ву­ют «силь­ные» груп­пы, соот­вет­ст­ву­ю­щие раз­ви­то­му эта­пу⁴⁰.

3. Раз­ви­тая сруб­ная куль­ту­ра появ­ля­ет­ся сра­зу в виде мно­го­чис­лен­ных сфор­ми­ро­вав­ших­ся («силь­ных») групп без эта­па фор­ми­ро­ва­ния, а фаза ее мак­си­маль­но­го рас­про­стра­не­ния и рас­цве­та име­ну­ет­ся пери­о­дом стаг­на­ции.

4. Взя­тые по отдель­но­сти, «эли­тар­ные» и «эга­ли­тар­ные» куль­ту­ры никак не могут соот­вет­ст­во­вать «колес­нич­но­му» обще­ству нарра­тив­ных источ­ни­ков.

По всей веро­ят­но­сти, про­стое чере­до­ва­ние непро­дол­жи­тель­ных по вре­ме­ни то «эли­тар­ных», то «эга­ли­тар­ных» куль­тур не в состо­я­нии объ­яс­нить каче­ст­вен­ный ска­чок в раз­ви­тии обществ Евразий­ских сте­пей (так же, как не может его объ­яс­нить и неко­то­рое улуч­ше­ние кли­ма­ти­че­ских усло­вий). Веду­щую роль в этих про­цес­сах долж­ны были сыг­рать суще­ст­вен­ные изме­не­ния во всей соци­аль­но-поли­ти­че­ской струк­ту­ре обще­ства. При этом одним из суще­ст­вен­ных отли­чий эпо­хи позд­ней брон­зы от пред­ше­ст­ву­ю­ще­го вре­ме­ни было появ­ле­ние таких выде­лен­ных в иму­ще­ст­вен­ном и соци­аль­ном отно­ше­нии памят­ни­ков, кото­рые ста­но­вят­ся цен­тра­ми фор­ми­ро­ва­ния вокруг себя куль­тур­ных типов или даже куль­тур. Одна­ко соци­аль­но выде­лен­ная и, соот­вет­ст­вен­но, соци­аль­но спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ная куль­тур­ная груп­па не может суще­ст­во­вать сама по себе. Она может осу­ществлять свои спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные функ­ции лишь как суб­куль­ту­ра в рам­ках более обще­го объ­еди­не­ния.

Такие суб­куль­ту­ры и воз­ни­ка­ют в началь­ный пери­од эпо­хи позд­ней брон­зы. И в них вхо­дят не толь­ко элит­ные погре­бе­ния, но и «рядо­вые» — жен­ские, дет­ские и т. д. Види­мо, эти суб­куль­ту­ры и соот­вет­ст­ву­ют пра­вя­ще­му элит­но­му слою эпо­хи позд­ней брон­зы, но суще­ст­ву­ют они сов­мест­но и во мно­гом бла­го­да­ря рядо­во­му ран­не­сруб­но­му мас­си­ву насе­ле­ния. Реа­ли­за­цию же сво­их власт­ных функ­ций элит­ные груп­пы осу­ществля­ли, по-види­мо­му, с помо­щью инсти­ту­та полю­дья. Имен­но такой спо­соб власт­во­ва­ния дает воз­мож­ность осу­ществлять свои пол­но­мо­чия в усло­ви­ях рас­сре­дото­чен­но­го типа хозяй­ства, отсут­ст­вия выра­жен­ных поли­ти­че­ских цен­тров-сто­лиц, сохра­няя при этом инфор­ма­ци­он­ную, поли­ти­че­скую, эко­но­ми­че­скую с.416 и идео­ло­ги­че­скую целост­ность про­стран­ства на ста­дии пред­го­судар­ст­вен­ных поли­ти­че­ских обра­зо­ва­ний.

Под­во­дя итог рас­смот­ре­нию обществ север­но­го поя­са, сле­ду­ет заклю­чить, что они, так же, как и южные, явля­лись слож­но­ст­ра­ти­фи­ци­ро­ван­ны­ми, в них доми­ни­ро­ва­ла про­слой­ка, свя­зан­ная с воин­ской функ­ци­ей и колес­нич­ным делом, реа­ли­зо­вав­шая доста­точ­но раз­ви­тую систе­му управ­ле­ния соци­у­мом. Поэто­му гипо­те­за о том, что колес­ни­ца про­сто появ­ля­ет­ся под вли­я­ни­ем южных цен­тров циви­ли­за­ции у «север­ных вар­ва­ров»⁴¹, едва ли может быть при­ня­та в бук­валь­ном выра­же­нии. Раз­ви­тие коне­вод­ства, колес­но­го транс­пор­та, ремес­ла, а так­же обще­ст­вен­но-поли­ти­че­ско­го устрой­ства обще­ства, оче­вид­но, лежат в осно­ве как появ­ле­ния, так и вос­при­я­тия идеи колес­ни­цы и колес­нич­но­го боя. Воз­ник­но­ве­ние и исполь­зо­ва­ние колес­ниц было вызва­но глу­бин­ны­ми про­цес­са­ми изме­не­ний в раз­лич­ных, но все­гда вза­и­мо­свя­зан­ных сфе­рах жиз­ни обще­ства. Не вда­ва­ясь в дис­кус­сию о том, где и когда впер­вые появи­лась колес­ни­ца, чье вли­я­ние при этом ока­за­лось решаю­щим, под­черк­нем, что она как воен­ный, сакраль­ный и хозяй­ст­вен­ный объ­ект мог­ла воз­ник­нуть и полу­чить раз­ви­тие лишь при нали­чии всей вышеот­ме­чен­ной ее под­дер­жи­вав­шей инфра­струк­ту­ры.

Вме­сте с тем, попро­бу­ем пред­ста­вить те дей­ст­ви­тель­ные пре­иму­ще­ства, кото­рые колес­ни­ца мог­ла дать их вла­дель­цам в север­ном поя­се колес­нич­ных куль­тур. Разу­ме­ет­ся, в усло­ви­ях зна­чи­тель­ных откры­тых про­странств сте­пи/лесо­сте­пи в тече­ние лет­не­го пери­о­да колес­ни­ца дава­ла реаль­ные воен­ные пре­иму­ще­ства. Одна­ко при рас­пу­ти­це и снеж­ном покро­ве, на что в этих местах при­хо­дит­ся 7—8 меся­цев в году, она совер­шен­но бес­по­лез­на. Поэто­му пред­став­ля­ет­ся вполне логич­ным пред­по­ло­же­ние о том, что воен­ное пре­иму­ще­ство какой-то груп­пы к момен­ту появ­ле­ния колес­ни­цы уже было достиг­ну­то за счет иных фак­то­ров, а ее исполь­зо­ва­ние свя­за­но не толь­ко с воен­ным аспек­том, но и с сим­во­ли­че­ским утвер­жде­ни­ем могу­ще­ства и вла­сти.

Таким обра­зом, мы пола­га­ем, что эпо­ха позд­ней брон­зы север­но­го поя­са колес­нич­ных куль­тур озна­ме­но­ва­лась выхо­дом соци­у­мов на новый уро­вень раз­ви­тия, суще­ст­вен­но более высо­кий, чем в пред­ше­ст­ву­ю­щее вре­мя. Это каса­ет­ся всех без исклю­че­ния сфер жиз­ни обще­ства: эко­но­ми­че­ской — веде­ние высо­ко­про­дук­тив­но­го спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­но­го хозяй­ства, тех­ни­че­ской — выход на новый уро­вень ремес­лен­но­го про­из­вод­ства, и преж­де все­го метал­ло­об­ра­бот­ки, воен­ной — появ­ле­ние новых видов воору­же­ния, демо­гра­фи­че­ской — рез­кое воз­рас­та­ние чис­лен­но­сти насе­ле­ния, соци­аль­но-поли­ти­че­ской — пере­ход к слож­но­му стра­ти­фи­ци­ро­ван­но­му обще­ству с доми­ни­ру­ю­щей воен­ной про­слой­кой.

Раз­лич­ные же куль­ту­ры и куль­тур­ные типы эпо­хи позд­ней брон­зы пра­виль­нее рас­смат­ри­вать как состав­ные части еди­но­го слож­но­го соци­у­ма, при­чем неко­то­рые из этих куль­тур­ных еди­ниц с.417 сосу­ще­ст­во­ва­ли, а неко­то­рые пред­став­ля­ют его на раз­ных эта­пах. Исто­рия свиде­тель­ст­ву­ет, что элит­ные груп­пы в самых ярких сво­их про­яв­ле­ни­ях (а для Евразий­ской сте­пи/лесо­сте­пи это — Син­та­шта, Покровск, Пота­пов­ка и т. д.) дей­ст­ви­тель­но соот­вет­ст­ву­ют ран­не­му эта­пу раз­ви­тия обще­ства. Но, взяв власть на эта­пе фор­ми­ро­ва­ния ново­го соци­аль­но­го орга­низ­ма, эти груп­пы в усло­ви­ях ста­биль­но­го раз­ви­тия обще­ства нико­гда ее доб­ро­воль­но не отда­ют. Элит­ные груп­пы и соот­вет­ст­ву­ю­щие им про­яв­ле­ния в мате­ри­аль­ной куль­ту­ре могут видо­из­ме­нять­ся, но при отсут­ст­вии мощ­ных внеш­них воздей­ст­вий нико­гда сами по себе не исче­за­ют. При этом выход на новый уро­вень соци­аль­но-поли­ти­че­ско­го раз­ви­тия как раз и обес­пе­чи­ва­ет­ся вза­и­мо­дей­ст­ви­ем всех соци­аль­ных и куль­тур­ных групп, а не их хро­но­ло­ги­че­ским чере­до­ва­ни­ем. Такое услож­не­ние соци­аль­но-поли­ти­че­ской струк­ту­ры явля­ет­ся, с одной сто­ро­ны, яркой отли­чи­тель­ной чер­той эпо­хи позд­ней брон­зы, поз­во­ля­ю­щей обще­ству в целом достичь более высо­ко­го уров­ня раз­ви­тия, а, с дру­гой сто­ро­ны, все эти про­цес­сы про­ис­хо­ди­ли при инфор­ма­ци­он­ном и куль­тур­ном вза­и­мо­дей­ст­вии с южным поя­сом «колес­нич­ных» урба­ни­сти­че­ских цен­тров поли­то­ге­не­за, под­чи­ня­ясь обще­ис­то­ри­че­ским зако­нам раз­ви­тия соци­у­мов в рам­ках еди­но­го ста­ди­аль­но­го интер­ва­ла — эпо­хи позд­ней брон­зы.

Ko­cherzhen­ko O. V., Slo­nov V. N.
About so­cial struc­tu­re of «cha­riot’s so­cie­ties» and the phe­no­me­non of «cha­riot’s cul­tu­res» in the Bron­ze Age of Eura­sia

In this work cha­rac­te­ris­tic fea­tu­res of so­cial struc­tu­re «cha­riot’s so­cie­ties» of Near East and Forward Asia, and al­so so­me ot­her ter­ri­to­ries are con­si­de­red on the ba­sis of avai­lab­le writ­ten sour­ces. The­se fea­tu­res are com­pa­red to cha­rac­te­ris­tics of so­cio­po­li­ti­cal struc­tu­re of unwrit­ten cul­tu­res of the Euroa­sian step­pe ac­cor­ding to the ana­ly­sis of ma­te­rial comple­xes. It is jud­ged that pre­sen­ce of a cha­riot is «mar­ker» complex or­ga­ni­za­tion so­cie­ties with the cer­tain set of so­cio­po­li­ti­cal cha­rac­te­ris­tics.