Народные движения в Северной Африке при Юстиниане

с.15 Вос­ста­ния рабов, с осо­бой силой потря­сав­шие Рим­скую импе­рию в послед­ние века ее суще­ст­во­ва­ния, рас­ша­та­ли рабо­вла­дель­че­ский строй. Соче­та­ясь с гроз­ны­ми втор­же­ни­я­ми сосед­них с импе­ри­ей пле­мен и наро­дов, эти вос­ста­ния уско­ри­ли его гибель. В V в. рабо­вла­дель­че­ская импе­рия на запа­де пере­ста­ла суще­ст­во­вать.

Борь­ба экс­плу­а­ти­ру­е­мых масс, тес­ней­шим обра­зом пере­пле­тав­ша­я­ся с уда­ра­ми извне, уско­ри­ла паде­ние рабо­вла­дель­че­ско­го строя и на восто­ке — в Восточ­но-Рим­ской, или Визан­тий­ской, импе­рии. Но здесь в силу осо­бен­но­стей соци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия этот про­цесс не толь­ко рас­тя­нул­ся на более дол­гий срок (до нача­ла VII в.), но и при­нял несколь­ко свое­об­раз­ные фор­мы. В част­но­сти, имен­но здесь, в Визан­тии V—VI вв., с наи­боль­шей отчет­ли­во­стью про­яви­лась реак­ци­он­ная роль рабо­вла­дель­че­ской над­строй­ки, судо­рож­но пытав­шей­ся сохра­нить ста­рый, изжив­ший уже себя базис, — рабо­вла­дель­че­скую систе­му про­из­вод­ст­вен­ных отно­ше­ний. Боль­ше того, моби­ли­зуя все силы ста­ро­го мира, визан­тий­ское пра­ви­тель­ство пред­при­ни­ма­ло попыт­ки реста­ври­ро­вать рабо­вла­дель­че­ские отно­ше­ния и на Запа­де, на терри­то­ри­ях, неко­гда при­над­ле­жав­ших Риму. Осо­бен­но пока­за­тель­ным в этом отно­ше­нии явля­ет­ся пери­од прав­ле­ния Юсти­ни­а­на I (527—565) — апо­гей рабо­вла­дель­че­ской реак­ции.

Подоб­ная поли­ти­ка визан­тий­ско­го государ­ства явля­ет­ся ярким про­яв­ле­ни­ем актив­ной роли над­строй­ки по отно­ше­нию к бази­су, о кото­рой гово­рит И. В. Ста­лин в сво­ей гени­аль­ной рабо­те «Марк­сизм и вопро­сы язы­ко­зна­ния». Над­строй­ка порож­да­ет­ся бази­сом не для того, чтобы пас­сив­но «отра­жать» его, а для того, чтобы актив­но слу­жить и помо­гать ему. «Сто­ит толь­ко отка­зать­ся над­строй­ке от этой её слу­жеб­ной роли, сто­ит толь­ко перей­ти над­строй­ке от пози­ции актив­ной защи­ты сво­его бази­са на пози­цию без­раз­лич­но­го отно­ше­ния к нему, на пози­цию оди­на­ко­во­го отно­ше­ния к клас­сам, чтобы она поте­ря­ла своё каче­ство и пере­ста­ла быть над­строй­кой»¹.

Одна­ко борь­ба народ­ных масс и в Восточ­но-Рим­ской импе­рии яви­лась той непо­сред­ст­вен­ной актив­ной силой, кото­рая оста­но­ви­ла наступ­ле­ние реак­ции и в конеч­ном сче­те све­ла на нет ее вре­мен­ные успе­хи.

Одну из наи­бо­лее ярких стра­ниц этой борь­бы пред­став­ля­ет рево­лю­ци­он­ное дви­же­ние в Север­ной Афри­ке, раз­вер­нув­ше­е­ся в 30—40-х годах VI в., тот­час же после ее заво­е­ва­ния вой­ска­ми Юсти­ни­а­на.

с.16 В бур­жу­аз­ной исто­рио­гра­фии эти рево­лю­ци­он­ные собы­тия чаще все­го замал­чи­ва­лись или изо­бра­жа­лись в наме­рен­но иска­жен­ном виде. Так, напри­мер, извест­ный пане­ги­рист Юсти­ни­а­на, фран­цуз­ский бур­жу­аз­ный исто­рик Ш. Диль в самых мрач­ных тонах рису­ет народ­ное дви­же­ние в Афри­ке, пред­став­ляя его как «страш­ный воен­ный мятеж», при­нес­ший «невидан­ные» бед­ст­вия насе­ле­нию про­вин­ции. Диль вся­че­ски вос­хва­ля­ет энер­гию и муже­ство визан­тий­ских пол­ко­вод­цев — Вели­за­рия, Гер­ма­на, Соло­мо­на и Иоан­на Тро­гли­ты, подав­ляв­ших вос­ста­ние². По сто­пам Диля идут и мно­гие дру­гие бур­жу­аз­ные уче­ные³.

Меж­ду тем, источ­ни­ки VI в. — труды Про­ко­пия Кеса­рий­ско­го⁴, Новел­лы Юсти­ни­а­на, хро­ни­ки Коми­та Мар­цел­ли­на⁵ и Вик­то­ра Тон­нен­нен­ско­го⁶, поэ­ма афри­кан­ско­го грам­ма­ти­ка и поэта Фла­вия Кре­с­ко­ния Корип­па — «Иоан­нида»⁷, сочи­не­ние исто­ри­ка готов Иор­да­на «Ro­ma­na et Ge­ti­ca»⁸ и др., несмот­ря на край­нюю тен­ден­ци­оз­ность, обу­слов­лен­ную клас­со­вой при­над­леж­но­стью их авто­ров, содер­жат цен­ней­ший мате­ри­ал для выяс­не­ния под­лин­но­го харак­те­ра соци­аль­ной борь­бы в Север­ной Афри­ке в пер­вой поло­вине VI в. Осо­бен­но важ­ны по пол­но­те изло­же­ния труды Про­ко­пия. Подоб­но тому, как его «Вой­на с гота­ми» рису­ет яркую кар­ти­ну народ­но-осво­бо­ди­тель­ной борь­бы в Ита­лии под руко­вод­ст­вом Тоти­лы про­тив вос­ста­нов­ле­ния вла­сти рабо­вла­дель­че­ской импе­рии, вся вто­рая кни­га его сочи­не­ния «О войне с ван­да­ла­ми» фак­ти­че­ски посвя­ще­на подроб­но­му опи­са­нию рево­лю­ци­он­но­го дви­же­ния в Север­ной Афри­ке, воз­глав­лен­но­го сол­да­том визан­тий­ской армии Стот­зой⁹.

Эти источ­ни­ки неоспо­ри­мо свиде­тель­ст­ву­ют о том, что дви­же­ния под руко­вод­ст­вом Стот­зы и Тоти­лы при­над­ле­жат к чис­лу одно­тип­ных народ­ных дви­же­ний, весь­ма сход­ных как по сво­им при­чи­нам, так и по харак­те­ру, целям и зада­чам. И то и дру­гое дви­же­ние пред­став­ля­ют собой народ­но-осво­бо­ди­тель­ную вой­ну боль­ших мас­шта­бов, охва­тив­шую целые про­вин­ции — Север­ную Афри­ку и Ита­лию — и направ­лен­ную про­тив попыт­ки рестав­ра­ции рабо­вла­дель­че­ских поряд­ков.

* * *

Для кон­крет­но­го уяс­не­ния осо­бен­но­стей народ­ных дви­же­ний в Север­ной Афри­ке в VI в. необ­хо­ди­мо хотя бы корот­ко оха­рак­те­ри­зо­вать поли­ти­ку, про­во­див­шу­ю­ся визан­тий­ским пра­ви­тель­ст­вом на заво­е­ван­ных терри­то­ри­ях, как в ходе самой вой­ны с ван­да­ла­ми, так и после их с.17 раз­гро­ма¹⁰. Обиль­ный мате­ри­ал по это­му вопро­су содер­жат новел­лы Юсти­ни­а­на, неко­то­рые дан­ные име­ют­ся так­же и в нарра­тив­ных источ­ни­ках.

Пер­во­на­чаль­но визан­тий­ское пра­ви­тель­ство очень ста­ра­тель­но пыта­лось заву­а­ли­ро­вать свои реак­ци­он­но-рестав­ра­тор­ские цели. Основ­ной сво­ей зада­чей Юсти­ни­ан про­воз­гла­сил отмще­ние «обид и оскорб­ле­ний», нане­сен­ных ван­да­ла­ми офи­ци­аль­ной церк­ви и «осво­бож­де­ние наро­да столь боль­шой про­вин­ции от ярма раб­ства» (eccle­siae suae iniu­rias vin­di­ca­re dig­na­tus est, et tan­ta­rum pro­vin­cia­rum po­pu­lus a iugo ser­vi­tu­tis eri­pe­re)¹¹. И хотя вни­ма­тель­ное изу­че­ние источ­ни­ков совер­шен­но опре­де­лен­но пока­зы­ва­ет, что, несмот­ря на всю эту дема­го­гию, визан­тий­ские вой­ска не встре­ти­ли актив­ной под­держ­ки со сто­ро­ны широ­ких сло­ев насе­ле­ния про­вин­ции¹² — их под­дер­жи­ва­ли лишь пред­ста­ви­те­ли зна­ти, «орто­док­саль­но­го» духо­вен­ства¹³ и купе­че­ства севе­ро­аф­ри­кан­ских горо­дов¹⁴, — неко­то­рую роль в пер­во­на­чаль­ных успе­хах визан­тий­ской армии эта дема­го­ги­че­ская поли­ти­ка все же сыг­ра­ла¹⁵.

Одна­ко уже в ходе вой­ны трудо­вое насе­ле­ние Север­ной Афри­ки увиде­ло истин­ное лицо заво­е­ва­те­лей. Про­ко­пий рису­ет поис­ти­не потря­саю­щую кар­ти­ну бес­чинств визан­тий­ских сол­дат после победы над ван­да­ла­ми в бит­ве при Три­ка­ма­ре в декаб­ре 533 г. По его сло­вам, сол­да­ты «в тече­ние целой ночи изби­ва­ли муж­чин, с кото­ры­ми стал­ки­ва­лись, а детей и жен­щин обра­ща­ли в раб­ство»¹⁶. Они рас­се­я­лись по всей окру­ге и заня­лись охотой за раба­ми, обе­зу­мев от жад­но­сти и стре­мясь захва­тить как мож­но боль­шее чис­ло плен­ни­ков¹⁷. Они бро­ди­ли всюду, и ими овла­де­ло лишь одно чув­ство — жаж­да добы­чи¹⁸. Осо­бен­но мно­го рабов захва­ти­ли вое­на­чаль­ни­ки, при­бли­жен­ные Вели­за­рия, отправ­ляв­шие захва­чен­ных плен­ни­ков в сопро­вож­де­нии сво­их под­чи­нен­ных в Кар­фа­ген¹⁹. Подоб­ные кар­ти­ны, по-види­мо­му, мож­но было с.18 наблюдать и в дру­гих местах заво­е­ван­ной обла­сти. Раб­ство ста­ло уде­лом боль­шин­ства ван­да­лов.

Вме­сте с тем под при­кры­ти­ем пыш­ных фраз и мно­го­обе­щаю­щих декла­ра­ций пра­ви­тель­ство Юсти­ни­а­на немед­лен­но после раз­гро­ма ван­да­лов нача­ло фак­ти­че­ски вос­ста­нав­ли­вать в Север­ной Афри­ке ста­рые поряд­ки рим­ско­го рабо­вла­дель­че­ско­го государ­ства. Преж­де все­го, Юсти­ни­ан поза­бо­тил­ся о вос­ста­нов­ле­нии и укреп­ле­нии граж­дан­ской и воен­ной адми­ни­ст­ра­ции, — это­го мощ­но­го рыча­га в руках пра­ви­тель­ства для про­веде­ния его анти­на­род­ной поли­ти­ки в афри­кан­ской про­вин­ции. Зако­ном 534 г., издан­ным на имя Вели­за­рия, в Север­ной Афри­ке была орга­ни­зо­ва­на пре­то­ри­ан­ская пре­фек­ту­ра, во гла­ве с пре­фек­том пре­то­рия Афри­ки, кото­рый поль­зо­вал­ся широ­ки­ми пол­но­мо­чи­я­ми²⁰. Вся Афри­ка дели­лась на семь про­вин­ций, во гла­ве четы­рех из них сто­я­ли рек­то­ры, дру­ги­ми тре­мя управ­ля­ли пре­зи­ды²¹.

Вслед за тем визан­тий­ское пра­ви­тель­ство при­сту­па­ет к вос­ста­нов­ле­нию аграр­ных отно­ше­ний, гос­под­ст­во­вав­ших в Север­ной Афри­ке в рим­ские вре­ме­на. Осо­бой, так назы­вае­мой праг­ма­ти­че­ской санк­ци­ей, издан­ной в 534 г., уста­нав­ли­ва­лось, что все зем­ли, поте­рян­ные преж­ни­ми соб­ст­вен­ни­ка­ми во вре­ме­на вла­ды­че­ства ван­да­лов, долж­ны быть ото­бра­ны у неза­кон­ных дер­жа­те­лей (ini­us­tis de­ten­ta­to­ri­bus) и воз­вра­ще­ны их ста­рым вла­дель­цам²² — импе­ра­тор­ско­му фис­ку²³, церк­ви, а так­же потом­кам рим­ских посес­со­ров и мест­ной афри­кан­ской рома­ни­зи­ро­ван­ной зна­ти (афрам). В 535 г. основ­ные поло­же­ния праг­ма­ти­че­ской санк­ции полу­чи­ли свое даль­ней­шее раз­ви­тие и кон­кре­ти­за­цию в осо­бых новел­лах²⁴.

Осу­ществляя эту про­грам­му, визан­тий­ская адми­ни­ст­ра­ция осо­бен­но забо­ти­лась о пере­да­че кон­фис­ко­ван­ных у ван­да­лов земель в рас­по­ря­же­ние фис­ка, не оста­нав­ли­ва­ясь даже перед неко­то­рым ущем­ле­ни­ем инте­ре­сов част­ных лиц. Неда­ром Про­ко­пий, пред­ста­ви­тель оппо­зи­ци­он­ных групп сенат­ской ари­сто­кра­тии, осуж­да­ет Юсти­ни­а­на за то, что после заво­е­ва­ния Афри­ки он «не забо­тил­ся о том, чтобы закре­пить власть над стра­ной и охра­ною соб­ст­вен­но­сти (новых) под­дан­ных заслу­жить неиз­мен­ное их рас­по­ло­же­ние», но «…луч­шие зем­ли при­сво­ил себе»²⁵.

Осо­бым покро­ви­тель­ст­вом пра­ви­тель­ства поль­зо­ва­лась «орто­док­саль­ная» цер­ковь — важ­ней­шая идео­ло­ги­че­ская опо­ра реак­ции, актив­но спо­соб­ст­во­вав­шая укреп­ле­нию вла­сти рабо­вла­дель­че­ской импе­рии²⁶. В одной из уже упо­мя­ну­тых новелл 535 г. — De Af­ri­ca­na Eccle­sia — Юсти­ни­ан осо­бо под­чер­ки­вал, что все дви­жи­мое и недви­жи­мое иму­ще­ство церк­ви, захва­чен­ное у нее в пери­од гос­под­ства ван­да­лов, под­ле­жа­ло немед­лен­но­му воз­вра­ще­нию²⁷. В этой новел­ле, кро­ме того, под­твер­жда­лось рас­про­стра­не­ние на афри­кан­ские вла­де­ния церк­ви обще­го зако­на о с.19 цер­ков­ных иму­ще­ствах, издан­но­го в том же 535 г.²⁸ Соглас­но это­му зако­ну запре­ща­лось отчуж­дать каким-либо спо­со­бом, путем ли про­да­жи, даре­ния или обме­на цер­ков­ное иму­ще­ство, дви­жи­мое и недви­жи­мое, в том чис­ле сель­ских рабов (ἤ ἀνδρά­ποδα ἀγροικι­κά) и коло­нов (ἤ γεωρ­γόν)²⁹. Церк­ви афри­кан­ско­го дио­це­за полу­ча­ли раз­ре­ше­ние отби­рать у «неза­кон­ных» вла­дель­цев как res prop­rias, так и pos­ses­sio­nes³⁰. Кар­фа­ген­ской церк­ви пре­до­став­ля­лись все пра­ва, кото­ры­ми поль­зо­ва­лись церк­ви мет­ро­по­лии³¹. Одно­вре­мен­но все ина­ко­ве­ру­ю­щие, т. е. ари­ане, дона­ти­сты, иудеи, языч­ни­ки, под­вер­га­лись пре­сле­до­ва­ни­ям; им запре­ща­лось отправ­лять цер­ков­ные обряды, зани­мать какие-либо обще­ст­вен­ные и адми­ни­ст­ра­тив­ные долж­но­сти и т. п.³²

Но рабо­вла­дель­че­ская знать и духо­вен­ство, наряду с тре­бо­ва­ни­ем воз­вра­та земель, пре­тен­до­ва­ли так­же и на воз­вра­ще­ние зави­си­мо­го насе­ле­ния, обра­ба­ты­вав­ше­го эти зем­ли. Поэто­му поли­ти­ка визан­тий­ско­го пра­ви­тель­ства была направ­ле­на не толь­ко на рестав­ра­цию круп­ной земель­ной соб­ст­вен­но­сти, но и ста­рых форм экс­плуа­та­ции непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей. Дело шло имен­но о рестав­ра­ции, посколь­ку и в Север­ной Афри­ке про­цесс лик­вида­ции рабо­вла­де­ния, уже мешав­ше­го раз­ви­тию про­из­во­ди­тель­ных сил, был зна­чи­тель­но уско­рен втор­же­ни­ем ван­да­лов (в 30-х годах V в.), кото­рые сов­мест­но с вос­став­ши­ми народ­ны­ми мас­са­ми быв­шей рим­ской про­вин­ции раз­гро­ми­ли поли­ти­че­ские орга­ны рабо­вла­дель­че­ско­го государ­ства. Даже в источ­ни­ках, соста­ви­те­ли кото­рых были явно заин­те­ре­со­ва­ны в извра­ще­нии истин­но­го харак­те­ра соци­аль­ных изме­не­ний, про­ис­шед­ших во вре­ме­на гос­под­ства ван­да­лов, отме­ча­ет­ся, что в этот пери­од мно­гие рабы (ser­vi rus­ti­ci) и коло­ны «бежа­ли» из име­ний сво­их быв­ших хозя­ев и сде­ла­лись сво­бод­ны­ми³³.

Осво­бож­де­ние зна­чи­тель­ной части рабов и коло­нов во вре­мя ван­даль­ско­го заво­е­ва­ния озна­ча­ло серь­ез­ное улуч­ше­ние поло­же­ния широ­ких сло­ев непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей афри­кан­ской про­вин­ции. И хотя в даль­ней­шем, по мере роста клас­со­вой диф­фе­рен­ци­а­ции в самом ван­даль­ском обще­стве и рас­ши­ре­ния круп­но­го земле­вла­де­ния ван­даль­ской зна­ти, послед­няя начи­на­ет широ­ко поль­зо­вать­ся трудом мест­но­го насе­ле­ния, ста­ра­ясь поста­вить его в зави­си­мое от себя поло­же­ние, потом­ки мно­гих из осво­бо­див­ших­ся рабов и коло­нов сохра­ни­ли свою сво­бо­ду вплоть до кон­ца суще­ст­во­ва­ния ван­даль­ско­го государ­ства. Об этом со всей опре­де­лен­но­стью сооб­ща­ет рескрипт Юсти­ни­а­на от 552 г. В нем гово­рит­ся о «коло­нах, кото­рые во вре­ме­на ван­да­лов бежа­ли из поме­стий и жили сре­ди сво­бод­ных»³⁴. О бег­стве и осво­бож­де­нии коло­нов, русти­ков и их детей³⁵, «кото­рые до при­хо­да счаст­ли­вей­ше­го вой­ска (т. е. до визан­тий­ско­го заво­е­ва­ния. — З. У.) поки­ну­ли свои места житель­ства», гово­рит­ся и в поста­нов­ле­нии 558 г.³⁶

с.20 Их воз­вра­ще­ния и потре­бо­ва­ли в первую оче­редь пред­ста­ви­те­ли свет­ской и цер­ков­ной рабо­вла­дель­че­ской зна­ти, устре­мив­шей­ся в Афри­ку вслед за визан­тий­ски­ми вой­ска­ми.

Соот­вет­ст­ву­ю­щее поста­нов­ле­ние, пред­пи­сы­вав­шее воз­врат всех сель­ских рабов на зем­ли их преж­них хозя­ев, и было изда­но Юсти­ни­а­ном после раз­гро­ма ван­да­лов³⁷. Таким обра­зом, здесь речь шла о рестав­ра­ции ста­рых форм экс­плуа­та­ции непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей.

Подоб­ная же поли­ти­ка про­во­ди­лась пра­ви­тель­ст­вом. Юсти­ни­а­на и в дру­гих заво­е­ван­ных про­вин­ци­ях. Так, напри­мер, после окон­ча­тель­но­го заво­е­ва­ния Ита­лии Юсти­ни­ан праг­ма­ти­че­ской санк­ци­ей 554 г. пред­пи­сал воз­вра­тить ста­рым вла­дель­цам не толь­ко дви­жи­мое и недви­жи­мое иму­ще­ство, но и рабов и коло­нов³⁸ и закреп­лял их за хозя­е­ва­ми на буду­щие вре­ме­на³⁹. В осо­бой гла­ве праг­ма­ти­че­ской санк­ции гово­ри­лось, что «рабов или коло­нов (ser­vas vel co­lo­nos), если ока­жет­ся, что они удер­жи­ва­ют­ся каки­ми-либо дру­ги­ми лица­ми, мы при­ка­зы­ваем воз­вра­тить их преж­ним гос­по­дам, вме­сте с родив­шим­ся в тече­ние это­го вре­ме­ни потом­ст­вом»⁴⁰.

Трудо­вое насе­ле­ние как дерев­ни, так и горо­да, сра­зу же после визан­тий­ско­го заво­е­ва­ния испы­та­ло на себе «пре­ле­сти» «осво­бож­де­ния» еще и в дру­гом отно­ше­нии⁴¹. В Афри­ке, как позд­нее в Ита­лии и в дру­гих заво­е­ван­ных про­вин­ци­ях, Юсти­ни­ан тот­час после заво­е­ва­ния ввел чрез­вы­чай­но тяже­лые для насе­ле­ния нало­ги. По сло­вам Про­ко­пия, импе­ра­тор, желая «высо­сать все соки из Ливии и огра­бить ее цели­ком», «тот­час же послал земель­ных оцен­щи­ков и стал уста­нав­ли­вать невы­но­си­мые нало­ги, кото­рых преж­де не было»⁴². О введе­нии в Север­ной Афри­ке тяже­лых нало­гов Про­ко­пий гово­рит и во вто­рой кни­ге сво­его труда «О войне с ван­да­ла­ми»: «Ввиду того, что в каз­на­чей­ских архи­вах нель­зя уже было най­ти спис­ков пода­тей, уста­нов­лен­ных в обла­стях Ливии, кото­ры­ми в преж­ние вре­ме­на обло­жи­ли их рим­ляне, так как Гей­зе­рих с само­го нача­ла отме­нил, а затем и совсем их уни­что­жил, то импе­ра­то­ром были посла­ны Три­фон и Евстра­тий, чтобы они назна­чи­ли им нало­ги, каж­до­му по его силам. Но ливий­цам они пока­за­лись неуме­рен­ны­ми и невы­но­си­мы­ми»⁴³.

Такую же нало­го­вую поли­ти­ку визан­тий­ское пра­ви­тель­ство про­во­ди­ло и в дру­гих заво­е­ван­ных обла­стях. Так, напри­мер, захва­тив у ван­да­лов Сар­ди­нию и Кор­си­ку, визан­тий­ский пол­ко­во­дец Кирилл «оба эти ост­ро­ва… вер­нул в состав рим­ско­го государ­ства и обло­жил их нало­гом»⁴⁴. Позд­нее, заво­е­вав обла­сти Заба (так назы­вае­мую Первую Мав­ри­та­нию), пра­ви­тель Афри­ки Соло­мон «нало­жил на них упла­ту пода­тей»⁴⁵.

Кро­ме того, трудо­вое насе­ле­ние обла­стей, заво­е­ван­ных импе­ри­ей, долж­но было на свой счет содер­жать огром­ный штат воен­ных и с.21 граж­дан­ских чинов­ни­ков⁴⁶, под­вер­га­ясь посто­ян­ным вымо­га­тель­ствам и гра­бе­жу с их сто­ро­ны, о чем Про­ко­пий подроб­но рас­ска­зы­ва­ет в сво­ей «Тай­ной исто­рии».

Под­лин­ный харак­тер поли­ти­ки визан­тий­ских заво­е­ва­те­лей очень ско­ро почув­ст­во­ва­ли и все те тузем­ные пле­ме­на Север­ной Афри­ки, кото­рых Про­ко­пий объ­еди­ня­ет общим назва­ни­ем мавру­си­ев.

Еще со вре­мен Мария эти пле­ме­на вынуж­де­ны были почти непре­рыв­но вести борь­бу за свою неза­ви­си­мость. Поль­зу­ясь раз­об­щен­но­стью и меж­пле­мен­ны­ми столк­но­ве­ни­я­ми мавру­си­ев, неиз­беж­ны­ми в усло­ви­ях раз­ло­же­ния родо­во­го строя, рим­ляне оттес­ни­ли их от моря, захва­ти­ли у них луч­шие зем­ли и частью силой, частью под­ку­пом вождей поста­ви­ли мно­гие из этих пле­мен в зави­си­мое от себя поло­же­ние. С при­хо­дом ван­да­лов мавру­сии доби­лись на корот­кий срок неза­ви­си­мо­сти, но вско­ре вновь вынуж­де­ны были обо­ро­нять­ся, на этот раз — от пося­га­тельств ван­даль­ской зна­ти. Источ­ни­ки, в част­но­сти Про­ко­пий, сооб­ща­ют о целом ряде войн меж­ду ван­да­ла­ми и мавру­си­я­ми⁴⁷.

Визан­тий­цы уме­ло исполь­зо­ва­ли эти про­ти­во­ре­чия и щед­ры­ми обе­ща­ни­я­ми доби­лись того, что во вре­мя втор­же­ния войск Вели­за­рия в Афри­ку вожди мавру­си­ев заня­ли выжида­тель­ную пози­цию⁴⁸. На помощь Гели­ме­ру при­шли лишь немно­гие мавру­сии, «и те без раз­ре­ше­ния началь­ни­ков»⁴⁹. Но после победы над ван­да­ла­ми обе­ща­ния были забы­ты, и визан­тий­цы, подоб­но рим­ля­нам, нача­ли стре­мить­ся к под­чи­не­нию тузем­ных пле­мен⁵⁰.

Таким обра­зом, вся дея­тель­ность визан­тий­ских заво­е­ва­те­лей в Север­ной Афри­ке с само­го нача­ла была направ­ле­на на воз­рож­де­ние поряд­ков рабо­вла­дель­че­ской импе­рии, суще­ст­во­вав­ших в про­вин­ции во вре­ме­на рим­ско­го гос­под­ства. Эта дея­тель­ность явля­лась про­яв­ле­ни­ем той же реак­ци­он­ной поли­ти­ки визан­тий­ско­го пра­ви­тель­ства, кото­рую оно про­во­ди­ло и на дру­гих заво­е­ван­ных терри­то­ри­ях, в част­но­сти в Ита­лии.

В Север­ной Афри­ке, так же, как и в Ита­лии, эта поли­ти­ка яви­лась непо­сред­ст­вен­ным толч­ком, вызвав­шим новую вол­ну широ­ко­го народ­но-осво­бо­ди­тель­но­го дви­же­ния, в кото­ром при­ня­ли уча­стие самые раз­лич­ные слои насе­ле­ния про­вин­ции, но силу и раз­мах кото­ро­му при­да­ло актив­ное уча­стие в нем народ­ных масс.

Пер­вы­ми под­ня­ли ору­жие про­тив визан­тий­ско­го пра­ви­тель­ства пле­ме­на мавру­си­ев⁵¹. Боль­шин­ство этих пле­мен уже всту­пи­ло в пери­од раз­ло­же­ния пер­во­быт­но-общин­но­го строя, но, несмот­ря на то, что у мавру­си­ев уже име­ла место зна­чи­тель­ная соци­аль­ная диф­фе­рен­ци­а­ция, их воен­ная орга­ни­за­ция во мно­гом сохра­ня­ла еще осо­бен­но­сти народ­но­го опол­че­ния — его мас­со­вость и мобиль­ность. В этом отно­ше­нии мавру­сии несо­мнен­но име­ли пре­иму­ще­ства перед раба­ми и коло­на­ми, рас­пы­лен­ны­ми по про­вин­ции, и поэто­му нет ниче­го уди­ви­тель­но­го в том, что имен­но они пер­вы­ми нача­ли воору­жен­ную борь­бу с визан­тий­ца­ми.

Вос­ста­ние носи­ло мас­со­вый харак­тер. По дан­ным Про­ко­пия, на борь­бу под­ня­лись десят­ки тысяч мавру­си­ев⁵². О боль­шом раз­ма­хе и с.22 серь­ез­ной опас­но­сти, кото­рую пред­став­ля­ло вос­ста­ние для Визан­тии, свиде­тель­ст­ву­ет и то обсто­я­тель­ство, что на подав­ле­ние вос­ста­ния Вели­за­рий (к это­му вре­ме­ни уже воз­вра­тив­ший­ся в Визан­тию) отпра­вил в Афри­ку боль­шую часть войск под коман­до­ва­ни­ем одно­го из сво­их при­бли­жен­ных — Соло­мо­на⁵³. Вско­ре и сам импе­ра­тор вынуж­ден был послать на под­креп­ле­ние Соло­мо­ну дру­гое вой­ско во гла­ве с Фео­до­ром из Кап­па­до­кии и Иль­ди­ге­ром⁵⁴.

Про­ко­пий, вооб­ще крайне враж­деб­но и высо­ко­мер­но отно­ся­щий­ся к «вар­ва­рам», ста­ра­ет­ся скрыть дей­ст­ви­тель­ные при­чи­ны вос­ста­ния. Он утвер­жда­ет, что мавру­сии вос­ста­ли «вне­зап­но» и «безо вся­кой при­чи­ны»⁵⁵. Одна­ко даже из его тен­ден­ци­оз­но­го опи­са­ния ста­но­вит­ся совер­шен­но ясно, что основ­ной целью вос­ста­ния была борь­ба про­тив гне­та рабо­вла­дель­че­ской импе­рии, кото­рый нес­ли новые заво­е­ва­те­ли тузем­но­му насе­ле­нию Север­ной Афри­ки. Из речи, вло­жен­ной Про­ко­пи­ем в уста вождей вос­став­ших мавру­си­ев, это явст­ву­ет с пол­ной опре­де­лен­но­стью: «…борь­ба сей­час идет о самых важ­ных делах, быть ли нам вла­ды­ка­ми всей Ливии или раба­ми у этих наг­лых людей»⁵⁶. И если для «вар­вар­ской» зна­ти «раб­ство», быть может, све­лось бы все­го лишь к поте­ре ею поли­ти­че­ской неза­ви­си­мо­сти, к под­дан­ству импе­рии, то для боль­шей части рядо­вых мавру­си­ев речь шла о раб­стве в самом пря­мом смыс­ле это­го сло­ва. Дей­ст­ви­тель­но, визан­тий­цы, нане­ся пора­же­ние вос­став­шим, нача­ли в мас­со­вом мас­шта­бе обра­щать побеж­ден­ных в рабов. Так, напри­мер, после того как мавру­сии в одном из сра­же­ний были раз­би­ты визан­тий­ским пол­ко­вод­цем Соло­мо­ном, «все их жены с детьми попа­ли в раб­ство»⁵⁷. Осо­бен­но страш­ную кар­ти­ну мас­со­во­го пле­не­ния и обра­ще­ния в раб­ство рису­ет Про­ко­пий, рас­ска­зы­вая о пора­же­нии мавру­си­ев на горе Бур­ге­он. По его сло­вам, рим­ляне здесь «взя­ли в плен такое коли­че­ство жен­щин и детей, что желаю­щим купить ребен­ка из мавру­си­ев отда­ва­ли за цену овцы»⁵⁸.

О дру­гих при­чи­нах вос­ста­ния Про­ко­пий про­го­ва­ри­ва­ет­ся, изла­гая ответ вождей мавру­си­ев на пись­мо коман­дую­ще­го визан­тий­ски­ми вой­ска­ми Соло­мо­на, обви­няв­ше­го мавру­си­ев в пре­да­тель­ском нару­ше­нии мира и пред­ла­гав­ше­го им «рас­ка­ять­ся» и заклю­чить с ним согла­ше­ние. Мавру­сии утвер­жда­ли что сами «рим­ляне» нару­ши­ли с ними дого­вор и ста­ли их при­тес­нять. «Вели­за­рий, обой­дя нас широ­ко­ве­ща­тель­ны­ми обе­ща­ни­я­ми, убедил стать под­дан­ны­ми импе­ра­то­ра Юсти­ни­а­на, а рим­ляне, не пре­до­ста­вив нам ника­ких выгод, тре­бо­ва­ли, с.23 чтобы мы, муча­ясь голо­дом, были их дру­зья­ми и союз­ни­ка­ми…»⁵⁹ В отве­те ука­зы­ва­лось далее на «неспра­вед­ли­во­сти» и «наси­лия» со сто­ро­ны рим­лян⁶⁰, выра­жав­ши­е­ся в «захва­те чужо­го»⁶¹. Едва ли мож­но сомне­вать­ся, что речь шла преж­де все­го о захва­тах визан­тий­ца­ми земель, кото­ры­ми поль­зо­ва­лись мавру­сии в Нуми­дии, Биза­цене и дру­гих обла­стях Север­ной Афри­ки. В сво­ем отве­те Соло­мо­ну мавру­сии под­чер­ки­ва­ли, что они вос­ста­ли для того, чтобы «вер­нуть себе свое»⁶². Под «наси­ли­я­ми» рим­лян, види­мо, сле­ду­ет так­же иметь в виду и обло­же­ние мавру­си­ев наряду с дру­ги­ми жите­ля­ми про­вин­ции тяже­лы­ми нало­га­ми и опу­сто­ше­ние визан­тий­ца­ми их полей, при­вед­шее к голо­ду сре­ди мавру­си­ев⁶³.

Таким обра­зом, широ­кое дви­же­ние тузем­ных пле­мен Север­ной Афри­ки явля­лось откры­тым про­те­стом про­тив захва­та визан­тий­ца­ми земель, кото­ры­ми поль­зо­ва­лись мавру­сии, про­тив рестав­ра­ции рим­ской нало­го­вой систе­мы, про­тив гра­бе­жей и при­тес­не­ний визан­тий­ских воен­ных и граж­дан­ских вла­стей.

Вос­ста­ние нача­лось в 534 г. в Нуми­дии и Биза­цене (схе­ма № 1), вско­ре после окон­ча­тель­ной победы визан­тий­ских войск над ван­да­ла­ми, захва­та в плен Гели­ме­ра и отъ­езда Вели­за­рия в Визан­тию⁶⁴.

Схе­ма 1 (на с. 24)

Визан­тий­ские вой­ска, немно­го­чис­лен­ные в отда­лен­ных погра­нич­ных рай­о­нах этих обла­стей, застиг­ну­тые врас­плох, были наго­ло­ву раз­би­ты повстан­ца­ми⁶⁵ и почти цели­ком истреб­ле­ны. Погиб­ли при этом коман­ди­ры кон­ных отрядов в Биза­цене — Айган и Руфин, извест­ные сво­ей храб­ро­стью, — что про­из­ве­ло силь­ное впе­чат­ле­ние на коман­до­ва­ние визан­тий­ской армии в Кар­фа­гене⁶⁶. Мавру­сии, во гла­ве со сво­и­ми вождя­ми Кут­зи­ной, Эсди­ла­сой, Юрфу­той и Меди­си­нис­сой⁶⁷ опу­сто­ши­ли зна­чи­тель­ную часть Нуми­дии и Биза­це­ны. Тогда про­тив них был отправ­лен, как уже упо­ми­на­лось, пол­ко­во­дец Соло­мон со зна­чи­тель­ной арми­ей. Учи­ты­вая раз­мах вос­ста­ния, он попы­тал­ся скло­нить мавру­си­ев к миру посу­ла­ми, но полу­чил кате­го­ри­че­ский отказ⁶⁸.

Пер­вое круп­ное сра­же­ние меж­ду визан­тий­ским вой­ском и мавру­си­я­ми про­изо­шло в обла­сти Мам­мы, где рас­по­ло­жен был лагерь вос­став­ших⁶⁹.

Победу одер­жа­ли визан­тий­цы, жесто­ко ото­мстив­шие повстан­цам за их муже­ст­вен­ное сопро­тив­ле­ние⁷⁰. По дан­ным Про­ко­пия, в этом с.25 бою было уби­то око­ло 10 тысяч мавру­си­ев, а все жен­щи­ны и дети, нахо­див­ши­е­ся в их лаге­ре, попа­ли в раб­ство⁷¹.

Жесто­кость визан­тий­цев вызва­ла страш­ное него­до­ва­ние сре­ди мав­ри­тан­ских пле­мен. «Пылая гне­вом, вар­ва­ры вновь всем наро­дом, не при­ни­мая во вни­ма­ние ни пола, ни воз­рас­та, пошли вой­ной про­тив рим­лян и нача­ли про­из­во­дить набе­ги на насе­лен­ные места в Биза­кии, не щадя нико­го, кто попа­дал­ся им навстре­чу»⁷². Соло­мон вынуж­ден был со всем вой­ском опять дви­нуть­ся в эту область. Мавру­сии, не желая всту­пать в сра­же­ние с визан­тий­ца­ми на откры­том месте, рас­по­ло­жи­лись лаге­рем на горе Бур­ге­он⁷³. Здесь Соло­мо­ну уда­лось раз­бить мавру­си­ев, пустив в ход воен­ную хит­рость. Он напра­вил в тыл про­тив­ни­ка отряд, кото­рый ночью по отвес­ным ска­лам про­брал­ся на вер­ши­ну горы Бур­ге­он и вне­зап­но напал на повстан­цев. В то же вре­мя Соло­мон с глав­ны­ми сила­ми ата­ко­вал их с рав­ни­ны⁷⁴. Мавру­сии были раз­би­ты и обра­ще­ны в бег­ство⁷⁵.

Остат­ки раз­би­тых повстан­цев отсту­пи­ли в Нуми­дию и обра­ти­лись за помо­щью к Иауде, вождю мав­ри­тан­ских пле­мен, жив­ших в Авра­зии⁷⁶, гор­ной обла­сти на юге Нуми­дии. Иауда встал во гла­ве мав­ри­тан­ских пле­мен, под­няв­ших ору­жие про­тив захват­чи­ков в Нуми­дии и Авра­зии⁷⁷. Под его зна­ме­на собра­лось более 30 тысяч «воин­ст­вен­ных мужей»⁷⁸.

Одна­ко неко­то­рые вожди мав­ри­тан­ских пле­мен, как, напри­мер, Мас­со­нас, Орта­нас и Масти­на, из-за лич­ной враж­ды к Иауде не при­мкну­ли к это­му дви­же­нию, а, наобо­рот, ока­за­ли помощь визан­тий­ским вой­скам⁷⁹.

Вос­поль­зо­вав­шись этим, Соло­мон пере­шел в наступ­ле­ние и даже попы­тал­ся захва­тить Авра­зию. Одна­ко эта попыт­ка закон­чи­лась без­успеш­но. Про­ко­пий объ­яс­ня­ет эту неуда­чу неустой­чи­вой пози­ци­ей союз­ни­ков Соло­мо­на — мав­ри­тан­ских вождей⁸⁰. Поспеш­но отведя свои вой­ска из Авра­зии и оста­вив зна­чи­тель­ную их часть для охра­ны Нуми­дии, Соло­мон отсту­пил в Кар­фа­ген⁸¹.

Таким обра­зом, хищ­ни­че­ская поли­ти­ка визан­тий­ско­го пра­ви­тель­ства в Север­ной Афри­ке вызва­ла воору­жен­ное сопро­тив­ле­ние тузем­ных пле­мен Биза­це­ны и Нуми­дии и при­ве­ла к кро­во­про­лит­ным столк­но­ве­ни­ям меж­ду визан­тий­ской арми­ей и вос­став­ши­ми пле­ме­на­ми мавру­си­ев. Борь­ба шла с пере­мен­ным успе­хом, вос­став­шие, имея чис­лен­ное пре­вос­ход­ство, не раз нано­си­ли тяже­лый урон визан­тий­ским вой­скам, но неор­га­ни­зо­ван­ность и сти­хий­ность дви­же­ния, враж­да меж­ду вождя­ми отдель­ных пле­мен при­ве­ли к тому, что визан­тий­ско­му пол­ко­вод­цу Соло­мо­ну уда­лось пода­вить вос­ста­ние и вытес­нить вос­став­ших мавру­си­ев из Биза­це­ны. На этом дви­же­ние мавру­си­ев вре­мен­но зату­ха­ет.

Одна­ко уже в нача­ле сле­дую­ще­го, 536 г. в Север­ной Афри­ке вспых­ну­ло новое и гроз­ное для визан­тий­ско­го пра­ви­тель­ства вос­ста­ние, извест­ное по име­ни его вождя, как вос­ста­ние Стот­зы. На этот с.26 раз цен­тром дви­же­ния яви­лась сама визан­тий­ская армия. Про­ко­пий сооб­ща­ет, что «с наступ­ле­ни­ем вес­ны 536 г., когда хри­сти­ане справ­ля­ли празд­ник, кото­рый они назы­ва­ют пас­ха­ли­ей, в Ливии про­изо­шло вос­ста­ние сол­дат»⁸².

Вос­ста­ния в визан­тий­ской армии, осо­бен­но в пери­од обще­го кри­зи­са рабо­вла­дель­че­ской систе­мы, были частым явле­ни­ем. В прав­ле­ние Юсти­ни­а­на они вспы­хи­ва­ли и сре­ди воин­ских частей, послан­ных на Восток сра­жать­ся с пер­са­ми, и в частях, сто­яв­ших на Бал­кан­ском полу­ост­ро­ве и осо­бен­но во вре­мя дли­тель­ных и тяже­лых войн с ост­гота­ми в Ита­лии. Дви­же­ние в Север­ной Афри­ке по сво­им мас­шта­бам, целям и зада­чам дале­ко выхо­дит за рам­ки «сол­дат­ских мяте­жей» и, сли­ва­ясь с вос­ста­ни­я­ми рабов, коло­нов и дру­гих угне­тен­ных, пере­рас­та­ет в народ­но-осво­бо­ди­тель­ную вой­ну про­тив визан­тий­ско­го вла­ды­че­ства, ана­ло­гич­ную тому широ­ко­му народ­но­му дви­же­нию, кото­рое раз­вер­ну­лось в Ита­лии на вто­ром эта­пе вой­ны с ост­гота­ми.

Мас­со­вое вос­ста­ние в визан­тий­ской армии в Север­ной Афри­ке было вызва­но целым ком­плек­сом при­чин. Важ­ней­ши­ми и решаю­щи­ми сре­ди них были при­чи­ны соци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го харак­те­ра, преж­де все­го — борь­ба за зем­лю. В Север­ной Афри­ке после визан­тий­ско­го заво­е­ва­ния пер­во­сте­пен­ное зна­че­ние полу­чил вопрос о пере­де­ле земель. Зем­ли, кон­фис­ко­ван­ные у ван­да­лов, как уже упо­ми­на­лось, пере­да­ва­лись по реше­нию пра­ви­тель­ства фис­ку, церк­ви и круп­ным земле­вла­дель­цам. Одна­ко сол­да­ты, участ­во­вав­шие в раз­гро­ме ван­да­лов, так­же пре­тен­до­ва­ли на полу­че­ние земель­ных участ­ков в заво­е­ван­ной про­вин­ции. Про­ко­пий рас­ска­зы­ва­ет о том, что визан­тий­ских сол­дат яко­бы побуж­да­ли тре­бо­вать зем­лю их жены — вдо­вы, сест­ры и доче­ри погиб­ших ван­да­лов, — на кото­рых жени­лись сол­да­ты армии Вели­за­рия после победы над ван­да­ла­ми при Три­ка­ма­ре. Ван­дал­ки убеж­да­ли сво­их мужей тре­бо­вать себе те земель­ные участ­ки, кото­ры­ми вла­де­ли ранее их мужья, отцы или бра­тья⁸³. Соло­мон же, глав­но­ко­ман­дую­щий визан­тий­ской арми­ей в Север­ной Афри­ке, хотел «запи­сать земель­ные участ­ки ван­да­лов (τὰ Βαν­δί­λον χω­ρία) или на счет государ­ства, или в лич­ную соб­ст­вен­ность импе­ра­тор­ско­го дома»⁸⁴. Он гово­рил сол­да­там: «…Зем­ля долж­на при­над­ле­жать импе­ра­то­ру и рим­ско­му государ­ству, кото­рое их (т. е. сол­дат. — З. У.) вскор­ми­ло и поз­во­ли­ло стать вои­на­ми не с тем, чтобы они сами для себя при­об­ре­та­ли участ­ки зем­ли (τὰ χω­ρία), кото­рые они отня­ли у вар­ва­ров (под­черк­ну­то нами. — З. У.), неза­кон­но все­лив­ших­ся в рим­скую импе­рию, но для того, чтобы все они (зем­ли. — З. У.) ста­ли государ­ст­вен­ным досто­я­ни­ем…»⁸⁵.

Огром­ное недо­воль­ство в армии, вызван­ное пере­да­чей земель, ото­бран­ных у «вар­ва­ров», казне, церк­ви, круп­ным земле­вла­дель­цам, и послу­жи­ло одной из важ­ней­ших при­чин вос­ста­ния.

При этом весь­ма важ­но под­черк­нуть, что борь­ба за зем­лю, прав­да, вре­мен­но, но все же объ­еди­ни­ла раз­лич­ные соци­аль­ные груп­пи­ров­ки в самой визан­тий­ской армии. Наряду с про­сты­ми сол­да­та­ми, в захва­те земель была заин­те­ре­со­ва­на и более при­ви­ле­ги­ро­ван­ная часть армии — лич­ная гвар­дия глав­но­ко­ман­дую­ще­го Соло­мо­на и дру­гих вое­на­чаль­ни­ков. Про­ко­пий пря­мо гово­рит об этом. Он рас­ска­зы­ва­ет о том, что «мно­го тело­хра­ни­те­лей и щито­нос­цев Соло­мо­на и даже мно­гие из его с.27 при­бли­жен­ных при­ня­ли уча­стие в этом заго­во­ре вслед­ст­вие жела­ния полу­чить име­ния»⁸⁶.

Борь­ба за зем­лю явля­лась насущ­ней­шей зада­чей не толь­ко для армии. Этот вопрос вол­но­вал осо­бен­но силь­но народ­ные мас­сы про­вин­ции, сель­ское насе­ле­ние Афри­ки, стра­дав­шее от рестав­ра­ции ста­рых аграр­ных отно­ше­ний и пере­да­чи зем­ли фис­ку и преж­ним вла­дель­цам. Сле­до­ва­тель­но, борь­ба за зем­лю созда­ва­ла общую поч­ву для сов­мест­но­го выступ­ле­ния визан­тий­ских сол­дат и народ­ных масс Север­ной Афри­ки.

Дру­гая важ­ней­шая при­чи­на вос­ста­ния заклю­ча­лась в тяже­лом эко­но­ми­че­ском и пра­во­вом поло­же­нии рядо­во­го соста­ва визан­тий­ской армии, коре­нив­шем­ся в ее иму­ще­ст­вен­ном и соци­аль­ном рас­сло­е­нии. О глу­бине послед­не­го име­ют­ся пря­мые ука­за­ния в труде Про­ко­пия. Про­ко­пий сооб­ща­ет о том, что сре­ди сол­дат были бед­ня­ки, состав­ляв­шие основ­ной кон­тин­гент армии. Так, о вои­нах Вели­за­рия он гово­рит, что они были «людь­ми бед­ны­ми»⁸⁷. Еще с боль­шей опре­де­лен­но­стью он пишет об этом в дру­гом месте, ука­зы­вая вме­сте с тем и на соци­аль­ную при­над­леж­ность этих сол­дат-бед­ня­ков. Так, он вкла­ды­ва­ет в уста визан­тий­ско­го пол­ко­во­д­ца Гер­ма­на сле­дую­щие сло­ва, обра­щен­ные к сол­да­там: «Вас, при­шед­ших из дерев­ни с сумой и в одном рва­ном пла­ще, он (импе­ра­тор. — З. У.) собрал в Визан­тии и сде­лал вас таки­ми, что все сча­стье рим­ско­го государ­ства нахо­дит­ся в ваших руках»⁸⁸. Эти сло­ва чрез­вы­чай­но важ­ны для пони­ма­ния вопро­са о соци­аль­ном соста­ве визан­тий­ско­го вой­ска, основ­ную мас­су в кото­ром пред­став­ля­ют бед­ня­ки, выход­цы из дерев­ни⁸⁹.

Поло­же­ние рядо­вых сол­дат было весь­ма бед­ст­вен­ным. Про­ко­пий в «Тай­ной исто­рии» гово­рит, что «усло­вия жиз­ни для сол­дат при нем (при Юсти­ни­ане. — З. У.) были тяже­лы»⁹⁰. По сло­вам визан­тий­ско­го исто­ри­ка, вслед­ст­вие при­тес­не­ний со сто­ро­ны пра­ви­тель­ства, в част­но­сти, финан­со­во­го ведом­ства, «…вои­ны, как люди, из кото­рых вся­ки­ми спо­со­ба­ми вытя­ну­ли жилы, ока­за­лись из всех в самом нищен­ском поло­же­нии, и не было уже у них охоты вое­вать»⁹¹. В речи, обра­щен­ной к вос­став­шим сол­да­там перед бит­вой у Мем­бре­сы, вождь повстан­цев Стот­за срав­ни­вал поло­же­ние сол­дат визан­тий­ской армии с поло­же­ни­ем рабов⁹². Конеч­но, это отно­си­лось в первую оче­редь к рядо­вым сол­да­там, стра­дав­шим от бед­но­сти, пол­но­го бес­пра­вия и про­из­во­ла началь­ни­ков.

Но в армии Юсти­ни­а­на была и при­ви­ле­ги­ро­ван­ная про­слой­ка, состав­ляв­шая в ней, бес­спор­но, лишь незна­чи­тель­ное мень­шин­ство. Как уже отме­ча­лось, то были в первую оче­редь, вое­на­чаль­ни­ки — команд­ный состав армии, а так­же их гвар­дия — тело­хра­ни­те­ли, лич­ная охра­на и при­бли­жен­ные. Счи­та­лось боль­шой честью попасть в чис­ло тело­хра­ни­те­лей пол­ко­во­д­ца, и служ­ба эта при­но­си­ла зна­чи­тель­ные мате­ри­аль­ные выго­ды⁹³. В гвар­дию пол­ко­во­д­ца попа­да­ли лишь те с.28 сол­да­ты, кото­рые счи­та­лись вполне бла­го­на­деж­ны­ми⁹⁴. Коман­ди­ры и их при­бли­жен­ные вся­че­ски гра­би­ли и при­тес­ня­ли рядо­вых сол­дат. Даже сам Юсти­ни­ан при­нуж­ден был при­знать, что коман­ди­ры войск, рас­квар­ти­ро­ван­ных в Север­ной Афри­ке, при­сва­и­ва­ли себе день­ги и про­ви­ант, пред­на­зна­чен­ные на содер­жа­ние сол­дат⁹⁵. Зло­употреб­ле­ния коман­ди­ров при­ня­ли в Афри­ке, так же, как и в дру­гих про­вин­ци­ях, такие раз­ме­ры, что пра­ви­тель­ство вынуж­де­но было при­нять про­тив это­го осо­бые меры⁹⁶, не при­нес­шие, впро­чем, каких-либо реаль­ных резуль­та­тов. Невы­пла­та сол­да­там жало­ва­ния как коман­ди­ра­ми, так и каз­на­чей­ст­вом, ста­ла хро­ни­че­ским явле­ни­ем в прав­ле­ние Юсти­ни­а­на. Об этом мно­го­крат­но упо­ми­на­ют Про­ко­пий⁹⁷ и Корипп⁹⁸.

Сре­ди рядо­вых сол­дат все силь­нее рос­ло недо­воль­ство при­тес­не­ни­я­ми и гра­бе­жа­ми коман­ди­ров и пра­ви­тель­ства. Боль­шое воз­му­ще­ние сол­дат вызва­ло в част­но­сти то, что добы­ча, захва­чен­ная после победы над ван­да­ла­ми и мавру­си­я­ми, доста­лась лишь неболь­шой куч­ке коман­ди­ров и их тело­хра­ни­те­лей. Об этом гово­рит Про­ко­пий, пере­да­вая речь Стот­зы к сол­да­там: «…победив ван­да­лов и мавру­си­ев, вы на войне насла­ди­лись толь­ко труда­ми, дру­гие же ока­за­лись гос­по­да­ми все­го осталь­но­го, всей достав­шей­ся вам добы­чи»⁹⁹. Оста­ва­ясь сол­да­та­ми импе­ра­то­ра, про­дол­жал Стот­за, «вы опять попа­де­те в то же раб­ство» и «полу­чи­те себе не уме­рен­ных и сочув­ст­ву­ю­щих гос­под, но испы­та­е­те невы­но­си­мые муче­ния»¹⁰⁰.

В дру­гой речи, обра­щен­ной к сол­да­там, остав­шим­ся вер­ны­ми пра­ви­тель­ству, Стот­за гово­рил: «…вы под­ни­ма­е­те ору­жие про­тив тех, кото­рые, него­дуя на постиг­шие вас беды и неспра­вед­ли­во­сти по отно­ше­нию к вам, реши­ли вести вой­ну с импе­ра­то­ром и рим­ля­на­ми. Что же, вы не помни­те, как вы были лише­ны дав­но пола­гаю­ще­го­ся вам жало­ва­нья, как у вас была отня­та добы­ча, взя­тая вами у вра­гов, кото­рую закон вой­ны отда­ет как награ­ду за опас­но­сти в боях? И все­ми бла­га­ми победы дру­гие счи­та­ют себя впра­ве наслаж­дать­ся в тече­ние все­го вре­ме­ни, вы же живе­те, постав­лен­ные в поло­же­ние рабов» (под­черк­ну­то нами. — З. У.)¹⁰¹. Сло­ва Стот­зы были, как рас­ска­зы­ва­ет Про­ко­пий, вос­тор­жен­но при­ня­ты сол­да­та­ми, кото­рые пере­шли на сто­ро­ну вос­став­ших.

При­вле­ка­ет осо­бое вни­ма­ние утвер­жде­ние Про­ко­пия, что вос­став­шие сол­да­ты борют­ся за сво­бо­ду, за осво­бож­де­ние от раб­ства. Разу­ме­ет­ся, раб­ство здесь сле­ду­ет пони­мать не в пря­мом смыс­ле сло­ва, и осво­бож­де­ние от раб­ства озна­ча­ет в дан­ном слу­чае лишь избав­ле­ние от поли­ти­че­ско­го бес­пра­вия и про­из­во­ла вла­стей. Одна­ко срав­не­ние поло­же­ния сол­дат, — конеч­но, сол­дат­ской бед­но­ты, — с поло­же­ни­ем рабов вряд ли мож­но счи­тать лишь пустым рито­ри­че­ским при­е­мом. Бес­прав­ные бед­ня­ки, недав­ние выход­цы из дерев­ни, из рядов разо­рен­но­го и обез­зе­ме­лен­но­го кре­стьян­ства, сол­да­ты визан­тий­ской армии нахо­ди­ли общий язык с угне­тен­ны­ми и обез­до­лен­ны­ми раба­ми, коло­на­ми, с.29 кре­стьян­ской бед­но­той и вме­сте с ними пле­чом к пле­чу боро­лись про­тив нена­вист­ной рабо­вла­дель­че­ской импе­рии.

Ост­рые соци­аль­ные кон­флик­ты про­яв­ля­лись так­же в уси­ле­нии рели­ги­оз­ной борь­бы меж­ду ари­а­на­ми и пра­во­слав­ны­ми, кото­рая в свою оче­редь дава­ла повод для вос­ста­ния. Про­ко­пий сооб­ща­ет о том, что «в вой­ске рим­лян было не менее тыся­чи сол­дат ари­ан­ско­го веро­ис­по­веда­ния»¹⁰². Под­стре­кае­мые ван­даль­ски­ми свя­щен­ни­ка­ми, сол­да­ты-ари­ане при­ня­ли самое актив­ное уча­стие в вос­ста­нии¹⁰³. При­чи­ной их недо­воль­ства явля­лись рели­ги­оз­ные пре­сле­до­ва­ния со сто­ро­ны пра­ви­тель­ства Юсти­ни­а­на, и, в част­но­сти, запре­ще­ние ари­а­нам выпол­нять рели­ги­оз­ные обряды¹⁰⁴. Чис­ло ари­ан было вели­ко как в самой армии, так и сре­ди насе­ле­ния Афри­ки. Поэто­му рели­ги­оз­ные гоне­ния, со сво­ей сто­ро­ны, созда­ва­ли поч­ву для сбли­же­ния вос­став­ших сол­дат с мест­ным ари­ан­ским насе­ле­ни­ем.

Дру­гие при­чи­ны дви­же­ния в Север­ной Афри­ке были ана­ло­гич­ны тем, кото­рые, по дан­ным источ­ни­ков, вызва­ли вос­ста­ния в визан­тий­ской армии, сра­жав­шей­ся в Ита­лии про­тив ост­готов. Уси­ле­ние рево­лю­ци­он­ных настро­е­ний в вой­ске было тес­но свя­за­но с его «вар­ва­ри­за­ци­ей». Как и в Ита­лии, визан­тий­ские вой­ска, послан­ные в Север­ную Афри­ку для борь­бы с ван­да­ла­ми, име­ли пест­рый этни­че­ский состав. По дан­ным Про­ко­пия, в армии Вели­за­рия в Север­ной Афри­ке были гун­ны (мас­са­ге­ты)¹⁰⁵, геру­лы (эру­лы)¹⁰⁶ и пред­ста­ви­те­ли дру­гих наро­дов. «Вар­вар­ские» пле­ме­на, слу­жив­шие на поло­же­нии феде­ра­тов, состав­ля­ли зна­чи­тель­ную часть экс­пе­ди­ци­он­но­го кор­пу­са, отправ­лен­но­го в Афри­ку. Они, види­мо, явля­лись основ­ным ядром кон­ни­цы Вели­за­рия¹⁰⁷. Во фло­те же слу­жи­ли пре­иму­ще­ст­вен­но егип­тяне, ионий­цы и кили­кий­цы¹⁰⁸. Сре­ди коман­ди­ров пре­об­ла­да­ли, одна­ко, гре­ки и фра­кий­цы, хотя встре­ча­лись и «вар­ва­ры»-геру­лы (Фара) и мас­са­ге­ты (Син­ни­он и Бала)¹⁰⁹.

«Вар­ва­ри­за­ция» армии, бес­спор­но, спо­соб­ст­во­ва­ла сбли­же­нию «вар­ва­ров»-сол­дат с «вар­ва­ра­ми»-раба­ми, коло­на­ми, насе­ляв­ши­ми про­вин­ции Рим­ской импе­рии, а так­же с «вар­вар­ски­ми» пле­ме­на­ми, втор­гав­ши­ми­ся в ее пре­де­лы и заво­е­вы­вав­ши­ми ее терри­то­рии. Так, Про­ко­пий сооб­ща­ет о сочув­ст­вии гун­нов, слу­жив­ших в армии Вели­за­рия, ван­да­лам. Гун­ны, по сло­вам Про­ко­пия, не выка­зы­ва­ли боль­шой пре­дан­но­сти делу рим­лян и по при­езде в Афри­ку заклю­чи­ли тай­ный союз с ван­да­ла­ми, обе­щав им свою помощь¹¹⁰. И в даль­ней­шем сол­да­ты-«вар­ва­ры» при­ня­ли актив­ное уча­стие в вос­ста­нии про­тив пра­ви­тель­ства. Так, сре­ди сол­дат-ари­ан, наи­бо­лее реши­тель­но высту­пав­ших про­тив импе­рии, «боль­шин­ство было вар­ва­ров, неко­то­рые же из пле­ме­ни эру­лов»¹¹¹.

Извест­ную роль в под­готов­ке вос­ста­ния и в ходе его сыг­ра­ли и ван­да­лы, уцелев­шие после раз­гро­ма их Вели­за­ри­ем¹¹². По сло­вам Про­ко­пия, отряд ван­да­лов, чис­лен­но­стью око­ло 400 чело­век, бежал из с.30 пле­на с ост­ро­ва Лес­боса; эти ван­да­лы вер­ну­лись в Север­ную Афри­ку и при­ня­ли дея­тель­ное уча­стие в под­готов­ке вос­ста­ния про­тив визан­тий­ско­го пра­ви­тель­ства¹¹³. «Сол­да­ты, кото­рые были заин­те­ре­со­ва­ны в вос­ста­нии, под­стре­кае­мые ими, еще более наста­и­ва­ли на сво­их тре­бо­ва­ни­ях»¹¹⁴. К ним при­со­еди­ни­лись и те ван­да­лы, кото­рые оста­ва­лись в самой про­вин­ции и не были ото­сла­ны в Визан­тию из-за непри­год­но­сти к воен­ной служ­бе или те, кото­рым уда­лось скрыть­ся от пре­сле­до­ва­ния визан­тий­ских сол­дат¹¹⁵. Тако­вы при­чи­ны вос­ста­ния, вспых­нув­ше­го в визан­тий­ской армии в 30-х годах VI в.

Одна­ко дви­же­ние захва­ти­ло не толь­ко армию. Соци­аль­ный состав вос­став­ших был весь­ма пест­рым.

Бес­спор­но, что основ­ным ядром вос­став­ших явля­лись рядо­вые сол­да­ты, сол­дат­ская бед­но­та. Но осо­бый раз­мах дви­же­нию при­да­ло уча­стие в нем широ­ких масс трудо­во­го насе­ле­ния Афри­ки и, в первую оче­редь, — сель­ских рабов и коло­нов.

Гово­ря о соста­ве повстан­че­ской армии Стот­зы, Про­ко­пий сооб­ща­ет, что в доли­ну Бул­лы, куда Стот­за стя­ги­вал свои вой­ска, «собра­лась к нему огром­ная мас­са рабов» (ἀφί­κετο δέ οἱ καὶ δού­λων πο­λύς τις ὅμι­λος)¹¹⁶. В пря­мой свя­зи с уча­сти­ем рабов в вос­ста­нии нахо­дит­ся и то, что имен­но Биза­це­на, где в более широ­ких мас­шта­бах при­ме­нял­ся труд рабов и коло­нов на зем­лях круп­ных земле­вла­дель­цев¹¹⁷, ста­ла важ­ней­шим цен­тром народ­но­го дви­же­ния. Извест­но, что в вой­ске Тоти­лы так­же было мно­го рабов, сра­жав­ших­ся сов­мест­но с ост­гота­ми и вос­став­ши­ми сол­да­та­ми визан­тий­ской армии про­тив вла­ды­че­ства рабо­вла­дель­че­ской импе­рии¹¹⁸.

Соци­аль­ный гнет, пол­ней­шее бес­пра­вие и край­нее обни­ща­ние созда­ва­ли общую поч­ву для сов­мест­ной борь­бы про­тив визан­тий­ско­го пра­ви­тель­ства рядо­вых сол­дат, рабов, коло­нов и всех угне­тен­ных и обез­до­лен­ных.

Кро­ме пря­мых ука­за­ний об уча­стии боль­шой мас­сы рабов в дви­же­нии Стот­зы¹¹⁹, у нас име­ют­ся еще неко­то­рые кос­вен­ные дан­ные, свиде­тель­ст­ву­ю­щие о соци­аль­ном харак­те­ре дви­же­ния и об уча­стии в нем угне­тен­ных масс Север­ной Афри­ки. Про­ко­пий часто гово­рит о том, что повстан­цы гра­би­ли мест­ное насе­ле­ние — ливий­цев¹²⁰. Но кто были эти ливий­цы? Из повест­во­ва­ния Про­ко­пия дела­ет­ся оче­вид­ным, что это была мест­ная знать. Так, повстан­цы гра­бят име­ния ливий­цев, рас­по­ло­жен­ные близ Кар­фа­ге­на¹²¹. В самом Кар­фа­гене вос­став­шие рас­прав­ля­лись с рим­ля­на­ми и ливий­ца­ми — сто­рон­ни­ка­ми Соло­мо­на¹²². Затем вос­став­шие ста­ли гра­бить дома тех, «у кого были день­ги», т. е. дома бога­чей, — рим­ской и мест­ной кар­фа­ген­ской зна­ти¹²³.

Про­ко­пий, в силу сво­ей общей поли­ти­че­ской тен­ден­ции, все вре­мя стре­мит­ся под­черк­нуть, что вос­став­шие гра­бят и уби­ва­ют мест­ное насе­ле­ние. Но и он дол­жен при­знать, что насе­ле­ние афри­кан­ской с.31 про­вин­ции под­дер­жи­ва­ло вос­став­ших, а про­тив них высту­па­ла лишь мест­ная рабо­вла­дель­че­ская знать и «орто­док­саль­ное» духо­вен­ство. Так, жите­ли Кар­фа­ге­на явно скло­ня­лись к тому, чтобы сдать город вой­скам Стот­зы¹²⁴.

Осо­бен­но ясно рас­ста­нов­ка клас­со­вых сил про­яви­лась при взя­тии повстан­ца­ми горо­да Гад­ру­ме­та в 545 г. во вре­мя вто­ро­го вос­ста­ния Стот­зы. Повстан­цы берут этот город хит­ро­стью и, види­мо, с помо­щью его жите­лей¹²⁵. Стот­за и его союз­ни­ки-мавру­сии очень мяг­ко обо­шлись с насе­ле­ни­ем горо­да¹²⁶. «Желав­шим бежать от мавру­си­ев это было не труд­но сде­лать; но мно­гие из них (т. е. жите­лей Гад­ру­ме­та. — З. У.) доб­ро­воль­но оста­лись со Стот­зой»¹²⁷. Про­тив повстан­цев высту­пи­ла лишь знать горо­да, «почтен­ные граж­дане» и духо­вен­ство, соста­вив­шие вско­ре заго­вор и пере­дав­шие город визан­тий­цам¹²⁸. Таким обра­зом, мож­но пред­по­ло­жить, что в Гад­ру­ме­те, как и в дру­гих местах, повстан­цев под­дер­жи­ва­ют народ­ные мас­сы; про­тив них высту­па­ют рабо­вла­дель­че­ская знать и духо­вен­ство. Это дела­ет­ся осо­бен­но ясным из того фак­та, что рас­пра­ва, учи­нен­ная вос­став­ши­ми после пре­да­тель­ской сда­чи Гад­ру­ме­та визан­тий­ским вой­скам, обру­ши­ва­ет­ся в первую оче­редь на тузем­ную рабо­вла­дель­че­скую знать, кото­рая бежит из Афри­ки и ищет себе спа­се­ния в Визан­тии¹²⁹.

Изве­стия Про­ко­пия о раз­гро­ме име­ний и домов мест­ной зна­ти, сведе­ния о том, что в армию Стот­зы вхо­ди­ли рабы, дан­ные о под­держ­ке вос­став­ших со сто­ро­ны насе­ле­ния, — все это гово­рит о соци­аль­ном харак­те­ре дви­же­ния. Одна­ко сведе­ний о какой-либо опре­де­лен­ной про­грам­ме вос­став­ших источ­ни­ки нам не сохра­ни­ли. По сло­вам Про­ко­пия, целью, кото­рую ста­ви­ли себе вос­став­шие, было «…изгнав всех началь­ни­ков, постав­лен­ных импе­ра­то­ром, завла­деть всей Ливи­ей».

Таким обра­зом общей целью вос­ста­ния, объ­еди­няв­шей раз­лич­ные соци­аль­ные груп­пи­ров­ки, при­ни­мав­шие в нем уча­стие, было уни­что­же­ние гне­та рабо­вла­дель­цев и вла­сти визан­тий­ско­го пра­ви­тель­ства, сто­яв­ше­го на стра­же инте­ре­сов рабо­вла­дель­че­ской зна­ти.

След­ст­ви­ем пест­ро­ты соци­аль­но­го и этни­че­ско­го соста­ва визан­тий­ской армии, в кото­рой наряду с сол­дат­ской мас­сой име­лась более при­ви­ле­ги­ро­ван­ная и обес­пе­чен­ная вер­хуш­ка, яви­лось то, что в рядах повстан­цев нашлись не толь­ко отдель­ные пре­да­те­ли, но и целые груп­пи­ров­ки, лишь вре­мен­но при­мкнув­шие к дви­же­нию в сво­их корыст­ных целях¹³⁰.

Эти груп­пи­ров­ки, при­мкнув­шие к вос­ста­нию, ока­за­лись в даль­ней­шем наи­бо­лее неустой­чи­вы­ми и склон­ны­ми к ком­про­мис­су. Имен­но сре­ди при­ви­ле­ги­ро­ван­ной части армии име­ла наи­боль­ший успех дема­го­ги­че­ская поли­ти­ка Вели­за­рия¹³¹, а затем Гер­ма­на¹³², поли­ти­ка под­ку­па и при­вле­че­ния на свою сто­ро­ну щед­ры­ми посу­ла­ми.

Команд­ный состав армии и неболь­шая груп­па тело­хра­ни­те­лей, щито­нос­цев и при­бли­жен­ных коман­ди­ров захва­ти­ла в свои руки после с.32 победы над ван­да­ла­ми льви­ную часть добы­чи¹³³, в том чис­ле и рабов¹³⁴. Вла­дея боль­ши­ми богат­ства­ми и зна­чи­тель­ным чис­лом рабов, эти при­ви­ле­ги­ро­ван­ные слои армии не мог­ли иметь общий язык с вос­став­ши­ми раба­ми и коло­на­ми афри­кан­ской про­вин­ции, а так­же и с рядо­вы­ми сол­да­та­ми. Часть из них сохра­ня­ла вер­ность импе­ра­то­ру, дру­гие если и при­мкну­ли к вос­ста­нию, дви­жи­мые корыст­ны­ми побуж­де­ни­я­ми (вспом­ним, что они не име­ли зем­ли, кото­рая была пере­да­на ста­рым вла­дель­цам), то толь­ко для того, чтобы исполь­зо­вать его в сво­их инте­ре­сах, а затем пре­дать вос­став­ших.

Ярким при­ме­ром такой пре­да­тель­ской поли­ти­ки слу­жит поведе­ние одно­го из коман­ди­ров афри­кан­ско­го экс­пе­ди­ци­он­но­го кор­пу­са Фео­до­ра Кап­па­до­кий­ско­го и его при­бли­жен­ных. В нача­ле вос­ста­ния Фео­дор при­мкнул к дви­же­нию и был даже избран вождем вос­став­ших сол­дат кар­фа­ген­ско­го гар­ни­зо­на¹³⁵. Одна­ко с пер­вых же шагов он дей­ст­ву­ет пре­да­тель­ски. Он тай­но помо­га­ет Соло­мо­ну и само­му Про­ко­пию бежать из Кар­фа­ге­на в Сира­ку­зы к Вели­за­рию¹³⁶. Ему же Соло­мон пору­ча­ет охра­ну Кар­фа­ге­на¹³⁷, — это пору­че­ние он выпол­ня­ет весь­ма усерд­но. На пред­ло­же­ние повстан­цев во гла­ве со Стот­зой сдать Кар­фа­ген, Фео­дор отве­ча­ет отка­зом, решив сохра­нить Кар­фа­ген для импе­ра­то­ра¹³⁸. Сре­ди сто­рон­ни­ков Фео­до­ра Кап­па­до­кий­ско­го мы нахо­дим неко­е­го Иосе­фия, «сек­ре­та­ря цар­ской стра­жи, чело­ве­ка вид­но­го, быв­ше­го одним из домо­чад­цев Вели­за­рия»¹³⁹. Это­го Иосе­фия Фео­дор отправ­ля­ет в лагерь Стот­зы для пере­го­во­ров, пред­ла­гая заклю­чить согла­ше­ние¹⁴⁰. В даль­ней­шем Фео­дор Кап­па­до­кий­ский и его сто­рон­ни­ки игра­ют самую актив­ную роль в борь­бе с повстан­ца­ми.

Клас­со­вое лицо Фео­до­ра Кап­па­до­кий­ско­го и его при­бли­жен­ных доста­точ­но ясно: это были пред­ста­ви­те­ли имен­но той вер­хуш­ки армии, кото­рая хоте­ла воз­гла­вить дви­же­ние лишь для того, чтобы обез­гла­вить его.

Нема­ло было в армии и аван­тю­ри­сти­че­ских эле­мен­тов, при­мкнув­ших к дви­же­нию с целью гра­бе­жа и нажи­вы; были и весь­ма неустой­чи­вые груп­пи­ров­ки, пере­хо­див­шие то на сто­ро­ну повстан­цев, то на сто­ро­ну пра­ви­тель­ства, в зави­си­мо­сти от того, кому в дан­ный момент улы­ба­лось воен­ное сча­стье.

Одна­ко нали­чие аван­тю­ри­сти­че­ских и соци­аль­но-чуж­дых наро­ду эле­мен­тов отнюдь не меня­ет обще­го рево­лю­ци­он­но­го харак­те­ра дви­же­ния в целом.

Обра­тим­ся теперь к само­му ходу вос­ста­ния.

Как уже ука­зы­ва­лось, вос­ста­ние нача­лось вес­ной 536 г.¹⁴¹ По дан­ным Про­ко­пия, вос­ста­ние было зара­нее под­готов­ле­но и вос­став­шие име­ли сво­их вождей¹⁴². Еще до откры­то­го выступ­ле­ния сре­ди визан­тий­ских сол­дат велась широ­кая аги­та­ция. «…И мно­го было раз­го­во­ров об этом (т. е. вос­ста­нии. — З. У.) в лаге­ре и вза­им­ных клятв»¹⁴³. с.33 Боль­шую актив­ность про­яви­ли ари­ане¹⁴⁴, а ари­ан­ские свя­щен­ни­ки пря­мо при­зы­ва­ли сол­дат к вос­ста­нию¹⁴⁵.

Вождя­ми дви­же­ния был состав­лен заго­вор, целью кото­ро­го явля­лось убий­ство Соло­мо­на, глав­но­ко­ман­дую­ще­го визан­тий­ской окку­па­ци­он­ной арми­ей в Север­ной Афри­ке. Заго­вор­щи­ки реши­ли убить Соло­мо­на на пер­вый день пас­хи (23 мар­та 535 г.), во вре­мя тор­же­ст­вен­ной служ­бы в хра­ме¹⁴⁶. Одна­ко по неиз­вест­ным при­чи­нам замы­сел заго­вор­щи­ков не был осу­щест­влен¹⁴⁷, и мно­гие из них, боясь, что заго­вор будет открыт, «ушли из горо­да (Кар­фа­ге­на. — З. У.) и ста­ли гра­бить близ­ле­жа­щие име­ния ливий­цев»¹⁴⁸.

Узнав о заго­во­ре, Соло­мон был силь­но напу­ган и решил при­влечь на свою сто­ро­ну остав­ших­ся в Кар­фа­гене сол­дат «лас­кой» и «убеж­де­ни­ем». Спер­ва, каза­лось, он имел неко­то­рый успех. Но на пятый день остав­ши­е­ся в горо­де сол­да­ты, «…собрав­шись на иппо­дро­ме, без стес­не­ния ста­ли поно­сить Соло­мо­на и дру­гих вождей»¹⁴⁹. Нача­лось откры­тое воз­му­ще­ние. Харак­тер­но, что цен­тром дви­же­ния явил­ся иппо­дром; туда устре­ми­лись вос­став­шие сол­да­ты, быть может, в поис­ках под­держ­ки со сто­ро­ны народ­ных масс Кар­фа­ге­на. Соло­мон пытал­ся пове­сти с вос­став­ши­ми пере­го­во­ры через Фео­до­ра Кап­па­до­кий­ско­го, но без­успеш­но. Более того, вос­став­шие сол­да­ты избра­ли Фео­до­ра Кап­па­до­кий­ско­го сво­им вождем (они зна­ли о лич­ной враж­де Фео­до­ра с Соло­мо­ном) и, схва­тив ору­жие, стре­ми­тель­но дви­ну­лись ко двор­цу, рези­ден­ции Соло­мо­на. Захва­тив дво­рец, они уби­ли началь­ни­ка двор­цо­вой стра­жи и нача­ли гро­мить дома зна­ти¹⁵⁰.

Соло­мон, в стра­хе перед вос­став­ши­ми, бежал в один из хра­мов и скрыл­ся там. Ночью, при помо­щи Фео­до­ра Кап­па­до­кий­ско­го, заняв­ше­го явно пре­да­тель­скую пози­цию по отно­ше­нию к вос­став­шим, Соло­мон, вме­сте с Мар­ти­ном, Про­ко­пи­ем (исто­ри­ком) и пятью дру­ги­ми при­бли­жен­ны­ми, сев на корабль, тай­но отплыл из Кар­фа­ге­на. Бег­ле­цы вско­ре при­ста­ли к неболь­шо­му при­мор­ско­му горо­ду Мисуа, откуда Соло­мон послал Мар­ти­на в Нуми­дию соби­рать силы для борь­бы с повстан­ца­ми. Оттуда же он отпра­вил пись­мо к Фео­до­ру Кап­па­до­кий­ско­му и пору­чил ему охра­ну Кар­фа­ге­на, сам же с Про­ко­пи­ем напра­вил­ся в Сира­ку­зы, к Вели­за­рию¹⁵¹.

Из даль­ней­ше­го рас­ска­за Про­ко­пия дела­ет­ся оче­вид­ным, что после бег­ства Соло­мо­на и победы вос­став­ших в Кар­фа­гене сре­ди повстан­цев про­изо­шел рас­кол. Наи­бо­лее рево­лю­ци­он­ная часть вос­став­ших ушла из горо­да. В самом Кар­фа­гене власть захва­ти­ли «уме­рен­ные» эле­мен­ты во гла­ве с пре­да­те­лем Фео­до­рой Кап­па­до­кий­ским, тай­но свя­зан­ным с Соло­мо­ном.

Ушед­шие из Кар­фа­ге­на повстан­цы собра­лись на рав­нине Бул­лы и избра­ли себе началь­ни­ком Стот­зу, «чело­ве­ка сме­ло­го и пред­при­им­чи­во­го»¹⁵².

с.34 Под зна­ме­на­ми Стот­зы собра­лась боль­шая по тому вре­ме­ни и непло­хо воору­жен­ная армия, чис­лен­но­стью око­ло 8 тыс. чело­век. К этой армии вско­ре при­со­еди­ни­лись отряд ван­да­лов, состо­я­щий из 1000 вои­нов, и «огром­ная мас­са рабов»¹⁵³.

Повстан­че­ская армия под коман­до­ва­ни­ем Стот­зы дви­ну­лась к Кар­фа­ге­ну, наде­ясь взять город без боя¹⁵⁴, с помо­щью вос­став­ших в самом горо­де. Одна­ко Фео­дор Кап­па­до­кий­ский на пред­ло­же­ние Стот­зы открыть ворота горо­да отве­тил отка­зом. Более того, он посы­лал к повстан­цам Иосе­фия¹⁵⁵, одно­го из при­бли­жен­ных Вели­за­рия, с пред­ло­же­ни­ем «пре­кра­тить наси­лия»¹⁵⁶. Оче­вид­но, что для «уме­рен­ной» части вос­став­ших, засев­ших в Кар­фа­гене, рево­лю­ци­он­ная армия Стот­зы пред­став­ля­ла боль­шую угро­зу: инте­ре­сы тех и дру­гих окон­ча­тель­но разо­шлись с момен­та при­со­еди­не­ния к армии Стот­зы рабов и дру­гих угне­тен­ных и обез­до­лен­ных сло­ев мест­но­го насе­ле­ния.

Про­ис­хо­дит откры­тый раз­рыв. Стот­за начи­на­ет оса­ду Кар­фа­ге­на¹⁵⁷. В самом горо­де еще были силь­ны сто­рон­ни­ки Стот­зы, ему явно сочув­ст­во­ва­ло бед­ней­шее насе­ле­ние Кар­фа­ге­на, да и мно­го­чис­лен­ная повстан­че­ская армия, сто­яв­шая у стен Кар­фа­ге­на, наве­ла страх на колеб­лю­щи­е­ся эле­мен­ты в горо­де. Оса­жден­ные гото­вы были сдать Кар­фа­ген Стот­зе¹⁵⁸.

В это вре­мя из Сици­лии при­был Вели­за­рий¹⁵⁹. Про­ко­пий утвер­жда­ет, что одно толь­ко появ­ле­ние Вели­за­рия, при­том лишь с неболь­шим отрядом в 100 чело­век лич­ной охра­ны, при­ве­ло к тому, что армия Стот­зы, насчи­ты­ваю­щая свы­ше 9 тысяч воору­жен­ных и обу­чен­ных вои­нов и боль­шое чис­ло рабов, коло­нов, бед­но­ты из мест­но­го насе­ле­ния, яко­бы обра­ти­лась в бег­ство¹⁶⁰. Рас­сказ Про­ко­пия совер­шен­но неправ­до­по­до­бен. Ско­рее все­го, Вели­за­рий, тай­но при­быв в Кар­фа­ген и про­ник­нув в город при помо­щи сво­их сто­рон­ни­ков из чис­ла при­бли­жен­ных Фео­до­ра Кап­па­до­кий­ско­го, уме­ло исполь­зо­вал внут­рен­ние раз­но­гла­сия в лаге­ре вос­став­ших, пустив в ход под­куп и заман­чи­вые обе­ща­ния. Таким путем ему уда­лось отко­лоть от вос­став­ших колеб­лю­щи­е­ся эле­мен­ты, собрать вой­ско, «в коли­че­стве око­ло двух тысяч чело­век и, побудив их сло­ва­ми быть пре­дан­ны­ми импе­ра­то­ру, под­кре­пив свои речи боль­ши­ми денеж­ны­ми подар­ка­ми»¹⁶¹, дви­нуть­ся про­тив повстан­цев. Мож­но пред­по­ло­жить, что аген­ты пра­ви­тель­ства в вой­ске повстан­цев рас­про­стра­ня­ли слу­хи, пре­уве­ли­чи­ваю­щие силы Вели­за­рия. Все это, по-види­мо­му, и при­ве­ло к тому, что повстан­цы, пред­по­ло­жив, что Вели­за­рий яко­бы рас­по­ла­га­ет боль­ши­ми сила­ми, отсту­пи­ли от горо­да.

Одна­ко борь­ба про­дол­жа­лась и достиг­ла боль­шо­го оже­сто­че­ния. Еще до реши­тель­ной бит­вы армии Стот­зы с вой­ска­ми Вели­за­рия, «боль­шое коли­че­ство рим­ских вои­нов» было уби­то повстан­ца­ми¹⁶².

с.35 Круп­ное сра­же­ние меж­ду вой­ска­ми Стот­зы и Вели­за­рия про­изо­шло в 536 г. око­ло горо­да Мем­бре­сы, рас­по­ло­жен­но­го на рас­сто­я­нии 350 ста­дий от Кар­фа­ге­на, на бере­гу реки Баг­ра­да¹⁶³. Перед сра­же­ни­ем вождь повстан­цев Стот­за обра­тил­ся к сво­им вои­нам с горя­чей речью. «Вои­ны, осво­бо­див­ши­е­ся вме­сте со мной от рим­ско­го раб­ства! Пусть никто из вас не сочтет недо­стой­ным уме­реть за ту сво­бо­ду, кото­рую вы при­об­ре­ли себе сво­им муже­ст­вом и доб­ле­стя­ми!..»¹⁶⁴ При­зы­вая това­ри­щей по ору­жию доб­лест­но сра­жать­ся про­тив визан­тий­цев, Стот­за в сво­ей речи под­чер­ки­вал, что «…по чис­лен­но­сти вра­ги дале­ко усту­па­ют нам, и идут про­тив нас вовсе не с вооду­шев­ле­ни­ем. Думаю, что они сами меч­та­ют как бы стать участ­ни­ка­ми этой нашей сво­бо­ды»¹⁶⁵. Вме­сте с тем, по еди­но­душ­но­му свиде­тель­ству источ­ни­ков, как Про­ко­пия, так и Корип­па, повстан­цы про­иг­ра­ли это сра­же­ние¹⁶⁶. При­чи­ны пора­же­ния армии Стот­зы не совсем ясны. Про­ко­пий объ­яс­ня­ет пора­же­ние повстан­цев небла­го­при­ят­ной пого­дой: силь­ный и удуш­ли­вый ветер с пес­ком, дув­ший в лицо вос­став­шим, заста­вил их уже перед самым нача­лом боя пере­стро­ить свои ряды. Вели­за­рий уме­ло исполь­зо­вал бла­го­при­ят­ный момент и вне­зап­но уда­рил на них с флан­га. Это при­ве­ло к заме­ша­тель­ству в рядах повстан­цев и обес­пе­чи­ло победу Вели­за­рия. Одна­ко победа не была зна­чи­тель­ной, ибо поте­ри повстан­цев были неве­ли­ки, и боль­шая часть их отсту­пи­ла в Нуми­дию. Вели­за­рий, не рас­по­ла­гая доста­точ­ным коли­че­ст­вом войск, не решил­ся пре­сле­до­вать Стот­зу и поспе­шил вер­нуть­ся в Кар­фа­ген¹⁶⁷. Здесь его ожи­да­ло новое тре­вож­ное изве­стие о «мяте­же», вспых­нув­шем в его вой­ске, нахо­дя­щем­ся в Сици­лии. Пони­мая серь­ез­ность это­го вос­ста­ния, «гро­зя­ще­го при­ве­сти в бес­по­рядок все дела»¹⁶⁸, Вели­за­рий спеш­но отправ­ля­ет­ся в Сици­лию, пору­чив управ­ле­ние в Кар­фа­гене Иль­ди­ге­ру и Фео­до­ру Кап­па­до­кий­ско­му¹⁶⁹, заслу­жив­ше­му это назна­че­ние сво­им пре­да­тель­ским поведе­ни­ем по отно­ше­нию к вос­став­шим.

Вско­ре рево­лю­ци­он­ное дви­же­ние раз­го­ра­ет­ся с новой силой, и повстан­цы одер­жи­ва­ют ряд бле­стя­щих побед. Близ местеч­ка Газо­фи­лы, рас­по­ло­жен­но­го в двух днях пути от Кон­стан­ти­ны, лицом к лицу сошлись две армии — вой­ска пра­ви­те­ля Нуми­дии Мар­цел­ла и повстан­че­ская армия Стот­зы.

«Когда два вой­ска были близ­ко одно от дру­го­го, — рас­ска­зы­ва­ет Про­ко­пий, — и уже вот-вот гото­вы были всту­пить в руко­паш­ный бой, Стот­за, один вый­дя на середи­ну меж­ду вой­ска­ми»¹⁷⁰ (эпи­зод, свиде­тель­ст­ву­ю­щий о боль­шой лич­ной храб­ро­сти вождя вос­став­ших), про­из­нес пла­мен­ную речь, при­зы­вая сол­дат Мар­цел­ла при­со­еди­нить­ся к вос­ста­нию и обра­тить ору­жие про­тив угне­та­те­лей. «Если вы недо­воль­ны мною, — гово­рил Стот­за, — вы може­те убить меня… если же вы не може­те меня ни в чем упрек­нуть, то вре­мя уже вам взять­ся за ору­жие в ваших лич­ных инте­ре­сах»¹⁷¹. «И сол­да­ты, — про­дол­жа­ет Про­ко­пий, — с пол­ным сочув­ст­ви­ем при­ня­ли его сло­ва и при­вет­ст­во­ва­ли его, выска­зы­вая с.36 ему пол­ное рас­по­ло­же­ние»¹⁷². Коман­ди­ры импе­ра­тор­ско­го вой­ска в пани­ке бежа­ли в Газо­фи­лы и скры­лись в одном из хра­мов. «Соеди­нив оба вой­ска воеди­но»¹⁷³, Стот­за дви­нул­ся про­тив них, взял Газо­фи­лы, захва­тив визан­тий­ских вое­на­чаль­ни­ков, при­ка­зал всех их пере­бить¹⁷⁴.

Дви­же­ние Стот­зы при­об­ре­ло столь угро­жаю­щий для пра­ви­тель­ства харак­тер, что Юсти­ни­ан при­нуж­ден был при­нять экс­трен­ные меры. В Афри­ку был послан пле­мян­ник импе­ра­то­ра Гер­ман с боль­ши­ми пол­но­мо­чи­я­ми, но с малым вой­ском¹⁷⁵. Заня­тый тяже­лой вой­ной в Ита­лии, Юсти­ни­ан не рас­по­ла­гал воен­ны­ми сила­ми для посыл­ки в Афри­ку.

По при­бы­тии в Афри­ку Гер­ман пер­вым делом про­из­вел пере­пись всех сол­дат, остав­ших­ся вер­ны­ми импе­рии. Итог был весь­ма пла­чев­ным для пра­ви­тель­ства, — выяс­ни­лось, что «толь­ко одна треть вой­ска нахо­дит­ся в Кар­фа­гене и дру­гих горо­дах, все же осталь­ные ушли и соеди­ни­лись с тира­ном (со Стот­зой. — З. У.) про­тив рим­лян»¹⁷⁶.

Эти сло­ва Про­ко­пия свиде­тель­ст­ву­ют о необы­чай­но широ­ком раз­ма­хе рево­лю­ци­он­но­го дви­же­ния в визан­тий­ских вой­сках, рас­квар­ти­ро­ван­ных в Север­ной Афри­ке.

При таких кри­ти­че­ских обсто­я­тель­ствах Гер­ман при­нуж­ден был при­бег­нуть к дема­го­ги­че­ским мерам и попы­тать­ся под­ку­пом, обе­ща­ни­я­ми, «лас­ко­вы­ми» реча­ми отко­лоть от вос­став­ших колеб­лю­щи­е­ся эле­мен­ты и при­влечь их на сто­ро­ну пра­ви­тель­ства. Сол­да­там было пол­но­стью выпла­че­но жало­ва­нье, а участ­ни­кам вос­ста­ния, вер­нув­шим­ся в армию импе­ра­то­ра, гаран­ти­ро­ва­лась без­на­ка­зан­ность и так­же выпла­чи­ва­лось жало­ва­нье, даже и за то вре­мя, «когда они вое­ва­ли про­тив рим­лян»¹⁷⁷.

Поли­ти­ка Гер­ма­на име­ла извест­ный успех, и часть неустой­чи­вых эле­мен­тов из армии Стот­зы пере­шла на его сто­ро­ну¹⁷⁸.

Тем не менее, муже­ст­вен­ный вождь повстан­цев решил встре­тить­ся с Гер­ма­ном лицом к лицу и в откры­том бою испы­тать воин­ское сча­стье. Наде­ясь на под­держ­ку сол­дат кар­фа­ген­ско­го гар­ни­зо­на¹⁷⁹, он вновь дви­нул­ся со всем вой­ском к Кар­фа­ге­ну.

Одна­ко и на этот раз надеж­ды Стот­зы не сбы­лись, и он при­нуж­ден был отсту­пить в Нуми­дию¹⁸⁰ для того, чтобы собрать новые силы. Здесь с арми­ей Стот­зы соеди­ни­лись отряды вновь под­няв­ших­ся на борь­бу с импе­ри­ей мавру­си­ев во гла­ве с их вождя­ми Иау­дой и Ортай­ей¹⁸¹.

Реши­тель­ное сра­же­ние меж­ду повстан­че­ской арми­ей и вой­ска­ми Гер­ма­на про­изо­шло в 537 г. близ местеч­ка Ска­лас Вете­рес¹⁸². с.37 Пер­во­на­чаль­но победа явно скло­ня­лась на сто­ро­ну повстан­цев. Отбор­ный отряд вос­став­ших во гла­ве со Стот­зой нанес удар по пра­во­му флан­гу про­тив­ни­ка. Сол­да­ты пра­во­го флан­га «…не ока­зав ника­ко­го сопро­тив­ле­ния, безо вся­ко­го поряд­ка бро­си­лись бежать. Мятеж­ни­ки тот­час же захва­ти­ли все их зна­ме­на и изо всех сил пре­сле­до­ва­ли бегу­щих»¹⁸³. Победа Стот­зы, каза­лось, была уже близ­ка. Одна­ко Гер­ма­ну ценой огром­ных уси­лий уда­лось при­ве­сти в порядок часть сво­его вой­ска и бро­сить ее в контр­ата­ку¹⁸⁴. Завя­за­лась жесто­кая руко­паш­ная схват­ка, в кото­рой победу одер­жа­ли импе­ра­тор­ские вой­ска. Стот­за про­явил исклю­чи­тель­ное муже­ство и энер­гию. Он появ­лял­ся в самых опас­ных местах боя¹⁸⁵, но пре­вос­ход­ство сил было уже на сто­роне Гер­ма­на, и повстан­цы про­иг­ра­ли сра­же­ние¹⁸⁶.

Одной из основ­ных при­чин пора­же­ния яви­лось отсут­ст­вие необ­хо­ди­мой дис­ци­пли­ны и стро­гой цен­тра­ли­за­ции коман­до­ва­ния. Так, еще в самом нача­ле сра­же­ния отряд геру­лов не под­чи­нил­ся Стот­зе и вынудил его «на ходу» менять план ата­ки¹⁸⁷. Недо­ста­точ­ная орга­ни­зо­ван­ность повстан­че­ских войск осо­бен­но пагуб­но ска­за­лась во вре­мя руко­паш­но­го боя, когда вои­ны Стот­зы, не отли­ча­ясь от вои­нов Гер­ма­на ни одеж­дой, ни язы­ком, лишь с трудом узна­ва­ли друг дру­га¹⁸⁸.

Боль­шую роль в пора­же­нии войск Стот­зы сыг­ра­ла и неустой­чи­вая, а потом и явно пре­да­тель­ская пози­ция неко­то­рых вождей мавру­си­ев. Еще перед боем «не все они (т. е. вожди мавру­си­ев. — З. У.) были вер­ны Стот­зе и его това­ри­щам»¹⁸⁹, но неко­то­рые из них вели тай­ные пере­го­во­ры с Гер­ма­ном, под­дав­шись на его посу­лы. В нача­ле сра­же­ния мавру­сии соблюда­ли ней­тра­ли­тет, постро­ив свои вой­ска отдель­но от армии Стот­зы и ожи­дая исхо­да боя. Но когда победа ста­ла кло­нить­ся на сто­ро­ну Гер­ма­на и его вой­ска захва­ти­ли лагерь Стот­зы, мно­гие мавру­сии, в надеж­де на добы­чу, бро­си­лись пре­сле­до­вать повстан­цев¹⁹⁰, ока­зав тем самым суще­ст­вен­ную под­держ­ку Гер­ма­ну¹⁹¹.

Стот­за с немно­ги­ми това­ри­ща­ми по ору­жию, глав­ным обра­зом ван­да­ла­ми, при­нуж­ден был скрыть­ся в Мав­ри­та­нию¹⁹².

Но несмот­ря на пора­же­ние, поне­сен­ное основ­ны­ми сила­ми вос­став­ших — арми­ей Стот­зы, рево­лю­ци­он­ное дви­же­ние в про­вин­ции про­дол­жа­лось. Вско­ре после сра­же­ния у Ска­лас Вете­рес зимой 537/38 г. вспы­хи­ва­ет вос­ста­ние сол­дат в самом Кар­фа­гене, под руко­вод­ст­вом неко­е­го Мак­си­ми­на¹⁹³. Про­ко­пий дол­жен при­знать, что Гер­ман вынуж­ден был во вре­мя это­го вос­ста­ния попы­тать­ся задоб­рить и при­влечь на свою сто­ро­ну вождя вос­став­ших, «так как дела в Ливии нахо­ди­лись еще в шат­ком поло­же­нии»¹⁹⁴. Это гово­рит о том, что рево­лю­ци­он­ное с.38 бро­же­ние в про­вин­ции не пре­кра­ща­лось. Гер­ма­ну лишь с трудом уда­лось пода­вить вос­ста­ние Мак­си­ми­на, искус­но исполь­зо­вав рас­кол в среде вос­став­ших¹⁹⁵.

Вско­ре после это­го Гер­ман был ото­зван импе­ра­то­ром в Визан­тию, а намест­ни­ком Афри­ки вновь был назна­чен Соло­мон¹⁹⁶.

Для водво­ре­ния «поряд­ка» в про­вин­ции Соло­мон при­ни­ма­ет чрез­вы­чай­ные меры: про­из­во­дит стро­жай­шую чист­ку армии и всех «подо­зри­тель­ных» отправ­ля­ет в Визан­тию или в Ита­лию, «наби­рая на их место новых сол­дат»¹⁹⁷; высе­ля­ет из Афри­ки всех ван­да­лов; про­во­дит воен­ное стро­и­тель­ство с явно «охра­ни­тель­ной» целью¹⁹⁸.

Вско­ре воз­об­нов­ля­ют­ся откры­тые воен­ные дей­ст­вия меж­ду Соло­мо­ном и пле­ме­на­ми мавру­си­ев. Соло­мон вновь совер­ша­ет поход в Авра­зию про­тив Иауды.

Во вре­мя это­го похо­да мавру­сии нанес­ли пора­же­ние одно­му из вое­на­чаль­ни­ков визан­тий­ской армии Гон­та­ри­су¹⁹⁹. Борь­ба достиг­ла боль­шой сте­пе­ни оже­сто­че­ния; об этом свиде­тель­ст­ву­ет рас­сказ Про­ко­пия о затоп­ле­нии мавру­си­я­ми мест­но­сти вокруг лаге­ря визан­тий­цев путем отво­да тече­ния реки Аби­гас²⁰⁰, что поста­ви­ло визан­тий­ские вой­ска в крайне затруд­ни­тель­ное поло­же­ние. Одна­ко в откры­том бою визан­тий­цы, бла­го­да­ря более совер­шен­ной орга­ни­за­ции их войск и луч­ше­му воору­же­нию, одер­жи­ва­ли верх²⁰¹, и мавру­сии вынуж­де­ны были скры­вать­ся в гор­ных кре­по­стях, исполь­зуя так­ти­ку пар­ти­зан­ской борь­бы²⁰². Иауда с 20 тыся­ча­ми мавру­си­ев запер­ся в выстро­ен­ной им кре­по­сти Зер­бу­ла²⁰³. Вой­ска Соло­мо­на, опу­сто­шив зем­ли Авра­зии близ горо­да Тама­гуды и уни­что­жив жат­ву²⁰⁴, нача­ли оса­ду Зер­бу­лы. Но Иауда отсту­пил в горы и, засев в гор­ной кре­по­сти Тумар, ожи­дал при­бли­же­ния вра­гов. Визан­тий­цы, взяв и раз­гра­бив кре­пость Зер­бу­лу²⁰⁵, дви­ну­лись про­тив Иауды. Нача­лась оса­да кре­по­сти Тумар. Оса­да была крайне труд­ной. Оса­ждав­шие стра­да­ли от недо­стат­ка воды и про­до­воль­ст­вия, и в вой­сках Соло­мо­на нача­лось бро­же­ние²⁰⁶.

Одна­ко кре­пость была взя­та визан­тий­ца­ми. Ране­ный в бед­ро Иауда бежал в Мав­ри­та­нию. Соло­мон, оста­вив гар­ни­зо­ны в Авра­зии, дви­нул­ся в обла­сти Заба и под­чи­нил их вла­сти визан­тий­цев. В 539 г. дви­же­ние в про­вин­ции вре­мен­но пошло на спад и было подав­ле­но²⁰⁷.

с.39 Четы­ре года спу­стя, т. е. в 543 г., рево­лю­ци­он­ное дви­же­ние в Север­ной Афри­ке вспых­ну­ло с новой силой (схе­ма № 2). Толч­ком к ново­му вос­ста­нию послу­жи­ла веро­лом­ная поли­ти­ка намест­ни­ка Три­по­ли Сер­гия по отно­ше­нию к одно­му из пле­мен мавру­си­ев — лева­фам²⁰⁸. Сер­гий пре­да­тель­ски пере­бил 80 послов это­го пле­ме­ни, явив­ших­ся к нему в город Боль­шой Леп­тис (Lep­tis Mag­na) для пере­го­во­ров о воз­об­нов­ле­нии мир­но­го дого­во­ра²⁰⁹.

Схе­ма 2 (на с. 40)

Воз­му­щен­ные этим веро­лом­ст­вом мавру­сии-лева­фы тот­час под­ня­ли вос­ста­ние и, воору­жив­шись, дви­ну­лись про­тив визан­тий­цев²¹⁰. В про­ис­шед­шем сра­же­нии близ Боль­шо­го Леп­ти­са мавру­сии, еще не успев­шие собрать основ­ные силы, были раз­би­ты, а «боль­шое коли­че­ство их жен­щин и детей было обра­ще­но в раб­ство»²¹¹. Одна­ко «спу­стя неко­то­рое вре­мя вар­ва­ры с боль­ши­ми сила­ми дви­ну­лись про­тив рим­лян»²¹². Они вторг­лись в Биза­це­ну, гра­бя и опу­сто­шая все на сво­ем пути. Здесь к ним при­со­еди­нил­ся Анта­ла, ранее сохра­няв­ший вер­ность пра­ви­тель­ству Юсти­ни­а­на, теперь же став­ший одним из его оже­сто­чен­ней­ших вра­гов²¹³.

В 544 г. в бит­ве у местеч­ка Cil­lium²¹⁴, рас­по­ло­жен­но­го близ горо­да Тебес­ты (отсто­я­ще­го от Кар­фа­ге­на на рас­сто­я­нии 6 дней пути)²¹⁵, визан­тий­ские вой­ска были наго­ло­ву раз­би­ты объ­еди­нен­ны­ми сила­ми мавру­си­ев Три­по­ли и Биза­це­ны, а визан­тий­ский пол­ко­во­дец Соло­мон убит²¹⁶. При­чи­ной бле­стя­щей победы вос­став­ших явля­лось не толь­ко с.41 их чис­лен­ное пре­вос­ход­ство²¹⁷. Боль­шую роль в победе повстан­цев сыг­ра­ло поведе­ние самих визан­тий­ских сол­дат. Сол­да­ты, воз­му­щен­ные, по сло­вам Про­ко­пия, тем, что Соло­мон не разде­лил меж­ду ними захва­чен­ной ранее добы­чи, «ста­ли отка­зы­вать­ся сра­жать­ся, а дру­гие шли в бой без вооду­шев­ле­ния»²¹⁸, и затем обра­ти­лись в бег­ство²¹⁹. Осо­бо важ­ное зна­че­ние име­ет изве­стие Корип­па о том, что на сто­ро­ну вос­став­ших пере­шли все вой­ска, набран­ные из мест­но­го насе­ле­ния²²⁰. Это свиде­тель­ст­ву­ет о том, что в визан­тий­ских вой­сках вновь с новой силой нача­лось анти­пра­ви­тель­ст­вен­ное дви­же­ние, а недо­воль­ство и бро­же­ние сре­ди сол­дат, види­мо, и не пре­кра­ща­лось.

Поэто­му вполне понят­но, что вес­ной сле­дую­ще­го, 545 г. Стот­за, при­быв­ший из Мав­ри­та­нии, вновь встре­тил широ­кую под­держ­ку и вновь воз­гла­вил мас­со­вое вос­ста­ние про­тив импе­рии²²¹. Насе­ле­ние про­вин­ции явно сочув­ст­во­ва­ло вос­ста­нию²²², тяготясь прав­ле­ни­ем Сер­гия (назна­чен­но­го намест­ни­ком Афри­ки после смер­ти его дяди Соло­мо­на)²²³.

Цен­тром вос­ста­ния вновь ста­ла Биза­це­на²²⁴. Повстан­цы одер­жа­ли ряд зна­чи­тель­ных побед. Ими был раз­бит и взят в плен началь­ник всех визан­тий­ских войск в Биза­цене Гиме­рий. Сол­да­ты Гиме­рия сда­лись повстан­цам и при­со­еди­ни­лись к вой­скам Стот­зы, заявив, «что с боль­шой охотой будут сра­жать­ся про­тив рим­лян» (ὁμο­λογοῦν­τας σφί­σι σὺν προ­θυ­μίᾳ πολ­λῇ ἐπὶ Ῥω­μαίους στρα­θεύσεσ­θαι)²²⁵.

Затем, при помо­щи воен­ной хит­ро­сти, исполь­зо­вав при этом захва­чен­но­го в плен Гиме­рия, повстан­цы овла­де­ли боль­шим при­мор­ским горо­дом Гад­ру­ме­том²²⁶. Вос­став­шие мяг­ко обо­шлись с жите­ля­ми горо­да и, оста­вив в нем лишь неболь­шой отряд, уда­ли­лись оттуда. Бес­печ­ность их, одна­ко, дошла до того, что из Гад­ру­ме­та без вся­ко­го труда бежа­ли знат­ные плен­ни­ки Гиме­рий и Севе­ри­ан. Но мно­гие из взя­тых с.42 в плен повстан­ца­ми «вполне доб­ро­воль­но оста­лись со Стот­зой» (…πολ­λοὶ δὲ καὶ σύν τῷ Στότ­ζα οὒντι ἄκον­τες ἕμει­ναν)²²⁷.

Меж­ду тем в Гад­ру­ме­те зрел заго­вор духо­вен­ства и зна­ти про­тив повстан­цев. Во гла­ве это­го заго­во­ра сто­ял один из мест­ных свя­щен­ни­ков по име­ни Павел. Он решил тай­но отпра­вить­ся в Кар­фа­ген и при­звать в Гад­ру­мет визан­тий­ские вой­ска. Свой план он сооб­щил несколь­ким «почтен­ным граж­да­нам», кото­рые долж­ны были под­гото­вить все в горо­де для при­ня­тия импе­ра­тор­ско­го вой­ска²²⁸. Заго­вор­щи­ки ночью спу­сти­ли Пав­ла на верев­ках со сте­ны горо­да, и он, наняв «за боль­шие день­ги» рыба­чью лод­ку, бежал в Кар­фа­ген. Одна­ко Сер­гий, не рас­по­ла­гая воен­ны­ми сила­ми, смог дать Пав­лу лишь 80 сол­дат, и тому при­шлось собрать кораб­ли, нанять моря­ков и пере­одеть их в одеж­ду рим­ских вои­нов. Для это­го, конеч­но, Павел дол­жен был рас­по­ла­гать боль­ши­ми денеж­ны­ми сред­ства­ми, что лиш­ний раз свиде­тель­ст­ву­ет о том, что заго­вор в Гад­ру­ме­те был состав­лен зна­тью. При­дя к Гад­ру­ме­ту, Павел послал тай­но сво­их аген­тов к «извест­ней­шим граж­да­нам» (…πέμ­ψας τι­νὰς λάθ­ρᾳ τοῖς τῆς πό­λεως δο­χίμοις…)²²⁹ и сооб­щил им о том, что яко­бы Гер­ман, пле­мян­ник импе­ра­то­ра, недав­но при­быв­ший в Кар­фа­ген, послал зна­чи­тель­ные вой­ска на помощь Гад­ру­ме­ту. «При­дав им этим муже­ства, он велит им этой ночью открыть одни малень­кие ворота»²³⁰. Про­ник­нув с помо­щью знат­ных заго­вор­щи­ков в город, Павел с его вои­на­ми «…пере­би­ли всех вра­гов и воз­вра­ти­ли под власть импе­ра­то­ра город»²³¹. Заго­вор­щи­ка­ми же был рас­пу­щен слух о при­бли­же­нии Гер­ма­на с боль­шой арми­ей, слух, кото­рый дол­жен был посе­ять пани­ку сре­ди повстан­цев. Одна­ко очень ско­ро выяс­ни­лось, что это изве­стие лож­но.

«Узнав прав­ду», повстан­цы «были страш­но раз­дра­же­ны, что, поща­див всех жите­лей Адра­ме­та (Гад­ру­ме­та. — З. У.), они испы­та­ли от них такую неспра­вед­ли­вость»²³². Поэто­му они ста­ли бес­по­щад­но рас­прав­лять­ся с ливий­ца­ми, в первую оче­редь со зна­тью. Сре­ди зна­ти нача­лась пани­ка, осо­бен­но в самом Гад­ру­ме­те, когда повстан­цы вто­рой раз овла­де­ли горо­дом. Мно­гие бежа­ли в Визан­тию, в том чис­ле и гла­ва заго­во­ра Павел²³³.

Повстан­цы, не встре­чая нигде сопро­тив­ле­ния, ста­ли фак­ти­че­ски­ми хозя­е­ва­ми всей обла­сти. По сло­вам Про­ко­пия, Стот­за вновь достиг боль­шой вла­сти и под его зна­ме­на собра­лось уже боль­шое чис­ло визан­тий­ских сол­дат: «одни из них при­шли как пере­беж­чи­ки, дру­гие с само­го нача­ла были им взя­ты в плен и по доб­рой воле оста­лись у него»²³⁴.

Дви­же­ние в Афри­ке при­ня­ло столь угро­жаю­щие раз­ме­ры, что Юсти­ни­ан дол­жен был послать для подав­ле­ния вос­ста­ния сво­его при­бли­жен­но­го Аре­обин­да²³⁵. Одна­ко он не отре­шил от долж­но­сти и с.43 Сер­гия, поль­зо­вав­ше­го­ся осо­бым покро­ви­тель­ст­вом импе­ра­три­цы Фео­до­ры, а разде­лил управ­ле­ние про­вин­ци­ей меж­ду тем и дру­гим. Сер­гий дол­жен был вести борь­бу с повстан­ца­ми в Нуми­дии, Аре­обинд — в Биза­цене²³⁶.

Но меж­ду Сер­ги­ем и Аре­обин­дом нача­лись раз­но­гла­сия, при­вед­шие к отри­ца­тель­ным для пра­ви­тель­ства послед­ст­ви­ям. Сер­гий, не желая под­чи­нять­ся Аре­обин­ду, не при­со­еди­нил­ся к вой­скам Иоан­на, послан­но­го Аре­обин­дом про­тив Стот­зы и мавру­си­ев²³⁷.

О сра­же­нии, про­ис­шед­шем меж­ду вой­ска­ми Стот­зы и Иоан­на, а так­же о гибе­ли муже­ст­вен­но­го вождя повстан­цев источ­ни­ки сооб­ща­ют несколь­ко про­ти­во­ре­чи­вые дан­ные. Про­ко­пий²³⁸, Вик­тор Тон­нен­нен­ский²³⁹ и Комит Мар­цел­лин²⁴⁰ гово­рят об одном сра­же­нии меж­ду вой­ска­ми Стот­зы и Иоан­на, Корипп упо­ми­на­ет о двух²⁴¹. Про­ко­пий рас­ска­зы­ва­ет, что бит­ва про­изо­шла близ горо­да Сик­ка Вене­рия, нахо­дя­ще­го­ся на рас­сто­я­нии трех дней пути от Кар­фа­ге­на²⁴². Вик­тор Тон­нен­нен­ский, допол­няя и уточ­няя дан­ные Про­ко­пия, сооб­ща­ет что вой­ска Стот­зы и Иоан­на встре­ти­лись у местеч­ка Тацеа (Tha­cea), рас­по­ло­жен­но­го неда­ле­ко от горо­да Сик­ка Вене­рия²⁴³. Про­ко­пий не сооб­ща­ет даты это­го сра­же­ния, зато и Вик­тор Тон­нен­нен­ский, и Комит Мар­цел­лин еди­но­душ­но отно­сят его к 545 г.²⁴⁴ В опи­са­нии гибе­ли Стот­зы рас­сказ Про­ко­пия сов­па­да­ет с дан­ны­ми Корип­па.

По сло­вам Про­ко­пия, Стот­за и коман­дир визан­тий­ских войск Иоанн были в дав­ниш­ней, непри­ми­ри­мой враж­де друг с дру­гом. И вот в нача­ле бит­вы меж­ду пол­ко­во­д­ца­ми обе­их армий про­изо­шел поеди­нок, в кото­ром Стот­за был смер­тель­но ранен стре­лой Иоан­на²⁴⁵. Одна­ко вои­ны Стот­зы, уне­ся сво­его вождя в без­опас­ное место, с яро­стью бро­си­лись на вой­ска Иоан­на, раз­би­ли их, а его само­го уби­ли²⁴⁶.

Победа вос­став­ших была пол­ной. И хотя смерть Стот­зы была тяже­лым уда­ром для повстан­цев, они про­дол­жа­ли упор­ную борь­бу под пред­во­ди­тель­ст­вом неко­е­го Иоан­на, заняв­ше­го место Стот­зы²⁴⁷.

с.44 Юсти­ни­ан, чрез­вы­чай­но обес­по­ко­ен­ный успе­ха­ми повстан­цев, ото­звал из Афри­ки Сер­гия, а всю власть над про­вин­ци­ей пере­дал одно­му Аре­обин­ду²⁴⁸.

Через два меся­ца после отъ­езда Сер­гия из Афри­ки повстан­цы, объ­еди­нив все свои силы, дви­ну­лись на Кар­фа­ген. Вой­ска мавру­си­ев из Нуми­дии высту­пи­ли под коман­до­ва­ни­ем сво­их вождей Кут­зи­ны и Иауды вме­сте с мавру­си­я­ми Биза­це­ны во гла­ве с Анта­лой; к ним при­со­еди­нил­ся Иоанн со сле­до­вав­ши­ми за ним рим­ски­ми сол­да­та­ми, кото­ро­го после смер­ти Стот­зы мятеж­ни­ки поста­ви­ли над собой началь­ни­ком (Про­ко­пий назы­ва­ет его «само­зван­ным пред­во­ди­те­лем»)²⁴⁹.

Повстан­че­ское вой­ско быст­ро дви­га­лось к Кар­фа­ге­ну и дошло до местеч­ка Децим, где и рас­по­ло­жи­лось лаге­рем. В это вре­мя Аре­обинд, по сло­вам Про­ко­пия, стре­мясь отко­лоть от вос­став­ших часть неустой­чи­вых эле­мен­тов, стал вести пере­го­во­ры о пере­хо­де на сто­ро­ну пра­ви­тель­ства с одним из вождей мавру­си­ев — Кут­зи­ной.

Труд­но ска­зать, насколь­ко эти дан­ные Про­ко­пия досто­вер­ны, но во вся­ком слу­чае они свиде­тель­ст­ву­ют о том, что неод­но­род­ность этни­че­ско­го и соци­аль­но­го соста­ва вос­став­ших, обу­сло­вив­шая неустой­чи­вость неко­то­рых груп­пи­ро­вок в их лаге­ре, пре­да­тель­ство отдель­ных вождей мавру­си­ев чрез­вы­чай­но ослож­ня­ли обста­нов­ку и ослаб­ля­ли дви­же­ние.

Этим, ско­рее все­го, объ­яс­ня­ет­ся то, что руко­вод­ство дви­же­ни­ем вновь попа­да­ет в руки пред­ста­ви­те­лей при­ви­ле­ги­ро­ван­ной вер­хуш­ки армии — в част­но­сти, одно­го из вид­ных визан­тий­ских вое­на­чаль­ни­ков — Гон­та­ри­са, под­няв­ше­го вос­ста­ние про­тив пра­ви­тель­ства.

В то вре­мя, как армия повстан­цев сто­я­ла под сте­на­ми Кар­фа­ге­на, Гон­та­рис про­из­вел в горо­де воору­жен­ный пере­во­рот, опи­ра­ясь на часть сол­дат кар­фа­ген­ско­го гар­ни­зо­на, кото­рых он при­влек на свою сто­ро­ну обе­ща­ни­ем упла­тить им из сво­их средств все жало­ва­ние, не выпла­чен­ное каз­на­чей­ст­вом²⁵⁰.

По сло­вам Про­ко­пия, Гон­та­рис ста­вил сво­ей целью захват вла­сти над всей про­вин­ци­ей²⁵¹ и, под­готов­ляя пере­во­рот в Кар­фа­гене, тай­но завя­зал сно­ше­ния с повстан­ца­ми, сто­яв­ши­ми под сте­на­ми горо­да; в част­но­сти, он вел пере­го­во­ры с одним из вождей мавру­си­ев — Анта­лой.

Гон­та­рис открыл ворота Кар­фа­ге­на перед вос­став­ши­ми мавру­си­я­ми, одна­ко те, не дове­ряя ему, не вошли в город, а, види­мо, ожи­да­ли исхо­да пере­во­рота, воз­глав­лен­но­го Гон­та­ри­сом. Про­ко­пий гово­рит, что и сам Гон­та­рис спер­ва не хотел, чтобы повстан­цы вошли в город, но открыл перед ними ворота для устра­ше­ния Аре­обин­да и его сто­рон­ни­ков, — ины­ми сло­ва­ми, он боял­ся народ­ных масс и при­нуж­ден был апел­ли­ро­вать к ним в сво­ей борь­бе про­тив пра­ви­тель­ства²⁵².

Про­изо­шла бит­ва меж­ду сто­рон­ни­ка­ми Гон­та­ри­са и импе­ра­тор­ски­ми вой­ска­ми. Гон­та­рис одер­жал пол­ную победу, а Аре­обинд, пока­зав себя тру­сом, бежал и спря­тал­ся в одном из кар­фа­ген­ских хра­мов. Захва­тив власть в горо­де, Гон­та­рис убил Аре­обин­да²⁵³.

с.45 Весь­ма важен тот факт, что после победы Гон­та­ри­са наи­бо­лее рево­лю­ци­он­ная часть повстан­че­ской армии пере­шла откры­то на его сто­ро­ну, в то вре­мя как неко­то­рые вожди мавру­си­ев, в част­но­сти Анта­ла, его не под­дер­жа­ли²⁵⁴. По сло­вам Про­ко­пия, «сол­да­ты же Стот­зы, чис­лом не мень­ше тыся­чи, узнав о том, что про­ис­хо­дит, пере­бе­жа­ли под руко­вод­ст­вом Иоан­на на сто­ро­ну Гон­та­ри­са, кото­рый охот­но при­нял их в Кар­фа­ген. В их чис­ле было 500 рим­лян, при­бли­зи­тель­но 80 гун­нов, все же осталь­ные были ван­да­лы»²⁵⁵. Под­держ­ка Гон­та­ри­са сол­да­та­ми Стот­зы объ­яс­ня­ет­ся, по-види­мо­му, тем, что вожди основ­ной мас­сы союз­ных им мавру­си­ев, в част­но­сти Анта­ла, откры­то пере­шли на сто­ро­ну Юсти­ни­а­на.

Прав­ле­ние Гон­та­ри­са Про­ко­пий опи­сы­ва­ет в самых мрач­ных тонах. Про­ко­пий отно­сит­ся к Гон­та­ри­су с осо­бой нена­ви­стью, назы­вая его «беше­ной соба­кой»²⁵⁶, «само­зван­цем»²⁵⁷, «тира­ном»²⁵⁸, «самым без­бож­ным из людей»²⁵⁹ и т. д. Он подроб­но опи­сы­ва­ет, как пре­да­тель­ски посту­пил Гон­та­рис с Аре­обин­дом, спер­ва дав ему обе­ща­ние сохра­нить жизнь, а затем без­жа­лост­но убив²⁶⁰, и т. д. Столь же рез­ко враж­деб­ное отно­ше­ние к Гон­та­ри­су встре­ча­ем мы и со сто­ро­ны Корип­па²⁶¹.

Подоб­ное отно­ше­ние Про­ко­пия и Корип­па к Гон­та­ри­су объ­яс­ня­ет­ся тем, что Гон­та­рис не толь­ко вынуж­ден был пой­ти на союз с вос­став­ши­ми народ­ны­ми мас­са­ми, но под их дав­ле­ни­ем про­во­дил поли­ти­ку бес­по­щад­но­го терро­ра по отно­ше­нию к сто­рон­ни­кам пра­ви­тель­ства. Боль­шим вли­я­ни­ем в пери­од прав­ле­ния Гон­та­ри­са поль­зо­вал­ся некий Паси­фил, «пер­вый чело­век сре­ди мятеж­ни­ков в Биза­кии», кото­рый актив­но помо­гал Гон­та­ри­су «в насиль­ст­вен­ном захва­те вла­сти»²⁶².

По сове­ту Паси­фи­ла, Гон­та­рис при­ни­ма­ет реше­ние перей­ти в наступ­ле­ние про­тив сил, под­дер­жи­вав­ших пра­ви­тель­ство²⁶³.

Гон­та­рис реши­тель­но рас­прав­ля­ет­ся в Кар­фа­гене со все­ми его сто­рон­ни­ка­ми²⁶⁴. «Паси­фи­лу же, кото­ро­го он наме­ре­вал­ся поста­вить во гла­ве охра­ны Кар­фа­ге­на, он пору­чил пере­бить всех гре­ков, не при­ни­мая ниче­го во вни­ма­ние»²⁶⁵. Мож­но пред­по­ло­жить, что подоб­ная поли­ти­ка отра­жа­ла непри­ми­ри­мую нена­висть насе­ле­ния Афри­ки ко всем визан­тий­цам, ко всем пред­ста­ви­те­лям граж­дан­ской и воен­ной адми­ни­ст­ра­ции, нена­висть угне­тен­ных и обез­до­лен­ных ко всем сто­рон­ни­кам рабо­вла­дель­че­ской импе­рии.

Имен­но эта поли­ти­ка терро­ра, про­во­ди­мая Гон­та­ри­сом, объ­яс­ня­ет столь враж­деб­ное отно­ше­ние к нему Про­ко­пия и Корип­па.

Одна­ко сам Гон­та­рис, исполь­зуя народ­ное дви­же­ние, был тес­но свя­зан имен­но с при­ви­ле­ги­ро­ван­ной вер­хуш­кой армии и в сво­ей поли­ти­ке руко­вод­ст­во­вал­ся преж­де все­го сво­и­ми лич­ны­ми често­лю­би­вы­ми целя­ми, а так­же инте­ре­са­ми этой при­ви­ле­ги­ро­ван­ной вер­хуш­ки. с.46 Так, напри­мер, он окру­жа­ет себя выс­ши­ми коман­ди­ра­ми визан­тий­ской армии, пере­шед­ши­ми на его сто­ро­ну, и знат­ны­ми ван­да­ла­ми. На пир, устро­ен­ный им в кар­фа­ген­ском двор­це нака­нуне выступ­ле­ния в поход, он при­гла­ша­ет выс­ших коман­ди­ров и самых «знат­ных ван­да­лов», в то вре­мя как вождь геро­и­че­ских войск Стот­зы — Иоанн на этот пир не был при­гла­шен, и его «Паси­фил уго­щал отдель­но»²⁶⁶. Види­мо, пол­но­го вза­им­но­го дове­рия меж­ду рево­лю­ци­он­ной частью повстан­цев и Гон­та­ри­сом не было.

Затем, если верить Про­ко­пию и Иор­да­ну, Гон­та­рис мяг­ко обо­шел­ся с женой Аре­обин­да, пле­мян­ни­цей Юсти­ни­а­на Прейек­той, наме­ре­ва­ясь на ней женить­ся и, пород­нив­шись с импе­ра­то­ром, заслу­жить его мило­сти²⁶⁷. Мож­но пред­по­ло­жить, что Гон­та­рис хотел этим добить­ся от Юсти­ни­а­на при­зна­ния его намест­ни­ком Афри­ки.

Обста­нов­ка в Афри­ке созда­лась весь­ма слож­ная. К Гон­та­ри­су, захва­тив­ше­му власть в Кар­фа­гене и пытав­ше­му­ся исполь­зо­вать широ­кие мас­сы повстан­цев, при­со­еди­ни­лась часть выс­ше­го коман­до­ва­ния армии, втайне пре­дан­ная пра­ви­тель­ству, с измен­ни­че­ской целью убить Гон­та­ри­са, обез­гла­вить и пода­вить дви­же­ние. Преж­де все­го, это был Арта­бан, коман­дир вспо­мо­га­тель­но­го отряда армян, со сво­и­ми при­бли­жен­ны­ми, соста­вив­ший заго­вор про­тив Гон­та­ри­са²⁶⁸, затем Афа­на­сий, при­бли­жен­ный Аре­обин­да, пере­шед­ший на сто­ро­ну Гон­та­ри­са после его победы и сумев­ший льсти­вы­ми сло­ва­ми убедить того в сво­ей мни­мой пре­дан­но­сти²⁶⁹, кро­ме того, некий Петр, быв­ший тело­хра­ни­тель Соло­мо­на, тай­ный сто­рон­ник пра­ви­тель­ства, при­няв­ший, впо­след­ст­вии, уча­стие в убий­стве Гон­та­ри­са²⁷⁰, и др. Мож­но пред­по­ло­жить, что осо­бен­но боль­шое недо­воль­ство этой части коман­до­ва­ния вызы­ва­ла поли­ти­ка неко­то­рых усту­пок сол­да­там, про­во­ди­мая Гон­та­ри­сом.

Гон­та­рис, дове­ряя Арта­ба­ну, назна­чил его коман­ди­ром войск, послан­ных про­тив вождя мавру­си­ев Анта­лы, пере­шед­ше­го на сто­ро­ну пра­ви­тель­ства. Вме­сте с Арта­ба­ном отпра­ви­лись в поход и вождь повстан­цев Иоанн, пре­ем­ник Стот­зы, и тело­хра­ни­тель Гон­та­ри­са Ули­тей со сво­и­ми вой­ска­ми и с союз­ны­ми мавру­си­я­ми Кут­зи­ны. Поход был уда­чен, и мавру­сии Анта­лы были обра­ще­ны в бег­ство, но Арта­бан, ведя себя пре­да­тель­ски, не раз­вил успе­ха, за что Ули­тей, запо­до­зрив изме­ну, хотел даже его убить. Одна­ко Арба­тан сумел оправ­дать­ся и вер­нуть­ся в Кар­фа­ген за под­креп­ле­ни­я­ми, а в сущ­но­сти для того, чтобы осу­ще­ст­вить свое тай­ное наме­ре­ние убить Гон­та­ри­са.

Ковар­ный замы­сел Арта­ба­на был осу­щест­влен, и Гон­та­рис был пре­да­тель­ски убит во вре­мя пира при­бли­жен­ны­ми Арта­ба­на²⁷¹. После с.47 это­го нача­лась рас­пра­ва с вос­став­ши­ми. Опи­ра­ясь глав­ным обра­зом на воен­ный отряд армян, Арта­бан пере­бил во двор­це всех сто­рон­ни­ков Гон­та­ри­са, в том чис­ле знат­ных ван­да­лов, при­гла­шен­ных на пир, а затем неожи­дан­но напал в горо­де на ниче­го не подо­гре­ваю­щих «мятеж­ни­ков» и мно­гих из них убил. Сре­ди уби­тых был и Паси­фил. Вождь повстан­цев Иоанн нашел убе­жи­ще в одном из хра­мов, но затем был взят в плен и отправ­лен в Визан­тию для рас­пра­вы²⁷². О даль­ней­шей судь­бе Иоан­на Про­ко­пий хра­нит мол­ча­ние, одна­ко Иор­дан сооб­ща­ет о его тра­ги­че­ской гибе­ли. Ото­слан­ный в Кон­стан­ти­но­поль вождь народ­но­го дви­же­ния по при­ка­зу пре­фек­та был под­верг­нут страш­ным муче­ни­ям, ему были отруб­ле­ны руки, а затем «в назида­ние дру­гим» (ad exemplum ce­te­ro­rum) он был пре­дан жесто­кой каз­ни²⁷³.

Опи­сы­вае­мые выше собы­тия про­изо­шли вес­ной 546 г., «на 19 году еди­но­дер­жав­но­го прав­ле­ния импе­ра­то­ра Юсти­ни­а­на»²⁷⁴. Дви­же­ние в резуль­та­те веро­лом­ства и пре­да­тель­ства чуж­дых народ­ным мас­сам эле­мен­тов, про­ник­ших в лагерь повстан­цев, было обез­глав­ле­но и пошло на убыль, хотя борь­ба про­дол­жа­лась с пере­мен­ным успе­хом еще до 548 г.

Одна­ко и после это­го «зами­ре­ние» Афри­ки было, по-види­мо­му, весь­ма отно­си­тель­ным. Не слу­чай­но же визан­тий­ское пра­ви­тель­ство в 552 г. спе­ци­аль­ным поста­нов­ле­ни­ем вынуж­де­но было при­знать, что коло­ны, бежав­шие из поме­стий во вре­ме­на ван­да­лов и живу­щие сре­ди сво­бод­ных, не долж­ны были воз­вра­щать­ся в свое преж­нее состо­я­ние, а сохра­ня­ли сво­бо­ду²⁷⁵. Это была уступ­ка, вырван­ная у пра­ви­тель­ства дви­же­ни­ем народ­ных масс.

* * *

Рево­лю­ци­он­ное дви­же­ние в Север­ной Афри­ке в прав­ле­ние Юсти­ни­а­на, то раз­го­ра­ясь с боль­шей силой, то вре­мен­но зату­хая, дли­лось око­ло 15 лет, с 534 по 548 г. Оно охва­ти­ло боль­шую терри­то­рию: Биза­це­на, Нуми­дия, Авра­зия, самый Кар­фа­ген дли­тель­ное вре­мя были аре­ной оже­сто­чен­ной и геро­и­че­ской борь­бы народ­ных масс.

Дви­же­ние было мас­со­вым. В нем при­ни­ма­ли уча­стие раз­лич­ные соци­аль­ные силы — сол­да­ты визан­тий­ской армии, рабы и коло­ны, «вар­ва­ры» мавру­сии. Армия повстан­цев насчи­ты­ва­ла тыся­чи вои­нов.

Дви­же­ние при­об­ре­ло ярко выра­жен­ный анти­ра­бо­вла­дель­че­ский харак­тер. Гнев народ­ных масс обру­шил­ся не толь­ко на пра­ви­тель­ст­вен­ных воен­ных и граж­дан­ских чинов­ни­ков, но и на пред­ста­ви­те­лей рабо­вла­дель­че­ской зна­ти, рим­ской и тузем­ной. Народ­ные мас­сы про­яви­ли необы­чай­ную стой­кость и геро­изм. При­ме­ром доб­ле­сти и муже­ства явля­ет­ся дея­тель­ность вождя вос­ста­ния, про­сто­го сол­да­та Стот­зы, отдав­ше­го свою жизнь борь­бе за сво­бо­ду.

В ходе воору­жен­ной борь­бы повстан­цы одер­жи­ва­ли бле­стя­щие победы, не раз нано­ся пора­же­ние визан­тий­ским вой­скам. Мно­гие вид­ные визан­тий­ские пол­ко­вод­цы, — в том чис­ле намест­ни­ки Афри­ки Соло­мок и Аре­обинд, круп­ные вое­на­чаль­ни­ки — Иоанн, Айган, Руфин и др., — сло­жи­ли свои голо­вы во вре­мя вос­ста­ния.

с.48 Это была, сле­до­ва­тель­но, народ­но-осво­бо­ди­тель­ная вой­на огром­ных по тому вре­ме­ни мас­шта­бов.

Рево­лю­ци­он­ные собы­тия в Север­ной Афри­ке в 30—40-х годах VI в. явля­ют­ся одним из наи­бо­лее ярких при­ме­ров сли­я­ния вос­ста­ний в армии с широ­ким дви­же­ни­ем народ­ных масс. Они зна­ме­ну­ют собой новый этап клас­со­вой борь­бы в рабо­вла­дель­че­ской импе­рии, когда в эпо­ху глу­бо­чай­ше­го кри­зи­са рабо­вла­дель­че­ской систе­мы сол­да­ты из силы, исполь­зу­е­мой гос­под­ст­ву­ю­щим клас­сом про­тив наро­да, пре­вра­ща­ют­ся в силу, актив­но под­дер­жи­ваю­щую рево­лю­ци­он­ную борь­бу народ­ных масс. Это объ­яс­ня­ет­ся глу­бо­ки­ми соци­аль­ны­ми и этни­че­ски­ми пере­ме­на­ми в соста­ве визан­тий­ской армии, все более рас­ту­щим рас­сло­е­ни­ем внут­ри нее. Сол­дат­ская бед­но­та, вер­бу­е­мая из рядов обез­зе­ме­лен­но­го и обез­до­лен­но­го кре­стьян­ства, близ­ка теперь по сво­е­му соци­аль­но­му поло­же­нию к угне­тен­но­му наро­ду, под­ни­маю­ще­му­ся на борь­бу с миром рабо­вла­де­ния. В этот пери­од скла­ды­ва­ет­ся союз сол­дат­ской бед­но­ты со все­ми угне­тен­ны­ми и обез­до­лен­ны­ми — раба­ми, коло­на­ми, обез­зе­ме­лен­ным кре­стьян­ст­вом. Борь­ба за зем­лю, за соци­аль­ную, поли­ти­че­скую и рели­ги­оз­ную сво­бо­ду, общая нена­висть к угне­та­те­лям объ­еди­ня­ют их. Этот союз в ходе борь­бы с общим вра­гом — рабо­вла­дель­че­ской импе­ри­ей — упро­чи­ва­ет­ся и крепнет.

Вме­сте с тем пест­ро­та соци­аль­но­го и этни­че­ско­го соста­ва вос­став­ших, пре­да­тель­ство соци­аль­но-чуж­дых наро­ду эле­мен­тов, при­мкнув­ших к дви­же­нию ради дости­же­ния сво­их корыст­ных целей, неустой­чи­вая пози­ция ряда вождей «вар­вар­ских» пле­мен, сти­хий­ность и неор­га­ни­зо­ван­ность, отсут­ст­вие твер­дой дис­ци­пли­ны — все это ослаб­ля­ло дви­же­ние, при­во­ди­ло к рас­ко­лу в лаге­ре повстан­цев, рас­пы­ля­ло их силы и облег­чи­ло пра­ви­тель­ству борь­бу с вос­ста­ни­ем.

Рево­лю­ци­он­ное дви­же­ние в Север­ной Афри­ке в 30—40-х годах VI в. сыг­ра­ло свою исто­ри­че­ски поло­жи­тель­ную роль. Вме­сте с борь­бой народ­ных масс Ита­лии и самой Визан­тии борь­ба народ­ных масс Север­ной Афри­ки осла­би­ла натиск рабо­вла­дель­че­ской реак­ции на Запад, обес­си­ли­ла ее и тем самым, в конеч­ном сче­те, спо­соб­ст­во­ва­ла окон­ча­тель­ной гибе­ли рабо­вла­дель­че­ско­го строя, облег­чи­ла пере­ход к новой, более про­грес­сив­ной фео­даль­ной фор­ма­ции.