Цезарь и цезарианцы: роль личной группировки в политической борьбе
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы. Крушение Республики в
Противоречия, раздиравшие высшее общество Рима, всецело отражала ситуация внутри победившей группировки. Люди, которые, будучи связаны с Цезарем узами личного взаимного расположения, должны были усилить его позиции в сенате в рамках существующей политической системы, теперь столкнулись с необходимостью реализовывать новые для них функции, выполняя роль высших звеньев властной пирамиды принципата. Поэтому судьба сторонников Цезаря оказалась так тесно связанной с судьбой нового государственного устройства.
В данном диссертационном исследовании мы предпринимаем попытку проследить судьбу избранной политической группировки от стадии формирования до последующего распада и возрождения на новой основе. Решение этой задачи призвано открыть новые стороны проблемы установления единоличной власти в кризисные моменты истории и проблемы римского принципата, в частности.
Степень разработанности проблемы. В мировой историографии проблема взаимоотношений Цезаря и его ближайшего окружения никогда еще не становилась центром специального исследования. Один из традиционных подходов, связанный с именем Т. Моммзена, нивелирует убеждения и взгляды второстепенных политических фигур Рима до общей позиции тех группировок, к которым они причислялись. Моммзен и его последователи рассматривают римских политических лидеров и их окружение как единомышленников прежде всего в идеологическом, «партийном» плане.
Представители просопографического направления в историографии предложили науке теорию «личных партий», подчеркнув совершенно особую роль персональных связей в политической истории Рима. Это позволило с.4 существенно углубить современное понимание таких древних римских понятий, как clientela, amicitia, fides и другие. Точка зрения, предлагаемая сторонниками просопографического метода, помогает посмотреть на проблему римских политических группировок как бы «изнутри», с точки зрения личных связей, на которых они базировались. В их понимании существо политических группировок определяли вертикальные связи, аналогичные отношениям внутри семьи (pater familias — familia, patronus — clientes).
Цель и задачи исследования. Основополагающей целью исследования является рассмотрение феномена цезарианской «партии», одержавшей победу в гражданской войне 49—
Исходя из этого, задачи исследования будут сформулированы следующим образом: вскрыть взаимосвязь между специфическими обстоятельствами ранней политической карьеры Цезаря и особенностями его политики в последующие годы; проследить этапы и механизм формирования его аристократического окружения; определить предназначение, характер и функции этого окружения; установить момент превращения factio в partes и связанное с этим изменение политической роли сторонников Цезаря; проанализировать поведение цезарианцев после мартовских ид 44 г.
Научная новизна. Данное исследование представляет собой попытку аккумулировать высказанные прежде точки зрения и суждения о специфике римских политических группировок и впервые в историографии практически применить их для комплексного исследования судьбы одной из них.
Практическая значимость. Материал, содержащийся в работе, может быть использован при разработке общих и специальных курсов по политической истории древнего Рима в эпоху Поздней республики и Раннего принципата, а также для углубления исследований в этой области.
Источниковая база. В диссертационной работе использованы нарративные, нумизматические и эпиграфические источники.
Из нарративных источников наибольшую важность представляют первичные нарративные источники, то есть письменные свидетельства непосредственных очевидцев рассматриваемых событий. Они интересны тем, что сохранили ту пресловутую субъективность, которая позволяет если не понять мысли и эмоции тех, от кого они исходили, то хотя бы приблизиться к их постижению. К этому виду нарративных источников относятся с.5 произведения Г. Юлия Цезаря, М. Туллия Цицерона, Г. Саллюстия Криспа, а также Николая Дамасского.
Другие авторы, работы которых мы использовали, относятся к источникам вторичным, поскольку они черпали исторические свидетельства из трудов своих предшественников — как дошедших до нас, так и не дошедших. При исследовании этих авторов важно отделять оригинальные исторические факты, которыми они оперируют, от их собственных домыслов и догадок. Утрачивая в какой-то мере субъективность современников событий, вторичные нарративные источники приобретают другое несомненно полезное качество, своеобразное «чувство времени», позволяющее их авторам судить о коллизиях прошлого с точки зрения исторической перспективы. К этой группе источников принадлежат произведения Кв. Аскония Педиана, комментировавшего речи Цицерона, М. Аннея Лукана, Г. Веллея Патеркула, Плутарха, Г. Светония Транквилла, Аппиана Александрийского и Диона Кассия.
Остальные письменные источники имели для нас второстепенное значение. Сведения, которые они содержат, использовались главным образом для сопоставления с данными основных источников. К их числу относятся труды Тита Ливия, Валерия Максима, Гая Плиния Старшего, Луция Аннея Флора, Авла Геллия, Евтропия, Секста Аврелия Виктора, Мавра Сервия Гонората, Макробия, Орозия, Луция Ампелия и других.
Специфика избранной темы значительно ограничила нас в работе с нумизматическим, эпиграфическим и с археологическим материалом, поэтому эти данные были использованы лишь эпизодически.
Методологическая основа. В диссертационной работе применена общепринятая в современной науке методология, представляющая собой совокупность основных приемов исторической критики и источниковедческого анализа. Кроме того, в качестве одного из вспомогательных методов исследования был использован просопографический метод подбора и анализа исторических свидетельств.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, каждая из которых содержит два параграфа, и заключения. Работа также имеет приложения: список сокращений и список использованных источников и литературы.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается актуальность избранной темы, формулируются цель и задачи исследования, а также дается обзор источниковой базы.
Глава первая «Основные проблемы историографии» состоит из двух параграфов. В параграфе первом мы рассматриваем развитие в мировой историографии XIX—
Взгляды Моммзена развивает Г. Ферреро, автор труда «Величие и падение Рима»2, который в своем сочинении широко использует современные политические термины и часто проводит аналогии между политическими деятелями республиканского Рима и Европы конца XIX в. Оба исследователя, ставившие перед собой совершенно разные цели и задачи, тем не менее, похожи в одном: они пытались «приблизить» политических деятелей прошлого к своим современникам. Подобный подход, совершенно адекватный уровню развития политической науки в XIX в., по мере расширения знаний впоследствии подвергся оправданной критике.
С начала XX в. на Западе зарождается новый метод в историографии, который получил название просопографического. В отличие от схемы Моммзена, которая предполагала наличие в событийной канве некого идеологического стержня, определявшего деятельность политических группировок, этот метод переносит главный акцент на эгоистичную сущность человека-субъекта политики. Центральной темой исследования становится, таким образом, не борьба идей или борьба идеологий, но с.7 соперничество личных амбиций и честолюбий. Поэтому у представителей просопографического направления место «партийной» борьбы занимает борьба клановых и семейных группировок.
Основателями метода обычно считают М. Гельцера, Ф. Мюнцера и Р. Сайма. В 1912 г. вышла первая монография М. Гельцера, которая носила название «Нобилитет Римской республики»3. В ней автор предложил оригинальную концепцию, согласно которой римский нобилитет складывался из сенаторского сословия и всадничества. Но главная заслуга этого исследователя состояла в том, что он обратил особое внимание на родственные, дружеские, клиентские и прочие персональные связи, в основе которых лежало понятие fides. Развивая свои идеи, Гельцер подверг критике распространенное благодаря Моммзену представление о «двухпартийном» характере политической жизни Рима.
Ф. Мюнцер в монографии «Римские аристократические партии и аристократические семьи» последовательно доказывает, что политическая жизнь Рима эпохи Поздней республики определялась прежде всего борьбой знатных родов за влияние и власть4. В его понимании «партии» (Parteien) представляли собой семейные или даже клановые группировки римских аристократов5.
Р. Сайм, автор классического труда «Римская революция», не отрицал существования «партийной» борьбы в Риме в конце Республики, но понимал ее как соперничество аристократических лидеров, вокруг которых группировались сторонники, то есть, собственно, их персональные «партии»6. Эту концепцию последовательно развивает
Таким образом, в зарубежной историографии к
Впрочем, противоречия между двумя методами не являются неразрешимыми: некоторым исследователям удается сочетать в своих концептуальных разработках черты обеих точек зрения, причем подобные эксперименты отнюдь не были неудачными. Так, примечательным событием в историографии стал выход в 1963 г. книги Ж. Эллегуара «Латинский словарь взаимоотношений и политических группировок в эпоху Республики»8. Французский историк провел кропотливую работу по подбору и исследованию латинских терминов, имевших сколь-нибудь политическое значение и тщательно изучил все (или почти все) случаи их применения античными авторами. Главный вывод Ж. Эллегуара трудно оспорить: необходимо крайне осторожно и взвешенно использовать современные термины по отношению к событиям древней истории, соблюдая особую внимательность к источнику9.
Х. Майер в монографии «Res Publica Amissa» отмечает, что политическая борьба в Риме велась не из-за желания обрушить существующую государственную систему, а из-за стремления занять преобладающее положение в ее рамках10. Именно поэтому в повседневной политической практике Рима преобладали не групповые, а частные интересы. Выводы Х. Майера объясняют суть противоречий тех, кто выступал соперниками на политической сцене Рима, — противоречий, которые базировались на индивидуальных, не столько идеологических, сколько чисто карьерных моментах.
Дореволюционные российские историки находились под несомненным влиянием схемы Моммзена11. В СССР она получила статус «генеральной линии», что было связано прежде всего с идеологическими мотивами. Наиболее последовательным выразителем такой точки зрения на суть римской политической истории стал
В
Выход монографии Ж. Эллегуара вызвал широкий отклик среди советских историков, что нашло выражение в серии статей
Параграф второй специально посвящен анализу двух латинских терминов, имевших особое, политическое значение в рассматриваемую эпоху, optimates и partes. Первый из них вызвал наиболее острую дискуссию в историографии, которая продолжается и по сей день. Так, Т. Моммзен рассматривал проблему римских «оптиматов» в неразрывной связи с проблемой «популяров», понимая их как политические группировки, практически аналогичные партиям XIX в. Его последователи, в той или иной мере модифицировав эту концепцию, все же не отказались от ее узлового компонента — от «двухпартийной схемы», которая предполагает разделение римского общества по идеологическому принципу. В свою очередь, исследователи просопографического направления настаивали на том, что неправомерно не только противополагать «оптиматов» и «популяров», но и вообще говорить о существовании устойчивых политических групп в позднереспубликанском Риме.
Суть заочного спора сторонников «двухпартийной схемы» и с.10 представителей просопографического направления можно свести к двум главным вопросам: как квалифицировать «оптиматов» и «популяров» и что понимать под «партиями» в Риме. Ошибка Моммзена и приверженцев «двухпартийной схемы» состоит в том, что они использовали римские термины в несвойственном контексте, отрывая их от реального смыслового содержания и создавая своего рода «историографический миф».
Ж. Эллегуар делает очень важный вывод, который помогает многое понять в римской политической терминологии. Французский исследователь отмечает, что термин optimates был многозначным понятием16. Одно из них (очевидно, первоначальное) носило социальный и сословный характер, представляя собой синоним слова nobilis; другое имело определенный морализаторский оттенок и соответствовало по смыслу слову optimus. Поэтому опираться на какое-то одно из них, игнорируя другие значения, и на этой основе конструировать научные выводы методологически неверно.
Самым ранним из сохранившихся источников, где встречается слово optimates, являются произведения Цицерона, где оно имеет несколько смысловых значений. Поэтому весьма спорными выглядят регулярно предпринимаемые исследователями попытки хронологически привязать появление термина optimates в римском политическом лексиконе к какому-либо событию17.
Единственное, что не подлежит сомнению, — это латинские корни прилагательного optimas, которое является производным от слова optimus. Еще в начале II в. до н. э. optimas использовалось как синоним прилагательному nobilis. Впервые в литературном наследии Цицерона это слово приобретает новое смысловое наполнение. Возможно, именно в его весьма образованном окружении слово optimates получило прежде не свойственное политическое звучание.
Тем не менее, такое значение осталось неизвестным широкой публике, поэтому более поздние авторы оперировали традиционным пониманием термина. Именно «знатных», то есть, nobiles, подразумевали Т. Ливий (или его эпитоматор), Веллей Патеркул и Светоний, говоря об «оптиматах».
Таким образом, термин optimates использовался в различных вариантах: он либо имел чисто сословный характер
с.11 Характерно, что Цицерон оперировал и тем, и другим значением термина «оптиматы». Причем, в своих теоретических трудах он использовал это слово в объективном сословном смысле, в переписке и речах, когда дело касалось его лично, — в субъективном нравственном смысле, и тогда он имел в виду своих немногочисленных политических союзников.
Вопрос о римских «партиях» запутан в историографии до предела. Дело затрудняется тем, что латинское partes перекочевало практически во все европейские языки и прочно закрепилось в политическом лексиконе. Это обстоятельство и стало главной причиной того, что исследователи XIX в. спроецировали специфику современного для них политического процесса на древнеримскую почву, таким образом положив начало «двухпартийной схеме». Действительно, низведение всего множества понятий, служивших у римлян для обозначения политических группировок, до одного общепринятого термина было удобным шагом, поскольку позволяло избегать дополнительных пояснений. Однако на деле это приводило к тому, что само значение слова становилось настолько размытым, что порой было непонятно, о чем шла речь.
Между тем, само латинское слово partes никогда не имело такого широкого значения, как «партия» у антиковедов двух минувших столетий. Основная ошибка историков идет от игнорирования того факта, что partes — это не то же самое, что pars18. В латинском языке можно найти большое количество слов, значения которых в единственном и множественном числе существенно разнятся. Так же и partes, являясь множественным числом слова pars («часть, сторона»), имеет самостоятельное значение «сторонники, партия»19.
Кроме того, нет достаточных оснований объединять по смыслу термин partes со словом factio, поскольку между ними лежит принципиальное различие. В сознании римлян разделение на «партии», partes, прочно ассоциировалось с периодом гражданских войн, тогда как factiones относились к мирному времени20. Если factiones — это небольшие по численности котерии, то есть, конкурирующие между собой группировки аристократов, практически идентичные с точки зрения сословной структуры, то partes предполагают гораздо более глубокий раскол внутри общества, когда размежевание охватывает все социальные слои. Поэтому, слово partes у римлян отражало ту своеобразную атмосферу разобщенности, разделенности в с.12 годы гражданских войн, когда люди были вынуждены выбирать, к какой из воюющих сторон присоединиться.
Таким образом, смысл термина partes очень далек от того образа римских «партий», созданного исследователями XIX века. Это понятие крайне редко применялось к условиям мирного времени, для характеристики политической борьбы в римском сенате или народном собрании. В этих случаях использовались другие термины, такие как factio и прочие. Разделение на «партии», то есть partes, относится к периоду междоусобных войн, когда общество действительно должно было размежеваться, но не по принципу единства идеологии, а в зависимости от субъективных неполитических мотивов.
Глава вторая «Ранняя политическая карьера Цезаря: предпосылки создания личной группировки» посвящена анализу политической обстановки в Риме в 80—
Семейные связи с Марием и Цинной способствовали его столь раннему «вхождению» в политику, что, впрочем, носило двойственный характер: с одной стороны, должность flamen Dialis была одной из важнейших культовых должностей в Риме, но с другой стороны, молодому Цезарю отводилась весьма ограниченная, пассивная роль марионетки в руках могущественных родственников. Поэтому поражение марианцев в 83—
Постепенное размежевание среди бывших сулланцев во второй половине
Родственные связи с Аврелиями Коттами, входившими в ближайшее окружение Суллы, принесли Цезарю спасение в годы сулланских репрессий. Однако, после смерти диктатора сила этих связей ослабевает и постепенно сходит на нет. К концу
Первых выборных должностей Цезарь достигал за счет ресурса иного рода, который был связан с расположением народных масс. Это открывало перед ним новые возможности и в то же время готовило новые трудности. Его взаимоотношения с некоторыми бывшими сторонниками Суллы, которые в
В параграфе втором мы вновь возвращаемся к проблеме применения Цицероном термина optimates, но теперь уже на фоне реальных исторических событий. Из анализа его писем 61 г. следует, что он называл «оптиматами» весьма немногочисленную группу сенаторов, к сотрудничеству с которой в этот момент стремился. Среди них Цицерон упоминает Кв. Катула, Кв. Гортензия, М. Катона и других. При этом, просопографические изыскания показывают, что большинство из них было связано между собой узами родства.
На протяжении
Хотя термин optimates носил у Цицерона некий морализаторский оттенок, нужно отметить, что не все те люди, которых он называл «оптиматами», всегда поступали наилучшим образом, в согласии с государственными интересами. Поэтому его «оптиматы» — это чисто субъективное определение небольшой группы людей, объединенных высоким происхождением, богатством и авторитетом в сенате. Субъективность Цицерона объясняется тем, что, как показывает его переписка, он сам идентифицировал себя с «оптиматами», в целом разделяя их суждения.
Возможно, именно «необъективностью» определения объясняется тот факт, что в сочинениях Саллюстия и Цезаря термина optimates нет. Вместо него Цезарь применяет словосочетание factio paucorum, которое, очевидно, было призвано вытеснить из политического лексикона слово optimates как не отвечающее своему традиционному смысловому наполнению из-за все той же пресловутой субъективности.
На отношении Цезаря к «оптиматам» в немалой степени сказалось его соперничество с Кв. Катулом в
Влияние этих людей и, в то же время, узость их круга имел в виду Цезарь, говоря о «клике немногих». Его мысль повторяет Гирций, автор VIII книги «Записок о Галльской войне», а Саллюстий последовательно развивает тезис об интригах «немногих» (pauci) в «Заговоре Катилины» и «Югуртинской войне». Единственным выходом в данной ситуации стало создание противовеса этой своеобразной клановой группировке. Поэтому вполне логичным результатом было обращение Цезаря в сторону Помпея, находившегося в похожем положении, а затем и сближение с Крассом, который в 65 г. сам вступил в первые противоречия с «оптиматами».
В главе третьей «Этапы складывания и структура factio Caesaris» мы рассматриваем конкретное осуществление планов Цезаря по созданию личной группировки. В параграфе первом речь идет о предпосылках и причинах сближения Цезаря, Помпея и Красса, итогом которого стало заключение неформального союза, «первого триумвирата».
Отношения Помпея и Цезаря представляются осевыми в этом альянсе. Одна из первых точек соприкосновения их интересов обнаруживается в 67 г. в борьбе вокруг законопроекта А. Габиния. Цезарь едва ли не единственный из римских сенаторов поддержал этот законопроект, согласно которому Помпей получал широкие полномочия для войны с пиратами. В следующем, 66 г., теперь уже при содействии М. Цицерона, Цезарь способствует принятию нового закона в пользу Помпея, инициатором которого выступил Г. Манилий. Судя по тому, что Цезарь и впоследствии проявлял заинтересованность во всех предприятиях, которые касались Помпея, это было его стратегией, отвечавшей идее создания противовеса «клике немногих».
Наиболее благоприятные условия для окончательного их сближения создала ситуация 62 г., когда Помпей, вернувшись с Митридатовой войны, столкнулся с сильной оппозицией, заблокировавшей в сенате его восточные распоряжения. Причиной такого отношения к полководцу-триумфатору стала его неуклюжая политика в предыдущие годы. Он восстановил против себя не только бывших союзников, но и тех сенаторов, кто прежде был настроен к нему вполне дружелюбно. Вместе с традиционными противниками Помпея из круга «клики немногих» во главе с Катоном эти люди совершенно нейтрализовали его влияние в сенате.
Мотивы Красса, которые заставили его пойти на заключение союза с Цезарем и Помпеем, не до конца ясны. С одной стороны, многое может прояснить его давнее соперничество с Помпеем. С другой стороны, незадолго до заключения триумвирата взаимоотношения Красса с «кликой» могли ухудшиться из-за «египетского» дела, в котором он активным образом участвовал. Поэтому и он не был с.15 доволен сложившейся ситуацией, когда в сенате верховодили люди, или оппонировавшие его начинаниям, или тайно строившие козни за его спиной.
Итак, Цезарь сумел использовать противоречия Помпея и Красса с «кликой немногих» и Цицероном. Цезарь убеждал их, что «вредя друг другу, они лишь усиливают Цицеронов, Катулов и Катонов». В этом высказывании — суть политической борьбы в римском сенате 60—
«Союз трех», вытеснивший «клику» на периферию политической жизни Рима, сам занял ее место. В 55 г., когда factio Катона была фактически отстранена от власти, «немногими» (pauci) Цицерон называл уже Цезаря, Красса и Помпея. А в конце 50 г. он упрекал Цезаря в том, что провинции (то есть, власть над Галлиями) ему доставил не сенат, а он сам получил их с помощью factio, то есть, Помпея и Красса.
Отстраненные от власти аристократы не смогли простить этого Цезарю, что выразилось в их стремлении любыми способами разорвать ось «союза троих». В качестве «меньшего зла» был избран Помпей, которому они теперь позволяли то, чего не могли позволить еще несколько лет назад. После смерти Юлии в 54 г. и гибели Красса в 53 г. «клика» еще более усилила натиск в «борьбе за Помпея». Цезарь также не оставлял попыток возобновить альянс, но его прежний союзник теперь прочно связывал себя с другими политическими силами.
Таким образом, замысел Цезаря создать мощный противовес «клике немногих» в римском сенате в конечном итоге провалился. Красс погиб в Парфии, а Помпей принял сторону своих прежних политических противников. Однако, «союз трех» помог Цезарю подготовить почву для создания личной группировки на новой основе.
В параграфе втором исследуется другой, не менее важный этап в становлении factio Caesaris, — галльское проконсульство Цезаря. Одной из его насущных политических задач была подготовка будущей потенциальной опоры в сенате и в народном собрании, ведь «союз трех» не мог быть вечным. По-видимому, Цезарь прекрасно осознавал, что, расширяя число людей, вовлеченных в дело завоевания Галлии, он достигал и значительного укрепления своих собственных позиций, поскольку вследствие обогащения на войне и возможных почестей солдаты и офицеры становились лично обязанными своему полководцу. Всему этому способствовала и продолжительность кампании, и грандиозные масштабы завоеваний.
Цезарю удалось сломать старый механизм назначения провинциальной свиты промагистратов. Легаты, квесторы, военные трибуны и другие люди, входившие в окружение Цезаря в Галлии, были, как правило, связаны с ним родственными и дружескими узами. Причем, на особом положении находились родственники и друзья его политических союзников: Помпея, с.16 Красса, а позже и Цицерона.
Похоже, одним из стратегических замыслов Цезаря было привязать к себе молодых римских аристократов. В качестве contubernales в его галльской армии оказались отпрыски знаменитых римских политических деятелей, таких как Г. Скрибоний Курион, Кв. Гортензий Гортал, М. Антоний Критский и П. Корнелий Долабелла. Длительный характер галльской войны многим из них давал вполне реальный шанс значительно обогатиться и впоследствии даже занять высокие должности. Поэтому почти все знатные молодые римляне, прошедшие галльскую войну, стали верными сторонниками Цезаря.
С другой стороны, Цезарь делал ставку и на представителей более низких по социальному статусу групп: всаднического сословия и муниципальной знати. Из их числа только Т. Лабиен и Кв. Цицерон впоследствии приняли сторону его противников в гражданской войне. Правда, нужно отметить, что эти люди, хотя и выполняли очень ответственные поручения Цезаря, за долгие годы галльской войны так и не смогли войти в «ближний круг» проконсула.
В главе четвертой «От factio к partes: судьба группировки в период гражданской войны» исследуется проблема самоопределения цезарианцев в годы междоусобной войны 49—
Мало кто из цезарианцев действительно осознавал, чем может закончиться противостояние Цезаря и Помпея в сенате, что оно может вылиться в вооруженное столкновение, в котором будет решаться судьба государства. Каждый из них делал свой выбор, какую из сторон предпочесть, исходя из сиюминутных задач, без особых размышлений о том, что будет завтра. Поэтому в январе 49 г. Рубикон вряд ли представлялся неким нравственным барьером для тех, кто шел за Цезарем. Уже много позже, когда последствия стали отчетливо видны, его ближайшие сторонники, такие как Поллион, Маций и другие, тяжело переживали крах Республики. Хотя гибель той политической системы, которая существовала до сих пор, воспринималась ими как трагичное, но отнюдь не смертельное обстоятельство.
Проблему самоопределения в годы гражданской войны отражает понятие «конфликт обязательств», предложенное
Антоний и Эмилий Лепид, хотя и присоединились к Цезарю незадолго до 49 г., были его явными фаворитами, не испытывая недостатка в должностях и назначениях. Последнее обстоятельство и объясняет верность Антония и Лепида по отношению к диктатору: именно здесь они видели для себя наилучшие карьерные и прочие перспективы. Отсутствие шансов на политическое продвижение точно так же обратило бы их к противоположному лагерю.
Несоответствие ожиданиям реальных политических приобретений неизбежно вызывало трения между Цезарем и большинством из его сторонников. Итогом этих противоречий стало составление заговора на жизнь диктатора. Трудно сказать, осознавал ли Цезарь, что превратился в серьезную преграду для аристократов, жаждавших должностей, командований и почестей. Ведь неслучайно среди мотивов, подвигших М. Брута, Г. Кассия и других к формированию заговора, источники называют соперничество и обиды из-за распределения магистратур.
В своей политике Цезарь мог всецело полагаться лишь на своих немногих старых друзей, входивших в узкий круг его «близких» (familiares). Как правило, эти люди были выходцами из столичной и муниципальной знати, представляя всадническое сословие и занимая, таким образом, более низкую ступень на социальной лестнице. Некоторые из них впоследствии были введены диктатором в сенат, став в глазах аристократии «новыми людьми», homines novi. Тот факт, что в социальном отношении они, как многие представители старой римской знати, не могли считать себя равными своему лидеру, делал их надежной опорой автократии.
В параграфе втором предпринимается анализ обстановки внутри цезарианской партии между двумя событиями: убийством Цезаря в марте 44 г. и формированием «второго триумвирата».
После мартовских ид политика ближайших сторонников диктатора была в значительной мере подвержена влиянию центробежных сил. Одни публично отреклись от него, другие этого не делали, но своими действиями фактически приблизились к этому. Лишь немногие из них продолжали защищать интересы диктатора и после его смерти. Даже в понимании древних авторов понятие «цезарианская партия», partes Caesaris, претерпевает значительные метаморфозы, обозначая теперь очень узкий круг людей
Наиболее всего проявилось стремление откреститься от «грехов» прошлого в политике Азиния Поллиона, Мунация Планка и Эмилия Лепида, с.18 которые в письмах сенату и одному из его лидеров Цицерону всячески демонстрировали свою готовность защищать существующий строй и противодействовать новому установлению монархии.
В то же время Лепид был первым, кто озвучил лозунг мести за Цезаря сразу же после мартовских ид. Однако, после Мутинской войны он всячески избегал контактов с Антонием, чья репутация полководца была уже серьезно поколеблена. Поэтому объединение их армий в 43 г. не было итогом взаимного стремления, а целиком результатом решительных шагов Антония.
Именно Антоний в первые месяцы после убийства Цезаря претендует на роль его политического преемника. Популярность в легионах и консульская должность предоставили ему наилучшие стартовые возможности для укрепления собственной власти. В результате, за короткое время Антоний стал одним из самых влиятельных политических деятелей в Риме.
Однако вскоре его укрепившемуся положению возникла угроза в лице Г. Октавия-Октавиана, который по завещанию диктатора был принят в род Цезарей и назначен первым наследником. Тотчас же возникшие между ними трения объяснялись тем обстоятельством, что Октавиан выступил конкурентом Антония в его борьбе за «наследство» Цезаря. Причем, если претензии первого были «династическими», то есть, неофициальными, то второй основывал свои претензии на своих вполне официальных полномочиях.
В отличие от Антония, familiares покойного диктатора сразу же по прибытии Октавиана в Италию признают его как законного наследника, причем, не только в имущественно-правовом отношении, но и в политическом. В 44—
Для Октавиана дело мести за Цезаря было неразрывно связано с его будущей политической карьерой, поскольку только преследование убийц могло вырвать его из круга прочих ординарных соискателей должностей. Однако, тайное и явное противодействие консула Антония вынудило его пойти на союз с сенатским большинством во главе с Цицероном, заставив временно отказаться от идеи отмщения. «Воскрешение» лозунга мести произошло лишь тогда, когда Антоний и Лепид осознали, что объединение их армий стало жизненно важным для политического выживания. Поэтому истинным мотивом формирования «второго триумвирата» была бесперспективность борьбы за власть по раздельности, а лозунг мести за Цезаря представлял собой наиболее простой способ увлечь за собой солдат.
Итак, гибель Цезаря обнажила противоречия, которые прежде подавлялись его авторитетом и харизмой. Лишившись своего лидера, цезарианцы были вынуждены вести самостоятельную политику, уже независимую от воли диктатора. Для кого-то из них это означало реальную возможность оправдаться за «грехи» прошлого, для кого-то — возможность с.19 формирования собственного политического образа. Однако, так или иначе, цезарианцы приходят к необходимости сплочения для отпора набиравшим силу республиканцам.
В заключении кратко изложены этапы формирования личной группировки Цезаря и подведены итоги исследования. Основные выводы, сделанные в ходе работы, можно сформулировать следующим образом:
1) Основу римских политических группировок составляли родственно-дружеские кланы аристократов. Этот вывод позволяет опровергнуть господствующее в отечественной историографии представление об идеологической составляющей политической жизни в Риме и, как следствие, о «партийном» ее характере.
2) Понятия factio и partes не являются тождественными определениями римских политических группировок. Борьба «клик» (factiones) разворачивалась в сенате или в народном собрании, не выходя за рамки традиционного соперничества аристократических группировок. Борьба римских «партий» (partes) предполагала глубокое размежевание внутри всего общества, более всего характерное для периода гражданских войн.
3) Термин «оптиматы», по-видимому, введенный в римский политический лексикон Цицероном, имел несколько значений. Традиционно он служил для обозначения наследственной аристократии в целом. Кроме того, этот термин использовался для определения узкой группы сенаторов, на которую ориентировался в своей политике Цицерон.
4) Из опыта политической борьбы с правящей олигархией вытекал способ отстранения ее от власти — путем создания адекватного противовеса, основанного на тех же принципах родственно-дружеского клана. Таким противовесом доминировавшей в сенате «клике» стал союз Цезаря, Помпея и Красса, или «первый триумвират».
5) Приобрести своеобразный аналог этого достаточно неустойчивого альянса помогло Цезарю девятилетнее проконсульство в Галлии, в результате которого он смог привязать к себе многочисленных представителей римской и муниципальной знати. В результате, когда триумвират распался, Цезарь нашел в своих приверженцах сильную опору, позволившую ему взять верх над политическими противниками в гражданской войне.
6) При этом, для большинства своих сторонников Цезарь был всего лишь средством для достижения собственных эгоистичных целей. Тщеславие римских аристократов, для которых политическая карьера была немыслима без новых должностей и почестей, обусловило главную причину разочарования многих бывших сторонников в своем лидере.
7) Истинными союзниками Цезаря в годы диктатуры могли быть только люди, входившие в круг «близких» (familiares). Его отношения с «близкими» могут быть охарактеризованы как понятием «дружбы» (amicitia), так и клиентелы (clientela).
III. АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ
Диссертация обсуждалась по отдельным разделам и полностью на заседаниях кафедры истории древнего мира исторического факультета СГУ. По результатам исследований автором делались доклады на следующих научных конференциях:
- студенческо-аспирантские конференции на историческом факультете СГУ (1999—
- международная научная конференция «Античный мир и варварская периферия: проблема контактов» (Саратов, 2000 г.);
- XII Сергеевские чтения (Москва, 2001 г.);
- III Жебелевские чтения (Санкт-Петербург, 2001 г.).
Основные положения работы отражены в следующих публикациях:
1. Зарщиков
2. Зарщиков
3. Зарщиков
4. Зарщиков
ПРИМЕЧАНИЯ
