Борьба между политической оппозицией и правительством Византии в 395—399 гг.

с.68 Во вто­рой поло­вине IV в. гос­под­ст­ву­ю­щий класс Визан­тии искал выход из соци­аль­но-эко­но­ми­че­ских и поли­ти­че­ских труд­но­стей, отра­жав­ших кри­зис позд­не­ра­бо­вла­дель­че­ско­го обще­ства. В этих усло­ви­ях осо­бен­но зна­чи­мы­ми ста­но­ви­лись не толь­ко фак­то­ры клас­со­вой борь­бы, но и нюан­сы кон­фрон­та­ции меж­ду отдель­ны­ми груп­па­ми гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са. В послед­нее вре­мя в лите­ра­ту­ре отме­ча­ет­ся важ­ность изу­че­ния подоб­ной про­бле­ма­ти­ки¹. Одна­ко содер­жа­ние про­те­ста зна­ти в кон­крет­ные пери­о­ды ран­не­ви­зан­тий­ской исто­рии прак­ти­че­ски не иссле­до­ва­но.

Дан­ная ста­тья явля­ет­ся попыт­кой рас­смот­реть соци­аль­ное содер­жа­ние борь­бы меж­ду оппо­зи­ци­он­ной зна­тью и пра­ви­тель­ст­вом в 395—399 гг. (от смер­ти Фео­до­сия I и разде­ла импе­рии до паде­ния пра­ви­тель­ства Евтро­пия)².

В прав­ле­ние Фео­до­сия I (379—395 гг.) была пред­при­ня­та попыт­ка пре­одо­леть кри­зис­ные явле­ния укреп­ле­ни­ем дес­по­ти­че­ско­го режи­ма (раз­ви­тие авто­ри­та­риз­ма и бюро­кра­тии, упро­че­ние пози­ций воен­щи­ны и сою­за церк­ви с государ­ст­вом). Угро­за соци­аль­ных дви­же­ний и гот­ская опас­ность содей­ст­во­ва­ли спло­че­нию гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са и умень­ше­нию в нем оппо­зи­ции, кото­рая была рых­лой и сла­бо орга­ни­зо­ван­ной. Опре­де­лен­ная орга­ни­за­ция оппо­зи­ции име­лась в кури­ях, но кри­ти­ка пра­ви­тель­ства не пере­рос­ла здесь в откро­вен­ное отри­ца­ние авто­кра­тии (Либа­ний)³. В цер­ков­ных непра­во­слав­ных при­хо­дах орга­ни­за­ция про­те­ста лишь начи­на­ла скла­ды­вать­ся. Аккла­ма­ции горо­жан уже теря­ли свое зна­че­ние, а «цир­ко­вые пар­тии» еще не сфор­ми­ро­ва­лись⁴. Направ­ле­ния оппо­зи­ции в целом опре­де­ля­лись: а) про­те­стом про­тив наси­лий вла­стей (чинов­ни­ков, сбор­щи­ков нало­гов и т. д.); б) борь­бой про­тив «тира­нии» («пере­ги­бов» авто­кра­тии); в) про­те­стом «язы­че­ской оппо­зи­ции» про­тив навя­зы­ва­ния свер­ху хри­сти­ан­ской идео­ло­гии и сою­за церк­ви с государ­ст­вом.

Со смер­тью Фео­до­сия и разде­лом импе­рии меж­ду его сыно­вья­ми в соци­аль­но-поли­ти­че­ской жиз­ни государ­ства про­изо­шли круп­ные изме­не­ния. Мно­го­чис­лен­ные реа­лии, фор­маль­но под­чер­ки­ваю­щие един­ство дер­жа­вы⁵, не мог­ли, одна­ко, эли­ми­ни­ро­вать тот факт, что спе­ци­фи­ка обще­ст­вен­но­го раз­ви­тия Запа­да и Восто­ка после 395 г. про­яви­лась с.69 более чет­ко. Соот­вет­ст­вен­но это­му более чет­кое оформ­ле­ние полу­чи­ли и оппо­зи­ци­он­ные груп­пы. Недо­воль­ство обра­ща­лось про­тив груп­пы гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са, сто­яв­шей у вла­сти в Кон­стан­ти­но­по­ле. Оппо­зи­ци­он­ность пра­ви­тель­ству Запа­да пере­шла в область внеш­ней поли­ти­ки. Это ярко про­яви­лось в после­до­вав­шей за смер­тью Фео­до­сия кон­фрон­та­ции пра­ви­те­лей Запа­да и Восто­ка по пово­ду заве­ща­ния импе­ра­то­ра⁶ и из-за вла­де­ния пре­фек­ту­рой Илли­рик⁷.

Во гла­ве пра­ви­тель­ства Визан­тии фак­ти­че­ски встал Руфин, кельт по про­ис­хож­де­нию. Импе­ра­тор Арка­дий пра­вил толь­ко номи­наль­но, за что полу­чил осуж­де­ние неко­то­рых совре­мен­ни­ков (Eunap., p. 252; Zo­sim., V, 1). Встав­шая у вла­сти груп­пи­ров­ка насле­до­ва­ла от пра­ви­тель­ства Фео­до­сия ряд слож­ных про­блем. Зна­чи­тель­ное место сре­ди них зани­ма­ла и оппо­зи­ция.

С име­нем Руфи­на при Фео­до­сии была свя­за­на актив­ная адми­ни­ст­ра­тив­ная дея­тель­ность. Уже в 382 г. он обла­дал боль­шим вли­я­ни­ем⁸ и титу­лом кве­сто­ра свя­щен­но­го пала­тия. В 388 г. Руфин стал маги­ст­ром оффи­ций, в 389 г. сопро­вож­дал Фео­до­сия при поезд­ке в Рим⁹, а в 392 г. полу­чил пост пре­фек­та пре­то­рия. На имя Руфи­на был адре­со­ван ряд важ­ных ука­зов¹⁰, что дела­ло кель­та ответ­ст­вен­ным за пре­тво­ре­ние их в жизнь. Из этих ука­зов более пока­за­тель­ны­ми для харак­те­ри­сти­ки поли­ти­че­ско­го лица Руфи­на пред­став­ля­ют­ся те, кото­рые каса­ют­ся оппо­зи­ци­он­ных настро­е­ний. Так, в 392—393 гг. пра­ви­тель­ство адре­со­ва­ло Руфи­ну ука­зы, опре­де­ляв­шие ряд при­нуди­тель­ных мер в отно­ше­нии кури­а­лов. Напри­мер, указ от 22 нояб­ря 392 г. лишал кури­а­ла, сде­лав­ше­го­ся сена­то­ром или посту­пив­ше­го на импе­ра­тор­скую служ­бу, ново­го ста­ту­са и воз­вра­щал в преж­нее состо­я­ние (Cod. Theod., XII, 1. 129). В 393 г. на имя Руфи­на вышло четы­ре ука­за, трак­ту­ю­щих неко­то­рые аспек­ты про­бле­мы удер­жа­ния кури­а­лов в их ста­ту­се. Закон от 12 апре­ля обя­зы­ва­ет пре­фек­та к при­нуж­де­нию кури­а­лов выпол­нять муни­ци­паль­ные повин­но­сти, несмот­ря на при­ви­ле­гии их адми­ни­ст­ра­тив­но­го поло­же­ния на местах (Cod. Theod, XII, 1. 134). Види­мо, ого­вор­ки это­го ука­за (кури­а­лы, если не защи­ще­ны при­ви­ле­ги­я­ми импе­ра­тор­ской служ­бы, патро­на­том или воз­рас­том, долж­ны нести повин­но­сти лиц, чьи име­ния при­сво­и­ли) отра­жа­ли про­цесс неуклон­но­го сли­я­ния город­ской вер­хуш­ки с чинов­ной зна­тью. Ана­ло­гич­на ого­вор­ка в законе от 4 июля: кури­ал не полу­чал вре­мен­но­го осво­бож­де­ния от обя­зан­но­стей, если не было санк­ции цен­траль­ных вла­стей (Cod. Theod., XII, 1. 135). Указ от 23 июля запре­щал при­вле­кать к повин­но­стям лиц, защи­щен­ных «спра­вед­ли­вы­ми при­ви­ле­ги­я­ми» (Cod. Theod., XII, 1. 136). Одна­ко в ука­зе от 9 авгу­ста речи о подоб­ных при­ви­ле­ги­ях нет; обя­зан­ных кури­аль­ны­ми повин­но­стя­ми сле­до­ва­ло сни­мать с импе­ра­тор­ской служ­бы и изы­мать из пер­со­на­ла всех ведомств (Cod. Theod., XII, 1. 137). Оче­вид­но, пра­ви­тель­ство пыта­лось «мето­дом проб и оши­бок» создать на местах нуж­ную для фис­ка обста­нов­ку за счет опре­де­лен­ных сло­ев горо­жан. Послаб­ле­ния каса­лись, ско­рее все­го, вер­хуш­ки кури­а­лов, врас­тав­шей в при­ви­ле­ги­ро­ван­ные адми­ни­ст­ра­тив­ные зве­нья. Обя­зан­ность Руфи­на про­во­дить подоб­ные ука­зы в жизнь не мог­ла не вызвать враж­ды извест­ных город­ских групп.

с.70 С дру­гой сто­ро­ны, после смер­ти Фео­до­сия на имя Руфи­на не изда­но ни одно­го зако­на, пря­мо ущем­ляв­ше­го кури­а­лов! Еще в 393 г. он совер­шил поезд­ку в Антио­хию, где при­ка­зал засечь до смер­ти коми­та Восто­ка Луки­а­на (по офи­ци­аль­ной вер­сии, за оскорб­ле­ние Луки­а­ном Евхе­рия, род­ст­вен­ни­ка импе­ра­то­ра)¹¹. Харак­тер­но, что этот Луки­ан, будучи con­su­la­ris Si­riae, харак­те­ри­зу­ет­ся Либа­ни­ем (пред­ста­ви­те­лем кури­аль­ной вер­хуш­ки) как чело­век зако­но­по­слуш­ный, но жесто­кий (Li­ban., Or., LVI, 62), став­ший объ­ек­том напа­док антио­хий­ско­го посоль­ства в сто­ли­це (Or., LVI, 14). У Либа­ния есть спе­ци­аль­ная речь про­тив Луки­а­на и речь про­тив Фло­рен­ция, кон­су­ля­ра Сирии, веро­ят­но, бра­та Луки­а­на¹². В том же 393 г. Либа­ний напи­сал Руфи­ну пись­мо, где назвал его «вра­че­ва­те­лем горо­дов» (Li­ban., Ep., 1106. 3), вос­хи­щал­ся его бла­го­де­я­ни­я­ми в отно­ше­нии антио­хий­цев (Ep., 1106. 2) и выра­жал надеж­ду, что Руфин при­е­дет вновь и он, Либа­ний, сно­ва смо­жет насла­дить­ся бесе­дой с ним, а антио­хий­цы — полу­чить новые бла­га. В пись­ме к Ари­сте­не­ту Либа­ний назы­вал Руфи­на «това­ри­щем Дики» (Ep., 1110), а пись­мо Бра­сиду (Ep., 1111) — вооб­ще рито­ри­че­ский пане­ги­рик Руфи­ну. Оба пись­ма отно­сят­ся к 393 г. и явно наве­я­ны впе­чат­ле­ни­ем от визи­та пре­фек­та в Антио­хию¹³. Види­мо, вос­тор­жен­ные эпи­те­ты Либа­ния в адрес Руфи­на — не про­сто дань при­спо­соб­лен­че­ства и лести. Оче­вид­но, сво­и­ми дей­ст­ви­я­ми Руфин ста­рал­ся заво­е­вать рас­по­ло­же­ние вер­хуш­ки круп­ных горо­дов.

Отно­ше­ние «сред­них» город­ских сло­ев к Руфи­ну и воз­глав­ля­е­мо­му им пра­ви­тель­ству было иным. По Зоси­му, антио­хий­цы были недо­воль­ны про­ти­во­за­кон­ной каз­нью Луки­а­на. «Уми­ротво­ряя народ, Руфин постро­ил пор­тик, вели­ко­леп­нее кото­ро­го город не имел ни одно­го стро­е­ния» (Zo­sim., V, 2). Извест­но, что ранее мас­сы антио­хий­цев встре­ча­ли аккла­ма­ци­я­ми упо­мя­ну­то­го Луки­а­на, выра­жая недо­воль­ство пре­фек­том Таци­а­ном и импе­ра­то­ром (Li­ban., Or., LVI, 18). Нена­висть Либа­ния к Луки­а­ну и этим «кри­ку­нам» свиде­тель­ст­ву­ет, что аккла­ма­ции были направ­ле­ны и про­тив кури­а­лов, с кото­ры­ми Руфин стре­мил­ся нала­дить отно­ше­ния. Но осо­бен­но ярко оппо­зи­ция части город­ской зна­ти пра­ви­тель­ству Руфи­на пред­став­ле­на в трудах Евна­пия и Зоси­ма.

Евна­пий обли­ча­ет Руфи­на как гра­би­те­ля, пола­гаю­ще­го силу в богат­стве и содер­жа­ще­го донос­чи­ков, кото­рые разыс­ки­ва­ли бога­тые име­ния и кле­ве­та­ли на иму­щих. Нару­ша­лись пра­во­вые нор­мы, «оби­жаю­щий был судьей»; «все суды реша­ли по воле Руфи­на» (Eunap., p. 254. 22—255. 3). Исто­ри­ку пре­тит, что Руфин и Сти­ли­хон пра­ви­ли импе­ра­то­ра­ми и, слов­но импе­ра­то­ры, вое­ва­ли друг с дру­гом, при­бе­гая в основ­ном к тай­ным коз­ням (Eunap., p. 254. 11—16). Их кре­а­ту­ры Евна­пию нена­вист­ны: это ho­mi­nes no­ves, незнат­ные в про­шлом лавоч­ни­ки и при­служ­ни­ки (Eunap., p. 255. 4—10). Гибель Руфи­на, по мне­нию Евна­пия, совер­ши­лась по зако­нам разу­ма и спра­вед­ли­во­сти (Eunap., 256. 8—12).

В непри­гляд­ном виде Руфин пред­став­лен и в «Новой исто­рии» Зоси­ма. Будучи адво­ка­том, несо­мнен­но свя­зан­ным с юриди­че­ской прак­ти­кой, и в то же вре­мя — оппо­зи­ци­о­не­ром¹⁴, Зосим при­хо­дил в ужас перед с.71 без­за­ко­ни­ем Руфи­на. В судах царил дик­тат вре­мен­щи­ка, при­го­во­ры выно­си­лись в зави­си­мо­сти от взя­ток или род­ст­вен­ных свя­зей (Zo­sim., V, 1. 1). С Луки­а­ном, отме­ча­ет Зосим, Руфин рас­пра­вил­ся без како­го-либо обви­не­ния (Zo­sim., V, 2, 3). Заду­мав погу­бить пре­фек­та пре­то­рия Таци­а­на, Руфин для вида назна­чил раз­лич­ных лиц для веде­ния про­цес­са, хотя решаю­щее сло­во имел он один (Zo­sim., IV, 52. 3). Осо­бен­но рез­ко Зосим, как и Евна­пий, кри­ти­ку­ет Руфи­на и Сти­ли­хо­на за про­из­вол в отно­ше­нии иму­щих граж­дан. «Когда вся­че­ский вид под­ло­сти гос­под­ст­во­вал над горо­да­ми, богат­ство со всех сто­рон попа­да­ло в дом Руфи­на и Сти­ли­хо­на, а бед­ность по каж­дой обла­сти рас­про­стра­ня­лась в домах лиц, неко­гда быв­ших бога­ты­ми» (Zo­sim., V, 1, 3).

Совер­шен­но оче­вид­но, что, про­те­стуя про­тив непра­вед­но­го судо­про­из­вод­ства и поку­ше­ний на соб­ст­вен­ность граж­дан, Зосим и Евна­пий отра­жа­ли настро­е­ния не толь­ко город­ских кру­гов, свя­зан­ных с отжи­ваю­щим полис­ным стро­ем, но и ари­сто­кра­тии, имев­шей богат­ства и посты, но под­вер­гав­шей­ся ата­кам со сто­ро­ны новой слу­жи­лой зна­ти. Послед­нее ярко про­яв­ля­ет­ся в интри­гах Руфи­на про­тив Про­мота и Таци­а­на. Про­мота, опыт­но­го пол­ко­во­д­ца, по реко­мен­да­ции пра­ви­те­ля ото­сла­ли во Фра­кию в сопро­вож­де­нии отряда вар­ва­ров. Те, полу­чив ука­за­ние Руфи­на, уби­ли пол­ко­во­д­ца, «мужа, сде­лав­ше­го­ся луч­ше сокро­ви­ща и все­це­ло пре­дав­ше­го себя государ­ству и импе­ра­то­рам, но полу­чив­ше­го достой­ную пла­ту за образ мыс­лей…» (Zo­sim., IV, 51. 3). Чтобы погу­бить Прок­ла, сына Таци­а­на, Руфин убедил несчаст­но­го отца вызвать его. Вер­нув­ший­ся Прокл попал под суд и погиб (Zo­sim., IV, 52. 3—4). Зосим счи­тал, что при Арка­дии Руфин гре­зил уже об импе­ра­тор­ской вла­сти. Пер­вым шагом к это­му Руфин пола­гал обру­че­ние с Арка­ди­ем сво­ей доче­ри. Гор­ды­ня и хва­стов­ство пре­фек­та дошли до того, что замыс­лы его ста­ли ясны всем, и «к нему выска­зы­ва­лась общая нена­висть» (Zo­sim., V, 1. 4—5).

У Зоси­ма содер­жит­ся и рас­сказ о содей­ст­вии, кото­рое Руфин и его при­спеш­ни­ки («пра­вя­щие пре­да­те­ли») ока­за­ли пол­чи­щам Ала­ри­ха, открыв тому доступ в Гре­цию (Zo­sim., V, 5—6). Исто­рик счи­та­ет, что Руфин сде­лал это, дабы создать Сти­ли­хо­ну про­ти­во­вес на Восто­ке и уда­лить вар­ва­ров от сто­ли­цы (Zo­sim., V, 5. 1. 4). Гибель Руфи­на раду­ет Зоси­ма: пре­фект «понес кару, достой­ную дур­но веду­щих себя лиц» (Zo­sim., V, 8. 1).

Риго­ризм Зоси­ма и Евна­пия в отно­ше­нии Руфи­на во мно­гом пере­кли­ка­ет­ся с ана­ло­гич­ным риго­риз­мом Клав­дия Клав­ди­а­на. Но враж­да Клав­ди­а­на — ино­го рода. Оппо­зи­ци­он­ные моти­вы рим­ской и визан­тий­ской зна­ти он ста­вил на служ­бу вели­ко­дер­жав­ной поли­ти­ке Сти­ли­хо­на, сво­его покро­ви­те­ля. Поэто­му оппо­зи­ция Клав­ди­а­на Руфи­ну по сво­е­му соци­аль­но­му содер­жа­нию не может быть при­рав­не­на к оппо­зи­ции Евна­пия и Зоси­ма. Но, хотя Клав­ди­ан отра­жал чая­ния части ари­сто­кра­тии и интел­ли­ген­ции Запа­да, арсе­нал его кри­ти­ки гораздо бога­че инвек­тив авто­ра «Новой исто­рии»¹⁵.

Оппо­зи­ци­он­ные взгляды совре­мен­ни­ков в отно­ше­нии пра­ви­тель­ства Руфи­на сохра­ни­ла исто­ри­че­ская тра­ди­ция. В част­но­сти, наме­ре­ние пре­фек­та женить Арка­дия на сво­ей доче­ри оце­ни­ва­лось как его с.72 при­тя­за­ние на трон не толь­ко Зоси­мом и Клав­ди­а­ном, но и дру­ги­ми исто­ри­ка­ми и пуб­ли­ци­ста­ми¹⁶. Насколь­ко спра­вед­ли­во это инкри­ми­ни­ро­ва­ние — для нас не суть важ­но. Инте­рес­но дру­гое: точ­ки сопри­кос­но­ве­ния в кри­ти­ке пра­ви­тель­ства Руфи­на пред­ста­ви­те­лей «язы­че­ской оппо­зи­ции» и цер­ков­ных исто­ри­ков.

Пози­ция Руфи­на в отно­ше­нии церк­ви не совсем ясна. Сто­лич­ная цер­ков­ная вер­хуш­ка харак­те­ри­зу­ет его как бла­го­че­сти­во­го хри­сти­а­ни­на¹⁷. Извест­но, что в сво­ем име­нии у Хал­кидо­на он осно­вал оби­тель, куда доста­вил релик­вии Пет­ра и Пав­ла¹⁸ и при­гла­сил еги­пет­ских мона­хов¹⁹. После смер­ти Руфи­на мона­хи поки­ну­ли эту оби­тель²⁰. Мы пола­га­ем, что подоб­ные фак­ты гово­рят о попыт­ке Руфи­на создать себе опо­ру в одной из груп­пи­ро­вок мона­ше­ства.

Цер­ков­ные исто­ри­ки в целом не име­ют «анти­ру­фи­нов­ско­го пыла», при­су­ще­го «язы­че­ской оппо­зи­ции». Глав­ное в кри­ти­ке Руфи­на у Сокра­та, Созо­ме­на и Филос­тор­гия — осуж­де­ние стрем­ле­ния вре­мен­щи­ка взять импе­ра­тор­ский пур­пур, учредить «тира­нию». Често­лю­бие Руфи­на — при­чи­на его гибе­ли: пре­фект, зло­умыш­ляв­ший про­тив сыно­вей Фео­до­сия, был «лег­ко низ­ло­жен» (Созо­мен, с. 544). Более рез­ких харак­те­ри­стик цер­ков­ные авто­ры Руфи­ну не дают. У Филос­тор­гия опи­са­ние внеш­но­сти Руфи­на даже слу­жит отте­не­ни­ем нега­тив­ной наруж­но­сти Арка­дия (Филост., с. 409). Заме­ча­ния цер­ков­ных исто­ри­ков о воз­мож­ном сго­во­ре Руфи­на с вар­ва­ра­ми крат­ки (Созо­мен, с. 530; Oros., VII, 37). Такая отно­си­тель­но «сла­бая» оппо­зи­ци­он­ность Руфи­ну ско­рее все­го была вызва­на его стрем­ле­ни­ем не заде­вать инте­ре­сы церк­ви. Одна­ко то, что оппо­зи­ция, хоть и сла­бая, но была, мож­но объ­яс­нить дав­ле­ни­ем на цер­ков­ные фрак­ции тех групп, кото­рых поли­ти­ка Руфи­на не устра­и­ва­ла. С дру­гой сто­ро­ны, цер­ковь не мог­ла одоб­рять заиг­ры­ва­ния пра­ви­тель­ства с вар­ва­ра­ми.

Оппо­зи­ция, види­мо, была и в чинов­но-адми­ни­ст­ра­тив­ной среде²¹. По мне­нию Иоан­на Лида, Руфин при­об­рел чрез­мер­ную власть, чем «поверг дер­жа­ву в про­пасть». Пре­фект полу­чил кон­троль над воору­жен­ны­ми сила­ми, «фаб­ри­ка­ми» ору­жия и над зре­ли­ща­ми²². Очень нега­тив­но ска­за­лась «тира­ния» Руфи­на и на зако­но­да­тель­стве²³. Здесь взгляды Лида, адми­ни­ст­ра­то­ра до моз­га костей, сход­ны с пози­ци­ей Зоси­ма.

Что каса­ет­ся зна­ме­ни­той алч­но­сти Руфи­на, то ее кри­ти­ку­ют, кро­ме Евна­пия и Зоси­ма, так­же пред­ста­ви­те­ли иных групп гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са²⁴. Алч­ность пре­фек­та была свя­за­на с пере­ме­ще­ни­ем соб­ст­вен­но­сти в поль­зу груп­пы рабо­вла­дель­цев, сто­яв­шей у вла­сти. Все дру­гие груп­пи­ров­ки, таким обра­зом, ока­зы­ва­лись в оппо­зи­ции, апел­ли­ро­вав­шей к «спра­вед­ли­во­сти» и упо­рядо­че­нию судо­про­из­вод­ства.

Нена­висть долж­на была вызвать и ярая анти­ере­ти­че­ская поли­ти­ка Руфи­на. 13 мар­та 395 г. у евно­ми­ан отня­ли jus tes­ta­men­ti (Cod. Theod., XVI, 5. 25), кото­рое неза­дол­го до это­го им воз­вра­тил Фео­до­сий (Cod. Theod., XVI, 5. 23, 27). Указ 13 мар­та нетер­пим к ере­ти­кам вооб­ще: «Мы воз­об­нов­ля­ем Нашим ука­зом все штра­фы и все нака­за­ния, кото­рые были уста­нов­ле­ны зако­на­ми свя­той памя­ти Наше­го отца, — про­тив упря­мо­го духа ере­ти­ков, и Мы объ­яв­ля­ем недей­ст­ви­тель­ной любую при­ви­ле­гию, кото­рая была пре­до­став­ле­на им по каким-либо с.73 спе­ци­аль­ным утвер­жде­ни­ям…» Повто­ря­лось запре­ще­ние ере­ти­кам устра­и­вать схо­ды и иметь епи­ско­пов (Cod. Theod., XVI, 5. 28, 29). В законе от 7 авгу­ста 395 г., обра­щен­ном опять-таки к Руфи­ну, угро­зы в адрес языч­ни­ков и ере­ти­ков сопро­вож­да­лись угро­за­ми про­вин­ци­аль­ным пра­ви­те­лям за нера­ди­вость в пре­се­че­нии ере­ти­че­ских «сбо­рищ». Халат­ность чинов­ни­ков при кара­тель­ных акци­ях нака­зы­ва­лась штра­фа­ми и рас­смат­ри­ва­лась как пособ­ни­че­ство ере­ти­кам (Cod. Theod., XVI, 10. 13).

Осо­бым ука­зом под­твер­ждал­ся закон «о пре­не­бре­же­нии язы­че­ски­ми празд­ни­ка­ми» (Cod. Theod., II, 8. 22).

Несмот­ря на непо­пу­ляр­ность пра­ви­тель­ства Руфи­на, оно не было сме­те­но ни мест­ной город­ской зна­тью, ни оппо­зи­ци­он­ны­ми груп­па­ми сто­лич­ных ари­сто­кра­тов. Поли­ти­ка Руфи­на в целом отве­ча­ла инте­ре­сам сто­лич­ной ари­сто­кра­тии и чинов­ной зна­ти, свя­зан­ной с авто­ри­тар­ной цен­тра­ли­за­ци­ей. Путем двор­цо­во­го пере­во­рота устра­нить Руфи­на было труд­но: он имел соб­ст­вен­ную дру­жи­ну из гун­нов²⁵. Сверг­ли Руфи­на пред­ста­ви­те­ли оппо­зи­ци­он­ных кру­гов армии.

О борь­бе Руфи­на со Сти­ли­хо­ном за воз­вра­ще­ние на Восток с Запа­да войск, уведен­ных туда для свер­же­ния узур­па­то­ра Евге­ния, напи­са­но нема­ло²⁶. Для нас важ­но, что зна­чи­тель­ную часть кон­тин­ген­тов, отправ­лен­ных Сти­ли­хо­ном в Визан­тию, состав­ля­ли вар­ва­ры. Во гла­ве их сто­ял гот Гай­на. Был ли Гай­на в сою­зе со Сти­ли­хо­ном про­тив Руфи­на — вопрос вто­ро­сте­пен­ный²⁷. Важ­но дру­гое — в опи­са­ни­ях убий­ства Руфи­на²⁸ (осо­бен­но у Клав­ди­а­на²⁹) под­чер­ки­ва­ет­ся роль не столь­ко вар­ва­ров, сколь­ко вой­ска в целом. По Клав­ди­а­ну, нена­висть к погиб­ше­му пре­фек­ту выка­зал и хлы­нув­ший за ворота сто­лич­ный плебс³⁰. Харак­тер­на фор­ма над­ру­га­тель­ства над тру­пом: его голо­ву, наса­див на копье, носи­ли по горо­ду вме­сте с отруб­лен­ной рукой, взы­вая: «Подай­те нена­сыт­но­му!» В этом про­яви­лась нена­висть сто­лич­ных жите­лей к финан­со­вым мето­дам Руфи­на. Нена­висть вер­хуш­ки ремес­лен­ных кор­по­ра­ций к Руфи­ну под­чер­ки­ва­ет тот факт, что голо­ву Руфи­на носи­ли «по всем мастер­ским» сто­ли­цы (Филост., с. 409).

Таким обра­зом, есть осно­ва­ния пола­гать, что в свер­же­нии пра­ви­тель­ства Руфи­на вре­мен­но соеди­ни­лись инте­ре­сы самых раз­лич­ных соци­аль­ных групп — от народ­ных масс до вар­вар­ских кон­тин­ген­тов.

Отно­ше­ние вар­вар­ских воен­ных отрядов к пра­ви­тель­ству Руфи­на опре­де­ля­лось не столь­ко его поли­ти­кой, сколь­ко местом этих отрядов в соци­аль­ной струк­ту­ре Визан­тии. Готы были враж­деб­ным визан­тий­цам наем­ным эле­мен­том, стре­мив­шим­ся суще­ст­во­вать за счет пара­зи­ти­че­ско­го потреб­ле­ния при­ба­воч­но­го про­дук­та обще­ства. Исполь­зуя борь­бу груп­пи­ро­вок гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са импе­рии, потреб­ность пра­вя­щих фрак­ций в ино­пле­мен­ных поли­цей­ских силах для подав­ле­ния соци­аль­ных дви­же­ний, гот­ская воен­но-пле­мен­ная вер­хуш­ка успеш­но инфиль­три­ро­ва­лась на команд­ные посты в поли­ти­че­ской орга­ни­за­ции Визан­тии. Попыт­ки пра­ви­тель­ства пре­вра­тить готов в зем­ледель­цев тер­пе­ли крах. Кор­по­ра­тив­ность вар­вар­ских объ­еди­не­ний, рост их при­тя­за­ний и тен­ден­ция пре­вра­тить­ся в свое­об­раз­ное сосло­вие дела­ли готов опас­ной оппо­зи­ци­ей³¹. Заси­лие готов в государ­ст­вен­ном аппа­ра­те рано или позд­но долж­но было вызвать реак­цию пра­вя­щих групп. В с.74 част­но­сти, пра­ви­тель­ство Руфи­на име­ло какие-то серь­ез­ные тре­ния с вар­вар­ской вер­хуш­кой. По Филос­тор­гию, гибель Руфи­на была вызва­на насмеш­ка­ми пре­фек­та над вой­ском (Филост., с. 409).

Мы счи­та­ем, что в дан­ное вре­мя воен­но-вар­вар­ская оппо­зи­ция толь­ко орга­ни­зо­вы­ва­лась. Этим объ­яс­ня­ет­ся, что имен­но ее эле­мен­ты сыг­ра­ли зна­чи­тель­ную роль в свер­же­нии Руфи­на и что власть все-таки пере­шла в руки груп­пи­ров­ки, инте­ре­сы кото­рой были дале­ки от инте­ре­сов вар­ва­ров. В то же вре­мя новое пра­ви­тель­ство несколь­ко отли­ча­лось от пра­ви­тель­ства Руфи­на.

Фак­ти­че­ским гла­вой пра­ви­тель­ства стал евнух Евтро­пий, еще в пер­вой поло­вине 90-х гг. интри­го­вав­ший про­тив Руфи­на и сорвав­ший план его женить Арка­дия на сво­ей доче­ри (Zo­sim., V, 3). Уже при Руфине Евтро­пий счи­тал­ся самым могу­ще­ст­вен­ным из евну­хов, быв­ших в услу­же­нии импе­ра­то­ра. После гибе­ли пре­фек­та 27 нояб­ря 395 г. Евтро­пий еще оста­вал­ся prae­po­si­tus sac­ri cu­bi­cu­li (Zo­sim., V, 9. 2). Но вско­ре куви­ку­ля­рий при­об­рел титул пат­ри­кия, а затем — судеб­ные пре­ро­га­ти­вы пре­фек­та пре­то­рия Восто­ка³². Адми­ни­ст­ра­тив­ные и судеб­ные пол­но­мо­чия Евтро­пия под­твер­жда­ли его при­о­ри­тет по срав­не­нию с поло­же­ни­ем пре­ем­ни­ка Руфи­на на посту пре­фек­та пре­то­рия Восто­ка — Фла­вия Кеса­рия (Филост., с. 410).

В дошед­ших, до нас источ­ни­ках поло­жи­тель­ных отзы­вов о пра­ви­тель­стве Евтро­пия нет. Авто­ры про­яв­ля­ют лишь раз­лич­ную сте­пень оппо­зи­ци­он­но­сти. По нетер­пи­мо­сти в сво­ем отно­ше­нии к Евтро­пию на пер­вом месте сто­ят Евна­пий и Зосим.

Евна­пий, от труда кото­ро­го Зосим, види­мо, исхо­дил при харак­те­ри­сти­ке это­го пери­о­да³³, даже про­ти­во­по­став­ля­ет Руфи­на и Евтро­пия, посколь­ку послед­ний нанес импе­рии гораздо боль­ше вреда (Eunap., p. 256. 12—15). Харак­тер­но срав­не­ние евну­ха с чудо­вищ­ным зме­ем, гос­под­ст­ву­ю­щим при дво­ре и обра­щаю­щим все в свою поль­зу (Eunap., p. 256. 32—257. 2, 7—10). Евтро­пий бди­тель­но следил за поведе­ни­ем окру­жаю­щих, застав­ляя всех дей­ст­во­вать соглас­но его обра­зу мыс­лей (Eunap., p. 256. 23—27). Сири­ец Варг, воз­ве­ли­чен­ный им и воз­гор­див­ший­ся, пал из-за его же коз­ней. (Eunap., p. 257. 30—258. 18). Ско­рее все­го к Евтро­пию отно­сят­ся рез­кие выска­зы­ва­ния Евна­пия о том, что евнух погу­бил мужа, раб — кон­су­ла, двор­цо­вый слу­жи­тель — вои­на, посколь­ку ниже исто­рик гово­рит, види­мо, об осуж­де­нии Абун­дан­ция (Eunap., p. 257. 20—25). Евна­пий более нетер­пим к Евтро­пию (по край­ней мере, эмо­цио­наль­но), неже­ли Зосим.

Автор «Новой исто­рии» счи­та­ет евну­хов-царе­двор­цев осо­бой кате­го­ри­ей лиц, нега­тив­но вли­я­ю­щих на ход государ­ст­вен­ных дел (Zo­sim., I, 6. 3; II, 55. 2; IV, 22. 4; V, 24. 1—2; 37. 4—6). Евтро­пий вен­ча­ет гале­рею евну­хов-интри­га­нов. При­об­ре­тя вес после гибе­ли Руфи­на, Евтро­пий, не брез­гуя ника­ки­ми сред­ства­ми, добил­ся осуж­де­ния вид­ных лиц, в том чис­ле Тима­сия и Абун­дан­ция (Zo­sim., V, 9. 2—3; 10. 5). Дошло до того, что в Кон­стан­ти­но­по­ле не ста­ло людей, кото­рые осме­ли­лись бы гля­нуть все­силь­но­му вре­мен­щи­ку в лицо (Zo­sim., V, 10. 5). Евтро­пий добил­ся выдви­же­ния сво­их кре­а­тур (Zo­sim., V, 14. 2), успеш­но вос­ста­нав­ли­вал Арка­дия про­тив Сти­ли­хо­на (Zo­sim., V, 11. 1). Неда­ром с.75 Гай­на тре­бо­вал выда­чи «евну­ха, кото­ро­го назы­вал винов­ни­ком всех бед» (Zo­sim., V, 17. 5). Опи­сав гибель вре­мен­щи­ка, Зосим согла­ша­ет­ся, что Евтро­пий — фигу­ра необыч­ная: судь­ба под­ня­ла его на высоту, на кото­рую не был воз­веден ни один из евну­хов (Zo­sim., V, 18. 4).

В исто­рио­гра­фии уже отме­ча­лось, что при Евтро­пий полу­чи­ла вли­я­ние бога­тая тор­го­во-ремес­лен­ная и ростов­щи­че­ская вер­хуш­ка сто­ли­цы³⁴. Сле­ду­ет доба­вить, что груп­па Евтро­пия пыта­лась рас­ши­рить свою соци­аль­ную базу за счет тор­го­во-ростов­щи­че­ских эле­мен­тов про­вин­ций. Отсюда — появ­ле­ние на сцене лиц типа пре­зи­рае­мо­го Евна­пи­ем и Зоси­мом сирий­ца Вар­га, а так­же изда­ние зако­нов, выгод­ных тор­гов­цам-плу­то­кра­там. Напри­мер, в 396—397 гг. вышли ука­зы, защи­щав­шие инте­ре­сы вер­хуш­ки иудей­ских общин. Указ от 28 фев­ра­ля 396 г. запре­щал лицам неиудей­ско­го веро­ис­по­веда­ния «уста­нав­ли­вать цены вме­сто иуде­ев, когда они пред­ла­га­ют свои това­ры на про­да­жу». Следить за выпол­не­ни­ем это­го пра­ви­ла долж­ны были рек­то­ры про­вин­ций (Cod. Theod., XVI, 8. 10). Указ пре­фек­ту пре­то­рия Илли­ри­ка от 17 июля 397 г. под­твер­ждал при­ви­ле­гии иуде­ев в том плане, что иудеи и их сина­го­ги ограж­де­ны от напа­де­ний (Cod, Theod., XVI, 8. 12). Указ от 1 июля 397 г. под­твер­ждал при­ви­ле­гии, дан­ные иуде­ям-духов­ни­кам пред­ше­ст­ву­ю­щи­ми импе­ра­то­ра­ми. Иудей­ская духов­ная знать осво­бож­да­лась от обре­ме­ни­тель­ных повин­но­стей деку­ри­о­нов и была обя­за­на пови­но­вать­ся зако­нам сво­ей рели­гии и общи­ны (Cod. Theod., XVI, 8. 13), Послед­нее поло­же­ние было реак­ци­он­ным, посколь­ку санк­ци­о­ни­ро­ва­ло замкну­тость иудей­ских общин, про­ти­во­по­став­ляя их про­чим соци­аль­ным груп­пам. Одна­ко подоб­ные при­ви­ле­гии повы­ша­ли кон­ку­рен­то­спо­соб­ность иудей­ско-тор­го­во-ростов­щи­че­ской зна­ти, в ущерб дру­гим про­слой­кам пред­при­ни­ма­те­лей.

Мы пред­по­ла­га­ем, что появ­ле­ние пра­ви­тель­ства Евтро­пия обу­слов­ли­ва­лось вре­мен­но бла­го­при­ят­ной ситу­а­ци­ей для тор­го­во-ростов­щи­че­ской зна­ти Кон­стан­ти­но­по­ля и части про­вин­ци­аль­ных цен­тров. Тор­го­во-ростов­щи­че­ская вер­хуш­ка, эко­но­ми­че­ски близ­кая к сред­ним соб­ст­вен­ни­кам, уси­ли­лась в кон­це IV в. через вклю­че­ние в курии бога­тых пле­бе­ев³⁵. Часть тор­го­во-ростов­щи­че­ской вер­хуш­ки, вби­рав­шая в себя и «пред­при­ни­ма­те­лей» — кури­а­лов (в круп­ных горо­дах)³⁶, ста­но­ви­лась силой, при­зна­вае­мой государ­ст­вом³⁷. В конеч­ном сче­те эти соци­аль­ные груп­пы исполь­зо­ва­ли вре­мен­ную ста­би­ли­за­цию, достиг­ну­тую при Фео­до­сии I, и дис­креди­та­цию пра­ви­тель­ства чинов­ной ари­сто­кра­тии сто­ли­цы.

Соглас­но источ­ни­кам, основ­ным объ­ек­том кри­ти­ки оппо­зи­ци­о­не­ров была сама лич­ность Евтро­пия и его окру­же­ние. Кон­фис­ка­ции³⁸, про­да­жа долж­но­стей³⁹ и судеб­ный про­из­вол, обес­пе­чи­вав­шие Евтро­пию огром­ное богат­ство⁴⁰, дела­лись нена­вист­ны и для цер­ков­ной вер­хуш­ки⁴¹. Вме­ша­тель­ство Евтро­пия в цер­ков­ные дела, оче­вид­но, отра­жа­ло стрем­ле­ния сто­яв­шей у вла­сти груп­пы под­чи­нить или вклю­чить в сфе­ру сво­их инте­ре­сов неко­то­рые цер­ков­ные груп­пы и фрак­ции. Напри­мер, содей­ст­вие Евтро­пия избра­нию антио­хий­ско­го пре­сви­те­ра Иоан­на архи­епи­ско­пом Кон­стан­ти­но­по­ля — содей­ст­вие, сопро­вож­дав­ше­е­ся нажи­мом на Фео­фи­ла Алек­сан­дрий­ско­го (Сократ, с. 451; Созо­мен, с.76 с. 551), — вызы­ва­лось не толь­ко попу­ляр­но­стью Иоан­на (бор­ца с ари­ан­ст­вом и «миротвор­ца» в пери­од антио­хий­ско­го вос­ста­ния 387 г.⁴²), но и ори­ен­та­ци­ей вре­мен­щи­ка на неко­то­рые груп­пы сирий­ской зна­ти. Позд­нее Евтро­пий пытал­ся отме­нить пра­во цер­ков­но­го убе­жи­ща и запре­тить осво­бож­де­ние от государ­ст­вен­ных повин­но­стей тех свя­щен­ни­ков, кото­рые когда-то были свя­за­ны с ними (Cod. Theod., IX, 40. 16; 45. 3; XI, 30. 57; XVI, 2. 32—33). Это при­ве­ло вер­хуш­ку кли­ра к рез­кой кри­ти­ке пра­ви­тель­ства⁴³.

Кри­ти­ко­ва­лась и внеш­няя поли­ти­ка Евтро­пия. Клав­ди­ан инкри­ми­ни­ро­вал вре­мен­щи­ку исполь­зо­ва­ние в лич­ных целях похо­да про­тив гун­нов, вторг­ших­ся через Кав­каз в Арме­нию⁴⁴, хотя Евтро­пий как пол­ко­во­дец спра­вил­ся со сво­ей зада­чей. Воз­мож­но, подоб­ная кри­ти­ка разде­ля­лась частью визан­тий­ской зна­ти.

Непри­кры­тая ори­ен­та­ция сто­яв­шей у вла­сти груп­пы на тор­го­во-ростов­щи­че­ские слои круп­ных горо­дов и авто­ри­тар­ный про­из­вол уси­ли­ва­ли оппо­зи­ци­он­ность сто­лич­ной ари­сто­кра­тии. «Все лица, состав­ля­ю­щие сенат, были недо­воль­ны бед­ст­вен­ным состо­я­ни­ем дел» (Zo­sim., V, 13. 1). По Иоан­ну Антио­хий­ско­му, Евтро­пий нака­зы­вал вель­мож ссыл­кой, а сена­то­рам при­чи­нял все­воз­мож­ные обиды⁴⁵.

Все же одной из самых опас­ных сил для пра­ви­тель­ства была воен­но-вар­вар­ская оппо­зи­ция. К это­му вре­ме­ни в Визан­тии нахо­ди­лось три отно­си­тель­но авто­ном­ных гот­ских объ­еди­не­ния: а) отряды Три­би­гиль­да, рас­квар­ти­ро­ван­ные в дио­це­зе Азия; б) наем­ни­ки под руко­вод­ст­вом Гай­ны, нахо­див­ши­е­ся в сто­ли­це; в) пол­чи­ща Ала­ри­ха, огра­бив­шие Гре­цию и после ряда столк­но­ве­ний с мест­ны­ми жите­ля­ми и арми­ей Сти­ли­хо­на ушед­шие в Эпир, а оттуда — в Илли­рик; здесь Ала­рих был про­воз­гла­шен пол­ко­вод­цем Илли­ри­ка после­до­ва­тель­но Визан­ти­ей и Запа­дом, стре­мив­ши­ми­ся исполь­зо­вать вест­готов в сво­ей вза­им­ной борь­бе⁴⁶. Объ­еди­не­ние этих трех сил, несмот­ря на кажу­щу­ю­ся общ­ность инте­ре­сов, было про­бле­ма­тич­ным. Ала­рих не помог ни Гайне, ни Три­би­гиль­ду во вре­мя собы­тий 399—400 гг.⁴⁷ Гай­на под­дер­жал Три­би­гиль­да толь­ко при угро­зе лик­вида­ции гот­ско­го мяте­жа в Азии⁴⁸. Види­мо, здесь ска­за­лись воен­но-пле­мен­ной кор­по­ра­ти­визм, стрем­ле­ние отдель­ных фрак­ций гот­ской зна­ти к при­о­ри­те­ту. Одна­ко борь­ба в среде визан­тий­ской зна­ти была на руку готам. Евтро­пий, воз­мож­но, хотел с помо­щью вар­ва­ров укре­пить свои пози­ции⁴⁹. Одна­ко вар­вар­ская вер­хуш­ка виде­ла в нем про­тив­ни­ка. По Зоси­му, Гай­на, не полу­чая зва­ния ma­gis­ter mi­li­tum и «не спо­соб­ный насы­тить дара­ми вар­вар­скую алч­ность», мучил­ся по пово­ду благ, при­те­каю­щих в дом Евтро­пия (Zo­sim., V, 13. 1).

Стре­мясь устра­шить оппо­зи­цию, пра­ви­тель­ство изда­ло 4 сен­тяб­ря 397 г. на имя пре­фек­та пре­то­рия Евти­хи­а­на указ о нака­за­нии лиц, состав­ля­ю­щих заго­вор про­тив импе­ра­то­ра, чле­нов кон­си­сто­рия и сена­та. Закон гро­зил смерт­ной каз­нью и кон­фис­ка­ци­ей иму­ще­ства (Cod. Theod., IX, 14. 3; ср.: Cod. Just, IX, 8. 5). То, что заго­вор мог быть состав­лен cum mi­li­ti­bus vel pri­va­tis, bar­ba­ris etiam, пока­зы­ва­ет, что пра­ви­тель­ства пре­крас­но виде­ло состав оппо­зи­ции.

с.77 В этом же плане мы рас­смат­ри­ва­ем про­во­ди­мые пра­ви­тель­ст­вом анти­ере­ти­че­ские меро­при­я­тия. Уступ­ка была одна: в декаб­ре 395 г. евно­ми­а­нам вер­ну­ли jus tes­ta­men­ti (Cod. Theod., XVI, 5. 27). Воз­мож­но, это было уступ­кой вре­мен­но­го харак­те­ра по отно­ше­нию к части оппо­зи­ци­он­но настро­ен­ной зна­ти. Но уже в апре­ле 396 г. евно­ми­ан (осо­бен­но их духо­вен­ство) пред­пи­сы­ва­лось высле­жи­вать и отправ­лять в ссыл­ку из муни­ци­пи­ев (Cod. Theod, XVI, 5. 31—32). 1 апре­ля 397 г. вышел указ об уда­ле­нии из Кон­стан­ти­но­по­ля апол­ли­на­ри­ан; дома, в кото­рых они нашли бы убе­жи­ще для сво­их схо­док, пере­да­ва­лись казне (Cod. Theod., XVI, 5. 33). Крайне суров к евно­ми­а­нам и мон­та­ни­стам был закон от 4 мар­та 398 г., из кото­ро­го сле­ду­ет, что, несмот­ря на ука­зы преды­ду­щих лет, ере­ти­ки оста­ва­лись в горо­дах и даже нахо­ди­ли место для схо­док в каких-то име­ни­ях. Закон гро­зил про­ку­ра­то­ру тако­го име­ния выс­шей мерой нака­за­ния, а хозя­и­ну име­ния — кон­фис­ка­ци­ей. Хозя­е­ва город­ских домов, где ере­ти­ки устра­и­ва­ли моле­ния, мог­ли поте­рять свое жилье, а сами ере­ти­ки — иму­ще­ство и даже жизнь (Cod. Theod., XVI, 5. 34). Совер­шен­но оче­вид­но, что евно­ми­ан под­дер­жи­ва­ли извест­ные груп­пы город­ских соб­ст­вен­ни­ков.

В прав­ле­ние Евтро­пия вышел так­же указ, под­твер­ждаю­щий лише­ние «отступ­ни­ков» jus tes­ta­men­ti (Cod. Theod., XVI, 7. 6), и два зако­на про­тив языч­ни­ков, закон от 7 декаб­ря 396 г. анну­ли­ро­вал любые при­ви­ле­гии, давае­мые жре­цам в древ­но­сти (Cod. Theod., XVI, 10. 14). Оче­вид­но, про­слой­ка слу­жи­те­лей язы­че­ско­го куль­та еще апел­ли­ро­ва­ла к подоб­ным при­ви­ле­ги­ям. Закон 399 г. пред­у­смат­ри­вал раз­ру­ше­ние «без бес­по­кой­ства и шума» язы­че­ских хра­мов (Cod. Theod., XVI, 10. 16). Воз­мож­но, пра­ви­тель­ство опа­са­лось вол­не­ний языч­ни­ков, если бы раз­ру­ше­ние про­ис­хо­ди­ло в тех фор­мах, как при Фео­до­сии.

Обна­ро­до­ва­ние зако­нов про­тив ере­ти­ков и языч­ни­ков, не обой­ден­ное вни­ма­ни­ем цер­ков­ных исто­ри­ков (Филост., стр. 410), а так­же осуж­де­ние неко­то­рых лиц из сто­лич­ной и про­вин­ци­аль­ной зна­ти⁵⁰ свиде­тель­ст­ву­ют о том, что пра­ви­тель­ство Евтро­пия, как и пра­ви­тель­ство Руфи­на, шло в поли­ти­ке репрес­сий в целом по пути Фео­до­сия. Про­веде­ние после­до­ва­тель­ной цен­тра­ли­за­ции, соот­вет­ст­ву­ю­щее инте­ре­сам вер­хуш­ки позд­не­рим­ских рабо­вла­дель­цев, неиз­беж­но било по поли­ти­че­ско­му, иму­ще­ст­вен­но­му поло­же­нию групп гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са, не допу­щен­ных к цен­траль­ной вла­сти. При Евтро­пий подоб­ное «закру­чи­ва­ние гаек» достиг­ло, види­мо, той ста­дии, когда рас­про­стра­не­ние оппо­зи­ции «вширь и вглубь» долж­но было вызвать анти­пра­ви­тель­ст­вен­ное выступ­ле­ние наи­бо­лее орга­ни­зо­ван­ных групп.

Таки­ми груп­па­ми ока­за­лись вар­вар­ские наем­ные отряды, на пра­вах феде­ра­тов вхо­див­шие в состав визан­тий­ской армии. Вес­ной 399 г. во Фри­гии вос­ста­ли готы во гла­ве с Три­би­гиль­дом. Пово­дом, оче­вид­но, послу­жил отказ Евтро­пия выдать Три­би­гиль­ду и его родне награ­ду за уча­стие в похо­де про­тив гун­нов⁵¹. Вна­ча­ле силы Три­би­гиль­да были неве­ли­ки, и пра­ви­тель­ство, не слиш­ком бес­по­ко­ясь, пыта­лось сго­во­рить­ся с гла­вой мятеж­ни­ков путем даров и обе­ща­ний⁵². Но Три­би­гильд «за недол­гое вре­мя собрал столь зна­чи­тель­ную мас­су рабов и иных отвер­жен­ных людей, что при­вел в край­нюю опас­ность всю Азию» (Zo­sim., V, с.78 13. 4)⁵³. Нача­лось опу­сто­ше­ние мало­азий­ских обла­стей, сопро­вож­дае­мое раз­ру­ше­ни­ем горо­дов и гено­ци­дом⁵⁴.

Ход мяте­жа уже подроб­но и неод­но­крат­но опи­сы­вал­ся в ряде иссле­до­ва­ний⁵⁵. Поэто­му отме­тим толь­ко те момен­ты в собы­ти­ях, кото­рые важ­ны для нашей темы.

1. Цели вос­став­шей груп­пи­ров­ки вна­ча­ле были недо­ста­точ­но ясны. Более чет­ко выра­же­ны наме­ре­ния Гай­ны, высту­пив­ше­го про­тив пра­ви­тель­ства позд­нее и при­шед­ше­го к мыс­ли о нис­про­вер­же­нии государ­ст­вен­но­го устрой­ства и уста­нов­ле­нии тира­нии⁵⁶. Воз­мож­но, здесь сыг­ра­ло роль то, что груп­пи­ров­ка Три­би­гиль­да по соци­аль­но­му обли­ку несколь­ко отли­ча­лась от вой­ска Гай­ны, состо­яв­ше­го в основ­ном из кад­ро­вых вои­нов-феде­ра­тов.

2. Разо­ре­ния, чини­мые мятеж­ни­ка­ми, вызва­ли отпор мест­ных жите­лей⁵⁷. Раз­граб­ле­ние гота­ми горо­дов и сель­ской мест­но­сти настра­и­ва­ло враж­деб­но к воен­но-вар­вар­ской оппо­зи­ции самые раз­лич­ные слои насе­ле­ния.

3. Когда руко­вод­ство мяте­жа потре­бо­ва­ло сме­стить Евтро­пия (Zo­sim., V, 17. 2—5), оно объ­ек­тив­но ока­за­лось под­дер­жан­ным частью соб­ст­вен­ных про­тив­ни­ков — Иоан­ном Зла­то­устом, епи­ско­пом сто­ли­цы, и так назы­вае­мой «анти­гот­ской пар­ти­ей» сто­лич­ной зна­ти, высту­пав­шей про­тив корруп­ции и про­из­во­ла пра­ви­тель­ства Евтро­пия⁵⁸.

4. Боль­шой вклад в паде­ние пра­ви­тель­ства Евтро­пия внес­ли нахо­див­ши­е­ся в Кон­стан­ти­но­по­ле вой­ска. По сло­вам Иоан­на Зла­то­уста, когда Евтро­пий при­бег к цер­ков­но­му убе­жи­щу, собрав­ше­е­ся вой­ско, потря­сая копья­ми, тре­бо­ва­ло смер­ти евну­ха⁵⁹. Чтобы успо­ко­ить сол­дат, импе­ра­тор обра­тил­ся к ним с длин­ной речью⁶⁰. Вой­ско тре­бо­ва­ло низ­ло­же­ний вре­мен­щи­ка за то, что он оскор­бил импе­ра­то­ра. К сожа­ле­нию, по источ­ни­кам нель­зя точ­но уста­но­вить, кто сто­ял за спи­ной это­го вой­ска⁶¹.

5. Крах пра­ви­тель­ства Евтро­пия несо­мнен­но был уско­рен оппо­зи­ци­он­ным дви­же­ни­ем сто­лич­ных жите­лей. Иоанн Зла­то­уст, обра­ща­ясь к наро­ду во вре­мя пре­бы­ва­ния Евтро­пия в Софий­ском Хра­ме, заяв­лял, что толь­ко в пас­ху видел столь­ко собрав­ших­ся: девы оста­ви­ли свои покои, жены — ком­на­ты, мужья — рынок. По Иоан­ну, цер­ковь скры­ла евну­ха от яро­сти наро­да⁶². В дру­гой речи Иоанн пате­ти­че­ски вос­кли­цал, что город был объ­ят пла­ме­нем, диа­де­ма не име­ла силы, и все было в неистов­стве⁶³. Но сопо­став­ле­ние обе­их речей не поз­во­ля­ет утвер­ждать, что в тот момент име­ло место серь­ез­ное народ­ное дви­же­ние. «Объ­ятый пла­ме­нем город» и «неистов­ство» — ско­рее все­го, рито­ри­че­ские гипер­бо­лы. Смысл пер­вой речи «на Евтро­пия» как раз состо­ит в том, чтобы сдер­жать народ­ное воз­му­ще­ние про­тив вре­мен­щи­ка и при­звать мас­сы молить импе­ра­то­ра о мило­сти к Евтро­пию. «Пусть никто не раз­дра­жа­ет­ся и не пре­да­ет­ся него­до­ва­нию…», «исторг­нем из опас­но­сти плен­ни­ка!..» — гово­рит Иоанн Зла­то­уст⁶⁴. Во вто­рой речи Иоанн ни сло­вом не обмол­вил­ся о каком-либо ущер­бе, при­чи­нен­ном горо­ду или каким-либо знат­ным лицам, что было бы неиз­беж­но при мас­со­вом вол­не­нии⁶⁵.

с.79 6. Опре­де­лен­ное зна­че­ние для паде­ния Евтро­пия име­ло поведе­ние импе­ра­три­цы Евдок­сии⁶⁶.

7. Мятеж­ни­кам бла­го­при­ят­ст­во­вал внеш­не­по­ли­ти­че­ский фак­тор. Про­ис­шед­шая в Пер­сии сме­на пра­ви­те­лей созда­ла угро­зу для импе­рии⁶⁷. Арка­дий, обра­тив­шись за помо­щью к равенн­ско­му дво­ру⁶⁸, вынуж­ден был при­слу­шать­ся к тре­бо­ва­нию Сти­ли­хо­на удо­вле­тво­рить хода­тай­ство Гай­ны о сме­ще­нии Евтро­пия.

Таким обра­зом, вос­ста­ние готов было лишь одной из при­чин паде­ния пра­ви­тель­ства Евтро­пия. Раз­ви­тие оппо­зи­ции, недо­воль­ство поли­ти­кой дво­ра широ­ких народ­ных масс обу­сло­ви­ли тот факт, что вос­ста­ние яви­лось толч­ком, ката­ли­за­то­ром, уско­рив­шим собы­тия. Готы объ­ек­тив­но ока­за­лись в соста­ве пест­рой по соци­аль­но­му обли­ку оппо­зи­ции.

Воин­ские части сто­ли­цы, оче­вид­но, были вер­ны импе­ра­то­ру, так как впо­след­ст­вии Гайне, осу­ществляв­ше­му свои замыс­лы, при­шлось уда­лять их из Кон­стан­ти­но­по­ля (Zo­sim., V, 18. 10). Мятеж­ные под­разде­ле­ния нахо­ди­лись в Азии и фор­маль­но оста­ва­лись при­вер­жен­ца­ми дома Фео­до­сия. Груп­пи­ров­ка Евтро­пия была раз­гром­ле­на осно­ва­тель­но⁶⁹. Рас­по­ря­же­ни­ем от 17 авгу­ста 399 г. иму­ще­ство Евтро­пия кон­фис­ко­ва­лось, а изо­бра­же­ния его раз­ру­ша­лись (Cod. Theod., IX, 40. 17).

Свер­же­ние Евтро­пия было одним из пока­за­те­лей того, что ста­би­ли­за­ция, достиг­ну­тая при Фео­до­сии I, была непол­ной. Соци­аль­но-эко­но­ми­че­ская и поли­ти­че­ская конъ­юнк­ту­ра ока­за­лась небла­го­при­ят­ной для вер­хуш­ки тор­го­во-ростов­щи­че­ской зна­ти сто­ли­цы и части круп­ных эмпо­ри­ев. Сто­лич­ная ари­сто­кра­тия, поль­зо­вав­ша­я­ся под­держ­кой со сто­ро­ны родо­ви­той город­ской зна­ти, кури­а­лов, интел­ли­ген­ции и цер­ков­ной вер­хуш­ки⁷⁰, опи­ра­лась на более устой­чи­вые тен­ден­ции соци­аль­но­го раз­ви­тия — еще не угас­шую мощь муни­ци­паль­ной соб­ст­вен­но­сти, сбли­же­ние кури­аль­ной вер­хуш­ки со слу­жи­лой земле­вла­дель­че­ской зна­тью (сена­то­ра­ми) и воз­рас­та­ние экс­плу­а­та­тор­ской роли Кон­стан­ти­но­по­ля по отно­ше­нию к про­вин­ци­ям. Одна­ко при­шед­шее к вла­сти пра­ви­тель­ство Авре­ли­а­на встре­ти­ло оппо­зи­цию земле­вла­дель­че­ской зна­ти, сла­бо заин­те­ре­со­ван­ной в судь­бах позд­не­ан­тич­но­го горо­да, и вер­хуш­ки вар­ва­ров, — оппо­зи­цию, от резуль­та­та борь­бы с кото­рой зави­се­ла судь­ба Визан­тии.

Но это — тема спе­ци­аль­но­го иссле­до­ва­ния.

В целом мы можем сде­лать вывод, что даже в рас­смот­рен­ном узком хро­но­ло­ги­че­ском отрез­ке мож­но уло­вить тен­ден­цию «уга­са­ния» оппо­зи­ции кури­а­лов (в силу раз­ло­же­ния сосло­вия и погло­ще­ния муни­ци­паль­ной соб­ст­вен­но­сти ины­ми груп­па­ми гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са). Вер­хуш­ка кури­а­лов под­дер­жи­ва­ла сто­лич­ную знать в лице пра­ви­тель­ства Руфи­на и про­яви­ла сла­бую актив­ность при Евтро­пии. Оппо­зи­ция части сто­лич­ной вер­хуш­ки, заин­те­ре­со­ван­ной в раз­ви­тии экс­плуа­та­ции про­вин­ций, воз­ник­ла как ответ на уступ­ки Евтро­пия тор­го­во-ростов­щи­че­ской зна­ти. Воен­но-вар­вар­ская оппо­зи­ция толь­ко фор­ми­ро­ва­лась, но была пер­ма­нент­ной и в конеч­ном сче­те — враж­деб­ной тем и дру­гим. Воз­рас­та­ние недо­воль­ства народ­ных масс обу­сло­ви­ло рас­ши­ре­ние воз­мож­но­стей апел­ля­ции к ним со сто­ро­ны оппо­зи­ци­он­ной зна­ти. Втя­ги­ва­ние в борь­бу широ­ких город­ских сло­ев отра­жа­ло обост­ре­ние клас­со­вой борь­бы и необ­хо­ди­мость пере­смот­ра ряда момен­тов соци­аль­ной поли­ти­ки, внед­рен­ных Фео­до­си­ем I и под­дер­жан­ных Руфи­ном и Евтро­пи­ем. В даль­ней­шем борь­ба горо­жан шла за раз­ви­тие этих усту­пок.