«Болезнь Суллы»
(Загадка смерти римского диктатора
в античной литературной традиции)

с.36 Луций Кор­не­лий Сул­ла Счаст­ли­вый был одним из самых зна­ме­ни­тых дея­те­лей рим­ской исто­рии. Вели­кий пол­ко­во­дец, мастер поли­ти­че­ской интри­ги, неор­ди­нар­ная лич­ность, Сул­ла вме­сте с тем был фигу­рой оди­оз­ной: с его име­нем рим­ские исто­ри­ки свя­зы­ва­ли упа­док рес­пуб­ли­ки и пере­ход к прин­ци­пам воен­ной монар­хии. Крат­ковре­мен­ная дик­та­ту­ра Сул­лы (82—79 гг. до н. э.), утвер­див­ша­я­ся после оже­сто­чён­ной граж­дан­ской вой­ны меж­ду Сул­лой и его сопер­ни­ком Мари­ем, дей­ст­ви­тель­но спо­соб­ст­во­ва­ла транс­фор­ма­ции Рим­ской рес­пуб­ли­ки в импе­рию, одна­ко её роль нель­зя пре­уве­ли­чи­вать. Важ­ным было то, что Сул­ла одним из пер­вых рим­ских пол­ко­вод­цев (после Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, Сци­пи­о­на Эми­ли­а­на и Гая Мария) утвер­дил в Риме ту тео­рию и прак­ти­ку воен­но-поли­ти­че­ско­го лидер­ства, кото­рая ста­ла эта­ло­ном для его исто­ри­че­ских пре­ем­ни­ков — Пом­пея, Цеза­ря, Анто­ния, Окта­ви­а­на Авгу­ста.

Лич­ность Сул­лы была загад­кой уже для его совре­мен­ни­ков, кото­рые не мог­ли до кон­ца понять это­го крайне про­ти­во­ре­чи­во­го дея­те­ля. Не смог­ли окон­ча­тель­но раз­ре­шить эту про­бле­му и антич­ные исто­ри­ки, кото­рые в целом харак­те­ри­зо­ва­ли дик­та­то­ра с отри­ца­тель­ной сто­ро­ны, неред­ко демо­ни­зи­руя его. Бла­го­да­ря антич­ной тра­ди­ции исто­ри­че­ский образ Сул­лы стал лите­ра­тур­ным, в извест­ной сте­пе­ни мифо­ло­ги­зи­ро­ван­ным. С одной сто­ро­ны, Сул­ла — вели­кий чело­век, успеш­ный пол­ко­во­дец и поли­тик, сде­лав­ший голо­во­кру­жи­тель­ную карье­ру. С дру­гой — лич­ность, пре­ис­пол­нен­ная самых низ­мен­ных поро­ков, узур­па­тор и тиран, цинич­ный убий­ца. Древ­ние исто­ри­ки вполне осо­зна­ва­ли про­ти­во­ре­чи­вость лите­ра­тур­но­го обра­за Сул­лы, одна­ко так и не суме­ли раз­ре­шить эту про­бле­му. Боль­шин­ство антич­ных авто­ров нега­тив­но харак­те­ри­зо­ва­ли с.37 Сул­лу. Немец­кий исто­рик Тео­дор Момм­зен писал по это­му пово­ду: «Потом­ство не оце­ни­ло по досто­ин­ству ни лич­но­сти Сул­лы, ни его реформ; оно неспра­вед­ли­во к людям, иду­щим про­тив пото­ка вре­ме­ни. В дей­ст­ви­тель­но­сти же Сул­ла — одно из пора­зи­тель­ней­ших явле­ний в исто­рии…» [1, с. 345].

В антич­ной тра­ди­ции жизнь Сул­лы пред­став­ля­ет­ся яркой и неза­у­ряд­ной, насы­щен­ной уди­ви­тель­ны­ми собы­ти­я­ми, пол­ной зага­док. Одним из самых зага­доч­ных момен­тов био­гра­фии Сул­лы явля­ет­ся его смерть, вызван­ная какой-то стран­ной неиз­ле­чи­мой болез­нью. Этот зага­доч­ный недуг и сама кон­чи­на вели­ко­го дик­та­то­ра как нель­зя луч­ше спо­соб­ст­во­ва­ли созда­нию оре­о­ла тай­ны вокруг его лич­но­сти, при­вле­ка­ли к нему вни­ма­ние антич­ных авто­ров, пад­ких на дра­ма­ти­че­ские сюже­ты. Загад­ку болез­ни и смер­ти дик­та­то­ра свя­зы­ва­ли с его воен­но-поли­ти­че­ской дея­тель­но­стью, но в первую оче­редь с его отри­ца­тель­ны­ми чер­та­ми харак­те­ра. Недуг Сул­лы пред­став­лял­ся едва ли не воз­мезди­ем свы­ше за совер­шён­ные им пре­ступ­ле­ния. Дан­ное мне­ние пол­но­стью соот­вет­ст­во­ва­ло рас­про­стра­нён­но­му в древ­но­сти пред­став­ле­нию, соглас­но кото­ро­му «харак­тер и судь­ба рав­ны болез­ни». Без­услов­но, этот сте­рео­тип, утвер­див­ший­ся в антич­ном пре­да­нии о Сул­ле, был искус­ст­вен­ным, одна­ко как нель­зя луч­ше допол­нял образ мрач­но­го, но неве­ро­ят­но удач­ли­во­го дик­та­то­ра, при­да­вая ему мисти­че­ские чер­ты. Поэто­му леген­да о зага­доч­ной болез­ни и смер­ти Сул­лы явля­ет­ся неотъ­ем­ле­мой состав­ля­ю­щей пре­да­ния о дик­та­то­ре, сло­жив­ше­го­ся в антич­ной лите­ра­ту­ре.

Совре­мен­ная гре­ко-рим­ская исто­рио­гра­фия уде­ля­ет мало вни­ма­ния это­му эпи­зо­ду био­гра­фии Сул­лы, хотя он явля­ет­ся доволь­но зна­чи­мым. Этот антич­ный сте­рео­тип помо­га­ет луч­ше понять исто­ри­че­ский образ Сул­лы, про­яс­ня­ет его поли­ти­ку рели­ги­оз­но-идео­ло­ги­че­ско­го обос­но­ва­ния вла­сти. Леген­да о необыч­ной болез­ни, нис­по­слан­ной необыч­но­му чело­ве­ку, вполне отве­ча­ла про­па­ган­де дик­та­то­ра, кото­рый вся­че­ски ста­рал­ся под­черк­нуть сверхъ­есте­ствен­ный харак­тер сво­их успе­хов. Имен­но поэто­му, надо пола­гать, дан­ный сюжет при­жил­ся в антич­ной исто­рио­гра­фии, кото­рая исполь­зо­ва­ла его, чтобы сде­лать образ дик­та­то­ра ещё более зага­доч­ным и таин­ст­вен­ным.

с.38 Кро­ме того, миф о болез­ни Сул­лы орга­ни­че­ски вхо­дит в исто­рию антич­ной меди­ци­ны, посколь­ку отра­жа­ет меди­цин­ские пред­став­ле­ния и свя­зан­ные с ними суе­ве­рия, отно­ся­щи­е­ся к рим­ской эпо­хе. Сооб­ще­ния антич­ных авто­ров, отно­ся­щи­е­ся к это­му эпи­зо­ду жиз­ни дик­та­то­ра, явля­ют­ся цен­ным свиде­тель­ст­вом об уровне раз­ви­тия антич­ной меди­ци­ны, спо­со­бах уста­нов­ле­ния диа­гно­за и лече­ние болез­ни, а так­же тес­ной свя­зи меди­цин­ских и рели­ги­оз­ных пред­став­ле­ний в опи­сы­вае­мую эпо­ху. «Болезнь Сул­лы» пред­став­ле­на антич­ны­ми авто­ра­ми как необыч­ный и ред­кий недуг, почти не под­даю­щий­ся точ­но­му диа­гно­зу. Мож­но утвер­ждать, что недуг дик­та­то­ра — один из самых ред­ких слу­ча­ев в исто­рии антич­ной меди­ци­ны. Изу­че­ние свиде­тельств, касаю­щих­ся дан­ной про­бле­мы, несо­мнен­но, улуч­шит совре­мен­ные пред­став­ле­ния о вра­чеб­ном деле в гре­ко-рим­ское вре­мя.

Таким обра­зом, антич­ное пре­да­ние о болез­ни дик­та­то­ра Сул­лы пред­став­ля­ет суще­ст­вен­ный инте­рес для иссле­до­ва­те­ля.

Из антич­ных авто­ров подроб­нее всех о болез­ни Сул­лы сооб­ща­ет гре­че­ский био­граф Плу­тарх (II в. н. э.), автор «Срав­ни­тель­ных жиз­не­опи­са­ний» зна­ме­ни­тых гре­ков и рим­лян. По его рас­ска­зу, Сул­ла дав­но стра­дал каким-то таин­ст­вен­ным неду­гом, кото­рый чрез­мер­но обост­рил­ся под конец его жиз­ни, что Плу­тарх как мора­лист напря­мую свя­зы­ва­ет с при­хо­дом Сул­лы к вла­сти и его нрав­ст­вен­ной дегра­да­ци­ей. Он изо­бра­жа­ет Сул­лу глу­бо­ко про­ти­во­ре­чи­вой лич­но­стью, име­ю­щей и вели­кие досто­ин­ства, и низ­мен­ные поро­ки. Пре­сле­дуя дидак­ти­че­ские цели, Плу­тарх ста­ра­ет­ся искать у геро­ев сво­их жиз­не­опи­са­ний как поло­жи­тель­ные, так и отри­ца­тель­ные чер­ты, оце­ни­вая их дея­тель­ность через приз­му мораль­но-эти­че­ской кра­соты того или ино­го поступ­ка. Имен­но поэто­му создан­ный Плу­тар­хом образ дик­та­то­ра явля­ет­ся крайне неод­но­знач­ным. Как отме­ча­ет один запад­ный иссле­до­ва­тель, «Плу­тар­хов Сул­ла — это зло­ве­щий пер­со­наж, жесто­кий и испор­чен­ный, но так­же гран­ди­оз­ный и явля­ю­щий при­мер уди­ви­тель­ной судь­бы…» [4, p. 456]. Он «появ­ля­ет­ся как лич­ность, вдвойне вовле­чён­ная в план рим­ской исто­рии. С одной сто­ро­ны — сво­ей при­част­но­стью к исто­рии поли­ти­че­ской и к вели­чию рим­ской исто­рии. С дру­гой — неуме­ни­ем кон­тро­ли­ро­вать свои стра­сти, сво­ей жесто­ко­стью и неуме­рен­но­стью; оче­вид­ны … те серь­ёз­ные недо­стат­ки, какие Плу­тарх отме­ча­ет у дру­гих вели­ких рим­ских фигур» [4, p. 466]. Био­граф пока­зы­ва­ет, что имен­но тира­ни­че­ские дей­ст­вия Сул­лы дали волю его стра­стям и вызва­ли обост­ре­ние его дав­ней болез­ни. В с.39 интер­пре­та­ции мора­ли­ста Плу­тар­ха био­гра­фия Сул­лы пре­вра­ща­ет­ся в назида­тель­ную исто­рию о вели­ком чело­ве­ке, кото­ро­го погу­би­ли соб­ст­вен­ные про­ти­во­ре­чия и вызван­ная ими нрав­ст­вен­ная дегра­да­ция.

Плу­тарх имел все осно­ва­ния, чтобы прий­ти к таким выво­дам. Лич­ная жизнь Сул­лы все­гда была скан­даль­ной и бур­ной. Ещё в моло­до­сти он при­об­рёл сла­ву чело­ве­ка испор­чен­но­го, люби­те­ля шутов и мимов (Plut. Sul­la, 1—2). Исто­рик Сал­лю­стий (I в. до н. э.) писал об этом: «На досу­ге он любил пре­да­вать­ся рос­ко­ши, но плот­ские радо­сти нико­гда не отвле­ка­ли его от дел; прав­да, в семей­ной жиз­ни он мог бы вести себя более достой­но» (Bell. Iug. 95, 3). Сул­ла был три раза женат, пока, нако­нец, не женил­ся в чет­вёр­тый раз на извест­ной пат­ри­ци­ан­ке Цеци­лии Метел­ле, доче­ри вели­ко­го пон­ти­фи­ка, кото­рая име­ла хоро­шую репу­та­цию; в это вре­мя ему было уже око­ло 50 лет. После смер­ти Метел­лы (79/78 г.), кото­рой он «угож­дал все­гда и во всём» (Plut. Sull., 6), Сул­ла спу­стя несколь­ко меся­цев после гран­ди­оз­но­го тра­у­ра соче­тал­ся пятым — и послед­ним — бра­ком с уже раз­ведён­ной Вале­ри­ей, сест­рой ора­то­ра Квин­та Гор­тен­зия, вид­но­го при­вер­жен­ца Сул­лы (Plut. Sull., 35). Имен­но с этим собы­ти­ем Плу­тарх свя­зы­ва­ет обост­ре­ние болез­ни дик­та­то­ра:

«Впро­чем, и посе­лив Вале­рию в сво­ём доме, он не отка­зал­ся от обще­ства актрис, актё­ров и кифа­ри­сток. С само­го утра он пьян­ст­во­вал с ними, валя­ясь на ложах. Ведь кто в те дни имел над ним власть? Преж­де все­го, коми­че­ский актёр Рос­ций, пер­вый мим Сорик и изо­бра­жав­ший на сцене жен­щин Мет­ро­бий, кото­ро­го Сул­ла, не скры­ва­ясь, любил до кон­ца сво­их дней, хотя тот и поста­рел.

Всё это пита­ло болезнь Сул­лы, кото­рая дол­гое вре­мя не дава­ла о себе знать, — он вна­ча­ле и не подо­зре­вал, что внут­рен­но­сти его пора­же­ны язва­ми. От это­го вся его плоть сгни­ла, пре­вра­тив­шись во вшей, и хотя их оби­ра­ли день и ночь (чем были заня­ты мно­гие при­служ­ни­ки), всё-таки уда­лить уда­ва­лось лишь ничтож­ную часть вновь появ­ляв­ших­ся. Вся одеж­да Сул­лы, ван­на, в кото­рой он купал­ся, вода, кото­рой он умы­вал руки, вся его еда ока­зы­ва­лись запа­ко­ще­ны этой пагу­бой, этим неис­ся­кае­мым пото­ком — вот до чего дошло. По мно­гу раз на дню погру­жал­ся он в воду, обмы­вая и очи­щая своё тело. Но ничто не помо­га­ло. Спра­вить­ся с пере­рож­де­ни­ем из-за быст­ро­ты его было невоз­мож­но, и тьма насе­ко­мых дела­ла тщет­ны­ми все сред­ства и ста­ра­ния» (Plut. Sull., 35).

с.40 Таким обра­зом, Плу­тарх при­пи­сы­ва­ет Сул­ле чудо­вищ­ный недуг, от кото­ро­го дик­та­тор не мог изба­вить­ся. Опи­са­ние Плу­тар­ха, конеч­но, име­ет боль­шие пре­уве­ли­че­ния, посколь­ку био­граф свя­зы­вал болезнь Сул­лы с его мораль­ным паде­ни­ем и дра­ма­ти­за­ци­ей сюже­та хотел под­черк­нуть эту связь. Тем не менее, нет осно­ва­ний сомне­вать­ся, что к кон­цу жиз­ни дик­та­то­ра болезнь дей­ст­ви­тель­но ста­ла серь­ез­ной.

Чтобы иметь отно­си­тель­но цель­ное пред­став­ле­ние о «болез­ни Сул­лы», необ­хо­ди­мо про­следить её эво­лю­цию, тем более что источ­ни­ки, несмот­ря на про­ти­во­ре­чи­вость и лако­нич­ность сооб­ще­ний, поз­во­ля­ют это сде­лать.

По антич­ным источ­ни­кам, Сул­ла был вполне здо­ро­вым чело­ве­ком, так как вёл актив­ную государ­ст­вен­ную и воен­ную дея­тель­ность, участ­во­вал в бит­вах, писал мему­а­ры. Нако­нец, как ука­за­но выше, Сул­ла был изве­стен раз­врат­ным обра­зом жиз­ни. Такую дея­тель­ность не может вести без­на­дёж­но боль­ной чело­век. Так что есть все осно­ва­ния счи­тать, что таин­ст­вен­ный недуг дик­та­то­ра раз­ви­вал­ся посте­пен­но и обост­рил­ся лишь к ста­ро­сти.

По рас­ска­зу Плу­тар­ха, Сул­ла с моло­до­сти стра­дал каким-то кож­ным рас­строй­ст­вом лица — оче­вид­но, раз­но­вид­но­стью дер­ма­ти­та: «Все чер­ты внеш­не­го обли­ка Сул­лы пере­да­ны в его ста­ту­ях, кро­ме раз­ве взгляда его свет­ло-голу­бых глаз — тяжё­ло­го и про­ни­ца­тель­но­го — и цве­та его лица, кото­рый делал ещё более страш­ным этот и без того труд­но пере­но­си­мый взгляд. Всё лицо его было покры­то крас­ной неров­ною сыпью, под кото­рой лишь кое-где была вид­на белая кожа» (Plut. Sull., 2). Когда во вре­мя Мит­ри­да­то­вой вой­ны Сул­ла оса­ждал Афи­ны (86 г.), мно­гие афи­няне сме­я­лись над его цве­том лица, назы­вая его «при­сы­пан­ным мукой» и добав­ляя к это­му насмеш­ки над Метел­лой; это обсто­я­тель­ство яко­бы ста­ло кос­вен­ной при­чи­ной после­дую­щей жесто­кой рас­пра­вы пол­ко­во­д­ца над афи­ня­на­ми (Plut. Sull., 2, 13—14). Впо­след­ст­вии афи­няне вынуж­де­ны были учредить в честь него государ­ст­вен­ный празд­ник Сил­леи и воз­двиг­нуть ему пуб­лич­ную ста­тую. [3, с. 307]. Гре­че­ский автор II в. н. э. Пав­са­ний в сво­ём «Опи­са­нии Элла­ды» в свя­зи с этим писал, что фти­ри­а­зис был послан Сул­ле в нака­за­ние за соде­ян­ные в Афи­нах зло­дей­ства (Pau­san. I, 20, 7). Победив Мит­ри­да­та и уми­ротво­рив Восток, Сул­ла вер­нул­ся в Афи­ны (конец 85 г.), где «его ста­ло мучить болез­нен­ное оце­пе­не­ние и сла­бость в ногах» (подаг­ра?), поэто­му он пере­ехал в город Эдепс на о. Эвбея и лечил­ся там целеб­ны­ми горя­чи­ми источ­ни­ка­ми (Plut. Sull., 26). Этот факт упо­ми­на­ет и Стра­бон в сво­ей «Гео­гра­фии» (X, 1, 9). Это лече­ние, с.41 види­мо, было успеш­ным, так как вско­ре Сул­ла воз­об­но­вил актив­ность. При­быв в 83 г. в Ита­лию, Сул­ла всту­пил в граж­дан­скую вой­ну. Раз­гро­мив близ Капуи кон­су­ла-мари­ан­ца Гая Нор­ба­на, он «воздал бла­го­дар­ность Диане, богине, кото­рой была посвя­ще­на эта мест­ность. Он пере­дал богине источ­ни­ки, извест­ные бла­готвор­ным вли­я­ни­ем на орга­низм. О таком почти­тель­ном даре богам и поныне напо­ми­на­ет над­пись, при­би­тая сна­ру­жи к хра­му, и мед­ная дос­ка внут­ри свя­ти­ли­ща» (Vell. Pat. II, 25, 4). Этот рас­сказ исто­ри­ка Вел­лея Патер­ку­ла наво­дит на мысль, что в Ита­лии недуг Сул­лы сно­ва обост­рил­ся, и он опять лечил­ся целеб­ны­ми вода­ми. Щед­рые дары Сул­лы Диане свиде­тель­ст­ву­ют, что гид­ро­те­ра­пия опять помог­ла.

После это­го болезнь Сул­лы упо­ми­на­ет­ся лишь в свя­зи с её обост­ре­ни­ем после бра­ка с Вале­ри­ей, т. е. в пери­од 79/78 гг. Воз­мож­но, про­бле­мы со здо­ро­вьем ока­за­ли опре­де­лён­ное вли­я­ние на реше­ние Сул­лы отка­зать­ся от вла­сти и уда­лить­ся на «доб­рый досуг» (oti­um post ne­go­tium). Аппи­ан Алек­сан­дрий­ский писал об этом: «Мне кажет­ся, Сул­ла пре­сы­тил­ся вой­на­ми, вла­стью, Римом и после все­го это­го полю­бил сель­скую жизнь» (App. BC. I, 104). Одна­ко само реше­ние об отстав­ке было, конеч­но, моти­ви­ро­ва­но в первую оче­редь поли­ти­че­ски­ми при­чи­на­ми: сла­бо­стью соци­аль­ной опо­ры дик­та­то­ра, назре­ва­ни­ем оппо­зи­ции в обще­стве, нако­нец, реа­ли­за­ци­ей основ­ных про­грамм­ных задач дик­та­ту­ры. Аппи­ан пишет, что после отстав­ки Сул­ла про­во­дил вре­мя в сель­ском уеди­не­нии, раз­вле­ка­ясь рыб­ной лов­лей в сво­ём поме­стье в Кумах: «Он нахо­дил­ся ещё в цве­ту­щем воз­расте и обла­дал пол­ным здо­ро­вьем» (App. BC. I, 104). Это утвер­жде­ние, одна­ко, про­ти­во­ре­чит дан­ным дру­гих источ­ни­ков, кото­рые пред­став­ля­ют смерть дик­та­то­ра имен­но как резуль­тат обост­ре­ния его дав­ней болез­ни.

О смер­ти Сул­лы подроб­нее всех сооб­ща­ет тот же Плу­тарх: «Сул­ла не толь­ко пред­чув­ст­во­вал свою кон­чи­ну, но даже писал о ней. За два дня до смер­ти он завер­шил два­дцать вто­рую кни­гу “Вос­по­ми­на­ний”, где гово­рит, буд­то хал­деи пред­ска­за­ли ему, что, про­жив пре­крас­ную жизнь, он умрет на вер­шине сча­стья. Там же Сул­ла рас­ска­зы­ва­ет, что ему явил­ся во сне его сын, умер­ший немно­го рань­ше Метел­лы. Дур­но оде­тый, он, стоя у ложа, про­сил отца отре­шить­ся от забот, уйти вме­сте с ним к мате­ри, Метел­ле, и жить с нею в тишине и покое. Одна­ко Сул­ла не оста­вил заня­тий государ­ст­вен­ны­ми дела­ми. Так, за десять дней до кон­чи­ны он уста­но­вил в Дике­ар­хии [гре­че­ская коло­ния в Кам­па­нии] мир меж­ду враж­до­вав­ши­ми сто­ро­на­ми и на буду­щее напи­сал для её жите­лей закон об управ­ле­нии горо­дом. А за день до кон­чи­ны ему ста­ло с.42 извест­но, что Гра­ний, зани­мав­ший одну из выс­ших долж­но­стей в горо­де, ожи­дая смер­ти Сул­лы, не воз­вра­ща­ет казне денег, кото­рые задол­жал. Сул­ла вызвал его к себе в опо­чи­валь­ню, и, окру­жив слу­га­ми, велел уда­вить. От кри­ка и судо­рог у Сул­лы про­рвал­ся гной­ник, и его обиль­но вырва­ло кро­вью. После это­го силы поки­ну­ли его, и, про­ведя тяжё­лую ночь, он умер…» (Plut. Sull., 37). Исто­рию с Гра­ни­ем при­во­дит рим­ский автор Вале­рий Мак­сим, жив­ший рань­ше Плу­тар­ха, одна­ко по его рас­ска­зу Сул­ла умер от како­го-то спаз­ма — о фти­ри­а­зи­се не гово­рит­ся ни сло­ва (Val. Max. IX, 3, 8).

Аппи­ан пред­став­ля­ет смерть Сул­лы как лёг­кий и счаст­ли­вый конец: «Сул­ла, про­жи­вая в сво­ём поме­стье, видел сон. Ему при­сни­лось, что его уже зовёт к себе его гений. Тот­час же, рас­ска­зав сво­им дру­зьям виден­ный им сон, он поспеш­но стал состав­лять заве­ща­ние, окон­чил его в тот же день, при­ло­жил печать и к вече­ру забо­лел лихо­рад­кой, а ночью умер, будучи шести­де­ся­ти лет. Это был, по-види­мо­му, как пока­за­ло и его имя, счаст­ли­вей­ший чело­век во всём до кон­ца сво­ей жиз­ни, если счи­тать сча­стьем для чело­ве­ка испол­не­ние его жела­ний» (App. BC. I, 105).

Пли­ний в «Есте­ствен­ной исто­рии» пишет, что Сул­ла был жесток, но его кон­чи­на ста­ла ещё более жесто­кой (Plin. VII, 134, 137). Опи­са­ние Пли­ния очень крат­ко: «Дик­та­тор Сул­ла был пожран фти­ри­а­зи­сом, когда из самой кро­ви чело­ве­че­ской родят­ся гло­жу­щие тело тва­ри» (Phthi­ria­si Sul­la dic­ta­tor con­sumptus est, nas­cun­tur in san­gui­ne ip­so ho­mi­nis ani­ma­lia exe­su­ra cor­pus — Plin. XXVI, 138).

Исто­рик IV в. н. э. Авре­лий Вик­тор в сво­ей кни­ге «О зна­ме­ни­тых людях» (75, 11) крат­ко упо­ми­на­ет, что после отстав­ки Сул­ла «уда­лил­ся в Путе­о­лы и умер от болез­ни, назы­вае­мой вши­вой».

В целом антич­ные авто­ры назы­ва­ют при­чи­ной смер­ти Сул­лы то ли спазм, то ли какой-то кри­зис из-за обост­ре­ния «вши­вой болез­ни» — фти­ри­а­зи­са (φθει­ρίασις, phthi­ria­sis). Особ­ня­ком сто­ит толь­ко рас­сказ Аппи­а­на, кото­рый счи­тал Сул­лу здо­ро­вым и умер­шим от непро­дол­жи­тель­ной лихо­рад­ки. Объ­еди­ня­ет все эти рас­ска­зы то, что они изоби­лу­ют раз­лич­ны­ми дета­ля­ми (вещие сны, жесто­кая рас­пра­ва над Гра­ни­ем), кото­рые свиде­тель­ст­ву­ют о необыч­ном харак­те­ре «болез­ни Сул­лы» и его смер­ти. Исто­рия с Гра­ни­ем долж­на была пока­зать, что Сул­ла и перед смер­тью не отка­зал­ся от сво­ей леген­дар­ной сви­ре­по­сти, а упо­ми­на­ние про вещий сон — что он был вели­ким чело­ве­ком и дей­ст­во­вал по воле богов. Так антич­ная тра­ди­ция одно­вре­мен­но соеди­ни­ла две тен­ден­ции — демо­ни­за­ции и апо­ло­гии Сул­лы. Сама же вер­сия о смер­ти по при­чине вши­вой болез­ни неубеди­тель­на: конеч­но же, дик­та­тор умер не от вши­во­сти, а с.43 от како­го-то более серь­ёз­но­го неду­га — воз­мож­но, от сер­деч­но­го при­сту­па в резуль­та­те при­пад­ка.

Как бы то ни было, зага­доч­ная болезнь Сул­лы и его смерть допол­ни­ли пред­став­ле­ние о нём как о вели­кой, пол­ной про­ти­во­ре­чий, лич­но­сти, сде­лав этот образ ещё более скан­даль­ным и извест­ным. По мне­нию неко­то­рых иссле­до­ва­те­лей, в част­но­сти Е. Г. Раби­но­ви­ча, вер­сию о зага­доч­ной «болез­ни Сул­лы» при­ду­ма­ли имен­но близ­кие к дик­та­то­ру люди: «раз уж Сул­ла уми­рал вши­вым, сле­до­ва­ло как-то при­ми­рить этот факт с его хариз­мой — при­дать смер­ти дик­та­то­ры при­стой­ность, кото­рой она по види­мо­сти была лише­на, и так под­дер­жать его посмерт­ную репу­та­цию» [2, с. 33—34]. Авто­ром этой вер­сии мог быть дове­рен­ный воль­ноот­пу­щен­ник Сул­лы и вос­пи­та­тель его детей Луций Кор­не­лий Эпи­кад, кото­рый, как про­фес­сио­наль­ный грам­ма­тик, завер­шил послед­нюю кни­гу «Вос­по­ми­на­ний» Сул­лы, в кото­рой шла речь о кон­чине дик­та­то­ра (Suet. De gram­mat., 12); имен­но Эпи­кад мог соста­вить спи­сок вели­ких людей, умер­ших от фти­ри­а­зи­са [2, с. 35—36]. Так была созда­на леген­да о зага­доч­ной болез­ни Сул­лы, кото­рая яко­бы ука­зы­ва­ла на его «бого­из­бран­ность». Тем не менее, антич­ные авто­ры, в первую оче­редь Плу­тарх, всё рав­но счи­та­ли при­чи­ной болез­ни раз­врат — сле­до­ва­тель­но, эффект про­па­ган­ды был мало эффек­ти­вен [2, с. 38].

Миф о зага­доч­ной «болез­ни Сул­лы» соот­вет­ст­во­вал основ­ным прин­ци­пам про­па­ган­ды дик­та­то­ра, пред­став­ляв­шей его испол­ни­те­лем «боже­ст­вен­ной» воли. Твор­че­ски исполь­зуя ана­ло­гич­ный опыт сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков — Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го и Мария, Сул­ла изо­бра­жал себя «Любим­цем Вене­ры» (Plut. Sull., 34; App. BC. I, 97) и объ­яс­нял свои уда­чи волей богов (Cic. De div. I, 34, 72). Под­чёр­ки­вал дик­та­тор и свои воен­ные успе­хи и дости­же­ния (App. BC. I, 99; Plut. Sull., 34; Vell. Pat. II, 27, 6). Вер­сия о необыч­ном неду­ге, нис­по­слан­ном необыч­но­му чело­ве­ку, долж­на была под­кре­пить создан­ный сул­лан­ской про­па­ган­дой образ.

Исхо­дя из выше­ска­зан­но­го, мож­но сде­лать вывод, что Луций Кор­не­лий Сул­ла дей­ст­ви­тель­но стра­дал какой-то опас­ной хро­ни­че­ской болез­нью (или набо­ром болез­ней), кото­рая име­ла спе­ци­фи­че­ский харак­тер и посте­пен­но про­грес­си­ро­ва­ла, пока, нако­нец, не при­ве­ла к леталь­но­му исхо­ду. Дан­ное обсто­я­тель­ство искус­но исполь­зо­ва­ли при­бли­жён­ные дик­та­то­ра, создав миф о необыч­ной «болез­ни Сул­лы», кото­рый, соглас­но тра­ди­ци­ям древ­но­сти, свиде­тель­ст­во­вал о боже­ст­вен­но­сти дик­та­то­ра, его осо­бой исто­ри­че­ской роли. Так роди­лась леген­да, при­дав­шая антич­но­му обра­зу Сул­лы допол­ни­тель­ную зага­доч­ность и скан­даль­ность.

с.44

Источ­ни­ки и лите­ра­ту­ра

1. Mo­ron J. M. C. Plu­tarch’s Ly­san­der and Sul­la: in­teg­ra­ted cha­rac­ters in Ro­man his­to­ri­cal perspec­ti­ve // Ame­ri­can Jour­nal of Phi­lo­lo­gy. 2000. Vol. 121. No. 3. — p. 453—476.

2. Авре­лий Вик­тор. Исто­рия Рима // Вест­ник древ­ней исто­рии, 1964, № 1—2.

3. Аппи­ан Алек­сан­дрий­ский. Рим­ская исто­рия. — М., 2002.

4. Вел­лей Патер­кул. Рим­ская исто­рия // Неми­ров­ский А. И., Даш­ко­ва М. Ф. «Рим­ская исто­рия» Вел­лея Патер­ку­ла. — Воро­неж, 1985.

5. Момм­зен. Исто­рия Рима. Том 2. Кни­га 4. — М., 1937.

6. Пав­са­ний. Опи­са­ние Элла­ды. — М., 1994.

7. C. Pli­nius Se­cun­dus. Na­tu­ra­lis His­to­ria // http://www.the­la­tin­lib­ra­ry.com/pli­ny1.html

8. Плу­тарх. Сул­ла // Срав­ни­тель­ные жиз­не­опи­са­ния. Том 2. — СПб., 2001.

9. Раби­но­вич Е. Г. «Вши­вая болезнь» (Смерть Сул­лы в био­гра­фи­че­ском пре­да­нии) // Вест­ник древ­ней исто­рии, 2004, № 4. — С. 21—39.

10. Сал­лю­стий Кри­сп Гай. Сочи­не­ния. — М., 1981.

11. Све­то­ний Тран­квилл Гай. Сочи­не­ния. — М., 1999.

12. Стра­бон. Гео­гра­фия. — М., 1994.

13. Хабихт Х. Афи­ны. Исто­рия горо­да в элли­ни­сти­че­скую эпо­ху. — М., 1999.

14. Цице­рон Марк Тул­лий. О государ­стве. О зако­нах. О ста­ро­сти. О друж­бе. Об обя­зан­но­стях. Речи. Пись­ма. — М., 1999.