Эсхил

[Преамбула к трагедиям Эсхила]

с.338 Мы рас­по­ла­га­ем очень скуд­ны­ми сведе­ни­я­ми о жиз­ни Эсхи­ла, «отца тра­гедии». Он родил­ся в 525 г. до н. э. в горо­де Элев­сине, близ Афин, и про­ис­хо­дил из рода знат­ных земле­вла­дель­цев. Судя по сохра­нив­шей­ся над­гроб­ной над­пи­си, сочи­не­ние кото­рой при­пи­сы­ва­ет­ся само­му Эсхи­лу, он участ­во­вал в бит­ве с пер­са­ми при Мара­фоне (490 г. до н. э.). Есть так­же сведе­ния о том, что он при­ни­мал уча­стие в мор­ском сра­же­нии при Сала­мине в 480 г. до н. э. Неза­дол­го до смер­ти поэт пере­се­лил­ся из Афин в Сици­лию, где и умер в горо­де Геле в 456 г. до н. э. По-види­мо­му, Эсхил поки­нул Афи­ны из-за каких-то раз­но­гла­сий с афи­ня­на­ми, об этом есть упо­ми­на­ние у Ари­сто­фа­на и свиде­тель­ства дру­гих антич­ных авто­ров.

Эсхил жил в эпо­ху невидан­но­го воз­вы­ше­ния Афин, кото­рые в кон­це VI в. до н. э. зна­чи­тель­но рас­ши­ри­ли свои эко­но­ми­че­ские свя­зи, в осо­бен­но­сти с ионий­ски­ми горо­да­ми Малой Азии. Борь­ба за гос­под­ство в Малой Азии и яви­лась пер­во­на­чаль­ной при­чи­ной гре­ко-пер­сид­ских войн, завер­шив­ших­ся пол­ным раз­гро­мом пер­сид­ско­го вой­ска. Вой­на с пер­са­ми, обра­зо­ва­ние мор­ско­го сою­за гре­че­ских государств во гла­ве с Афи­на­ми, подъ­ем демо­кра­ти­че­ско­го дви­же­ния ремес­лен­ни­ков и кре­стьян — все это при­ве­ло к созда­нию государ­ства афин­ской рабо­вла­дель­че­ской демо­кра­тии.

Будучи убеж­ден­ным сто­рон­ни­ком демо­кра­ти­че­ско­го строя, Эсхил при­над­ле­жал к кон­сер­ва­тив­ной груп­пи­ров­ке внут­ри демо­кра­тии. Он тво­рил для широ­кой афин­ской пуб­ли­ки — ведь тыся­чи афи­нян, при­хо­дя по празд­ни­кам в театр, смот­ре­ли его тра­гедии.

Из боль­шо­го чис­ла тра­гедий, напи­сан­ных Эсхи­лом, до нас дошло семь его про­из­веде­ний: «Про­си­тель­ни­цы», «Пер­сы», «Про­ме­тей При­ко­ван­ный», «Семе­ро про­тив Фив», «Ага­мем­нон», «Жерт­ва с.339 у гро­ба» («Хоэфо­ры») и «Эвме­ниды». Три послед­ние тра­гедии состав­ля­ют три­ло­гию «Оре­стея».

Эсхил, ока­зав­ший огром­ное вли­я­ние не толь­ко на древ­не­гре­че­скую, но и на всю миро­вую дра­ма­тур­гию, был люби­мым поэтом Марк­са, кото­рый читал его в под­лин­ни­ке и наряду с Шекс­пи­ром отно­сил к «вели­чай­шим дра­ма­ти­че­ским гени­ям, кото­рых поро­ди­ло чело­ве­че­ство»¹.

Рус­ский театр про­яв­лял боль­шой инте­рес к твор­че­ству гре­че­ских тра­ги­ков, отда­вая пред­по­чте­ние Софо­клу и Еври­пиду. Тра­гедии Эсхи­ла на рус­ской сцене шли мало и неудач­но.

В 1910 г. театр Незло­би­на (Москва) осу­ще­ст­вил поста­нов­ку «Хоэфор» (спек­такль назы­вал­ся «Мсти­тель»). В этом спек­так­ле, отли­чав­шем­ся уче­ни­че­ской доб­ро­со­вест­но­стью, не уда­лось пере­дать дух антич­ной тра­гедии. Акте­ры игра­ли без блес­ка. Роли испол­ня­ли: Орест — Лиха­чев, Пилад — Бара­нов­ский, Элек­тра — Лили­на, Кли­тем­не­стра — Коле­со­ва. Деко­ра­ции, в кото­рых худож­ник пытал­ся вос­со­здать обста­нов­ку древ­не­гре­че­ско­го теат­ра, нель­зя было назвать удач­ны­ми. Спек­такль успе­ха не имел.

Из ино­стран­ных поста­но­вок Эсхи­ла того вре­ме­ни сле­ду­ет отме­тить работу извест­но­го немец­ко­го режис­се­ра Мак­са Рейн­гард­та над «Оре­сте­ей». Рейн­гардт, стре­мив­ший­ся вос­кре­сить тра­ди­ции народ­ных зре­лищ, в 1911 г. поста­вил тра­гедию Эсхи­ла на цир­ко­вой арене, затя­ну­той для это­го чер­ным сук­ном. Заве­дую­щий поста­нов­кой Рол­лер при оформ­ле­нии спек­так­ля оттал­ки­вал­ся от антич­ных ваз, где свет­лые фигу­ры высту­па­ют на тем­ном фоне. Мно­же­ство режис­сер­ских нахо­док и вели­ко­леп­ная игра Сан­д­ро Моис­си, испол­няв­ше­го роль Оре­ста, сде­ла­ли этот спек­такль боль­шим собы­ти­ем в теат­раль­ной жиз­ни Гер­ма­нии.

На сцене совет­ско­го теат­ра два­жды пыта­лись поста­вить тра­гедии Эсхи­ла.

В 1926 г. Мос­ков­ский Худо­же­ст­вен­ный театр гото­вил «Про­ме­тея» (режис­сер В. Смыш­ля­ев), но после гене­раль­ных репе­ти­ций спек­такль был при­знан сла­бым и снят с репер­ту­а­ра. Он был постав­лен в отвле­чен­но-рито­ри­че­ской, декла­ма­ци­он­ной мане­ре. с.340 Акте­ры, загри­ми­ро­ван­ные гиган­та­ми с огром­ны­ми муску­ла­ми и непро­пор­цио­наль­но малень­ки­ми голов­ка­ми, каза­лись бута­фор­ски­ми на фоне огром­ной ска­лы, к кото­рой был при­ко­ван стра­даю­щий Про­ме­тей. В. Кача­лов, играв­ший роль Про­ме­тея, пре­вос­ход­но читал эсхи­лов­ские сти­хи (отрыв­ки из «Про­ме­тея» он испол­нял поз­же в кон­церт­ных про­грам­мах), но и он не мог спа­сти спек­такль.

В том же теат­раль­ном сезоне в МХАТ 2-м В. Смыш­ля­ев поста­вил «Оре­стею». И этот спек­такль ока­зал­ся неудач­ным и вызвал рез­кие напад­ки кри­ти­ки. Боги Афи­на и Апол­лон напо­ми­на­ли застыв­шие в кра­си­вых позах ста­туи, кото­рые вре­мя от вре­ме­ни ожи­ва­ли. Пар­тии хора, кото­ро­му в тра­геди­ях Эсхи­ла отво­дит­ся очень боль­шое место, зву­ча­ли как кол­лек­тив­ная декла­ма­ция. Отли­чав­ши­е­ся внеш­ней кра­си­во­стью деко­ра­ции были мерт­вы­ми и без­вкус­ны­ми. У теат­ра не нашлось ни режис­сер­ских средств, ни актер­ских воз­мож­но­стей, чтобы пере­дать кра­соту тра­ги­че­ской кон­цеп­ции Эсхи­ла.

В послед­ние годы в Гре­ции, где необы­чай­но воз­рос инте­рес к антич­ной тра­гедии, про­из­веде­ния Эсхи­ла в пере­во­де на ново­гре­че­ский язык шли на мно­гих сце­нах и испол­ня­лись в рекон­струи­ро­ван­ных древ­них теат­рах под откры­тым небом. Совет­ским зри­те­лям посчаст­ли­ви­лось позна­ко­мить­ся с дву­мя гре­че­ски­ми поста­нов­ка­ми Эсхи­ла. В 1963 г. в Совет­ском Сою­зе гаст­ро­ли­ро­вал Пирей­ский театр, пока­зав­ший «Оре­стею» в поста­нов­ке извест­но­го режис­се­ра Димит­ри­са Рон­ди­ри­са. В этом пре­крас­ном спек­так­ле хор, кото­рый на сцене жил, стра­дал вме­сте с геро­я­ми, настав­лял их, обе­ре­гал и обли­чал, занял подо­баю­щее ему место. Все его участ­ни­цы, состав­ляв­шие пре­вос­ход­ный ансамбль, игра­ли с необы­чай­ной самоот­да­чей, соеди­няя в себе талант дра­ма­ти­че­ских актрис, певиц и бале­рин. Заме­ча­тель­ная актри­са Аспа­сия Папа­та­на­сиу созда­ла вели­ко­леп­ный образ Кли­тем­не­стры.

В 1965 г. на гаст­ро­ли в Совет­ский Союз при­ез­жал Афин­ский Худо­же­ст­вен­ный театр, руко­во­ди­мый выдаю­щим­ся гре­че­ским режис­се­ром Каро­ло­сом Куном. В его поста­нов­ке были пока­за­ны «Пер­сы» Эсхи­ла, одна из наи­бо­лее слож­ных для сце­ни­че­ско­го вопло­ще­ния тра­гедий. Счи­тая, что антич­ные пье­сы не сле­ду­ет играть как про­из­веде­ния некой отда­лен­ной эпо­хи, о кото­рой ниче­го с.341 тол­ком не извест­но и кото­рую пере­да­ют поэто­му чисто фор­маль­но, Кун стре­мил­ся выде­лить в тра­гедии то, что важ­но для совре­мен­но­го чело­ве­ка, то, что сохра­ни­лось в его при­ро­де и обы­ча­ях. Основ­ную дра­ма­ти­че­скую нагруз­ку в спек­так­ле нес хор. Чтобы мими­ка отдель­ных участ­ни­ков хора не отвле­ка­ла вни­ма­ние зри­те­ля, акте­ры игра­ли в мас­ках, вполне реа­ли­стич­ных, но совер­шен­но раз­ных. Кун пре­крас­но спра­вил­ся со сво­ей зада­чей и создал инте­рес­ный и яркий спек­такль.