Послесловие
Плиний Старший о Средиземноморье
(третья книга «Естественной истории» и ее страноведческое и историческое содержание)

с.431 Напи­сан­ная в 50-х годах I века н. э. «Есте­ствен­ная исто­рия» Пли­ния Стар­ше­го впер­вые осве­ти­ла мно­гие вопро­сы, свя­зан­ные со стра­но­веде­ни­ем стран бас­сей­на Сре­ди­зем­но­го моря. Та эпо­ха была в опре­де­лен­ном смыс­ле пере­лом­ной для раз­ви­тия есте­ство­зна­ния. В про­шлом оста­лось «гре­че­ское чудо» — неожи­дан­ное воз­ник­но­ве­ние нау­ки на фоне нау­ко­по­доб­ных и сти­хий­ных дога­док. Умер­ли такие вели­кие пред­ста­ви­те­ли эллин­ской нау­ки, как Архи­мед или Стра­бон, и рим­ской — Вит­ру­вий, Катон Стар­ший, Варрон, Сене­ка. После Ари­сто­те­ля не пред­при­ни­ма­лось уже попы­ток создать еди­ную систе­му зна­ний; в отдель­ных отрас­лях зна­ния так­же дела­лось срав­ни­тель­но мало. Труд Пли­ния мож­но счи­тать чрез­вы­чай­но харак­тер­ным в этом отно­ше­нии, после­до­ва­тель­ным. Но это была после­до­ва­тель­ность того пери­о­да, когда выс­шей фор­мой выра­же­ния науч­ной мыс­ли ста­ла такая ее фор­ма, как отрасле­вой энцик­ло­пе­ди­че­ский труд.

Из рим­ских дея­те­лей нача­ла пери­о­да Импе­рии Пли­ний Стар­ший был одним из наи­бо­лее про­дук­тив­ных в лите­ра­тур­ном отно­ше­нии и вме­сте с тем ока­зав­ших наи­боль­шее вли­я­ние — по край­ней мере на Запа­де, где гре­че­ских клас­си­ков, в том чис­ле путе­ше­ст­вен­ни­ков, исто­ри­ков, попу­ля­ри­за­то­ров нау­ки и гео­гра­фов почти что не чита­ли или чита­ли толь­ко в латин­ских пере­во­дах. Огром­ный труд Пли­ния Стар­ше­го пер­вым при­влек все­об­щее вни­ма­ние и стал пред­ме­том пере­пи­сы­ва­ния, а с XV в. и пере­пе­ча­ты­ва­ния — вплоть до наших дней. В послед­ние три-четы­ре сто­ле­тия он слу­жит уже толь­ко для изу­че­ния рим­ской куль­ту­ры и лите­ра­ту­ры.

С очень дав­них пор нача­лось дуб­ли­ро­ва­ние науч­ных зна­ний зна­ни­я­ми несколь­ко ино­го пла­на (по их струк­ту­ре и пред­на­зна­че­нию): систе­ма­ти­че­ски­ми и по край­ней мере отча­сти при­год­ны­ми для спра­воч­но­го, в широ­ком смыс­ле, употреб­ле­ния. Есте­ствен­но, что нача­ло тако­го употреб­ле­ния вос­хо­дит к тому же с.432 реги­о­ну, с кото­рым свя­за­но и воз­ник­но­ве­ние нау­ки как дис­кур­сив­но­го зна­ния. Этим реги­о­ном было Сре­ди­зем­но­мо­рье и его цен­траль­ная, ита­ло-гре­че­ская часть. Ко вре­ме­ни Пли­ния к ней при­со­еди­ни­лись восточ­ные и запад­ные части Сре­ди­зем­но­го моря и его бас­сей­на, вклю­чая Пире­ней­ский полу­ост­ров, Ближ­ний Восток и Аль­пы.

Из источ­ни­ков третьей кни­ги мож­но упо­мя­нуть, напри­мер, Вале­рия Анти­а­са, рим­ско­го авто­ра нача­ла I в. до н. э., напи­сав­ше­го «Анна­лы» или «Исто­рию Рима» в 80 (?) кни­гах. О чис­ле книг мож­но заклю­чить лишь при­бли­зи­тель­но, посколь­ку этот труд, отча­сти фан­та­стич­ный, сохра­нил­ся толь­ко во фраг­мен­тах. Он послу­жил одним из источ­ни­ков так­же для Тита Ливия. Пли­ний упо­ми­на­ет о «дав­нем поста­нов­ле­нии Сена­та», кото­рое «пред­пи­сы­ва­ет беречь [нед­ра] Ита­лии» (III 138). О том же «сбе­ре­же­нии недр» Пли­ний вспо­ми­на­ет в XXXIII 78 и в самом завер­ше­нии «Есте­ствен­ной исто­рии» — в XXXVII 202. В этих слу­ча­ях име­ет­ся в виду, по-види­мо­му, один из пер­вых или даже пер­вый зако­но­да­тель­ный акт об охране при­ро­ды. Гово­ря в § 94 о вул­кане Стром­бо­ли (Строн­г­ю­ле), Пли­ний отме­ча­ет, что «от Липа­ры он отли­ча­ет­ся толь­ко более жид­ким пла­ме­нем — a Li­pa­ra li­qui­dio­re tan­tum flam­ma dif­fert. Ранее о вул­ка­нах на Липа­ре ниче­го не ска­за­но. Не сто­я­ло ли в прото­гра­фе a Hie­ra? Но по суще­ству здесь, может быть, ошиб­ки и нет, посколь­ку Липа­ра тоже была когда-то вул­ка­ни­че­ской (сей­час вул­ка­ны дей­ст­ву­ют толь­ко на Воль­ка­но и Стром­бо­ли, т. е. Гие­ре и Строн­г­ю­ле). В РоД (III в. до н. э.) встре­ча­ем упо­ми­на­ние о «язы­ках пла­ме­ни», вид­ных на Липа­ре ночью (§ 37), а так­же сооб­ще­ние о том, что на этом ост­ро­ве «…в зем­ле есть куря­щий­ся раз­лом, и в этой тре­щине, как в кипя­щем кот­ле, мест­ные жите­ли варят все, что они хотят при­гото­вить» (§ 34).

В третьей кни­ге (хотя и реже, чем, напри­мер, во вто­рой) Пли­ний при­бе­га­ет к обо­зре­нию терри­то­рий «с точ­ки зре­ния наблюда­те­ля в Риме». Напри­мер, в § 109 у него «сза­ди — Умбрия» — a ter­go Umbria, т. е. к севе­ро-восто­ку с точ­ки зре­ния «цен­траль­но­го наблюда­те­ля» в Риме. При­бли­зи­тель­но то же самое полу­ча­ет­ся, если счи­тать, что Пли­ний под пере­д­ней сто­ро­ной пони­ма­ет южную. Такое пони­ма­ние, при кото­ром запад ока­зы­вал­ся спра­ва, а восток сле­ва было впер­вые введе­но, воз­мож­но, этрус­ка­ми. При этом счаст­ли­вые зна­ме­ния полу­ча­ли назва­ние si­nistra, несчаст­ные — dextra (Ver­gi­lius. Aenaeis. 2, 692—693: sub­ito­que fra­go­re / in­to­nuit lae­vom; 9, 630—631: cae­li ge­ni­tor de par­te se­re­na / in­to­nuit lae­vom; Ovi­dius. Fast. 4, 833). Поэто­му нель­зя без­ого­во­роч­но счи­тать обра­ще­ние на юг харак­тер­ным для с.433 ори­ен­та­ции по сто­ро­нам све­та в антич­но­сти, как это утвер­ждал, напри­мер, уже один из пер­вых изда­те­лей «Есте­ствен­ной исто­рии» в новое вре­мя, Пине, в мар­ги­на­лии к «Есте­ствен­ной исто­рии» II 32: Car les An­ciens avaient toujours tour­né le vi­sa­ge contre le mi­di en compre­nant les re­gions du ciel. В этом слу­чае a ter­go Umbria озна­ча­ет «Умбрия [нахо­дит­ся] с севе­ра». Но это все же менее точ­но, чем «с севе­ро-восто­ка», и кро­ме того, из мар­ги­на­лии Пине есть и дру­гие (поми­мо «этрус­ско­го») исклю­че­ния: напри­мер, ино­гда обра­ща­лись к восто­ку. При неко­то­рых гада­ни­ях по поле­ту птиц жре­цы обра­ща­лись (по образ­цу эллин­ских пред­ска­за­те­лей) к севе­ру и тогда пра­вая сто­ро­на, с кото­рой пти­цы пред­ве­ща­ют бла­гое, ока­зы­ва­лась с восто­ка.

Гово­ря о Мес­син­ском про­ли­ве и его окрест­но­стях, Пли­ний стре­мит­ся «деми­фо­ло­ги­зи­ро­вать» свое повест­во­ва­ние, что дает­ся ему не без труда. «Сви­ре­пость» Скил­лы и Харибды он интер­пре­ти­ру­ет как при­род­ную опас­ность тех мест. Река Кра­те­ис — мать Скил­лы, но это толь­ко «как гово­рят» (§ 73). О быто­вав­шей по край­ней мере с III в. до н. э. уве­рен­но­сти, что «про­лив меж­ду Сици­ли­ей и Ита­ли­ей умень­ша­ет­ся и уве­ли­чи­ва­ет­ся вме­сте с фаза­ми Луны» (РоД § 55), Пли­ний даже не упо­ми­на­ет, хотя в этом в неко­то­рой сте­пе­ни (с точ­ки зре­ния тео­рии при­ли­вов) как раз мог бы быть смысл. Не упо­ми­на­ет он и Одис­сея, наи­бо­лее про­сла­вив­ше­го миф о Скил­ле и Харибде. Впро­чем, Одис­сей явно герой «не его рома­на»: в про­ти­во­по­лож­ность Стра­бо­ну, упо­ми­наю­ще­му Улис­са десят­ки и сот­ни раз и учи­ты­ваю­ще­го марш­рут его стран­ст­вий во всей сво­ей гео­гра­фии Сре­ди­зем­но­мо­рья, Пли­ний не назы­ва­ет его ни здесь, ни в § 92—94 в свя­зи с мифом об Эоле и вет­ра­ми (этот миф он вооб­ще сво­дит на при­род­ные силы), ни в свя­зи с Ита­кой (IV 54—55; VIII 226), ни гово­ря о сыне его и Цир­цеи (VII 15 — там это про­сто «сын Цир­цеи»), вооб­ще как бы ста­ра­ет­ся не тре­во­жить его тень. С дру­гой сто­ро­ны, Пли­ний в § 80 гово­рит о горо­де Нак­со­се, в 403 г. до н. э. уни­что­жен­ном тира­ном Дио­ни­си­ем Стар­шим; после его смер­ти остат­ки его жите­лей осно­ва­ли невда­ле­ке новый город, Тау­ро­ме­нию (совре­мен­ное: Таор­ми­на). Его оби­та­те­ли про­дол­жа­ли назы­вать себя нак­са­ми (Na­xi — имя, встав­лен­ное в каче­стве осо­бо­го пле­ме­ни Пли­ни­ем в § 91. Вся эта пре­ем­ст­вен­ность насе­ле­ния и дала Пли­нию осно­ва­ние отож­дествлять Тау­ро­ме­нию и Нак­сос, хотя фор­маль­но пер­вая была ско­рее коло­ни­ей вто­ро­го.

В III 126 Пли­ний каса­ет­ся Вене­ции, при­чем это не то же самое, что позд­ней­ший город того же назва­ния. Пли­ний нигде и не назы­ва­ет Вене­цию горо­дом. У него под этим име­нем фигу­ри­ру­ет область с.434 древ­не­го пле­ме­ни вене­тов (уэне­тов, гене­тов), кото­рых пред­по­ло­жи­тель­но отно­си­ли то к кель­там (Стра­бон), то к пелас­гам, то к пафла­гон­цам, то даже к прото­сла­вя­нам (вен­дам). Из VI 218 вид­но, что «Вене­ция» — круп­ная область, в раз­лич­ных частях кото­рой даже аст­ро­но­ми­че­ские явле­ния наблюда­ют­ся по-раз­но­му. С V—VI вв. н. э. вслед­ст­вие наше­ст­вия гун­нов, а затем заво­е­ва­ния Ита­лии лан­го­бар­да­ми насе­ле­ние мате­ри­ко­вой Вене­ции (осо­бен­но г. Аль­ти­но) все в боль­шем чис­ле мигри­ро­ва­ло на Риаль­то и дру­гие срав­ни­тель­но более без­опас­ные ост­ро­ва лагу­ны. На них око­ло 700 г. н. э. воз­ник­ло гер­цог­ство, оно же «дукат» или «ком­му­на вене­тов», по пле­ме­ни, дав­ше­му назва­ние Вене­ции (см. § 38 и 130). Еще через сто­ле­тие как центр дука­та выде­лил­ся город, при­няв­ший древ­нее имя Вене­ции, кото­рое мы нахо­дим и до Пли­ния (напри­мер, у Цеза­ря).

С подоб­ной пере­клич­кой меж­ду тек­ста­ми Пли­ния и позд­ней­шей (сред­не­ве­ко­вой) исто­ри­ей мы стал­ки­ва­ем­ся так­же в изда­нии Пине (уже в 1566 г.), одном из пер­во­пе­чат­ных и едва ли не в пер­вом пере­во­де «Есте­ствен­ной исто­рии» на новые язы­ки (на фран­цуз­ский). Одна­ко здесь дело в сво­его рода фаль­си­фи­ка­ции. В § 22 после «вас­ко­нов» у Пине сле­ду­ют отсут­ст­ву­ю­щие в дру­гих источ­ни­ках сло­ва «и королев­ство Наварр­ское» (et le Royau­me de Nauar­re). Терри­то­рия та самая, но ника­ких изве­стий об этом королев­стве до появ­ле­ния в X в. н. э. коро­ля Сан­чо Гар­сии нет. Встав­ка о Навар­ре в тек­сте Пли­ния выглядит стран­но. По-види­мо­му, Пине рас­смат­ри­вал «Есте­ствен­ную исто­рию» как сво­его рода стан­дарт­ный учеб­ник, в кото­рый изда­тель дол­жен вно­сить изме­не­ния, когда текст «учеб­ни­ка» в чем-либо разой­дет­ся с совре­мен­но­стью. С дру­гой сто­ро­ны, Пине мог впи­сать сло­ва о Навар­ре, когда сде­лал став­ку на победу каль­ви­ни­стов (гуге­но­тов) в рели­ги­оз­ной войне и стре­мил­ся все­мер­но под­дер­жать Навар­ру, кото­рая в 1560—1570-е гг. ста­ла их цита­де­лью.

В § 64 Пли­ний упо­ми­на­ет ряд горо­дов (При­верн, Сетию, Сиг­нию, Суес­су, Урба­ну), при­чем в тек­сте после опре­де­ля­е­мо­го op­pi­da («укреп­ле­ния», «мел­кие горо­да») даны сна­ча­ла дей­ст­ви­тель­но назва­ния горо­дов — Ари­ции, Аль­ба-Лон­ги и др. — а затем плав­ный пере­ход к назва­ни­ям gen­tes и po­pu­li: пле­мен или жите­лей горо­дов (селе­ний): при­вер­на­ты, сети­ны и т. д. Сети­ны, оче­вид­но, те же, что в § 60, или какое-либо их ответв­ле­ние. Одна­ко этно­ним «сетии» или «сети­ны» был так­же рас­про­стра­нен в Испа­нии и Нар­бонн­ской Вал­лии. В «Есте­ствен­ной исто­рии» под­час труд­но отли­чить имя горо­да от назва­ния пле­ме­ни, и § 63—65 дают при­мер того, что каж­дое назва­ние отра­жа­ет какой-то момент про­цес­са пре­вра­ще­ния этно­ни­ма в топо­ним. с.435 Аль­ба-Лон­га, Нола или Форум-Аппи — явные горо­да. Кора­ны (посколь­ку объ­еди­не­ны хотя бы фик­тив­ным пред­ком), акерра­ны, сети­ны и кеку­бы — пле­ме­на. Но, напри­мер, акерра­ны — это и терри­то­рия Акерр, см. § 63 и 114. В V 29 назва­ны горо­да, op­pi­da ci­vium Ro­ma­no­rum, и мы их так и пере­во­дим: Уки­та, Вага, Тиби­га и т. д., но в ори­ги­на­ле сто­ит Uci­ta­num, Va­gen­se, Ti­bi­gen­se. Пли­ний явно не видел в этом ни малей­ше­го про­ти­во­ре­чия, пото­му что вна­ча­ле гово­рит о чис­ле наро­дов в Афри­ке (быв­шей Кар­фа­ген­ской и Нуми­дий­ской), кото­рая po­pu­los 516 ha­bet, и тут же вклю­ча­ет в это чис­ло коло­нии и горо­да, но назва­ния горо­дов дает в адъ­ек­тив­ной фор­ме. Назва­ни­ям коло­ний он этой фор­мы не при­да­ет и тут же пишет, напр., Thu­bur­bi (это коло­ния и вме­сте с тем один из po­pu­li), а не Thu­bur­bien­se или Thu­bur­bi­ta­na. То же в кни­ге III и в дру­гих местах (но не везде): так, в § 24 коло­ния Цеза­ра­у­гу­ста и горо­да Bil­bi­li­ta­ni, Iler­den­ses (хотя хоро­шо извест­ны назва­ния горо­дов Bil­bi­lis, Iler­da и т. д.). Это, по-види­мо­му, не слу­чай­но: город он вос­при­ни­ма­ет как орга­нич­ную, в осно­ве сво­ей родо­пле­мен­ную общи­ну, а рим­скую коло­нию — как адми­ни­ст­ра­тив­но и меха­ни­че­ски набран­ную груп­пу лиц. Одна­ко гла­гол он и при име­ни горо­да, и при назва­нии коло­нии или какой-либо адми­ни­ст­ра­тив­ной еди­ни­цы, или пле­ме­ни ста­вит в един­ст­вен­ном чис­ле, под­чер­ки­вая момент един­ства во всех этих типах объ­ек­тов: He­rac­leo­po­li­tes est in in­su­la Ni­li, «Герак­лео­по­ли­тан­цы живут (или: Герак­лео­по­ли­тан­ский [ном], или: Герак­лея, город Герак­ла, рас­по­ло­жен) на ост­ро­ве посреди Нила», V 50. Пли­ни­е­во вос­при­я­тие горо­да как про­цес­са соот­вет­ст­ву­ет объ­ек­тив­ной дина­ми­ке и явля­ет­ся ново­введе­ни­ем Пли­ния, посколь­ку в дру­гих ана­ло­гич­ных пере­чис­ле­ни­ях, как гре­ко­языч­ных, так и лати­но­языч­ных (см., напри­мер, про­стран­ную над­пись в § 137) этот при­ем не раз­вер­нут. Ска­зан­ное о горо­дах в зна­чи­тель­ной мере отно­сит­ся и к стра­нам: стра­на и народ у Пли­ния часто отож­дествля­ют­ся. Так, в V 94 меж­ду Кили­ки­ей и Пам­фи­ли­ей поме­ще­ны исав­ры, вопре­ки обще­му мне­нию, что Пам­фи­лия непо­сред­ст­вен­но сле­ду­ет за Кили­ки­ей. «Но при этом упус­ка­ют из вида народ [и стра­ну] исав­ров» — так при­хо­дит­ся пере­во­дить лако­нич­ное латин­ское neg­lec­ta gen­te Isau­ri­ca. В X 53 гово­рит­ся о «лекар­стве, по стране сво­его про­ис­хож­де­ния назы­вае­мом “ком­ма­ге­нум”» — в ори­ги­на­ле про­сто quod ab gen­te di­ci­tur Com­ma­ge­num («наро­да» Com­ma­ge­num нет). Gens Isau­ri­ca, как и вооб­ще gens, фик­си­ру­ет сра­зу два зна­че­ния: стра­на мыс­лит­ся как объ­ек­ти­ва­ция наро­да, а народ — как порож­де­ние стра­ны.

Утвер­жде­ние Пли­ния, что «гра­ни­ца­ми (меж­ду чем?) слу­жат реки Танаис и Нил» (§ 3) сле­ду­ет пони­мать, види­мо, так. В I в. н. э. с.436 при­ни­ма­ли, что Танаис (Дон) есть гра­ни­ца меж­ду Евро­пой и Ази­ей, Нил — меж­ду Ази­ей и Афри­кой. Фра­за про­из­во­дит впе­чат­ле­ние интер­по­ля­ции, посколь­ку и до нее и после речь идет толь­ко об Афри­ке и Евро­пе и о гра­ни­це меж­ду ними. Но если текст здесь и испор­чен, то вряд ли путем встав­ки: ско­рее наобо­рот, какой-то фраг­мент уте­рян. В IV 49 (Hel­les­pon­tus VII ut di­xi­mus sta­diis Euro­pam ab Asia di­vi­dens) и IV 75 (почти то же) нали­че­ст­ву­ет явная ссыл­ка на какой-то фраг­мент, гово­рив­ший о гра­ни­це меж­ду Евро­пой и Ази­ей. Воз­мо­жен и более слож­ный вари­ант: Пли­ний, не удо­вле­тво­рен­ный слиш­ком сдви­ну­той к севе­ру гра­ни­цей меж­ду Евро­пой и Ази­ей по одно­му лишь Танаи­су (Дону), хотел доба­вить что-либо напо­до­бие «так­же по Мео­ти­де, Пон­ту и Гел­лес­пон­ту» и два­жды сослал­ся в IV 49, 75 на это добав­ле­ние, а потом забыл, что его не впи­сал.

В § 116 и 125 гово­рит­ся о «погиб­ших» наро­дах бой­ев и «сено­нов, до это­го захва­тив­ших Рим». Отно­си­тель­но гибе­ли бой­ев сведе­ния Пли­ния надо при­ни­мать с ого­вор­кой, посколь­ку основ­ная мас­са их так и оста­лась за пре­де­ла­ми Ита­лии (в позд­ней­шей Боге­мии). Галль­ское пле­мя сено­нов, точ­нее, его восточ­ная ветвь, дей­ст­ви­тель­но было истреб­ле­но — после того, как они в нача­ле IV в. до н. э. ста­ли доми­ни­ру­ю­щей силой в Ита­лии, а око­ло 390 г. взя­ли Рим. Потом оже­сто­чен­ная борь­ба Рима с сено­на­ми (осев­ши­ми в основ­ном на восточ­ном побе­ре­жье Ита­лии, меж­ду Равен­ной и Анко­ной) велась еще почти сто­ле­тие. Зна­ме­ни­тая леген­да о том, как гуси, откарм­ли­вае­мые в хра­ме Юно­ны, раз­буди­ли быв­ше­го кон­су­ла Ман­лия (см. VII 103), так что он успел собрать людей и выру­чить Капи­то­лий, а затем и весь Рим (Тит Ливий. 1994. Т. I. С. 274); а так­же пер­вое, по убеж­де­нию Пли­ния (воз­мож­но, спра­вед­ли­во­му), упо­ми­на­ние о Риме в ино­зем­ной лите­ра­ту­ре (у Тео­пом­па, см. § 57) — все это свя­за­но с упо­мя­ну­тым взя­ти­ем гал­ла­ми Рима в 390 г. до н. э. Но опять-таки все это каса­ет­ся восточ­ных сено­нов, запад­ные же про­дол­жа­ли жить в Бре­та­ни и во вре­ме­на Пли­ния (IV 107).

Далее, Пли­ний упо­ми­на­ет рас­по­ло­жен­ные в Ита­лии, но не на бере­гу, а несколь­ко вглубь суши Салерн и Пикен­тию. Соот­вет­ст­вен­ное место (в § 70) неред­ко пере­во­дят в смыс­ле «Пикен­тия, кре­пость (цита­дель) Салер­на». Но такой цита­де­ли в дру­гих местах не упо­ми­на­ет­ся. Салерн (соврем. Салер­но) лежит на бере­гу, а не «даль­ше от него» (in­tus), одна­ко в древ­но­сти мог­ло быть ина­че, да и сей­час до Салер­но дохо­дит лишь залив — Салерн­ский, в древ­но­сти Пест­ский. У Стра­бо­на (1994. С. 233) чита­ем: «Глав­ным горо­дом пикен­тов была Пикен­тия, но теперь их изгна­ли оттуда рим­ляне за союз с с.437 Ган­ни­ба­лом и они живут по отдель­ным селе­ни­ям». Салерн был тогда незна­чи­тель­ным посе­ле­ни­ем и Пикен­тия не мог­ла быть все­го лишь его «цита­де­лью». Пли­ний ино­гда и для всей терри­то­рии пике­нов употреб­ля­ет наряду с Pi­ce­num (Пикен) тер­мин Пикен­тия. Этот тер­мин для отли­чия от горо­да луч­ше все­го пере­во­дить «зем­ля пике­нов».

Когда Пли­ний гово­рит (в § 99) о «горо­де [Тарен­те, при­над­ле­жав­шем неко­гда] лакон­цам, он вспо­ми­на­ет VII в. до н. э., когда в эпо­ху мес­сен­ских войн часть спар­тан­цев, лишен­ная граж­дан­ских прав («Пар­фе­нии»), объ­еди­нив­шись с илота­ми, пере­се­ли­лась во гла­ве с Фалан­фом в Тарент (Тарант). Он стал одним из круп­ней­ших горо­дов Вели­кой Гре­ции (см. Стра­бон, 1994, с. 256—258) и цен­тров пифа­го­ре­из­ма. Уро­жен­цем и одно вре­мя гла­вой пра­ви­тель­ства Тарен­та был в IV в. до н. э. зна­ме­ни­тый Архит Тарент­ский, друг Пла­то­на. Тарент­цы пыта­лись про­ти­во­сто­ять рим­ля­нам, объ­еди­ня­ясь с их вра­га­ми от Пир­ра до Ган­ни­ба­ла, но в кон­це кон­цов были раз­гром­ле­ны и ко вре­ме­ни Пли­ния, види­мо, уже в зна­чи­тель­ной мере асси­ми­ли­ро­ва­ны пере­се­лен­ной туда рим­ской коло­ни­ей.

В § 82 гово­рит­ся об ост­ро­ве Про­хи­те, «вылив­шем­ся» из Эна­рии, pro­fu­sa ab Aena­ria, как бы выкорм­ле­на сосед­ним ост­ро­вом Эна­ри­ей (соврем. Искьей; ранее Искья назы­ва­лась Пите­ку­са или Пифе­кус­са, вме­сте с Капри ее зва­ли Пифе­кус­са­ми); в свя­зи с вос­по­ми­на­ни­ем о кор­ми­ли­це Энея в этой же фра­зе, ее (фра­зу) мож­но пони­мать как ука­за­ние на «молоч­ное род­ство» Про­хи­ты и Эна­рии. Еще Стра­бон был уве­рен, что «ост­ров Про­хи­та — обло­мок, ото­рвав­ший­ся от Пифе­кусс», и счи­тал веро­ят­ным, что тер­маль­ные источ­ни­ки на Пифе­кус­сах — свиде­тель­ство под­зем­но­го огня в тех местах, от са́мой Сици­лии. Отсюда же неод­но­крат­но упо­ми­нае­мый Стра­бо­ном миф о том, что здесь лежит Тифон: миф, к кото­ро­му было в рим­ской лите­ра­тур­ной тра­ди­ции искус­ст­вен­но при­вя­за­но и упо­ми­на­ние об этом под­зем­ном чудо­ви­ще в пес­ни II «Или­а­ды». Геро­дот счи­тал, что оно лежит меж­ду Сири­ей и Егип­том. В этих вер­си­ях (в отли­чие, напри­мер, от XX пес­ни «Или­а­ды» с ее про­ро­че­ства­ми о вла­сти потом­ков Энея) в упо­ми­на­ни­ях о Тифоне (Тифее) нет свя­зи с эне­ев­ским цик­лом, а у Пли­ния в ком­мен­ти­ру­е­мом месте роль «кор­ми­ли­цы» выпа­да­ет ско­рее Эна­рии, а не Про­хи­те. См. так­же § 203 кни­ги II, где дана более близ­кая к Стра­бо­но­вой вер­сия про­ис­хож­де­ния Про­хи­ты: «зем­ле­тря­се­ние опро­ки­ну­ло горы и поро­ди­ло ост­ров Про­хи­ту».

Пли­ний Стар­ший был авто­ром мно­гих работ по исто­рии, гео­гра­фии и воен­но­му делу. Все они погиб­ли, кро­ме «Есте­ствен­ной исто­рии», оце­ни­вае­мой весь­ма высо­ко даже и в наши дни. Так, для с.438 И. Д. Рожан­ско­го «Есте­ствен­ная исто­рия» — «вели­чай­шее из сохра­нив­ших­ся науч­ных сочи­не­ний эпо­хи антич­но­сти» (как чита­ем в его кн.: Рожан­ский И. Д. 1988. С. 368). То есть «Есте­ствен­ная исто­рия» выше трудов Ари­сто­те­ля, Стра­бо­на, Сене­ки и дру­гих антич­ных уче­ных — пожа­луй, и выше всех этих трудов вме­сте взя­тых. Но вряд ли даже сам Пли­ний согла­сил­ся бы с таким воз­ве­ли­че­ни­ем. На самом деле, конеч­но, у него мно­го недо­че­тов (в том чис­ле и по срав­не­нию с Ари­сто­те­лем и т. д.), на иные из кото­рых мы еще ука­жем. В более же общем плане нель­зя не заме­тить, что Пли­ний впа­да­ет во мно­же­ство погреш­но­стей, из кото­рых то, что он застав­ля­ет Солн­це вра­щать­ся око­ло Зем­ли, пожа­луй, самая про­сти­тель­ная. Разде­ляя основ­ные ошиб­ки антич­но­го есте­ство­зна­ния, он добав­ля­ет к ним свои и счи­та­ет, напри­мер, Марс рас­ка­лен­ным: он неправ в смыс­ле объ­яс­не­ния его баг­ро­во-крас­ной окрас­ки бли­зо­стью к Солн­цу; но в фик­са­ции само­го цве­та он прав. В вер­хов­ных богов он или не верит, или сво­дит их к каким-то туман­ным ино­ска­за­ни­ям и к мора­ли — каж­дый раз, когда о них захо­дит речь. Но он при­да­ет мисти­че­ские свой­ства циф­рам и жестам, верит в маги­че­ские про­цеду­ры и в про­ри­ца­ния. При всем том Пли­ний пред­вос­хи­ща­ет неко­то­рые из позд­ней­ших откры­тий. Так, он допус­ка­ет дав­ле­ние све­та, объ­яс­няя даже неко­то­рые дви­же­ния планет меха­ни­че­ским воздей­ст­ви­ем сол­неч­ных лучей.

Мно­гие пас­са­жи из Пли­ния ока­за­ли явное вли­я­ние на сред­не­ве­ко­вую, в част­но­сти агио­гра­фи­че­скую, лите­ра­ту­ру. Его кни­га дает в зна­чи­тель­ной мере ито­го­вое пред­став­ле­ние об антич­ной нау­ке, в осо­бен­но­сти о древ­не­рим­ском есте­ство­зна­нии, посколь­ку неко­то­рые достиг­ну­тые эллин­ской нау­кой кате­го­рии (напри­мер, парал­ле­ли и мериди­а­ны) Пли­ни­ем утра­че­ны. Но Пли­ний мно­гое видел сво­и­ми гла­за­ми и вклю­чал резуль­та­ты наблюде­ний в свой труд.

Биб­лио­гра­фия:

1. Ливий Тит. Исто­рия Рима от осно­ва­ния горо­да. Т. I—III. М., 1989—1994.

2. Плу­тарх. Срав­ни­тель­ные жиз­не­опи­са­ния в двух томах. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1994.

3. РоД — Псев­до-Ари­сто­тель. Рас­ска­зы о дико­ви­нах (пере­вод и всту­пит. ста­тья Н. А. Позд­ня­ко­вой) // Вест­ник древ­ней исто­рии. 1987. № 3—4.

4. Стра­бон. Гео­гра­фия в 17 кни­гах. М., 1994.

5. Lejeu­ne M. Cel­ti­be­ri­ca. Sa­la­man­ca, 1955.

6. Ver­gi­lius P. Ma­ro. Aeneis. Lip­siae, 1910.