Введение
к «Институциям» Гая

с.5 Итак, перед чита­те­лем, нашед­шим вре­мя для отнюдь не бес­по­лез­но­го чте­ния, откры­лась древ­няя кни­га II века н. э. — Инсти­ту­ции Гая. Нелишне напом­нить, что само сло­во insti­tu­tio­nes озна­ча­ет по-латы­ни «настав­ле­ния», то есть, речь идет о настав­ле­ни­ях или, попро­сту, учеб­ни­ке по рим­ско­му пра­ву. «Ну, в таком чте­нии мало зани­ма­тель­но­го» — быть может, поду­ма­ет иной чита­тель, спе­ша отло­жить кни­гу в сто­ро­ну. Дей­ст­ви­тель­но, в сухом и ску­пом язы­ке любо­го зако­на, а тем более рим­ско­го, труд­но най­ти пищу для вооб­ра­же­ния непо­свя­щен­но­го чита­те­ля. Одна­ко не спе­ши­те отло­жить кни­гу в сто­ро­ну, ведь перед вами откры­ва­ет­ся уди­ви­тель­ный мир рим­ско­го пра­ва, скла­ды­вав­ше­го­ся на про­тя­же­нии более 14 веков, начи­ная от полу­ле­ген­дар­но­го царя Рому­ла и кон­чая импе­ра­то­ром Юсти­ни­а­ном. Сколь­ко войн, соци­аль­ных потря­се­ний, мяте­жей и вос­ста­ний, сколь­ко чело­ве­че­ских стра­стей, мыс­лей и пере­жи­ва­ний нако­пи­лось за эти дол­гие сто­ле­тия. И все это в самом кон­цен­три­ро­ван­ном виде отра­зи­лось в рим­ских зако­нах. Ведь рим­ляне, как, впро­чем, и мно­гие дру­гие наро­ды, стре­ми­лись выра­зить в сво­их зако­нах всю гам­му наи­бо­лее важ­ных отно­ше­ний меж­ду людь­ми, и эти отно­ше­ния они стре­ми­лись сде­лать если не наи­луч­ши­ми, то по край­ней мере наи­бо­лее при­ем­ле­мы­ми для обще­ства той эпо­хи. Сле­до­ва­тель­но, в каж­дой строч­ке, в каж­дом сло­ве рим­ских зако­нов отра­зил­ся мно­го­ве­ко­вой опыт сотен чело­ве­че­ских поко­ле­ний. Поэто­му с уве­рен­но­стью мож­но ска­зать, что в сухих стро­ках рим­ско­го зако­но­да­тель­ства посвя­щен­ный чело­век спо­со­бен увидеть всю гам­му слож­ней­ших соци­аль­ных отно­ше­ний, отра­зив­ших в себе самые бур­ные чело­ве­че­ские стра­сти. Одна­ко, чтобы это увидеть и тем более понять, необ­хо­ди­мо вой­ти в одно­вре­мен­но слож­ную и про­стую систе­му рим­ской юрис­пруден­ции, понять смысл рим­ской юриди­че­ской тер­ми­но­ло­гии и харак­тер вза­и­мо­свя­зей меж­ду раз­лич­ны­ми сфе­ра­ми рим­ско­го пра­ва.

с.6 Имен­но эту цель самым бле­стя­щим обра­зом и реша­ет скром­ная кни­жи­ца Инсти­ту­ций Гая. Пожа­луй, Инсти­ту­ции — это один из немно­гих учеб­ни­ков, сумев­ших сохра­нить свою акту­аль­ность на про­тя­же­нии без мало­го двух тысяч лет. По наше­му глу­бо­ко­му убеж­де­нию Инсти­ту­ции Гая и сего­дня явля­ют­ся наи­луч­шим учеб­ным посо­би­ем для вся­ко­го изу­чаю­ще­го осно­вы рим­ско­го пра­ва.

Кни­га Инсти­ту­ций поль­зо­ва­лась огром­ной попу­ляр­но­стью уже в эпо­ху позд­ней Рим­ской импе­рии. Мно­гие юри­сты того вре­ме­ни часто ссы­ла­ют­ся на Инсти­ту­ции Гая, как на одно из самых авто­ри­тет­ных изда­ний. Так, его часто цити­ру­ет Боеций, Прис­ци­ан, его кни­га исполь­зу­ет­ся в «Сопо­став­ле­нии зако­нов Мои­се­е­вых и рим­ских» (Col­la­tio le­gum Mo­sai­ca­rum et Ro­ma­na­rum), в бре­виа­рии вест­гот­ско­го коро­ля Ала­ри­ха (Lex Ro­ma­na Vi­si­go­tho­rum). Нако­нец, сам импе­ра­тор Юсти­ни­ан ссы­ла­ет­ся на то, что он писал свои Инсти­ту­ции, исполь­зуя про­из­веде­ние «наше­го Гая». Мно­го­чис­лен­ные цита­ты из Гая вклю­че­ны и в зна­ме­ни­тые Диге­сты Юсти­ни­а­на.

В сред­не­ве­ко­вье так­же встре­ча­ют­ся ссыл­ки на Инсти­ту­ции Гая, одна­ко имен­но в это вре­мя основ­ной их текст был пол­но­стью утра­чен. Но счаст­ли­вый слу­чай воз­ро­дил Инсти­ту­ции к новой жиз­ни. Так, в один из дней сво­его путе­ше­ст­вия в Рим в 1816 году зна­ме­ни­тый немец­кий исто­рик Нибур работал в биб­лио­те­ке Верон­ско­го собо­ра с древним ману­скрип­том на пер­га­мен­те, пред­став­ляв­шем собой пись­ма Свя­то­го Иеро­ни­ма (Epis­to­lae et Po­le­mi­ca). Неожи­дан­но для себя уче­ный обна­ру­жил под тек­стом Иеро­ни­ма следы дру­го­го, стер­то­го ману­скрип­та, напи­сан­но­го, судя по все­му, где-то в V в. н. э. По этим едва замет­ным следам уда­лось вос­ста­но­вить пер­во­на­чаль­ный текст, кото­рый и ока­зал­ся Инсти­ту­ци­я­ми Гая. Одна­ко пол­ное вос­ста­нов­ле­ние и пере­вод тек­ста пред­став­ля­ли зна­чи­тель­ные труд­но­сти. Дело в том, что в тек­сте исполь­зо­ва­лись обыч­ные в доюсти­ни­а­нов­скую эпо­ху сокра­ще­ния, рас­шиф­ров­ка кото­рых была затруд­ни­тель­на даже для опыт­ных иссле­до­ва­те­лей. К это­му сле­ду­ет доба­вить, что при­мер­но чет­вер­тая часть тек­ста была в употреб­ле­нии три­жды, то есть два­жды на место ста­ро­го соскоб­лен­но­го тек­ста нано­сил­ся новый. Поэто­му неко­то­рые фраг­мен­ты так и не были вос­ста­нов­ле­ны. Тем не менее, бла­го­да­ря скру­пу­лез­но­му тру­ду немец­ких уче­ных Нибу­ра, Бек­ке­ра, Геше­на, Бет­ма­на-Голь­ве­га и Студе­мун­да уда­лось вос­ста­но­вить боль­шую часть тек­ста (при­мер­но 94 %). Зна­чи­тель­ные лаку­ны оста­лись в основ­ном в чет­вер­той кни­ге Гая, посвя­щен­ной искам.

Впер­вые Инсти­ту­ции Гая были изда­ны Геше­ном в 1820 г., далее извест­ны немец­кие изда­ния Блю­ме в 1821 и 1822 гг. и Студе­мун­да в 1874 и 1884 гг. С тех пор Гай мно­го­крат­но изда­вал­ся и выдер­жал сот­ни изда­ний и пере­из­да­ний в раз­ных стра­нах мира.

О самом Гае, его жиз­ни и дея­тель­но­сти мы прак­ти­че­ски ниче­го не зна­ем. Незна­чи­тель­ную инфор­ма­цию о нем мож­но почерп­нуть из его соб­ст­вен­ных Инсти­ту­ций и неко­то­рых дру­гих юриди­че­ских сочи­не­ний, ссы­лав­ших­ся на Гая. Так, в эпи­то­мах Гая вест­гот­ско­го кодек­са употреб­ле­но с.7 выра­же­ние Ti­ti Gaii, из чего мож­но сде­лать вывод, что Гая зва­ли Титом. Одна­ко неко­то­рые уче­ные под­вер­га­ют эти сведе­ния сомне­нию, счи­тая, что Ti­ti — это сокра­ще­ние от ti­tu­li. Место рож­де­ния и жиз­ни Гая так­же неиз­вест­но, одна­ко частое упо­ми­на­ние в Инсти­ту­ци­ях назва­ний горо­дов и наро­дов Малой Азии поз­во­ля­ет пред­по­ло­жить, что родом он был из како­го-либо горо­да Малой Азии. Осно­вы­ва­ясь на том, что лишь у Гая есть про­из­веде­ние, посвя­щен­ное про­вин­ци­аль­но­му эдик­ту, Тео­дор Момм­зен даже утвер­ждал, что Гай все­гда был лишь про­вин­ци­аль­ным юри­стом. С этим труд­но согла­сить­ся хотя бы пото­му, что подав­ля­ю­щее боль­шин­ство дошед­ших до нас тек­стов Гая посвя­ще­но исклю­чи­тель­но рим­ско­му граж­дан­ско­му пра­ву, при­чем автор про­яв­ля­ет в них неор­ди­нар­ное зна­ние древ­ней­шей исто­рии сакраль­ных и юриди­че­ских инсти­ту­тов Рима, о чем будет ска­за­но ниже. Таким обра­зом, мож­но пред­по­ло­жить, что Гай, будучи родом из Малой Азии, почти всю свою жизнь про­вел в Риме и имен­но там при­об­рел дале­ко пере­жив­шую его извест­ность бле­стя­ще­го юри­ста. Одна­ко боль­ших постов он, види­мо, не добил­ся. По край­ней мере, имя его не упо­ми­на­ет­ся исто­ри­ка­ми, писав­ши­ми био­гра­фии импе­ра­то­ров (Scrip­to­res His­to­riae Augus­tae), при пере­чис­ле­нии при­двор­ных юри­стов.

Из соб­ст­вен­ных про­из­веде­ний Гая мож­но при­бли­зи­тель­но выяс­нить и вре­мя жиз­ни это­го юри­ста. Так, вре­мя прав­ле­ния импе­ра­то­ра Адри­а­на (117—138 гг. н. э.) он назы­ва­ет nostra aetas, то есть «нашим вре­ме­нем». Упо­ми­на­ет он и импе­ра­то­ров Анто­ни­на Пия (138—161 гг. н. э.) и Мар­ка Авре­лия (161—180 гг. н. э.). Нако­нец, в Диге­стах (D. 38. 7. 1. 9) име­ет­ся отры­вок Гая, в кото­ром упо­ми­на­ет­ся извест­ная речь Мар­ка Авре­лия и Ком­мо­да, вызвав­шая сенат­ское поста­нов­ле­ние 178 г. н. э. Из это­го сле­ду­ет, что Гай был еще жив в нача­ле прав­ле­ния импе­ра­то­ра Ком­мо­да (176—192 гг. н. э.). Таким обра­зом, жизнь и дея­тель­ность Гая при­хо­дит­ся как раз на «золо­той век» прав­ле­ния Анто­ни­нов и может быть при­бли­зи­тель­но дати­ро­ва­на 117—180 гг. н. э.

О харак­те­ре дея­тель­но­сти Гая так­же мож­но судить лишь из его про­из­веде­ний. Несо­мнен­но, он имел хоро­шее обра­зо­ва­ние, при­чем юриди­че­ские зна­ния он, види­мо, полу­чил у юри­стов, при­над­ле­жав­ших к так назы­вае­мой шко­ле Саби­на, то есть при­дер­жи­вав­ших­ся уче­ния Масу­рия Саби­на, жив­ше­го при импе­ра­то­рах Авгу­сте и Тибе­рии. Несо­мнен­но, Гай поль­зо­вал­ся обыч­ной юриди­че­ской прак­ти­кой, актив­но зани­мал­ся тео­ре­ти­че­ской раз­ра­бот­кой пра­ва и, нако­нец, вел пре­по­да­ва­ние пра­ва, что сле­ду­ет из само­го учеб­но­го харак­те­ра его Инсти­ту­ций. Пред­по­ла­га­ют даже, что дошед­ший до нас текст есть не что иное как студен­че­ский кон­спект его лек­ций, что может объ­яс­нить оби­лие сокра­ще­ний в ману­скрип­те.

Пожа­луй, этой весь­ма скуд­ной инфор­ма­ци­ей и огра­ни­чи­ва­ют­ся наши зна­ния о жиз­неде­я­тель­но­сти рим­ско­го юри­ста Гая. Одна­ко мы смо­жем гораздо луч­ше понять и харак­тер его юриди­че­ских про­из­веде­ний, и его тео­ре­ти­че­ские воз­зре­ния, если оку­нем­ся в бур­ную эпо­ху II в. н. э. Этот пери­од исто­рии Рим­ской импе­рии часто назы­ва­ют «золотым веком Анто­ни­нов». с.8 Пер­вая поло­ви­на жиз­ни Гая при­шлась на вре­мя прав­ле­ния импе­ра­то­ра Пуб­лия Элия Адри­а­на (117—138 гг. н. э.). В эпо­ху импе­рии, как извест­но, облик и харак­тер того или ино­го вре­ме­ни в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни обу­слов­лен обли­ком пра­вя­ще­го импе­ра­то­ра. Так вот, лич­ность Адри­а­на дает весь­ма инте­рес­ную, хотя и про­ти­во­ре­чи­вую кар­ти­ну. Это был, несо­мнен­но, ода­рен­ный чело­век, с моло­до­сти усерд­но зани­мав­ший­ся нау­ка­ми и при­вле­кав­ший к себе уче­ных, худож­ни­ков и поэтов. С 15 лет Адри­ан начал воен­ную служ­бу, при­ни­мая непо­сред­ст­вен­ное уча­стие в воен­ных похо­дах. Уже будучи импе­ра­то­ром, он про­вел успеш­ный поход про­тив сар­ма­тов, бес­по­щад­но пода­вил вос­ста­ние иуде­ев, вызван­ное построй­кой хра­ма Юпи­те­ра на месте ста­ро­го Соло­мо­но­ва хра­ма. Одна­ко в целом его прав­ле­ние было мир­ным, посколь­ку Адри­ан отка­зал­ся от мно­гих заво­е­ван­ных обла­стей, удер­жа­ние кото­рых мог­ло при­ве­сти к новым вой­нам, преж­де все­го с Пар­фи­ей. На про­тя­же­нии все­го сво­его прав­ле­ния Адри­ан актив­но путе­ше­ст­во­вал по все­му Сре­ди­зем­но­мо­рью, удо­вле­тво­ряя свое неуем­ное любо­пыт­ство и одно­вре­мен­но нала­жи­вая управ­ле­ние в про­вин­ци­ях. Вре­мя его прав­ле­ния отме­че­но весь­ма важ­ным меро­при­я­ти­ем в обла­сти пра­ва — по его при­ка­зу был издан так назы­вае­мый «Веч­ный пре­тор­ский эдикт» (edic­tum per­pe­tuum), пред­став­ляв­ший собой кано­ни­зи­ро­ван­ное собра­ние раз­лич­ных поста­нов­ле­ний рим­ских пре­то­ров. Вме­сте с тем он увле­кал­ся и аст­ро­ло­ги­ей, и, будучи весь­ма высо­ко­го мне­ния о сво­их позна­ни­ях в этой обла­сти, пред­ска­зал день и час сво­ей соб­ст­вен­ной смер­ти.

Он про­яв­лял суро­вость по отно­ше­нию к сво­им рабам и воль­ноот­пу­щен­ни­кам, пре­се­кая их попыт­ки исполь­зо­вать свое вли­я­ние при дво­ре, что было в то вре­мя обыч­ной прак­ти­кой. В то же вре­мя, он запре­тил гос­по­дам уби­вать сво­их рабов, пере­не­ся реше­ние об их нака­за­нии в суд. Адри­ан часто был непо­мер­но щед­рым и в то же вре­мя весь­ма подо­зри­тель­ным к сво­им сограж­да­нам, осо­бен­но к близ­ким и дру­зьям. Тай­но или откры­то он мно­гих из них лишил жиз­ни, а иму­ще­ство кон­фис­ко­вал. Он создал инсти­тут сво­их тай­ных аген­тов, следив­ших за импе­ра­тор­ским окру­же­ни­ем. В наслаж­де­ни­ях он был неуме­рен, рав­но питая страсть к жен­щи­нам и юно­шам. К сена­ту он стре­мил­ся отно­сить­ся с ува­же­ни­ем, одна­ко мно­гие из них были им уби­ты за незна­чи­тель­ные про­ступ­ки. Умер Адри­ан 10 июля 138 г. н. э., нена­види­мый все­ми.

С прав­ле­ни­ем импе­ра­то­ра Анто­ни­на Пия рим­ля­нам повез­ло зна­чи­тель­но боль­ше. Это­го импе­ра­то­ра совре­мен­ни­ки срав­ни­ва­ли с леген­дар­ным царем Нумой Пом­пи­ли­ем, отли­чав­шим­ся мило­сер­ди­ем и спо­кой­ным нра­вом. В его прав­ле­ние каз­ни и кон­фис­ка­ции иму­ще­ства были прак­ти­че­ски пре­кра­ще­ны, исчез­ли и донос­чи­ки. Он был береж­лив, но не стра­дал среб­ро­лю­би­ем, огра­ни­чи­вая себя во мно­гом. С дру­зья­ми обра­щал­ся так, как если бы был част­ным лицом. Анто­нин еще при жиз­ни Адри­а­на спас мно­гих рим­лян, осуж­ден­ных на смерт­ную казнь, за что снис­кал искрен­нее рас­по­ло­же­ние сограж­дан. По смер­ти Адри­а­на он про­сил сенат почтить с.9 память отца кон­сек­ра­ци­ей, то есть обо­жест­вле­ни­ем. За это сынов­нее почте­ние он был про­зван Пием, то есть «Бла­го­че­сти­вым». Так же как и Адри­ан он покро­ви­тель­ст­во­вал нау­кам и искус­ствам, одна­ко делал это с боль­шим ува­же­ни­ем к людям, не ста­вя себя выше, но актив­но поль­зу­ясь сове­та­ми спе­ци­а­ли­стов. Так он часто поль­зо­вал­ся ука­за­ни­я­ми рим­ских юри­стов Вин­дия Вера, Саль­вия Вален­та, Волу­зия Меци­а­на, Уль­ция Мар­цел­ла и Диа­бо­ле­на. Вооб­ще Анто­нин уде­лял зна­чи­тель­ное вни­ма­ние судо­про­из­вод­ству, стре­мясь, с одной сто­ро­ны, смяг­чить суро­вость нака­за­ний, с дру­гой сто­ро­ны — упо­рядо­чить и орга­ни­зо­вать систе­му управ­ле­ния и государ­ст­вен­ной вла­сти. Осо­бен­ным вни­ма­ни­ем со сто­ро­ны Анто­ни­на поль­зо­вал­ся сенат. В его прав­ле­ние ни один сена­тор не был каз­нен, мно­гим из них он ока­зы­вал денеж­ную помощь, дабы они мог­ли выпол­нять свои обя­зан­но­сти.

Прав­ле­ние его было отно­си­тель­но мир­ным, так как, испы­ты­вая отвра­ще­ние к войне, он стре­мил­ся решать отно­ше­ния с дру­ги­ми стра­на­ми на осно­ве спра­вед­ли­во­сти и дого­во­ра. Тем не менее, он был вынуж­ден вое­вать про­тив мав­ров и бри­тан­цев, а так­же пода­вить оче­ред­ное воз­му­ще­ние бес­по­кой­ных иуде­ев. Смерть его 7 мар­та 161 г. н. э. опе­ча­ли­ла мно­гих и ни у кого не вызва­ла зло­рад­ства.

На сме­ну ему при­шел не менее извест­ный импе­ра­тор Марк Авре­лий, полу­чив­ший про­зви­ще «Фило­соф». В дет­стве заботой Анто­ни­на он полу­чил пре­крас­ное обра­зо­ва­ние, учил­ся у фило­со­фов-сто­и­ков Апол­ло­ния Хал­кедон­ско­го, Юния Русти­ка, Клав­дия Мак­си­ма и Цин­ны Катул­ла. Его стрем­ле­ние к стои­че­ской фило­со­фии было столь силь­но, что уже в юно­сти он стре­мил­ся не толь­ко в тео­рии, но и в жиз­ни соблюдать пра­ви­ла воз­дер­жа­ния: носил скром­ный гре­че­ский плащ, спал на зем­ле и вооб­ще избе­гал вся­че­ских раз­вле­че­ний тела. Изу­чал он и пра­во, слу­шая Луция Волу­зия Меци­а­на.

На вре­мя его прав­ле­ния при­шлись навод­не­ние Тиб­ра, вос­ста­ния бри­тан­цев и гер­ман­цев, вой­ны с пар­фя­на­ми и мар­ко­ма­на­ми; все они были счаст­ли­во закон­че­ны его сопра­ви­те­лем Луци­ем Вером, а после смер­ти Вера самим Мар­ком. Во внут­рен­ней жиз­ни импе­рии Марк Авре­лий про­дол­жал линию на огра­ни­че­ние рос­ко­ши, бла­го­устрой­ство про­вин­ций, орга­ни­за­цию адми­ни­ст­ра­тив­но­го управ­ле­ния и, глав­ное, — на уве­ли­че­ние роли сена­та в обще­стве. Авре­лий сам при­ни­мал уча­стие в заседа­ни­ях сена­та, под­чер­ки­вая тем самым важ­ность обсуж­де­ния государ­ст­вен­ных дел в сена­те и при­ня­тия по ним сенат­ских поста­нов­ле­ний.

При оцен­ке Мар­ка Авре­лия как государ­ст­вен­но­го дея­те­ля неред­ко ука­зы­ва­ет­ся на то, что сов­ме­ще­ние фило­со­фа и поли­ти­ка в одном лице в целом пагуб­но ска­зы­ва­ет­ся на поли­ти­че­ской жиз­ни стра­ны, где тре­бу­ет­ся преж­де все­го прак­тик. Одна­ко это в корне невер­ное пред­убеж­де­ние, так как вооб­ще вся фило­со­фия рим­лян осно­ва­на на их глу­бо­ком прак­ти­циз­ме, на поис­ти­не юриди­че­ском типе мыш­ле­ния. Это вид­но и в самих фило­соф­ских трак­та­тах Авре­лия. Суть фило­со­фии сто­и­циз­ма не в лич­ном ухо­де от жиз­ни с.10 путем огра­ни­че­ния сво­их стра­стей, а наобо­рот, в глу­бо­ком пони­ма­нии сов­па­де­ния бла­га инди­виду­у­ма и поль­зы обще­ства. Этот прин­цип выра­жен преж­де все­го в идее осо­зна­ния дол­га чело­ве­ка перед обще­ст­вом, в стрем­ле­нии к гар­мо­ни­за­ции обя­за­тель­ст­вен­ных отно­ше­ний меж­ду людь­ми. Имен­но к этой гар­мо­нии вза­им­ных обя­за­тельств в обще­стве и стре­мил­ся Марк Авре­лий, уде­ляя осо­бое вни­ма­ние зако­но­да­тель­ству. Он окру­жил себя опыт­ны­ми юри­ста­ми, стре­мясь к вос­ста­нов­ле­нию «пра­ва пред­ков». Речь, одна­ко, идет не о кон­сер­ва­тиз­ме, а о стрем­ле­нии сохра­нить и пре­умно­жить мно­го­ве­ко­вой опыт рим­ско­го пра­ва. Осо­бое вни­ма­ние Марк уде­лял судо­про­из­вод­ству, сам часто участ­вуя в судеб­ных раз­би­ра­тель­ствах. Руко­вод­ст­ву­ясь прин­ци­пом невоз­мож­но­сти осуж­де­ния неви­нов­но­го, он часто при­нуж­дал пре­то­ров к вто­рич­но­му рас­смот­ре­нию дела. Он уве­ли­чил коли­че­ство судеб­ных дней в году, ввел в каче­стве нака­за­ния за лож­ный донос граж­дан­ское бес­че­стье, что све­ло на нет вся­кое доно­си­тель­ство. Марк Авре­лий избе­гал экс­тра­ор­ди­нар­ных нало­гов, неред­ко про­щая дол­ги государ­ст­вен­ной казне, если их неупла­та была обу­слов­ле­на объ­ек­тив­ны­ми при­чи­на­ми. Одно­вре­мен­но он созда­вал выс­шие учеб­ные заведе­ния, назна­чая государ­ст­вен­ное жало­ва­нье для про­фес­со­ров, рито­ров и пре­по­да­ва­те­лей. В адми­ни­ст­ра­тив­ной дея­тель­но­сти Мар­ка Авре­лия стрем­ле­ние к стро­го­му соблюде­нию закон­но­сти, тра­ди­ци­он­ных уста­нов­ле­ний удач­но соче­та­лось с уче­том усло­вий его вре­ме­ни.

Он оста­вил после себя нема­ло зако­но­да­тель­ных актов. Наи­бо­лее изве­стен его рескрипт, регу­ли­ро­вав­ший иски по вза­им­ным обя­за­тель­ствам (rescrip­tum di­vi Mar­ci), а так­же так назы­вае­мая «Речь Мар­ка» (ora­tio Mar­ci), регу­ли­ро­вав­шая систе­му обя­за­тельств по заве­ща­ни­ям и судеб­ный про­цесс. Сбор­ник его рескрип­тов под назва­ни­ем Se­mestria поль­зо­вал­ся извест­ным авто­ри­те­том в после­дую­щих поко­ле­ни­ях рим­ских юри­стов. Со смер­тью его 17 мар­та 180 г. н. э. (пред­по­ла­га­ют, что он умер от заболе­ва­ния чумой) начал­ся и закат «золо­то­го века Анто­ни­нов». Сам Марк спра­вед­ли­во пред­став­лен антич­ной тра­ди­ци­ей как иде­аль­ный пра­ви­тель.

Итак, загля­нув кра­еш­ком гла­за в эпо­ху прав­ле­ния Анто­ни­нов, мы можем пред­по­ло­жить, какое вли­я­ние ока­за­ла эта эпо­ха на жизнь и твор­че­ство юри­ста Гая. Несо­мнен­но, все это вре­мя весь­ма спо­соб­ст­во­ва­ло раз­ви­тию рим­ско­го про­фес­сио­наль­но­го правотвор­че­ства, при­чем име­ли место не толь­ко чисто фор­маль­ные момен­ты (учреж­де­ние и содер­жа­ние государ­ст­вом учеб­ных заведе­ний, рас­ши­ре­ние кру­га при­двор­ных юри­стов), но и глу­бин­ные про­цес­сы раз­ви­тия фило­со­фии пра­ва, не в послед­нюю оче­редь обу­слов­лен­ные стрем­ле­ни­ем Анто­ни­нов к гар­мо­ни­за­ции соци­аль­ной жиз­ни Импе­рии.

Пер­вый пери­од жиз­ни Гая, свя­зан­ный с прав­ле­ни­ем Адри­а­на, крас­но­ре­чи­во свиде­тель­ст­во­вал о пагуб­но­сти для обще­ства про­ти­во­ре­чия жесто­кой воли и стра­стей каприз­но­го пра­ви­те­ля с зако­на­ми, фор­маль­но обя­за­тель­ны­ми для всех граж­дан, вклю­чая прин­цеп­са. К тому же, у рим­лян с.11 нача­ла II в. н. э. еще све­жи были в памя­ти мас­со­вые репрес­сии, бес­ко­неч­ные кон­фис­ка­ции, двор­цо­вые интри­ги, заго­во­ры и бес­чин­ства импе­ра­тор­ских воль­ноот­пу­щен­ни­ков I в. н. э. В этих усло­ви­ях вся­кий беру­щий­ся за изу­че­ние рим­ско­го пра­ва юно­ша дол­жен был решить для себя, кому и чему он наме­рен слу­жить. Стрем­ле­ние к спра­вед­ли­во­сти (по-латы­ни — юсти­ция) все­гда было силь­но в рим­ском пра­ве, а по сему в усло­ви­ях соци­аль­ной сму­ты дея­тель­ность насто­я­ще­го юри­ста была отнюдь не без­опас­ной. При­ме­ров тому из рим­ской исто­рии мож­но при­ве­сти мно­го, но доста­точ­но упо­мя­нуть тра­гич­ную судь­бу Мар­ка Тул­лия Цице­ро­на. Лишь отруб­лен­ная голо­ва зна­ме­ни­то­го юри­ста на обеден­ном сто­ле Мар­ка Анто­ния успо­ко­и­ла нена­висть послед­не­го. Дума­ет­ся, что свой выбор сде­лал и юрист Гай, что вид­но хотя бы из его соб­ст­вен­ных трудов, про­ни­зан­ных не при­твор­ной лестью к власть пре­дер­жа­щим, но духом спра­вед­ли­во­сти и закон­но­сти, уна­сле­до­ван­ным от пред­ков. Но Гаю повез­ло боль­ше, чем Цице­ро­ну. Рас­цвет его твор­че­ства при­шел­ся на прав­ле­ние про­све­щен­ных импе­ра­то­ров Анто­ни­на Пия и Мар­ка Авре­лия. Мы уже отме­ча­ли, что они соб­ст­вен­ным при­ме­ром и всей сво­ей поли­ти­кой спо­соб­ст­во­ва­ли гар­мо­ни­за­ции соци­аль­ных отно­ше­ний. Это не мог­ло не отра­зить­ся в про­из­веде­ни­ях Гая, на рас­смот­ре­нии кото­рых мы и закон­чим наш крат­кий обзор эпо­хи и харак­те­ра твор­че­ства Гая.

Одним из наи­бо­лее цен­ных и зна­чи­мых про­из­веде­ний Гая явля­ют­ся так назы­вае­мые «6 книг ком­мен­та­ри­ев к зако­ну XII таб­лиц» (Lib­ri VI ad le­gem duo­de­cim ta­bu­la­rum) — древ­ней­ше­му сво­ду рим­ско­го зако­но­да­тель­ства. Напи­са­ние это­го труда обыч­но отно­сят ко вто­рой поло­вине прав­ле­ния Анто­ни­на Пия. От это­го труда сохра­ни­лось 29 неболь­ших фраг­мен­тов, кото­рые, одна­ко, дают неко­то­рое пред­став­ле­ние о его харак­те­ре и содер­жа­нии. Во введе­нии Гай давал очерк исто­рии рим­ско­го пра­ва до изда­ния зако­нов XII таб­лиц, то есть от Рому­ла (сер. VIII в. до н. э.) до нача­ла Рес­пуб­ли­ки (1 пол. V в. до н. э.). Далее автор пере­хо­дил к, по-види­мо­му, после­до­ва­тель­но­му раз­бо­ру отдель­ных норм XII таб­лиц.

В годы прав­ле­ния Анто­ни­на были напи­са­ны и 10 книг ком­мен­та­ри­ев к пре­тор­ско­му эдик­ту. Это сочи­не­ние состо­я­ло из двух частей: «К город­ско­му эдик­ту» (Ad edic­tum ur­bi­cum) и «К про­вин­ци­аль­но­му эдик­ту» (Ad edic­tum pro­vin­cia­te) и пред­став­ля­ло собой сбор­ник отдель­ных сочи­не­ний, ком­мен­ти­ру­ю­щих длин­ный ряд самых раз­но­об­раз­ных пре­тор­ских поста­нов­ле­ний. Это сочи­не­ние выдер­жа­ло, если мож­но так ска­зать, два при­жиз­нен­ных изда­ния, что свиде­тель­ст­ву­ет о его попу­ляр­но­сти. К кон­цу прав­ле­ния Анто­ни­на Пия было напи­са­но 30 книг ком­мен­та­ри­ев к про­вин­ци­аль­но­му эдик­ту (XXX lib­ri ad edic­tum pro­vin­cia­le). Соот­вет­ст­вен­но, основ­ное вни­ма­ние здесь уде­ля­лось пра­ву пере­гри­нов, осо­бен­но­стям ита­лий­ско­го и про­вин­ци­аль­но­го пра­ва.

Ко вре­ме­ни прав­ле­ния Мар­ка Авре­лия сле­ду­ет отне­сти 15 книг ком­мен­та­ри­ев к зако­ну Юлия и Папия (Lib­ri XV ad le­gem Juliam et Pa­piam), с.12 посвя­щен­ное про­бле­мам «новей­ше­го» рим­ско­го пра­ва. При­мер­но тогда же были напи­са­ны и заме­ча­ния к «Ius ci­vi­le» зна­ме­ни­то­го Квин­та Муция Сце­во­лы (Lib­ri ex Quin­to Mu­cio) и ряд отдель­ных моно­гра­фий, от кото­рых ниче­го или почти ниче­го, кро­ме назва­ний, не сохра­ни­лось.

Нако­нец, наи­боль­шую сла­ву Гаю при­нес­ли два учеб­ных посо­бия по рим­ско­му пра­ву, напи­сан­ные им в пери­од зре­ло­сти, при импе­ра­то­ре Мар­ке Авре­лии. Пер­вое из них, назы­вае­мое «Семь книг повсе­днев­ных дел» (VII lib­ri re­rum cot­ti­dia­num) и за свою попу­ляр­ность про­зван­ное «золо­той» (Aureo­rum), пред­став­ля­ло собой связ­ное изло­же­ние основ дей­ст­ву­ю­ще­го пра­ва. К сожа­ле­нию, это сочи­не­ние Гая прак­ти­че­ски не сохра­ни­лось.

А теперь обра­тим­ся крат­ко к содер­жа­нию Инсти­ту­ций. Они пред­став­ля­ют собой систе­ма­ти­че­ское изло­же­ние все­го рим­ско­го част­но­го пра­ва, как цивиль­но­го, так и пре­тор­ско­го. Общая систе­ма Инсти­ту­ций опре­де­ля­ет­ся самим Гаем: «Все пра­во, кото­рым мы поль­зу­ем­ся, отно­сит­ся или к лицам, или к вещам, или к искам (I. 8). Эта идея ста­ла, как извест­но, осно­вой инсти­ту­ци­он­ной систе­мы постро­е­ния совре­мен­но­го граж­дан­ско­го пра­ва, в част­но­сти — фран­цуз­ско­го. Инсти­ту­ции Гая разде­ле­ны на четы­ре части (кни­ги): о лицах (I); о вещах (II—III) и об исках (IV). В свою оче­редь каж­дая часть (кни­га) разде­ле­на на пара­гра­фы. Так, кни­га I насчи­ты­ва­ет 200 пара­гра­фов, кни­га II — 289, кни­га III — 225 и, нако­нец, кни­га IV — 187 пара­гра­фов.

Пер­вая кни­га начи­на­ет­ся с общих сведе­ний о пра­ве. Ука­зы­ва­ют­ся раз­ли­чия меж­ду пра­вом цивиль­ным и пра­вом наро­дов (ius gen­tium). Затем Гай пере­чис­ля­ет все источ­ни­ки рим­ско­го част­но­го пра­ва. Основ­ная мас­са мате­ри­а­ла пер­вой кни­ги посвя­ще­на пра­во­во­му поло­же­нию людей, в част­но­сти, сво­бод­ных, лати­нов, пере­гри­нов и рабов. Не мень­шее зна­че­ние рим­ский юрист уде­ля­ет дру­го­му прин­ци­пи­аль­но­му «деле­нию в пра­ве лиц» (I. 48): на лиц само­власт­ных и под­власт­ных. И далее подроб­но рас­смат­ри­ва­ют­ся три вида част­ной вла­сти, свой­ст­вен­ной рим­ско­му пра­ву — po­tes­tas, ma­nus, man­ci­pium и, соб­ст­вен­но, раз­ли­чия в пра­во­вом поло­же­нии под­власт­ных лиц. Здесь рас­смат­ри­ва­ют­ся юриди­че­ские инсти­ту­ты бра­ка, отцов­ской вла­сти (зна­ме­ни­той pat­ria po­tes­tas), опе­ки и попе­чи­тель­ства, регу­ли­ро­вав­шие пра­во­вое поло­же­ние лиц под­власт­ных.

Вто­рая и третья кни­ги посвя­ще­ны вещам (res), их видам и спо­со­бам их при­об­ре­те­ния. Из раз­лич­ных кате­го­рий вещей, опи­сы­вае­мых Гаем, наи­бо­лее извест­ны­ми, бес­спор­но, явля­ют­ся res man­ci­pi и res nec man­ci­pi. Имен­но в этих кни­гах содер­жат­ся немно­го­чис­лен­ные, но весь­ма цен­ные харак­те­ри­сти­ки основ­ных тер­ми­нов, обо­зна­чав­ших рим­скую соб­ст­вен­ность — do­mi­nium и prop­rie­tas. Во вто­рой кни­ге Гай сооб­ща­ет важ­ные дан­ные о так назы­вае­мой «бони­тар­ной соб­ст­вен­но­сти» (in bo­nis es­se) и о dup­lex do­mi­nium. Здесь же сосре­дото­че­ны основ­ные сведе­ния о дру­гих инсти­ту­тах вещ­но­го пра­ва; это, преж­де все­го, pos­ses­sio и серви­ту­ты. Вто­рая часть кни­ги II и, соот­вет­ст­вен­но, пер­вая часть кни­ги III посвя­ще­ны наслед­ст­вен­но­му пра­ву. с.13 Гай начи­на­ет с изло­же­ния насле­до­ва­ния по заве­ща­нию (ex tes­ta­men­to). После­до­ва­тель­но опи­сы­ва­ют­ся порядок цивиль­но­го заве­ща­ния и пре­тор­ско­го bo­no­rum pos­ses­sio, пра­ви­ла, касаю­щи­е­ся наслед­ни­ков, в част­но­сти, под­на­зна­че­ния наслед­ни­ка (суб­сти­ту­ции) и необ­хо­ди­мо­го насле­до­ва­ния. Завер­ша­ет­ся вто­рая кни­га подроб­ным рас­смот­ре­ни­ем заве­ща­тель­ных отка­зов (лега­тов и фиде­и­ком­мис­сов).

Пер­вая часть кни­ги III про­дол­жа­ет и завер­ша­ет изло­же­ние пра­ва наслед­ства: о насле­до­ва­нии без заве­ща­ния (то есть, о насле­до­ва­нии по зако­ну). Имен­но здесь окон­ча­тель­но сфор­ми­ро­ва­но Гаем пред­став­ле­ние об агна­ти­че­ском род­стве. Основ­ная часть кни­ги III посвя­ще­на обя­за­тель­ствам. Гай имен­но здесь дает извест­ное деле­ние обя­за­тельств (ob­li­ga­tio­ne) по их источ­ни­кам: обя­за­тель­ства из кон­трак­тов и из делик­тов. Здесь же и юриди­че­ская харак­те­ри­сти­ка кон­трак­тов по четы­рем груп­пам (реаль­ным, вер­баль­ным, лит­те­раль­ным и кон­сен­су­аль­ным). Конец третьей кни­ги посвя­щен обя­за­тель­ствам из делик­тов (воров­ства и, осо­бен­но, повреж­де­ния и уни­что­же­ния вещей по зако­ну Акви­лия).

Нако­нец, послед­няя, чет­вер­тая кни­га Инсти­ту­ций цели­ком посвя­ще­на искам (ac­tio). Рас­смат­ри­ва­ют­ся виды исков, подроб­но опи­сы­ва­ют­ся юриди­че­ские сред­ства защи­ты в граж­дан­ском про­цес­се. В этой кни­ге содер­жат­ся цен­ные сведе­ния о древ­нем леги­сак­ци­он­ном про­цес­се и, весь­ма подроб­но, о про­цес­се per for­mu­la. Поми­мо все­воз­мож­ных исков, исполь­зу­е­мых в про­цес­се, в том чис­ле извест­ных вин­ди­ка­ци­он­ном и нега­тор­ном, Гай рас­ска­зы­ва­ет и о дру­гих юриди­че­ских сред­ствах защи­ты — об экс­цеп­ци­ях и интер­дик­тах.

Итак, нам оста­лось лишь сде­лать неко­то­рые общие заме­ча­ния по пред­ла­гае­мо­му тек­сту Инсти­ту­ций Гая. Дан­ное изда­ние пред­став­ля­ет собой учеб­ное посо­бие для студен­тов юриди­че­ских факуль­те­тов, чем и опре­де­ля­ют­ся неко­то­рые его осо­бен­но­сти. Латин­ский текст и ком­мен­та­рии к нему даны по изда­нию Ф. Дыдын­ско­го 1892 г. В тек­сте сохра­не­но пра­во­пи­са­ние руко­пи­си. Новые пред­ло­же­ния начи­на­ют­ся со строч­ной бук­вы, если толь­ко они не начи­на­ют ново­го пара­гра­фа. Бук­вы u и v не раз­ли­ча­ют­ся, то есть в обо­их слу­ча­ях пишет­ся u, заглав­ная же бук­ва в обо­их слу­ча­ях V. Сред­не­ве­ко­вая j так­же почти не употреб­ля­ет­ся в сло­вах типа ius, iam, iudi­cium и т. д. Кур­си­вом дает­ся утра­чен­ный, либо сокра­щен­ный пис­цом, а затем вос­ста­нов­лен­ный иссле­до­ва­те­ля­ми текст, в скоб­ках же дают­ся встав­лен­ные Ф. Дыдын­ским сло­ва. Ком­мен­та­рии к латин­ско­му тек­сту пред­став­ля­ют собой отсыл­ки к сочи­не­ни­ям дру­гих древ­них авто­ров и само­го Гая, содер­жа­щим допол­ни­тель­ную инфор­ма­цию по кон­крет­но­му юриди­че­ско­му инсти­ту­ту. Систе­ма отсыл­ки на Диге­сты сохра­не­на ста­рая, по Ф. Дыдын­ско­му.

Что каса­ет­ся рус­ско­го пере­во­да Ф. Дыдын­ско­го Инсти­ту­ций Гая, то с ним про­веде­на опре­де­лен­ная редак­тор­ская работа. Заме­не­ны уста­рев­шая сти­ли­сти­ка XIX в. и неко­то­рые шеро­хо­ва­то­сти или неточ­но­сти пере­во­да. с.14 Опу­ще­ны так­же доста­точ­но подроб­ные ком­мен­та­рии Ф. Дыдын­ско­го к рус­ско­му пере­во­ду. Они, без­услов­но, сохра­ня­ют свою акту­аль­ность, одна­ко мно­гое, осо­бен­но исто­рио­гра­фи­че­ская часть, в неко­то­рой сте­пе­ни уста­ре­ло. К тому же цель и харак­тер дан­но­го изда­ния не тре­бу­ют подроб­ных фило­ло­ги­че­ских штудий. Поэто­му новый ком­мен­та­рий учи­ты­ва­ет лишь самую необ­хо­ди­мую для студен­тов инфор­ма­цию — дают­ся пояс­не­ния к упо­ми­наю­щим­ся в тек­сте зако­нам, исто­ри­че­ским лич­но­стям и неко­то­рым исто­ри­ко-пра­во­вым тер­ми­нам, если суть их не ясна из объ­яс­не­ний само­го Гая.

К основ­но­му тек­сту Инсти­ту­ций при­ла­га­ет­ся латин­ский текст и рус­ский пере­вод новых фраг­мен­тов Гая, еще не извест­ных во вре­мя изда­ния Ф. Дыдын­ско­го. Тек­сты фраг­мен­тов пред­ва­ря­ют­ся крат­кой инфор­ма­ци­ей об исто­рии нахож­де­ния этих фраг­мен­тов и отсыл­кой на новей­шую лите­ра­ту­ру по ним. Латин­ский текст и рус­ский пере­вод фраг­мен­тов сде­ла­ны по изда­нию Fon­tes Iuris Ro­ma­ni An­tejus­ti­nia­ni. Pars II. Flo­ren­tiae, 1968.