Николай Дамасский

Нико­лай Дамас­ский, исто­рик, поэт и фило­соф, был пред­ста­ви­те­лем гре­ко-восточ­ной куль­ту­ры пер­во­го века до н. э.

Про­ис­хож­де­ние Нико­лая Дамас­ско­го точ­но не уста­нов­ле­но. Счи­та­ют, что он при­над­ле­жал к семье македон­ско­го или ара­мей­ско­го про­ис­хож­де­ния, кото­рая, живя в элли­ни­зи­ро­ван­ном горо­де, нахо­ди­лась под силь­ным воздей­ст­ви­ем гре­че­ской куль­ту­ры¹.

Отец Нико­лая, Анти­патр, бога­тый и хоро­шо обра­зо­ван­ный граж­да­нин Дамас­ка, ока­зал мно­го услуг сво­е­му горо­ду, осо­бен­но в его отно­ше­ни­ях с сосед­ни­ми дина­ста­ми. Сво­ей дея­тель­но­стью Анти­патр про­сла­вил свой род и обес­пе­чил ему вид­ное поло­же­ние в горо­де. Одна­ко, по сло­вам Софро­ния Дамас­ско­го, про­цве­та­ние рода нача­лось не с Анти­па­тра, а с само­го Нико­лая, «фило­со­фа, настав­ни­ка Иро­да и учи­те­ля детей Клео­пат­ры». В даль­ней­шем, по сло­вам Софро­ния, из чле­нов этой семьи про­сла­ви­лись еще «две­на­дцать Нико­ла­ев»².

Нико­лай родил­ся в 64 г. до н. э., так что жизнь его про­шла уже при рим­ском гос­под­стве.

Вос­пи­та­ние Нико­лая было обыч­ным для детей знат­ных и вли­я­тель­ных в сво­ем горо­де граж­дан. При­род­ная ода­рен­ность, стрем­ле­ние к зна­ни­ям, осо­бен­но к фило­соф­ским, боль­шая работо­спо­соб­ность уже очень рано доста­ви­ли ему извест­ность в Дамас­ке³.

После того как Анто­ний отдал Клео­пат­ре в чис­ле дру­гих вла­де­ний и Дамаск, она жила в нем неко­то­рое вре­мя. Веро­ят­но, узнав там о выдаю­щих­ся спо­соб­но­стях Нико­лая, она выбра­ла его учи­те­лем для сво­их детей от Анто­ния (30-е годы). Нико­лай, при­няв это при­гла­ше­ние, дол­жен был неко­то­рое вре­мя жить при дво­ре Клео­пат­ры, где мог уже бли­же позна­ко­мить­ся с поли­ти­че­ски­ми вза­и­моот­но­ше­ни­я­ми в кон­це I в. до н. э.

Гораздо боль­шее зна­че­ние, чем пре­бы­ва­ние у Клео­пат­ры, име­ло для Нико­лая его зна­ком­ство с Иро­дом. Когда имен­но оно про­изо­шло — неиз­вест­но, может быть, уже в 20-х годах, но извест­но, что в 14 г. до н. э. Нико­лай нахо­дил­ся в Малой Азии в сви­те Иро­да при его встре­чах с Агрип­пой. Отно­ше­ния Иро­да с Нико­ла­ем про­дол­жа­лись, веро­ят­но, с пере­ры­ва­ми, до самой смер­ти Иро­да (4 г. до н. э.).

По свиде­тель­ству Кон­стан­ти­на Баг­ря­но­род­но­го⁴, Нико­лай был сек­ре­та­рём Иро­да. Этот тер­мин надо пони­мать в очень широ­ком смыс­ле, так как Ирод воз­ла­гал на Нико­лая зна­чи­тель­но боль­шие обя­зан­но­сти, чем обя­зан­но­сти про­сто­го сек­ре­та­ря. Нико­лай был ско­рее дру­гом и учи­те­лем Иро­да⁵, с кото­рым зани­мал­ся фило­со­фи­ей, рито­ри­кой и исто­ри­ей. Но самое боль­шое зна­че­ние име­ли те свя­зи, кото­рые воз­ни­ка­ли меж­ду ними на поч­ве сов­мест­но­го раз­ре­ше­ния поли­ти­че­ских вопро­сов, при­чем уча­стие в этом Нико­лая носи­ло обыч­но само­сто­я­тель­ный харак­тер. Уже в 14 г. до н. э. Ирод дове­рил Нико­лаю ответ­ст­вен­ное выступ­ле­ние в Антио­хии на собра­нии рим­ских чинов­ни­ков и восточ­ных дина­стов⁶, где Нико­лай в при­сут­ст­вии Агрип­пы гово­рил речь в защи­ту инте­ре­сов иуде­ев⁷. Вме­сте с Иро­дом и Агрип­пой Нико­лай совер­шил боль­шое путе­ше­ст­вие по Восто­ку. Подроб­ное опи­са­ние отдель­ных эта­пов это­го путе­ше­ст­вия Иоси­фом Фла­ви­ем надо отне­сти за счет уча­стия в нем Нико­лая Дамас­ско­го, одно­го из бес­спор­ных источ­ни­ков это­го исто­ри­ка.

Во вре­мя путе­ше­ст­вия с Агрип­пой Нико­лай завя­зал свои пер­вые проч­ные свя­зи с Римом, чем впо­след­ст­вии широ­ко поль­зо­вал­ся Ирод. Дипло­ма­ти­че­ские спо­соб­но­сти Нико­лая не раз спа­са­ли царя иуде­ев от гне­ва Авгу­ста. Нико­лай умел пред­ста­вить дело так, что само­воль­ные дей­ст­вия Иро­да пре­вра­ща­лись в защи­ту им инте­ре­сов Рима. После смер­ти Иро­да Нико­лай отста­и­вал в Риме инте­ре­сы его наслед­ни­ков, а так­же инте­ре­сы иуде­ев и гре­че­ских горо­дов Восто­ка, кото­рые уже не в пер­вый раз нахо­ди­ли в нем вли­я­тель­но­го и опыт­но­го защит­ни­ка. Дея­тель­ность Нико­лая при­влек­ла дру­же­ское⁸ вни­ма­ние Авгу­ста. Воз­мож­но, что имен­но он пору­чил Нико­лаю напи­сать то исто­ри­че­ское сочи­не­ние, кото­рое мы зна­ем под загла­ви­ем «Vi­ta Cae­sa­ris».

Где был и чем зани­мал­ся Нико­лай послед­нее вре­мя сво­ей жиз­ни — точ­но не извест­но. Счи­та­ют, что после того как сын Иро­да Архе­лай закре­пил в Риме свои пра­ва на пре­стол, Нико­лай не вер­нул­ся на роди­ну, а жил в Риме или в Апол­ло­нии. Умер он в глу­бо­кой ста­ро­сти. Дата смер­ти не уста­нов­ле­на.

Из про­из­веде­ний Нико­лая Дамас­ско­го дошли: 1) De vi­ta sua. De edu­ca­tio­ne sua. 2) His­to­ria. 3) Vi­ta Cae­sa­ris. 4) Mo­rum mi­ra­bi­lium col­lec­tio. Все сочи­не­ния Нико­лая най­де­ны толь­ко в отрыв­ках. Наи­боль­шее чис­ло фраг­мен­тов сохра­ни­лось в соста­ве Кон­стан­ти­нов­ских экс­церп­тов «De vir­tu­ti­bus et vi­tiis»⁹ и в «De in­si­diis»¹⁰. От поэ­ти­че­ских про­из­веде­ний Нико­лая ниче­го не оста­лось, кро­ме неболь­шо­го отрыв­ка из комедии, при­том при­над­леж­ность его Нико­лаю спор­на¹¹. Име­ют­ся отдель­ные упо­ми­на­ния о фило­соф­ских трудах Нико­лая¹².

Изда­ния про­из­веде­ний Нико­лая сле­дую­щие:

Po­li­bii, Dio­do­ri Si­cu­li, Ni­co­lai Da­mas­ce­ni: Hen­ri­cus Va­le­sius nunc pri­mum Grae­ce edi­xit… Pa­ri­siis, 1634.

Ex Ni­co­lai Da­mas­ce­ni Uni­ver­sa­li His­to­ria seu de mo­ri­bus gen­tium lib­ris ex­cerpta Jochan­nis Sto­baei col­lec­ta­nea, quae Ni­co­laus Cra­gius la­ti­na fe­cit et edi­dit. Lug­du­ni Ba­ta­vo­rum, 1670.

I. C. Orel­li. Ni­co­lai Da­mas­ce­ni His­to­ria­rum ex­cerpta. Lips., 1804.

C. Muel­ler. Frag­men­ta His­to­ri­co­rum Grae­co­rum, т. III, стр. 343.

L. Din­dorf. His­to­ri­ci Grae­ci mi­no­res, т. I, 1870.

N. Pic­co­lo, Ni­co­las de Da­mas. Vie de Cae­sar. Ed. nouv., Pa­ris, 1850. [«Vi­ta Cae­sa­ris» с фран­цуз­ским пере­во­дом].

C. M. Hall. Ni­co­laus of Da­mas­cus. Li­fe of Augus­tus, Nor­thampton, Mass., 1923. [«Vi­ta Cae­sa­ris» с англий­ским пере­во­дом и ком­мен­та­ри­я­ми].

F. Jaco­by. Die Frag­men­te der Grie­chi­schen His­to­ri­ker, ч. II, A. Ber­lin, 1926, стр. 324.

Авто­био­гра­фи­че­ское про­из­веде­ние Нико­лая назы­ва­ет­ся: «Περὶ τοῦ ἰδίου βίου καὶ τῆς ἑαυτοῦ ἀγω­γῆς», о чем мы зна­ем от Свиды¹³. Хотя в свидов­ском тек­сте не столь­ко опи­сы­ва­ет­ся жизнь Нико­лая, сколь­ко гово­рит­ся о его отно­ше­нии к обра­зо­ва­нию и о его эти­че­ских взглядах, тем не менее Вале­зий, пер­вый изда­тель сочи­не­ний Нико­лая, при­знал несо­мнен­ным авто­био­гра­фи­че­ский харак­тер свидов­ских тек­стов как о самом Нико­лае, так и о его отце¹⁴. Свидов­ские тек­сты и отрыв­ки био­гра­фи­че­ско­го харак­те­ра, взя­тые из «De vir­tu­ti­bus» и «De in­si­diis», объ­еди­не­ны теперь под тем же свидов­ским загла­ви­ем и обра­зу­ют то про­из­веде­ние, кото­рое извест­но под име­нем «De vi­ta sua. De edu­ca­tio­ne sua». Оно заклю­ча­ет в себе два фраг­мен­та из Свиды (фр. 1, 2), шесть из «De vir­tu­ti­bus» (фр. 3—5 и 7—9) и один из «De in­si­diis» (6).

Нача­ло авто­био­гра­фии Нико­лая до нас не дошло, поэто­му уже очень рано воз­ник вопрос о том, где сто­я­ла она, перед или после «Исто­рии». По мне­нию Вале­зия, авто­био­гра­фия пред­ше­ст­во­ва­ла «Исто­рии» в под­ра­жа­ние тем био­гра­фи­ям, тек­сты кото­рых поме­ща­лись перед про­из­веде­ни­я­ми Фукидида, Геро­до­та, Гека­тея¹⁵. При этом он ука­зы­вал на стиль авто­био­гра­фи­че­ских отрыв­ков, оди­на­ко­вых, по его мне­нию, со сти­лем всей «Исто­рии»¹⁶. Наобо­рот, Хёль­шер, ссы­ла­ясь на Иоси­фа Фла­вия, утвер­ждал, что авто­био­гра­фия замы­ка­ла всё про­из­веде­ние. Нако­нец, Яко­би, опро­вер­гая мне­нии Вале­зия и Хёль­ше­ра, счи­та­ет, что био­гра­фия была частич­но впле­те­на в состав самой «Исто­рии»¹⁷. В дока­за­тель­ство это­го Яко­би при­во­дит такие сооб­ра­же­ния:

1) экс­церп­ты «De in­si­diis» име­ют в каче­стве загла­вия «Ἐκ τῆς ἱστο­ρίας Νι­κολάου Δα­μασ­κη­νοῦ». Меж­ду тем, пер­вым фраг­мен­том в них явля­ет­ся отры­вок авто­био­гра­фи­че­ско­го харак­те­ра. 2) В «De vir­tu­ti­bus» и в «De in­si­diis» меж­ду авто­био­гра­фи­че­ски­ми фраг­мен­та­ми и фраг­мен­та­ми из «Исто­рии» нет разде­ля­ю­щей их над­пи­си, кото­рая име­ет­ся меж­ду теми же фраг­мен­та­ми и «Био­гра­фи­ей Цеза­ря». 3) Из пись­ма импе­ра­то­ра Юли­а­на сле­ду­ет, что Нико­лай не совер­шал ника­ких вели­ких дел, а толь­ко писал о них¹⁸. Сле­до­ва­тель­но, заклю­ча­ет Яко­би, Юли­ан мог читать био­гра­фию уже в пер­вом томе «Исто­рии».

На наш взгляд, отсут­ст­вие заглав­ной над­пи­си меж­ду отрыв­ка­ми «De vir­tu­ti­bus» и «De in­si­diis», с одной сто­ро­ны, и авто­био­гра­фи­ей, с дру­гой, не пока­за­тель­но, так как она мог­ла ока­зать­ся перед био­гра­фи­че­ским фраг­мен­том, не дошед­шим до нас. Пись­мо же Юли­а­на вооб­ще ниче­го не дока­зы­ва­ет, так как он мог знать о харак­те­ре дея­тель­но­сти Нико­лая вовсе не из сочи­не­ния само­го Нико­лая. Таким обра­зом, един­ст­вен­ным, но доста­точ­но вес­ким дока­за­тель­ст­вом пра­виль­но­сти мне­ния Яко­би явля­ет­ся толь­ко пер­вое его поло­же­ние. К это­му необ­хо­ди­мо доба­вить сле­дую­щее.

Нам кажет­ся, что девять фраг­мен­тов, извест­ных под одним общим загла­ви­ем «De vi­ta sua. De edu­ca­tio­ne sua», не пред­став­ля­ют собой еди­но­го цело­го. И это не пото­му, что часть из них дошла в «Лек­си­коне» Свиды под загла­ви­ем «De vi­ta sua», дру­гая — в «De in­si­diis» под загла­ви­ем «Ἐκ τῆς ἱστο­ρίας Νι­κολάου Δα­μασ­κη­νοῦ», а третья — в «De vir­tu­ti­bus» без вся­ко­го загла­вия. Раз­ни­цу меж­ду фраг­мен­та­ми надо искать в содер­жа­нии самих отрыв­ков и в осо­бен­но­стях их сти­ля. По сво­е­му тема­ти­че­ско­му и язы­ко­во­му харак­те­ру отрыв­ки авто­био­гра­фи­че­ско­го харак­те­ра рас­па­да­ют­ся на две груп­пы. В одну вхо­дит те тек­сты, кото­рые дошли через Свиду (фр. 1, 2). К этой груп­пе при­мы­ка­ют отрыв­ки 7, 8, 9, дошед­шие сре­ди фраг­мен­тов «De vir­tu­ti­bus». Вто­рую груп­пу обра­зу­ют цен­траль­ные отрыв­ки био­гра­фии (фр. 3, 4, 5, 6), вхо­дя­щие в состав «De vir­tu­ti­bus» (фр. 3, 4, 5) и в «De in­si­diis» (фр. 6).

Дума­ет­ся, что толь­ко отрыв­ки из Свиды и фр. 7, 8, 9 из «De vir­tu­ti­bus» надо отне­сти к тому, что мож­но непо­сред­ст­вен­но свя­зать с био­гра­фи­ей. В них име­ет­ся то, что обыч­но для это­го жан­ра — ука­за­ние на про­ис­хож­де­ние, обра­зо­ва­ние, жиз­нен­ные уста­нов­ки. Прав­да, в них отсут­ст­ву­ет почти обя­за­тель­ное для авто­био­гра­фий исто­ри­ков ука­за­ние на цель напи­са­ния исто­ри­че­ско­го сочи­не­ния и на то, что автор будет писать «Si­ne ira et stu­dio». Но это не решаю­щий факт, так как авто­био­гра­фия Нико­лая дошла до нас фраг­мен­тар­но.

Решаю­щее зна­че­ние име­ет то обсто­я­тель­ство, что во всех фраг­мен­тах пер­вой груп­пы (фр. 1, 2, 7, 8, 9) нет сведе­ний о той роли, кото­рую играл Нико­лай в поли­ти­че­ской жиз­ни сво­его вре­ме­ни, и что, напро­тив, отрыв­ки, вхо­дя­щие в состав вто­рой груп­пы (фр. 3, 4. 5, 6), гово­рят о Нико­лае толь­ко как о поли­ти­че­ском дея­те­ле, без пря­мых ука­за­ний на его эти­че­скую харак­те­ри­сти­ку, столь пол­но пред­став­лен­ную у Свиды (фр. 1, 2) и в при­мы­каю­щих к ним по содер­жа­нию отрыв­ках (фр. 7, 8, 9). Раз­ни­ца в тема­ти­ке очень отчет­ли­во под­креп­ля­ет­ся и раз­ни­цей в сти­ле. Отрыв­ки пер­вой груп­пы напи­са­ны совсем дру­гим язы­ком, чем отрыв­ки вто­рой и чем вся «Исто­рия» в целом. Основ­ная осо­бен­ность язы­ка пер­вых отрыв­ков состо­ит в их чисто декла­ра­тив­ном харак­те­ре. Идет непре­рыв­ная кон­ста­та­ция отдель­ных черт, харак­те­ри­зу­ю­щих Нико­лая. Изло­же­ние ведет­ся в без­апел­ля­ци­он­ном, несколь­ко жест­ком и отры­ви­стом сти­ле. Каж­дая фра­за выра­жа­ет новую мысль. Нет наме­ка на какую бы то ни было мяг­кость или тем более поэ­тич­ность изло­же­ния. Этот стро­гий и холод­ный стиль выдер­жи­ва­ет­ся в дан­ных фраг­мен­тах очень после­до­ва­тель­но, и ему нель­зя отка­зать в извест­ной убеди­тель­но­сти.

Отрыв­ки вто­рой груп­пы, отли­чаю­щи­е­ся по сво­е­му содер­жа­нию от отрыв­ков пер­вой, явля­ют­ся после­до­ва­тель­ным рас­ска­зом о том или дру­гом собы­тии, непо­сред­ст­вен­ным участ­ни­ком кото­ро­го был сам Нико­лай. Эти рас­ска­зы пол­ны жиз­ни. И ноч­ная пере­пра­ва Юлии через Ска­мандр, и дли­тель­ное ожи­да­ние реше­ния сво­ей уча­сти жите­ля­ми Или­о­на, и пол­ные дра­ма­тиз­ма собы­тия при дво­ре Иро­да — все это опи­са­но ярким и живым язы­ком, ино­гда при­бли­жаю­щим­ся к раз­го­вор­но­му. Эти фраг­мен­ты совер­шен­но лише­ны той суро­вой окрас­ки, кото­рая так свой­ст­вен­на отрыв­кам пер­вой груп­пы. Даже эпи­зод суда над сыном Иро­да лишен како­го бы то ни было вос­хва­ле­ния той при­вер­жен­но­сти к бук­ве зако­на, кото­рая в отрыв­ках пер­вой груп­пы счи­та­ет­ся вели­чай­шей заслу­гой Нико­лая. Обра­ща­ет на себя вни­ма­ние в этих фраг­мен­тах и отно­ше­ние Нико­лая к про­шло­му Гре­ции, его пре­кло­не­ние перед Или­о­ном, его срав­не­ния из обла­сти мифо­ло­гии. Все это совер­шен­но не вяжет­ся с холод­ным сти­лем отрыв­ков пер­вой груп­пы.

Таким обра­зом, нам пред­став­ля­ет­ся, что отрыв­ки, объ­еди­ня­е­мые изда­те­ля­ми под загла­ви­ем «De vi­ta sua. De edu­ca­tio­ne sua», как по сво­е­му содер­жа­нию, так и по фор­ме изло­же­ния не пред­став­ля­ют еди­но­го цело­го и, сле­до­ва­тель­но, это загла­вие — услов­но. Не раз обра­ща­лось вни­ма­ние на крайне пане­ги­ри­сти­че­ский тон авто­био­гра­фии, пред­став­ля­ю­щей собой сплош­ное нагро­мож­де­ние досто­инств Нико­лая. Это дало повод думать, что авто­био­гра­фия не мог­ла быть напи­са­на самим Нико­ла­ем. Так, напри­мер, Орел­ли счи­тал, что она состав­ле­на на базе био­гра­фии, напи­сан­ной каким-нибудь почи­та­те­лем Нико­лая. Более пра­виль­ным пред­став­ля­ет­ся мне­ние Яко­би¹⁹, кото­рый допус­ка­ет, что в кон­це жиз­ни Нико­лай мог писать о себе в таком хва­леб­ном тоне, так как он при­да­вал это­му вос­хва­ле­нию обоб­щаю­щий харак­тер и созда­вал иде­аль­ный облик в каче­стве при­ме­ра для буду­ще­го. И по мне­нию Лакё­ра, био­гра­фия направ­ле­на на то, чтобы харак­те­ри­зо­вать нрав­ст­вен­ную лич­ность в смыс­ле прак­ти­че­ской эти­ки²⁰. Нико­лай, исполь­зуя эти­ку Ари­сто­те­ля и пере­чис­ля­е­мые им доб­ро­де­те­ли, рису­ет иде­ал, рас­смат­ри­вая его как дей­ст­ви­тель­ность. Точ­ка зре­ния Миша и Лакё­ра пра­виль­на толь­ко в отно­ше­нии отрыв­ков пер­вой груп­пы (1, 2, 7, 8, 9), но не име­ет ника­ко­го отно­ше­ния к отрыв­кам вто­рой (3, 4, 5, 6).

Отрыв­ки пер­вой груп­пы дей­ст­ви­тель­но мог­ли быть напи­са­ны на базе авто­био­гра­фии Нико­лая, вклю­чая, веро­ят­но, и его под­лин­ные стро­ки, язык кото­рых вполне созву­чен язы­ку пер­вых двух фраг­мен­тов био­гра­фии Авгу­ста, бес­спор­но напи­сан­ной Нико­ла­ем. Одна­ко более чем веро­ят­но, что Свида допу­стил откло­не­ния от сво­его источ­ни­ка, посколь­ку он начал свой текст, сто­я­щий под сло­вом «Νι­κόλαος», сло­ва­ми, кото­рые никак не мог­ли вхо­дить в под­лин­ную био­гра­фию Нико­лая²¹. Свида мог видеть био­гра­фию Нико­лая, на суще­ст­во­ва­ние кото­рой он и ука­зал. Кон­стан­ти­нов­ские же экс­церп­то­ры под­би­ра­ли мате­ри­ал по опре­де­лен­ной теме. Этим объ­яс­ня­ет­ся, что отрыв­ки био­гра­фи­че­ско­го харак­те­ра, по сти­лю и содер­жа­нию при­мы­каю­щие к свидов­ским (7, 8, 9), ока­за­лись в соста­ве сбор­ни­ка «De vir­tu­ti­bus»: ведь они отлич­но под­хо­ди­ли к теме «vir­tus». Они мог­ли попасть в этот сбор­ник из того же источ­ни­ка, откуда брал свой мате­ри­ал Свида, т. е. из био­гра­фии Нико­лая, чем объ­яс­ня­ет­ся оди­на­ко­вость их сти­ля. Осталь­ные отрыв­ки (фр. 3, 4, 5, 6), судя по сти­лю и содер­жа­нию, нико­гда в био­гра­фию Нико­лая не вхо­ди­ли, а осве­ща­ли те фак­ты из его жиз­ни, кото­рые непо­сред­ст­вен­но были свя­за­ны с собы­ти­я­ми эпо­хи и пото­му долж­ны были вой­ти уже не в состав био­гра­фии, а в состав «Исто­рии».

«Исто­рия» Нико­лая Дамас­ско­го была гро­мад­ным по объ­е­му про­из­веде­ни­ем. Сам Нико­лай гово­рил, что он взял на себя такую зада­чу, от кото­рой все отка­за­лись бы, так как этот труд не по силам даже Герак­лу (фр. 5).

По сло­вам Свиды, «Исто­рия» Нико­лая была все­об­щей (Ἱστο­ρία κα­θολ­κή). Афи­ней гово­рит, что она состо­я­ла из ста соро­ка четы­рех книг. Свида оши­боч­но насчи­ты­ва­ет в ней толь­ко восемь­де­сят²². Его ошиб­ка коре­нит­ся или в дефект­ном обо­зна­че­нии чис­ли­тель­но­го в самой руко­пи­си, или в том, что Свиде были извест­ны толь­ко эти кни­ги. Послед­нее вполне воз­мож­но, посколь­ку такое боль­шое сочи­не­ние, как «Исто­рия» Нико­лая, мог­ло пере­пи­сы­вать­ся по частям.

От «Исто­рии» Нико­лая Дамас­ско­го дошли отдель­ные фраг­мен­ты. Наи­боль­шее чис­ло отрыв­ков и наи­бо­лее круп­ные сохра­ни­лись в экс­церп­тах Кон­стан­ти­на Баг­ря­но­род­но­го, куда, одна­ко, вошли фраг­мен­ты толь­ко из пер­вых семи книг. Отрыв­ки из дру­гих книг име­ют­ся у Афи­нея, Иоси­фа Фла­вия, Сте­фа­на Визан­тий­ско­го, Стра­бо­на и цер­ков­но­го исто­ри­ка Сокра­та. Отдель­ные цита­ты дошли в схо­ли­ях к Гоме­ру, к Стра­бо­ну и в неко­то­рых дру­гих источ­ни­ках.

Изу­че­ние авто­ра, про­из­веде­ния кото­ро­го дошли фраг­мен­тар­но, вызы­ва­ет спе­ци­фи­че­ские труд­но­сти. В дан­ном слу­чае поло­же­ние ослож­ня­ет­ся еще тем, что экс­церп­то­ры выпи­сы­ва­ли про­из­веде­ние Нико­лая в свя­зи с зара­нее постав­лен­ной зада­чей: подо­брать толь­ко те места, кото­рые под­хо­дят к темам «De vir­tu­ti­bus» и «De in­si­diis». Совер­шен­но оче­вид­но, как это долж­но было отра­зить­ся на харак­те­ре сохра­нив­ших­ся фраг­мен­тов.

Когда была напи­са­на «Исто­рия», не уста­нов­ле­но. Бес­спор­но, что она была нача­та при Иро­де и по его насто­я­нию (фр. 5). Веро­ят­но, боль­шая её часть напи­са­на еще при нем, но закон­че­на она, несо­мнен­но, уже после его смер­ти (фр. 6). Содер­жа­ние «Исто­рии» в целом, а так­же ее постро­е­ние невоз­мож­но уста­но­вить теперь с пол­ной досто­вер­но­стью. Дума­ют, что Нико­лай брал отдель­ные исто­ри­че­ские пери­о­ды и сооб­щал отно­ся­щи­е­ся к ним сведе­ния из исто­рии раз­лич­ных наро­дов²³.

«Исто­рия» начи­на­ет­ся с исто­рии Восто­ка и закан­чи­ва­ет­ся упо­ми­на­ни­ем собы­тий седь­мо­го, пято­го и чет­вер­то­го годов до н. э. Содер­жа­ние сохра­нив­ших­ся фраг­мен­тов «Исто­рии» Нико­лая Дамас­ско­го тако­во:

Кни­ги 1-я и 2-я: Асси­рия и Мидия. Заго­вор сыно­вей Онна про­тив их мате­ри Семи­ра­миды (10). Сар­да­на­пал и Арбак (11). Заго­вор Арба­ка и Беле­сия (12). Миди­ец Пар­сонд и пра­ви­тель Вави­ло­на Нанар (13). Стри­ан­гей и цари­ца саков Зари­нея (14). Про­ис­хож­де­ние Ахе­ме­нидов (15).

Кни­га 3-я: Исто­рия Гре­ции до Тро­ян­ской вой­ны. Амфи­он и Зет (16). Эдип (17). Бел­ле­ро­фонт (18). Пере­се­ле­ние Пело­па из Лидии в Пело­пон­нес (19). Арго­нав­ты и ама­зон­ки (20). Ларисса, дочь Пиа­са (21). Геракл (22). Ска­мандр, пер­вый царь тро­ян­цев (23).

Кин­ги 4-я и 5-я: Древ­ней­шая исто­рия Лидии. Древ­ней­шая исто­рия Спар­ты. Город Торреб (24). Мокс лидий­ский и свер­же­ние тира­нии Мелы (25). Нера­бос, сирий­ский город (26). Аска­лон (27). Авра­ам, царь Дамас­ка. Его пере­се­ле­ние в Хана­ан (28). Адад, царь Дамас­ка (29). Дочь царя Сал­мо­нея (30). Кам­блит, царь Лидии (31). Раз­ные назва­ния Пело­пон­не­са (32). Год Амфи­о­нидов (33). Эгисф (34). Аска­ния, тро­ян­ский город (35). Кар­ния, ионий­ский город (36). Герак­лиды и пре­да­тель Фило­ном (37). Тор­накс, город Лако­ни­ки (38). Темен (39). Крес­фонт, царь мес­сен­цев (40). Месо­ла, город Мес­се­нии (41). Город Нерис (42). Заго­вор про­тив Эпи­та, сына Крес­фон­та (43). Фидон, уби­тый за помощь мятеж­ным корин­фя­нам (44). Месть Сизи­фа за Корин­фа (45). Арка­дия назы­ва­лась Пеласги­ей (46). Лика­он, царь аркад­цев (47). Бота­хиды (48). Ост­ров Сиф­нос (49). Ост­ров Ски­рос (50). Ага­меда на Лес­бо­се (51). Месем­брия, пон­тий­ский город (52).

Кни­га 6-я: Лидия, Фес­са­лия, Спар­та. Сыно­вья лидий­ско­го царя Адиат­та (53). Лидий­ский царь Мел (54). Цар­ст­во­ва­ние Мир­са (55). Адиатт, послед­ний царь лидий­цев (56). Царь Демо­фонт и его наслед­ни­ки (57). Гип­по­мен, пра­ви­тель Афин (58). Борь­ба Арке­си­лая с бра­тья­ми (59). Вой­на фокей­цев с Орхо­ме­ном (60). Лео­да­мант, царь Миле­та (61). Конец вла­сти Нелидов (62). Убий­ство Меде­ей Пелия (63). Захват Пеле­ем Иол­ка (64). Ликург (65).

Кни­га 7-я: Тира­ния в Корин­фе и Сики­оне. Лидия. Древ­ней­шая исто­рия Рима. Кип­сел, царь Корин­фа (66). Пери­андр (67). Наслед­ни­ки Пери­андра (68). Кип­сел (69). Мирон (70). Магнет (71). Лидий­ский царь Сади­атт (72). Али­атт, сын Сади­ат­та (73). Крез (74). Кир. Его воз­вы­ше­ние и захват им вла­сти (75). Кир. Его вос­пи­та­ние (76). Кир и Крез (77). Ромул и Рем (78). Похи­ще­ние саби­ня­нок (79).

Кни­га 96-я. Потоп (81).

Кни­га 103-я. Мит­ри­дат (82).

Кни­га 104-я. Мит­ри­дат (83).

Кни­га 107-я. Сул­ла (84).

Кни­га 108-я. Озе­ро в Аль­пах (85).

Кни­га 110-я. Три­умф Ликур­га (86). Бои гла­ди­а­то­ров (87).

Кни­га 111-я — 113-я. Фр. 103, 104, 105, 106, 107.

Кни­га 114-я. Лици­ний Красс (88).

Кни­га 116-я. Кель­ты (89).

Кни­га 123-я — 124-я (фр. 110, 111). Обра­ще­ние иуде­ев к Агрип­пе (90).

Кни­ги без обо­зна­че­ния номе­ра: Цита­та из Нико­лая (91). О Гоме­ре (92). Имя Одис­сея (93). Фраг­мен­ты гео­гра­фи­че­ско­го содер­жа­ния (94—98). Царь Демет­рий (99). Антиох Эпи­фан (100). Гроб­ни­ца Давида (101). Пто­ле­мей (102). Мит­ри­дат (103, 104). Гир­кан (105). Поход Пом­пея в Иудею (106). Взя­тие Иеру­са­ли­ма (107). Смерть Пор­ции (108). Инды в Антио­хии (109). Гроб­ни­ца Давида (110). Казнь Мари­ам (111).

При рабо­те над таким боль­шим и раз­но­об­раз­ным по содер­жа­нию про­из­веде­ни­ем, как «Исто­рия», пред­став­ля­ю­щим собой исто­рию все­об­щую, Нико­лай дол­жен был исполь­зо­вать мно­го источ­ни­ков. Счи­та­ют, что для Асси­рии и Вави­ло­нии глав­ным источ­ни­ком был Кте­сий. В исто­рии Лидии про­сле­жи­ва­ют­ся два источ­ни­ка. В основ­ном она напи­са­на на базе Ксан­фа, а там, где она тес­но пере­пле­та­ет­ся с исто­ри­ей Пер­сии, исполь­зо­ван Кте­сий. Осо­бен­но замет­но насло­е­ние пер­сид­ской тра­ди­ции на лидий­скую во фраг­мен­тах, посвя­щен­ных Киру. Эти две тра­ди­ции свя­за­ны не все­гда удач­но, но во вся­ком слу­чае не меха­ни­че­ски: Нико­лай стре­мил­ся при­дать им нечто свое. Так, напри­мер, диа­лог в опи­са­нии сце­ны сожже­ния Кре­за напо­ми­на­ет сво­ей дра­ма­тич­но­стью опи­са­ние Нико­ла­ем смер­ти Юлия Цеза­ря. Оба фраг­мен­та напи­са­ны на осно­ве совер­шен­но раз­ных источ­ни­ков, поэто­му дра­ма­тизм изло­же­ния надо отне­сти цели­ком за счет само­го Нико­лая.

Основ­ны­ми источ­ни­ка­ми Нико­лая для исто­рии Гре­ции были Эфор, Гел­ла­ник и Геро­дот. Труд­нее опре­де­ля­ют­ся источ­ни­ки для исто­рии Рима. В отрыв­ке о кель­тах, без­услов­но, исполь­зо­ван Цезарь. Чаще все­го Нико­лай и его источ­ни­ки свя­за­ны общ­но­стью темы. Нико­лай не сле­по сле­ду­ет за источ­ни­ка­ми. Он рас­ши­ря­ет их, сужа­ет или при­да­ёт им дру­гую окрас­ку. Замет­на рацио­на­ли­зи­ру­ю­щая тен­ден­ция. Так, напри­мер. Нико­лай гово­рит, что безум­ные поступ­ки Герак­ла вызва­ны не гне­вом Геры, а какой-то дру­гой при­чи­ной. Ска­мандр у Нико­лая — не реч­ной бог, а реаль­ная лич­ность. Орест изгнан не Эрин­ни­я­ми, а дру­зья­ми Эгис­фа. Часть сведе­ний Нико­лай берет из мифов, часть свя­за­на с поэ­зи­ей или со ска­зоч­ны­ми моти­ва­ми. Замет­но при­сут­ст­вие и арха­и­че­ских источ­ни­ков.

Необ­хо­ди­мо отме­тить, что у Нико­лая име­ют­ся отрыв­ки, бук­валь­но сов­па­даю­щие с дру­ги­ми авто­ра­ми, напри­мер с Дио­ни­си­ем Гали­кар­насским и Плу­тар­хом. Ско­рее все­го это надо отне­сти за счет недо­смот­ра экс­церп­то­ров.

Вопро­су об источ­ни­ках Нико­лая Дамас­ско­го посвя­ще­ны спе­ци­аль­ные труды²⁴. Оче­ред­ной работой в этом направ­ле­нии долж­но быть выяс­не­ние харак­те­ра откло­не­ний Нико­лая от сво­их источ­ни­ков, что важ­но для более пол­но­го пони­ма­ния его миро­воз­зре­ния.

Фраг­мен­ты, извест­ные под загла­ви­ем «Vi­ta Cae­sa­ris», сохра­ни­лись тоже в соста­ве Кон­стан­ти­нов­ских экс­церп­тов. Фраг­мен­ты 112—116 (по Jaco­by: 125—129) — в сбор­ни­ке «De vir­tu­ti­bus»; фраг­мент 117 (по Jaco­by: 130) — в «De in­si­diis».

Точ­ное загла­вие все­го про­из­веде­ния в целом неиз­вест­но. В «Cod. Pei­res­cia­nus» после фр. 116 сто­ит «τέ­λος . . . τοῦ βίου Καίσα­ρος τοῦ νέου», в то вре­мя как «Cod. Es­co­ria­len­sis» после фр. 117 дает «τέ­λος τοῦ βίου Καίσα­ρος». Свида же ука­зы­ва­ет, что Нико­лай напи­сал «καὶ τοῦ βίου Καίσα­ρος ἀγω­γήν». Текст это­го загла­вия счи­та­ет­ся несколь­ко испор­чен­ным. Вме­сто βίου пред­ла­га­ли νέου²⁵ или σε­βασ­τοῦ. Исхо­дя из руко­пис­ной тра­ди­ции, свиде­тель­ства Свиды и поправ­ки Дау­ба²⁶, в насто­я­щее вре­мя при­ня­то назва­ние «περὶ τοῦ βίου Καίσα­ρος τοῦ σε­βασ­τοῦ καὶ τῆς αὐτοῦ ἀγω­γής»²⁷.

«Vi­ta Cae­sa­ris» начи­на­ет­ся с пане­ги­ри­че­ско­го вступ­ле­ния, после кото­ро­го рас­ска­зы­ва­ет­ся о про­ис­хож­де­нии, вос­пи­та­нии, юно­ше­ских годах Авгу­ста и о его жиз­ни в Апол­ло­нии. Затем гово­рит­ся о его отно­ше­ни­ях с Юли­ем Цеза­рем и о воз­вра­ще­нии его, после смер­ти Цеза­ря, в Рим. Цен­траль­ным фраг­мен­том явля­ет­ся рас­сказ об убий­стве Цеза­ря. Био­гра­фия закан­чи­ва­ет­ся на том пери­о­де жиз­ни Авгу­ста, когда он начи­на­ет само­сто­я­тель­ную дея­тель­ность. Таким обра­зом, несмот­ря на несо­мнен­ную связь при­ня­то­го загла­вия с содер­жа­ни­ем био­гра­фии, оно, каза­лось бы, не под­хо­дит ко все­му про­из­веде­нию в целом. Подроб­ней­ший эпи­зод убий­ства Юлия Цеза­ря выхо­дит за рам­ки жиз­не­опи­са­ния Окта­ви­а­на, и мож­но было бы думать, что ему место ско­рее в «Исто­рии», чем в «Био­гра­фии». Одна­ко име­ет­ся пол­ное осно­ва­ние свя­зы­вать этот эпи­зод все-таки с «Vi­ta Cae­sa­ris».

Пере­хо­дя к изло­же­нию собы­тий, свя­зан­ных с убий­ст­вом Юлия Цеза­ря, Нико­лай гово­рит, что он начнет даль­ней­ший рас­сказ с рас­смот­ре­ния при­чин и послед­ст­вий заго­во­ра про­тив Цеза­ря. Затем он добав­ля­ет: «я рас­ска­жу о вто­ром Цеза­ре, ради кото­ро­го я и пред­при­нял этот труд, как он при­шел к вла­сти, заняв место (Юлия Цеза­ря), какие совер­шил дела на войне и в мир­ное вре­мя»²⁸.

Из этих слов Нико­лая сле­ду­ет, что «Vi­ta Cae­sa­ris» напи­са­на ради Авгу­ста и что часть, посвя­щен­ная Юлию Цеза­рю, вхо­ди­ла в ее состав. В состав же «Исто­рии» эпи­зод смер­ти Цеза­ря вой­ти не мог, так как «Исто­рия» была напи­са­на по пред­ло­же­нию Иро­да и мог­ла быть посвя­ще­на толь­ко ему. Вво­дя в состав «Vi­ta Cae­sa­ris» эпи­зод, отно­ся­щий­ся к Юлию Цеза­рю, Нико­лай полу­чил воз­мож­ность пока­зать, какую поли­ти­че­скую обста­нов­ку застал Август к момен­ту сво­его при­хо­да к вла­сти. Заду­ман­ная таким обра­зом био­гра­фия явля­ет­ся цен­ным исто­ри­че­ским сочи­не­ни­ем, в кото­ром эпи­зод, отно­ся­щий­ся к смер­ти Цеза­ря, вполне уме­стен.

Суще­ст­ву­ет мне­ние, что «Vi­ta Cae­sa­ris» напи­са­на со спе­ци­аль­ной целью. Как «Авто­био­гра­фия» Авгу­ста зна­ко­ми­ла с его жиз­нью и дея­тель­но­стью всех гово­ря­щих на латин­ском язы­ке, так «Vi­ta Cae­sa­ris» Нико­лая долж­на была зна­ко­мить с Авгу­стом всех гово­ря­щих на гре­че­ском. Что био­гра­фия была рас­счи­та­на глав­ным обра­зом на чита­те­ля-гре­ка, выте­ка­ет не толь­ко из того, что она напи­са­на по-гре­че­ски. На это име­ет­ся еще важ­ное кос­вен­ное ука­за­ние у само­го Нико­лая²⁹. Когда Анто­ний вто­рич­но воз­ло­жил диа­де­му на голо­ву Цеза­ря, то народ, по сло­вам Нико­лая, гром­ко выкри­ки­вал при­вет­ст­вия (δῆ­μος ἐβόησε χαῖρε βα­σιλεῦ) на сво­ем язы­ке (τῆς ἑαυτοῦ γλώτ­της). Это мог­ло быть ска­за­но толь­ко для тех людей, для кото­рых латин­ский язык был чужим.

«Vi­ta Cae­sa­ris» оста­лась неза­кон­чен­ной. Лакёр³⁰ счи­тал, что Нико­лай умыш­лен­но оста­но­вил­ся на том месте био­гра­фии, с кото­ро­го долж­на была начать­ся жизнь Авгу­ста как само­сто­я­тель­но­го поли­ти­че­ско­го дея­те­ля. Эта точ­ка зре­ния про­ти­во­ре­чит сло­вам Нико­лая, кото­рый сам вклю­чал даль­ней­шую дея­тель­ность Авгу­ста в про­грам­му сво­его сочи­не­ния³¹. Поэто­му «Био­гра­фию» Авгу­ста нель­зя рас­смат­ри­вать как закон­чен­ную. Конец ее мог не дой­ти до нас. Автор, воз­мож­но, ока­зал­ся отре­зан­ным от сво­их источ­ни­ков, что мог­ло слу­чить­ся, напри­мер, если Нико­лай уехал из Рима. Кро­ме того, био­гра­фия мог­ла поте­рять свою акту­аль­ность в свя­зи со смер­тью Авгу­ста (име­ют­ся дан­ные, поз­во­ля­ю­щие счи­тать, что био­гра­фия напи­са­на после его смер­ти); нако­нец, мог уме­реть и сам автор.

Вопрос об источ­ни­ках, исполь­зо­ван­ных Нико­ла­ем в «Vi­ta Cae­sa­ris», име­ет осо­бый инте­рес, так как не исклю­че­на воз­мож­ность, что одним из них была «Авто­био­гра­фия» само­го Авгу­ста. Наи­бо­лее подроб­но оста­но­вил­ся на этом вопро­се Лакёр. Он ука­зы­ва­ет мно­го кон­крет­ных мест, в кото­рых видит следы авгу­стов­ской «Авто­био­гра­фии»³². К это­му мож­но доба­вить сле­дую­щее. «Vi­ta Cae­sa­ris» явля­ет­ся един­ст­вен­ным источ­ни­ком по исто­рии дет­ских и юно­ше­ских лет Авгу­ста. Толь­ко в этом сочи­не­нии сохра­ни­лись сведе­ния о его пре­бы­ва­нии в Апол­ло­нии. Сооб­ще­ния дру­гих авто­ров о юно­ше­ских годах Авгу­ста не идут ни в какое срав­не­ние с теми подроб­ны­ми сведе­ни­я­ми, кото­рые име­ют­ся у Нико­лая. Доста­точ­но сопо­ста­вить его про­из­веде­ние со ску­пы­ми и отры­воч­ны­ми дан­ны­ми, содер­жа­щи­ми­ся у Све­то­ния, или даже более подроб­ны­ми сооб­ще­ни­я­ми Дио­на Кас­сия, допус­каю­ще­го свиде­тель­ства совер­шен­но фан­та­сти­че­ско­го харак­те­ра.

«Vi­ta Cae­sa­ris» при срав­не­нии с соот­вет­ст­ву­ю­щи­ми места­ми из дру­гих авто­ров отли­ча­ет­ся совер­шен­но осо­бым коло­ри­том. Она име­ет мно­го быто­вых, житей­ских черт. Ими бук­валь­но про­пи­та­ны стра­ни­цы «Био­гра­фии». Быто­вая окрас­ка ска­зы­ва­ет­ся в опи­са­нии поведе­ния Антии, Филип­па, в поведе­нии жите­лей Апол­ло­нии, само­го Авгу­ста и во мно­гом дру­гом.

Крат­кость изло­же­ния дру­гих авто­ров мож­но объ­яс­нить не толь­ко тем, что они ста­ви­ли перед собой иные зада­чи, но и отсут­ст­ви­ем у них како­го-то источ­ни­ка, доступ к кото­ро­му имел Нико­лай. Исхо­дя из обще­ст­вен­но­го поло­же­ния, отно­ше­ния к нему Авгу­ста, того ува­же­ния, кото­рым поль­зо­вал­ся Нико­лай у вли­я­тель­ных граж­дан Рима, мож­но вполне допу­стить, что он имел воз­мож­ность исполь­зо­вать мате­ри­а­лы, недо­ступ­ные для дру­гих. Это мог­ли быть архив­ные доку­мен­ты, запи­си, днев­ни­ки, лич­ные беседы, может быть даже с самим Авгу­стом. Во вся­ком слу­чае в руках Нико­лая был какой-то совсем необыч­ный источ­ник. Не исклю­че­но, что это была «Авто­био­гра­фия» Авгу­ста.

В «Vi­ta Cae­sa­ris» обра­ща­ет на себя вни­ма­ние харак­те­ри­сти­ка Авгу­ста, кото­рая выдер­жа­на в исклю­чи­тель­но хва­леб­ных тонах. Это сбли­жа­ет ее с хва­леб­ной харак­те­ри­сти­кой само­го Нико­лая. Как в «De vi­ta sua» Нико­лай дает отвле­чен­ный образ высо­ко­нрав­ст­вен­но­го чело­ве­ка, делая его при­ме­ром для под­ра­жа­ния, так и в «Vi­ta Cae­sa­ris» рису­ет­ся юно­ша, кото­рый, явля­ясь при­ме­ром для все­го моло­до­го поко­ле­ния, станет в буду­щем образ­цом чело­ве­че­ско­го совер­шен­ства. Таким обра­зом, в росте и фор­ми­ро­ва­нии лич­но­сти как Нико­лая, так и Авгу­ста решаю­щая роль при­над­ле­жит вос­пи­та­нию. Оно сде­ла­ло из Нико­лая обра­зец нрав­ст­вен­но­го чело­ве­ка и толь­ко ему обя­зан Август сво­и­ми выдаю­щи­ми­ся досто­ин­ства­ми.

Понят­но, что Нико­лай как фило­соф при­да­вал такое зна­че­ние нрав­ст­вен­но­му совер­шен­ст­во­ва­нию. Воз­мож­но, что «настав­ник» Иро­да и «учи­тель» детей Клео­пат­ры при­ме­нял на прак­ти­ке свои педа­го­ги­че­ские взгляды, но важ­но отме­тить, что в Риме они нашли под­готов­лен­ную поч­ву. Теперь, одна­ко, Нико­лай обра­ща­ет­ся не столь­ко к фило­со­фии, сколь­ко к ста­рой рес­пуб­ли­кан­ской тра­ди­ции. Пра­виль­ное вос­пи­та­ние он видит уже не в заня­ти­ях нау­ка­ми, не в озна­ком­ле­нии с раз­лич­ны­ми стра­на­ми, не в изу­че­нии фило­со­фии, а в неусып­ном над­зо­ре роди­те­лей, в част­но­сти мате­ри, в без­услов­ном под­чи­не­нии их воле, в стро­гом регла­мен­ти­ро­ва­нии норм поведе­ния. Таким обра­зом, в вопро­се о созда­нии иде­аль­ной лич­но­сти, обя­зан­ной сво­им совер­шен­ст­вом вос­пи­та­нию, Нико­лай вос­кре­шал прин­ци­пы вос­пи­та­тель­ных иде­а­лов в сти­ле ста­рой рес­пуб­ли­ки. Это долж­но было най­ти сочув­ст­вие у Авгу­ста, тем более, что имен­но его Нико­лай сде­лал образ­цом тако­го совер­шен­но­го чело­ве­ка.

«Собра­ние зани­ма­тель­ных обы­ча­ев», посвя­щен­ное Нико­ла­ем Иро­ду³³, дошло (в выдерж­ках) в «Flo­ri­le­gium» Сто­бея³⁴. Содер­жа­ние этих фраг­мен­тов раз­но­об­раз­но. В основ­ном это — сведе­ния о быте и пра­во­вых отно­ше­ни­ях раз­лич­ных наро­дов. В несколь­ко мень­шей сте­пе­ни име­ют­ся в них сооб­ще­ния об обы­ча­ях воен­но­го и рели­ги­оз­но­го харак­те­ра.

«Собра­ние зани­ма­тель­ных обы­ча­ев» мог­ло в какой-то мере воз­ник­нуть под вли­я­ни­ем «Νό­μιμα βαρ­βα­ρικά» Ари­сто­те­ля³⁵. Кро­ме того, на состав­ле­нии сбор­ни­ка мог­ла ска­зать­ся работа Нико­лая по под­бо­ру мате­ри­а­ла для «Исто­рии». Одна­ко счи­тать это про­из­веде­ние чер­но­вым мате­ри­а­лом для «Исто­рии» едва ли мож­но, так как в нем упо­ми­на­ет­ся слиш­ком мно­го наро­дов, исто­рии кото­рых едва ли думал касать­ся Нико­лай. К тому же эти отрыв­ки очень спе­ци­фич­ны по сво­е­му содер­жа­нию.

Наи­боль­шее вли­я­ние на харак­тер «Собра­ния» долж­но было ока­зать зна­ком­ство Нико­лая с отдель­ны­ми уже суще­ст­ву­ю­щи­ми сбор­ни­ка­ми тако­го же типа. На это име­ет­ся пря­мое ука­за­ние Фотия, кото­рый утвер­жда­ет, что у Нико­лая есть мно­го обще­го с Коно­ном и Алек­сан­дром, авто­ром зани­ма­тель­ных рас­ска­зов³⁶. По сло­вам Фотия, у Аце­сто­рида мож­но най­ти то, что собра­но у Коно­на, что ска­зал Апол­ло­дор и что гово­рит Нико­лай³⁷. Нико­лай, по сло­вам Фотия, не сле­по шел за сво­и­ми пред­ше­ст­вен­ни­ка­ми, а вно­сил свои добав­ле­ния или давал уже извест­но­му мате­ри­а­лу новую трак­тов­ку. Ряд сведе­ний, кото­рые Фотий нахо­дит прав­до­по­доб­ны­ми, он при­пи­сы­ва­ет само­му Нико­лаю. Неко­то­рые, хотя и необыч­ные изве­стия Нико­лая, под­твер­жда­ют­ся, по сло­вам Фотия, дру­ги­ми авто­ра­ми. Одна­ко кое-что из того, что сооб­ща­ет Нико­лай, ему кажет­ся невоз­мож­ным. Фотий очень поло­жи­тель­но отзы­ва­ет­ся о сти­ле Нико­лая. Он счи­та­ет его сжа­тым, понят­ным и даже более убеди­тель­ным, чем стиль дру­гих писа­те­лей, созда­вав­ших про­из­веде­ния тако­го же типа.

Кро­ме свя­зей, ука­зан­ных Фоти­ем, сочи­не­нию Нико­лая несо­мнен­но были при­су­щи свя­зи и с дру­ги­ми авто­ра­ми, но уста­нав­ли­ва­ют­ся они теперь с боль­шим трудом и во мно­гих слу­ча­ях спор­ны. В науч­ной лите­ра­ту­ре обра­ща­лось вни­ма­ние на связь Нико­лая с Геро­до­том, Эфо­ром, с позд­ней­ши­ми исто­ри­ка­ми, в част­но­сти со Стра­бо­ном. Про­де­ла­ны тща­тель­ные сопо­став­ле­ния тек­ста Нико­лая с тек­стом мно­гих авто­ров, поз­во­ля­ю­щие видеть все, что есть меж­ду ними обще­го³⁸. При­зна­вая несо­мнен­ную бли­зость Нико­лая мно­гим антич­ным авто­рам, необ­хо­ди­мо учи­ты­вать, что она в первую оче­редь осно­ва­на на общ­но­сти темы, а не на общ­но­сти жан­ра. Геро­дот, Эфор, Стра­бон писа­ли сочи­не­ния исто­ри­че­ские, в то вре­мя как Нико­лай созда­вал пред­мет зани­ма­тель­но­го чте­ния. Одна­ко «Собра­ние» Нико­лая Дамас­ско­го дале­ко выхо­дит за рам­ки раз­вле­ка­тель­но­сти. Оно явля­ет­ся инте­рес­ней­шим источ­ни­ком по вопро­сам этно­гра­фии.