Административная реорганизация Италии. Константин, Рим, сенат и равновесие римской Италии

Отно­ше­ния меж­ду Кон­стан­ти­ном и Ита­ли­ей долж­ны рас­смат­ри­вать­ся с точ­ки зре­ния про­грамм­но­го отсут­ст­вия госуда­ря в Риме и на полу­ост­ро­ве. Импе­ра­тор лишь вре­мя от вре­ме­ни пре­бы­вал в Ита­лии: все­го пять его визи­тов сосре­дото­че­ны в про­ме­жут­ке лишь четыр­на­дца­ти из трид­ца­ти лет его прин­ци­па­та, меж­ду 312 и 326 гг. Это были пять посе­ще­ний крат­кой про­дол­жи­тель­но­сти, в общей слож­но­сти око­ло два­дца­ти трёх меся­цев. При­сут­ст­вие Кон­стан­ти­на в Ита­лии было для него в основ­ном оста­нов­ка­ми в ходе воен­ных похо­дов или при­ва­ла­ми во вре­мя поездок в Рим, куда август отправ­лял­ся для празд­но­ва­ния пяти- и деся­ти­лет­не­го юби­ле­ев сво­его прав­ле­ния. При­чи­ны такой уда­лён­но­сти от Ита­лии сле­ду­ет усмат­ри­вать в необ­хо­ди­мо­сти для импе­ра­то­ров, в тече­ние все­го III века и поз­же, про­жи­вать в горо­дах, стра­те­ги­че­ски рас­по­ло­жен­ных в узлах ком­му­ни­ка­ций, бли­жай­ших к рейн­ской, дунай­ской, месо­потам­ской гра­ни­цам; их при­сут­ст­вие в этих мили­та­ри­зо­ван­ных зонах име­ло решаю­щее зна­че­ние для под­дер­жа­ния внут­рен­не­го поряд­ка и мира. Кон­стан­тин, не имев­ший под­держ­ки авгу­стов или цеза­рей, опыт­ных сопра­ви­те­лей, для сво­ей части Импе­рии¹, части с 312 года всё более обшир­ной, был при­зван избрать бли­жай­шую к гра­ни­цам рези­ден­цию: Тре­ве­ры (Трир), Сир­мий (Срем­ска Мит­ро­ви­ца), Наисс (Ниш), Сер­ди­ку (София), нако­нец, Кон­стан­ти­но­поль (Стам­бул). Одна­ко вни­ма­ние Кон­стан­ти­на к Ита­лии, к ита­лий­ско­му город­ско­му обще­ству и к про­жи­вав­шим там могу­ще­ст­вен­ным запад­ным сена­то­рам было весь­ма ост­рым и отчёт­ли­вым. Этот пра­ви­тель пока­зы­ва­ет хоро­шее зна­ние пра­вил рав­но­ве­сия это­го свое­об­раз­но­го обще­ства. Содер­жа­ние адми­ни­ст­ра­тив­ных реформ, раз­ра­ботан­ных им для плав­но­го пре­об­ра­зо­ва­ния управ­ле­ния тем всё ещё огром­ным и густо­на­се­лён­ным горо­дом, каким в его вре­мя был Рим, и мно­го­чис­лен­ны­ми ита­лий­ски­ми граж­дан­ски­ми общи­на­ми, было эффек­тив­ным и дол­го­веч­ным. Кон­стан­тин дей­ст­во­вал, коррек­ти­руя глу­бо­ко инно­ва­ци­он­ные адми­ни­ст­ра­тив­ные струк­ту­ры, создан­ные в Ита­лии, после быст­рой эво­лю­ции в III веке, Дио­кле­ти­а­ном и тет­рар­ха­ми начи­ная с 293 года; он сумел удо­вле­тво­рить потреб­но­сти город­ско­го насе­ле­ния Ита­лии, при­няв в рас­чёт его кли­ент­ские свя­зи с сена­тор­ской ари­сто­кра­ти­ей, и смог встро­ить в струк­ту­ры про­вин­ци­аль­но­го управ­ле­ния, преж­де все­го в Ита­лии, эту знать, кото­рая в 260—305 гг. была отстра­не­на от при­ня­тия ответ­ст­вен­ных адми­ни­ст­ра­тив­ных реше­ний илли­рий­ски­ми импе­ра­то­ра­ми III века и Дио­кле­ти­а­ном².

Рим­ская Ита­лия меж­ду Союз­ни­че­ской вой­ной (90 г. до н. э.) и кри­зи­сом III века

Ита­лия поль­зо­ва­лась при­ви­ле­ги­ро­ван­ным пра­во­вым и адми­ни­ст­ра­тив­ным ста­ту­сом с момен­та созда­ния сети сою­зов меж­ду Римом и отдель­ны­ми, мно­го­чис­лен­ны­ми и раз­лич­ны­ми, поли­ти­че­ски­ми обра­зо­ва­ни­я­ми, вхо­див­ши­ми в его орби­ту, преж­де все­го в каче­стве союз­ни­ков, с IV века до н. э. Полу­ост­ров к югу от Альп был в момент осно­ва­ния Рима (середи­на VIII века до н. э.) и оста­вал­ся впо­след­ст­вии совер­шен­но раз­но­род­ной сово­куп­но­стью раз­лич­ных этни­че­ских и язы­ко­вых сооб­ществ, с раз­ны­ми эко­но­ми­ка­ми и обще­ства­ми, неко­то­рые из кото­рых были наде­ле­ны раз­ви­ты­ми город­ски­ми поли­ти­че­ски­ми струк­ту­ра­ми (pòleis), дру­гие были орга­ни­зо­ва­ны как дере­вен­ские общи­ны (vi­ci), осо­бен­но вдоль гор­ных хреб­тов. При­зва­ние Рима гла­вен­ст­во­вать, под­лин­ное и все­объ­ём­лю­щее, актив­но вовле­ка­ло на ран­ней ста­дии мно­гие ита­лий­ские сооб­ще­ства в про­цесс стро­и­тель­ства миро­вой импе­рии. Этот про­цесс осу­ще­ст­вил­ся во II веке до н. э. и сопро­вож­дал­ся всё более рас­ши­ря­ю­щим­ся погло­ще­ни­ем неко­то­рых ита­лий­ских групп рим­ским граж­дан­ст­вом. Это погло­ще­ние было окон­ча­тель­но завер­ше­но в два эта­па, в 90—88 и в 49 гг. до н. э., с рас­ши­ре­ни­ем рим­ско­го граж­дан­ства на всех ита­лий­ских союз­ни­ков. Уни­каль­ный для общей кар­ти­ны антич­но­го Сре­ди­зем­но­мо­рья резуль­тат: с I века до н. э. Ита­лия юриди­че­ски ста­ла Римом и все жите­ли при­мер­но четы­рёх­сот её муни­ци­пи­ев были рим­ски­ми граж­да­на­ми. Это ано­маль­ное граж­дан­ское сооб­ще­ство, состо­я­щее из несколь­ких мил­ли­о­нов граж­дан, так­же было при­ви­ле­ги­ро­ван­ным в плане нало­го­об­ло­же­ния: зем­ли и соб­ст­вен­ность рим­лян в Ита­лии были осво­бож­де­ны от упла­ты нало­гов, кото­рые воз­ла­га­лись на людей и на иму­ще­ство нерим­лян в про­вин­ци­ях (pro­vin­cia­les). Кро­ме того, жите­ли терри­то­рий и горо­дов во все­лен­ской импе­рии рим­лян, хотя и поль­зо­ва­лись широ­ки­ми рам­ка­ми мест­но­го само­управ­ле­ния, были постав­ле­ны под над­зор губер­на­то­ров рим­ских про­вин­ций: про­кон­су­лов (pro­con­su­les) в про­вин­ци­ях, вве­рен­ных сена­ту и рим­ско­му наро­ду, и упол­но­мо­чен­ных Авгу­ста с «про­пре­тор­ски­ми» пол­но­мо­чи­я­ми (le­ga­ti Augus­ti pro prae­to­re) в про­вин­ци­ях, вве­рен­ных импе­ра­то­ру. Эти про­вин­ции состав­ля­ли исход­ную осно­ву для нало­го­вых, судеб­ных и воен­ных меро­при­я­тий рим­лян и пред­став­ля­ли собой более высо­кий уро­вень кон­тро­ля, часто во вто­рой инстан­ции, рим­ской вла­сти над жиз­нью ино­зем­ных сооб­ществ. Ита­лия не толь­ко была «рим­ской» в пра­во­вом, поли­ти­че­ском и куль­тур­ном смыс­ле — фак­ти­че­ски рас­ши­ре­ни­ем горо­да Рима, но явля­лась на про­тя­же­нии почти четы­рёх веков, более точ­но с 90 года до н. э. до 293 года н. э., высо­ко урба­ни­зи­ро­ван­ной обла­стью, обра­зо­ван­ной мно­же­ст­вом граж­дан­ских общин — как уже гово­ри­лось, око­ло четы­рёх­сот — по сути авто­ном­ных, а самое глав­ное, лишён­ной более высо­ко­го уров­ня «регио­наль­но­го» кон­тро­ля, каким была про­вин­ци­аль­ная орга­ни­за­ция.

Ита­лия не была про­вин­ци­ей и не зна­ла губер­на­то­ров про­вин­ций, назна­чае­мых сена­том или прин­цеп­сом, до кон­ца III века н. э. Её струк­ту­ра была, по сути, бипо­ляр­ной: с Римом, огром­ным мега­по­ли­сом с при­мер­но мил­ли­о­ном жите­лей, рези­ден­ци­ей импе­ра­то­ра и его семьи, местом пре­бы­ва­ния сена­та, поли­ти­че­ским и куль­тур­ным цен­тром цело­го мира, боль­шим потре­би­тель­ским рын­ком и узлом всех ком­му­ни­ка­ций, в Ита­лии сопо­став­ля­ет­ся раз­дроб­лен­ная сово­куп­ность весь­ма сво­бод­ных рим­ских горо­дов, на чьих терри­то­ри­ях рас­по­ла­га­лась соб­ст­вен­ность знат­ных горо­жан, а так­же мно­го­чис­лен­ные вла­де­ния бога­тей­ших рим­ских сена­то­ров и само­го импе­ра­то­ра, обла­дав­ше­го иму­ще­ст­вом и рези­ден­ци­я­ми, раз­бро­сан­ны­ми по все­му полу­ост­ро­ву.

Чтобы понять зна­че­ние пре­об­ра­зо­ва­ния Кон­стан­ти­ном адми­ни­ст­ра­тив­но­го устрой­ства Ита­лии после 312 года, необ­хо­ди­мо вкрат­це про­следить эво­лю­цию рав­но­ве­сия «управ­ле­ния» на полу­ост­ро­ве с нача­ла II века н. э. и сосре­дото­чить вни­ма­ние на самой насто­я­щей про­вин­ци­а­ли­за­ции этой обла­сти по воле Дио­кле­ти­а­на. В дей­ст­ви­тель­но­сти Кон­стан­тин пре­об­ра­зо­вы­вал уже дио­кле­ти­а­нов­ские струк­ту­ры.

В нача­ле II века импе­ра­тор Адри­ан назна­чил четы­рёх con­su­la­res («кон­су­ля­ров», то есть быв­ших кон­су­лов), или le­ga­ti Augus­ti pro prae­to­re («упол­но­мо­чен­ных Авгу­ста с “про­пре­тор­ски­ми” пол­но­мо­чи­я­ми»), с судеб­ны­ми функ­ци­я­ми в Ита­лии. Спо­ры меж­ду част­ны­ми лица­ми раз­но­го соци­аль­но­го поло­же­ния и меж­ду общи­на­ми в таком густо­на­се­лён­ном и урба­ни­зи­ро­ван­ном реги­оне, как Ита­лия, с плот­но рас­по­ло­жен­ны­ми заго­род­ны­ми участ­ка­ми сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных име­ний, долж­ны были быть часты­ми, и неред­ко не охва­ты­ва­лись ком­пе­тен­ци­ей маги­ст­ра­тов одно­го горо­да. В шести­де­ся­тые годы II века появ­ля­ют­ся дей­ст­ву­ю­щие в обшир­ных и измен­чи­вых регио­наль­ных окру­гах Ита­лии iuri­di­ci («судьи» или «судеб­ные совет­ни­ки») сена­тор­ско­го ран­га. Несо­мнен­но, их судеб­ные функ­ции вклю­ча­ли при­ня­тие реше­ний при чрез­вы­чай­ных обсто­я­тель­ствах (неуро­жай, испол­не­ние ука­зов и реше­ний сена­та, напри­мер, уста­нов­ле­ние пре­дель­ных цен, и т. д.), но труд­но ска­зать, насколь­ко раз­ветв­лён­ной и систе­ма­ти­че­ской была их дея­тель­ность³. Вполне есте­ствен­но, что уси­ле­ние кон­тро­ля за жиз­нью рим­ских общин Ита­лии ста­ло необ­хо­ди­мым после нега­тив­ной конъ­юнк­ту­ры, вызван­ной мар­ко­манн­ски­ми вой­на­ми Мар­ка Авре­лия (169—180), на кото­рые нало­жи­лась так назы­вае­мая «анто­ни­нов­ская чума», боль­шая эпиде­мия оспы, несколь­ко раз сви­реп­ст­во­вав­шей в Ита­лии при­мер­но с 165 по 190 гг.⁴ И хотя дей­ст­ви­тель­ный мас­штаб нега­тив­ных послед­ст­вий сокра­ще­ния чис­лен­но­сти насе­ле­ния и роста воен­ных рас­хо­дов для защи­ты Импе­рии явля­ет­ся дис­кус­си­он­ным, пред­став­ля­ет­ся оче­вид­ным, что импер­ская струк­ту­ра про­яв­ля­ла при­зна­ки упад­ка; веро­ят­но, имен­но тогда авгу­сты при­ня­ли к сведе­нию, что адми­ни­ст­ра­тив­ные недо­стат­ки Ита­лии — а имен­но отсут­ст­вие про­вин­ци­аль­но­го управ­ле­ния — пре­пят­ст­ву­ют реа­ли­за­ции реше­ний, при­ня­тых цен­тром. Дей­ст­ви­тель­но, со вре­мён Кара­кал­лы (211—217) в Ита­лии вре­мя от вре­ме­ни начи­на­ют дей­ст­во­вать санов­ни­ки сена­тор­ско­го ран­га, назы­вае­мые cor­rec­to­res (бук­валь­но «реша­те­ли, испра­ви­те­ли» кри­зис­ных ситу­а­ций, поз­же сино­ним «губер­на­то­ров»), чинов­ни­ки, впро­чем, уже испы­тан­ные в управ­ле­нии дела­ми гре­че­ских горо­дов восточ­ных про­вин­ций (может быть, поэто­му их про­филь вполне под­хо­дил для Ита­лии, насы­щен­ной горо­да­ми, но лишён­ной про­вин­ций). Как и в слу­чае с iuri­di­ci, для cor­rec­to­res III века в Ита­лии труд­но с точ­но­стью опре­де­лить ком­пе­тен­цию. Впро­чем, титу­лом это­го чрез­вы­чай­но­го чинов­ни­ка, дей­ст­ву­ю­ще­го во вре­мя кри­зи­са, был cor­rec­tor to­tius Ita­liae («испра­ви­тель всей Ита­лии»). Немно­гие сохра­нив­ши­е­ся сведе­ния об этих санов­ни­ках пока­зы­ва­ют, что, несмот­ря на обшир­ный титул, их пол­но­мо­чия долж­ны были рас­про­стра­нять­ся на одну или несколь­ко отдель­ных обла­стей, клю­че­вых для полу­ост­ро­ва⁵. Не сле­ду­ет недо­оце­ни­вать тот факт, что все извест­ные cor­rec­to­res — как уже и iuri­di­ci — были сена­то­ра­ми: функ­ции кон­тро­ля над горо­да­ми в Ита­лии мог­ли быть реа­ли­зо­ва­ны наи­бо­лее эффек­тив­но, если воз­ла­га­лись на чле­нов это­го сосло­вия, круп­ных земле­вла­дель­цев и тра­ди­ци­он­ных патро­нов город­ских общин.

Похо­же, что пово­рот­ным пунк­том в дви­же­нии к про­вин­ци­а­ли­за­ции явил­ся момент раз­дво­е­ния долж­но­сти cor­rec­tor to­tius Ita­liae. Начи­ная с прин­ци­па­та импе­ра­то­ра Про­ба (276—282), по-види­мо­му, с 279 года, встре­ча­ют­ся два cor­rec­to­res Ita­liae: два сена­то­ра, чей ман­дат был орди­нар­ным, не эпи­зо­ди­че­ским, посто­ян­ным, харак­те­ри­зу­ю­щим­ся оди­на­ко­вым, как у близ­не­цов, титу­лом, и рас­про­стра­няв­шим­ся на две раз­лич­ные обла­сти Ита­лии (есте­ствен­но, при­ла­га­тель­ное to­tius исчез­ло). Эта пара санов­ни­ков, без­услов­но, отве­ча­ла неиз­мен­ным потреб­но­стям «управ­ле­ния» Ита­ли­ей, но, как мы увидим, про­су­ще­ст­во­ва­ла недол­го, все­го пят­на­дцать лет. Ана­лиз доку­мен­тов при­во­дит к выво­ду о том, что эти два cor­rec­to­res дей­ст­во­ва­ли: один к севе­ру от По, вто­рой — на осталь­ной части полу­ост­ро­ва к югу от По (аль­пий­ские обла­сти и ост­ро­ва Сици­лия, Сар­ди­ния и Кор­си­ка были для рим­лян про­вин­ци­я­ми и не явля­лись Ита­ли­ей), как пока­за­но в таб­ли­це 1⁶.

Это деле­ние сле­ду­ет иметь в виду в свя­зи с тем устрой­ст­вом, кото­рое Кон­стан­тин даст Ита­лии после 312 года. Асим­мет­рич­ное деле­ние на Ита­лию выше По (широ­кая рав­ни­на у под­но­жия Альп, меж­ду Сузой и Акви­ле­ей) и Ита­лию ниже По (протя­нув­ший­ся вдоль Апен­нин полу­ост­ров, от Кре­мо­ны до Реджо-Калаб­рия) име­ет сво­им осно­ва­ни­ем посте­пен­ное изме­не­ние стра­те­ги­че­ской и поли­ти­че­ской ситу­а­ции в Ита­лии во вре­мя кри­зи­са III века.

Начи­ная с прин­ци­па­та Мак­си­ми­на Фра­кий­ца (235—238) и с воз­рас­таю­щим тем­пом до кон­ца цар­ст­во­ва­ния Гал­ли­е­на (260—268), вар­вар­ская агрес­сия вдоль всех гра­ниц Импе­рии вынуж­да­ла авгу­стов к чрез­вы­чай­ным воен­ным уси­ли­ям, вле­ку­щим уве­ли­че­ние нало­го­во­го бре­ме­ни. Даже сво­бод­ная от гне­ту­щей про­вин­ци­а­лов повин­но­сти Ита­лия пре­вра­ти­лась в падан­ской обла­сти в узло­вую зону пере­хо­дов и сто­я­нок войск, часто сопро­вож­дав­ших живу­щих в Милане импе­ра­то­ров вдоль линии, свя­зу­ю­щей Илли­рик и Гал­лию поза­ди транс­аль­пий­ских про­вин­ций Реции и Нори­ка (нынеш­ние Швей­ца­рия и Австрия), под­вер­гав­ших­ся ата­кам вар­ва­ров, осо­бен­но ала­ман­нов. Эти рим­ские армии и сви­та импе­ра­то­ров снаб­жа­лись; рав­ным обра­зом было необ­хо­ди­мо обес­пе­чить, по край­ней мере, еже­год­ные постав­ки, бес­плат­ные или по твёр­дым ценам, в огром­ный город­ской центр, кото­рый пред­став­лял из себя Рим, в то вре­мя пере­на­се­лён­ный и лишён­ный сво­его прин­цеп­са⁷. Вполне веро­ят­но, что cor­rec­to­res to­tius Ita­liae и cor­rec­to­res Ita­liae III века — кото­рых мы нахо­дим дей­ст­ву­ю­щи­ми в Лука­нии и Кам­па­нии, про­вин­ци­ях, постав­ля­ю­щих вино и мясо для Рима, и в Вене­тии, обла­сти с наи­боль­шим воен­ным при­сут­ст­ви­ем в Ита­лии — мог­ли иметь сре­ди сво­их задач облег­че­ние управ­ле­ния нало­го­об­ла­гае­мым иму­ще­ст­вом до введе­ния отла­жен­но­го меха­низ­ма про­вин­ци­аль­но­го типа. В любом слу­чае — и это важ­ный момент — ита­лий­ская бипо­ляр­ность меж­ду падан­ской обла­стью, харак­тер­ной рас­хо­да­ми на армию, и полу­ост­ров­ной обла­стью, ори­ен­ти­ро­ван­ной на содер­жа­ние Рима (но излиш­ки этих реги­о­нов посте­пен­но ста­ли пред­на­зна­чать­ся так­же для армии), озна­ме­но­ва­ла собой всю исто­рию позд­не­ан­тич­ной Ита­лии, по край­ней мере, до ван­даль­ско­го раз­граб­ле­ния 455 года, а отча­сти и до ост­ро­гот­ско­го пери­о­да (493—553).

Ита­лия и рефор­мы Дио­кле­ти­а­на (293—305)

Не более, чем через пят­на­дцать лет после того, как импе­ра­тор Проб учредил двух cor­rec­to­res Ita­liae, одно­го по эту, а дру­го­го — по ту сто­ро­ну По, была про­веде­на адми­ни­ст­ра­тив­ная рефор­ма Дио­кле­ти­а­на, водо­раздел в исто­рии рим­ской Ита­лии, вышед­шей из неё пол­но­стью при­рав­нен­ной к дру­гим про­вин­ци­ям Импе­рии и взи­рав­шей на то, как уга­са­ют все её при­ви­ле­гии, уна­сле­до­ван­ные от древ­ней пре­ро­га­ти­вы быть рас­ши­ре­ни­ем Рима. Корот­кий отры­вок позд­не­рим­ско­го исто­ри­ка Авре­лия Вик­то­ра, опыт­но­го чинов­ни­ка, авто­ра неболь­шо­го трак­та­та по исто­рии импе­ра­то­ров («Li­ber de Cae­sa­ri­bus»), опуб­ли­ко­ван­но­го в 360 году, с заме­ча­тель­ной выра­зи­тель­но­стью опи­сы­ва­ет про­цесс, кото­рый при­вёл к разде­ле­нию Ита­лии на про­вин­ции:

Et quo­niam bel­lo­rum mo­les, de qua sup­ra me­mo­ra­vi­mus, ac­rius ur­gue­bat, quad­ri­par­ti­to im­pe­rio cuncta, quae trans Al­pes Gal­liae sunt, Con­stan­tio com­mis­sa, Af­ri­ca Ita­lia­que Her­cu­lio, Il­ly­ri­ci ora adus­que Pon­ti fre­tum Ga­le­rio; ce­te­ra Va­le­rius re­ten­ta­vit. Hinc de­ni­que par­ti Ita­liae in­vec­tum tri­bu­to­rum in­gens ma­lum. Nam cum om­nis [scil. Ita­lia] eadem functio­ne mo­de­ra­te­que age­ret, quo exer­ci­tus at­que im­pe­ra­tor, qui sem­per aut ma­xi­ma par­te ade­rant, ali pos­sent, pen­sio­ni­bus in­duc­ta lex no­va. Quae sa­ne il­lo­rum tem­po­rum mo­des­tia to­le­ra­bi­lis in per­ni­ciem pro­ces­sit his tem­pes­ta­ti­bus⁸.

Авре­лий Вик­тор свя­зы­ва­ет введе­ние нало­га в тех фор­мах, в кото­рых он ещё взи­мал­ся в Ита­лии в его дни (в середине IV века), с назна­че­ни­ем тет­рар­хи­че­ских цеза­рей со сто­ро­ны Дио­кле­ти­а­на и Мак­си­ми­а­на Авгу­стов — соот­вет­ст­вен­но, Гале­рия и Кон­стан­ция, отца Кон­стан­ти­на, состо­яв­шим­ся 1 мар­та 293 года. Уста­нов­ле­ние «пер­вой тет­рар­хии» повлек­ло уве­ли­че­ние чис­ла импе­ра­тор­ских «дво­ров» (co­mi­ta­tus, бук­валь­но «сви­та, сопро­вож­де­ние») и воин­ских кон­тин­ген­тов с двух до четы­рёх, вызвав допол­ни­тель­ные рас­хо­ды и, таким обра­зом, при­ве­ло к эпо­халь­но­му пово­роту во введе­нии нало­гов в Ита­лии. Это рево­лю­ци­он­ное ново­введе­ние урав­ня­ло зем­ли и иму­ще­ство соб­ст­вен­ни­ков-нало­го­пла­тель­щи­ков в Ита­лии с зем­ля­ми и иму­ще­ст­вом рим­лян из про­вин­ций. Ранее, в тече­ние III века, рим­ские соб­ст­вен­ни­ки вно­си­ли свой вклад в содер­жа­ние сви­ты импе­ра­то­ра и его войск на постое или при пере­хо­де в Ита­лию, но этот вклад (functio) — как утвер­жда­ет Авре­лий Вик­тор — взи­мал­ся спо­со­ба­ми, отли­чаю­щи­ми­ся (веро­ят­но, мень­шей систе­ма­тич­но­стью и все­о­хват­но­стью) от спо­со­бов, пред­у­смот­рен­ных новы­ми пра­ви­ла­ми, уста­нов­лен­ны­ми начи­ная с 293 года (no­va lex о взи­ма­нии pen­sio­nes). Введе­ние нало­га — чьё взи­ма­ние каза­лось Вик­то­ру силь­но утя­же­лив­шим­ся со вре­ме­нем — долж­но было быть свя­за­но с разде­ле­ни­ем ита­лий­ской терри­то­рии на про­вин­ции, посколь­ку эти струк­ту­ры повсе­мест­но состав­ля­ли рам­ки адми­ни­ст­ра­тив­ной осно­вы для взи­ма­ния и исполь­зо­ва­ния нало­га; служ­бы намест­ни­ков про­вин­ций рас­счи­ты­ва­ли и рас­пре­де­ля­ли по при­ка­зу пре­фек­тов пре­то­рия нало­го­вые дохо­ды в моне­те, в сырье или в пере­ра­ботан­ном виде, в живот­ных или в рекру­тах для армии, пре­до­став­лен­ных нало­го­пла­тель­щи­ка­ми под над­зо­ром граж­дан­ских вла­стей.

Чтобы полу­чить пред­став­ле­ние о том, сколь­ко и каких имен­но про­вин­ций было в тет­рар­хи­че­ской Ита­лии, нуж­но обра­тить­ся к сохра­нив­шей­ся эпи­гра­фи­ке намест­ни­ков про­вин­ций 293—305 гг. Но преж­де, чем к ней при­сту­пить, необ­хо­ди­мо дать пояс­не­ние. Деле­ние Ита­лии на про­вин­ции про­изо­шло не толь­ко посред­ст­вом еди­нич­но­го и одно­вре­мен­но­го пре­об­ра­зо­ва­ния адми­ни­ст­ра­тив­но­го про­стран­ства реги­о­нов, но новая сово­куп­ность была вклю­че­на в не имев­шую пре­цеден­тов мак­ро­струк­ту­ру более высо­ко­го уров­ня, так­же, по всей веро­ят­но­сти, создан­ную меж­ду 293 и 298 гг. тем же Дио­кле­ти­а­ном — дио­цез (dioe­ce­sis)⁹. Для улуч­ше­ния нало­го­во­го и судеб­но­го кон­тро­ля намест­ни­ков импе­ра­тор удво­ил чис­ло про­вин­ций Импе­рии, от при­бли­зи­тель­но пяти­де­ся­ти до при­мер­но ста (в том чис­ле вновь создан­ные ита­лий­ские про­вин­ции), умень­шил их про­тя­жён­ность и объ­еди­нил в две­на­дцать обшир­ных окру­гов — а имен­но дио­це­зов, веде­ние кото­ры­ми пору­чил вице-пре­фек­там пре­то­рия, agen­tes vi­ces prae­fec­to­rum prae­to­rio или vi­ca­rii. Эти послед­ние были сво­его рода заме­сти­те­ля­ми двух пре­фек­тов пре­то­рия, состав­ляв­ших тогда вер­ши­ну граж­дан­ской и воен­ной адми­ни­ст­ра­ции и дей­ст­во­вав­ших рядом с Дио­кле­ти­а­ном и Мак­си­ми­а­ном Авгу­ста­ми при соот­вет­ст­ву­ю­щих «дво­рах» (co­mi­ta­tus). Таким обра­зом, рас­сре­дото­чен­ные по несколь­ким клю­че­вым горо­дам пери­фе­рий­ной адми­ни­ст­ра­ции вице-пре­фек­ты пре­то­рия уси­ли­ва­ли кон­троль пре­фек­тов пре­то­рия над про­вин­ци­аль­ны­ми под­разде­ле­ни­я­ми, ина­че недо­ся­гае­мы­ми из импе­ра­тор­ских рези­ден­ций. Воздей­ст­вие Дио­кле­ти­а­на на адми­ни­ст­ра­тив­ную гео­гра­фию Ита­лии было глу­бо­ким, посколь­ку гра­ни­цы отдель­ных ита­лий­ских про­вин­ций и Ита­лий­ско­го дио­це­за в целом не име­ли пре­ем­ст­вен­но­сти с гра­ни­ца­ми и с ита­лий­ски­ми адми­ни­ст­ра­тив­ны­ми под­разде­ле­ни­я­ми преды­ду­щих сто­ле­тий (ни с авгу­стов­ски­ми реги­о­на­ми, ни с окру­га­ми iuri­di­ci, и т. д.). Ита­лий­ский дио­цез вклю­чал про­вин­ции Реция и Кот­тий­ские Аль­пы для защи­ты падан­ской рав­ни­ны в зааль­пий­ском узле меж­ду галль­ским и илли­рий­ским реги­о­на­ми; он вобрал в себя древ­ние сре­ди­зем­но­мор­ские про­вин­ции Сици­лию, Сар­ди­нию и Кор­си­ку. С это­го момен­та боль­шой дио­цез остал­ся окон­ча­тель­ной гео­ад­ми­ни­ст­ра­тив­ной осно­вой Ита­лии вплоть до исчез­но­ве­ния рим­ской циви­ли­за­ции во вто­рой поло­вине VI века. Будет полез­но в бли­жай­шее вре­мя вер­нуть­ся к вопро­су об ответ­ст­вен­ном, или, луч­ше ска­зать, об ответ­ст­вен­ных за управ­ле­ние Ита­лий­ским дио­це­зом, посколь­ку здесь был зна­чи­те­лен вклад Кон­стан­ти­на. В первую же оче­редь сле­ду­ет при­нять к рас­смот­ре­нию вопрос о про­вин­ци­ях.

Каса­тель­но ита­лий­ских про­вин­ций, толь­ко что создан­ных Дио­кле­ти­а­ном, эпи­гра­фи­че­ские источ­ни­ки пока­зы­ва­ют, что их новые намест­ни­ки сохра­ни­ли титул cor­rec­tor — как пара их пред­ше­ст­вен­ни­ков cor­rec­to­res Ita­liae, но за титу­лом сле­до­ва­ло ука­за­ние окру­га их назна­че­ния, то есть опре­де­ле­ние про­вин­ции, вме­сто преды­ду­ще­го обще­го суще­ст­ви­тель­но­го Ita­liae¹⁰. Долж­ность cor­rec­tor была при­су­ща намест­ни­кам толь­ко в про­вин­ци­аль­ной Ита­лии (в то вре­мя намест­ни­ки про­вин­ций повсе­мест­но офи­ци­аль­но име­но­ва­лись prae­si­des) — при­знак отли­чия это­го реги­о­на, Ита­лии, до сего момен­та сво­бод­но­го от про­вин­ци­аль­ных струк­тур. Этот титул, преж­де исклю­чи­тель­но сена­тор­ско­го сосло­вия, стал обо­зна­чать так­же намест­ни­ков-всад­ни­ков. Резуль­тат эпи­гра­фи­че­ско­го ана­ли­за пред­став­ля­ет, конеч­но, лишь частич­ный обзор про­вин­ци­аль­ной струк­ту­ры, посколь­ку — исклю­чая аль­пий­ские про­вин­ции, Рецию и ост­ро­ва, уже суще­ст­во­вав­шие до 293 года, а затем объ­еди­нён­ные в новом дио­це­зе — засвиде­тель­ст­во­ва­ны толь­ко пять соб­ст­вен­но ита­лий­ских про­вин­ций: Вене­тия и Ист­рия, Тус­ция и Умбрия, Кам­па­ния, Апу­лия и Калаб­рия, Лука­ния и Брут­тий. Чтобы пол­но­стью вос­ста­но­вить орга­ни­за­ци­он­ную струк­ту­ру ита­лий­ских про­вин­ций, необ­хо­ди­мо обра­тить вни­ма­ние на сле­дую­щий доку­мент, цен­ный и свое­об­раз­ный текст неиз­вест­но­го авто­ра, состав­лен­ный в эпо­ху Кон­стан­ти­на, так назы­вае­мый «La­ter­cu­lus Ve­ro­nen­sis» («Верон­ский спи­сок»)¹¹. Изу­че­ние содер­жа­ния это­го ано­ним­но­го тек­ста поз­во­ля­ет дати­ро­вать его 314 годом, при­шед­шим­ся на вре­мя мир­но­го эта­па двое­вла­стия Кон­стан­ти­на и его зятя Лици­ния, веро­ят­но, менее чем через два года после победы над Мак­сен­ци­ем на Миль­вий­ском мосту¹². В спис­ке две­на­дца­ти круп­ных дио­це­зов, на кото­рые разде­ле­на Импе­рия, на деся­том месте нахо­дит­ся опи­са­ние Ита­лий­ско­го дио­це­за в гра­ни­цах, при­ведён­ных в таб­ли­це 2¹³.

Оче­вид­но, по незна­нию пере­пис­чи­ка и из-за того, что его прото­граф, веро­ят­но, был с про­бе­ла­ми, спи­сок лишён свя­зей меж­ду про­вин­ци­я­ми двой­но­го наиме­но­ва­ния и явля­ет­ся непол­ным. В сохра­нив­шем­ся спис­ке отсут­ст­ву­ют: Кам­па­ния, в север­ной части кото­рой нахо­дил­ся Рим; круп­ная про­вин­ция Эми­лия-Лигу­рия с Мила­ном; Брут­тий, все­гда свя­зан­ный с Лука­ни­ей; две древ­ние про­вин­ции Сици­лия и Сар­ди­ния (бес­спо­рен про­бел после Лука­нии, все­гда в паре с Брут­ти­ем). И всё же ано­ним­ный редак­тор спис­ка кон­стан­ти­нов­ской эпо­хи соста­вил свой текст логич­но и вни­ма­тель­но. Не сле­ду­ет забы­вать, что в пони­ма­нии рим­лян все спис­ки име­ют иерар­хи­че­ский порядок. Сле­ду­ет отме­тить как кри­те­рий, что при пере­чис­ле­нии про­вин­ций две­на­дца­ти дио­це­зов в «La­ter­cu­lus» соста­ви­тель поста­вил про­вин­цию с глав­ным горо­дом вика­рия в нача­ло каж­до­го спис­ка. Про­вин­ци­аль­ный спи­сок Ита­лий­ско­го дио­це­за не сле­ду­ет стро­го гео­гра­фи­че­ско­му дви­же­нию (Вене­тия начи­на­ет спи­сок, завер­ша­ет­ся он Кор­си­кой, но так­же Кот­тий­ски­ми Аль­па­ми и Реци­ей; ряд двой­ных про­вин­ций не пре­ры­ва­ет­ся Кам­па­ни­ей меж­ду Тус­ци­ей-Умбри­ей и Апу­ли­ей-Калаб­ри­ей). Про­вин­ции, управ­ляв­ши­е­ся prae­si­des (титул, общий для «губер­на­то­ров» Сар­ди­нии, Кор­си­ки, Кот­тий­ских Альп и Реции), являв­ши­ми­ся в основ­ном всад­ни­ка­ми (per­fec­tis­si­mi, «совер­шен­ней­шие»), зани­мав­ши­ми более низ­кий уро­вень по срав­не­нию с cor­rec­to­res, кото­рые мог­ли быть сена­то­ра­ми (cla­ris­si­mi, «свет­лей­шие»), завер­ша­ют спи­сок; эти самые нахо­дя­щи­е­ся в кон­це спис­ка про­вин­ции и были «добав­ле­ны» к насто­я­щей Ита­лии. На осно­ва­нии этих фак­то­ров и срав­не­ния с эпи­гра­фи­че­ски­ми источ­ни­ка­ми мож­но заклю­чить, что порядок состав­ле­ния спис­ка ита­лий­ских про­вин­ций был осно­ван на том уровне пре­сти­жа, кото­рый они име­ли в 314 году¹⁴. В отно­ше­нии ита­лий­ских про­вин­ций «La­ter­cu­lus» мог бы быть вос­пол­нен, как это пока­за­но в таб­ли­це 3.

Спи­сок содер­жал две­на­дцать, а не шест­на­дцать про­вин­ций (ошиб­ка в рим­ской циф­ре, XVI вме­сто XII, явля­ет­ся частой и баналь­ной). Пред­по­ло­же­ния о кри­те­рии их пере­чис­ле­ния поз­во­ля­ют пред­ста­вить толь­ко две лаку­ны в архе­ти­пе, в нача­ле и чуть далее середи­ны, в кото­рых исчез­ли, соот­вет­ст­вен­но, назва­ния Кам­па­нии, Эми­лии и Лигу­рии в нача­ле спис­ка, Брут­тия, Сици­лии и Сар­ди­нии, кото­рые фигу­ри­ро­ва­ли меж­ду Лука­ни­ей и Кор­си­кой.

Этот кон­стан­ти­нов­ский доку­мент 314 года поз­во­ля­ет вос­про­из­ве­сти орга­ни­за­ци­он­ную схе­му Ита­лий­ско­го дио­це­за при­мер­но два­дца­тью года­ми ранее, в 293 году, когда Дио­кле­ти­ан впер­вые разде­лил Ита­лию на про­вин­ции. С точ­ки зре­ния про­вин­ци­аль­но­го устрой­ства, Кон­стан­тин (а до него Мак­сен­ций) по всей веро­ят­но­сти уна­сле­до­вал дио­кле­ти­а­нов­скую ситу­а­цию без суще­ст­вен­ных изме­не­ний.

Разде­ле­ние Ита­лии на про­вин­ции (вве­рен­ные cor­rec­to­res наряду с prae­si­des) и введе­ние систе­мы нало­го­об­ло­же­ния и взыс­ка­ния, ана­ло­гич­ной систе­ме дру­гих про­вин­ций Импе­рии, похо­же, не вызва­ли про­те­стов. Вполне веро­ят­но, что при­нуди­тель­ные фис­каль­ные рек­ви­зи­ции и воз­ло­жен­ные на горо­да рас­хо­ды, всё более и более бес­по­рядоч­ные в тече­ние III века (от Севе­ров до Нуме­ри­а­на, 193—285 гг.), под­гото­ви­ли путь для дио­кле­ти­а­нов­ско­го нало­го­об­ло­же­ния, кото­рое Авре­лий Вик­тор счи­тал лёг­ким, и кото­рое, во вся­ком слу­чае, уста­нав­ли­ва­ло пра­ви­ла и опре­де­лен­ные сро­ки взыс­ка­ния. Но преж­де все­го, как хоро­шо пока­зал Андреа Джар­ди­на, импер­ское нало­го­об­ло­же­ние укреп­ля­ло «вер­ти­каль­ные сою­зы», то есть солидар­ную ответ­ст­вен­ность и соуча­стие бога­тых соб­ст­вен­ни­ков и арен­да­то­ров их земель. Круп­ные сена­то­ры, про­жи­ваю­щие в Ита­лии в кон­це III сто­ле­тия, века­ми испы­ты­ва­ли эти про­цес­сы, весь­ма пози­тив­ные, в сво­их лати­фун­ди­ях, раз­бро­сан­ных по осталь­но­му Сре­ди­зем­но­мо­рью и под­вер­гав­ших­ся импер­ско­му взыс­ка­нию¹⁵.

Про­вин­ци­а­ли­за­ция Ита­лии в 293 году ни малей­шим обра­зом не затро­ну­ла при­ви­ле­ги­ро­ван­ное поло­же­ние горо­да Рима. Огром­ная и пере­пол­нен­ная сто­ли­ца — таким он был ещё во вре­ме­на прин­ци­па­та Дио­кле­ти­а­на и Кон­стан­ти­на, таким и оста­вал­ся по край­ней мере в тече­ние сто­ле­тия, до раз­граб­ле­ния 410 года — ста­ла в тече­ние III века при­чи­ной силь­ной оза­бо­чен­но­сти для импе­ра­то­ров, окон­ча­тель­но уда­лив­ших­ся из вели­ко­леп­ных двор­цов на Пала­тине. Эти госуда­ри полу­чи­ли от сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков в обре­ме­ни­тель­ное наслед­ство мега­по­лис, насе­лён­ный мно­го­чис­лен­ной и голод­ной чер­нью, колы­бель могу­ще­ст­вен­но­го и опас­но­го сена­та, защи­щён­ную элит­ны­ми вой­ска­ми, непо­сто­ян­ны­ми и жад­ны­ми (об этих послед­них см. ниже); точ­ка рав­но­ве­сия столь­ких сил была в импе­ра­то­ре, теперь отсут­ст­ву­ю­щем. Рим оста­вал­ся, наряду с Ита­ли­ей и неза­ви­си­мо от неё, нерв­ным узлом импер­ской адми­ни­ст­ра­ции. Начи­ная с Авре­ли­а­на (270—275) авгу­сты, залож­ни­ки уда­лён­ных от цен­тра рези­ден­ций на гра­ни­цах Импе­рии, долж­ны были под­дер­жи­вать на полу­ост­ро­ве адми­ни­ст­ра­тив­ный и нало­го­вый баланс в целях обес­пе­че­ния гиб­ко­го и бес­пе­ре­бой­но­го снаб­же­ния, в основ­ном, про­дук­та­ми пита­ния, но так­же потреб­ля­е­мым сырьём (изве­стью, дре­ве­си­ной и т. д.), огром­ной сто­ли­цы, лишён­ной их непо­сред­ст­вен­но­го над­зо­ра. Ины­ми сло­ва­ми, введе­ние про­вин­ци­аль­ной систе­мы в Ита­лии не повлек­ло пол­но­го урав­ни­ва­ния ита­лий­ской ситу­а­ции с ситу­а­ци­ей в дру­гих дио­це­зах Импе­рии из-за при­сут­ст­вия в Ита­лий­ском дио­це­зе древ­ней и нена­сыт­ной сто­ли­цы, а так­же из-за слож­ных тра­ди­ци­он­ных кли­ент­ских отно­ше­ний меж­ду могу­ще­ст­вен­ной сена­тор­ской ари­сто­кра­ти­ей — самым бога­тым сосло­ви­ем в мире — и город­ски­ми кури­я­ми. Эта бипо­ляр­ность, с её раз­лич­ны­ми, но вза­и­мо­свя­зан­ны­ми соци­аль­ны­ми реа­ли­я­ми, ясно про­гляды­ва­ет из того вос­при­я­тия, кото­рое имел об Ита­лии в середине IV века — при­мер­но через шесть­де­сят лет после рефор­мы Дио­кле­ти­а­на — ано­ним­ный соста­ви­тель «Ex­po­si­tio to­tius mun­di et gen­tium» («Опи­са­ния мира и его наро­дов»), наблюда­тель, жив­ший в восточ­ной про­вин­ции:

Post eam Cam­pa­nia pro­vin­cia, non val­de qui­dem mag­na, di­vi­tes autem vi­ros pos­si­dens et ip­sa si­bi suf­fi­ciens et cel­la­rium reg­nan­ti Ro­ma. Et post eam Ita­lia, quae et no­mi­na­ta ver­bo so­lum aut no­mi­ne glo­riam suam os­ten­dit, mul­tas et va­rias ci­vi­ta­tes ha­bens et om­ni­bus bo­nis ple­na […]. Ita­lia er­go om­ni­bus abun­dans in­su­per et hoc ma­xi­mum bo­num pos­si­det: ci­vi­ta­tem ma­xi­mam et emi­nen­tis­si­mam et re­ga­lem, quae de no­mi­ne vir­tu­tem os­ten­tat et vo­ca­tur Ro­ma. […] Ha­bet autem et se­na­tum ma­xi­mum vi­ro­rum di­vi­tum: quos si per sin­gu­los pro­ba­re vo­lue­ris, in­ve­nies om­nes iudi­ces aut fac­tos aut fu­tu­ros es­se aut po­ten­tes qui­dem, no­len­tes autem prop­ter suo­rum frui cum se­cu­ri­ta­te vel­le¹⁶.

Кон­стан­тин и адми­ни­ст­ра­ция Ита­лии

Любое иссле­до­ва­ние отно­ше­ний меж­ду Кон­стан­ти­ном и Ита­ли­ей долж­но учи­ты­вать суще­ст­вен­ное обсто­я­тель­ство: насколь­ко воз­мож­но извлечь из источ­ни­ков, до про­воз­гла­ше­ния в 306 году в Бри­та­нии импе­ра­тор, види­мо, не имел лич­ных отно­ше­ний с обще­ст­вом полу­ост­ро­ва. Кон­стан­тин, уро­же­нец Наисса, слу­жил офи­це­ром в армии Дио­кле­ти­а­на Авгу­ста, меж­ду Егип­том и Бал­ка­на­ми. Веро­ят­но, в моло­до­сти он нико­гда не видел Ита­лию (за исклю­че­ни­ем, быть может, сво­его быст­ро­го бег­ства в Бри­та­нию в середине 306 года)¹⁷. В каче­стве авгу­ста он ред­ко и на корот­кие пери­о­ды оста­нав­ли­вал­ся в Ита­лии, почти все­гда пере­хо­да­ми во вре­мя воен­ных кам­па­ний или по слу­чаю празд­но­ва­ния пяти- и деся­ти­лет­ней годов­щин сво­его прав­ле­ния. Рим и Ита­лия, далё­кие от воен­но-поли­ти­че­ских задач Кон­стан­ти­на, не изби­ра­лись им для посто­ян­но­го про­жи­ва­ния. Он пред­по­чёл им Тре­ве­ры и Аре­лат (Арль) в Гал­лии с 306 по 316 гг., затем, после заво­е­ва­ния в 317 году клю­че­во­го Илли­ри­ка — кото­рый, кста­ти, был роди­ной прин­цеп­са — Сир­мий, Наисс, Сер­ди­ку, тре­уголь­ник Герак­лея Фра­кий­ская — Нико­медия — Никея (Эски Эрег­ли и Измит) с 317 до 330 гг., нако­нец, с 330 до 337 гг., свой Кон­стан­ти­но­поль.

В целом источ­ни­ки поз­во­ля­ют выявить пять пре­бы­ва­ний Кон­стан­ти­на в Ита­лии¹⁸. В кон­це лета 312 года Кон­стан­тин вме­сте с арми­ей оста­вил свою галль­скую рези­ден­цию в Тре­ве­рах и ата­ко­вал Мак­сен­ция с пере­ва­ла Сузы, захва­тил падан­скую рав­ни­ну и дви­нул­ся по Фла­ми­ни­е­вой доро­ге на Рим, где 28 октяб­ря одер­жал победу в зна­ме­ни­той бит­ве у Миль­вий­ско­го моста. На сле­дую­щий день он вошёл в Рим, где оста­вал­ся до кон­ца янва­ря; в фев­ра­ле и мар­те 313 года он был в Милане, где встре­тил Лици­ния и выдал за него свою сест­ру Кон­стан­цию, но в апре­ле быст­ро вер­нул­ся в Гал­лию (пер­вое пре­бы­ва­ние, око­ло шести меся­цев). Два года спу­стя, в июне 315 года, Кон­стан­тин во вто­рой раз всту­пил в Ита­лию для того, чтобы отпразд­но­вать в Риме свои de­cen­na­lia («празд­не­ства по слу­чаю деся­ти лет прав­ле­ния») 25 июля; он про­был в Риме до 27 сен­тяб­ря; 19 октяб­ря он был в Милане, на обрат­ном пути в Гал­лию (вто­рое пре­бы­ва­ние, око­ло четы­рёх меся­цев)¹⁹. Третье пре­бы­ва­ние в Ита­лии было в дей­ст­ви­тель­но­сти корот­ким пере­хо­дом вме­сте с арми­ей через падан­скую рав­ни­ну во вре­мя пер­вой вой­ны с Лици­ни­ем (316—317): из Арля, где 25 июля 316 года Кон­стан­тин завер­шил de­cen­na­lia, он дви­нул­ся в авгу­сте через север­ную Ита­лию в Илли­рик, где 8 октяб­ря одер­жал победу в пер­вой важ­ной бит­ве при Циба­ле (Вин­ков­цы, Хор­ва­тия) во Вто­рой Пан­но­нии²⁰. Поли­ти­че­ский кон­текст этой вой­ны, рас­ска­зан­ный отлич­ным ано­ним­ным источ­ни­ком, поз­во­ля­ет оце­нить важ­ность Ита­лий­ско­го дио­це­за для рав­но­ве­сия Импе­рии²¹. Кон­стан­тин пред­ло­жил сде­лать цеза­рем (прин­цеп­сом-сотруд­ни­ком авгу­ста, ему под­чи­нён­ным) сво­его зятя Бас­си­а­на, кото­ро­му был бы пору­чен имен­но Ита­лий­ский дио­цез, пре­вра­щён­ный в буфер­ную зону внут­ри части, непо­сред­ст­вен­но под­кон­троль­ной Кон­стан­ти­ну (Гал­лия-Ита­лия-Афри­ка), с целью избе­жать с Лици­ни­ем, чья часть вклю­ча­ла Илли­рик и Восток, тре­ний из-за Ита­лии, на самом деле согла­ше­ни­ем 318 года в Кар­нун­те пред­на­зна­чен­ной Лици­нию, но захва­чен­ной Кон­стан­ти­ном по соб­ст­вен­ной ини­ци­а­ти­ве в 312 году. Вос­ста­нов­ле­ние тет­рар­хи­че­ской моде­ли опыт­ных в воен­ном деле цеза­рей, жена­тых на прин­цес­сах из дома авгу­стов, потер­пе­ло кру­ше­ние, и пер­вая вой­на меж­ду дву­мя авгу­ста­ми окон­ча­тель­но при­суди­ла Ита­лию Кон­стан­ти­ну. Пере­дви­же­ние Кон­стан­ти­на летом 316 года в долине По про­дол­жа­лось не более меся­ца. Его чет­вёр­тое пре­бы­ва­ние в Ита­лии состо­я­лось в 318 году и было, веро­ят­но, един­ст­вен­ным пери­о­дом, запла­ни­ро­ван­ным Кон­стан­ти­ном в каче­стве насто­я­ще­го вре­мен­но­го пере­ме­ще­ния сво­ей рези­ден­ции: импе­ра­тор был в Акви­лее с апре­ля по июль 318 года, в Милане с авгу­ста по сен­тябрь, в октяб­ре сно­ва в Акви­лее, откуда, воз­мож­но в кон­це меся­ца, вновь уехал в Сир­мий в Пан­но­нии²². Это наи­бо­лее дли­тель­ное пре­бы­ва­ние в Ита­лии про­дол­жа­лось по мень­шей мере семь меся­цев и ста­ло воз­мож­ным бла­го­да­ря атмо­сфе­ре воен­но-поли­ти­че­ской ста­биль­но­сти, бла­го­при­ят­ной для Кон­стан­ти­на, уста­но­вив­шей­ся после его победы в закон­чив­шей­ся вес­ной 317 года пер­вой войне с Лици­ни­ем. Пятое и послед­нее пре­бы­ва­ние Кон­стан­ти­на в Ита­лии име­ло место летом 326 года, во вре­мя поезд­ки в Рим для завер­ше­ния vi­cen­na­lia («празд­неств по слу­чаю два­дца­ти лет прав­ле­ния»), нача­тых годом рань­ше в Нико­медии, после дол­гих и труд­ных лет, в тече­ние кото­рых Кон­стан­тин был вовле­чён во вто­рой кон­фликт с Лици­ни­ем (320—324). Вполне веро­ят­но, что Кон­стан­тин при­был в Ита­лию во вто­рой поло­вине июня 326 года и всту­пил в Рим 18 или 21 июля; всё же рим­ские празд­но­ва­ния ста­вят­ся под сомне­ние из-за отка­за прин­цеп­са участ­во­вать в Lu­di Mag­ni (12—15 сен­тяб­ря) и в Epu­lum Iovis (13 сен­тяб­ря), доро­гих рим­ля­нам древ­них язы­че­ских празд­не­ствах; за ними после­до­вал стре­ми­тель­ный отъ­езд из Рима при­мер­но 20 сен­тяб­ря²³; в октяб­ре-нояб­ре Кон­стан­тин, веро­ят­но, оста­нав­ли­вал­ся в Милане, затем в Акви­лее, чтобы выехать в Сир­мий не позд­нее пер­вых дней декаб­ря 326 года. Эта поезд­ка при­ве­ла Кон­стан­ти­на в Ита­лию при­мер­но на пять меся­цев. После этой даты, в послед­ние десять лет цар­ст­во­ва­ния, Кон­стан­тин боль­ше не воз­вра­щал­ся в Ита­лию и в Рим (его tri­cen­na­lia, «празд­не­ства по слу­чаю трид­ца­ти лет прав­ле­ния», были отпразд­но­ва­ны в 335—336 гг. в Кон­стан­ти­но­по­ле). В ито­ге, импе­ра­тор бывал в Ита­лии лишь изред­ка и на корот­кое вре­мя: в общей слож­но­сти, быть может, два­дцать три меся­ца, по-раз­но­му рас­пре­де­лён­ных по пяти пре­бы­ва­ни­ям (из кото­рых пре­бы­ва­ние 316 года было лишь быст­рым пере­хо­дом), сосре­дото­чен­ным в про­ме­жут­ке лишь четыр­на­дца­ти из трид­ца­ти лет его прин­ци­па­та (меж­ду 312 и 326 гг.). Но это не озна­ча­ет, что не он инте­ре­со­вал­ся самым бога­тым и пре­стиж­ным дио­це­зом сво­ей части Импе­рии.

Адми­ни­ст­ра­тив­ные и соци­аль­ные харак­те­ри­сти­ки Ита­лии, куда Кон­стан­тин в пер­вый раз при­был в кон­це лета 312 года во гла­ве манёв­рен­но­го и надёж­но­го экс­пе­ди­ци­он­но­го кор­пу­са, пред­на­зна­чен­но­го для свер­же­ния Мак­сен­ция, были двой­ст­вен­ны­ми. С соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской точ­ки зре­ния Ита­лия была в то вре­мя при­ста­ни­щем для могу­ще­ст­вен­ной и бога­той сена­тор­ской ари­сто­кра­тии, зна­чи­тель­ной части импе­ра­тор­ской соб­ст­вен­но­сти, и боль­шо­го чис­ла горо­дов, тра­ди­ци­он­но свя­зан­ных патро­на­том с сена­тор­ски­ми фами­ли­я­ми. Обще­ство с высо­ким уров­нем жиз­ни, уко­ре­нив­ше­е­ся в город­ских и част­ных струк­ту­рах с боль­шой утон­чён­но­стью, кото­рое выра­жа­лось сена­тор­ской эли­той с силь­ным само­со­зна­ни­ем клас­са, спо­соб­но­го создать кор­по­ра­цию и ока­зать поли­ти­че­ское вли­я­ние на отно­ше­ния с импе­ра­то­ром.

С адми­ни­ст­ра­тив­ной точ­ки зре­ния Ита­лий­ским дио­це­зом, про­стёр­шим­ся от кон­ти­нен­таль­но­го зааль­пий­ско­го «кли­на» Реции до Сици­лии в серд­це Сре­ди­зем­но­мо­рья, управ­лял vi­ca­rius Ita­liae («вика­рий Ита­лии», или заме­сти­тель пре­фек­тов пре­то­рия по Ита­лии), обос­но­вав­ший­ся, по всей веро­ят­но­сти, в Милане, неда­ле­ко от глав­но­го воен­но­го сре­дото­чия дио­це­за, рас­по­ло­жен­но­го меж­ду Тици­ном (Пави­ей) и Акви­ле­ей. Изве­стен вика­рий Ита­лии Цеци­ли­ан (vi­ca­rius prae­fec­ti per Ita­liam), дей­ст­во­вав­ший в 311—312 гг. во вре­мя прин­ци­па­та Мак­сен­ция; но долж­ность эта была учреж­де­на Дио­кле­ти­а­ном и уна­сле­до­ва­на узур­па­то­ром, как под­ска­зы­ва­ют неко­то­рые при­зна­ки в источ­ни­ках о пери­о­де тет­рар­хии (293—305): преж­де все­го, суще­ст­во­ва­ние до рефор­мы Кон­стан­ти­на 313 года — кото­рая дове­ла до двух чис­ло вика­ри­ев един­ст­вен­но­го дио­це­за Ита­лии (см. ниже) — vi­ca­rius Ita­liae, кото­рый, несмот­ря на титул, был и оста­вал­ся ответ­ст­вен­ным толь­ко за север­ные про­вин­ции, а не за весь полу­ост­ров, — при­знак того, что этот чинов­ник суще­ст­во­вал преж­де кон­стан­ти­нов­ско­го удво­е­ния²⁴. Пер­во­на­чаль­ный и един­ст­вен­ный дио­кле­ти­а­нов­ский vi­ca­rius Ita­liae сохра­нил свой общий титул и после пору­че­ния Кон­стан­ти­ном части дио­це­за его кол­ле­ге. Хотя для пери­о­да тет­рар­хии не засвиде­тель­ст­во­ва­но ника­ко­го вика­рия Ита­лии ранее Цеци­ли­а­на, опре­де­ле­ние per Ita­liam его ман­дата вызы­ва­ет в памя­ти опре­де­ле­ние Целия Сатур­ни­на Дог­ма­ция (Cae­lius Sa­tur­ni­nus Dog­ma­tius), ad­vo­ca­tus fis­ci per Ita­liam («адво­кат импе­ра­тор­ской каз­ны для Ита­лии»), отно­ся­ще­е­ся, конеч­но, к эпо­хе тет­рар­хии (293—305). Эта «арха­и­зи­ро­ван­ная» фор­му­ла per Ita­liam вос­хо­дит к пер­вой фазе суще­ст­во­ва­ния дио­кле­ти­а­нов­ских дио­це­зов и была затем заме­не­на на более гиб­кий гени­тив (Ita­liae). Кажет­ся логич­ным, что в 293—305 гг., когда Ита­лия была разде­ле­на на про­вин­ции и под­верг­ну­та новым нало­го­вым кри­те­ри­ям, упо­мя­ну­тым Авре­ли­ем Вик­то­ром, пре­фект пре­то­рия Мак­си­ми­а­на Авгу­ста был при­зван пере­дви­гать­ся вме­сте с прин­цеп­сом, и воз­ник­ла необ­хо­ди­мость, как и в дру­гих дио­це­зах Импе­рии, назна­чить вика­рия, кото­рый, веро­ят­но из Мила­на, коор­ди­ни­ро­вал бы на посто­ян­ной осно­ве адми­ни­ст­ра­тив­ный кон­троль над Ита­ли­ей²⁵. Вполне веро­ят­но, таким обра­зом, что во вре­мя победы Кон­стан­ти­на над Мак­сен­ци­ем вика­рий Ита­лии осу­ществлял над­зор за две­на­дца­тью про­вин­ци­я­ми, опи­сан­ны­ми в «La­ter­cu­lus Ve­ro­nen­sis» 314 года и управ­ля­е­мы­ми cor­rec­to­res и prae­si­des, при­над­ле­жа­щи­ми к сена­тор­ско­му и всад­ни­че­ско­му сосло­ви­ям.

Поло­же­ние древ­ней мно­го­люд­ной сто­ли­цы, Рима — с 306 до 312 гг. в виде исклю­че­ния рези­ден­ции авгу­ста, Мак­сен­ция, но, как пра­ви­ло, на про­тя­же­нии деся­ти­ле­тий лишён­но­го импе­ра­тор­ско­го при­сут­ст­вия — в адми­ни­ст­ра­тив­ном плане все­гда было весь­ма необыч­ным. Мет­ро­по­лия, всё ещё густо насе­лён­ная пере­мен­чи­вым плеб­сом, име­ла в лице prae­fec­tus Ur­bi («город­ско­го пре­фек­та» или «пре­фек­та Рима») вли­я­тель­но­го санов­ни­ка: бла­го­род­но­го сена­то­ра, быв­ше­го кон­су­ла на пике сво­ей карье­ры, выра­же­ние сена­та, чьё гор­дое собра­ние про­дол­жа­лось по древ­ней тра­ди­ции под пред­седа­тель­ст­вом одно­го из орди­нар­ных кон­су­лов, встре­ча­ясь в пол­ной слав­ных вос­по­ми­на­ний «курии». Но Рим нача­ла IV века был так­же и «вое­ни­зи­ро­ван­ным» горо­дом: как уже упо­ми­на­лось, Castra Prae­to­ria («казар­мы пре­то­ри­ан­цев») ещё вме­ща­ли десять пре­то­ри­ан­ских когорт при общей чис­лен­но­сти око­ло деся­ти тысяч пре­то­ри­ан­цев (труд­но ска­зать, при­вёл ли Мак­сен­ций чис­лен­ность лич­но­го соста­ва к этой циф­ре после сокра­ще­ний в кон­це III века); в Лате­ране было око­ло тыся­чи equi­tes sin­gu­la­res Augus­ti («лич­ной кава­ле­рии импе­ра­то­ра»), или, по край­ней мере, их часть; в Castra Al­ba­na (сей­час Аль­ба­но-Лаци­а­ле, в два­дца­ти кило­мет­рах к юго-восто­ку от Рима по Аппи­е­вой доро­ге) — по мень­шей мере часть пер­во­на­чаль­ных пяти тысяч сол­дат Вто­ро­го Пар­фян­ско­го леги­о­на, рас­квар­ти­ро­ван­но­го там Сеп­ти­ми­ем Севе­ром в 199 году; кро­ме того, в сто­ли­це дей­ст­во­ва­ли семь поли­цей­ских когорт (семь тысяч лич­но­го соста­ва) и три когор­ты ur­ba­ni­cia­ni («под­чи­нён­ных город­ско­го пре­фек­та», при­ведён­ных к чис­лен­но­сти в семь тысяч Сеп­ти­ми­ем Севе­ром), эти послед­ние всё чаще свя­за­ны с тре­бу­ю­щи­ми акку­рат­но­го под­хо­да опе­ра­ци­я­ми по рас­пре­де­ле­нию про­до­воль­ст­вия сре­ди город­ско­го плеб­са, во гла­ве их, кажет­ся, Авре­ли­а­ном (270—275) был постав­лен tri­bu­nus fo­ri sua­rii («комен­дант сви­но­го рын­ка»). Не сле­ду­ет забы­вать, что Мак­сен­ций будет иметь в Риме свои пала­тин­ские когор­ты, отряды тело­хра­ни­те­лей (pro­tec­to­res, «защит­ни­ков прин­цеп­са»), части сво­их поле­вых (co­mi­ta­ten­si) под­разде­ле­ний. Всё более дли­тель­ное отсут­ст­вие авгу­стов в Риме начи­ная с эпо­хи Севе­ров (193—235), и по суще­ству окон­ча­тель­ное с середи­ны III века, не вызва­ло сокра­ще­ния воору­жён­ных сил для защи­ты прин­цеп­са в сто­ли­це. С Севе­ров и поз­же рас­сре­дото­че­ние прин­цеп­сов и их пре­фек­тов пре­то­рия, до тех пор ответ­ст­вен­ных за дис­ци­пли­ну войск в Риме, при­ве­ло к назна­че­нию ново­го чинов­ни­ка, всад­ни­ка, agens vi­ces prae­fec­to­rum prae­to­rio («заме­сти­те­ля пре­фек­тов пре­то­рия»), кото­рый стал комен­дан­том войск, дис­ло­ци­ро­ван­ных в сто­ли­це. У него не было началь­ни­ков и он нахо­дил­ся в непо­сред­ст­вен­ном рас­по­ря­же­нии импе­ра­то­ра. Кажет­ся, что власть это­го чинов­ни­ка в Риме воз­рас­та­ет, как пока­зы­ва­ет в кон­це III века соче­та­ние его воен­но­го коман­до­ва­ния с пре­фек­ту­рой анно­ны, и вклю­че­ние в его ком­пе­тен­цию кон­тро­ля над fo­rum sua­rium²⁶. Доку­мен­ты одно­знач­но ука­зы­ва­ют, что Дио­кле­ти­ан уна­сле­до­вал от эпо­хи Севе­ров это­го санов­ни­ка, к тому вре­ме­ни непре­рыв­но дей­ст­ву­ю­ще­го в сто­ли­це в тече­ние почти сто­ле­тия, и сохра­нил его долж­ность даже после разде­ле­ния Ита­лии на про­вин­ции²⁷. Источ­ни­ки убеди­тель­но свиде­тель­ст­ву­ют, что тот же Дио­кле­ти­ан — отсут­ст­вуя в Риме, как, впро­чем, и его кол­ле­га Мак­си­ми­ан Гер­ку­лий — не пре­вра­тил после про­вин­ци­а­ли­за­ции Ита­лии (293) и учреж­де­ния Ита­лий­ско­го дио­це­за «севе­ров­ско­го» agens vi­ces prae­fec­to­rum prae­to­rio («заме­сти­те­ля пре­фек­тов пре­то­рия»), дей­ст­ву­ю­ще­го в горо­де Риме, в вика­рия Ита­лий­ско­го дио­це­за. Ско­рее все­го, два авгу­ста сохра­ни­ли могу­ще­ст­вен­но­го, уко­ре­нив­ше­го­ся и весь­ма опыт­но­го «заме­сти­те­ля» для Рима двух пре­фек­тов пре­то­рия — кото­рые про­дол­жа­ли сопро­вож­дать двух госуда­рей при их отда­лён­ных «дво­рах» и в их пере­дви­же­ни­ях — в слож­ной в управ­ле­нии и «воору­жён­ной» сто­ли­це; его ман­дат, тра­ди­ци­он­ный и обре­ме­ни­тель­ный, был и оста­вал­ся огра­ни­чен­ным под­дер­жа­ни­ем поряд­ка в сто­ли­це (были и щекот­ли­вые пору­че­ния, как коман­до­ва­ние раз­лич­ны­ми вой­ска­ми — воз­мож­но, око­ло три­на­дца­ти тысяч чело­век в 312 году, исклю­чая сол­дат Мак­сен­ция, поли­цей­ских и ur­ba­ni­cia­ni, так и рас­пре­де­ле­ние про­до­воль­ст­вия для плеб­са). Дио­кле­ти­ан и Мак­си­ми­ан Гер­ку­лий учреди­ли, одна­ко, ново­го санов­ни­ка, постав­лен­но­го для над­зо­ра за вновь введён­ны­ми меха­низ­ма­ми, преж­де все­го, нало­го­вы­ми, свя­зан­ны­ми с созда­ни­ем две­на­дца­ти про­вин­ций: это vi­ca­rius prae­fec­to­rum prae­to­rio per Ita­liam («заме­сти­тель пре­фек­тов пре­то­рия для Ита­лии», поз­же про­сто vi­ca­rius Ita­liae), ответ­ст­вен­ный за весь Ита­лий­ский дио­цез, от Реции до ост­ро­вов, веро­ят­но, назна­чен­ный не в Риме, а ско­рее там, где поз­же его поме­ща­ют источ­ни­ки, то есть в Милане, в клю­че­вой обла­сти для потреб­ле­ния нало­го­вых сбо­ров для армии и для «дво­ра» Мак­си­ми­а­на Гер­ку­лия. Этот vi­ca­rius по пол­но­му пра­ву имел в сво­ём офи­ци­аль­ном титу­ле назва­ние дио­це­за — все­го дио­це­за — ему вве­рен­но­го, Ita­lia, кото­рое будет оста­вать­ся отли­чи­тель­ным при­зна­ком его долж­но­сти даже после рефор­мы Кон­стан­ти­на.

Такой была, по всей веро­ят­но­сти, адми­ни­ст­ра­тив­ная ситу­а­ция в Ита­лии, когда Кон­стан­тин всту­пил в Рим на сле­дую­щий день после бит­вы у Миль­вий­ско­го моста, 29 октяб­ря 312 года. Рефор­мы, кото­рые Кон­стан­тин осу­ще­ст­вил в кон­це того же года, были важ­ны­ми и успеш­ны­ми. Они были про­дик­то­ва­ны осо­зна­ни­ем того, что он, рав­но как и его пред­ше­ст­вен­ни­ки III века — исклю­чая мерз­ко­го Мак­сен­ция — не про­жи­вал ни в Риме, ни в Ита­лии, но быст­ро вер­нул­ся в Гал­лию. Кон­стан­тин, кото­рый толь­ко что силой отнял у Мак­сен­ция, а в дей­ст­ви­тель­но­сти и у Лици­ния — кото­ро­му при­чи­та­лась обя­зан­ность вновь обре­сти их само­му с 308 года, дио­це­зы Ита­лию и Афри­ку, дол­жен был, сле­до­ва­тель­но, сроч­но решить три зада­чи: устра­нить опас­ность узур­па­ции в древ­ней сто­ли­це, кото­рая, как в недав­нем слу­чае с Мак­сен­ци­ем, мог­ла быть воз­буж­де­на и под­дер­жа­на воен­ны­ми Рима, вер­ны­ми узур­па­то­ру (эти оси­ро­тев­шие сол­да­ты прин­цеп­са были посто­ян­ной угро­зой); уста­но­вить пло­до­твор­ные отно­ше­ния с сена­тор­ской ари­сто­кра­ти­ей, живу­щей в горо­де, но явля­ю­щей­ся цен­тром вли­я­ния на ита­лий­ских и сре­ди­зем­но­мор­ских кли­ен­тов, кото­рая все­гда мог­ла уза­ко­нить пре­тен­ден­та на пур­пур; отла­дить систе­му снаб­же­ния пере­пол­нен­ной сто­ли­цы, чья чернь была гото­ва создать неста­биль­ность и под­дер­жать дело веро­ят­ных узур­па­то­ров, к ней бла­го­склон­ных.

Чтобы при­дать рав­но­ве­сие сто­ли­це и дио­це­зу, Кон­стан­тин преж­де все­го уда­лил дис­ло­ци­ро­ван­ные в Риме вой­ска, начи­ная с пре­то­ри­ан­цев и «лич­ной кава­ле­рии импе­ра­то­ра», чьи казар­мы (на Вими­на­ле и Лате­ране) при­ка­зал сне­сти; веро­ят­но, он пере­вёл на отда­лён­ный месо­потам­ский фронт, в Син­га­ру (Син­джар в Ира­ке) меж­ду Евфра­том и Тиг­ром, «Вто­рой Пар­фян­ский леги­он» из Аль­ба­но-Лаци­а­ле. Быст­рый про­цесс деми­ли­та­ри­за­ции горо­да вне­зап­но осво­бо­дил agens vi­ces prae­fec­to­rum prae­to­rio («заме­сти­те­ля пре­фек­тов пре­то­рия») Рима, севе­ров­ско­го про­ис­хож­де­ния и дей­ст­во­вав­ше­го при тет­рар­хах, от его ста­рин­ных обя­зан­но­стей воен­но­го комен­дан­та. Оце­нив его ком­пе­тен­цию как руко­во­ди­те­ля кон­тро­лё­ров про­до­воль­ст­вен­ных раздач, Кон­стан­тин сме­лым ново­введе­ни­ем пре­вра­тил это­го чинов­ни­ка во вто­ро­го вика­рия дио­це­за. Прин­цепс сокра­тил кон­троль vi­ca­rius Ita­liae со штаб-квар­ти­рой в Милане до про­вин­ций толь­ко к севе­ру от реч­ной линии Арно-Эзи­но: Эми­лия и Лигу­рия, Вене­тия и Ист­рия, Кот­тий­ские Аль­пы, Реция. Он пере­дал кон­троль над про­вин­ци­я­ми к югу от этой линии — Тус­ция и Умбрия, Фла­ми­ния и Пицен, Кам­па­ния, Апу­лия и Калаб­рия, Лука­ния и Брут­тий, Сици­лия, Сар­ди­ния и Кор­си­ка — ново­му вика­рию со штаб-квар­ти­рой в Риме, vi­ca­rius in ur­be Ro­ma, поз­же vi­ca­rius Ur­bis («вика­рий в горо­де Риме», «вика­рий Рима»). Это раз­дво­е­ние управ­ле­ния един­ст­вен­ным Ита­лий­ским дио­це­зом поз­во­ли­ло импе­ра­то­ру опти­ми­зи­ро­вать и укре­пить нало­го­вые пото­ки в направ­ле­нии отрас­лей, жиз­нен­но важ­ных для ста­биль­но­сти реги­о­на: в доли­ну По, силь­но вое­ни­зи­ро­ван­ную и пере­се­кае­мую импер­ски­ми чинов­ни­ка­ми и курье­ра­ми из Гал­лии в Илли­рик и обрат­но; и в Рим, мно­го­люд­ный мега­по­лис, насе­лён­ный голод­ной чер­нью. «Галль­ский» импе­ра­тор, кото­рый в кон­це 312 года знал, что дол­жен уехать из Рима в Гал­лию, имел ясное пред­став­ле­ние о при­чине, кото­рая при­ве­ла к про­воз­гла­ше­нию Мак­сен­ция в Риме в 306 году, лишь через три меся­ца после его соб­ст­вен­но­го в Эбо­ра­ке (Йор­ке). Это были пре­то­ри­ан­цы и воен­ные Рима, быст­ро под­дер­жан­ные город­ской чер­нью и tri­bu­nus fo­ri sua­rii, про­ти­вив­ши­е­ся про­ек­ту Гале­рия сокра­тить ана­хро­ни­че­ский рим­ский воен­ный кон­тин­гент и обло­жить нало­гом город­ское насе­ле­ние сто­ли­цы; в каче­стве реак­ции они воз­вы­си­ли узур­па­то­ра Мак­сен­ция²⁸. В среде дис­ло­ци­ро­ван­ных в Риме воен­ных обна­ру­жит­ся fac­tio («фрак­ция, мятеж­ная груп­па»), про­кля­тая затем сена­то­ра­ми в над­пи­сях и релье­фах три­ум­фаль­ной арки Кон­стан­ти­на, тор­же­ст­вен­но откры­той в 315 году²⁹. По этой при­чине Кон­стан­ти­ну при­шлось «деми­ли­та­ри­зо­вать» Рим и обес­пе­чить потреб­но­сти город­ско­го плеб­са.

Вме­ша­тель­ство Кон­стан­ти­на при­ве­ло к воз­ник­но­ве­нию осо­бен­но­сти в управ­ле­нии позд­не­ан­тич­ной Ита­ли­ей, уни­каль­ной в общей кар­тине позд­не­рим­ских учреж­де­ний: нали­чие двух вика­ри­ев в одном дио­це­зе. Доку­мен­ты свиде­тель­ст­ву­ют, что после победы Кон­стан­ти­на при Миль­вий­ском мосту суще­ст­во­ва­ли vi­ca­rius Ita­liae, рас­по­ла­гаю­щий­ся в север­ной Ита­лии, в Милане, и vi­ca­rius ur­bis, рас­по­ла­гаю­щий­ся в Риме. Речь идёт о двух чинов­ни­ках, испол­няв­ших одну и ту же роль и дей­ст­ву­ю­щих: пер­вый в падан­ской Ита­лии — «по эту и по ту сто­ро­ну от По» — и в аль­пий­ской и зааль­пий­ской Ита­лии, так назы­вае­мой Ita­lia an­no­na­ria или an­no­na­ria re­gio («Ита­лия, кото­рая даёт “анно­ну”, отне­сён­ное на счёт каз­ны про­пи­та­ние для граж­дан­ских и воен­ных чинов­ни­ков»); вто­рой в полу­ост­ров­ной Ита­лии — от Тус­ции и Пице­на, ниже линии «Арно-Эзи­но» до Брут­тия — и на ост­ро­вах, так назы­вае­мой sub­ur­bi­ca­ria re­gio («реги­он, кото­рый тяго­те­ет к горо­ду Риму»). Исполь­зо­ва­ние — посте­пен­но уже­сто­чав­ше­е­ся — эко­но­ми­че­ских воз­мож­но­стей рим­ской Ита­лии, пред­ше­ст­во­вав­ших учреж­де­нию двух вика­ри­ев дио­це­за, было направ­ле­но Кон­стан­ти­ном на под­держ­ку армии меж­ду Мила­ном и Акви­ле­ей, и на уве­ли­че­ние пото­ков снаб­же­ния огром­но­го горо­да Рима³⁰. В этой свя­зи гео­гра­фия ман­дата двух cor­rec­to­res Ita­liae, дей­ст­во­вав­ших меж­ду прав­ле­ни­я­ми Про­ба и Дио­кле­ти­а­на (279—293), в опре­де­лён­ной сте­пе­ни пред­вос­хи­ща­ет двух вика­ри­ев пре­фек­тов пре­то­рия, засвиде­тель­ст­во­ван­ных источ­ни­ка­ми кон­стан­ти­нов­ской эпо­хи и поз­же: транс­па­дан­ское место­рас­по­ло­же­ние одно­го из двух cor­rec­to­res ука­зы­ва­ет на вос­при­я­тие ещё тра­ди­ци­он­ной ита­лий­ской адми­ни­ст­ра­тив­ной гео­гра­фии, авгу­стов­ско­го и ран­не­им­пер­ско­го типа, в то вре­мя как отсут­ст­вие регу­ляр­но­го взи­ма­ния нало­гов на зем­лю и на ита­лий­ских жите­лей отли­ча­ет пол­но­мо­чия двух cor­rec­to­res от пол­но­мо­чий двух кон­стан­ти­нов­ских vi­ca­ri.

Окон­ча­тель­но офор­мив учреж­де­ни­ем двух вика­ри­ев для одно­го дио­це­за управ­ле­ние нало­го­вы­ми схе­ма­ми в Ита­лии, Кон­стан­тин желал так­же уста­но­вить вза­и­мо­вы­год­ные отно­ше­ния с дру­гим ощу­ти­мым эле­мен­том ита­лий­ско­го обще­ства, сена­тор­ским сосло­ви­ем. Все источ­ни­ки ясно пока­зы­ва­ют, что Кон­стан­тин не счи­тал сена­то­ров Рима ответ­ст­вен­ны­ми за узур­па­цию Мак­сен­ция. Его поло­же­ние авгу­ста, чужо­го для выс­ше­го обще­ства сто­ли­цы и вынуж­ден­но­го про­жи­вать в дру­гих местах, сра­зу же побуди­ло его искать в сена­тор­ской зна­ти, от кото­рой его отде­ля­ло так­же рели­ги­оз­ное чув­ство, эле­мент ста­биль­но­сти в Ита­лий­ском дио­це­зе (и в Афри­кан­ском), недав­но при­об­ре­тён­ном³¹. Импе­ра­тор пре­об­ра­зо­вал город­скую пре­фек­ту­ру, выс­шую сена­тор­скую долж­ность в горо­де Риме, и изме­нил усло­вия досту­па к долж­но­стям намест­ни­ков ита­лий­ских про­вин­ций, ведь про­цесс вне­зап­ной и пол­ной «деми­ли­та­ри­за­ции» Рима остав­лял огром­ный мега­по­лис тео­ре­ти­че­ски под­вер­жен­ным бес­чин­ствам город­ской чер­ни.

Поры­вая с рес­пуб­ли­кан­ской тра­ди­ци­ей кон­су­лов-пред­седа­те­лей сена­та, Кон­стан­тин воз­ло­жил на город­ско­го пре­фек­та (prae­fec­tus Ur­bi), зре­ло­го или пожи­ло­го сена­то­ра, пред­седа­тель­ство на заседа­ни­ях сена­та Рима, что пред­у­смат­ри­ва­ло пра­во его созы­ва и состав­ле­ния повест­ки дня³². С 313 года зна­ме­ни­тое сена­тор­ское собра­ние позд­не­ан­тич­но­го Рима соби­ра­лось толь­ко по созы­ву пре­фек­та Рима, санов­ни­ка, в любом слу­чае назна­чен­но­го импе­ра­то­ром (отсут­ст­ву­ю­щим) и обя­зан­но­го докла­ды­вать прин­цеп­су о сво­ей дея­тель­но­сти и о дея­тель­но­сти собра­ния, над кото­рым он пред­седа­тель­ст­во­вал, но изъ­ято­го из соци­аль­но­го клас­са, чьи лиде­ры соби­ра­лись в слав­ной рим­ской курии. Кро­ме того, Кон­стан­тин пре­до­ста­вил город­ско­му пре­фек­ту cog­ni­tio vi­ce sac­ra, то есть «пра­во­мо­чие рас­сле­до­вать и выно­сить реше­ния вме­сто импе­ра­то­ра». Суд пре­фек­та сто­ли­цы — веро­ят­но, рас­по­ло­жен­ный в бази­ли­ке Кон­стан­ти­на (зда­нии, извест­ном как бази­ли­ка Мак­сен­ция) — пре­вра­тил­ся в выс­ший судеб­ный орган в Риме и в Ита­лии, посколь­ку реше­ния город­ско­го пре­фек­та в то вре­мя были при­рав­не­ны к реше­ни­ям авгу­стов и, таким обра­зом, не под­ле­жа­ли обжа­ло­ва­нию (фор­му­ла vi­ce sac­ra iudi­cans, «тот, кто судит вме­сто импе­ра­то­ра», будет сопро­вож­дать офи­ци­аль­ный титул пре­фек­тов Рима до кон­ца VI сто­ле­тия); и поэто­му суд пре­фек­та стал судеб­ным орга­ном, остав­ляв­шим за собой пра­во рас­смат­ри­вать граж­дан­ские (и неко­то­рые уго­лов­ные) дела сена­то­ров на Запа­де³³. Но преж­де все­го, укреп­ляя пол­но­мо­чия пре­фек­та Рима, Кон­стан­тин забо­тил­ся о резер­ви­ро­ва­нии навсе­гда этой долж­но­сти за пред­ста­ви­те­ля­ми веду­щих сена­тор­ских рим­ских фами­лий. Пол­ный пере­чень город­ских пре­фек­тов 313—337 гг. одно­знач­но пока­зы­ва­ет почти пол­ную моно­по­лию на эту зна­чи­мую пре­фек­ту­ру со сто­ро­ны рим­ских ари­сто­кра­тов³⁴.

Рас­ши­ре­ние пол­но­мо­чий город­ско­го пре­фек­та «квер­ху», в сфе­ру собра­ний, цен­зо­вой и судеб­ной дея­тель­но­сти гор­дой рим­ской зна­ти, полу­чи­ло зер­каль­ное отра­же­ние в их рас­ши­ре­нии «кни­зу». С созда­ни­ем Кон­стан­ти­ном ново­го vi­ca­rius Ur­bis, вика­рия Рима, ответ­ст­вен­но­го за пра­виль­ное нало­го­об­ло­же­ние в при­го­род­ных про­вин­ци­ях, город­ская пре­фек­ту­ра, есте­ствен­но, про­дол­жа­лась, не имея обыч­ных задач в изыс­ка­нии про­дук­тов пита­ния и «отне­сён­но­го за счёт государ­ства» сырья для Рима; всё же в кон­стан­ти­нов­скую эпо­ху про­яв­ля­ет­ся имев­ший место про­цесс кон­цен­тра­ции под руко­вод­ст­вом город­ско­го пре­фек­та всех функ­ций по рас­пре­де­ле­нию в Риме фис­каль­ных про­дук­тов, постав­ля­е­мых бла­го­да­ря заботам vi­ca­rius Ur­bis. Во вре­мя прин­ци­па­та Кон­стан­ти­на под­чи­нён­ны­ми город­ско­го пре­фек­та ста­ли tri­bu­nus fo­ri sua­rii, ответ­ст­вен­ный за бес­плат­ные разда­чи сви­ни­ны город­ско­му плеб­су и коман­дую­щий тре­мя когор­та­ми ur­ba­ni­cia­ni³⁵; ra­tio­na­lis vi­no­rum («учёт­чик вина»), ответ­ст­вен­ный за разда­чу вина плеб­су по твёр­дым ценам; веро­ят­но, и пре­фект анно­ны, ответ­ст­вен­ный за кон­троль над постав­ка­ми зер­на и мас­ла и за отно­си­тель­но без­воз­мезд­ное их рас­пре­де­ле­ние, вошёл в орби­ту пре­фек­та, по край­ней мере в том, что каса­ет­ся бес­плат­ных раздач хле­ба³⁶. Вре­мя, в кото­рое пол­но­мо­чия по рим­ским разда­чам были вклю­че­ны в сфе­ру город­ско­го пре­фек­та, ско­рее все­го, 330—331 гг.: с освя­ще­ни­ем Кон­стан­ти­но­по­ля про­до­воль­ст­вен­ное снаб­же­ние было пере­смот­ре­но таким обра­зом, что зер­но­вые пото­ки из Егип­та и пре­фек­ту­ры Восток ста­ли направ­лять­ся в новую боль­шую рези­ден­цию Кон­стан­ти­на на Бос­фо­ре, в то вре­мя как зер­но­вые пото­ки из Афри­ки, Сици­лии и при­го­род­ных про­вин­ций пред­на­зна­ча­лись для Рима. Одно­вре­мен­но и над­зор за стро­и­тель­ной дея­тель­но­стью и ремон­том мега­по­ли­са, его пор­тов и скла­дов, и заве­до­ва­ние Тиб­ром пере­шли к тому же пре­фек­ту, став­ше­му «пол­но­моч­ным пред­ста­ви­те­лем» Кон­стан­ти­на и его пре­ем­ни­ков в древ­ней сто­ли­це³⁷.

Вся исто­рия горо­да Рима, от Кон­стан­ти­на до ост­ро­готов (313—553), на про­тя­же­нии более двух сто­ле­тий под­чи­не­на диа­лек­ти­ке отно­ше­ний меж­ду вели­ким пре­фек­том и потреб­но­стя­ми часто нахо­дя­щей­ся в бро­же­нии сто­ли­цы. Могу­ще­ст­вен­ный город­ской пре­фект, выра­же­ние выс­шей запад­ной сена­тор­ской ари­сто­кра­тии или её поли­ти­че­ской кли­ен­те­лы, был выс­шим долж­ност­ным лицом горо­да с рав­ны­ми импе­ра­тор­ским судеб­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми; он созы­ва­ет сенат и пред­седа­тель­ст­ву­ет в нём, кон­тро­ли­ру­ет всех ниже­сто­я­щих долж­ност­ных лиц, ответ­ст­вен­ных за содер­жа­ние зда­ний и за разда­чи про­до­воль­ст­вия в горо­де (часто кон­ку­ри­руя с пре­фек­том анно­ны); еди­но­лич­ный пред­седа­тель суда, чьи реше­ния не под­ле­жат обжа­ло­ва­нию, кото­рый ведёт дела меж­ду и про­тив пред­ста­ви­те­лей бога­той позд­не­рим­ской зна­ти; он дер­жит в узде — не столь­ко мало­чис­лен­ны­ми когор­та­ми ur­ba­ni­cia­ni, остав­ши­ми­ся в горо­де после «деми­ли­та­ри­за­ции» Кон­стан­ти­на, но пре­сти­жем и реаль­ной силой сво­его доми­ни­ру­ю­ще­го поло­же­ния, как в поли­ти­че­ском, так и в соци­аль­но-эко­но­ми­че­ском плане — воз­буж­ден­ную и, по край­ней мере до 410 года, мно­го­чис­лен­ную город­скую чернь (пока­за­тель­но, что «Дея­ния» Амми­а­на Мар­цел­ли­на сохра­ни­ли крат­кий годо­вой отчёт о собы­ти­ях в Риме, кото­рый сво­дит­ся в основ­ном к отно­ше­ни­ям меж­ду город­ским пре­фек­том и плеб­сом).

Рефор­мы Кон­стан­ти­на, касаю­щи­е­ся сена­тор­ско­го сосло­вия, не огра­ни­чи­лись глу­бо­ким уси­ле­ни­ем фигу­ры пре­фек­та Рима. Как отме­че­но фаста­ми город­ской пре­фек­ту­ры, этой пре­ро­га­ти­вы рим­ских ари­сто­кра­тов, импе­ра­тор про­явил своё ува­же­ние к древним рим­ским сена­тор­ским семьям, сохра­нив для них мно­го­чис­лен­ные эпо­ним­ные кон­су­ла­ты с 313 по 337 гг.³⁸ К потом­ст­вен­ным «свет­лей­шим» воз­вра­ща­лось такое завер­ше­ние сена­тор­ской карье­ры. Рав­ным обра­зом — этот аспект часто упус­ка­ет­ся из виду — и вхож­де­ние в сена­тор­скую карье­ру вер­ну­лось в ком­пе­тен­цию сена­та. Древ­ние тра­ди­ци­он­ные маги­ст­ра­ту­ры Рима — кве­сту­ра, пре­ту­ра, кон­су­лат суф­фек­тов — оста­ва­лись обре­ме­ни­тель­ны­ми долж­но­стя­ми из-за доро­гих плеб­су, но доро­го­сто­я­щих игр, кото­рые избран­ные маги­ст­ра­ты долж­ны были даро­вать сто­ли­це, но эти долж­но­сти пред­став­ля­ли собой этап, обя­за­тель­ный для юных сыно­вей семейств, уже при­над­ле­жа­щих к сена­тор­ско­му сосло­вию, желав­ших при­сту­пить к позд­не­рим­ской адми­ни­ст­ра­тив­ной карье­ре. Кон­стан­тин поста­но­вил, чтобы сенат Рима (а затем, парал­лель­но, сенат Кон­стан­ти­но­по­ля) само­сто­я­тель­но кон­тро­ли­ро­вал и из года в год про­воз­гла­шал назна­че­ние кве­сто­ров и пре­то­ров (воз­мож­но, и кон­су­лов-суф­фек­тов); таким обра­зом собра­ние име­ло пра­во изби­рать в свой состав моло­дых сыно­вей сена­то­ров, чтобы те мог­ли начать пуб­лич­ную карье­ру. Кро­ме того, если импе­ра­тор раз­ре­шал непо­сред­ст­вен­ное вступ­ле­ние не-сена­то­ра (ho­mo no­vus) в сена­тор­ское сосло­вие и в курию через назна­че­ние на долж­ность (намест­ни­че­ство в про­вин­ции, вика­ри­ат, двор­цо­вая служ­ба, пре­фек­ту­ра пре­то­рия и т. д.), этот доступ в сена­тор­ское сосло­вие (ad­lec­tio in­ter prae­to­rios или in­ter con­su­la­res, «кооп­та­ция из быв­ших пре­то­ров» или «из быв­ших кон­су­лов») фор­маль­но про­ис­хо­дил посред­ст­вом реше­ния сена­та (se­na­tus con­sul­tum); кажет­ся, впро­чем, что это реше­ние было пол­но­стью под­кон­троль­но собра­нию в слу­чае не-сена­то­ров, кото­рые жела­ли бы всту­пить в сосло­вие без импе­ра­тор­ско­го назна­че­ния на бюро­кра­ти­че­скую долж­ность³⁹.

Послед­ний про­цесс завер­шил кар­ти­ну кон­стан­ти­нов­ских ново­введе­ний, касаю­щих­ся сена­тор­ско­го клас­са, таким обра­зом уко­ре­нив­ше­го­ся в Ита­лии. С 313 года Кон­стан­тин изме­нил тен­ден­цию исклю­чать сена­то­ров по про­ис­хож­де­нию из управ­ле­ния про­вин­ци­я­ми, кото­рая была при­су­ща импе­ра­то­рам вто­рой поло­ви­ны III века и доведе­на до мак­си­маль­но­го зна­че­ния тет­рар­ха­ми. Кон­стан­тин, в кон­тек­сте всё более стро­го­го отде­ле­ния граж­дан­ской карье­ры от воен­ной и сли­я­ния обла­да­те­лей выс­ших адми­ни­ст­ра­тив­ных долж­но­стей в сена­тор­ском сосло­вии, вновь вклю­чил уже при­над­ле­жа­щих к это­му сосло­вию чле­нов в чис­ло санов­ни­ков, назна­чен­ных управ­лять про­вин­ци­я­ми, а затем, бли­же к кон­цу его прин­ци­па­та, так­же дио­це­за­ми. Осо­бен­но ощу­ти­мым это явле­ние было имен­но в про­вин­ци­ях Ита­лий­ско­го дио­це­за⁴⁰. Потом­ст­вен­ные сена­то­ры сно­ва управ­ля­ли про­вин­ци­аль­ны­ми обла­стя­ми. Осу­ществляя это новое вклю­че­ние, Кон­стан­тин встре­тил не толь­ко общее жела­ние сена­то­ров вновь облечь­ся в тра­ди­ци­он­ные для них и пре­стиж­ные одеж­ды намест­ни­ков про­вин­ций, но исполь­зо­вал так­же древ­ние и недав­ние свя­зи патро­на­та ноби­лей с горо­да­ми и сель­ски­ми терри­то­ри­я­ми Ита­лий­ско­го дио­це­за, в кото­ром была сосре­дото­че­на зна­чи­тель­ная часть их вла­де­ний. Ины­ми сло­ва­ми, для отсут­ст­ву­ю­ще­го в Ита­лии авгу­ста кон­троль над неко­то­ры­ми ита­лий­ски­ми про­вин­ци­я­ми со сто­ро­ны намест­ни­ков-сена­то­ров был гаран­ти­ей ста­биль­но­сти и эффек­тив­но­сти, поощ­ря­е­мых спо­соб­но­стью посред­ни­че­ства намест­ни­ка-сена­то­ра меж­ду потреб­но­стя­ми импер­ской адми­ни­ст­ра­ции и настой­чи­вым прось­бам про­вин­ци­аль­ных нало­го­пла­тель­щи­ков. Если, таким обра­зом, пери­фе­рий­ная адми­ни­ст­ра­тив­ная служ­ба (в про­вин­ции — дио­це­зе — пре­фек­ту­ре) была воз­ло­же­на Кон­стан­ти­ном в основ­ном на чинов­ни­ков-всад­ни­ков сред­не­го про­ис­хож­де­ния, пре­дан­ных ему уме­лых бюро­кра­тов, толь­ко во вто­рой инстан­ции вхо­див­ших в сена­тор­ской сосло­вие, то после Миль­вий­ско­го моста новая карье­ра откры­ва­лась для ари­сто­кра­тов по рож­де­нию: делая упор на Рим, она откры­ва­ла доступ в курию через пре­ту­ру (и кон­су­лат суф­фек­тов), за кото­рой сле­до­ва­ли импе­ра­тор­ские назна­че­ния в намест­ни­че­ства неко­то­рых про­вин­ций, преж­де все­го ита­лий­ских, затем круп­ные рим­ские кура­тор­ства (пуб­лич­ные работы, ста­туи и т. д.), новые кон­су­ляр­ные намест­ни­че­ства⁴¹, потом про­кон­суль­ские (Афри­ка, Азия, Ахайя), закан­чи­ва­ясь вожде­лен­ной город­ской пре­фек­ту­рой и, для неко­то­рых избран­ных, орди­нар­ным кон­суль­ст­вом.

Адми­ни­ст­ра­тив­ное рав­но­ве­сие Ита­лии после Миль­вий­ско­го моста было частич­но и вре­мен­но под­прав­ле­но Кон­стан­ти­ном в 326—330 гг. Окон­ча­тель­ная победа над Лици­ни­ем в кон­це 324 года поло­жи­ла конец соправ­ле­нию: импе­ра­тор ока­зал­ся един­ст­вен­ным авгу­стом в огром­ной все­лен­ской импе­рии, наде­лён­ной бюро­кра­ти­че­ским и воен­ным аппа­ра­том нико­гда не дости­гае­мых ранее раз­ме­ров и слож­но­сти. Руко­вод­ст­ву­ясь потреб­но­стя­ми свя­зи меж­ду сво­им един­ст­вен­ным «дво­ром», теперь рас­по­ло­жен­ным на бере­гах Бос­фо­ра, и обшир­ны­ми обла­стя­ми дио­це­зов и про­вин­ций, уна­сле­до­ван­ны­ми от тет­рар­хии и теперь хоро­шо орга­ни­зо­ван­ны­ми, но обре­ме­нён­ны­ми тяж­кой нало­го­вой и судеб­ной систе­мой, Кон­стан­тин в корне изме­нил ста­тус пре­фек­та пре­то­рия: он умно­жил их чис­ло с одно­го до пяти, лишив всех пол­но­мо­чий воен­но­го коман­до­ва­ния и, отме­няя их двор­цо­вые функ­ции, рас­сре­дото­чил их, отпра­вив дале­ко от сво­его «дво­ра» в глав­ные горо­да дио­це­зов Гал­лии, Илли­ри­ка, Афри­ки, Восто­ка и Ита­лии⁴². Новые «регио­наль­ные» пре­фек­ты пре­то­рия ста­ли гла­ва­ми и выс­ши­ми граж­дан­ски­ми руко­во­ди­те­ля­ми боль­ших над-дио­цез­ных про­странств, так назы­вае­мых «регио­наль­ных пре­фек­тур пре­то­рия»; нало­го­вая и судеб­ная адми­ни­ст­ра­ция вика­ри­ев дио­це­зов и губер­на­то­ров про­вин­ций пере­шла под их кон­троль. Это пре­об­ра­зо­ва­ние ста­ло окон­ча­тель­ным для Позд­ней Рим­ской импе­рии. Ита­лия так­же была охва­че­на эти­ми изме­не­ни­я­ми: с 326 по 337 гг. источ­ни­ки не поз­во­ля­ют выявить ни одно­го vi­ca­rius Ita­liae или vi­ca­rius ur­bis, воз­мож­но, заме­нён­ных пре­фек­том пре­то­рия, ответ­ст­вен­ным толь­ко за Ита­лий­ский дио­цез. Весь­ма веро­ят­но, что нало­го­вая спе­ци­а­ли­за­ция реги­о­нов «an­no­na­ria» и «sub­ur­bi­ca­ria» не умень­ши­лась, то есть, по суще­ству не силь­но изме­ни­лась по срав­не­нию с преды­ду­щим пери­о­дом. Хотя пре­фек­ту­ра пре­то­рия Ита­лии оста­ва­лась посто­ян­ной, её устрой­ство не пере­жи­ло смерть Кон­стан­ти­на. Уже во вре­мя прав­ле­ния его сыно­вей (337—361) пре­фек­ту­ра Ита­лия ока­зы­ва­ет­ся чаще все­го объ­еди­нён­ной, обра­зуя боль­шую пре­фек­ту­ру пре­то­рия «Ита­лия-Илли­рик-Афри­ка», со штаб-квар­ти­рой пре­фек­та в Сир­мии, и два преды­ду­щих кон­стан­ти­нов­ских вика­рия — vi­ca­rius Ita­liae и vi­ca­rius ur­bis — воз­вра­ти­лись, будучи назна­чен­ны­ми начи­ная с Кон­стан­ти­на II Авгу­ста (вика­рий с рези­ден­ци­ей в Милане, веро­ят­но, был упразд­нён в нача­ле V века, когда пре­фект пре­то­рия Ита­лии-Илли­ри­ка-Афри­ки посе­лил­ся в Равен­не; вика­рий с рези­ден­ци­ей в Риме, учреж­дён­ный Кон­стан­ти­ном в 313 году, ещё появ­ля­ет­ся в долж­но­сти в середине VI века). Новый баланс на гра­ни­цах Импе­рии, порож­дён­ный уве­ли­че­ни­ем чис­ла и децен­тра­ли­за­ци­ей пре­фек­тов пре­то­рия, объ­яс­ня­ет так­же явное сокра­ще­ние, начи­ная с 325 года, закреп­лён­ных в позд­не­рим­ском зако­но­да­тель­стве кон­сти­ту­ций Кон­стан­ти­на, адре­со­ван­ных пре­фек­там Рима и вика­ри­ям дио­це­зов, мно­го­чис­лен­ных до это­го момен­та: бо́льшая часть дирек­тив Кон­стан­ти­на (и позд­не­рим­ских прин­цеп­сов) с 326 года была адре­со­ва­на регио­наль­ным пре­фек­там пре­то­рия.

Кон­стан­тин, горо­да и ита­лий­ское обще­ство

В нача­ле IV века Ита­лия была высо­ко урба­ни­зи­ро­ван­ным дио­це­зом. Наряду с управ­ле­ни­ем древ­ней сто­ли­цей Кон­стан­тин дол­жен был неза­мед­ли­тель­но выстро­ить пози­тив­ные отно­ше­ния с густой сетью ита­лий­ских горо­дов. Хотя и отры­воч­ные, доку­мен­ты, в основ­ном эпи­гра­фи­че­ские, демон­стри­ру­ют пря­мое вме­ша­тель­ство импе­ра­то­ра в стро­и­тель­ство и воз­об­нов­ле­ние обще­ст­вен­ных работ в неко­то­рых ита­лий­ских горо­дах⁴³. Акве­ду­ки и тер­мы все­гда были наи­бо­лее под­вер­жен­ны­ми изно­су соору­же­ни­я­ми, и на них скон­цен­три­ро­ва­лось вни­ма­ние Кон­стан­ти­на: от реор­га­ни­за­ции кам­пан­ской систе­мы водо­снаб­же­ния до боль­ших терм Акви­леи, Вено­зы, Лави­ния (Пра­ти­ка ди Маре) и, конеч­но, дру­гих цен­тров, эпи­гра­фи­че­ская доку­мен­та­ция о кото­рых была утра­че­на⁴⁴. Для оцен­ки зна­чи­мо­сти кон­стан­ти­нов­ско­го эвер­ге­тиз­ма сле­ду­ет не упу­стить два момен­та: с одной сто­ро­ны, рас­хо­ды на под­дер­жа­ние систе­мы водо­снаб­же­ния (холод­но­го и горя­че­го) были в ряду наи­бо­лее насущ­ных и обре­ме­ни­тель­ных для город­ских общин; с дру­гой сто­ро­ны, в преды­ду­щие деся­ти­ле­тия, осо­бен­но в дио­кле­ти­а­нов­скую эпо­ху (284—305), адми­ни­ст­ра­тив­ная реор­га­ни­за­ция Импе­рии пере­ло­жи­ла рас­хо­ды по управ­ле­нию город­ской обще­ст­вен­ной инфра­струк­ту­рой на бюд­же­ты отдель­ных горо­дов. Дей­ст­ви­тель­но, исклю­чая неко­то­рые недав­ние импе­ра­тор­ские рези­ден­ции и, есте­ствен­но, Рим, горо­да не полу­ча­ли боль­ше под­держ­ки авгу­стов для стро­и­тель­ства. В целом Кон­стан­тин, гос­по­дин Ита­лии после 312 года, посто­ян­но стре­мил­ся обес­пе­чить функ­ци­о­ни­ро­ва­ние цен­ных и хруп­ких систем водо­снаб­же­ния мно­го­чис­лен­ных ита­лий­ских горо­дов, а не толь­ко рези­ден­ций Мила­на и Акви­леи, мно­гие из кото­рых, веро­ят­но, в тече­ние дли­тель­но­го вре­ме­ни пре­бы­ва­ли в сквер­ном состо­я­нии⁴⁵. В дру­гих обла­стях обще­ст­вен­ной жиз­ни помощь Кон­стан­ти­на ита­лий­ским горо­дам (sub­ur­bi­ca­riae) ино­гда про­яв­ля­лась в фор­ме нало­го­вых льгот по взно­сам, напри­мер, зер­но­вым, отдель­ных общин для Рима, взи­мае­мых в про­вин­ци­ях намест­ни­ка­ми и учи­ты­вае­мых в сто­ли­це vi­ca­rius Ur­bis, назна­чен­ным прин­цеп­сом⁴⁶. В основ­ном вни­ма­ние Кон­стан­ти­на в отно­ше­нии функ­ци­о­ни­ро­ва­нии адми­ни­ст­ра­тив­ных струк­тур, дио­цез­ных и про­вин­ци­аль­ных, в Ита­лии не засло­ни­ло его чув­ст­ви­тель­но­сти к потреб­но­стям ита­лий­ских горо­дов.

Всё же, наряду с заботой о соору­же­ни­ях и мате­ри­аль­ных бла­гах, отно­ше­ния меж­ду Кон­стан­ти­ном и ита­лий­ски­ми общи­на­ми сле­до­ва­ли идео­ло­ги­че­ским и фор­маль­но опре­де­лён­ным целям, столь же важ­ным для дости­же­ния «согла­сия».

Два исклю­чи­тель­ных эпи­гра­фи­че­ских тек­ста, две брон­зо­вых пли­ты, содер­жа­щие таб­ли­цы об уста­нов­ле­нии патро­на­та⁴⁷, сохра­ни­ли декрет о кооп­та­ции патро­на курии Ами­тер­на (Сан-Вит­то­ри­но, воз­ле Л’Аку­и­лы) от 7 декаб­ря 325 года в честь Г. Сал­лия Софро­ния Пом­пе­я­на (C. Sal­lius Sof­ro­nius Pom­peia­nus), и декрет о кооп­та­ции из дерев­ни на терри­то­рии Ами­тер­на, vi­cus Фору­ли, издан­ный 18 декаб­ря 335 года, десять лет спу­стя, в честь его сына Г. Сал­лия Софро­ния млад­ше­го (C. Sal­lius Sof­ro­nius iunior)⁴⁸. Два этих тек­ста пред­став­ля­ют цен­ный срез офи­ци­аль­ной кор­по­ра­тив­ной жиз­ни одной город­ской общи­ны и одно­го местеч­ка цен­траль­ной Ита­лии меж­ду de­cen­na­lia и vi­cen­na­lia Кон­стан­ти­на. В резуль­та­те срав­не­ния выре­зан­ных на дос­ках декре­тов выяв­ля­ет­ся иерар­хи­че­ское город­ское обще­ство, управ­ля­е­мое изнут­ри prin­ci­pa­les («наи­бо­лее вли­я­тель­ны­ми, выдаю­щи­ми­ся»), эли­той сена­тор­ско­го клас­са горо­да, при­зван­ной фак­ти­че­ски осу­ществлять и уве­ко­ве­чи­вать поли­ти­че­ское гос­под­ство в курии. Это город­ское обще­ство и его лиде­ры тес­но свя­за­ны с кален­да­рём кол­лек­тив­ных цере­мо­ний, отме­чен­ных пир­ше­ства­ми (epu­la) и осо­бен­но доро­го­сто­я­щи­ми игра­ми в амфи­те­ат­ре (lu­di) и пред­став­ле­ни­я­ми в теат­ре, явля­ю­щи­ми так­же обра­зец для устрой­ства дере­вень, пол­но­стью зави­си­мых от горо­да (vi­ca­ni хотят патро­на, при­над­ле­жа­ще­го к семье патро­нов ci­ves Ами­тер­на, и выби­ра­ют его на собра­нии, ими­ти­ру­ю­щем город­ское кури­аль­ное собра­ние). Эти патро­на­ты кон­стан­ти­нов­ской эпо­хи иллю­ст­ри­ру­ют устой­чи­вость фор­ма­ли­зо­ван­ных и всё ещё тра­ди­ци­он­ных отно­ше­ний меж­ду горо­дом и част­ным бла­го­де­те­лем. Под­дер­жа­ние город­ских архи­тек­тур­ных соору­же­ний и мно­гих празд­нич­ных цере­мо­ний, с их доро­го­сто­я­щи­ми игро­вы­ми эле­мен­та­ми, финан­си­ро­ва­лось за счёт соб­ст­вен­ных средств про­ис­хо­див­ших из реги­о­на бла­го­де­те­лей. Сал­лии при­ни­ма­ли на себя, по край­ней мере в четы­рёх поко­ле­ни­ях, патро­на­ты, охва­ты­вав­шие обшир­ную область апен­нин­ской цен­траль­ной Ита­лии вдоль Соля­ной, Цеци­ли­е­вой и Вале­ри­е­вой дорог, от Рие­ти к Тера­мо и к Л’Акви­ле и Кье­ти. Их вли­я­ние в город­ской общине Ами­тер­на и местеч­ка Фору­ли — и, как мож­но пред­ста­вить, в дру­гих обла­го­де­тель­ст­во­ван­ных ими апен­нин­ских общи­нах — види­мо, не сво­ди­лось к фор­ме «покро­ви­тель­ства» (pat­ro­ci­nium), чуж­дой юриди­че­ских фор­мул и обыч­ной прак­ти­ки древ­не­го граж­дан­ско­го патро­на­та. Дей­ст­ви­тель­но, во мно­гих вне­го­род­ских сель­ских рай­о­нах в эпо­ху Кон­стан­ти­на — но фено­мен воз­ник во II веке — боль­шая част­ная лати­фун­дия мог­ла навя­зать регио­наль­ное поли­ти­ко-эко­но­ми­че­ское гос­под­ство (pat­ro­ci­nium), спо­соб­ное под­то­чить и раз­ру­шить спло­чён­ность и устой­чи­вость город­ской и рим­ской граж­дан­ской моде­ли, дей­ст­вуя как на эко­но­ми­че­ском (более выгод­ный рынок про­из­вод­ства и сбы­та), так и на поли­ти­че­ском уровне (более эффек­тив­ные отно­ше­ния с импер­ской адми­ни­ст­ра­ци­ей). Лати­фун­дия «опу­сто­ша­ла» горо­да. Неиз­вест­но, исполь­зо­ва­ли ли Сал­лии одно­вре­мен­но с патро­на­том кон­ку­ри­ру­ю­щие фор­мы покро­ви­тель­ства, но этот про­цесс не сле­ду­ет с оче­вид­но­стью и, во вся­ком слу­чае, не отме­ня­ет тра­ди­ци­он­ный и пози­тив­ный аспект их вме­ша­тель­ства в дела Ами­тер­на. Тем не менее — и это важ­ный момент — отме­ча­ет­ся зафик­си­ро­ван­ный в таб­ли­цах эко­но­ми­че­ский вклад патро­нов-бла­го­де­те­лей, быв­ший фун­да­мен­таль­ным соци­аль­но-эко­но­ми­че­ским меха­низ­мом кон­стан­ти­нов­ской эпо­хи для под­дер­жа­ния клас­си­че­ской город­ской жиз­ни в ита­лий­ских горо­дах. Соот­но­ше­ние затрат/инве­сти­ций в поль­зу обре­ме­ни­тель­ных соору­же­ний, пред­на­зна­чен­ных для функ­ци­о­ни­ро­ва­ния горо­да — стро­е­ния как зре­ли­ща — ока­зы­ва­ет­ся тес­но свя­зан­ным с вкла­дом патро­нов и явля­ет собой при­знак шат­ко­го рав­но­ве­сия, в кото­ром про­те­ка­ла жиз­неде­я­тель­ность мно­гих горо­дов Ита­лии, осо­бен­но наи­бо­лее уда­лён­ных от цен­тров адми­ни­ст­ра­тив­ной вла­сти после реформ Дио­кле­ти­а­на и Кон­стан­ти­на.

Таб­ли­цы Ами­тер­на упо­ми­на­ют отдан­ные семье Кон­стан­ти­на поче­сти, опре­де­лён­ные как основ­ные момен­ты собра­ний граж­дан Ами­тер­на и сопут­ст­ву­ю­щих дере­вень. В пер­вой таб­ли­це, 325 года (стро­ки 19—26), Г. Сал­лий Софро­ний Пом­пе­ян про­слав­ля­ет­ся за вос­ста­нов­ле­ние за свой счёт акве­ду­ка и терм Ами­тер­на — забота, разде­лён­ная, как мы виде­ли, Кон­стан­ти­ном — и за их укра­ше­ние пор­ти­ка­ми и ста­ту­я­ми; новый ком­плекс посвя­ща­ет­ся Кон­стан­цию II Цеза­рю, по слу­чаю пер­вой годов­щи­ны его воз­веде­ния в цеза­ри (в над­пи­си 13 (вме­сто 8-го) нояб­ря 325 года); финан­си­ру­е­мые бла­го­де­те­лем празд­не­ства были ожив­ле­ны игра­ми в теат­ре и, веро­ят­но, в амфи­те­ат­ре, опла­чен­ны­ми тем же Пом­пе­я­ном, и были удо­сто­е­ны при­сут­ст­ви­ем намест­ни­ка Фла­ми­нии и Пице­на, Клав­дия Ура­ния (Clau­dius Ura­nius) (это собы­тие после­до­ва­ло при­мер­но через три неде­ли после выгра­ви­ро­ван­но­го на брон­зе декре­та о патро­на­те). Во вто­рой таб­ли­це, 335 года (стро­ки 3—4), жите­ли дерев­ни (vi­cus) Фору­ли, рас­по­ло­жен­ной в сель­ской окру­ге (pa­gus) Ами­тер­на, собра­лись 18 декаб­ря на «пир­ше­ство в честь Авгу­ста» (in epu­lo Augus­ti или Augus­teo), то есть Кон­стан­ти­на, и в ходе собра­ния при­ня­ли реше­ние о кооп­та­ции в патро­ны Г. Сал­лия Софро­ния млад­ше­го⁴⁹. Семья Кон­стан­ти­на появ­ля­ет­ся в цен­тре граж­дан­ско­го кален­да­ря. Гово­рят, что Кон­стан­тин и его сыно­вья нико­гда не про­жи­ва­ли посто­ян­но в Ита­лии; любая идея о рели­ги­оз­ной эво­лю­ции хри­сти­ан­ско­го прин­цеп­са не долж­на упус­кать из вни­ма­ния тот факт, что «при­сут­ст­вие» импе­ра­то­ра и его близ­ких в горо­дах дио­це­за, в Ами­терне или в дру­гом месте, вопло­ща­лась преж­де все­го через празд­но­ва­ния годов­щин Кон­стан­ти­на, вклю­чён­ных после 312 года в граж­дан­ские кален­да­ри: эти цере­мо­нии, нахо­див­ши­е­ся в цен­тре мер по дости­же­нию «согла­сия», уме­ло управ­ля­лись самы­ми бле­стя­щи­ми пред­ста­ви­те­ля­ми город­ской зна­ти и про­во­ди­лись в соот­вет­ст­вии с древ­ней прак­ти­кой так назы­вае­мо­го импе­ра­тор­ско­го куль­та. Отсут­ст­вие риту­а­лов жерт­во­при­но­ше­ний, ни разу не упо­мя­ну­тых в таб­ли­цах Ами­тер­на, и запре­щён­ных, впро­чем, в извест­ней­шем и почти совре­мен­ном этим собы­ти­ям рескрип­те из Гиспел­лу­ма (см. ниже), застав­ля­ет пред­по­ло­жить, что Кон­стан­тин никак не мог отка­зать­ся от куль­то­вой прак­ти­ки, соблюдае­мой горо­дом для него, его сыно­вей и неко­то­рых хоро­ших покой­ных импе­ра­то­ров (di­vi, начи­ная с Кон­стан­ция I), одна­ко стре­мил­ся осво­бо­дить эту прак­ти­ку от цере­мо­ни­аль­но­го при­сут­ст­вия язы­че­ских божеств, кото­рых счи­тал несов­ме­сти­мы­ми со сво­ей пер­со­ной. Ины­ми сло­ва­ми, отсут­ст­ву­ю­щий август мог и дол­жен был быть про­слав­ля­ем как при­сут­ст­ву­ю­щий город­ски­ми общи­на­ми, желаю­щи­ми про­явить свою пре­дан­ность далё­ко­му госуда­рю, через дей­ст­вие сво­их знат­ных граж­дан — эти послед­ние были удо­сто­е­ны импе­ра­то­ром вожде­лен­но­го и соци­аль­но пре­стиж­но­го импе­ра­тор­ско­го свя­щен­ства, — но, соглас­но духу вре­ме­ни, про­цеду­ра, фор­му­лы и жесты отли­ча­лись от куль­то­во­го наследия, на про­тя­же­нии веков сохра­няв­ше­го­ся за поли­те­и­сти­че­ски­ми граж­дан­ски­ми куль­та­ми.

Намест­ник про­вин­ции Фла­ми­нии и Пице­на, совер­шен­ней­ший cor­rec­tor Клав­дий Ура­ний, при­сут­ст­ву­ю­щий в 325 году на празд­не­ствах в честь цеза­ря и на тор­же­ст­вен­ном откры­тии отре­мон­ти­ро­ван­ных терм, пред­став­ля­ет собой эле­мент свя­зи меж­ду импер­ской адми­ни­ст­ра­тив­ной орга­ни­за­ци­ей и под­дан­ны­ми мест­но­го сооб­ще­ства. При­бы­тие намест­ни­ка в город (его ad­ven­tus) все­гда явля­лось важ­ным момен­том в город­ской жиз­ни: намест­ни­кам не уда­ва­лось посе­тить все горо­да про­вин­ции, поэто­му те, кото­рые ока­зы­ва­ли им госте­при­им­ство, счи­та­лись при­ви­ле­ги­ро­ван­ны­ми. При­сут­ст­вие намест­ни­ка дава­ло воз­мож­ность раз­ре­шить внут­рен­ние вопро­сы или кон­флик­ты с дру­ги­ми сооб­ще­ства­ми, а преж­де все­го — пред­ста­вить свои хода­тай­ства ему и, через него, в выше­сто­я­щие инстан­ции вплоть до импе­ра­то­ра. Позд­няя Рим­ская импе­рия — это все­лен­ная, в кото­рой про­вин­ци­аль­ный намест­ник про­яв­ля­ет и пред­став­ля­ет волю, щед­рость и вели­ко­ду­шие авгу­ста, вели­ко­го отсут­ст­ву­ю­ще­го на огром­ных про­стран­ствах рим­ской ойку­ме­ны.

Ещё один важ­ный и наи­бо­лее извест­ный эпи­гра­фи­че­ский доку­мент эпо­хи Кон­стан­ти­на, рескрипт из Гиспел­лу­ма (Спел­ло, 333—335) — наряду со мно­ги­ми дан­ны­ми, кото­рые он пре­до­став­ля­ет для раз­мыш­ле­ний отно­си­тель­но рели­ги­оз­но­сти прин­цеп­са — может быть при­ведён в свя­зи с таб­ли­ца­ми из Ами­тер­на при рас­смот­ре­нии вопро­са о вли­я­нии про­вин­ци­а­ли­за­ции Ита­лии на город­скую дей­ст­ви­тель­ность⁵⁰. Рескрипт пока­зы­ва­ет, что двой­ная про­вин­ция Тус­ция и Умбрия была пло­дом искус­ст­вен­но­го соче­та­ния. При­мер­но через сорок лет после учреж­де­ния про­вин­ции (293) ноби­ли горо­дов Умбрии про­си­ли и полу­чи­ли от Кон­стан­ти­на воз­мож­ность дуб­ли­ро­вать глав­ный город еже­год­но­го про­вин­ци­аль­но­го собра­ния (con­ci­lium pro­vin­ciae), пер­во­на­чаль­но уста­нов­лен­но­го в един­ст­вен­ном горо­де Воль­си­нии (Боль­се­на) в Тус­ции. При­чи­ны, при­ведён­ные умбрий­ской зна­тью и при­ня­тые прин­цеп­сом, име­ли орга­ни­за­ци­он­ный харак­тер. Это хода­тай­ство поз­во­ли­ло Кон­стан­ти­ну про­дуб­ли­ро­вать места празд­но­ва­ния круп­ней­ше­го еже­год­но­го про­вин­ци­аль­но­го куль­та (он дол­жен про­во­дить­ся попе­ре­мен­но один год в Воль­си­ни­ях, дру­гой — в Гиспел­лу­ме)⁵¹ и повы­сить в ран­ге и в пре­дан­но­сти цар­ст­ву­ю­щей семье дру­гой ита­лий­ский центр вме­сте с его сетью регио­наль­ных свя­зей. Ита­лий­ское обще­ство кон­стан­ти­нов­ской эпо­хи не раз­ви­ва­ло — и, веро­ят­но, нико­гда не раз­ви­ло — иде­аль­ной или сен­ти­мен­таль­ной при­вя­зан­но­сти к соб­ст­вен­но­му про­вин­ци­аль­но­му гори­зон­ту; граж­дан­ские гла­вы горо­дов Тус­ции и Умбрии, фор­маль­но объ­еди­нён­ных в одной про­вин­ции, не выра­жа­ли еди­ных и цель­ных тре­бо­ва­ний; наи­бо­лее важ­ный город каж­дой из двух обла­стей двой­ной про­вин­ции желал сосре­дото­чить в сво­ём город­ском про­стран­стве еже­год­ные цере­мо­нии в честь импе­ра­то­ра и его семьи, стре­мясь уста­но­вить при­ви­ле­ги­ро­ван­ные граж­дан­ские и регио­наль­ные свя­зи с домом авгу­ста (по этой при­чине удво­е­ние понра­ви­лось прин­цеп­су). При бли­жай­шем рас­смот­ре­нии про­вин­ци­а­ли­за­ция Ита­лии, в адми­ни­ст­ра­тив­ном отно­ше­нии уна­сле­до­ван­ная и усо­вер­шен­ст­во­ван­ная Кон­стан­ти­ном, несмот­ря на важ­ное зна­че­ние для функ­ци­о­ни­ро­ва­ния нало­го­вой систе­мы, не затро­ну­ла вер­хо­вен­ство город­ских реа­лий. Ита­лия оста­ва­лась раз­но­род­ной сово­куп­но­стью при­мер­но четы­рёх­сот горо­дов.

Как было пока­за­но, адми­ни­ст­ра­тив­ным рефор­мам Кон­стан­ти­на в Ита­лии уда­лось соче­тать тре­бо­ва­ния ста­биль­но­сти и без­опас­но­сти прин­цеп­са, пони­маю­ще­го необ­хо­ди­мость уда­лён­но­сти сво­их рези­ден­ций от про­слав­лен­но­го дио­це­за, и стрем­ле­ние к пре­стиж­ным и «пра­ви­тель­ст­вен­ным» ролям ита­лий­ско­го обще­ст­вен­но­го ком­по­нен­та, гораздо более бога­то­го и вли­я­тель­но­го, чем сена­тор­ское сосло­вие. Далее было пока­за­но, что ника­кая про­вин­ци­аль­ная струк­ту­ра не лиши­ла поли­ти­че­ско­го и «эмо­цио­наль­но­го» пер­вен­ства ита­лий­ские горо­да, кото­рые, поми­мо про­че­го, созда­ва­ли про­стран­ство, необ­хо­ди­мое для дости­же­ния «согла­сия» с кон­стан­ти­нов­ской семьёй со сто­ро­ны город­ской зна­ти. Дру­гие доку­мен­ты кон­стан­ти­нов­ской эпо­хи поз­во­ля­ют про­ве­рить, как отра­зи­лось на низ­ших сло­ях ита­лий­ско­го обще­ства соци­аль­но-эко­но­ми­че­ское рав­но­ве­сие, сло­жив­ше­е­ся в резуль­та­те про­ведён­ных авгу­стом адми­ни­ст­ра­тив­ных реформ.

Вес­ной 315 года, гото­вясь прой­ти через ита­лий­ские горо­да в Рим, где в кон­це июля он празд­но­вал de­cen­na­lia, Кон­стан­тин издал кон­сти­ту­цию⁵², адре­со­ван­ную Абла­бию, веро­ят­но, vi­ca­rius Ita­liae. В законе, под­ле­жа­щем доведе­нию до все­об­ще­го сведе­ния, импе­ра­тор обя­зал­ся под­дер­жи­вать обез­до­лен­ные семьи рим­ских граж­дан Ита­лии при уча­стии импе­ра­тор­ской каз­ны и сво­его пат­ри­мо­ния в целях устра­не­ния бича дето­убий­ства⁵³:

Imp(era­tor) Con­stan­ti­nus A(ugus­tus) ad Ab­la­vium. Aereis ta­bu­lis vel ce­rus­sa­tis aut lin­teis map­pis scrip­ta per om­nes ci­vi­ta­tes Ita­liae pro­po­na­tur lex, quae pa­ren­tum ma­nus a par­ri­ci­dio ar­ceat vo­tum­que ver­tat in me­lius. Of­fi­cium­que tuum haec cu­ra perstrin­gat, ut, si quis pa­rens ad­fe­rat sub­olem, quam pro pau­per­ta­te edu­ca­re non pos­sit, nec in ali­men­tis nec in ves­te im­per­tien­da tar­de­tur, cum edu­ca­tio nas­cen­tis in­fan­tiae mo­ras fer­re non pos­sit. Ad quam rem et fis­cum nostrum et rem pri­va­tam in­discre­ta ius­si­mus prae­be­re ob­se­quia. Dat(a) III id(us) mai(as) Nais­so Con­stan­ti­no A(ugus­to) IIII et Li­ci­nio IIII AA(ugus­tis) con­ss(uli­bus)⁵⁴.

Эта мера, поми­мо жела­ния добить­ся согла­сия ита­лий­ско­го насе­ле­ния вокруг прин­цеп­са, кото­рый соби­ра­ет­ся посе­тить дио­цез во вто­рой раз, свиде­тель­ст­ву­ет об эко­но­ми­че­ских труд­но­стях рим­ско­го город­ско­го насе­ле­ния. Пре­ем­ст­вен­ность с ран­не­им­пер­ским инсти­ту­том тра­я­нов­ских ali­men­ta кажу­ща­я­ся: те были направ­ле­ны на под­дер­жа­ние демо­гра­фии ита­лий­ско­го город­ско­го насе­ле­ния, чья мно­го­чис­лен­ность име­ла все­об­щие воен­ные и адми­ни­ст­ра­тив­ные послед­ст­вия, через кредит­ную систе­му, сти­му­ли­ру­ю­щую сель­ское хозяй­ство; кон­стан­ти­нов­ская же под­держ­ка ока­зы­ва­ет­ся чрез­вы­чай­ной мерой, не свя­зан­ной с каким-либо эко­но­ми­че­ским пла­ни­ро­ва­ни­ем. Не слу­чай­но она была рас­про­стра­не­на годы спу­стя на Афри­ку, дру­гой весь­ма урба­ни­зи­ро­ван­ный дио­цез, в то вре­мя как про­бле­ма в Ита­лии, кажет­ся, повто­ри­лась в сход­ных усло­ви­ях ещё в 329 году⁵⁵. В 315 году, таким обра­зом, выри­со­вы­ва­ет­ся заслу­жи­ваю­щая дове­рия кар­ти­на стра­да­ний сво­бод­ных ита­лий­ских граж­дан-нало­го­пла­тель­щи­ков, веро­ят­но, пере­се­лив­ших­ся в город из дерев­ни, перед лицом эко­но­ми­че­ских и, воз­мож­но, нало­го­вых изме­не­ний, вызван­ных рефор­ма­ми Кон­стан­ти­на. Труд­но чёт­ко опре­де­лить соци­аль­ный уро­вень семей, неспо­соб­ных про­кор­мить соб­ст­вен­ных детей, но всё же струк­ту­ра ита­лий­ско­го обще­ства застав­ля­ет пред­по­ло­жить, что кри­зис затро­нул сво­бод­ных, и сво­бод­ных из горо­дов. Вполне веро­ят­но, что денеж­ная рефор­ма Кон­стан­ти­на, с обес­це­не­ни­ем сереб­ря­ной моне­ты и утвер­жде­ни­ем золо­то­го солида, вме­сте с введе­ни­ем нало­га на ком­мер­че­скую дея­тель­ность и город­скую «сфе­ру услуг», наряду с сохра­не­ни­ем нало­га на сель­скую соб­ст­вен­ность мало­иму­щих чле­нов граж­дан­ских курий, вызо­вет при­мер­но через два­дцать лет после введе­ния нало­га в Ита­лии эко­но­ми­че­ский упа­док сре­ди сред­них и мел­ких город­ских соб­ст­вен­ни­ков. Если, в самом деле, введе­ние нало­га в Ита­лии спо­соб­ст­во­ва­ло спло­че­нию инте­ре­сов круп­ных земле­вла­дель­цев, преж­де все­го сена­то­ров, полу­ча­те­лей рен­ты золо­том, и их сель­ских работ­ни­ков, то этот про­цесс гораздо менее пози­тив­но мог отра­зить­ся на семьях сво­бод­ных горо­жан, наде­лён­ных неболь­ши­ми име­ни­я­ми и, сле­до­ва­тель­но, наи­бо­лее сла­бых с точ­ки зре­ния фор­ми­ро­ва­ния дохо­дов, преж­де все­го испы­тав­ших нега­тив­ные послед­ст­вия поте­ри сто­и­мо­сти сереб­ря­ной моне­той и невоз­мож­но­сти избе­жать нало­го­об­ло­же­ния. Про­бле­ма, кажет­ся, оста­ва­лась свой­ст­вен­ной для Ита­лии, спо­соб­ст­вуя в IV—VI вв. пере­хо­ду мно­гих горо­жан под покро­ви­тель­ство позд­не­рим­ских круп­ных ари­сто­кра­тов и упад­ку мно­го­чис­лен­ных город­ских общин.