Игры в политической жизни позднереспубликанского Рима: Ludi Veneris Genetricis (44 г. до н. э.)

с.126 В июле 44 г. до н. э. в Риме состо­я­лись два празд­ни­ка: с 6 по 13 про­шли игры в честь Апол­ло­на (Lu­di Apol­li­na­res) и в пери­од с 20 по 28 Окта­виан устро­ил игры в честь Цеза­ря (Lu­di Ve­ne­ris Ge­net­ri­cis). Оба празд­ни­ка в неко­то­рой сте­пе­ни ока­за­лись свя­за­ны меж­ду собой. Орга­ни­за­то­ром пер­во­го из них был Марк Брут, кото­рый с помо­щью сво­их теат­раль­ных поста­но­вок наде­ял­ся пере­ло­мить обще­ст­вен­ное мне­ние в Риме. Это поз­во­ли­ло бы ему вер­нуть­ся в Рим, откуда он бежал в апре­ле в резуль­та­те бес­по­ряд­ков, воз­ник­ших при явном попу­сти­тель­стве (если не под­стре­ка­тель­стве) Анто­ния. Хотя Кас­сий и дру­гие участ­ни­ки заго­во­ра про­тив Цеза­ря при­зы­ва­ли Бру­та поки­нуть Ита­лию, он, до послед­них дней празд­ни­ка оста­ва­ясь на Апен­нин­ском полу­ост­ро­ве, жад­но ловил изве­стия о том, како­ва была реак­ция наро­да на пред­став­ле­ние. Пись­ма Цице­ро­на отра­жа­ют глу­бо­чай­шее разо­ча­ро­ва­ние Бру­та, когда он узнал, что, несмот­ря на бле­стя­ще про­ведён­ный празд­ник, нуж­ной ему реак­ции наро­да не после­до­ва­ло. Сра­зу после это­го он поки­нул Ита­лию¹.

И вот здесь воз­ни­ка­ет фигу­ра Окта­ви­а­на, кото­рый, как дают понять источ­ни­ки, и «про­ва­лил» запла­ни­ро­ван­ную акцию Бру­та. Так, по сооб­ще­нию Аппи­а­на, когда зри­те­ли ста­ли гром­ко выкри­ки­вать тре­бо­ва­ния вер­нуть Бру­та и Кас­сия, имен­но люди Окта­ви­а­на, чей труд был щед­ро опла­чен, ворва­лись в театр и задер­жи­ва­ли пред­став­ле­ние, пока кри­ки не утих­ли, чем сорва­ли запла­ни­ро­ван­ную Бру­том акцию и поста­ви­ли крест на его пла­нах вер­нуть­ся в Рим (App. BC. III. 23. 89, 24. 91). Вполне оче­вид­но, что при­вет­ст­вен­ные кри­ки в адрес убийц Цеза­ря не отве­ча­ли инте­ре­сам Окта­ви­а­на, гото­вив­ше­го гран­ди­оз­ные игры в честь Цеза­ря, кото­рые долж­ны были состо­ять­ся все­го через неде­лю после окон­ча­ния игр Бру­та. Из источ­ни­ков нам извест­но, что о про­веде­нии игр в кон­це июля Окта­виа­ном было заяв­ле­но ещё в мае 44 г. Имен­но он брал на себя всю орга­ни­за­цию, про­веде­ние и финан­си­ро­ва­ние празд­ни­ка. Игры изна­чаль­но пла­ни­ро­ва­лись как акция, свя­зан­ная с почи­та­ни­ем Юли­ев и под­ра­зу­ме­вав­шая, в первую оче­редь, Цеза­ря (App. BC. III. 28. 107—108). Пред­став­ля­ет­ся, что имен­но этим обсто­я­тель­ст­вом объ­яс­ня­ет­ся срыв Окта­виа­ном пред­став­ле­ний Бру­та. По мень­шей мере стран­но выгляде­ли бы сла­во­сло­вия в адрес Цеза­ря, про­зву­чав­шие бук­валь­но через неде­лю после того, как народ с.127 руко­плес­кал и при­зы­вал к воз­вра­ще­нию в Рим его убийц. Тако­го Окта­виан допу­стить, конеч­но же, не мог, что, по всей види­мо­сти, и побуди­ло его нанять людей для сры­ва запла­ни­ро­ван­ной Бру­том акции.

Чтобы луч­ше объ­яс­нить при­чи­ны подоб­ных дей­ст­вий Окта­ви­а­на, надо созна­вать, сколь малое зна­че­ние послед­ний имел тогда в каче­стве поли­ти­че­ской фигу­ры. Дей­ст­ви­тель­но, он при­нял наслед­ство Цеза­ря, но из-за про­ти­во­дей­ст­вия Анто­ния не мог добить­ся про­веде­ния кури­ат­ных коми­ций, необ­хо­ди­мых для про­цеду­ры введе­ния в род Юли­ев. Он встре­чал­ся с пер­вы­ми лица­ми в государ­стве, но везде наты­кал­ся или на глухую сте­ну непо­ни­ма­ния (как это было с Анто­ни­ем), или на снис­хо­ди­тель­ные улыб­ки людей, оце­ни­вав­ших сотруд­ни­че­ство с ним с точ­ки зре­ния извле­че­ния воз­мож­ной выго­ды (как это было во вре­мя встре­чи с Цице­ро­ном). Неудач­ные попыт­ки добить­ся чего-либо в сена­те или у Анто­ния остав­ля­ли ему немно­го путей полу­че­ния извест­но­сти, набо­ра поли­ти­че­ско­го веса — речи, обра­щён­ные, в первую оче­редь, к вете­ра­нам Цеза­ря, и пуб­лич­ные меро­при­я­тия, ори­ен­ти­ро­ван­ные на плебс, в виде вся­ко­го рода денеж­ных раздач или, что было для него более важ­но, про­веде­ния игр². Игры, устро­ен­ные Окта­виа­ном, сыг­ра­ли важ­ную роль в его поли­ти­че­ской карье­ре и поэто­му, как пред­став­ля­ет­ся, заслу­жи­ва­ют более при­сталь­но­го вни­ма­ния.

К сожа­ле­нию, сведе­ния о них в источ­ни­ках настоль­ко фраг­мен­тар­ны, что даже их точ­ное назва­ние неиз­вест­но, и пото­му при рекон­струк­ции собы­тий иссле­до­ва­те­ли вынуж­де­ны руко­вод­ст­во­вать­ся не толь­ко ана­ли­зом ску­пых сооб­ще­ний антич­ных авто­ров, но и про­сто логи­кой, что, конеч­но, накла­ды­ва­ет отпе­ча­ток на досто­вер­ность выво­дов.

В источ­ни­ках упо­ми­на­ют­ся раз­лич­ные наиме­но­ва­ния этих празд­неств: это игры в честь побед Цеза­ря (Lu­di Vic­to­riae Ce­sa­ris³) или игры в честь Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы (Lu­di Ve­ne­ris Ge­net­ri­cis⁴). Из про­ведён­ных во вре­мя игр пред­став­ле­ний нам извест­но о цир­ко­вых состя­за­ни­ях, гла­ди­а­тор­ских боях и теат­раль­ной поста­нов­ке.

Игры в честь Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы (Ve­nus Ge­net­rix) были впер­вые про­веде­ны в Риме в сен­тяб­ре 46 г. до н. э., в завер­ше­ние цик­ла три­ум­фаль­ных празд­неств Цеза­ря. Тогда же был освя­щён храм Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы как родо­на­чаль­ни­цы рода Юли­ев. Этот с.128 празд­ник, как пола­га­ет С. Вайн­шток, был пере­не­сён на июль уже в 45 г. до н. э.⁵ Одна­ко эта точ­ка зре­ния не полу­чи­ла под­держ­ки у иссле­до­ва­те­лей. Из писем Цице­ро­на извест­но, что воз­вра­ще­ние Цеза­ря в Рим в том году ожи­да­лось не ранее нача­ла авгу­ста (Cic. Att. XIII. 21. 6), а в дей­ст­ви­тель­но­сти состо­я­лось в кон­це авгу­ста или в нача­ле сен­тяб­ря 45 г. до н. э.⁶ Про­веде­ние празд­ни­ка в отсут­ст­вие Цеза­ря при­зна­ёт­ся мало­ве­ро­ят­ным⁷. А вот пере­нос празд­ни­ка на 44 г. до н. э. вполне логи­чен. Нелишне вспом­нить, что в нача­ле 44 г. до н. э. месяц квин­ти­лий был пере­име­но­ван в июль в честь Цеза­ря, а пото­му вполне зако­но­мер­но про­веде­ние празд­ни­ка, про­слав­ля­ю­ще­го род Юли­ев, имен­но в этом меся­це. Об этом кос­вен­но свиде­тель­ст­ву­ет корре­спон­ден­ция Цице­ро­на, в кото­рой затра­ги­ва­ет­ся вопрос о назна­че­нии Мация ответ­ст­вен­ным за про­веде­ние гла­ди­а­тор­ских боев (Cic. Fam. XI. 28. 6).

Кста­ти, веро­ят­но, про­веде­ние гла­ди­а­тор­ских боёв в память о Цеза­ре подвиг­ло неко­то­рых антич­ных авто­ров назвать игры «погре­баль­ны­ми». (Serv. Comm. in Verg. Aen. I. 287). Одна­ко такую оцен­ку игр иссле­до­ва­те­ли не при­ни­ма­ют. Ещё Л. Р. Тэй­лор при­шла к выво­ду, что устрой­ство гла­ди­а­тор­ских боёв вовсе не явля­ет­ся при­зна­ком имен­но погре­баль­ных игр. В дан­ном слу­чае выступ­ле­ния гла­ди­а­то­ров явля­лись частью празд­ни­ка в честь пред­ста­ви­те­ля рода Юли­ев, как это было и в 46 г., когда во вре­мя про­веде­ния празд­ни­ка в честь Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы ана­ло­гич­ным обра­зом почти­ли память Юлии — доче­ри Цеза­ря⁸.

Оче­вид­но, к Све­то­нию вос­хо­дит мне­ние, что игры 44 г. до н. э., орга­ни­зо­ван­ные Окта­виа­ном, изме­ни­ли свою суть и про­во­ди­лись в честь «побед Цеза­ря» (Suet. Aug. 10. 1). Это пред­став­ле­ние пере­смот­ре­но в иссле­до­ва­тель­ской лите­ра­ту­ре. В рабо­те Дж. Рэм­си и А. Лих­та, мно­гие поло­же­ния и выво­ды кото­рой были дета­ли­зи­ро­ва­ны в ряде ста­тей, вышед­ших в 2000-х годах, авто­ры пока­за­ли, что не может идти речи о том, что в 44 г. до н. э. игры меня­ют свою суть, как утвер­жда­ет Све­то­ний⁹. Мы зна­ем, что в пере­чне празд­ни­ков эпо­хи с.129 прав­ле­ния Авгу­ста за игра­ми, про­хо­див­ши­ми с 20 по 30 июля, дей­ст­ви­тель­но закреп­ле­но назва­ние «Lu­di Vic­to­riae Cae­sa­ris». Одна­ко вре­мя пере­име­но­ва­ния при­хо­див­ше­го­ся на конец июля празд­ни­ка неиз­вест­но. По край­ней мере, игры 34 г. до н. э. Кас­сий Дион назы­ва­ет игра­ми в честь Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы (Cass. Dio. XLIX. 42. 1). Упо­ми­на­ния в источ­ни­ках того фак­та, что ста­тую Цеза­ря нес­ли вслед за изо­бра­же­ни­ем Вик­то­рии, явно недо­ста­точ­но для выво­да об изме­не­нии направ­лен­но­сти празд­ни­ка. Да и по дли­тель­но­сти игры 44 г. до н. э. и те, кото­рые про­во­ди­лись Авгу­стом, не вполне сов­па­да­ют. В 44 г. до н. э. они про­хо­ди­ли с 20 по 28 июля (9 дней), а игры в честь побед Цеза­ря — с 20 по 30 июля (11 дней).

Если о вре­ме­ни пере­име­но­ва­ния празд­ни­ка нам ниче­го неиз­вест­но, то о при­чи­нах это­го выска­за­ны инте­рес­ные пред­по­ло­же­ния. Так, в 46 г. игры в честь Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы, про­ведён­ные в кон­це сен­тяб­ря — нача­ле октяб­ря, завер­ша­ли цикл три­ум­фов Цеза­ря, коих состо­я­лось, как извест­но, четы­ре. В 45 г. до н. э. этот празд­ник был очень бли­зок по вре­ме­ни про­веде­ния к испан­ско­му три­ум­фу Цеза­ря. И, как пред­по­ла­га­ют иссле­до­ва­те­ли, здесь, воз­мож­но, и воз­ни­ка­ет в обще­ст­вен­ном мне­нии рим­лян связь меж­ду празд­ни­ком Юли­ев и победа­ми Цеза­ря¹⁰.

В антич­ной тра­ди­ции игры, устро­ен­ные Окта­виа­ном, проч­но свя­за­ны ещё с одним обсто­я­тель­ст­вом — появ­ле­ни­ем коме­ты, кото­рая во вре­мя празд­ни­ка наблюда­лась в тече­ние 7 дней в днев­ное вре­мя¹¹. Начи­ная со ста­тьи Кен­не­та Скот­та¹² в науч­ной лите­ра­ту­ре пре­об­ла­да­ла точ­ка зре­ния, что появ­ле­ние коме­ты было истол­ко­ва­но рим­ля­на­ми как воз­не­се­ние души Цеза­ря к звёздам и, соб­ст­вен­но, его обо­жест­вле­ние. В дока­за­тель­ство при­во­ди­ли дан­ные не толь­ко нарра­тив­ной тра­ди­ции (упо­ми­на­ние скульп­тур Цеза­ря с луча­ми вокруг голо­вы), но и моне­ты с ана­ло­гич­ным изо­бра­же­ни­ем. Подоб­ный под­ход неиз­мен­но задей­ст­во­вал­ся при рас­смот­ре­нии вопро­са об обо­жест­вле­нии Цеза­ря. Одна­ко в послед­ние годы дан­ная точ­ка зре­ния под­верг­ну­та реви­зии.

Спе­ци­а­ли­сты отме­ти­ли, что в дей­ст­ви­тель­но­сти в Риме появ­ле­ние комет свя­зы­ва­лось с дур­ны­ми пред­зна­ме­но­ва­ни­я­ми¹³. Транс­фор­ма­ция коме­ты в боже­ст­вен­ную звезду свя­за­но со стрем­ле­ни­ем Окта­ви­а­на упро­чить своё поло­же­ние в каче­стве «Сына боже­ст­вен­но­го Юлия», с.130 т. е. поли­ти­кой, нача­той им не ранее 42 г. до н. э. — имен­но тогда на его моне­тах появ­ля­ет­ся соот­вет­ст­ву­ю­щая леген­да¹⁴. Поэто­му гово­рить о воз­ник­но­ве­нии куль­та с момен­та появ­ле­ния коме­ты, как мини­мум, некоррект­но, и утвер­ждать, что Окта­виан полу­чил какие-либо поли­ти­че­ские выго­ды от появ­ле­ния коме­ты уже в 44 г. до н. э., вряд ли мож­но. Дру­ги­ми сло­ва­ми, появ­ле­ние коме­ты не мог­ло повли­ять на собы­тия в 44 г. до н. э. и было исполь­зо­ва­но им уже позд­нее в целях соб­ст­вен­но­го воз­ве­ли­чи­ва­ния в каче­стве «сына боже­ст­вен­но­го Юлия».

Что каса­ет­ся поли­ти­че­ской состав­ля­ю­щей про­во­див­ших­ся Окта­виа­ном игр, то она, как пра­ви­ло, неза­слу­жен­но обхо­дит­ся вни­ма­ни­ем. Обыч­но кон­ста­ти­ру­ет­ся толь­ко то обсто­я­тель­ство, что игры явля­лись попыт­кой Окта­ви­а­на напом­нить наро­ду о сво­ей пер­соне. При этом сам харак­тер празд­не­ства — по сути, в честь рода Юли­ев — дол­жен был под­черк­нуть в гла­зах рим­лян заслу­ги Цеза­ря и, как пря­мое след­ст­вие, — его род­ство с Окта­виа­ном. Окта­виан пре­тен­до­вал на вклю­че­ние в род Юли­ев и дол­жен был почтить Цеза­ря как его наслед­ник. В этой же свя­зи ука­зы­ва­лось на стрем­ле­ние Окта­ви­а­на при­влечь вни­ма­ние к про­бле­ме его усы­нов­ле­ния, кото­ро­му пре­пят­ст­во­вал Анто­ний¹⁵.

Хоте­лось бы обра­тить вни­ма­ние ещё на одно собы­тие, кото­рое, как пред­став­ля­ет­ся, пря­мо ска­за­лось на поли­ти­че­ской карье­ре Окта­ви­а­на. Речь идёт о скан­да­ле, кото­рый, по дан­ным всех наших источ­ни­ков, про­изо­шёл нака­нуне игр и был бле­стя­ще обыг­ран Окта­виа­ном в самом их ходе. Речь идёт о запре­те Анто­ния выста­вить на все­об­щее обо­зре­ние золо­тое крес­ло и венок Цеза­ря — сим­вол поче­стей, полу­чен­ных им за заслу­ги перед оте­че­ст­вом¹⁶. Декрет об этих поче­стях был при­нят сена­том в янва­ре или в самом нача­ле фев­ра­ля 44 г., но при жиз­ни Цезарь ими не вос­поль­зо­вал­ся¹⁷. Любо­пыт­но, что Окта­виан пытал­ся про­ве­сти подоб­ную демон­стра­цию вско­ре после сво­его при­бы­тия в Рим, в мае 44 г., одна­ко тогда ему было в этом отка­за­но. Но если в мае Окта­виан не сумел исполь­зо­вать этот отказ в сво­их инте­ре­сах, то в июле он сво­его шан­са не упу­стил.

Будучи орга­ни­за­то­ром игр, он имел воз­мож­ность откры­то обра­щать­ся к зри­те­лям с реча­ми. Учи­ты­вая харак­тер игр, сре­ди зри­те­лей, конеч­но, было нема­ло вете­ра­нов Цеза­ря, кото­рые подоб­ный запрет рас­смат­ри­ва­ли как оскорб­ле­ние памя­ти Цеза­ря и чуть ли не как пре­да­тель­ство. Ско­рее все­го, Анто­ний выка­зал пре­не­бре­же­ние к само­му юно­ше, как он уже не раз делал это до того. Одна­ко, как пред­став­ля­ют собы­тия антич­ные авто­ры, Окта­виан извра­тил ситу­а­цию и в сво­их с.131 речах исполь­зо­вал отказ для раз­жи­га­ния анти­ан­то­ни­ан­ских настро­е­ний, обви­нив сопер­ни­ка в небре­же­нии к памя­ти само­го Цеза­ря. Как пока­зы­ва­ют источ­ни­ки, след­ст­ви­ем подоб­ной интер­пре­та­ции собы­тий явил­ся рез­кий рост попу­ляр­но­сти Окта­ви­а­на (преж­де все­го, в гла­зах вете­ра­нов). Это про­яви­лось в том, что зри­те­ли во вре­мя пред­став­ле­ний встре­ча­ли Окта­ви­а­на апло­дис­мен­та­ми при каж­дом его появ­ле­нии (Nic. Dam. Vi­ta Caes. 28. 108). Если Нико­лай Дамас­ский про­сто отме­ча­ет, что руко­плес­ка­ни­я­ми зри­те­ли выра­жа­ли Окта­виа­ну свою под­держ­ку, то Аппи­ан пря­мо гово­рит, что рост анти­ан­то­ни­ан­ских настро­е­ний было резуль­та­том созна­тель­ных уси­лий Окта­ви­а­на, исполь­зо­вав­ше­го любую воз­мож­ность для напа­док на Мар­ка Анто­ния (App. BC. III. 28. 109—110).

Таким обра­зом, мож­но заклю­чить, что Окта­виан, орга­ни­зо­вав­ший игры в честь Цеза­ря, тема­ти­ка кото­рых была близ­ка и ему, и вете­ра­нам, и зри­те­лям-горо­жа­нам, сим­па­ти­зи­ро­вав­шим Цеза­рю, сумел заво­е­вать их под­держ­ку в оче­ред­ном кон­флик­те с Анто­ни­ем. И этот рост попу­ляр­но­сти пря­мо при­вёл к поли­ти­че­ским послед­ст­ви­ям: в кон­це июля (т. е. послед­ние дни празд­ни­ка), под дав­ле­ни­ем вете­ра­нов, состо­я­лось зна­ме­ни­тое при­ми­ре­ние Анто­ния и Окта­ви­а­на на Капи­то­лии¹⁸.

В заклю­че­ние хоте­лось бы ещё раз вспом­нить оцен­ку поло­же­ния Окта­ви­а­на к июлю 44 г. до н. э.: он был прак­ти­че­ски пол­но­стью исклю­чён из поли­ти­че­ской жиз­ни государ­ства. При­ми­ре­ние с Анто­ни­ем, став­шее след­ст­ви­ем заво­е­ва­ния попу­ляр­но­сти у плеб­са и вете­ра­нов, откры­ло ему доро­гу в боль­шую поли­ти­ку. И пусть оно ока­за­лось крат­ковре­мен­ным — уже в авгу­сте меж­ду ними вновь слу­чи­лась раз­молв­ка, — игры, бле­стя­ще про­ведён­ные Окта­виа­ном, и сов­ме­щён­ные с ними меро­при­я­тия по обра­бот­ке обще­ст­вен­но­го мне­ния поз­во­ли­ли ему вый­ти на поли­ти­че­скую сце­ну, сде­ла­ли его извест­ным, помог­ли набрать поли­ти­че­ский вес.

Ak­hiev S. N. The Ga­mes and their influen­ce on po­li­ti­cal li­fe of the La­te Ro­man Re­pub­lic: Lu­di Ve­ne­ris Ge­net­ri­cis 44 BC

The ga­mes spon­so­red by Oc­ta­vian in la­te July 44 BC were the means through which he wan­ted to com­mu­ni­ca­te with the Ro­man peop­le and Cae­sar’s ve­te­rans. Du­ring the ga­mes Oc­ta­vian pub­lic­ly dec­la­red his de­si­re to pre­ser­ve Cae­sar’s me­mo­ry as a mem­ber of his fa­mi­ly and he was applau­ded by the spec­ta­tors, both the peop­le and ve­te­rans. As re­sult of the ga­mes he ac­qui­red a great po­li­ti­cal pres­ti­ge that for­ced An­to­ny un­der the pres­su­re Cae­sar’s ve­te­rans to ag­ree to pub­lic re­con­ci­lia­tion with him. Hen­ce, aut­hor ar­gues that the ga­mes in the la­te Ro­man Re­pub­lic had be­co­me an im­por­tant po­li­ti­cal instru­ment, through which, lea­ders tried to influen­ce so­cie­ty.