© 2016 г. Перевод с итальянского В. Г. Изосина.
с.5 Принципат Феодосия I Великого и императоров его династии был отмечен группой легенд, передаваемых и сохраняемых на протяжении столетий в разных странах христианского Востока, которые, однако, ещё не изучены в своей взаимосвязи. Нам хорошо известно, что восхождение на трон Феодосия уже было предметом легенды на Западе1. На Востоке Армянская церковь отмечает память Феодосия I в синаксаре[2] своих святых в
Кроме того, засвидетельствованная в поздний период греческая легенда в свою очередь свяжет императора Аркадия с чудесным основанием знаменитого Ватопедского монастыря на горе Афон8.
Теперь посмотрим внимательнее на то, о чём свидетельствует эфиопская литература, особенно о преданиях, распространённых с древности — вначале народного византийского происхождения, — об императоре Гонории и о том кризисе, который вызвал низложение св. Иоанна Хризостома с престола Константинопольского патриархата во времена правления Аркадия.
I. Гонорий
Клавдиан, придворный поэт и литератор, всё ещё склонный к язычеству9, доходил до того, что восхвалял императора Гонория дерзким сравнением:
| At tua coelestes illustrant omnia flammae. Talis ab Idaeis primaevus Juppiter antris possessi stetit arce poli familiosque recepit, natura tradente, Deos[7]10. |
И всё же мальчик-император Гонорий, новый Юпитер-ребёнок языческого поэта, станет — ровно наоборот — святым, почитаемым в некоторых восточных христианских церквях. И благодаря курьёзному объединению легенд, которые мы впервые здесь рассмотрим, оба «principes pueri»11, хотя и в разной степени (Гонорий больше, чем Аркадий), стали объектами почитания.
с.7 a) Гонорий, святой целомудрия
Причиной канонизации Гонория станет его прославленное целомудрие. Уже Орозий обосновал божественное покровительство равеннского императора: «maxime cum Imperatoris Honorii admiranda in rege continentia et sanctissima fides non parum divinae misericordae mereretur»[10]12.
Через два столетия после Орозия никиусский епископ Иоанн, писавший как раз во второй половине VII века в Египте13, в своей хронике, от которой у нас остался только эфиопский перевод утраченного оригинала, излагал уже расширенное предание о целомудрии Гонория: «И Гонорий был аскетом в чистоте и девственности, и, даже находясь в императорских дворцах, оставался отшельником. Он шёл прямым путём и строгой аскезой, и множеством трудов. Он носил власяницу из конского волоса под шёлковым одеянием, каковым было императорское платье. Он спал на земле, постился во всякое время; молился и пел псалмы; и непрестанно добавлял добродетель к своей аскезе; и в особенности он удалялся от царства на этой земле и надеялся на Царствие небесное, и готов был угождать Господу»14.
Также Иоанн Никиусский связывает с религиозностью Гонория перенесение столицы в Равенну: «И когда царствовал Феодосий Младший, было великое волнение в городе Риме, поэтому император Гонорий покинул средоточие Империи и в гневе удалился в Равенну; многие (римские) магистраты ненавидели императора Гонория, Святого Государя, из-за его доброй жизни и потому, что он боялся Бога и исполнял все заповеди Господни»15.
с.8 Наконец, сообщая далее о смерти Гонория, Иоанн Никиусский добавляет: «(Гонорий) был поражён тяжкой болезнью по причине своей великой преданности аскезе, постам и молитвам. Его конечности распухли и он умер. Он покинул этот бренный мир, пребывая в девственности и потому не имея детей»16.
Таким образом, Гонорий становится образцом целомудрия — и следует заметить, что арабский перевод Орозия был сделан в Испании в X веке с дополнениями17, и он цитируется даже в большой арабской литературе, включая Ибн Халдуна; тогда как Иоанн Никиусский, в свою очередь, был переведён на арабский очень рано: или непосредственно с греческого текста (согласно Герману Цотенбергу)18, или с коптского (согласно Теодору Нёльдеке и Уолтеру Краму)19. Таким образом, обе хроники имели хождение в средневековом арабском мире и, в частности, хроника Иоанна Никиусского проникла в Коптскую церковь, непосредственно связанную с Эфиопией, хотя последующий перевод с арабского на эфиопский, единственный дошедший до нас текст, очень поздний и относится к XVII веку.
Однако у нас есть надёжные свидетельства восприятия традиции о Гонории в Эфиопии уже в XIV веке. Действительно, в так называемом христианском романе об Александре, принадлежащем к той литературе гностической и, в частности, неоманихейской направленности, которой в Эфиопии суждено было вылиться в ереси микаэлитов и стефанитов20, можно прочесть неожиданное сравнение четырёх целомудренных героев: Александра Великого и Гонория, св. Иоанна Крестителя и пророка Илии: «Илия в своей девственности и в своём монашеском уединении был подобен Иоанну (Крестителю); так и Александр в своём царствовании, в своих пожертвованиях и в своём смиренномудрии был подобен Гонорию. Эти четверо были чисты в девственности и ни разу не осквернили своего тела»21.
с.9 Ещё одна похвала целомудрию Гонория содержится в гомилии св. Рафаила (Dersāna Rufā’ēl), о которой мы будем говорить ниже. В отрывке эфиопского текста (до сих пор неизданного) св. Иоанн Хризостом обращается с речью к императору Гонорию22: «О Гонорий, возлюбленный Богом император, соблюдай слова, которые я тебе сказал … и будет тебе дан венец славы … и за твою чистоту и девственность, так что никто из правителей не может поступать так, как поступаешь ты, потому что ты погасил огонь сладострастия, как Димитрий, патриарх александрийский, и возлюбил смирение, как трое Святых Отроков (Вавилонских), и отрёкся от вкуса наслаждений этого мира с его сладострастием и похотью, и пошёл путём благочестивых подвижников, которые отреклись от этого мира и от его почестей, до тех пор, пока глаза твои не устанут от долгих бдений, и стонов, и плача, и слёз. Так исполнилось сказанное Давидом: “Не дам сна очам моим и веждам моим — дремания, доколе не найду места Господу, жилища — Сильному Иакова”[12]23. Так пошёл ты, возлюбленный Богом император, по пути великих пророков и чистых апостолов: сначала как Илия-пророк, а затем как Иоанн Креститель препоясал ты чресла свои кожаным поясом, и установил праведность и справедливость в своей Империи, и возвысился над всеми государями благодаря чистому сердцу и правой вере, и благодаря чистоте сердца отца твоего Феодосия, возлюбленного Богом, как сказано в святом Евангелии: “Избранный человек от доброго сокровища своего с.10 сердца выносит добрые дела”[13]. И ещё сказано: “Доброе дерево приносит плоды добрые и по плодам их узнаете их”24».
И далее в той же гомилии св. Рафаила Златоуст говорит с народом и вновь возвращается к похвале Гонорию: «И ради духовной любви я прошу вас соблюдать всё, что я вам предписал; пусть Господь хранит для нас вашего императора, справедливого и избранного, в течение многих лет и долгих времён года, без конца, в доверии, и в мире, и в покое; да будет дана ему сила и победа над всеми его врагами — которых Бог скоро бросит к его ногам и обратит их в прах перед лицом ветра. И принимает Господь посты и молитвы его (Гонория), и ладан его, и жертву его, и предназначил ему судьбу Константина, праведного императора»25.
Эта традиция вновь появляется в некоторых кодексах эфиопской «Книги чудес Марии», попавшей в Эфиопию в конце XIV века (но история составления этого сборника ещё не получила критического рассмотрения). Здесь благочестивый и милосердный император Гонорий побуждается явившейся ему Девой Марией следовать монашеской практике, и его повиновение проявляется в формах (см. ниже Приложение I), аналогичных тем, которые мы видели в отрывке Иоанна Никиусского.
Кроме того, почитание императора Гонория как святого в Эфиопской церкви засвидетельствовано его поминовением, включённым в синаксарь этой Церкви под
Наконец, такая «святость» Гонория курьёзным образом связывает его в греко-византийской традиции с версией хорошо известной легенды о св. Алексии26. В константинопольском синаксаре, в котором содержится одна редакция из римской группы легенд об Алексии (и, следовательно, не прежняя константинопольская редакция, которая была сохранена для нас как раз эфиопским синаксарем), рассказывается это чудо: св. Алексий описывает свою жизнь, раскрывая, что он был сыном сенатора Евфимиана, и умирает, сжимая в руке этот документ. Никто не может разжать столь крепко сжатую руку и прочитать это откровение. Но тут вмешивается с.11 император Гонорий27, который по божественному вдохновению приближается к останкам св. Алексия, разжимает его руку, берёт бумагу и таким образом происходит узнавание святого (примечательно, что в эфиопской версии, где св. Алексий является сыном императора Феодосия, рука св. Алексия разжимается константинопольским патриархом)28. Таким образом, у нас имеется ещё один пример взаимного притяжения агиографических легенд: здесь это легенда об императорах из дома Феодосия и легенда о св. Алексии (как я только что сказал: Гонорий — в римской версии св. Алексия, Феодосий — в константинопольской).
b) Гонорий и обращение Армении
Ставшая таким образом легендарной религиозность императора Гонория побуждает приписывать ему решительные благочестивые поступки. Эфиопский синаксарь под
Анахронизм здесь очевиден. Армения была христианской за век до Гонория, а св. Григорий Просветитель был главой Армянской церкви как католикос и архиепископ Кесарии Каппадокийской с 294 по 324 гг., тогда как Иннокентий I, современник Гонория, был папой с 401 по 417 гг., а Гонорий был императором с 395 по 423 гг. Этот анахронизм тем более неожиданный, что традиция о св. Григории Просветителе и об обращении Армении связана Агафангелом[17] с восточной легендой о Диоклетиане, гораздо с.12 более близкой к этим событиям30; и эта версия также перешла в эфиопскую литературу, как Деяния мученицы Рипсимии, тем самым сохранившиеся, хотя и в завуалированных иносказаниях, прославление армянского храма в Эчмиадзине31. Мы слишком далеки, во всех смыслах, от императора Гонория и от его Равенны!
Мы можем прямо задать себе вопрос: по какой причине Гонорий был включён в этот исторический эпизод далёкой Армении? При недостатке иных источников я буду следовать тому, что арабский текст александрийского синаксаря, по крайней мере, в существующих редакциях, не даёт имени императора, к которому в Рим прибывает посольство армян. Хотя имя папы на арабском имеет обычное в этих рукописях искажение «Иннокентия» (Lāndiyūs) и, таким образом, для синхронности между папой Иннокентием и императором Гонорием было легко восполнить имя государя, даже если другие кодексы, использованные Форгетом в его издании, скорее всего, также не сообщали полностью имя императора Гонория. Как бы то ни было, эфиопский текст, перевод с арабского конца XIV века, представляет уже в самой древней известной нам рукописи — бывшем кодексе Trocadéro Ethiopien 5, теперь Bibliotheqùe Nationale Ethiopien 677 — имя императора Гонория. Кодекс относится к XV веку и это доказывает, что, начиная с самого древнего перевода, в Эфиопии эпизод обращения Армении был связан с именем Гонория, будь ли такая связь, обусловленная устойчивой молвой о святости и набожности этого императора на христианском Востоке, разработана ещё в Египте, или же обязана старинным изменениям уже в Эфиопии.
c) Гонорий и обращение Индии
Но, помимо Армении, также и в отношении христианства Индии восточная традиция ссылается на императора Гонория. Согласно повествованию синаксаря (арабского и эфиопского), царь Индии отправил посла с подарками с.13 «к законным императорам Гонорию и Аркадию»32. В путешествии посольство сопровождает благочестивая римлянка Феогноста. Это она своими чудесами убеждает царя Индии обратиться с просьбой о крещении и говорит ему: «Не годится мне совершать подобное действие, но отправьте послание императору Гонорию и просите его, чтобы он прислал вам священника, потому что я не могу никого крестить. И тотчас послал царь письмо императору Гонорию, и сообщил ему, что они (индийцы) обращены в Христову веру и просят его послать им священника, чтобы тот окрестил их христианским крещением. Поэтому Гонорий послал им священника, бывшего благочестивым отшельником, и тот окрестил их христианским крещением»33. Впоследствии отшельник «вернулся к императору Гонорию и рассказал ему, как он окрестил народ Индии и как они вошли в веру Христову. И император Гонорий весьма возрадовался и приказал патриарху Рима посвятить этого отшельника во епископа индийцев. Затем тот вернулся к индийцам, которые сильно ему обрадовались»34.
d) Гонорий и Даниил Скитский
В другом месте я уже говорил о легенде о Данииле, настоятеле Скита, и о каменотёсе Евлогии, ставшем затем фаворитом императора Юстина I, с.14 а позже — заговорщиком против Юстиниана35. Распространённость этой истории, дважды включённой в эфиопский синаксарь, привела к тому, что неизвестный первый редактор назидательного рассказа о святом императоре Гонории использовал имена Даниила и Евлогия, поместив их в столь неподходящий и анахроничный контекст как бы для того, чтобы снабдить новое предание двумя хорошо известными именами.
В этом предании, направленном именно на превознесение непорочности Гонория и, естественно, не содержащем ничего исторического, но полезном лишь для того, чтобы ещё раз подтвердить обширную обработку восточной легенды о святости императора, настоятель Даниил ведёт строго аскетическую жизнь в знаменитом монастыре св. Макария в Скитской пустыне. Он охвачен искушением гордости, и это — довольно распространённая тема в агиографической литературе. И он утверждает, что нет никого, кто мог бы превзойти его в суровости аскезы36. Ему является ангел и говорит ему в порицание: «Император Рима, Гонорий, человек непорочный, святой и богобоязненный. Он будет твоим товарищем в царствии небесном»37. После этого Даниил чудесным образом переправляется на облаке в Рим и, прибыв туда, просит у слуги Гонория провести его к императору. Слуга сначала покупает то, чего хотел император, «хлеб, соль, овощи и уксус. Затем он отводит Даниила в то место, где находился Гонорий со своим товарищем монахом Евлогием, таково было его обыкновение. Гонорий, вернувшись из своего трибунала, надел одежду из мешковины и монашескую верёвку, и находился там. И он увидел, что (слуга) оставил Даниила за дверью и вошёл. Поэтому, увидев его, Гонорий сказал: Ты глупец, что оставил за дверью отца Даниила? Затем Гонорий вышел со своим товарищем, чтобы встретить Даниила, распростёрся у его ног, и они приветствовали друг друга пожеланием мира»38. Даниил не узнал Гонория, более того, он сказал ему: «Если ты можешь это сделать, я желаю, чтобы ты отвёл меня к императору, потому что я пришёл (увидеть его) по приказу Господа. И Гонорий ему ответил: Завтра я отведу тебя. И на следующий день Гонорий надел очаровывающее взор императорское одеяние и воссел на троне, и велел привести (перед собой) Даниила». Когда Даниил увидел императора, с.15 он был охвачен ужасом и трепетом; и раб, увидевший его страх, вывел его оттуда. «Когда суд был окончен, Гонорий снял императорское платье, надел монашескую одежду и вернулся в свою обитель»39. Там он встречается с ошеломлённым Даниилом и говорит ему: «Я — Гонорий, которого люди называют императором этой земли, и ты уже видел меня на моём преходящем троне». Услышав это, Даниил простёрся у его ног и умолял рассказать ему историю своей жизни. И император Гонорий рассказал ему, что в течение сорока лет он не ел пищу и не носил платье, которые он не заработал бы работой своих рук, а именно, плетением пальмовых циновок; и ещё (он сказал), что всё, что оставалось от его ежедневной пищи, он раздавал бедным, и пищей его были хлеб, овощи, уксус и соль. И он никогда никого не проклинал, не желал чьего-либо имущества и сохранил девственность40. Даниил признаёт, таким образом, за собой грех гордыни и возвращается в Египет. Через некоторое время чудотворное облако приносит в Египет в Скитскую пустынь императора Гонория и его товарища монаха Евлогия; и они, и Даниил умирают все трое в святости в один и тот же день.
Этот рассказ в некоторых кодексах сопровождается двумя следующими строфами:
| Приветствуйте Гонория, который, будучи богатым, стал беден, и его сподвижника Даниила, который облачён одеянием ангелов; в обмен за очищение их тел и освящение души, в монашеской пещере и на императорском троне, Господь по своей милости позволил им уйти вместе. Приветствуйте Евлогия и его учителя Гонория, и приветствуйте его примерного ученика; в то время как они единодушно любили друг друга и в мире жили в единстве, по-прежнему вместе пребывали в Царствии Небесном. |
e) Гонорий и вдова Стратоника
Другое любопытное упоминание императора Гонория на эфиопском языке обнаруживается в Dersāna Mikā’ēl («Гомилии св. Михаила»), ещё одном сочинении, чья собственная история с.16 ещё не написана, и которое, в конечном счете, происходит из народной (или сложенной в народном духе) византийской литературы41. В гомилии за месяц sanē, приписываемой аксумскому епископу Иоанну — следовательно, эфиопскому прелату древней эпохи греческого культурного влияния, — имеется рассказ о Стратонике из Киликии и Евфимии. Стратоник умирает, и оставшаяся вдовой Евфимия хранит целомудрие и благочестие. Но ей является дьявол в обличье старой сводни и искушает её: «Сестра моя, я видела, что у Гонория не было жены, когда поднялись против него враги его и желали завладеть его империей. Жена Гонория была тогда мертва. И теперь он желает жениться на тебе, чтобы ты стала его женой и царствовала с ним в его империи. О Евфимия, вдова Стратоника, я имею в виду, что он (Гонорий) женится на тебе; он послал меня к тебе сказать об этом и вручить тебе золотые и серебряные украшения»42. Евфимия, между тем, отвечает: «Я знаю, что Гонорий истинной веры, когда на него напали, чтобы лишить империи, он убил их и опустошил всю их территорию»43.
В Ватиканском эфиопском кодексе Черулли 231 имеется более неопределённая формула (f. 8v): «Я знаю Гонория, когда ему нанесли обиду и он был истинной веры». Возможно, было бы смелым предположением видеть в ответе Евфимии из этой легенды намёк на взятие Рима готом Аларихом — событие, имевшее столь широкие последствия на всех культурных уровнях этой эпохи в Римской империи, или какое-то другое из числа бурных событий времён правления Гонория. Публикация Аддис-Абебы (p. 79—
II. Аркадий
И традиция об Аркадии, то, как было показано, святом, то, по меньшей мере, благочестивейшем и любимом Богом императоре, также приходит в Эфиопию. Рассказ, изначально, безусловно, византийского происхождения, находится в нескольких кодексах с.17 эфиопской «Книги чудес Марии»44. Император Аркадий, «добрый император», особенно привержен Деве Марии; и он велит отлить статую Марии из чистого золота, украшая её драгоценными камнями и жемчугом. Он держит статую перед собой в императорском дворце и постоянно ей поклоняется и молится. Однажды Аркадий восседал на троне и справа от него находился св. Иоанн Хризостом. Вдруг в душе его возникло сомнение, и он излагает его Хризостому: в Евангелии от Матфея говорится, что Мария, вышедшая замуж за Иосифа, была беременна до того, как Иосиф её узнал. Но ведь Мария, согласно Писанию, была образована и воспитана в Храме, и там в любой момент её можно было видеть и наблюдать за ней. Как же случилось, что только после замужества была обнаружена беременность Марии и почему Иосиф не знал её после Рождения Первенца? На это сомнение Аркадия Хризостом кратко отвечает, что Иосиф благодаря словам ангела, явившегося ему во сне, узнал, что в Марии сбылось пророчество Исайи: Virgo concipiet et pariet[18]. От этих слов Хризостома золотая статуя Девы чудесным образом заговорила и сказала: Ты сказал истину, о Иоанн Златоуст! Тогда Аркадий спускается с трона, обнимает и целует Хризостома, и, как утверждает рассказ, от этого примера пошёл обычай императоров Востока обмениваться поцелуем мира с патриархами Константинополя.
Ниже мы увидим, что это чудо Девы Марии, давшей св. Иоанну имя Златоуста (Хризостома), появляется в другой версии без каких-либо ссылок на императора Аркадия.
III. Отношения между двумя императорами
Отношения между Гонорием и Аркадием или, скорее, между двумя имперскими организмами Запада и Востока, на самом деле не были наилучшими. Восточная традиция — вспомним об этом — прославляет Гонория, но она рождается и развивается на территории Восточной империи и даёт нам картину, противоположную исторической.
Солидарность двух братьев-императоров и, следовательно, Рима и Константинополя, неоднократно проявляется в традиции, как в хронике, так и в легенде. Так, уже Иоанн Никиусский рассказывает (в эфиопском тексте), что «Аркадий и Гонорий были воистину совершенны в вере в Мессию. И Гонорий, возлюбленный Богом, заболел. Когда об этом узнал брат его Аркадий, он отправился навестить его в город Рим»45. И в следующем отрывке: «В то время, когда император Аркадий был в городе Риме, восстал один из его офицеров по имени Гайна (Gāynās), который был иноземного происхождения, и предался насилию, и вступил в борьбу с императором. И он взял с собой многих варваров и с.18 так произвёл великое возмущение. Тогда император Аркадий поспешно выехал из Рима, прибыл в Византию и, твёрдый в вере своего православного отца, убил этого тирана Гайну, мятежника против закона, принадлежащего к нечестивым арианам»46.
Движение гота Гайны, начавшееся после падения Евтропия, бывшего фаворита Аркадия, завершилось в конце 399 года вступлением мятежника в Константинополь, а в июле 400 года народный бунт силой положил конец восстанию готского вождя, который был убит.
В свою очередь, по смерти Аркадия Гонорий, в той же «Хронике» Иоанна Никиусского, в конце своей короткой жизни вверяет Западную империю Констанцию, мужу Галлы Плацидии, и отправляется на Восток. Вот этот текст: «И пришёл возлюбленный Богом император Гонорий в город Константинополь, и был привлечён к власти сыном своего брата Феодосием Младшим»47. Затем и Гонорий заболевает и возвращается в Рим.
Здесь хронология кажется ещё более испорченной Иоанном Никиусским. Констанций, муж Галлы Плацидии, которому Гонорий «передал свою империю» (
в эфиопском тексте) во время поездки в Константинополь, умер уже 2 сентября 421 года, то есть на два года ранее смерти Гонория (15 августа 423 года). Гонорий, однако, умер от водянки, а не от суровости своей аскезы, как того хочет восточная традиция.
Кроме хроники, всё же находящейся — как было показано — в пределах воображения, утверждение о солидарности двух братьев-императоров, Гонория и Аркадия, настойчиво поддерживается также в сочинениях несомненно легендарного характера. Так происходит в эфиопской «Гомилии архангела Рафаила», о которой мы будем говорить далее, сочинении Псевдо-Хризостома, обращённом к Гонорию. Здесь, в легенде об императоре Феодосии I с.19 Великом, который, будучи изготовителем кирпичей, чудесным образом был призван к императорской власти, равенство двух братьев представлено следующим образом: «И когда Господь увидел его (Феодосия) смирение и дал ему твоего брата Аркадия, великие люди Империи хотели, чтобы он (Феодосий) пожаловал ему высокий титул. Но твой отец (Феодосий) сказал им: Это невозможно; я не забываю свою бедность, и из мотыги, которой я делал кирпичи, я изготовил крест, который поставил перед глазами, чтобы он во всякое время напоминал мне о моей бедности. Поэтому я назову Аркадия тем же титулом, какой будет иметь его брат (Гонорий), потому что Гонорий — пальмовая циновка, на которой я работал с глиной (для кирпичей), а Аркадий — мотыга, подобие моей бедности»48. Таким образом, в той же Гомилии, где рассказывается и другая легенда о ките-острове (о ней я скоро буду вести речь), Хризостом говорит Гонорию: «Твой брат (Аркадий) получил этот приказ от вашего отца (Феодосия) и хотел построить церковь в Константинополе, названную во имя почитаемого ангела Рафаила»49. «И теперь, о император (Гонорий), возлюбленный Богом, я желаю, чтобы ты построил церковь во имя Архангела Рафаила в городе Риме, чтобы он (Рафаил) был тебе помощью и убежищем во всей твоей Империи, как это было с твоим братом Аркадием»50.
И ниже Хризостом вновь говорит Гонорию: «О император (Гонорий), возлюбленный Богом, запомни слова, которые я тебе сказал; и если ты думаешь и желаешь построить церковь во имя почитаемого Ангела Рафаила, пусть будет она самой великой церковью на земле, дабы он подготовил для тебя самую великую обитель на небесах», и Гонорий построил «на морском берегу» Рима51 церковь, подобную церкви Аркадия в Константинополе.
с.20 Мало того, Аркадий, закладывая фундамент для церкви, находит сокровища; равным образом и Гонорий, во время рытья фундамента, также находит сокровища. Построенная Гонорием церковь была освящена, и здесь текст Гомилии добавляет: «И когда император Аркадий, его (Гонория) брат, узнал об этом, весьма возрадовался; и он отправился из города Константинополя и прибыл в Рим, чтобы увидеть красоту здания святой церкви. Он прибыл, и вошёл в церковь, и увидел, насколько она прекрасна. Он сильно изумился и очень обрадовался. Он долго молился перед образом архангела Рафаила, и услышал и увидел многие чудеса, прославив Господа Всевышнего за то, что услышал и увидел»52.
И всё же, несмотря на сопоставление двух императоров, традиция христианского Египта, составлявшего часть Восточной империи, и традиция Эфиопии, чьё Аксумское царство также находилось под влиянием Византии, уделяют гораздо больше внимания Гонорию, нежели Аркадию. Позже мы отыщем этому несколько причин. Однако оба principes pueri почти всегда названы вместе, как соправители, и здесь нет упоминаний об их разногласиях. Так обстоит дело в (эфиопской) Гомилии Псевдо-Хризостома об архангеле Рафаиле, которая представлена, как произнесённая «в городе Риме по приказу Всевышнего Бога — да славится он! — и по приказу двух возлюбленных Богом императоров, Гонория и Аркадия, сыновей возлюбленного Богом императора Феодосия»53. Тем не менее, речь полностью обращена к Гонорию, единственному из двух императоров, представленному как присутствующий и единственный адресат красноречия Псевдо-Хризостома.
Также и в синаксаре, как в арабском, так и в эфиопском, в рассказе о святой Феогносте, о которой мы говорили выше, присутствует датировка «в дни благочестивых императоров Гонория и Аркадия»54, но сам рассказ — насколько он касается непосредственно Индии — развивается с участием только западного императора Гонория.
Аналогично и персы, согласно синаксарю в житии Севериана Гавальского, обращаются к двум императорам совместно: «И персы отправили послание императорам Феодосию (так в арабском издании Форгета, по ошибке с.21 переписчика; но в эфиопском правильно: Гонорию) и Аркадию, желая воевать с ними. И они (императоры) отправили это послание святому (Севериану). И занявшись ими, святой написал им, то есть праведным императорам Гонорию и Аркадию, воевать с ними (персами)»55.
Оба императора названы вместе также в житии святой Софии, когда её родители соорудили «комнатку на террасе её дома в честь императоров Гонория и Аркадия»56; отец святой назван «родственником величия благочестивых и набожных императоров Аркадия и Гонория»57. Это житие святой Софии имеется только в арабском синаксаре, но не в эфиопском, по крайней мере, его нет в кодексах, известных в настоящее время.
И когда речь идёт о строительстве церквей, его инициатива приписывается совместно обоим императорам, например, в отношении церквей в честь персидского мученика Иакова Рассечённого: «когда пришли дни праведных императоров Гонория и Аркадия и других, построили церковь, и скиты, и дарохранительницы»58.
Аналогично для святилища св. Мины: «красивая церковь была возведена в его честь во времена праведных императоров Аркадия и Гонория; и они приказали народу построить там великий город. И был там построен великий город, как повелели праведные императоры; и в церкви было погребено тело св. Мины»59.
с.22 Кроме того, это сопоставление обоих императоров появляется в той же «Хронике» Иоанна Никиусского, например, в отрывке, где александрийский патриарх Феофил, позже ставший ярым противником св. Иоанна Хризостома, «построил церковь и назвал ее именем императора Феодосия, церковь удивительной постройки. Он воздвиг затем другую от имени его сына и назвал её: Аркадий. Там прежде был храм идолов в районе Сераписа и он (Феофил) сделал его церковью и назвал её именем его (то есть Феодосия) младшего сына Гонория, и впоследствии эта церковь носила имя мучеников Космы и Дамиана, и находится она напротив церкви св. Петра, патриарха (Александрии) и совершенного мученика»60.
Старательное поддержание равенства двух императоров, западного и восточного, которое мы видели в хронике и во включённых в синаксари преданиях, не только сохранилось, но дошло до крайних пределов преувеличения в легенде. В эфиопском тексте Псевдо-Хризостом рассказывает — я уже упоминал об этом — как Аркадий решил построить в Константинополе церковь св. Рафаила, «и когда выкопали землю, нашли сосуды, полные золота. Поэтому были ошеломлены, и весьма дивились, и прославляли Господа — да славится он! — и своего почитаемого ангела Рафаила. Поэтому не было недостатка в средствах для строительства церкви»61. Аналогичным образом, когда Гонорий решил построить в Риме, на побережье, церковь св. Рафаилу, «он приказал, чтобы выкопали землю для её фундамента; и выкопали, как он приказал; а затем он приказал, чтобы раскопали гробницу древних времён, и нашли в ней 84 золотых идола, и вес каждого из них был 15 leṭr, и на головах у них были золотые короны… Когда это было обнаружено, послали гонца к императору, и сказали ему, и рассказали то, что случилось. И выдвинулся император в радости и веселии со многими своими войсками, и прибыл туда, где это было раскопано. Увидев это выделанное глупцами золото, император возрадовался и восславил Господа»62.
с.23 Но традиция продолжается и сопоставление становится всё более сложным. Хорошо известна легенда о ките-острове. Огромное и удивительное китообразное принимается за остров; и моряки спускаются на спину кита, думая, что это земля, до того момента, когда чудовищное животное опускается в бездну. Эта легенда, в многочисленных вариантах заимствованная из Physiologos[19] литературами Востока и Запада (я уже упоминал об этом в другом месте63), была воспринята приключениями Синдбада, затем включена в «Тысячу и Одну Ночь» и, наконец, вошла в Шестую песнь «Неистового Роланда» и в «Пять Песней» Ариосто. Псевдо-Хризостом рассказывает, что приверженцы Гонория, сочтя за остров, «построили на римском побережье церковь на спине кита. И когда здание церкви стало слишком тяжёлым для кита, он зашептал и задвигался, и церковь зашаталась от самого основания. Весь народ, большие и малые, женщины и магистраты, священники и диаконы, были ошеломлены и встревожены. И из-за беспокойства (кита) эта церковь треснула посередине; и мы подумали, что задрожала земля. И этот кит хотел уплыть в море с церковью на спине. А император Гонорий был в церкви, тогда как я, бедный Иоанн, оставался с вами. Тогда страх охватил нас и весь народ, и мы подумали про себя, что этот кит погрузится в море. Все сразу стали молиться, вопия в один голос и заливаясь слезами перед образом почитаемого архангела Рафаила, и все говорили: О великий Ангел Господень, Рафаил, приди к нам на помощь; и взгляни на церковь и на весь народ, который собрался в святой церкви. Тогда спустился Ангел Господень с небес, и пришёл к церкви, и простёрся свет как облако, и дул на этого кита и церковь, которую тот носил на спине, до тех пор, пока не пригнал его в порт, с её фундаментом, стенами, алтарями и всем тем, что было на нём оставлено. Тогда (эти различные части) вновь срослись между собой и не передвинулись ни камень с камня, ни один кирпич со своего места. И ударил Рафаил кита посохом, который держал в руке, и сказал ему: Властью Господа нашего Иисуса Христа, не двигайся больше со своего места во веки веков и до конца поколений»64.
с.24 Но параллельно острову-киту на римском побережье в других эфиопских текстах встречается ещё одна версия об острове-ките на александрийском берегу в Египте. Женщина везёт из Рима в Александрию образ св. Рафаила. Александрийский патриарх Феофил, впоследствии ставший, как мы увидим далее, ярым противником Иоанна Хризостома, велит построить для поклонения римскому образу церковь, посвящённую св. Рафаилу. Остров, на котором построена церковь, оказался китом и, таким образом, спасается патриарх Феофил (соответственно тому, что происходит с Хризостомом в римской версии), а в другом варианте вместе с ним спасается император Аркадий (как Гонорий в римской версии)65.
IV. Святой Иоанн Хризостом
a) Императрица Евдоксия и изгнание Хризостома
Св. Иоанн Хризостом по происхождению был сирийцем из Антиохии. Уже в своём родном городе он приобрёл заслуженную славу благодаря своему красноречию и духовности, неотделимой от правильного политического чувства. Назначенный патриархом Константинополя во время царствования Аркадия и фактического правления его фаворита Евтропия, Хризостом приобрёл в столице величайшую популярность, которую сохранил даже во время своих последних мучительных испытаний, о которых мы сейчас будем говорить. После его смерти это почитание продолжалось и сохранило величайшую силу во всех Восточных церквях: от Грузии, где его основные работы были переведены уже в XI веке66, до Армении, которая с.25 обрела их переводы в золотой период своей литературы67, а также в Египте и Эфиопии, вплоть до наших дней.
Типичным проявлением этого особенного почитания святого оратора является рассказ, происходящий, возможно, из отдалённого византийского источника, сохранённый для нас в некоторых эфиопских кодексах. В этом повествовании Хризостому являются апостол Пётр и евангелист Иоанн. Св. Пётр даёт Хризостому ключи, полученные от Иисуса, а св. Иоанн даёт ему Евангелие, в котором он сказал: «In principio erat Verbum»[21]. Пётр и Иоанн объявляют Хризостому, что таким образом он получил поручение от Иисуса воспитывать народ в правой вере вопреки схизматикам. Затем ночью Хризостому является Дева Мария, которая ободряет и укрепляет его для исполнения возложенной на него миссии68.
На фоне этого почитания выделяется кризис в конце патриархата этого святого.
Драматическое низложение св. Иоанна Хризостома с престола константинопольского патриархата (в 403 году), две его ссылки и смерть (407) оказали глубокое влияние на Восточные церкви. С этим кризисом связаны арабо-христианские и эфиопские предания, касающиеся Гонория и Аркадия.
Прежде всего, я отмечу, что даже здесь личность императора Аркадия оберегается восточной традицией от всякого обвинения; и зло возлагается исключительно на императрицу Евдоксию (что, впрочем, недалеко от исторической реальности), тогда как добром, подлежащим восхвалению, является вмешательство императора Гонория и папы Иннокентия I.
Арабский синаксарь Александрийской церкви содержит две версии событий; согласно первой, императрица Евдоксия, жена Аркадия, насильно присвоила себе собственность на огород одной бедной вдовы. Та обращается к патриарху св. Иоанну Хризостому, который призывает императрицу вернуть собственность вдове. На отказ Евдоксии Хризостом отвечает запретом императрице входить в Церковь и отстранением её от таинства евхаристии. Тогда императрица собирает собор из епископов, и те принимают решение о низложении Хризостома и о его ссылке на остров ‘Atrākī. Услышав эту новость, император Гонорий и папа Иннокентий (чьё имя исковеркано на арабском: Qūtifānīkus) пишут императору Аркадию письмо, в котором «упрекают Аркадия и предостерегают его от такого поступка» 
).
Во второй версии вина Евдоксии определяется точнее и, пожалуй, с меньшей суровостью. Императрица, желая приобрести собственность вдовы, утверждает, что государи могут лишать, если захотят, частной собственности, уплачивая за неё стоимость по той оценке, которую предложат. Вдова, желая сохранить собственность, отказывается и, таким образом, лишается своего имущества.
Другой вариант: св. Иоанн Хризостом был отправлен в ссылку на остров Abrākis; затем оттуда по решению епископов переводится в Армению, где и умирает.
Теперь рассмотрим эфиопские документы. В сборнике «Гомилий св. Михаила» (Dersāna Mikā’ēl) можно прочесть назидательный рассказ, приписываемый «Иоанну, митрополиту Эфиопии, который пришёл после митрополита Исаака». Это документ не был издан в Европе и поэтому здесь следует дать его полный перевод.
«Это случилось во времена императора Аркадия, сына правоверного императора Феодосия, императора Константинополя, подобного императору Константину и апостолу Павлу, и во времена святого патриарха Иоанна Хризостома. В то время была там жена императора Аркадия, которая очень любила золото и серебро, даже полученное насилием и обманом, и приобрела таким образом много чужого имущества. Это увидел Иоанн Хризостом и много раз говорил с ней и упрекал её, а она не слушала его, отказываясь подчиниться его словам. Однажды она силой завладела землями одной бедной вдовы. Эта вдова пришла к патриарху Иоанну и рассказала ему, как императрица Евдоксия завладела землями. Патриарх Иоанн послал к императрице Евдоксии, упрекал её и многими просьбами умолял её вернуть земли той вдове. Императрица отказалась и не послушалась его. Тогда Иоанн приказал ей под страхом отлучения не входить больше в церковь для молитвы и не принимать больше святое таинство Тела и Крови Христовой. Поэтому императрица была охвачена гневом и собрала у себя синод из епископов, имеющий власть отлучать и низлагать со своих должностей (других епископов) за их ошибочное поведение или грехи. И они написали в согласии и единодушно, что св. Иоанну надлежит быть изгнанным, потому что он был против императрицы. А ещё она (Евдоксия) в гневе своём отправила посланников к Кириллу (александрийскому патриарху) и велела придти многим другим епископам и епископу Епифанию (Кипрскому). Она собрала их и сказала им: Невозможно, чтобы патриарх Иоанн был со мной, и я не могу изгнать его, потому что это причинит мне много скорби. Но вы, епископы, собранные на Синоде, если найдёте в нём причину для смещения его с места его, сделайте это для меня. И епископы ответили ей: Что сделаем мы патриарху Иоанну, рабу Господню, чьи проповеди с.27 заполнили всё как под небом, так и над землёй? Евдоксия ответила: Посоветуйтесь между собой о том, что можно сделать против него. И если сделаете это и низложите его, знайте, что останется ваша древняя вера. Но если вы откажете мне в низложении его, я заставлю закрыть христианские церкви и заставлю вновь открыть храмы идолов, потому что не боятся больше Господа. Тогда епископы посоветовались между собой и сказали: Сатана заполнил сердце её, и теперь она сделает то, что замыслила в сердце своём. Поэтому они отправили Епифания к Иоанну, и он рассказал ему всё то, что она им сказала. И Иоанн сказал Епифанию: Разве не видите вы весь этот народ перед моей дверью, который стоит на страже днём и ночью, так что я не могу выйти, потому что они будут убивать друг друга из-за меня. И народ хотел бы напасть на императорский дворец из любви ко мне, говоря: Умрём мы, и наши женщины, и наши дети за отца нашего Иоанна патриарха, свет очей наших; и мы не позволим удалить его от нас. И вот, завтра, в воскресенье, объявим людям слово Божие и возрадуемся с ними, пока не успокоятся их сердца, и установим мир между ними, так что скажут они: Отец Наш примирился с императрицей. И тогда они возвратятся благополучно в свои дома. А императрица Евдоксия пусть приготовит для меня несколько лошадей и ночью отправит меня туда, куда желает её сердце.
И Епифаний, выслушав эту речь Иоанна, вернулся к епископам. Потом Иоанн вышел ночью, и пошёл к императрице, и она отправила его в далёкую страну, где жители не знали Господа и поклонялись солнцу и деревьям. Так пришёл Иоанн в страну Akrāṭyā, и там говорил, и учил их слову Господнему, и все уверовали во имя Господа нашего Иисуса Христа — да славится он вовеки! — через заступничество Архангела Святого Михаила, Ангела милосердия и сострадания. Они построили много церквей, и Иоанн Хризостом освятил их, и избрал для них епископов, и священников, и диаконов. Там он и умер в
b) Хризостом и ересь Нестория
Куда более вдохновлён суровой жестокостью другой рассказ, также включённый в эфиопские «Чудеса Марии». Я привожу здесь перевод этого неизданного рассказа по тексту, содержащемуся в кодексе Ethiopien 60 из Bibliothèque Nationale в Париже:
«Было однажды собрание верующих для причащения в праздничный день. И пришла к причастию из-за любви к Церкви также одна женщина, которая не очистилась ещё от месячных. Народ, с.28 увидев, что отступала от неё сень Духа[22] и появлялось на ней сияние солнца[23], повели её, и отвели её к патриарху Несторию. Тот спросил её: Назови мне свою вину, и что ты сделала, чтобы сень Святого Духа бежала от тебя! Женщина ответила: Я не совершила никакого зла, лишь пришла сюда с верующими в то время, как я ещё не очистилась и не прекратилась кровь моей нечистоты. Я сделала это из любви к Церкви. Патриарх разгневался и приказал, чтобы женщину повесили вниз головой так, чтобы осталась открытой нагота её тела. И сказал: Если Господь был рождён Марией в подобной плоти, почему же Дух Святой отступил от этой женщины? скорее наоборот, тем самым была бы освящена нечистота всех женщин ради Марии. Затем (Несторий) приказал, чтобы все люди подошли к той женщине (висевшей таким образом) и плевали на её срамные части, говоря: “Да будет отлучён тот, кто верит, что Господь был рождён от женщины во плоти. Славному Рождеству его следует падать ниц и поклоняться”. Проклят ли тот, кто верует, что Господь был носим в утробе беременной и был подобен младенцам, который питаются грудным молоком, и из-за него последовало всё то, что обычно для недавно родивших женщин? Народ сделал так, как он ему приказал. И был там Иоанн “пресвитер”, что значит: священник. Он подошёл к осужденной женщине, и поцеловал срамную часть её тела, и сказал: “Я верую, что Господь родился от женщины по плоти. Я верую, что Господь был носим в чреве беременной. Я верую, что Господь вскармливался молоком Девы, и соответствовал новорожденным в том, что обычно для младенцев, и совершал всё, что обычно для человека, кроме лишь греха”.
Там перед алтарём находился образ Пресвятой Девы Марии, Богородицы, который тогда заговорил и сказал: Ты — Златоуст (Хризостом).
И я скажу о нём: Воистину он был Златыми устами, которым не стыдно было поцеловать плотские врата женской нечистоты ради Рождества Господа от Девы. Воистину он был Устами златыми и Устами жемчужными для украшения своим красноречием Церкви Христовой. Воистину он был Устами медовыми и Устами сахарными для утоления жажды верующих вкусом своего слова. Воистину он был Устами благоуханными и Устами ароматными, чтобы порадовать овечек причастия сладостью своего наставления. Воистину он был Устами меча и Устами кинжала, чтобы отсекать еретиков силой своего отлучения. Он думал о святости Нашей Владычицы, Пресвятой Девы Марии, Богородицы, и не думал о послеродовой нечистоте. Он думал о воплотившейся Божественности. Он не думал о своей собственной гибели, но думал о славе Девы».
Анахронизм здесь очевиден. Св. Иоанн Хризостом скончался 14 сентября 407 года, а Несторий, священник из Антиохии, был провозглашён константинопольским патриархом в апреле 428 года. Но первый редактор этой истории (пришедшей из греческого мира, что подтверждается глоссой, оставленной на эфиопском: «пресвитер, то есть священник») хотел использовать лицо высочайшего авторитета, Хризостома, для противопоставления его несторианской ереси.
с.29 c) Хризостом в двух средневековых итальянских легендах
На Западе св. Иоанн Хризостом также связан в народной традиции с легендами различного происхождения; и это имеет значение для подтверждения распространённости имени и почитания святого патриарха Константинополя при Аркадии в средневековой Европе. Так в рассказе «Чудес Марии» в венецианской редакции70. Св. Иоанн Хризостом в своём мучительном изгнании теряет зрение и, проходя по негостеприимной местности, «падает, исколотый шипами». Ему является Дева Мария, которая обещает вернуть ему зрение и патриаршество. Хризостом же просит, чтобы Мария показала ему «то, что было наиболее дорого её сыну в этом мире»[24]. Следующей ночью Мария вновь является ему и показывает «своего сына, который тянет руки к её груди»[25]. Так Хризостом вернул зрение и «блаженная Дева вернула ему прежнюю честь патриаршества и затем по его кончине приняла его в небесном дворце за его заслуги»[26]70.
Легко узнать в этом рассказе новое изложение из длинной серии «Молочных чудес», распространённых в сборниках христианского Востока и Запада о чудесах Марии; эти повествования впоследствии обрели своё отражение в иконографии в многочисленных версиях картины «Virgo lactans»[27].
Но мало того, в двух песнях (одна, вероятно, конца XIV, а другая XV века71) Хризостом является отшельником, который, будучи искушаем дьяволом, согрешает с царской дочерью, заблудившейся в лесу во время охоты, и после греха убивает её. Раскаявшись, он даёт обет жить подобно животным пустыни:
| Так по пустыне он начал ходить, Со зверями он начал общаться. Пробыл в пустыне семь лет и семь дней; Как звери ходил он на четвереньках, И никогда не видал он открытого неба. Стал он мохнатым подобно барану; Грязь и шипы были постелью его и, конечно, Раскаялся он в прегрешеньи своём. И покаяние должно было длиться до тех пор, Пока шестидневный младенец не скажет: Прощён ты у Бога, ступай в свою келью. |
с.30 На охоте в лесу царём был пойман звероподобный человек и отведён во дворец. Царица рожает и на седьмой день младенец чудесным образом заговорил и сказал: Отшельник, ты прощён! Так разоблачается звероподобный человек, он признаётся царю в своём грехе и убитая царская дочь воскресает.
Эта версия легенды о Хризостоме легко идентифицируется с каталонской легендой о Гарине из Монсеррата и с аналогичными преданиями, распространёнными, с большими или меньшими вариациями, в средневековой Европе. В версии двух песен добавлена также тема младенца, который говорит и раскрывает секрет; весьма распространенная тема в средневековой новеллистике. Имя «Хризостом» с остроумным простонародным объяснением даётся святому в песнях от чуда, случившегося с отшельником, который, желая написать признание в своём грехе,
| В чернильнице чернил не находил; И оттого перо в рот положил; И начал он писать немедля Слюною буквы, что казались золотыми. |
d) Хризостом оставляет Гонория ради возвращения в Константинополь
Кроме того, враждебность Евдоксии к Хризостому проявляется также в уже упомянутой «Гомилии на св. Рафаила» (Dersāna Rufā’ēl) Псевдо-Хризостома; в её заключительной части Хризостом просит императора Гонория разрешить ему уехать из Рима в Константинополь: «И теперь я прошу тебя, о император Гонорий, возлюбленный Богом, чтобы ты разрешил мне пойти в мою землю и на место моей епархии. Конечно, было величайшей милостью быть с тобой больше, чем я бывал прежде. Но если бы я не слышал того, что сделала Евдоксия, жена твоего брата Аркадия, о коварстве и злобе, то не уезжал бы и не захотел бы расстаться с тобой, с твоей сильной любовью и с твоим ожиданием радости. Но, о Помазанник Господа, позволь мне идти, чтобы я предостерёг её, и она раскаялась в своей злобе, из-за которой моё сердце страдает за неё»72.
e) Севериан Гавальский и осуждение Хризостома
Несправедливое осуждение и трагическое изгнание св. Иоанна Хризостома поставили перед христианами Востока, по меньшей мере, три крайне щекотливых вопроса: о Севериане Гавальском, о св. Епифании Кипрском и о Феофиле Александрийском.
с.31 Севериан, епископ Гавалы, был сирийцем и его епархия (Ǧabala в нынешней арабской форме) находится на средиземноморском побережье Сирии, чуть южнее Лаодикеи. Он писал главным образом на греческом, но также и на сирийском. Его строго антинесторианское учение обеспечило ему симпатии монофизитских церквей; как Коптская церковь Египта, так и Эфиопская церковь почитают его как святого, отмечая его празднование соответственно
Остаётся, однако, одно затруднение. Севериан, став в 401 году викарием, хотя и временно, св. Иоанна Хризостома, занял позицию против него в споре с императрицей Евдоксией, приняв также участие в Соборе у Дуба. Столь широкое почитание Хризостома должно было навести на мысль подыскать для Севериана то, что в другом месте я назвал «благочестивым сопряжением», чтобы примирить двух почитаемых деятелей. Вот почему Севериан, в рассказе арабского и эфиопского синаксарей, связан с императором Гонорием и с Хризостомом в подогнанной под них истории.
Вот связь с Гонорием (тексты обоих синаксарей согласны между собой): Севериан продаёт своё имущество и раздаёт бедным. Его дядя, желая воспрепятствовать расточению семейного наследия, обвиняет его перед императором Гонорием, «императором Рима. Императору же понравился этот поступок, он возрадовался ему и весьма полюбил святого Севериана, да так, что он, император Гонорий, приказал, чтобы Севериан не удалялся ни от него, ни из императорского дворца. И он всегда ходил вместе с ним в церковь и пребывал в молитве день и ночь. Кроме того, святой император Гонорий тайно следовал монашеским правилам и одевал власяницу на свою плоть под императорскими одеяниями»73.
С другой стороны, рассказ о предполагаемом участии Севериана Гавальского в споре против св. Иоанна Хризостома сообщает, в обоих текстах:
«А что касается Иоанна Хризостома, заставили придти святого Севериана с другими епископами; и они предупредили всяческими предостережениями императрицу Евдоксию о святом Иоанне Хризостоме, а именно, что он не сделал ничего, чем заслужил бы себе изгнание. Когда императрица не послушала (предостережения), с.32 Севериан вернулся оттуда в свою страну и составил проповеди и многие предостережения, которые читаются во всех христианских церквях правой веры до сегодняшнего дня»74.
f) Св. Епифаний Кипрский и осуждение Хризостома
Аналогичная проблема возникла в отношении св. Епифания, епископа Кипрского. Св. Епифаний, ожесточённый противник оригенистов, приехал из Кипра в Константинополь, побуждаемый александрийским патриархом Феофилом, для выявления и борьбы с предполагаемыми оригенистскими тенденциями св. Иоанна Хризостома; и однажды в имперской столице он произвёл впечатление не имеющего симпатий — по меньшей мере — к Хризостому. Убеждённый вернуться на Кипр, он умер в пути 12 мая 403 года. И вот как арабский и эфиопский синаксари представляют эти события: «Когда императрица Евдоксия отправила сообщение св. Епифанию, чтобы он пришёл помочь ей свергнуть и выслать св. Иоанна Хризостома, он (Епифаний) отправился в город Константинополь, чтобы установить мир между ними. Однако императрица Евдоксия не пожелала его слушать и не пожелала подчиняться совету св. Епифания относительно св. Иоанна Хризостома. Более того, императрица ответила св. Епифанию, говоря: Если я не смогу низложить Иоанна Хризостома с его должности, вновь открою храмы идолов и закрою церкви. И св. Епифаний ушёл от неё, огорчённый и опечаленный, и сомневаясь, что она может это когда-нибудь сделать. Но слуги императрицы сообщили в город Константинополь, говоря: Знайте, что Епифаний низложил Иоанна Хризостома. Когда св. Иоанн услышал эту новость, он отправил письмо св. Епифанию, говоря: Почему ты совершил против меня эту несправедливость? Знай, что ты никогда больше не достигнешь трона своей епархии. И св. Епифаний отправил на это письмо ответ, говоря: Я ничего не писал о тебе, и я не соглашался с императрицей против тебя. А что касается тебя, то ты никогда не вернёшься из своего изгнания»75.
с.33 Взаимные пророчества Епифания и Хризостома впоследствии подтверждаются, так как св. Епифаний умирает, как я уже сказал, на борту корабля, который вёз его обратно на Кипр, а св. Иоанн Хризостом умирает в ссылке 14 сентября 407 года.
Ещё более энергичной была подгонка фактов в синаксаре Армянской церкви. Св. Епифаний «не согласился с предложениями Евдоксии. Тогда императрица сказала Епифанию: Если Иоанн не будет изгнан, я вновь открою храмы и вновь воздвигну алтари идолам. Тогда Епифаний отряс свои одежды и сказал: Я неповинен в таких суждениях. И вышел».
g) Феофил Александрийский и изгнание Хризостома
Ещё более сложный вопрос ставится в отношении александрийского патриарха Феофила, который был главным противником св. Иоанна Хризостома и его суровым обвинителем. Феофил почитается как святой в Коптской церкви, а затем в Эфиопской. Согласование этого почитания с почитанием Хризостома может показаться затруднительным. Арабский и, как следствие, эфиопский синаксарь, поддерживая поведение Феофила как достойное похвалы, утверждают задним числом не менее заслуживающим похвалы св. Иоанна Златоуста.
На самом деле, главное обвинение патриарха Феофила против св. Иоанна состояло в том, что Хризостом следовал учению оригенизма. Напротив, вот как было представлено в эфиопском синаксаре вымышленное отречение св. Иоанна Хризостома, под 18 числом месяца ṭeqemt в сообщении о патриархе Феофиле, считающемся святым: «И императрица приказала, чтобы были сожжены все книги, в которых была записана ложная вера и ереси; и изгнала из Империи еретиков в вере. Иоанн (Хризостом) много читал книги Евагрия[28]. И этот Отец Феофил отправил сообщение Епифанию, епископу Кипрскому, и каждому из всех других епископов, чтобы они предали анафеме книги Евагрия. И как они предали анафеме, так и патриарх Феофил предал их анафеме. Когда Иоанн Хризостом услышал, что Феофил, патриарх александрийский, анафематствовал книги Евагрия, он оставил их и больше совсем их не читал»76.
с.34 Но за этим, назовём его «средством» в пользу Феофила, следует утрированная легенда, безусловно, египетского происхождения, сохранившаяся на эфиопском. Патриарх Феофил, которого — повторим это — две Церкви, Египта и Эфиопии, почитают как святого, не только является исповедником веры, но также чудесным образом был спасён св. Рафаилом. Император Феодосий (под ним, мне кажется, следует понимать Феодосия II) приказывает, чтобы Феофил был заключён в гроб и похоронен в могиле. Феофил остаётся там на три дня, до тех пор, пока на четвёртый день чудесным образом не вмешивается св. Рафаил, который спасает его77.
Этому приукрашиванию в благоприятном смысле противопоставляется другое, в смысле противоположном, — такова воспринятая синаксарем Армянской церкви легенда, согласно которой находящийся в агонии Феофил не может умереть, мучаясь из-за своего греха в отношении Хризостома78. Впрочем, эта подробность сочетается в армянской традиции с другой: о страхе перед могилой императрицы Евдоксии, продолжающемся до возвращения останков Хризостома в Константинополь; и, конечно, армяне не имели тех же причин, что и египтяне (и эфиопы) для оправдания александрийского патриарха Феофила.
Таким образом, феодосианский цикл завершается решением Феодосия II, который для исправления ошибки, совершённой его отцом Аркадием по внушению Евдоксии, приказал вернуть в Константинополь бренные останки Хризостома с большой торжественностью в 438 году.
V. Исторические выводы
Итак, наше исследование подходит к концу. И в заключение необходимо напомнить, что предания, которые я здесь собрал, представляют собой не единое образование, а, скорее, группы рассказов, относящиеся к разным эпохам и созданные применительно к разным историческим обстоятельствами, даже если в своей совокупности они принимают вид цикла, посвящённого императорам династии Феодосия. Эти рассказы сохранены для нас эфиопской литературой, все они происходят из византийской традиции и народной литературы. Относительно эпохи их формирования мы можем высказать, по меньшей мере, в качестве гипотезы, следующие соображения:
1. Некоторые рассказы являются более древними и восходят непосредственно к проявлениям придворной лести в отношении Феодосия Великого и его родственников. Таковы в особенности с.35 рассказы, встречающиеся у писателей этой эпохи, как, например, сон Феодосия и пророчество Феодосию об императорской короне. Но другие, в той же мере льстивые предания, как чудесное вмешательство архангела св. Рафаила в пользу Феодосия, должны считаться, мне кажется, более поздними; в то время как придворные льстецы связывали императора, сына хорошо известного испанского magister militum, напрямую с Траяном и фамилией Ульпиев, св. Рафаил в повествовании о чуде вступается за Феодосия, низведённого до положения изготовителя кирпичей, что не только противоречило исторической реальности, но и требовало, чтобы в него поверили, времени, необходимого для того, чтобы забыть, что великий император, как доблестный солдат, следовал карьере своего отца.
2. В других преданиях об императорах мы отождествляем древнюю отправную точку и, по крайней мере, частично, историческую. Но это начало затем развивалось народной фантазией до такой степени, что мы получаем изображение того события или того человека, верное только поэтически. Это происходит в случае императора Гонория, который в исторической реальности последовательно был мужем двух дочерей Стилихона, Марии и Терманции, первая из которых скончалась, а вторая была отвергнута, что хвалил уже в V веке Павел Орозий по причине его «admiranda continentia»[29]; таким образом, он становится у Григория[30] Никиусского (следовательно, в Египте) в VII веке образцом целомудрия и девственности, и, наконец, в Эфиопии — героем и святым целомудрия и аскезы.
3. Иной раз в вымышленный эпизод включаются реальные исторические данные, что может создать иллюзию подлинности этого эпизода. Так, в тему любви между двумя братьями-императорами Гонорием и Аркадием и в фантастической рассказ о путешествии в Рим Аркадия, когда он узнаёт о болезни Гонория, включены исторические данные о мятеже гота Гайны. И это происходит уже в «Хронике» Иоанна Никиусского в VII веке.
4. В целом большая часть этих феодосианских преданий вновь связывается с тем периодом, когда Восточная Римская империя сохраняла значительный престиж. И я не ограничиваюсь здесь ссылкой лишь на героическую подачу двух императоров, Гонория и Аркадия; следует упомянуть и ту старательность, с которой отмечается их (к сожалению, никогда не существовавшая) солидарность, и заботу об устранении Аркадия от всякой ответственности за изгнание Хризостома, и так далее.
С исторической точки зрения отсюда проливается некоторый свет на те изменения, которые народные традиции Востока могли внести в рассказ хроник — и здесь следует упомянуть, для примера, Иоанна Малалу. Более того, с точки зрения истории литературы и культуры подтверждается сила притяжения, под воздействием которой цикл рассказов или, скажем, эпический цикл, хотя и превозносит определённого деятеля или определённую династию, приходит к тому, что привлекает к себе и усваивает рассказы, относящиеся к другим эпохам и к другим деятелям. Так это происходит здесь, в этом феодосианском цикле: в рассказе о христианской Армении, который, с другой стороны, составляет часть цикла Диоклетиана; в рассказе о Данииле Скитском, являющемся легендой, относящейся к Юстину I; возможно, в рассказе о Стратонике и Евфимии, искушаемой дьяволом в облике Гонория; в рассказе о «диком человеке» Хризостоме, совпадающем с легендой о с.36 Гарине из Монсеррата; наконец, в легенде о ките-острове, которая, начиная, по меньшей мере, с «Физиоло́га», сменила столько главных героев вплоть до паладина Ринальдо в «Неистовом Роланде».
К какому же многообразию исторических проблем может привести изучение эфиопской литературы! И не только Эфиопия не должна объясняться лишь изнутри её самой, с ограниченным кругозором и мелочной работой, подобно резцу ювелира, но сама Эфиопия, через то, что она сохранила из истории, связанной с Африкой, а также с Аравией, Передней Азией, средиземноморскими странами, может раскрыть для нас новые данные об общей истории нашей культуры.
Приложение I
(f. 95v) Был человек, император, в городе Риме, чьё имя было Гонорий. Он боялся Господа и очень любил Нашу Владычицу, Пресвятую Святую Деву Марию, Богоматерь. Гонорий жил в своей Империи, и держал в справедливости своих чиновников, и оказывал помощь нуждающимся своими деньгами, ради любви к Богу и ради любви к Пресвятой Деве Марии, Богоматери. И однажды призвал его (Святой) Дух, и приказал ему, и заставил его петь во имя Господа святости, Живущего в обители Святых. с.37 Затем пришла Наша Владычица, Пресвятая Дева Мария, Богоматерь, и показала Гонорию дела монашества. Так он принял благословенную монашескую рясу и выделывал пальмовые листья вместе с монахами. Он облёкся во власяницу и наложил на себя цепи, чтобы сдирали его плоть до костей. Поверх он надевал златые одежды, чтобы никто не заметил (его аскезы) и проводил ночь, бичуя себя, в то время как простирался перед образом Нашей Владычицы, Пресвятой Девы Марии, Богоматери. И раз уж отдал себя в монашество, то не ел за своим императорским столом ничего, кроме того, что заработал продажей пальмовых листьев. Он ненавидел мир, и удалился, и оставил своё царство, помня о Царствии небесном. Так прожил он сорок лет, заставляя разлагаться и терзая свою плоть, до тех пор, пока не почил в мире. И Наша Владычица приняла душу его в свои руки, и позволила ему войти в Рай Радости и править среди душ праведных благодаря её заступничеству.
Приложение II
с.38
(f. 174r) Случилось это во времена доброго и возлюбленного Богом императора Аркадия и во времена Отца Иоанна, Патриарха великого города Константинополя. с.39 Был он (Аркадий) добрым императором и любил Нашу Владычицу, Пресвятую Деву Марию, Богоматерь, всем сердцем, и служил ей всеми силами. И ради своей слишком большой любви к Ней сделал образ её (Марии) из чистого золота и увенчал его гиацинтом и жемчугом. Патриарх Иоанн освятил его и поместил в доме его (Аркадия) пред очами его. Во всякое время и всякий час спускался он со своего императорского трона, и молился перед ним, и простирался ниц перед ним, и умолял её, чтобы явилась очам его разума для того, чтобы он мог судить праведно в своей земле, и судить и править Империей, и всеми своими войсками и магистратами; и чтобы (Мария) даровала ему победу над его врагами и вступилась за него перед Единородным Сыном её, дабы спасти его в Судный день, и Господь простил бы ему то, что он сделал в силе своей Империи, и так далее.
Однажды случилось, что этот добрый император в тот момент, когда находился на своём императорском троне, и справа от него был патриарх, Отец Иоанн, сказал он, добрый император Аркадий: Отец мой, моё сердце и мой разум смущают меня, чтобы спросить у твоего Святейшества, о Отец, как говорит Святое Евангелие, что Наша Владычица, Пресвятая Дева Мария, Богоматерь, была замужем за Иосифом, и была беременна от Святого Духа раньше, чем он узнал её; и (Иосиф) хотел тайно оставить её; и остальные слова Евангелия. И Иосиф не знал её до того, как она родила первородного Сына, который имел имя Иисус. Из-за этого смущается мой разум. Ведь Книга говорит также: Буква убивает, а дух животворит[31]. О Отец, ты знаешь, как знает каждый, что Наша Владычица была воспитана в Храме, и когда вышла замуж, она жила у него (Иосифа), пока была беременна. Во всякое время и всякий час (Иосиф) видел её и следовал за ней. Поэтому я прошу твоё Святейшество, о Святой Отец, чтобы ты объяснил мне, как это случилось; и почему Иосиф не знал её до рождения первородного Сына её. Тогда Отец Патриарх изрёк своими святыми устами суждение и сказал: Сын мой возлюбленный, справедливо, и истинно, и прекрасно то, что говорит Святое Евангелие; что Иосиф понимал, что Наша Владычица, Пресвятая Дева Мария, Богоматерь, была беременной и матерью Христа, как в древние времена пророчествовали все Пророки и особенно Исайя, говоря: Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Эммануил[32], что значит: с нами Бог. И когда Она родила своего возлюбленного Сына, и было имя его Эмманул, что значит: с нами Бог, Иосиф услышав это имя, понял, что Наша Владычица, Пресвятая Дева Мария, Богоматерь, была той беременной, о которой пророчествовали все Пророки; и пророк Исайя сказал, что Дева приимет и родит Господа славы, чтобы искупить людей от грехов их. Это и есть то учение, которое изложено о Ней (Марии) в Святом Евангелии, о возлюбленный сын мой.
Тогда трижды сдвинулся священный образ, который находился перед императором Аркадием, и каждый раз исходил от него громкий голос, который говорил: Истинно твоё слово, о Иоанн Златоуст. Когда император услышал этот голос, он спустился со своего трона и трижды простёрся перед священным образом, и поцеловал его с великой радостью. Потом поцеловал в святые уста Отца Патриарха; и с.40 с тех пор императоры обмениваются поцелуем мира с патриархами. И Отец Патриарх звался с тех пор Иоанн Златоуст (Хризостом).
И так же назвала его Наша Владычица, Пресвятая Дева Мария, Богоматерь, когда он поцеловал срамные части менструирующей женщины; и сделал это в честь родов Владычицы Нашей, Пресвятой Девы Марии, Богоматери, когда Несторий сказал: Да будет отлучён тот, кто верует, что Господь родился от женщины в этой плоти. А Иоанн, который был тогда лишь священником, подошёл к обнажённой женщине и поцеловал её срамные части, говоря: Я верую, что Господь родился от женщины в этой плоти. И тогда раздался голос от образа Пресвятой Девы Марии, Богоматери: Воистину, о Златоуст. И зовут его Златоустом (Хризостомом) по сей день79.
Приложение III
(f. 173v) Как Она (Мария) явилась Иоанну Хризостому в одежде, белой как снег. Был там Патриарх города Константинополя по имени с.41 Иоанн Хризостом, и в то время, когда он собирался принять священническую должность, Пётр дал ему ключи, а Иоанн — Евангелие, и сказал: Не бойся, то, что ты свяжешь на земле, будет связано на небе, а то, что ты разрешишь на земле, будет разрешено на небесах[33]. Мы знаем, о новый Даниил, что Дух Святой в тебе. Мы посланы к тебе высшим Учителем Иисусом Христом. Я Пётр, которому были даны ключи Церкви во всех пределах мира. А другой сказал: Я Иоанн, и сказал в начале свой проповеди в Евангелии: В начале было Слово и Слово было у Бога[34]. И было оно как огненный меч против неверных. И поэтому был дан тебе от Господа, Господа нашего Иисуса Христа, истинный разум, чтобы ты наставлял народ в истинной вере.
И в то время, когда святой Иоанн (Хризостом) молился ночью, вот, явилась ему Наша Владычица, Пресвятая Дева Мария с Ангелами, в одежде, белой как снег, и утешила его, и укрепила его.
Приложение IV
с.42
с.43
(f. 199v) Был там добрый человек и патриарх по имени Феофил, который был положен в гроб. Он сказал: Господь мне свидетель, я Феофил, и император заставил меня лечь в гроб, и спрятал меня, как труп в могиле, и я был в сердце земли три дня и три ночи. И на четвёртый день, вот, скрытно явился мне Архангел Рафаил (f. 200r), и пришёл ко мне, находившемуся в деревянном гробу, туда, где я был положен в могилу, и сказал мне: О Феофил, прими силу и мужество в сердце. Не случится с тобой никакого зла, потому что я, Рафаил Архангел, по повелению Господа спасаю всех Святых от их несчастий. Не бойся и страшись. А теперь живи, пока не явится тебе слава Господа и чудо его возвышенности. И пока он так говорил мне, поднял свой посох, который держал в руке, и положил его на доску образа, который висел в моей обители, (образа) прекрасного вида и подобия. И он сказал образу: Говорю тебе, о образ, следуй на корабль, на котором находится император Феодосий, и взлети над доской, повешенной на мачте, которая над ним; и никто не сможет помешать тебе войти к императору. И образ, когда услышал эти слова, взлетел над жалкой постелью и отправился на корабль, как указал ему Архангел. И когда император и все его сановники узрели этот образ, они были весьма удивлены и поражены. И они сказали: Кто принёс этот образ? И в то время, когда они пребывали в таком состоянии, явился Архангел Рафаил в облике великого посланника Римской страны к императору Феодосию. Когда император увидел его, он поднялся, чтобы принять его, и они обнялись и остались вместе. Когда Архангел Рафаил был таким образом ненадолго задержан, взлетела доска, над которой находился образ, и расположилась на вершине его посоха. Когда увидели это чудо, все закричали громким голосом, говоря: Kyrie eleison[35]. И узнали, конечно, доску, так как она была той, что находилась в пещере патриарха. И император Феодосий очень удивился при виде Архангела Рафаила в облике высокого сановника. И сказал ему: Молю тебя, мой господин, сказать мне, как твоё имя, и каково название твоего царства, и откуда ты идёшь. (Архангел) ответил ему, говоря: Имя моё — Радость сердца, а имя моего государя Theos Aghios[36], а имя моей страны правильно и воистину есть Небесный Иерусалим. И ещё сказал ему император: с.44 Ты пришёл сюда в человеческом облике? Ангел ему ответил: Я пришёл раскрыть великие судьбы; и (Господь) повелел мне поручить патриарха Феофила его верному заместителю. И ты быстро пошли тотчас привести его сюда, потому что я говорил с ним и рассказал ему. Когда император Феодосий услышал речь Ангела, он был охвачен страхом и испугом во всём теле и всех членах. Затем он послал позвать начальника солдат и сказал ему: Быть может, жив ещё патриарх, которого я тебе поручил убить? Жив по сей день? Офицер ответил ему: Я нанял пещеру, чтобы использовать её как могилу, и я отправил его внутрь. Я не знаю сейчас, умер ли он или жив. Вот, сегодня уже четвёртый день. И когда он увидел, что император тревожится, (Рафаил) сказал образу, который находился на навершии посоха: Говорю тебе, о образ, во имя моего Государя, справедливого и могущественнейшего, отправляйся и иди сразу туда, где командир поместил патриарха в пещере, и говори с ним, и скажи ему так: Тебе говорит командир воинов императора, встань со своей жалкой постели, иди! и пусть идёт туда, где находится император Феодосий, чтобы весь народ видел тебя и узнал могущество моего Владыки Иисуса Христа. Когда Рафаил так сказал, взлетел образ и отправился в то место, где был патриарх Феофил. Тогда образ закричал громким голосом, говоря: Архангел Господень, могущественный и сильный, говорит тебе по приказу моего Владыки Иисуса Христа, Создателя всякой твари, чтобы ты ушёл из места, в котором находишься, унося с собой гроб, и я отведу тебя в то место, где находится император, чтобы весь народ, видя тебя, восславил нашего Бога. Говоря таким образом, образ поднял гроб от земли. И когда император увидел это великое чудо, склонился и простёрся перед лицом Архангела Рафаила, и растянулся (на земле) к гробу и медлил, находясь там. Тогда Рафаил поднял императора и избавил его от страха, ужаса и испуга, и сказал ему: Почему ты сделал это и запер его в могиле в то время, когда он был жив? Смотри теперь на могущество Господа и как прославляется имя Господне. Когда император услышал это, был потрясён его разум, и он не знал, что делать. И сказал ему: Прошу тебя, скажи мне своё имя, и имя твоего Господина, и где находится твоя страна, а ещё какое имя у твоего Господина, и где твоя страна, и имя твоего Владыки. Архангел Гавриил[37] ответил ему: Ты не узнал меня, о император? Я тот, чьё имя начертано на золотой короне на твоей голове и на диадеме твоего отца, потому что я тот, кто защищает твою Империю и твоё войско от убийств и от врагов. Я тот, кто вёл тебя до сих пор в мире и процветании, и я спас тебя от козней дракона хищного и змея лукавого, который в море. Выпрями свои пути по закону твоих древних отцов! И сказав это, Архангел Рафаил исчез от него.
ПРИМЕЧАНИЯ
(Текст в Patrologia Orientalis, t. XV, fasc. V, Parigi 1927, pp. 794—
Арабский текст:
(Текст в Forget, Synaxarium Alexandrinum cit. vol. I, t. 1, pp. 161—
.
Эфиопский текст: Codice cit. loc. cit.:
Эфиопский текст: Codice cit. loc. cit.:
Как видно, эфиопский текст несколько пространнее, но примечательно, что он добавляет приказ Гонория «патриарху города Рима» посвятить нового епископа Индии, тогда как арабский не содержит такого указания.
Следует отметить, что на эфиопском готы Гайны впервые названы Aǧam, что является буквальной транскрипцией арабского ‘aǧam, на самом деле означающего не-арабов (начиная с персов); и далее в том же тексте они названы словом Barbar, используемом в смысле греческого βάρβαρος, тогда как на арабском и на эфиопском оно обычно означало берберов на западе Египта. Кроме того, Константинополь в этом отрывке назван не как обычно на эфиопском Qŭesṭěntěnyā, а обозначен названием Basānṭyā, «Византия».
А ведь правда и, как обычно, курьёзно, что Прокопий в своей «Вандальской войне» (Bonn 1833, I, p. 317) упоминает о намерении Гонория во время кризиса 410 года бежать из Равенны в Константинополь к своему племяннику Феодосию II и жить с ним (καὶ σὺν αὐτῷ εἴη); но это, во всяком случае, происходило за целых 13 лет до смерти Гонория; и, будь то раньше или позже, соединение в Восточной империи Гонория и Феодосия II противоречит историческим данным.
И ниже (ibidem, f. 178r):
(к̣āф), а в других — через 
(г̣айн). Эфиопский текст: Ватиканский эфиопский кодекс 111 f. 19r):
Эфиопский текст: (Ватиканский эфиопский кодекс 111 f. 9r):
Эфиопский текст (Ватиканский эфиопский кодекс Черулли 195):
Арабский текст (Forget, Synaxarium Alexandrinim cit. I, 1, p. 10):
Как можно убедиться, эфиопский и арабский тексты имеют лишь минимальные разночтения.
Арабский текст (Forget, op. cit. I, 1, p. 12):
О возможных мотивах позиции (исторической) Севериана Гавальского и других сирийских епископов, преимущественно арамейской культуры, против Хризостома, преимущественно эллинской культуры, см. P. Peeters, Le tréfonds oriental de l’hagiografie byzantine, cit. p. 84.
| «Не недостойна честей, и Марсу не внове известна Ульпия ветвь, и владычны венцы рассеявый миру Дом Иберийский» (Перевод с лат. Р. Л. Шмаракова). |
| Но в предреченьях твоих пламена воссияли небесны. Так от идейских пещер во младости первоначальной Неба стяжанного стал при вершине Юпитер, приявый Данных Природой в клевреты богов… (Перевод с лат. Р. Л. Шмаракова). |
