с.39
Статья посвящена оценке Цицероном понятия superstitio (
«суеверие
»). Под суеверием Цицерон понимает бессмысленный страх перед богами и противопоставляет его религии,
т. е. благоговейному почитанию богов. Суеверие следует пресекать, в то время как религию, которая сочетается с познанием природы, нужно поддерживать. Во второй книге сочинения
«De divinatione
» Цицерон приравнивает римские религиозные обряды к суевериям, что можно воспринимать как попытку рассмотреть вопрос о религии с противоположной стороны, а не как собственное мнение Цицерона. В сочинениях нерелигиозного характера суеверие и религия употребляются Цицероном как синонимы: такое употребление следует считать скорее исключением, чем правилом.
Ключевые слова: Цицерон, Древний Рим, суеверие, superstitio, бог, религия, religio.
Cicero on Superstition
The article deals with Cicero’s assessment of ‘superstitio’ (‘superstition’ in English). Cicero considers superstition to be an empty fear of gods. He opposes it to religion, i. e. a devout worship of gods. Superstition should be suppressed, while religion, combined with cognition of nature, should be supported. In the second book of the treatise “De divinatione” Cicero equates the Roman religious rituals to superstitions, and this can be seen as an attempt to look at the question of religion from the opposite angle, not as Cicero’s own point of view. In non-religious treatises superstition and religion are used by Cicero as synonyms, and this usage is supposed to be an exception, rather than a rule.
Keywords: Cicero, Ancient Rome, superstition, superstitio, god, religion, religio.
Статья посвящена рассмотрению вопроса об оценке Цицероном понятия «суеверие» (superstitio). Есть ряд исследований об этом [1, с. 57–78; 2, с. 19–20, 23, 25, 27–28, 30, 32, 38; 3, с. 10–14; 4, с. 189, 229–230; 5, с. 41; 6, с. 159–160; 7, с. 246–248; 8, с. 314–316; 9, с. 47; 10, с. 61; 11, с. 185; 12, с. 172–173; 13, с. 27, 28, 30, 128; 14, с. 12–13, 23], однако до сих пор вопрос об отношении Цицерона к суеверию, о содержании суеверия в его понимании остается предметом научных дискуссий.
В корпусе цицероновских сочинений понятие superstitio употреблено 36 раз, а его производные, superstitiosus и superstitiose, — 13 и 2 раза соответственно. Основное сочинение, в котором Цицерон рассуждает о суеверии, — «De divinatione» (superstitio и его производные употреблены в нем 21 раз). В диалоге «О природе богов» (1. 42. 117) Цицерон определяет суеверие как «пустой страх перед богами» (timor inanis deorum).
Цицерон противопоставляет суеверие (superstitio) поклонению богам (religio) (Cic. De div. 2. 72. 148–149; De nat. deor. 1. 42. 117, 2. 28. 71–72; De part. orat. 81; Pro Cluent. 194). Вместе с тем в ряде случаев он употребляет данные понятия синонимично (Cic. De invent. 2. 165; In Verr. 2. 4. 113). Надо отметить, что синонимичное употребление понятий представлено в цицероновских сочинениях не религиозного, а иного характера. Так, например, в работе «De inventione» Цицерон пишет об этических категориях, добродетелях и пороках, замечая, что суеверие родственно религии (superstitio, quae religioni propinqua est) (Cic. De invent. 2. 165). По этой причине утверждение о синонимичности указанных понятий не является ведущим мнением Цицерона о суеверии как религиозной категории. Наиболее вероятным можно считать вывод о том, что Цицерон, несмотря на употребление понятий как синонимов, чаще их противопоставляет: суеверие он объявляет «вне закона», считая предрассудком, в то время как к религии относится с уважением: «Если суеверие следует отбросить, то этим вовсе не отбрасывается религия» (Cic. De div. 2. 72. 148). По этому поводу Е. А. Беркова замечает, что «будучи убежденным поборником старой римской республики с ее консервативными установлениями и традиционными божествами, Цицерон пытался примирить непримиримое: религию, строго охраняющую незыблемый государственный порядок, и философскую науку, движущую вперед пытливую человеческую мысль, смело отвергающую, наряду с суевериями, и самих богов» [1, с. 76]. Дж. Чемпион также разграничивает понятия, считая оба формами религиозного поклонения, однако superstitio является формальным поклонением, основанным на пустом страхе перед богами, в то время как religio — это почитание как результат праведного поклонения богу [11, с. 185]. Р. Гор возводит мысль о противопоставлении религии и суеверия в ранг основной мысли сочинения «De divinatione», утверждая, что Цицерон хотел расшатать веру во все виды предсказаний, но вместе с тем пытался защитить настоящую религию, четко отделенную им от суеверий [7, с. 248].
Еще одна мысль Цицерона подтверждает противопоставление религии и суеверия: «…Так же как следует распространять и поддерживать религию, которая сочетается с с.40 познанием природы, так суеверие следует вырывать со всеми его корнями» (Cic. De div. 2. 72. 149). В отношении этих слов Цицерона о суеверии, которое надо вырвать с корнями, Д. Фотт иронично замечает, что Цицерон атакует суеверие и его корни, но ради политической целесообразности он оставляет его ветви, то есть религиозные практики дивинаций [12, с. 172–173]. Тот же автор поражается способности Цицерона защищать религию и в то же время отвергать суеверие [12, с. 172–173. Ср.: 13, с. 30]. М. Фишвик замечает двойственное отношение Цицерона к superstitio, т. к. античный мыслитель связывает взгляды стоиков на религиозные предсказания с понятием superstitio [13, с. 128]. Тот же автор наблюдает взаимозаменяемость указанных понятий в работах Цицерона: например, в речи «Pro Cluentio», 194 Цицерон использует superstitio по отношению к обычным религиозным обрядам, таким как жертвоприношения и молитвы [13, с. 128]. О размытости границы между суеверием и религией пишет Н. Вуд, замечая, что Цицерон не делает четкого разграничения между религией и суеверием, к чему мы привыкли в эпоху христианства [10, с. 61]. Нельзя согласиться с последним мнением хотя бы потому, что у Цицерона можно прочесть: «Не только философы, но и предки наши делали различие между религией и суеверием» (Cic. De nat. deor. 2. 28. 71). Таким образом, римляне знали, в чем разница между благоговейным почитанием богов и суеверными страхами.
В связи с рассмотрением противопоставления «суеверие — религия» важно прояснить еще один момент: в первой книге диалога «De divinatione» Цицерон восхваляет религию и религиозные обряды (ауспиции, гаруспиции, толкование различных знамений, снов и т. д.), считая их частью религии (Cic. De div. 1. 2. 3–4, 1. 6. 12, 1. 14. 25, 1. 15. 27, 1. 36. 79, 1. 38. 82–83, 1. 47. 105, 1. 55. 125), в то время как во второй книге — порицает, считая их суевериями (Cic. De div. 2. 36. 76, 2. 39. 83, 2. 40. 83, 2. 41. 85, 2. 60. 125, 2. 72. 148). Это несоответствие можно объяснить тем, что Цицерон здесь следует традиции академиков, предлагая разнонаправленную трактовку религии и религиозных обрядов, и исходит из традиции академиков рассматривать предмет с разных сторон [9, с. 47; 14, с. 12]. Однако есть и другое мнение на этот счет. Так, Г. Г. Майоров связывает смену отношения Цицерона к религии (и, соответственно, к сущности суеверий, как мы можем от себя добавить) с тем, что первая книга диалога «De divinatione» написана до убийства Цезаря, а вторая — после: «Во вступлении к первой книге Цицерон старается всячески оградить себя от обвинения в атеизме… Зато во второй книге тон его рассуждений становится даже еще более дерзким и ироничным по отношению к теологии… Цицерон доходит до того, что осмеливается ставить под сомнение не только философскую теологию, но и обряды римской государственной религии» [2, с. 34]. Это интересная точка зрения, хотя и никем не поддержанная в зарубежной исследовательской литературе, доказательно объясняет то, почему во второй книге указанного сочинения Цицерон превращает римские религиозные институты в суеверия, бабьи сказки. Однако такое мнение страдает некоторым модернизмом: советский исследователь априори считает Цицерона атеистом, который вынужден был скрывать свое отрицательное отношение к религии в первой книге указанного сочинения. На основании содержания первой книги мы не можем сделать такой же вывод. Есть еще одно мнение, согласно которому во второй книге Цицерон высказывает свое истинное отношение к религии, считая ее суеверием: Р. Гор пишет, что во второй книге сочинения «De divinatione» Цицерон относится к религиозным обрядам, например, к гаданиям, как к политически полезному обману, что на самом деле они для него не более чем суеверие. Исследователь объясняет это тем, что религия для Цицерона было понятием нравственным, политическим, философским, интеллектуальным и не основывалось на глубоких эмоциональных верованиях. Он имел религиозные убеждения, но не религиозный ум [8, с. 316]. Вполне можно согласиться с таким высказыванием, поскольку Цицерон, будучи авгуром, уважительно относился к римским религиозным институтам, но вместе с тем, являясь эрудированным философом, он был осведомлен об иных точках зрения на религию вплоть до идеи о небытии богов и неверия в них.
Со сказанным выше перекликается следующее замечание Цицерона в отношении употребления понятия superstitio: оно противопоставлено им разуму и разумному познанию природы (Cic. De div. 1. 55. 126; 2. 40. 83, 2. 63. 129, 2. 67. 136, 2. 72. 149; De fin. 1. 63; De nat. deor. 2. 28. 70, 3. 39. 92). Цицерон задается вопросом, «что же более достойно философии: обратиться к суеверным толкованиям вещих старух или обратиться за объяснением к природе?» (Cic. De div. 2. 63. 129. Cf.: 2. 67. 136). Цицерон возражает стоикам: «Волею богов может все на свете образоваться, передвинуться, измениться. И вы при этом ссылаетесь не на бабьи сказки, а на философию, на разумные выводы» (…numine deorum omnia fingi, moveri mutarique posse. Neque id dicitis superstitiose atque aniliter, sed physica constantique ratione) (Cic. De nat. deor. 3. 39. 92). Такое противопоставление можно интерпретировать в том ключе, что некоторые философы верят в богов и потому есть смысл говорить о таких понятиях, как религия и суеверие. Для тех, кто не верит в существование богов, таких понятий нет, и потому им стоит поискать причины бытия в разумном познании природы.
В связи с противопоставлением суеверия религии и разумному познанию природы приходит на ум идея Дж. Дж. Фрезера о том, что человечество в своем развитии проходит три стадии — магия, религия, наука. Для них последовательно характерны убеждение в существовании духов как первопричины всех земных бед, затем появилась вера в богов как хозяев всего сущего, и наконец верх взяло научное знание, которое преобразует мир. Каждая новая стадия не уничтожала предыдущую, а только оттесняла ее на задний план [15, с. 790–793; 16, с. 7–9]. По нашему мнению, Цицерон, будучи человеком своего времени, осознавал, что магия (читай — суеверие) уже уступило место религии. Вместе с тем благодаря древнегреческим философам Цицерону также была доступна идея о разумном познании природы за пределами постулата о том, что боги существуют: такое знание можно считать зачатками науки. Таким образом, Цицерон отрицательно относится к суеверию как к проявлению магии, с уважением относится к римской официальной религии и делает попытки рассматривать природу с позиций разума.
Выводы. Под суеверием Цицерон понимает бессмысленный страх перед богами и противопоставляет его религии, т. е. благоговейному почитанию богов. Суеверие следует пресекать, в то время как религию, которая сочетается с познанием природы, нужно поддерживать. Во второй книге сочинения «De divinatione» Цицерон приравнивает римские религиозные обряды к суевериям, что можно воспринимать как попытку рассмотреть вопрос о религии с.41 с противоположной стороны, а не как собственное мнение Цицерона. Редко в сочинениях нерелигиозного характера суеверие и религия употребляются Цицероном как синонимы: такое употребление следует считать скорее исключением, чем правилом.
Литература
1. Беркова Е. А. Цицерон как критик суеверий // Цицерон. Сборник статей. М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1958. С. 57–78.
2. Майоров Г. Г. Цицерон как философ // Марк Туллий Цицерон. Философские трактаты. М.: Наука, 1985. С. 5–59.
3. Корзун М. С. Толкование «судьбы» Цицероном в его религиозной системе // Вестнік БДУ. 2010. Сер. 3. № 2. С. 10–14.
4. Mayor J. B. Ancient Philosophy from Thales to Cicero. Cambridge: Cambridge University Press, 1881.
5. Riess E. On Ancient Superstition // Transaction of the American Philological Association (1869–1896). 1895. Vol. 26. P. 40–55.
6. Solmsen F. Cicero on Religio and Superstitio // The Classical Weekly. 1944. Vol. 37. No. 14. P. 159–160.
7. Goar R. J. The Purpose of De divinatione // Transactions and Proceedings of the American Philological Association. 1968. Vol. 99. P. 241–248.
8. Goar R. G. Cicero and the State Religion. Diss. // Harvard Studies in Classical Philology. Vol. 73. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press; London: Oxford University Press, 1969. P. 314–316.
9. Schofield M. Cicero for and against Divination // The Journal of Roman Studies. 1986. Vol. 76. P. 47–65.
10. Wood N. Cicero’s Social and Political Thought. Berkeley and Los Angeles, California: University of California Press, 1988. 301 p.
11. Champion J. A. I. The Pillars of Priestcraft Shaken: The Church of England and its enemies, 1660–1730. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. 284 p.
12. Fott D. The Politico-Philosophical Character of Cicero’s Verdict in De Natura Deorum // Cicero’s Practical Philosophy, ed. W. Nicgorski. Notre Dame, Indiana: University of Notre Dame Press, 2012. 313 p. P. 152–180.
13. Fishwick M. W. Cicero, Classicism, and Popular Culture. New York: Routledge, 2013. 252 p.
14. Santangelo F. Divination, Prediction and the End of the Roman Republic. Cambridge, New York, Melbourne, Madrid, Cape Town, Singapore, Sao Paolo, Delphi, Mexico City: Cambridge University Press, 2013. 370 p.
15. Фрезер Дж. Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М.: Политздат, 1980. 832 с.
16. Федорова Е. В. Подлинные голоса Древнего Рима. Москва: Новый ключ, 2008. 96 с.
