История римского права

Часть I. История институтов публичного права

Глава II. Период республики

с.171 127

D. КРИЗИС И ПАДЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ

§ 28. Очерк эко­но­ми­че­ских отно­ше­ний¹

Посте­пен­ное исчез­но­ве­ние мел­ко­го и сред­не­го земле­вла­де­ния (основ­ные при­чи­ны это­го явле­ния) и обра­зо­ва­ние лати­фун­дий

В сфе­ре эко­но­ми­че­ских отно­ше­ний пери­од рес­пуб­ли­ки явля­ет­ся пери­о­дом колос­саль­ных изме­не­ний.

В нача­ле пери­о­да рим­ское обще­ство состо­ит еще в сво­ей с.172 глав­ной мас­се из мел­ких хозя­ев, сидя­щих на сво­ей зем­ле (ad­si­dui), живу­щих зем­леде­ли­ем и ското­вод­ст­вом. Не толь­ко внеш­ний, но и внут­рен­ний обо­рот незна­чи­те­лен. Народ­ное хозяй­ство, вооб­ще гово­ря, нахо­дит­ся еще в ста­дии хозяй­ства нату­раль­но­го. Как было отме­че­но выше, на это ука­зы­ва­ет и поли­ти­че­ская орга­ни­за­ция наро­да (co­mi­tia cen­tu­ria­ta), и общий харак­тер поста­нов­ле­ний XII таб­лиц, и позд­нее появ­ле­ние моне­ты.

Но уже от самых пер­вых вре­мен рес­пуб­ли­ки до нас дохо­дят отго­лос­ки начав­ших­ся эко­но­ми­че­ских неурядиц и эко­но­ми­че­ской рас­при: оче­вид­но, эко­но­ми­че­ское рас­сло­е­ние обще­ства, «эко­но­ми­че­ская диф­фе­рен­ци­а­ция» нача­лась.

Уже то боль­шое вни­ма­ние, кото­рое уде­ля­ет зако­но­да­тель­ство XII таб­лиц дол­го­во­му пра­ву, та деталь­ность, с кото­рою оно ста­ра­ет­ся опре­де­лить порядок взыс­ка­ния по дол­гам, свиде­тель­ст­ву­ет о том, что задол­жен­ность одних дру­гим ста­ла явле­ни­ем в обще­ст­вен­ной жиз­ни весь­ма рас­про­стра­нен­ным. А эта задол­жен­ность слу­жит все­гда пока­за­те­лем неко­то­ро­го пере­ме­ще­ния эко­но­ми­че­ско­го цен­тра тяже­сти.

Вся даль­ней­шая исто­рия пер­вой поло­ви­ны рес­пуб­ли­ки свиде­тель­ст­ву­ет о том, что отме­чен­ный про­цесс раз­ло­же­ния обост­ря­ет­ся все более и более. Борь­ба эко­но­ми­че­ских инте­ре­сов 128 акком­па­ни­ру­ет борь­бе поли­ти­че­ской во всех ее ста­ди­ях. Основ­ны­ми моти­ва­ми жалоб со сто­ро­ны бед­ней­ше­го насе­ле­ния явля­ют­ся та же задол­жен­ность и без­зе­ме­лие, основ­ны­ми тре­бо­ва­ни­я­ми — облег­че­ние дол­го­вой тяготы и допу­ще­ние к поль­зо­ва­нию ager pub­li­cus. Пре­да­ние сооб­ща­ет нам о неко­то­рых меро­при­я­ти­ях в этом направ­ле­нии, но фак­ти­че­ская без­ре­зуль­тат­ность их при­во­дит бед­ней­шую часть насе­ле­ния, т. е. глав­ную мас­су пле­бе­ев, к мыс­ли доби­вать­ся поли­ти­че­ско­го гос­под­ства как сред­ства к раз­ре­ше­нию соци­аль­но­го вопро­са. Отсюда тре­бо­ва­ние пле­бей­ства о допу­ще­нии его к маги­ст­ра­ту­рам, отсюда демо­кра­ти­че­ские рефор­мы народ­ных собра­ний и т. д. Но едва эти тре­бо­ва­ния удо­вле­тво­ре­ны, ока­зы­ва­ет­ся, что соци­аль­ный вопрос все-таки не раз­ре­шен, и опять начи­на­ет­ся повто­ре­ние преж­не­го — жало­бы на задол­жен­ность, без­зе­ме­лие и т. д.

Эко­но­ми­че­ское рас­сло­е­ние обще­ства быст­ро про­грес­си­ру­ет, про­пасть меж­ду бога­ты­ми и бед­ны­ми углуб­ля­ет­ся. Эко­но­ми­че­ская эво­лю­ция в кон­це кон­цов при­во­дит к тому, что мел­кое и сред­нее хозяй­ство почти совер­шен­но исче­за­ет, и обще­ство раз­ла­га­ет­ся на два рез­ко отде­лен­ных друг от дру­га клас­са: на одной сто­роне круп­ные земель­ные хозяй­ства и колос­саль­ные состо­я­ния, на дру­гой сто­роне с.173 мас­са обез­зе­ме­лен­но­го про­ле­та­ри­а­та, нигде не могу­ще­го при­ло­жить сво­их рук и пото­му лишен­но­го источ­ни­ков суще­ст­во­ва­ния.

Общей и основ­ной при­чи­ной это­го соци­аль­но­го про­цес­са яви­лось корен­ное изме­не­ние усло­вий эко­но­ми­че­ской жиз­ни Рима в этом пери­о­де. Рим вышел из сво­его замкну­то­го поло­же­ния; вме­сте с ростом и рас­ши­ре­ни­ем сво­его поли­ти­че­ско­го вли­я­ния он втя­ги­вал­ся в меж­ду­на­род­ный эко­но­ми­че­ский обо­рот и попа­дал в зави­си­мость от это­го послед­не­го. Дик­туя свои юриди­че­ские зако­ны миру, Рим сам ока­зы­вал­ся в сетях эко­но­ми­че­ских зако­нов это­го мира.

Терри­то­рия Ита­лии не при­над­ле­жит к чис­лу осо­бен­но пло­до­род­ных, к чис­лу при­рож­ден­ных «жит­ниц мира»; обра­бот­ка ее тре­бу­ет зна­чи­тель­ной затра­ты труда и капи­та­ла. Меж­ду тем с раз­ви­ти­ем меж­ду­на­род­ных отно­ше­ний Рим откры­ва­ет­ся для гораздо более деше­во­го хле­ба, при­во­зи­мо­го из более пло­до­род­ных стран — Сици­лии, Афри­ки и т. д. Мас­са хле­ба посту­па­ет так­же в обо­рот, при­бы­вая в Рим в каче­стве про­вин­ци­аль­ной пода­ти (de­cu­ma). Весь этот ино­стран­ный хлеб созда­ет огром­ную кон­ку­рен­цию мест­но­му, пони­жая его цену и тем затруд­няя хозяй­ст­вен­ную жизнь мест­но­го зем­ледель­ца. Эта кон­ку­рен­ция, конеч­но, гораздо ско­рее раз­ру­ша­ла хозяй­ства мел­кие, тем более, что к этой основ­ной при­чине при­со­еди­ня­лись дру­гие, еще более уско­ряв­шие и обост­ряв­шие этот про­цесс.

В чис­ле этих при­чин на пер­вом месте долж­но быть постав­ле­но раб­ство. Рабы пред­став­ля­ли крайне деше­вую рабо­чую силу. То хозяй­ство, кото­рое мог­ло экс­плу­а­ти­ро­вать их в воз­мож­но боль­шем коли­че­стве, зна­чи­тель­но сокра­ща­ло этим свои издерж­ки про­из­вод­ства, а вслед­ст­вие это­го ока­зы­ва­лось и более 129 устой­чи­вым в эко­но­ми­че­ской кон­ку­рен­ции. А таки­ми хозяй­ства­ми были, конеч­но, хозяй­ства круп­ные.

Нерав­но отзы­ва­лась на бога­тых и бед­ных и все­об­щая воин­ская повин­ность. Вслед­ст­вие почти непре­рыв­ных войн в тече­ние пер­вой поло­ви­ны рес­пуб­ли­ки почти все трудо­спо­соб­ные граж­дане долж­ны были бес­пре­стан­но — и имен­но в рабо­чую пору — покидать свои участ­ки для похо­дов. Круп­ные земле­вла­дель­цы пере­но­си­ли это срав­ни­тель­но лег­ко: бла­го­да­ря тем же рабам, их зем­ля не оста­ва­лась без над­ле­жа­щей обра­бот­ки; но на мел­кие хозяй­ства вся­кое сокра­ще­ние рабо­чих рук или рабо­чих дней дей­ст­ву­ет губи­тель­но. Сплошь и рядом для поправ­ле­ния сво­их дел мел­кие хозя­е­ва при­нуж­де­ны при­бе­гать к зай­мам, закла­дам и т. д. Отсюда та задол­жен­ность, о кото­рой гово­ри­лось выше, а эта задол­жен­ность — с.174 при сохра­не­нии тех же эко­но­ми­че­ских усло­вий — при­во­дит в кон­це кон­цов к тому, что мел­кие хозя­е­ва или сами сбы­ва­ют свои участ­ки, или они у них про­да­ют­ся с молот­ка. И, конеч­но, при­об­ре­та­те­ля­ми явля­ют­ся более бога­тые.

Ко все­му это­му во вто­рой поло­вине рес­пуб­ли­ки при­со­еди­ня­ет­ся еще то, что со сто­ро­ны рим­ской ари­сто­кра­тии воз­ни­ка­ет уси­лен­ный спрос на зем­лю. Как было упо­мя­ну­то выше, лицам, при­над­ле­жав­шим к клас­су no­bi­les, запре­ща­лось уча­стие в тор­гов­ле и про­мыс­лах; един­ст­вен­ным остаю­щим­ся для них эко­но­ми­че­ским поло­же­ни­ем было земле­вла­де­ние. По мере уве­ли­че­ния это­го клас­са, по мере воз­рас­та­ния в его среде богатств (в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни добы­тых «корм­ле­ни­ем» в про­вин­ци­ях) уси­ли­ва­ет­ся и спрос на зем­лю в Ита­лии, вслед­ст­вие чего цены на нее под­ни­ма­ют­ся совер­шен­но несоот­вет­ст­вен­но ее доход­но­сти: она нуж­на толь­ко как неко­то­рое поме­ще­ние капи­та­ла. Эти высо­кие цены слу­жат еще бо́льшим соблаз­ном для тес­ни­мо­го и задол­жен­но­го мел­ко­го земле­вла­дель­ца, вызы­вая у него жела­ние разде­лать­ся со сво­им без­до­ход­ным хозяй­ст­вом за пред­ла­гае­мую круп­ную сум­му.

Резуль­та­том всех этих при­чин явля­ет­ся пол­ное исчез­но­ве­ние мел­ких кре­стьян­ских хозяйств к кон­цу рес­пуб­ли­ки и рас­про­стра­не­ние тех лати­фун­дий, кото­рые, как извест­но, «погу­би­ли Рим». Рав­ным обра­зом изме­ня­ет­ся и самый харак­тер зем­ледель­че­ско­го хозяй­ства: раз­ме­ры запа­шек сокра­ща­ют­ся; на луч­ших зем­лях ведет­ся хозяй­ство садо­вое, а все осталь­ное пре­вра­ща­ет­ся в паст­би­ще для скота. Земле­вла­де­ние пере­ста­ет быть хозяй­ст­вен­ным пред­при­я­ти­ем, име­ю­щим сво­ею целью слу­жить нор­маль­ным источ­ни­ком дохо­да, а ста­но­вит­ся лишь хра­ни­ли­щем мерт­во­го капи­та­ла, даю­щим извест­ные соци­аль­ные пре­иму­ще­ства. Сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ная куль­ту­ра в Ита­лии пада­ет.

Раз­ви­тие денеж­но­го капи­та­ла

Одно­вре­мен­но с опи­сан­ным про­цес­сом пере­стро­е­ния аграр­ных отно­ше­ний совер­ша­ет­ся дру­гой весь­ма важ­ный про­цесс: по мере того, как зем­леде­лие утра­чи­ва­ет свое пер­вен­ст­ву­ю­щее зна­че­ние в эко­но­ми­че­ской жиз­ни Рима (т. е. Ита­лии), 130 на сце­ну все более и более высту­па­ет капи­тал дви­жи­мый, денеж­ный и накла­ды­ва­ет на все отпе­ча­ток ком­мер­че­ский. Уже к кон­цу пер­вой поло­ви­ны рес­пуб­ли­ки тор­го­вый и денеж­ный обо­рот начи­на­ет не удо­вле­тво­рять­ся ста­рой мед­ной моне­той (ассом), и с 269 г. до Р. Х. она заме­ня­ет­ся сереб­ря­ной — дена­ри­ем (= 10 ассам; на наши день­ги = при­бли­зи­тель­но 1 фран­ку); рядом с дена­ри­ем чека­нит­ся и более мел­кая моне­та — сестер­ций, рав­ный ¹∕₄ дена­рия (око­ло 10 коп. на с.175 наши день­ги). Нако­нец, при Цеза­ре вво­дит­ся золотая моне­та, aure­us, рав­ная 100 сестер­ци­ям.

Денеж­ный капи­тал преж­де все­го при­ли­ва­ет в Рим в виде воен­ной добы­чи, так как по обще­му пра­ви­лу Рим после поко­ре­ния како­го-либо вра­га кон­фис­ко­вы­вал в свою поль­зу всю его каз­ну. Пока Рим имел дело со сво­и­ми небо­га­ты­ми бли­жай­ши­ми соседя­ми, эта добы­ча была еще неве­ли­ка, но после поко­ре­ния бога­тых замор­ских стран (Сици­лии, Афри­ки, Азии и т. д.), где име­лись огром­ные сокро­ви­ща, Рим был залит награб­лен­ным золо­том и дра­го­цен­но­стя­ми. Все это золо­то в зна­чи­тель­ной части сво­ей раз­ны­ми путя­ми попа­да­ет в руки руко­во­дя­ще­го клас­са рим­ской ари­сто­кра­тии и кон­цен­три­ру­ет­ся там в колос­саль­ные состо­я­ния. Эти состо­я­ния еще боль­ше уве­ли­чи­ва­ют­ся во вре­мя поездок пред­ста­ви­те­лей это­го клас­са в каче­стве про­кон­су­лов и про­пре­то­ров в про­вин­ции. Выше уже было отме­че­но, что про­вин­ци­аль­ные намест­ни­ки, снаб­жен­ные неогра­ни­чен­ною вла­стью над про­вин­ци­а­ла­ми, широ­ко поль­зо­ва­лись этой вла­стью и в сво­их соб­ст­вен­ных инте­ре­сах. За ними тяну­лись в про­вин­ции и пред­ста­ви­те­ли всад­ни­че­ско­го сосло­вия, заби­рая в свои руки на откуп про­вин­ци­аль­ные пода­ти, государ­ст­вен­ные руд­ни­ки и т. п., покры­вая, под защи­той рим­ской вла­сти, все про­вин­ции целой сетью сво­их бан­кир­ских и тор­го­вых пред­при­я­тий. Вме­сте с тем изме­ня­ет­ся и общий хозяй­ст­вен­ный облик само­го Рима. Он дела­ет­ся цен­тром миро­вой тор­гов­ли и миро­вой спе­ку­ля­ции, цен­траль­ной бир­жей все­го антич­но­го мира. В его сте­нах кипит ком­мер­че­ская жизнь, раз­ви­ва­ет­ся слож­ный денеж­ный обо­рот, заво­дит­ся целое сосло­вие про­фес­сио­наль­ных бан­ки­ров (ar­gen­ta­rii), появ­ля­ет­ся спе­ку­ля­ция на все пред­ме­ты тор­гов­ли и про­мыш­лен­но­сти.

Но денеж­ный капи­тал так­же остав­ля­ет в сто­роне подав­ля­ю­щую мас­су насе­ле­ния, мел­ких людей. Во всех ука­зан­ных тор­го­вых, про­мыш­лен­ных и бан­кир­ских пред­при­я­ти­ях они почти вовсе не нахо­дят себе места в каче­стве воль­но­на­ем­ных рабо­чих; они нигде не нуж­ны, ибо и здесь весь необ­хо­ди­мый рабо­чий пер­со­нал состав­ля­ет­ся, глав­ным обра­зом, из рабов; рабы фигу­ри­ру­ют не толь­ко в каче­стве низ­шей рабо­чей силы, но и в каче­стве выс­ших ответ­ст­вен­ных аген­тов — началь­ни­ков фили­аль­ных отде­ле­ний (insti­to­res), капи­та­нов тор­го­вых кораб­лей (ma­gistri na­vis) и т. д. Даже в обла­сти мел­ко­го ремес­ла и мел­кой базар­ной тор­гов­ли рабы стес­ня­ют сво­бод­ных людей сво­ей кон­ку­рен­ци­ей, ибо и здесь появ­ля­ют­ся мас­сы рабов-ремес­лен­ни­ков и мел­ких тор­гов­цев, ходя­щих от гос­по­ди­на по обро­ку.

Воз­ник­но­ве­ние соци­аль­но­го вопро­са

с.176 131 Мож­но спо­рить о том, сле­ду­ет ли или нет эко­но­ми­че­ское состо­я­ние Рима к кон­цу рес­пуб­ли­ки назы­вать совре­мен­ным тер­ми­ном «капи­та­лизм». Нель­зя отри­цать того, что меж­ду капи­та­лом рим­ским и капи­та­лом совре­мен­ным есть огром­ная раз­ни­ца: капи­тал совре­мен­ный направ­лен по пре­иму­ще­ству на про­из­вод­ство, его глав­ная сфе­ра — про­мыш­лен­ность; капи­тал рим­ский, напро­тив, име­ет харак­тер тор­го­вый и спе­ку­ля­тив­ный. Но при всем том соци­аль­ные резуль­та­ты, в общем, одни и те же: край­нее рас­сло­е­ние обще­ства на бога­тых и бед­ных, кон­цен­тра­ция капи­та­ла в отно­си­тель­но немно­гих руках, обра­зо­ва­ние огром­ной мас­сы про­ле­та­ри­а­та, не знаю­ще­го, куда при­ло­жить свой труд и где искать источ­ни­ков для сво­его суще­ст­во­ва­ния. Бла­го­да­ря оби­лию рабов, эти явле­ния в Риме еще рез­че, и мож­но ска­зать, что к кон­цу рес­пуб­ли­ки Рим сто­ял перед т. н. соци­аль­ным вопро­сом в его еще более ост­рой фор­ме, чем совре­мен­ность.

Меры пра­ви­тель­ства: зако­ны про­тив ростов­щи­че­ства, аграр­ные зако­ны, заботы о про­ле­та­ри­а­те (fru­men­ta­tio)

Рим­ское пра­ви­тель­ство не мог­ло, конеч­но, не видеть всей опас­но­сти ука­зан­но­го эко­но­ми­че­ско­го про­цес­са и рас­ту­щей про­ле­та­ри­за­ции народ­ных масс, и в тече­ние все­го рес­пуб­ли­кан­ско­го пери­о­да мы видим ряд попы­ток оста­но­вить этот про­цесс и так или ина­че помочь бед­ней­шим эле­мен­там насе­ле­ния. Типич­ны­ми, пери­о­ди­че­ски повто­ря­ю­щи­ми­ся меро­при­я­ти­я­ми в этом направ­ле­нии явля­ют­ся сле­дую­щие:

a) Зако­ны, касаю­щи­е­ся задол­жен­но­сти и высоты про­цен­тов. Уже зако­ны XII таб­лиц уста­но­ви­ли ma­xi­mum про­цен­тов в 8¹∕₈ % годо­вых (¹∕₁₂ часть капи­та­ла в год, foe­nus un­cia­rium — ex as­se un­cia²); креди­то­ры, взи­мав­шие боль­ше это­го, рас­смат­ри­ва­лись как ростов­щи­ки — foe­ne­ra­to­res, и долж­ны были вер­нуть излишне взя­тое вчет­ве­ро (in quad­rup­lum). В поло­вине IV века до Р. Х. вопрос о про­цен­тах пере­жил осо­бен­но ост­рый кри­зис: неиз­вест­ный по име­ни закон 347 г. пони­зил ma­xi­mum зако­нов XII таб­лиц напо­ло­ви­ну — до 4¹∕₆ (lex se­miun­cia­ria), а через несколь­ко лет (342 г.) закон Гену­ция (lex Ge­nu­cia) декре­ти­ро­вал даже пол­ное запре­ще­ние про­цен­тов. Но, конеч­но, закон этот мог быть толь­ко мерт­во­рож­ден­ным, и к кон­цу пери­о­да обыч­ный ma­xi­mum % уста­но­вил­ся на 12 % годо­вых.

В осо­бен­но ост­рые мину­ты народ­ных смут рим­ское пра­ви­тель­ство реша­лось даже на зако­но­да­тель­ное уни­что­же­ние или пони­же­ние всех суще­ст­ву­ю­щих в тот момент дол­гов — т. н. ta­bu­lae с.177 no­vae³. Но, само собою разу­ме­ет­ся, ни такие чрез­вы­чай­ные меры, ни зако­ны о ростов­щи­че­стве не в силах были пара­ли­зо­вать основ­ных при­чин эко­но­ми­че­ских затруд­не­ний и уни­что­жить эко­но­ми­че­скую нуж­ду одних и экс­плуа­та­цию дру­гих: они явля­лись пал­ли­а­ти­ва­ми, к тому же на прак­ти­ке лег­ко обхо­ди­лись.

b) Неко­то­рым про­ти­во­ве­сом рас­ту­ще­му обез­зе­ме­ле­нию масс мог­ло бы слу­жить целе­со­об­раз­ное рас­пре­де­ле­ние тех земель, кото­рые при­об­ре­тал Рим в каче­стве ager pub­li­cus. Но Рим смот­рел на этот земель­ный фонд исклю­чи­тель­но 132 с фис­каль­ной точ­ки зре­ния казен­ных дохо­дов. Если эти зем­ли не рас­про­да­ва­лись, то они пре­до­став­ля­лись или в арен­ду, или для oc­cu­pa­tio со сто­ро­ны всех и каж­до­го, при­чем, конеч­но, и здесь богат­ство и капи­тал захва­ты­ва­ли себе льви­ную долю. Тем не менее, бед­ней­шая часть насе­ле­ния все­гда ука­зы­ва­ла на ager pub­li­cus как на тот источ­ник, из кото­ро­го, хотя бы отча­сти, мог­ла быть удо­вле­тво­ре­на земель­ная нуж­да наро­да. И пра­ви­тель­ство от поры до поры ока­зы­ва­лось вынуж­ден­ным удо­вле­тво­рять этим тре­бо­ва­ни­ям. Отсюда мно­го­чис­лен­ные аграр­ные зако­ны рес­пуб­ли­кан­ско­го пери­о­да, общею целью кото­рых явля­ет­ся или пря­мое рас­пре­де­ле­ние той или дру­гой части ager pub­li­cus меж­ду мел­ки­ми зем­ледель­ца­ми, или такое или иное огра­ни­че­ние поль­зо­ва­ния обще­ст­вен­ны­ми зем­ля­ми для бога­тых. Типич­ным зако­ном это­го рода явля­ет­ся (если толь­ко сооб­ще­ние о нем соот­вет­ст­ву­ет исто­ри­че­ской дей­ст­ви­тель­но­сти) закон Лици­ния и Секс­тия (367 г.), в кото­ром, кро­ме ста­тьи об облег­че­нии суще­ст­ву­ю­щих дол­гов, опре­де­ля­ет­ся, что никто не может взять в одни руки из ager oc­cu­pa­to­rius⁴ более 500 юге­ров и выго­нять на обще­ст­вен­ное паст­би­ще более 100 быков и 500 овец. Но все зако­ны подоб­но­го рода в луч­шем слу­чае облег­ча­ли поло­же­ние лишь на самое корот­кое вре­мя.

Более энер­гич­но и пла­но­мер­но при­ня­лось за дело пра­ви­тель­ство в эпо­ху и по насто­я­нию Грак­хов⁵: были обра­зо­ва­ны комис­сии для осно­ва­ния целой сети коло­ний из мел­ких зем­ледель­цев на казен­ных зем­лях, были отведе­ны зем­ли и т. д. Но и эти меры не при­нес­ли суще­ст­вен­ной поль­зы: новые зем­ледель­цы на местах сво­его посе­ле­ния сно­ва встре­ча­лись с теми же хозяй­ст­вен­ны­ми с.178 усло­ви­я­ми, кото­рые обез­зе­ме­ли­ли их рань­ше. После извест­но­го про­ме­жут­ка посе­лен­цы опять бро­са­ли хозяй­ство, про­да­ва­ли зем­лю и воз­вра­ща­лись в Рим. Зако­ны Грак­хов уста­но­ви­ли было даже неот­чуж­дае­мость отведен­ных коло­ни­стам участ­ков, но после гибе­ли Грак­хов этот прин­цип неот­чуж­дае­мо­сти был отме­нен. Вме­сте с тем к кон­цу рес­пуб­ли­ки ager pub­li­cus в Ита­лии ока­зал­ся совсем роздан­ным; послед­ние остат­ки его ушли на обес­пе­че­ние вете­ра­нов.

c) По пре­да­нию, одной из ста­тей того же Лици­ни­е­ва зако­на пред­пи­сы­ва­лось круп­ным земле­вла­дель­цам употреб­лять для возде­лы­ва­ния сво­их полей опре­де­лен­ное чис­ло сво­бод­ных рабо­чих сораз­мер­но с чис­лом их рабов⁶. Если это пре­да­ние вер­но, то из это­го пред­пи­са­ния мож­но заклю­чить, что зако­но­да­тель­ство пыта­лось и таким путем най­ти при­ло­же­ние сво­бод­но­му тру­ду и огра­ни­чить все­про­ни­каю­щую кон­ку­рен­цию рабов. Но, оче­вид­но, и такой при­ем обре­чен был на такую же без­ре­зуль­тат­ность, как и выше­ука­зан­ные.

Выбра­сы­вае­мые за борт нор­маль­ной эко­но­ми­че­ской жиз­ни, лишен­ные работы и средств суще­ст­во­ва­ния, мас­сы про­ле­та­ри­ев скоп­ля­ют­ся в Риме и зани­ма­ют там бес­по­кой­ное, а вре­ме­на­ми 133 и угро­жаю­щее поло­же­ние. Пра­ви­тель­ство поне­во­ле долж­но забо­тить­ся о них, давая им и хлеб и зре­ли­ща. Раз­ви­ва­ет­ся инсти­тут fru­men­ta­tio, т. е. снаб­же­ние наро­да деше­вым, а то и пря­мо даро­вым хле­бом за счет каз­ны. Эта послед­няя мера, вызы­вав­ша­я­ся, конеч­но, пря­мою необ­хо­ди­мо­стью мину­ты, еще более ухуд­ша­ла общее поло­же­ние. Без­успеш­ность этих мер и соци­аль­ный кри­зис Все те, кото­рые еще напря­га­ли свои послед­ние силы в борь­бе за само­сто­я­тель­ное хозяй­ст­вен­ное суще­ст­во­ва­ние, долж­ны были увидеть ненуж­ность этой борь­бы: их скуд­ное и трудо­вое суще­ст­во­ва­ние долж­но было казать­ся горь­кой иро­ни­ей рядом, прав­да, с такой же скуд­ной, но зато совер­шен­но празд­ной жиз­нью рим­ской чер­ни, содер­жи­мой за счет каз­ны. Коли­че­ство таких пан­си­о­не­ров неудер­жи­мо рас­тет, и при Цеза­ре чис­ло полу­чаю­щих казен­ный хлеб дохо­дит уже до 320 тысяч⁷.

В то самое вре­мя, когда Рим заво­е­вы­вал себе гос­под­ство над миром, когда он раз­ви­вал свои демо­кра­ти­че­ские учреж­де­ния, выра­ба­ты­вал обще­ми­ро­вое пра­во, — в это самое вре­мя, в самый бле­стя­щий пери­од сво­ей исто­рии, он уже таил в себе роко­вую соци­аль­ную болезнь, кото­рая вно­си­ла раз­ло­же­ние в столь мощ­ный по внеш­но­сти орга­низм и кото­рая долж­на была потря­сти его до с.179 самой глу­би­ны. Колос­саль­ные богат­ства, празд­ность и раз­врат демо­ра­ли­зу­ют выс­шие клас­сы насе­ле­ния; без­на­деж­ная нище­та и такая же празд­ность вызы­ва­ют не мень­шую демо­ра­ли­за­цию низ­ших; огром­ные мас­сы рабов, рас­се­лен­ных в поме­стьях, начи­на­ют зани­мать угро­жаю­щее поло­же­ние. Везде сму­та; без­опас­но­сти и поряд­ка нет нигде. Обще­ство и государ­ство пере­жи­ва­ют общий и ост­рый кри­зис.