На главную | Публикации | Государство | Римское право

Франческа Сантони

Равеннские папирусы: gesta municipalia и процедуры инсинуации*

© 2011 г. Francesca Santoni. I papiri di Ravenna: gesta municipalia e procedure di insinuazione // L’heritage byzantin en Italie (VIII^e – XII^e siècle). I. La fabrique documentaire, études réunies par J.-M. Martin, A. Peters-Custot et V. Prigent. Rome, 2011 (Collection de l’École française de Rome, 449), pp. 9–32.
© 2024 г. Перевод с итальянского В. Г. Изосина.

с.9 То, что зачастую именно случай или удача решают, сколько и каких источников может иметь в своём распоряжении историк, кажется настолько очевидным, что граничит с банальностью¹, что, однако, не делает это соображением менее верным. Например, только благодаря драматическому, но, прежде всего, случайному событию, в Италии сохранились, хотя и немного опалённые огнём, сотни восковых табличек, созданных в I веке н.э. оживлённым сообществом купцов и предпринимателей, поскольку в «нормальных» условиях эти документы, в основном относящиеся к срочным сделкам, таким как займы, депозиты, сдача в наем или бухгалтерские записи и подтверждения платежей, конечно, не были предназначены для длительного хранения².

с.10 И вновь лишь случайность, на этот раз под видом увлечённого и несколько хищнического коллекционирования, позволила дойти до нас пережившим катастрофическое и внезапное крушение Западной Римской империи пятидесяти италийским документам за все 250 лет, отделяющих смерть Феодосия Великого от начала VIII века. Однако, если мы попытаемся рассмотреть «документарную систему»³ позднеантичной Италии через кривое зеркало этих немногих дошедших до нас источников, то в том, что касается частных актов, мы получим застывший образ сильно формализованной системы, дистиллированной диалектикой между наслоениями монументальной нормы и тонкостями искусной практики, и документарной деятельностью, почти полностью вверенной профессиональным писцам, именовавшимся табеллионами или forenses либо являвшимся нотариями (notarii) церкви, и, по-видимому, полностью ориентированной на представление⁴ с.11 только тех сделок, последствия которых должны были проявляться в течение длительного или очень длительного времени, если даже не вечно, как, например, дарения недвижимого имущества, сделанные церкви в надежде на вознаграждение в загробной жизни, или сделки купли-продажи, заключённые ради очень человеческих личных интересов в этом мире, все сделки, внесённые в chartae^[3], предназначенные, по крайней мере в намерениях, для заботливого и длительного хранения. Даже если и сохранились некоторые записи, составленные непрофессионалом, например, составленный анонимным церковнослужителем в середине VI века список выплат в денежной и натуральной форме, причитающихся церкви Равенны⁵, нелегко понять ту «многогранную и несколько хаотичную панораму», о которой неоднократно вспоминала Джованна Николай⁶, состоящую из записей, различных по условиям и области создания, функциям и потенциальному сроку хранения, из которых, как хорошо известно, составленные табеллионами документы должны были в общем-то составлять немногим более чем небольшую часть. Пожалуй, было бы чрезмерным считать instrumentum publice confectum^[5] настоящим предметом роскоши, хотя он и должен был быть относительно дорогим произведением⁷, доступным не для любого кошелька и явно недостижимым для тех – а их было большинство – кто не проживал в крупных городских центрах, которые только и могли породить сословие практикующих юристов⁸. Напротив, весьма внушительный массив с.12 документации, написанной для частных лиц или частными лицами, должен был производиться за пределами строго профессиональной или институциональной сферы; поэтому менее формальные или даже откровенно неформальные записи, cautiones или расписки, составленные propria manu^[8], brevia, notitiae, pittacia, securitates, многие epistulae, precaturiae и другие, написанные как на латыни, так и на греческом, помещённые в cistae^[9] или объединённые в fasciculi^[10], в общем, записи, подобные тем, которые, согласно несколько беспорядочной описи, находились в Равенне в архиве казначейства префекта претория около 510 г.⁹, но также, по всей вероятности, переполняли все государственные и частные, светские и церковные архивы, и которые, к сожалению, безвозвратно утрачены для нас.

Таким образом, равеннские папирусы, rari nantes^[11] в огромном море поздней античности, тем не менее, представляют собой чрезвычайно ценный и наводящий на размышления материал, в котором мы, возможно, ещё не всё понимаем, но который, конечно, знаем очень хорошо благодаря исследованиям Яна-Улофа Чедера, буквально посвятившего им большую часть своей жизни как человек и учёный¹⁰. По правде говоря, Чедер, как и другие исследователи, предпочитал говорить об италийских папирусах (как они, собственно, и фигурируют в названии его мастерского издания) и недолюбливал, хотя и освящённое традицией, их определение как равеннских папирусов, которое в конечном итоге замалчивает небольшую групп свидетельств, произведённых в Сиракузах, Риме, Риети, Непи; однако прилагательное «равеннские» объективно указывает на место происхождения подавляющего большинства позднеантичных документальных папирусов и напоминает нам, что практически каждый из них пришёл к нам из архиепископского архива Равенны.

с.13 Сегодня в этом архиве хранятся только три фрагмента документов VI–VII вв.¹¹ Однако, несмотря на пожар, случившийся между VII–VIII вв. при архиепископе Дамиане¹², несмотря на то, что privilegia antiqua были брошены в грязь и растерзаны копьями солдат на глазах архиепископа Георгия, пленённого после битвы при Фонтенуа в 841 году¹³, несмотря на грабежи, произошедшие в середине X века во время восстания против архиепископа Петра¹⁴, в XV и XVI вв. этот архив был ещё очень богат, прежде чем его сокровища начали систематически расхищаться¹⁵. Если ещё в 1433 году Амброджо Траверсари жаловался на то, что осторожные и высокомерные архивисты отказали ему даже в простом обозрении с.14 древних privilegia papyro exarate^[16]¹⁶, то уже в середине XV века некоторые папирусы ускользнули из-под охраны незамеченными, например, фрагмент на греческом с деяниями Третьего Константинопольского собора оказался в руках Бартоломео Бембо; и если к концу столетия архиепископ Филиазио Роверелла извлёк из архива большую часть древних дипломов, которым суждено было вскоре оказаться в других руках, то в 1512 году, когда город Равенна был разграблен французскими войсками, союзными с герцогами Феррары, ряды документов понесли новые серьёзные утраты¹⁷. В довершение всего, папы – такие любители прекрасного, как Сикст V и Климент VIII – в конце XVI века потребовали ценные экспонаты для пополнения коллекций Ватиканской библиотеки, которая не случайно до сих пор хранит наибольшее количество латинских документов позднеантичного периода¹⁸. И поэтому в XVIII веке архиепископский архивариус и равеннский историк Джузеппе Луиджи Амадези мог удручённо наблюдать лишь paucae papyri^[17], которые лежали, заброшенные и putrescentes^[18] среди chartae и membranae^[19], в помещениях архива¹⁹.

Так сколько же и каких именно равеннских папирусов дошло до нас? Если мы попытаемся сделать небольшой подсчёт, то 59 папирусов, которые Чедер нумерует в своём издании, на самом деле соответствуют 50 документам, учитывая, что некоторые из них представляют собой membra disiecta^[20] одного и того же документа, сохранившиеся в разных местах²⁰. Кроме того, имея дело с дипломатическими^[21] документами, следует включить в их число, как это и сделал Чедер, дарственную начала VII века римлянки Флавии Ксантиппы, даже если она была передана лишь в виде эпиграфа²¹, но исключить подлинные реликвии, хранящиеся в Монце, Канту и в Ватиканской библиотеке²², при этом количество документов сокращается до всего 45 экземпляров. И из этих 45 экземпляров, ни один из которых не является полным, лишь немногие дают нам значимые части текста.

Здесь нам хотелось бы остановиться на части этой документации, а именно на протоколах gesta municipalia, уделив особое с.15 внимание тем из них, которые содержат insinuatio instrumentorum; речь идёт о десятке документов, охватываемых периодом с 489 по 625 гг.²³, которые, таким образом, представляют собой значительную долю равеннских папирусов не только в чисто процентном отношении. С этой целью ниже как можно более просто излагаются хорошо известные темы, которые, тем не менее, было бы уместно напомнить.

Как известно, термином insinuatio (от insinuare, то есть in sinu mittere^[22], и значит «вкладывать», «вставлять внутрь», но также «представлять», например, прошение, в орган власти)²⁴ историки права и дипломатисты обозначают регистрацию в gesta или официальную письменную версию устных процедур, совершаемых перед магистратом, обладающим ius actorum conficiendorum, то есть правом составления актов, признаваемых имеющими законную силу, предоставленным также муниципальным магистратурам Валентинианом и Валентом в 366 году²⁵. В отношении процедуры, проведённой перед магистратом или магистратами и внесённой в acta, заинтересованная сторона может запросить editio, то есть официальное «дублирование»²⁶, обычно составляемое при посредстве exceptor’а. Чисто технический термин insinuatio также используется и в отношении документов императорской канцелярии, хотя в данном случае его понимание учёными не однозначно: начиная с известнейшей конституции Диоклетиана и Максимиана 292 года, предусматривающей, что не должны «инсинуироваться» exempla императорских рескриптов, но только оригиналы, подписанные императором²⁷, это insinuare на самом деле понималось как «выслать, передать частным лицам», но таже как «регистрировать в императорских архивах или с.16 в архивах провинциальных магистратур» или даже как «предъявлять в суде, приобщать к acta процесса»²⁸.

с.17 В отношении сделок, совершаемых частными лицами, инсинуация в gesta была предусмотрена для дарений уже в ходе законодательной реформы, задуманной Константином²⁹, хотя последующие императоры освободили от неё дарения ниже определённой суммы, установленной в 200 solidi Феодосием II и Валентинианом в 428 году³⁰, а впоследствии повышенной Юстинианом сначала до 300, а затем до 500 solidi³¹. Одна из целей, преследуемых с помощью этих средств, носила, несомненно, фискальный характер, что явно выражено в тексте знаменитого дарения Одоакра 489 года, известного из протокола его инсинуации в курии Сиракуз, где отмечается, что процедура будет проведена именно таким образом, чтобы actores^[46] комита Пиерия, получателя дарения, обязались fiscalia tributa solvantur^[47]³². Вне зависимости от того, происходит ли она от эллинистической практики регистрации документов, продиктованной преимущественно, но, с.18 возможно, не исключительно, фискальными целями, insinuatio вносит свой вклад в firmitas^[52] сделок, которая для позднеантичного периода является «навязчивой и центральной … темой»³³, та самая firmitas, которая в отношении инсинуированных дарений становится inconcussa ac perpetua^[53] в известной конституции Льва 459 года³⁴; таким образом в равеннском протоколе 491 года дарение будет инсинуировано именно ob iuris ecclesiae perpetem (= perpetuam) firmitatem^[55]³⁵, и firmitas дарственной грамоты, метафора, форма и представление той самой сделки, является целью, заявленной при другой инсинуации 572 года³⁶; дарения quae actis insinuantur^[56] даже не требуют присутствия свидетелей или vicini^[57], как указано в конституции 478 года императора Зенона, поскольку superfluum est privatum testimonium, cum publica monumenta sufficiant^[58], то есть поскольку процедура сама по себе придаёт силу instrumentum посредством publicum testimonium^[59], которое гораздо более эффективно, чем заявление любого частного лица³⁷. Интерес нормы и практики к соотношению «инсинуация/firmitas» сделки заканчивается тем, что легко переходит границы дарения, и поэтому будет более securus тот, кто прибегнет к инсинуации в gesta завещания, как утверждают Гонорий и Феодосий в конституции 413 года³⁸; или инсинуация придаёт firmitas купле-продаже недвижимости, как установил Валентиниан III в 444 году³⁹, и, как сказано в равеннском протоколе 540 года, она послужит гарантией firmitas для instrumenta venditionum⁴⁰.

с.19 В свою очередь Юстиниан, возможно, сознавая не всегда этически корректное поведение магистратов и officiales, ответственных за проведение процедуры и ведение acta, а также определённое недовольство граждан процедурой, которая, по-видимому, была обременительной и сложной⁴¹, в своей новелле 73 от 538 года сделает insinuatio наиболее эффективным средством для imponere fidem как табеллионному, так и нетабеллионному instrumentum, и, даже не делая её явно обязательной, рекомендует её применение ut instrumenta priventur nequitia et corruptione et falsitatibus^[63]. Для придания instrumentum, то есть потенциальному средству доказывания, cautela et fide^[64], заявленных уже в названии закона, которые ни один табеллион сам по себе не в состоянии гарантировать, документ подвергается публичной probatio^[65] своей fides посредством свидетельских заявлений, сделанных перед магистратом и его заседателями в ходе производства парапроцессуального типа; и editio gestorum, выдаваемое затем заинтересованной стороне, будет, так сказать, «доказанным доказательством» того, что было засвидетельствовано apud acta⁴². Конечно, новелла 73 рассматривает instrumentum в чисто доказательственном аспекте, но это не означает, что размывалась связь между инсинуацией и firmitas сделки; и действительно, в этой связи можно заметить, что в версии новеллы 73, содержащейся в Epitome Iuliani, ясно указано, что показания, которые testes и aliae personae^[66] дают перед магистратом в ходе инсинуации sub actorum testificatione^[67] любого договорного документа, contractum corrobor[a]nt^[68]⁴³.

Но даже если, по словам Гвидо Астути, Италия была единственной «страной юстиниановского права»⁴⁴, весьма вероятно, что эта столь желанная Юстиниану allegatio gestis municipalibus^[69] (используя обычное выражение протоколов и instrumenta, в которых никогда не используется термин insinuatio), не была столь широко практикуема; даже с.20 при той осторожности, которую диктует скудость источников, кажется, что инсинуация частных документов становилась всё более редкой уже с середины VI века, а затем почти совсем исчезла – и это могло быть общим явлением, возможно, связанным со всё более ухудшающимся функционированием курий, даже знаменитейшей курии Равенны⁴⁵. Например, только шесть дарений из шестнадцати, опубликованных Чедером⁴⁶, известны нам благодаря протоколу их инсинуации – несмотря на то, что процедура для этой сделки решительно поддерживается нормой со времён эпохи Константина – и все они датированы VI веком, за единственным исключением дарения, инсинуированного в gesta Равенны в 625 году: речь идёт о самом позднем италийском протоколе из имеющихся, но в данном случае процедура проводится явно в упрощённом порядке, что свидетельствует о непоправимом упадке учреждений, возможно, в те годы объекте крайней и тщетной попытки возрождения, предпринятой экзархом Исааком⁴⁷. Что же касается грамот о продаже, то только три, все первой половины VI века⁴⁸, известны благодаря протоколам их инсинуаций.

Эти данные заставляют задуматься: учитывая, что с мая 540 года Равенна стала византийской и что примерно с этого момента⁴⁹ местная юридическая практика начала приспосабливаться к с.21 новым нормам и новым влияниям, идущим из столицы⁵⁰, можно было бы ожидать более частого обращения к инсинуации, особенно для документов, касающихся отчуждения недвижимости (к которым относятся с большей предусмотрительностью), в соответствии с приведённым выше юстиниановым законодательством. Однако нет никаких намёков в этом направлении, и это несмотря на то, что церковь – а равеннская церковь являлась основным получателем дарений – всегда уделяла особое внимание обеспечению наилучшей защиты своего имущества и прав: настолько, что Джорджо Ченчетти даже выдвинул гипотезу, согласно которой равеннская церковь уже в 553 году отказалась от инсинуации даже значительного дарения по причине «начала стремительного упадка муниципальных учреждений»⁵¹. Известно, впрочем, что церковь (и, следовательно, также церковь Равенны) располагала собственными процедурами регистрации – достаточно вспомнить acta синодов или соборов и регистрацию писем и документов, изданных понтификами со времён папы Геласия⁵²; похоже, однако, что, за исключением некоторых намёков, нет никаких конкретных доказательств инсинуации instrumenta со стороны с.22 самой церкви в её собственных acta. Действительно, в 524 году император Юстин издал конституцию, которая с целью не допустить, чтобы ultimas deficientium voluntates^[75] была лишена юридической силы ex incongrua insinuation^[76], запрещала defensores ecclesiae, которые peritos se velint disceptationum esse forensium^[77], присваивать себе прерогативы magister census, которому в Константинополе исключительно принадлежало право вскрытия и инсинуации завещаний⁵³. Очевидно, что причиной вмешательства государя была практика, которая, хотя и совершалась в упрощённом порядке и на грани нелегитимности, должна, тем не менее, предполагаться широко распространённой; однако, например, Григорий Великий в семи обращённых к епископам посланиях 591–602 гг. прямо ссылается на необходимость allegatio в целях налогообложения документов о дарении, но в gestis municipalibus⁵⁴; а в дарении famulus’а^[80] епископу Порта 599 года, лично подписанном понтификом, notarius в соответствии с практикой вставляет так называемую licentia allegandi^[81]⁵⁵.

Однако даже включение в формуляр instrumenta этого пункта, посредством которого передающий разрешал получателю, si gestis municipalibus allegare voluerit^[83], провести процедуру в любое время без дополнительного выражения согласия с его стороны, не позволяет, тем не менее, успешно проиллюстрировать, насколько широко была распространена практика инсинуации. В равеннских документах с.23 появление licentia allegandi в документах, отличных от дарений, могло быть связано с теми нововведениями, которые вошли в формуляр документа равеннских табеллионов после 540 года⁵⁶; но поскольку эти табеллионы, отличавшиеся ужасно консервативными привычками, тянули за собой этот пункт неизменным по крайней мере до середины VIII века⁵⁷, когда о курии, insinuatio и протоколах уже давно не было ни слова, то трудно определить, действительно ли для предшествующей эпохи он означал, что обращение к инсинуации, хотя и было предусмотрено и одобрено законом, в самом деле было привычным.

Вернёмся, однако, к сохранившимся протоколам. Речь идёт о монументальных документах, изложенных с умелым использованием оформительских записей, расположенных в соответствии с чёткой иерархией⁵⁸, что придавало им торжественный вид, но, естественно, представляло собой заметный элемент формализма и придания силы. Они были написаны на свитках папируса длиной в среднем 3–3,5 метра, но могли достигать и 10 метров⁵⁹, при этом текст шёл параллельно направлению волокон папируса и был, по крайней мере в Равенне, всегда разделён на столбцы; но, например, протокол инсинуации грамоты о продаже, составленный в Римини в 541 году, представляет собой текст, упорядоченный в очень длинных строках документа, которые простираются на всю ширину volume^[88], которая, по оценке Чедера, составляет около 3,7 метра⁶⁰. Оформление западных протоколов VI века фактически копирует канцелярские обычаи, уже хорошо зарекомендовавшие себя с течением времени и находящие широкое с.24 отражение в публичной документации предыдущих столетий, дошедшей до нас из восточных провинций. См., исключительно в качестве примера и для сравнения, прекрасный двуязычный фрагмент судебного разбирательства, состоявшегося в Александрии перед comes и dux Aegypti Флавием Маврикием в 375 году⁶¹, чей текст, открывающийся датой, выраженной консульскими годами и начертанной увеличенным и размашистым почерком⁶², расположен в столбцах, а собранные в актах показания, как часто бывало со времён Диоклетиана, написаны на греческом языке, тогда как выступления магистрата – на латыни; писец, использующий профессиональный курсив с наклоном вправо, всегда начинает выступления магистрата с начала новой строки документа и за пределами левого поля текстового столбца, оставляя в конце пустое место, и выправляет ось документа, увеличивая размер букв⁶³.

Некоторые италийские протоколы дошли до нас в копиях – это, так сказать «частные» копии, выполненные, например, для внутреннего пользования архиепископского архива Равенны, легко узнаваемые по расположению transversa charta^[89] и написанию новым курсивом, который, однако, сколь бы искусен ни был, не является тем «официальным» курсивом с изящным правым наклоном, который применяли exceptores курии⁶⁴. С этой точки зрения интерес представляет копия 557 года протокола устного процесса, состоявшегося в курии Риети, в ходе которого готская inlustris foemina^[90] просила назначить некоего Flavianus’а опекуном двоих несовершеннолетних детей⁶⁵. Оказавшись в архиепископском архиве Равенны, вероятно, в связи с событиями, касающимися наследственного имущества двух мальчиков, копия была написана transversa charta анонимным писцом непрофессиональным новым курсивом, который, однако, показывает знание официального письма, и подписана vir honestus Флавианом, то есть, можно думать, тем самым, который был назначен опекуном двух мальчиков⁶⁶, с.25 и который заявляет, что эти exemplaria gestorum были изданы от его имени comitiacus⁶⁷ Константином, который, в свою очередь, подписывается his gestis ex autentico ededi и ставит дату в конце⁶⁸. Кажется правдоподобным, что упомянутый таким образом autenticum указывает именно на оригинал gesta, который должен был храниться в архиве курии Риети, а не на editio, очевидно, столь же официальное, этого оригинала, которое должно было быть выдано матери двух находящихся под опекой несовершеннолетних. В конце концов, сами по себе протоколы инсинуации являются хорошим примером того, как следует употреблять традиционные определения оригинала и копии, как недавно отметила Джованна Николай⁶⁹, с пониманием того, что сложные iter документирования нелегко поддаются «филологическому» анализу различных отрывков: дипломатисты и историки права иногда определяли протоколы как копии, в то время как Чедер издавал их как оригиналы, и оба означали один и тот же документ, то есть editio gestorum, с его типично торжественными формами, подкреплённое собственноручными подписями магистратов и с.26 их помощников и выдаваемое тому, кто испрашивал allegatio gestis municipalibus.

Хотя все протоколы находятся в состоянии большей или меньшей степени фрагментированности, всё же возможно реконструировать их формы и формуляр, который с середины VI века становится более пространным и чуть более многословным, а также реконструировать процедуру в том виде, в каком она протекала перед курией. Инсинуация, по мнению Чедера, всегда должна была происходить через несколько дней после изготовления instrumentum, как свидетельствует, например, cartula plenarie potestatis от 15 июля 564 года, инсинуированная двумя днями позже в равеннской курии⁷⁰; более того, учёный полагал, что в позднеантичных instrumenta о продаже оговорка о constitutum possessorium, согласно которой продавец удерживает за собой владение имуществом в течение 5, 10 или даже 30 дней с целью придать вид traditio отчуждённой res, также указывает срок, в течение которого получатель мог приступить к инсинуации⁷¹, но эта гипотеза, хотя и кажется разумной, вряд ли может быть каким-либо образом доказана.

Текст протоколов неизменно открывался формулой датировки, до византийского завоевания состоявшей из указания консульского года и дня месяца, а впоследствии – лет царствования и постконсулата, индикта и дня месяца, согласно предписаниям новеллы 47 (адресованной, помимо табеллионов, именно тем, кто gestis ministrant, sive in iudiciis sivi ubicumque conficiuntur acta^[93]); за данными о времени следовали данные о месте. В Равенне формула занимала всю первую строку первого столбца текста и была начертана весьма вычурным канцелярским почерком, с прямой осью, с обильными завитками и росчерками, впервые прочитанным Чедером и определённым им как «крупный почерк» из-за его размеров, которые примерно в два с половиной раза превышают размеры курсива текста⁷². Этот оригинальный итог развития древнего курсива, полученный путём изгиба прямых линий букв в широком «двойном завитке», был, по-видимому, разработан именно в курии Равенны, где он использовался с конца V до первых десятилетий VII века. Трудно сказать с уверенностью, было ли письмо этим почерком делом того же exceptor’а, который писал текст, или другого писца⁷³; но с.27 уже в 625 году «крупный почерк» сопровождался повторением датировки обычным письмом, что ясно сигнализировало о том, что эта канцелярская типизация, всё ещё являвшаяся обязательным элементом оформления, не была, однако, больше понятна⁷⁴.

Текст, в форме диалога и с пространными отрывками прямой речи, начинается со следующей строки; разные этапы процедуры отмечены использованием глагола dixit/dixerunt^[95], который вводит заявления различных действующих лиц. Таким образом, без дополнительных преамбул сообщается, что apud некоего магистрата и praesentibus^[96] principals^[97] помощников последнего в количестве трёх, как это предусмотрено Аркадием и Гонорием в 396 году⁷⁵, или иногда четырёх⁷⁶, как правило, в ранге viri laudabiles⁷⁷, представляется заявитель или его представитель и приводятся его слова в форме прямой речи, также вводимые глаголом dixit. Лишь в VII веке строгий формализм процедуры смягчается и приобретает почти семейный характер, с apparitores^[99], которые объявляют магистрату о присутствии заявителя prae foribus, то есть перед дверью, и магистратом, который, приказав ему войти, спрашивает ничуть не торжественным тоном, [Cur prae foribus fuisti,] quare ingredi postulasti?^[100]

Заявитель всегда совпадает с получателем подлежащего инсинуации документа, например, одаряемым в случае дарения или покупателем в случае продажи. Судя по тому, что нам предлагают источники VI века, похоже, не было необходимым, чтобы лицо, выдающее документ, и его получатель вместе присутствовали с.28 перед магистратом⁷⁸, и не представляется возможным сделать вывод, что обе стороны были совместно ответственны за процедуру, как, однако, предполагает определённая историко-юридическая литература⁷⁹, возможно, буквально воспринимая текст новеллы 73, 7, § 3, в котором читаем, что contrahentes (во множественном числе) посредством insinuatio могут успешно избавиться от трудностей и волокиты, которые влечёт impositio fidei, достигаемая путём сличения документов и распространяемая также на «их» подписи. В этой связи представляется полезным обратить внимание на соображение Жана-Филиппа Леви⁸⁰, заметившего, что встречающееся несколько раз в греческом тексте новеллы причастие настоящего времени συνβάλλοντες, переведённое на латынь неопределённым термином contrahentes, имело активное и невозвратное значение и фактически указывало не на обе стороны сделки, а только на одну⁸¹; поэтому contrahentes, которые с.29 запрашивают процедуру, могут быть просто множеством получателей подлежащих инсинуации instrumenta, а не их издателями. Что остаётся бесспорным «во множественном числе», так это то, что инсинуация происходит с согласия обеих сторон, которое, впрочем, издатели уже выразили во время составления instrumentum уже упомянутой licentia allegandi; кроме того, функция этого согласия вполне понятна, если принять во внимание, что издатель в любом случае будет вовлечён в процедуру и должен будет сделать необходимые заявления для её надлежащего проведения⁸².

Заявитель, таким образом, объявляет, что в его пользу был изготовлен определённый документ, чаще определяемый как cartula, но также instrumenta или documentum, относящийся к определённой сделке, имеющей предметом id^[106], о чём textus eloquitur^[107]⁸³, и он имеет этот документ prae minibus^[108]; затем он обращается с petitio^[109] к магистрату⁸⁴, прося его распорядиться, чтобы документ был susceptus^[110], чтобы он был прочитан и инсинуирован – для этого чаще всего используется глагол indere, «вводить» – в actis, а также приказать своим principales и exceptor’у, как ответственному за ведение протокола, отправиться вместе с ним⁸⁵ к издателю, которому документ будет показан и вновь прочитан и которого попросят заявить перед ними, действительно ли данная конкретная грамота о дарении или продаже facta^[113] им (естественно, имея ввиду, было ли facta дарение или продажа, с семантическим переносом между документом и сделкой), с.30 dictaverit^[114] ли он scribendam^[115] этому конкретному табеллиону или нотарию, поставил ли он здесь свой собственный signum^[116] или свою собственноручную подпись, были ли им conrogati^[117] свидетели, чтобы они, в свою очередь, подписались; и, наконец, согласен ли он на инсинуацию этой cartula, с выражением his actis aedicere non moretur/gravetur^[118].

На petitio отвечает, всегда в форме прямой речи, магистрат, имя которого обычно не упоминается в ходе процедуры⁸⁶ и который выражает свои мысли лишь посредством стереотипных формул; все его реплики в ходе процедуры всегда начинаются словами Magistratus dixit (с очевидной отсылкой на ius edicendi^[119]), явно вынесенными за пределы столбца в начале новой строки и начертанными курсивом текста, ось которого, однако, выпрямлена в результате канцелярской обработки. Таким образом, магистрат даёт ход просьбе и приказывает, чтобы cartula quae offertur^[120] была suscepta^[121] и чтобы её содержание было доведено в установленном порядке ex competenti officio^[122]; поэтому приступают к полной recitatio^[123] подлежащего инсинуации документа⁸⁷, завершающегося подписями, которым предшествует обозначение et alia manu^[124]⁸⁸, и при необходимости completio^[126] табеллиона, но никогда notitia testium^[127], которая не была частью формуляра instrumentum, но скорее вспомогательным элементом с функциями простого перечня имён свидетелей⁸⁹.

В конце публичной recitatio документа магистрат выступает во второй раз, приказывая, чтобы только что прочитанная cartula была in acta migravit^[128], и чтобы прочитанный текст был затем записан в acta; а также приказывает, чтобы, в соответствии с petitio заявителя, один или двое principales вместе с exceptor’ом и, возможно, с самим заявителем⁹⁰, отправились к издателю, чтобы этот последний actis renuntietur^[129] свои собственные заявления. Уполномоченные лица, выполнив приказ магистрата и вернувшись ad publicum^[130], сообщают (более того, his actis profitemur^[131], повторяя стиль новеллы 73) устами principalis, который всегда выражается с некоторой педантичностью, в форме прямой речи, с.31 что они отправились к издателю, показали ему и перечитали документы и получили ожидаемый responsum^[132], а именно, что cartula была им dictata^[133] определённому писцу, что она была подписана им и свидетелями, conrogati^[134] для подтверждения, что посредством этой cartula он действительно подарил или продал определённое res^[135], и что он желает, чтобы этот документ был инсинуирован в gestis, иногда гарантируя, что in hac voluntate perduraturus^[136].

С обычной торжественностью, подчёркнутой описанной выше канцелярской обработкой, вновь выступает магистрат, который, accepta responsione^[137], спрашивает заявителя, quid amplius^[138] он желает, чтобы произошло; и последний, апеллируя к gravitas^[139] магистрата, просит, чтобы, поскольку все шаги, которые ad firmitatem cartulam pertinebant^[140]⁹¹ были совершены rite^[141], то есть в соответствии с законом, был отдан приказ приступить в соответствии с обычаем, то есть ex more, к editio gestorum, которое послужит ему в качестве monimen^[142].

Последнее слово остаётся, естественно, за магистратом, и формуляр, вместо обычного и неопределённого Magistratus dixit, всегда предусматривает в этот момент полное указание его имени. Стереотипное «решение» магистрата всегда имеет одно и то же торжественное и почти оракульское содержание: Ut petisti, gesta tibi ... dabuntur ex more^[143]. Даже внешний вид всей строки текста торжественный: применённый почерк фактически является тем, что Чедер определяет как «verlängerte Schrift»^[144]⁹², то есть особый тип litterae communes^[145], полученный с помощью тех приёмов, которые Джорджо Ченчетти определял как постоянные в канцелярских почерках вне зависимости от эпохи, а именно выпрямление оси букв, их удлинение и увеличение, а также контраст между преувеличенно большими и преувеличенно маленькими буквами, как, например, o в лигатуре⁹³. В отличие от монументального инициального письма, характеризующегося, как уже было сказано, завитками и росчерками, в данном случае речь идёт о вполне читаемом варианте, что, впрочем, было уместно для письма, предназначенного именно для формулы, с.32 завершающей всю процедуру и ставящей печать официальности всему документу; однако, как далее замечает Ченчетти, в отличие от «крупного почерка» этот тип канцелярского письма совершенно не характерен для Равенны, но весьма близок более или менее современным примерам, происходящим из других провинциальных канцелярий, в которых, после запрета использования письма императорской канцелярии известной конституцией Валентиниана и Валента 367 года⁹⁴, почти повсеместно были разработаны, на основе общего курсива, альтернативные варианты, чтобы в любом случае запечатлеть в документации след соответствующей канцелярии.

Наконец, за броской заключительной формулой протокола следуют выравненные по правому краю последнего столбца собственноручные подписи (в некоторых случаях сопровождаемые стенографическими значками) магистрата, который объявляет gesta apud me habita recognovi^[146]⁹⁵, с воображаемой отсылкой к recognovi от имени questor’а sacri palatii в императорских рескриптах, principales, которые вместо этого используют глагол subscripsi, и exceptor’а, который отмечает свою роль в процедуре посредством формулы gestis ededi, иногда заявляя о своей принадлежности к городской курии⁹⁶.

В завершение этого краткого обзора следует сказать, что равеннские протоколы, кажется, восстанавливают для нас своего рода светскую литургию, чрезмерно формальную в своей ритуальности, под председательством немногословного магистрата, неподвижного в своём кресле, поскольку «любое телодвижение было бы здесь жестикуляцией»⁹⁷, окружённого небольшой группой намеченных контуром персонажей, каждый из которых декламирует свою часть сценария словами, отчеканенными и обрамлёнными чёткой формулярной рамкой, и антологией канцелярских писаний, чтобы представить официальный характер процедуры и вытекающего из неё документа, в сущности, тот искажённый образ реальности, с которого мы начали; но тем временем, в 568/569 гг., в Италию прибыли лангобарды и вот-вот должна была начаться другая история.

ПРИМЕЧАНИЯ

* В тексте используются следующие сокращения:

ChLA = Chartae Latinae Antiquiores. Facsimile-edition of the Latin Charters prior to the Ninth Century, ed. by A. Bruckner and R. Marichal, I–XLIX, Olten–Losanna, затем Dietikon–Zurigo, 1954–1998.

P. Tjäder = J.-O. Tjäder, Die nichtliterarischen lateinischen Papyri Italiens aus der Zeit 445–700, I, Papyri 1–28, Lund, 1955, и II, Papyri 29-59, Stockholm, 1982 (Acta Instituti Romani Regni Sueciae, ser. in 4^o, 19/1–2).

¹Излюбленная дипломатистами, повторяющими её иногда как утешительную мантру, иногда как будто оправдание, уже вошедшая в поговорку фраза Луиджи Скиапарелли «Мы работаем с фрагментами»: Luigi Schiaparelli, Codice diplomatico longobardo, II, Roma, 1933 (Fonti per la storia d’Italia. Carte. Secolo VIII, 63), n. 295, p. 440.

²К знаменитому частному архиву Луция Цецилия Юкунда, который сохранил 153 документа, датируемых преимущественно 52–62 гг. (опубликованы в Corpus inscriptionum Latinarum [...], IV, Suppl. pars I, Tabulae ceratae Pompeiis repertae, ed. C. Zangemeister, Berlin, 1898; см. также J. Andreau, Les Affaires de Monsieur Jucundus, Roma, 1974 [Collection de l’École Française de Rome, 19]; избранные документы также в Fontes iuris Romani antejustiniani, III, Negotia, ed. V. Arangio Ruiz, Firenze, 1943, и в L. Schiaparelli, Raccolta di documenti latini, I, Documenti romani, Como, 1923, rist. anast. Torino, 1969), следует добавить примерно 150 документов Геркуланума 40/41–75 гг., около сорока из которых всё ещё остаются неизданными (об остальных см. Tabulae Herculanenses, опубликованные между 1946 и 1961 гг. Дж. Пульезе Каррателли в La Parola del Passato, 1, 1946, p. 379–385; 3, 1948, p. 165–184; 8, 1953, p. 455–463, и им же совместно с В. Аранджо Руисом, там же, 9, 1954, p. 54–74; 10, 1955, p. 448–477 и 16, 1961, p. 66–73; также см. M. Della Corte, Tabelle cerate ercolanesi, в: La del Passato, 6, 1951, p. 224–230, и V. Arangio Ruiz, Due nuove tavolette di Ercolano relative alla nomina di tutori muliebri, в Studi in onore di Pietro de Francisci, I, Milano, 1956, p. 3–17). Также следует упомянуть 127 документов (из которых в целости сохранились только 20%, а именно 16 диптихов и 9 триптихов), датируемых преимущественно 35–55 гг. и происходящих из архива Сульпициев (найденного совершенно случайно в местечке Муречине близ античного речного порта на реке Сарно), изданных G. Camodeca, Tabulae Pompeianae Sulpiciorum. Edizione critica dell’archivio puteolano dei Sulpicii, Roma, 1999.

³Это выражение, синтезирующее понятие «историческая система документирования», необходимая фоновая основа и отправная точка для исследования любой документарной типологии данной эпохи, взято из: G. Nicolaj, Alcune considerazioni sul «sistema» documentario bassomedievale. In margine alle carte silvestrine, в: U. Paoli (a cura di), Silvestro Guzzolini e la sua congregazione monastica. Atti del Convegno di studi tenuto a Fabriano, Monastero di S. Silvestro abate, 4-6 giugno 1998, Fabriano, 2001, p. 365–367; см. также: Eadem, Fratture e continuità nella documentazione fra tardo antico e alto medioevo. Preliminari di diplomatica e questioni di metodo, в: Morfologie sociali e culturali in Europa fra tarda antichità e alto medioevo, Spoleto, 1998 (Settimane di studio del Centro italiano di studi sull’alto medioevo, XLV), p. 963–966.

⁴О документе как res^[1], пригодной для представления определённого юридически значимого субъекта и его деятельности, см., в современной доктрине, классическую работу A. Candian, Documentazione e documento (teoria generale), в: Enciclopedia del diritto, XIII, Milano, 1964, p. 579–596, особ. p. 579; см. также F. Carnelutti, La prova civile. Parte generale (il concetto giuridico della prova), Roma, 1915, p. 186, и, в исторической перспективе, недавнюю работу V. Crescenzi, La rappresentazione dell’evento giuridico. Origini e struttura della funzione documentaria, Roma, 2005, особ. p. 23–27. Более доходчиво о документе как «средстве представления, … тексте, представляющем факты или юридические акты [природу акта] публичной или частной сферы», наделённом первичными функциями, «отличными от доказательственной функции, всегда и исключительно принимаемой во внимание», которые должны быть исследованы в ви́дении, расширяемом от древнего документа до документа современной эпохи и учитывающем то, как эти функции, по-видимому, «относятся к некоторым потребностям и к некоторым общим и антропологическим целям, связанным с содержанием собранных и переданных текстов: выявление, придание формы, фиксация и удостоверение (подписание); доведение до сведения erga omnes^[2] или конкретных адресатов (edere, publicare, notum facere); засвидетельствование и доказывание (probare)», см. из последних работ G. Nicolaj, Lezioni di diplomatica generale, I, Istituzioni, Roma, 2007, цитаты на p. 59 и 63.

⁵P. Tjäder 3, переизданный в ChLA, XX, Italy I, publ. by A. Petrucci and J.-O. Tjäder, Dietikon–Zurigo, 1982, n. 709: текст тщательно свёрстан в форме таблицы, но использование нового курсива «частного» типа, отличающегося от почерка exceptores курии (хотя и со вставкой, вероятно, с целью различения, строки, обозначенной как «verlängerte Schrift»^[4], о которой см. ниже), исключает, по мнению Чедера, возможность говорить о фрагменте протокола.

⁶См., например, G. Nicolaj, Il documento privato italiano nell’alto medioevo, в: C. Scalon (a cura di), Libri e documenti d’Italia: dai Longobardi alla rinascita delle città. Atti del Convegno nazionale dell’Associazione italiana paleografi e diplomatisti, Cividale, 5–7 ottobre 1994, Udine, 1996, p. 163, но прежде всего Fratture e continuità... cit., p. 969–975, цитата на p. 974.

⁷Мы не знаем, каково было вознаграждение за услуги, предусмотренное в позднеантичную эпоху в Италии. Из посвящённой деятельности табеллионов главы в так называемой «Книге эпарха», регламенте, изданном Львом Мудрым около 911–912 гг. (согласно M. Amelotti, L’età romana, в: M. Amelotti e G. Costamagna, Alle origini del notariato italiano, Milano, 1975 [Studi storici sul notariato italiano, II], p. 44) для регулирования константинопольских профессиональных корпораций, мы узнаём, что вознаграждение табеллиона в X веке не было непомерным и было пропорционально экономической ценности оформляемого контракта; например, для contractus materia в сто νομίσματα плата табеллиону составляла двенадцать κεράτια. См. J. Nicolet, Le Livre du Préfet ou l’Édit de l’empereur Léon le Sage sur les corporations de Constantinople, Genève, 1894 (reprint. London, 1970), § 25, p. 21.

⁸Что, впрочем, было очевидно для Юстиниана, который в Nov. 73, 9 освобождает от строгого соблюдения всего, что предусмотрено для imponere fidem^[6] instrumenta, включая обращение к превентивной insinuatio, тех, кто живёт in agris, ubi multa simplicitas est et neque scribentium aut testium multorum copia est^[7].

⁹P. Tjäder 47¬–48, также в: ChLA, XXV, Italy VI, publ. by R. Marichal, J.-O. Tjäder and G. Cavallo, Dietikon–Zurigo, 1986, n. 792, и ChLA, XXIX, Italy X, publ. by J.-O. Tjäder, F. Magistrale and G. Cavallo, Dietikon–Zurigo, 1993, n. 870.

¹⁰В течение 27 лет, отделяющих два тома Nichtliterarischen lateinischen Papyri Italiens (см. выше прим. к названию), Чедер («the eminent authority on Ravenna papyri»^[12] по мнению Альберта Брукнера в ChLA, III, British Museum London, Olten–Losanna, 1963, p. [VII]) активно участвовал в редакционной инициативе ChLA, пересматривая некоторые детали датировок или чтений своих изданий италийских папирусов V–VII вв. и сопровождая их новым, гораздо более полным и точным описанием. Сам Чедер охарактеризовал почти полвека, потраченные им на исследование равеннских источников, как «исключительно вдохновляющий … опыт», который «сполна окупил ту работу, которую я смог этому посвятить»: J.-O. Tjäder, Alcune osservazioni sulla prassi documentaria a Ravenna nel VI secolo, в: G. G. Archi (ed.), Il mondo del diritto nell’epoca giustinianea. Caratteri e problematiche, Ravenna, 1985, p. 23. Трогательная реконструкция связи между Чедером и Равенной (почётным гражданином которой он был назван незадолго до своей смерти в 1998 году) с полной библиографией его работ о Равенне: G. Rabotti, Jan Olof Tjäder e Ravenna, в: Ravenna. Studi e ricerche, IX, 2002, p. 141–153.

¹¹P. Tjäder 22, 42 и 49, также в ChLA, XXIX... cit., соответственно n. 887, 886 и 885; речь идёт о разорванных и сильно повреждённых остатках копии протокола двух допросов свидетелей относительно владений гота Гундилы, составленной, вероятно, примерно в 557 году в Непи для использования церковью Равенны (P. Tjäder 49), об обрывке instrumentum о продаже примерно 600 года (P. Tjäder 42) и о заключительной части, с подписями свидетелей и табеллиона, одного дарения церкви Равенны в 639 году (P. Tjäder 22).

¹²Сведения о пожаре и о разграблении архива при предстоятеле Дамиане (689–705 гг. в хронотаксисе^[13] архиепископов Равенны, представленном в Breviarium Ecclesiae Ravennatis (codice Bavaro), secoli VII–X, a cura di G. Rabotti, Appendici documentarie a cura di C. Curradi, G. Rabotti e A. Vasina, Roma, 1985 [Fonti per la Storia d’Italia, 110], p. XXVI) считаются исследователями равеннских событий подлинными и полностью зависят от Liber pontificalis историка Агнелла. См. Agnelli qui et Andreas Liber pontificalis Ecclesiae Ravennatis, ed. O. Holder-Egger, Hannover, 1878 (M.G.H. Scriptores rerum Langobardorum et Italicarum saec. VI–IX), cap. 134, p. 365–366: Eo tempore archivus ecclesiae istius ab igne cuncrematus est, et ibidem multa monumina flamma cunsumpsit, et multa a malignis hominibus rapta sunt et absconsa. Tunc cungregatis omnibus sacerdotibus, sedit cum eis pontifex praedictus in Propina deditque anathemata maledictionis, ut, quicumque ex praedictas haberet muniminibus et non redderet, illi anathema esset, et quicumque redderet, innocens esset a culpa^[14].

¹³Privilegia antiqua, cum quibus se fatebat ex potestate Romani papae subtrahere, in loto proiectae sunt et ab astis lanceae comminutae^[15]: Agnelli [...] Liber pontificalis... cit., cap. 174, p. 391.

¹⁴В 965 году архиепископ Пётр VI (927–971 гг., см. хронотаксис в Breviarium... cit., p. XXVI) был взят под стражу диаконом Райнерием, а резиденция епископа была разграблена; см. G. Buzzi, Ricerche per la storia di Ravenna e di Roma dall’850 al 1118, в: Archivio della R. Società romana di storia patria, 38, 1915, p. 164–166, а также B. Andreolli, Il potere signorile tra VIII e X secolo, в: A. Carile (a cura di), Storia di Ravenna, II, Dall’età bizantina all’età ottoniana, 1, Territorio, economia e società, Venezia, 1991, p. 381. Именно с этими событиями, во время которых могло быть уничтожено или рассеяно множество документов, была связана реорганизация архива, о чём свидетельствуют передаточные надписи на обратной стороне документов X века, представленные на пергаменах архиепископского архива и, прежде всего, в редакции знаменитого картулярия на папирусе, известного как Codice traditionum Ecclesiae Ravennatis или Баварский кодекс, в котором зарегистрированы прошения об эмфитевзисе и долгосрочной аренде либо дарения, касающиеся имущества равеннской церкви в Пентаполе; см. Breviarium... cit., p. L–LI.

¹⁵См. P. Tjäder, I, p. 17–21.

¹⁶Известие об этом содержится в письме, адресованном Николо Никколи; см. Ambrosii Traversarii generalis Camaldulensium ... Latinae epistolae ..., ex monumentis ... nondum editis ... a L. Mehus, Firenze, 1759 (rist. anast. Bologna, 1968), n. LII, col. 420–422.

¹⁷A. Tarlazzi, Memorie sacre di Ravenna, Ravenna, 1852, p. 77.

¹⁸См., очень кратко, [J.-O. Tjäder], La collezione dei papiri latini della Biblioteca Apostolica Vaticana, в: ChLA, XXII, Italy III, publ. by A. Petrucci and J.-O. Tjäder, Dietikon–Zurigo, 1983, p. 3–7.

¹⁹I. A. Amadesii In antistitum Ravennatum chronotaxim [...] disquisitiones perpetuae [...] opus posthumum, 1, Faenza, 1783, p. LXXXV.

²⁰См. также, что сообщает сам Чедер: Alcune osservazioni... cit., p. 23–24 n. 1.

²¹Об эпиграфе, находящемся в Санта-Мария-Маджоре в Риме, см. P. Tjäder 17.

²²P. Tjäder 50–52, 57, 58, теперь также (соответственно) в: ChLA, XXIX... cit., n. 863, 862 и ChLA, XXII... cit., n. 725–727.

²³P. Tjäder 4–5 A–B, 8, 10–11 A–B, 12 (о реконструкции которого на основе предыдущего издания и воспроизведения в: G. Marini, I papiri diplomatici raccolti e illustrati, Roma, 1805, n. 84, p. 130–132, см. также ChLA, XXV... cit., n. 791), 14–15 A–B, 21, 26, 27, 29, 31, 33.

²⁴См. хотя бы Lexicon totius Latinitatis, ab Ae. Forcellini lucubratum [...], II, Padova, 1864–1926 (2 reprint. Bologna, 1965), s.v. insinuare и insinuatio.

²⁵См. C.I. I, 56, 2: Magistratus conficiendorum actorum habeant potestatem^[23].

²⁶Вместо неопределённого термина «извлечение» или более двусмысленного, хотя и более традиционного, «копия» (аутентичная, официальная или служебная, называйте как угодно) здесь принимается обоснованное определение «дублирование» (о котором см. N. Palazzolo, Le modalità di trasmissione dei provvedimenti imperiali nelle provincie (II–III sec. d.C.), в: Iura. Rivista internazionale di diritto romano e antico, 28, 1977, p. 67), вошедшее в дипломатический лексикон благодаря недавним исследованиям Джованны Николай, см. особ. G. Nicolaj, Originale, authenticum, publicum: una sciarada per il documento diplomatico, в: A. J. Kosto, A. Winroth (eds.), Charters, Cartularies and Archives: The Preservation and Transmission of Documents in the Medieval West. Proceedings of a Colloquium of the Commission Internationale de Diplomatique (Princeton and New York, 16–18 Sept. 1999), Toronto, 2002 (Papers in Mediaeval Studies, 17), p. 13.

²⁷C.I. I, 23, 3: Sancimus, ut authentica ipsa atque originalia rescripta et nostra manu subscripta, non exempla eorum, insinuentur^[24].

²⁸Критический анализ различных позиций в: N. Palazzolo, Le modalità di trasmissione... cit., p. 42–44, с реконструкцией предшествующего обсуждения и обширной библиографией. Автор считает неубедительной принятую Моммзеном и предлагаемую также G. Cencetti, Tabularium principis, в: Studi di paleografia, diplomatica, storia e araldica in onore di Cesare Manaresi, Padova, 1953, p. 133–166, теперь в: Id., Scritti archivistici, Roma, 1970 [откуда цитаты ниже], p. 242, интерпретацию insinuatio как передачу оригинала рескрипта заявителям, и даже «невероятным», что «губернатор получал императорский рескрипт в подлиннике, регистрировал его (insinuatio) в провинциальных архивах, а затем приказывал «дублировать» с него копию для заинтересованного лица» (ibid., p. 67), вместо этого рассматривая инсинуацию, о которой идёт речь в конституции Диоклетиана, как «предъявление в суде», поскольку «только в процессуальных целях оправдано предъявление в орган власти, способный осуществить проверку подлинности документа» (ibid., p. 87–94). В том же духе высказывается G. Nicolaj, Originale, authenticum, publicum... cit., p. 12–13, которая, однако, отмечает, что «термин authenticus» в случае императорских рескриптов, «дублированных» именно в процессуальных acta, связан «со значением авторитетного и авторитарного, которым наделён принцепс», но, тем не менее, остаётся «отделённым от сферы publica fides»; см., однако, также G. Nicolaj, Lezioni di diplomatica generale... cit., p. 231, где описывается iter^[25] документирования рескрипта, который «должен быть опубликован посредством propositio или вывешивания и/или должен быть подвергнут insinuatio, под которой здесь понимается отправка по назначению». Тема инсинуации императорских документов очевидно переплетается с деликатным и более широким вопросом их публикации и сохранения (а библиография по этому вопросу необъятна и очень запутана), вопросом, в котором, особенно в поздней античности, церковь могла сыграть очень важную роль; однако такая роль более чем совпадала с настоящей передачей «архивам церкви старинной опеки над общественными и государственными документами» (G. Nicolaj, Originale, authenticum, publicum... cit., p. 13) и могла показаться в некотором роде суррогатной и во всяком случае ограниченной, если, например, конституция Юстиниана в Cod. I, 4, 30, 2 (531 г.), составленная на греческом языке и адресованная префекту претория Константинополя, трактуя об установлении попечительства над несовершеннолетними с патримонием менее 500 solidi, позволяет проводить процедуру перед defensor civitatis^[26] (или префектом, или – в Александрии – перед iuridicus) вместе с епископом и другими publicae personae города; но только в этом случае предписывается, чтобы соответствующие gesta были помещены in ipsis sacrosanctae ecclesiae archivis^[27] (и это, однако, единственное упоминание о церковных архивах как в pars latina, так и в pars graeca Кодекса). В новелле 74, 4, 1–2 (538 г.) предусматривается заключение законного брака даже без facere nuptialia documenta^[28], при условии, что обряд совершается перед defensor ecclesiae^[29] и тремя или четырьмя клириками; и только в этом случае должна быть составлена charta с заявлениями брачующихся, датой и подписями присутствующих клириков, которая должна храниться именно in eiusdem sanctissimae ecclesiae archivis^[30], то есть там, ubi sanctissima vasa servantur^[31]. Также в эдикте после новеллы 8 (535 г.), адресованном патриархам и архиепископам, им предлагается сохранить текст изданного lex^[32] вместе с sacra vasa, или, ещё лучше, также приказать вырезать его aut tabulis aut lapidibus in porticibus sanctissimae ecclesiae^[33] для пользы граждан, но только после того, как lex будет publice proposita et omnibus manifestata^[34]. В том, что касается императорских архивов, с возражениями против Палаццоло и интересными замечаниями относительно передачи рескриптов в провинции и их публикации, см. недавнюю работу M. Varvaro, Note sugli archivi imperiali nell’età del principato, в: C. Cascione e C. Masi Doria (a cura di), FIDES HVMANITAS IVS. Studii in onore di Luigi Labruna, VIII, Napoli, 2007, p. 5767– 5818, а также в: Annali del Dipartimento di storia del diritto, Università di Palermo, 51, 2006 [но 2007], p. 381–431, в § 8.

²⁹В конституции Константина, датируемой 316 или 323 годом (см. Frag. Vat. 249, частично воспроизведённый с изменениями в C.Th. 8, 12, 1 и в C.Ι. 8, 53, 25), предусматривается, что после того как scientibus pluribus^[35] составлен документ дарения (tabulae [...] aut quodcumque aliud materiae tempus dabit^[36]), и после того как advocata vicinitate^[37] совершена торжественная corporalis traditio^[38], всё должно быть consignatum actis^[39] судьёй или магистратами; дарение, таким образом, принимает форму вступившего в силу реального контракта, который формируется посредством трёх последовательных этапов, каждый из которых обязателен, см. P. Voci, Tradizione, donazione, vendita da Costantino a Giustiniano, в: Iura. Rivista internazionale di diritto romano e antico, 38, 1987, p. 106; см. также E. Levy, West Roman vulgar Law. The Law of Property, Filadelfia, 1951, p. 141–142, 153.

³⁰C.Th. 3, 5, 13, которая, однако, касается только брачных дарений; как показывает текст interpretatio, для действительности donatio sponsalicia^[40], которая была инсинуирована, не требуется, чтобы уже была совершена traditio^[41], тогда как для дарения менее 200 solidi в insinuatio нет необходимости, cum die et tempore scriptura sufficiet^[42].

³¹C.I. 8, 53, 34, pr.: Sancimus omnem donationem sive communem sive ante nuptias factam usque ad trecentos solidos cumulatam non indigere monumentis^[43] (529 г.); C.I. 8, 53, 36, 3: Ceteris etiam donationibus, quae gestis intervenientibus minime sunt insinuatae, sine aliqua distinctione quingentos usque ad solidos valituris^[44] (531 г.), а также C.I. 1, 2, 19 (529 г.) в отношении дарений благочестивым местам, за исключением совершённых императором: Si quis vero donationes usque ad quingentos solidos in quibuscumque rebus fecerit vel in sanctam ecclesiam vel in xenodochium vel in nosocomium vel in orphanotrophium vel in ptochotrophium vel in ipsos pauperes vel in quamcumque civitatem, istae donationes etiam citra actorum confectionem convalescant: sin vero amplioris quantitatis donatio sit, excepta scilicet imperiali donatione, non aliter valeat, nisi actis intimata fuerit^[45].

³²В действительности в курии Сиракуз к актам приобщается editio инсинуации дарения, уже ранее совершённого в Равенне, и магистраты Сиракуз после совершения соответствующей recitatio^[48] приказывают gesta gestis nectere^[49]: см. P. Tjäder 10–11 A–B, также в: ChLA, XX... cit., n. 703; и ChLA, XLV, Austria III, eds. T. Dorandi, J.-O. Tjäder, Dietikon–Zurigo, 1997, n. 1331. Следует отметить, что в этой последней публикации имеется исправление, внесённое Чедером к его предыдущему изданию: в собственноручной подписи магистрата Флавия Анниана, завершающей протокол, теперь читается et in albo iussi scribi^[50] вместо et ita Leo iussi scrivi^[51], устраняя тем самым присутствие призрачного Льва, который без какой-либо должности был указан как писец, составивший документ.

³³G. Nicolaj, Il documento privato... cit., p. 161.

³⁴C.I. 8, 53, 30, 2: в той же конституции император также устанавливает, что процедуры инсинуации совершаются в столице исключительно перед magister census, тогда как в других городах инициаторы дарений могут проводить инсинуацию sive apud moderatorem cuiuslibet provinciae sive apud magistratus sive apud defensorem cuiuscumque civitatis prout maluerit publicare^[54].

³⁵P. Tjäder 12, см. выше прим. 23.

³⁶P. Tjäder 14–15 A–B, также в: ChLA, XXIX... cit., n. 884; и ChLA, XXII... cit., n. 724.

³⁷C.I. 8, 53, 31. Соотношению между publicum testimonium и instrumentum publice confectum посвятила насыщенные поводами к размышлениям страницы G. Nicolaj, Il signum dei tabellioni romani: simbologia o realtà giuridica?, в: Palaeographica Diplomatica et Archivistica. Studi in onore di Giulio Battelli, a cura della Scuola speciale per archivisti e bibliotecari dell’Università di Roma, Roma, 1979, p. 25–30.

³⁸C.I. 6, 23, 19, 1: Sicut igitur securus erit, qui actis cuiuscumque iudicis aut municipum aut auribus privatorum mentis suae postremum publicavit iudicium^[60].

³⁹Nov. Valent. XV: prospicimus, ut gestis municipalibus immobilium rerum contractus constet initus [...]^[61], с целью избежать заключения in fraudem legis^[62] договоров купли-продажи, в которых продавец или покупатель являлись бы анонимными; см. E. Levy, West Roman vulgar Law... cit., p. 130.

⁴⁰P. Tjäder 31, также в: ChLA, XX... cit., n. 707.

⁴¹См. Nov. 15 praef. (535 г.); см., однако, по этому вопросу H. Saradi-Mendelovici, L’enregistrement des actes privés (insinuatio) et la disparition des institutions municipales au VI^e siècle, в: Cahiers des études anciennes, 21, 1988, p. 121–122.

⁴²Так полагает G. Nicolaj, Il signum dei tabellioni romani... cit., p. 27, вслед за E. Durando, Il tabellionato o notariato nelle leggi romane, nelle leggi medioevali italiane e posteriori specialmente piemontesi, Torino, 1897, p. 21.

⁴³Так в издании Генеля, воспроизведённом в: Iuliani Epitome Latina Novellarum Iustiniani, secondo l’edizione di Gustavo Hänel e col glossario d’Antonio Augustín. Testo indici concordanze, a cura di P. Fiorelli e A. M. Bartoletti Colombo, Firenze, 1996, cap. 234 in fi.

⁴⁴G. Astuti, Tradizione dei testi del Corpus iuris nell’alto medioevo, в: Id., Tradizione romanistica e civiltà giuridica europea. Raccolta di scritti, a cura di G. Diurni, prefazione di G. Cassandro, Napoli, 1984 (Ius nostrum. Studi e testi pubblicati dall’Istituto di storia del diritto italiano dell’Università di Roma, 2^a s., 1.I), p. 175.

⁴⁵Равенна не должна быть исключением в распаде, который по существу был всеобщим и продолжался уже долгое время; по крайней мере, уже в 535 году Юстиниан жаловался на отсутствие в Константинополе публичных структур для сохранения gesta (Cum nullum habeant archivum, in quo gesta apud se reponant, deperit quod conficitur^[70]: Nov. 15 pr.). См. H. Saradi-Mendelovici, L’enregistrement des actes... cit., p. 123–124.

⁴⁶Речь идёт о P. Tjäder n. 10–11 A–B (489 г.), 12 (491 г.), 14–15 A–B (572 г.), 21 (625 г.), 26 (середина VI в.) и 27 (середина VI в.; датируется второй половиной столетия в: ChLA, IX, The United States of America V, Dietikon–Zurigo, 1977, n. 406).

⁴⁷P. Tjäder 21, также в: ChLA, XXII... cit., n. 720, с замечаниями Чедера о процедуре, которая в данном случае происходит без помощи curiales и оставляет чтение документа на усмотрение лица, которое его представляет. Об армянине Исааке, экзархе в 624/625–643 гг., см. G. Uluhogian, Armeni a Ravenna, в: Ravenna da capitale imperiale a capitale esarcale. Atti del XVII Congresso internazionale di studio sull’alto medioevo, Ravenna, 6–12 giugno 2004, Spoleto, 2005, p. 551–558.

⁴⁸P. Tjäder 29 (504 г.), 31 (540 г.) и 33 (541 г.), соответственно в: ChLA, XLV... cit., n. 1332; ChLA, XXI, Italy II, publ. by A. Petrucci and J.-O. Tjäder, Dietikon–Zurigo, 1983, n. 715; ChLA, XXV... cit., n. 793.

⁴⁹G. Astuti, Tradizione dei testi... cit., p. 175, отмечает, что, хотя части Corpus iuris наверняка были направлены в Италию уже в готский период, согласно edictale programma 538–540 гг., упомянутой в тексте Sanctio pragmatica 554 года, вряд ли можно думать об их применении до византийского завоевания. Уже M. Amelotti, L’età romana... cit., p. 60, считал, что не следует «слишком строго» ориентироваться на 554 год, но при этом «между двумя partes imperii^[71] законодательство и практика в вопросах документирования осуществлялись параллельно и не без обменов».

⁵⁰G. Nicolaj, Documenti e libri legales a Ravenna: rilettura di un mosaico leggendario, в: Ravenna da capitale imperiale a capitale esarcale. Atti del XVII Congresso internazionale di studio sull’alto medioevo, Ravenna, 6–12 giugno 2004, Spoleto, 2005, p. 765–766, полагая «вполне разумным» совместить введение юстинианового права в Италии с изданием pragmatica sanctio в 554 году, убедительно истолковала как «ответ практики на кодификацию Юстиниана» трансформации формуляра, уже отмеченные Чедером (P. Tjäder, II, p. 6 , а также J.-O. Tjäder, Alcune osservazioni... cit., p. 26–31).

⁵¹G. Cencetti, Dall’unità al particolarismo grafico. Le scritture cancelleresche romane e quelle dell’alto medioevo, в: Il passaggio dall’antichità al medioevo in Occidente, Spoleto, 1962 (Settimane di studio del Centro italiano di studi sull’alto medioevo, IX), переизд. в: Id., Scritti di paleografia, a cura di G. Nicolaj, Dietikon–Zurigo, 1995², p. 260 и nota 41, касательно сохранения в архиве равеннской церкви P. Tjäder 13, также содержащего в тексте обычную оговорку с licentia allegandi. Тем не менее, нельзя быть уверенным в том, что после проведения процедуры инсинуации (которая, как будет видно далее, предусматривает не «копирование» документа в регистрах магистратуры, а его публичное «чтение»; и именно это чтение должно быть внесено apud acta) инсинуированный оригинал документа должен храниться в архиве магистратуры, но на самом деле было бы более правдоподобно и, возможно, даже более логично, если бы этот оригинал был возвращён законному держателю, то есть, например, получателю дарения или покупателю в случае купли-продажи; поэтому представляется затруднительным сделать вывод, основываясь на приведённом Ченчетти примере, что церковь Равенны действительно отказалась от инсинуации. См. также Nov. 127, 2, 548 г., где подтверждается необходимость actis monumentorum antenuptiales donationes insinuari^[72], чтобы si principalia instrumenta pereant, quod facile est^[73], сохранилась и была доступна matrimonii probatio^[74].

⁵²Достаточно сослаться на: H. Bresslau, Handbuch der Urkundenlehre für Deutschland und Italien, trad. it. di A. M. Voci Roth, Manuale di diplomatica per la Germania e l’Italia, Roma, 1998 (Pubblicazioni degli Archivi di Stato. Sussidi, 10), p. 98–103.

⁵³C.I. 1, 3, 40 = 6, 23, 23.

⁵⁴Gregorii I papae Registrum epistolarum, ed. P. Ewald et L. M. Hartmann, I–II, Berolini, 1887–1899 (M.G.H. Epistolarum t. I–II), ep. n. II, 9 и 15; IX 58, 71, 180 и 233 (послание не является полной версией, но наличие формулы воспринимается издателями как должное); XIII, 18. Однако все послания следуют одному и тому же идентичному формуляру, образец которого содержится в титуле XI (Responsum oratorii dedicandi) Liber diurnus, и поэтому трудно установить, является ли и в какой степени эта точная ссылка на allegatio действительно традиционной. В переписке Григория, естественно, нет недостатка в других упоминаниях о gesta publica: см., например, послание n. XIII, 10, 602 года, в котором Григорий рекомендует епископу Салоны si causam vultis dicere, instructam de cetero personam cui mandato legaliter facto tua ac presbyterorum [...] et testium subscriptionibus roborato gestisque ex more indito transmittite ^[78] (где выражение ex more напоминает, как будет показано, именно формуляр gesta municipalia); или адресованную королеве франков Брунхильде constitutio n. XIII, 7, также 602 года, которую gestis [...] publicis inserenda, quatenus, sicut in nostris, ita quoque in regalibus scriniis teneatur^[79].

⁵⁵Gregorii [...] Registrum epistolarum... cit., n. IX, 98: tribuentes etiam non expectata professione vestra, quo volueris tempore allegandi licentiam^[82]. Licentia gestis allegandi также фигурирует в подложном дарении диакона Григория (будущего Григория Великого) римскому монастырю св. Андрея, составленном, однако, с использованием формуляра конца VI века; см. из последних работ: Il Regesto del monastero dei SS. Andrea e Gregorio ad Clivum Scauri, ed. A. Bartola, pt. II, Documenti, Roma, 2003 (Codice diplomatico di Roma e della regione romana, 7), n. 1, p. 6.

⁵⁶Этот пункт засвидетельствован в купчих только после 541 года (см. P. Tjäder 33) и впервые встречается в cessio in solutum^[84] (точнее, in solutum cessionis venditionisque documentum^[85]) 551 года, где одновременно делается ссылка на gesta и публичные archiva (P. Tjäder 34: Alligandi quoque archivalibus gestis [...] damus, tribuimus et concedimus licentiam^[86]); он также фигурирует в cartula plenariae securitatis 564 года, в которой упоминается даже в подписях свидетелей (P. Tjäder 8).

⁵⁷Появляется в пожертвовании pro anima и more salario^[87] 767 года, дошедшем до нас в копии: см. R. Benericetti, Le carte ravennati dei secoli ottavo e nono, Faenza, 2006, n. 4, p. 11.

⁵⁸См. в этой связи веские замечания G. Cavallo, La cultura scritta a Ravenna tra antichità tarda e alto medioevo, в: A. Carile (a cura di), Storia di Ravenna, II, Dall’età bizantina all’età ottoniana, 2, Ecclesiologia, cultura e arte, Venezia, 1992, p. 80–81.

⁵⁹Например, P. Tjäder 4–5 A–B (также в: ChLA, XXIX... cit., n. 878; и ChLA, XVII, France V, publ. by H. Atsma, R. Marichal, J.-O. Tjäder and J. Vezin, Dietikon–Zurigo, 1984, n. 653) с recitatio gestorum, относящихся к вскрытию 6 завещаний; если предположить, что недостающая часть не содержала recitatio и других завещаний, протокол будет лишён первого столбца текста, а его общая длина оценивается примерно в 10 метров. Также P. Tjäder 8 (также в: ChLA, XVII... cit., n. 652) должен был быть длиннее среднего, оценочно около 5,7 метра.

⁶⁰P. Tjäder 33 (см. выше прим. 48).

⁶¹P. Oxy. LXIII 4381: см. ChLA, XLVII, Addenda, publ. by T. Dorandi and P. Gasnault, Dietikon–Zurigo, 1997, n. 1431.

⁶²Но не столь закрученный и искусственный, как равеннский «крупный почерк», по мнению J.-O. Tjäder, La misteriosa «scrittura grande» di alcuni papiri ravennati e il suo posto nella storia della corsiva latina e nella diplomatica romana e bizantina dall’Egitto a Ravenna, в: Studi romagnoli, 3, 1952, p. 203.

⁶³Ibid., p. 200–207; см. также O. Montevecchi, La Papirologia, rist. con Addenda, Milano, 1988, p. 236–237; G. Cavallo, La κοινή scrittoria greco-romana nella prassi documentale di età bizantina, в: Jahrbuch der österreichischen Byzantinistik, 19, 1970, p. 5–6 и nota 16.

⁶⁴Однако нередки случае, когда exceptores используют при составлении gesta курсив явно «частного» типа: см. P. Tjäder, I, p. 120–121 и 126–128, а также G. Cavallo, La cultura scritta... cit., p. 80.

⁶⁵P. Tjäder 7, также в: ChLA, XX... cit., n. 712.

⁶⁶Чедер сомневается, действительно ли речь идёт именно о нём или скорее о его тёзке (P. Tjäder, I, p. 226, см. также указатели на p. 506, sub voce); совершенно иного мнения придерживается M. Amelotti, Curiali e notai a Rieti tra Goti e Bizantini, в: D. Puncuh (a cura di), Studi in memoria di Giorgio Costamagna, Genova, 2003 (= Atti della Società ligure di Storia patria, n.s., 43), p. 103–104 и nota 10, который считает Flavianus’а подписавшим копию exceptor’ом реатинской курии. Верно, что подпись Флавиана (который также должен был начертать слова et alia manu между строк 96 и 97) читается как Ego Flavianus vir honestus his exemplaribus gestorum a me datis subscripsi^[91] и использует технический глагол aedidi (возможно, в значении типа «я позаботился заказать editio»?), однако довольно необычно, что в те годы exceptor при исполнении своих обязанностей не отразил собственную профессиональную принадлежность (которую exceptores с гордостью указывают даже тогда, когда подписываются как частные лица в instrumentum, о чём свидетельствуют подписи exceptor inlustris potestatis Иоанна, свидетеля в дарственной церкви Равенны около 600 года, P. Tjäder 16, и exceptor gloriose sedis eminentissimi praefecti Германа, также в дарственной равеннской церкви 639 года, P. Tjäder 22); кроме того, нет никаких признаков использования Rangsprädikat^[92] (которым для exceptores на службе преторианской префектуры был, по-видимому, ранг vir clarissimus, см. P. Tjäder, II, p. 121 nota 14 и ChLA, XXI... cit., n. 716, p. 31). Тот факт, что почерк Флавиана представляет собой курсив «безусловно частного» типа (так полагает Чедер в ChLA, XXI... cit., p. 31), может ещё больше усилить гипотезу о тождестве между Флавианом-опекуном и Флавианом-подписантом.

⁶⁷То есть чиновником-исполнителем, возможно, находящемся в зависимости от comes: см. P. Tjäder, I, p. 427.

⁶⁸Формула датировки, кроме того, не учитывает новшества, введённые двадцатью годами ранее Юстинианом новеллой 47, которая предписывала обязательное указание года царствования; очевидно, законодательство Юстиниана не спешило распространяться на более отдалённые учреждения. Нельзя сказать, что в крупных центрах можно было считать сами собой разумеющимися готовность к принятию и точность в использовании; см., например, о неспешном принятии формулы completio в Равенне в эпоху Юстиниана M. Amelotti, L’età romana... cit., p. 61–64 и P. Tjäder, I, p. 273.

⁶⁹G. Nicolaj, Lezioni di diplomatica generale... cit., p. 229–235.

⁷⁰P. Tjäder 8; см. также P. Tjäder 4–5 A–B, в котором дата вскрытия и recitatio последнего зарегистрированного завещания наступает через десять дней после составления самого завещания.

⁷¹J.-O. Tjäder, Alcune osservazioni... cit., p. 41.

⁷²J.-O. Tjäder, La misteriosa «scrittura grande»... cit., p. 173-221; см. также P. Tjäder, I, p. 122–124, и O. Kresten, Diplomatische Auszeichnungsschriften in Spätantike und Frühmittelalter, в: Mitteilungen des Instituts für Österreichische Geschichtsforschung, 74, 1966, p. 7–12.

⁷³Например, Робер Маришаль думал о работе специалиста под руководством comes sacri synhedri (то есть comes императорского консистория) в связи с фрагментом протокола устного процесса V века, в котором первая строка, содержащая datatio и написанная канцелярским почерком с завитками, который сам Маришаль определяет как litterae caelestes^[94], выполнена чернилами, отличными от текста, и, возможно, была начертана заранее: см. ChLA, X, Germany I – Berlin (DDR), Dietikon–Zurigo, 1979, n. 407.

⁷⁴P. Tjäder 21 (ChLA, XXII... cit., n. 720). Согласно Чедеру, вскоре после этой даты «крупный почерк» «навсегда исчезает из употребления»: J.-O. Tjäder, La misteriosa «scrittura grande»... cit., p. 210, и комментарий к P. Tjäder 21, p. 464–465.

⁷⁵C.Th. 12, 1, 151: Municipalia gesta non aliter fieri volumus quam trium curialium praesentia, excepto magistratu et exceptore publico, semperque hic numerus in eadem actorum testificatione servetur. Sic enim et fraudi non patebit occasio et veritati maior crescit auctoritas^[98].

⁷⁶Например, четверо помогавших магистрату Помпулию Плавту в 540 году во время инсинуации купчей (см. P. Tjäder 31), и всегда в большем количестве, чем три, principales, присутствующие при вскрытии и recitatio завещаний в 474, в 521 и в 553 гг. (см. P. Tjäder 4–5 A–B).

⁷⁷Изредка в ранге viri clarissimi, как, например, Мельминий Кассиан в 552 г. (см. P. Tjäder 4–5 A–B) или Феодосий в 572 г. (P. Tjäder 14–15 A–B); в Риети, в 557 г., упомянутые curiales по большей части являются viri honesti (P. Tjäder 7).

⁷⁸Исключением является spectabilis foemina^[101] Мария, которая в 491 году предстаёт перед магистратом для инсинуации дарения ею усадьбы церкви Равенны, представленной defensores, которые, тем не менее, выступают в качестве инициаторов процедуры; случай, однако, несколько своеобразный, поскольку дарение с удержанием за собой узуфрукта в течение естественной жизни было совершено ею совместно с мужем, но не было инсинуировано по причине смерти последнего (quoniam antea vivo marito meo de ac ipsa casa scribturam feceramus sed quia morte praeventus ut eam minime potuimus allegare nunc necesse mihi fuit ut epistulam nomini meo facerem ubi ei dono contuli^[102]: см. P. Tjäder 12).

⁷⁹См., например, недавнюю работу S. Tarozzi, Ricerche in tema di registrazione e certificazione del documento nel periodo postclassico, Bologna, 2006 (Seminario giuridico della Università di Bologna, 223), особенно p. 77–85: в случае инсинуации документов о дарении, в дополнение к предположению об одновременном присутствии сторон перед магистратом, на дарителя возлагается обязанность просить об их регистрации; более того, возможность того, что «даритель не должен присутствовать в момент регистрации», связывается (p. 81–82) с наличием в тексте instrumenta, подлежащих инсинуации, licentia allegandi, которая как раз и будет «формулой, посредством которой даритель уполномочивает одаряемого произвести регистрацию в любое время даже без его присутствия», в «отступление от правила, предусматривающего участие обеих сторон в регистрации перед должностным лицом» (p. 83).

⁸⁰J.-Ph. Lévy, L’autorité des Instrumenta Publice Confecta d’après le Code et les Novelles de Justinien, в: Annales de la Faculté de Droit d’Aix en Provence, n.s. 43, 1950, p. 155–173, теперь в: Id., Autour de la preuve dans les droits de l’antiquité, Napoli, 1992 (откуда цитата), p. 163.

⁸¹См. Thesaurus Graecae linguae ab H. Stephano constructus [...] auctum ordineque alphabetico digestum tertio ed. C. B. Hase [...] G. Dindorfius et L. Dindorfius, VIII, Parigi, 1865, s.v. συμβάλλω; а также A Greek-English lexicon, ed. H. G. Liddell and R. Scott [...], revised and augmented by H. S. Jones [...], II, Oxford, 1940⁹, s.v. συμβάλλω, «заключить с кем-либо договор, особенно одолжить ему деньги»; вообще причастие настоящего времени во множественном числе означает «должники» (как, впрочем, предполагает использование глагола συμβάλλω в Nov. 136, 5, где при обсуждении De argentariorum contractibus, говорится о займах), тогда как в единственном числе оно может также означать «кредитор».

⁸²Следует также отметить, что отрывок si consenserint utrique ad hoc venire, ut insinuent instrumenta^[103], согласно версии Authenticum в переводе XIX века, который сопровождает критическое издание под редакцией Рудольфа Шёлля и Вильгельма Кролля и широко используется (Corpus Iuris Civilis, III, Novellae, recognovit R. Schoell [...] absolvit G. Kroll, Berolini, 1954⁶; в предисловии, p. XVIII, Кролль определяет переводчика Authenticum как homo perquam stultus^[104]), звучит si velint atque in eo utrique conveniant^[105], с бо́льшим упором на элемент общей воли и согласия.

⁸³Так, например, выражаются defensores церкви Равенны в 572 году (P. Tjäder 14–15 A–B). С большей выразительностью в предъюстиниановскую эпоху аколит Рустик заявляет, что приобрёл землю secundum fidem instrumentorum (P. Tjäder 29, 504 г.).

⁸⁴Выражается глаголом peto, но также quaeso (P. Tjäder 10–11 A–B, 21, 29) или rogo (P. Tjäder 33).

⁸⁵Об этом мы читаем в P. Tjäder 10–11 A–B, 14–15 A–B и 33, где встречается выражение una mecum/nobiscum^[111]. Однако присутствие получателя при опросе издателя документа не всегда выглядит несомненным; например, в 489 году, в акте инсинуации в курии Равенны дарения Одоакра (suscepta, конечно, summa cum beneratione^[112]), магистрат приказывает своим principales отправиться к королевскому нотарию Марциану, который должен будет сделать необходимые заявления, вместе с actores бенефициара Пиерия (P. Tjäder 10–11 A–B); но в 572 году, во время инсинуации дарения в той же курии, магистрат не высказывается столь же определённо (P. Tjäder 14–15 A–B).

⁸⁶Но см. P. Tjäder 29; в gesta, относящихся к recitatio завещаний 474, 521 и 552 гг. и зарегистрированных в P. Tjäder 4–5 A–B, имена магистратов, естественно, с указанием должностного положения, вводят их первое выступление в прениях, в то время как последующие выступления начинаются обычным magistratus dixit/dixerunt.

⁸⁷Естественно, однако, что при ведении протокола в gesta exceptor будет держать перед глазами также оригинальный instrumentum; см., например, в ChLA, XVII... cit., n. 652 с факсимиле P. Tjäder 8, где отмечается, что exceptor воспроизвёл chrismon, поставленный как устное обращение и в начале формулы completio.

⁸⁸Или, иногда, Item suscribtio testium^[125], как в P. Tjäder 31.

⁸⁹О значении notitia testium см., из последних работ, F. Santoni, Un monogramma antico e una formula nuova: note intorno alle carte ravennati di XI–XII secolo, в: R. M. Borraccini e G. Borri (a cura di), Virtute et labore. Studi offerti a Giuseppe Avarucci per i suoi settant’anni, Spoleto, 2008, p. 48–51.

⁹⁰Однако см. выше прим. 85.

⁹¹Как говорят, например, в 572 году; см. P. Tjäder 14–15 A–B.

⁹²P. Tjäder I, p. 122–124; см. также O. Kresten, Die «verlängerte» Schrift in lateinischen und griechischen Papyri der Papyrussammlung der ÖNB in Wien, в: Akrothinia sodalium seminarii Byzantini Vindobonensis Herberto Hunger oblata, Vienna, 1964, p. 63–74.

⁹³G. Cencetti, Dall’unità al particolarismo grafico... cit., p. 255, в качестве примера выпрямления приводит именно заключительные слова магистратов в P. Tjäder 10–11 A–B, в то время как P. Tjäder 4–5 A–B, второй половины VI века, представляет одновременное наличие всех трёх приёмов; в этом последнем папирусе G. Cavallo, La κοινή ... cit., p. 31, усматривает «конфликт» между различными тенденциями, то есть между типично западным приёмом удлинения и типично восточным приёмом округления.

⁹⁴C.Th. 9, 19, 3.

⁹⁵Или [habi]ta et recognita subscripsi, как в P. Tjäder 33.

⁹⁶Как Deusdedet exceptor civitatis Ravennatis в P. Tjäder 31 (540 г.) или Gunderit exceptor curiae civitatis Ravennatis в P. Tjäder 14–15 (572 г.).

⁹⁷J.-C. Schmitt, Il gesto nel medioevo, Roma–Bari, 1991, p. 103, по поводу образов императорского величия, представленных миниатюрой оттоновской эпохи, где «неподвижная фигура [государя], […] выверенный жест выражают и возвеличивают могущество власти».

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА

^[1]Здесь: явление (лат.).

^[2]В отношении всех (лат.).

^[3]Здесь: грамоты (лат.).

^[4]Удлинённый шрифт (нем.).

^[5]Официально составленный документ (лат.).

^[6]Здесь: придание достоверности (лат.).

^[7]«В сельской местности, где велика простота и мало писцов и свидетелей» (лат.).

^[8]Собственноручно (лат.).

^[9]Ларцы (лат.).

^[10]Связки (лат.).

^[11]«Редкие пловцы» (лат.), аллюзия на Verg. Aen. I, 118.

^[12]«Выдающийся авторитет по равеннским папирусам» (англ.).

^[13]Хронологически упорядоченный список лиц, занимавших какую-либо должность; обычно используется для записи преемства епископов.

^[14]«В то время архив этой церкви сгорел при пожаре и тогда же пламя поглотило множество документов, а многие их них были похищены и спрятаны дурными людьми. Тогда, собравшись вместе со всеми священниками, вышеназванный епископ сел с ними в харчевне и произнёс анафемы проклятия, чтобы тому, кто будет владеть каким-либо из вышеуказанных документов и не возвратит его, да будет анафема, а тому, кто возвратит, быть свободным от вины» (лат.).

^[15]«Древние привилегии, которыми он признавался освобождённым от власти римского папы, были брошены в грязь и растерзаны наконечниками копий» (лат.).

^[16]Привилегии, записанные на папирусе (лат.).

^[17]Немногочисленные папирусы (лат.).

^[18]Истлевающие (лат.).

^[19]Бумаги и пергамены (лат.).

^[20]Разрозненные фрагменты (лат.).

^[21]Здесь и далее прилагательное «дипломатический» означает не «относящийся к дипломатии» (внешнеполитический деятельности), а «относящийся к дипломатике» (вспомогательной исторической дисциплине, изучающей юридические акты).

^[22]Класть за пазуху (лат.).

^[23]«Муниципальные магистраты имеют право издавать публичные акты» (лат.).

^[24]«Мы постановляем, чтобы инсинуировались сами аутентичные и подлинные рескрипты, подписанные нашей рукой, а не их копии» (лат.).

^[25]Здесь: способ (лат.).

^[26]Защитник города (лат.).

^[27]В архивы святой церкви (лат.).

^[28]Составление брачных документов (лат.).

^[29]Защитник церкви (лат.).

^[30]Архивы той же святой церкви (лат.).

^[31]Где хранятся священные сосуды (лат.).

^[32]Закон (лат.).

^[33]На досках или камнях в портиках святой церкви (лат.).

^[34]Публично вывешен и всем предъявлен (лат.).

^[35]С ведома ряда лиц (лат.).

^[36]На табличках, либо на любом другом материале, какой подвернётся (лат.).

^[37]В присутствии созванных соседей (лат.).

^[38]Физическая передача (лат.).

^[39]Удостоверено в актах (лат.).

^[40]Брачное дарение (лат.).

^[41]Передача (лат.).

^[42]«Достаточно записи, указывающей день и время» (лат.).

^[43]«Мы постановляем, что не нуждается в документах всякое дарение, будь то обычное или сделанное перед свадьбой, в размере до трёхсот солидов» (лат.).

^[44]«Прочие же дарения, не внесённые в акты, без какого-либо различия будут действительны при размере до пятисот солидов» (лат.).

^[45]«Если кто-либо совершит дарение какого-либо имущества на сумму до пятисот солидов святой церкви, или странноприимному дому, или больнице, или сиротскому приюту, или приюту для бедных, или самим беднякам, или какому-либо городу – эти дарения будут действительны даже без составления актов; если же дарение будет на большую сумму (конечно, за исключением императорского дарения), оно вступит в силу не иначе, как после внесения в акты» (лат.).

^[46]Здесь: уполномоченные представители (лат.).

^[47]Уплачивать в казну налоги (лат.).

^[48]Оглашение (лат.).

^[49]Приобщить акты к актам (лат.).

^[50]И я приказал на белом (листе) записать (лат.).

^[51]И так я приказал Льву записать (лат.).

^[52]Здесь: законность, законная сила (лат.).

^[53]Непоколебимая и бессрочная (лат.).

^[54]«Либо перед правителем любой провинции, либо перед магистратом или защитником любого города, смотря кого предпочтёт выбрать» (лат.).

^[55]Ради неизменной силы права церкви (лат.).

^[56]Которые вносятся в акты (лат.).

^[57]Соседи (лат.).

^[58]Засвидетельствование частных лиц является излишним, поскольку достаточно публичных документов (лат.).

^[59]Публичное засвидетельствование (лат.).

^[60]«Поэтому будет в безопасном положении тот, кто объявил последнее решение своей воли в актах какого-либо судьи или муниципальных магистратов либо доверив её слуху частных лиц …» (лат.).

^[61]«Мы предусматриваем, что договор в отношении недвижимого имущества должен регистрироваться в муниципальных реестрах ...» (лат.).

^[62]В обход закона (лат.).

^[63]«Чтобы документы были избавлены от небрежности, коррупции и подделок …» (лат.).

^[64]Надёжность и достоверность (лат.).

^[65]Здесь: подтверждение (лат.).

^[66]Свидетели и иные лица (лат.).

^[67]При подтверждении в актах (лат.).

^[68]Придают силу договору (лат.).

^[69]Внесение в муниципальные реестры (лат.).

^[70]«Поскольку нет никакого архива, в который могли бы помещаться на хранение документы, то, что было совершено, пропадает» (лат.).

^[71]Части империи (лат.).

^[72]«Внесение добрачных дарений в реестры документов» (лат.).

^[73]«Если оригинальные документы погибнут, что легко может произойти» (лат.).

^[74]«Доказательство заключения брака» (лат.).

^[75]«Последняя воля умирающих» (лат.).

^[76]«Из-за не должным образом проведённой инсинуации» (лат.).

^[77]«Желают быть сведущими в юридических вопросах» (лат.).

^[78]«Если вы желаете вести дело, пришлите лицо, в остальном подготовленное, с составленным по закону поручением, подкреплённым твоей, пресвитеров … и свидетелей подписями и внесённым в акты согласно обычаю» (лат.).

^[79]«Следует внести в публичные акты, чтобы она сохранялась как в наших, так и в королевских архивах» (лат.).

^[80]Слуга (лат.).

^[81]Разрешение на регистрацию (лат.).

^[82]«Признавая, даже не дожидаясь вашего заявления о том, в какое время ты желал бы разрешения на регистрацию» (лат.).

^[83]«Если пожелает зарегистрировать в муниципальных актах» (лат.).

^[84]«Передача в уплату» (лат.).

^[85]«Документ о передаче и продаже в уплату» (лат.).

^[86]«Мы даём … для регистрации в архивных актах, изъявляем и предоставляем разрешение» (лат.).

^[87]«Ради души и наподобие платы» (лат.).

^[88]Свиток (лат.).

^[89]На оборотной стороне листа (лат.).

^[90]Знатная дама (лат.).

^[91]«Я, Флавиан, честный муж, подписал эти переданные мной копии актов» (лат.).

^[92]Почётный титул (нем.).

^[93]«Ведут реестры либо в судах или любом ином месте составляют акты» (лат.).

^[94]«Небесные письмена» (лат.), имеется в виду письмо императорских актов.

^[95]Сказал/сказали (лат.).

^[96]В присутствии (лат.).

^[97]Здесь: главные (лат.).

^[98]«Мы желаем, чтобы муниципальные акты составлялись не иначе, как в присутствии трёх куриалов, не включая магистрата и публичного эксцептора, и это число всегда должно соблюдаться при упомянутом засвидетельствовании актов. Ибо таким образом не откроется возможность для обмана и ещё более возрастёт авторитет истины» (лат.).

^[99]Здесь: помощники магистрата (лат.).

^[100]«Почему стоял перед дверью, зачем хотел войти?» (лат.).

^[101]Высокородная дама (лат.).

^[102]«Поскольку ранее, при жизни моего мужа, мы составили документ о той самой усадьбе, но так как он был настигнут смертью, мы никак не могли его зарегистрировать; теперь мне же необходимо составить документ от своего имени, где я принесла ей [церкви] в дар находящуюся в моей собственности усадьбу» (лат.).

^[103]«Если оба согласятся прийти к тому, чтобы инсинуировать документы» (лат.).

^[104]«Весьма глупый человек» (лат.).

^[105]«Если пожелали и в том оба согласились» (лат.).

^[106]То (лат.).

^[107]Говорит текст (лат.).

^[108]На руках (лат.).

^[109]Просьба (лат.).

^[110]Принят (лат.).

^[111]Вместе со мной/с нами (лат.).

^[112]Принятое с наивысшим почтением (лат.).

^[113]Сделана (лат.).

^[114]Продиктовал (лат.).

^[115]Для записи (лат.).

^[116]Знак (лат.).

^[117]Приглашены (лат.).

^[118]«Не замедлит/не откажется ли объявить в этих актах» (лат.).

^[119]Право издания эдиктов (лат.).

^[120]Предъявленная грамота (лат.).

^[121]Принята (лат.).

^[122]Надлежащим должностным лицом (лат.).

^[123]Оглашение (лат.).

^[124]И другой рукой (лат.).

^[125]Также подписи свидетелей (лат.).

^[126]Здесь: подпись (лат.).

^[127]Список свидетелей (лат.).

^[128]Внесена в акты (лат.).

^[129]Сообщил для актов (лат.).

^[130]В присутственное место (лат.).

^[131]Мы заявляем в этих актах (лат.).

^[132]Ответ (лат.).

^[133]Продиктована (лат.).

^[134]Приглашённые (лат.).

^[135]Имущество (лат.).

^[136]Намерен оставаться при этом желании (лат.).

^[137]Получив ответ (лат.).

^[138]Чего ещё (лат.).

^[139]Здесь: влиятельность, важность, достоинство (лат.).

^[140]Касались придания грамоте силы (лат.).

^[141]Правильно (лат.).

^[142]Здесь: документ (лат.).

^[143]Как ты просил, акты будут выданы тебе в соответствии с обычаем (лат.).

^[144]Удлинённый почерк (нем.).

^[145]Обычные буквы (лат.).

^[146]Имеющиеся у меня акты проверил (лат.).