Критий

Тимей, Кри­тий, Сократ, Гер­мо­крат

1. St. III,
p.106Тимей. Ах, Сократ, как раду­ет­ся пут­ник, пере­ведя дух после дол­го­го пути, такую же радость чув­ст­вую сей­час и я, доведя до кон­ца свое рас­суж­де­ние. Богу¹ же, на деле пре­бы­ваю­ще­му издрев­ле, а в сло­ве воз­ник­ше­му ныне, недав­но, воз­но­шу молит­ву: пусть те из наших речей, кото­рые ска­за­ны как до́лжно, обра­тит он нам во спа­се­ние, bа если мы про­тив воли что-то ска­за­ли несклад­но, да будет нам долж­ная кара! А долж­ная кара для пою­ще­го не в лад состо­ит в том, чтобы научить его ладу; итак, дабы впредь мы мог­ли вести пра­виль­ные речи о рож­де­нии богов, пусть будет в ответ на нашу моль­бу даро­ва­но нам цели­тель­ное сна­до­бье, изо всех сна­до­бий совер­шен­ней­шее и наи­луч­шее, — зна­ние! Сотво­рив же молит­ву, по уго­во­ру пере­да­ем сло­во Кри­тию².

Кри­тий. При­нять-то сло­во я при­му, Тимей, но, как ты сам вна­ча­ле испра­ши­вал снис­хож­де­ния, cссы­ла­ясь на необъ­ят­ность тво­е­го пред­ме­та, так и я сде­лаю то же самое. При­ни­мая во вни­ма­ние, о чем мне пред­сто­ит гово­рить, я думаю, что впра­ве тре­бо­вать еще боль­ше­го снис­хож­де­ния. 107Сам знаю, что прось­ба моя, пожа­луй, тще­слав­на и не в меру стран­на, одна­ко ж при­хо­дит­ся ее выска­зать. Тебе-то хоро­шо: кто, нахо­дясь в здра­вом уме, возь­мет­ся дока­зы­вать, что ты гово­рил непра­виль­но? Но моя зада­ча, как я попы­та­юсь дока­зать, труд­нее, а пото­му и тре­бу­ет боль­ше­го снис­хож­де­ния.

Видишь ли, Тимей, тому, кто гово­рит с людь­ми о богах, лег­че вну­шить к сво­им речам дове­рие, неже­ли тому, кто тол­ку­ет с нами о смерт­ных, bибо, когда слу­ша­те­ли лише­ны в чем-то опы­та и зна­ний, это дает тому, кто взду­ма­ет гово­рить перед ними об этом, вели­кую сво­бо­ду дей­ст­вий. А уж како­вы наши сведе­ния о богах, это мы и сами пони­ма­ем. Чтобы яснее пока­зать, что я имею в виду, при­гла­шаю вас вме­сте со мной обра­тить вни­ма­ние вот на какую вещь. Все, что мы гово­рим, есть в неко­то­ром роде под­ра­жа­ние и ото­б­ра­же­ние³; меж­ду тем, если мы рас­смот­рим работу живо­пис­цев над изо­бра­же­ни­ем тел боже­ст­вен­ных и чело­ве­че­ских с точ­ки зре­ния лег­ко­сти или труд­но­сти, cс кото­рой мож­но вну­шить зри­те­лям види­мость пол­но­го сход­ства, мы увидим, что, если дело идет о зем­ле, горах, реках и лесе, а рав­но и обо всем небо­сво­де со всем сущим на нем и по нему иду­щим, мы быва­ем доволь­ны, если живо­пи­сец спо­со­бен хоть совсем немно­го при­бли­зить­ся к подо­бию этих пред­ме­тов; и, посколь­ку мы не можем ниче­го о них знать с доста­точ­ной точ­но­стью, мы не про­ве­ря­ем и не изоб­ли­ча­ем напи­сан­но­го, но тер­пим неяс­ную и обман­чи­вую тене­пись. dНапро­тив, если кто при­мет­ся изо­бра­жать наши соб­ст­вен­ные тела, мы живо чув­ст­ву­ем упу­ще­ния, все­гда быва­ем очень вни­ма­тель­ны к ним и явля­ем собою суро­вых судей тому, кто не во всем и не вполне дости­га­ет сход­ства.

То же самое лег­ко усмот­реть и отно­си­тель­но рас­суж­де­ний: речи о небес­ных и боже­ст­вен­ных пред­ме­тах мы одоб­ря­ем, если они явля­ют хоть малей­шую веро­ят­ность, речи о смерт­ном и чело­ве­че­ском дотош­но про­ве­ря­ем. eА пото­му вам до́лжно иметь снис­хож­де­ние к тому, что я ныне без вся­кой под­готов­ки имею ска­зать, если я и не смо­гу добить­ся во всем соот­вет­ст­вия: помыс­ли­те, что смерт­ное не лег­ко, но, наобо­рот, затруд­ни­тель­но ото­б­ра­зить в согла­сии с веро­ят­но­стью. 108Все это я ска­зал ради того, Сократ, чтобы напом­нить вам об ука­зан­ном обсто­я­тель­стве и потре­бо­вать не мень­ше­го, но даже боль­ше­го снис­хож­де­ния к тому, что имею поведать. Если вам кажет­ся, что я спра­вед­ли­во тре­бую дара, дай­те мне его, не ску­пясь.

2. Сократ. Ах, Кри­тий, поче­му бы нам тебе его не дать? И пусть уж заод­но тот же дар полу­чит у нас и тре­тий — Гер­мо­крат. Ясно же, что немно­го спу­стя, когда ему при­дет черед гово­рить, он попро­сит о том же самом, о чем и вы. bТак вот, чтобы он смог поз­во­лить себе дру­гое вступ­ле­ние, а не был при­нуж­ден повто­рять это, пусть он стро­ит свою речь так, как если бы уже полу­чил для нее снис­хож­де­ние. Так уж и быть, любез­ный Кри­тий, открою тебе напе­ред, как настро­е­ны зри­те­ли это­го теат­ра: преды­ду­щий поэт имел у них пора­зи­тель­ный успех, и, если толь­ко ты ока­жешь­ся в состо­я­нии про­дол­жить, снис­хож­де­ние тебе обес­пе­че­но³.

Гер­мо­крат. Конеч­но, Сократ, твои сло­ва отно­сят­ся и ко мне, не толь­ко к нему. cНу что ж, роб­кие мужи еще нико­гда не водру­жа­ли тро­фе­ев, Кри­тий, а пото­му тебе сле­ду­ет отваж­но при­нять­ся за свою речь и, при­звав на помощь Пео­на⁴ и Муз, пред­ста­вить и вос­петь доб­ро­де­те­ли древ­них граж­дан.

Кри­тий. Хоро­шо тебе храб­рить­ся, любез­ный Гер­мо­крат, когда ты постав­лен в зад­них рядах и перед тобою сто­ит дру­гой боец. Ну да тебе еще при­дет­ся испы­тать мое поло­же­ние. Что до тво­их уте­ше­ний и под­бад­ри­ва­ний, dто нуж­но им внять и при­звать на помощь богов — тех, кого ты назвал, и дру­гих, осо­бо же Мне­мо­си­ну⁵. Едва ли не самое важ­ное в моей речи цели­ком зави­сит от этой боги­ни. Ведь если я вер­но при­пом­ню и пере­ска­жу то, что было поведа­но жре­ца­ми и при­ве­зе­но сюда Соло­ном⁶, я почти буду уве­рен, что наш театр сочтет меня снос­но выпол­нив­шим свою зада­чу. Итак, пора начи­нать, нече­го долее мед­лить.

3. eПреж­де все­го вкрат­це при­пом­ним, что, соглас­но пре­да­нию, девять тысяч лет тому назад была вой­на меж­ду теми наро­да­ми, кото­рые оби­та­ли по ту сто­ро­ну Герак­ло­вых стол­пов⁷, и все­ми теми, кто жил по сю сто­ро­ну: об этой войне нам и пред­сто­ит поведать. Сооб­ща­ет­ся, что во гла­ве послед­них вело вой­ну, доведя ее до само­го кон­ца, наше государ­ство, а во гла­ве пер­вых — цари ост­ро­ва Атлан­ти­ды; как мы уже упо­ми­на­ли, это неко­гда был ост­ров, пре­вы­шав­ший вели­чи­ной Ливию и Азию, ныне же он про­ва­лил­ся вслед­ст­вие зем­ле­тря­се­ний и пре­вра­тил­ся в непро­хо­ди­мый ил, заграж­даю­щий путь море­хо­дам, кото­рые попы­та­лись бы плыть от нас в откры­тое море, 109и делаю­щий пла­ва­ние немыс­ли­мым⁸. О мно­го­чис­лен­ных вар­вар­ских пле­ме­нах, а рав­но и о тех гре­че­ских наро­дах, кото­рые тогда суще­ст­во­ва­ли, будет обсто­я­тель­но ска­за­но по ходу изло­же­ния, но вот об афи­ня­нах и об их про­тив­ни­ках в этой войне необ­хо­ди­мо рас­ска­зать в самом нача­ле, опи­сав силы и государ­ст­вен­ное устрой­ство каж­дой сто­ро­ны. Возда­дим эту честь сна­ча­ла афи­ня­нам и поведа­ем о них.

bКак извест­но, боги поде­ли­ли меж­ду собой по жре­бию все стра­ны зем­ли. Сде­ла­ли они это без рас­прей⁹: ведь непра­виль­но было бы вооб­ра­зить, буд­то боги не зна­ют, что подо­ба­ет каж­до­му из них, или буд­то они спо­соб­ны, зная, что какая-либо вещь долж­на при­над­ле­жать дру­го­му, все же зате­вать об этой вещи рас­прю. Итак, полу­чив по пра­ву жре­бия желан­ную долю, каж­дый из богов обос­но­вал­ся в сво­ей стране; обос­но­вав­шись же, они при­ня­лись песто­вать нас, свое досто­я­ние и питом­цев, как пас­ту­хи песту­ют ста­до¹⁰. Но если эти послед­ние воздей­ст­ву­ют на тела телес­ным наси­ли­ем и пасут скот посред­ст­вом бича, cто боги избра­ли как бы место корм­че­го, откуда удоб­нее все­го направ­лять послуш­ное живое суще­ство, и дей­ст­во­ва­ли убеж­де­ни­ем, слов­но рулем души, как им под­ска­зы­вал их замы­сел. Так они пра­ви­ли всем родом смерт­ных.

Дру­гие боги полу­чи­ли по жре­бию дру­гие стра­ны и ста­ли их устро­ять; но Гефест и Афи­на, имея общую при­ро­ду как дети одно­го отца и питая оди­на­ко­вую любовь к муд­ро­сти и худо­же­ству, соот­вет­ст­вен­но полу­чи­ли и общий удел — нашу стра­ну, по сво­им свой­ствам бла­го­при­ят­ную для взра­щи­ва­ния доб­ро­де­те­ли и разу­ма; насе­лив ее бла­го­род­ны­ми мужа­ми, порож­ден­ны­ми зем­лей¹¹, dони вло­жи­ли в их умы поня­тие о государ­ст­вен­ном устрой­стве. Име­на их дошли до нас, но дела забы­ты из-за бед­ст­вий, истреб­ляв­ших их потом­ков, а так­же за дав­но­стью лет. Ибо выжи­ва­ли после бед­ст­вий, как уже при­хо­ди­лось гово­рить, негра­мот­ные гор­цы, слы­хав­шие толь­ко име­на вла­сти­те­лей стра­ны и кое-что об их делах. eПодви­ги и зако­ны пред­ков не были им извест­ны, раз­ве что по тем­ным слу­хам, и толь­ко памят­ные име­на они дава­ли рож­дав­шим­ся детям; при этом они и их потом­ки мно­го поко­ле­ний под­ряд тер­пе­ли нуж­ду в самом необ­хо­ди­мом и толь­ко об этой нуж­де 110дума­ли и гово­ри­ли, забы­вая пред­ков и ста­рин­ные дела. Ведь заня­тия мифа­ми и разыс­ка­ния о древ­них собы­ти­ях появи­лись в горо­дах одно­вре­мен­но с досу­гом, когда обна­ру­жи­лось, что неко­то­рые рас­по­ла­га­ют гото­вы­ми сред­ства­ми к жиз­ни, но не ранее. Пото­му-то име­на древ­них дошли до нас, а дела их нет. И тому есть у меня вот какое дока­за­тель­ство: име­на Кек­ро­па, Эрех­тея, Эрих­то­ния, Эри­сих­то­на bи бо́льшую часть дру­гих имен, отно­си­мых пре­да­ни­ем к пред­ше­ст­вен­ни­кам Тесея, а соот­вет­ст­вен­но и име­на жен­щин, по свиде­тель­ству Соло­на, назва­ли ему жре­цы¹², повест­вуя о тогдаш­ней войне. Ведь даже вид и изо­бра­же­ние нашей боги­ни, объ­яс­ня­е­мые тем, что в те вре­ме­на заня­тия воин­ским делом были общи­ми у муж­чин и у жен­щин и в согла­сии с этим зако­ном тогдаш­ние люди созда­ли изва­я­ние боги­ни в доспе­хах¹³, — все это пока­зы­ва­ет, что вхо­дя­щие в одно сооб­ще­ство cсуще­ства жен­ско­го и муж­ско­го пола могут вме­сте упраж­нять доб­ро­де­те­ли, при­су­щие либо одно­му, либо дру­го­му полу.

4. Оби­та­ли в нашей стране и раз­но­го зва­ния граж­дане, зани­мав­ши­е­ся ремес­ла­ми и зем­ле­па­ше­ст­вом, но вот сосло­вие вои­нов боже­ст­вен­ные мужи с само­го нача­ла обосо­би­ли, и оно оби­та­ло отдель­но¹⁴. Его чле­ны полу­ча­ли все нуж­ное им для про­жи­тия и вос­пи­та­ния, но никто ниче­го не имел в част­ном вла­де­нии, а все счи­та­ли все общим dи при­том не нахо­ди­ли воз­мож­ным что-либо брать у осталь­ных граж­дан сверх необ­хо­ди­мо­го; они выпол­ня­ли все те обя­зан­но­сти, о кото­рых мы вче­ра гово­ри­ли в свя­зи с пред­по­ла­гае­мым сосло­ви­ем стра­жей. А вооб­ще о нашей стране рас­ска­зы­ва­лось досто­вер­но и прав­ди­во, и преж­де все­го гово­ри­лось, что ее гра­ни­цы в те вре­ме­на дохо­ди­ли до Ист­ма, а в мате­ри­ко­вом направ­ле­нии шли до вер­шин Кифе­ро­на и Пар­не­фа eи затем спус­ка­лись к морю, имея по пра­вую руку Оро­пию, а по левую Асоп¹⁵. Пло­до­ро­ди­ем же здеш­няя зем­ля пре­вос­хо­ди­ла любую дру­гую, бла­го­да­ря чему стра­на была спо­соб­на содер­жать мно­го­люд­ное вой­ско, осво­бож­ден­ное от заня­тия зем­ле­па­ше­ст­вом. И вот вес­кое тому дока­за­тель­ство: 111даже нынеш­ний оста­ток этой зем­ли не хуже какой-либо дру­гой про­из­во­дит раз­лич­ные пло­ды и пита­ет все­воз­мож­ных живот­ных. Тогда же она взра­щи­ва­ла все это самым пре­крас­ным обра­зом и в изоби­лии.

Но как в этом убедить­ся и поче­му нынеш­нюю стра­ну пра­виль­но назы­вать остат­ком преж­ней? Вся она тянет­ся от мате­ри­ка дале­ко в море, как мыс, и со всех сто­рон погру­же­на в глу­бо­кий сосуд пучи­ны. Посколь­ку же за девять тысяч лет слу­чи­лось мно­го вели­ких навод­не­ний (а имен­но столь­ко лет про­шло с тех вре­мен до сего дня), bзем­ля не накап­ли­ва­лась в виде сколь­ко-нибудь зна­чи­тель­ной отме­ли, как в дру­гих местах, но смы­ва­лась вол­на­ми и потом исче­за­ла в пучине. И вот остал­ся, как быва­ет с малы­ми ост­ро­ва­ми, срав­ни­тель­но с преж­ним состо­я­ни­ем лишь ске­лет исто­щен­но­го неду­гом тела, когда вся мяг­кая и туч­ная зем­ля ока­за­лась смы­той и толь­ко один остов еще перед нами. Но в те вре­ме­на еще непо­вреж­ден­ный край имел и высо­кие мно­го­холм­ные горы, cи рав­ни­ны, кото­рые ныне зовут­ся каме­ни­сты­ми, а тогда были покры­ты туч­ной поч­вой, и обиль­ные леса в горах. Послед­не­му и теперь мож­но най­ти оче­вид­ные дока­за­тель­ства: сре­ди наших гор есть такие, кото­рые ныне взра­щи­ва­ют раз­ве толь­ко пчел, а ведь целы еще кры­ши из кро­вель­ных дере­вьев, сруб­лен­ных в этих горах для самых боль­ших стро­е­ний. Мно­го было и высо­ких дере­вьев из чис­ла тех, что выра­ще­ны рукой чело­ве­ка, а для скота были гото­вы необъ­ят­ные пажи­ти, ибо воды, каж­дый год dизли­вае­мые от Зев­са¹⁶, не поги­ба­ли, как теперь, сте­кая с ого­лен­ной зем­ли в море, но в изоби­лии впи­ты­ва­лись в поч­ву, про­са­чи­ва­лись свер­ху в пустоты зем­ли и сбе­ре­га­лись в гли­ня­ных ложах, а пото­му повсюду не было недо­стат­ка в источ­ни­ках ручьев и рек. Досе­ле суще­ст­ву­ю­щие свя­щен­ные остат­ки преж­них род­ни­ков свиде­тель­ст­ву­ют о том, что наш тепе­реш­ний рас­сказ об этой стране прав­див.

5. eТаким был весь наш край от при­ро­ды, и возде­лы­вал­ся он так, как мож­но ожи­дать от истин­ных, знаю­щих свое дело, пре­дан­ных пре­крас­но­му и наде­лен­ных спо­соб­но­стя­ми зем­ле­паш­цев, когда им дана отлич­ная зем­ля, обиль­ное оро­ше­ние и уме­рен­ный кли­мат. Сто­ли­ца же тогда была постро­е­на сле­дую­щим обра­зом. Преж­де все­го акро­поль выглядел совсем не так, как теперь, 112ибо ныне его холм ого­лен и зем­лю с него за одну необык­но­вен­но дожд­ли­вую ночь смы­ла вода, что про­изо­шло, когда одно­вре­мен­но с зем­ле­тря­се­ни­ем раз­ра­зил­ся неимо­вер­ный потоп, тре­тий по сче­ту перед Дев­ка­ли­о­но­вым бед­ст­ви­ем¹⁷. Но в минув­шие вре­ме­на акро­поль про­сти­рал­ся до Эрида­на и Или­са, охва­ты­вая Пикн, а в про­ти­во­по­лож­ной к Пик­ну сто­роне гору Лика­бет¹⁸, при­том он был весь покрыт зем­лей, а свер­ху, кро­ме немно­гих мест, являл собой ров­ное про­стран­ство. Вне его, по скло­нам хол­ма, bоби­та­ли ремес­лен­ни­ки и те из зем­ле­паш­цев, участ­ки кото­рых были рас­по­ло­же­ны побли­зо­сти; но навер­ху, в уеди­не­нии, сели­лось вокруг свя­ти­ли­ща Афи­ны и Гефе­ста обособ­лен­ное сосло­вие вои­нов за одной огра­дой, замы­кав­шей как бы сад, при­над­ле­жа­щий одной семье. На север­ной сто­роне хол­ма вои­ны име­ли общие жили­ща, поме­ще­ния для общих зим­них тра­пез и вооб­ще все то по части домаш­не­го хозяй­ства cи свя­щен­ных пред­ме­тов, что счи­та­ет­ся при­лич­ным иметь вои­нам¹⁹ в государ­ствах с обще­ст­вен­ным управ­ле­ни­ем, кро­ме, одна­ко, золота и сереб­ра: ни того ни дру­го­го они не употреб­ля­ли ни под каким видом, но, блюдя середи­ну меж­ду пыш­но­стью и убо­же­ст­вом, скром­но обстав­ля­ли свои жили­ща, в кото­рых дожи­ва­ли до ста­ро­сти они сами и потом­ки их потом­ков, веч­но пере­да­вая дом в неиз­мен­ном виде подоб­ным себе пре­ем­ни­кам²⁰. Южную сто­ро­ну хол­ма они отве­ли для садов, для гим­на­си­ев и для сов­мест­ных лет­них тра­пез, соот­вет­ст­вен­но ею и поль­зу­ясь. Источ­ник был один — на месте нынеш­не­го акро­по­ля; dтеперь он уни­что­жен зем­ле­тря­се­ни­я­ми, и от него оста­лись толь­ко неболь­шие род­ни­ки кру­гом, но людям тех вре­мен он достав­лял в изоби­лии воду, хоро­шую для питья как зимой, так и летом. Так они оби­та­ли здесь — стра­жи для сво­их сограж­дан и вожди всех про­чих элли­нов по доб­рой воле послед­них; более все­го они следи­ли за тем, чтобы на веч­ные вре­ме­на сохра­нить одно и то же чис­ло муж­чин и жен­щин, спо­соб­ных когда угод­но взять­ся за ору­жие, а имен­но око­ло два­дца­ти тысяч.

6. eТаки­ми они были, и таким обра­зом они спра­вед­ли­во управ­ля­ли сво­ей стра­ной и Элла­дой; во всей Евро­пе и Азии не было людей более зна­ме­ни­тых и про­слав­лен­ных за кра­соту тела и за мно­го­сто­рон­нюю доб­ро­де­тель души.

Теперь что каса­ет­ся их про­тив­ни­ков и того, как шли дела послед­них с само­го нача­ла. Посмот­рим, не успел ли я поза­быть то, что слы­шал еще ребен­ком, и выло­жу свои зна­ния перед вами, чтобы у дру­зей все было общим. 113Но рас­ска­зу мое­му нуж­но пред­по­слать еще одно крат­кое пояс­не­ние, чтобы вам не при­шлось удив­лять­ся, часто слы­ша эллин­ские име­на в при­ло­же­нии к вар­ва­рам. При­чи­на это­му тако­ва. Как толь­ко Соло­ну яви­лась мысль вос­поль­зо­вать­ся этим рас­ска­зом для сво­ей поэ­мы²¹, он полю­бо­пыт­ст­во­вал о зна­че­нии имен и услы­хал в ответ, что егип­тяне, запи­сы­вая име­на родо­на­чаль­ни­ков это­го наро­да, пере­во­ди­ли их на свой язык, пото­му и сам Солон, выяс­няя зна­че­ние име­ни, запи­сы­вал его уже на нашем язы­ке. bЗапи­си эти нахо­ди­лись у мое­го деда²² и до сей поры нахо­дят­ся у меня, и я при­леж­но про­чи­тал их еще ребен­ком. А пото­му, когда вы услы­ши­те от меня име­на, похо­жие на наши, пусть для вас не будет в этом ниче­го стран­но­го — вы зна­е­те, в чем дело. Что каса­ет­ся само­го рас­ска­за, то он начи­нал­ся при­мер­но так.

7. Сооб­раз­но со ска­зан­ным рань­ше, боги по жре­бию разде­ли­ли всю зем­лю на вла­де­ния — одни поболь­ше, дру­гие помень­ше — и учреж­да­ли для себя свя­ти­ли­ща и жерт­во­при­но­ше­ния. cТак и Посей­дон, полу­чив в удел ост­ров Атлан­ти­ду, насе­лил ее сво­и­ми детьми, зача­ты­ми от смерт­ной жен­щи­ны, при­мер­но вот в каком месте: от моря и до середи­ны ост­ро­ва про­сти­ра­лась рав­ни­на, если верить пре­да­нию, кра­си­вее всех про­чих рав­нин и весь­ма пло­до­род­ная, а опять-таки в середине этой рав­ни­ны, при­мер­но в пяти­де­ся­ти ста­ди­ях²³ от моря, сто­я­ла гора, со всех сто­рон невы­со­кая. На этой горе жил один из мужей, в самом нача­ле про­из­веден­ных там на свет зем­лею, по име­ни Еве­нор, и с ним жена Лев­кип­па; dих един­ст­вен­ная дочь зва­лась Клей­то²⁴. Когда девуш­ка уже достиг­ла брач­но­го воз­рас­та, а мать и отец ее скон­ча­лись, Посей­дон, вос­пы­лав вожде­ле­ни­ем, соеди­ня­ет­ся с ней; тот холм, на кото­ром она оби­та­ла, он укреп­ля­ет, по окруж­но­сти отде­ляя его от ост­ро­ва и ого­ра­жи­вая попе­ре­мен­но вод­ны­ми и зем­ля­ны­ми коль­ца­ми (зем­ля­ных было два, а вод­ных — три) все боль­ше­го диа­мет­ра, про­веден­ны­ми слов­но цир­ку­лем из середи­ны ост­ро­ва и на рав­ном рас­сто­я­нии друг от дру­га. Это заграж­де­ние было для людей непре­одо­ли­мым, ибо судов и судо­ход­ства тогда еще не суще­ст­во­ва­ло. eА ост­ро­вок в середине Посей­дон без труда, как то и подо­ба­ет богу, при­вел в бла­го­устро­ен­ный вид, исто­чил из зем­ли два род­ни­ка — один теп­лый, а дру­гой холод­ный — и заста­вил зем­лю давать раз­но­об­раз­ное и доста­точ­ное для жиз­ни про­пи­та­ние.

Про­из­ведя на свет пять раз по чете близ­не­цов муж­ско­го пола, Посей­дон взрас­тил их и поде­лил весь ост­ров Атлан­ти­ду на десять частей, при­чем тому из стар­шей четы, кто родил­ся пер­вым, он отдал дом мате­ри 114и окрест­ные вла­де­ния как наи­боль­шую и наи­луч­шую долю и поста­вил его царем над осталь­ны­ми, а этих осталь­ных — архон­та­ми, каж­до­му из кото­рых он дал власть над мно­го­люд­ным наро­дом и обшир­ной стра­ной. Име­на же всем он нарек вот какие: стар­ше­му и царю — то имя, по кото­ро­му назва­ны и ост­ров, и море, что име­ну­ет­ся Атлан­ти­че­ским, ибо имя того, кто пер­вым полу­чил тогда цар­ство, было Атлант²⁵. bБлиз­не­цу, родив­ше­му­ся сра­зу после него и полу­чив­ше­му в удел край­ние зем­ли ост­ро­ва со сто­ро­ны Герак­ло­вых стол­пов вплоть до нынеш­ней стра­ны гади­ри­тов, назы­вае­мой по тому уде­лу, было дано имя, кото­рое мож­но было бы пере­дать по-эллин­ски как Евмел, а на тузем­ном наре­чии — как Гадир²⁶. Из вто­рой четы близ­не­цов он одно­го назвал Амфе­ре­ем, а дру­го­го — Евэ­мо­ном, из третьей — стар­ше­го Мне­се­ем, а млад­ше­го Автох­то­ном, cиз чет­вер­той — Эла­сип­пом стар­ше­го и Место­ром млад­ше­го, и, нако­нец, из пятой четы стар­ше­му он нарек имя Аза­эс, а послед­не­му — Диа­преп²⁷. Все они и их потом­ки в ряду мно­гих поко­ле­ний оби­та­ли там, власт­вуя над мно­ги­ми дру­ги­ми ост­ро­ва­ми это­го моря и при­том, как уже было ска­за­но ранее, про­сти­рая свою власть по сю сто­ро­ну Герак­ло­вых стол­пов вплоть до Егип­та и Тирре­нии²⁸.

От Атлан­та про­изо­шел осо­бо мно­го­чис­лен­ный и почи­тае­мый род, dв кото­ром ста­рей­ший все­гда был царем и пере­да­вал цар­ский сан ста­рей­ше­му из сво­их сыно­вей, из поко­ле­ния в поко­ле­ние сохра­няя власть в роду, и они ско­пи­ли такие богат­ства, каких нико­гда не было ни у одной цар­ской дина­стии в про­шлом и едва ли будут когда-нибудь еще, ибо в их рас­по­ря­же­нии было все необ­хо­ди­мое, при­готов­ля­е­мое как в горо­де, так и по всей стране. Мно­гое вво­зи­лось к ним из под­власт­ных стран, eно бо́льшую часть потреб­но­го для жиз­ни давал сам ост­ров, преж­де все­го любые виды иско­пае­мых твер­дых и плав­ких метал­лов, и в их чис­ле то, что ныне извест­но лишь по назва­нию, а тогда суще­ст­во­ва­ло на деле: само­род­ный ори­халк²⁹, извле­кав­ший­ся из недр зем­ли в раз­лич­ных местах ост­ро­ва и по цен­но­сти сво­ей усту­пав­ший тогда толь­ко золоту. Лес в изоби­лии достав­лял все, что нуж­но для работы стро­и­те­лям, а рав­но и для про­корм­ле­ния домаш­них и диких живот­ных. Даже сло­нов на ост­ро­ве води­лось вели­кое мно­же­ство, ибо кор­му хва­та­ло не толь­ко для всех про­чих живых существ, насе­ля­ю­щих болота, озе­ра и реки, горы 115или рав­ни­ны, но и для это­го зве­ря, из всех зве­рей само­го боль­шо­го и про­жор­ли­во­го. Далее, все бла­го­во­ния, кото­рые ныне пита­ет зем­ля, будь то в кор­нях, в тра­вах, в дре­ве­сине, в соча­щих­ся смо­лах, в цве­тах или в пло­дах, — все это она рож­да­ла там и отлич­но взра­щи­ва­ла. При­том же и вся­кий неж­ный плод и злак, кото­рый мы употреб­ля­ем в пищу или из кото­ро­го гото­вим хлеб, и раз­но­го рода ово­щи, bа рав­но и вся­кое дере­во, при­но­ся­щее яст­ва, напит­ки или ума­ще­ния, напри­мер, непри­год­ный для хра­не­ния и слу­жа­щий для заба­вы и лаком­ства дре­вес­ный плод, а так­же тот, что мы пред­ла­га­ем на закус­ку пре­сы­тив­ше­му­ся обедом, — все это тогда под воздей­ст­ви­ем солн­ца свя­щен­ный ост­ров порож­дал пре­крас­ным, изу­ми­тель­ным и изобиль­ным³⁰. Поль­зу­ясь эти­ми дара­ми зем­ли, цари устро­и­ли свя­ти­ли­ща, двор­цы, cгава­ни и вер­фи и при­ве­ли в порядок всю стра­ну, при­дав ей сле­дую­щий вид.

8. Преж­де все­го они пере­бро­си­ли мосты через вод­ные коль­ца, окру­жав­шие древ­нюю мет­ро­по­лию, постро­ив путь из сто­ли­цы и обрат­но в нее. Дво­рец они с само­го нача­ла выстро­и­ли там, где сто­я­ло оби­та­ли­ще бога и их пред­ков, и затем, при­ни­мая его в наслед­ство, один за дру­гим все более его укра­ша­ли, вся­кий раз силясь пре­взой­ти пред­ше­ст­вен­ни­ка, dпока в кон­це кон­цов не созда­ли пора­зи­тель­ное по вели­чине и кра­со­те соору­же­ние. От моря они про­ве­ли канал в три пле­тра³¹ шири­ной и сто футов глу­би­ной, а в дли­ну на пять­де­сят ста­ди­ев вплоть до край­не­го из вод­ных колец: так они созда­ли доступ с моря в это коль­цо, слов­но в гавань, при­гото­вив доста­точ­ный про­ход даже для самых боль­ших судов. Что каса­ет­ся зем­ля­ных колец, разде­ляв­ших вод­ные, то вбли­зи мостов они про­ры­ли кана­лы такой шири­ны, eчтобы от одно­го вод­но­го коль­ца к дру­го­му мог­ла прой­ти одна три­е­ра³²; свер­ху же они настла­ли пере­кры­тия, под кото­ры­ми долж­но было совер­шать­ся пла­ва­ние: высота зем­ля­ных колец над поверх­но­стью моря была для это­го доста­точ­ной. Самое боль­шое по окруж­но­сти вод­ное коль­цо, с кото­рым непо­сред­ст­вен­но соеди­ня­лось море, име­ло в шири­ну три ста­дия, и сле­до­вав­шее за ним зем­ля­ное коль­цо было рав­но ему по ширине; из двух сле­дую­щих колец вод­ное было в два ста­дия шири­ной и зем­ля­ное опять-таки было рав­но вод­но­му; нако­нец, вод­ное коль­цо, опо­я­сы­вав­шее нахо­див­ший­ся в середине ост­ров, было в ста­дий шири­ной.

116Ост­ров, на кото­ром сто­ял дво­рец, имел пять ста­ди­ев в диа­мет­ре; этот ост­ров, а так­же зем­ля­ные коль­ца и мост шири­ной в плетр цари обве­ли кру­го­вы­ми камен­ны­ми сте­на­ми и на мостах у про­хо­дов к морю всюду поста­ви­ли баш­ни и ворота. Камень бело­го, чер­но­го и крас­но­го цве­та они добы­ва­ли в нед­рах сре­дин­но­го ост­ро­ва и в нед­рах внеш­не­го и внут­рен­не­го зем­ля­ных колец, bа в каме­но­лом­нях, где с двух сто­рон (διπ­λοῦς) оста­ва­лись углуб­ле­ния, пере­кры­тые свер­ху тем же кам­нем, они устра­и­ва­ли сто­ян­ки для кораб­лей. Если неко­то­рые свои построй­ки они дела­ли про­сты­ми, то в дру­гих они заба­вы ради искус­но соче­та­ли кам­ни раз­но­го цве­та, сооб­щая им есте­ствен­ную пре­лесть; так­же и сте­ны вокруг наруж­но­го зем­ля­но­го коль­ца они по всей окруж­но­сти обде­ла­ли в медь, нано­ся металл в рас­плав­лен­ном виде, сте­ну внут­рен­не­го вала покры­ли литьем из оло­ва, а сте­ну само­го акро­по­ля — ори­хал­ком, испус­кав­шим огни­стое бли­ста­ние.

9. cОби­та­ли­ще царей внут­ри акро­по­ля было устро­е­но сле­дую­щим обра­зом. В самом сре­дото­чии сто­ял недо­ступ­ный свя­той храм Клей­то и Посей­до­на, обне­сен­ный золо­той сте­ной, и это было то самое место, где они неко­гда зача­ли и поро­ди­ли поко­ле­ние деся­ти царе­ви­чей; в честь это­го еже­год­но каж­до­му из них изо всех деся­ти уде­лов достав­ля­ли сюда жерт­вен­ные начат­ки. Был и храм, посвя­щен­ный одно­му Посей­до­ну, кото­рый имел ста­дий в дли­ну, dтри пле­тра в шири­ну и соот­вет­ст­вен­ную это­му высоту; в обли­ке же построй­ки было нечто вар­вар­ское. Всю внеш­нюю поверх­ность хра­ма, кро­ме акро­те­ри­ев³³, они выло­жи­ли сереб­ром, акро­те­рии же — золо­том; внут­ри взгляду являл­ся пото­лок из сло­но­вой кости, весь изу­кра­шен­ный золо­том, сереб­ром и ори­хал­ком, а сте­ны, стол­пы и полы сплошь были выло­же­ны ори­хал­ком. Поста­ви­ли там и золотые изва­я­ния: сам бог на колес­ни­це, пра­вя­щий шестью кры­ла­ты­ми коня­ми eи голо­вой достаю­щий до потол­ка, вокруг него — сто Нере­ид на дель­фи­нах (ибо люди в те вре­ме­на пред­став­ля­ли себе их чис­ло таким), а так­же и мно­го ста­туй, пожерт­во­ван­ных част­ны­ми лица­ми. Сна­ру­жи вокруг хра­ма сто­я­ли золотые изо­бра­же­ния жен и всех тех, кто про­изо­шел от деся­ти царей, а так­же мно­же­ство про­чих доро­гих при­но­ше­ний от царей и от част­ных лиц это­го горо­да и тех горо­дов, кото­рые были ему под­власт­ны. Алтарь по вели­чине и отдел­ке был сораз­ме­рен это­му богат­ству; 117рав­ным обра­зом и цар­ский дво­рец нахо­дил­ся в над­ле­жа­щей сораз­мер­но­сти как с вели­чи­ем дер­жа­вы, так и с убран­ст­вом свя­ти­лищ.

К услу­гам царей было два источ­ни­ка — род­ник холод­ной и род­ник горя­чей воды, кото­рые дава­ли воду в изоби­лии, и при­том уди­ви­тель­ную как на вкус, так и по цели­тель­ной силе; их обве­ли сте­на­ми, наса­ди­ли при них под­хо­дя­щие к свой­ству этих вод дере­вья и напра­ви­ли эти воды в купаль­ни, из кото­рых одни были под откры­тым небом, bдру­гие же, с теп­лой водой, были устро­е­ны как зим­ние, при­чем отдель­но для царей, отдель­но для про­стых людей, отдель­но для жен­щин и отдель­но для коней и про­чих подъ­ярем­ных живот­ных; и каж­дая купаль­ня была отде­ла­на соот­вет­ст­вен­но сво­е­му назна­че­нию. Излиш­ки воды они отве­ли в свя­щен­ную рощу Посей­до­на, где бла­го­да­ря пло­до­род­ной поч­ве рос­ли дере­вья неимо­вер­ной кра­соты и вели­чи­ны, а оттуда про­ве­ли по кана­лам через мосты на внеш­ние зем­ля­ные коль­ца. cНа этих коль­цах сооруди­ли они мно­же­ство свя­ти­лищ раз­лич­ных божеств и мно­же­ство садов и гим­на­си­ев для упраж­не­ния мужей и коней. Все это было рас­по­ло­же­но отдель­но друг от дру­га на каж­дом из коль­це­вид­ных ост­ро­вов; в чис­ле про­че­го посредине само­го боль­шо­го коль­ца у них был устро­ен иппо­дром для кон­ских бегов, имев­ший в шири­ну ста­дий, а в дли­ну шед­ший по все­му кру­гу. По ту и дру­гую сто­ро­ну его сто­я­ли поме­ще­ния для мно­же­ства цар­ских копье­нос­цев, dно более вер­ные копье­нос­цы были раз­ме­ще­ны на мень­шем коль­це, бли­же к акро­по­лю, а самым надеж­ным из всех были даны поме­ще­ния внут­ри акро­по­ля, рядом с оби­та­ли­щем царя. Вер­фи были напол­не­ны три­е­ра­ми и все­ми сна­стя­ми, какие могут пона­до­бить­ся для три­ер, так что все­го было вдо­воль. Так было устро­е­но место, где жили цари. Если же мино­вать три внеш­ние гава­ни, то там шла по кру­гу начи­нав­ша­я­ся от моря сте­на, кото­рая на всем сво­ем про­тя­же­нии отсто­я­ла от само­го eболь­шо­го вод­но­го коль­ца и от гава­ни на пять­де­сят ста­ди­ев; она смы­ка­лась око­ло кана­ла, выхо­див­ше­го в море. Про­стран­ство внут­ри нее было густо застро­е­но, а проток и самая боль­шая гавань были пере­пол­не­ны кораб­ля­ми, на кото­рых ото­всюду при­бы­ва­ли куп­цы, и при­том в таком мно­же­стве, что днем и ночью слы­ша­лись говор, шум и стук.

10. Итак, мы более или менее при­пом­ни­ли, что было рас­ска­за­но тогда о горо­де и о древ­нем оби­та­ли­ще. Теперь попы­та­ем­ся вспом­нить, како­ва была при­ро­да сель­ской мест­но­сти 118и каким обра­зом она была устро­е­на. Во-пер­вых, было ска­за­но, что весь этот край лежал очень высо­ко и кру­то обры­вал­ся к морю, но вся рав­ни­на, окру­жав­шая город и сама окру­жен­ная гора­ми, кото­рые тяну­лись до само­го моря, явля­ла собой ров­ную гладь, в дли­ну три тыся­чи ста­ди­ев, а в направ­ле­нии от моря к середине — две тыся­чи. Вся эта часть ост­ро­ва была обра­ще­на к bюжно­му вет­ру, а с севе­ра закры­та гора­ми. Эти горы вос­хва­ля­ют­ся пре­да­ни­ем за то, что они по мно­же­ству, вели­чине и кра­со­те пре­вос­хо­ди­ли все нынеш­ние: там было боль­шое коли­че­ство мно­го­люд­ных селе­ний, были реки, озе­ра и луга, достав­ляв­шие про­пи­та­ние всем родам руч­ных и диких живот­ных, а рав­но и огром­ные леса, отли­чав­ши­е­ся раз­но­об­ра­зи­ем пород, в изоби­лии достав­ляв­шие дере­во для любо­го дела. Тако­ва была упо­мя­ну­тая рав­ни­на от при­ро­ды, а над устро­е­ни­ем ее потруди­лось cмно­го царей на про­тя­же­нии мно­гих поко­ле­ний. Она явля­ла собой про­дол­го­ва­тый четы­рех­уголь­ник, по боль­шей части пря­мо­ли­ней­ный, а там, где его фор­ма нару­ша­лась, ее выпра­ви­ли, око­пав со всех сто­рон кана­лом. Если ска­зать, како­вы были глу­би­на, шири­на и дли­на это­го кана­ла, никто не пове­рит, что воз­мож­но было такое тво­ре­ние рук чело­ве­че­ских, выпол­нен­ное в при­да­чу к дру­гим работам, но мы обя­за­ны пере­дать то, что слы­ша­ли: он был про­рыт в глу­би­ну на плетр, шири­на на всем про­тя­же­нии име­ла ста­дий, дли­на же по пери­мет­ру вокруг всей рав­ни­ны была десять тысяч ста­ди­ев. dПри­ни­мая в себя пото­ки, сте­кав­шие с гор, и оги­бая рав­ни­ну, через кото­рую он в раз­лич­ных местах соеди­нял­ся с горо­дом, канал изли­вал­ся в море. От верх­не­го участ­ка кана­ла к его участ­ку, шед­ше­му вдоль моря, были про­ры­ты пря­мые кана­лы почти в сто футов шири­ной, при­чем они отсто­я­ли друг от дру­га на сто ста­ди­ев. Соеди­нив их меж­ду собой и с горо­дом косы­ми прото­ка­ми, по ним пере­прав­ля­ли к горо­ду лес с гор и раз­но­об­раз­ные пло­ды. eУро­жай сни­ма­ли по два раза в год, зимой полу­чая оро­ше­ние от Зев­са, а летом отво­дя из кана­лов воды, исто­чае­мые зем­лей.

Что каса­ет­ся чис­ла мужей, при­год­ных к войне, то здесь суще­ст­во­ва­ли такие уста­нов­ле­ния: каж­дый уча­сток рав­ни­ны дол­жен был постав­лять одно­го вои­на-пред­во­ди­те­ля, 119при­чем вели­чи­на каж­до­го участ­ка была десять на десять ста­ди­ев, а все­го участ­ков насчи­ты­ва­лось шесть­де­сят тысяч; а те про­стые рат­ни­ки, кото­рые наби­ра­лись в несчет­ном чис­ле из гор и из осталь­ной стра­ны, сооб­раз­но с их дерев­ня­ми и мест­но­стя­ми рас­пре­де­ля­лись по участ­кам меж­ду пред­во­ди­те­ля­ми. В слу­чае вой­ны каж­дый пред­во­ди­тель обя­зан был поста­вить шестую часть бое­вой колес­ни­цы, так, чтобы все­го колес­ниц было десять тысяч, а сверх того, двух вер­хо­вых коней с дву­мя всад­ни­ка­ми, bдвух­ло­шад­ную упряж­ку без колес­ни­цы, вои­на с малым щитом, спо­соб­но­го сой­ти с нее и бить­ся в пешем бою, воз­ни­цу, кото­рый пра­вил бы коня­ми упряж­ки, двух гопли­тов, по два луч­ни­ка и пращ­ни­ка, по трое кам­не­ме­та­те­лей и копей­щи­ков, по четы­ре кора­бель­щи­ка, чтобы набра­лось доста­точ­но людей на общее чис­ло тыся­чи двух­сот кораб­лей. Тако­вы были отно­ся­щи­е­ся к войне пра­ви­ла в обла­сти само­го царя; в девя­ти дру­гих обла­стях были и дру­гие пра­ви­ла, изла­гать кото­рые потре­бо­ва­ло бы слиш­ком мно­го вре­ме­ни.

11. cПоряд­ки отно­си­тель­но вла­стей и долж­но­стей с само­го нача­ла были уста­нов­ле­ны сле­дую­щие. Каж­дый из деся­ти царей в сво­ей обла­сти и в сво­ем государ­стве имел власть над людь­ми и над боль­шей частью зако­нов, так что мог карать и каз­нить любо­го, кого поже­ла­ет; но их отно­ше­ния друг к дру­гу в деле прав­ле­ния устро­я­лись сооб­раз­но с Посей­до­но­вы­ми пред­пи­са­ни­я­ми³⁴, как велел закон, запи­сан­ный пер­вы­ми царя­ми на ори­хал­ко­вой сте­ле, кото­рая сто­я­ла в сре­дото­чии ост­ро­ва — внут­ри хра­ма Посей­до­на. dВ этом хра­ме они соби­ра­лись то на пятый, то на шестой год, попе­ре­мен­но отме­ри­вая то чет­ное, то нечет­ное чис­ло, чтобы сове­щать­ся об общих заботах, раз­би­рать, не допу­стил ли кто-нибудь из них како­го-либо нару­ше­ния, и тво­рить суд. Перед тем как при­сту­пить к суду, они вся­кий раз при­но­си­ли друг дру­гу вот какую при­ся­гу: в роще при свя­ти­ли­ще Посей­до­на на воле раз­гу­ли­ва­ли быки; и вот десять царей, остав­шись одни и воз­нес­ши богу молит­ву, чтобы он сам избрал для себя угод­ную жерт­ву, eпри­сту­па­ли к лов­ле, но без при­ме­не­ния желе­за, воору­жен­ные толь­ко пал­ка­ми и арка­на­ми, а быка, кото­ро­го уда­лось изло­вить, заво­ди­ли на сте­лу и зака­лы­ва­ли на ее вер­шине так, чтобы кровь сте­ка­ла на пись­ме­на. На упо­мя­ну­той сте­ле поми­мо зако­нов было еще и закля­тие, при­зы­вав­шее вели­кие беды на голо­вы тех, кто их нару­шит. При­не­ся жерт­ву по сво­им уста­вам и пре­дав сожже­нию все чле­ны быка, 120они раз­во­ди­ли в чаше вино и бро­са­ли в него каж­дый по сгуст­ку бычьей кро­ви, а все остав­ше­е­ся кла­ли в огонь и тща­тель­но очи­ща­ли сте­лу. После это­го, зачерп­нув из чаши вла­гу золоты­ми фиа­ла­ми и сотво­рив над огнем воз­ли­я­ние, они при­но­си­ли клят­ву, что будут чинить суд по запи­сан­ным на сте­ле зако­нам и карать того, кто уже в чем-либо пре­сту­пил закон, а сами в буду­щем по доб­рой воле нико­гда не посту­пят про­тив­но напи­сан­но­му и будут отда­вать и выпол­нять лишь такие при­ка­за­ния, bкото­рые сооб­раз­ны с оте­че­ски­ми зако­на­ми. Покляв­шись такой клят­вой за себя само­го и за весь род сво­их потом­ков, каж­дый из них пил и водво­рял фиал на место в свя­ти­ли­ще бога, а затем, когда пир и необ­хо­ди­мые обряды были окон­че­ны, насту­па­ла тем­нота и жерт­вен­ный огонь осты­вал, все обла­ча­лись в пре­крас­ней­шие исси­ня-чер­ные сто́лы, уса­жи­ва­лись на зем­лю при клят­вен­ном огне­ви­ще и ночью, пога­сив в хра­ме все огни, cтво­ри­ли суд и под­вер­га­лись суду, если кто-либо из них нару­шил закон; окон­чив суд, они с наступ­ле­ни­ем дня запи­сы­ва­ли при­го­во­ры на золо­той скри­жа­ли и вме­сте со сто́лами посвя­ща­ли богу как памят­ное при­но­ше­ние.

Суще­ст­во­ва­ло мно­же­ство осо­бых зако­но­по­ло­же­ний о пра­вах каж­до­го из царей, но важ­нее все­го было сле­дую­щее: ни один из них не дол­жен был поды­мать ору­жия про­тив дру­го­го, но все обя­за­ны были прий­ти на помощь, если бы кто-нибудь воз­на­ме­рил­ся сверг­нуть в одном из государств цар­ский род, а так­же по обы­чаю пред­ков dсооб­ща сове­то­вать­ся о войне и про­чих делах, усту­пая вер­хов­ное гла­вен­ство царям Атлан­ти­ды. При­том нель­зя было каз­нить смер­тью нико­го из цар­ских роди­чей, если в сове­те деся­ти в поль­зу этой меры не было пода­но свы­ше поло­ви­ны голо­сов.

12. Столь вели­кую и необы­чай­ную мощь, пре­бы­вав­шую неко­гда в тех стра­нах, бог устро­ил там и напра­вил про­тив наших земель, соглас­но пре­да­нию, по сле­дую­щей при­чине. В про­дол­же­ние мно­гих поко­ле­ний, покуда не исто­щи­лась уна­сле­до­ван­ная от бога при­ро­да, eпра­ви­те­ли Атлан­ти­ды пови­но­ва­лись зако­нам и жили в друж­бе со срод­ным им боже­ст­вен­ным нача­лом: они блюли истин­ный и во всем вели­кий строй мыс­лей, отно­си­лись к неиз­беж­ным опре­де­ле­ни­ям судь­бы и друг к дру­гу с разум­ной тер­пе­ли­во­стью, пре­зи­рая все, кро­ме доб­ро­де­те­ли, ни во что не ста­ви­ли богат­ство и с лег­ко­стью почи­та­ли чуть ли не за досад­ное бре­мя 121груды золота и про­чих сокро­вищ. Они не пья­не­ли от рос­ко­ши, не теря­ли вла­сти над собой и здра­во­го рас­суд­ка под воздей­ст­ви­ем богат­ства, но, хра­ня трез­вость ума, отчет­ли­во виде­ли, что и это все обя­за­но сво­им воз­рас­та­ни­ем обще­му согла­сию в соеди­не­нии с доб­ро­де­те­лью, но когда ста­но­вит­ся пред­ме­том забот и ока­зы­ва­ет­ся в чести, то и само оно идет пра­хом и вме­сте с ним гибнет доб­ро­де­тель. Пока они так рас­суж­да­ли, а боже­ст­вен­ная при­ро­да сохра­ня­ла в них свою силу, все их досто­я­ние, нами опи­сан­ное, воз­рас­та­ло. Но когда уна­сле­до­ван­ная от бога доля осла­бе­ла, мно­го­крат­но рас­т­во­ря­ясь в смерт­ной при­ме­си, и воз­об­ла­дал чело­ве­че­ский нрав, bтогда они ока­за­лись не в состо­я­нии долее выно­сить свое богат­ство и утра­ти­ли бла­го­при­стой­ность. Для того, кто уме­ет видеть, они явля­ли собой постыд­ное зре­ли­ще, ибо про­мота­ли самую пре­крас­ную из сво­их цен­но­стей; но неспо­соб­ным усмот­реть, в чем состо­ит истин­но счаст­ли­вая жизнь, они каза­лись пре­крас­нее и счаст­ли­вее все­го как раз тогда, когда в них кипе­ла без­удерж­ная жад­ность и сила.

И вот Зевс, бог богов, блюду­щий зако­ны, хоро­шо умея усмат­ри­вать то, о чем мы гово­ри­ли, помыс­лил о слав­ном роде, впав­шем в столь жал­кую раз­вра­щен­ность, и решил нало­жить на него кару³⁵, дабы он, отрез­вев от беды, научил­ся бла­го­об­ра­зию. cПоэто­му он созвал всех богов в слав­ней­шую из их оби­те­лей, утвер­жден­ную в сре­дото­чии мира, из кото­рой мож­но лице­зреть все при­част­ное рож­де­нию, и обра­тил­ся к собрав­шим­ся с таки­ми сло­ва­ми…