Публий Овидий Назон. Элегии и малые поэмы. М., «Художественная литература», 1973.
Сост. и предисловие М. Л. Гаспарова.
Коммент. и ред. переводов М. Гаспарова и С. Ошерова.
Перевод с латинского Ф. А. Петровского.
Сост. и предисловие М. Л. Гаспарова.
Коммент. и ред. переводов М. Гаспарова и С. Ошерова.
Перевод с латинского Ф. А. Петровского.
10
20
30
40
50
60
70
80
90
100
110
120
130
140
150
160
170
180
190
200
210
220
230
240
250
260
270
280
290
300
310
320
330
340
350
360
370
380
390
400
410
420
430
440
450
460
470
480
490
500
510
520
530
540
550
560
570
580
590
600
610
620
630
640
650
660
670
680
690
700
710
720
730
740
750
760
770
780
790
800
810
| Месяца имя «июнь» по-разному также толкуют; Из толкований же всех выбери лучшее сам. Правду спою; но во лжи упрекнуть меня могут, пожалуй, Думая, будто нельзя смертному видеть богов. |
|
| 5 | Есть в певцах божество: мы пылаем, когда оно живо, Для вдохновенья оно сеет в душе семена, Мне перед всеми дано лицезрение божеских ликов, Раз я певец и пою я о священных вещах. Роща заветная есть, никаким недоступная звукам, |
| 10 | Только вода в роднике льется, немолчно журча. Здесь-то обдумывал я, откуда пошел наступивший Месяц и как получил именованье свое. Здесь и узрел я богинь, — но не тех, что видел наставник Пахоты, в Аскре своей пасший наследных овец; |
| 15 | Да и не тех, что судил во влажных предгориях Иды Сын Приама. Из них все же явилась одна, Та, что была и сестрой и супругою брата родного: В храме Юпитера днесь с ним она вместе стоит. В ужасе я побледнел, и ни слова не мог я промолвить, |
| 20 | Но тут богиня сама страх мой пред ней уняла, Ибо сказала: «Певец, исчислитель римского года, В малых посмевший стихах о величавом сказать, Право ты заслужил божества небесные видеть, Уразумев, что тебе праздники надо воспеть! |
| 25 | Я не хочу, чтобы ты по незнанию впал в заблужденье: Помни, что по моему имени назван июнь. Это немало — женой Юпитера быть и сестрою: Братом гордиться могу, мужем — гордиться вдвойне. Если по предкам смотреть, то первым дитятей Сатурна |
| 30 | Сделалась я, и по мне стал он впервые отцом. Рим по отцу моему Сатурнией некогда назван: Римская ближе земля к небу, где властвовал он. Если супружество в честь, то я Громовержца супруга, Рядом с Тарпейским стоит храмом Юпитера мой. |
| 35 | Если блудница могла дать имя месяцу маю, То почему бы не мне месяц присвоить июнь? Разве напрасно зовусь я царицей и главной богиней, Разве не я золотой скипетр в деснице держу? Раз я Луциной зовусь и в каждом месяце славлюсь, |
| 40 | Разве не может по мне имя носить хоть один? Было бы стыдно тогда, что я гнев отложила законный И на Электры детей и на Дардана семью — Гнев, законный вдвойне: на хищение Ганимеда И что на Иде судья некогда мной пренебрег. |
| 45 | Было бы стыдно, что я не храню Карфагена твердыни, Ежели там мой доспех и колесница моя. Было бы стыдно, что Спарту, Аргос, и родные Микены, И стародавний Самос Лаций бы мне заменил. Древнего Татия ты и верных Юноне фалисков |
| 50 | Вспомни: ведь я их дала Риму под крепкую власть. Но не стыжусь ничего: народ этот всех мне дороже, Здесь меня чтут, здесь и мой общий с Юпитером храм. Сам Маворс мне сказал: “Стены Рима тебе поручаю: В городе внука тебе мощною быть суждено!” |
| 55 | Слово сдержал он: на ста алтарях меня чествуют жертвы, Но несравненная честь — месяца имя “июнь”. И не один только Рим воздает мне подобную почесть: Чтят мое божество всюду в окрестной земле. В численник ты посмотри дубравной Ариции, или |
| 60 | В фасты Лаврента, иль в те, что мой Ланувий ведет, — Месяц Юноны везде! Посмотри-ка еще ты на Тибур Иль на богини святой стены Пренесты взгляни: Всюду найдешь ты месяц Юноны! Однако не Ромул Этим поселкам отец: вечный оплот его — Рим». |
75 |
Смолкла Юнона, а я оглянулся: жену Геркулеса Я увидал пред собой; бодро смотрела она. «Коль в небесах моя мать меня терпеть не желает, То, — говорит она, — прочь я, повинуясь, уйду; Я и за то не борюсь, чтобы месяц по мне назывался: |
| 70 | С робкой лишь просьбой иду, словно бы с жалобой в суд. Дело свое защищать я решаюсь смиренной мольбою; Впрочем, быть может, и ты эту поддержишь мольбу. Мать обладает моя золотым в Капитолии храмом, Как подобает, царя вместе с Юпитером в нем; |
| 75 | А у меня всего лишь и есть, что названье июня: Только ведь в этом моя и заключается честь. Что за беда, если, римлянин, ты по жене Геркулеса Месяц назвал и его имя потомство хранит? Да ведь и эта земля должница моя по супругу |
| 80 | Славному: здесь ведь паслось взятых им стадо коров, Здесь, не спасенный огнем и даром, отцом ему данным, Кровью своей обагрил Как Авентина поля. Что же было потом? Разделяет на старых и юных Первый из римских царей собранный в Риме народ: |
| 85 | Часть составляет совет, другая составила войско; Те объявляют войну, эти идут воевать. Так повелел он, и так поделил он и месяцы эти, Юношам давши июнь, месяц пред ним — старикам». Смолкла. И спор меж богинь готов уже был разгореться: |
| 90 | Всё благочестье забыв, в ярость пришли бы они, Но появилась меж них в венке Аполлоновом Дружба — В этом живет божестве доброе дело царя. И рассказала она, как Татий с храбрым Квирином Оба народа свои соединили в одно, |
| 95 | И, под одной поселясь общей кровлею, тести с зятьями «Юнктами» стали, сроднясь; назван отсюда июнь. Три есть причины ему называться июнем. Богини, Сами решайте, какой первенство надо отдать! Мне вы равны: ведь недаром Парис погубил свою Трою, — |
| 100 | Больше беды от двоих, нежель добра от одной! |
| 1 июня. Календы. Карналии | |
| Первый день, Карна, тебе! Дверных это петель богиня, Волей своею она все отомкнет и запрет. Сила дана ей такая отколь, — это скрыто веками, Но из моих ты стихов можешь и это узнать. |
|
| 105 | Роща старинная есть Гелерна около Тибра; Жертвы понтифики в ней даже и ныне вершат. Нимфа там родилась (ее Краною встарь называли), Много ее женихов тщетно старались добыть. Дротики взяв, за зверьем по полям она вечно гонялась |
| 110 | И расставляла свои сети в ущельях долин. Хоть без колчана была, но ее за сестру принимали Феба, и право же, Феб, это тебе не в укор. Юношам всем, перед ней изливавшимся в просьбах любовных, Так отвечала она, выслушав эти слова: |
| 115 | «Слишком здесь всё на виду, и при свете солнца мне стыдно: Если в пещере меня скроешь, пойду за тобой». Он легковерный идет, она же забьется в кустарник, Спрячется в нем, и найти там невозможно ее. Янус заметил ее и, охваченный страстью любовной, |
| 120 | К нежным прибегнув словам, строгую стал умолять. Нимфа велит и ему отыскать глухую пещеру И, притворись, что идет следом, скрывается прочь. Глупая! Янус умеет и спереди видеть, и сзади; Нечего делать: тебя видит в убежище он. |
| 125 | Нечего делать! Тебя он под самой скалой настигает И, обнимая уже, так он тебе говорит: «За сочетанье со мной ты дверных будь владыкою петель: Взяв твою девственность, так я одаряю тебя». Так он сказав, протянул ей колючку белого цвета, |
| 130 | Чтоб от дверей отвращать ею беду и напасть. Хищных порода есть птиц, не тех, что томили Финея Голодом жутким, но тех, что происходят от них: Головы их велики, очи зорки, а клюв беспощаден, В крыльях видна седина, крючьями когти торчат. |
| 135 | Ночью летают, хватают детей в пеленах колыбельных И оскверняют тела этих младенцев грудных. Клювами щиплют они, говорят, ребячьи утробы И наполняют себе выпитой кровью зобы. Это сипухи. Их так по сипению все называют, |
| 140 | Ибо от них по ночам жуткий разносится сип. Так что иль птицы они от рожденья, иль старые ведьмы, Силой марсийских словес преображенные в птиц, Только явились они в спальню Проки. Родившийся Прока — Было ему лишь пять дней — свежей добычей им стал. |
| 145 | Новорожденного грудь сосут они, жадно терзая, Мальчик несчастный вопит, криком на помощь зовет, В страхе на голос его кормилица мчится к малютке И на щеках у него видит следы от когтей. Что же ей делать? Лицо младенца такого же цвета, |
| 150 | Как замерзает листва поздняя в ранний мороз, Крану на помощь зовет, а та в ответ: «Успокойся: Будет твой сосунок снова и жив и здоров». К люльке она подошла, и мать и родитель рыдают, Крана же им говорит: «Я излечу его вам!» |
| 155 | Тотчас же, трижды она земляничником тронувши двери, Трижды листвою его тронула также порог; Вход окропляет водой (а в воде этой было и зелье); И от двухмесячной был потрох свиньи у нее. «Птицы ночные, — она говорит, — пощадите младенца |
| 160 | Чрево: за малого вам малая жертва идет. Сердце за сердце, молю, нутро за нутро вы берите: Этою жизнью плачу вам я за лучшую жизнь». Жертвуя так, все нутро рассекает, на воздух выносит И оглянуться назад тем, кто с ней был, не велит. |
| 165 | Януса белую ветвь с колючкой она прикрепляет К щели оконной, где мог в комнату свет проникать. После того, говорят, колыбели не трогали птицы, А у младенца опять стало румяным лицо. Спросишь меня, почему ветчину едят в эти календы, |
| 170 | Или, с горячей смешав полбою, варят бобы? «Карна — богиня старинная, любит старинную пищу, И не охоча она до иноземных пиров. Плавали рыбы тогда, не страшась людского обмана, Раковин устриц никто не беспокоил тогда. |
| 175 | Лаций не ведал еще пернатых Ионии пышной Или же птиц, что разят в злобе пигмейскую грудь, И оперение лишь к павлинам людей привлекало, И никакая земля пленных не слала зверей. Свиньи лишь были в цене, на праздники их убивали, |
| 180 | Почва давала одни с грубою полбой бобы. Всякий, кто ест эту смесь в шестые календы, не может, Как говорят, повредить ею себе живота». Также над крепостью храм, посвященный Юноне Монете, Был в эти дни возведен, как обещал ты, Камилл. |
| 185 | Прежде там Манлия дом находился, который от галлов Капитолийского храм смело Юпитера спас. Было б во благо ему пасть, великие боги, в той битве, В коей он бился за твой, вышний Юпитер, престол! Нет: остался он жить, чтобы пасть за стремление к царству — |
| 190 | Долгие годы потом в этом винили его. Марсу этот же день посвящен. Его храм на дороге Крытой, вне стен городских, против Капенских ворот. Также и ты заслужила себе святилище, Буря, После того как из вод Корсики спасся наш флот. |
| 195 | Память об этом хранится людьми. Но взгляните на звезды: Птица Юпитера там когти кривит, восходя. |
| 2 июня | |
| День грядущий выводит Гиад — два тельчие рога, И орошают они землю обильной водой. |
|
| 3 июня | |
| Утро дважды пройдет, и дважды Феб засияет, | |
| 200 | И увлажнится посев утренней дважды росой, — В пору Тускской войны в этот день посвящен был Беллоне Храм, говорят, и с тех пор Лаций богиня хранит. Аппий храм посвятил, отказавшийся после от мира С Пирром; он был хоть и слеп, многое духом узрел. |
| 205 | Видно с площадки пред храмом строенье великого Цирка, Малый воздвигнут там столп, что по значенью велик: Это оттуда бросали копье, коль войну начинали Против царя и племен, что против Рима пошли. |
| 4 июня | |
| Цирка противную часть Геркулес охраняет Защитник: | |
| 210 | Эту Евбейский ему должность оракул вручил. В самый тот день он ее получил, что предшествует нонам. Можешь об этом прочесть в надписи Суллы ты сам. |
| 5 июня. Ноны | |
| Санку, иль Фидию, иль тебе посвящаются ноны, Отче Семон? На вопрос этот ответил мне Санк: |
|
| 215 | «Можешь любому из нас посвящать его: будут моими. Тройственно имя мое! В Курах оно мне дано». Да; и его-то почтили сабиняне древние храмом, Соорудив этот храм на Квиринальском холме. |
| 6 июня | |
| Дочка есть у меня (пусть меня долголетнее будет! | |
| 220 | Коль она будет цела, счастлив я буду всегда); Если ее захочу я замуж выдать, для свадьбы Время назначу я сам благоприятное ей. Благоприятен июнь после ид для свершения брака Как для невест молодых, так и для их женихов. |
| 225 | Первая месяца часть, напротив, не ласкова к свадьбам — Вот что супруга рекла главного фламина мне: «Вплоть до того, пока грязь, у троянской омытая Весты, В медленном Тибре мутясь, не доплывет до пучин, Запрещено мне чесать самшитовым волосы гребнем |
| 230 | И подстригать мне нельзя острым железом ногтей, Мужа — и то касаться нельзя, хоть Юпитера жрец он И нерушимый навек отдал его мне закон. Не торопись же и ты. Будет лучше, коль дочь твоя замуж Выйдет, когда в чистоте Веста заблещет огнем». |
| 7 июня | |
| 235 | В третий день после нон прогнала, говорят, Ликаона Феба, и больше врага сзади Медведицы нет. Вспомнил я тут, что смотрел я игры на Марсовом поле И что они, говорят, посвящены тебе, Тибр. Праздник это для тех, кто тянет влажные сети |
| 240 | И прикрывает свои скромной насадкой крючки. |
| 8 июня | |
| Есть и Ума божество. Ему храм посвящен, чтоб вернее Предотвращать на войне козни твои, Карфаген. Шел ты второю войной, и гибелью консула в битве Потрясены были все, полчищ пунийских страшась. |
|
| 245 | Страх всю надежду изгнал, но к Ума божеству обратился Римский сенат и тотчас стал благосклоннее Ум: За шесть дней до ид и была та пора, когда в храме Старцы с обетной мольбой чтили богиню Ума. |
| 9 июня. Весталии | |
| Веста, благоволи! Для тебя раскрываю уста я, | |
| 250 | Если позволено мне славить твое божество. Всею душой я молил, — и почувствовал вышние силы, И озарилась земля светом румяным кругом. Я не увидел тебя (что за вздор нам болтают поэты!), И человеку нельзя было тебя увидать; |
| 255 | Но и чего я не знал и в чем я досель заблуждался, Тут без наставника я сразу нежданно постиг. Сорок уж раз, говорят, Парилии справили в Риме, Прежде чем Веста вошла в храм свой огонь сторожить. Кроткий ввел ее царь, который своим благочестьем |
| 260 | Всех превзошел и рожден был на Сабинской земле. Храм, что под бронзой теперь, тростником ты увидел бы крытым, Стены его сплетены были из гибкой лозы. Тот уголок, где ныне стоит святилище Весты, Длинноволосого был Нумы великим дворцом. |
| 265 | Формой, однако же, храм остается таким же, как раньше, И эту форму теперь надобно мне объяснить. Веста — ведь это Земля: при обеих — огонь негасимый; А и земля и очаг обозначают жилье. Шару подобна Земля, лишенному всякой опоры, — |
| 270 | Только воздух один держит всю тяжесть ее. [Круговращеньем своим сохраняет она равновесье, И никакие углы не прикасаются к ней, Так как в средине всего мирозданья она поместилась И ни одной стороной не выдается она. |
| 275 | Если ж была бы земля не округлою, но угловатой, То не могла бы она центром быть мира всего. Хитрый среди Сиракуз, закрытый в воздушном пространстве Шар стоит, что дает образ нам свода небес; И от вершины небес настолько же, как и от низа |
| 280 | Мира земля отстоит; вот и округла она. Так же построен и храм: в нем угла ни единого нету, А от воды дождевой купол его бережет. Просишь сказать, почему богине служат девицы? Я и об этом сейчас тоже тебе расскажу: |
| 285 | Опой была рождена Юнона, за нею Церера От Сатурна отца, третьею Веста была; Первые две понесли от мужей, говорят, и родили, Третья же замуж идти не захотела никак. Что ж удивляться тому, что девице угодны девицы |
| 290 | И что святыни ее ищут лишь девственных рук? Помни, что Веста — не что иное, как пламя живое, А из огня никогда не возникают тела. Стало быть, дева она, и семян не дает она вовсе И не берет, а сама девственных любит подруг. |
| 295 | Долго я думал, глупец, что есть изваяния Весты, Но убедился, что нет вовсе под куполом их. Неугасимый огонь таится во храме богини, Изображений же нет Весты, равно как огня. Собственной силой стоит Земля, точно так же как Веста, |
| 300 | Да и у греков в ее имени стойкость видна. Пламя горит в очаге и ласково все согревает, А поначалу очаг прямо в прихожей горел. Весту поэтому мы призываем при входе в жилища, Ибо на первом она месте должна быть в домах. |
| 305 | Некогда пред очагом сидели на длинных скамейках, Веруя, что за столом с нами и боги сидят. Да и теперь на празднике в честь стародавней Вакуны Люди стоят и сидят пред очагами ее. Кое-что и до нас дошло из древних обрядов: |
| 310 | Жертвуя Весте, несут в чистых тарелках еду. Вот выступают в венках ослята, везущие хлебы, Вот обвивают кругом жернов шершавый цветы. Прежде в печах лишь полбу одну сушили селяне (И в честь богини печной праздник справляли они), |
| 315 | А в очагах на золе пекли настоящие хлебы, По черепкам разложив их на горячем поду. Вот почему хлебопек и ослица, вертящая жернов, Чествуют вместе очаг и госпожу очагов. Надо иль нет о позоре твоем, Приап краснобрюхий, |
| 320 | Мне говорить? Мой рассказ краток, но очень смешон, В башни несущем венке на челе богиня Кибела Всех созывает богов на пированье свое. Вместе со всеми она и сатиров и нимф созывает; Прибыл туда и Силен, хоть и не звали его. |
| 325 | Долго мне, да и нельзя пированье описывать вышних: Не пожалевши вина, ночь коротали они. Кто наудачу бродил долинами Иды тенистой, Кто, растянувшись, лежал там на пушистой траве; Те забавляются, те задремали, те, сплетшись руками, |
| 330 | Пляшут себе в три ноги, быстро по лугу скользя. Веста лежит и в тиши вкушает покой бестревожный, Где улеглась, опершись на мураву головой. Красный сторож садов между тем то богиню, то нимфу Ловит, туда и сюда бегая взад и вперед. |
| 335 | Вот он и Весту заметил, но счел, вероятно, за нимфу, Иль все же Весту узнал, но, говорит, не узнал. Блудной надеждой объят, подойти незаметно он хочет; Вот уж на цыпочках к ней, с бьющимся сердцем, идет. Старый Силен между тем, с осла, на котором сидел он, |
| 340 | Слезши, оставил его на берегу ручейка; Тут-то, как шел близ него пространного бог Геллеспонта, Вдруг неожиданно выть стал длинноухий осел. В страхе от воя осла вскочила богиня; толпою Все подбегают: от рук вражеских скрылся Приап. |
| 345 | Вот потому-то Приапу осла закалают в Лампсаке, Так говоря: «Мы в огне жжем потроха болтуна!» Ты же, богиня, ослов украшаешь гирляндою хлебов: Труд завершен, и умолк голос пустых жерновов. Далее надо сказать, почему в Громовержцевом храме |
| 350 | Жертвенник есть, а на нем Пекарь-Юпитер царит? Весь Капитолий кругом обложили свирепые галлы: В долгой осаде уже голод людей донимал. Вышних к престолу созвав и к ним обращаясь, Юпитер Марсу сказал: «Начинай». Тотчас же тот говорит: |
| 355 | «Верно, не знает никто моего народа судьбины! Верно, душевную боль должен я словом облечь! Что ж, если требуешь ты, чтобы я о позорном несчастье Вкратце сказал, то лежит Рим под альпийской пятой! Это ль, Юпитер, тот Рим, какому весь мир был обещан? |
| 360 | А не сулил ли ему власть ты над всею землей? Он уж соседей своих превозмог и этрусское войско: Все обещало успех, а не погибель ему. Видел я сам, как погибли в домах, украшенных медью, Старцы, одежды надев древних триумфов своих; |
| 365 | Видел, как Трои дары выносились из капища Весты: Видно, и ныне жива в римлянах вера в богов! Но коль на холм поглядеть, на котором не ваши ли храмы, И на осаду домов множества ваших взглянуть, Можно понять, что уж помощи нет никакой от всевышних |
| 370 | И что напрасно курить ладан бессмертным богам. О, если б поле для битвы нашлось! Схватили б оружье И, не сумев победить, смерть бы сумели найти! Ныне же голод их мучит и страх недостойной кончины, И запертых на горе дикие толпы теснят». |
| 375 | Тут и Венера и с нею Квирин с жезлом и в трабее С Вестою наперебой стали за Лаций стоять. «Общей заботой мы город храним, — ответил Юпитер, — Галлия, пав перед ним, должную кару узрит. Ты только, Веста, заставь изобилием голод казаться |
| 380 | И ни за что не бросай римских своих очагов. Пусть всё Цереры зерно, что еще не смолото, смелют И, замешавши его в тесто, спекут на огне». Он приказал, и сестра, Сатурнова дочь, приказанью Повиновалась. И вот полночь уже подошла; |
| 385 | После трудов задремали вожди. Юпитер их будит И отдает им приказ гласом священным такой: «Встаньте и с высоты в середину врагов побросайте То, что вам может помочь и драгоценно для вас!» Сон отлетел, но никто не умеет понять указанья, |
| 390 | Что им поможет и с чем надо расстаться теперь. Верно, с Церерой? И вот Цереры дары низвергают, Вот под толчками хлебов шлемы гремят и щиты. Враг отступил, не надеясь на голод, и тут же на месте Белый, Юпитеру в честь Пекарю, ставят алтарь. |
75 |
Шел я когда-то домой в день праздника Весты дорогой Новою там, где теперь к Римскому Форуму ход: Вижу, спускаясь туда, идет босая матрона. Я обомлел, но, смолчав, остановился и ждал. Вот поравнялась старуха со мной, меня усадила |
| 400 | И обратилась ко мне хрипло, тряся головой: «Место, где площади тут, занимали сырые болота, А при разливе реки ров наполнялся водой. Озеро Курция впрямь когда-то озером было, Ныне же там алтари стали на твердой земле. |
| 405 | А на Велабрах, где в цирк проходили торжественным строем, Были одни ивняки с зарослями камыша; Часто, бывало, гуляка, по здешней воде пробираясь, Песни разгульно поет, спьяна матросам крича. Бог, кому имя дано по его изменениям вида, |
| 410 | Не назывался еще по повороту реки. Здесь же и роща была, тростником заросшая частым, Где было можно пройти только босою ногой. Заводи больше здесь нет, река в берегах протекает, Высохла почва, но все ж старый обычай живет». |
| 415 | Все объяснила она. «Будь здорова, — сказал я старушке, — И доживай ты свой век тихо, не зная забот». Все остальное и так уж с младенческих лет я запомнил, Но из-за этого здесь повести я не прерву. Правнук Дардана Ил построил новые стены |
| 420 | (Ил, что богатством своим славен по Азии был), — Вдруг, говорят, изваянье с небес всеоружной Минервы Падает на холмы, где вырастал Илион. (Видеть его я хотел, показали и храм мне, и место, Сам же Паллады кумир был уже в римских стенах.) |
| 425 | Сминфей был спрошен, и бог, потаенный в роще тенистой, Гласом, не знающим лжи, так на вопрос отвечал: «Вы охраняйте богиню небес, охранит она город; Всюду, где будет она, будет и высшая власть». И охранял ее Ил, заключив на вершине твердыни; |
| 430 | Лаомедонта потом это забота была. Только Приам ее не сберег: так хотела богиня, После того как ее не оценили красу. То ли потомок Адраста, то ль хитрый Улисс вороватый, То ль благочестный Эней образ богини унес. |
| 435 | Как бы то ни было, он обретается в Риме, хранимый Вестой, которая все видит при вечном огне. О, в каком страхе сенат был в то время, как Весты внезапно Храм загорелся, едва не завалившись совсем! Как на священное пламя вставало преступное пламя |
| 440 | И благочестный огонь в пламени суетном мерк! В ужасе плакали все волоса распустившие жрицы: Страх этот, их обуяв, отнял все силы у них. Бросился тут к ним Метелл и громким голосом крикнул: «Все на помощь, скорей! Плач не поможет беде! |
| 445 | Нашей залоги судьбы выносите своими руками: Ведь не молитвою их, силою надо спасти. Вам не посметь? Горе мне!» Он увидел, что девы не смеют И что в смятенье они, пав на колени, дрожат, — Руки воздел, воды зачерпнул и воскликнул: «Простите |
| 450 | Мне, о святыни! Войду в храм, что запретен мужам. Коль это грех, на меня одного пусть обрушится кара, А преступленье мое Риму спасением будь». Так он сказал и вошел. Похищенье простила богиня: Жертвой понтифик своей Весту от гибели спас. |
| 455 | Ныне священный огонь сияет под Цезаря властью, Ныне Троянский очаг будет навеки пылать. И ни одной не окажется жрицы, повязки пятнавшей С этим жрецом, ни одной заживо не погребут. (Так нечестивиц казнят и в той же земле зарывают, |
| 460 | Что осквернили: Земля с Вестой одно божество.) Прозвище Брут получил когда-то Каллаика в этот День, ибо пролил врагов кровь на Испанской земле. Но иногда и печаль мешается с радостью также И не всем сердцем тогда в праздник ликует народ. |
| 465 | Красс на Евфрате орлов, и сына, и войско утратил, И наконец восприял сам он печальную смерть. «Что ликовать вам, парфяне? — сказала богиня. — Знамена Вы нам вернете, и Красс Цезарем будет отмщен!» |
| 10 июня | |
| Но лишь с ушастых ослов поснимают венки из фиалок | |
| 470 | И лишь Цереры плоды вновь потекут в жернова, Кормчий воскликнет с кормы: «Дельфина мы в небе увидим, Как только, солнце затмив, спустится влажная ночь!» |
| 11 июня. Матралии | |
| Ты уж, фригийский Тифон, о покинувшей плачешь супруге, И Светоносец, блестя, всходит с Востока из вод. |
|
| 475 | Добрые матери, вам (Матралии — это ваш праздник) Желтый богине пирог надо фивянке нести. Рядом с мостами лежит и с Цирком известная площадь, Что названа по быку, статуей ставшему там. Здесь, в этот именно день, говорят, в старину был Матуте- |
| 480 | Матери храм посвящен Сервия царской рукой. Что за богиня она, зачем служанок от храма Гнать ей (а гонит!), к чему надобны ей пироги, — Ты объясни мне, о Вакх, завитой и плющом и лозою; Если ж и твой это храм, песни поэта направь! |
| 485 | Внял Юпитер Семеле. Она сгорела, а Ино, Взявши, младенец, тебя, грудью кормить начала. В гневе Юнона была, что та от соперницы сына Кормит, за то, что течет сестрина в мальчике кровь. Фурий шлет к Афаманту она и мутительный призрак — |
| 490 | И от отцовской руки пал ты, младенец Леарх. Горем убитая мать схоронила Леарховы тени И совершила обряд должный над прахом его; А схоронив, стала волосы рвать на себе, горемычной, Из колыбели тебя выхватила, Меликерт; |
| 495 | Узкая есть полоса земли между морем и морем, Там, где бушует прибой с той и другой стороны, Здесь-то она обняла в безумном объятии сына И с возвышавшейся там бросилась в море скалы. Тут невредимыми их Панопея и все ее сестры, |
| 500 | К ней потихоньку скользнув, царством своим понесли. Не Левкотея еще и мальчик, еще не Палемон, Устья достигли реки Тибра в пучинах его. Роща священная есть, то ли Стимулы, то ли Семелы: Там авзонийских менад было жилье, говорят. |
| 505 | Ино спросила у них, какой здесь народ? «Аркадийцы, — Слышит она, — и Эвандр этой земли властелин». Но завлекает в обман дочь Сатурна латинских вакханок — Скрывши свое божество, так им хитро говорит: «О легковерные, вы поддались обольщению сердца! |
| 510 | То не подруга пришла к вам хороводы водить — Хочет коварно она проникнуть в обрядные тайны; Но у нее есть залог, чтобы ее наказать!» И, не дослушав еще, завопили фиады, раскинув Пряди волос по плечам, по ветру вопли пустив; |
| 515 | Ино хватают, ребенка хотят из рук ее вырвать; И умоляет она ей еще чуждых богов: «Боги и люди страны, помогите вы матери жалкой!» Крик ее долетел до авентинских высот. К берегу гнал тут этейский герой коров иберийских: |
| 520 | Он услыхал и на крик тотчас скорей поспешил. А как пришел Геркулес, на насилье готовые жены, Спины ему показав, в страхе пустились бежать. «Матери Вакха сестра, — вопросил Геркулес, — что с тобою? Или тебя, как меня, та же богиня гнетет?» |
| 525 | Тут рассказала она о себе, но иное и скрыла: Стыдно при сыне вести речь о безумном грехе. Слух разлетается по миру, мчась на порывистых крыльях, Вот уже имя твое, Ино, у всех на устах. В гости к себе, говорят, ее пригласила Кармента, |
| 530 | И утолить она тут голод свой долгий могла, Быстро пирог испекла, говорят, тегейская жрица На торопливом огне и поднесла угостить. (Вот почему пироги она любит в праздник Матралий: Всех ухищрений милей сельская ей простота.) |
| 535 | «Ты, говорит, открой мне мои, пророчица, судьбы, Ежели можно, и тем гостеприимство умножь!» Мало помедлив, к себе призывает пророчица силы Неба и чует она: грудь ее богом полна; Неузнаваемо вдруг она изменилась, и ростом |
| 540 | Выше она и святей став вдохновенным лицом. «Радуйся ныне! Ликуй: твои муки окончились, Ино, — Этот, сказала, народ ты осчастливь навсегда. Оба, и ты, и твой сын, божествами вы будете моря; Имя иное в водах ваших получите вы: |
| 545 | Ты Левкотеею будь для греков, для нас же — Матутой; Сын твой, по всем берегам пристань блюдя и причал, Будет у нас Портун, а на вашем наречье — Палемон; Благоприятствуйте вы нашей, молю я, стране!» Счастлива Ино. Ее наконец прекратилися муки: |
| 550 | Переменив имена, стали богами они. Но отчего же она не пускает рабынь? Ненавидит. А почему, я скажу, если она разрешит. Было ведь так, что одна из служанок дочери Кадма Часто, обнявшись, спала с мужем неверным ее; |
| 555 | И от нее-то узнал Афамант бесчестный украдкой, Что земледельцам дают жженые лишь семена. Ино сама отрицает все это, но слух такой ходит: Вот почему она всех и ненавидит рабынь. Все-таки нежная мать не должна ей молиться о детях, |
| 560 | Ибо несчастной сама в детях была эта мать. Лучше потомство других ее поручать попеченьям. Ибо полезней была Вакху, чем детям своим. «Что ты спешишь? — от нее, говорят, услышал Рутилий. — Будешь ты, консул, убит в день мой марсийским врагом». |
| 565 | Так и случилось по слову ее, и теченье Толена Побагровело, приняв алую консула кровь. А через год был убит при таком же восходе Авроры Дидий и смертью своей силы умножил врагов. В тот же день тот же царь там же храм посвятил и Фортуне. |
| 570 | Кто же, однако, тут скрыт в храме под тогой двойной? Сервий это, но вот почему так лицо его скрыто, Точно не знает никто, так же не знаю и я. Верно, богиню брал страх за ее потайные свиданья, Верно, стыдилась своей связи со смертным она, — |
| 575 | Ибо пылала к царю она неуемной любовью, Не оставаясь слепой лишь для него одного. Ночью в свой храм пробиралась она чрез окошко, «фенестру» — И «Фенестеллой» теперь в Риме ворота зовут. Так и досель от стыда лик любовника скрыт покрывалом |
| 580 | И голова у царя тогой покрыта двойной. Или, быть может, верней, что народ, пораженный кончиной Туллия, был огорчен кроткого смертью вождя И все сильней и сильней рыдал пред его изваяньем, Не умолкая, пока тогой он не был прикрыт? |
| 585 | Есть и третья причина, пространной достойная песни, Хоть и приходится мне сдерживать скачку коней. Туллия, мужа себе получив ценой преступленья, Все подстрекала его, так обращаясь к нему: «Что в том, что оба под стать: моей сестры ты убийца, |
| 590 | Мной был убит твой брат, — коль добродетельны мы? Ведь и мой муж, и твоя жена остались бы живы, Если бы мы не рвались к большему руку поднять. Служат приданым моим голова и царство отцовы: Если ты муж — моего требуй приданого ты! |
| 595 | Дело царей — убивать. Убей же тестя и царствуй, Кровью отца моего руки со мной обагрив!» Этим подвигнутый, он взошел на престол, не венчаясь; Сел, но во гневе толпа тут за оружье взялась; Кровь и убийства кругом, старики слабосильные гибнут; |
| 600 | Скипетр тестя схватив, держит гордец его зять. Под Эсквилинским холмом, перед царским чертогом, убитый, Окровавленный лежит Сервий на твердой земле. Дочь на повозке, в отцовский дворец прямиком направляясь, Гордо и дерзко спешит по середине пути. |
| 605 | Тело увидел царя возница и горько заплакал, Остановясь. На него грубо прикрикнула дочь: «Едешь ты или ждешь за почтенье такое расплаты? Правь и лицо колесом мне ненавистное мни!» Так и случилось: зовут теперь улицу эту Проклятой, |
| 610 | И остается на ней это навеки клеймо. Мало того: посмела она, когда время настало, В храм отцовский вступить — трудно поверить, но так! Туллий изваянный там, говорят, восседал на престоле — Тут и прикрыл он себе очи подъятой рукой, |
| 615 | И прозвучал его глас: «Лицо мое скройте от взоров, Чтобы не встретил мой взгляд мне ненавистную дочь!» Скрыто одеждой его изваянье: Судьба запрещает Снять его и говорит так из святыни своей: «В день, когда Сервия лик впервые откроется людям, |
| 620 | Всякое чувство стыда будет забыто навек». Поберегитесь одежд запретных касаться, матроны, Издали, важно служа, произносите мольбы! Римскою тогой всегда да будет покрыт с головою Тот, кто по счету седьмой был в нашем городе царь! |
| 625 | Храм сей пылал, но огонь изваянья, однако, не тронул: Сына тогда своего Мульцибер вызволил сам. Ибо Окрисией Туллий рожден был от бога Вулкана, Самой красивой из всех бывших в Корникуле жен. Ей Танаквиль, совершая с ней вместе по чину обряды, |
| 630 | Лить приказала вино на освященный очаг: Тут среди пепла мужской детородный член появился, — Иль показался? Но нет, был он действительно там. Пленница у очага осталась, а ею зачатый Сервий был порожден семенем божьим с небес. |
| 635 | Это сам бог указал, когда голова у младенца Стала сиять и огонь шапкою встал над челом. В тот же день и тебя, о Дружба, пышно почтила Ливия, храм твой святой милому мужу даря. Знай тем не менее, век грядущий, что именно там, где |
| 640 | Ливии портик стоит, высился раньше дворец. Граду подобен был этот дворец, занимая пространство Большее, чем у иных есть на земле городов. Срыт был он вровень с землей, но не потому, что казался Царским; нет, роскошь его нравам опасна была. |
| 645 | Цезарь готов ведь всегда низвергать такие громады, Хоть и себя самого этим наследства лишив. Так он нравы блюдет, ибо лучшего нету примера, Чем исполнять самому то, что предложено всем. |
| 13 июня. Иды. Малые Квинкватрии | |
| Следующий ничего не дает тебе день для отметки. | |
| 650 | В иды Юпитеру свят Непобедимому храм. Здесь же следует мне о Квинкватриях меньших поведать; Ты, белокурая, мне в помощь, Минерва, явись! Флейтщик, скажи, почему у нас по городу бродит? Маски у нас почему? Длинное платье зачем? |
| 655 | Мне, отложивши копье, Тритония так отвечала (О, повторить бы точь-в-точь мудрой богини слова!): «В древности ваши отцы во флейтщиках очень нуждались, В самой высокой чести были они в старину; Флейта певала тогда во храмах, певала на играх, |
| 660 | На погребеньях она тоже певала в те дни. Сладок был флейтщиков труд: хорошо им платили; но после Вдруг прекратилось совсем это искусство у нас. Надо прибавить еще, что эдил для торжеств похоронных До десяти сократил флейтщиков прежних число. |
| 665 | Город оставив, они уходят, как ссыльные, в Тибур: Тибур ведь в те времена местом для ссылки служил. Флейта на сцене молчит, и флейты во храмах не слышно, И погребальный напев не раздается ее. В Тибуре жил человек, достойный высокого званья, |
| 670 | Был он рабом, а потом вольноотпущенным стал. Пир на усадьбе своей задает он, толпу музыкантов Он созывает; на пир все к нему рады прийти. Ночь наступила, уже вся толпа от вина охмелела, Как появляется вдруг подговоренный гонец |
| 675 | И говорит: «Распускай ты, хозяин, гостей поскорее: Вот уж подходит сюда вольную давший тебе!» Тут собутыльники все, совсем захмелев и шатаясь, Кое-как с места встают, но на ногах не стоят. «Прочь! Уходите!» — кричит им хозяин и всех на телегу |
| 680 | Валит, где постлан уже был им тростник и камыш. Все засыпают, храпя от вина и движенья телеги, Думая спьяну, что их в Тибур обратно везут. Через Эсквилии в Рим на рассвете въезжают телеги; Утро настало — они, въехав на Форум, стоят. |
| 685 | Плавтий же, чтоб обмануть сенат и числом и одеждой, Тем, кто приехал, велит масками лица закрыть. К ним он еще и других примешал, и велел он при этом В длинных одеждах идти, будто и флейтщицы тут. Думал он так утаить нарушенье приказа коллеги, |
| 690 | Чтоб возвращение в Рим им не вменилось в вину. Это сошло, и они были в новой одежде на идах, Пели и, как в старину, начали озорничать». После рассказа ее я сказал: «Остается узнать мне Лишь, почему этот день назван Квинкватрами был». |
| 695 | «В марте, — сказала она, — точно так же мой праздник зовется, Да ведь флейтисты и все главным обязаны мне. Несколько дырочек я пробуравила первая в дудке, Чтобы звучала она всею своею длиной. Звук был хорош, но увидела я в отражении водном, |
| 700 | Как искажает дутье девичьи щеки мои. «Эта игра не по мне, — я сказала, — прощай, моя дудка!» И на прибрежный я дерн бросила флейту назад. Тут ее поднял сатир, подивился, как с ней обращаться, А как подул, то узнал, что она звук издает. |
| 705 | Пальцами то зажимал он отверстия, то открывал их, И среди нимф он прослыл как несравненный игрец, Феба он вызвал на бой. Победил его Феб и, повесив, Тело ему обнажил, кожу содравши с него. Все-таки это ведь я открыла для флейтщиков флейту — |
| 710 | Вот почему этот день флейтщики славят как мой». |
| 15 июня | |
| Третий наступит рассвет, и додонская встанет Гиада — Лоб рогоносный Тельца, несшего Кадма сестру. Это тот день, когда грязь из храма священного Весты В море выносит вода Тибра, этрусской реки. |
|
| 715 | Если ветрам, моряки, доверять, то отдайтесь Зефиру: Завтра он будет для вас благоприятен в пути. |
| 17 июня | |
| Но, лишь отец Гелиад лучи свои скроет волнами И оба края небес звездами будут сиять, Из-под земли вознесет Гириея сын мощные плечи; |
|
| 720 | А на ближайшую ночь выплывет в небо Дельфин, Видел Дельфин в старину бегущих и вольсков и эквов Там, где Альгида склон вдаль простирает поля. После чего ты, Постумий Туберт, свой триумф подгородный Справил, въехавши в Рим на белоснежных конях. |
| 19 июня | |
| 725 | Только двенадцать дней в этом месяце уж остается, Но к их числу ты прибавь лишний пока еще день: Солнце уже Близнецов покидает, и Рак закраснелся; На Авентинском холме надо Палладу почтить. |
| 20 июня | |
| Вот уже, Лаомедонт, невестка твоя засияла, | |
| 730 | Ночь прогоняя; с лугов влажная сходит роса. Отдан Сумману был храм, говорят, кто б Сумман этот ни был, В оное время, когда страшен был римлянам Пирр. |
| 21 июня | |
| Лишь Галатея зарю снова примет в отцовские волны И погрузится земля вновь в безмятежный покой, |
|
| 735 | Юноша из-под земли, пораженный стрелами деда, Выйдет, и обе руки змеи ему обовьют. Ведома Федры любовь, заблужденье известно Тесея: Он легковерно обрек сына на смерть своего. Не безнаказанно сын благочестный к Трезену помчался: |
| 740 | Мощный навстречу ему бык устремился из волн, В ужасе кони, сдержать их бега возница не в силах, И понеслися они, мчась по скалам и камням. Падает ниц Ипполит с колесницы, вожжами опутан, Тело его на земле в клочья искромсано все. |
| 745 | Вот он и дух испустил, к великому гневу Дианы. «Нечего тут горевать, — сын Корониды сказал, — Честному юноше жизнь я верну, залечив его раны, Злую судьбу посрамит мощь моего врачевства». Зелья он тотчас извлек из ларчика кости слоновой |
| 750 | (Главку усопшему он некогда ими помог В дни, когда, авгуром быв, искал он целебные травы И исцелила змею ими другая змея). Трижды потер ими грудь и трижды сказал он заклятье, И над землей Ипполит голову поднял, ожив. |
| 755 | В роще, Диктинною скрыт, он под сенью густою деревьев И в Арицийском потом озере Вирбием стал. Но и Климен и Клото недовольны: она — новой пряжей, Он — что унижена так вся его царская власть. Этим примером смущен Юпитер и молнию мечет |
| 760 | Прямо в того, кто сверх мер высит свое врачевство. Феб, не ропщи на отца! Он сраженного делает богом — Из-за тебя он на то, что запрещает, идет. |
| 22 июня | |
| Я не хотел бы, чтоб ты, хоть торопишься, Цезарь, к победе, Против вещаний теперь двинулся в новый поход. |
|
| 765 | Пусть и Фламиний тебе, и брега Тразимена напомнят, Что через птиц подают боги благие совет. Если ты спросишь, когда привело безрассудство к несчастью, Точно ответить могу: за десять дней до календ. |
| 23 июня | |
| Далее — радостный день: победил Масинисса Сифакса, | |
| 770 | Смерть нашел Гасдрубал от своего же меча. |
| 24 июня | |
| Время уходит, и мы молчаливо с годами стареем, Дни убегают, и нам их невозможно сдержать: Вот подоспел уж и день торжества Могучей Фортуны! Через неделю уже кончится месяц июнь. |
|
| 775 | Радостно празднуйте день Могучей богини, квириты: Тибр омывает ей храм, древний подарок царя. Или пешком, или в быстром челне спешите, не медля, И во хмелю, не стыдясь, к ночи вернитесь домой. Пусть ваши лодки в цветах несут собутыльников юных, |
| 780 | Вдоволь напейтесь вина прямо на стрежне реки! Чтит богиню народ: из народа был храма строитель, Встав, говорят, из низов, принял он царскую власть. Это и праздник рабов: здесь Туллием, сыном рабыни, Храм возведен божеству непостоянному был. |
| 26 июня | |
| 785 | От подгородного храма домой возвращаясь, подвыпив И обращаясь к звездам, некто такое сказал: «Пояс твой, Орион, и сегодня и, может быть, завтра Будет незрим, но потом я уж увижу его». А кабы не был он пьян, он добавил бы к этому вот что: |
| 790 | «Это случится как раз в солнцестояния день». |
| 27 июня | |
| Утром этого дня получили святилище Лары Там, где умелой рукой множество вьется венков. Остановителю храм в эту самую пору основан: Пред Палатинским холмом Ромул поставил его. |
|
| 29 июня | |
| 795 | Столько же в месяце дней, сколько числится Парок, осталось, Как освятился твой храм, в конной одежде Квирин. |
| 30 июня | |
| День рожденья июльских календ приходится завтра: О, Пиэриды, прошу, вы завершите мой труд. Молвите, кто сочетал, Пиэриды, вас с тем, кому в храме, |
|
| 800 | Хоть неохотно, но все ж мачеха руку дала? Клио ответила мне: «Именитого храм ты Филиппа Видишь, от коего род Марция славный вела, Марция имя свое получила от Анка честного, А красотою она славному роду равна. |
| 805 | (Так же прекрасна она и ликом своим, и душою, Родом своим, красотой и прирожденным умом.) Ты не подумай, что нам не пристало хвалить ее внешность: Мы и великих богинь славим за их красоту. Цезаря тетка была потом женою Филиппа, |
| 810 | О госпожа, о жена, дома святого краса!» Так пела Клио, и ей подпевали ученые сестры, И благосклонно Алкид с ними на лире бряцал. |
ПРИМЕЧАНИЯ
