Римская история

Книга IX

Из [книги] «О войнах в Македонии»

I. [Из сбор­ни­ка «О посоль­ствах»; U., стр. 357]. Рим­ляне нисколь­ко не обра­ща­ли вни­ма­ния на македон­ско­го царя Филип­па, начав­ше­го с ними вой­ну, и вооб­ще не дума­ли о нем, пока Ита­лия еще стра­да­ла под уда­ра­ми пол­ко­во­д­ца Ган­ни­ба­ла и пока сами они круп­ны­ми вой­ска­ми зани­ма­ли Ливию, Кар­фа­ген и Ибе­рию и вос­ста­нав­ли­ва­ли свою власть в Сици­лии. Сам Филипп под вли­я­ни­ем жаж­ды рас­ши­рить свою власть, не испы­тав рань­ше от рим­лян ника­кой обиды, отпра­вил к Ган­ни­ба­лу в Ита­лию послов, во гла­ве с Ксе­но­фа­ном¹, обе­щая Ган­ни­ба­лу быть его союз­ни­ком про­тив Ита­лии, если и он помо­жет ему под­чи­нить Элла­ду². Когда Ган­ни­бал согла­сил­ся на это, поклял­ся в соблюде­нии дого­во­ра³ и в свою оче­редь послал послов при­нять клят­вы от Филип­па, три­э­ра рим­лян захва­ти­ла в пути послов обе­их сто­рон и доста­ви­ла их в Рим⁴. Него­дуя на это, Филипп напал на Кер­ки­ру⁵, кото­рая была союз­ни­цей рим­лян.

II.⁶ [Из вати­кан­ских ману­скрип­тов кар­ди­на­ла Маи; Mai, стр. 368]. На вой­ну с Филип­пом рим­лян побуди­ли сле­дую­щие изре­че­ния Сивил­лы⁷:

III. [Из сбор­ни­ка «О посоль­ствах»; U., стр. 357]. (1)¹⁰ Послы еги­пет­ско­го царя Пто­ле­мея¹¹, а с ними и дру­гие, от хиос­цев, мити­лен­цев и Ами­нанд­ра¹², царя ата­ма­нов¹³, два­жды схо­ди­лись там, куда это­лий­цы созы­ва­ют обыч­но свои горо­да для рас­смот­ре­ния дел¹⁴, чтобы при­ми­рить рим­лян, это­лий­цев и Филип­па. При­сут­ст­во­вав­ший тут Суль­пи­ций¹⁵ ска­зал, что он не упол­но­мо­чен что-либо решить отно­си­тель­но мира, и тай­но напи­сал сена­ту, что в инте­ре­сах рим­лян, чтобы это­лий­цы вое­ва­ли с Филип­пом. Поэто­му сенат вос­пре­пят­ст­во­вал заклю­че­нию мира и послал в помощь это­лий­цам десять тысяч пеших и тыся­чу всад­ни­ков; с их помо­щью это­лий­цы взя­ли Амбра­кию¹⁶, кото­рую немно­го спу­стя, после того как они отплы­ли назад, Филипп взял обрат­но. Послы же опять сошлись и мно­го откры­то гово­ри­ли, что Филипп и это­лий­цы сво­и­ми рас­пря­ми тол­ка­ют элли­нов в раб­ство рим­ля­нам, при­учая их про­из­во­дить частые поку­ше­ния на Элла­ду. Суль­пи­ций под­нял­ся, чтобы воз­ра­жать на это, народ же не стал его слу­шать, но все закри­ча­ли, что послы гово­рят хоро­шо.

(2)¹⁷ Нако­нец, это­лий­цы пер­вы­ми сами по себе, без рим­лян, заклю­чи­ли мир с Филип­пом, и вско­ре послы само­го Филип­па и рим­ских вое­на­чаль­ни­ков при­бы­ли в Рим для пере­го­во­ров о мире. Был заклю­чен дого­вор¹⁸ меж­ду рим­ля­на­ми и Филип­пом, чтобы ни те, ни дру­гие не оби­жа­ли дру­зей про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­ны. На этом закон­чи­лось пер­вое столк­но­ве­ние Филип­па и рим­лян меж­ду собой, но ни те, ни дру­гие не счи­та­ли дого­вор ни надеж­ным, ни заклю­чен­ным по доб­рой воле.

IV.¹⁹ [Из сбор­ни­ка «О посоль­ствах»; U., стр. 358]. Немно­го спу­стя Филипп, при­ка­зав тем из сво­их под­дан­ных, кото­рые жили у моря, доста­вить флот, взял Самос и Хиос²⁰, опу­сто­шил часть зем­ли Атта­ла²¹ и попы­тал­ся захва­тить самый Пер­гам, не щадя ни свя­ти­лищ, ни могил; он опу­сто­шил и Перею²² родо­с­цев, хотя они были ему посред­ни­ка­ми при заклю­че­нии мира, а дру­гой частью вой­ска он опу­сто­шил Атти­ку и оса­ждал Афи­ны, как буд­то ничто из это­го не каса­лось рим­лян. Рас­ска­зы­ва­ли, что Филипп и сирий­ский царь Антиох²³ дали друг дру­гу сле­дую­щие обе­ща­ния: Филипп Антио­ху — идти с ним вой­ной на Еги­пет и на Кипр, кото­ры­ми пра­вил тогда, быв­ший еще маль­чи­ком, Пто­ле­мей чет­вер­тый, про­зван­ный Фило­па­то­ром²⁴, Антиох же Филип­пу — идти с ним вой­ной на Кире­ну, Киклад­ские ост­ро­ва и Ионию.

Об этом слу­хе, взвол­но­вав­шем всех, родо­с­цы донес­ли рим­ля­нам. Поми­мо родо­с­цев, и послы афи­нян обви­ня­ли Филип­па за оса­ду. И это­лий­цы, пере­ду­мав, обви­ня­ли Филип­па, что и по отно­ше­нию к ним он ока­зал­ся невер­ным, и про­си­ли опять быть запи­сан­ны­ми в чис­ло рим­ских союз­ни­ков. Рим­ляне выра­зи­ли пори­ца­ние это­лий­цев за их недав­нюю изме­ну, но отпра­ви­ли послов к царям пере­дать запре­ще­ние: Антио­ху — не пося­гать на Еги­пет, Филип­пу же — не совер­шать ника­ких поку­ше­ний на родо­с­цев или афи­нян, или Атта­ла, или дру­го­го како­го-либо дру­га рим­лян. На это Филипп отве­тил, что рим­ля­нам будет хоро­шо, если они будут дер­жать­ся мира с ним на тех усло­ви­ях, на кото­рых они его заклю­чи­ли. Так был нару­шен заклю­чен­ный неко­гда дого­вор, и рим­ское вой­ско быст­ро пере­пра­ви­лось в Элла­ду, при­чем пол­ко­вод­цем на суше был Пуб­лий²⁵, а на море — Луций.

V.²⁶ [Из вати­кан­ских ману­скрип­тов кар­ди­на­ла Маи; Mai, стр. 368]. Македон­ский царь Филипп имел бесе­ду²⁷ с Фла­ми­ни­ном²⁸: их све­ли послы эпи­ротов. Когда Фла­ми­нин при­ка­зал Филип­пу очи­стить Элла­ду, не ради рим­лян, но ради самих эллин­ских горо­дов, и воз­ме­стить ущерб, нане­сен­ный выше­на­зван­ным поли­сам²⁹, то Филипп отча­сти…

VI. [Suid., s. v. εὔζω­νοι]. Пас­тух обе­щал про­ве­сти лег­ко­во­ору­жен­ное вой­ско по непро­хо­ди­мой доро­ге в три дня.

VII.³⁰ [Из сбор­ни­ка «О посоль­ствах»; U., стр. 359]. Луций Квин­тий³¹ отпра­вил на съезд ахей­цев послов, кото­рые вме­сте с афи­ня­на­ми и родос­ца­ми убеж­да­ли их перей­ти к ним, поки­нув Филип­па; со сво­ей сто­ро­ны и Филипп обме­нял­ся с ними посла­ми, про­ся помо­щи, как у (ὡς)³² союз­ни­ков. Они же, обре­ме­нен­ные меж­до­усоб­ной вой­ной со сво­им сосе­дом — лакеде­мон­ским тира­ном Набидом³³, не имея соглас­но­го мне­ния, нахо­ди­лись в затруд­не­нии, при­чем боль­шин­ство пред­по­чи­та­ло союз с Филип­пом и недру­же­люб­но отно­си­лось к рим­ля­нам вслед­ст­вие неко­то­рых про­ти­во­за­ко­ний, совер­шен­ных по отно­ше­нию к Элла­де вое­на­чаль­ни­ком Суль­пи­ци­ем³⁴. Но когда рим­ская пар­тия попы­та­лась ока­зать на них дав­ле­ние, боль­шин­ство, него­дуя, поки­ну­ло собра­ние, а осталь­ные, вслед­ст­вие мало­чис­лен­но­сти при­нуж­ден­ные поко­рить­ся, заклю­чи­ли дого­вор с Луци­ем и тот­час напра­ви­лись вслед за ним на Коринф, везя маши­ны для оса­ды.

VIII.³⁵ [Оттуда же; U., стр. 360]. Вто­рич­но Фла­ми­нин встре­тил­ся для пере­го­во­ров с Филип­пом у Мелий­ско­го зали­ва, и так как здесь родо­с­цы³⁶, это­лий­цы и царь ата­ма­нов Ами­нандр обви­ня­ли Филип­па, то Фла­ми­нин велел Филип­пу выве­сти гар­ни­зо­ны из Фокиды и чтобы обе сто­ро­ны отпра­ви­ли послов в Рим. Когда это было сде­ла­но, элли­ны в рим­ском сена­те про­си­ли, чтобы Филипп вывел из Элла­ды три гар­ни­зо­на, кото­рые он сам назы­вал кан­да­ла­ми Элла­ды: во-пер­вых, из Хал­киды³⁷, кото­рый угро­жал Бео­тии, Эвбее и Локрам; во-вто­рых, из Корин­фа, запи­рав­ший Пело­пон­нес как бы ворота­ми, и в-третьих, тот, кото­рый нахо­дил­ся в Демет­ри­а­де³⁸, кото­рый наблюдал за это­лий­ца­ми и маг­не­та­ми; сенат спро­сил послов Филип­па, что царь дума­ет об этих гар­ни­зо­нах, а когда они отве­ти­ли, что не зна­ют, то сенат ска­зал, что пусть Фла­ми­нин сам решит и сде­ла­ет, что он най­дет спра­вед­ли­вым. С таким отве­том послы вер­ну­лись из Рима, Фла­ми­нин же и Филипп, ни в чем не дого­во­рясь друг с дру­гом, вновь обра­ти­лись к воен­ным дей­ст­ви­ям.

IX. [Оттуда же; там же]. (1)³⁹ Побеж­ден­ный вновь⁴⁰, Филипп послал вест­ни­ка к Фла­ми­ни­ну отно­си­тель­но мира. Фла­ми­нин вновь раз­ре­шил ему встре­тить­ся с ним для пере­го­во­ров, хотя это­лий­цы очень него­до­ва­ли и кле­ве­та­ли на него, что он под­куп­лен подар­ка­ми, и жало­ва­лись, что он так лег­ко во всем меня­ет реше­ния; но Фла­ми­нин пола­гал, что ни рим­ля­нам, ни элли­нам не выгод­но, чтобы после уни­что­же­ния Филип­па воз­рос­ла сила это­лий­цев. А может быть, и неожи­дан­ность победы застав­ля­ла его удо­вле­тво­рить­ся этим. И, назна­чив место, куда долж­но было явить­ся Филип­пу, он велел, чтобы преж­де союз­ни­ки по горо­дам выска­за­ли свое мне­ние. Речи дру­гих⁴¹ были пол­ны уме­рен­но­сти, так как они с подо­зре­ни­ем смот­ре­ли на непо­сто­ян­ство сча­стья, что дока­зы­ва­ет­ся тем, что при­шлось испы­тать Филип­пу, и счи­та­ли, что он пре­тер­пел это несча­стье не вслед­ст­вие сла­бо­сти, а от сте­че­ния несчаст­ных обсто­я­тельств; но Алек­сандр, гла­ва это­лий­цев, ска­зал, что Фла­ми­нин, види­мо, не зна­ет, что ни рим­ля­нам, ни элли­нам ничто дру­гое не при­не­сет поль­зы, кро­ме уни­что­же­ния вла­сти Филип­па⁴².

(2) На это Фла­ми­нин ска­зал, что Алек­сандр не зна­ет харак­те­ра рим­лян, кото­рые нико­гда нико­го из вра­гов не уни­что­жи­ли сра­зу, но поща­ди­ли мно­гих, винов­ных перед ними, и, в том чис­ле, недав­но кар­фа­ге­нян, отдав им их соб­ст­вен­ность и сде­лав дру­зья­ми тех, кото­рые посту­пи­ли неспра­вед­ли­во. «Ты не зна­ешь и того, — ска­зал Фла­ми­нин, — что мно­гие вар­вар­ские пле­ме­на, кото­рые живут на гра­ни­цах Македо­нии, если кто уни­что­жит македон­ских царей, будут лег­ко совер­шать набе­ги на элли­нов. Поэто­му я пола­гаю, что долж­но сохра­нить дер­жа­ву македо­нян, чтобы они, сра­жа­ясь с вар­ва­ра­ми, защи­ща­ли вас, а Филип­пу при­ка­зать уда­лить­ся и вер­нуть элли­нам те места, кото­рые до сих пор он отка­зы­вал­ся отдать; рим­ля­нам же пусть он вне­сет две­сти талан­тов в воз­ме­ще­ние рас­хо­дов на эту вой­ну и даст знат­ней­ших залож­ни­ков, в том чис­ле и сво­его сына Демет­рия; пока же сенат не утвер­дит это­го, пусть будет четы­рех­ме­сяч­ное пере­ми­рие».

(3)⁴³ Филипп при­нял все эти усло­вия; сенат, озна­ко­мив­шись с ними, утвер­дил мир⁴⁴, но, сочтя пред­ва­ри­тель­ные тре­бо­ва­ния Фла­ми­ни­на недо­ста­точ­ны­ми и ничтож­ны­ми, при­ка­зал, чтобы все эллин­ские горо­да, сколь­ко их ни было под вла­стью Филип­па, были сво­бод­ны­ми и чтобы Филипп вывел из них гар­ни­зо­ны до бли­жай­ших ист­мий­ских празд­ни­ков⁴⁵; чтобы все кораб­ли, кото­рые он имел, кро­ме одно­го с шестью ряда­ми⁴⁶ греб­цов и пяти дру­гих кры­тых мень­ших, он пере­дал Фла­ми­ни­ну; чтобы он сей­час внес рим­ля­нам пять­сот талан­тов сереб­ра и пять­сот в тече­ние деся­ти лет и каж­дый годо­вой взнос достав­лял в Рим; чтобы он выдал плен­ных и пере­беж­чи­ков, сколь­ко у него есть. Это доба­вил сенат, и Филипп при­нял все; из это­го была совер­шен­но ясно вид­на недо­ста­точ­ность тре­бо­ва­ний Фла­ми­ни­на. Сенат послал к Фла­ми­ни­ну совет­ни­ка­ми, как рим­ляне обыч­но дела­ли при окон­ча­нии войн, десять чело­век, с кото­ры­ми Фла­ми­нин дол­жен был рас­пре­де­лить все, что было при­об­ре­те­но в этой войне.

(4) Когда он вме­сте с послан­ны­ми все это сде­лал, Фла­ми­нин отпра­вил­ся на ист­мий­ские празд­не­ства и, когда ста­дий был уже полон наро­да, велел труб­ным зву­ком водво­рить мол­ча­ние, а гла­ша­таю объ­явить: «Рим­ский народ и сенат и пол­ко­во­дец Фла­ми­нин, победив македо­нян и царя Филип­па, пове­ле­ли, чтобы Элла­да была сво­бод­ной от чужих гар­ни­зо­нов, не пла­ти­ла нало­гов, жила по сво­им обы­ча­ям и зако­нам»⁴⁷. Когда вслед за этим под­нял­ся крик радо­сти, шум вос­хи­ще­ния⁴⁸, все один за дру­гим зва­ли к себе вест­ни­ка, чтобы он им повто­рил это заяв­ле­ние. Они бро­са­ли вен­ки и лен­ты на пол­ко­во­д­ца и поста­но­ви­ли воз­двиг­нуть по горо­дам ему ста­туи. Они отпра­ви­ли послов с золоты­ми вен­ка­ми в Капи­то­лий, чтобы они выра­зи­ли бла­го­дар­ность и впи­са­ли себя в чис­ло рим­ских союз­ни­ков. На этом окон­чи­лась и эта вто­рая вой­на рим­лян с Филип­пом.

(5)⁴⁹ Немно­го спу­стя Филипп даже ока­зал помощь рим­ля­нам в Элла­де про­тив царя Антио­ха; когда они пере­прав­ля­лись про­тив Антио­ха в Азию, он про­вел их через Фра­кию и Македо­нию по тяже­лой доро­ге на соб­ст­вен­ные сред­ства [и день­ги]⁵⁰, достав­ляя про­до­воль­ст­вие, про­кла­ды­вая доро­ги и на труд­но­про­хо­ди­мых реках наво­дя мосты и раз­би­вая напа­даю­щих фра­кий­цев, пока не довел их до Гел­лес­пон­та. За это сенат осво­бо­дил сына его Демет­рия, быв­ше­го у рим­лян залож­ни­ком, и сло­жил с него денеж­ные взно­сы, кото­рые за ним оста­ва­лись. Те же самые фра­кий­цы, когда рим­ляне воз­вра­ща­лись после победы над Антиохом, а Филип­па не было с ними, отня­ли у них добы­чу и мно­гих уби­ли; этим осо­бен­но ясно было пока­за­но, сколь­ко поль­зы при­нес им Филипп, когда они шли про­тив Антио­ха.

(6)⁵¹ По окон­ча­нии вой­ны с Антиохом мно­гие ста­ли обви­нять Филип­па, что, с одной сто­ро­ны, он нано­сит обиды, я с дру­гой — не выпол­ня­ет того, что было поста­нов­ле­но Фла­ми­ни­ном, когда он водво­рял порядок в Элла­де. Для воз­ра­же­ний про­тив этих обви­не­ний в его защи­ту послом отпра­вил­ся Демет­рий, при­ят­ный рим­ля­нам дав­но, еще с того вре­ме­ни, когда он был у них залож­ни­ком, да и Фла­ми­нин уси­лен­но реко­мен­до­вал его сена­ту. Так как он был молод и вол­но­вал­ся, ему при­ка­за­ли про­чи­тать памят­ную запис­ку отца, в кото­рой по каж­до­му пунк­ту было отме­че­но, что это вот уже сде­ла­но, а это будет сде­ла­но, хотя оно опре­де­ле­но неспра­вед­ли­во: это заме­ча­ние было при­бав­ле­но ко мно­гим пунк­там. Сенат, ува­жая его недав­нее рве­ние в войне с Антиохом, ска­зал, что он про­ща­ет его, и при­ба­вил, что из-за Демет­рия. Так как по все­об­ще­му мне­нию он был очень поле­зен рим­ля­нам в войне с Антиохом и мог бы при­чи­нить мно­го вреда, если бы по прось­бе Антио­ха содей­ст­во­вал ему, то Филипп воз­ла­гал на это боль­шие надеж­ды; но, видя, что ему не дове­ря­ют, выслу­ши­ва­ют про­тив него обви­не­ния, что вме­сто бла­го­дар­но­сти он заслу­жил толь­ко про­ще­ние, и то из-за Демет­рия, он почув­ст­во­вал огор­че­ние и гнев, но скрыл оба эти чув­ства. Когда же при каком-то судеб­ном раз­би­ра­тель­стве рим­ляне мно­гое из при­над­ле­жав­ше­го Филип­пу пере­да­ли Эвме­ну⁵², все вре­мя ста­ра­ясь осла­бить Филип­па, он уже стал тай­но гото­вить­ся к войне.

X. [Suid., s. v. τετρῦσ­θαι]⁵³. Филипп плыв­ших про­тив него⁵⁴ уни­что­жил, чтобы они не ска­за­ли рим­ля­нам (Ῥω­μαίοις)⁵⁵, что силы македо­нян иссяк­ли.

XI. [Из сбор­ни­ка «О посоль­ствах»; U., стр. 364]. (1) Рим­ляне отно­си­лись подо­зри­тель­но к быст­ро уси­лив­ше­му­ся Пер­сею⁵⁶; осо­бен­но их раз­дра­жа­ла друж­ба и бли­зость к нему элли­нов, кото­рым вну­ши­ли нена­висть к рим­ля­нам рим­ские вое­на­чаль­ни­ки. А когда и послы, отправ­лен­ные к бастер­нам⁵⁷, сооб­щи­ли, что они виде­ли силь­но укреп­лен­ную Македо­нию, хоро­шее сна­ря­же­ние армии и обу­чен­ную моло­дежь, все это еще более обес­по­ко­и­ло рим­лян. Заме­тив это, Пер­сей отпра­вил дру­гих послов, ста­ра­ясь успо­ко­ить подо­зре­ние. В это вре­мя при­был в Рим и Эвмен, царь Азии, нахо­дя­щей­ся вокруг Пер­га­ма, вслед­ст­вие враж­ды с Филип­пом бояв­ший­ся Пер­сея; он, при­дя на заседа­ние сена­та, откры­то обви­нял его в том, что он все­гда враж­деб­но отно­сил­ся к рим­ля­нам, что он умерт­вил бра­та⁵⁸, имев­ше­го свя­зи с ними, что он помо­гал Филип­пу, уси­лен­но соби­рав­ше­му запа­сы для вой­ны про­тив рим­лян; что, став царем, он не толь­ко ниче­го из это­го не уни­что­жил, но зна­чи­тель­но уве­ли­чил, что он, без­мер­но заис­ки­вая перед Элла­дой, всту­пил в союз с визан­тий­ца­ми и бео­тий­ца­ми, что он под­чи­нил Фра­кию, вели­кую кре­пость воен­но­го зна­че­ния, что он натра­вил друг на дру­га фес­са­лий­цев и перре­бов⁵⁹, хотев­ших отно­си­тель­но чего-то (τι)⁶⁰ отпра­вить к вам посоль­ства⁶¹.

(2) «Из ваших, — ска­зал он, — дру­зей и союз­ни­ков Абру­по­ли­са⁶², он лишил вла­сти, а Арте­тав­ра, дина­ста сре­ди илли­рий­цев⁶³, даже убил, устро­ив заго­вор, и совер­шив­ших это при­нял и дер­жит у себя». Он кле­ве­тал и на его ино­зем­ные бра­ки⁶⁴, оба заклю­чен­ные с цар­ски­ми фами­ли­я­ми, и что сва­деб­ные про­цес­сии невест сопро­вож­да­лись всем родос­ским фло­том. Он ста­вил ему в вину и его трудо­лю­бие и трез­вый образ жиз­ни, хотя он был столь моло­дым, и что он в корот­кое вре­мя заслу­жил от мно­гих любовь и похва­лу. Не упус­кая ниче­го, что ско­рее мог­ло бы вызвать зависть, нена­висть и страх, чем пря­мые обви­не­ния, Эвмен настой­чи­во сове­то­вал сена­ту осте­ре­гать­ся моло­до­го вра­га, столь про­слав­лен­но­го и столь близ­ко­го их соседа.

(3) Сенат же, на деле не желая иметь рядом⁶⁵ царя разум­но­го, трудо­лю­би­во­го (φι­λόπο­γον)⁶⁶ и по отно­ше­нию ко мно­гим мило­сти­во­го, столь быст­ро воз­вы­сив­ше­го­ся, явля­ю­ще­го­ся наслед­ст­вен­ным их вра­гом, на сло­вах же обви­няя его в том, что перед тем при­во­дил Эвмен, решил вое­вать с Пер­се­ем. Но, желая, чтобы это реше­ние оста­ва­лось тай­ным, он не допу­стил к себе Гар­па­ла, послан­но­го от Пер­сея для воз­ра­же­ния Эвме­ну, и неко­е­го посла родо­с­цев⁶⁷, желав­ших воз­ра­жать в лицо Эвме­ну, пока Эвмен был в Риме, а когда он уехал, при­ня­ли их. Послы, преж­де все­го него­дуя по этой при­чине и гово­ря более рез­ко, чем сле­до­ва­ло, еще более раз­дра­жи­ли рим­лян, и без того уже хотев­ших вое­вать⁶⁸ с Пер­се­ем и родос­ца­ми; одна­ко из сена­то­ров мно­гие обви­ня­ли Эвме­на, что он из зави­сти и лич­но­го стра­ха явля­ет­ся винов­ни­ком столь боль­шой вой­ны. Родо­с­цы же не при­ня­ли его тор­же­ст­вен­ное посоль­ство, послан­ное на празд­ник бога Солн­ца, един­ст­вен­ное из всех цар­ских посольств.

(4) Сам Эвмен, воз­вра­ща­ясь в Азию, из Кир­ры⁶⁹, под­нял­ся в Дель­фы, чтобы при­не­сти жерт­ву; тут четы­ре чело­ве­ка, скрыв­шись за неболь­шой сте­ной, сде­ла­ли на него поку­ше­ние. Рим­ляне выстав­ля­ли и дру­гие неко­то­рые при­чи­ны вой­ны про­тив Пер­сея, как буд­то она еще не была реше­на; они отправ­ля­ли послов к дру­же­ст­вен­ным царям: Эвме­ну, Антио­ху⁷⁰, Ари­а­ра­ту⁷¹, Мас­са­нассе и Пто­ле­мею⁷², царю Егип­та, дру­гих же послов они направ­ля­ли в Элла­ду, Фес­са­лию, Эпир и Акар­на­нию и на ост­ро­ва, чтобы при­влечь к себе, сколь­ко суме­ют, сто­рон­ни­ков⁷³; это осо­бен­но взвол­но­ва­ло элли­нов: хотя они были рас­по­ло­же­ны к Пер­сею, быв­ше­му фил­эл­ли­ном, неко­то­рые из них были при­нуж­де­ны вой­ти в согла­ше­ния с рим­ля­на­ми.

(5)⁷⁴ Узнав об этом, Пер­сей отпра­вил⁷⁵ в Рим послов ска­зать, что он недо­уме­ва­ет и хотел бы узнать, из-за чего они забы­ли согла­ше­ния и рас­сы­ла­ют послов про­тив него, явля­ю­ще­го­ся их дру­гом; если они в чем-либо его упре­ка­ют, нуж­но раз­ре­шить это во вза­им­ной беседе. Сенат же стал обви­нять его во всем том, о чем гово­рил Эвмен и что сам Эвмен от него потер­пел, но глав­ным обра­зом в том, что он захва­тил Фра­кию, что он име­ет вой­ско и запа­сы, как чело­век, не соби­раю­щий­ся оста­вать­ся спо­кой­ным. Тогда он вновь отпра­вил дру­гих послов, кото­рые, введен­ные в сенат, ска­за­ли так: «Нуж­даю­щим­ся в пово­де для вой­ны, рим­ляне, все это доста­точ­но, как повод. Если же вы ува­жа­е­те дого­во­ры, — а вы сами гром­ко заяв­ля­е­те, что они име­ют для вас боль­шое зна­че­ние, — то, что потер­пев от Пер­сея, вы под­ни­ма­е­те (αἴρεσ­θε⁷⁶) про­тив него вой­ну? Конеч­но, не пото­му, что у него есть вой­ско и воен­ное сна­ря­же­ние. Ведь это у него не про­тив вас. Ведь и дру­гим царям вы не пре­пят­ст­ву­е­те иметь все это; ведь нет ниче­го про­ти­во­за­кон­но­го иметь силы про­тив тех, кто нахо­дит­ся под его вла­стью, и про­тив соседей, и про­тив ино­зем­но­го вра­га, если он сде­ла­ет поку­ше­ние. К вам же, о рим­ляне, он отправ­лял послов о мире и недав­но воз­об­но­вил дого­вор с вами.

(6) Но он изгнал из его цар­ства Абру­по­ли­са. Да, защи­ща­ясь, так как он делал набе­ги на наши пре­де­лы. И это вам сооб­щил сам Пер­сей, и после это­го вы воз­об­но­ви­ли с ним согла­ше­ние; прав­да, тогда здесь еще не было кле­вет­ни­ка⁷⁷ Эвме­на. Итак, дело с Абру­по­ли­сом пред­ше­ст­во­ва­ло дого­во­ру и каза­лось вам, когда вы его заклю­ча­ли, спра­вед­ли­вым. На доло­пов⁷⁸ он пошел похо­дом, так как они при­над­ле­жат к его цар­ству; было бы ужас­но, если он дол­жен был бы давать вам отчет о сво­их внут­рен­них делах. Одна­ко он дает вам отчет, высо­ко ува­жая вас и доб­рую о себе сла­ву. Эти доло­пы уби­ли управ­ляв­ше­го ими, пре­дав его муче­ни­ям, и Пер­сей спра­ши­ва­ет, что бы сде­ла­ли вы, если бы ваши под­дан­ные совер­ши­ли подоб­ное. Но неко­то­рые, убив­шие Арте­тав­ра, жили в Македо­нии. Да, по обще­му зако­ну всех людей, по кото­ро­му и вы при­ни­ма­е­те бежав­ших из дру­гих стран. Узнав же, что и это вы ста­ви­те ему в вину, он все­на­род­но объ­явил, что изго­ня­ет их из пре­де­лов цар­ства.

(7) Визан­тий­цам же, это­лий­цам и бео­тий­цам он был союз­ни­ком не про­тив вас, но про­тив дру­гих. И это дав­но (πά­λαι)⁷⁹ наши послы донес­ли вам, и вы не пори­ца­ли его до кле­ве­ты Эвме­на, ули­чить в кото­рой его в лицо вы не поз­во­ли­ли нашим послам. И вот поку­ше­ние, про­из­веден­ное на Эвме­на в Дель­фах, вы при­пи­сы­ва­е­те Пер­сею, но сколь­ко элли­нов, сколь­ко вар­ва­ров отправ­ля­ли к вам посоль­ства про­тив Эвме­на; всем им этот низ­кий чело­век явля­ет­ся вра­гом. А отно­си­тель­но Герен­ния⁸⁰ в Брен­те­сии⁸¹ кто пове­рил бы, что его, явля­ю­ще­го­ся рим­ля­ни­ном, вашим дру­гом и прок­се­ном⁸², Пер­сей при­гото­вил себе (ᾔλει­θεν)⁸³ для отрав­ле­ния сена­та, как буд­то бы он мог через него уни­что­жить сенат или остав­ших­ся сде­лать более бла­го­склон­ны­ми бла­го­да­ря истреб­ле­нию дру­гих? Но Герен­ний налгал это тем, кото­рые под­стре­ка­ют вас на вой­ну, давая бла­го­вид­ный пред­лог; Эвмен же из-за враж­ды, зави­сти и стра­ха не постес­нял­ся обви­нить Пер­сея даже в том, что он при­я­тен мно­гим наро­дам и что он любит Элла­ду, что он вме­сто пьян­ства и рос­ко­ши муд­ро власт­ву­ет над сво­им цар­ст­вом. И вы, когда он гово­рил, допу­сти­ли слу­шать такие его речи!

(8) Таким обра­зом, его кле­ве­ту вы под­дер­жи­ва­е­те еще в боль­шей мере про­тив самих себя, застав­ляя думать, буд­то вы не выно­си­те соседей разум­ных, спра­вед­ли­вых и трудо­лю­би­вых. Пер­сей вызы­ва­ет Герен­ния и Эвме­на и вся­ко­го, кто толь­ко захо­чет, при вас на рас­сле­до­ва­ние и суд, вам же он напо­ми­на­ет рве­ние и помощь отца сво­его про­тив Антио­ха Вели­ко­го. Когда она ока­зы­ва­лась, вы ее хоро­шо чув­ст­во­ва­ли; позор­но забы­вать о ней, когда мино­ва­ла нуж­да. Он ука­зы­ва­ет на дого­во­ры, заклю­чен­ные вами с его отцом и с ним самим. Сверх все­го он не боит­ся обра­тить­ся к вам с при­зы­вом ува­жать богов, кото­ры­ми вы кля­лись, не начи­нать неспра­вед­ли­во вой­ны про­тив дру­зей, не ста­вить в вину сосед­ство, бла­го­ра­зу­мие и при­готов­ле­ния; ибо недо­стой­но, чтобы и вас, как Эвме­на, охва­ты­ва­ли зависть или страх. Разум­но про­ти­во­по­лож­ное: беречь соседей забот­ли­вых и, как гово­рит Эвмен, хоро­шо под­готов­лен­ных»⁸⁴.

(9) Вот что ска­за­ли послы, сенат же, ниче­го не отве­тив им, откры­то решил объ­явить вой­ну. И кон­сул велел послам в тот же самый день выехать из Рима, а в тече­ние сле­дую­щих трид­ца­ти дней уда­лить­ся из Ита­лии. То же самое было объ­яв­ле­но и про­жи­ваю­щим здесь македо­ня­нам. После это­го заседа­ния сена­та тот­час под­ня­лось вол­не­ние, испол­нен­ное гне­ва, так как в немно­гие часы изго­ня­ли сра­зу столь боль­шое чис­ло людей, не мог­ших ни най­ти в столь корот­кий про­ме­жу­ток вре­ме­ни вьюч­ных живот­ных, ни захва­тить с собой все­го иму­ще­ства. Ввиду поспеш­но­сти одни не успе­ли дое­хать до мест оста­но­вок, но про­во­ди­ли ночь сре­ди доро­ги, дру­гие же с детьми и с жена­ми лег­ли око­ло ворот. Все про­ис­хо­ди­ло, как и пола­га­ет­ся при таком неожи­дан­ном при­ка­зе; ибо неожи­дан­ным он мог пока­зать­ся им тем более, что дело еще велось при помо­щи послов⁸⁵.

XII. [Оттуда же, стр. 369]. После победы Пер­сей, или в насмеш­ку над Крас­сом⁸⁶ и изде­ва­ясь над ним, или испы­ты­вая, како­во теперь его настро­е­ние, или боясь сил и средств рим­лян, или по дру­гой при­чине, отпра­вил к нему послов для пере­го­во­ров о мире и обе­щал дать мно­гое из того, чего не усту­пал отец его Филипп; ввиду это­го мож­но было тем более подо­зре­вать, что он насме­ха­ет­ся или испы­ты­ва­ет. На это Красс отве­тил Пер­сею, что недо­стой­но рим­лян заклю­чать с ним мир, если он не пере­даст рим­ля­нам и македо­нян и само­го себя⁸⁷; сты­дясь, что рим­ляне нача­ли вой­ну с пора­же­ния, Красс, созвав собра­ние, засвиде­тель­ст­во­вал, что фес­са­лий­цы в несча­стии вели себя, как храб­рые вои­ны, кле­ве­ща на это­лий­цев и дру­гих элли­нов, что буд­то они пер­вые обра­ти­лись в бег­ство. И этих людей⁸⁸ он отпра­вил в Рим.

XIII. [Suid., s. v. ἁλω­νευόμε­νος]. Оста­ток лета оба были заня­ты заготов­кой хле­ба: Пер­сей моло­тил (ἁλω­νευόμε­νος) его на полях, рим­ляне — в лаге­ре⁸⁹.

XIV. [Он же, s. v. πι­μελής]. Квинт Мар­ций Филипп пер­вый при­сту­пал к рабо­те, хотя ему было шесть­де­сят лет и он был тяже­лым и туч­ным (πι­μελής).

XV.⁹⁰ [Он же, s. v. ἁνα­λαμ­βά­νειν]. В это вре­мя к Пер­сею, кото­рый мыл­ся и отды­хал (τὸ σῶ­μα ἁνα­λαμ­βά­νον­τι), кто-то вбе­жал, чтобы сооб­щить, что вра­ги близ­ко. Он выско­чил из воды, кри­ча, что он захва­чен в плен еще до бит­вы.

XVI.⁹¹ [Из сбор­ни­ка «О доб­ле­стях и поро­ках»; Val., стр. 561; отсюда Suid., s. v. Περ­σεὺς Μα­κεδών]. Вос­пря­нув же духом после бег­ства, Пер­сей (Περ­σεύς), без­за­кон­но убил Никия и Анд­ро­ни­ка, кото­рых перед тем посы­лал пото­пить в море его день­ги и сжечь суда⁹². Вновь полу­чив в свое рас­по­ря­же­ние и день­ги и кораб­ли, он видел в них свиде­те­лей сво­его позор­но­го стра­ха, о кото­ром они мог­ли сооб­щить и дру­гим; с это­го вре­ме­ни он сра­зу пере­ме­нил­ся, сде­лал­ся жесто­ким и рав­но­душ­ным ко всем; в его суж­де­ни­ях не оста­лось ниче­го ни здра­во­го, ни разум­но­го, и он, кото­ро­го рань­ше было лег­ко скло­нить на хоро­шее реше­ние, кото­рый был про­ни­ца­тель­ным в состав­ле­нии пла­нов и очень сме­лым в бою, исклю­чая слу­ча­ев, где он оши­бал­ся по неопыт­но­сти, он сра­зу сде­лал­ся тогда, когда сча­стье нача­ло его покидать, неожи­дан­но тру­сом и нера­зум­ным, быст­рым, вне­зап­но пере­мен­чи­вым и неис­кус­ным во всем. Это мож­но наблюдать на мно­гих, что с пере­ме­ной поло­же­ния они ста­но­вят­ся менее рас­суди­тель­ны­ми, чем рань­ше.

XVII. (Из сбор­ни­ка «О посоль­ствах»; U., стр. 369]. Родо­с­цы отпра­ви­ли к Мар­цию⁹³ послов поздра­вить его с таким бла­го­при­ят­ным поло­же­ни­ем дел в войне про­тив Пер­сея ([Περ­σεῖ])⁹⁴. Мар­ций вну­шил этим послам, чтобы они убеди­ли родо­с­цев отпра­вить в Рим посоль­ство с пред­ло­же­ни­ем (быть посред­ни­ка­ми) для пре­кра­ще­ния вой­ны меж­ду рим­ля­на­ми и Пер­се­ем. Услы­шав это, родо­с­цы пере­ме­ни­ли свой взгляд, решив, что дела Пер­сея не так уже пло­хи: ведь они не мог­ли себе пред­ста­вить, чтобы Мар­ций давал им такое пору­че­ние без ведо­ма рим­лян. Но он и в этом слу­чае и во мно­гих дру­гих дей­ст­во­вал лич­но от себя, по сво­ей тру­со­сти. Родо­с­цы, тем не менее, отпра­ви­ли послов в Рим, а дру­гих — к Мар­цию.

XVIII. [Из сбор­ни­ка «О доб­ле­стях и поро­ках»; Val., стр. 562]. (1)⁹⁵ Ген­тий, царь одно­го из илли­рий­ских наро­дов⁹⁶, сосед­не­го с македон­ца­ми, заклю­чив с Пер­се­ем союз за три­ста талан­тов, из кото­рых кое-что он полу­чил впе­ред, напал на под­чи­нен­ную рим­ля­нам Илли­рию и заклю­чил в око­вы при­быв­ших к нему в свя­зи с этим послов Пер­пен­ну и Пети­лия⁹⁷. Узнав об этом, Пер­сей не послал ему уже осталь­ных денег, счи­тая, что он уже и сам по себе стал вра­гом рим­лян. Одна­ко он послал к гетам, жив­шим за Истром, и испы­ты­вал Эвме­на, пред­ла­гая ему день­ги, если он или перей­дет на его сто­ро­ну, или пре­кра­тит вой­ну миром, или укло­нит­ся от борь­бы и не будет помо­гать ни тому, ни дру­го­му, зная хоро­шо, что это не скро­ет­ся от рим­лян, и наде­ясь, что он или полу­чит какую-либо выго­ду от этих пере­го­во­ров, либо такой попыт­кой вызо­вет у рим­лян подо­зре­ние про­тив Эвме­на. Эвмен отка­зал­ся перей­ти на его сто­ро­ну, а за посред­ни­че­ство при заклю­че­нии мира про­сил тыся­чу пять­сот талан­тов, за без­дей­ст­вие же — тыся­чу⁹⁸. Узнав, что от гетов к нему уже идут десять тысяч всад­ни­ков и десять тысяч пехо­тин­цев в каче­стве наем­ни­ков, Пер­сей тот­час стал отно­сить­ся с пре­не­бре­же­ни­ем к Эвме­ну и ска­зал, что за без­дей­ст­вие он не даст ниче­го (так как это при­нес­ло бы позор обо­им) и что денег за заклю­че­ние мира он впе­ред не даст, но поло­жит на Само­фра­ке⁹⁹ до того момен­та, когда будет заклю­чен мир. Вслед­ст­вие послан­но­го на него богом безу­мия он стал настоль­ко пере­мен­чи­вым и мелоч­ным.

(2) Но в одном, на что он рас­счи­ты­вал, он все-таки не ошиб­ся: Эвмен стал подо­зри­те­лен рим­ля­нам. Когда геты пере­шли Истр, то было дого­во­ре­но дать Клой­лию¹⁰⁰, их пред­во­ди­те­лю, тыся­чу золотых ста­те­ров, каж­до­му всад­ни­ку — десять, пехо­тин­цу — поло­ви­ну это­го; все это состав­ля­ло немно­го боль­ше ста пяти­де­ся­ти тысяч золотых. Пер­сей послал им несколь­ко хла­мид, золотые оже­ре­лья, коней в пода­рок пред­во­ди­те­лям и десять тысяч золотых и, при­бли­зив­шись, вызвал Клой­лия. Послед­ний спро­сил при­шед­ших, несут ли они золо­то, и узнав, что его у них нет, велел вер­нуть­ся к тому, кто их послал. Пер­сей, узнав об этом, так как бог вновь отнял у него разум, стал вслед­ст­вие сво­его непо­сто­ян­ства сре­ди сво­их дру­зей обви­нять гетов как народ по при­ро­де невер­ный и ста­рал­ся пока­зать, что он боит­ся при­нять в свой лагерь при­слан­ные ими два­дцать тысяч; он гово­рил, что едва может при­нять десять тысяч, кото­рых он может победить, если они и под­ни­мут вос­ста­ние.

(3) Он ска­зал это дру­зьям, дру­гое же он при­ду­мал для гетов и про­сил у них поло­ви­ну вой­ска, обе­щая дать при­чи­таю­ще­е­ся золо­то. Такой непо­сле­до­ва­тель­но­сти был он испол­нен, бес­по­ко­ясь о день­гах, кото­рые неза­дол­го перед тем долж­ны были быть бро­ше­ны в море. Клой­лий, увидя воз­вра­щаю­щих­ся послов, гром­ко закри­чал, спра­ши­вая, при­нес­ли ли они золо­то, и, когда они хоте­ли что-то ска­зать, велел им сна­ча­ла отве­тить на вопрос о золо­те. Когда же он узнал, что они не име­ют его, не желая даже слу­шать их, он увел назад свое вой­ско. Так Пер­сей лишил­ся и этих союз­ни­ков, при­шед­ших к нему вовре­мя и в боль­шом коли­че­стве. По нера­зу­мию, зимуя в Филе¹⁰¹ и имея боль­шое вой­ско, он не напа­дал на Фес­са­лию, кото­рая постав­ля­ла рим­ля­нам про­до­воль­ст­вие, а, напро­тив, посы­лал в Ионию, чтобы поме­шать под­во­зу достав­ля­е­мо­го им оттуда про­до­воль­ст­вия.

XIX. [Оттуда же, там же, стр. 565]. Когда Павел¹⁰² был на вер­шине тако­го бла­го­по­лу­чия, боже­ство поза­видо­ва­ло его сча­стью. Из быв­ших у него четы­рех сыно­вей стар­ших, Мак­си­ма¹⁰³ и Сци­пи­о­на¹⁰⁴, он дал на усы­нов­ле­ние дру­гим, млад­ших же обо­их постиг­ло то, что один умер за три дня до три­ум­фа, а дру­гой пять дней спу­стя. И тем не менее Павел высту­пил перед наро­дом с отче­том, так как был обы­чай, чтобы пол­ко­вод­цы изла­га­ли, что ими сде­ла­но. При­дя на пло­щадь¹⁰⁵, Павел ска­зал, что на Кер­ки­ру из Брен­те­сия¹⁰⁶ он пере­плыл в один день, из Кер­ки­ры он в пять дней совер­шил путь до Дельф и там при­нес жерт­ву богу, в дру­гие пять дней он при­был в Фес­са­лию и при­нял началь­ство над вой­ском, а в сле­дую­щие пят­на­дцать дней он взял в плен Пер­сея и поко­рил македо­нян. Достиг­нув же все­го это­го столь быст­ро и счаст­ли­во, он стал боять­ся, чтобы не слу­чи­лось чего-либо с вой­ском при его воз­вра­ще­нии «Так как вой­ско счаст­ли­во вер­ну­лось, я про­дол­жал боять­ся за вас, — ска­зал он, — ведь боже­ство завист­ли­во. Но так как несча­стие пора­зи­ло меня и сра­зу у меня умер­ли двое сыно­вей, то лич­но я явля­юсь самым несчаст­ней­шим, но о вас я уже не бес­по­ко­юсь» Ска­зав это, он стал пред­ме­том все­об­ще­го удив­ле­ния за все эти подви­ги и сожа­ле­ния по пово­ду смер­ти его детей, немно­го вре­ме­ни спу­стя он умер.

XX. [Из неиз­вест­но­го грам­ма­ти­ка. Bekk., An., стр. 143, 11]. Вну­шив и этим…