Эдикты Августа из Киренаики

с.180 В 1927 г. на месте древ­ней рыноч­ной пло­ща­ди в Кирене была най­де­на мра­мор­ная сте­ла, на лице­вой сто­роне кото­рой были запи­са­ны на гре­че­ском язы­ке пять эдик­тов импе­ра­то­ра Авгу­ста. Важ­ность это­го памят­ни­ка для исто­рии прин­ци­па­та неоспо­ри­ма, и мы счи­та­ем необ­хо­ди­мым дать пере­вод этих эдик­тов, кос­нуть­ся ряда вопро­сов, какие воз­ник­ли по пово­ду наход­ки в Кирене, и поста­вить само­сто­я­тель­но неко­то­рые новые про­бле­мы, кото­рые если и нель­зя еще раз­ре­шить, то во вся­ком слу­чае мож­но сфор­му­ли­ро­вать отчет­ли­вее, чем рань­ше¹.

I

[7—6 г. до н. э.]. Импе­ра­тор Цезарь Август, вели­кий пон­ти­фик, в сем­на­дца­тый год три­бун­ской вла­сти, импе­ра­тор четыр­на­дца­тый раз, гово­рит:

Мне извест­но, что в про­вин­ции Кире­на­и­ке рим­лян всех воз­рас­тов, име­ю­щих ценз в 2500 дена­ри­ев или более, про­жи­ва­ет (5) все­го 215 чело­век, из како­вых и назна­ча­ют­ся судьи, и, как пожа­ло­ва­лись посоль­ства из горо­дов этой про­вин­ции, сре­ди них суще­ст­ву­ют неко­е­го рода тай­ные сооб­ще­ства (συ­νωμο(η)σίας), угне­таю­щие элли­нов при про­цес­сах, гро­зя­щих смерт­ной каз­нью, ибо одни и те же лица пооче­ред­но высту­па­ют то в каче­стве (10) обви­ни­те­лей, то свиде­те­лей. Я и сам уста­но­вил, что неко­то­рые невин­ные угне­те­ны таким обра­зом и под­верг­ну­ты выс­шей мере нака­за­ния (ἐς τὴν ἐσχά­την ἠγμέ­νους τι­μορίαν). Поэто­му впредь до того, как сенат выне­сет какое-либо поста­нов­ле­ние по это­му вопро­су или я сам най­ду что-либо луч­шее, по мое­му мне­нию, спра­вед­ли­во и целе­со­об­раз­но посту­пят те, кто будет управ­лять про­вин­ци­ей Кри­том и Кире­на­и­кой (οἱ τὴν Κρη­τικὴν καὶ Κυ­ρηναικὴν ἐπαρ­χήαν κα­θέξον­τες), если назна­чат в обла­сти (15) Кире­ны в оди­на­ко­вом чис­ле судей как из элли­нов, обла­даю­щих выс­шим цен­зом, так и из рим­лян.

Как рим­ляне, так и элли­ны долж­ны быть не моло­же 25 лет и вла­деть дви­жи­мым и недви­жи­мым иму­ще­ст­вом (τί­μημα καὶ οὐσίαν), если толь­ко най­дет­ся доста­точ­ное коли­че­ство таких лиц, в 7500 дена­ри­ев, или же, если таким обра­зом будет невоз­мож­но запол­нить чис­ло судей, какие долж­ны быть назна­че­ны, пусть упра­ви­те­ли с.181 про­вин­ций назна­чат (20) вла­де­ю­щих поло­ви­ной, но никак не мень­ше, ука­зан­но­го выше иму­ще­ства, в суды по раз­бо­ру тех дел элли­нов, кото­рые нака­зы­ва­ют­ся смерт­ной каз­нью. Если элли­ну-под­суди­мо­му за день до того, как обви­ни­тель высту­пит с речью, дано будет пра­во решать, будут ли судья­ми толь­ко рим­ляне или же поло­ви­на их будет из элли­нов, и он выбе­рет поло­ви­ну элли­нов, тогда, выве­рив шары и (25) напи­сав на них име­на, сле­ду­ет из одной урны выни­мать жре­бии с име­на­ми рим­лян, из дру­гой — с име­на­ми элли­нов, до тех пор, пока тех и дру­гих не будет по два­дца­ти пяти. Обви­ни­тель, если он поже­ла­ет, пусть отведет по одно­му из рим­лян и из элли­нов, обви­ня­е­мый же — трех из всех, но при том усло­вии, чтобы из отво­ди­мых не были все толь­ко рим­ляне или же все элли­ны. Затем (30) все осталь­ные при­во­дят­ся к пода­че голо­сов и опус­ка­ют голо­са отдель­но: в осо­бый ящик — рим­ляне и отдель­но, в дру­гой ящик, — элли­ны. Потом, после того как будет про­из­веден под­счет голо­сов отдель­но тех и дру­гих, пусть пра­ви­тель объ­явит во все­услы­ша­ние то, что реши­ло боль­шин­ство тех и дру­гих вме­сте. И посколь­ку неза­кон­ную смерть род­ст­вен­ни­ки уби­тых по боль­шей части не остав­ля­ют неото­мщен­ной (35), и, есте­ствен­но, най­дут­ся элли­ны-обви­ни­те­ли, кото­рые воз­будят дело по пово­ду уби­тых род­ст­вен­ни­ков или сограж­дан, то спра­вед­ли­во и целе­со­об­раз­но, по мое­му мне­нию, посту­пят те, кто будет управ­лять Кри­том и Кире­ной, если они в обла­сти Кире­ны не допу­стят рим­ля­ни­на в каче­стве обви­ни­те­ля по делу об убий­стве элли­на или эллин­ки, за исклю­че­ни­ем того слу­чая, когда дело по пово­ду убий­ства кого-либо из сво­их род­ст­вен­ни­ков (40) или сограж­дан воз­буж­да­ет удо­сто­ен­ный рим­ско­го граж­дан­ства эллин.

II

[7—6 г. до н. э.]. Импе­ра­тор Цезарь Август, вели­кий пон­ти­фик, в сем­на­дца­тый год три­бун­ской вла­сти гово­рит:

Пори­ца­ния и хулы не заслу­жи­ва­ет Пуб­лий Секс­тий Сце­ва за то, что он Авла Стлак­ция Мак­си­ма, сына Луция, Луция Стлак­ция Македо­ня­ни­на, сына Луция, и Пуб­лия Филе­рота, воль­ноот­пу­щен­ни­ка Пуб­лия, после того как они сооб­щи­ли, что зна­ют нечто, касаю­ще­е­ся (45) мое­го бла­го­по­лу­чия (πρὸς τὴν ἕμὴν σω­τηρίαν) и государ­ст­вен­ных дел, и наме­ре­ва­ют­ся об этом ска­зать, поза­бо­тил­ся зако­ван­ны­ми послать из про­вин­ции Кире­на­и­ки ко мне, ибо Секс­тий посту­пил так, как сле­до­ва­ло, и с доста­точ­ной пред­у­смот­ри­тель­но­стью. Впро­чем, посколь­ку они дока­за­ли мне совер­шен­но ясно, что ниче­го касаю­ще­го­ся меня и государ­ст­вен­ных дел они не зна­ют, а то, что они гово­ри­ли в про­вин­ции (50), они выду­ма­ли и пока­за­ли лож­но, я их осво­бо­дил и отпус­каю из-под стра­жи. Авлу же Стлак­цию, кото­ро­го послы кирен­цев обви­ни­ли в том, что он из обще­ст­вен­ных мест убрал ста­туи, в том чис­ле ту, на кото­рой город напи­сал мое имя, до тех пор, пока я не раз­бе­ру это­го дела, я запре­щаю выез­жать без мое­го раз­ре­ше­ния.

III

[7—6 г. до н. э.]. (55) Импе­ра­тор Цезарь Август, вели­кий пон­ти­фик, в сем­на­дца­тый год три­бун­ской вла­сти гово­рит:

Тем из про­вин­ции Кире­на­и­ки, кто почтен пра­ва­ми граж­дан­ства, я при­ка­зы­ваю нести повин­но­сти в оче­редь с кор­по­ра­ци­ей элли­нов (ἐμ μέ­ρει τῷ τῶν Ἑλλή­νων σώ­ματι)², отнюдь не мень­ше; исклю­ча­ют­ся те, кому по зако­ну или поста­нов­ле­нию сена­та, по реше­нию мое­го отца или же мое­му вме­сте с граж­дан­ст­вом дано осво­бож­де­ние от повин­но­стей (60). Мне угод­но так­же, чтобы и те, кому дано осво­бож­де­ние от повин­но­стей, были сво­бод­ны от пла­те­жей (лишь) по тому иму­ще­ству, кото­рое было тогда (когда было даро­ва­но пра­во граж­да­ни­на), а за все при­об­ре­тен­ное после им сле­ду­ет пла­тить уста­нов­лен­ное.

с.182

IV

[7—6 г. до н. э.]. Импе­ра­тор Цезарь Август, вели­кий пон­ти­фик, в сем­на­дца­тый год три­бун­ской вла­сти гово­рит:

По вся­ко­го рода про­цес­сам, какие воз­ник­нут меж­ду элли­на­ми, живу­щи­ми в про­вин­ции Кире­на­и­ке (65), за исклю­че­ни­ем пре­ступ­ле­ний, нака­зу­е­мых смерт­ной каз­нью, како­вые тот, кто управ­ля­ет про­вин­ци­ей, дол­жен раз­би­рать и выно­сить по ним реше­ние сам или же назна­чить суд при­сяж­ных, — по всем осталь­ным делам до́лжно давать в каче­стве судей элли­нов, если какой-нибудь обви­ня­е­мый или ответ­чик сам не захо­чет иметь судья­ми рим­ских граж­дан. Если сто­ро­нам, в силу мое­го эдик­та, будут давать­ся судьи элли­ны (70), не сле­ду­ет давать ни одно­го из этих судей из того горо­да, из кото­ро­го про­ис­хо­дит обви­ни­тель, или истец, или же обви­ня­е­мый, или ответ­чик.

V

Импе­ра­тор Цезарь Август, вели­кий пон­ти­фик, в девят­на­дца­тый год три­бун­ской вла­сти гово­рит:

Сенат­ское поста­нов­ле­ние, при­ня­тое в кон­суль­ство Гая Каль­ви­зия и Луция (75) Пас­си­е­на в моем при­сут­ст­вии и за моей под­пи­сью (συ­νεπιγ­ρα­φομέ­νου), касаю­ще­е­ся без­опас­но­сти союз­ни­ков рим­ско­го наро­да, дабы оно было извест­но всем тем, о ком мы забо­тим­ся, решил я послать в про­вин­ции и рас­про­стра­нить в каче­стве мое­го эдик­та, из кото­ро­го будет ясно всем (80) живу­щим в про­вин­ци­ях, какую заботу при­ла­га­ем мы — я и сенат — о том, чтобы никто из наших под­дан­ных не потер­пел про­тив над­ле­жа­ще­го и не запла­тил лиш­не­го.

[4 г. до н. э.]. Кон­су­лы Гай Каль­ви­зий Сабин и Луций Пас­си­ен (85) Руф сде­ла­ли доклад о деле, по пово­ду кото­ро­го импе­ра­тор Цезарь Август, наш прин­цепс, на осно­ва­нии реше­ния состо­я­ще­го при нем сове­та, избран­но­го по жре­бию из сена­та, выра­зил поже­ла­ние, чтобы через нас (т. е. через кон­су­лов)³ пред­став­ле­но было сена­ту о том (о деле), касаю­щем­ся без­опас­но­сти союз­ни­ков рим­ско­го наро­да (90); сенат поста­но­вил: наши пред­ки уста­но­ви­ли (осо­бые) суды для раз­бо­ра дел о востре­бо­ва­нии денег, чтобы союз­ни­ки лег­че мог­ли высту­пать с обви­не­ни­ем в при­чи­нен­ном им вреде и тре­бо­вать обрат­но отня­тые у них день­ги. Так как суды эти ино­гда обре­ме­ни­тель­ны и тяже­лы для тех, ради кого был напи­сан (95) закон, посколь­ку из даль­них про­вин­ций при­вле­ка­ют­ся в каче­стве свиде­те­лей люди бед­ные или же немощ­ные вслед­ст­вие болез­ни или ста­ро­сти, сенат поста­нов­ля­ет: если кто-нибудь из союз­ни­ков после выне­се­ния насто­я­ще­го поста­нов­ле­ния поже­ла­ет от лица общи­ны или же част­ным путем востре­бо­вать обрат­но взыс­кан­ные с него день­ги, за исклю­че­ни­ем того слу­чая, когда про­тив вымо­га­те­ля направ­ле­но уго­лов­ное пре­сле­до­ва­ние, и объ­явит это (100), явив­шись к одно­му из тех маги­ст­ра­тов, кому поло­же­но созы­вать сенат, тот маги­ст­рат дол­жен как мож­но ско­рее при­ве­сти их в сенат и дать им патро­на (συ­νήγο­ρον), кото­рый будет за них гово­рить перед сена­том, кого они сами захотят. Пусть защит­ни­ком не будет назна­чен про­тив воли тот, кому по зако­ну дано осво­бож­де­ние от этой литур­гии. Чтобы выслу­шать тех, про­тив кого (105) при­но­сит­ся в сенат обви­не­ние, тот маги­ст­рат, кото­рый при­вел их в сенат, в тот же день на заседа­нии сена­та, на кото­ром долж­но быть не мень­ше двух­сот сена­то­ров, изби­ра­ет по жре­бию из всех кон­су­ля­ров, нахо­дя­щих­ся в самом Риме или не более чем в 20 милях от горо­да, четы­рех; рав­ным обра­зом из пре­то­ри­ев, нахо­дя­щих­ся в Риме или не более чем с.183 в 20 милях от горо­да, — трех (110); рав­ным обра­зом из осталь­ных сена­то­ров или из всех тех, кто нахо­дит­ся в Риме или не более чем в два­дца­ти милях от горо­да — двух. Пусть он не выби­ра­ет по жре­бию нико­го из тех, кому 70 или более лет, кто нахо­дит­ся во вла­сти или управ­ле­нии⁴, или кто пред­седа­тель­ст­ву­ет в судах, или кто веда­ет разда­чей хле­ба (ἐπι­με­λητὴς σει­τομετ­ρίας); или того, кому болезнь вос­пре­пят­ст­ву­ет (115) выпол­нить эту повин­ность и кто суме­ет это в отно­ше­нии себя сам клят­вен­но под­твер­дить и пред­ста­вить трех чле­нов сена­та, могу­щих под­твер­дить это клят­вен­но перед сена­том; или того, кто нахо­дит­ся в род­стве или свой­стве с ним [с обви­ни­те­лем], так что его на осно­ва­нии судеб­но­го зако­на Юлия нель­зя заста­вить про­тив воли быть свиде­те­лем в государ­ст­вен­ном суде⁵; или того, отно­си­тель­но кого обви­ни­тель покля­нет­ся, что тот ему враг; но пусть он отведет под при­ся­гой не боль­ше, чем трех [сена­то­ров]. После того, как девять (120) избра­ны таким обра­зом, маги­ст­рат, кото­рый про­из­во­дил жере­бьев­ку, пусть поза­бо­тит­ся, чтобы те, кто тре­бу­ет воз­вра­ще­ния иму­ще­ства, и тот, с кого тре­бу­ет­ся воз­вра­ще­ние, отво­ди­ли из них по оче­реди, пока не оста­нет­ся пять чело­век. Если кто из этих судей умрет до реше­ния дела или дру­гая какая-либо при­чи­на вос­пре­пят­ст­ву­ет ему судить, и его прось­ба будет клят­вен­но под­твер­жде­на пятью чле­на­ми (125) сена­та, тогда маги­ст­рат в при­сут­ст­вии судей, а так­же ист­цов и ответ­чи­ка, пусть выбе­рет по жре­бию допол­ни­тель­но одно­го из тех сена­то­ров, кото­рые при­над­ле­жат к тому же ран­гу и нес­ли ту же долж­ность, как и тот, на чье место про­из­во­дит­ся допол­ни­тель­ная жере­бьев­ка, при том усло­вии, что маги­ст­рат не будет допол­ни­тель­но изби­рать того, кого на осно­ва­нии насто­я­ще­го поста­нов­ле­ния сена­та в деле про­тив обви­ня­е­мо­го не доз­во­ле­но изби­рать (130). Избран­ные судьи пусть выслу­ши­ва­ют и выно­сят поста­нов­ле­ния толь­ко отно­си­тель­но того иму­ще­ства, отно­си­тель­но кото­ро­го кто-нибудь в част­ном поряд­ке или от лица общи­ны обви­ня­ет­ся, как вымо­га­тель, и ту сум­му денег, о кото­рой обви­ни­те­ли част­но или от лица общи­ны дока­жут, что она у них ото­бра­на путем вымо­га­тель­ства, пусть судьи при­ка­жут отдать обрат­но; при этом судьи долж­ны выне­сти реше­ние в тече­ние трид­ца­ти дней. Те, кому до́лжно (135) разо­брать дело и выне­сти по нему реше­ние, до тех пор пока они его не раз­бе­рут и не выне­сут реше­ния, пусть осво­бож­да­ют­ся от всех обще­ст­вен­ных обя­зан­но­стей, за исклю­че­ни­ем обще­ст­вен­ных жерт­во­при­но­ше­ний. Сенат поста­нов­ля­ет [так­же], чтобы маги­ст­рат, про­из­во­див­ший выбо­ры судей по жре­бию, или, если он не может, то пер­во­при­сут­ст­ву­ю­щий из кон­су­лов (140) пусть ведет это заседа­ние и дает воз­мож­ность свиде­те­лям, нахо­дя­щим­ся в Ита­лии, дать пока­за­ния, при усло­вии, что за тре­бу­ю­ще­го назад свои лич­ные день­ги он допу­стит не более чем пяти, а за тре­бу­ю­щих день­ги от лица общи­ны не более чем деся­ти свиде­те­лям дать пока­за­ния. Рав­ным обра­зом сенат поста­нов­ля­ет, чтобы судьи, кото­рые будут избра­ны на осно­ва­нии насто­я­ще­го сенат­ско­го поста­нов­ле­ния, выска­за­лись откры­то, как каж­дый из них дума­ет, и пусть будет так, как решит боль­шин­ство.

Одним из основ­ных вопро­сов, какой может быть постав­лен на осно­ва­нии наших источ­ни­ков, явля­ет­ся вопрос о поли­ти­ке Авгу­ста по отно­ше­нию к про­вин­ци­ям. Четы­ре пер­вых эдик­та име­ют в виду толь­ко Кире­на­и­ку, пятый же содер­жит рас­по­ря­же­ние, касаю­ще­е­ся всех про­вин­ций. Рас­смот­рим сна­ча­ла те дан­ные, кото­рые отно­сят­ся непо­сред­ст­вен­но к Кире­на­и­ке.

По заве­ща­нию Пто­ле­мея Апи­о­на⁶ Кире­на­и­ка была пере­да­на Риму; горо­да этой обла­сти сохра­ня­ли авто­но­мию, но были объ­яв­ле­ны под рим­ским про­тек­то­ра­том. с.184 В 74 г. Кире­на­и­ка была пре­вра­ще­на в рим­скую про­вин­цию, а в 34 г. Марк Анто­ний объ­явил ее цар­ст­вом и отдал доче­ри Клео­пат­ры, Клео­пат­ре Селене; в 27 г. Кире­на­и­ка вме­сте с Кри­том соста­ви­ла про­вин­цию, упра­ви­тель кото­рой носил титул про­кон­су­ла. К про­кон­су­лу Кире­на­и­ки и Кри­та и обра­ще­ны раз­би­рае­мые нами эдик­ты.

По сло­вам Стра­бо­на, при­во­ди­мым Иоси­фом Фла­ви­ем (Ant., XIV, 7, 2, § 115), насе­ле­ние Кире­на­и­ки дели­лось на граж­дан, земле­вла­дель­цев, мете­ков и иуде­ев.

Эдик­ты назы­ва­ют толь­ко элли­нов. По-види­мо­му, име­ет­ся в виду та кате­го­рия насе­ле­ния, кото­рая у Стра­бо­на отне­се­на к граж­да­нам (πο­λῖται).

Кире­на­и­ка дели­лась на город­ские окру­га, горо­да эти поль­зо­ва­лись извест­ны­ми пра­ва­ми. Они направ­ля­ют посоль­ства непо­сред­ст­вен­но к Авгу­сту. Пер­вый эдикт упо­ми­на­ет о посоль­ствах из горо­дов Кире­на­и­ки (I, 8), о послах — οἱ πρέσ­βεις — упо­ми­на­ет и вто­рой эдикт (II, 52). Как и в дру­гих гре­че­ских горо­дах, пол­но­прав­ные граж­дане несут повин­но­сти в поль­зу горо­да (III), и, оче­вид­но, в этих целях элли­ны орга­ни­зу­ют осо­бую кор­по­ра­цию τὸ τῶν Ἑλλή­νων σῶ­μα — выра­же­ние, кото­рым, по-види­мо­му, дослов­но пере­во­ди­лось латин­ское cor­pus Grae­co­rum.

Тер­мин Ἔλ­λην не обо­зна­ча­ет гре­ка по рож­де­нию. По-види­мо­му, в Кире­на­и­ке, как и в Егип­те, так назы­ва­лось при­ви­ле­ги­ро­ван­ное элли­ни­зи­ро­ван­ное насе­ле­ние, кото­рое мог­ло вос­пи­ты­вать­ся в гим­на­си­ях и при­над­ле­жать к эфе­би­ям. Дру­гие кате­го­рии насе­ле­ния, упо­ми­нае­мые Стра­бо­ном, не назва­ны в эдик­тах. Таким обра­зом, извест­ные пре­иму­ще­ства и льготы не рас­про­стра­ня­лись на γεωρ­γοί (ara­to­res), к кото­рым отно­си­лось искон­ное тузем­ное насе­ле­ние, боль­шин­ство кото­ро­го, если судить по ана­ло­гии с Сици­ли­ей, арен­до­ва­ло государ­ст­вен­ные и город­ские зем­ли. Они не рас­про­стра­ня­лись на мете­ков, быв­ших, веро­ят­но, ремес­лен­ни­ка­ми, а так­же на иуде­ев, кото­рые, как это вид­но из дру­гих памят­ни­ков, име­ли свою орга­ни­за­цию с архон­том во гла­ве; при­ви­ле­ги­ро­ван­ные чле­ны общи­ны мог­ли полу­чать и рим­ское граж­дан­ство (I, 39). Наши источ­ни­ки не упо­ми­на­ют рабов, посколь­ку они не поль­зо­ва­лись ника­ки­ми пра­ва­ми; вто­рой эдикт хотя и упо­ми­на­ет воль­ноот­пу­щен­ни­ка, но не дает пра­ва сде­лать какое-либо заклю­че­ние о поло­же­нии воль­ноот­пу­щен­ни­ков.

Наши над­пи­си бро­са­ют свет на вза­и­моот­но­ше­ния меж­ду рим­ля­на­ми и элли­на­ми. В про­вин­ции Кире­на­и­ке про­жи­ва­ло все­го лишь 215 рим­лян, име­ю­щих ценз не ниже 2500 дена­ри­ев. Они назна­ча­лись в суды по раз­бо­ру тех дел элли­нов, по кото­рым выно­си­лись смерт­ные при­го­во­ры. Ана­ло­гич­ные дела в Риме раз­би­ра­ли quaes­tio­nes per­pe­tuae, кото­рые по зако­ну Авгу­ста состо­я­ли из четы­рех деку­рий: заседа­те­ли от сена­то­ров, всад­ни­ков, эрар­ных три­бу­нов и дуце­на­ри­ев. Таким обра­зом, в эти суды в Риме мог­ли вхо­дить граж­дане, обла­дав­шие цен­зом не ниже 200000 сестер­ци­ев⁷. В срав­не­нии с этим пора­жа­ет низ­кий ценз тех рим­лян, кото­рым пре­до­став­ля­лось пра­во участ­во­вать в про­вин­ци­аль­ных судах. Ценз в 2500 дена­ри­ев, или 10000 сестер­ци­ев, в 20 раз ниже цен­за дуце­на­ри­ев и в 10 раз — деку­ри­о­нов в муни­ци­пи­ях. Неред­ко круг рим­ских граж­дан, веду­щих тор­го­вые и ростов­щи­че­ские опе­ра­ции в про­вин­ци­ях, огра­ни­чи­ва­ют всад­ни­че­ским сосло­ви­ем⁸; эти опе­ра­ции ассо­ци­и­ру­ют­ся с людь­ми, подоб­ны­ми дру­гу Цице­ро­на Пом­по­нию Атти­ку. Наш источ­ник поз­во­ля­ет гово­рить о весь­ма и весь­ма скром­ном достат­ке мно­гих рим­лян и ита­ли­ков, напра­вив­ших­ся само­сто­я­тель­но или в каче­стве кли­ен­тов рим­ских пред­при­ни­ма­те­лей искать сча­стья в отда­лен­ные про­вин­ции.

с.185 Отно­ше­ния меж­ду рим­ля­на­ми и элли­на­ми дале­ко не дру­же­люб­ны. Пер­вые эдик­ты ука­зы­ва­ют одну из форм угне­те­ния мест­но­го насе­ле­ния рим­ля­на­ми. Послед­ние исполь­зо­ва­ли свое исклю­чи­тель­ное пра­во заседать в судах. Поль­зу­ясь этим, рим­ляне состав­ля­ли осо­бые тай­ные сооб­ще­ства (τι­νὰς συ­νωμο­σίας); одни и те же лица высту­па­ли в каче­стве то свиде­те­лей, то обви­ни­те­лей и в резуль­та­те это­го мно­гие ни в чем не повин­ные элли­ны при­го­ва­ри­ва­лись к смерт­ной каз­ни.

Исполь­зо­ва­ние судов в целях вымо­га­тель­ства извест­но из речей Цице­ро­на про­тив Верре­са. В Гали­ки­ях лич­ны­ми вра­га­ми был обви­нен некий Сопатр, кото­ро­му уда­лось добить­ся оправ­да­ния у пред­ше­ст­вен­ни­ка Верре­са и кото­рый был осуж­ден Верре­сом (Ci­ce­ro, in Verr., II, 2, 28, 68 сл.). Но то, о чем рас­ска­зы­ва­ет Цице­рон, отли­ча­ет­ся от той ситу­а­ции, какую име­ет в виду пер­вый эдикт из Кире­на­и­ки. В Сици­лии в 70-х годах до н. э. суды стре­мят­ся исполь­зо­вать мест­ные жите­ли для того, чтобы при­чи­нить ущерб лич­ным вра­гам. Это воз­мож­но тогда, когда на это согла­ша­ет­ся намест­ник про­вин­ции. Далее, суд может исполь­зо­вать в сво­их лич­ных корыст­ных целях намест­ник. В Кире­на­и­ке суд исполь­зу­ет­ся рим­ля­на­ми, состав­ля­ю­щи­ми для это­го тай­ные сооб­ще­ства. Каких-либо дру­гих источ­ни­ков, напо­ми­наю­щих подоб­но­го рода поло­же­ния, мы до сих пор не име­ли.

Пер­вый и чет­вер­тый эдик­ты изме­ня­ют порядок судо­про­из­вод­ства. Пер­вый эдикт уста­нав­ли­ва­ет новый порядок рас­смот­ре­ния дел, по кото­рым выно­сят­ся смерт­ные при­го­во­ры. Если под­суди­мый — эллин, дела долж­на раз­би­рать сме­шан­ная кол­ле­гия судей, кото­рая состо­ит из рим­лян и элли­нов. Ценз, даю­щий пра­во участ­во­вать в судах, уве­ли­чи­ва­ет­ся в три раза: с 2500 дена­ри­ев он дово­дит­ся до 7500 дена­ри­ев. Одна­ко эдикт пред­у­смат­ри­ва­ет такое поло­же­ние, когда не най­дет­ся доста­точ­но­го коли­че­ства лиц для того, чтобы набрать нуж­ное коли­че­ство судей; в таком слу­чае ценз может быть сни­жен до поло­ви­ны. О при­вле­че­нии к уча­стию в уго­лов­ных судах про­вин­ци­а­лов до над­пи­си из Кире­на­и­ки не было извест­но. В сво­ем «Уго­лов­ном пра­ве» Момм­зен уста­нав­ли­вал, как пра­ви­ло, что эти дела рас­смат­ри­ва­ют­ся намест­ни­ком про­вин­ции⁹. Самый прин­цип созда­ния сме­шан­ных кол­ле­гий для раз­бо­ра подоб­но­го рода дел вос­хо­дит к lex Aure­lia 70 г. до н. э., когда в спис­ки заседа­те­лей, участ­ву­ю­щих в quaes­tio­nes per­pe­tuae, вклю­ча­лись в рав­ном чис­ле сена­то­ры, всад­ни­ки и эрар­ные три­бу­ны. При Авгу­сте, как уже ука­зы­ва­лось выше, были при­вле­че­ны так­же дуце­на­рии.

В Кире­на­и­ке по пер­во­му эдик­ту Авгу­стом был учреж­ден суд, раз­би­рав­ший те же дела, что и неко­то­рые сек­ции quaes­tio­nes per­pe­tuae, и по тому же прин­ци­пу, по како­му были орга­ни­зо­ва­ны эти суды. Напом­ним, одна­ко, что это пре­иму­ще­ство каса­лось толь­ко элли­нов и не рас­про­стра­ня­лось на про­чие кате­го­рии насе­ле­ния. Кро­ме того, это рас­по­ря­же­ние каса­лось толь­ко Кире­на­и­ки и не рас­про­стра­ни­лось на дру­гие про­вин­ции, так как нам извест­но, напри­мер, что при Авгу­сте Вале­рий Мес­са­ла Волез в один день обез­гла­вил три­ста чело­ве­ка (Se­ne­ca, De ira, 2, 5; Tac., Ann., VI, 68) и вос­хи­щал­ся тем, что совер­шил поис­ти­не цар­ское дело.

По срав­не­нию с рим­ски­ми queas­tio­nes per­pe­tuae новым было то, что обви­ня­е­мо­му пре­до­став­ля­лось пра­во выби­рать, жела­ет ли он, чтобы его дело слу­ша­лось в сме­шан­ной кол­ле­гии из элли­нов и рим­лян или состо­я­щей толь­ко из рим­лян.

Любо­пыт­но в этом эдик­те так­же и то, каким обра­зом может воз­ник­нуть ac­cu­sa­tio. Для рим­ско­го уго­лов­но­го про­цес­са харак­тер­ным явля­ет­ся то, что в каче­стве обви­ни­те­ля мог высту­пить любой граж­да­нин. Пер­вый эдикт в слу­чае убий­ства элли­на пре­до­став­ля­ет пра­во воз­будить дело толь­ко элли­нам, при­чем послед­ние долж­ны быть род­ст­вен­ни­ка­ми или сограж­да­на­ми уби­то­го. Рим­ля­нам запре­ща­лось воз­буж­дать обви­не­ние по тако­го рода делам, одна­ко это запре­ще­ние не каса­лось элли­нов, полу­чив­ших с.186 пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства; подоб­но про­чим элли­нам, они мог­ли воз­будить дело, если уби­тый был их род­ст­вен­ник или сограж­да­нин. В лите­ра­ту­ре, посвя­щен­ной кирен­ским над­пи­сям, воз­буж­дал­ся вопрос, какие пре­цеден­ты обу­сло­ви­ли уста­нов­ле­ние того прин­ци­па, что воз­буж­дать обви­не­ние могут толь­ко род­ст­вен­ни­ки или сограж­дане уби­то­го. Пре­иму­ще­ст­вен­ное пра­во род­ст­вен­ни­ков воз­будить обви­не­ние при­зна­ва­лось и рим­ским пра­вом, но эдикт выво­дит обра­ще­ние в суд исклю­чи­тель­но из жела­ния род­ст­вен­ни­ков или сограж­дан ото­мстить за убий­ство (I, 33, 39).

Мож­но согла­сить­ся с мне­ни­ем ком­мен­та­то­ров, что этот прин­цип заим­ст­во­ван из гре­че­ско­го уго­лов­но­го про­цес­са¹⁰.

Чет­вер­тый эдикт гово­рит о соста­ве кол­ле­гии судей для раз­бо­ра граж­дан­ских дел и уго­лов­ных пре­ступ­ле­ний, не карае­мых смер­тью. Август уста­нав­ли­ва­ет, что судья­ми долж­ны назна­чать­ся гре­ки, если толь­ко обви­ня­е­мый или ответ­чик (ὁ ἀπαι­τούμε­νος ἢ ὁ εὐθυ­νόμε­νος) сам не поже­ла­ет иметь судья­ми рим­ских граж­дан. Сам по себе прин­цип этот не явля­ет­ся новым. У Цице­ро­на (in Verr., II, 2, 13, 32) ука­зы­ва­ет­ся, как был орга­ни­зо­ван раз­бор граж­дан­ских дел в Сици­лии: два сограж­да­ни­на судят­ся по зако­нам сво­его горо­да, для раз­бо­ра дел сици­лий­цев из двух раз­ных горо­дов пре­тор изби­ра­ет судей по жре­бию; если част­ное лицо предъ­яв­ля­ет иск к горо­ду или город — к част­но­му лицу, судит совет сосед­не­го горо­да; если тяж­ба ведет­ся меж­ду сици­лий­ца­ми и рим­ля­на­ми, то судьей назна­ча­ет­ся сици­ли­ец, в том слу­чае, когда ответ­чик сици­ли­ец, и рим­ля­нин, когда ответ­чик рим­ля­нин. В пись­мах Цице­ро­на к Атти­ку мы нахо­дим ука­за­ние о пре­до­став­ле­нии кили­кий­ским горо­дам пра­ва вести суд по сво­им зако­нам (Ad At­ti­cum, VI, 1, 15; VI, 2, 4). Если срав­нить сици­лий­ский порядок судо­про­из­вод­ства с тем, какой вво­дит­ся в Кире­на­и­ке, то нуж­но отме­тить, что послед­ний отли­ча­ет­ся боль­шей про­стотой. Уста­нов­ле­но общее пра­ви­ло, что судьи не могут назна­чать­ся из тех горо­дов, из каких про­ис­хо­дят обви­ни­тель, или истец, или же обви­ня­е­мый, или ответ­чик.

Таким обра­зом, Август, воз­мож­но, стре­мил­ся обес­пе­чить мест­ных граж­дан от про­из­во­ла намест­ни­ка. Чем, спра­ши­ва­ет­ся, было вызва­но это меро­при­я­тие Авгу­ста? Пер­вые четы­ре эдик­та Авгу­ста нахо­дят­ся, по наше­му мне­нию, в опре­де­лен­ной свя­зи, и для того, чтобы понять при­чи­ну появ­ле­ния пер­во­го эдик­та, сле­ду­ет при­нять во вни­ма­ние то, о чем рас­ска­зы­ва­ет­ся во вто­ром эдик­те. Рим­ские граж­дане Авл Стлак­ций Мак­сим и Луций Стлак­ций Македо­ня­нин вме­сте с воль­ноот­пу­щен­ни­ком Филе­ротом зако­ван­ны­ми были отправ­ле­ны к Авгу­сту в Рим про­кон­су­лом Кире­на­и­ки и Кри­та Пуб­ли­ем Секс­ти­ем Сце­вой, так как они сооб­щи­ли ему, что зна­ют нечто, касаю­ще­е­ся бла­го­по­лу­чия (σω­τηρία) Авгу­ста и государ­ства (δη­μόσια πράγ­μα­τα, веро­ят­но дослов­ный пере­вод res pub­li­ca). Август выяс­нил, что при­слан­ные под стра­жей в дей­ст­ви­тель­но­сти ниче­го не зна­ют и то, что гово­ри­ли в про­вин­ции, они выду­ма­ли и пока­за­ли лож­но. Остав­лен был под стра­жей извест­ный уже нам Авл Стлак­ций, кото­рый, как пока­за­ли послы из Кире­на­и­ки, убрал из обще­ст­вен­ных мест ста­туи, на одной из кото­рых было напи­са­но имя Авгу­ста. Неиз­вест­но, что име­ет­ся в виду под бла­го­по­лу­чи­ем Авгу­ста и государ­ства. Речь шла о рас­кры­тии како­го-нибудь заго­во­ра. В про­вин­ции Стлак­ций и Филе­рот объ­яви­ли себя, оче­вид­но, при­част­ны­ми к это­му заго­во­ру, ибо ина­че не было осно­ва­ний посы­лать их в Рим зако­ван­ны­ми. Остал­ся в Риме Авл Стлак­ций. Про­сту­пок его был направ­лен не толь­ко про­тив мест­но­го город­ско­го сове­та, но и про­тив Авгу­ста, имя кото­ро­го было напи­са­но на одной из ста­туй. Все это гово­рит о том, что рим­ляне, живу­щие в Кире­на­и­ке, не пред­став­ля­ли собою людей, кото­рых Август мог бы счи­тать надеж­ны­ми в поли­ти­че­ском отно­ше­нии. Не забудем при этом, что Кире­на­и­ка издав­на была свя­за­на с Егип­том и вхо­ди­ла в ту часть Рим­ской дер­жа­вы, кото­рая управ­ля­лась Анто­ни­ем.

с.187 Август преж­де все­го обра­тил вни­ма­ние на недо­пу­сти­мость тай­ных обществ (συ­νωμο­σίαι). На осно­ва­нии Res ges­tae di­vi Augus­ti (c. 1) мы можем уста­но­вить, что гре­че­ско­му συ­νωμο­σίαι соот­вет­ст­ву­ет по-латы­ни — fac­tio­nes. Отно­си­тель­но них при Авгу­сте мы име­ем заме­ча­ние Све­то­ния (Aug., 32): «Plu­ri­mae fac­tio­nes ti­tu­lo col­le­gii no­vi ad nul­lius non fa­ci­no­ris so­cie­ta­tem coi­bant» («Под назва­ни­ем новых кол­ле­гий состав­ля­лись тай­ные обще­ства для совер­ше­ния вся­ко­го рода пре­ступ­ле­ний»). Далее Све­то­ний гово­рит, что Август рас­пу­стил все кол­ле­гии, кро­ме ста­рин­ных и доз­во­лен­ных. Сооб­ще­ства, о кото­рых гово­рит­ся в пер­вом эдик­те, отно­сят­ся как раз к той кате­го­рии о кото­рой гово­рит Све­то­ний.

Поведе­ние рим­лян в Кире­на­и­ке и вызва­ло опуб­ли­ко­ва­ние эдик­тов отно­си­тель­но судов. Нена­деж­ным в поли­ти­че­ском отно­ше­нии рим­ля­нам Август стре­мил­ся про­ти­во­по­ста­вить лояль­ных граж­дан Кире­на­и­ки. Рим­ляне, во-пер­вых, долж­ны были посту­пить­ся в поль­зу элли­нов поло­ви­ной мест в судах, с дру­гой сто­ро­ны, оче­вид­но, чис­ло рим­лян, кото­рые мог­ли при­ни­мать уча­стие в судах, выно­ся­щих смерт­ные при­го­во­ры, умень­ши­лось, так как ценз был уве­ли­чен в три раза. Из жите­лей Кире­на­и­ки к уча­стию в тако­го рода судах допус­ка­лись элли­ны, обла­дав­шие цен­зом в 7500 дена­ри­ев, дру­ги­ми сло­ва­ми, в суде мог­ли при­ни­мать уча­стие сред­ние слои эллин­ско­го город­ско­го насе­ле­ния Кире­на­и­ки. Как мы уже виде­ли, про­чие кате­го­рии насе­ле­ния ника­ких при­ви­ле­гий не полу­ча­ли. Сво­и­ми эдик­та­ми Август выде­лял осо­бый слой насе­ле­ния, не свя­зан­ный, даже враж­дую­щий с рим­ля­на­ми и вме­сте с тем отли­чав­ший­ся сво­и­ми при­ви­ле­ги­я­ми от осталь­ных жите­лей Кире­на­и­ки.

При­смот­рим­ся побли­же к это­му слою. Мы уже гово­ри­ли о зна­че­нии поня­тия эллин. Одна­ко и это поня­тие при­дет­ся раз­гра­ни­чить. Из среды всех элли­нов, из всей эллин­ской кор­по­ра­ции (τὸ τῶν Ἑλλή­νων σῶ­μα), выде­ля­ют­ся рим­ские граж­дане (Ср. Ῥο­μαιότη­τι τε­τειμη­μένος — 1, 39, πο­λειτήαι τε­τείμην­ται — III, 57). Любо­пыт­ной чер­той явля­ет­ся граж­дан­ство этих лиц. За исклю­че­ни­ем осо­бо при­ви­ле­ги­ро­ван­ных, Август при­ка­зы­ва­ет рим­ским граж­да­нам из элли­нов нести повин­но­сти наряду, в оче­редь (ἐμ μέ­ρει), со все­ми чле­на­ми эллин­ской кор­по­ра­ции. Оче­вид­но, они, несмот­ря на при­об­ре­те­ние рим­ско­го граж­дан­ства, все еще состо­я­ли чле­на­ми этой кор­по­ра­ции. На двой­ное граж­дан­ство ука­зы­ва­ет и то, что если рим­ля­нам запре­ща­лось воз­буж­дать в суде дело по пово­ду убий­ства элли­нов, то это раз­ре­ша­лось делать рим­ским граж­да­нам из элли­нов, посколь­ку они мсти­ли за сво­их род­ст­вен­ни­ков или сограж­дан (ὑπέρ… τῶν οἰκήων ἢ πο­λειτῶν). Из это­го выте­ка­ет, что эллин, полу­чив­ший пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства, оста­вал­ся все же граж­да­ни­ном род­но­го горо­да.

Но даро­ва­ние прав рим­ско­го граж­дан­ства не долж­но было отра­зить­ся на бла­го­со­сто­я­нии горо­да, оно не долж­но было пове­сти к сокра­ще­нию повин­но­стей и нало­гов в поль­зу государ­ства. Спе­ци­аль­ный эдикт, как мы уже ска­за­ли, пред­пи­сы­ва­ет нести эти повин­но­сти и тем элли­нам, какие полу­чи­ли пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства. Одна­ко и здесь было сде­ла­но исклю­че­ние: созда­на новая кате­го­рия лиц — это элли­ны, полу­чив­шие пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства и вме­сте с тем осво­бож­ден­ные от литур­гий. Но пол­но­го урав­не­ния с рим­ля­на­ми все же нет, так как это осво­бож­де­ние каса­лось толь­ко того иму­ще­ства, какое было в момент полу­че­ния прав граж­дан­ства; с того же, какое было при­об­ре­те­но после, сле­до­ва­ло пла­тить в обыч­ном для всех элли­нов поряд­ке. Итак, сре­ди при­ви­ле­ги­ро­ван­но­го мест­но­го насе­ле­ния — элли­нов — искус­ст­вен­но созда­ны три про­слой­ки.

Осво­бож­де­ние от повин­но­стей дает­ся вме­сте с пра­ва­ми граж­дан­ства. Это мог­ло про­изой­ти по зако­ну народ­но­го собра­ния, по поста­нов­ле­нию сена­та, по декре­ту Цеза­ря или само­го Авгу­ста. До сих пор не было извест­но, что пра­ва граж­дан­ства мог­ли давать­ся сена­том, но еще более любо­пыт­ным явля­ет­ся то, что Август как бы при­зна­ет, что в с.188 поли­ти­ке пре­до­став­ле­ния прав граж­дан­ства он идет по пути Цеза­ря. Это, по наше­му мне­нию, нахо­дит­ся в про­ти­во­ре­чии с тем, что гово­рит Све­то­ний (Aug., c. 40); Август буд­то бы чрез­вы­чай­но ску­по (par­cis­si­me) давал пра­ва граж­дан­ства, чтобы под­дер­жать чистоту рим­ско­го наро­да и пред­о­хра­нить его кровь от сме­ше­ния с кро­вью рабов и чуже­стран­цев. Это место Све­то­ния поль­зу­ет­ся боль­шой попу­ляр­но­стью в совре­мен­ной бур­жу­аз­ной — даже нефа­шист­ской — лите­ра­ту­ре¹¹. Меж­ду тем, тре­тий эдикт из Кире­ны застав­ля­ет усо­мнить­ся в пра­виль­но­сти заме­ча­ния Све­то­ния. Это сомне­ние под­дер­жи­ва­ет­ся и дру­ги­ми источ­ни­ка­ми, более надеж­ны­ми, чем Све­то­ний.

Res ges­tae di­vi Augus­ti дают резуль­та­ты трех пере­пи­сей и резуль­та­ты эти тако­вы: в 28 г. до н. э. насчи­ты­ва­лось 4063000 граж­дан; в 8 г. до н. э. — 4233000 граж­дан и в 14 г. — 4937000. Мы наблюда­ем уве­ли­че­ние чис­ла рим­ских граж­дан; при этом, если за два­дца­ти­ле­тие, с 28 г. по 8 г. до н. э., чис­ло граж­дан уве­ли­чи­лось на 4 %, то за после­дую­щие 22 года уве­ли­че­ние рав­но 11 %. Этот рост чис­ла граж­дан мы не можем объ­яс­нить есте­ствен­ным при­ро­стом. Повто­ре­ние зако­нов про­тив без­бра­чия и без­дет­ных бра­ков пока­зы­ва­ет, что и во вто­рую поло­ви­ну прав­ле­ния Авгу­ста рож­дае­мость не воз­рос­ла. Оста­ет­ся допу­стить, что при­рост новых граж­дан шел за счет пре­до­став­ле­ния прав граж­дан­ства про­вин­ци­а­лам. Кос­вен­ным под­твер­жде­ни­ем это­го поло­же­ния явля­ют­ся неко­то­рые поло­же­ния в речи импе­ра­то­ра Клав­дия. Высту­пая в сена­те с пред­ло­же­ни­ем даро­вать пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства выдаю­щим­ся чле­нам галль­ских общин, Клав­дий про­во­дит мысль, что вклю­че­ние пред­ста­ви­те­лей новых пле­мен и наро­дов не было пор­чей кро­ви (te­me­ra­tum san­gui­nem).

В дока­за­тель­ство этой мыс­ли Клав­дий ссы­ла­ет­ся на Авгу­ста. «Не было новым обы­ча­ем, — гово­рит он, — когда дед мой, боже­ст­вен­ный Август, и Тибе­рий Август хоте­ли, чтобы в этой курии был цвет коло­ний и муни­ци­пи­ев» (Bruns — Fon­tes iur. Rom., 52). Все эти дан­ные застав­ля­ют запо­до­зрить досто­вер­ность упо­мя­ну­то­го выше заме­ча­ния Све­то­ния, тем более, что оно слу­жит обоб­ще­ни­ем двух анек­дотов, кото­рые непо­сред­ст­вен­но за ним сле­ду­ют. Мы можем допу­стить, что Август в даро­ва­нии прав рим­ско­го граж­дан­ства про­яв­лял бо́льшую сдер­жан­ность, чем Цезарь, но что его поли­ти­ка в этом отно­ше­нии не отли­ча­лась прин­ци­пи­аль­но от поли­ти­ки Цеза­ря. Систе­ма «двой­но­го граж­дан­ства», судя по третье­му эдик­ту, вос­хо­дит к Цеза­рю; Август пыта­ет­ся ее регла­мен­ти­ро­вать, впо­след­ст­вии же она полу­чит в импе­рии широ­кое рас­про­стра­не­ние.

Харак­тер­ным для поли­ти­ки Авгу­ста явля­ет­ся послед­ний, пятый эдикт. В нем от лица прин­цеп­са опуб­ли­ко­ва­но поста­нов­ле­ние сена­та, касаю­ще­е­ся вымо­га­тель­ства денег в про­вин­ци­ях. Уста­нав­ли­ва­ет­ся состав спе­ци­аль­ных судов, кото­рые долж­ны зани­мать­ся раз­бо­ром этих дел, и порядок судеб­ных заседа­ний. Подоб­но зако­нам рес­пуб­ли­кан­ской эпо­хи пред­у­смат­ри­ва­ют­ся раз­лич­ные слу­чаи, какие могут воз­ник­нуть при назна­че­нии судей и при про­веде­нии заседа­ний. Этот закон, о кото­ром до откры­тия над­пи­си ниче­го не было извест­но, завер­ша­ет зако­но­да­тель­ство о поряд­ке раз­бо­ра дел о зло­употреб­ле­ни­ях в про­вин­ци­ях, зако­но­да­тель­ство, вокруг кото­ро­го не раз раз­вер­ты­ва­лась пар­тий­ная борь­ба во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки. В каче­стве судей для раз­бо­ра дел назна­ча­ют­ся сена­то­ры. Раз­би­ра­ют­ся толь­ко такие дела, когда речь идет о воз­вра­ще­нии средств, полу­чен­ных путем вымо­га­тель­ства. Поста­нов­ле­ние сена­та пред­у­смат­ри­ва­ет слу­чай, когда воз­буж­де­но уго­лов­ное пре­сле­до­ва­ние; в таком слу­чае дело рас­смат­ри­ва­ет­ся в дру­гих судеб­ных кол­ле­ги­ях, соглас­но пред­ше­ст­ву­ю­щим le­ges re­pe­tun­da­rum (lex Aci­lia, 123 или 122 г., lex Julia, 59 г. до н. э.).

Харак­тер­ным для раз­би­рае­мо­го нами сенат­ско­го поста­нов­ле­ния явля­ет­ся упро­ще­ние само­го хода раз­би­ра­тель­ства. Раз­бор дела сле­ду­ет начать тот­час же после того, как посту­пит жало­ба; избран­ные по жре­бию судьи долж­ны раз­ре­шить его в 30 дней, свиде­те­ли вызы­ва­ют­ся толь­ко из Ита­лии; когда речь идет о воз­вра­ще­нии с.189 общин­ных денег, долж­но быть не боль­ше деся­ти, и когда речь идет о част­ных день­гах — не более пяти свиде­те­лей.

В ста­тьях, появив­ших­ся по пово­ду эдик­тов Авгу­ста, были выска­за­ны раз­лич­ные взгляды на раз­би­рае­мое нами сенат­ское поста­нов­ле­ние. Pre­merstein отно­сил его к кате­го­рии le­ges re­pe­tun­da­rum¹². Stroux и Wen­ger склон­ны видеть лишь уста­нов­ле­ние осо­бо­го рода реку­пе­ра­тор­но­го про­цес­са, отно­ся­ще­го­ся к граж­дан­ско­му судо­про­из­вод­ству¹³.

Мы долж­ны при­со­еди­нить­ся к мне­нию Пре­мер­штей­на. В поль­зу его мне­ния гово­рит моти­ви­ров­ка все­го поста­нов­ле­ния. Во-пер­вых, мы встре­ча­ем ссыл­ку, что суды эти были уста­нов­ле­ны пред­ка­ми, т. е. име­ют­ся в виду lex Cal­pur­nia, lex Sempro­nia, lex Aci­lia и др.; с дру­гой сто­ро­ны — дает­ся кри­ти­ка преж­не­го зако­но­да­тель­ства. Кри­ти­ка эта весь­ма любо­пыт­на: «Суды эти ино­гда обре­ме­ни­тель­ны и тяже­лы для тех, для кого был напи­сан закон, посколь­ку из даль­них про­вин­ций при­вле­ка­ют­ся в каче­стве свиде­те­лей люди бед­ные или же немощ­ные вслед­ст­вие болез­ни или ста­ро­сти» (V, 93).

Поста­нов­ле­ние сена­та от 4 г. до н. э. Август пуб­ли­ку­ет в каче­стве эдик­та, и эта пуб­ли­ка­ция моти­ви­ру­ет­ся жела­ни­ем пока­зать заботу о про­вин­ци­ях (V, 74). Хотя в эдик­те и есть ссыл­ки на людей бед­ных, но в сущ­но­сти он ори­ен­ти­ро­вал­ся на ту же кате­го­рию про­вин­ци­аль­но­го насе­ле­ния, как и пер­вые эдик­ты, посколь­ку воз­будить про­цесс мог­ли лишь люди, обла­дав­шие во вся­ком слу­чае таки­ми сред­ства­ми, какие поз­во­ля­ли совер­шить путе­ше­ст­вие в Рим.

Порядок пода­чи жалоб на вымо­га­те­лей и раз­бо­ра этих дел был опре­де­лен сена­том, но по суще­ству этот порядок направ­лен про­тив сена­тор­ско­го сосло­вия. Рес­пуб­ли­кан­ские зако­ны про­тив вымо­га­тель­ства отли­ча­лись стро­го­стью, но, вме­сте с тем, про­цесс был необы­чай­но сло­жен и поэто­му про­цес­сы подоб­но­го рода ока­зы­ва­ли недо­ста­точ­ную помощь про­вин­ци­а­лам, а были ско­рее сред­ст­вом поли­ти­че­ской борь­бы. Обо­га­ще­ние за счет про­вин­ций было обыч­ным явле­ни­ем для послед­них сто­ле­тий Рим­ской рес­пуб­ли­ки. Se­na­tus con­sul­tum 4 г. до н. э., созда­вая усло­вия для быст­ро­го раз­бо­ра дела, в боль­шей сте­пе­ни, чем зако­ны пред­ше­ст­ву­ю­щей эпо­хи, гаран­ти­ро­вал если не нака­за­ние за вымо­га­тель­ство, то воз­вра­ще­ние сумм, полу­чен­ных путем вымо­га­тель­ства.

Поли­ти­ка рим­ско­го импе­ра­тор­ско­го пра­ви­тель­ства по отно­ше­нию к про­вин­ци­ям явля­ет­ся одним из суще­ст­вен­ных вопро­сов исто­рии ран­ней Рим­ской импе­рии. Если эта поли­ти­ка может быть доволь­но отчет­ли­во осве­ще­на в отно­ше­нии дина­стии Фла­ви­ев и Анто­ни­нов, то в отно­ше­нии систе­мы Авгу­ста у нас оста­ет­ся еще целый ряд неяс­ных вопро­сов. В Res ges­tae di­vi Augus­ti, кото­рые явля­ют­ся про­грам­мой и в то же вре­мя апо­ло­ги­ей поли­ти­ки Авгу­ста, о про­вин­ци­ях идет речь в четы­рех слу­ча­ях. Август гово­рит о том, что в про­вин­ци­ях он пла­тил за те зем­ли, кото­рые отво­ди­лись вете­ра­нам (c. 16), о том, что им была ока­за­на мате­ри­аль­ная помощь про­вин­ци­ям в 18 г. до н. э. (c. 18), о том, что были воз­вра­ще­ны в хра­мы про­вин­ций Азии укра­ше­ния, изъ­ятые оттуда его про­тив­ни­ка­ми (c. 24), и, нако­нец, о том, что перед Актий­ской вой­ной ему при­сяг­ну­ли про­вин­ции: Гал­лия, Испа­ния, Афри­ка, Сар­ди­ния и Сици­лия (c. 25). Одна­ко все эти упо­ми­на­ния не дают еще пра­ва сде­лать те или иные заклю­че­ния о про­вин­ци­аль­ной поли­ти­ке Авгу­ста. Но зна­чит ли это, что у Авгу­ста не было тех или иных прин­ци­пов в этой поли­ти­ке? Тако­го заклю­че­ния мы сде­лать не можем, так как поли­ти­че­ское заве­ща­ние было обра­ще­но к рим­ля­нам и гово­ри­ло толь­ко о том, что сде­ла­но для рим­ско­го наро­да. На это ука­зы­ва­ет самое загла­вие памят­ни­ка: Res ges­tae di­vi Augus­ti qui­bus or­bis ter­ra­rum im­pe­rio po­pu­li Ro­ma­ni sub­iecit et im­pen­sa­rum quas in rem pub­li­cam po­pu­lum­que Ro­ma­num fe­cit.

Меж­ду тем, поли­ти­ка по отно­ше­нию к про­вин­ци­ям не все­гда мог­ла встре­тить сочув­ст­вие и у при­ви­ле­ги­ро­ван­ных сосло­вий и у рядо­вых рим­лян. Тацит гово­рит, что уста­нов­лен­ный Авгу­стом порядок не был про­ти­вен про­вин­ци­ям (ne­que pro­vin­ciae il­lum re­rum с.190 sta­tum ab­nue­bant — Ann. I, 2). Он отме­ча­ет, что сопер­ни­че­ство силь­ных, коры­сто­лю­бие долж­ност­ных лиц подо­рва­ли авто­ри­тет сена­та и рим­ско­го наро­да, а зако­ны не мог­ли ока­зать защи­ты, так как нару­ша­лись бла­го­да­ря наси­лию, про­ис­кам и под­ку­пам. Суж­де­ние Таци­та не может быть отне­се­но ко всем про­вин­ци­ям. Недав­но при­со­еди­нен­ные про­вин­ции под­вер­га­лись жесто­кой экс­плуа­та­ции, и поли­ти­ка рим­лян по отно­ше­нию к поко­рен­ным пле­ме­нам вызва­ла вос­ста­ние в Пан­но­нии. Чрез­мер­ное обло­же­ние Гал­лии опять-таки вело к недо­воль­ству насе­ле­ния. Но, тем не менее, поли­ти­ка по отно­ше­нию к про­вин­ци­ям начи­на­ет менять­ся. В Малой Азии и Гал­лии еже­год­но соби­ра­ют­ся пред­ста­ви­те­ли горо­дов для жерт­во­при­но­ше­ний в честь Рима и Авгу­ста и для того, чтобы выра­зить импе­ра­то­ру свои поже­ла­ния. Не ослаб­ляя, но упо­рядо­чи­вая нало­го­вую систе­му, Август стре­мил­ся опе­реть­ся на мест­ную ари­сто­кра­тию. Цен­ность раз­би­рае­мых нами источ­ни­ков и заклю­ча­ет­ся в том, что они дают воз­мож­ность кон­кре­ти­зи­ро­вать это поло­же­ние. Они дают при­ме­ры того, каким обра­зом в зами­рен­ных про­вин­ци­ях созда­ва­лись груп­пы, под­дер­жи­ваю­щие новое пра­ви­тель­ство и спо­соб­ст­ву­ю­щие экс­плуа­та­ции этих про­вин­ций. «Импе­рия не толь­ко не устра­ни­ла эту экс­плуа­та­цию, а, напро­тив, пре­вра­ти­ла ее в систе­му»¹⁴. Эдик­ты Авгу­ста инте­рес­ны и в том отно­ше­нии, что они наме­ча­ют тот про­цесс, кото­рый при­ведет в даль­ней­шем к ниве­ли­ро­ва­нию про­вин­ций. Мы уже виде­ли, что гре­ки в Кире­на­и­ке полу­чи­ли пра­во участ­во­вать в суде, но эти суды орга­ни­зу­ют­ся по рим­ско­му образ­цу, хотя сле­ду­ет заме­тить, что неко­то­рые пра­во­вые нор­мы изме­ня­ют­ся под вли­я­ни­ем гре­че­ско­го пра­ва.

Эдик­ты поз­во­ля­ют вне­сти нечто новое в вопрос о тех пра­вах и пол­но­мо­чи­ях Авгу­ста, каки­ми он поль­зо­вал­ся в отно­ше­нии про­вин­ций. Кире­на­и­ка вме­сте с Кри­том состав­ля­ла сенат­скую про­вин­цию, но мы видим, что Август направ­ля­ет эдик­ты про­кон­су­лу. Самый спо­соб обра­ще­ния к про­кон­су­лам раз­ли­чен: δο­κοῦσί μοι κα­λῶς καὶ προ­ση­κόν­τως ποιήσειν οἱ τὴν Κρη­τικὴν καὶ Κυ­ρηναικὴν ἐπαρχὶαν κα­θέξον­τες (кажет­ся мне, что хоро­шо и пред­у­смот­ри­тель­но посту­пят те, кто будет управ­лять Кри­том и Кире­на­и­кой, I, 13, 14); ἀρέσ­κει μοι (мне угод­но — III, 61; IV, 67). Нако­нец, когда захо­дит речь о том, чтобы элли­ны, полу­чив­шие пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства, нес­ли те же повин­но­сти, что и их сограж­дане, употреб­ле­но сло­во κε­λεύω — при­ка­зы­ваю.

Уже на осно­ва­нии спо­со­ба обра­ще­ния к про­кон­су­лу мы можем заклю­чить, что послед­ний являл­ся лицом зави­си­мым, испол­ня­ю­щим волю импе­ра­то­ра. При­ви­ле­гии, пре­до­став­лен­ные горо­дам Кире­на­и­ки, дают­ся так­же импе­ра­то­ром, тогда как во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки это дела­ли про­кон­су­лы про­вин­ций. Импе­ра­то­ру при­над­ле­жит выс­шая юрис­дик­ция по делам рим­ских граж­дан, про­жи­ваю­щих в про­вин­ци­ях. Об этом гово­рит эдикт вто­рой. Рим­ские граж­дане, послан­ные зако­ван­ны­ми в Рим, были при­зна­ны Авгу­стом неви­нов­ны­ми, но эдикт под­твер­жда­ет, что про­кон­сул, напра­вив­ший их в Рим, не заслу­жи­ва­ет пори­ца­ния и хулы; наобо­рот, он и впредь в подоб­ных слу­ча­ях дол­жен посту­пать так же. Про­кон­сул «посту­пил так, как сле­до­ва­ло, и с доста­точ­ной пред­у­смот­ри­тель­но­стью».

Несмот­ря на суще­ст­во­вав­шее с 27 г. разде­ле­ние про­вин­ций на сенат­ские и импе­ра­тор­ские, импе­ра­тор пол­но­власт­но реша­ет дела не толь­ко в сво­их, но и в сенат­ских про­вин­ци­ях. В силу каких пол­но­мо­чий? Ответ на этот вопрос дает заме­ча­ние Дио­на Кас­сия: ἐν τῷ ὑπη­κόῳ τὸ πλεῖον τῶν ἑκασ­τα­χόθι ἀρχόν­των ἰσχύειν (Dio, 53, 23, 5), на осно­ва­нии кото­ро­го дела­ет­ся заклю­че­ние, что в 23 г. до н. э. Август полу­чил im­pe­rium mai­us. Не отри­цая досто­вер­но­сти это­го свиде­тель­ства Дио­на, как это до откры­тия над­пи­сей из Кире­на­и­ки делал Mc. Fay­den¹⁵, мы склон­ны думать, что опре­де­лен­но­го раз­гра­ни­че­ния функ­ций по управ­ле­нию про­вин­ци­я­ми меж­ду Авгу­стом и сена­том не с.191 суще­ст­во­ва­ло. Поста­нов­ле­ние 23 г. ско­рее фик­си­ро­ва­ло то, что было уже на прак­ти­ке, чем дава­ло новые пол­но­мо­чия.

Пятый эдикт бро­са­ет свет и на вопрос о вза­и­моот­но­ше­ни­ях меж­ду Авгу­стом и сена­том, неод­но­крат­но деба­ти­ро­вав­ший­ся в исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре. Мы можем во вся­ком слу­чае про­следить, каким обра­зом под­готов­ля­лось и как при­ни­ма­лось сенат­ское поста­нов­ле­ние. Про­ект сенат­ско­го поста­нов­ле­ния под­готов­лял con­si­lium prin­ci­pis, избран­ный по жре­бию из сена­та — это, меж­ду про­чим, пер­вый доку­мент, зна­ко­мя­щий нас с дея­тель­но­стью импе­ра­тор­ско­го сове­та при Авгу­сте. На обсуж­де­ние его ста­вят кон­су­лы, при­чем в докла­де ука­зы­ва­ет­ся, что ста­вит­ся он по жела­нию прин­цеп­са. В эдик­те употреб­ля­ет­ся тер­мин ἡγε­μὼν ἡμέ­τερος, соот­вет­ст­во­вав­ший, оче­вид­но, латин­ско­му prin­ceps nos­ter. Про­ис­хо­дит это в при­сут­ст­вии само­го импе­ра­то­ра, кото­рый вме­сте с дру­ги­ми под­пи­сы­ва­ет его (δόγ­μα συνκλή­του… κυ­ρωθὲν ἐμοῦ πα­ρόν­τος καὶ συ­νεπιγ­ρα­φομέ­νου).

После это­го сенат­ское поста­нов­ле­ние пуб­ли­ку­ет­ся Авгу­стом в каче­стве его эдик­та и рас­сы­ла­ет­ся не толь­ко в импе­ра­тор­ские, но и в сенат­ские про­вин­ции. Август ста­вит себя как бы наравне с сена­том: «Чтобы было ясно, какую заботу при­ла­га­ем мы: я и сенат» (ἐγώ καὶ ἡ σύνκλη­τος) (V, 79). Любо­пыт­но, что в сенат­ском поста­нов­ле­нии о тех, кто берет­ся под защи­ту, гово­рит­ся как о союз­ни­ках рим­ско­го наро­да (σύμ­μα­χοι τοῦ δῆ­μου ῾Ρο­μαίων; V, 89), а во всту­пи­тель­ной части эдик­та, исхо­дя­щей от само­го Авгу­ста, они назы­ва­ют­ся под­дан­ны­ми (ὑπο­τασ­σό­μενοι; V, 81).

Сенат­ское поста­нов­ле­ние, опуб­ли­ко­ван­ное в каче­стве импе­ра­тор­ско­го эдик­та, офи­ци­аль­ное сопо­став­ле­ние в этом эдик­те импе­ра­то­ра с сена­том — все это про­ти­во­ре­чит тем пред­став­ле­ни­ям о юриди­че­ских осно­вах прин­ци­па­та, какие под вли­я­ни­ем Момм­зе­на сло­жи­лись в исто­рии рим­ско­го государ­ст­вен­но­го пра­ва. И в отно­ше­ни­ях меж­ду сена­том и Авгу­стом и в отно­ше­ни­ях меж­ду Авгу­стом и сенат­ски­ми намест­ни­ка­ми не было уста­нов­ле­но вполне опре­де­лен­ных гра­ниц. Обра­тим вни­ма­ние на одно выра­же­ние пер­во­го эдик­та. Август уста­нав­ли­ва­ет опре­де­лен­ный порядок про­из­вод­ства, кото­рый дей­ст­ву­ет до тех пор, «пока, — гово­рит он, — сенат не выне­сет како­го-либо реше­ния или я не най­ду чего-либо луч­ше­го». В лите­ра­ту­ре, посвя­щен­ной прин­ци­па­ту, вышед­шей в послед­ние годы, в свя­зи с новы­ми эпи­гра­фи­че­ски­ми дан­ны­ми ука­зы­ва­лось, что власть Авгу­ста нель­зя выве­сти из тех маги­ст­ра­тур, какие сосре­дото­чи­лись в его руках. Обра­ще­но вни­ма­ние на новый вари­ант Res ges­tae di­vi Augus­ti, най­ден­ный в Антио­хии. Этот вари­ант дал воз­мож­ность опре­де­лить точ­нее, чем преж­де, текст одной важ­ной части 34-й гла­вы: post id tem­pus auc­to­ri­ta­te om­ni­bus praes­ti­ti po­tes­ta­tis autem ni­hil ampli­us ha­bui quam ce­te­ri qui mi­hi quo­que in ma­gistra­tu con­le­gae (после это­го, пре­вос­хо­дя всех сво­им вли­я­ни­ем, я имел вла­сти не боль­ше, чем те, кто были мои­ми кол­ле­га­ми по маги­ст­ра­ту­ре). Момм­зен вме­сто под­черк­ну­то­го сло­ва читал — dig­ni­ta­te, и это пере­во­ди­лось неопре­де­лен­ным выра­же­ни­ем досто­ин­ст­вом. В новой исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре было под­черк­ну­то, что Август поль­зо­вал­ся осо­бен­ным авто­ри­те­том, вли­я­ни­ем.

В граж­дан­ском пра­ве с древ­ней­ших вре­мен тер­ми­ном auc­to­ri­tas обо­зна­ча­лась ответ­ст­вен­ность про­дав­ца за отчуж­дае­мую вещь. В том слу­чае, если про­да­вец пре­не­бре­гал этой обя­зан­но­стью, он отве­чал перед при­об­ре­та­те­лем по иску ac­tio acu­to­ri­ta­tis. Auc­to­ri­tas опе­ку­на под­твер­жда­ла сдел­ку опе­кае­мо­го. В таком же смыс­ле имел auc­to­ri­tas и сенат: без его одоб­ре­ния (auc­to­ri­tas pat­rum) во вре­ме­на ран­ней рес­пуб­ли­ки не было дей­ст­ви­тель­но поста­нов­ле­ние народ­но­го собра­ния; опро­те­сто­ван­ное народ­ным три­бу­ном сенат­ское поста­нов­ле­ние запи­сы­ва­лось ино­гда как auc­to­ri­tas par­tum¹⁶.

Под­чи­не­ние auc­to­ri­tas осно­вы­ва­лось на осо­бом вли­я­нии дан­но­го лица или учреж­де­ния, его «авто­ри­те­те». После паде­ния рес­пуб­ли­ки auc­to­ri­tas имел и прин­цепс. Этот авто­ри­тет, вли­я­ние и дава­ли Авгу­сту осно­ва­ние вме­ши­вать­ся во все дела управ­ле­ния. Те или иные маги­ст­ра­ту­ры, сосре­дото­чен­ные в руках Авгу­ста, не были истин­ной осно­вой вла­сти Авгу­ста, а ско­рее ее юриди­че­ским оформ­ле­ни­ем.

с.192 Авто­ры, под­черк­нув­шие зна­че­ние auc­to­ri­tas, одна­ко не пошли далее уста­нов­ле­ния это­го фак­та. Меж­ду тем, задол­го до откры­тия памят­ни­ков, про­лив­ших новый свет на власть Авгу­ста, Энгельс писал: «Мате­ри­аль­ной осно­вой ново­го пра­ви­тель­ства было вой­ско, похо­жее более на армию ландс­кнех­тов, неже­ли на ста­рое рим­ское кре­стьян­ское опол­че­ние. Мораль­ной же осно­вой было все­об­щее убеж­де­ние, что не тот или иной импе­ра­тор, но эта осно­ван­ная на воен­ной дик­та­ту­ре импе­рия явля­ет­ся неиз­беж­ной необ­хо­ди­мо­стью»¹⁷.

Эдик­ты Авгу­ста поз­во­ля­ют судить и о его систе­ме управ­ле­ния. Попыт­ки най­ти незыб­ле­мые прин­ци­пы управ­ле­ния, чет­ко опре­де­лен­ную про­грам­му ока­за­лись бы тщет­ны­ми. В самом деле, жало­бы про­вин­ци­а­лов на поведе­ние рим­лян в про­вин­ци­ях, нело­яль­ное отно­ше­ние послед­них к Авгу­сту застав­ля­ют послед­не­го вве­сти новую систе­му уго­лов­но­го про­из­вод­ства. Вво­дит­ся рим­ский прин­цип раз­бо­ра тяж­ких уго­лов­ных пре­ступ­ле­ний, но, чтобы устра­нить про­из­вол рим­лян, допус­ка­ет­ся гре­че­ский прин­цип пода­чи жалоб. Но посколь­ку было затро­ну­то уго­лов­ное про­из­вод­ство, был введен и новый порядок граж­дан­ско­го судо­про­из­вод­ства, а вме­сте с тем под­черк­ну­то, что полу­че­ние рим­ско­го граж­дан­ства не дает еще осно­ва­ний для пого­лов­но­го осво­бож­де­ния от повин­но­стей. Рас­по­ря­же­ние это каса­лось толь­ко Кире­на­и­ки. Итак, нель­зя гово­рить об общих меро­при­я­ти­ях Авгу­ста в отно­ше­нии про­вин­ци­аль­ных судов. Август руко­вод­ст­во­вал­ся лишь одним прин­ци­пом: укре­пить свою власть, рас­ши­рить соци­аль­ную базу за счет про­вин­ци­аль­ных рабо­вла­дель­цев — в этом отно­ше­нии он был после­до­ва­те­лен. Нако­нец, ряд отдель­ных выра­же­ний в тех или иных эдик­тах харак­те­рен для Авгу­ста как поли­ти­ка. «Пока сенат не выне­сет како­го-нибудь поста­нов­ле­ния или я сам не най­ду чего-либо луч­ше­го» (I, 12), «до тех пор, пока я не раз­бе­ру это­го дела» (II, 54). В них выра­же­ны осто­рож­ность, нере­ши­тель­ность, неопре­де­лен­ность, харак­тер­ные для послед­них пери­о­дов прав­ле­ния Авгу­ста.

Необ­хо­ди­мо кос­нуть­ся так­же неко­то­рых вопро­сов, свя­зан­ных с источ­ни­ка­ми по исто­рии прин­ци­па­та. Эдик­ты из Кире­на­и­ки уже поз­во­ли­ли нам пока­зать недо­сто­вер­ность одно­го суж­де­ния Све­то­ния. Нема­ло спо­ров в исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре вызва­ла речь, кото­рую Дион Кас­сий вкла­ды­ва­ет в уста Меце­на­ту (Dio, 53, 14—40). Если боль­шин­ство совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей видят в речи Меце­на­та отра­же­ние поли­ти­че­ских взглядов Дио­на Кас­сия, то дру­гие все же счи­та­ют воз­мож­ным утвер­ждать, что в этой речи фор­му­ли­ро­ва­на про­грам­ма прин­ци­па­та, что Дион Кас­сий исполь­зо­вал памят­ни­ки, совре­мен­ные Авгу­сту¹⁸. Отме­тим толь­ко одно место. Меце­нат у Дио­на Кас­сия гово­рит Авгу­сту, что про­вин­ци­аль­ные горо­да «не долж­ны посы­лать к тебе ника­ких депу­та­ций, за исклю­че­ни­ем тех слу­ча­ев, если бы име­лось какое-либо дело, тре­бу­ю­щее тако­го рода раз­ре­ше­ния, но пусть докла­ды­ва­ют о сво­их жела­ни­ях сво­е­му намест­ни­ку и через него пусть при­но­сят свои прось­бы, какие он одоб­рит» (Dio, 53, 30). Пер­вый и вто­рой эдик­ты ука­зы­ва­ют, какую роль игра­ли про­вин­ци­аль­ные посоль­ства. Они дава­ли воз­мож­ность Авгу­сту кон­тро­ли­ро­вать дей­ст­вия про­вин­ци­аль­ных намест­ни­ков и следить за рим­ля­на­ми, живу­щи­ми в про­вин­ции. Пятый эдикт облег­чал пред­ста­ви­те­лям общин, посоль­ствам пода­чу жалоб на тех, кто вымо­гал сред­ства.

Итак, эдик­ты из Кире­на­и­ки дают воз­мож­ность осве­тить целый ряд вопро­сов, отно­ся­щих­ся к прин­ци­па­ту. Глав­ное их зна­че­ние в том, что они явля­ют­ся источ­ни­ка­ми, рису­ю­щи­ми нам прин­ци­пат в дей­ст­вии. Сре­ди эпи­гра­фи­че­ских памят­ни­ков, отно­ся­щих­ся к эпо­хе Авгу­ста, они долж­ны занять вто­рое место после Res ges­tae di­vi Augus­ti.