| Луций Анней Сенека | ||
| ТРАГЕДИИ | ||
| ФИЕСТ | ||
1 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160 170 180 190 200 210 220 230 240 250 260 270 280 290 300 310 320 330 340 350 360 370 380 390 400 410 420 430 440 450 460 470 480 490 500 510 520 530 540 550 560 570 580 590 600 610 620 630 640 650 660 670 680 690 700 710 720 730 740 750 760 770 780 790 800 810 820 830 840 850 860 870 880 890 900 910 920 930 940 950 960 970 980 990 1000 1010 1020 1030 1040 1050 1060 1070 1080 1090 1100 1110
Миф, лежащий в основе этой трагедии, пользовался большой популярностью и у греческих, и у римских поэтов ("Фиест" Вария, написанный при Августе, считался наряду с "Медеей" Овидия одной из лучших латинских трагедий). Однако ни одна из этих трагедий не сохранилась (кроме как в незначительных отрывках), поэтому ближайший образец Сенеки неизвестен. История Фиеста образует звено в длинной веренице бедствий рода Пелопидов. Его родоначальник Тантал, ливийский царь, друг богов, пожелал проверить их всеведение, убив и сварив для их пира своего сына Пелопа; боги воскресили Пелопа, а Тантала наказали "танталовыми муками" в царстве Дита. Пелоп стал царем греческой Элиды, для этого он состязался в колесничном беге с элидским царем Эномаем, но победил его лишь обманом, подговорив царского возницу Миртила испортить ось в царской колеснице, а потом обманом же столкнул Миртила в море; падая, Миртил проклял Пелопа и его потомков. Сыновья Пелопа были Атрей и Фиест, герои трагедии Сенеки.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ТЕНЬ Тантала
ФУРИЯ
АТРЕЙ
ФИЕСТ
НАПЕРСНИК АТРЕЯ
Cыновья Фиеста:
ТАНТАЛ
ПЛИСФЕН (без слов)
МЛАДШИЙ СЫН Фиеста (без слов)
ВЕСТНИК
ХОР микенских граждан
Пока в Микенах царствовал Атрей, Фиест, брат его, одержимый властолюбием, тайно похитил золотого овна, ибо верили: у кого овен — у того и царство. Соучастницей сего деяния была царица Эропа, супруга Атрея, соблазненная Фиестом к прелюбодейству. Отсюда меж братьями вражда и война. После различных поворотов фортуны (ибо из стиха 237 нижеследующей трагедии можно вывести, что и Атрею довелось некое время скитаться, лишившись царства) Фиест, низвергнутый с престола и изгнанный из города, долго влачил жизнь нищую и жалкую. Между тем Атрей, возжаждав отмщения, дабы уравнять кару со злодейством, прикинулся, будто хочет воротить брату прежнюю милость. Итак, Фиест возвращается. Ему, все еще робеющему и не верящему своему счастию, Атрей выказывает притворную радость, а затем детей его, взятых заложниками, убивает у подножия алтаря и, сготовив из них кушанье, угощает родителя, а кровью детей, смешанной с вином, его поит. Свершив чудовищную месть, коей, говорят, и Солнце ужаснулось, так что свернуло с пути своего, Атрей с ликованием открывает брату, какими яствами тот насыщался, и над его проклятьями насмехается.
|
Кто из богов подземных прочь увел меня Из мест, где ловит рот плоды бегучие, Кто из богов небесных показал мне вновь Дома живых? Танталу казнь ли найдена Страшней, чем жажда, среди вод палящая, Чем алчный голод? Иль нести придется мне Сизифов камень, вниз всегда стремящийся? Иль колесо мне тело будет рвать, кружась, Или, в пещере Тития распластанный, |
|
| 10 |
Кормить я буду птиц зловещих печенью И, за ночь отрастив, что за день съедено, Лежать для чудищ полным свежей пищею? На что заменят кару мне? Судья теней, Все пытки, сколько их ни есть для умерших И сколько можешь новых ты прибавить к ним, Таких, чтоб страж темницы устрашился их, И Ахеронт боялся, и в испуге мы Дрожали все, готовь: подходят толпами Мои потомки, предков превзошедшие, |
| 20 |
И чист я буду рядом с их злодействами. Коль в нечестивых место есть обителях, Его заполню. Не узнает отдыха Минос, пока Пелопов дом стоит. ФУРИЯ Ступай, Смути безумьем лары нечестивые. В злодействах состязаясь, пусть поднимут меч Все в свой черед, и стыд предела ярости Пусть не кладет, и в ослепленных бешенством Сердцах не гаснет гнев, и неизбывный грех Придет ко внукам; прежний не успеют пусть |
| 30 |
Возненавидеть, как возникнут новые, И кара за одно злодейство многие Родит; пусть то лишатся братья гордые Престола, то престол вернет изгнанников, И меж царей непрочных пусть колеблется Фортуна, из могущества в ничтожество Бросая, власть же мечут волны случая. Когда же изгнанным злодеям родину Бог возвратит, в злодейство пусть впадают вновь, Пусть гнев не знает ничего запретного: |
| 40 |
Пусть брата брат боится, сыновей — отец, Сыны — отца, пусть будет смерть детей гнусна, Еще гнусней — рожденье; мужу пусть грозит Жена-врагиня; пусть пошлет их за море Война, пусть кровью все края зальют они, И над вождями всех племен пусть празднует Победу Похоть; пусть легко вторгается Блуд в нечестивый дом, пускай священные Права не чтутся братства. Пусть и небо злом Вы оскверните: почему хранят досель |
| 50 |
Светила строй, вселенной подобающий? Пусть день покинет небо, ночь изменится! Пенаты возмути, убийства, ненависть И смерть прикличь — чтоб дом Танталом полон был. Пусть радостные лавры дверь высокую Украсят, пусть блестят огни, достойные Прихода твоего; пусть тут умножится Фракийский грех. Когда же кровь племянников Атрею руки обагрит, когда сынов Фиест оплачет? На огне пусть пенятся |
| 60 |
Котлы, пусть будут на куски изрублены Тела и кровью отчий осквернен очаг; На пир придешь ты к внукам сотрапезником: Такой тебе не внове грех. Свободу ты В тот день получишь, голод страшной трапезой Ты утолишь; пить будут на глазах твоих Кровь, смешанную с Вакхом. Пищу я нашла Такую, чтобы сам бежал ты… Стой! Куда? ТЕНЬ ТАНТАЛА К реке и к топи, к водам убегающим, К ветвям с плодами, что от губ уносятся, |
| 70 |
Дозволь вернуться мне на ложе черное Темницы; если ж муки этой мало мне, Русло смени: пусть между берегов твоих Стою я, Флегетон, в потоке огненном. Вы все, кто осужден на кару вечную Законом рока, кто в пещере каменной Лежит, всегда боясь обвала скорого, Кто, в путах сидя, льва клыков оскаленных Страшится или фурий строя мерзкого, Кто факелы их с тела обгорелого |
| 80 |
Пытается стряхнуть, — Тантала слушайте! Я к вам спешу, поверьте искушенному: Свою любите казнь. Когда дозволят мне Покинуть верхний мир? ФУРИЯ Сперва раздорами Наполни дом, к мечу любовь преступную Внуши царям, смути сердца жестокие Безумьем. ТЕНЬ ТАНТАЛА Пытку мне терпеть положено, Не пыткой быть. Сквозь трещины в земле меня Шлют вверх, как пар зловонный, как несущую Народам мор заразу. Внуков должен дед |
| 90 |
Ввести во грех невиданный. Отец богов И мой отец, хоть стыдно мне, хоть мукою Болтливый мой язык наказан тяжкою, Я не смолчу. Велю вам: не скверните рук Убийством нечестивым, алтари пятнать Не смейте злобой. Вам помехой встану я … Зачем грозишь ударами сплетенного Из змей бича? Зачем мне в чрево впившийся Тревожишь голод? Жаждою сожженная Пылает грудь, утробу злой огонь палит. |
| 100 |
Иду с тобой! ФУРИЯ Дели, дели безумье меж потомками! Как ты, как ты, пусть жаждут крови родственной, Друг другу ненавистны. Пусть почувствует Весь дом твое прикосновенье гнусное! Довольно. Возвращайся в преисподнюю, В поток привычный. Землям опечаленным Тяжка твоя стопа. Вода в источниках Исчезла в недра, русла — видишь — высохли, И жаркий ветер гонит тучи редкие. |
| 110 |
Бледнеют рощи, где с ветвей бежали все Плоды, а Истма берега, в которые Волнами справа бьют и слева близкими Два моря, узкой сушей разделенные, Далекий звук неведомый услышали. Вспять отступила Лерна, Форониды ток Сокрылся, вод священных не струит Алфей, И выси Киферона не белеются Нигде снегов нетающих сединами, Былая жажда угрожает Аргосу, |
| 120 |
И сам Титан не знает, надо ль гнать вперед Вожжами день, в бессилье угасающий. Исчезают.
ХОР Если кто из богов Аргос, ахейский град, Или Писы дома, славной ристаньями, Если кто возлюбил царство Коринфское, Истм и гавани две, и разделенный понт, Иль Тайгета снега, издали видные, Их сарматский Борей в пору холодную Наметал на хребты, чтобы Этесий вновь Летом их растопил, парусоносный ветр, |
| 130 |
Иль Алфей, что свои струи студеные Мимо поприщ несет славной Олимпии, Пусть он нас осенит силою благостной, Чтоб злодейств череда не началась опять, Чтобы хуже, чем дед, не был наследник — внук И меньших не влекли большие мерзости. Пусть, устав нападать, ярость безбожную Род Тантала уймет, — в водах иссохшего Зла довольно! Закон и беззакония Мера, общая всем, были нарушены. |
| 140 |
Пал предатель Миртил жертвой предательства, От возницы, что с ним равен был верностью; Море новым с тех пор именем славится, Знают, этот суда сказ ионийские. Сын-малютка бежал поцеловать отца Нечестивый его встретил удар меча; В жертву жадным печам пал он до времени, Ты своею рукой тело разъял, Тантал, Для бессмертных гостей приготовляя пир. Вечный голод за те яства казнит тебя, |
| 150 |
Вечной жаждой за пир страшный наказан ты: Присудить не могли кары достойнее. Изможденный, с пустой глоткой стоит Тантал; Над преступной главой видит добычу он, Что Финеевых птиц в бегстве проворнее. Отовсюду к нему ветви дрожащие Клонит тяжесть плодов, дразнят разинутый Алчный рот дерева щедростью близкою. Гонит жадность его и нетерпение; Но, обманут не раз, он их не трогает, |
| 160 |
Прочь отводит глаза, челюсти стиснувши, Чтоб в ограде зубов голод удерживать. Наклоняет тогда ближе к несчастному Роща тяжесть богатств, манит насмешливо Сверху спелость плодов, в нежной вися листве, Чтобы вспыхнувший вновь голод велел ему Тщетно руки вздымать. Лишь согласится он Вновь изведать обман, только протянет длань, Всю уносит опять осень подвижный лес. Жажда следом идет, голоду равная; |
| 170 |
Только вспыхнет она огненной мукою, В жилах кровь раскалив, — рядом бегущие Струи ловит он ртом, но расступается Влага беглая вмиг и в иссыхающем Исчезает русле, он же, преследуя Воду, пьет из реки только густую пыль. Входит АТРЕЙ.
АТРЕЙ Ленивый, слабый, праздный и (в больших делах Царю упрека я не знаю худшего) Не отомстивший, хоть права все попраны Коварством брата, — что, Атрей разгневанный, |
| 180 |
Стенаешь тщетно? Должен был оружья звон Наполнить мир, в два моря плыть должны были Два флота, ярко полыхать пожарами Поля и города. Земля Аргосская Пусть под копытом стонет. Пусть не сыщет враг Укрытья ни в лесах, ни в горных крепостях, Пусть возвестит в Микенах обезлюдевших Труба войну, а тот, кто ненавистного Скрывает, — пусть погибнет смертью злейшею. |
| 190 |
Могучий дом Пелопа пусть на голову Мне рухнет — лишь бы и на брата рухнул он. Душа, такое сделай, чтоб грядущий век Хулил, но не молчал о злодеянии Кровавом, страшном, чтобы сам свершить его Желал мой брат. Не превзойдя злодея в зле, Не отомстим мы. Можно ль одолеть его Жестокостью? Простерт ли он, низвергнутый? В удаче меру знает ли, а в бедствиях Смирился ли? Строптивый знаю брата нрав. |
| 200 |
Он не согнется — можно лишь сломить его. Пока он не окреп, собравшись с силами, Его застигнуть, иль застигнет праздного Он сам. Злодейство посреди лежит и ждет, Кто будет первым. НАПЕРСНИК Славы не боишься ты Дурной в народе? АТРЕЙ Благо царства высшее Что принужден народ дела властителя Хвалить, не только что терпеть. НАПЕРСНИК Кто хвалит нас Из страха, тех нам страх врагами делает. Кто к славе и любви стремится истинным, |
| 210 |
Хвалы в душе, не вслух пусть добивается. АТРЕЙ И низких званьем хвалят от души, но лишь Могучих — ложно. Пусть хотят и нехотя. НАПЕРСНИК Царя желанья честны — все того ж хотят. АТРЕЙ Когда лишь честным вправе повелитель быть, Власть непрочна. НАПЕРСНИК Где стыд и честь отсутствуют, Святое право, верность, благочестие, Престол некрепок. АТРЕЙ Верность, благочестие Для граждан. Царь пусть делает что хочется. НАПЕРСНИК Грешно вредить и злому брату, помни же! АТРЕЙ |
| 220 |
Что с братьями грешно, то с этим праведно. Чего не осквернил он преступленьями? Каких злодейств не делал? Блудом отнял он Жену, обманом царство. Власти древний знак Коварством взял он, смуту внес коварством в дом. В Пелоповых овчарнях благородный есть Вожак отар богатых — сокровенный овн, Чье тело все покрыла шерсть обильная Из золота; той шерстью позлащенный жезл Цари — Тантала внуки — носят новые. |
| 230 |
Его владетель царствует, с ним связана Фортуна дома. На лугу вдали от всех Траву он щиплет, камень стережет его, Стеной объявший роковое пастбище. Замыслив преступленье и втянув в него Мою супругу, овна похищает он; Здесь и лежит исток взаимной пагубы. По царству моему бродил я, изгнанный, От козней не был безопасен весь мой род, Дом болен, и о власти клятва попрана, |
| 240 |
Жена растленна, кровь детей неведома, Одно известно: брат мне враг. Смелее же! Начни: Тантал с Пелопом — вот пример тебе; Затем и руки, чтоб ему последовать. Скажи ты сам, как погубить проклятого? НАПЕРСНИК Пусть от меча враждебный дух испустит он. АТРЕЙ Я жажду кары — казнь же ей предел кладет. Пусть кроткий убивает царь; в моей стране Должны молить о смерти. НАПЕРСНИК А закон и честь? АТРЕЙ Пусть этот дом покинут, коль когда-нибудь |
| 250 |
В него вступали! Пусть раздор несущая Войдет в него эриния и с факелом Двойным Мегера; мало мне безумия, Что грудь палит, — его я злом чудовищней Умножу. НАПЕРСНИК Что задумал ты, неистовый? АТРЕЙ То, что обычной мерой не измерится. Всего мне будет мало, хоть на все пойду. НАПЕРСНИК Меч? АТРЕЙ Мало! НАПЕРСНИК Пламя? АТРЕЙ Мало мне и этого! НАПЕРСНИК Что ж будет ярости такой орудием? АТРЕЙ Фиест! НАПЕРСНИК Но гнев твой меньше этой пагубы. АТРЕЙ |
| 260 |
Пусть так. Душа в смятенном ослеплении Влечется, а куда — сама не ведает, Но все ж влечется. Слышен стон из недр земных Гром — в ясном небе, грохот сотрясает дом, Как будто кровля рушится, и лары прочь Взор отвращают; пусть же совершится грех И вам ужасный, боги. НАПЕРСНИК Что готовишь ты? АТРЕЙ Не знаю, но в душе растет огромное, За гранями всего, что людям свойственно, Толкает длань ленивую — не знаю что, |
| 270 |
Но страшное. Да будет так. Решись, душа, На зло, Пелопа сыновей достойное; Пусть оба совершат его. Одрисский дом Знал пир безбожный; это зло великое, Но бывшее однажды. Нечто большее Придумай, скорбь! Мать и сестра давлидские, Мне душу вдохновите! Случай схож, и вы Направьте руку нашу. Пусть отец детей Терзает, плоть их поедает с жадностью. Так! Щедрою доволен я расплатою. |
| 280 |
Но где он? Почему так долго чужд еще Атрей вины? Витает перед взорами Убийства образ — как отца бездетностью Я потчую. Что ж ты, мой дух, смиряешься И, не свершив, страшишься? Будь отважнее! В злодействе этом худший грех достанется Ему на долю. НАПЕРСНИК Но какою хитростью Его заманим, чтобы он в силки попал? Врагов везде он видит. АТРЕЙ Как захочет сам Поймать, так будет пойман. Он надеется |
| 290 |
На мой престол — в надежде же Юпитеру Пойдет навстречу, молнией грозящему, Сойдет в пучину бурную, в ливийский Сирт, В надежде согласится с братом встретиться, Хоть это злом считает худшим. НАПЕРСНИК Как же он Поверит примиренью? АТРЕЙ Знай, доверчива Бесчестная надежда. Но направлю все ж Моих сынов сказать, чтобы, укрывища Покинув, на престол сменив изгнание, Вернулся он и власти половину взял. |
| 300 |
А сам презрит мольбы — так сыновей его, Бедой разбитых, простодушных, выманю Мольбами. Жажда власти застарелая, И нищета, и тяготы суровые Принудят и в невзгодах закаленного. НАПЕРСНИК Скитальцу время облегчило тяготы. АТРЕЙ Нет, с каждым днем сильней мы беды чувствуем. Снести нетрудно горе, трудно — горести. НАПЕРСНИК Других для мщенья выбери помощников. АТРЕЙ Легко веленьям худшим внемлют юные. НАПЕРСНИК |
| 310 |
На что их наущаешь, сам изведаешь: Зло часто возвращается к наставнику. АТРЕЙ Злу и коварству даже не наученных Престол научит. Страшно злыми сделать их? Такими родились! Что беззаконием Считаешь ты, нечестьем и жестокостью, Быть может, там готовят. НАПЕРСНИК Сыновья должны О кознях знать? АТРЕЙ Нет, верность молчаливая Чужда летам неопытным. Все выдадут! Молчать нас учат лишь невзгоды долгие. НАПЕРСНИК |
| 320 |
Что ж, и обмана твоего посредников Обманешь? АТРЕЙ Чтобы с ними не делить вины. Зачем детей в мое злодейство вмешивать? Пусть в нас одних себе даст волю ненависть. Мой дух, ты дрогнул? Плохо! Если я щажу Своих детей, так пощажу Фиестовых. Пусть Менелай и Агамемнон служат мне И знают в чем. Рожденье их сомнительно, Злодейством все проверю я. Откажутся Вести войну, ссылаясь на родство с врагом, |
| 330 |
Он их родил. Так действуй! Но испуганный Взгляд открывает все; большие замыслы Мы выдаем и нехотя; так скрой от них, В каком они мне деле будут слугами. НАПЕРСНИК Предупреждать не надо: страх и верность мне Но больше верность — в сердце все таить велят. ХОР В царском доме прославленном Братья, правнуки Инаха, Не враждуют уж более. Что вы рветесь, безумные, |
| 340 |
Через козни взаимные, Через кровь добывать престол? Вам, занять его алчущим, Что есть царство, неведомо. Не богатство творит царя, Не одежды пурпурные, Не чела украшение, Не дверей золоченых блеск; Царь лишь тот, кто оставил страх, Сердца помыслы злобного, |
| 350 |
Кто ни жаждою почестей, Ни приязнью неверною Черни не соблазняется, Ни добытым на западе Или в русле сверкающем Тага золотоносного, Ни всей Ливии сжатыми С жарких нив урожаями, Кто не вздрогнет, когда чертит Путь извилистый молния, |
| 360 |
Или море взметает Евр, Или волны вздымаются В Адриатике ветреной, Чей не сломят ни копья дух, Ни мечей обнаженных сталь, Кто достиг безопасности, Кто глядит с высоты на все, Сам навстречу идет судьбе И без жалобы смерти ждет. Пусть сойдутся всех стран цари, |
| 370 |
Те, что дагов кочующих Подчинили, что властвуют Над алеющим берегом Самоцветами полных вод, Кто Каспийский открыл хребет Для сарматских отважных орд, Кто с Дунаем сражается, Чей ногой попирают ток, Иль серийцами, славными Шерстью (где б они не жили), |
| 380 |
Царь повсюду — лишь дух благой. Нет нужды в мечах иль в конях, Не нужны боязливые Стрелы, что из притворного Бегства всадник парфянский шлет. Нет нужды и в орудиях, Города сокрушающих, Камни издали мечущих. Царь лишь тот, в ком боязни нет, Царь лишь тот, в ком желаний нет. |
| 390 |
Это царство доступно всем. Пусть кто хочет, на скользкие Всходит выси могущества; Я отрадой покоя сыт; Пребывая в безвестности, Наслаждаюсь досугами, И, квиритам неведомый, Молчаливо мой век течет; А когда все мои пройдут Дни бесшумно, то в старости |
| 400 |
Я плебеем простым умру. Смерть тому тяжела, кого Знают все, но кто сам себя Вплоть до смерти не мог познать. Входит ФИЕСТ с ТРЕМЯ СЫНОВЬЯМИ.
ФИЕСТ Отчизны кровли и богатства Аргоса, Для тех, кто нищ, кто изгнан, благо высшее Родную землю и богов отеческих (Коль боги есть), и смертным непосильного Плоды труда — циклопов башни — вижу я, И с юности знакомые ристалища, |
| 410 |
Где побеждал с упряжкой я Пелоповой. Меня встречает Аргос и народ его Но и Атрей. Беги в леса по-прежнему, В густые дебри, жизнью там звериною Живи среди зверей — неужто царская Власть ложным блеском взоры ослепит тебе? Смотря на дар, смотри и на дарящего. Среди того, что все зовут невзгодами, Был весел я и храбр — и снова страхами Душа полна и тело хочет вспять она |
| 420 |
Увлечь. Иду — и сам себя неволю я. ТАНТАЛ Отец застыл и путь прервал медлительный… Что с ним? Кругом в сомненье озирается. ФИЕСТ Зачем, душа, с таким простым решением Так долго медлишь? Брату ты поверила И царской власти — двум вещам обманчивым, Но испугалась зла преодоленного, Привычных бед? Теперь отрадны тяготы. Еще спастись возможно! Возвратись назад! ТАНТАЛ Что нам велит, скажи, увидев родину, |
| 430 |
Вернуться вспять? Когда дары посыпались, Зачем полу ты убираешь? Брат вражду Оставил: власть он делит, расчлененному Вернув единство дому и тебя — тебе. ФИЕСТ Что нам велит бояться, просишь ты сказать? Не знаю сам, но, хоть не вижу страшного, Страшусь. Хочу идти — но непослушные Колени гнутся, ноги сами прочь несут. Так челн, веслом и парусами движимый, Относит вал, борясь с веслом и парусом. ТАНТАЛ |
| 440 |
Все, что преградой встало, что сковало дух, Отбрось, награду вспомни: можешь царствовать Отныне ты. ФИЕСТ А мог бы умереть уже. ТАНТАЛ Что выше царской власти? ФИЕСТ Без желаний жить. ТАНТАЛ Оставишь детям. ФИЕСТ Тесен для двоих престол. ТАНТАЛ Несчастье счастью предпочесть заведомо? ФИЕСТ Поверь: большое ложным манит именем И зря страшатся тяжкого. Покуда я Стоял высоко — и клинка на поясе Своем боялся. Благо — никому не быть |
| 450 |
Ни в чем помехой, пищу безопасную Есть лежа на земле. Злодейство в хижины Не вхоже, яства с тесного берут стола Без страха: ведь отраву пьют из золота. Верь, злость фортуны часто лучше милости. На высях гор до неба возносящийся, Не страшен пышный дом смиренным гражданам, Не блещет костью потолок слоновою, И часовые сон не охраняют мой: Для нас не ловят рыбу флоты, моря вдаль |
| 460 |
Не гонят глыбы мола, не питаем мы Утробу данью целых стран, не жнут для нас Далеких дальше гетов, дальше Парфии; Юпитера забыв, не сыплют ладана На мой алтарь, на кровле не растут моей Насаженные рощи, не вздымают пар Пруды большие, для меня согретые, Дня сну не отдаем мы, ночи — Либеру; Но и без стражи дом наш в безопасности, Нас не боятся, бедность нам дарит покой. |
| 470 |
Нет царства больше, чем без царств довольным быть. ТАНТАЛ Бог власть дает — и отвергать грешно ее, Как и стремиться к власти. Брат зовет тебя. ФИЕСТ Зовет он? То и страшно! Скрыта хитрость тут. ТАНТАЛ Любовь не может не окрепнуть правая, И честность — не вернуться из изгнания. ФИЕСТ Фиеста любит брат? Скорей, Медведицу Омоет море, у брегов Сицилии Прибой утихнет хищный, урожай взойдет Из Ионийских волн и непроглядная |
| 480 |
Ночь землю осветит, скорей смешаются Вода и пламя, смерть и жизнь, союз моря И ветры заключат. ТАНТАЛ Чего боишься ты? ФИЕСТ Всего. Нет меры страху: сколько ненависть Захочет, столько он свершит. ТАНТАЛ Что может он? ФИЕСТ Не за себя боюсь я — ради вас Атрей Мне страшен. ТАНТАЛ Ты обмана опасаешься? ФИЕСТ В беду попавши, поздно быть опасливым. Идем! В одном лишь ваш отец клянется вам: Я не веду вас, но за вами следую. ТАНТАЛ |
| 490 |
Иди смелей. Да будет благосклонен бог. Входит АТРЕЙ.
АТРЕЙ
(в сторону) В тенетах зверь запутался расставленных! Вот сам он, и отродье ненавистное С отцом я вижу. Можно волю дать вражде, Не опасаясь ничего. Явился он, Фиест, явился — весь теперь в руках моих. С трудом узде обида повинуется; Так чуткий умбрский пес, пока не выследит Добычу, поводку покорен длинному: Лишь нюхает тропу, склонивши голову, |
| 500 |
Иль, запах кабана учуяв издали, Без лая рыщет носом; но едва вблизи Завидит зверя — рвется и хозяина, Скуля, зовет, и удержать нельзя его. Гнев не таится, видя кровь доступную. Нет, пусть таится. Посмотри, как волосы, Свалявшись, пали на глаза печальные, Как борода грязна. Что ж, будем честными! (Фиесту) Я брата видеть рад. Давно желанными Объятьями ответь мне. Гнев и ненависть |
| 510 |
Угасли; будем чтить отныне кровное Родство и верность, из души изгнав вражду. ФИЕСТ Я все отверг бы, если б не был ты таким. Но сознаюсь: свершил я, все свершил, что ты Подозревал. Ты сделал братской верностью Мою сегодня тяжбу безнадежною. Виновен точно, кто такому кажется Виновным брату. Слезы лишь остались мне. Колен впервые этою коснусь рукой, Молить впервые буду: пусть исчезнет гнев |
| 520 |
Из сердца. А заложниками верности Возьми невинных этих. АТРЕЙ Нет, колен моих Не обнимай — ко мне приди в объятия. И вы на грудь мою придите, юноши, Опора старых. Взоры пощади мои, Сбрось это платье, в царский облачись убор, Как я, и царства часть от брата радостно Прими. Мне к славе будет то, что отческий Престол вернул я брату невредимому. У власти быть — случайность; доблесть — власть отдать. ФИЕСТ Пусть за твои заслуги воздадут тебе |
| 530 |
Достойно боги! Грязь на голове моей Венца принять не хочет, и бесчестная Рука бежит жезла. Позволь скрываться мне Среди толпы. АТРЕЙ Вмещает и двоих престол. ФИЕСТ Все, что твое, Атрей, своим считаю я. АТРЕЙ От щедрости фортуны кто откажется? ФИЕСТ Любой, кто знает, что она отнимет все АТРЕЙ Достичь великой славы не даешь мне, брат? ФИЕСТ Свою стяжал ты славу, дай и мне стяжать: |
| 540 |
Отвергнуть власть — мое решенье твердое. АТРЕЙ Коль ты не примешь доли — власть оставлю я. ФИЕСТ Приму. Носить лишь имя буду царское, А властью и оружием — тебе служить. АТРЕЙ Отныне будь увенчан, брат, а я пойду Почтить всевышних жертвой предназначенной. ХОР Кто подумать мог, что жестокий, гневный, Яростный Атрей, над собой не властный, Так смутится вдруг, увидавши брата? Большей силы нет, чем любовь святая: |
| 550 |
Распри меж чужих бесконечно длятся, Если ж кто любил, то любовь вернется. Пусть, большой виной распаленный яро, Гнев убьет приязнь и трубит к сраженью, Пусть уздой звенят боевые кони, С двух сторон мечи, обнажаясь, блещут, Тем, кого Маворс горячит стрекалом В жажде крови, — вновь положить оружье Братская любовь повелит и, руки Им соединив, приневолит к миру. |
| 560 |
Кто нам из богов после смут нежданно Подарил покой? Лишь вчера Микены Звоном оглашал меч гражданской распри, Матери детей, побледнев, держали, Жены за мужей среди битв страшились, С неохотой меч, заржавев в покое Долгих мирных лет, подчинялся длани; Торопливо все укрепляли камни Башен и стены, обветшавших праздно, На засов врата запирали крепкий, |
| 570 |
Опасаясь стрел, на часах стояли, Не сомкнувши глаз, проводили ночи, Хуже страх войны, чем война, для граждан. А теперь клинок не грозит нам больше, А теперь умолк зык трубы тяжелый, Хриплый рев рожка не тревожит слуха: Нам на радость мир возвратился в город. Так же в море, где высоко вскипают Волны, когда их Кор Бруттийский хлещет, Гулко бьет прибой по пещерам Сциллы. |
| 580 |
В гавани валов мореход боится, Что Харибды зев извергает хищный, И циклоп глядит на отца с испугом, Сидя на скале раскаленной Этны: Как бы натиск волн не залил враждебный Вечного огня в очагах подземных; И бедняк Лаэрт устрашен, что может Царство потонуть — так дрожит Итака, Чуть напор ветров упадет могучий, Кроткая, как пруд, вновь лежит пучина; |
| 590 |
Воды, что вчера корабли пугали, Нынче там и сям украшает парус, Стелются они пред бегущим судном, Так что можно рыб сосчитать подводных, Где недавно понт устрашал Киклады, Бурною волной острова колебля. Краток срок всему: и беда и счастье Чередой идут, но короче счастье. На вершины час из глубин возносит. Тот, чей произвол раздает престолы, |
| 600 |
Перед кем, дрожа, племена склонились, Мановеньем кто усмиряет персов, Индов, что живут близ восхода Феба, Дагов, чей набег для парфян опасен, В страхе держит жезл, перемен причины Силясь угадать, угнетенный вечной Бренностью вещей и грядущим темным. Вы, которым бог — властелин вселенной Право и казнить и щадить вручает, Спесь и гордость прочь от себя гоните. |
| 610 |
Тем, чем сами вы для подвластных страшны, Угрожает вам властелин сильнейший, Потому что власть есть над всякой властью. Восходящий день ты встречал надменным Уходящий день проводил простертым. Смертный, никогда не вверяйся счастью, Смертный, не теряй среди бед надежды: Их перемешав, не дает фортуне Постоять Клото, и судьба катится. Милости такой не являли боги, |
| 620 |
Чтоб в грядущем дне был уверен смертный: Наши все дела в постоянном вихре Боги вращают. Входит ВЕСТНИК.
ВЕСТНИК Какой меня, окутав черной тучею, Вихрь унесет, чтоб не был я свидетелем Нечестья? Даже вам стыдиться надобно Таких потомков, дед с отцом! ХОР Что ты принес? ВЕСТНИК Какой здесь край? Удел ли братьев праведных Лакедемон, Коринф ли, попирающий Моря, иль Истр, по чьим водам уносятся |
| 630 |
Аланов кони, иль земля Гирканская Под вечным снегом, иль кочевья скифские? Что здесь за край, сообщник дел чудовищных? ХОР О них поведай, как бы страшны ни были. ВЕСТНИК Пусть сердце успокоится и страх пройдет, Сковавший тело. Образ преступления Стоит в глазах! Умчи же, бури бешенство, Меня туда, куда, у нас похищенный, Уходит день. ХОР Ты душу неизвестностью Томишь. Открой, что знаешь. Кто злодей, о том |
| 640 |
Не спрашиваю; кто из двух, скажи скорей. ВЕСТНИК Есть часть Пелопова дворца, что с крепости Глядит на юг, высоко вознесенная: Она горой вздымается над городом И под ударом держит граждан, ропщущих Против царей. Чертог, толпу вмещающий, Сверкает там, чьи балки золоченые Несут столпы из мрамора пятнистого; Известен всем и всеми посещаем он, Но и другими дом богат покоями, |
| 650 |
И много в глубине есть мест таинственных: Так за старинным валом роща высится, Средина царства; ветви плодоносные Она не предает ножу садовому, Но кипарисом, тисом, черным падубом Затенена, и только побеждающий Всю рощу высотою сверху дуб глядит. Здесь совершают все цари гадания, Здесь в дни тревог и бедствий молят помощи. Дары висят повсюду: трубы звучные, |
| 660 |
С Миртойского добыча побережия Обломки колесницы, ось подложная И все злодейство рода; здесь фригийская Пелопова тиара, и триумфа знак Расшитая хламида и доспех врага. Бьет ключ в тени; его струя ленивая Стоит болотом, словно безобразное Теченье Стикса — клятва небожителей. Молва идет, что ночью погребальные Тут боги стонут, звон цепей доносится |
| 670 |
И вопли манов; что и слышать страшно, тут Мерещится; с костров старинных вставшая Толпа тут бродит, привиденья жуткие Витают, и нередко озаряется Огнями роща, и горят без пламени Высокие стволы, и откликается Она тройному лаю, и тревожит дом Рой призраков огромных. Страх и днем велик, Здесь тьма всегда и суеверным ужасом При свете все полно. Здесь непреложные |
| 680 |
Ответы получают все молящие, Когда в пещере, чтоб открыть грядущее, Бог возвышает голос. Лишь вступил сюда Атрей безумный, к жертвенникам праздничным Таща детей Фиеста — где найти слова? Как за спиной скрутил он руки юношам И окружил виски повязкой скорбною; Все было: фимиам и влага Вакхова, И нож коснулся жертв, мукой соленою Осыпанных; свершалось злодеяние |
| 690 |
По чину и обряду. ХОР Кто же поднял нож? ВЕСТНИК Сам был жрецом он: сам напевы смертные Поет, творя молитву погребальную, Сам к алтарю встает и обреченные Укладывает жертвы и заносит нож. За всем следит — обряд исполнен в точности; Затрепетала роща, почва дрогнула, Дворец шатнулся, словно бы не ведая, Куда упасть, как лодка на волнах. Звезда С небес скатилась слева, черный след чертя. |
| 700 |
Стекает кровью на огонь возлитое Вино, кумиров плачет кость слоновая, И царский трижды соскользнул с чела венец. Всех устрашили знаменья — один Атрей Все на своем стоит и угрожающих Богов пугает. Выждав время должное, Он к алтарям подходит, глядя яростно. Как в дебрях Ганга между двух голодная Тельцов тигрица бродит, не решается, В кого клыки вонзить ей, ибо в алчности |
| 710 |
Обоих хочет, на обоих скалится И сдерживает голод нерешительный, Так обреченных гневу нечестивому Оглядывал Атрей, еще в сомнении, Кто ляжет первой, кто второю жертвою. Хоть это и не важно, сомневается И в зле ища порядка. ХОР Кто же первым пал? ВЕСТНИК Чтоб быть благочестивым, отдал первенство Он деду: первой жертвой заклан был Тантал. ХОР С какой душой и взором отрок встретил смерть? ВЕСТНИК |
| 720 |
Он не желал, спокойный и уверенный, Молить напрасно; и рука жестокая Так сильно налегла на нож вонзившийся, Что прикоснулась к горлу. А когда клинок Был вынут, долго труп стоял, не ведая, Куда упасть, потом упал на родича. А тот Плисфена к жертвеннику в ярости Привлек и снес одним ударом голову. Бок о бок с братом лег он, обезглавленный, И пала голова с невнятным ропотом. ХОР |
| 730 |
Что ж после двух убийств убийца делает? Все множит зло или щадит он младшего? ВЕСТНИК Как пышногривый лев в лесах Армении, Над истребленным стадом торжествующий, Хоть голод прогнан, хоть в крови клыки его, Не укрощает гнева и, свалив быков, Грозит телятам пастью утомленною, Так и Атрей ярится, распаляя гнев; Мечом, двумя убийствами запятнанным, Забыв, кто под рукой стоит неистовой, |
| 740 |
Насквозь пронзает тело он: вошедший в грудь Клинок выходит из спины у отрока, И, умирая, кровью из обеих ран Алтарь он гасит. ХОР О злодейство страшное! ВЕСТНИК Ты устрашен? Когда бы дальше грех не шел, Он благочестьем был бы. ХОР Зло ужаснее В природе есть ли? ВЕСТНИК Мнишь ты, это был конец? Нет, лишь ступень! ХОР Что сделать мог он? Выбросил Тела зверям на пищу, не предав костру? ВЕСТНИК Когда бы так! Пусть их земля не скрыла бы, |
| 750 |
Не сжег огонь! Пусть он бы птицам выволок Тела на растерзание и хищникам, Пусть (то, что пыткой у другого было бы, Здесь можно лишь молить) отец бы видел их, Непогребенных! Сможет ли грядущее Поверить? Дышат вырванные легкие, Сердца трепещут, жилы раздуваются, А он о судьбах, внутренности щупая, Гадает, наблюдает жилы свежие. Благоприятной жертвой успокоенный, |
| 760 |
Для брата пиром занялся он: сам рассек Тела на части, плечи сам широкие И рук помехи отделил от туловищ, Суставы обнажил и кости вытащил, Не тронул только лиц и рук, которые В знак клятвы пожимал. И вот убоина Над медленным огнем сочится с вертела Или кипит в котлах. От яств возложенных Бежит огонь, и трижды перекладывать В дрожащих очагах его приходится, |
| 770 |
Чтобы горел насильно. Печень жарится, На вертеле треща. Не скажешь, мясо ли Иль пламя громче стонет, исходящее Чадящим дымом: ввысь не улетает он Прямой струёй, но тяжкой черной тучею Ложится, весь Пелопов дом окутавши. О Феб, о терпеливый, пусть бежишь ты вспять И день уводишь с полпути небесного, Ты закатился поздно! Сыновей отец Терзает, жадно отправляет плоть свою |
| 780 |
В могилу рта. Мастями блещут волосы, Он сам в хмелю — но часто в горле сжавшемся Встают куски. Одно добро в беде твоей, Фиест: что ты своей беды не ведаешь. Но это ненадолго: пусть коней Титан Назад направит, сам себе навстречу мчась, Пусть окружит злодейство тьмой невиданной С востока ночь, не в свой черед восставшая, Он все увидит. Беды все откроются. ХОР О родитель земли, родитель небес, |
| 790 |
С чьим восходом ночной убегает мрак В уборе звезд, куда ты свернул, Погубив посреди Олимпа день? Почему, о Феб, ты прячешь свой лик? Еще сонму светил Веспер не возвестил, Что вечер пришел, и не звал их взойти, И покатый спуск закатных колес Не велел отпрягать утомленных коней, И к темной поре не склонялся день, И в третий раз не пропела труба; |
| 800 |
Изумлен земледел, что ужина час Наступил — а быки не устали пахать. Что сбило тебя с небесной тропы, Что прогнало с пути, столь привычного им, Твоих скакунов? Иль, темницу взломав, Из Тартара в бой вновь гиганты идут, Побежденные встарь? Иль Титий опять В бессильной от ран распаляет груди Старинный свой гнев? Или плечи Тифон Расправляет, стряхнув тяжкий гнет горы? |
| 810 |
Иль флегрейские вновь пролагают враги Пути к небесам и фракийской пик Оссы вновь Пелион фессалийский подмял? Извечный исчез в небесах черед: Ни заката нет, ни восхода нет. Мать росистых утр, у которой бог Заревые всегда поводья берет, В изумленье глядит: поменяли места Начальный предел и конечный предел, И не может в понт колесницу свести |
| 820 |
И усталый смыть пот с дымящихся грив. И Солнце само в непривычный приют Закатиться спешит навстречу заре, И хотя еще ночь не готова взойти, Гонит на небо тьму. Не идут чередой Звезда за звездой, в небе нет огней, И рассеять мрак не приходит Луна. Но любою ценой пусть будет ночь! В тревожной груди, в потрясенных сердцах Великий испуг: |
| 830 |
Не крушенья ли срок сужденный настал, Чтоб низвергнуть мир, чтобы хаос опять Безвидный объял и людей, и богов, Окружил и твердь, окружил и моря, Чтобы скрыла огни блуждающих звезд Природа опять. Ведь не вечно вождь Небесных светил будет, пламенник свой Вознося, приводить века и черед Лет и зим отмечать, и, Феба огню Навстречу спеша, не будет Луна |
| 840 |
Ночи страх умерять и братних коней Побеждать, прочертив на эфирном пути Короче дугу, — но в лоно одно, Смесившись, сойдет небожителей сонм, И скошенный путь через поясы все, Что кольцом охватил двенадцать светил, По которому год долгим кругом идет, Рухнув, рухнувших звезд паденье узрит. Кто, едва лишь весна явит кроткий взор, Теплым вверить велит ветрам паруса; |
| 850 |
Овн в пучину падет, чрез которую он Трепетавшую вез Геллу в давние дни; Кто несет на рогах сонм дождливых Гиад, Телец увлечет в паденье с собой И огни Близнецов, и Рака клешни; Чей пылает всегда пламенеющий зной, Геркулесов Лев упадет с небес, Дева наземь падет, что бежала с земли, Непреложных Весов гири рухнут, и вслед Увлекут за собой Скорпиона они; |
| 860 |
Гемонийскую кто натянул тетиву С оперенной стрелой, потеряет Хирон С оборвавшейся вдруг тетивы стрелу. Тот, кто холод несет и праздность зимы, Козерог упадет и урну твою, Кто бы ни был ты, разобьет, и с тобой Последний из всех — рухнет светоч Рыб. Звездный Воз, никогда не касавшийся вод, Пучина зальет, поглотившая все; И скользкий Змей, что, подобно реке, |
| 870 |
Посредине меж двух Медведиц пролег, И огромный Дракон, и смежная с ним, Хоть и меньше него, ледяная звезда, И, повозки своей медлительный страж, Арктофилак — все сошли уже с мест. Неужели из всех, сколько было, племен Только мы сочтены достойными пасть Под крушеньем небес? Неужели на нас пал последний срок? Что бы Солнцу теперь ни сделали мы |
| 880 |
Убили его иль изгнали его, Удел наш тяжел! Но довольно пенять! Уходи, боязнь! Слишком жизнь дорога тому, кто принять Не желает смерть, когда гибнет мир! Входит АТРЕЙ.
АТРЕЙ До звезд вознесшись, выше всех я шествую, Небес касаюсь горделивым теменем: Мои теперь венец и жезл наследственный. Богов не потревожу: все мольбы мои Исполнены. Довольно и с меня теперь! |
| 890 |
Довольно? Нет! Хотя детьми умершими И сыт отец, продолжу. Чтобы не был мне Преградой стыд, день скрылся. Так спеши, пока На небе пусто. Если б убегающих Мог удержать богов я, чтоб на мстящий пир Глядели поневоле! Но увидит брат С меня довольно. Мрак, беду скрывающий, Я сам рассею, если не захочет день. В веселье безмятежном слишком долго ты Пируешь! Уж довольно яствам отдано, |
| 900 |
Довольно Вакху; трезвым для такого зла Фиест мне нужен. В храме распахните дверь Вы, слуги, и чертог откройте праздничный. Хочу смотреть, как, головы детей узрев, Он побледнеет, или без дыхания Застынет, иль от боли вскрикнет. Это плод Всех дел. Его я видеть не в несчастии Хочу, но как несчастным он становится. Двери отворяются .Чертог сияет от бессчетных факелов, Брат возлежит на золоте и пурпуре, |
| 910 |
Рукой хмельную подпирая голову. Рыгает! Я теперь богов блаженнее, Я царь царей. Желанный превзойден предел. Он сыт, вино он емкой чашей черпает, О, не жалей: довольно после стольких жертв Осталось крови, цветом Вакха старого Сокрытой. Пир закончи этой чашею! Отец пусть выпьет в смеси кровь сыновнюю, Не то мою бы выпил. Вот застольную Запел он песню, над умом не властвуя. ФИЕСТ |
| 920 |
Дух злосчастный мой, истомленный бедой, Пришел твой срок отдохнуть от тревог; Прочь боязни гнет, прочь толпу забот, Прочь, спутница всех, кто изгнанье знал, Лихая нужда, прочь, тягостный стыд За несчастья свои; откуда ты пал, Важней, чем куда; но, рухнув с высот, Немало для нас и твердой ногой На равнине встать. Немало для нас Под натиском бед, когда павших царств |
| 930 |
Обломки летят, не склонять головы Под тяжестью их, не сдаваться беде И достойно отцов, не сгибаясь, держать Развалин груз. Но теперь прогони Тучу злой судьбы и приметы забудь Несчастливых дней. Пусть без горечи взор Научится вновь на радость глядеть. Пусть прежний Фиест уйдет из души. Есть порок у всех, кто бедствия знал: Верить в счастье они не могут с тех пор. |
| 940 |
Пусть удача опять возвратится к ним, Но радость претит их скорбной душе. Что ж меня ты зовешь, ликовать не даешь В этот праздничный день, что мне плакать велишь О былая печаль, без причины восстав? Запрещаешь зачем подобающий дню Возложить мне венок? Запрещает, не даст Вешним розам свисать с умащенных волос; Маслянистый на них хоть и блещет амом, Но вздыбил опять их внезапный страх, |
| 950 |
И влажно лицо от невольных слез, И средь песни вдруг слышен горестный стон. Привыкнув к слезам, любит их печаль, У несчастных страсть — рыдать без конца. Любо им стенать, накликая беду, Любо ткани одежд, что тирийский багрец Напитал, разрывать и протяжно вопить. В ясных знаменьях мне возвещает мой дух Грядущую скорбь, чуя новое зло: Буря грозит мореходам всегда, |
| 960 |
Когда вдруг вскипит при безветрии зыбь. Какую беду, какую нужду Ты придумал опять, безумный? Поверь Брату с чистой душой. Бояться тебе Или нет причин, или поздно уже. Против воли моей все бродит в груди Безотчетный страх, и слезы бегут Внезапно из глаз — а причин не понять. Горе это и страх? Или радость в слезах Изливает себя? АТРЕЙ приближается к Фиесту . |
| 970 |
В согласье дружном, брат мой, день торжественный Отпразднуем: он царство укрепит мое И мир меж нами свяжет твердой клятвою. ФИЕСТ Я полон пищей, полон Вакхом досыта, Но совершенном было б наслаждение, Когда бы радость мог делить я с кровными. АТРЕЙ Здесь, у отца в объятьях, сыновья твои, С тобой и будут: у тебя отнять нельзя Детей отныне. Попроси — исполню я И всех детей навек отдам родителю. |
| 980 |
Ты ими будешь сыт, не бойся. Ныне же Они с моими чин застолья празднуют. Я призову их. Чашу подними: она Полна родного Вакха. ФИЕСТ Брата дар хмельной Приму и выпью, прежде возлияние Богам отчизны сотворив. Но что это? Все тяжелее чаша, и поднять ее Рука не в силах; Вакх бежит от губ моих И льется, обманув уста открытые. Вдруг стол подпрыгнул с пола задрожавшего. |
| 990 |
Огонь померк, и небо изумленное Меж днем и ночью светочем покинуто. Что это? Свод эфира потрясенного Колеблется все больше; тьма сгущается, Сошедшись с тьмою, к ночи ночь прибавилась, Исчезли звезды. Пусть на эту голову Ничтожную падет гроза, сынов моих И брата не затронув. Брат, верни детей! АТРЕЙ Верну — затем, чтоб уж никто не отнял их. Выходит.
ФИЕСТ Что за смятенье чрево мне встревожило? |
| 1000 |
Оно трепещет, бремя невтерпеж ему, Грудь стонет будто не моими стонами. Ко мне придите, сыновья, к несчастному, Ко мне — и боль исчезнет, чуть увижу вас. Откуда вы отозвались? АТРЕЙ возвращается. Объятия Раскрой, родитель: узнаешь детей своих? Показывает головы сыновей на блюде.
ФИЕСТ Я брата узнаю! Земля, как держишь ты Злодейство это? Почему, разверзнувшись, Путем широким к Стиксу преисподнему Царя и царство в Хаос не низринешь ты, |
| 1010 |
Микены не разрушишь, не стряхнешь с себя Дома, как прах? Пора стоять обоим нам С Танталом рядом. Скрепы разорви везде И, если есть пространство глубже Тартара И глубже предков, толщей рухни всей туда В обвале необъятном, погребая нас Под Ахеронтом. Души пусть скитаются Над головами нашими преступными, Пусть Флегетон несет теченьем огненным Песок над местом нашего изгнания… |
| 1020 |
Но нет, земли недвижна тяжесть косная, Бежали боги. АТРЕЙ Лучше долгожданных ты Приветствуй: меж троих дели объятия И поцелуи. Брат препон не ставит вам! ФИЕСТ Вот каковы союз и клятва братская, Конец вражды? Живыми уж не требует Отец детей, но брата умоляет брат О том, что дать мне может и злодей, и враг: Похоронить дозволь! Увидишь тотчас же: Они сгорят. Родитель молит их отдать, |
| 1030 |
Чтобы утратить. АТРЕЙ Что от них осталось, все, И все, чего уж не осталось, отдал я. ФИЕСТ На корм ли птицам жадным ты их выбросил, Для чудищ сохранил иль отдал хищникам? АТРЕЙ Пируя нечестиво, съел ты сам детей. ФИЕСТ Так вот чего стыдились небожители, Что день погнало вспять! О, как несчастному Мне сетовать? Какие мне найти слова? Вот вырванные руки, вот их головы, Стопы, от ног изломанных отъятые, |
| 1040 |
Все, что отец не мог вместить прожорливый. Во мне их мясо бродит, грех проглоченный Без выхода бунтует и стремится вон. Дай меч мне, брат (моей довольно крови есть На нем): клинком я выход отворю для них. Не дашь меча? Так пусть же под ударами Застонет грудь… Нет, руку удержи свою: Не тронь теней. Кто видел злей нечестие? Сармат ли — житель негостеприимного Кавказа? Ужас ли земли Кекроповой, |
| 1050 |
Прокруст? Отец, давлю я сыновей моих, Они меня… Где мера злодеянью есть? АТРЕЙ Есть мера, когда зло творишь ты первое, Нет, когда платишь злом за зло. Все мало мне! Лить кровь из ран тебе в уста горячую Я должен был бы, чтобы из живых детей Ты пил ее. Ускорив, обманул я месть И гнев мой. Раны я нанес глубокие, Я их заклал и алтари обетные Умилостивил кровью; на куски потом |
| 1060 |
Тела разъял и часть в котлы кипящие Я положил, а часть, шипя, на медленном Зажарилась огне. Они не умерли, Когда я жилы вырвал; как на вертеле Плоть стонет, сам я слышал — и своей рукой Жар подгребал, а лучше это делал бы Отец. Все нет обиде утоления: Зубами ты терзал их, но не ведая, Неведущих. ФИЕСТ Об этом злодеянии Услышьте, море в берегах изменчивых, |
| 1070 |
И боги, где бы в бегстве ни укрылись вы, И Дит, и суша! Дай излиться голосу, Ночь, темной мглою Тартара одетая. (Тебе я отдан, видишь ты одна меня, Хоть и без звезд.) Бесчестной к вам не шлю мольбы, Не за себя молю вас — для себя о чем Могу молить? — лишь ради вас мольба моя. Небес правитель, властелин эфирного Дворца могучий, сумрачными тучами Весь мир окутай; ветры пусть начнут войну |
| 1080 |
Между собой — а ты греми ужаснее И в длань не то, каким разишь безвинные Дома, но то, упали от которого Трех гор громада и гиганты, равные Горам, возьми тягчайшее оружие, Метни огонь и день верни утраченный, Сверканьем молний свет восполнив, отнятый У неба. Не колеблись: в этой тяжбе мы Преступны оба — или пусть хоть я один. Меня рази копьем трехзубым огненным, |
| 1090 |
Мне грудь пронзи: если детей последнему Огню отец желает и земле предать, Ему сгореть и должно. А не трогает Ничто богов, не поражает молния Виновных — пусть тогда навек останется Ночь, тьмою скрыв злодейства. Я не сетую, Коль ты, Титан, упорствуешь. АТРЕЙ Воистину Я победил! Злодейство тщетным было бы, Когда бы меньше горевал ты. Верю вновь, Что дети рождены от ложа чистого. ФИЕСТ |
| 1100 |
Чем сыновья виновны? АТРЕЙ Тем, что ты — отец. ФИЕСТ Детей отцу… АТРЕЙ Да, и всего отраднее Что истинно твоих. ФИЕСТ Зову в свидетели Богов… АТРЕЙ Не брачных ли? ФИЕСТ За преступление Кто преступленьем платит? АТРЕЙ Ты скорбишь о том, Что первым я успел, что яства страшные Ты ел, а не готовил. Был твой замысел Доверчивого тем же брата потчевать, Такой же смертью — при подмоге матери Детей сгубить. Мешало лишь одно тебе: |
| 1110 |
Своими ты считал их. ФИЕСТ Боги мстящие, Придите! Им на кару отдаю тебя. АТРЕЙ Тебя на кару отдаю сынам твоим. |