Портрет умершего в щите в окружении гениев смерти, Океана, Теллус, Ахилла и Хирона. Рельеф с imago clipeata на саркофаге.

Рим, виа Кази­ли­на (via Casilina), местеч­ко Тор­ра­ча (Torracia), 1946 г.

6. Сар­ко­фаг с порт­ре­том в щите, под­дер­жи­вае­мом дву­мя кры­ла­ты­ми Гени­я­ми над Оке­а­ном и Тел­лус и с груп­па­ми Ахил­ла и Хиро­на по кра­ям (инв. № 124735).

Белый круп­но­зер­ни­стый мра­мор; выс. 47 см; дл. 210 см; глуб. 50 см.

Отсут­ст­ву­ет лира в руке Ахил­ла спра­ва. Име­ют­ся следы рас­крас­ки и позо­лоты, в основ­ном на кры­льях гени­ев и орла.

Про­ис­хож­де­ние: Рим, виа Кази­ли­на в местеч­ке Тор­ра­ча (1946). Обна­ру­жен во вре­мя дорож­ных работ.

Пря­мо­уголь­ный сар­ко­фаг, деко­ри­ро­ван­ный рельеф­ной сце­ной, зак­лю­чен­ной меж­ду дву­мя гори­зон­таль­ны­ми листе­ля­ми. На тор­цо­вых сто­ро­нах изо­бра­же­ны в про­филь низ­ким релье­фом два гри­фо­на с рас­кры­ты­ми кры­лья­ми. Сар­ко­фаг покрыт мра­мор­ной крыш­кой с отпо­ли­ро­ван­ным вер­хом и отвер­сти­ем в левой части. В цен­тре фрон­таль­ной сто­ро­ны рас­по­ло­жен щит с бюстом покой­но­го, под­дер­жи­вае­мый дву­мя летя­щи­ми кры­ла­ты­ми Гени­я­ми с раз­ве­ваю­щи­ми­ся одеж­да­ми. Их тела удли­не­ны, воло­сы собра­ны в мел­кие и круп­ные завит­ки, про­ра­ботан­ные бура­вом. Орел с рас­кры­ты­ми кры­лья­ми рас­по­ла­га­ет­ся под щитом, буд­то под­дер­жи­вая его; рядом полу­ле­жат фигу­ры Оке­а­на (сле­ва), боро­да­то­го и полу­об­на­жен­но­го, с рулем в пра­вой руке и яко­рем в левой, и Тел­лус (спра­ва), полу­об­на­жен­ной, в вен­ке из коло­сьев, с рогом изоби­лия в руках. Ком­по­зи­цию огра­ни­чи­ва­ют по сто­ро­нам зер­каль­но рас­по­ло­жен­ные груп­пы кен­тав­ра Хиро­на и моло­до­го Ахил­ла, кото­ро­го тот обу­ча­ет игре на лире. Изо­бра­жен­ный в про­филь Хирон, сидя­щий на зад­них ногах (частич­но пере­кры­тых нога­ми кры­ла­то­го Гения), пра­вую руку поло­жил на пле­чо юно­ши, а левой ука­зы­ва­ет на лиру, кото­рую дер­жит Ахилл. Фигу­ра героя обра­ще­на к зри­те­лю, голо­ва его слег­ка повер­ну­та в сто­ро­ну учи­те­ля. У него на пле­чах лишь корот­кая накид­ка. Подоб­ное огра­ни­че­ние ком­по­зи­ции фрон­таль­ной стен­ки рас­по­ло­жен­ны­ми по кра­ям оди­на­ко­вы­ми груп­па­ми неред­ко встре­ча­ет­ся на рим­ских сар­ко­фа­гах: дру­гим типич­ным при­ме­ром слу­жит груп­па Аму­ра и Пси­хеи, кото­рая, наряду с дру­ги­ми эле­мен­та­ми, состав­ля­ет деко­ра­тив­ный син­та­к­сис релье­фа. Похо­жий сар­ко­фаг, отно­ся­щий­ся к пери­о­ду после Гал­ли­е­на, име­ет­ся в Калья­ри (Pesce, с. 71 f., № 29, илл. 61—62): муж­ской порт­рет на щите, под­дер­жи­вае­мом дву­мя кры­ла­ты­ми Вик­то­ри­я­ми, с тре­мя тра­ги­че­ски­ми мас­ка­ми под ним меж­ду пер­со­ни­фи­ка­ци­я­ми Оке­а­на и Тел­лус. Отно­си­тель­но этих двух пер­со­ни­фи­ка­ций на релье­фах сар­ко­фа­гов кри­ти­ки еди­ны во мне­нии, что они слу­жат аллю­зи­ей апо­фе­о­за души покой­но­го, чей порт­рет на щите, оли­це­тво­ря­ю­щем небес­ные сфе­ры, кры­ла­тые Вик­то­рии или Гении уно­сят от эле­мен­тов, пред­став­ля­ю­щих зем­ные моти­вы (ср. E. Gerke, Die christlichen Sarkophage der с. 92 vorkonstantinischen Zeit, Berlin, 1940, с. 29; Cumont, Symbolisme, с. 488; H. Brandenburg, в JdI, 82, 1967, с. 225 сл., прим. 92). Тот же сим­во­ли­че­ский смысл воз­не­се­ния души без­услов­но несет фигу­ра орла, кото­рая, впро­чем, не встре­ча­ет­ся под щитом на дру­гих сар­ко­фа­гах, за иск­лю­че­ни­ем одно­го из Алек­сан­дрии, упо­мя­ну­то­го, но не опи­сан­но­го Gullini (см. биб­лио­гра­фию, с. 52). Груп­па Ахил­ла и Хиро­на име­ет осо­бое сим­во­ли­че­ское зна­че­ние, посколь­ку в ней кен­тавр, пре­одолев свою зве­ри­ную нату­ру, дости­га­ет истин­ной муд­ро­сти и обу­ча­ет героя искус­ству музы­ки, кото­рое более дру­гих искусств под­хо­дит для выра­же­ния тор­же­ства совер­шен­ной души над чело­ве­че­ски­ми стра­стя­ми в соот­вет­ст­вии со спи­ри­ту­а­ли­сти­че­ской кон­цеп­ци­ей, достиг­шей рас­цве­та в III в. н. э., в кото­рой важ­ное место зани­ма­ет экс­таз mousikòs anèr^[1]. С дан­ной груп­пой свя­за­на ико­но­гра­фи­че­ская про­бле­ма, — кото­рая так­же про­сле­жи­ва­ет­ся в живо­пи­си Гер­ку­ла­ну­ма (P. Hermann, Denkmäler der Malerei des Altertums, München, 1904—1931, с. 103, табл. 82) и в неко­то­рых дру­гих живо­пис­ных и моза­ич­ных работах, исполь­зу­ю­щих этот извест­ный скульп­тур­ный образ, — в осно­ве кото­рой лежит свиде­тель­ство Пли­ния (N. H., XXXVI, 29) о Сеп­те^[2], отно­ся­ще­е­ся к IV или I в. до н. э. (Sichtermann, см. биб­лио­гра­фию). Gullini (см. биб­лио­гра­фию, с. 53) не иск­лю­ча­ет, что при изготов­ле­нии сар­ко­фа­га скуль­п­тор исполь­зо­вал в каче­стве образ­ца эту рим­скую работу.

В сти­ли­сти­че­ском отно­ше­нии работа доволь­но посред­ст­вен­на, но ее деко­ра­тив­ная фак­ту­ра пол­но­стью с. 93 соот­вет­ст­ву­ет обиль­ной про­дук­ции подоб­но­го рода в Риме III в. н. э. Самым важ­ным эле­мен­том, на кото­ром может быть осно­ва­на более точ­ная дати­ров­ка, слу­жит порт­рет покой­но­го, кото­рый l’Andreae (см. библ.) отно­сит к эпо­хе Алек­санд­ра Севе­ра, пред­ла­гая таким обра­зом счи­тать, что сар­ко­фаг был изготов­лен в кон­це пер­вой тре­ти сто­ле­тия. Тем не менее, более убеди­тель­ны пред­по­ло­же­ния Gullini (см. библ.), осно­ван­ные на срав­не­ни­ях с раз­лич­ны­ми порт­ре­та­ми эпо­хи Гал­ли­е­на, для кото­рых харак­тер­ны отказ от экс­прес­сив­но­сти, свой­ст­вен­ной пред­ше­ст­во­вав­шей эпо­хе, уме­рен­ная коло­рит­ность и общая сдер­жан­ность, состав­ляв­шие основ­ные эле­мен­ты сти­ля нео­клас­си­циз­ма эпо­хи Гал­ли­е­на.

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА:

^[1]mousikòs anèr (греч.) — муж, при­об­щен­ный к музы­ке, или, в более широ­ком смыс­ле, к искус­ствам Муз. Выра­же­ние при­над­ле­жит Пла­то­ну, кото­рый при­ме­нял его к чело­ве­ку, полу­чив­ше­му элит­ное обра­зо­ва­ние и спо­соб­но­му, в чис­ле про­че­го, при­ни­мать уча­стие в сим­по­зи­у­мах.

^[2]Nec minor quaestio est in Saeptis, Olympum et Pana, Chironem cum Achille qui fecerint, praesertim cum capitali satisdatione fama iudicet dignos. (Оста­ет­ся боль­шим вопро­сом, кто явил­ся авто­ром Олим­па и Пана, а так­же Хиро­на с Ахил­лом на Сеп­те; обще­ст­вен­ное мне­ние счи­та­ет [эти скульп­ту­ры] достой­ны­ми охра­ны под стра­хом смерт­ной каз­ни. — Пер. с лат. И. Ш.). Saepta — Сеп­та Юлия.

Биб­лио­гра­фия: G. Gullini, в BArte, 34, 1949, с. 50 слл., илл. 3—4; H. Sichtermann, в RM, 64, 1957, с. 98 слл., см. так­же с. 100; Helbig, № 2385: B. Andreae; Aurigemma, № 404.

Нега­ти­вы: GFN 26426 E; AFS 132014 I; DAI 56.255.

СОКРАЩЕНИЯ:

AFS = Archivio Fotografico della Sopritendenza Archeologica di Roma.

Aurigemma = S. Aurigemma, Le Terme di Diocleziano e il Museo Nazionale Romano, Roma, 1970 (6 ed.).

Cumont, Symbolisme = F. Cumont, Recherches sur le symbolisme funéraire des Romains, Paris, 1942.

GFN = Gabinetto Fotografico Nazionale.

Helbig = W. H. Helbig, Führer durch die öffentlichen Sammlungen klassischer Altertümer in Rom, I—IV, Tübingen, 1963 ff. (4^a ediz.).

Pesce = G. Pesce, Sarcofagi romani di Sardegna, Roma, 1973.

(сс) 2005 г. Фото: С. И. Сосновский (CC BY-SA 4.0).
Текст: музейная подпись к саркофагу.
© 1981 г. Описание: Museo Nazionale Romano. Le Sculture. I, 2. De Luca Editore. Roma, 1981, pp. 90—93, cat. no. II. 6.
© 2011 г. Перевод с итал.: И. А. Шурыгин.