Саркофаг со сценами мифа о Мелеагре (фронтальная панель).

Смеж­ные сце­ны релье­фа раз­гра­ни­че­ны край­ни­ми пер­со­на­жа­ми, сто­я­щи­ми спи­ной друг к дру­гу (т. н. «ком­по­зи­ци­он­ные скоб­ки» по N. Kampen). Автор трех­част­ной ком­по­зи­ции отка­зал­ся от хро­но­ло­ги­че­ско­го прин­ци­па ее пост­ро­е­ния в поль­зу цен­траль­но­го, когда глав­ная в идей­ном отно­ше­нии сце­на рас­по­ла­га­ет­ся в сред­ней части релье­фа. В соот­вет­ст­вии с этим прин­ци­пом, цен­траль­ную часть и наи­боль­шую пло­щадь тра­ур­но­го релье­фа зани­ма­ет финаль­ная сце­на мифа — смерть героя. Две сце­ны по ее кра­ям носят вто­рич­ный харак­тер: в них изо­бра­же­ны обсто­я­тель­ства, повлек­шие за собой гибель Меле­а­г­ра. В резуль­та­те зри­тель «сна­ча­ла видит смерть, а затем собы­тия, кото­рые к ней при­ве­ли» (K. Lorenz). Сюжет­ная же после­до­ва­тель­ность сцен тако­ва: пра­вая, левая, цен­траль­ная.

В пра­вой край­ней сцене пока­зан Меле­агр, уби­ваю­щий бра­тьев сво­ей мате­ри, Алфеи, после охоты на Калидон­ско­го веп­ря. При­чи­ной раздо­ра послу­жил глав­ный тро­фей охоты — шку­ра веп­ря, кото­рую Меле­агр при­судил Ата­лан­те, пора­зив­шей зве­ря стре­лой. Этим он вызвал недо­воль­ство Плек­сип­па, сво­его дяди по мате­ри, и его бра­та, Ток­сея (вар.: Плек­сип­па и двух его бра­тьев), кото­рые отня­ли шку­ру у Ата­лан­ты. Разъ­ярен­ный Меле­агр, влюб­лен­ный в Ата­лан­ту, убил их, чем вызвал гнев Алфеи. На релье­фе изо­бра­жен момент, когда Меле­агр выры­ва­ет шку­ру веп­ря из рук повер­жен­но­го Плек­сип­па; спра­ва от Меле­а­г­ра Ток­сей, брат Плек­сип­па, воору­жен­ный мечом и копьем, гото­вит­ся всту­пить в схват­ку. Дей­ст­вие про­ис­хо­дит на фоне зана­ве­са (parapetasma). Герой, как это было при­ня­то, пока­зан обна­жен­ным. На зад­нем плане низ­ким релье­фом изо­бра­же­на одна из богинь судь­бы со свит­ком в руках: убий­ст­вом бра­тьев мате­ри Меле­агр опре­де­лил и свою судь­бу. Убий­ство в при­сут­ст­вии Эри­нии или Мой­ры, сто­я­щей на зад­нем плане как мотив судь­бы, мож­но так­же видеть, напри­мер, на сар­ко­фа­ге со сце­на­ми мести Оре­ста в Эги­ста.

В левой сцене охва­чен­ная горем и гне­вом Алфея в окру­же­нии Эри­ний (мойр) нав­ле­ка­ет смерть на сво­его сына. Родив Меле­а­г­ра, Алфея полу­чи­ла пред­ска­за­ние от богинь судь­бы, что ее сын умрет, когда дого­рит поле­но в оча­ге. Тогда Алфея выхва­ти­ла голов­ню из огня и спря­та­ла ее. Узнав о гибе­ли от руки Меле­а­г­ра люби­мых бра­тьев, она вспом­ни­ла о пред­ска­за­нии мойр, доста­ла голов­ню и сожгла ее. Когда голов­ня дого­ре­ла, Меле­агр умер в муче­ни­ях вда­ли от роди­ны (Ovid. VIII 515—534), или, по дру­гой вер­сии, пал в бит­ве за Калидон, сра­жен­ный стре­лой Апол­ло­на (суще­ст­ву­ют и дру­гие вари­ан­ты мифа). На релье­фе Алфея сжи­га­ет голов­ню не в оча­ге, а на алта­ре, укра­шен­ном гир­лян­да­ми, пре­вра­щая ее тем самым в очи­сти­тель­ную жерт­ву — типич­ная адап­та­ция гре­че­ско­го мифа к рим­ским реа­ли­ям. Поза Алфеи отра­жа­ет ее внут­рен­ние сомне­ния, кра­соч­но опи­сан­ные Овиди­ем (VIII 460—514). Одна из Мойр опи­ра­ет­ся ногой о коле­со Фор­ту­ны и вно­сит запись в свою кни­гу; дру­гая жестом побуж­да­ет Алфею покон­чить с сомне­ни­я­ми. Факел, кото­рый Мой­ра дер­жит в пра­вой руке, она пово­ра­чи­ва­ет огнем вниз, обо­зна­чая этим жестом конец жиз­ни Меле­а­г­ра.

В цен­траль­ной сцене изо­бра­жен полу­об­на­жен­ный герой на смерт­ном ложе. Рядом с ним лежат его доспе­хи и ору­жие. Над ним скло­ни­лись сест­ры и кор­ми­ли­ца с рас­пу­щен­ны­ми воло­са­ми, в гне­ве про­сти­раю­щие руки в сто­ро­ну Алфеи. Одна из сестер вкла­ды­ва­ет в рот Меле­а­г­ра плод гра­на­та: воз­мож­но, это часть погре­баль­но­го риту­а­ла, о кото­ром не сох­ра­ни­лось сведе­ний (P. Zanker). C. Robert в свое вре­мя пред­по­ла­гал, что на дан­ном релье­фе изо­бра­жен не мерт­вый, а уми­раю­щий Меле­агр, кото­ро­му дают вды­хать аро­мат гра­на­та. Если дан­ные пред­по­ло­же­ния вер­ны, то миф о Меле­а­г­ре ока­зы­ва­ет­ся под­твер­жде­ни­ем древ­них пред­став­ле­ний о чудес­ных свой­ствах это­го рас­те­ния: напом­ним, что Пер­се­фо­на воз­вра­ща­лась из Цар­ства мерт­вых в мир живых на шесть меся­цев, съев по сове­ту садов­ни­ка Аска­ло­фа шесть зерен гра­на­та. В таком слу­чае на рельеф­ной сцене дан­но­го сар­ко­фа­га сест­ра пыта­ет­ся вер­нуть Меле­а­г­ра в мир живых, вкла­ды­вая ему в рот гра­нат. На неко­то­рых дру­гих релье­фах сест­ра вкла­ды­ва­ет в рот покой­но­го моне­ту — пла­ту Харо­ну.

На пере­д­нем плане сто­ит отец героя, пре­ста­ре­лый Ойней с посо­хом в руке; по дру­гой вер­сии, это педа­гог Меле­а­г­ра, на что могут ука­зы­вать его гре­че­ская шапоч­ка, бед­ная одеж­да и про­стой посох, сде­лан­ный из кри­во­го ство­ла дерев­ца.

Сле­ва сидит охва­чен­ная горем Ата­лан­та. Она изо­бра­же­на в обра­зе Арте­ми­ды: на ногах охот­ни­чьи сапож­ки, за спи­ной вид­не­ет­ся кол­чан, у ног лежит охот­ни­чья соба­ка. Наме­ком на Арте­ми­ду слу­жит так­же неболь­шая ска­ла рядом с сиде­ньем Ата­лан­ты — деталь, явно не име­ю­щая отно­ше­ния к инте­рье­ру двор­ца, но при этом типич­ная часть обста­нов­ки, в кото­рой изо­бра­жа­лась боги­ня охоты. По мет­ко­му наблюде­нию K. Lorenz, жест отча­я­ния Ата­лан­ты не вполне есте­стве­нен: пра­вой рукой она охва­ты­ва­ет левую, про­ти­во­по­лож­ную часть лица. Тем самым скуль­п­тор остав­ля­ет ее пре­лест­ный про­филь откры­тым для зри­те­ля. На то, что Меле­агр и Ата­лан­та явля­ют­ся глав­ны­ми лица­ми сюже­та, ука­зы­ва­ет раз­мер их фигур: если бы они вста­ли, то вышли бы дале­ко за гори­зон­таль­ные гра­ни­цы релье­фа, тогда как про­чие пер­со­на­жи вполне поме­ща­ют­ся в пре­де­лах ком­по­зи­ции.

Ср. с релье­фом дет­ско­го сар­ко­фа­га из Остии.