ЕВРИПИД; Euri­pi­des, с Сала­ми­на. ок. 485—406 гг. до н. э., гре­че­ский тра­ги­че­ский поэт. Про­ис­хо­дил из состо­я­тель­ной афин­ской семьи. Его отец Мне­сарх (или Мне­сар­хид) имел какую-то соб­ст­вен­ность на Сала­мине, дру­гую — в атти­че­ском окру­ге Флия. Еври­пид полу­чил пре­крас­ное обра­зо­ва­ние (веро­ят­но, он был уче­ни­ком Ана­к­са­го­ра, знал так­же Про­ди­ка, Про­та­го­ра и Сокра­та). Был жре­цом Зев­са во Флии и одна­жды участ­во­вал в афин­ском посоль­стве в Сира­ку­зы. По харак­те­ру ско­рее нелюдим, он наи­бо­лее охот­но нахо­дил­ся в сво­ем жили­ще на Сала­мине, посвя­щая вре­мя иссле­до­ва­ни­ям и писа­тель­ско­му тру­ду; там у него была своя биб­лио­те­ка. В 455 г. Еври­пид впер­вые высту­пил в тра­ги­че­ском агоне и занял третье место, пер­вый успех к нему при­шел в 441 г. Под­верг­шись напад­кам за новиз­ну взглядов, он лишь 5 раз полу­чил первую награ­ду (в том чис­ле одну посмерт­но). В 408 или 407 г. навсе­гда поки­нул Афи­ны. Он уда­лил­ся в Пел­лу, ко дво­ру македон­ско­го царя Архе­лая, где сре­ди про­че­го напи­сал в честь царя пье­су Архе­лай (фр.). Умер в Пел­ле, по леген­де, рас­тер­зан­ный сво­рой гон­чих псов. Еври­пид был два­жды женат, в пер­вый раз на Мели­те, вто­рой — на Хорине (или Хори­ле), с кото­рой при­жил 3 сыно­вей (один из них, Еври­пид, тоже тра­ги­че­ский поэт, поста­вил после смер­ти отца его послед­ние про­из­веде­ния). Дра­ма­ти­че­ское твор­че­ство Еври­пида насчи­ты­ва­ло 92 про­из­веде­ния, объ­еди­нен­ные в три­ло­гии или тет­ра­ло­гии, часто не свя­зан­ные сюжет­но. Цели­ком сохра­ни­лось 17 тра­гедий и одна сати­ро­ва дра­ма, а так­же свы­ше 1000 фраг­мен­тов. В твор­че­стве Еври­пида раз­ли­ча­ют 3 пери­о­да; про­из­веде­ния, напи­сан­ные в каж­дый из них, име­ют общие чер­ты, род­ня­щие их меж­ду собой. Первую груп­пу состав­ля­ют дра­мы, кото­рые мож­но назвать пси­хо­ло­ги­че­ски­ми, так как Еври­пид со зна­ни­ем дела опи­сы­ва­ет в них пере­жи­ва­ния жен­щин, одер­жи­мых силь­ны­ми стра­стя­ми. Алкест (Al­kes­tis; 438 г.), самая ран­няя из сохра­нив­ших­ся пьес, пред­став­ля­ла послед­нюю часть тет­ра­ло­гии, состо­яв­шей из сати­ро­вых драм. Отсюда ее тра­ги­че­ски-бур­леск­ный харак­тер. Еври­пид исполь­зо­вал здесь мотив обма­на смер­ти: жена отда­ет жизнь за мужа, но в награ­ду за доб­ро­воль­ную жерт­ву сама выры­ва­ет­ся из рук смер­ти. В дра­ме Медея (Me­dea; 431 г.) тра­ги­че­ский кон­фликт разыг­ры­ва­ет­ся в истер­зан­ном стра­стью серд­це жен­щи­ны. Пре­дан­ная и обма­ну­тая вар­вар­ская цари­ца после тяже­лой, мастер­ски опи­сан­ной внут­рен­ней борь­бы уби­ва­ет соб­ст­вен­ных детей, чтобы таким спо­со­бом ото­мстить их отцу, невер­но­му Ясо­ну. Жерт­вой стра­сти пред­став­ля­ет­ся так­же Фед­ра, геро­и­ня тра­гедии Иппо­лит Увен­чан­ный (Hip­po­ly­tos ste­fa­ne­fo­ros; 428 г.), явля­ю­щей­ся новой обра­бот­кой пло­хо при­ня­той пуб­ли­кой пье­сы под назва­ни­ем Иппо­лит, скры­ваю­щий облик (Hip­po­ly­tos ka­lyp­to­me­nos). Фед­ра ста­ра­ет­ся скрыть и одо­леть страст­ную любовь к сво­е­му пасын­ку Иппо­ли­ту. Когда тай­на рас­кры­ва­ет­ся, отверг­ну­тая и уни­жен­ная, она совер­ша­ет само­убий­ство, мстя Иппо­ли­ту из моги­лы кле­ве­той. В Геку­бе (ок. 425 г.) Еври­пид пока­зал тра­гедию стра­даю­щей мате­ри и цари­цы уни­что­жен­но­го наро­да. Эта удру­чен­ная горем, но пол­ная досто­ин­ства жен­щи­на пре­вра­ща­ет­ся в жаж­ду­щую кро­ви мсти­тель­ни­цу. Геку­ба — вели­кая тра­гедия мести, интриг и кле­ве­ты. К тому же кру­гу мифов при­над­ле­жит Анд­ро­ма­ха (ок. 419 г.; в Афи­нах не ста­ви­лась), пред­став­ля­ю­щая тра­гедию уни­жен­ной и бро­шен­ной в край­нюю нуж­ду бога­той жен­щи­ны. Дру­гую груп­пу состав­ля­ют пат­рио­ти­че­ские и поли­ти­че­ские дра­мы: Герак­лиды (He­rak­lei­dai; ок. 429 г.) — исто­рия детей Герак­ла, ищу­щих в Атти­ке помо­щи про­тив вра­гов. Кон­фликт двух обра­зов — жесто­кой силы (Еври­сфей) и цар­ско­го вели­ко­ду­шия (Демо­фон) — дол­жен был по замыс­лу Еври­пида соот­но­сить­ся с поло­же­ни­ем в гре­че­ском мире, разде­лен­ном нача­лом Пело­пон­нес­ской вой­ны на два лаге­ря: Спар­ты и Афин. Эхо этой вой­ны мы слы­шим так­же в Пла­каль­щи­цах (Hi­ke­ti­des; ок. 420 г.). Глав­ный герой дра­мы, афин­ский царь Тесей, кото­рый на прось­бы мате­рей арги­вя­нок помо­га­ет им отыс­кать остан­ки погиб­ших сыно­вей, вопло­ща­ет здесь высо­кие иде­а­лы афин­ско­го государ­ства. Безум­ный Геракл (He­rak­les mai­no­me­nos; пред­по­ло­жи­тель­но ок. 416 г.) — тра­ги­че­ская повесть о неза­слу­жен­ном уни­же­нии героя, кото­рое настиг­ло его в кон­це жиз­ни. Геракл на вер­шине сла­вы в при­пад­ке безу­мия уби­ва­ет жену и детей. Очнув­шись, он хочет покон­чить с собой, но его удер­жи­ва­ет испы­тан­ный друг Тесей. Древ­ние назы­ва­ли эту тра­гедию «хва­лой Тесею», муд­рость кото­ро­го сим­во­ли­зи­ру­ет здесь муд­рость управ­ля­е­мо­го им государ­ства. Тро­ян­ки (Troa­des; 415 г.) пред­став­ля­ют собой ряд тра­ги­че­ских кар­тин, рас­ска­зы­ваю­щих о судь­бах тро­ян­ских плен­ниц после паде­ния горо­да, это одна из наи­бо­лее пес­си­ми­сти­че­ских тра­гедий Еври­пида, утвер­ждаю­щая, что вой­на при­но­сит толь­ко несча­стье как побеж­ден­ным, так и победи­те­лям. Третья, самая позд­няя груп­па вклю­ча­ет пье­сы со слож­ной интри­гой и запу­тан­ным дей­ст­ви­ем, стерж­нем кото­ро­го явля­ют­ся вели­ко­леп­но обри­со­ван­ные харак­те­ры. Элек­тра (веро­ят­но, 413 г.) с точ­ки зре­ния содер­жа­ния — это уже извест­ная нам тра­гедия о мате­ре­убий­стве Оре­ста (после тра­гедий Эсхи­ла и Софок­ла). У Еври­пида вся исто­рия разыг­ры­ва­ет­ся в скром­ной хижине кре­стья­ни­на, кото­ро­му Элек­тра была отда­на в жены. В дей­ст­ви­ях Оре­ста поэта инте­ре­су­ют преж­де все­го мораль­ные про­бле­мы. После убий­ст­за мате­ри Орест и Элек­тра охва­че­ны чув­ст­вом вины, от кото­ро­го нет лекар­ства. Не помо­га­ет даже ссыл­ка на при­каз Апол­ло­на, кото­рый, отда­вая его, сам заслу­жил осуж­де­ние. Пье­сой, пол­ной интриг и при­клю­че­ний, окра­шен­ной ско­рее басен­ным, чем тра­ги­че­ским настро­е­ни­ем, явля­ет­ся Еле­на (He­le­ne; 412 г.). Поэт обра­ботал здесь извест­ную из Пали­по­дии Сте­си­хо­ра вер­сию мифа, соглас­но кото­рой в Трое нахо­ди­лась лишь тень Еле­ны, под­лин­ная же Еле­на, как вер­ная и любя­щая жена, жда­ла Мене­лая в Егип­те. После мно­гих при­клю­че­ний поэт соеди­ня­ет преж­де раз­лу­чен­ных супру­гов. В этой лег­кой пье­се так­же скры­та кри­ти­ка вой­ны: столь­ко лет гре­ки сра­жа­лись из-за при­зрач­ной тени! Мож­но увидеть в этой пье­се и подо­бие изоби­лу­ю­ще­го интри­га­ми и чудес­ны­ми при­клю­че­ни­я­ми гре­че­ско­го рома­на. Раз­вер­ну­той дра­ма­ти­че­ской интри­гой обла­да­ет так­же Ион (Ion; меж­ду 413 и 409 гг.), опи­сы­ваю­щий судь­бу героя, сына Апол­ло­на, пред­ка ионий­цев. Мотив под­ки­ну­то­го ребен­ка и вза­им­но­го узна­ва­ния, наряду со счаст­ли­вым кон­цом пье­сы, при­во­дит к тому, что эта «спо­кой­ная тра­гедия» пред­став­ля­ет­ся пред­вест­ни­цей комедий Менанд­ра. Вновь узна­ва­ние (на этот раз роди­те­лей) и не менее слож­ная интри­га дела­ют из Ифи­ге­нии в Тавриде (Ifi­ge­neia he en Tau­rois; меж­ду 413 и 409 гг.) необы­чай­но эффект­ную дра­му. В Ифи­ге­нии в Авлиде (Ifi­ge­neia he en Auli­di; 406 г.) глав­ная геро­и­ня, вна­ча­ле пора­жен­ная и взвол­но­ван­ная, после тяж­кой внут­рен­ней борь­бы созна­тель­но реша­ет пожерт­во­вать жиз­нью, чтобы обес­пе­чить уда­чу гре­кам, тер­пя­щим пора­же­ние в войне с тро­ян­ца­ми. Дра­ма Орест (408 г.) пред­став­ля­ет собой пси­хо­ло­ги­че­ское иссле­до­ва­ние послед­ст­вий страш­но­го дела для само­го мате­ре­убий­цы и его окру­же­ния. Отверг­ну­тый бога­ми и пре­сле­ду­е­мый людь­ми, Орест изо всех сил ста­ра­ет­ся спа­стись. При­го­во­рен­ный к смер­ти, он пыта­ет­ся ото­мстить Мене­лаю, от кото­ро­го тщет­но ожи­дал помо­щи. Осталь­ные тра­гедии Еври­пида труд­но при­чис­лить к одной из выше­на­зван­ных групп. К ним при­над­ле­жат Фини­ки­ян­ки (Foi­nis­sai; ок. 408 г.), сюже­том кото­рых так же, как и сюже­том Семе­ро про­тив Фив Эсхи­ла, явля­ет­ся бра­то­убий­ст­вен­ная борь­ба сыно­вей Эди­па; там есть ряд пре­крас­ных сцен: сре­ди них бле­стя­щее опи­са­ние бит­вы и обзор вой­ска со стен горо­да. Вак­хан­ки (Bak­chai; 407 г.) — един­ст­вен­ная сохра­нив­ша­я­ся «дио­ни­сий­ская» дра­ма. Еври­пид опи­сал в ней исто­рию царя Пен­фея, кото­рый отва­жил­ся пре­пят­ст­во­вать Дио­ни­су в его победо­нос­ном шест­вии по миру, и жесто­кую месть раз­гне­ван­но­го бога. Тра­гедия эта, интер­пре­ти­ру­е­мая раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми то как дока­за­тель­ство без­бо­жия Еври­пида, то, в дру­гих источ­ни­ках, как свиде­тель­ство его обра­ще­ния, несо­мнен­но дока­зы­ва­ет, что поэт умел пости­гать и оце­ни­вать ирра­цио­наль­ные сто­ро­ны чело­ве­че­ской нату­ры. В сати­ро­вой дра­ме Цик­лоп (Kyk­lops; дата напи­са­ния не уста­нов­ле­на), един­ст­вен­ном цели­ком сохра­нив­шем­ся образ­це это­го жан­ра, Еври­пид опи­сал при­клю­че­ние Одис­сея в пеще­ре Поли­фе­ма. Еври­пид напи­сал так­же тра­гедию Ресос (вос­со­здаю­щую эпи­зод из X кни­ги Или­а­ды). Ее место в руко­пи­сях Еври­пида заня­ла тра­гедия неиз­вест­но­го авто­ра под тем же назва­ни­ем, создан­ная, веро­ят­но, в IV в. до н. э. Сюже­ты сво­их про­из­веде­ний Еври­пид брал из мифов, отыс­ки­вая их мало­из­вест­ные локаль­ные вер­сии, а извест­ные мифы изме­нял в соот­вет­ст­вии с прин­ци­па­ми сво­его искус­ства и соб­ст­вен­ны­ми воз­зре­ни­я­ми. Еври­пид деге­ро­изи­ро­вал мифо­ло­ги­че­ские обра­зы. Из мону­мен­таль­ных геро­ев Эсхи­ла он сде­лал про­стых людей, кото­рые по-чело­ве­че­ски при­ни­ма­ют тра­ги­че­скую судь­бу. Боги у Еври­пида под­вер­же­ны тому же нрав­ст­вен­но­му суду, что и люди. Как рацио­на­лист, Еври­пид под­ры­вал веру в боже­ст­вен­ное про­ис­хож­де­ние государ­ст­вен­ных инсти­ту­тов и нрав­ст­вен­но-пра­во­вых норм. Он дока­зы­вал, что не суще­ст­ву­ет раз­ни­цы меж­ду сво­бод­ным и рабом, гре­ком и вар­ва­ром, при­зна­вая, что един­ст­вен­ным кри­те­ри­ем досто­ин­ства чело­ве­ка явля­ет­ся его нрав­ст­вен­ность. Он пре­сле­до­вал любые про­яв­ле­ния неспра­вед­ли­во­сти и жесто­ко­сти, гово­рил о войне как о тоталь­ном зле, угро­жаю­щем выс­шим чело­ве­че­ским цен­но­стям. Хоро­ший наблюда­тель, Еври­пид ста­рал­ся все­гда вскрыть пси­хо­ло­ги­че­ские моти­вы поступ­ков сво­их геро­ев. С несрав­нен­ной про­зор­ли­во­стью и пря­мотой обна­жал он как дур­ные, так и доб­рые чер­ты чело­ве­че­ской нату­ры. Про­слыв­ший жено­не­на­вист­ни­ком, он с осо­бой силой опи­сы­вал их стра­сти, одна­ко ему уда­лось пока­зать и их самоот­вер­жен­ность. Дра­ма­ти­че­ское нова­тор­ство Еври­пида столк­ну­лось с кри­ти­кой совре­мен­ни­ков, кото­рых оттал­ки­вал опре­де­лен­ный схе­ма­тизм пред­ва­ря­ю­щих дей­ст­вие про­ло­гов (обыч­но про­из­но­си­мых каким-либо боже­ст­вом), а более все­го — появ­ля­ю­щий­ся в кон­це deus ex machi­na (то есть бог на сце­ни­че­ской машине). Он был нужен сре­ди про­че­го для того, чтобы дей­ст­вие, ото­шед­шее доволь­но дале­ко от обще­при­знан­ной вер­сии мифа, вер­нуть в тра­ди­ци­он­ной рус­ло. Хор в дра­мах Еври­пида играл мень­шую роль, чем у его пред­ше­ст­вен­ни­ков, связь его выступ­ле­ний с дей­ст­ви­ем так­же более про­из­воль­на (исклю­че­ни­ем явля­ют­ся Вак­хан­ки, одна из послед­них пьес Еври­пида). Зато Еври­пид увле­чен­но вво­дил соль­ные арии (моно­дии). Заме­ча­тель­ны у него поэ­ти­че­ские спо­ры-аго­ны, чаще все­го по суще­ству тра­ги­че­ско­го кон­флик­та, в кото­рых яснее все­го обо­зна­чи­лось вли­я­ние софи­стов. Мно­гие суще­ст­вен­ные эле­мен­ты пере­ня­ла у Еври­пида новая комедия (см. Менандр), а за ней и позд­ней­ший евро­пей­ский театр: Еври­пид пер­вым ввел в сво­их пье­сах мотив узна­ва­ния и интри­гу, раз­ра­ботал моно­лог, кото­рый дол­жен был отра­зить внут­рен­ние пере­жи­ва­ния героя, а преж­де все­го отва­жил­ся пред­ста­вить на сцене любовь. Еври­пида оце­ни­ли лишь после смер­ти; о после­дую­щей его попу­ляр­но­сти свиде­тель­ст­ву­ет само чис­ло сохра­нив­ших­ся тра­гедий, мно­гие сце­ны из кото­рых отра­же­ны в живо­пи­си и скульп­ту­ре. В Риме про­из­веде­ния Еври­пида пере­во­ди­лись чаще, чем тра­гедии Эсхи­ла и Софок­ла; его вли­я­нию под­верг­ся преж­де все­го Сене­ка, пере­ра­ботав­ший несколь­ко его тра­гедий.