Анонимные римские историки IV века н. э.

с.62 На пер­вом месте в томи­ке сочи­не­ний Секс­та Авре­лия Вик­то­ра обыч­но поме­ща­ют­ся два про­из­веде­ния, бес­спор­но не при­над­ле­жа­щие его твор­че­ству. Это «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae» и «De vi­ris il­lustri­bus ur­bis Ro­mae»¹. Соглас­но при­ня­той нами систе­ме, обо­зна­чим и их авто­ров ано­ни­ма­ми. Одна­ко это долж­ны быть ано­ни­мы, отлич­ные от ано­ним­но­го авто­ра «Epi­to­me». Дей­ст­ви­тель­но, в двух пер­вых про­из­веде­ни­ях нель­зя под­ме­тить ника­ких общих черт ни в замыс­ле, ни в мане­ре пись­ма, кото­рые род­ни­ли бы их с рас­смот­рен­ны­ми ранее третьим и чет­вер­тым сочи­не­ни­я­ми того же сбор­ни­ка. Мало того, при­хо­дит­ся при­зна­вать, что и пер­вые два сочи­не­ния сбор­ни­ка не мог­ли быть напи­са­ны одним лицом. Как мы увидим из даль­ней­ше­го иссле­до­ва­ния, они напи­са­ны в совер­шен­но раз­лич­ной мане­ре, о чем свиде­тель­ст­ву­ет даже внеш­ний вид этих про­из­веде­ний. Пер­вое из них, «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae», напи­са­но связ­ным тек­стом, разде­лен­ным на гла­вы (их все­го 23), дру­гое пред­став­ля­ет собой сбор­ник неболь­ших био­гра­фий раз­лич­ных исто­ри­че­ских дея­те­лей Рима, начи­ная с древ­ней­ших вре­мен. Даль­ней­ший подроб­ный раз­бор того и дру­го­го про­из­веде­ний явит­ся вес­ким обос­но­ва­ни­ем выска­зан­но­го здесь поло­же­ния.

Пер­во­му про­из­веде­нию сбор­ни­ка — «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae» — дан весь­ма обшир­ный под­за­го­ло­вок: «От осно­ва­те­лей Яна и Сатур­на, через пре­ем­ст­вен­ных друг от дру­га царей и пра­ви­те­лей до деся­то­го кон­суль­ства Кон­стан­ция, извле­че­ния из сочи­не­ний Веррия Флак­ка Анти­ста (как сам Веррий пред­по­чел себя назы­вать вме­сто Антия), затем из анна­лов пон­ти­фи­ков и далее из сочи­не­ний Гнея Эгна­тия Вера­тия, Фабия Пик­то­ра, Лици­ния Мак­ра, Варро­на, Цеза­ря, Тубе­ро­на, а так­же из всей исто­рии древ­ней­ших писа­те­лей, как это под­твер­дил каж­дый из нео­те­ри­ков, имен­но Ливий и Вик­тор Афер».

Несмот­ря на обшир­ность это­го под­за­го­лов­ка, его нель­зя при­знать доста­точ­но обсто­я­тель­ным, и он вызы­ва­ет неко­то­рые недо­уме­ния. Несо­мнен­но, он не при­над­ле­жит к антич­но­сти: в нем есть гру­бая ошиб­ка грам­ма­ти­че­ско­го поряд­ка (ma­luit di­ce­re вме­сто ma­luit di­ci); кро­ме того, сам Авре­лий Вик­тор едва ли упо­мя­нул бы здесь само­го себя.

с.63 Далее, оста­ет­ся совер­шен­но непо­нят­ным, с какой точ­ки зре­ния к исто­ри­кам-нео­те­ри­кам мог­ли быть отне­се­ны такие лица, как Тит Ливий, умер­ший в 17-м году I в. н. э., и Авре­лий Вик­тор, кото­рый дожил, по всей веро­ят­но­сти, до 389 г. (см. прим. 1). Эти сооб­ра­же­ния застав­ля­ют нас пред­по­ло­жить, что под­за­го­ло­вок был состав­лен в XVI в. пер­вым изда­те­лем сочи­не­ний Авре­лия Вик­то­ра Андре­ем Скот­том.

С дру­гой сто­ро­ны, ука­зан­ные здесь хро­но­ло­ги­че­ские рам­ки исто­ри­че­ско­го повест­во­ва­ния («до деся­то­го кон­суль­ства Кон­стан­ция»), т. е. до 360 г., ука­зы­ва­ют, что этот заго­ло­вок отно­сит­ся не толь­ко к бли­жай­ше­му сочи­не­нию, но к трем пер­вым в сбор­ни­ке сочи­не­ни­ям, вклю­чая и под­лин­ное сочи­не­ние Авре­лия Вик­то­ра «De Cae­sa­ri­bus», в кото­ром дей­ст­ви­тель­но изло­же­ние доведе­но до ука­зан­но­го пре­де­ла. Одна­ко если автор, т. е. Авре­лий Вик­тор, мог зафик­си­ро­вать в заго­лов­ке истин­ный охват опи­сан­ных собы­тий, то изда­тель, вклю­чив­ший в тот же томик и чет­вер­тое сочи­не­ние «Epi­to­me», в кото­ром изло­же­ние доведе­но до кон­ца прав­ле­ния Фео­до­сия, или до 395 г., дол­жен был бы отме­тить и этот хро­но­ло­ги­че­ский рубеж, если бы дей­ст­ви­тель­но сам впер­вые соста­вил такой под­за­го­ло­вок. Но это­го не было сде­ла­но.

Что каса­ет­ся сочи­не­ния «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae», то его послед­няя 23-я гла­ва обры­ва­ет­ся на полуфра­зе, повест­ву­ю­щей о самых пер­вых дея­ни­ях Рому­ла, осно­ва­те­ля Рима, окон­ча­ние же пре­рван­ной фра­зы мы нахо­дим в нача­ле вто­рой гла­вы сле­дую­ще­го сочи­не­ния, име­ю­ще­го свой заго­ло­вок «De vi­ris il­lustri­bus ur­bis Ro­mae». К тому же это послед­нее сочи­не­ние, состо­я­щее из крат­ких харак­те­ри­стик дея­те­лей рим­ской исто­рии, кон­ча­ет­ся на 77-й харак­те­ри­сти­ке, посвя­щен­ной Пом­пею Маг­ну, и допол­не­но Андре­ем Скот­том еще девя­тью харак­те­ри­сти­ка­ми, в чем он откро­вен­но при­зна­ет­ся в заго­лов­ке: «Ad­di­ta­men­tum li­bel­lo de vi­ris il­lustri­bus ex lib­ris an­ti­quis, ma­nu descrip­tis ab Andr. Schot­to, adiec­tum»².

Все это дока­зы­ва­ет, что сам Авре­лий не мог ни соста­вить тако­го сбор­ни­ка, ни дать таких под­за­го­лов­ков к отдель­ным его частям. Не дол­жен был бы допу­стить это­го и изда­тель XVI в., если бы он был более про­све­щен и более осмот­ри­те­лен; не мог бы он не заме­тить, меж­ду про­чим, и ука­зан­но­го выше завер­ше­ния обо­рван­ной послед­ней фра­зы пер­во­го сочи­не­ния в началь­ной фра­зе вто­рой гла­вы вто­ро­го сочи­не­ния, име­ю­ще­го осо­бый заго­ло­вок, пер­вая гла­ва кото­ро­го посвя­ще­на очер­ку управ­ле­ния царя Аль­бы Лон­ги Про­ки, пра­деда Рому­ла. Все это име­ет близ­кое отно­ше­ние к инте­ре­су­ю­ще­му нас вопро­су об автор­стве двух пер­вых сочи­не­ний сбор­ни­ка и общей его ком­по­зи­ции. Но мы вер­нем­ся к это­му вопро­су по окон­ча­нии наше­го иссле­до­ва­ния.

В том же под­за­го­лов­ке доволь­но пре­тен­ци­оз­но упо­мя­ну­ты мно­гие авто­ры, сочи­не­ния кото­рых исполь­зо­ва­ны при состав­ле­нии пред­ле­жа­ще­го труда. В то же вре­мя в тек­сте пер­во­го про­из­веде­ния «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae» мы нахо­дим ука­за­ния на гораздо боль­шее чис­ло авто­ров и источ­ни­ков, дохо­дя­щее до трид­ца­ти.

Рас­смот­рим содер­жа­ние это­го сочи­не­ния. Заго­ло­вок его «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae» — не новый. Мы зна­ем о зна­ме­ни­том сочи­не­нии Като­на-цен­зо­ра под таким же заго­лов­ком, но во мно­же­ст­вен­ном чис­ле — Ori­gi­nes. Сам автор раз­би­рае­мо­го сочи­не­ния упо­ми­на­ет еще одно про­из­веде­ние с таким же назва­ни­ем, при­пи­сан­ное им неко­е­му Секс­ту Гел­лию (гл. XVI, 4). К сожа­ле­нию, назван­ные сочи­не­ния не сохра­ни­лись до наше­го вре­ме­ни, и мы не можем срав­нить их по содер­жа­нию с рас­смат­ри­вае­мым в насто­я­щем иссле­до­ва­нии сочи­не­ни­ем. Но, посколь­ку в нем с.64 исполь­зо­ва­ны сочи­не­ния почти 30 писа­те­лей, надо думать, что оно не пред­став­ля­ет собой про­сто пере­ска­за более ран­них.

Наш автор-ано­ним поже­лал начать рас­сказ о про­ис­хож­де­нии рим­ско­го наро­да с мифи­че­ских вре­мен при­хо­да в Ита­лию Сатур­на. Но уже в пер­вой гла­ве он еще упо­ми­на­ет боже­ство Яна (Janus), тоже явив­ше­го­ся в Ита­лию и оста­вив­ше­го несо­мнен­ный след сво­его пре­бы­ва­ния в рай­оне горо­да Рима в назва­нии одно­го из хол­мов на бере­гу Тиб­ра — «Яни­кул». Для реше­ния вопро­са, какое из этих божеств появи­лось в Ита­лии рань­ше или пер­вым, автор обра­ща­ет­ся к фило­ло­ги­че­ским иссле­до­ва­ни­ям тек­ста «Эне­иды» Вер­ги­лия. Несмот­ря на то, что у Вер­ги­лия ска­за­но: «Pri­mus ab aet­he­rio ve­nit Sa­tur­nus Olym­po»³, он все же скло­ня­ет­ся к тому, чтобы при­знать пер­вым Яна, пото­му что во мно­гих дру­гих местах у того же Вер­ги­лия сло­во pri­mus озна­ча­ет не толь­ко пер­вен­ство во вре­ме­ни, но и по поло­же­нию. Сре­ди рас­смот­рен­ных мест име­ет­ся и стих вто­рой из пер­вой пес­ни Эне­иды, где про Энея ска­за­но: «Troiae qui pri­mus ab oris…»⁴, в то вре­мя как из дру­гих источ­ни­ков извест­но, что Анте­нор при­плыл в Ита­лию из Трои рань­ше Энея. Под­твер­жде­ние сво­е­му мне­нию о пер­вен­стве Яна наш автор видит еще и в том поче­те, кото­рый возда­ет­ся богу Яну во всех свя­щен­но­дей­ст­ви­ях, и в том, что его назы­ва­ли «Janus Pa­ter».

Появ­ле­ние Сатур­на в Ита­лии наш автор по тра­ди­ции свя­зы­ва­ет с насаж­де­ни­ем куль­ту­ры зем­леде­лия и орга­ни­зо­ван­но­го обще­ст­вен­но­го быта. Поэто­му у него вызы­ва­ет удив­ле­ние встре­тив­ша­я­ся ему в сочи­не­нии Сал­лю­стия фра­за об або­ри­ге­нах: «“Ge­nus ho­mi­num ag­res­te, si­ne le­gi­bus, si­ne im­pe­rio, li­be­rum at­que so­lu­tum”, — Quo­mo­do Sal­lus­tius di­cat?»⁵, — вос­кли­ца­ет он. В этой свя­зи он нахо­дит нуж­ным поста­вить вопрос о зна­че­нии сло­ва abo­ri­gi­nes. Его фило­ло­ги­че­ские рас­суж­де­ния очень любо­пыт­ны. С одной сто­ро­ны, он пред­став­ля­ет это латин­ское сло­во состав­лен­ным из гре­че­ских кор­ней и тол­ку­ет его как обо­зна­че­ние людей, спу­стив­ших­ся с гор, на кото­рых они спа­са­лись во вре­мя все­об­ще­го пото­па⁶. Наряду с этим он допус­ка­ет и дру­гое тол­ко­ва­ние abo­ri­gi­nes как иска­жен­ное пер­во­на­чаль­ное латин­ское сло­во aber­ri­gi­nes от латин­ско­го гла­го­ла er­ra­re (блуж­дать). Но поче­му-то он не сопо­став­ля­ет этот тер­мин с латин­ским сло­вом ori­gi­nes, исполь­зо­ван­ным (но, может быть, не им самим) в заго­лов­ке.

Мы при­ве­ли в подроб­ном пере­ска­зе этот эпи­зод, пото­му что он явля­ет­ся очень ярким и пока­за­тель­ным в отно­ше­нии при­е­мов иссле­до­ва­ния наше­го авто­ра-ано­ни­ма. А сочи­не­ние его несо­мнен­но не явля­ет­ся про­сто изло­же­ни­ем сюже­та из исто­рии про­ис­хож­де­ния рим­ско­го наро­да, а иссле­до­ва­ни­ем на осно­ва­нии источ­ни­ков. Боль­шую роль при этом игра­ет фило­ло­ги­че­ский, пре­иму­ще­ст­вен­но эти­мо­ло­ги­че­ский ана­лиз — вопро­сы про­ис­хож­де­ния слов и их кор­ней.

Так, в сле­дую­щем эпи­зо­де (гл. IV) после все­сто­рон­не­го осве­ще­ния пре­бы­ва­ния на терри­то­рии Ита­лии богов Яна и Сатур­на упо­ми­на­ет­ся пра­ви­тель этой стра­ны Фавн, пре­ем­ник и сын Пика (дрозда), на кото­ром наш автор, одна­ко, не задер­жи­ва­ет­ся. Сло­во Fau­nus он выво­дит от гре­ко-латин­ско­го кор­ня fa, выра­жаю­ще­го поня­тие речи (fa­ri, φα­ναι) на том осно­ва­нии, что Фавн пред­ска­зы­вал буду­щее (он обыч­но воз­ве­щал буду­щее) и при­том в сти­хах, кото­рые по сво­е­му мет­ру полу­чи­ли назва­ние с.65 сатур­ни­че­ских. В то же вре­мя латин­ско­го Фав­на он при­рав­ни­ва­ет к гре­че­ско­му Пану. Под­твер­жде­ние это­го автор нахо­дит в сти­хе Энея: «Неко­гда фав­ны, про­ро­ки, веща­ли об этом сти­ха­ми», не учи­ты­вая, что сло­во Fau­ni при­веде­но в этом сти­хе в фор­ме мно­же­ст­вен­но­го чис­ла.

В гла­ве V опи­сы­ва­ет­ся появ­ле­ние в Ита­лии выход­цев из Гре­ции и Трои. Здесь мы узна­ем, что за 60 лет до Энея в Ита­лию при­был со сво­ей мате­рью арка­дец Эвандр, сын Мер­ку­рия и ним­фы Кар­мен­ты. Инте­рес авто­ра при­вле­ка­ет к себе здесь имя ним­фы Кар­мен­ты. Автор свя­зы­ва­ет его с латин­ским сло­вом car­men — пес­ня, о чем он мог про­честь в «Мета­мор­фо­зах» Овидия и, может быть, в дру­гих сочи­не­ни­ях (источ­ни­ка он не назы­ва­ет). В этом месте автор ста­вит перед собой вопрос, не про­изо­шло ли сло­во car­men от соб­ст­вен­но­го име­ни Кар­мен­та, посколь­ку эта ним­фа, «опыт­ней­шая во всех нау­ках и муд­ро­стью про­ни­каю­щая в буду­щее, обыч­но воз­ве­ща­ла (ca­ne­re) об этом в сти­хах». Но в этом же месте мы узна­ем, что латин­ское имя Кар­мен­ты ним­фа носи­ла пер­во­на­чаль­но (sic!), а потом полу­чи­ла гре­че­ское имя Нико­ст­ра­ты: «Сна­ча­ла зва­лась Кар­мен­той, после же Нико­ст­ра­той».

Тут же мы узна­ем, что и назва­ние одно­го из хол­мов в Риме Pa­la­tium тоже гре­че­ско­го про­ис­хож­де­ния от сло­ва Pal­las: «От Пал­лан­тея, мы же потом назва­ли Пала­ти­ем». Бли­же эти име­на не объ­яс­ня­ют­ся, но извест­но, что Pal­las — имя одно­го из тита­нов, Pal­la­tion — назва­ние одно­го горо­да в Арка­дии, а от Вер­ги­лия мы узна­ем, что имя сына Эванд­ра тоже было Пал­лант (Pal­las).

Сле­дую­щим эпи­зо­дом, рас­тя­нув­шим­ся на три гла­вы (VI, VII, VIII), явля­ет­ся посе­ще­ние Ита­лии Гер­ку­ле­сом. Здесь мы нахо­дим тра­ди­ци­он­ных, упо­ми­нае­мых и в рас­ска­зе Вер­ги­лия (Aen. VIII, 185), Овидия (F. 543 и сл.) и Ливия (I, 7), коров Гери­о­на, похи­ще­ние их злым Каком и рас­пра­ву с этим похи­ти­те­лем. Рас­тя­нут же этот эпи­зод пото­му, что наш автор при­во­дит раз­ные его вер­сии, заим­ст­во­ван­ные им у неко­е­го Кас­сия — это, по-види­мо­му, Cas­sius He­mi­na, жив­ший в середине II в. до н. э., совре­мен­ник Сци­пи­о­на Млад­ше­го, о кото­ром у Пли­ния ска­за­но, что это ve­tus­tis­si­mus auc­tor an­na­lium⁷ (Pe­ter. Hist. Rom., fragm. I, 95), — и из Анна­лов пон­ти­фи­ков (lib­ri Pon­ti­fi­ca­les). Упо­ми­на­ет­ся и Вер­ги­лий, одна­ко не при­няв­ший послед­ней вер­сии (т. е. из Анна­лов). Меж­ду тем рас­хо­дят­ся они в мело­чах, не име­ю­щих зна­че­ния для опре­де­ле­ния роли Гер­ку­ле­са в орга­ни­за­ции куль­та Юпи­те­ра Инвен­то­ра. У Кас­сия Гер­ку­лес пасет свое ста­до, в Анна­лах он гонит в Гре­цию коров Гери­о­на, чтобы рас­про­стра­нить у себя на родине эту поро­ду скота; у Кас­сия Как — раб Эванд­ра, кото­ро­му послед­ний при­ка­зы­ва­ет вер­нуть Гер­ку­ле­су коров, в Анна­лах — он страш­ный раз­бой­ник, победа Гер­ку­ле­са над ним осво­бож­да­ет стра­ну от бед­ст­вия. Даль­ше дают­ся сведе­ния о рим­ских родах Поти­ци­ев и Пина­ри­ев, свя­зан­ных с куль­том Гер­ку­ле­са вплоть до цен­зор­ства Аппия Клав­дия, про­во­див­ше­го рефор­му это­го куль­та (в 312 г.). Надо ска­зать, что наш автор исполь­зо­вал очень мно­го источ­ни­ков, и неко­то­рые из них нам даже неиз­вест­ны. Так, неиз­вест­но, откуда он взял вто­рое, гре­че­ское имя Гер­ку­ле­са Re­ca­ra­nus. Здесь, веро­ят­но, ска­за­лась неточ­ность наше­го авто­ра: он отож­де­ст­вил с Гер­ку­ле­сом пас­ту­ха — сила­ча Река­ра­на или Гара­на, упо­ми­нае­мо­го как рас­пра­вив­ше­го­ся со злым Каком в сочи­не­нии Веррия Флак­ка (совре­мен­ни­ка Авгу­ста) и в схо­ли­ях Сер­вия к Эне­иде Вер­ги­лия.

Эпи­зод спа­се­ния Энея и при­бы­тия его со сво­и­ми спут­ни­ка­ми в Ита­лию тоже очень рас­про­стра­нен и зани­ма­ет четы­ре гла­вы (IX—XII). Здесь тоже при­веде­ны раз­ные вер­сии из раз­ных источ­ни­ков, и все они с.66 силь­но отли­ча­ют­ся от при­ня­той у Вер­ги­лия и лише­ны поэ­тич­но­сти и даже геро­ич­но­сти. В про­ти­во­вес этим каче­ствам под­чер­ки­ва­ет­ся какой-то нату­ра­лизм это­го собы­тия. Так, напри­мер, Энея, уно­ся­ще­го с собой сво­их пена­тов и пре­ста­ре­ло­го отца, встре­ча­ет по доро­ге Ага­мем­нон. Он пора­жен бла­го­че­сти­ем Энея (pie­ta­tis sar­ci­na) и пред­ла­га­ет ему бес­пре­пят­ст­вен­но идти, куда он поже­ла­ет. Тогда Эней отправ­ля­ет­ся на гору Иду, стро­ит себе кораб­ли и наби­ра­ет мно­го спут­ни­ков, муж­чин и жен­щин. По дру­гой вер­сии его встре­ча­ют вожди ахей­ские и тоже пора­жа­ют­ся его бла­го­че­сти­ем. Они пред­ла­га­ют ему вер­нуть­ся в Трою и взять из сво­его иму­ще­ства все, что он захо­чет. По одной вер­сии он уво­дит с собой двух сыно­вей, по дру­гой — одно­го, имя кото­ро­го было Юл, а потом Аска­ний (ср. выше Кар­мен­та и Нико­ст­ра­та).

Далее рас­ска­зы­ва­ет­ся о стран­ст­ви­ях Энея, об осно­ва­нии им горо­да Эна во Фра­кии, о при­бы­тии его на о. Делос и о женить­бе его там на доче­ри жре­ца Лави­нии, по име­ни кото­рой и побе­ре­жье (какое? где? — неиз­вест­но) было назва­но Лави­ни­е­вым (La­vi­nia li­to­ra). При­бы­тие Энея в Ита­лию было озна­ме­но­ва­но гибе­лью от болез­ни корм­че­го Мизе­на, кото­ро­го Эней похо­ро­нил на бере­гу Ита­лии у мыса Мизе­на. Одна­ко автор тут же ссы­ла­ет­ся на Цеза­ря, кото­рый в Анна­лах Пон­ти­фи­ков напи­сал, что этот Мизен был не корм­чим, а тру­ба­чом. По это­му пово­ду автор обра­ща­ет­ся к забы­то­му было им Вер­ги­лию, чтобы отме­тить, что тот исполь­зо­вал эти сведе­ния, пото­му что в его поэ­ме Эней воз­во­дит высо­кий могиль­ный кур­ган в память о Мизене и воз­ла­га­ет на него две эмбле­мы — вес­ло и тру­бу:

At pius Aeneas in­gen­ti mo­le se­pulcrum Im­po­nit sua­que ar­ma vi­ro: re­mum­que tu­bam­que8.

Но тут же автор нахо­дит нуж­ным в духе рацио­на­ли­сти­че­ской кри­ти­ки заме­тить, что, если сле­до­вать Гоме­ру, надо при­знать, что в те вре­ме­на еще не уме­ли поль­зо­вать­ся тру­ба­ми.

Упо­ми­на­ет­ся и такая вер­сия, соглас­но кото­рой Эней, так же, как и Анте­нор, ока­зы­ва­ет­ся пре­да­те­лем род­но­го горо­да Трои. Вооб­ще этот миф о водво­ре­нии Энея и его отца на поч­ве Ита­лии очень рас­ши­рен и напол­нен мно­же­ст­вом дета­лей и имен, не име­ю­щих ника­ко­го отно­ше­ния к основ­ной теме сочи­не­ния (про­ис­хож­де­ние рим­ско­го наро­да). Здесь же дает­ся объ­яс­не­ние неко­то­рых гео­гра­фи­че­ских назва­ний, напри­мер пор­та Кай­е­ты, от про­зви­ща кор­ми­ли­цы Энея, под­го­во­рив­шей дру­гих жен­щин сре­ди спут­ни­ков Энея сжечь его кораб­ли, чтобы тем поло­жить пре­дел уто­мив­шим их ски­та­ни­ям, а само про­зви­ще выво­дит от гре­че­ско­го гла­го­ла καίειν. Назва­ние Лав­рент (Lau­rens) выво­дит­ся от заро­с­лей лав­ра в этой мест­но­сти. Город Лави­ний здесь ока­зы­ва­ет­ся полу­чив­шим назва­ние от латин­ско­го гла­го­ла la­va­re — мыть, посколь­ку Эней омыл­ся в бли­жай­шем озе­ре, в то вре­мя, как рань­ше было ука­за­но, что Лави­ния — имя доче­ри жре­ца Апол­ло­на на о. Делос. Но сам автор не заме­ча­ет это­го про­ти­во­ре­чия. Мало того, в сле­дую­щей гла­ве он гово­рит, что Эней назвал так город по име­ни жены сво­ей, доче­ри царя Лати­на. Боль­шое место уде­ле­но здесь вопро­су о том, как и в какой мере осу­ществля­лись пред­ска­за­ния, дан­ные Энею отно­си­тель­но осно­ва­ния горо­да на новом месте посе­ле­ния, имен­но там, где под дей­ст­ви­ем голо­да пут­ни­ки съе­дят сто­лы сво­его пир­ше­ства и куда при­ведет их чет­ве­ро­но­гое живот­ное. На самом деле этим живот­ным ока­за­лась вырвав­ша­я­ся из рук жре­цов белая супо­ро­сая сви­нья, при­нес­шая с.67 30 поро­сят. Этот обшир­ный эпи­зод допол­нен неожи­дан­ным появ­ле­ние у бере­гов Ита­лии фло­ти­лии Одис­сея и его спут­ни­ков. Желая остать­ся неузнан­ным, Эней, совер­шав­ший в этот момент жерт­во­при­но­ше­ние, покрыл свою голо­ву пла­щом, что дало осно­ва­ние для соблюдав­ше­го­ся впо­след­ст­вии в Риме обы­чая совер­шать жерт­во­при­но­ше­ния с покры­той голо­вой. Каж­дое поло­же­ние это­го рас­ска­за автор под­твер­жда­ет ука­за­ни­ем на тот или дру­гой источ­ник, кото­рых он назы­ва­ет мно­го.

Даль­ней­шая судь­ба Энея изла­га­ет­ся в гла­вах XII и XIII. Здесь автор бли­зок к вер­сии, исполь­зо­ван­ной Вер­ги­ли­ем, хотя нигде его не назы­ва­ет и не во всем с ним согла­сен. Перед нами про­хо­дит царь Латин, собрав­ший­ся было дать при­шель­цам отпор воору­жен­ной силой, но увидев­ший свою сла­бость и всту­пив­ший в мир­ные пере­го­во­ры с Эне­ем и Анхи­зом и даже в союз и друж­бу, упо­мя­ну­ты здесь и Турн, вождь руту­лов, жених Лави­нии, и жена царя Лати­на Ама­та, покро­ви­тель­ст­ву­ю­щая Тур­ну; упо­ми­на­ет­ся в даль­ней­шем и царь Мезен­ций из Этру­рии, высту­пав­ший про­тив Энея и его това­ри­щей. О даль­ней­шей судь­бе всех участ­ни­ков это­го эпи­зо­да после победы Энея над Тур­ном наш автор берет сведе­ния из дру­гих, ука­зан­ных им источ­ни­ков, имен­но из сочи­не­ния Лута­ция, по-види­мо­му, Кату­ла и неко­е­го Пизо­на. От них он полу­ча­ет сведе­ния, что Эней сре­ди оже­сто­чен­ной бит­вы при блес­ке мол­нии и под рас­ка­ты гро­ма был взят живым на небо. Одна­ко автор допус­ка­ет, что Эней уто­нул в реке Нуми­ке, на кру­том бере­гу кото­рой про­ис­хо­ди­ла бит­ва.

После­дую­щие гла­вы сочи­не­ния повест­ву­ют о подви­гах Аска­ния, сына и наслед­ни­ка Энея. Ему при­пи­са­но про­дол­же­ние и завер­ше­ние вой­ны с Мезен­ци­ем и его сыном Лав­зом, потре­бо­вав­шим тяже­лой дани от Аска­ния — сда­чи ему в тече­ние мно­гих лет все­го сбо­ра вино­гра­да и вина. Здесь же мы узна­ем, что за доб­лест­ную победу в этой войне лати­ны при­зна­ли Аска­ния сыном Юпи­те­ра, откуда и про­изо­шло его новое имя Юла (от Иова через Иоба), кото­рое и было при­ня­то его потом­ст­вом, родом Юли­ев. Здесь же мы узна­ем, что некий Авл Посту­мий (веро­ят­но, Аль­бин, писа­тель II в. до н. э.) напи­сал на гре­че­ском язы­ке кни­гу под загла­ви­ем «De ad­ven­tu Aeneae» (гл. XV).

Подроб­но изло­же­ны в сле­дую­щих гла­вах судь­ба Лави­нии, скры­вав­шей­ся от Аска­ния в лесах и родив­шей там сына Силь­вия, при­ми­ре­ние ее с Аска­ни­ем и исто­рия осно­ва­ния горо­да Аль­ба Лон­га с дву­крат­ным чудес­ным воз­вра­ще­ни­ем в Лави­ний пена­тов, про­те­сто­вав­ших про­тив пере­ме­ще­ния их в новый город. Далее изла­га­ет­ся спор из-за вла­сти меж­ду сыном Энея Силь­ви­ем Посту­мом и вну­ком Юлом, воз­ник­ший после смер­ти Аска­ния и раз­ре­шен­ный в поль­зу Силь­вия мне­ни­ем всех жите­лей горо­да (ab uni­ver­sis). После это­го, нако­нец, дают­ся пер­вые сведе­ния более или менее исто­ри­че­ско­го зна­че­ния о пер­вых латин­ских коло­ни­ях: Пре­не­сте, Тибур, Габии, Тускул, Кора, Поме­тия, Лок­ры, Кру­сту­мий, Каме­рия, Бовил­лы (гла­вы XVI и XVII).

В гла­ве XVIII рас­ска­за­но о царях Аль­бы Лон­ги, уна­сле­до­вав­ших от сво­его родо­на­чаль­ни­ка Силь­вия его имя в каче­стве про­зви­ща — cog­no­men, о сыне Силь­вия Посту­ма, Тибе­рии Силь­вии и его пре­ем­ни­ках Аре­му­ле Силь­вии и Авен­тине Силь­вии. Здесь наш автор тоже поль­зу­ет­ся несколь­ки­ми источ­ни­ка­ми, из кото­рых полу­ча­ет несход­ные сведе­ния нося­щие харак­тер легенд, как и выше изло­жен­ные. Так, напри­мер, в Анна­лах пон­ти­фи­ков и в «Epi­to­me» Пизо­на ска­за­но о дерз­ком оскор­би­те­ле богов Аре­му­ле, что он был убит мол­нией, а у авто­ра рим­ской исто­рии, напи­сан­ной на гре­че­ском язы­ке народ­ным три­бу­ном 114 г. до н. э. Ауфиди­ем, и у неко­е­го Доми­ция ска­за­но, что он погиб во вре­мя зем­ле­тря­се­ния вме­сте со сво­им двор­цом, рух­нув­шим в Аль­бан­ское с.68 озе­ро. Имя Авен­ти­на закре­пи­лось в назва­нии хол­ма в позд­ней­шем горо­де Риме, о чем свиде­тель­ст­ву­ет Юлий Цезарь во вто­рой кни­ге (по-види­мо­му, в «Анна­лах пон­ти­фи­ков»).

Начи­ная с гла­вы XIX все осталь­ные посвя­ще­ны исто­рии царя Про­ки, его сыно­вей Нуми­то­ра и Аму­лия и его пра­вну­ков Рому­ла и Рема. Изла­гая эту исто­рию, наш автор сам не про­из­во­дит кри­ти­че­ско­го ана­ли­за и отбо­ра источ­ни­ков, а изла­га­ет, как и выше, несколь­ко вер­сий одних и тех же эпи­зо­дов. Так, при­веде­ны две вер­сии судь­бы Реи Силь­вии, мно­го вер­сий о судь­бе мла­ден­цев Рому­ла и Рема, о пас­ту­хе Фаусту­ле и т. д. Не забы­ва­ет он так­же и фило­ло­ги­че­ско­го ана­ли­за в объ­яс­не­нии соб­ст­вен­ных имен. На этом пути раз­ру­шен­ным ока­зы­ва­ет­ся образ вол­чи­цы, вскор­мив­шей бро­шен­ных мла­ден­цев. Извест­ный анна­лист Вале­рий Анти­ат, не вну­шав­ший, одна­ко, боль­шо­го дове­рия исполь­зо­вав­ше­му его про­из­веде­ния Титу Ливию, пишет, что пас­тух Фаустул тай­но отдал детей на вос­пи­та­ние сво­ей при­я­тель­ни­це Акке Ларен­ции, кото­рую назы­ва­ли вол­чи­цей (lu­pa), пото­му что она тор­го­ва­ла сво­им телом, а извест­но, что так назы­ва­ют всех подоб­ных жен­щин и лупа­на­рий — назва­ние при­то­на рас­пут­ства. Об этих двух вер­си­ях ска­за­но у Ливия (I, 4). Из дру­гих, при­веден­ных нашим авто­ром вари­ан­тов леген­ды заслу­жи­ва­ет упо­ми­на­ния еще один, при­пи­сан­ный како­му-то Эгна­цию. В этом вари­ан­те Рем в состя­за­нии с Рому­лом не толь­ко не был убит, но даже пере­жил Рому­ла. Одна­ко на этот раз автор не остав­ля­ет непри­ми­рен­ны­ми рас­хож­де­ния вер­сий, а пред­ла­га­ет при­дер­жи­вать­ся сведе­ний, давае­мых Титом Ливи­ем, кото­рый тоже при­во­дит две вер­сии это­го эпи­зо­да убий­ства Рема (I, 7). Име­на Рому­ла и Рема объ­яс­ня­ют­ся авто­ром-ано­ни­мом как про­ис­хо­дя­щие одно от гре­че­ско­го сло­ва ρώ­μη — сила, а дру­гое от латин­ско­го при­ла­га­тель­но­го re­mor — мед­лен­ный.

Послед­няя, XXIII гла­ва обры­ва­ет­ся на полуфра­зе, окон­ча­ние кото­рой обна­ру­жи­ва­ет­ся, как это уже было ука­за­но, в нача­ле вто­рой гла­вы сле­дую­ще­го сочи­не­ния.

Про­следив после­до­ва­тель­ность содер­жа­ния и при­е­мы изло­же­ния в пер­вом сочи­не­нии сбор­ни­ка, в «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae», мы можем поста­вить перед собой вопрос и о его авто­ре.

Мно­же­ство при­веден­ных им вер­сий в изло­же­нии отдель­ных эпи­зо­дов и отсут­ст­вие с его сто­ро­ны кри­ти­че­ско­го рас­смот­ре­ния источ­ни­ков свиде­тель­ст­ву­ют о том, что он не ста­вил себе цели про­ве­сти свой взгляд на опи­сы­вае­мые им собы­тия, обос­но­вать какую-то свою тен­ден­цию. Ско­рее он высту­па­ет как архи­ва­рий, заин­те­ре­со­ван­ный в том, чтобы не упу­стить из виду ни одно­го источ­ни­ка по древ­ней­шей исто­рии рим­ско­го наро­да и государ­ства. Хотя он и оза­гла­вил свое сочи­не­ние «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae», но не ука­зал в нем ни одно­го этни­че­ско­го тер­ми­на, ни одно­го пле­мен­но­го назва­ния. При­веден­ные им сведе­ния все отно­сят­ся к леген­дар­ным мифи­че­ским вре­ме­нам и дей­ст­ву­ю­щи­ми лица­ми явля­ют­ся боги и полу­бо­ги, герои Тро­ян­ской вой­ны и совре­мен­ных ей собы­тий. С дру­гой сто­ро­ны, нель­зя при­знать наше­го авто­ра серь­ез­ным иссле­до­ва­те­лем, под­лин­ным уче­ным. Это­му пре­пят­ст­ву­ет его некри­ти­че­ское отно­ше­ние к источ­ни­кам. Он при­во­дит их мно­же­ство, сре­ди них име­ют­ся и сочи­не­ния солид­ных уче­ных, авто­ри­тет­ных писа­те­лей, напри­мер Варро­на, Юлия Цеза­ря, Тита Ливия, Сал­лю­стия, Като­на, авто­ра одно­имен­но­го сочи­не­ния, Фабия Пик­то­ра, Веррия Флак­ка, уче­но­го грам­ма­ти­ка, напи­сав­ше­го несколь­ко книг (Re­rum, me­mo­ria dig­na­rum), при­гла­шен­но­го Авгу­стом обу­чать его вну­ков, Квин­та Элия Тубе­ро­на, уче­но­го юри­ста, совре­мен­ни­ка Цице­ро­на, писав­ше­го так­же исто­ри­че­ские сочи­не­ния. Но наряду с ними назва­ны поэты, у кото­рых он готов при­нять каж­дый эпи­тет героя за исто­ри­че­ское свиде­тель­ство. Сре­ди них мы с.69 встре­ча­ем в сочи­не­нии наше­го авто­ра Гоме­ра, Энния, Вер­ги­лия, Овидия. Широ­ко исполь­зо­ва­ны им рим­ские анна­ли­сты, часто писав­шие на гре­че­ском язы­ке. Это Кас­сий Геми­на (середи­на II в. до н. э.), про кото­ро­го Пли­ний ска­зал, что он был ve­tus­tis­si­mus auc­tor an­na­lium; Вуль­ка­ций Седи­гит, совре­мен­ник Мария и Сул­лы; Лута­ций (по-види­мо­му, Лута­ций Даф­нис), отпу­щен­ник Лута­ция Кату­ла, кон­су­ла 102 г. до н. э., Алек­сандр Эфес­ский, автор кни­ги «Bel­lum Mar­si­cum», исто­рик и автор дидак­ти­че­ских поэ­ти­че­ских про­из­веде­ний, полу­чив­ший про­зви­ще Λύχ­νος (факел); жив­ший в середине I в. до н. э. Лици­ний Макр, совре­мен­ник Цице­ро­на, три­бун 73 г., упо­мя­ну­тый во фраг­мен­тах исто­рии Сал­лю­стия; Сем­п­ро­ний, веро­ят­но Гай Сем­п­ро­ний Туди­тан, жив­ший в кон­це II в. до н. э., автор кни­ги «Lib­ri ma­gistra­tuum», а так­же и Анна­лов; Вале­рий Анти­ат, совре­мен­ник Сул­лы, напи­сав­ший 75 книг Анна­лов, кото­ры­ми поль­зо­вал­ся и Тит Ливий, неод­но­крат­но упре­кав­ший это­го авто­ра в неточ­но­сти; Авл Посту­мий Аль­бин, автор II в. до н. э., напи­сав­ший на гре­че­ском язы­ке мно­готом­ную исто­рию Рима, один том кото­рой посвя­щен при­бы­тию Энея в Ита­лию; Люций Цин­ций Али­мент, автор лето­пи­си (анна­лов) на гре­че­ском язы­ке, кото­ро­го Ливий счи­тал совре­мен­ни­ком Вто­рой Пуни­че­ской вой­ны, а новей­шие иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют совре­мен­ни­ком Цице­ро­на (Pe­ter. His­to­riae Ro­ma­nae Frag­man­ta I, 40) или Авгу­ста (Plüss. De Cin­ciis re­rum Ro­ma­no­rum scrip­to­ri­bus, 1865); Ауфидий, народ­ный три­бун 114 г. до н. э., писав­ший рим­скую исто­рию на гре­че­ском язы­ке. Назван сре­ди источ­ни­ков и такой солид­ный автор, зна­ток рим­ских древ­но­стей, как Дио­ни­сий Гали­кар­насский, но, к сожа­ле­нию, он упо­мя­нут нашим авто­ром-ано­ни­мом толь­ко один раз по пово­ду сведе­ния о женить­бе Энея на доче­ри делос­ско­го жре­ца Лави­нии.

Поми­мо этих имен в тек­сте рас­смат­ри­вае­мо­го сочи­не­ния встре­ча­ют­ся име­на мало­из­вест­ных и даже совсем ничем не извест­ных авто­ров: Секст Гел­лий, автор одно­имен­но­го сочи­не­ния «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae»; какие-то Марк Окта­вий, Доми­ций (изве­стен поэт тако­го име­ни, совре­мен­ник Вер­ги­лия и Тибул­ла, но его ли назы­ва­ет наш автор — неиз­вест­но) Аци­лий Пизон, назван­ный так, по-види­мо­му, оши­боч­но, посколь­ку изве­стен писа­тель Аци­лий Глаб­ри­он, а не Пизон, у наше­го же авто­ра есть ссыл­ка на «Epi­to­mae Pi­so­nis lib.» II. Назван еще нико­му не извест­ный Гней Эгна­ций Вера­ций и извест­ный толь­ко по име­ни исто­рик Вен­но­ний, совре­мен­ник бра­тьев Грак­хов. Есть, нако­нец, у него ссыл­ка на сочи­не­ние «De ori­gi­ne Pa­ta­vi­na», авто­ра кото­ро­го он и сам не назы­ва­ет.

При­хо­дит­ся счи­тать, что или эти источ­ни­ки назва­ны оши­боч­но, или они про­сто вымыш­ле­ны, как о неко­то­рых из них при­зна­но новей­ши­ми иссле­до­ва­те­ля­ми (см. сочи­не­ния R. E. Pau­ly-Wis­sowa, где о неко­то­рых из них ска­за­но erschwin­delt). Это очень суще­ст­вен­ный при­знак, кото­рый может быть исполь­зо­ван и для харак­те­ри­сти­ки само­го авто­ра. Но к окон­ча­тель­но­му суж­де­нию о нем, как и о всей ком­по­зи­ции сбор­ни­ка, издан­но­го под общим име­нем Секс­та Авре­лия Вик­то­ра, мож­но прий­ти толь­ко после ана­ли­за чет­вер­то­го сочи­не­ния это­го сбор­ни­ка, поме­щае­мо­го в нем обыч­но на вто­ром месте. Оно оза­глав­ле­но: «De vi­ris il­lustri­bus ur­bis Ro­mae».

* * *

С самых пер­вых корот­ких глав это­го про­из­веде­ния вид­но, что автор его не то лицо, перу кото­ро­го при­над­ле­жит «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae». При­е­мы изло­же­ния здесь совсем дру­гие: нет ссы­лок на источ­ни­ки, нет вари­ан­тов одно­го и того же сюже­та, нет цитат из сочи­не­ний рим­ских поэтов. Весь текст раз­бит на мел­кие гла­вы, посвя­щен­ные каж­дая с.70 како­му-нибудь герою древ­но­сти, подоб­но тому как это сде­ла­но авто­ра­ми после­дую­щих про­из­веде­ний, запол­нен­ных био­гра­фи­я­ми рим­ских импе­ра­то­ров.

Облик авто­ра оста­ет­ся при этом совер­шен­но неуло­вим. Это и дало в свое вре­мя повод иссле­до­ва­те­лям и изда­те­лям выска­зы­вать самые раз­но­об­раз­ные пред­по­ло­же­ния об автор­стве это­го про­из­веде­ния и при­пи­сы­вать его ряду извест­ных авто­ров I и II вв. от Тита Ливия до Све­то­ния Тран­квил­ла. Из реаль­ных при­зна­ков это­го труда мож­но назвать толь­ко один — небреж­ность и невы­дер­жан­ность. В самом деле, под заго­лов­ком «De vi­ris il­lustri­bus ur­bis Ro­mae» наряду с под­лин­ны­ми леген­дар­ны­ми геро­я­ми, мужа­ми рим­ской исто­рии зна­чат­ся: аль­бан­ский царь Про­ка (гл. I); Лукре­ция, жена Кол­ла­ти­на (гл. IX); деви­ца Кле­лия (гл. XIII); Антиох, царь сирий­ский; боже­ство Эску­ла­пия (его чудес­ная ста­туя — гл. XXII); Пирр, царь эпи­ротов (гл. XXXV); Ган­ни­бал, вождь кар­фа­ген­ский (гл. XLII); Клав­дия вестал­ка (гл. XLVI); Вири­ат лузи­та­нец (гл. LXI); Мит­ри­дат, царь пон­тий­ский (гл. LXXVI); Газ­д­ру­бал, брат Ган­ни­ба­ла (гл. XLVIII); Антиох, царь сирий­ский (гл. LIV).

Эти один­на­дцать глав вкли­ни­лись по прин­ци­пу отно­си­тель­ной хро­но­ло­гии, без лите­ра­тур­ной с ними свя­зи. Каж­дая из глав мог­ла быть заим­ст­во­ва­на из како­го-либо дру­го­го исто­ри­че­ско­го сочи­не­ния и введе­на в дан­ную работу совер­шен­но меха­ни­че­ски. В пер­во­на­чаль­ном соста­ве это­го сбор­ни­ка из 77 глав они зани­ма­ют седь­мую часть. Семь глав из осталь­ных посвя­ще­ны семи рим­ским царям. Потом герои рим­ской исто­рии сле­ду­ют в после­дую­щих гла­вах в таком поряд­ке: Люций Тарк­ви­ний Кол­ла­тин, пер­вый рим­ский кон­сул, Юний Брут, Гора­ций Коклес, Кай Муций Сце­во­ла, 306 Фаби­ев, Пуб­лий Вале­рий Попли­ко­ла, Авл Посту­мий, пер­вый дик­та­тор, Люций Квинк­ций Цин­цин­нат, Мене­ний Агрип­па Ланат, Кай Мар­ций Корио­лан, Кай Лици­ний Сто­лон, цен­ту­ри­он Люций Вир­ги­ний, Марк Фурий Камилл, Марк Ман­лий Капи­то­лин, Авл Кор­не­лий Косс, Пуб­лий Деций Мус-отец, Пуб­лий Деций-сын, Тит Ман­лий Торк­ват, Марк Вале­рий Кор­вин, Спу­рий Посту­мий, Люций Папи­рий Кур­сор, Квинт Фабий Рути­лий, Маний Курий Ден­тат, Аппий Клав­дий Сле­пец, Деций Мус (род­ство его с дву­мя, назван­ны­ми выше, не ука­за­но), Аппий Клав­дий Кауд, брат Слеп­ца, Кай Дуи­лий, Авл Ати­лий Кала­тин, Марк Ати­лий Регул, Кай Лута­ций Катул, Квинт Фабий Мак­сим, Пуб­лий Сци­пи­он Нази­ка, Марк Клав­дий Мар­целл, Марк Пор­ций Катон-цен­зор, Кай Клав­дий Нерон, Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Афри­кан, Марк Ливий Сали­на­тор, Тит Квин­тий Фла­ми­нин, Марк Фуль­вий Ноби­ли­ор, Люций Сци­пи­он Ази­а­тик, Гней Ман­лий Вуль­сон, Люций Эми­лий Павел Македон­ский, Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх (отец), Пуб­лий Сци­пи­он Эми­ли­ан, Авл Гости­лий Ман­цин, Люций Мум­мий Ахей­ский, Квинт Цеци­лий Метелл Македон­ский, Квинт Цеци­лий Метелл Нуми­дий­ский, Квинт Метелл Пий, Тибе­рий Гракх, Кай Гракх, Марк Ливий Друз, Кай Марий-отец, Кай Марий (сын), Люций Кор­не­лий Цин­на, Кай Фла­вий Фим­брия, Марк Эми­лий Скавр, Люций Апу­лей Сатур­нин, Люций Лици­ний Лукулл, Люций Кор­не­лий Сул­ла, Гней Пом­пей Магн.

На этом, одна­ко, про­из­веде­ние не кон­ча­ет­ся. Име­ет­ся еще упо­мя­ну­тое уже выше допол­не­ние. Здесь с пол­ной и неопро­вер­жи­мой ясно­стью ука­зан и автор-ком­пи­ля­тор, а сле­до­ва­тель­но, и вре­мя окон­ча­тель­но­го оформ­ле­ния все­го сбор­ни­ка, изда­вае­мо­го под име­нем Авре­лия Вик­то­ра. Пер­вый изда­тель XVI в. шот­лан­дец Андрей Скотт, по-види­мо­му, остал­ся неудо­вле­тво­рен­ным сде­лан­ным до него под­бо­ром био­гра­фий и решил его допол­нить, так как полу­чал­ся раз­рыв меж­ду этим и основ­ным сочи­не­ни­ем Авре­лия, в кото­ром био­гра­фии цеза­рей начи­на­ют­ся с Авгу­ста. Таким обра­зом им добав­ле­ны выпи­сан­ные из с.71 древ­них сочи­не­ний такие же крат­кие и в том же сти­ле состав­лен­ные био­гра­фии сле­дую­щих лиц: Кая Юлия Цеза­ря, цеза­ря Окта­ви­а­на (очень крат­кая), Като­на пре­то­рия (т. е. Ути­че­ско­го), Мар­ка Тул­лия Цице­ро­на, Мар­ка Бру­та, Кая Кас­сия Лон­ги­на, Секс­та Пом­пея, Мар­ка Анто­ния и, нако­нец, цари­цы Клео­пат­ры. Эта послед­няя гла­ва, как извест­но, при­влек­ла к себе вни­ма­ние Пуш­ки­на и побуди­ла его к созда­нию поэ­мы «Еги­пет­ские ночи». Все­го с этим допол­не­ни­ем в сочи­не­нии ока­за­лось 86 глав. Под­бор био­гра­фий в этом допол­не­нии сно­ва выдви­га­ет вопрос об основ­ном замыс­ле все­го сбор­ни­ка.

Хотя в заго­лов­ке допол­не­ния ска­за­но, что оно состав­ле­но изда­те­лем Андре­ем Скот­том из раз­ных древ­них руко­пис­ных книг, вме­сте с тем совер­шен­но ясно, что не он под­би­рал эти био­гра­фии, а нашел их собран­ны­ми, ина­че он не вклю­чил бы в допол­не­ние био­гра­фию Авгу­ста, кото­рая уже име­ет­ся в собра­нии в двух видах: в сочи­не­нии «De Cae­sa­ri­bus» и в «Epi­to­me». Но кто же и когда соста­вил это допол­не­ние и поче­му оно ока­за­лось в отры­ве от 77 дру­гих био­гра­фий рим­ских цеза­рей? Едва ли мож­но дать опре­де­лен­ный ответ на эти вопро­сы, для это­го нуж­ны новые мате­ри­а­лы и источ­ни­ки, кото­рых в нашем рас­по­ря­же­нии нет. Неко­то­рое раз­ре­ше­ние этих вопро­сов может быть наме­че­но лишь при рас­смот­ре­нии их при­ме­ни­тель­но ко все­му сбор­ни­ку в целом.

Преж­де все­го надо под­черк­нуть, что в ком­по­зи­ции сочи­не­ния «De vi­ris il­lustri­bus» замет­на небреж­ность и даже в неко­то­рых слу­ча­ях пря­мые ошиб­ки. Так, соста­ви­тель это­го сбор­ни­ка пута­ет име­на Маний и Марк: в гла­ве XXXIII, посвя­щен­ной Манию Курию Ден­та­ту, в заго­лов­ке дано пра­виль­ное его обо­зна­че­ние M’) в тек­сте же он име­ну­ет­ся Мар­ком. Не дела­ет он долж­но­го раз­ли­чия меж­ду лич­ным име­нем Квинт и родо­вым Квинк­ций. В гла­ве LI, посвя­щен­ной Фла­ми­ни­ну, име­ет­ся несколь­ко оши­бок: в заго­лов­ке он назван Тит Квинт Фла­ми­нин, в тек­сте — сыном Фла­ми­ния, про­иг­рав­ше­го сра­же­ние при Тра­зи­мен­ском озе­ре. Ему при­пи­са­ны веде­ние вой­ны с Македо­ни­ей, пле­не­ние сына Филип­па Демет­рия и про­воз­гла­ше­ние сво­бо­ды Гре­ции, т. е. дея­тель­ность Тита Квин­ция (или Квин­тия) Фла­ми­ни­на, пред­ста­ви­те­ля пат­ри­ци­ан­ско­го рода. Что же каса­ет­ся Фла­ми­ни­ев, то они при­над­ле­жа­ли к пле­бей­ско­му роду, и сын потер­пев­ше­го пора­же­ние при Тра­зи­мен­ском озе­ре хотя и был вид­ным дея­те­лем, но в Испа­нии. Нако­нец, тако­го соче­та­ния, какое ука­за­но в заго­лов­ке (Тит и Квинт), вооб­ще не мог­ло быть, посколь­ку это два лич­ных име­ни, а не лич­ное и родо­вое. Удив­ля­ет так­же и то, что в гла­ве XXXVI, изла­гая био­гра­фию Деция Муса, пода­вив­ше­го бунт воль­ноот­пу­щен­ни­ков в Воль­си­нии, автор не ука­зы­ва­ет род­ст­вен­ной свя­зи это­го Деция Муса с ранее ука­зан­ны­ми отцом и сыном Деци­я­ми Муса­ми, кото­рые при­хо­ди­лись отцом и дедом позд­ней­ше­му.

Что каса­ет­ся содер­жа­ния био­гра­фий геро­ев вре­ме­ни рес­пуб­ли­ки, то мы пре­иму­ще­ст­вен­но узна­ем в них пере­сказ исто­рии Ливия или выдерж­ки из био­гра­фий Све­то­ния (в гла­вах о Цеза­ре и Авгу­сте), но наряду с этим встре­ча­ют­ся и сведе­ния, неиз­вест­но откуда взя­тые и нигде боль­ше не повто­ря­ю­щи­е­ся, так что в спра­воч­ни­ках тако­го типа, как «Реаль­ный сло­варь» Люб­ке­ра или R. E. Pau­ly-Wis­sowa, имя Авре­лия Вик­то­ра не раз ука­зы­ва­ет­ся как един­ст­вен­ный или ран­ней­ший источ­ник это­го пери­о­да. Подоб­ные слу­чаи встре­ча­ют­ся в любом из четы­рех сочи­не­ний, изда­вае­мых под еди­ным име­нем Авре­лия Вик­то­ра. Напри­мер, в «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae» есть нигде боль­ше не име­ю­ще­е­ся ука­за­ние на Гнея Эгна­ция Вера­ция (в заго­лов­ке) и Аци­лия Пизо­на (гла­вы X и XIII). В «De vi­ris ill.» мож­но ука­зать на такие же, нигде с.72 боль­ше не повто­ря­ю­щи­е­ся сведе­ния о пре­то­ре Деции, кото­рый оскор­бил кон­су­ла Эми­лия Скав­ра, про­дол­жая сидеть, когда он про­хо­дил мимо него, и за это под­верг­ся пре­сле­до­ва­нию с его сто­ро­ны (гл. 72). Такие же места есть и в сочи­не­нии «De Cae­sa­ri­bus», напри­мер в гла­ве 28-й о Филип­пах и об их сопер­ни­ке Деции, сле­дую­щем за ними пра­ви­те­ле импе­рии. Есть и дру­гие слу­чаи.

* * *

Весь выяв­лен­ный мате­ри­ал, одна­ко, еще не дает воз­мож­но­сти выска­зать опре­де­лен­ное мне­ние как об авто­рах отдель­ных про­из­веде­ний, так и о всей ком­по­зи­ции в целом. В этом вопро­се при­хо­дит­ся огра­ни­чи­вать­ся лишь гипо­те­ти­че­ски­ми выска­зы­ва­ни­я­ми. Судь­ба сочи­не­ний, при­пи­сы­вае­мых Авре­лию Вик­то­ру, нам пред­став­ля­ет­ся таким обра­зом.

Исто­ри­че­ски доку­мен­таль­но засвиде­тель­ст­во­ван­ный исто­рик Авре­лий Вик­тор напи­сал свое сочи­не­ние «De Cae­sa­ri­bus» в кон­це IV в. н. э. Несмот­ря на то, что одно­вре­мен­но с ним писа­ли исто­рию Рима дру­гие исто­ри­ки, из кото­рых преж­де все­го мы можем назвать столь извест­ные име­на, как Евтро­пий и Амми­ан Мар­цел­лин, сочи­не­ние наше­го исто­ри­ка полу­чи­ло широ­кое при­зна­ние. Может быть, это­му содей­ст­во­ва­ли высо­кое поло­же­ние само­го исто­ри­ка, награ­да, полу­чен­ная им от импе­ра­то­ра Юли­а­на и, несо­мнен­но, заслу­жен­ная им за дру­гие, но нам не извест­ные его лите­ра­тур­ные труды, бла­го­да­ря кото­рым, по его же при­зна­нию, он, уро­же­нец Афри­ки, полу­чил доступ к пра­ви­тель­ст­вен­ным долж­но­стям и вооб­ще в выс­шие кру­ги сто­лич­но­го обще­ства. Несо­мнен­но так­же, что здесь сыг­ра­ла роль заня­тая им пози­ция исто­ри­ка и фило­со­фа-мора­ли­ста, при­вер­жен­ца стои­че­ско­го уче­ния. Нам извест­но из мно­го­чис­лен­ных дру­гих источ­ни­ков о суще­ст­во­ва­нии язы­че­ской оппо­зи­ции про­тив тор­же­ст­ву­ю­ще­го хри­сти­ан­ства, кото­рая вре­ме­на­ми была очень силь­на, напри­мер в прав­ле­ние импе­ра­то­ра Юли­а­на, потом сла­бе­ла и долж­на была при­ни­мать заву­а­ли­ро­ван­ные фор­мы. Как исто­рик, Авре­лий Вик­тор, при­мы­кая к это­му дви­же­нию, избрал путь пас­сив­ной оппо­зи­ции и при­ем умол­ча­ния. В лич­но им напи­сан­ном сочи­не­нии «De Cae­sa­ri­bus» и в допол­ня­ю­щей его «Epi­to­me» тер­ми­ны «хри­сти­ане» или «хри­сти­ан­ство» вооб­ще ни разу не упо­ми­на­ют­ся. Эти харак­тер­ные чер­ты его исто­ри­че­ских про­из­веде­ний объ­яс­ня­ют нам как быст­ро достиг­ну­тую им попу­ляр­ность, так и отно­си­тель­но хоро­шую сохран­ность его пер­во­на­чаль­но­го тек­ста.

Но труд Авре­лия Вик­то­ра пре­ры­ва­ет­ся на изло­же­нии собы­тий 360 г. Он даже не успел рас­ска­зать о прав­ле­нии Юли­а­на, столь важ­ном и зна­ме­на­тель­ном для при­вер­жен­цев язы­че­ства. Это обсто­я­тель­ство остав­ля­ло, конеч­но, мно­гих неудо­вле­тво­рен­ны­ми. Таким обра­зом, надо при­знать вполне есте­ствен­ным, что сре­ди при­бли­жен­ных импе­ра­то­ра Фео­до­сия нашел­ся не извест­ный нам по име­ни писа­тель, про­дол­жив­ший собра­ние био­гра­фий, напи­сан­ных Авре­ли­ем до сво­его вре­ме­ни, т. е. до Фео­до­сия, и, кро­ме того, напи­сав­ший допол­не­ние ко всем гла­вам в труде Авре­лия «De Cae­sa­ri­bus», то, что извест­но нам под назва­ни­ем «Epi­to­me», хотя по суще­ству и не отра­жаю­щем содер­жа­ние это­го про­из­веде­ния (см. гл. 2).

Ска­зан­ное до сих пор нахо­дит под­твер­жде­ние в име­ю­щих­ся у нас мате­ри­а­лах. Даль­ней­шее неиз­беж­но будет еще более про­бле­ма­тич­но.

Нам извест­но, что «Крат­кая исто­рия» Евтро­пия, напи­сан­ная им при­мер­но в 370 г., вско­ре тоже при­об­ре­ла боль­шую попу­ляр­ность. с.73 Автор-ано­ним сочи­не­ния «Epi­to­me» уже в 80-х или 90-х годах того же IV в. вос­поль­зо­вал­ся им как источ­ни­ком в 22 слу­ча­ях (см. выше). «Крат­кой исто­ри­ей» Евтро­пия поль­зо­ва­лись и позд­ней­шие исто­ри­ки, меж­ду про­чим и исто­рик IX в. Павел Диа­кон⁹. Но если «Крат­кая исто­рия» Евтро­пия мог­ла ока­зать­ся при­ем­ле­мой для позд­ней­ших иссле­до­ва­те­лей, она не всех удо­вле­тво­ря­ла в кру­гу бли­жай­ших совре­мен­ни­ков авто­ра. Она пред­став­ля­ет собой пере­чень важ­ней­ших собы­тий, глав­ным обра­зом воен­но­го харак­те­ра, свиде­тель­ст­ву­ю­щих о победах рим­ско­го ору­жия и об уси­ле­нии рим­ско­го государ­ства. Но она изло­же­на сухим, бес­страст­ным язы­ком и не отра­жа­ет соб­ст­вен­ных идей авто­ра или его оце­нок, так как он писал свою «Крат­кую исто­рию» по зака­зу импе­ра­то­ра Вален­та и отнес­ся к сво­ей рабо­те фор­маль­но.

Ина­че, несо­мнен­но, вос­при­ни­ма­лась «Исто­рия» цеза­рей, напи­сан­ная Авре­ли­ем Вик­то­ром, извест­ным писа­те­лем, увен­чан­ным лау­ре­а­том, убеж­ден­ным после­до­ва­те­лем стои­че­ской фило­со­фии. Она мог­ла дать интел­лек­ту­аль­ное и мораль­ное удо­вле­тво­ре­ние людям опре­де­лен­ных кру­гов, сто­яв­ших в оппо­зи­ции к поли­ти­ке тор­же­ст­ву­ю­ще­го хри­сти­ан­ства, доро­жив­ших древни­ми тра­ди­ци­я­ми рим­ско­го государ­ства. Одна­ко у исто­ри­че­ско­го труда Евтро­пия было то пре­иму­ще­ство, что рим­ская исто­рия изла­га­лась в нем начи­ная с осно­ва­ния горо­да Рима, ab ur­be con­di­ta, в то вре­мя как исто­рия Авре­лия охва­ты­ва­ла толь­ко пери­од импе­рии от прин­ци­па­та Авгу­ста и при­мер­но до смер­ти Кон­стан­ция II.

Лег­ко себе пред­ста­вить, что сре­ди поклон­ни­ков Авре­лия Вик­то­ра нашлись люди, кото­рые реши­ли напи­сать к его исто­рии допол­не­ние, охва­ты­ваю­щее и более ран­ний пери­од исто­рии рим­ско­го государ­ства, озна­ме­но­ван­ный к тому же мно­го­чис­лен­ны­ми герой­ски­ми поступ­ка­ми, про­слав­лен­ны­ми в сочи­не­ни­ях мно­гих ран­них писа­те­лей. Может быть, эти люди торо­пи­лись, может быть, не были доста­точ­но искус­ны­ми лите­ра­то­ра­ми, толь­ко состав­лен­ная ими работа под загла­ви­ем «De vi­ris il­lustri­bus ur­bis Ro­mae», как мы виде­ли, гре­шит во мно­гих отно­ше­ни­ях — как в общей ком­по­зи­ции, так и в точ­но­сти пере­да­вае­мых сведе­ний. Чтобы бли­же подой­ти к фор­ме изло­же­ния основ­но­го труда Авре­лия Вик­то­ра, авто­ры (или автор) ново­го сочи­не­ния при­да­ли ему фор­му крат­ких не то био­гра­фий, не то харак­те­ри­стик отдель­ных геро­ев, без внут­рен­ней или лите­ра­тур­ной свя­зи меж­ду ними. Воз­мож­но, что новый автор-ано­ним вос­поль­зо­вал­ся в гото­вом виде каки­ми-нибудь древ­ней­ши­ми сочи­не­ни­я­ми, частич­но или пол­но­стью (вер­нее — пер­вое), и сам мало пора­ботал над этим мате­ри­а­лом: не рас­по­ло­жил гла­вы в стро­го хро­но­ло­ги­че­ском поряд­ке, не заме­тил, что в чис­ло геро­ев рим­ской рес­пуб­ли­ки попа­ли и ино­зем­ные цари и явные вра­ги Рима, напри­мер Ган­ни­бал. Пест­рый состав глав это­го сочи­не­ния и раз­но­об­ра­зие источ­ни­ков дали осно­ва­ние иссле­до­ва­те­лям при­пи­сы­вать все это сочи­не­ние совер­шен­но раз­лич­ным по харак­те­ру твор­че­ства авто­рам, таким, как Тит Ливий, Све­то­ний, Пли­ний Млад­ший и др. (см. гл. I). Явно по небреж­но­сти были забы­ты такие герои, как Юлий Цезарь, Цице­рон, Анто­ний, и из про­ти­во­по­лож­но­го поли­ти­че­ско­го лаге­ря — Брут, Кас­сий, Секст Пом­пей, харак­те­ри­сти­ки кото­рых уже доба­вил пер­вый изда­тель Андрей Скотт, нашед­ший их в каком-то руко­пис­ном сво­де, а таких сбор­ни­ков было, по-види­мо­му, мно­го.

с.74 Так пред­став­ля­ет­ся нам воз­ник­но­ве­ние и судь­ба сочи­не­ния «De vi­ris il­lustri­bus».

Мы поз­во­лим себе выска­зать так­же неко­то­рые пред­по­ло­же­ния о воз­ник­но­ве­нии и чет­вер­то­го сочи­не­ния в общем сбор­ни­ке, вклю­чен­но­го в его состав под загла­ви­ем «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae».

Добав­ле­ние к основ­но­му тру­ду Авре­лия Вик­то­ра сочи­не­ния «De vi­ris il­lustri­bus» при­да­ло ему харак­тер пол­ной исто­рии рим­ско­го государ­ства, ab ur­be con­di­ta, так что оно мог­ло теперь удо­вле­тво­рять запро­сы чита­те­лей, желав­ших иметь в лег­ком и увле­ка­тель­ном изло­же­нии повест­во­ва­ние о всей слав­ной исто­рии Рима от само­го его осно­ва­ния, да к тому же в осве­ще­нии при­вер­жен­ца сто­и­циз­ма, т. е. под­лин­но­го рим­ско­го исто­рио­гра­фа. Но в кон­це кон­цов и такой состав его труда остав­лял еще неко­то­рую неудо­вле­тво­рен­ность. Люби­те­лям и зна­то­кам рим­ской ста­ри­ны были извест­ны труды, посвя­щен­ные вопро­сам о про­ис­хож­де­нии рим­ско­го наро­да, при­над­ле­жа­щие таким авто­рам, как Катон Стар­ший, как упо­мя­ну­тый выше некий Секст Гел­лий и, веро­ят­но, еще дру­гие. Для пол­ноты исто­ри­че­ско­го труда при­зна­но было жела­тель­ным вклю­чить в состав сбор­ни­ка еще и сочи­не­ние с таким же загла­ви­ем «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae». Ожи­да­лось, что эта работа еще отда­лит исто­ки рим­ской исто­рии в глубь веков и уста­но­вит ее связь не толь­ко с геро­я­ми мифо­ло­гии, но и с сами­ми небо­жи­те­ля­ми.

В этой свя­зи нель­зя не напом­нить, что IV век нашей эры был оби­лен лите­ра­тур­ны­ми труда­ми с ярко выра­жен­ным мисти­че­ским содер­жа­ни­ем, напри­мер сочи­не­ния нео­пла­то­ни­ков, неопи­фа­го­рей­цев. К это­му вре­ме­ни было созда­но мно­го хри­сти­ан­ских сочи­не­ний, изла­гав­ших пол­ную чудес и мисти­ки био­гра­фию Хри­ста. В IV в. состо­я­лись два все­лен­ских собо­ра хри­сти­ан­ской церк­ви, были кано­ни­зи­ро­ва­ны кни­ги, вошед­шие в состав Ново­го заве­та, вслед­ст­вие чего боль­шое чис­ло еван­ге­лий ока­за­лись отверг­ну­ты­ми, апо­кри­фи­че­ски­ми.

Лег­ко себе пред­ста­вить, что в такой исто­ри­че­ской обста­нов­ке лица, заин­те­ре­со­ван­ные в укреп­ле­нии слав­ных тра­ди­ций рим­ской исто­рии, а так­же пре­сти­жа Авре­лия Вик­то­ра как рим­ско­го исто­рио­гра­фа, сочли нуж­ным доба­вить к трем сочи­не­ни­ям, собран­ным в еди­ный сбор­ник под его име­нем, еще и чет­вер­тое, кото­рое долж­но было ука­зать на уча­стие боже­ства в созда­нии рим­ско­го наро­да, при­чем все это долж­но было быть изло­же­но не в фор­ме легенд или мифов, а в виде науч­но­го труда с ука­за­ни­ем на мно­го­чис­лен­ные источ­ни­ки; это долж­но было при­дать боль­ше досто­вер­но­сти леген­дар­ным исто­кам рим­ско­го наро­да, неже­ли повест­во­ва­ние о рож­де­нии и жиз­ни Хри­ста.

Но если даже пред­став­ля­ю­ща­я­ся нам судь­ба чет­вер­то­го сочи­не­ния в сбор­ни­ке Авре­лия Вик­то­ра и прав­до­по­доб­на, то все же лич­ность ново­го авто­ра и даже вре­мя состав­ле­ния сочи­не­ния оста­ют­ся зага­доч­ны­ми и в отно­ше­нии их при­хо­дит­ся опять-таки огра­ни­чи­вать­ся гипо­те­ти­че­ски­ми выска­зы­ва­ни­я­ми. Сочи­не­ние «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae» мог­ло быть состав­ле­но вновь в IV в., что мало веро­ят­но. Оно мог­ло быть взя­то в гото­вом виде из какой-нибудь работы, сохра­нив­шей­ся от преж­не­го вре­ме­ни, по-види­мо­му, не рань­ше I в. н. э. и не поз­же, что нам кажет­ся более досто­вер­ным, посколь­ку ука­зан­ные в нем источ­ни­ки при­над­ле­жат глав­ным обра­зом ко II и I вв. до н. э. Как уже было ска­за­но выше, автор пред­став­ля­ет­ся нам архи­ва­ри­ем, люби­те­лем ста­ри­ны, охот­но рою­щим­ся в ста­рин­ных руко­пи­сях и кни­гах, но при этом не про­яв­ля­ю­щим доста­точ­ной тща­тель­но­сти в рабо­те и не уме­ю­щим кри­ти­че­ски отне­стись к про­ти­во­ре­чи­вым источ­ни­кам. В исто­рии рим­ской лите­ра­ту­ры или шире — в исто­рии рим­ской куль­ту­ры — нам с.75 изве­стен пери­од увле­че­ния ста­рин­ной лите­ра­ту­рой и арха­и­кой, когда сти­ха­ми Энния боль­ше вос­хи­ща­лись, чем сти­ха­ми Вер­ги­лия, и про­за Като­на и Грак­хов ста­ви­лась выше про­зы Цице­ро­на. Лег­ко себе пред­ста­вить како­го-нибудь диле­тан­та, кото­рый с увле­че­ни­ем читал ста­рых анна­ли­стов и делал выпис­ки из их сочи­не­ний, пред­по­чи­тая их исто­рии Ливия и тем более Таци­та. В этот пери­од были созда­ны и выдаю­щи­е­ся по сво­им каче­ствам работы, нося­щие отпе­ча­ток скру­пу­лез­ной любо­зна­тель­но­сти и при­стра­стия к фило­ло­ги­че­ским тол­ко­ва­ни­ям тер­ми­нов или к вос­ста­нов­ле­нию утра­чен­ных со вре­ме­нем образ­цов поэ­зии или про­зы (напри­мер, зако­нов XII таб­лиц). Я имею в виду такие про­из­веде­ния III в., как «Noc­tes At­ti­cae» Авла Гел­лия и более позд­ние сочи­не­ния зна­ме­ни­тых схо­ли­а­стов Сер­вия (IV в.) и Мак­ро­бия (V в.). Создать такие труды было по пле­чу лишь выдаю­щим­ся лите­ра­тур­ным талан­там. Но рядом с ними подоб­ной работой мог­ли увле­кать­ся люди менее ода­рен­ные, про­из­веде­ния кото­рых все же мог­ли пона­до­бить­ся при слу­чае. Может быть, так и надо себе пред­став­лять про­ис­хож­де­ние сочи­не­ния «Ori­go gen­tis Ro­ma­nae», поме­щен­но­го в сбор­ни­ке Авре­лия Вик­то­ра.