Гражданская община древнего мира.

КНИГА ВТОРАЯ.

Семья.

с.55

Пла­тон гово­рит, что род­ство — это есть общ­ность тех же самых домаш­них богов. Два бра­та, гово­рит еще Плу­тарх, это два чело­ве­ка, на кото­рых лежит долг при­но­сить те же самые жерт­вы, чтить тех же оте­че­ских богов и быть по смер­ти погре­бен­ны­ми в одной общей моги­ле. Когда Демо­сфен хочет дока­зать, что два чело­ве­ка род­ст­вен­ни­ки меж­ду собой, то он ука­зы­ва­ет на тот факт, что они оба испо­ве­ду­ют один и тот же культ и при­но­сят жерт­вы одной и той же моги­ле. В самом деле, род­ство уста­нав­ли­ва­ла домаш­няя рели­гия. Два чело­ве­ка мог­ли счи­тать себя род­ст­вен­ни­ка­ми, если у них были одни и те же боги, один и тот же очаг, если они при­но­си­ли общие могиль­ные жерт­вы.

Ранее мы гово­ри­ли, что пра­во при­но­сить жерт­вы оча­гу пере­да­ва­лось толь­ко от муж­чи­ны к муж­чине, и что культ мерт­вых отно­сил­ся толь­ко к пред­кам по муж­ской линии. Из это­го рели­ги­оз­но­го пра­ви­ла сле­до­ва­ло, что род­ства по жен­ской линии, через жен­щин, не суще­ст­во­ва­ло. По мне­нию древ­них, жен­щи­на не пере­да­ва­ла ни жиз­ни, ни куль­та. Сын полу­чал все от отца. К тому же нель­зя было при­над­ле­жать к двум семьям или молить­ся двум оча­гам, и у сына не было поэто­му ни дру­гой рели­гии, ни дру­гой семьи кро­ме отцов­ской. Каким обра­зом мог бы он иметь еще семью с мате­рин­ской сто­ро­ны? Его мать сама, в тот день, когда были совер­ше­ны свя­щен­ные обряды бра­ка, все­це­ло отрек­лась от соб­ст­вен­ной семьи: с это­го вре­ме­ни она ста­ла при­но­сить могиль­ные жерт­вы пред­кам сво­его мужа, как бы став­ши их доче­рью, и не при­но­си­ла более жертв сво­им кров­ным пред­кам, пото­му что она более не при­зна­ва­лась их потом­ком. У нее не оста­ва­лось более ни рели­ги­оз­ных, ни пра­во­вых свя­зей с семьей, в кото­рой она роди­лась. С тем боль­шим осно­ва­ни­ем у ее сына не было ниче­го обще­го с этой семьей.

Прин­ци­пом род­ства не был мате­ри­аль­ный акт с.56 рож­де­ния, им был — культ. Это с пол­ной ясно­стью вид­но в Индии. Там гла­ва семьи два­жды в месяц при­но­сит могиль­ные жерт­вы; он при­но­сит один пирог в жерт­ву манам сво­его отца, дру­гой — манам сво­его деда, тре­тий — пра­деда, но все толь­ко со сто­ро­ны отца, нико­гда не при­но­сит он жертв сво­им пред­кам со сто­ро­ны мате­ри. Вос­хо­дя все даль­ше, но все­гда по муж­ской линии, он совер­ша­ет при­но­ше­ния пред­кам чет­вер­той, пятой и шестой сте­пе­ни. Но этим послед­ним при­но­ше­ния совер­ша­ют­ся более лег­кие: про­стое воз­ли­я­ние воды и несколь­ко зерен рису. Тако­вы могиль­ные жерт­вы, и совер­ше­ни­ем этих обрядов обу­слов­ли­ва­ет­ся род­ство. Если два чело­ве­ка, при­но­ся­щие порознь могиль­ные жерт­вы, могут в вос­хо­дя­щем ряду пред­ков най­ти одно­го обще­го для них обо­их, то эти два чело­ве­ка — род­ст­вен­ни­ки. Они назы­ва­ют друг дру­га сама­но­да­та, если общий пред­ок из тех, кому совер­ша­ют­ся воз­ли­я­ния водой, и сапин­да, если он из тех, кому при­но­сит­ся в жерт­ву пирог. Счи­тая по-наше­му, род­ство сапин­да про­сти­ра­ет­ся до седь­мой сте­пе­ни, а род­ство сама­но­да­та до четыр­на­дца­той. И в том и дру­гом слу­чае род­ство узна­ет­ся по тому при­зна­ку, что два или несколь­ко чело­век при­но­сят жерт­ву одно­му и тому же пред­ку; и этот порядок, оче­вид­но, исклю­ча­ет род­ство по жен­ской линии.

То же самое было и на запа­де. Мно­го спо­ри­ли о том, что такое пони­ма­ли рим­ские юри­сты под име­нем агна­ции. Вопрос раз­ре­ша­ет­ся лег­ко, как толь­ко мы сопо­ста­вим агна­цию с домаш­ней рели­ги­ей. Подоб­но тому как рели­гия мог­ла пере­да­вать­ся толь­ко от муж­чи­ны к муж­чине, точ­но так­же, по свиде­тель­ству древ­них юри­стов, два чело­ве­ка мог­ли быть агна­та­ми меж­ду собой толь­ко в том слу­чае, если, вос­хо­дя все­гда по муж­ской линии, мож­но было най­ти обще­го пред­ка. Закон агна­ции был, сле­до­ва­тель­но, тот же, что и закон куль­та; мы видим явное соот­но­ше­ние меж­ду обо­и­ми. Агна­ция была не что иное, как род­ство в том виде, как его уста­но­ви­ла в нача­ле рели­гия. Чтобы пред­ста­вить эту исти­ну более оче­вид­но, при­ведем здесь родо­слов­ную таб­ли­цу рим­ской семьи:

с.57

с.58 В этой таб­ли­це пятое поко­ле­ние, жив­шее в 140 году до Рож. Хр., пред­став­ле­но четырь­мя лица­ми. Состо­я­ли ли они все в род­стве меж­ду собой? Так это было бы по нашим совре­мен­ным поня­ти­ям, но по поня­ти­ям рим­лян они не все были род­ст­вен­ни­ка­ми меж­ду собой. Рас­смот­рим, в самом деле, у всех ли у них был один и тот же домаш­ний культ, т. е. все ли они при­но­си­ли жерт­вы одним и тем же пред­кам. Пред­по­ло­жим, что тре­тий Сци­пи­он Ази­ат­ский, един­ст­вен­ный пред­ста­ви­тель сво­ей семьи, при­но­сит в опре­де­лен­ный, уста­нов­лен­ный день могиль­ные жерт­вы; вос­хо­дя по муж­ской линии, он нахо­дит сво­им третьим пред­ком Пуб­лия Сци­пи­о­на. Точ­но так­же и Сци­пи­он Эми­ли­ан, при­но­ся жерт­вы пред­кам, встре­ча­ет в ряду их того же Пуб­лия Сци­пи­о­на. Сле­до­ва­тель­но, Сци­пи­он Ази­ат­ский и Сци­пи­он Эми­ли­ан — род­ст­вен­ни­ки меж­ду собой; инду­сы назва­ли бы таких род­ст­вен­ни­ков сапип­да.

С дру­гой сто­ро­ны, Сци­пи­он Сера­пи­он име­ет сво­им чет­вер­тым пред­ком Луция Кор­не­лия Сци­пи­о­на, кото­рый при­хо­дит­ся пред­ком в чет­вер­той сте­пе­ни так­же и Сци­пи­о­ну Эми­ли­а­ну, сле­до­ва­тель­но, и они — род­ст­вен­ни­ки меж­ду собой. Таких род­ст­вен­ни­ков инду­сы назва­ли бы сама­но­да­та. На язы­ке же юриди­че­ском и рели­ги­оз­ном Рима эти три Сци­пи­о­на — агна­ты: два пер­вых нахо­дят­ся в шестой сте­пе­ни род­ства меж­ду собой, а тре­тий — в вось­мой сте­пе­ни с ними обо­и­ми.

Но отно­си­тель­но Тиве­рия Грак­ха дело обсто­ит ина­че. Этот чело­век, кото­рый, по нашим совре­мен­ным поня­ти­ям, являл­ся бы самым близ­ким род­ст­вен­ни­ком Сци­пи­о­на Эми­ли­а­на, совер­шен­но не счи­та­ет­ся его род­ст­вен­ни­ком даже в самой отда­лен­ной сте­пе­ни. Дей­ст­ви­тель­но, для Тиве­рия Грак­ха без­раз­лич­но, что он сын Кор­не­лии, доче­ри Сци­пи­о­на; ни он, ни сама Кор­не­лия не при­над­ле­жат к этой семье по сво­ей рели­гии. У него нет дру­гих пред­ков кро­ме Сем­п­ро­ни­ев; им при­но­сит он могиль­ные жерт­вы, и в вос­хо­дя­щем ряду пред­ков он не встре­тит нико­го ино­го кро­ме Сем­п­ро­ни­ев. Сле­до­ва­тель­но, Сци­пи­он Эми­ли­ан и Тиве­рий Гракх — с.59 не агна­ты. Уз кро­ви недо­ста­точ­но для того, чтобы уста­но­вить род­ство, для это­го нуж­ны еще узы куль­та.

Из ска­зан­но­го понят­но, поче­му в гла­зах рим­ско­го зако­на два еди­но­кров­ных бра­та — агна­ты меж­ду собой, а два еди­но­утроб­ных — нет. Нель­зя ска­зать так­же, чтобы про­ис­хож­де­ние по муж­ской линии явля­лось непре­лож­ным прин­ци­пом, на кото­ром зижди­лось бы род­ство. Не по рож­де­нию, а по общ­но­сти куль­та узна­ва­ли насто­я­щих агна­тов. Дей­ст­ви­тель­но, сын, выде­лен­ный из семьи и отре­шен­ный вслед­ст­вие это­го от домаш­не­го куль­та, — не был более агна­том сво­его отца; посто­рон­ний же чело­век, усы­нов­лен­ный, т. е. при­ня­тый в культ, ста­но­вил­ся агна­том усы­но­ви­те­ля, а так­же и всей его семьи. Настоль­ко, в сущ­но­сти, уста­но­ви­тель­ни­цей род­ства явля­лась рели­гия.

Без сомне­ния, наста­ло вре­мя для Индии и Гре­ции, как и для Рима, когда род­ство но куль­ту не счи­та­лось более един­ст­вен­но при­зна­вае­мым. По мере того, как осла­бе­ва­ла эта древ­няя рели­гия, голос кро­ви начи­нал гово­рить гром­че, и род­ство по рож­де­нию было при­зна­но зако­ном. Это род­ство, совер­шен­но неза­ви­ся­щее от домаш­ней рели­гии, рим­ляне назва­ли cog­na­tio, когна­ция. Читая про­из­веде­ния юри­стов, начи­ная с Цице­ро­на и до Юсти­ни­а­на, мы видим, как эти две систе­мы род­ства сопер­ни­ча­ют друг с дру­гом и оспа­ри­ва­ют одна у дру­гой гос­под­ство в пра­ве. Но во вре­ме­на Две­на­дца­ти Таб­лиц един­ст­вен­ным род­ст­вом, кото­рое было извест­но, была агна­ция, и она одна дава­ла пра­во на насле­до­ва­ние. Ниже мы увидим, что то же самое было и в Гре­ции.