В. В. Рязанов

Монеты и монетарии Римской республики

Любезно предоставлено автором, 2011.

Дена­рий Л. Тория Баль­ба
Crawford 316/1
105 г. до н. э.
Источ­ник иллю­ст­ра­ции: An­cient Coins Search En­gi­ne.

Вой­на закан­чи­ва­лась… Луций Сул­ла Счаст­ли­вый в двух­лет­ней борь­бе пере­ло­мил хре­бет мари­ан­ской пар­тии и теперь, в послед­ний день октяб­ря, мог счи­тать себя победи­те­лем. Кон­сул Кар­бон бро­сил армию и бежал на Сици­лию, в надеж­де спа­стись от мести Сул­лы. Дру­гой кон­сул, моло­дой Марий, был надеж­но заперт в цита­де­ли Пре­не­сте. По Ита­лии еще бро­ди­ли остат­ки мари­ан­ских леги­о­нов, но надеж­ные сорат­ни­ки — Метелл, Пом­пей, Марк Лукулл — висе­ли у них на хво­сте, обе­щая окон­ча­тель­ную победу в бли­жай­шие неде­ли. Рим при­над­ле­жал победи­те­лю…

Одна­ко, оста­ва­лась еще на Апен­ни­нах сила, не при­знав­шая пора­же­ние. Ита­ли­ки, почти деся­ти­ле­тие назад вос­став­шие про­тив рим­ско­го гос­под­ства, по-преж­не­му леле­я­ли мыс­ли о сво­бо­де. Сам­нит Пон­тий Теле­зин, лука­нец Лам­по­ний и граж­да­нин Капуи Тибе­рий Гут­та собра­ли послед­нюю армию сво­бод­ной Ита­лии и бро­си­ли ее на Рим, наде­ясь уни­что­жить лес, из кото­ро­го выбе­га­ют рим­ские вол­ки, чтобы тер­зать ита­лий­ско­го Быка. Сорок тысяч ита­ли­ков вышли из уще­лий Сам­ния и по Соля­ной доро­ге напра­ви­лись к без­за­щит­но­му горо­ду. Одно­вре­мен­но с этим мари­ан­цы смог­ли объ­еди­нить свои раз­роз­нен­ные отряды и, собрав армию в два­дцать тысяч вои­нов, дви­ну­лись на соеди­не­ние с ита­ли­ка­ми.

Вече­ром 31 октяб­ря 82 г. до н. э. Рим, каза­лось, был обре­чен. Сам­ни­ты и лукан­цы раз­би­ли лагерь менее чем в двух кило­мет­рах от Кол­лин­ских ворот горо­да, мари­ан­цы — в 18 кило­мет­рах, у под­но­жья Аль­бан­ской горы. Бли­жай­шая армия сул­лан­цев нахо­ди­лась вдвое даль­ше.

Полу­чив изве­стие о дви­же­нии вра­гов на Рим, Сул­ла немед­лен­но высту­пил на помощь горо­ду. Леги­о­ны нача­ли ноч­ной марш, а кон­ни­ца была посла­на впе­ред, с тем, чтобы хотя бы мораль­но под­бо­д­рить защит­ни­ков Рима, пока­зать, что Сул­ла не забыл про них и спе­шит на под­мо­гу.

Утром 1 нояб­ря ита­ли­ки и при­со­еди­нив­ши­е­ся к ним мари­ан­цы дви­ну­лись на штурм горо­да. Защит­ни­ки смог­ли выста­вить лишь неболь­шой кон­ный отряд, состав­лен­ный из моло­дых ари­сто­кра­тов. В само­убий­ст­вен­ной ата­ке они смог­ли ценой сво­ей жиз­ни на несколь­ко минут задер­жать ата­ку­ю­щих, дав воз­мож­ность кава­ле­рии Сул­лы спа­сти город. Опи­ра­ясь на вос­по­ми­на­ния дик­та­то­ра, дву­мя века­ми поз­же Плу­тарх так опи­сы­вал эти мину­ты: «В горо­де нача­лось обыч­ное в таких слу­ча­ях смя­те­ние — кри­ки жен­щин, бес­по­рядоч­ная бегот­ня, как буд­то он был уже взят при­сту­пом, и тут рим­ляне увиде­ли Баль­ба: гоня во весь опор, он при­ска­кал от Сул­лы с семью­ста­ми всад­ни­ков. Оста­но­вив­шись нена­дол­го, чтобы дать пере­дыш­ку взмы­лен­ным коням, он при­ка­зал поско­рее взнуздать их сно­ва и напал на про­тив­ни­ка».

Бальб смог задер­жать ита­ли­ков и мари­ан­цев еще на какое-то вре­мя, и это­го вре­ме­ни хва­ти­ло, чтобы подо­шел Сул­ла. После оже­сто­чен­но­го боя враг бежал, оста­вив на поле боя тыся­чи погиб­ших. Остав­ши­е­ся в живых сда­лись утром у стен Антем­ны Мар­ку Крас­су, пре­сле­до­вав­ше­му их, и были пере­би­ты дву­мя дня­ми поз­же. Граж­дан­ская вой­на закон­чи­лась…

Впо­след­ст­вии мно­гие назы­ва­ли себя спа­си­те­ля­ми Рима в бит­ве у Кол­лин­ских ворот, в том чис­ле сам Сул­ла и буду­щий три­ум­вир Марк Красс. Одна­ко несо­мнен­но, что истин­ным спа­си­те­лем Горо­да был Бальб, кото­рый с горст­кой кон­ни­ков высто­ял про­тив мно­готы­сяч­ной армии, дав без­за­щит­но­му горо­ду самое глав­ное в тот момент для него — вре­мя, необ­хо­ди­мое устав­шим после мно­го­ча­со­во­го ноч­но­го пере­хо­да леги­о­нам, чтобы под­гото­вить­ся к сра­же­нию…

Грек Плу­тарх, не силь­но раз­би­рав­ший­ся в пра­ви­лах рим­ско­го име­но­ва­ния, не сохра­нил для исто­рии родо­вое имя храб­ро­го кава­ле­рий­ско­го офи­це­ра. Ког­но­мен «Бальб», в пере­во­де «Кар­та­вый», носи­ли в те годы пред­ста­ви­те­ли несколь­ких рим­ских родов, что затруд­ня­ет для нас уста­нов­ле­ние лич­но­сти спа­си­те­ля Рима. Ф. Мюн­цер, автор ста­тьи в энцик­ло­пе­дии Пау­ли — Вис­со­ва, счи­тал, что хотя в I в. до н. э. извест­но несколь­ко родов, чьи пред­ста­ви­те­ли носи­ли ког­но­мен «Бальб», наш герой при­над­ле­жал к роду Окта­ви­ев, ссы­ла­ясь на то, что в сле­дую­щем деся­ти­ле­тии извест­но два Окта­вия Баль­ба — сена­то­ра. Окта­ви­ем счи­та­ет Баль­ба и Т. Р. Ш. Бро­у­тон, автор мно­готом­но­го труда «Маги­ст­ра­ты рим­ской рес­пуб­ли­ки».

Одна­ко, по мне­нию авто­ра, про­слав­лен­ные исто­ри­ки ошиб­лись.

Ни один из Окта­ви­ев Баль­бов не отме­тил­ся в исто­рии в каче­стве воен­но­го. Л. Окта­вий Бальб одна­жды упо­ми­на­ет­ся в каче­стве судьи (iudex), П. Окта­вий Бальб — тоже един­ст­вен­ный раз в каче­стве при­сяж­но­го сена­тор­ско­го ран­га. При этом Цице­рон, пере­чис­ляя каче­ства Пуб­лия Баль­ба, гово­рил, что он обла­дал «при­род­ным умом, зна­ни­ем пра­ва, тща­тель­но­стью и без­упреч­но­стью в вопро­сах чести, сове­сти и дол­га», но ни сло­вом не обмол­вил­ся о его воен­ных заслу­гах.

В то же вре­мя, мы зна­ем дру­го­го Баль­ба, о кото­ром извест­но, что он имел воен­ный опыт и был бли­зок к руко­вод­ству сул­лан­ской пар­тии.

В 80 г. до н. э. вновь раз­го­ре­лась, каза­лось бы, пре­кра­щен­ная граж­дан­ская вой­на. Квинт Сер­то­рий, один из послед­них мари­ан­цев, остав­ших­ся в живых, под­нял в Испа­нии зна­мя сопро­тив­ле­ния про­тив дик­та­ту­ры Сул­лы. В пер­вых же сра­же­ни­ях он раз­гро­мил намест­ни­ков испан­ских про­вин­ций Авре­лия Кот­ту и Л. Фуфидия, захва­тил круп­ней­шие горо­да Пире­не­ев и под­нял на борь­бу пле­ме­на лузи­тан и кельт­ибе­ров. Чтобы вер­нуть отло­жив­ши­е­ся про­вин­ции, Сул­ла назна­чил новых намест­ни­ков. В Ближ­нюю Испа­нию отпра­вил­ся с вой­ском М. Доми­ций Каль­вин в ран­ге про­пре­то­ра, в Испа­нию Даль­нюю — про­кон­сул с пра­ва­ми глав­но­ко­ман­дую­ще­го в войне с Сер­то­ри­ем, кон­сул преды­ду­ще­го года Кв. Цеци­лий Метелл Пий. Метелл, «пер­вый граж­да­нин сво­ей эпо­хи», был бли­жай­шим сорат­ни­ком Сул­лы, фак­ти­че­ски вто­рым лицом при сул­лан­ском режи­ме. В каче­стве лега­та в Испа­нию с Метел­лом отпра­вил­ся Л. Торий Бальб.

Имен­но этот Бальб, по наше­му мне­нию, и был геро­ем бит­вы у Кол­лин­ских ворот. Бли­зость к Метел­лу гово­рит о том, что Торий зани­мал вид­ное место в иерар­хии сул­лан­ской пар­тии, а долж­ность лега­та и коман­до­ва­ние вой­ска­ми в Сер­то­ри­ан­ской войне — о его воен­ном опы­те. Все вме­сте это поз­во­ля­ет пред­по­ло­жить, что Бальб — кава­ле­рий­ский офи­цер у Кол­лин­ских ворот и Торий Бальб — легат Метел­ла в Испа­нии, — это одно и то же лицо. Види­мо, имен­но заслу­ги в сра­же­нии за Рим помог­ли незнат­но­му муни­ци­па­лу вой­ти в сенат и полу­чить через несколь­ко лет долж­ность стар­ше­го лега­та и воен­ное коман­до­ва­ние.

Вой­на с Сер­то­ри­ем, несмот­ря на при­бы­тие новых войск с новы­ми пол­ко­во­д­ца­ми, про­те­ка­ла неудач­но. Метелл в ряде сты­чек потер­пел неуда­чи и, отсту­пив в глубь про­вин­ции, был вынуж­ден вызвать на помощь намест­ни­ка Нар­бон­ской Гал­лии Л. Ман­лия Торк­ва­та. Дела Каль­ви­на обсто­я­ли еще хуже — он встре­тил­ся в сра­же­нии с кве­сто­ром Сер­то­рия Л. Гир­ту­ле­ем и был наго­ло­ву раз­гром­лен. Метелл послал ему на помощь Тория с вой­ска­ми, но Гир­ту­лей, удач­но манев­ри­руя, не допу­стил их соеди­не­ния и в бит­ве на реке Ане уни­что­жил их. В бит­ве погиб и Л. Торий Бальб.

Плу­тарх, кото­рый един­ст­вен­ный из всех антич­ных авто­ров упо­ми­на­ет Тория, не назы­ва­ет его пол­но­го име­ни. У писа­те­ля он — про­сто «Торий». Для пол­ной иден­ти­фи­ка­ции лега­та мы исполь­зу­ем сведе­ния, кото­рые пре­до­ста­вил Цице­рон:

«Жил когда-то Л. Торий Бальб из Лану­вия, кото­ро­го ты не можешь пом­нить. Он так устро­ил свою жизнь, что невоз­мож­но было най­ти ни одно­го изыс­кан­ней­ше­го удо­воль­ст­вия, кото­ро­го у него не было бы в изоби­лии. Он был жаден до наслаж­де­ний и све­дущ и изо­бре­та­те­лен в них. Он был обра­зо­ван и настоль­ко лишен вся­ко­го суе­ве­рия, что с пре­зре­ни­ем отно­сил­ся ко мно­же­ству свя­щен­ных обрядов и свя­ти­лищ, суще­ст­во­вав­ших на его родине, и настоль­ко не боял­ся смер­ти, что лег­ко встре­тил ее в бою, сра­жа­ясь за роди­ну.

Жела­ни­ям ста­вил он пре­дел, руко­вод­ст­ву­ясь не Эпи­ку­ро­вым деле­ни­ем, а сво­ей пре­сы­щен­но­стью ими, одна­ко забо­тил­ся о сво­ем здо­ро­вье, зани­мал­ся гим­на­сти­кой, чтобы идти обедать с чув­ст­вом голо­да и жаж­ды, употреб­лял пищу не толь­ко самую вкус­ную, но и самую лег­кую для пере­ва­ри­ва­ния, вино пил, чтобы полу­чить удо­воль­ст­вие и не при­чи­нить себе вреда; было у него и все осталь­ное, без чего, как гово­рит Эпи­кур, ему непо­нят­но, что такое бла­го; не испы­ты­вал ника­ких стра­да­ний, а если бы испы­ты­вал, то муже­ст­вен­но пере­но­сил бы, и все же чаще при­гла­шал вра­чей, чем фило­со­фов. Пре­крас­ный цвет лица, креп­кое здо­ро­вье, заме­ча­тель­ное изя­ще­ство, нако­нец жизнь, пол­ная самых раз­но­об­раз­ных наслаж­де­ний.

Вы назы­ва­е­те его счаст­ли­вым, ибо к это­му вас понуж­да­ет ваше уче­ние».

Цице­рон дает нам раз­вер­ну­тую харак­те­ри­сти­ку лич­но­сти Л. Тория Баль­ба, кото­рая может доба­вить еще несколь­ко штри­хов к его био­гра­фии. Хоро­шо извест­но, что Метелл в пер­вые годы Сер­то­ри­ан­ской вой­ны пре­да­вал­ся «рас­пут­ной жиз­ни и удо­воль­ст­ви­ям». Вале­рий Мак­сим вос­кли­цал: «До чего дошел Метелл Пий, пер­вый граж­да­нин сво­ей эпо­хи, допу­стив­ший по при­бы­тии в Испа­нию, чтобы в его честь были воз­веде­ны алта­ри, чтобы ему кури­ли фими­ам, буд­то богу? Он с удо­воль­ст­ви­ем созер­цал сте­ны сво­его двор­ца, обтя­ну­тые рас­ши­ты­ми золо­том тка­ня­ми, он устра­и­вал рос­кош­ные пиры, на кото­рых дава­лись бле­стя­щие спек­так­ли, он при­сут­ст­во­вал на пирах в тоге три­ум­фа­то­ра, он при­ни­мал золотые вен­ки, кото­рые наде­вал на соб­ст­вен­ную голо­ву, как на голо­ву бога! И где это про­ис­хо­ди­ло? Не в Гре­ции и не в Азии, где рос­кошь мог­ла испор­тить саму стро­гость; это было в вар­вар­ской и воин­ст­вен­ной про­вин­ции, в тот самый момент, когда враж­деб­ный Сер­то­рий на гла­зах у всех воору­жал лузи­тан и уни­что­жал рим­ские армии. До такой сте­пе­ни Метелл забыл нра­вы нуми­дий­ской вой­ны, кото­рую вел его отец! Из это­го мы можем видеть, с какой быст­ро­той рос­кошь под­чи­ни­ла себе Рим. Юность Метел­ла еще виде­ла рас­цвет ста­рых доб­рых обы­ча­ев, ста­рость его — увиде­ла рож­де­ние новых».

По наше­му мне­нию оче­вид­но вли­я­ние, кото­рое ока­зал на Метел­ла Торий Бальб. Рез­кое изме­не­ние при­вы­чек от ста­ро­рес­пуб­ли­кан­ской стро­го­сти к ново­мод­ным удо­воль­ст­ви­ям не может не быть свя­за­но с при­сут­ст­ви­ем в шта­бе Метел­ла эпи­ку­рей­ца Тория. Таким обра­зом, связь Л. Тория Баль­ба с Метел­лом, а через него и с Сул­лой, ста­но­вит­ся еще тес­нее.

Нарра­тив­ные источ­ни­ки осве­ща­ют толь­ко послед­ние годы жиз­ни Л. Тория Баль­ба. Его ран­няя карье­ра нам неиз­вест­на, за одним исклю­че­ни­ем. В 105 г. до н. э. Торий был три­ум­ви­ром по чекан­ке моне­ты.

Дена­рии Л. Тория Баль­ба — один из самых рас­про­стра­нен­ных типов рес­пуб­ли­кан­ской чекан­ки. На авер­се моне­ты изо­бра­же­на Юно­на Соспи­та с леген­дой I S M R, на ревер­се — мча­щий­ся бык и имя маги­ст­ра­та — L. THO­RIVS BALBVS.

Сюжет авер­са лег­ко объ­яс­ним. Культ Юно­ны Соспи­ты был широ­ко рас­про­стра­нен в Лану­вии, откуда был родом Торий. Лану­вий­скую Юно­ну изо­бра­жа­ли с копьем и щитом. Она счи­та­лась боги­ней-вои­тель­ни­цей и защит­ни­цей, хотя сохра­ня­ла древ­ней­шие чер­ты боги­ни пло­до­ро­дия. В кон­це I в. до н. э. рим­ский поэт Про­пер­ций писал:


«Некий ста­рин­ный дра­кон охра­ня­ет издрев­ле Лану­вий,
Сто­ит пой­ти посмот­реть зре­ли­ще ред­кое здесь:
Спуск там таит­ся кру­той в завет­ную тем­ную про­пасть
Дева нис­хо­дит туда (бой­ся подоб­ных путей!)
В празд­ник голод­ной змеи, когда тре­буя яств еже­год­ных,
С гроз­ным шипе­ньем она вьет­ся по недрам зем­ли.
Девы блед­не­ют, когда их спус­ка­ют для жерт­вы свя­щен­ной,
И науда­чу суют руку в зме­и­ную пасть.
Жад­но хва­та­ет змея при­не­сен­ные девою яст­ва,
Даже кор­зи­ны дро­жат в неж­ных деви­чьих руках.
Если невин­ны они, обни­ма­ют роди­те­лей сно­ва,
А зем­ледель­цы кри­чат: «Год уро­жай­ный идет!»

Лану­вий­цы гор­ди­лись сво­ей боги­ней, кото­рой даже рим­ские кон­су­лы еже­год­но при­но­си­ли жерт­вы. Изо­бра­же­ние Юно­ны Соспи­ты посто­ян­но встре­ча­ет­ся на рим­ских моне­тах, чека­нен­ных выхо­д­ца­ми из это­го ита­лий­ско­го город­ка. Поми­мо Тория Баль­ба это Л. Про­ци­лий и Л. Рос­ций Фаб­ат, М. Мет­тий и отец и сын Луции Папии Цель­зы. Для послед­них лану­вий­ское про­ис­хож­де­ние под­твер­жда­ет­ся нарра­тив­ны­ми источ­ни­ка­ми, ведь их роди­чем был Т. Анний Милон Папи­ан, испол­няв­ший в 52 г. до н. э. маги­ст­ра­ту­ру дик­та­то­ра Лану­вия.

Семья Тори­ев на про­тя­же­нии несколь­ких поко­ле­ний жила в Лану­вии и поме­ще­ние им Юно­ны Соспи­ты на аверс сво­их монет вполне оправ­да­но.

Сюжет ревер­са дена­ри­ев Тория Баль­ба менее ясен. М. Кро­уфорд и Х. А. Сиби счи­та­ли, что изо­бра­же­ние быка свя­за­но с име­нем маги­ст­ра­та: Tho­rius — tau­rus. Одна­ко, как пред­став­ля­ет­ся, эта ана­ло­гия не вер­на.

По наше­му мне­нию, имя Тори­ев свя­за­но с лукан­ским горо­дом Фурии (Tho­rii — Thou­rioi). Види­мо, Тории были выхо­д­ца­ми из это­го горо­да, пере­се­лив­ши­ми­ся в Лану­вий, но не забыв­шие сво­их кор­ней.

Бык, свя­щен­ное живот­ное Посей­до­на, был сим­во­лом Фурий. Этот город был осно­ван жите­ля­ми Сиба­ри­са после его уни­что­же­ния кротон­ца­ми. Сиба­рис же пре­тен­до­вал на про­ис­хож­де­ние от Посей­до­на через его дочь — ламию Сиба­риду, побеж­ден­ную геро­ем Еври­ба­дом и пре­вра­тив­шу­ю­ся в источ­ник в Ахайе. Назва­ние источ­ни­ка — Сиба­рис — было пере­не­се­но ахей­ца­ми в южную Ита­лию при осно­ва­нии ими коло­нии. Новый город быст­ро раз­бо­га­тел и начал чека­нить моне­ту, на кото­рой с само­го нача­ла появ­ля­ет­ся изо­бра­же­ние быка — Посей­до­на.

Тес­ная связь сиба­ри­тов с мор­ским богом про­сле­жи­ва­ет­ся в назва­нии един­ст­вен­ной коло­нии, осно­ван­ной ими — Посей­до­нии. В V в. до н. э., после раз­ру­ше­ния кротон­ца­ми Сиба­ри­са, жите­ли Посей­до­нии помог­ли вос­ста­но­вить быв­шую мет­ро­по­лию ее выжив­шим жите­лям. Новый Сиба­рис про­су­ще­ст­во­вал все­го пять лет, до тех пор пока вновь не был уни­что­жен, теперь уже окон­ча­тель­но. Впро­чем, за это годы сиба­ри­ты успе­ли отче­ка­нить моне­ты, на кото­рых бык сосед­ст­ву­ет с Посей­до­ном.

После вто­ро­го раз­ру­ше­ния Сиба­ри­са, на его терри­то­рии была осно­ва­на един­ст­вен­ная обще­эл­лин­ская коло­ния — Фурии. В ее осно­ва­нии при­ня­ли уча­стие вели­кий поли­тик Перикл и вели­кий исто­рик Геро­дот, архи­тек­тор и гра­до­стро­и­тель Гип­по­дам и фило­соф Про­та­гор. Фурий­цы на про­тя­же­нии несколь­ких веков чека­ни­ли изо­бра­же­ние ата­ку­ю­ще­го быка на сво­их моне­тах.

Ревер­сы дена­ри­ев Тория Баль­ба и ста­те­ров Фурий име­ют отчет­ли­вое типо­ло­ги­че­ское сход­ство. Види­мо, Л. Торий Бальб, чека­ня на сво­их моне­тах изо­бра­же­ние быка, давал понят­ную совре­мен­ни­кам отсыл­ку к сво­им южно­и­та­лий­ским кор­ням, а воз­мож­но, даже наме­кал на свое про­ис­хож­де­ние от бога морей.

Инте­рес­но отме­тить связь эпи­ку­рей­ца Тория с сиба­ри­та­ми южной Ита­лии. Мно­го веков спу­стя рим­ля­нин Торий вел такой же образ жиз­ни, что и его несчаст­ные пред­ки, погиб­шие из-за сво­ей рос­ко­ши и дав­шие нари­ца­тель­ное имя празд­но­му вре­мя­про­вож­де­нию.

Впро­чем, хотя в исто­рию Л. Торий Бальб вошел бла­го­да­ря сво­е­му эпи­ку­рей­ству, в его жиз­ни был и геро­и­че­ский эпи­зод — 1 нояб­ря 82 г. до н. э. он спас Рим…

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
1303222561 1303308995 1263912973 1323941826 1323952208 1323955005