История Рима.

Книга четвертая
Революция.

с.248 193

Поло­же­ние на Восто­ке

Рево­лю­ция с ее посто­ян­но воз­об­нов­ля­ю­щи­ми­ся вспыш­ка­ми дер­жа­ла рим­ское пра­ви­тель­ство все вре­мя в напря­жен­ном состо­я­нии и не дава­ла ему пере­дыш­ки. Это было при­чи­ной того, что из его поля зре­ния выпа­ли про­вин­ци­аль­ные дела вооб­ще и осо­бен­но дела на ази­ат­ском Восто­ке. Дале­кие и нево­ин­ст­вен­ные наро­ды, жив­шие там, не при­вле­ка­ли вни­ма­ния рим­ско­го пра­ви­тель­ства в такой зна­чи­тель­ной мере, как Афри­ка, Испа­ния и зааль­пий­ские соседи. После сов­пав­ше­го с нача­лом рево­лю­ции при­со­еди­не­ния цар­ства Атта­лидов, нель­зя ука­зать на серь­ез­ное вме­ша­тель­ство Рима в восточ­ные дела в тече­ние цело­го поко­ле­ния. Исклю­че­ние состав­ля­ет обра­зо­ва­ние про­вин­ции Кили­кии в 652 г. [102 г.]; к это­му шагу Рим вынуж­ден был чрез­мер­ной наг­ло­стью кили­кий­ских пира­тов, и дело сво­ди­лось в сущ­но­сти толь­ко к созда­нию в восточ­ных водах посто­ян­ной сто­ян­ки для неболь­шо­го рим­ско­го отряда и флота. Лишь после того, как реши­тель­ное пора­же­ние Мария в 654 г. [100 г.] несколь­ко упро­чи­ло гос­под­ство рестав­ра­ции, Рим сно­ва стал уде­лять неко­то­рое вни­ма­ние собы­ти­ям на Восто­ке.

Еги­пет

Во мно­гих отно­ше­ни­ях поло­же­ние в Егип­те оста­ва­лось таким же, как трид­цать лет назад. Еги­пет­ское государ­ство со сво­и­ми дву­мя вла­де­ни­я­ми, Кире­ной и Кипром, рас­па­лось со смер­тью Эвер­ге­та II (637) [117 г.] отча­сти юриди­че­ски, отча­сти фак­ти­че­ски. Кире­на доста­лась побоч­но­му сыну Эвер­ге­та Пто­ле­мею Апи­о­ну и навсе­гда отде­ли­лась от мет­ро­по­лии. Меж­ду вдо­вой послед­не­го еги­пет­ско­го царя Клео­патрой (ум. в 665 г.) [89 г.] и его дву­мя сыно­вья­ми, Соте­ром II Лафи­ром (ум. в 673 г.) [81 г.] и Алек­сан­дром I (ум. в 666 г.) [88 г.], нача­лась борь­ба за обла­да­ние Егип­том. В резуль­та­те этой борь­бы Кипр так­же надол­го отпал от Егип­та. Рим­ляне не вме­ши­ва­лись в эти рас­при.

Кире­на доста­ет­ся рим­ля­нам

Даже когда в 658 г. [96 г.] Кирен­ское цар­ство доста­лось Риму по заве­ща­нию без­дет­но­го царя Апи­о­на, Рим, прав­да, не отка­зал­ся с.249 от это­го при­об­ре­те­ния, но в сущ­но­сти пре­до­ста­вил стране пол­ную сво­бо­ду: ее гре­че­ские горо­да Кире­на, Пто­ле­ма­ида и Бере­ни­ка были при­зна­ны сво­бод­ны­ми горо­да­ми и полу­чи­ли даже пра­во поль­зо­ва­ния цар­ски­ми доме­на­ми. Над­зор афри­кан­ско­го намест­ни­ка носил в этой отда­лен­ной стране еще гораздо более номи­наль­ный харак­тер, чем над­зор македон­ско­го намест­ни­ка над эллин­ски­ми сво­бод­ны­ми горо­да­ми. Выше­упо­мя­ну­тая мера, несо­мнен­но, выте­ка­ла не из элли­но­филь­ства 194 рим­ско­го пра­ви­тель­ства, а исклю­чи­тель­но из его сла­бо­сти и небреж­но­сти, но послед­ст­вия были по суще­ству те же, что при ана­ло­гич­ных усло­ви­ях в Элла­де. Стра­на так силь­но стра­да­ла от меж­до­усоб­ных войн и узур­па­ций, что когда в 668 г. [86 г.] здесь появил­ся один рим­ский вое­на­чаль­ник, жите­ли обра­ти­лись к нему с насто­я­тель­ной прось­бой вве­сти у них порядок и создать проч­ную власть.

Сирия

Поло­же­ние в Сирии за это вре­мя тоже мало изме­ни­лось, во вся­ком слу­чае не изме­ни­лось к луч­ше­му. В тече­ние два­дца­ти­лет­ней вой­ны за пре­сто­ло­на­следие меж­ду дву­мя свод­ны­ми бра­тья­ми, Антиохом Гри­пом (ум. в 658 г.) [96 г.] и Антиохом Кизик­ским (ум. в 659 г.) [95 г.], вой­ны, кото­рую после их смер­ти про­дол­жа­ли их сыно­вья, государ­ство, пред­мет раздо­ра, суще­ст­во­ва­ло, мож­но ска­зать, лишь по име­ни. Кили­кий­ские вла­ды­ки моря, араб­ские шей­хи сирий­ской пусты­ни, иудей­ские кня­зья и маги­ст­ра­ты круп­ных горо­дов обыч­но поль­зо­ва­лись в Сирии бо́льшим вли­я­ни­ем, чем носи­те­ли цар­ской диа­де­мы. Тем вре­ме­нем рим­ляне обос­но­ва­лись в запад­ной Кили­кии, а Месо­пота­мия, имев­шая важ­ное зна­че­ние, пере­шла окон­ча­тель­но в руки пар­фян.

Пар­фян­ское государ­ство

Монар­хия Арса­кидов пере­жи­ва­ла во вре­ме­на Грак­хов опас­ный кри­зис, глав­ным обра­зом вслед­ст­вие напа­де­ний туран­ских пле­мен. Прав­да, девя­тый Арса­кид, Мит­ри­дат II или Вели­кий [630(?)—667(?)] [124(?)—87(?)], вер­нул государ­ству его гос­под­ст­ву­ю­щее поло­же­ние во внут­рен­ней Азии, отра­зил напа­де­ние ски­фов и рас­ши­рил гра­ни­цы сво­их вла­де­ний по направ­ле­нию к Сирии и Арме­нии. Одна­ко к кон­цу его жиз­ни новые вол­не­ния поко­ле­ба­ли его могу­ще­ство. Знать и даже род­ной брат царя вос­ста­ли про­тив него; в кон­це кон­цов брат сверг его с пре­сто­ла и при­ка­зал убить его.

Арме­ния

Меж­ду тем уси­ли­ва­лась Арме­ния, кото­рая до это­го вре­ме­ни была незна­чи­тель­ным государ­ст­вом. Эта стра­на со вре­ме­ни про­воз­гла­ше­ния сво­ей неза­ви­си­мо­сти (I, 702) была разде­ле­на на 2 части: севе­ро-восточ­ную, или соб­ст­вен­но Арме­нию, состав­ляв­шую государ­ство Арта­к­си­а­дов, и юго-запад­ную, или Софе­ну, цар­ство Зари­а­д­ридов. Арта­к­си­ад Тиг­ран (око­ло 660 г.) [94 г.] впер­вые объ­еди­нил ее в одно цар­ство. Это удво­ив­ше­е­ся могу­ще­ство и сла­бость пар­фян­ско­го вла­ды­че­ства дали ново­му царю всей Арме­нии воз­мож­ность не толь­ко поло­жить конец зави­си­мо­сти от пар­фян и вновь при­об­ре­сти уступ­лен­ные им рань­ше обла­сти, с.250 но даже добить­ся для Арме­нии той геге­мо­нии в Азии, кото­рая пере­шла от Ахе­ме­нидов к Селев­кидам, а от них к Арса­кидам.

Малая Азия

В Малой Азии оста­ва­лось в основ­ном то же терри­то­ри­аль­ное деле­ние, кото­рое уста­но­ви­лось под рим­ским вли­я­ни­ем после рас­па­да цар­ства Атта­лидов. С внеш­ней сто­ро­ны не заме­ча­лось еще ника­ких изме­не­ний в состо­я­нии зави­си­мых государств, а имен­но, царств Вифин­ско­го, Кап­па­до­кий­ско­го, Пон­тий­ско­го, кня­жеств Пафла­го­нии и Гала­тии, мно­го­чис­лен­ных сою­зов горо­дов и сво­бод­ных горо­дов. Одна­ко самый харак­тер рим­ско­го гос­под­ства повсюду суще­ст­вен­но изме­нил­ся — отча­сти пото­му, что при вся­кой тира­нии есте­ствен­но про­ис­хо­дит непре­рыв­ное уси­ле­ние гне­та, отча­сти вслед­ст­вие кос­вен­но­го вли­я­ния рим­ской рево­лю­ции. Вспом­ним кон­фис­ка­цию Гаем Грак­хом земель­ной соб­ст­вен­но­сти в про­вин­ции Азии, деся­тин­ные сбо­ры и пошли­ны и охоты на людей, устра­и­вае­мые там попу­т­но сбор­щи­ка­ми нало­гов. Рим­ское гос­под­ство в Азии, и без того уже тягост­ное, пре­вра­ти­лось в невы­но­си­мый гнет: ни 195 цар­ская коро­на, ни кре­стьян­ская хижи­на не были ограж­де­ны от захва­та. Каза­лось, каж­дый колос рас­тет для рим­ско­го откуп­щи­ка деся­ти­ны, каж­дый ребе­нок сво­бод­ных роди­те­лей родит­ся для того, чтобы стать жерт­вой рим­ских рабо­вла­дель­цев. Ази­а­ты в сво­ей бес­пре­дель­ной пас­сив­но­сти тер­пе­ли и эту муку. Одна­ко они оста­ва­лись спо­кой­ны­ми не из тер­пе­ли­во­сти и бла­го­ра­зу­мия, а толь­ко по свой­ст­вен­но­му восточ­ным наро­дам отсут­ст­вию ини­ци­а­ти­вы. Если бы в этих мир­ных стра­нах, сре­ди этих изне­жен­ных наро­дов появил­ся чело­век, спо­соб­ный подать сиг­нал к вос­ста­нию, то мож­но было бы ожи­дать изу­ми­тель­ных и страш­ных собы­тий.

Мит­ри­дат Эвпа­тор

В Пон­те цар­ст­во­вал в то вре­мя царь Мит­ри­дат VI, про­зван­ный Эвпа­то­ром (род. око­ло 624 г., умер в 691 г.) [130—63 гг.]. С отцов­ской сто­ро­ны он вел свое про­ис­хож­де­ние в шест­на­дца­том поко­ле­нии от царя Дария Гис­тас­па Млад­ше­го, в вось­мом — от осно­ва­те­ля пон­тий­ско­го государ­ства Мит­ри­да­та I. С мате­рин­ской сто­ро­ны он вел свое про­ис­хож­де­ние от Алек­сан­дридов и Селев­кидов. После преж­девре­мен­ной смер­ти сво­его отца Мит­ри­да­та Эвер­ге­та, погиб­ше­го в Сино­пе от руки убий­цы, один­на­дца­ти­лет­ний маль­чик был объ­яв­лен царем око­ло 634 г. [120 г.]. Одна­ко цар­ская диа­де­ма при­нес­ла ему толь­ко бед­ст­вия и опас­но­сти. Его опе­ку­ны и даже, как кажет­ся, его соб­ст­вен­ная мать, при­вле­чен­ная по заве­ща­нию отца к сопра­ви­тель­ству, замыш­ля­ли убить маль­чи­ка-царя. Рас­ска­зы­ва­ют, что Мит­ри­дат, спа­са­ясь от кин­жа­лов сво­их закон­ных опе­ку­нов, доб­ро­воль­но обрек себя на нуж­ду и в тече­ние семи лет ски­тал­ся по стране, каж­дую ночь менял место ноч­ле­га и, как без­дом­ный бег­лец в сво­ем соб­ст­вен­ном государ­стве, вел жизнь бро­дя­ги-охот­ни­ка. Таким обра­зом маль­чик, воз­му­жав, стал зака­лен­ным, энер­гич­ным чело­ве­ком. Наши сведе­ния о Мит­ри­да­те с.251 осно­ва­ны, глав­ным обра­зом, на пись­мен­ных сооб­ще­ни­ях совре­мен­ни­ков, но леген­да, скла­ды­ваю­ща­я­ся на Восто­ке с быст­ро­той мол­нии, рано укра­си­ла могу­ще­ст­вен­но­го царя чер­та­ми сво­их Сам­со­нов и Русте­мов. Впро­чем, эти чер­ты в извест­ной мере пока­за­тель­ны, точ­но так же как венец из обла­ков харак­те­рен для гор­ных вер­шин. В обо­их слу­ча­ях мы полу­ча­ем лишь более кра­соч­ную, более фан­та­сти­че­скую, но не иска­жен­ную и не изме­нен­ную по суще­ству кар­ти­ну. Царь Мит­ри­дат пора­жал сво­им испо­лин­ским ростом, и при­хо­див­ши­е­ся ему впо­ру воен­ные доспе­хи вызы­ва­ли изум­ле­ние ази­а­тов, а еще боль­ше ита­ли­ков. Он обго­нял в беге самых быст­ро­но­гих диких зве­рей; он объ­ез­жал самых диких коней и умел про­ска­кать, меняя лоша­дей, 25 немец­ких миль в один день. Он умел пра­вить одно­вре­мен­но шест­на­дца­тью лошадь­ми, запря­жен­ны­ми в колес­ни­цу, и неод­но­крат­но полу­чал при­зы на бегах; прав­да, было бы опас­но победить коро­ля в таком состя­за­нии. На охо­те он, мчась во весь опор на сво­ем ска­куне, без про­ма­ха попа­дал в дико­го зве­ря. Но и за сто­лом нелег­ко было най­ти рав­но­го ему; он устра­и­вал пир­ше­ства для состя­за­ния в еде и питье и полу­чал при­зы. Точ­но так же отли­чал­ся он и в обла­сти гарем­ных утех, как об этом свиде­тель­ст­ву­ют най­ден­ные сре­ди его бумаг нескром­ные запис­ки его гре­че­ских любов­ниц. Свои духов­ные потреб­но­сти Мит­ри­дат удо­вле­тво­рял самы­ми дики­ми суе­ве­ри­я­ми — нема­ло вре­ме­ни отни­ма­ли у царя тол­ко­ва­ние снов и гре­че­ские мисте­рии — и гру­бым усво­е­ни­ем эллин­ской циви­ли­за­ции. Он любил гре­че­ское искус­ство и музы­ку, т. е. соби­рал дра­го­цен­но­сти, бога­тую утварь, ста­рин­ные пер­сид­ские и гре­че­ские пред­ме­ты рос­ко­ши; его кол­лек­ция колец при­об­ре­ла широ­кую сла­ву; он посто­ян­но окру­жал себя гре­че­ски­ми исто­ри­ка­ми, фило­со­фа­ми, поэта­ми и во вре­мя пир­ше­ства 196 уста­нав­ли­вал при­зы не толь­ко для того, кто боль­ше всех съест и выпьет, но и для того, кто боль­ше всех раз­ве­се­лит при­сут­ст­ву­ю­щих сво­и­ми шут­ка­ми, и кто луч­ше про­по­ет. Таким был Мит­ри­дат, как чело­век; таким же он был и как пра­ви­тель-сул­тан. На Восто­ке, где отно­ше­ния меж­ду пове­ли­те­лем и под­дан­ны­ми стро­ят­ся не столь­ко на осно­ве нрав­ст­вен­но­го зако­на, сколь­ко на осно­ве зако­на есте­ствен­но­го, под­дан­ный верен, как соба­ка, и как соба­ка, фаль­шив; пра­ви­тель же недо­вер­чив и жесток. И в том и в дру­гом отно­ше­нии едва ли кто-либо пре­взо­шел Мит­ри­да­та. По его при­ка­зу были уби­ты или погиб­ли в веч­ном зато­че­нии за дей­ст­ви­тель­ную или мни­мую изме­ну его мать, брат, сест­ра, жив­шая с ним в бра­ке, трое из его сыно­вей и столь­ко же доче­рей. И, быть может, еще воз­му­ти­тель­нее, что в его сек­рет­ных бума­гах были най­де­ны зара­нее заготов­лен­ные смерт­ные при­го­во­ры для ряда его самых пре­дан­ных слуг. Чисто по-сул­тан­ски посту­пил Мит­ри­дат так­же в сле­дую­щем: чтобы лишить сво­их вра­гов с.252 тро­фе­ев победи­те­ля, он велел умерт­вить сво­их двух жен-гре­ча­нок, сво­их сестер и всех жен­щин сво­его гаре­ма, пре­до­ста­вив им толь­ко выбор рода смер­ти. Он зани­мал­ся экс­пе­ри­мен­таль­ным изу­че­ни­ем ядов и про­ти­во­ядий в каче­стве важ­ной отрас­ли государ­ст­вен­но­го управ­ле­ния и пытал­ся при­учить свой орга­низм к раз­но­го рода ядам. Он с ран­них лет при­вык ожи­дать пре­да­тель­ства и убий­ства от всех и в осо­бен­но­сти от самых близ­ких. Одно­вре­мен­но он при­учил­ся при­бе­гать к пре­да­тель­ству и убий­ству по отно­ше­нию ко всем и в осо­бен­но­сти к самым близ­ким. Неиз­беж­ным резуль­та­том это­го, как пока­зы­ва­ет вся исто­рия цар­ст­во­ва­ния Мит­ри­да­та, было то, что все его пред­при­я­тия кон­ча­лись неуда­чей вслед­ст­вие пре­да­тель­ства его дове­рен­ных лиц. При всем этом мы встре­ча­ем у него неко­то­рые чер­ты вели­ко­ду­шия и спра­вед­ли­во­сти. Нака­зы­вая пре­да­те­лей, Мит­ри­дат обык­но­вен­но щадил тех, кто был вино­вен толь­ко вслед­ст­вие сво­их лич­ных свя­зей с глав­ным пре­ступ­ни­ком. Впро­чем, на каж­до­го жесто­ко­го тира­на ино­гда нахо­дят подоб­ные при­пад­ки спра­вед­ли­во­сти. От мно­го­чис­лен­ных подоб­ных ему сул­та­нов Мит­ри­дат отли­чал­ся сво­ей неуто­ми­мой энер­ги­ей. В одно пре­крас­ное утро он исчез из сво­его двор­ца и про­па­дал без вести в тече­ние целых меся­цев. Все счи­та­ли его погиб­шим. Одна­ко Мит­ри­дат вер­нул­ся; неузнан­ный никем, он обо­шел всю Пере­д­нюю Азию, изу­чив стра­ну и насе­ле­ние с воен­ной точ­ки зре­ния. Далее, он не толь­ко обла­дал даром крас­но­ре­чия; у каж­до­го из два­дца­ти двух под­власт­ных ему наро­дов он тво­рил суд на язы­ке это­го наро­да, без помо­щи пере­вод­чи­ка. Это — заме­ча­тель­ная чер­та в неуто­ми­мом пра­ви­те­ле раз­но­языч­но­го Восто­ка. Такой же харак­тер носит вся его пра­ви­тель­ст­вен­ная дея­тель­ность. Насколь­ко нам извест­но, — к сожа­ле­нию, дошед­шие до нас сведе­ния не дают нам ника­ких ука­за­ний о внут­рен­ней поли­ти­ке Мит­ри­да­та, — она огра­ни­чи­ва­лась, как и дея­тель­ность всех дру­гих сул­та­нов, соби­ра­ни­ем сокро­вищ, набо­ром войск (при­чем, по край­ней мере в ран­ние годы его цар­ст­во­ва­ния, их вел про­тив вра­гов не сам царь, а какой-нибудь гре­че­ский кон­до­тьер), затем стрем­ле­ни­ем при­со­еди­нить к преж­ним сатра­пи­ям новые. Мы не можем най­ти у Мит­ри­да­та, во вся­ком слу­чае по дошед­шим до нас сведе­ни­ям, сле­дов более воз­вы­шен­ных стрем­ле­ний, созна­тель­но­го поощ­ре­ния куль­ту­ры или серь­ез­ной попыт­ки стать во гла­ве нацио­наль­ной оппо­зи­ции, не видим у него ори­ги­наль­ной гени­аль­но­сти. У нас нет ника­ких осно­ва­ний ста­вить его на одну дос­ку хотя бы с таки­ми вели­ки­ми пра­ви­те­ля­ми осма­нов, как Маго­мет II и Сулей­ман. Несмот­ря на свое эллин­ское обра­зо­ва­ние, кото­рое шло 197 к нему не луч­ше, чем рим­ские доспе­хи к его кап­па­до­кий­цам, он оста­вал­ся типич­ным пред­ста­ви­те­лем Восто­ка: гру­бым, сла­до­страст­ным, суе­вер­ным, жесто­ким, веро­лом­ным, бес­по­щад­ным. Одна­ко он отли­чал­ся такой физи­че­ской силой, такой с.253 мощью, что его отва­га, непре­клон­ное муже­ство и стой­кость неред­ко про­из­во­ди­ли впе­чат­ле­ние талант­ли­во­сти и даже гени­аль­но­сти. Прав­да, во вре­мя аго­нии рес­пуб­ли­ки было лег­че ока­зы­вать сопро­тив­ле­ние Риму, чем во вре­ме­на Сци­пи­о­на или Тра­я­на; прав­да, толь­ко пере­пле­те­ние собы­тий в Азии с внут­рен­ни­ми дви­же­ни­я­ми в Ита­лии дало воз­мож­ность Мит­ри­да­ту сопро­тив­лять­ся рим­ля­нам вдвое доль­ше Югур­ты. Одна­ко, так или ина­че, до войн с пар­фя­на­ми Мит­ри­дат был един­ст­вен­ным вра­гом, при­чи­няв­шим рим­ля­нам серь­ез­ные затруд­не­ния на Восто­ке, и защи­щал­ся он от рим­лян так, как лев в пустыне защи­ща­ет­ся от охот­ни­ка.

Но по име­ю­ще­му­ся мате­ри­а­лу мы не можем при­знать за Мит­ри­да­том дру­гих досто­инств, кро­ме это­го сти­хий­но­го сопро­тив­ле­ния. Впро­чем, как ни судить о лич­но­сти это­го царя, его исто­ри­че­ская роль в выс­шей сте­пе­ни важ­на. Вой­ны Мит­ри­да­та были одно­вре­мен­но и послед­ним про­яв­ле­ни­ем поли­ти­че­ской оппо­зи­ции Элла­ды про­тив Рима и нача­лом вос­ста­ния про­тив рим­ско­го вер­хо­вен­ства, вос­ста­ния, вызван­но­го совсем дру­ги­ми и гораздо более глу­бо­ки­ми про­ти­во­ре­чи­я­ми; это было нача­лом нацио­наль­ной реак­ции ази­а­тов про­тив наро­дов Запа­да. Как лич­ность Мит­ри­да­та, так и его государ­ство были чисто восточ­ны­ми. Мно­го­жен­ство и гарем гос­под­ст­во­ва­ли при дво­ре и вооб­ще сре­ди зна­ти. Рели­ги­ей насе­ле­ния, как и офи­ци­аль­ной рели­ги­ей цар­ско­го дво­ра, был глав­ным обра­зом культ ста­рых нацио­наль­ных богов. Элли­низм в государ­стве Мит­ри­да­та мало отли­чал­ся от элли­низ­ма армян­ских Тиг­ра­нидов и пар­фян­ских Арса­кидов. Мало­азий­ские гре­ки мог­ли очень недол­го наде­ять­ся най­ти в лице это­го царя опо­ру для сво­их поли­ти­че­ских меч­та­ний; в дей­ст­ви­тель­но­сти в его бит­вах спор шел совсем о дру­гом, чем в решаю­щих бит­вах при Маг­не­зии и Пидне. После дли­тель­но­го мир­но­го пери­о­да меж­ду Запа­дом и Восто­ком начал­ся новый тур той гигант­ской борь­бы, кото­рая уна­сле­до­ва­на нашим поко­ле­ни­ем от мара­фон­ской бит­вы и, воз­мож­но, будет еще про­дол­жать­ся тыся­че­ле­тия.

Мало­азий­ские наро­ды

Одна­ко, несмот­ря на то, что вся жизнь и дея­тель­ность кап­па­до­кий­ско­го царя явно носят чуж­дый, неэл­ли­ни­сти­че­ский харак­тер, труд­но с точ­но­стью опре­де­лить пре­об­ла­даю­щий в них нацио­наль­ный эле­мент. Вряд ли удаст­ся когда-либо вый­ти в этом отно­ше­нии за пре­де­лы общих рас­суж­де­ний и оста­но­вить­ся на чем-то кон­крет­ном. Во всей антич­ной циви­ли­за­ции нет стра­ны со столь мно­го­чис­лен­ны­ми и раз­но­род­ны­ми пле­ме­на­ми, как Малая Азия; не было дру­гой стра­ны, где пле­ме­на с древ­ней­ших вре­мен пере­пле­та­лись и сме­ши­ва­лись меж­ду собой в столь пест­рых соче­та­ни­ях; ни в какой дру­гой стране отно­ше­ния меж­ду отдель­ны­ми народ­но­стя­ми не были поэто­му столь неяс­ны. Семи­ти­че­ские наро­ды рас­по­ла­га­лись непре­рыв­но от Сирии до Кип­ра и Кили­кии. с.254 По-види­мо­му, к семи­там при­над­ле­жа­ло так­же основ­ное насе­ле­ние побе­ре­жья Карии и Лидии. Севе­ро-запад­ный край Малой Азии заня­ли вифи­ны, пле­мя, род­ст­вен­ное евро­пей­ским фра­кий­цам. Внут­рен­няя часть стра­ны и север­ное побе­ре­жье были засе­ле­ны глав­ным обра­зом наро­да­ми индо-гер­ман­ско­го про­ис­хож­де­ния, более все­го род­ст­вен­ны­ми иран­цам. Отно­си­тель­но язы­ков 198 армян­ско­го и фри­гий­ско­го¹ несо­мнен­но, что они близ­ки к зенд­ско­му; отно­си­тель­но кап­па­до­кий­ско­го язы­ка это весь­ма веро­ят­но. В язы­ке жите­лей Мизии видят сме­ше­ние лидий­ско­го и фри­гий­ско­го; это ука­зы­ва­ет на сме­шан­ное семи­ти­че­ско-иран­ское насе­ле­ние, подоб­ное при­мер­но насе­ле­нию Асси­рии. Что же каса­ет­ся стран, рас­по­ло­жен­ных меж­ду Кили­ки­ей и Кари­ей, и в осо­бен­но­сти Ликии, то, хотя имен­но здесь в изоби­лии сохра­ни­лись остат­ки пер­во­на­чаль­но­го язы­ка и пись­мен­но­сти, до сих пор нау­ка не при­шла еще к надеж­ным выво­дам отно­си­тель­но этой стра­ны (Ликии), и мож­но толь­ко пред­по­ла­гать, что эти наро­ды сле­ду­ет при­чис­лить ско­рее к индо-гер­ман­цам, чем к семи­там. Мы уже рань­ше изло­жи­ли в глав­ных чер­тах, как вся эта пест­рая смесь наро­дов была охва­че­на сна­ча­ла сетью гре­че­ских тор­го­вых горо­дов, а впо­след­ст­вии под­па­ла под вли­я­ние элли­низ­ма, рож­ден­но­го воен­ным и умст­вен­ным пре­вос­ход­ством гре­че­ско­го наро­да.

Понт

Эти­ми стра­на­ми пра­вил царь Мит­ри­дат и преж­де все­го Кап­па­до­ки­ей на бере­гу Чер­но­го моря, или так назы­вае­мым Пон­том; здесь севе­ро-восточ­ный край Малой Азии при­мы­ка­ет к Арме­нии, и иран­ское насе­ле­ние, нахо­дясь в посто­ян­ных сно­ше­ни­ях с армя­на­ми, сме­ши­ва­лось с дру­ги­ми пле­ме­на­ми, веро­ят­но, менее, чем в осталь­ной Малой Азии. Даже элли­низм не пустил здесь глу­бо­ких кор­ней. За исклю­че­ни­ем побе­ре­жья, где были рас­по­ло­же­ны неко­то­рые посе­ле­ния, пер­во­на­чаль­но осно­ван­ные гре­ка­ми, а имен­но зна­чи­тель­ные тор­го­вые пунк­ты: Тра­пезунт, Амиз и Синоп, роди­на и сто­ли­ца Мит­ри­да­та, самый цве­ту­щий город во всем цар­стве, стра­на нахо­ди­лась в весь­ма при­ми­тив­ном состо­я­нии. Прав­да, она не была пустын­ной, она и теперь еще при­над­ле­жит к самым при­вле­ка­тель­ным стра­нам мира; хлеб­ные поля череду­ют­ся здесь с леса­ми дико­рас­ту­щих фрук­то­вых дере­вьев, и, несо­мнен­но, во вре­ме­на Мит­ри­да­та стра­на тоже была хоро­шо возде­ла­на и отно­си­тель­но густо засе­ле­на. Одна­ко здесь вряд ли име­лись горо­да в соб­ст­вен­ном смыс­ле сло­ва. Здесь были толь­ко укреп­лен­ные зам­ки, кото­рые слу­жи­ли убе­жи­щем для зем­ледель­цев, а для царя хра­ни­ли­ща­ми посту­паю­щих нало­гов. В одной Малой Арме­нии с.255 насчи­ты­ва­лось семь­де­сят пять таких неболь­ших цар­ских зам­ков. Не вид­но, чтобы Мит­ри­дат серь­ез­но содей­ст­во­вал раз­ви­тию горо­дов в сво­ем государ­стве; это понят­но, если учесть, что он фак­ти­че­ски, хотя, быть может, и не совсем созна­тель­но, осу­ществлял реак­цию про­тив элли­низ­ма.

Терри­то­ри­аль­ные при­об­ре­те­ния Мит­ри­да­та

Зато тем энер­гич­нее был Мит­ри­дат в сво­ем чисто восточ­ном стрем­ле­нии рас­ши­рить во всех направ­ле­ни­ях гра­ни­цы сво­его государ­ства и без того уже нема­ло­го (впро­чем, ука­зы­вае­мое про­тя­же­ние его гра­ниц в 500 немец­ких миль, несо­мнен­но, пре­уве­ли­че­но). Вой­ска, флот и послы Мит­ри­да­та дей­ст­во­ва­ли на Чер­ном море, а так­же про­тив Арме­нии и Малой Азии. Но нигде не откры­ва­лось для него такое широ­кое поле дей­ст­вия, как на восточ­ном и север­ном побе­ре­жьях Чер­но­го моря. Мы долж­ны бро­сить взгляд на эти стра­ны и поло­же­ние в них, как ни труд­но и даже, пожа­луй, невоз­мож­но дать дей­ст­ви­тель­но нагляд­ную кар­ти­ну его.

Кол­хида

Восточ­ный берег Чер­но­го моря был до того вре­ме­ни почти неиз­ве­стен; сведе­ния о нем начи­на­ют рас­про­стра­нять­ся лишь бла­го­да­ря Мит­ри­да­ту. Мит­ри­дат захва­тил у тузем­ных кня­зей стра­ну Кол­хиду на реке Фази­се (Мин­гре­лию и Име­ре­тию) с важ­ным тор­го­вым горо­дом Дио­с­ку­ри­а­дой и пре­вра­тил ее в пон­тий­скую 199 сатра­пию.

Север­ное побе­ре­жье Чер­но­го моря

Еще успеш­ней были пред­при­я­тия Мит­ри­да­та в север­ных стра­нах². Обшир­ные сте­пи, лишен­ные хол­мов и лесов и про­сти­раю­щи­е­ся к севе­ру от Чер­но­го моря, Кав­ка­за и Кас­пий­ско­го моря, по сво­им при­род­ным усло­ви­ям мало при­год­ны для зем­леде­лия и вооб­ще для осед­ло­го засе­ле­ния; раз­ли­чия тем­пе­ра­ту­ры колеб­лют­ся меж­ду кли­ма­том Сток­голь­ма и Маде­ры, кро­ме того здесь неред­ки слу­чаи абсо­лют­ной засу­хи; по 22 меся­ца и боль­ше не быва­ет ни дождя, ни сне­га. Так было все­гда, хотя мож­но пред­по­ла­гать, что две тыся­чи лет тому назад кли­ма­ти­че­ские усло­вия этих стран были несколь­ко менее небла­го­при­ят­ны, чем в насто­я­щее вре­мя³. Раз­лич­ные пле­ме­на, кото­рые при­вел в эти обла­сти их коче­вой инстинкт, под­чи­ни­лись мест­ным усло­ви­ям и вели — и отча­сти ведут еще в насто­я­щее вре­мя — коче­вой пас­ту­ше­ский образ с.256 жиз­ни. Со сво­и­ми ста­да­ми рога­то­го скота, а еще чаще, с табу­на­ми лоша­дей они пере­хо­ди­ли с места на место в поис­ках новых паст­бищ и пере­во­зи­ли все свои пожит­ки и утварь на повоз­ках, заме­няв­ших им дома. Воору­же­ние и спо­соб веде­ния вой­ны тоже соот­вет­ст­во­ва­ли коче­во­му обра­зу жиз­ни. Жите­ли этих сте­пей сра­жа­лись боль­шей частью вер­хом и все­гда врас­сып­ную. Их воору­же­ние состо­я­ло из шле­ма, кожа­но­го пан­ци­ря и щита, обтя­ну­то­го кожей, затем из меча, копья и лука; тако­вы пред­ки совре­мен­ных каза­ков. Або­ри­ге­ны стра­ны, ски­фы, при­над­ле­жа­ли, надо думать, к мон­голь­ской расе и по сво­им нра­вам и внеш­ним при­зна­кам были род­ст­вен­ны нынеш­ним жите­лям Сиби­ри. За ними дви­ну­лись с восто­ка на запад сар­мат­ские пле­ме­на, сав­ро­ма­ты, рок­со­ла­ны, язи­ги, кото­рых обыч­но счи­та­ют сла­вя­на­ми, хотя те соб­ст­вен­ные име­на, кото­рые им при­пи­сы­ва­ют­ся, име­ют боль­ше род­ства с име­на­ми мидий­ски­ми и пер­сид­ски­ми, и воз­мож­но, что эти наро­ды ско­рее при­над­ле­жа­ли к вели­ко­му зенд­ско­му пле­ме­ни. В про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­ний дви­га­лись орды фра­кий­цев, а имен­но геты, дошед­шие до бере­гов Дне­стра. В про­ме­жут­ке (веро­ят­но, как ответв­ле­ния вели­ко­го гер­ман­ско­го пере­се­ле­ния наро­дов, глав­ная мас­са кото­ро­го, по-види­мо­му, не про­ник­ла до Чер­но­го моря) напи­ра­ли по бере­гам Дне­пра так назы­вае­мые кель­ты и бастар­ны, а у устьев Дуная — пев­ки­ны. Нигде не воз­ник­ло насто­я­щее государ­ство: каж­дое пле­мя жило обособ­лен­но, под­чи­ня­ясь сво­им кня­зьям и ста­рей­ши­нам.

Элли­низм на чер­но­мор­ском побе­ре­жье

В рез­кой про­ти­во­по­лож­но­сти ко всем этим вар­ва­рам нахо­ди­лись гре­че­ские посе­ле­ния, осно­ван­ные на этих бере­гах в пери­од мощ­но­го подъ­ема гре­че­ской тор­гов­ли. Они были осно­ва­ны глав­ным обра­зом выхо­д­ца­ми из Миле­та, частич­но как тор­го­вые пунк­ты, частич­но как рыбо­лов­ные цен­тры — рыбо­лов­ство име­ло тогда важ­ное зна­че­ние — и даже как зем­ледель­че­ские посе­ле­ния; как мы уже гово­ри­ли, севе­ро-запад­ное побе­ре­жье Чер­но­го моря в древ­но­сти пред­став­ля­ло более 200 бла­го­при­ят­ные усло­вия для зем­леде­лия, чем в насто­я­щее вре­мя. За поль­зо­ва­ние зем­лей элли­ны, как и фини­ки­яне в Ливии, пла­ти­ли мест­ным вла­сти­те­лям дань и позе­мель­ный налог. Глав­ней­шим сре­ди этих посе­ле­ний был сво­бод­ный город Хер­со­нес (близ Сева­сто­по­ля), осно­ван­ный на терри­то­рии ски­фов на Таври­че­ском полу­ост­ро­ве (Крым), достиг­ший, несмот­ря на небла­го­при­ят­ные усло­вия, неко­то­ро­го бла­го­со­сто­я­ния, бла­го­да­ря хоро­ше­му управ­ле­нию и солидар­но­сти сво­их граж­дан; далее, Пан­ти­ка­пея (Керчь) — на про­ти­во­по­лож­ном бере­гу полу­ост­ро­ва, на пути от Чер­но­го моря к Азов­ско­му; с 457 г. от осно­ва­ния Рима [297 г.] Пан­ти­ка­пе­ей управ­ля­ли наслед­ст­вен­ные гра­до­пра­ви­те­ли, кото­рые впо­след­ст­вии ста­ли назы­вать­ся бос­пор­ски­ми царя­ми — Архе­а­нак­ти­ды, Спар­то­киды и Пери­са­ды. Зем­леде­лие и рыб­ная лов­ля в Азов­ском море с.257 в ско­ром вре­ме­ни обу­сло­ви­ли про­цве­та­ние это­го горо­да. Во вре­ме­на Мит­ри­да­та к терри­то­рии Пан­ти­ка­пеи при­над­ле­жа­ли так­же мень­шая, восточ­ная, часть Кры­ма с горо­дом Фео­до­си­ей и лежа­щие напро­тив, на ази­ат­ском мате­ри­ке, город Фана­го­рия и Синдская область. В более бла­го­при­ят­ные вре­ме­на пра­ви­те­ли Пан­ти­ка­пеи поко­ри­ли наро­ды, жив­шие на восточ­ном бере­гу Азов­ско­го моря и в долине Куба­ни; кро­ме того их флот гос­под­ст­во­вал на Чер­ном море. Одна­ко впо­след­ст­вии Пан­ти­ка­пея уже не была тем, чем рань­ше. При­скорб­ный упа­док эллин­ско­го наро­да нигде не ощу­щал­ся так силь­но, как на этих даль­них рубе­жах. Во вре­мя сво­его рас­цве­та Афи­ны были един­ст­вен­ным гре­че­ским государ­ст­вом, испол­няв­шим здесь обя­зан­но­сти веду­щей дер­жа­вы; впро­чем, эти обя­зан­но­сти дик­то­ва­лись им нуж­дой в пон­тий­ском зерне. С упад­ком мор­ско­го могу­ще­ства Атти­ки эти стра­ны были в общем пре­до­став­ле­ны самим себе. Гре­че­ским кон­ти­нен­таль­ным государ­ствам нико­гда не уда­ва­лось реши­тель­но утвер­дить здесь свое вли­я­ние, хотя были неод­но­крат­ные попыт­ки в этом направ­ле­нии со сто­ро­ны Филип­па, отца Алек­сандра, и Лизи­ма­ха. Рим­ляне, на кото­рых после заво­е­ва­ния Македо­нии и Малой Азии, лег­ла поли­ти­че­ская обя­зан­ность охра­нять гре­че­скую циви­ли­за­цию здесь, где она в этом нуж­да­лась, совер­шен­но пре­не­бре­га­ли этим тре­бо­ва­ни­ем соб­ст­вен­ных инте­ре­сов и чести. Паде­ние Сино­па, упа­док Родо­са завер­ши­ли изо­ли­ро­ва­ние элли­нов на север­ном побе­ре­жье Чер­но­го моря. Живую кар­ти­ну их поло­же­ния по отно­ше­нию к коче­вым вар­вар­ским пле­ме­нам дает най­ден­ная в Оль­вии (близ устьев Дне­пра, неда­ле­ко от Оча­ко­ва) над­пись, кото­рая, по-види­мо­му, состав­ле­на неза­дол­го до Мит­ри­да­та. Граж­дане были обя­за­ны не толь­ко посы­лать в лагерь вар­вар­ско­го царя еже­год­ную дань, но так­же возда­вать ему поче­сти и под­но­сить дары, когда он рас­по­ла­гал­ся лаге­рем близ их горо­да или хотя бы толь­ко про­ез­жал мимо него. Подоб­ным же обра­зом они долж­ны были отку­пать­ся подар­ка­ми и от низ­ших вождей, а ино­гда даже от целой орды вар­ва­ров, и пло­хо было, если подар­ки ока­зы­ва­лись недо­ста­точ­ны­ми. Город­ская каз­на дошла до банк­рот­ства, при­шлось зало­жить дра­го­цен­но­сти, при­над­ле­жав­шие хра­мам. Тем вре­ме­нем у ворот горо­да напи­ра­ют дикие пле­ме­на; они опу­сто­ша­ют стра­ну и уво­дят в плен мас­су зем­ле­паш­цев. А все­го хуже, что более сла­бые из сосед­них вар­ва­ров, ски­фы, пыта­ют­ся овла­деть обне­сен­ным сте­ной горо­дом, чтобы укрыть­ся от наше­ст­вия более диких кель­тов. В резуль­та­те мно­гие граж­дане покида­ют город; идет даже речь о том, чтобы окон­ча­тель­но отка­зать­ся от него.

Мит­ри­дат — вла­ды­ка Бос­пор­ско­го цар­ства

Такое поло­же­ние застал Мит­ри­дат, когда его македон­ская фалан­га, перей­дя Кав­каз­ский хре­бет, спу­сти­лась в доли­ны Куба­ни и Тере­ка, и одно­вре­мен­но его флот появил­ся с.258 у бере­гов Кры­ма. Неуди­ви­тель­но, что и здесь, как это уже было в Дио­с­ку­ри­а­де, элли­ны повсюду 201 встре­ча­ли пон­тий­ско­го царя с рас­про­стер­ты­ми объ­я­ти­я­ми и виде­ли сво­их спа­си­те­лей в этом полу­эл­лине и его кап­па­до­кий­цах, воору­жен­ных по-гре­че­ски. Теперь выяви­лось, что́ упу­сти­ли здесь рим­ляне. Как раз в это вре­мя от вла­де­те­лей Пан­ти­ка­пеи потре­бо­ва­ли упла­ты непо­силь­но уве­ли­чен­ной дани. Город Хер­со­нес силь­но тес­ни­ли Ски­лур, царь хозяй­ни­чав­ших на полу­ост­ро­ве ски­фов, и его пять­де­сят сыно­вей. Вла­де­те­ли Пан­ти­ка­пеи охот­но отка­за­лись от сво­ей наслед­ст­вен­ной вла­сти, Хер­со­нес — от так дол­го охра­ня­е­мой сво­бо­ды, лишь бы спа­сти свое послед­нее досто­я­ние, свое эллин­ство. Эти жерт­вы не были напрас­ны. Храб­рые пол­ко­вод­цы Мит­ри­да­та Дио­фант и Неопто­лем и его дис­ци­пли­ни­ро­ван­ные вой­ска лег­ко спра­ви­лись со степ­ны­ми наро­да­ми. Неопто­лем раз­бил их у Пан­ти­ка­пеи, частич­но на водах про­ли­ва, частич­но зимой на льду моря. Хер­со­нес был осво­бож­ден, зам­ки тав­ров раз­ру­ше­ны, и гос­под­ство Мит­ри­да­та на полу­ост­ро­ве было обес­пе­че­но соору­же­ни­ем ряда целе­со­об­раз­но рас­по­ло­жен­ных кре­по­стей. Дио­фант дви­нул­ся про­тив ревк­си­на­лов или, как они назы­ва­лись впо­след­ст­вии, рок­со­ла­нов (меж­ду Дне­пром и Доном), кото­рые поспе­ши­ли на помощь тав­рам. 50000 рок­со­ла­нов обра­ти­лись в бег­ство перед 6-тысяч­ной фалан­гой Дио­фан­та, и пон­тий­ские вой­ска достиг­ли бере­гов Дне­пра⁴. Таким обра­зом, Мит­ри­дат заво­е­вал здесь вто­рое цар­ство, свя­зан­ное с Пон­тий­ским, и так же, как Пон­тий­ское, опи­рав­ше­е­ся, глав­ным обра­зом, на ряд гре­че­ских тор­го­вых горо­дов. Это цар­ство назы­ва­лось Бос­пор­ским и охва­ты­ва­ло тепе­реш­ний Крым, а так­же про­ти­во­по­лож­ный с.259 выступ ази­ат­ско­го мате­ри­ка. Оно вно­си­ло в цар­скую каз­ну еже­год­но 200 талан­тов и еже­год­но постав­ля­ло в цар­ские скла­ды 180000 шеф­фе­лей зер­на. Сами степ­ные наро­ды от север­но­го скло­на Кав­ка­за до устья Дуная — во вся­ком слу­чае, боль­шая часть их — отда­лись под покро­ви­тель­ство пон­тий­ско­го царя или заклю­чи­ли с ним дого­во­ры, и если не ока­зы­ва­ли ему дру­гой помо­щи, то во вся­ком слу­чае ста­ли неис­то­щи­мым резер­ву­а­ром для вер­бов­ки его армий.

Малая Арме­ния

Итак, самые зна­чи­тель­ные успе­хи име­лись на севе­ре; но одно­вре­мен­но царь направ­лял свои уда­ры так­же на восток и на запад. Малую Арме­нию он пре­вра­тил из зави­си­мо­го государ­ства в состав­ную часть Пон­тий­ско­го цар­ства; еще важ­нее, одна­ко, был тес­ный союз, кото­рый Мит­ри­дат заклю­чил с царем Вели­кой Арме­нии.

Союз с Тиг­ра­ном

Мит­ри­дат отдал Тиг­ра­ну в жены свою дочь Клео­пат­ру; глав­ным обра­зом бла­го­да­ря помо­щи Мит­ри­да­та Тиг­ран осво­бо­дил­ся из-под гос­под­ства Арса­кидов и занял в Азии их место. По-види­мо­му, меж­ду 202 обо­и­ми царя­ми было заклю­че­но согла­ше­ние, на осно­ва­нии кото­ро­го Тиг­ран дол­жен был пред­при­нять заво­е­ва­ние Сирии и внут­рен­ней Азии, а Мит­ри­дат — Малой Азии и побе­ре­жья Чер­но­го моря, при­чем оба обе­ща­ли помо­гать друг дру­гу. Не под­ле­жит сомне­нию, что Мит­ри­дат, как более пред­при­им­чи­вый и более даро­ви­тый, чем Тиг­ран, был ини­ци­а­то­ром это­го согла­ше­ния. Он хотел таким обра­зом защи­тить свой тыл и при­об­ре­сти себе могу­ще­ст­вен­но­го союз­ни­ка.

Заво­е­ва­ние Пафла­го­нии и Кап­па­до­кии

Нако­нец, в Малой Азии царь обра­тил свои взо­ры на внут­рен­нюю Пафла­го­нию — побе­ре­жье дав­но при­над­ле­жа­ло пон­тий­ско­му государ­ству — и на Кап­па­до­кию⁵. При­тя­за­ния Пон­тий­ско­го цар­ства на Пафла­го­нию были осно­ва­ны на заве­ща­нии послед­не­го из Пиле­ме­нидов в поль­зу царя Мит­ри­да­та Эвер­ге­та; прав­да, про­тив это­го заве­ща­ния про­те­сто­ва­ли закон­ные и неза­кон­ные пре­тен­ден­ты и сама стра­на. Что каса­ет­ся Кап­па­до­кии, то пон­тий­ские цари не забы­ли, что эта стра­на и При­мор­ская Кап­па­до­кия неко­гда состав­ля­ли одно целое; эти цари все вре­мя носи­лись с мыс­лью об их с.260 вос­со­еди­не­нии. Мит­ри­дат занял Пафла­го­нию сов­мест­но с вифин­ским царем Нико­медом; они поде­ли­ли стра­ну меж­ду собой. Когда рим­ский сенат вос­про­ти­вил­ся это­му, Мит­ри­дат поко­рил­ся, Нико­мед же, назвав одно­го из сво­их сыно­вей Пиле­ме­ном, удер­жал на этом осно­ва­нии стра­ну за собой. В Кап­па­до­кии поли­ти­ка союз­ни­ков при­бе­га­ла к еще худ­шим спо­со­бам. Царь Ари­а­рат VI был убит Гор­ди­ем, как утвер­жда­ли, по пору­че­нию и во вся­ком слу­чае в инте­ре­сах зятя Ари­а­ра­та, Мит­ри­да­та Эвпа­то­ра. Его юный сын Ари­а­рат мог ока­зать сопро­тив­ле­ние вифин­ско­му царю толь­ко бла­го­да­ря ока­зав­шей­ся дву­смыс­лен­ной помо­щи сво­его дяди. Этот послед­ний потре­бо­вал потом за свою помощь, чтобы Ари­а­рат раз­ре­шил воз­вра­тить­ся в Кап­па­до­кию спас­ше­му­ся бег­ст­вом убий­це Ари­а­ра­та VI. По это­му пово­ду дело дошло до раз­ры­ва и вой­ны. Когда оба вой­ска в бое­вой готов­но­сти сто­я­ли друг про­тив дру­га, дядя вызвал пле­мян­ни­ка для пере­го­во­ров и при этом соб­ст­вен­ной рукой убил без­оруж­но­го юно­шу. После это­го Гор­дий, убий­ца Ари­а­ра­та VI, всту­пил по пору­че­нию Мит­ри­да­та в управ­ле­ние стра­ной. Недо­воль­ное насе­ле­ние, прав­да, вос­ста­ло про­тив него и при­зва­ло на пре­стол млад­ше­го сына послед­не­го царя, одна­ко он не мог ока­зать дли­тель­но­го отпо­ра вой­скам Мит­ри­да­та вслед­ст­вие их чис­лен­но­го пре­вос­ход­ства. Юно­ша, при­зван­ный на пре­стол наро­дом, вско­ре умер. Это раз­вя­за­ло руки пон­тий­ско­му царю, тем более что вме­сте с умер­шим пре­кра­тил­ся род кап­па­до­кий­ских пра­ви­те­лей. Точ­но так же как и в Вифи­нии, номи­наль­ным пра­ви­те­лем Кап­па­до­кии был про­воз­гла­шен само­зва­нец. Государ­ст­вом стал управ­лять Гор­дий, намест­ник Мит­ри­да­та, при­няв­ший имя Ари­а­ра­та.

Государ­ство Мит­ри­да­та

Мит­ри­дат пра­вил север­ным и южным побе­ре­жьем Чер­но­го моря, а так­же стра­на­ми, рас­по­ло­жен­ны­ми дале­ко в глубь Малой Азии; таким могу­ще­ст­вом дав­но уже не обла­дал ни один из тузем­ных монар­хов. Источ­ни­ки его воен­ной силы на суше и на море каза­лись 203 неис­чер­пае­мы­ми: он вер­бо­вал сво­их вои­нов на про­стран­стве от устья Дуная до Кав­ка­за и Кас­пий­ско­го моря. Фра­кий­цы, ски­фы, сав­ро­ма­ты, бастар­ны, кол­хид­цы, ибе­ры (в тепе­ре­ш­ней Гру­зии) тол­па­ми сте­ка­лись под его зна­ме­на. Глав­ным обра­зом он наби­рал сво­их сол­дат сре­ди храб­рых бастар­нов. Кол­хид­ская сатра­пия снаб­жа­ла его флот льном, пень­кой, смо­лой, вос­ком и пре­вос­ход­ней­шим стро­е­вым лесом, сплав­ляв­шим­ся с Кав­каз­ских гор. В Фини­кии и в Сирии нани­ма­лись корм­чие и офи­це­ры для флота. По рас­ска­зам, царь всту­пил в Кап­па­до­кию с 600 бое­вых колес­ниц, 1000 лоша­дей и 80000 пехо­тин­цев. А меж­ду тем он моби­ли­зо­вал для этой вой­ны дале­ко не все, чем мог рас­по­ла­гать. При отсут­ст­вии рим­ских или дру­гих зна­чи­тель­ных мор­ских сил, пон­тий­ский флот, опи­ра­ясь на Синоп и на гава­ни Кры­ма, все­це­ло гос­под­ст­во­вал на Чер­ном море.

Рим­ляне и Мит­ри­дат

с.261 Образ дей­ст­вия рим­ско­го сена­та при смене пре­сто­ло­на­следия после вне­зап­ной смер­ти Мит­ри­да­та V пока­зы­ва­ет, что рим­ский сенат по отно­ше­нию к Пон­тий­ско­му цар­ству при­ме­нял свою обыч­ную поли­ти­ку: дер­жать в руках все более или менее зави­си­мые от него государ­ства. У мало­лет­не­го наслед­ни­ка Мит­ри­да­та была отня­та Вели­кая Фри­гия, отдан­ная в свое вре­мя его отцу за уча­стие в войне про­тив Ари­сто­ни­ка, или, вер­нее, за полу­чен­ную от него порядоч­ную денеж­ную сум­му, и при­со­еди­не­на теперь непо­сред­ст­вен­но к рим­ской терри­то­рии⁶. Одна­ко, когда маль­чик воз­му­жал, сенат совер­шен­но пас­сив­но отнес­ся к его захва­там и созда­нию огром­ной дер­жа­вы, для раз­ви­тия кото­рой потре­бо­ва­лось око­ло два­дца­ти лет. Сенат допу­стил, что одно из зави­си­мых от него государств ста­ло воен­ной дер­жа­вой с более чем стоты­сяч­ной арми­ей. Он допу­стил, чтобы это государ­ство заклю­чи­ло самый тес­ный союз с новым вели­ким царем Восто­ка, став­шим во гла­ве государств внут­рен­ней Азии отча­сти с его же, сена­та, помо­щью. Сенат допу­стил, чтобы оно захва­ты­ва­ло сосед­ние ази­ат­ские цар­ства и кня­же­ства под пред­ло­га­ми, кото­рые зву­ча­ли почти как насмеш­ка над пло­хо осве­дом­лен­ной и отда­лен­ной дер­жа­вой-покро­ви­тель­ни­цей. Он допу­стил, нако­нец, чтобы царь это­го государ­ства утвер­дил­ся даже в Евро­пе и повеле­вал в каче­стве царя на Таври­че­ском полу­ост­ро­ве, а в каче­стве покро­ви­те­ля — вплоть до македон­ско-фра­кий­ской гра­ни­цы. Прав­да, в сена­те ино­гда шла речь об этих делах. Одна­ко в кон­це кон­цов эта высо­кая кол­ле­гия успо­ко­и­лась в деле о пафла­гон­ском пре­сто­ло­на­следии на том, что Нико­мед сослал­ся на сво­его лже-Пиле­ме­на; оче­вид­но, она не обра­ща­ла вни­ма­ния на обман, а, наобо­рот, была даже бла­го­дар­на за вся­кий пред­лог, поз­во­ляв­ший ей отка­зать­ся от серь­ез­но­го вме­ша­тель­ства. Меж­ду тем жало­бы ста­но­ви­лись все мно­го­чис­лен­нее и настой­чи­вее. Кня­зья таври­че­ских ски­фов, кото­рых Мит­ри­дат вытес­нил из Кры­ма, обра­ти­лись в Рим с прось­бой о помо­щи. Те из сена­то­ров, кто еще не забыл тра­ди­ци­он­ных прин­ци­пов рим­ской поли­ти­ки, долж­ны были вспом­нить, что неко­гда при совер­шен­но иных усло­ви­ях вступ­ле­ние царя Антио­ха в Евро­пу и заня­тие его вой­ска­ми Хер­со­не­са Фра­кий­ско­го послу­жи­ло сиг­на­лом к ази­ат­ской войне (I, 685). Они долж­ны были понять, что теперь еще менее мог­ло быть тер­пи­мо заня­тие Хер­со­не­са Таври­че­ско­го пон­тий­ским царем.

Вме­ша­тель­ство сена­та

с.262 204 Нако­нец, дело было сдви­ну­то с мерт­вой точ­ки ввиду фак­ти­че­ско­го вос­со­еди­не­ния Кап­па­до­кий­ско­го цар­ства под вла­стью Мит­ри­да­та. К тому же Нико­мед Вифин­ский, кото­рый со сво­ей сто­ро­ны наде­ял­ся завла­деть Кап­па­до­ки­ей при помо­щи ново­го лже-Ари­а­ра­та, но увидел, что его пре­тен­дент устра­нен пон­тий­ским пре­тен­ден­том, обра­тил­ся за помо­щью к Риму. Сенат поста­но­вил, что Мит­ри­дат дол­жен вос­ста­но­вить скиф­ских кня­зей: инерт­ное прав­ле­ние сена­та так дале­ко увлек­ло его от пра­виль­ной поли­ти­че­ской линии, что Рим был вынуж­ден теперь, вме­сто того чтобы под­дер­жи­вать элли­нов про­тив вар­ва­ров, помо­гать ски­фам про­тив сво­их сорат­ни­ков по куль­ту­ре. Пафла­го­ния была объ­яв­ле­на неза­ви­си­мым государ­ст­вом, и лже-Пиле­ме­ну Нико­меда пред­пи­са­но было поки­нуть стра­ну. Постав­лен­но­му Мит­ри­да­том лже-Ари­а­ра­ту тоже было пред­пи­са­но уда­лить­ся из Кап­па­до­кии, а так как пред­ста­ви­те­ли стра­ны отка­за­лись от пред­ло­жен­ной им сво­бо­ды, было реше­но, что народ сам выбе­рет себе царя.

Отъ­езд Сул­лы в Кап­па­до­кию

Поста­нов­ле­ния зву­ча­ли доста­точ­но энер­гич­но. Одна­ко пло­хо было, что вме­сто того, чтобы отпра­вить армию, сенат пору­чил высту­пить в Кап­па­до­кии намест­ни­ку Кили­кии, Луцию Сул­ле, кото­рый с гор­стью сол­дат сра­жал­ся в Кили­кии про­тив раз­бой­ни­ков и пира­тов. К сча­стию, память о былой энер­гии рим­лян была луч­шей защи­той рим­ских инте­ре­сов на Восто­ке, чем нынеш­няя поли­ти­ка Рима, а энер­гия и лов­кость намест­ни­ка вос­пол­ни­ли отсут­ст­вие этих двух качеств у сена­та. Мит­ри­дат воз­дер­жал­ся от сра­же­ния и огра­ни­чил­ся тем, что скло­нил вели­ко­го царя Арме­нии Тиг­ра­на, более сво­бод­но­го в сво­ем поло­же­нии по отно­ше­нию к рим­ля­нам, послать вой­ска в Кап­па­до­кию. Сул­ла быст­ро объ­еди­нил свои вой­ска с под­креп­ле­ни­я­ми, при­быв­ши­ми от ази­ат­ских союз­ни­ков, пере­шел с ними через Тавр и вытес­нил из Кап­па­до­кии намест­ни­ка Гор­дия вме­сте с при­шед­ши­ми ему на помощь армян­ски­ми вой­ска­ми. Это подей­ст­во­ва­ло. Мит­ри­дат усту­пил во всех отно­ше­ни­ях. Гор­дий при­нуж­ден был взять на себя вину за кап­па­до­кий­скую сму­ту, и лже-Ари­а­рат исчез. При­вер­жен­цы пон­тий­ско­го царя тщет­но доби­ва­лись, чтобы царем был избран Гор­дий; избран был поль­зо­вав­ший­ся боль­шим ува­же­ни­ем кап­па­до­ки­ец Арио­бар­зан.

Пер­вая встре­ча рим­лян с пар­фя­на­ми

Когда Сул­ла в сво­ем похо­де достиг бере­гов Евфра­та, в его вол­нах впер­вые отра­зи­лись знач­ки рим­ских леги­о­нов. При этом рим­ляне впер­вые при­шли в сопри­кос­но­ве­ние с пар­фя­на­ми, кото­рые, ввиду сво­их напря­жен­ных отно­ше­ний с Тиг­ра­ном, были заин­те­ре­со­ва­ны в сбли­же­нии с рим­ля­на­ми. Каж­дая из сто­рон, по-види­мо­му, чув­ст­во­ва­ла, что при этой пер­вой встре­че двух вели­ких дер­жав — Запа­да и Восто­ка — важ­но было не отка­зы­вать­ся от сво­их при­тя­за­ний на все­мир­ное вла­ды­че­ство. Одна­ко во вре­мя свида­ния имен­но Сул­ла, более дерз­кий, чем пар­фян­ский посол, занял и с.263 удер­жал за собой почет­ное место меж­ду царем Кап­па­до­кии и пар­фян­ским упол­но­мо­чен­ным. Эта про­слав­лен­ная кон­фе­рен­ция на бере­гу Евфра­та более спо­соб­ст­во­ва­ла сла­ве Сул­лы, чем его победы на Восто­ке. Пар­фян­ский посол впо­след­ст­вии попла­тил­ся голо­вой перед сво­им вла­ды­кой за то, что Сул­ла ока­зал­ся более лов­ким. Одна­ко в тот момент встре­ча Рима с пар­фя­на­ми не при­ве­ла ни к каким даль­ней­шим резуль­та­там. Нико­мед, наде­ясь на бла­го­склон­ность рим­лян, не очи­стил Пафла­го­нию. Впро­чем, поста­нов­ле­ния сена­та по отно­ше­нию к Мит­ри­да­ту были выпол­не­ны; что каса­ет­ся скиф­ских кня­зей, то он во вся­ком слу­чае обе­щал вос­ста­но­вить их. Каза­лось, на Восто­ке вос­ста­нов­лен преж­ний sta­tus quo (662) [92 г.].

Новые захва­ты Мит­ри­да­та

205 Так было на сло­вах. В дей­ст­ви­тель­но­сти же не замет­но было вос­ста­нов­ле­ния преж­них поряд­ков. Лишь толь­ко Сул­ла поки­нул Азию, царь Вели­кой Арме­нии Тиг­ран напал на ново­го царя Кап­па­до­кии Арио­бар­за­на, изгнал его из стра­ны и вос­ста­но­вил на его месте пон­тий­ско­го пре­тен­ден­та Ари­а­ра­та. В Вифи­нии после смер­ти пре­ста­ре­ло­го царя Нико­меда II (око­ло 663 г.) [91 г.] народ и рим­ский сенат при­зна­ли закон­ным царем его сына Нико­меда III Фило­па­то­ра. Одна­ко его млад­ший брат Сократ высту­пил в каче­стве пре­тен­ден­та на пре­стол и захва­тил власть в свои руки. Ясно было, что насто­я­щим винов­ни­ком смут как в Кап­па­до­кии, так и в Вифи­нии явля­ет­ся не кто иной, как Мит­ри­дат, хотя он и воз­дер­жи­вал­ся от вся­ко­го откры­то­го уча­стия в них. Всем было извест­но, что Тиг­ран дей­ст­ву­ет исклю­чи­тель­но по его ука­за­ни­ям. Сократ всту­пил в Вифи­нию во гла­ве пон­тий­ских войск, и жиз­ни закон­но­го царя угро­жа­ла смерть от руки подо­слан­ных Мит­ри­да­том убийц. Пон­тий­ский царь даже и не думал очи­щать Крым и сосед­ние обла­сти, а, наобо­рот, про­ни­кал со сво­и­ми вой­ска­ми все даль­ше.

Акви­лий отправ­ля­ет­ся в Азию

Цари Арио­бар­зан и Нико­мед лич­но обра­ти­лись к Риму с прось­бой о помо­щи. Тогда Рим послал в Малую Азию в помощь намест­ни­ку Луцию Кас­сию кон­су­ля­ра Мания Акви­лия. Это был офи­цер, испы­тан­ный в вой­нах с ким­вра­ми и в Сици­лии. Одна­ко он был отправ­лен не как пол­ко­во­дец во гла­ве армии, а в каче­стве посла. Ази­ат­ским зави­си­мым государ­ствам, в част­но­сти Мит­ри­да­ту, было пред­ло­же­но ока­зы­вать Акви­лию в слу­чае надоб­но­сти воору­жен­ную помощь. Все про­изо­шло так же, как два года назад. Рим­ский офи­цер испол­нил воз­ло­жен­ное на него пору­че­ние с помо­щью неболь­шо­го рим­ско­го отряда, нахо­див­ше­го­ся в рас­по­ря­же­нии намест­ни­ка про­вин­ции Азии, и с помо­щью опол­че­ния фри­гий­цев и гала­тов. Царь Нико­мед и царь Арио­бар­зан сно­ва заня­ли свои поко­леб­лен­ные пре­сто­лы. Мит­ри­дат, прав­да, под вся­ки­ми пред­ло­га­ми укло­нял­ся от посыл­ки тре­бу­е­мых войск, одна­ко не ока­зы­вал откры­то­го сопро­тив­ле­ния; с.264 по его при­ка­за­нию был даже убит вифин­ский пре­тен­дент Сократ (664) [90 г.].

Поло­же­ние меж­ду вой­ной и миром

Поло­же­ние было крайне запу­та­но. Мит­ри­дат был вполне убеж­ден в том, что не в состо­я­нии победить рим­лян в откры­той борь­бе и не дол­жен допу­стить откры­то­го раз­ры­ва с ними и вой­ны. Не будь у него такой уве­рен­но­сти, момент для вой­ны был бла­го­при­ят­нее, чем когда-либо. Когда Акви­лий всту­пил в Вифи­нию и Кап­па­до­кию, ита­лий­ское вос­ста­ние как раз нахо­ди­лось в зени­те сво­ей мощи. Это мог­ло даже самым сла­бым вну­шить муже­ство высту­пить про­тив Рима. Одна­ко Мит­ри­дат не исполь­зо­вал поло­же­ния в 664 г. [90 г.]. Тем не менее он с преж­ним упор­ст­вом и энер­ги­ей про­во­дил план рас­ши­ре­ния сво­их вла­де­ний в Малой Азии. Это стран­ное соче­та­ние поли­ти­ки мира любой ценой с поли­ти­кой захва­тов не мог­ло быть проч­ным. Оно лиш­ний раз дока­зы­ва­ет, что Мит­ри­дат не был выдаю­щим­ся государ­ст­вен­ным дея­те­лем. Он не умел ни гото­вить­ся к борь­бе, как царь Филипп, ни поко­рить­ся, как царь Аттал. Как насто­я­щий сул­тан, он посто­ян­но метал­ся из сто­ро­ны в сто­ро­ну, меж­ду неуто­ли­мой жаж­дой захва­тов и чув­ст­вом соб­ст­вен­ной сла­бо­сти. И все же образ дей­ст­вий Мит­ри­да­та станет для нас понят­ным лишь тогда, когда мы учтем, что два­дца­ти­лет­ний опыт дал Мит­ри­да­ту воз­мож­ность в совер­шен­стве изу­чить рим­скую поли­ти­ку. Он знал совер­шен­но точ­но, что рим­ское пра­ви­тель­ство мень­ше все­го жела­ло вой­ны. Он знал, что ввиду серь­ез­ной опас­но­сти, угро­жав­шей прав­ле­нию рим­ско­го сена­та со сто­ро­ны каж­до­го выдаю­ще­го­ся пол­ко­во­д­ца, оно боит­ся вой­ны едва ли не боль­ше, чем он сам, так 206 как отлич­но пом­нит вой­ну с ким­вра­ми и Мария. Мит­ри­дат дей­ст­во­вал сооб­раз­но с этим. Он не боял­ся таких выступ­ле­ний, кото­рые вся­ко­му энер­гич­но­му пра­ви­тель­ству, не свя­зан­но­му эго­и­сти­че­ски­ми сооб­ра­же­ни­я­ми, доста­ви­ли бы сот­ню пово­дов и пред­ло­гов для объ­яв­ле­ния вой­ны. Но он тща­тель­но избе­гал откры­то­го раз­ры­ва, кото­рый при­нудил бы сенат к объ­яв­ле­нию вой­ны. Как толь­ко пред­при­ни­ма­лись серь­ез­ные шаги, Мит­ри­дат отсту­пал перед Сул­лой и перед Акви­ли­ем. Несо­мнен­но, он наде­ял­ся, что не все­гда ему будут про­ти­во­сто­ять энер­гич­ные пол­ко­вод­цы, что и ему, подоб­но Югур­те, при­дет­ся иметь дело с каким-либо новым Скав­ром или Аль­би­ном. Сле­ду­ет при­знать, что его надеж­да не была лише­на осно­ва­ния, хотя имен­но при­мер Югур­ты пока­зал, что нель­зя сме­ши­вать под­куп како­го-либо одно­го рим­ско­го пол­ко­во­д­ца и корруп­цию какой-либо одной рим­ской армии с пре­одо­ле­ни­ем рим­ско­го наро­да.

Акви­лий дово­дит дело до вой­ны

Так, отно­ше­ния меж­ду Мит­ри­да­том и Римом были крайне неопре­де­лен­ны: ни мир, ни вой­на. Подоб­ное состо­я­ние мог­ло про­дол­жать­ся еще дол­го. Одна­ко Акви­лий не наме­ре­вал­ся тер­петь это. Так как он не мог добить­ся от сво­его пра­ви­тель­ства объ­яв­ле­ния вой­ны с.265 Мит­ри­да­ту, он исполь­зо­вал для этой цели царя Нико­меда.

Нико­мед

Нико­мед и без того был отдан в рас­по­ря­же­ние рим­ско­го пол­ко­во­д­ца; кро­ме того он был долж­ни­ком послед­не­го как по воен­ным издерж­кам, так по обе­щан­ным ему лич­но сум­мам. Поэто­му Нико­мед не мог отка­зать­ся от пред­ло­же­ния Акви­лия всту­пить в вой­ну про­тив Мит­ри­да­та. Вифи­ния объ­яви­ла вой­ну Мит­ри­да­ту. Но даже тогда, когда суда Нико­меда отре­за­ли пон­тий­ским кораб­лям вход в Бос­пор, а его вой­ска всту­пи­ли в погра­нич­ные пон­тий­ские вла­де­ния и опу­сто­ша­ли окрест­но­сти Ама­ст­риды, Мит­ри­дат непо­ко­ле­би­мо при­дер­жи­вал­ся сво­ей поли­ти­ки мира. Вме­сто того чтобы оттес­нить вифин­цев за пре­де­лы сво­их вла­де­ний, Мит­ри­дат обра­тил­ся с жало­бой к рим­ско­му посоль­ству и про­сил, чтобы Рим или всту­пил­ся за него или раз­ре­шил ему защи­щать­ся соб­ст­вен­ны­ми сила­ми. Акви­лий отве­тил ему, что он дол­жен при всех обсто­я­тель­ствах воз­дер­жать­ся от вой­ны про­тив Нико­меда. Этот ответ был ясен. Точ­но такую же поли­ти­ку Рим при­ме­нял по отно­ше­нию к Кар­фа­ге­ну. Рим направ­лял свою сво­ру про­тив зара­нее обре­чен­ной жерт­вы и запре­щал послед­ней защи­щать­ся. Мит­ри­дат, так же как кар­фа­ге­няне, счи­тал себя погиб­шим. Но фини­ки­яне в отча­я­нии сда­лись, а царь Сино­па посту­пил ина­че: он созвал свои вой­ска и флот и, как пере­да­ют, обра­тил­ся к ним с такой речью: «Раз­ве тот, кто обре­чен на гибель, не защи­ща­ет­ся все же про­тив раз­бой­ни­ков?». Сво­е­му сыну Арио­бар­за­ну он дал при­каз всту­пить в Кап­па­до­кию. Мит­ри­дат еще раз отпра­вил к рим­ским послам упол­но­мо­чен­ных с заяв­ле­ни­ем, что царь дей­ст­ву­ет в инте­ре­сах само­за­щи­ты, и потре­бо­вал окон­ча­тель­ных объ­яс­не­ний. Ответ был таков, како­го и сле­до­ва­ло ожи­дать. Хотя ни рим­ский сенат, ни царь Мит­ри­дат, ни царь Нико­мед не жела­ли раз­ры­ва, Акви­лий желал его, и вой­на нача­лась (конец 665 г.) [89 г.].

При­готов­ле­ния Мит­ри­да­та к войне

Мит­ри­дат со всей свой­ст­вен­ной ему энер­ги­ей при­сту­пил к поли­ти­че­ской и воен­ной под­готов­ке навя­зан­ной ему вой­ны. Преж­де все­го он укре­пил свой союз с царем Арме­нии Тиг­ра­ном и добил­ся от него обе­ща­ния послать ему на помощь вой­ско. Армия Тиг­ра­на долж­на была всту­пить в Пере­д­нюю Азию; заво­е­ван­ные зем­ли пере­да­ва­лись во вла­де­ние царю Мит­ри­да­ту, дви­жи­мое иму­ще­ство ста­но­ви­лось добы­чей царя Тиг­ра­на. Пар­фян­ский царь был оби­жен высо­ко­мер­ным поведе­ни­ем Сул­лы и поэто­му, хотя не высту­пал откры­то как враг рим­лян, не высту­пил так­же в роли их союз­ни­ка. По отно­ше­нию к 207 гре­кам царь пытал­ся играть роль Филип­па и Пер­сея, роль пред­ста­ви­те­ля гре­че­ско­го наро­да про­тив чуже­зем­но­го гос­под­ства рим­лян. К еги­пет­ско­му царю и в союз крит­ских горо­дов, кото­рый был послед­ним клоч­ком неза­ви­си­мой Гре­ции, были отправ­ле­ны пон­тий­ские послы. Они умо­ля­ли их, для кото­рых Рим уже гото­вил цепи, ока­зать в этот послед­ний момент помощь для спа­се­ния сов­мест­ны­ми сила­ми с.266 эллин­ской нацио­наль­но­сти. Прось­бы пон­тий­ских послов не оста­лись тщет­ны­ми: по край­ней мере Крит не отка­зал в помо­щи, и мно­го­чис­лен­ные крит­ские вои­ны посту­пи­ли на служ­бу в пон­тий­скую армию. Наде­я­лись, что посте­пен­но вос­ста­нут мел­кие и самые мел­кие, зави­си­мые от Рима, государ­ства, Нуми­дия, Сирия, эллин­ские рес­пуб­ли­ки; наде­я­лись на вос­ста­ние про­вин­ций и преж­де все­го без­мер­но угне­тае­мой Пере­д­ней Азии. Ста­ра­лись вызвать вос­ста­ние во Фра­кии и даже в Македо­нии. Пират­ство про­цве­та­ло и рань­ше, теперь пира­тов всюду при­вет­ст­во­ва­ли, как надеж­ных союз­ни­ков; теперь им повсюду раз­вя­за­ли руки. Со страш­ной быст­ро­той эскад­ры кор­са­ров, назы­вав­ших себя пон­тий­ски­ми капе­ра­ми, рас­про­стра­ни­лись дале­ко на Сре­ди­зем­ном море. С напря­жен­ным инте­ре­сом и радо­стью вни­ма­ли вестям о бро­же­нии сре­ди рим­ских граж­дан и о вос­ста­нии ита­ли­ков, побеж­ден­ном, но дале­ко еще не окон­ча­тель­но подав­лен­ном. Одна­ко пря­мых свя­зей с недо­воль­ны­ми и вос­став­ши­ми в Ита­лии не суще­ст­во­ва­ло. Толь­ко в Азии был обра­зо­ван отряд ино­зем­цев, орга­ни­зо­ван­ный и воору­жен­ный по рим­ско­му образ­цу; ядро это­го отряда состав­ля­ли рим­ские и ита­лий­ские бег­ле­цы. Со вре­мен пер­сид­ских войн еще не вида­ли в Азии такой мно­го­чис­лен­ной армии, как армия Мит­ри­да­та. По рас­ска­зам, армия Мит­ри­да­та, не счи­тая армян­ских войск, состо­я­ла из 250000 пехо­тин­цев и 40000 всад­ни­ков, а флот — из 300 пон­тий­ских кораб­лей с палу­бой и 100 откры­тых кораб­лей. Эти циф­ры пред­став­ля­ют­ся не слиш­ком пре­уве­ли­чен­ны­ми, если при­нять во вни­ма­ние, что Мит­ри­дат мог наби­рать свою армию сре­ди бес­чис­лен­ных оби­та­те­лей сте­пей. Его пол­ко­вод­цы, бра­тья Неопто­лем и Архе­лай, были опыт­ны­ми и осто­рож­ны­ми гре­че­ски­ми вое­на­чаль­ни­ка­ми; сре­ди его вои­нов тоже не было недо­стат­ка в храб­рых людях. Бли­став­шие золо­том и сереб­ром воен­ные доспе­хи и бога­тая одеж­да ски­фов и мидян, желе­зо и сталь гре­че­ских всад­ни­ков весе­ло свер­ка­ли на солн­це. Прав­да, эта пест­рая мас­са не была свя­за­на еди­ной воен­ной орга­ни­за­ци­ей. И армия Мит­ри­да­та при­над­ле­жа­ла к тем несмет­ным ази­ат­ским пол­чи­щам, кото­рые уже часто, в послед­ний раз ров­но сто лет назад, в бит­ве при Маг­не­зии, тер­пе­ли пора­же­ние при столк­но­ве­нии с более высо­кой воен­ной орга­ни­за­ци­ей. Одна­ко, как бы то ни было, Восток высту­пил с ору­жи­ем в руках про­тив рим­лян в такое вре­мя, когда и в запад­ной части рим­ско­го государ­ства дела при­ня­ли дале­ко не мир­ный обо­рот.

Сла­бые контр­ме­ры со сто­ро­ны рим­лян

Объ­явить Мит­ри­да­ту вой­ну было для Рима край­ней поли­ти­че­ской необ­хо­ди­мо­стью; но момент был самым непо­д­хо­дя­щим. Это тоже гово­рит в поль­зу того, что Маний Акви­лий довел дело до раз­ры­ва меж­ду Римом и Мит­ри­да­том имен­но в этот момент, исхо­дя в первую оче­редь из сво­их лич­ных инте­ре­сов. В дан­ный момент рим­ляне не рас­по­ла­га­ли с.267 в Азии дру­ги­ми вой­ска­ми, кро­ме неболь­шо­го рим­ско­го отряда под началь­ст­вом Луция Кас­сия и опол­че­ний Пере­д­ней Азии. При тех воен­ных и финан­со­вых затруд­не­ни­ях, кото­рые испы­ты­вал Рим в свя­зи с ита­лий­ским вос­ста­ни­ем, рим­ская армия мог­ла выса­дить­ся в Азии в луч­шем слу­чае не рань­ше лета 666 г. [88 г.]. До это­го вре­ме­ни поло­же­ние рим­ских вла­стей было очень затруд­ни­тель­но. Одна­ко они наде­я­лись, что им удаст­ся защи­тить рим­скую про­вин­цию и удер­жать­ся на зани­мае­мых ими пози­ци­ях: вифин­ское вой­ско с 208 царем Нико­медом на заня­той им в преды­ду­щем году пози­ции в Пафла­го­нии меж­ду Ама­ст­ридой и Сино­пом; далее, внут­ри стра­ны на терри­то­рии Вифи­нии, Гала­тии и Кап­па­до­кии — отряды под пред­во­ди­тель­ст­вом Луция Кас­сия, Мания Акви­лия и Квин­та Оппия; рим­ский флот дол­жен был про­дол­жать бло­ка­ду Бос­по­ра.

Мит­ри­дат зани­ма­ет Малую Азию

В нача­ле вес­ны 666 г. [88 г.] Мит­ри­дат пере­шел в наступ­ле­ние. На одном из при­то­ков Гали­са, Амнии (при тепе­ре­ш­нем Теш Кепри) пон­тий­ский аван­гард, состо­яв­ший из кон­ни­цы и лег­ко­во­ору­жен­ных отрядов, натолк­нул­ся на вифин­скую армию и, несмот­ря на ее зна­чи­тель­ный чис­лен­ный пере­вес, в пер­вом же натис­ке совер­шен­но раз­бил ее. Побеж­ден­ная армия рас­па­лась, лагерь и воен­ная каз­на доста­лись победи­те­лям. Этим бле­стя­щим успе­хом царь обя­зан был, глав­ным обра­зом, Неопто­ле­му и Архе­лаю. Нахо­див­ши­е­ся поза­ди гораздо менее стой­кие ази­ат­ские опол­че­ния счи­та­ли дело про­иг­ран­ным еще до столк­но­ве­ния с вра­гом. Они всюду бежа­ли перед пол­ко­во­д­ца­ми Мит­ри­да­та. Один рим­ский отряд был раз­бит в Кап­па­до­кии. Кас­сий во гла­ве опол­че­ния пытал­ся защи­щать Фри­гию; одна­ко он рас­пу­стил это опол­че­ние, не решив­шись пове­сти его в сра­же­ние. С остав­шей­ся у него гор­стью надеж­ных сол­дат, он отсту­пил к посе­ле­ни­ям на верх­нем Меандре, а имен­но, к Апа­мее. Точ­но так же Оппий очи­стил Пам­фи­лию и запер­ся во фри­гий­ской Лаоди­кее. Отсту­пав­ший Акви­лий был настиг­нут непри­я­те­лем у Сан­га­рия в Вифи­нии. Он был раз­бит наго­ло­ву, поте­рял свой лагерь и дол­жен был спа­сать­ся бег­ст­вом в рим­скую про­вин­цию, в Пер­гам. В ско­ром вре­ме­ни рим­ская про­вин­ция тоже была захва­че­на непри­я­те­лем. Пер­гам ока­зал­ся в руках царя, так же как Бос­пор и сто­яв­шие в нем кораб­ли. После каж­дой победы Мит­ри­дат отпус­кал на сво­бо­ду всех плен­ни­ков из мало­азий­ско­го опол­че­ния и не упус­кал слу­чая уси­лить нацио­наль­ные сим­па­тии, с само­го нача­ла обра­щен­ные в его поль­зу. Теперь вся терри­то­рия вплоть до Меанд­ра, за исклю­че­ни­ем немно­гих кре­по­стей, была в его вла­сти. Одно­вре­мен­но при­шло изве­стие, что в Риме вспых­ну­ла новая рево­лю­ция, что кон­сул Сул­ла, кото­рый дол­жен был отпра­вить­ся про­тив Мит­ри­да­та, не отплыл в Азию, а вме­сто это­го дви­нул­ся в поход на Рим, что самые зна­ме­ни­тые рим­ские с.268 пол­ко­вод­цы вою­ют друг с дру­гом за пра­во быть глав­но­ко­ман­дую­щим в ази­ат­ской войне.

Дви­же­ние про­тив Рима в Малой Азии

Каза­лось, Рим сам усерд­но ста­рал­ся погу­бить себя. Неуди­ви­тель­но, что хотя повсюду мень­шин­ство все еще оста­ва­лось на сто­роне Рима, основ­ная мас­са мало­азий­ско­го насе­ле­ния сто­я­ла за пон­тий­цев. Элли­ны и ази­а­ты объ­еди­ни­лись в общем вос­тор­ге, с кото­рым встре­ча­ли осво­бо­ди­те­ля. Вошло в обы­чай почи­тать под име­нем ново­го Дио­ни­са царя, объ­еди­нив­ше­го Азию и Элла­ду, подоб­но боже­ст­вен­но­му победи­те­лю Индии. При его при­бли­же­нии горо­да и ост­ро­ва посы­ла­ли послов навстре­чу «богу-спа­си­те­лю», у город­ских ворот его встре­ча­ли граж­дане в празд­нич­ных одеж­дах. Неко­то­рые горо­да выда­ва­ли царю свя­зан­ны­ми пре­бы­вав­ших там рим­ских офи­це­ров; так напри­мер, Лаоди­кея выда­ла ему комен­дан­та горо­да Квин­та Оппия, Мити­ле­на на Лес­бо­се — кон­су­ля­ра Мания Акви­лия⁷.

Несчаст­ный зачин­щик вой­ны испы­тал на себе всю жесто­кость, на кото­рую спо­соб­ны вар­ва­ры, когда в их руки попа­да­ет тот, перед кем они дро­жа­ли. Акви­лия, кото­рый был уже пожи­лым чело­ве­ком, 209 то води­ли по всей Малой Азии при­вя­зан­ным к лоша­ди како­го-нибудь испо­ли­на бастар­на, то вози­ли свя­зан­ным на осле. При этом он дол­жен был посто­ян­но выкри­ки­вать свое соб­ст­вен­ное имя. Когда, нако­нец, жал­кая жерт­ва сно­ва была при­веде­на к цар­ско­му дво­ру в Пер­га­ме, царь, чтобы насы­тить алч­ность Акви­лия, кото­рая в сущ­но­сти была при­чи­ной вой­ны, велел влить ему в гор­ло рас­плав­лен­ное золо­то. В страш­ных муче­ни­ях Акви­лий скон­чал­ся.

Эфес­ский указ

Мит­ри­дат не огра­ни­чил­ся этим жесто­ким изде­ва­тель­ст­вом, кото­ро­го одно­го уже доста­точ­но было для исклю­че­ния его из чис­ла бла­го­род­ных людей. Царь Мит­ри­дат разо­слал из Эфе­са всем под­власт­ным ему намест­ни­кам и горо­дам при­каз умерт­вить в один и тот же день всех нахо­дя­щих­ся на их терри­то­рии ита­ли­ков, сво­бод­ных и несво­бод­ных, без раз­ли­чия пола и воз­рас­та. Под угро­зой суро­вой кары запре­ща­лось ока­зы­вать помощь для спа­се­ния обре­чен­ных. Тру­пы уби­тых Мит­ри­дат велел бро­сать на съе­де­ние пти­цам, иму­ще­ство кон­фис­ко­вать, поло­ви­ну отда­вать убий­цам, поло­ви­ну же доста­вить царю. Эти ужас­ные при­ка­зы были точ­но выпол­не­ны повсюду, за исклю­че­ни­ем немно­гих окру­гов, напри­мер, ост­ро­ва Коса. Восемь­де­сят тысяч, а по дру­гим источ­ни­кам сто пять­де­сят тысяч, если не без­вин­ных, то во вся­ком слу­чае без­оруж­ных муж­чин, жен­щин и детей было за один день хлад­но­кров­но пере­би­то в Малой Азии. При этой жесто­кой рас­пра­ве жела­ние вос­поль­зо­вать­ся слу­ча­ем и отде­лать­ся от с.269 дол­гов, как и посто­ян­ная готов­ность ази­а­та слу­жить сул­та­ну в роли пала­ча сыг­ра­ли не менее дей­ст­вен­ную роль, чем срав­ни­тель­но еще бла­го­род­ное чув­ство мести. В поли­ти­че­ском отно­ше­нии это меро­при­я­тие не име­ло ника­кой разум­ной цели, так как денеж­ные выго­ды мож­но было извлечь и без это­го кро­ва­во­го при­ка­за; что каса­ет­ся воен­но­го вооду­шев­ле­ния, то жите­лям Малой Азии не мог­ло вну­шить его даже созна­ние совер­шен­но­го ими ужас­ней­ше­го зло­де­я­ния. Мало того, эта мера была даже неце­ле­со­об­раз­ной, так как при­нуж­да­ла рим­ский сенат к серь­ез­но­му веде­нию вой­ны, посколь­ку он еще был сколь­ко-нибудь спо­со­бен к энер­гии, и кро­ме того была направ­ле­на не толь­ко про­тив рим­лян, но в оди­на­ко­вой мере и про­тив есте­ствен­ных союз­ни­ков царя, не сто­яв­ших на сто­роне Рима ита­ли­ков. Этот кро­ва­вый эфес­ский при­каз явля­ет­ся лишь бес­цель­ным актом сле­пой звер­ской мести; он при­об­ре­та­ет лож­ный оре­ол толь­ко вслед­ст­вие колос­саль­ных раз­ме­ров, в кото­рых ска­за­лось здесь лицо сул­тан­ско­го дес­по­тиз­ма.

Орга­ни­за­ция заво­е­ван­ных стран

Успе­хи вскру­жи­ли Мит­ри­да­ту голо­ву. Его толк­ну­ло на вой­ну отча­я­ние; но неожи­дан­но лег­ко достав­ша­я­ся победа и замед­ле­ние при­бы­тия гроз­но­го Сул­лы про­буди­ли в нем чрез­мер­ные надеж­ды. Он устро­ил­ся в Пере­д­ней Азии, как у себя дома. Быв­шая рези­ден­ция рим­ско­го намест­ни­ка — Пер­гам — ста­ла новой сто­ли­цей Мит­ри­да­та. Ста­рое синоп­ское цар­ство он пере­дал в управ­ле­ние сво­е­му сыну Мит­ри­да­ту, как намест­ни­че­ство. Кап­па­до­кия, Фри­гия, Вифи­ния были пре­вра­ще­ны в пон­тий­ские сатра­пии. Вель­мо­жи и цар­ские фаво­ри­ты полу­чи­ли щед­рые подар­ки и поме­стья. Все общи­ны были осво­бож­де­ны не толь­ко от упла­ты недо­и­мок, но и от вся­ких нало­гов впредь на пять лет. Если царь думал таким обра­зом обес­пе­чить себе пре­дан­ность жите­лей Малой Азии, то это было так же нера­зум­но, как и изби­е­ние рим­лян. Прав­да, цар­ская каз­на и без того чрез­вы­чай­но обо­га­ти­лась несмет­ны­ми сум­ма­ми за счет ото­бран­но­го у ита­ли­ков иму­ще­ства и дру­гих кон­фис­ка­ций. Так напри­мер, на одном ост­ро­ве Косе Мит­ри­дат захва­тил 800 талан­тов, кото­рые внес­ли там на хра­не­ние иудеи. Север­ная часть Малой Азии и 210 боль­шин­ство ост­ро­вов ее под­па­ли под власть царя. За исклю­че­ни­ем несколь­ких мел­ких пафла­гон­ских дина­стов ни один округ не оста­вал­ся боль­ше на сто­роне Рима. На всем Эгей­ском море гос­под­ст­во­вал флот Мит­ри­да­та. Толь­ко юго-запад, город­ские сою­зы Карии и Ликии и город Родос ока­зы­ва­ли сопро­тив­ле­ние Мит­ри­да­ту. Стра­то­ни­кея в Карии была поко­ре­на силою ору­жия; но Маг­не­зия на Сипи­ле успеш­но выдер­жа­ла тяже­лую оса­ду, во вре­мя кото­рой самый спо­соб­ный пол­ко­во­дец Мит­ри­да­та Архе­лай был раз­бит и ранен. С огром­ны­ми воен­ны­ми сила­ми Мит­ри­дат напал с моря и суши на Родос, став­ший убе­жи­щем для рим­лян, бежав­ших с.270 из Азии, в том чис­ле и для намест­ни­ка Луция Кас­сия. Моря­ки Мит­ри­да­та храб­ро выпол­ня­ли свой долг на гла­зах само­го царя, но они все же были неопыт­ны­ми нович­ка­ми, поэто­му родос­ский флот одер­жал верх над гораздо более мно­го­чис­лен­ным пон­тий­ским фло­том и воз­вра­тил­ся домой с захва­чен­ны­ми непри­я­тель­ски­ми суда­ми. Оса­да со сто­ро­ны суши тоже не подви­га­лась впе­ред. Когда часть осад­ных работ была раз­ру­ше­на, Мит­ри­дат отка­зал­ся от сво­его пред­при­я­тия, и ост­ров, имев­ший важ­ное зна­че­ние, а так­же нахо­див­ша­я­ся про­тив него часть мате­ри­ка оста­лись в руках рим­лян.

Втор­же­ние пон­тий­ских пол­чищ в Евро­пу

Мит­ри­дат не толь­ко занял про­вин­цию Азию, при­чем почти без боя, так как в самое небла­го­при­ят­ное вре­мя вспых­ну­ла суль­пи­ци­ев­ская рево­лю­ция, он напра­вил свои уда­ры так­же про­тив Евро­пы. Уже с 662 г. [92 г.] соседи Македо­нии на севе­ре и восто­ке воз­об­но­ви­ли свои набе­ги с пора­зи­тель­ной силой и настой­чи­во­стью.

Набе­ги фра­кий­цев

В тече­ние 664 и 665 гг. [90, 89 гг.] фра­кий­цы совер­ша­ли набе­ги на Македо­нию и весь Эпир и огра­би­ли додон­ский храм. Еще заме­ча­тель­нее, что с этим еще раз была свя­за­на попыт­ка выста­вить пре­тен­ден­та на македон­ский пре­стол в лице неко­е­го Эвфе­на. Мит­ри­дат под­дер­жи­вал из Кры­ма сно­ше­ния с фра­кий­ца­ми и, надо думать, не был непри­ча­стен ко всем этим собы­ти­ям. Пре­тор Гай Сен­тий при помо­щи фра­кий­ских ден­фе­ле­тов дал отпор этим набе­гам, но вско­ре ему при­шлось иметь дело с более могу­ще­ст­вен­ным про­тив­ни­ком. Окры­лен­ный сво­и­ми успе­ха­ми, Мит­ри­дат заду­мал сме­лое дело: подоб­но Антио­ху, добить­ся в Гре­ции реше­ния вой­ны за гос­под­ство в Азии. Поэто­му он отпра­вил туда основ­ное ядро сво­их войск сушей и морем.

Пон­тий­цы зани­ма­ют Фра­кию и Македо­нию

Сын Мит­ри­да­та Ари­а­рат вторг­ся из Фра­кии в сла­бо защи­щен­ную Македо­нию, поко­ряя на сво­ем пути стра­ну и разде­ляя ее на пон­тий­ские сатра­пии. Абде­ра и Филип­пы ста­ли глав­ны­ми воен­ны­ми база­ми пон­тий­цев в Евро­пе.

Пон­тий­ский флот в Эгей­ском море

Пон­тий­ский флот под пред­во­ди­тель­ст­вом луч­ше­го из пол­ко­вод­цев Мит­ри­да­та — Архе­лая — появил­ся в Эгей­ском море, где не было почти ни одно­го рим­ско­го суд­на. Делос, глав­ный скла­доч­ный пункт рим­ской тор­гов­ли в этих водах, был взят, при­чем было пере­би­то око­ло 20000 чело­век, боль­шей частью ита­ли­ков. Такая же участь постиг­ла Эвбею. В ско­ром вре­ме­ни все ост­ро­ва к восто­ку от Малий­ско­го мыса ока­за­лись в руках непри­я­те­ля. Послед­ний мог теперь перей­ти к напа­де­нию на мате­рик. Брут­тий Сура, храб­рый пол­ко­во­дец намест­ни­ка Македо­нии, с гор­стью сво­их людей и немно­ги­ми наспех собран­ны­ми кораб­ля­ми отра­зил пон­тий­ский флот, напав­ший с Эвбеи на важ­ный город Демет­ри­а­ду; Сура даже занял ост­ров Скиаф, одна­ко не мог поме­шать вра­гу утвер­дить­ся в соб­ст­вен­но Гре­ции.

Пон­тий­цы в Гре­ции

Здесь Мит­ри­дат так­же при­бе­гал не толь­ко к силе ору­жия, но и к нацио­наль­ной про­па­ган­де. В Афи­нах его с.271 глав­ным оруди­ем был некий Ари­сти­он, по про­ис­хож­де­нию афин­ский раб, по про­фес­сии быв­ший пре­по­да­ва­тель эпи­ку­рей­ской фило­со­фии, а теперь — люби­мец 211 Мит­ри­да­та. Он был пре­вос­ход­ным ора­то­ром и сво­ей бле­стя­щей карье­рой при дво­ре пустил пыль в гла­за чер­ни; он сумел даже уве­рить послед­нюю, что из раз­ру­шен­но­го уже почти шесть­де­сят лет назад Кар­фа­ге­на идет помощь Мит­ри­да­ту. В резуль­та­те этих речей ново­го Перик­ла немно­гие бла­го­ра­зум­ные афи­няне поки­ну­ли город, а чернь и несколь­ко рех­нув­ших­ся лите­ра­то­ров про­воз­гла­си­ли фор­маль­ное отпа­де­ние от Рима. Таким обра­зом быв­ший фило­соф стал тира­ном и, опи­ра­ясь на бан­ды сво­их пон­тий­ских наем­ни­ков, ввел в Афи­нах позор­ный и кро­ва­вый режим; Пирей слу­жил местом высад­ки пон­тий­ских войск. Как толь­ко вой­ска Мит­ри­да­та появи­лись на гре­че­ском мате­ри­ке, боль­шин­ство мел­ких государств пере­шло на сто­ро­ну пон­тий­ско­го царя: ахей­ское, лакон­ское, бео­тий­ское, вплоть до гра­ниц Фес­са­лии. Сура, полу­чив неко­то­рые под­креп­ле­ния из Македо­нии, всту­пил в Бео­тию на помощь оса­жден­ным Фес­пи­ям; при Херо­нее про­изо­шла трех­днев­ная бит­ва с Архе­ла­ем и Ари­сти­о­ном. Одна­ко бит­ва не при­ве­ла к реши­тель­ным резуль­та­там, и когда из Пело­пон­не­са ста­ли под­хо­дить пон­тий­ские под­креп­ле­ния, Сура вынуж­ден был отсту­пить (конец 666 — нача­ло 667 г.) [88—87 гг.]. Поло­же­ние Мит­ри­да­та, осо­бен­но на море, было так могу­ще­ст­вен­но, что ита­лий­ские повстан­цы отпра­ви­ли к нему посоль­ство с прось­бой пред­при­нять высад­ку в Ита­лии. Одна­ко их дело было тогда уже обре­че­но на гибель, и царь отка­зал­ся испол­нить их прось­бу.

Поло­же­ние Рима

Поло­же­ние Рима начи­на­ло ста­но­вить­ся серь­ез­ным. Малая Азия и Элла­да цели­ком нахо­ди­лись в руках вра­га, Македо­ния — в зна­чи­тель­ной сво­ей части. Пон­тий­ский флаг гос­под­ст­во­вал на море, не встре­чая сопер­ни­ков. К это­му при­со­еди­ня­лось еще ита­лий­ское вос­ста­ние; хотя в целом оно было подав­ле­но, повстан­цы всё еще были без­услов­ны­ми гос­по­да­ми в обшир­ных частях Ита­лии; кро­ме того, едва подав­лен­ная рево­лю­ция еже­ми­нут­но угро­жа­ла вспых­нуть с новой и еще более гроз­ной силой. И, нако­нец, силь­ней­ший тор­го­вый и денеж­ный кри­зис, вызван­ный бес­по­ряд­ка­ми в Ита­лии и колос­саль­ны­ми убыт­ка­ми ази­ат­ских капи­та­ли­стов. Не хва­та­ло надеж­ных войск. Пра­ви­тель­ству нуж­ны были бы три армии: для усми­ре­ния рево­лю­ции в Риме, для окон­ча­тель­но­го подав­ле­ния вос­ста­ния в Ита­лии и для вой­ны в Азии. У него была толь­ко армия Сул­лы, так как север­ная армия под началь­ст­вом нена­деж­но­го Гнея Стра­бо­на созда­ва­ла лишь новые труд­но­сти. Сул­ла дол­жен был выби­рать меж­ду эти­ми тре­мя зада­ча­ми. Как мы виде­ли, он решил вести вой­ну в Азии. Со сто­ро­ны Сул­лы это было нема­лым подви­гом и, мож­но даже ска­зать, делом вели­ко­го пат­рио­тиз­ма: в кон­флик­те с.272 меж­ду обще­го­судар­ст­вен­ны­ми пат­рио­ти­че­ски­ми инте­ре­са­ми и част­ны­ми инте­ре­са­ми сво­ей пар­тии он отдал пред­по­чте­ние пер­вым.

Высад­ка Сул­лы

Несмот­ря на то, что отъ­езд Сул­лы из Ита­лии созда­вал опас­но­сти для его кон­сти­ту­ции и для его пар­тии, Сул­ла вес­ной 667 г. [87 г.] выса­дил­ся на бере­гу Эпи­ра. Но он при­был туда не с таки­ми сред­ства­ми, с каки­ми обык­но­вен­но появ­ля­лись рим­ские глав­но­ко­ман­дую­щие на Восто­ке. Его армия состо­я­ла из 5 леги­о­нов или самое боль­шее из 30000 чело­век⁸; чис­лен­ность ее была лишь немно­го выше обыч­ной кон­суль­ской армии. Но это было еще с пол­беды. Обыч­но в вой­нах на Восто­ке все­гда при­ни­мал уча­стие рим­ский флот; он даже без­раздель­но гос­под­ст­во­вал на море. Сул­ла, послан­ный для того, чтобы заво­е­вать обрат­но два кон­ти­нен­та и ост­ро­ва Эгей­ско­го моря, не имел в сво­ем рас­по­ря­же­нии 212 ни одно­го воен­но­го кораб­ля. Рань­ше пол­ко­во­дец вез с собой пол­ную каз­ну, и армия его снаб­жа­лась, глав­ным обра­зом, мор­ским путем из мет­ро­по­лии. Сул­ла при­был с пусты­ми рука­ми, так как день­ги, с боль­шим трудом собран­ные для похо­да 666 г. [88 г.], были издер­жа­ны в Ита­лии. Итак, Сул­ла мог рас­счи­ты­вать исклю­чи­тель­но на рек­ви­зи­ции. Обыч­но пол­ко­во­дец имел дело толь­ко с про­тив­ни­ком во вра­же­ском лаге­ре; со вре­ме­ни окон­ча­ния борь­бы меж­ду сосло­ви­я­ми все без исклю­че­ния поли­ти­че­ские пар­тии объ­еди­ня­лись для борь­бы с внеш­ним вра­гом. Но теперь под зна­ме­на­ми Мит­ри­да­та сра­жа­лись вид­ные рим­ляне, обшир­ные обла­сти Ита­лии жела­ли всту­пить с ним в союз, и было по мень­шей мере сомни­тель­но, после­ду­ет ли демо­кра­ти­че­ская пар­тия слав­но­му при­ме­ру Сул­лы и будет ли соблюдать пере­ми­рие, пока он будет сра­жать­ся про­тив ази­ат­ско­го царя. Одна­ко Сул­ла, кото­ро­му при­шлось бороть­ся со все­ми эти­ми труд­но­стя­ми, не при­вык думать об опас­но­стях в буду­щем, преж­де чем спра­вит­ся со сво­ей бли­жай­шей зада­чей.

Рим­ляне зани­ма­ют Гре­цию

Ввиду того что Мит­ри­дат отверг мир­ные пред­ло­же­ния Сул­лы, кото­рые сво­ди­лись в основ­ном к вос­ста­нов­ле­нию поло­же­ния, суще­ст­во­вав­ше­го до вой­ны, Сул­ла тот­час после высад­ки начал энер­гич­но дей­ст­во­вать и про­дви­нул­ся от эпир­ских пор­тов до самой Бео­тии. У Тиль­фос­ской горы он раз­бил непри­я­тель­ских пол­ко­вод­цев Архе­лая и Ари­сти­о­на и после этой победы, почти не встре­чая сопро­тив­ле­ния, овла­дел всем гре­че­ским мате­ри­ком, за исклю­че­ни­ем Афин и Пирея; туда бро­си­лись Ари­сти­он и Архе­лай, и Сул­ле не уда­лось захва­тить эти пунк­ты врас­плох. Один рим­ский отряд под началь­ст­вом Луция Гор­тен­зия с.273 занял Фес­са­лию и про­ник в Македо­нию. Дру­гой под коман­дой Муна­ция занял пози­ции у горо­да Хал­киды, чтобы дать отпор непри­я­тель­ским силам, сто­яв­шим под пред­во­ди­тель­ст­вом Нико­меда на ост­ро­ве Эвбее. Сам Сул­ла стал лаге­рем у Эле­взи­на и Мега­ры, откуда он гос­под­ст­во­вал над Гре­ци­ей и Пело­пон­не­сом, и вел оса­ду Афин и Пирея. Эллин­ские горо­да, как все­гда, охва­чен­ные стра­хом перед пер­вой опас­но­стью, сда­лись на милость победи­те­ля и были доволь­ны, что отку­пи­лись от более тяже­лых кар постав­кой про­до­воль­ст­вия и сол­дат и упла­той денеж­но­го штра­фа.

Про­дол­жи­тель­ная оса­да Афин и Пирея

Менее быст­ро подви­га­лись осад­ные опе­ра­ции в Атти­ке. Сул­ле при­шлось стро­ить тяже­лые осад­ные маши­ны; рощи Ака­де­мии и Ликея долж­ны были доста­вить стро­е­вой лес для них. Архе­лай энер­гич­но и уме­ло руко­во­дил обо­ро­ной; он воору­жил сво­их мат­ро­сов и, уси­лив­шись таким обра­зом, отра­жал пре­вос­ход­ны­ми сила­ми напа­де­ния рим­лян и часто пред­при­ни­мал успеш­ные вылаз­ки. Пон­тий­ская армия Дро­ми­хе­та, кото­рая спе­ши­ла на помощь афи­ня­нам, была после упор­но­го боя раз­би­та рим­ля­на­ми под сте­на­ми Афин. В этой бит­ве осо­бен­но отли­чил­ся храб­рый помощ­ник Сул­лы Луций Лици­ний Муре­на. Одна­ко это не повли­я­ло на уско­ре­ние хода оса­ды. Из Македо­нии, где тем вре­ме­нем окон­ча­тель­но утвер­ди­лись кап­па­до­кий­цы, посто­ян­но и регу­ляр­но при­бы­ва­ли мор­ским путем зна­чи­тель­ные под­креп­ле­ния, и Сул­ла не был в состо­я­нии отре­зать им доступ в укреп­лен­ную гавань. Прав­да, у афи­нян нача­ли исся­кать съест­ные при­па­сы; одна­ко, ввиду бли­зо­сти обе­их кре­по­стей, Архе­лай мог делать неод­но­крат­ные попыт­ки пере­во­зить хлеб из Пирея в Афи­ны, и эти попыт­ки не все­гда были неудач­ны­ми. Таким обра­зом зима 667/668 года [87/86 г.] не дала ника­ких резуль­та­тов. Как толь­ко вре­мя года поз­во­ли­ло это, Сул­ла энер­гич­но ата­ко­вал Пирей. При помо­щи сна­рядов и под­ко­пов ему уда­лось про­бить брешь в креп­ких пери­к­лов­ских сте­нах, и рим­ляне немед­лен­но пошли на штурм. Одна­ко 213 штурм был отбит, и когда рим­ляне повтор­но пошли на при­ступ, то ока­за­лось, что поза­ди раз­ру­шен­ных частей сте­ны воз­двиг­ну­ты укреп­ле­ния в фор­ме полу­ме­ся­ца. В напа­даю­щих стре­ля­ли с трех сто­рон, и рим­ляне вынуж­де­ны были отсту­пить. Тогда Сул­ла снял оса­ду и огра­ни­чил­ся бло­ка­дой. Меж­ду тем в Афи­нах совер­шен­но исто­щи­лись съест­ные при­па­сы. Гар­ни­зон пытал­ся дого­во­рить­ся об усло­ви­ях капи­ту­ля­ции; одна­ко Сул­ла отве­тил крас­но­ре­чи­вым афин­ским послам, что их слу­ша­ет не уче­ник, а пол­ко­во­дец, кото­рый при­мет толь­ко без­услов­ное под­чи­не­ние. Ари­сти­он, зная, какая участь ожи­да­ет его при такой капи­ту­ля­ции, мед­лил с отве­том.

Взя­тие Афин

Тогда к город­ским сте­нам были при­став­ле­ны лест­ни­цы, и город, уже почти не защи­щае­мый, был взят при­сту­пом (1 мар­та 668 г.) [86 г.]. Ари­сти­он запер­ся в Акро­по­ле, но вско­ре сдал­ся рим­ля­нам. с.274 Сул­ла отдал город сво­им сол­да­там на раз­граб­ле­ние. Вид­ные гла­ва­ри вос­ста­ния были каз­не­ны. Одна­ко само­му горо­ду Сул­ла вер­нул его сво­бо­ду и вла­де­ния, в том чис­ле даже имев­ший важ­ное зна­че­ние Делос. Таким обра­зом Афи­ны еще раз спас­ло их слав­ное про­шлое.

Тяже­лое поло­же­ние Сул­лы

Итак, пре­по­да­ва­тель эпи­ку­рей­ской фило­со­фии был побеж­ден. Одна­ко поло­же­ние Сул­лы оста­ва­лось крайне тяже­лым и даже отча­ян­ным. Он вел вой­ну уже боль­ше года, но не подви­нул­ся сколь­ко-нибудь зна­чи­тель­но впе­ред. Ему никак не уда­ва­лось взять один-един­ст­вен­ный порт; Азия была пре­до­став­ле­на пол­но­стью самой себе; заво­е­ва­ние Македо­нии намест­ни­ка­ми Мит­ри­да­та было неза­дол­го до это­го завер­ше­но взя­ти­ем Амфи­по­ля.

Отсут­ст­вие флота

Без флота — это ста­но­ви­лось все более оче­вид­ным — было совер­шен­но невоз­мож­но не толь­ко под­дер­жи­вать регу­ляр­ную связь с Ита­ли­ей и обес­пе­чить под­воз под­креп­ле­ний от напа­де­ний непри­я­тель­ских кораб­лей и бес­чис­лен­ных пира­тов, но не было ника­кой воз­мож­но­сти вновь завла­деть хотя бы Пире­ем, не гово­ря уже об Азии и ост­ро­вах. И не вид­но было, как мож­но добыть кораб­ли. Еще зимой 667/668 года [87/86 г.] Сул­ла отпра­вил в восточ­ные воды одно­го из самых спо­соб­ных и лов­ких сво­их офи­це­ров, Луция Лици­ния Лукул­ла, с пору­че­ни­ем набрать там по воз­мож­но­сти кораб­лей для флота. Лукулл полу­чил заи­мо­об­раз­но у родо­с­цев и дру­гих мел­ких общин шесть откры­тых судов и вышел с ними в море. Одна­ко бо́льшая часть его судов была захва­че­на пира­та­ми, а сам он спас­ся толь­ко бла­го­да­ря счаст­ли­во­му слу­чаю. Пере­са­жи­ва­ясь с кораб­ля на корабль и таким обра­зом обма­нув непри­я­те­ля, Лукулл про­брал­ся через Крит и Кире­ну в Алек­сан­дрию. Одна­ко еги­пет­ский двор веж­ли­во, но реши­тель­но отка­зал в прось­бе помочь рим­ля­нам воен­ны­ми кораб­ля­ми. Этот слу­чай ярче все­го про­че­го свиде­тель­ст­ву­ет о глу­бо­ком упад­ке Рима, неко­гда имев­ше­го воз­мож­ность с бла­го­дар­но­стью откло­нить пред­ло­же­ние еги­пет­ских царей о посыл­ке ему на помощь все­го сво­его флота, теперь же ока­зав­ше­го­ся банк­ротом даже в гла­зах алек­сан­дрий­ских государ­ст­вен­ных дея­те­лей. К это­му при­со­еди­ни­лись финан­со­вые затруд­не­ния. Сул­ла исчер­пал уже сокро­вищ­ни­цы олим­пий­ско­го Зев­са, дель­фий­ско­го Апол­ло­на, эпидавр­ско­го Аскле­пия, при­чем воз­на­гра­дил за это богов поло­ви­ной терри­то­рии, отня­той в виде нака­за­ния у Фив. Но еще пагуб­нее, чем все эти воен­ные и финан­со­вые затруд­не­ния, повли­ял про­ис­шед­ший в Риме государ­ст­вен­ный пере­во­рот; его быст­рая, реши­тель­ная и насиль­ст­вен­ная раз­вяз­ка дале­ко пре­взо­шла все самые худ­шие опа­се­ния. Рево­лю­ция была гос­по­ди­ном поло­же­ния в сто­ли­це. Сул­ла был отстра­нен от долж­но­сти, вме­сто него глав­но­ко­ман­дую­щим ази­ат­ской армии был назна­чен демо­кра­ти­че­ский кон­сул Марк Вале­рий Флакк^[1]. В Гре­ции со дня на день мож­но было ожи­дать его при­бы­тия. Сол­да­ты, 214 прав­да, с.275 оста­ва­лись вер­ны­ми Сул­ле, кото­рый делал все, чтобы под­дер­жи­вать их в хоро­шем настро­е­нии. Одна­ко чего мож­но было ожи­дать, раз не было денег и под­во­за, глав­но­ко­ман­дую­щий был отре­шен от долж­но­сти и под­верг­нут опа­ле, пре­ем­ник его был в пути и вдо­ба­вок ко все­му это­му не пред­виде­лось кон­ца вой­ны с упор­ным вра­гом, гос­под­ст­ву­ю­щим на море?

Вступ­ле­ние пон­тий­ских армий в Гре­цию

Царь Мит­ри­дат поста­рал­ся осво­бо­дить сво­его про­тив­ни­ка из затруд­ни­тель­но­го поло­же­ния. По-види­мо­му, он был недо­во­лен обо­ро­ни­тель­ной так­ти­кой сво­их пол­ко­вод­цев и послал им при­каз одо­леть вра­га самым энер­гич­ным обра­зом. Еще в 667 г. [87 г.] его сын Ари­а­рат дви­нул­ся из Македо­нии, чтобы бороть­ся с Сул­лой в самой Гре­ции. Этот поход был пре­кра­щен толь­ко вслед­ст­вие вне­зап­ной смер­ти Ари­а­ра­та у Тизей­ско­го мыса, в Фес­са­лии. Пре­ем­ник Ари­а­ра­та Так­сил, гоня перед собой рим­ский отряд, сто­яв­ший в Фес­са­лии, появил­ся теперь (668) [86 г.] у Фер­мо­пил с арми­ей, кото­рая состо­я­ла, по рас­ска­зам, из 100000 пехоты и 10000 всад­ни­ков. С ним соеди­нил­ся Дро­ми­хет.

Уход Архе­лая из Пирея

И Архе­лай очи­стил Пирей, сна­ча­ла частич­но, а потом и пол­но­стью; по-види­мо­му, это про­изо­шло не столь­ко под натис­ком Сул­лы, сколь­ко во испол­не­ние при­ка­зов Мит­ри­да­та. В Бео­тии Архе­лай при­со­еди­нил­ся к глав­ной пон­тий­ской армии. Сул­ла при­ка­зал раз­ру­шить Пирей со все­ми его соору­же­ни­я­ми, вызы­вав­ши­ми все­об­щее вос­хи­ще­ние. Затем он дви­нул­ся вслед за пон­тий­ской арми­ей, наде­ясь, что ему удаст­ся дать гене­раль­ное сра­же­ние еще до при­бы­тия Флак­ка. Тщет­но Архе­лай сове­то­вал не при­ни­мать сра­же­ния, утвер­дить­ся на море и побе­ре­жье и задер­жи­вать про­дви­же­ние непри­я­те­ля. Как неко­гда при Дарии и Антио­хе, восточ­ные пол­чи­ща бро­си­лись в бой стре­ми­тель­но и сле­по, как испу­ган­ное ста­до устрем­ля­ет­ся пря­мо в огонь. В дан­ном слу­чае это было осо­бен­но нера­зум­но, так как, если бы ази­а­ты выжда­ли еще несколь­ко меся­цев, они, пожа­луй, ока­за­лись бы свиде­те­ля­ми сра­же­ния меж­ду Сул­лой и Флак­ком.

Бит­ва при Херо­нее

В мар­те 668 г. [86 г.] обе армии сошлись в долине Кефис­са близ Херо­неи. Даже со вклю­че­ни­ем вытес­нен­но­го из Фес­са­лии отряда, кото­ро­му уда­лось при­со­еди­нить­ся к глав­ным рим­ским силам, и со вклю­че­ни­ем гре­че­ских кон­тин­ген­тов, рим­ская армия была втрое мало­чис­лен­ное, чем вра­же­ское вой­ско. А глав­ное, непри­я­тель обла­дал гораздо более силь­ной кон­ни­цей, очень опас­ной в дан­ных топо­гра­фи­че­ских усло­ви­ях. Сул­ла был вынуж­ден защи­щать от нее свои флан­ги посред­ст­вом рвов; а для защи­ты сво­его фрон­та от бое­вых колес­ниц непри­я­те­ля он выстро­ил цепь стол­бов меж­ду пер­вой и вто­рой лини­ей сво­его строя. Бит­ву откры­ли бое­вые колес­ни­цы. Пер­вая линия рим­лян отсту­пи­ла за упо­мя­ну­тые стол­бы. Колес­ни­цы наткну­лись на это пре­пят­ст­вие и были отбро­ше­ны назад рим­ски­ми пращ­ни­ка­ми и стрел­ка­ми. с.276 Устре­мив­шись на бое­вую линию сво­его соб­ст­вен­но­го вой­ска, колес­ни­цы вызва­ли заме­ша­тель­ство в македон­ской фалан­ге и в отряде ита­лий­ских бег­ле­цов. Архе­лай поспеш­но стя­нул с обо­их флан­гов кон­ни­цу и напра­вил ее про­тив непри­я­те­ля, чтобы выиг­рать вре­мя и при­ве­сти в порядок свою пехоту. Кон­ни­ца стре­ми­тель­но напа­ла на рим­лян и про­рва­ла их ряды. Одна­ко рим­ская пехота быст­ро сомкну­ла свои ряды и ока­за­ла муже­ст­вен­ное сопро­тив­ле­ние ата­ко­вав­шим ее со всех сто­рон всад­ни­кам. Тем вре­ме­нем Сул­ла сам повел на пра­вом флан­ге свою кон­ни­цу на обна­жен­ный фланг непри­я­те­ля. Ази­ат­ская пехота отсту­пи­ла, в сущ­но­сти не всту­пив в бой. Ее отступ­ле­ние вызва­ло тре­во­гу и в рядах кон­ни­цы. Победу при­нес­ло рим­ля­нам наступ­ле­ние всей пехоты, кото­рая бла­го­да­ря смя­те­нию сре­ди непри­я­тель­ской кон­ни­цы 215 сно­ва полу­чи­ла воз­мож­ность сво­бод­но дви­гать­ся. С целью задер­жать бег­ство, Архе­лай запер ворота сво­его лаге­ря. Одна­ко эта мера лишь уве­ли­чи­ла чис­ло жертв; когда же ворота нако­нец были рас­кры­ты, рим­ляне ворва­лись в них вме­сте с ази­а­та­ми. По рас­ска­зам, Архе­лай не при­вел в Хал­киду и две­на­дца­той части сво­ей армии. Сул­ла пре­сле­до­вал его до бере­гов Эври­па, одна­ко не мог перей­ти на дру­гую сто­ро­ну это­го узко­го про­ли­ва.

Незна­чи­тель­ные резуль­та­ты победы

Это была боль­шая победа. Одна­ко ее резуль­та­ты ока­за­лись незна­чи­тель­ны­ми, отча­сти за недо­стат­ком флота, отча­сти пото­му, что победи­тель вынуж­ден был, вме­сто того чтобы пре­сле­до­вать побеж­ден­ных, сна­ча­ла защи­щать­ся про­тив сво­их соб­ст­вен­ных сооте­че­ст­вен­ни­ков. Море все еще было покры­то толь­ко пон­тий­ски­ми эскад­ра­ми, они появ­ля­лись теперь даже запад­нее Малий­ско­го мыса. Даже после бит­вы при Херо­нее Архе­лай выса­дил свои вой­ска на Закин­фе и пытал­ся проч­но утвер­дить­ся на этом ост­ро­ве.

Сул­ла и Флакк

Меж­ду тем Луций Флакк с дву­мя леги­о­на­ми дей­ст­ви­тель­но выса­дил­ся в Эпи­ре. Бури и крей­си­ро­вав­шие в Адри­а­ти­че­ском море непри­я­тель­ские кораб­ли при­чи­ни­ли ему силь­ные поте­ри. Вой­ска Флак­ка сто­я­ли уже в Фес­са­лии; туда дол­жен был преж­де все­го напра­вить­ся Сул­ла. Обе рим­ские армии рас­по­ло­жи­лись друг про­тив дру­га при Мели­тее, на север­ном склоне Офриз­ских гор; столк­но­ве­ние каза­лось неиз­беж­ным. Одна­ко Флакк укло­нил­ся от сра­же­ния. Он имел слу­чай убедить­ся, что сол­да­ты Сул­лы отнюдь не склон­ны изме­нить сво­е­му победо­нос­но­му вождю в поль­зу совер­шен­но неиз­вест­но­го демо­кра­ти­че­ско­го глав­но­ко­ман­дую­ще­го; кро­ме того сол­да­ты его аван­гар­да нача­ли пере­бе­гать в лагерь Сул­лы. Поэто­му Флакк укло­нил­ся от борь­бы, кото­рая была ему во всех отно­ше­ни­ях не по силам, и дви­нул­ся на север, с тем чтобы про­ник­нуть через Македо­нию и Фра­кию в Азию и, одолев Мит­ри­да­та, про­ло­жить себе доро­гу к даль­ней­шим успе­хам. С воен­ной точ­ки зре­ния кажет­ся стран­ным, что с.277 Сул­ла не поме­шал отступ­ле­нию более сла­бо­го про­тив­ни­ка и, вме­сто того чтобы пре­сле­до­вать его, вер­нул­ся в Афи­ны, где он, кажет­ся, про­вел зиму 668/669 г. [86/85 г.]. Воз­мож­но, Сул­ла здесь тоже руко­во­дил­ся поли­ти­че­ски­ми сооб­ра­же­ни­я­ми и про­явил доста­точ­но уме­рен­но­сти и пат­рио­тиз­ма, чтобы отка­зать­ся от победы над сво­и­ми сооте­че­ст­вен­ни­ка­ми, по край­ней мере пока не кон­чит­ся вой­на в Азии, счи­тая луч­шим выхо­дом из создав­ше­го­ся печаль­но­го поло­же­ния сле­дую­щее: рево­лю­ци­он­ная армия сра­жа­ет­ся про­тив обще­го вра­га в Азии, а армия оли­гар­хии сра­жа­ет­ся с ним в Евро­пе.

Появ­ле­ние вто­рой пон­тий­ской армии в Гре­ции

С наступ­ле­ни­ем вес­ны 669 г. [85 г.] ока­за­лось опять мно­го дела и в Евро­пе. Мит­ри­дат, кото­рый неуто­ми­мо про­дол­жал соби­рать вой­ска в Малой Азии, отпра­вил на Эвбею под началь­ст­вом Дори­лая новую армию. Сво­ей чис­лен­но­стью она не мно­гим усту­па­ла армии, уни­что­жен­ной при Херо­нее. Объ­еди­нив­шись с остат­ка­ми армии Архе­лая, армия Дори­лая пере­шла с Эвбеи через Эврип в Бео­тию. Пон­тий­ский царь судил о силе сво­ей армии по тем победам, кото­рые она одер­жа­ла над опол­че­ни­я­ми Вифи­нии и Кап­па­до­кии, и не пони­мал, поче­му дела в Евро­пе при­ня­ли небла­го­при­ят­ный для него обо­рот. Царе­двор­цы уже шеп­та­лись об измене Архе­лая. Началь­ни­ку новой армии был послан реши­тель­ный при­каз немед­лен­но дать вто­рое сра­же­ние рим­ля­нам и на сей раз непре­мен­но уни­что­жить их. Цар­ская воля была испол­не­на если не в отно­ше­нии победы, то по край­ней мере в отно­ше­нии вступ­ле­ния в бой.

Бит­ва при Орхо­мене

Рим­ляне и ази­а­ты вто­рич­но встре­ти­лись в долине Кефис­са близ Орхо­ме­на. Мно­го­чис­лен­ная и пре­вос­ход­ная ази­ат­ская кон­ни­ца 216 стре­ми­тель­но напа­ла на рим­скую пехоту. Ряды рим­лян дрог­ну­ли и пода­лись назад. В этот кри­ти­че­ский момент Сул­ла, схва­тив бое­вой зна­чок леги­о­на, ринул­ся со сво­и­ми бли­жай­ши­ми офи­це­ра­ми на вра­га и крик­нул сол­да­там: «Если на родине вас спро­сят, где вы поки­ну­ли сво­его вождя, отве­чай­те: при Орхо­мене». Сло­ва вождя подей­ст­во­ва­ли. Леги­о­ны сомкну­ли свои ряды, одо­ле­ли непри­я­тель­скую кон­ни­цу и затем лег­ко опро­ки­ну­ли так­же пехоту. На сле­дую­щий день лагерь ази­а­тов был окру­жен и взят при­сту­пом. Бо́льшая часть ази­а­тов была пере­би­та или погиб­ла в копай­ских болотах. Лишь немно­гие, в том чис­ле Архе­лай, спас­лись бег­ст­вом на Эвбею. Бео­тий­ские горо­да тяже­ло попла­ти­лись за свое вто­рич­ное отпа­де­ние от Рима, неко­то­рые были совер­шен­но уни­что­же­ны. Ничто не пре­пят­ст­во­ва­ло теперь вступ­ле­нию рим­лян в Македо­нию и Фра­кию: Филип­пы были заня­ты, Абде­ру пон­тий­ский гар­ни­зон поки­нул по соб­ст­вен­но­му почи­ну, евро­пей­ский мате­рик был очи­щен от непри­я­те­ля. В кон­це третье­го года вой­ны (669) [85 г.] Сул­ла мог уже стать на зим­ние квар­ти­ры в Фес­са­лии, чтобы вес­ной с.278 670 г. [84 г.]⁹ начать поход в Азию. С этой целью он при­ка­зал стро­ить в фес­са­лий­ских пор­тах кораб­ли.

Реак­ция про­тив Мит­ри­да­та в Малой Азии

Меж­ду тем суще­ст­вен­но изме­ни­лось поло­же­ние так­же в Малой Азии. Преж­де царь Мит­ри­дат высту­пал в роли спа­си­те­ля элли­нов, в нача­ле сво­его прав­ле­ния он под­дер­жи­вал неза­ви­си­мость горо­дов и осво­бож­дал их от нало­гов; но вызван­ные всем этим надеж­ды быст­ро сме­ни­лись самым горь­ким разо­ча­ро­ва­ни­ем. Мит­ри­дат очень ско­ро пока­зал свое насто­я­щее лицо и стал пра­вить так дес­по­ти­че­ски, что дале­ко пре­взо­шел тира­нию рим­ских намест­ни­ков. Это толк­ну­ло даже тер­пе­ли­вое насе­ле­ние Малой Азии на откры­тое вос­ста­ние про­тив него. Сул­тан отве­тил на вос­ста­ние самы­ми насиль­ст­вен­ны­ми мера­ми. Поко­рив­шим­ся мест­но­стям он даро­вал неза­ви­си­мость, их жите­лям — пра­во граж­дан­ства, долж­ни­кам — пол­ную сво­бо­ду от дол­гов, неиму­щим — зем­лю, рабам — сво­бо­ду. Око­ло 15000 таких воль­ноот­пу­щен­ных рабов сра­жа­лось в армии Архе­лая. В резуль­та­те это­го декре­ти­ро­ван­но­го свы­ше пере­во­рота все­го суще­ст­ву­ю­ще­го поряд­ка про­изо­шли ужас­ней­шие сце­ны. Самые зна­чи­тель­ные тор­го­вые горо­да — Смир­на, Коло­фон, Эфес, Трал­лы, Сар­ды — запи­ра­ли свои ворота перед цар­ски­ми намест­ни­ка­ми или уби­ва­ли намест­ни­ков и объ­яв­ля­ли себя сто­рон­ни­ка­ми Рима¹⁰.

Со сво­ей сто­ро­ны намест­ник Мит­ри­да­та Дио­дор пере­бил по при­ка­зу царя весь город­ской совет в Адра­ми­тии. Дио­дор тоже, как и Ари­сти­он, был вид­ным фило­со­фом, но из дру­гой шко­лы и тоже готов был на все низо­сти в уго­ду сво­е­му гос­по­ди­ну. Хиос­цы, навлек­шие на себя подо­зре­ние в сим­па­ти­ях к Риму, были сна­ча­ла обло­же­ны кон­три­бу­ци­ей в 2000 талан­тов; затем най­де­но было, что 217 эта сум­ма с.279 вне­се­на не пол­но­стью, и хиос­цев мас­са­ми поса­ди­ли на кораб­ли, и в око­вах, под над­зо­ром их соб­ст­вен­ных рабов, увез­ли на бере­га Кол­хиды. Ост­ров Хиос был занят пон­тий­ски­ми посе­лен­ца­ми. Вождей мало­азий­ских кель­тов с их жена­ми и детьми Мит­ри­дат при­ка­зал пере­бить всех в один день, а Гала­тию пре­вра­тить в пон­тий­скую сатра­пию. Бо́льшая часть этих кро­ва­вых при­ка­зов дей­ст­ви­тель­но была выпол­не­на либо в лаге­ре само­го Мит­ри­да­та, либо в Гала­тии. Но несколь­ко вождей, кото­рым уда­лось спа­стись, ста­ли во гла­ве сво­их силь­ных пле­мен, раз­би­ли цар­ско­го намест­ни­ка Эвма­ха и изгна­ли его из сво­ей стра­ны. Понят­но, что царя Мит­ри­да­та пре­сле­до­ва­ли кин­жа­лы убийц. Тыся­ча шесть­сот чело­век были запу­та­ны в заго­во­ры и при­го­во­ре­ны суда­ми Мит­ри­да­та к смер­ти.

Лукулл со сво­им фло­том у ази­ат­ско­го побе­ре­жья

Ярость, с кото­рой царь нера­зум­но обру­шил­ся на сво­их новых под­дан­ных, заста­ви­ла их под­нять про­тив него ору­жие. Одно­вре­мен­но рим­ляне ста­ли тес­нить его так­же в Азии на море и суше. После неудач­ной попыт­ки дви­нуть про­тив Мит­ри­да­та еги­пет­ский флот Лукулл сно­ва обра­тил­ся к сирий­ским при­мор­ским горо­дам и на сей раз ему уда­лось добыть здесь кораб­ли. Состав­лен­ный таким обра­зом флот Лукулл попол­нял в пор­тах Кип­ра, Пам­фи­лии и Родо­са, пока не нашел воз­мож­ным перей­ти в наступ­ле­ние. Он лов­ко избе­гал сра­же­ния с пре­вос­ход­ны­ми сила­ми непри­я­те­ля, но все же достиг нема­ло­важ­ных успе­хов. Он занял ост­ров и полу­ост­ров Книд, напал на Самос, отнял у непри­я­те­ля Коло­фон и Хиос.

Флакк в Азии

Меж­ду тем Флакк тоже при­был со сво­ей арми­ей. Он при­шел через Македо­нию и Фра­кию в Визан­тию, а оттуда пере­пра­вил­ся через про­лив и дошел до Кал­хедо­на (конец 668 г.) [86 г.]. Здесь вспых­ну­ло про­тив него вос­ста­ние в армии, яко­бы пото­му, что он ута­ил от сол­дат воен­ную добы­чу и при­сво­ил ее себе. Душой вос­ста­ния был один из выс­ших офи­це­ров, имя кото­ро­го сде­ла­лось в Риме нари­ца­тель­ным для вся­ко­го улич­но­го ора­то­ра,

Фим­брия

Гай Фла­вий Фим­брия. Поссо­рив­шись со сво­им глав­но­ко­ман­дую­щим, он про­дол­жал в лаге­ре свою дема­го­гию, кото­рую прак­ти­ко­вал на рим­ском фору­ме. Армия сня­ла Флак­ка с его поста, и вско­ре после это­го он был убит в Нико­медии, неда­ле­ко от Кал­хедо­на. По поста­нов­ле­нию сол­дат, его место занял Фим­брия. Разу­ме­ет­ся, он ста­рал­ся во всем угож­дать сво­им под­чи­нен­ным. Так напри­мер, в дру­же­ст­вен­ном рим­ля­нам Кизи­ке граж­да­нам было при­ка­за­но под стра­хом смер­ти выдать все свое иму­ще­ство сол­да­там. В виде пре­до­сте­ре­же­ния двое самых име­ни­тых граж­дан были тут же каз­не­ны. Одна­ко с воен­ной точ­ки зре­ния сме­на глав­но­ко­ман­дую­ще­го была все же полез­ной; в отли­чие от Флак­ка Фим­брия не был без­дар­ным пол­ко­вод­цем и дей­ст­во­вал энер­гич­но и талант­ли­во.

Победа Фим­брии при Миле­то­по­ле

с.280 При Миле­то­по­ле (на Ринда­ке, к запа­ду от Брус­сы) Фим­брия напал ночью врас­плох на Мит­ри­да­та Млад­ше­го, кото­рый шел ему навстре­чу в каче­стве намест­ни­ка пон­тий­ской сатра­пии. Фим­брия раз­бил вра­га наго­ло­ву; эта победа откры­ла Фим­брии доро­гу к Пер­га­му, быв­ше­му рань­ше глав­ным горо­дом рим­ской про­вин­ции, а теперь сто­ли­цей пон­тий­ско­го царя. Он про­гнал оттуда Мит­ри­да­та, и послед­ний вынуж­ден был спа­сать­ся бег­ст­вом в нахо­див­шу­ю­ся неда­ле­ко гавань Питан и сесть там на корабль. Как раз тогда в этих водах появил­ся Лукулл со сво­им фло­том. Фим­брия умо­лял его помочь захва­тить Мит­ри­да­та в плен. Одна­ко в Лукул­ле опти­мат был силь­нее пат­риота. Он про­плыл мимо, и Мит­ри­дат успел бежать в Мити­ле­ну.

Опас­ное поло­же­ние Мит­ри­да­та

Впро­чем, поло­же­ние Мит­ри­да­та и без того было тяже­лым. В кон­це 669 г. [85 г.] Евро­па была для него поте­ря­на, Малая Азия частью охва­че­на вос­ста­ни­ем, частью заня­та рим­ской арми­ей; послед­няя 218 угро­жа­ла само­му Мит­ри­да­ту в непо­сред­ст­вен­ной бли­зо­сти. Рим­ский флот под началь­ст­вом Лукул­ла укре­пил свое поло­же­ние у бере­гов Тро­ады дву­мя удач­ны­ми мор­ски­ми сра­же­ни­я­ми, у мыса Лек­то­на и у ост­ро­ва Тенедо­са. Флот, вклю­чив так­же кораб­ли, постро­ен­ные тем вре­ме­нем по рас­по­ря­же­нию Сул­лы в Фес­са­лии, гос­под­ст­во­вал в Гел­лес­пон­те и обес­пе­чил началь­ни­ку рим­ской сенат­ской армий без­опас­ную и удоб­ную пере­пра­ву в Азию сле­дую­щей вес­ной.

Мир­ные пере­го­во­ры

Мит­ри­дат пытал­ся начать мир­ные пере­го­во­ры. При дру­гих усло­ви­ях винов­ник кро­ва­во­го эфес­ско­го эдик­та ни в коем слу­чае не смел бы наде­ять­ся на мир с Римом. Но при внут­рен­них сотря­се­ни­ях рим­ской рес­пуб­ли­ки, когда пра­вя­щая пар­тия объ­яви­ла вне зако­на пол­ко­во­д­ца, послан­но­го про­тив Мит­ри­да­та, и бес­по­щад­ней­шим обра­зом сви­реп­ст­во­ва­ла в Риме про­тив това­ри­щей Сул­лы по пар­тии, когда один рим­ский пол­ко­во­дец сто­ял про­тив дру­го­го и в то же вре­мя оба они дей­ст­во­ва­ли про­тив обще­го вра­га, Мит­ри­дат наде­ял­ся достиг­нуть не толь­ко мира, но даже мира на выгод­ных усло­ви­ях. Он мог обра­тить­ся со сво­им пред­ло­же­ни­ем к Сул­ле или к Фим­брии, выбор зави­сел от него. Мит­ри­дат начал пере­го­во­ры с обо­и­ми, но, кажет­ся, он с само­го нача­ла желал заклю­чить согла­ше­ние имен­но с Сул­лой, кото­рый в гла­зах царя был без­услов­но выше сво­его сопер­ни­ка. По ука­за­нию сво­его пове­ли­те­ля пол­ко­во­дец Мит­ри­да­та Архе­лай потре­бо­вал от Сул­лы уступ­ки царю Азии и обе­щал за это помощь царя в борь­бе Сул­лы про­тив демо­кра­ти­че­ской пар­тии в Риме. Одна­ко Сул­ла посту­пил со свой­ст­вен­ным ему хлад­но­кро­ви­ем и бла­го­ра­зу­ми­ем. Учи­ты­вая поло­же­ние в Ита­лии, он горя­чо желал ско­рей­шей раз­вяз­ки в Азии, но очень невы­со­ко оце­ни­вал выго­ды сою­за с Кап­па­до­ки­ей в пред­сто­яв­шей ему войне в Ита­лии; при­том он вооб­ще был слиш­ком горя­чим пат­риотом, чтобы согла­сить­ся на такую позор­ную и вред­ную уступ­ку.

Пре­ли­ми­нар­ный мир­ный дого­вор при Делии

с.281 Во вре­мя мир­ных пере­го­во­ров зимой 669/670 г. [85/84 г.] у Делия, на бео­тий­ском побе­ре­жье, напро­тив ост­ро­ва Эвбеи, Сул­ла реши­тель­но отка­зал­ся усту­пить хотя пядь зем­ли. Но он — не без осно­ва­ния — остал­ся верен ста­ро­му рим­ско­му обы­чаю не уве­ли­чи­вать после победы сво­их тре­бо­ва­ний и не вышел за пре­де­лы постав­лен­ных преж­де усло­вий. Сул­ла потре­бо­вал воз­вра­та всех заво­е­ван­ных Мит­ри­да­том и еще не отня­тых у него рим­ля­на­ми стран: Кап­па­до­кии, Пафла­го­нии, Гала­тии, Вифи­нии, Малой Азии и ост­ро­вов, выда­чи плен­ни­ков и пере­беж­чи­ков, выда­чи вось­ми­де­ся­ти кораб­лей Архе­лая для уси­ле­ния все еще незна­чи­тель­но­го рим­ско­го флота и, нако­нец, упла­ты жало­ва­нья и постав­ки про­до­воль­ст­вия для армии, а так­же воз­ме­ще­ния воен­ных издер­жек в очень уме­рен­ной сум­ме в 3000 талан­тов. Уве­зен­ные на Чер­ное море жите­ли Хиоса долж­ны были быть воз­вра­ще­ны на роди­ну; македо­ня­нам, сто­яв­шим на сто­роне Рима, долж­ны были быть воз­вра­ще­ны уведен­ные у них семьи; горо­дам, нахо­див­шим­ся в сою­зе с Римом, — пре­до­став­ле­но извест­ное чис­ло воен­ных кораб­лей. О Тиг­ране, кото­рый, стро­го гово­ря, тоже дол­жен был быть вклю­чен в мир­ный дого­вор, обе сто­ро­ны мол­ча­ли, так как вклю­че­ние его вызва­ло бы бес­ко­неч­ные ослож­не­ния, неже­ла­тель­ные ни одной из обе­их сто­рон. Таким обра­зом за Мит­ри­да­том оста­ва­лись все стра­ны, кото­ры­ми он вла­дел до вой­ны, и от него не тре­бо­ва­ли ниче­го уни­зи­тель­но­го¹¹. Архе­лай пре­крас­но пони­мал, что сверх ожи­да­ний достиг­ну­то 219 мно­го, и боль­ше­го нель­зя ожи­дать. Поэто­му он заклю­чил на этих усло­ви­ях пре­ли­ми­нар­ный мир и пере­ми­рие и вывел вой­ска из тех горо­дов в Евро­пе, кото­рые оста­ва­лись еще в руках ази­а­тов.

Новые труд­но­сти

Одна­ко Мит­ри­дат не согла­сил­ся на мир на этих усло­ви­ях и наста­и­вал на том, чтобы рим­ляне отка­за­лись хотя бы от тре­бо­ва­ния выда­чи воен­ных кораб­лей и усту­пи­ли ему Пафла­го­нию. При этом он под­чер­ки­вал, что Фим­брия согла­ша­ет­ся на гораздо более выгод­ные для Мит­ри­да­та усло­вия мира. Сул­ла был оскорб­лен тем, что его пред­ло­же­ния ста­вят на одну дос­ку с пред­ло­же­ни­я­ми аван­тю­ри­ста, не явля­ю­ще­го­ся долж­ност­ным лицом рим­ской рес­пуб­ли­ки, и кро­ме того счи­тал, что в сво­их пред­ло­же­ни­ях дошел до пре­де­лов уступ­чи­во­сти. Он пре­рвал пере­го­во­ры и тем вре­ме­нем вос­ста­но­вил порядок в Македо­нии, нака­зал дар­да­нов, син­тов и медов, доста­вил сво­ей армии добы­чу и при­бли­зил­ся к Азии. Он во вся­ком слу­чае твер­до решил отпра­вить­ся в Азию, чтобы разде­лать­ся с Фим­бри­ей.

Поход Сул­лы в Азию

с.282 Сул­ла немед­лен­но дви­нул к Гел­лес­пон­ту свои сто­яв­шие во Фра­кии леги­о­ны и свой флот. Тогда Архе­лаю уда­лось, нако­нец, добить­ся от сво­его упря­мо­го пове­ли­те­ля согла­сия на усло­вия мира. Впо­след­ст­вии при цар­ском дво­ре косо смот­ре­ли на винов­ни­ка невы­год­но­го мира, даже обви­ня­ли его в измене, так что по про­ше­ст­вии неко­то­ро­го вре­ме­ни Архе­лай был вынуж­ден бежать к рим­ля­нам; они охот­но при­ня­ли его и осы­па­ли его поче­стя­ми. Рим­ские сол­да­ты тоже роп­та­ли. При­чи­на их недо­воль­ства заклю­ча­лась не столь­ко в понят­ном воз­му­ще­нии, что вар­вар­ско­му царю, кото­рый умерт­вил восемь­де­сят тысяч их сооте­че­ст­вен­ни­ков и навлек неслы­хан­ные бед­ст­вия на Ита­лию и Азию, раз­ре­ши­ли без­на­ка­зан­но вер­нуть­ся на роди­ну и уне­сти бо́льшую часть награб­лен­ных в Азии сокро­вищ. Рим­ские сол­да­ты роп­та­ли глав­ным обра­зом пото­му, что из их рук ускольз­ну­ла воен­ная добы­ча, на кото­рую они рас­счи­ты­ва­ли. Веро­ят­но, и само­му Сул­ле боль­но было, что поли­ти­че­ские ослож­не­ния поме­ша­ли ему выпол­нить его зада­чу, в воен­ном отно­ше­нии столь лег­кую, и заста­ви­ли его после таких побед доволь­ст­во­вать­ся таким миром. Одна­ко, согла­сив­шись на эти усло­вия мира, Сул­ла еще раз про­явил самоот­вер­жен­ность и даль­но­вид­ность, с кото­ры­ми он вел вой­ну. Ибо в самом бла­го­при­ят­ном слу­чае потре­бо­ва­лись бы еще годы, чтобы про­дол­жать борь­бу про­тив царя, кото­рый вла­ды­че­ст­во­вал почти на всем побе­ре­жье Чер­но­го моря и упрям­ство кото­ро­го ясно ска­за­лось даже в послед­них пере­го­во­рах; к тому же поло­же­ние в Ита­лии было тако­во, что, каза­лось, для Сул­лы уже было позд­но высту­пить с немно­ги­ми нахо­дя­щи­ми­ся в его рас­по­ря­же­нии леги­о­на­ми про­тив пра­вя­щей в Риме пар­тии¹².

с.283 Во вся­ком слу­чае, преж­де чем Сул­ла мог высту­пить про­тив пра­вя­щей в Риме пар­тии, он дол­жен был непре­мен­но покон­чить с 220 дерз­ким офи­це­ром, сто­яв­шим в Азии во гла­ве демо­кра­ти­че­ской армии, дабы этот офи­цер из Азии не мог потом прид­ти на помощь рево­лю­ции в Ита­лии, точ­но так же как Сул­ла наде­ял­ся теперь пода­вить эту рево­лю­цию, опи­ра­ясь на свое поло­же­ние в Азии. У Кип­се­лы, на реке Геб­ре, Сул­ла полу­чил изве­стие о том, что Мит­ри­дат утвер­дил мир­ный дого­вор. Одна­ко Сул­ла про­дол­жал свой поход в Азию, утвер­ждая, что царь яко­бы жела­ет лич­но встре­тить­ся с рим­ским пол­ко­вод­цем и дого­во­рить­ся с ним об усло­ви­ях мира. Надо думать, это был лишь бла­го­вид­ный пред­лог для того, чтобы пере­ве­сти армию в Азию и рас­пра­вить­ся там с Фим­бри­ей.

Дар­дан­ский мир

Итак, Сул­ла в сопро­вож­де­нии сво­их леги­о­нов и Архе­лая пере­пра­вил­ся через Гел­лес­понт. Встре­тив­шись в Дар­дане на ази­ат­ском бере­гу Гел­лес­пон­та с Мит­ри­да­том, он уст­но заклю­чил с ним мир­ный дого­вор. После это­го Сул­ла про­дол­жал свой поход, пока не достиг лаге­ря Фим­брии у Фиа­ти­ры, вбли­зи Пер­га­ма.

Сул­ла про­тив Фим­брии

Сул­ла стал лаге­рем у само­го лаге­ря Фим­брии. Сол­да­ты Сул­лы, дале­ко пре­вос­хо­див­шие сол­дат Фим­брии по сво­ей чис­лен­но­сти, дис­ци­плине и опыт­но­сти, а так­же по уров­ню руко­вод­ства, с пре­зре­ни­ем смот­ре­ли на эту оро­бев­шую и демо­ра­ли­зо­ван­ную тол­пу и на ее само­зван­но­го глав­но­ко­ман­дую­ще­го. Дезер­тир­ство из лаге­ря Фим­брии уси­ли­ва­лось изо дня в день. Когда Фим­брия отдал при­каз к наступ­ле­нию, его сол­да­ты отка­за­лись сра­жать­ся со сво­и­ми сооте­че­ст­вен­ни­ка­ми и даже отка­за­лись поклясть­ся Фим­брии, что будут твер­до сто­ять друг за дру­га. Попыт­ка убить Сул­лу окон­чи­лась неуда­чей. На испро­шен­ное Фим­бри­ей свида­ние Сул­ла не явил­ся лич­но и огра­ни­чил­ся тем, что через одно­го из с.284 сво­их офи­це­ров пред­ло­жил ему воз­мож­ность спа­сти свою жизнь.

Смерть Фим­брии

Фим­брия был про­хо­дим­цем, но не тру­сом. Он отка­зал­ся при­нять пред­ло­жен­ный ему Сул­лой корабль и бежать к вар­ва­рам, отпра­вил­ся в Пер­гам и там в хра­ме Аскле­пия бро­сил­ся на свой меч. Те из его при­бли­жен­ных, кото­рые боль­ше все­го ском­про­ме­ти­ро­ва­ли себя, бежа­ли к Мит­ри­да­ту или к пира­там, где были радуш­но при­ня­ты. Основ­ная мас­са его вой­ска отда­лась под началь­ство Сул­лы.

Меры Сул­лы в Азии

Оба эти леги­о­на, на кото­рые Сул­ла все же не мог поло­жить­ся в пред­сто­яв­шей войне, он решил оста­вить в Азии, где в отдель­ных горо­дах и мест­но­стях еще дол­го ска­зы­ва­лись послед­ст­вия ужас­но­го кри­зи­са. Началь­ни­ком это­го вой­ска и намест­ни­ком в рим­ской Азии он назна­чил луч­ше­го из сво­их офи­це­ров, Луция Лици­ния Муре­ну. Рево­лю­ци­он­ные меро­при­я­тия Мит­ри­да­та, как то: осво­бож­де­ние рабов и уни­что­же­ние дол­го­вых обя­за­тельств, были, разу­ме­ет­ся, отме­не­ны; 221 впро­чем, во мно­гих местах эта рестав­ра­ция мог­ла быть про­веде­на толь­ко с помо­щью воен­ной силы. Горо­да восточ­ной погра­нич­ной обла­сти были корен­ным обра­зом реор­га­ни­зо­ва­ны: с это­го вре­ме­ни они ста­ли счи­тать 670 год [84 г.] годом новой эры сво­его суще­ст­во­ва­ния. Затем победи­те­ли ста­ли вер­шить по-сво­е­му пра­во­судие. Самые вид­ные при­вер­жен­цы Мит­ри­да­та и винов­ни­ки убийств ита­ли­ков были каз­не­ны. Нало­го­пла­тель­щи­ки были обя­за­ны тот­час по окон­ча­нии оцен­ки вне­сти налич­ны­ми день­га­ми все нако­пив­ши­е­ся в тече­ние пяти лет недо­им­ки по деся­тин­но­му сбо­ру и пошли­нам; кро­ме того они долж­ны были упла­тить 20000 талан­тов воен­ной кон­три­бу­ции. Для взыс­ка­ния их остав­лен был Луций Лукулл. Это были страш­но суро­вые меры с ужас­ны­ми послед­ст­ви­я­ми; одна­ко если вспом­нить эфес­ский декрет и его выпол­не­ние, то, пожа­луй, эти меры рим­лян были еще срав­ни­тель­но уме­рен­ным воз­мезди­ем; что осталь­ные сум­мы, выжа­тые у насе­ле­ния, были не так уж высо­ки, вид­но из того, что впо­след­ст­вии воен­ная добы­ча в бла­го­род­ных метал­лах, пока­зан­ная на три­ум­фе в Риме, состав­ля­ла в общем толь­ко око­ло 5000 талан­тов. Те немно­гие мест­но­сти, кото­рые оста­лись вер­ны­ми Риму: ост­ров Родос, Ликий­ская область, Маг­не­зия на Меандре, были щед­ро награж­де­ны. Родо­су воз­вра­ще­на была часть его вла­де­ний, ото­бран­ных у него после вой­ны с Пер­се­ем (I, 732). Были даро­ва­ны сво­бо­да и при­ви­ле­гии жите­лям Хиоса в воз­на­граж­де­ние за пере­не­сен­ные ими стра­да­ния и жите­лям Или­о­на в воз­на­граж­де­ние за дикие жесто­ко­сти, кото­рым их под­верг Фим­брия за нача­тые ими пере­го­во­ры с Сул­лой. Еще в Дар­дане Сул­ла свел царей Вифи­нии и Кап­па­до­кии с пон­тий­ским царем и взял с них клят­ву, что они будут соблюдать меж­ду собой мир и доб­ро­со­сед­ские отно­ше­ния. Впро­чем, гор­дый Мит­ри­дат с.285 отка­зал­ся встре­тить­ся с Арио­бар­за­ном, кото­рый про­ис­хо­дил не из цар­ско­го рода и кото­ро­го он назвал рабом. Гаю Скри­бо­нию Кури­о­ну было пору­че­но наблюдать за вос­ста­нов­ле­ни­ем закон­но­го поряд­ка в обо­их очи­щен­ных Мит­ри­да­том цар­ствах.

Итак, цель была достиг­ну­та. После четы­рех­лет­ней вой­ны пон­тий­ский царь сно­ва попал в зави­си­мость от Рима, а в Гре­ции, Македо­нии и Малой Азии было вос­ста­нов­ле­но еди­ное и упо­рядо­чен­ное управ­ле­ние. Тре­бо­ва­ния государ­ст­вен­ной поль­зы и чести были удо­вле­тво­ре­ны если не в доста­точ­ной мере, то во вся­ком слу­чае с гре­хом попо­лам. Сул­ла ока­зал­ся не толь­ко бле­стя­щим вои­ном и пол­ко­вод­цем; сре­ди бес­чис­лен­ных пре­пят­ст­вий он все­гда умел дер­жать­ся труд­но дости­жи­мой середи­ны меж­ду сме­лой настой­чи­во­стью, и муд­рой уступ­чи­во­стью. Он борол­ся и победил почти как Ган­ни­бал, чтобы вслед за тем исполь­зо­вать для новой и еще более труд­ной борь­бы воен­ные силы, кото­рые ему дала пер­вая победа.

Отъ­езд Сул­лы в Ита­лию

Сво­их сол­дат Сул­ла воз­на­гра­дил в извест­ной мере за пере­не­сен­ные ими лише­ния рос­ко­шью зим­них квар­тир в бога­той Пере­д­ней Азии. После это­го вес­ной 671 г. [83 г.] он со сво­и­ми 1600 кораб­ля­ми отпра­вил­ся из Эфе­са в Пирей; оттуда про­шел сушей до Патр, где сно­ва сто­я­ли нагото­ве кораб­ли для пере­воз­ки войск в Брун­ди­зий. Пред­ва­ри­тель­но Сул­ла отпра­вил в сенат отчет о сво­их похо­дах в Гре­ции и в Азии, слов­но не зная ниче­го о сво­ей отстав­ке. Это было немым воз­ве­ще­ни­ем пред­сто­я­щей рестав­ра­ции.