стр.
А. Валлон

История рабства в античном мире

Том I
Рабство в Греции

Глава пятая

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РАБОВ

<<<
ОГЛАВЛЕНИЕ
>>>
Валлон А. История рабства в античном мире. ОГИЗ ГОСПОЛИТИЗДАТ, М., 1941 г.
Перевод с франц. С. П. Кондратьева.
Под редакцией и с предисловием проф. А. В. Мишулина.

1 2

с.72

1

Рабов исполь­зо­ва­ли для обслу­жи­ва­ния дома и для раз­лич­ных работ в горо­де и деревне.

Обслу­жи­ва­ние дома совер­шен­но есте­ствен­но пере­шло в руки рабов, как бы мало их ни было. Они испол­ня­ли все­воз­мож­ные обя­зан­но­сти по дому, и нет необ­хо­ди­мо­сти при­во­дить тек­сты в дока­за­тель­ство того, что им пору­ча­лась охра­на дома, под­дер­жа­ние поряд­ка в нем, покуп­ка про­ви­ан­та, при­готов­ле­ние обеда, служ­ба за сто­лом и т. д.1 Они слу­жи­ли так­же про­во­жа­ты­ми, ино­гда даже над­смотр­щи­ка­ми над жен­щи­на­ми2 и во вся­ком слу­чае явля­лись слу­га­ми хозя­и­на, кото­рые сопро­вож­да­ли его повсюду — в места испол­не­ния им сво­их обя­зан­но­стей, на про­гул­ках, на зре­ли­ща и в бани, на охоту, туда, где он зани­мал­ся сво­и­ми ком­мер­че­ски­ми дела­ми или выпол­нял свои граж­дан­ские обя­зан­но­сти, на вой­ну или в посоль­ства3. Счи­та­лось невоз­мож­ным обой­тись без их услуг, если не путе­ше­ст­во­вать в ком­па­нии с таким кудес­ни­ком, кото­рый, при­быв на посто­я­лый двор, брал кол, задвиж­ку две­ри или пал­ку от мет­лы, наде­вал на них одеж­ду и при помо­щи несколь­ких слов делал их лаке­я­ми, пова­ра­ми, пре­крас­ны­ми слу­га­ми: фокус лег­кий, но опас­ный, если в то же вре­мя не обла­дать искус­ст­вом вновь вер­нуть этих ново­яв­лен­ных слуг в их преж­нее состо­я­ние пал­ки и задвиж­ки4. Те, кото­рые по сво­е­му уму или чест­но­сти при­об­ре­та­ли со сто­ро­ны сво­его хозя­и­на боль­шее ува­же­ние, исполь­зо­ва­лись для обу­че­ния моло­дых рабов5, были вос­пи­та­те­ля­ми хозяй­ско­го сына или управ­ля­ли дела­ми гос­по­ди­на и вели домаш­нее хозяй­ство.

Рабы не нес­ли всех забот по внут­рен­не­му оби­хо­ду дома; жен­щи­на про­дол­жа­ла там сохра­нять свое место. В том уеди­не­нии, в кото­рое она была постав­ле­на обы­ча­я­ми гре­че­ско­го обще­ства, труд был для нее необ­хо­ди­мо­стью. «Тки свои полот­на, — гово­рит у Ари­сто­фа­на один муж, — а то у тебя забо­лит голо­ва»6. Посло­ви­ца напо­ми­на­ла ей, что ее дело — ремес­ло, а не собра­ния7; в «Обла­ках» жена Степ­си­а­да, несмот­ря на любовь к рос­ко­ши, не бро­са­ла с.73 зани­мать­ся при­готов­ле­ни­ем одеж­ды, как это было во вре­ме­на Гоме­ра8. Но в этих работах она не оста­ва­лась оди­но­кой; как это было и преж­де, рабы при­хо­ди­ли ей на помощь9, и, по мере того как рос­ло доволь­ство и богат­ство, она уве­ли­чи­ва­ла их чис­ло, застав­ляя муж­чин и жен­щин слу­жить это­му сво­е­му инте­ре­су, этой новой стра­сти, кото­рая про­ник­ла в гине­кеи и стре­ми­лась про­явить себя и во внеш­ней жиз­ни.

Не одно­го раба подоб­но­го рода мож­но най­ти в этих несколь­ких сти­хах Плав­та, кото­рые мож­но счи­тать пере­во­дом с гре­че­ско­го:


Уж тут при­ведет целый дом:
Та за пла­тьем, та за мазью смот­рит, та за золо­том,
На руках у этой веер, у дру­гой сан­да­лии,
И шка­ту­лоч­ки у третьей; взад-впе­ред посыль­ные,
Рас­хи­ти­те­ли запа­сов кла­до­вой любов­ни­ка.

Дей­ст­ви­тель­но, слиш­ком стре­ми­тель­но было введе­ние10 эллин­ских обы­ча­ев в нра­вы Рима, кото­рый дол­жен был в буду­щем пре­взой­ти в этом отно­ше­нии Гре­цию, но пока еще не срав­нял­ся с ней. Рос­кошь в домах бога­чей уве­ли­чи­ла чис­ло кра­си­вых маль­чи­ков, состав­ляв­ших укра­ше­ние празд­ни­ков, — они пода­ва­ли пиру­ю­щим воду для омо­ве­ния рук и разда­ва­ли им вен­ки11, — уве­ли­чи­ла чис­ло моло­дых деву­шек, как бы укра­шав­ших сво­ей мило­вид­но­стью хозяй­ку — заня­тия деву­шек дер­жа­ли их рядом с ней, — вво­ди­ла чер­ных рабов из Эфи­о­пии, более ред­ко евну­хов12, и вся­ко­го рода рабов, кото­рые при важ­ных собы­ти­ях попол­ня­ли собой кор­теж гос­по­ди­на. Но нуж­но пред­у­предить, что толь­ко при пре­ем­ни­ках Алек­сандра подоб­ная рос­кошь мог­ла без­на­ка­зан­но выстав­лять­ся напо­каз перед гла­за­ми афи­нян13.

Кро­ме обслу­жи­ва­ния дома рабы обыч­но исполь­зо­ва­лись во всех видах работ в поле, в ремес­ле и тор­гов­ле.

Мы виде­ли, что в ари­сто­кра­ти­че­ских государ­ствах все работы без исклю­че­ния были воз­ло­же­ны на пора­бо­щен­ные пле­ме­на, пото­му что все вни­ма­ние пора­бо­ти­те­лей было обра­ще­но на вой­ну и пото­му что воен­ные упраж­не­ния тре­бо­ва­ли сво­бод­но­го от труда вре­ме­ни. В тор­го­вых рес­пуб­ли­ках выпол­не­ние зем­ледель­че­ских работ долж­но было нахо­дить­ся при­бли­зи­тель­но в таких же усло­ви­ях, пото­му что здесь, есте­ствен­но, все вни­ма­ние пора­бо­ти­те­лей было обра­ще­но на тор­гов­лю и ремес­ло. Так было в Корин­фе; этот город, во всем осталь­ном столь чуж­дый дори­че­ско­му духу, в этом отно­ше­нии сле­до­вал Спар­те. Наобо­рот, Афи­ны очень дол­го удер­жи­ва­ли свой зем­ледель­че­ский харак­тер. Даже под управ­ле­ни­ем Перик­ла, когда город, полу­чив­ший столь высо­кое поли­ти­че­ское зна­че­ние, обо­га­тив­ший­ся тор­гов­лей, укра­шен­ный про­из­веде­ни­я­ми искус­ства, при­вле­кал к себе всю Гре­цию, даже тогда афи­ня­нин любил жизнь в деревне; Фукидид нари­со­вал перед нами со всей суро­вой энер­ги­ей сво­его сти­ля печаль семейств, ото­рван­ных от сво­их оча­гов при при­бли­же­нии пело­пон­нес­цев и счи­тав­ших, что они покида­ют роди­ну, когда им при­хо­ди­лось покидать свои ста­рые посел­ки. Они не вер­ну­лись уже к ним, как в былые с.74 вре­ме­на. Насто­я­щая рево­лю­ция про­изо­шла в жиз­ни афин­ско­го наро­да, и хотя мно­го граж­дан еще удер­жи­ва­ло земель­ную соб­ст­вен­ность, но ста­ло гораздо более частым явле­ни­ем при­ме­не­ние труда рабов для возде­лы­ва­ния ее14. В сво­ей кни­ге «Трак­тат о хозяй­стве» («Эко­но­ми­ка») Ксе­но­фонт пока­зы­ва­ет нам Исхо­ма­ха и его жену, кото­рые руко­во­ди­ли сво­им име­ни­ем, но самый труд нес­ли под их над­зо­ром управ­ля­ю­щий, ключ­ни­ца, работ­ни­цы15.

Раб, кото­рый почти вытес­нил сво­бод­но­го граж­да­ни­на из поле­вых работ, начал ста­но­вить­ся для него опас­ным кон­ку­рен­том так­же в ремес­ле и тор­гов­ле, кото­рые Афи­ны, каза­лось, хоте­ли сохра­нить исклю­чи­тель­но для сво­их сво­бод­ных граж­дан. То раз­ви­тие, кото­рое полу­чи­ли эти заня­тия, и та важ­ная роль, кото­рую рабы ста­ли играть в Афи­нах, при­ве­ли к это­му изме­не­нию. Граж­да­нин, кото­рый обо­га­тил­ся трудом, не отка­зы­вал­ся совер­шен­но от средств, кото­рые рань­ше откры­ли ему путь к богат­ству; но, чтобы еще рас­ши­рить и укре­пить свои пред­при­я­тия, он занял в них более высо­кое место. Он боль­ше уже не работал сам — он застав­лял работать дру­гих; он боль­ше уже не тор­го­вал сам — он застав­лял тор­го­вать дру­гих и послу­жил образ­цом для зна­ти, кото­рая, не имея боль­ше при­ви­ле­гий, кро­ме сво­его богат­ства, не сочла для себя пре­до­суди­тель­ным при­бег­нуть к само­му вер­но­му спо­со­бу — укре­пить вме­сте со сво­и­ми богат­ства­ми и свое поли­ти­че­ское зна­че­ние. В каче­стве хозя­ев ремес­лен­ных мастер­ских или куп­цов они нашли для себя более выгод­ным иметь в рабах «инстру­мент», «орудие» про­из­вод­ства для сво­их пред­при­я­тий или пове­рен­но­го во всех сво­их опе­ра­ци­ях; и, таким обра­зом, раб­ское насе­ле­ние, уве­ли­чи­ва­ясь чис­лен­но, про­ни­ка­ло так­же и в ту область, кото­рая была пред­на­зна­че­на для сво­бод­но­го насе­ле­ния. Ста­ли поку­пать работ­ни­ка. Ника­кое поме­ще­ние денег для всех клас­сов граж­дан не было более выгод­ным. Для более бога­тых это был осо­бый род спе­ку­ля­ции, для дру­гих — сред­ство попра­вить свои дела. По сло­вам Дио­ни­сия Гали­кар­насско­го, это ста­но­ви­лось сред­ст­вом суще­ст­во­ва­ния16, а по сло­вам Сокра­та в «Вос­по­ми­на­ни­ях» Ксе­но­фон­та, мно­гие нахо­ди­ли в исполь­зо­ва­нии раб­ско­го труда воз­мож­ность обо­га­ще­ния и состав­ля­ли себе такой капи­тал, кото­рый поз­во­лял им выпол­нять все тяготы государ­ст­вен­ных повин­но­стей17. Этим спо­со­бом мно­гие уве­ли­чи­ва­ли, даже утра­и­ва­ли свои дохо­ды; даже вра­чи име­ли рабов, кото­рые от их име­ни зани­ма­лись лече­ни­ем наи­ме­нее состо­я­тель­ных граж­дан18. Бла­го­да­ря тако­му спо­со­бу мож­но было в любой отрас­ли зани­мать­ся каким угод­но незна­ко­мым про­из­вод­ст­вом; ведь вме­сте с ремес­лен­ной мастер­ской поку­па­ли и заве­дую­ще­го ею, как руко­во­ди­те­ля все­го это­го пред­при­я­тия. Так, Сократ, видя, как гете­ра Фео­до­та выстав­ля­ет напо­каз на себе и на сопро­вож­дав­шей ее тол­пе слуг все тогдаш­нее вели­ко­ле­пие и рос­кошь, спро­сил ее, есть ли у нее име­ние, или доход­ный дом, или рабы, искус­ные в «руч­ных работах» (ειροτἑκναι)19. Вопрос по суще­ству может пока­зать­ся наив­ным, но он под­чер­ки­ва­ет, что в тех сло­ях обще­ства, к кото­рым при­над­ле­жал с.75 фило­соф, такие фор­мы экс­плуа­та­ции были обыч­ны. Преж­де наблюда­ли, как люди от про­сто­го ремес­ла под­ни­ма­лись до зна­ния и муд­ро­сти: Про­та­гор был носиль­щи­ком, когда Демо­крит уга­дал в нем фило­со­фа по его мане­ре скла­ды­вать дро­ва20. Теперь же мож­но было видеть, как фило­со­фы зани­ма­ют­ся про­из­вод­ст­вом. Эсхин, один из уче­ни­ков Сокра­та, при­об­рел фаб­ри­ку духов21. Хотел ли он на прак­ти­ке при­ме­нить те уро­ки по эко­но­ми­ке, кото­рые неко­гда, соглас­но Ксе­но­фон­ту, Сократ пре­по­да­вал Ари­стар­ху? Одна­ко это не при­нес­ло ему чести, и его при­мер был пло­хим дока­за­тель­ст­вом в поль­зу таких меро­при­я­тий. Чтобы пустить в ход свою фаб­ри­ку, он занял день­ги по 3 драх­мы с мины, т. е. из 3 % месяч­ных, или 36 % годо­вых. Вполне понят­но, что при таких усло­ви­ях он дол­жен был разо­рить­ся. Рав­ным обра­зом он занял день­ги у Лисия из рас­че­та 9 обо­лов на мину, т. е. 1½ % месяч­ных, или 18 % годо­вых22. Ора­тор не гово­рит, вел ли при таких про­цен­тах фило­соф свои дела луч­ше, но он гово­рит, что он сам не мог полу­чить с него ни про­цен­та, ни капи­та­ла23.

Таких мастер­ских раз­лич­но­го рода, вполне орга­ни­зо­ван­ных, не тре­бу­ю­щих ниче­го, кро­ме денеж­но­го вкла­да, мог­ло быть мно­го в рас­по­ря­же­нии одно­го и того же граж­да­ни­на. В наслед­стве Коно­на одно­вре­мен­но были рабы-позу­мент­щи­ки и рабы, выде­лы­вав­шие лекар­ства24. Отец Демо­сфе­на оста­вил ему два пред­при­я­тия на пол­ном ходу: одно — ору­жей­ное, дру­гое — кро­ват­ное25; отец Тимар­ха — девять или десять кожев­ни­ков, одну кра­силь­щи­цу в пур­пур, кото­рая носи­ла на тор­го­вую пло­щадь дра­го­цен­ные вещи, выхо­див­шие из ее рук, искус­но­го выши­валь­щи­ка и т. д. Кро­ме того, он вла­дел дву­мя куз­ни­ца­ми в Авлоне и во Фра­сил­ле, в рай­оне Лаврий­ских руд­ни­ков26.

Для экс­плуа­та­ции этих руд­ни­ков обыч­но при­ме­ня­лись два спо­со­ба. Соглас­но одно­му, тот, кто полу­чал руд­ни­ки от государ­ства, пре­до­став­лял управ­ля­ю­ще­му весь риск, но и всю выго­ду пред­при­я­тия: он давал ему рабов и за твер­до уста­нов­лен­ную пла­ту остав­лял ему все пло­ды их труда, воз­ла­гая на него обя­зан­ность их кор­мить27. При дру­гом спо­со­бе вла­де­лец руд­ни­ка сам брал напро­кат рабов, нуж­ных для этой работы. Дей­ст­ви­тель­но, очень мно­гие, вме­сто того чтобы самим экс­плу­а­ти­ро­вать какую-либо отрасль тор­гов­ли или про­мыш­лен­но­сти или давать ее дру­гим на экс­плуа­та­цию с исполь­зо­ва­ни­ем сво­их рабов, пред­по­чи­та­ли отда­вать рабов напро­кат пред­при­ни­ма­те­лям или част­ным лицам. Людей это­го рода, кото­рых часто назы­ва­ют в наших источ­ни­ках наем­ны­ми рабо­чи­ми, было без сомне­ния не мень­ше, чем людей сво­бод­ных, на той афин­ской пло­ща­ди, где про­ис­хо­дил наем работ­ни­ков. Этот спо­соб при­ме­нял­ся в наи­бо­лее широ­ком мас­шта­бе. Фило­нид имел 300 рабов, Гип­по­ник — 700, а Никий даже 1000, кото­рых он отда­вал напро­кат для работы в руд­ни­ках. Быть может, отсюда извле­ка­ли мень­ше выго­ды, но зато она была более вер­ной. Этот про­кат рабов был подо­бен про­ка­ту скота: он гаран­ти­ро­вал хозя­и­на от вся­ких потерь от болез­ней и даже от бег­ства рабов, так как нани­ма­тель брал на себя обя­за­тель­ство с.76 пред­ста­вить их обрат­но по окон­ча­нии кон­трак­та в том же чис­ле, в каком он полу­чил их28.

Этот при­ем при­ме­нял­ся не толь­ко по отно­ше­нию к руд­ни­кам и ремес­лен­ным пред­при­я­ти­ям, им поль­зо­ва­лись ино­гда и по отно­ше­нию к внут­ридо­маш­не­му обслу­жи­ва­нию. Были граж­дане, кото­рые, при­ме­няя извест­ную эко­но­мию, вме­сто того чтобы дер­жать посто­ян­ных рабов, из тще­сла­вия нани­ма­ли на вре­мя лиц, кото­рые долж­ны были сопро­вож­дать и охра­нять их жен­щин или сле­до­вать за ними сами­ми во вре­мя их про­гу­лок29, — очень удоб­ный при­ем, кото­рый и теперь при­ме­ня­ет­ся в самых знат­ных и эле­гант­ных домах30. Еще чаще прак­ти­ко­вал­ся такой при­ем при экс­тра­ор­ди­нар­ных обсто­я­тель­ствах, в дни сва­деб и боль­ших празд­неств. Так, нани­ма­ли пова­ров, кото­рые при­готов­ля­ли обед31 для пиров, тан­цов­щиц и флей­ти­сток, кото­рые появ­ля­лись в кон­це пира. Во все вре­ме­на музы­ка и тан­цы — два искус­ства, кото­рые фило­со­фы ста­ви­ли, мож­но ска­зать, в осно­ву гре­че­ско­го обра­зо­ва­ния, — зани­ма­ли замет­ное место на празд­ни­ках. Но в поэ­мах Гоме­ра моло­дые люди в хоро­во­дах выка­зы­ва­ли гиб­кость сво­его тела и изя­ще­ство дви­же­ний32, а ста­рый певец — «аэд», вдох­нов­лен­ный муза­ми, пел о слав­ных подви­гах геро­ев, а ино­гда и о похож­де­ни­ях богов33. С тех пор дело силь­но пере­ме­ни­лось. Про­из­вод­ство бла­го­да­ря раб­ству нашло даже в этом мате­ри­ал для спе­ку­ля­ции. Моло­дые девуш­ки сла­до­страст­ной Ионии и сосед­них с Пафо­сом (свя­щен­ным ост­ро­вом «золо­той» Афро­ди­ты) при­бре­жий соби­ра­лись по зову бога­ча в пир­ше­ст­вен­ных залах целы­ми хоро­во­да­ми; были ли они оде­ты? Об этом мож­но спро­сить, но отве­тить вполне точ­но едва ли воз­мож­но34. Боль­ше того, дети; обу­чен­ные каким-либо под­лым учи­те­лем, изо­бра­жа­ли почти есте­ствен­но похож­де­ния, вос­пе­тые Геси­о­дом в его «Эоях» (ἤοἷαι). Это обы­чай, засвиде­тель­ст­во­ван­ный, отра­жен­ный в комедии всех веков, от Эвпо­ли­са и Ари­сто­фа­на до Менанд­ра и Филе­мо­на35, отме­чен­ный сати­рой36, допу­щен­ный самой фило­со­фи­ей. Ксе­но­фонт не видит ника­кой нелов­ко­сти выве­сти этот обы­чай на пиру, где участ­ву­ет Сократ. Во всем этом диа­ло­ге царит какой-то тон испор­чен­но­сти, от кото­рой лицам, при­сут­ст­ву­ю­щим тут, даже само­му Сокра­ту, едва ли уда­ет­ся очи­стить все веду­щи­е­ся речи. Как раз ведь Сократ про­сит учи­те­ля заста­вить двух моло­дых рабов тан­це­вать под услов­ным видом гра­ций, нимф или гор37, он, кото­рый, несмот­ря на все свои пре­крас­ные речи о небес­ной люб­ви, явля­ет­ся винов­ни­ком той бес­стыд­ной сце­ны, кото­рой закан­чи­ва­ет­ся пир­ше­ство38.

Рабов нани­ма­ли так­же и для дру­гих дел. Нуж­но ли гово­рить о бес­чест­ном про­мыс­ле Нике­ра­ты39, лич­но­сти вполне досто­вер­ной, тем более что и комедия часто выво­ди­ла на сце­ну лиц подоб­но­го рода?40 Но име­ет ли пра­во совре­мен­ное обще­ство бро­сать обви­не­ние в лицо антич­но­му обще­ству? Явля­ют­ся ли наши «либе­раль­ные» вре­ме­на более нрав­ст­вен­ны­ми, чем эти вре­ме­на раб­ства? По край­ней мере у них боль­ше стыд­ли­во­сти. Аспа­сия, кото­рая была не кем дру­гим, как Нике­ра­той выс­ше­го тона, Аспа­сия, кото­рая сво­им ремеслом (оно не было ни хоро­шим, ни чест­ным, по сло­вам с.77 Плу­тар­ха)41 в неко­то­ром отно­ше­нии как бы оправ­ды­ва­ла то, что коми­ки рас­ска­зы­ва­ли о ее лич­но­сти42, была подру­гой и, может быть, женой Перик­ла, мыс­ля­ми и пла­на­ми кото­ро­го она вла­де­ла. Она была настав­ни­цей цело­го ряда ора­то­ров43. Ее дом слу­жил шко­лой для само­го отца гре­че­ской фило­со­фии44. Сократ, нрав­ст­вен­ную чистоту кото­ро­го мы не под­вер­га­ем сомне­нию (это ука­зы­ва­ет на широ­ко рас­про­стра­няв­шу­ю­ся пор­чу обще­ст­вен­ной нрав­ст­вен­но­сти), часто посе­щал ее со сво­и­ми дру­зья­ми45. Его уче­ни­ки ходи­ли к ней учить­ся устра­и­вать хоро­шие бра­ки46. Афи­няне при­во­ди­ли к ней сво­их жен47, веро­ят­но, для того, чтобы она сооб­щи­ла им какие-либо сек­ре­ты того оча­ро­ва­ния, кото­рое в ней нахо­ди­ли, того дара нра­вить­ся, тай­ной кото­ро­го она одна вла­де­ла. Гете­ры, как и все осталь­ное, были пред­ме­том граж­дан­ских сде­лок. Ино­гда двое граж­дан скла­ды­ва­лись, чтобы при­об­ре­сти одну гете­ру48, и закон санк­ци­о­ни­ро­вал ста­тьи это­го позор­но­го кон­трак­та: ведь он мог дать место судеб­но­му про­цес­су49. Ино­гда эти гряз­ные спо­ры реша­лись тре­тей­ским судьей, кото­рый часто при­вле­кал­ся к таким скан­даль­ным делам: «Тре­тей­ские судьи, — гово­рит Демо­сфен в цити­ро­ван­ной выше речи, — в спо­ре Фри­ни­о­на и Сте­фа­на реши­ли, чтобы она (гете­ра) при­над­ле­жа­ла им пооче­ред­но, по два дня каж­до­му; на этих усло­ви­ях они долж­ны были стать дру­зья­ми и забыть про­шлое»50.

<<<
ОГЛАВЛЕНИЕ
>>>

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Эври­пид, Тро­ян­ки, 204; Ари­сто­фан, Лиси­стра­та, 332; Плавт, Жре­бий, 381; Канат, 252; Про­дел­ки пара­зи­та, 76; Тео­фраст, Харак­те­ры, 18; Луки­ан, Диа­ло­ги мор­ских богов, VI, 1; Афи­ней, III, стр. 123e; IV, стр. 137 и 147; Пол­лукс, Сло­варь, X, 28 и сл.
  • с.231
  • 2Рей­те­мей­ер, Исто­рия и состо­я­ние раб­ства в Гре­ции.
  • 3Тео­фраст, Харак­те­ры, XXIII, XXVII, XXI, II, XXX, XXIV; Ксе­но­фонт, Вос­по­ми­на­ния, II, 1, 9.
  • 4Луки­ан, Лжец по при­род­но­му харак­те­ру, 35: «Он побудил меня оста­вить моих рабов в Мем­фи­се и одно­му сопут­ст­во­вать ему, гово­ря, что у нас не будет недо­стат­ка в слу­гах. И дей­ст­ви­тель­но, вот как мы жили. Когда мы при­ез­жа­ли на посто­я­лый двор, мой спут­ник, взяв­ши засов от две­рей, пал­ку от мет­лы или какой-нибудь кол, оде­вал их и, про­из­не­ся над ними маги­че­ское закли­на­ние, застав­лял этот кусок дере­ва ходить, так что все при­ни­ма­ли его за чело­ве­ка. Этот слу­га чер­пал нам воду, при­готов­лял нам обед, при­во­дил в порядок мебель и во всем слу­жил нам с заме­ча­тель­ным про­вор­ст­вом и лов­ко­стью. Затем, когда этот маг не нуж­дал­ся уже более в его услу­гах, при помо­щи дру­го­го закли­на­ния он делал его сно­ва засо­вом или пал­кой, если тако­во было его пер­во­на­чаль­ное состо­я­ние». Извест­но про­дол­же­ние этой ост­ро­ум­ной сказ­ки, кото­рой вос­поль­зо­вал­ся Гёте. Спут­ник, услы­хав как-то слу­чай­но сло­ва, кото­ры­ми маг делал водо­но­са, заста­вил его носить воду, но не мог уже его оста­но­вить и обра­тить в преж­ний вид; в доме нача­лось навод­не­ние. Он взял топор и пере­ру­бил попо­лам пал­ку, но он не уни­что­жил водо­но­са, а, напро­тив, сде­лал их два, кото­рые пре­крас­но про­дол­жа­ли свое дело, пока на сча­стье не при­шел закли­на­тель (там же, 36).
  • 5«Учи­тель рабов» δου­λοδι­δάσ­κα­λος. Такое назва­ние носи­ла одна из пьес Фере­кра­та (Афи­ней, IX, 396c).
  • 6Ари­сто­фан, Лиси­стра­та, 517.
  • 7«Тка­нье для жен­щин дело, не собра­ния» («Одно­ст­роч­ные выра­же­ния» — «Sen­ten­tiae mo­nost.», 260).
  • 8Ари­сто­фан, Обла­ка, 52. В этом сти­хе есть неко­то­рая дву­смыс­лен­ность, игра слов, кото­рая застав­ля­ет думать, что эта жен­щи­на, пре­дан­ная рос­ко­ши и мотов­ству, про­яв­ля­ла менее инте­ре­са к сво­е­му тка­нью, чем к день­гам сво­его мужа; но в кон­це кон­цов даже в уто­пи­че­ской кар­тине общ­но­сти всех благ, кото­рая воз­ла­га­ет на рабов почти все труды, при­готов­ле­ние одежд оста­ет­ся все­гда уде­лом жен­щин («Жен­щи­ны в народ­ном собра­нии», 677 и 780).
  • 9Терен­ций, Бра­тья, V, 3, 850.
  • 10Плавт, Трех­гро­ше­вый, II, 1, 222. Сравн. о рабы­нях, про­во­жав­ших жен­щин, у Афи­нея, VI, 267c.
  • 11Филок­сен и Архе­страт у Афи­нея, VII, 310a, IX, 409a, и XV, 685.
  • 12Терен­ций, Евнух, I, 2, 165; Афи­ней, XII, 515.
  • 13Какие име­на дава­лись обык­но­вен­но клас­су рабов? Сло­во δοῦ­λος, обыч­ное имя раба, зача­стую употреб­ля­лось в пере­нос­ном зна­че­нии; харак­тер­ным для раб­ской работы было сло­во οἰκέ­της, дру­гие сло­ва при­мы­ка­ли к этим поня­ти­ям с неко­то­ры­ми чер­та­ми раз­ли­чия, по самой ли их при­ро­де, по каче­ству ли тех, кто ими обла­дал.

    Λάτ­ρις, <общий корень с латин­ским latro, — «раз­бой­ник», «наем­ник»>, гово­рят, назы­вал­ся про­дан­ный плен­ник; ἀμφί­πολις, как и πρό­πολος, раб, муж­чи­на или жен­щи­на, спе­ци­аль­но нахо­дя­щий­ся при хозя­ине; ἄτμήν назы­вал­ся и раб и сво­бод­ный, постав­лен­ный в зави­си­мость от кого-нибудь. Ἄφοι, θε­ράπον­τες, ἀκό­λουθοι, διάκο­νοι, ὑπη­ρέται — все они име­ют зна­че­ние: слу­жи­тель с силь­ным оттен­ком сво­бо­ды; θε­ράπων часто ука­зы­ва­ет на зна­че­ние «спут­ни­ка», хотя и низ­ше­го ран­га, как, напри­мер, Патрокл при Ахил­ле­се; φής <оди­на­ко­во­го кор­ня с гла­го­лом θέω — «бегу», «тороп­люсь»> и πε­λά­της <«тот, кто близ­ко»; «кто под­хо­дит»> обо­зна­ча­ли «наем­ни­ки». Есть еще сло­ва παλ­μό­νες и ἑρκί­ται в зна­че­нии «трудя­щи­е­ся», «люди труда». См. раз­лич­ные тек­сты у Афи­нея (VI, 267), Пол­лук­са, Аммо­ния, Фомы Маги­ст­ра и дру­гих грам­ма­ти­ков.

    Одна доволь­но инте­рес­ная фра­за Пол­лук­са о пер­со­на­жах тра­гедии и комедии, сре­ди раз­лич­ных дета­лей, кото­рые каса­ют­ся масок, дает нам неко­то­рые частич­ные заме­ча­ния, при­ме­ни­мые к име­нам и дея­тель­но­сти рабов.

    В тра­гедии тако­вы­ми были лица рабов-муж­чин (IV, 137, 138): раб дере­вен­ский, или пас­тух (διφ­θε­ρίας), как в «Царе Эди­пе», и два раба, слу­жа­щие вест­ни­ка­ми, спе­ци­аль­но отли­чаю­щи­е­ся ост­ро­ко­неч­ной боро­дой и вздер­ну­тым носом. Жен­щи­ны (там же, 138—142) — «ста­ру­ха-рабы­ня», как в «Геку­бе» и др.: в мор­щи­нах, с шапоч­кой из шку­ры ягнен­ка; и дру­гие, отли­чаю­щи­е­ся по оде­я­нию и по при­чес­ке («выст­ри­жен­ный посе­редине», «раба, оде­тая в шку­ру»).

    с.232 В комедии сре­ди рабов (там же, 148—150) есть ста­рик (πάπ­πος) с белы­ми воло­са­ми; обыч­но он игра­ет воль­ноот­пу­щен­ни­ка; раб — «руко­во­ди­тель», пер­вый пер­со­наж, столь важ­ный в новой комедии, с при­под­ня­ты­ми бро­вя­ми — знак коман­до­ва­ния — и с рыжей косич­кой, может быть, ука­зы­ваю­щей на вар­вар­ское про­ис­хож­де­ние; дру­гое лицо, играю­щее руко­во­дя­щую роль, у кото­ро­го воло­сы, вме­сто того чтобы быть запле­тен­ны­ми в косу, топор­щат­ся дыбом; дру­гие рабы, раз­лич­но при­че­сан­ные, один лысый на макуш­ке, с круж­ком рыжих волос; дру­гой под­стри­жен­ный, рыжий и сам, и по воло­сам, с косы­ми гла­за­ми; два раба-пова­ра, один мест­ный, по име­ни μαίσων, дру­гой ино­зем­ный, назы­вае­мый τέτ­τιξ («куз­не­чик»), един­ст­вен­ный, у кото­ро­го есть боро­да и чер­ные воло­сы; ино­стран­ные пова­ра мог­ли прий­ти толь­ко из Азии. Сре­ди жен­щин — сна­ча­ла ста­ру­хи (там же, 150—151): ста­рая слу­жан­ка гете­ры λυ­καίνιον («вол­чи­ца»), малень­кая, сла­бая, мор­щи­ни­стая, с косы­ми гла­за­ми; ста­рая вос­пи­та­тель­ни­ца — тол­стая, груз­ная; ста­рая гор­нич­ная с при­плюс­ну­тым носом, с дву­мя клы­ка­ми в каж­дой челю­сти. Затем идут моло­дые жен­щи­ны (там же, 151—152): моло­дая при­бли­жен­ная (λεκ­τί­κη) и несколь­ко дру­гих ролей, кото­рые не пред­став­ля­ют обя­за­тель­но рабов (οὕλη, κὀρη, ψευ­δοκό­ρη), вто­рая ψευ­δοκό­ρη, их окрас­ка и их при­чес­ка — вот при­бли­зи­тель­но и вся раз­ни­ца меж­ду ними; есть дру­гие, у кото­рых более точ­но мож­но ука­зать их про­ис­хож­де­ние или их харак­тер: тан­цов­щи­ца с седе­ю­щи­ми воло­са­ми, уже ста­ре­ю­щая кур­ти­зан­ка; уза­ко­нен­ная налож­ни­ца и целая тол­па гетер: зре­лая гете­ра, гете­ра юная, гете­ры, отли­чаю­щи­е­ся осо­бен­но­стя­ми при­че­сок — золоты­ми укра­ше­ни­я­ми, повяз­ка­ми, пуч­ка­ми волос, под­ни­маю­щи­ми­ся, как пла­мя лам­пы; нако­нец, две моло­дые девуш­ки, спе­ци­аль­но при­ко­ман­ди­ро­ван­ные к дру­гим как их спут­ни­цы: одна с воло­са­ми, напо­ло­ви­ну остри­жен­ны­ми, дру­гая с воло­са­ми, глад­ко при­че­сан­ны­ми, спут­ни­ца кур­ти­за­нок.

    Счи­тая неко­то­рые чер­ты этих фигур при­хо­тью теат­ра — при­чес­ку моло­дых деву­шек, два или три зуба ста­рух, рыжие косич­ки одних, косо­гла­зость дру­гих, — мож­но, дума­ет­ся мне, из этих ука­за­ний извлечь несколь­ко дан­ных: из роли рабов в теат­ре полу­чить ука­за­ния, как ими поль­зо­ва­лись в реаль­ной жиз­ни. Из теат­раль­ных пьес мож­но видеть, что в тра­гедии они явля­лись лишь как побоч­ный эле­мент; толь­ко комедия дала им руко­во­дя­щую роль; сверх того, в тра­гедии они встре­ча­ют­ся ред­ко; наобо­рот, в комедии их очень мно­го, и муж­чин и жен­щин, и они при­ни­ма­ют очень актив­ное уча­стие в дей­ст­вии. Все эти мас­ки Пол­лук­са мож­но при­ло­жить к име­нам новой комедии, кото­рые нам извест­ны из Плав­та и Терен­ция, и эти теат­раль­ные име­на были лишь типа­ми для тысяч тех рабов, кото­рые фигу­ри­ро­ва­ли в сце­нах част­ной жиз­ни Гре­ции.

    В отдель­ных изда­ни­ях есть неко­то­рые раз­но­чте­ния; так, вме­сто μαίσων чита­ет­ся μέ­σος, кото­рое мож­но пере­ве­сти: «раб сред­них лет», или через латин­ский тер­мин me­dias­ti­nus — «раб для вся­ких мел­ких дел, по зем­леде­лию, по бане и т. д.»:


    Раб суе­ты, о деревне ты тихим моле­ньем взы­ва­ешь.
  • 14Ксе­но­фонт, Эко­но­мик, IV и сл. Ари­сто­тель, Эко­но­мик, I, 2, по цита­те Boeckh’а, I, 8.
  • 15Ксе­но­фонт, Эко­но­мик, повсюду.
  • 16Дио­ни­сий Гали­кар­насский, Исо­крат, I (т. V, 534, 10, по изд. Reis­ke). Он гово­рит здесь об отце Исо­кра­та, рабы кото­ро­го зани­ма­лись выде­лы­ва­ни­ем флейт; дру­гие употреб­ля­ли их для бан­ков­ских опе­ра­ций, как это делал Паси­он (Исо­крат, Речь о бан­ки­рах, 7), или для тор­гов­ли на рын­ке, как ску­пой у Тео­ф­ра­с­та, кото­рый сво­е­му рабу пору­чал мел­кую тор­гов­лю и застав­лял его пла­тить за раз­мен, если он при­но­сил сле­ду­е­мую с него сум­му в мед­ных моне­тах вме­сто сереб­ра (Тео­фраст, Харак­те­ры, XXX. Сравн. <Псев­до> Ксе­но­фонт, Афин­ская поли­тия, I, 17).
  • 17Ксе­но­фонт, Вос­по­ми­на­ния, II, 7, где он при­во­дит мно­го при­ме­ров.
  • 18Бёк, I, 21, т. I, стр. 204; он при­во­дит «Зако­ны» Пла­то­на.

    Меж­ду про­чим, афин­ский закон запре­щал рабам меди­цин­скую прак­ти­ку. В одной над­пи­си в Дель­фах раб, про­дан­ный богу, — это осо­бый вид воль­ной — оста­ет­ся обя­зан­ным, если потре­бу­ет­ся, зани­мать­ся меди­цин­ской прак­ти­кой вме­сте со сво­им хозя­и­ном еще пять лет (Вешер и Фукар, Над­пи­си, собран­ные в Дель­фах, № 234. См. ниже гла­ву об осво­бож­де­нии на волю).

  • с.233
  • 19Ксе­но­фонт, Вос­по­ми­на­ния, III, 11, 4.
  • 20Эпи­кур у Афи­нея, VIII, 354c.
  • 21Намек на это дела­ет Фере­крат у Афи­нея, XIV, стр. 612a.

    Если верить Лисию, он при­об­рел ее за счет одно­го несчаст­но­го, при­тво­рив­шись страст­но влюб­лен­ным в 70-лет­нюю вдо­ву. Лисий, как будет вид­но ниже имел пол­ное осно­ва­ние желать ему это­го.

  • 22«Я дал ему взай­мы, — гово­рит Лисий, — в рас­че­те на то, что Эсхин, будучи уче­ни­ком Сокра­та и имея обык­но­ве­ние про­из­но­сить длин­ные и вели­ко­леп­ные речи о доб­ро­де­те­ли и спра­вед­ли­во­сти, нико­гда не поз­во­лит себе тако­го обра­за дей­ст­вий как наи­бо­лее бес­со­вест­но­го и пре­ступ­но­го» (Лисий, Фраг­мен­ты речи про­тив Эсхи­на, стр. 4).
  • 23Он был не один: дока­за­тель­ст­вом это­го слу­жит та «тол­па креди­то­ров, кото­рые с ран­не­го утра явля­лись, чтобы оса­ждать его дом в таком коли­че­стве, что про­хо­жие дума­ли, что он умер и что это при­шли при­сут­ст­во­вать на его похо­ро­нах» (Лисий, там же).
  • 24Демо­сфен, Про­тив Олим­пи­о­до­ра, стр. 1170.
  • 25Демо­сфен, Про­тив Афо­ба, стр. 816.
  • 26Эсхин, Про­тив Тимар­ха, стр. 118 и 121.
  • 27Ксе­но­фонт, О дохо­дах, IV, 14.
  • 28Там же.
  • 29«…не поку­пать слу­жа­нок, а нани­мать их для выхо­да на ули­цу для про­гул­ки» (Тео­фраст, Харак­те­ры, XXII).
  • 30Не раз из дет­ских при­ютов запра­ши­вал­ся ребе­нок, чтобы слу­жить «гру­мом». Ему дава­лась ливрея на те часы, когда он выпол­нял свою служ­бу, и 50 сан­ти­мов (20 копе­ек) жало­ва­нья в день; кор­мить его наняв­шие не счи­та­ли сво­ей обя­зан­но­стью. Это то, что Тео­фраст назы­ва­ет «нанять слу­гу на сво­ем про­до­воль­ст­вии».
  • 31
    Хочу себе я пова­ров нанять дво­их.
    Искус­ней­ших, какие толь­ко есть у нас.
    (Алек­сис).

    Эти наем­ные пова­ра очень часто фигу­ри­ру­ют во фраг­мен­тах и пье­сах авто­ров сред­ней и новой комедии. См. Плавт, Гор­шок, II, 4, 236, и III, 2, 404; Купец, IV, 2, 689 и сл. Сравн. так­же Тео­фраст, Харак­те­ры, XXII. Чтобы при­готов­лять пирож­ные, так­же нани­ма­ли жен­щин, кото­рых назы­ва­ли деми­ур­га­ми (твор­ца­ми, созда­те­ля­ми). См. Менандр и Анти­фан у Афи­нея, IV, стр. 172.

  • 32Афи­ней, I, 15.
  • 33«Одис­сея», I, 152 и 325—333; VIII, 62, 266. Гово­рят, что древ­ние допус­ка­ли для пения на сво­их празд­не­ствах толь­ко гим­ны в честь богов, для того чтобы и самим дер­жать­ся в пре­де­лах при­ли­чия и уме­рен­но­сти (Афи­ней, IV, 627—628). Но эта цель не все­гда дости­га­лась, как это дока­зы­ва­ет послед­няя цита­та.
  • 34«Музы­кант­ши и тан­цов­щи­цы с флей­та­ми, лира­ми и сам­бу­ка­ми, неко­то­рые родом с Родо­са, для меня, по мое­му мне­нию, голые, если не счи­тать, как гово­ри­ли неко­то­рые, что на них наки­ну­ты лег­кие хито­ны» (Афи­ней, IV, 129a. Сравн. XIII, 607c).
  • 35Ари­сто­фан, Ахар­няне, 407 и 1175; Осы, 1245; Лягуш­ки, 516, и раз­лич­ные фраг­мен­ты комедий у Афи­нея: VII, 186b; IV, 146e, 172c, 175; I, 27; XV, 665b. Сравн. Плавт, Стих, I, 2, 377 и т. д.
  • 36Тео­фраст, Харак­те­ры, XI.
  • 37Ксе­но­фонт, Пир, VII, 5: «если бы они тан­це­ва­ли под флей­ту, изо­бра­жая такие фигу­ры, Харит, Гор или Нимф, в каких нам их пишут, я думаю, что они про­во­ди­ли бы вре­мя при­ят­нее и самый пир был бы весе­лее».
  • 38Пла­тон в сво­ем «Про­та­го­ре» достой­ным обра­зом под­нял­ся выше это­го обы­чая (347d). Афи­ней (кто бы мог это поду­мать?) не менее суро­во отнес­ся к нему в сво­ем «Пире муд­рых». Он нахо­дит, что педан­тич­ные рас­суж­де­ния, кото­ры­ми они здесь зани­ма­ют­ся, гораздо выше подоб­ных раз­вле­че­ний.
  • 39Демо­сфен, Про­тив Неэры, стр. 1351. Слу­жан­ки этих гетер в свою оче­редь име­ли рабов, кото­рых они, по-види­мо­му, застав­ля­ли слу­жить себе с той же целью: свиде­те­лем нам слу­жит Пифи­о­ни­ка, любов­ни­ца Гар­па­ла, ста­рин­ная с.234 рабы­ня Бак­хиды, музы­кант­ши на флей­те, кото­рая сама была рабы­ней гете­ры Сино­пы (Афи­ней, XIII, стр. 595b).
  • 40Ана­к­сил, Алек­сис и т. д. у Афи­нея, XII, 558, и VIII, 567—568; «Близ­не­цы» и «Фор­ми­он» Терен­ция и очень боль­шое чис­ло пьес Плав­та, где он под­ра­жал гре­кам.
  • 41«…хотя она веда­ла ремеслом ни при­ят­ным, ни ува­жае­мым, но вос­пи­ты­ва­ла моло­дых деву­шек, кото­рые потом ста­но­ви­лись гете­ра­ми» (Плу­тарх, Перикл, 24). Афи­ней гово­рит, что она навод­ни­ла всю Гре­цию таки­ми девуш­ка­ми (XIII, 569f).
  • 42Кра­тин и Эвпо­лис у Плу­тар­ха (цит. место).
  • 43Пла­тон, Менек­сен, 235e. Он застав­ля­ет ска­зать Сокра­та: «Для меня по край­ней мере, Менек­сен, нет ниче­го уди­ви­тель­но­го, что он уме­ет хоро­шо гово­рить, так как у него учи­тель­ни­цей была не пло­хо знаю­щая рито­ри­ку, но та, кото­рая сде­ла­ла и мно­гих дру­гих хоро­ши­ми ора­то­ра­ми, осо­бен­но же одно­го, выдаю­ще­го­ся из среды всех гре­ков — Перик­ла, сына Ксан­тип­па».
  • 44Заме­тим, одна­ко, что ее назы­ва­ли так­же «уче­ни­цей Сокра­та» (Афи­ней, XIII, 569f).
  • 45«Ино­гда посе­щал ее и Сократ со сво­и­ми близ­ки­ми» (Плу­тарх, при­вед. выше место).
  • 46Ксе­но­фонт, Вос­по­ми­на­ния, II, 6, 36. См. «Эко­но­мик», III, 14.
  • 47«…и род­ст­вен­ни­ки при­во­ди­ли к ней сво­их жен, чтобы они ее слу­ша­ли» (Плу­тарх, Перикл, 24).
  • 48Демо­сфен, Про­тив Неэры, 1354. Лисий, Об одном зло­умыш­ле­нии, 166; Про­тив Симо­на, 147—148. И при дру­гих обсто­я­тель­ствах мож­но най­ти ука­за­ние, что один раб был соб­ст­вен­но­стью двух гос­под (Вешер и Фукар, Дель­фий­ские над­пи­си, № 112).
  • 49Лисий, Об одном зло­умыш­ле­нии, стр. 175. Он пред­ла­га­ет решить вопрос самой жен­щине, о кото­рой идет дело, чтобы она при­зна­лась, явля­ет­ся ли она общей для обо­их тяжу­щих­ся или нет.
  • 50Демо­сфен, Про­тив Неэры, 1360, и резуль­тат тре­тей­ско­го раз­би­ра­тель­ства, стр. 1361.
    • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1335253318 1335108979 1303308995 1336854266 1336854465 1336854670