Т. Моммзен

История Рима.

Книга пятая

Основание военной монархии.

Моммзен Т. История Рима. Т. 3. От смерти Суллы до битвы при Тапсе.
Русский перевод И. М. Масюкова под общей редакцией Н. А. Машкина.
ОГИЗ ГОСПОЛИТИЗДАТ, Москва, 1941.
Постраничная нумерация примечаний в электронной публикации заменена на сквозную по главам.
Все даты по тексту — от основания Рима, в квадратных скобках — до нашей эры.
Голубым цветом проставлена нумерация страниц по изданию Моммзена 1995 г. (СПб, «Наука»—«Ювента»).

с.160 130

ГЛАВА VI

ОТСТУПЛЕНИЕ ПОМПЕЯ И КОАЛИЦИЯ ПРЕТЕНДЕНТОВ.

Пом­пей на Восто­ке

Когда Пом­пей, выпол­нив воз­ло­жен­ные на него пору­че­ния, сно­ва обра­тил свои взо­ры на роди­ну, он опять увидал у ног сво­их цар­ский венец. Раз­ви­тие рим­ской государ­ст­вен­но­сти дав­но уже скло­ня­лось к подоб­ной ката­стро­фе; каж­до­му бес­при­страст­но­му наблюда­те­лю было ясно — и об этом гово­ри­лось тыся­чу раз, — что, если насту­пит конец гос­под­ству ари­сто­кра­тии, станет неиз­беж­ной монар­хия. Теперь сенат был низ­верг­нут сов­мест­но граж­дан­ской либе­раль­ной оппо­зи­ци­ей и воен­ной силой, и все дело сво­ди­лось лишь к тому, чтобы най­ти для ново­го строя людей, назва­ния и фор­мы, доволь­но ясно, впро­чем, наме­чен­ные частью демо­кра­ти­че­ски­ми, а частью воен­ны­ми эле­мен­та­ми пере­во­рота. Собы­тия послед­них пяти лет нало­жи­ли как бы послед­ний отпе­ча­ток на пред­сто­яв­шее пере­устрой­ство государ­ства. Во вновь орга­ни­зо­ван­ных ази­ат­ских про­вин­ци­ях, возда­вав­ших сво­е­му устро­и­те­лю цар­ские поче­сти как пре­ем­ни­ку Алек­сандра Вели­ко­го и даже его фаво­ри­тов-воль­ноот­пу­щен­ни­ков при­ни­мав­ших слов­но прин­цев кро­ви, — в этих про­вин­ци­ях Пом­пей зало­жил осно­ву сво­его гос­под­ства и вме­сте с тем нашел там богат­ство, вой­ско и сла­ву, в кото­рых нуж­дал­ся буду­щий монарх рим­ской дер­жа­вы. Заго­вор анар­хи­стов в Риме и свя­зан­ная с ним граж­дан­ская вой­на доста­точ­но убеди­тель­но пока­за­ли каж­до­му, кто пре­сле­до­вал какие-либо поли­ти­че­ские или хотя бы лишь мате­ри­аль­ные инте­ре­сы, что пра­ви­тель­ство, лишен­ное авто­ри­те­та и рас­по­ря­же­ния воен­ны­ми сила­ми, каким было сенат­ское пра­ви­тель­ство, обре­ка­ло государ­ство на недо­стой­ную и страш­ную тира­нию поли­ти­че­ских аван­тю­ри­стов и что такое изме­не­ние государ­ст­вен­но­го строя, кото­рое тес­нее свя­за­ло бы воен­ную власть с пра­ви­тель­ст­вом, было неот­лож­ной необ­хо­ди­мо­стью, если толь­ко обще­ст­вен­но­му поряд­ку суж­де­но было даль­ней­шее суще­ст­во­ва­ние. Таким обра­зом, на Восто­ке явил­ся пове­ли­тель, а в Ита­лии был готов пре­стол; каза­лось, что 692 год [62 г.] будет послед­ним годом рес­пуб­ли­ки и пер­вым годом монар­хии.

Про­тив­ни­ки буду­щей монар­хии

с.161 Но этой цели невоз­мож­но было, разу­ме­ет­ся, достиг­нуть без борь­бы. Суще­ст­во­вав­ший пол­ты­ся­че­ле­тия государ­ст­вен­ный строй, при кото­ром незна­чи­тель­ный город на Тиб­ре достиг бес­при­мер­но­го могу­ще­ства и вели­ко­ле­пия, пустил кор­ни на неве­до­мую глу­би­ну, и невоз­мож­но было пред­видеть, до каких сло­ев будет потря­се­но граж­дан­ское обще­ство попыт­кой свер­же­ния это­го строя. Пом­пей из-за вели­кой цели опе­ре­дил ряд сво­их сопер­ни­ков в сорев­но­ва­нии, но не отстра­нил их окон­ча­тель­но, и было вполне воз­мож­но, что все эти эле­мен­ты всту­пят в союз для низ­вер­же­ния ново­го вла­сте­ли­на, 131 так что Пом­пею при­дет­ся иметь дело с коа­ли­ци­ей Квин­та Катул­ла и Мар­ка Като­на — с Мар­ком Крас­сом, Гаем Цеза­рем и Титом Лаби­е­ном. Труд­но было, одна­ко, пред­ста­вить себе менее бла­го­при­ят­ные обсто­я­тель­ства для этой неиз­беж­ной и, несо­мнен­но, серь­ез­ной борь­бы. Весь­ма веро­ят­но было, что под све­жим впе­чат­ле­ни­ем вос­ста­ния Кати­ли­ны на сто­ро­ну пра­ви­тель­ства, обе­щав­ше­го обес­пе­чить устой­чи­вый порядок, хотя бы за это даже при­шлось пожерт­во­вать сво­бо­дой, станет вся уме­рен­ная пар­тия, в осо­бен­но­сти купе­че­ство, пре­дан­ное толь­ко сво­им мате­ри­аль­ным инте­ре­сам, но так­же и бо́льшая часть ари­сто­кра­тии, кото­рая, будучи лише­на един­ства и поли­ти­че­ско­го буду­ще­го, долж­на была счи­тать себя доволь­ной, если ей бла­го­да­ря вре­мен­ной сдел­ке с вла­сте­ли­ном удаст­ся обес­пе­чить себе богат­ство, поло­же­ние и вли­я­ние; воз­мож­но, что и часть демо­кра­тии, тяже­ло потер­пев­шей от послед­них собы­тий, согла­си­лась бы ожи­дать осу­щест­вле­ния хотя бы неко­то­рых сво­их тре­бо­ва­ний от под­ня­то­го ею на щит пол­ко­во­д­ца. Но како­ва бы ни была вооб­ще поли­ти­ка пар­тий, что зна­чи­ла она в Ита­лии — по край­ней мере в бли­жай­шее вре­мя — по срав­не­нию с Пом­пе­ем и его победо­нос­ной арми­ей? За два­дцать лет до это­го Сул­ла, заклю­чив ком­про­мисс­ный мир с Мит­ра­да­том, мог со сво­и­ми пятью леги­о­на­ми про­из­ве­сти про­ти­во­ре­ча­щую есте­ствен­но­му ходу вещей рестав­ра­цию, несмот­ря на про­ти­во­дей­ст­вие воору­жав­шей­ся в тече­ние мно­гих лет либе­раль­ной пар­тии, начи­ная с уме­рен­ных ари­сто­кра­тов и либе­раль­но­го купе­че­ства и кон­чая анар­хи­ста­ми. Зада­ча Пом­пея была гораздо лег­че. Он воз­вра­щал­ся, пол­но­стью и доб­ро­со­вест­но выпол­нив на суше и на море все, что ему было пору­че­но. Он мог наде­ять­ся, что не встре­тит серь­ез­ной оппо­зи­ции ни с чьей сто­ро­ны, кро­ме край­них пар­тий, из кото­рых каж­дая в отдель­но­сти ниче­го не мог­ла сде­лать и кото­рые, даже соеди­нив­шись, были толь­ко коа­ли­ци­ей раз­лич­ных круж­ков, недав­но еще горя­чо враж­до­вав­ших друг с дру­гом и разди­рае­мых глу­бо­ки­ми внут­рен­ни­ми раз­но­гла­си­я­ми. Совер­шен­но не гото­вые к борь­бе, они не име­ли ни вождя, ни орга­ни­за­ции в Ита­лии, ни опо­ры в про­вин­ци­ях, но глав­ное — у них не было пол­ко­во­д­ца; едва ли был в их рядах хоть один вид­ный воен­ный, не гово­ря уже об офи­це­ре, кото­рый решил­ся бы при­звать граж­дан к борь­бе про­тив Пом­пея. Нуж­но было так­же учи­ты­вать, что с.162 рево­лю­ци­он­ный вул­кан, бес­пре­рыв­но пылав­ший уже 70 лет и питав­ший­ся соб­ст­вен­ным пла­ме­нем, явно выго­рал и начи­нал уже уга­сать. Было весь­ма сомни­тель­но, удаст­ся ли теперь под­нять ита­ли­ков на воору­жен­ную борь­бу за инте­ре­сы пар­тии, как это уда­лось еще Цинне и Кар­бо­ну. Если бы Пом­пей высту­пил, что мог­ло бы ему поме­шать про­из­ве­сти государ­ст­вен­ный пере­во­рот, как бы в силу есте­ствен­ной необ­хо­ди­мо­сти пред­на­чер­тан­ный орга­ни­че­ским раз­ви­ти­ем рим­ской государ­ст­вен­но­сти?

Мис­сия Непота в Риме

Пом­пей сумел удач­но выбрать момент, добив­шись назна­че­ния сво­его на Восток; каза­лось, что он и даль­ше будет дей­ст­во­вать таким же обра­зом. Осе­нью 691 г. [63 г.] при­был в сто­ли­цу из лаге­ря Пом­пея Квинт Метелл Непот и высту­пил кан­дида­том в народ­ные три­бу­ны с явным наме­ре­ни­ем на этом посту про­ве­сти Пом­пея в кон­су­лы на 693 г. [61 г.], а спер­ва добить­ся спе­ци­аль­но­го поста­нов­ле­ния народ­но­го собра­ния о пере­да­че ему коман­до­ва­ния в войне с Кати­ли­ной. Воз­буж­де­ние в Риме было огром­ное. Несо­мнен­но было, что Непот дей­ст­во­вал по пря­мо­му или кос­вен­но­му пору­че­нию Пом­пея; жела­ние Пом­пея появить­ся в Ита­лии в каче­стве пол­ко­во­д­ца во гла­ве сво­их ази­ат­ских леги­о­нов и при­нять на себя одно­вре­мен­но 132 выс­шую воен­ную и граж­дан­скую власть было поня­то как даль­ней­ший шаг его на пути к пре­сто­лу, а мис­сия Непота — как полу­офи­ци­аль­ное про­воз­гла­ше­ние монар­хии.

Пом­пей и рим­ские пар­тии

Все зави­се­ло от того, как отне­сут­ся к этим пла­нам обе круп­ней­шие поли­ти­че­ские пар­тии; от это­го зави­се­ло и их буду­щее поло­же­ние и вся будущ­ность нации. Но при­ем, ока­зан­ный Непоту, был в свою оче­редь обу­слов­лен тогдаш­ни­ми отно­ше­ни­я­ми пар­тий к Пом­пею, кото­рые были весь­ма свое­об­раз­ны. Пом­пей отпра­вил­ся на Восток в каче­стве пол­ко­во­д­ца демо­кра­тии. Он имел доста­точ­но осно­ва­ний быть недо­воль­ным Цеза­рем и его окру­же­ни­ем, но откры­то­го раз­ры­ва меж­ду ними не про­изо­шло. По-види­мо­му, Пом­пей, нахо­див­ший­ся вда­ли и заня­тый дру­ги­ми дела­ми, а так­же совер­шен­но лишен­ный спо­соб­но­сти раз­би­рать­ся в поли­ти­че­ской обста­нов­ке, не пони­мал — по край­ней мере в то вре­мя — раз­ме­ра и зна­че­ния вед­ших­ся про­тив него демо­кра­та­ми интриг и, быть может, в сво­ем высо­ко­ме­рии и недаль­но­вид­но­сти даже гор­дил­ся тем, что игно­ри­ро­вал эту мыши­ную воз­ню. К тому же демо­кра­ты нико­гда не забы­ва­ли соблюдать внеш­нее ува­же­ние к вели­ко­му чело­ве­ку, что при харак­те­ре Пом­пея име­ло очень боль­шое зна­че­ние, и даже теперь (в 691 г.) [63 г.] осы­па­ли его на осно­ва­нии осо­бо­го народ­но­го поста­нов­ле­ния неслы­хан­ны­ми поче­стя­ми и награ­да­ми и при­том — как он любил — без вся­ко­го тре­бо­ва­ния с его сто­ро­ны. Но если бы даже все­го это­го не было, Пом­пей в сво­их соб­ст­вен­ных пра­виль­но поня­тых инте­ре­сах дол­жен был, хотя бы по види­мо­сти, про­дол­жать идти с попу­ля­ра­ми; демо­кра­тия и монар­хия нахо­дят­ся в такой тес­ной свя­зи, что Пом­пей, стре­мясь к короне, с.163 почти вынуж­ден был по-преж­не­му выда­вать себя за побор­ни­ка народ­ных прав. Если, с одной сто­ро­ны, поли­ти­че­ские и лич­ные при­чи­ны, несмот­ря на все слу­чив­ше­е­ся, спо­соб­ст­во­ва­ли сохра­не­нию преж­ней свя­зи меж­ду Пом­пе­ем и вождя­ми демо­кра­тии, то с про­тив­ной сто­ро­ны ниче­го не было сде­ла­но, чтобы засы­пать про­пасть, кото­рая отде­ля­ла Пом­пея от его быв­ших еди­но­мыш­лен­ни­ков из сул­лан­ской пар­тии с момен­та пере­хо­да его в лагерь демо­кра­тии. Его лич­ные нела­ды с Метел­лом и Лукул­лом рас­про­стра­ни­лись и на их мно­го­чис­лен­ных и вли­я­тель­ных сто­рон­ни­ков. Мелоч­ная, но имен­но поэто­му осо­бен­но непри­ят­ная для тако­го мелоч­но­го харак­те­ра оппо­зи­ция сена­та пре­сле­до­ва­ла Пом­пея на про­тя­же­нии всей его карье­ры пол­ко­во­д­ца. Он чув­ст­во­вал себя глу­бо­ко оскорб­лен­ным тем, что сенат ниче­го не сде­лал для того, чтобы по заслу­гам, т. е. исклю­чи­тель­ным обра­зом, почтить в нем исклю­чи­тель­но­го чело­ве­ка. Нако­нец, нель­зя упус­кать из виду и того, что ари­сто­кра­тия была тогда опья­не­на сво­ей недав­ней победой, а демо­кра­тия — глу­бо­ко уни­же­на, и что ари­сто­кра­ти­ей руко­во­дил твер­до­ло­бый упря­мец и полу­шут Катон, а демо­кра­ти­ей — изво­рот­ли­вый мастер интри­ги Цезарь.

Раз­рыв меж­ду Пом­пе­ем и ари­сто­кра­ти­ей

При таких обсто­я­тель­ствах при­был эмис­сар, послан­ный Пом­пе­ем. Ари­сто­кра­тия рас­смат­ри­ва­ла пред­ло­же­ния, сде­лан­ные им в инте­ре­сах Пом­пея, как объ­яв­ле­ние вой­ны суще­ст­ву­ю­ще­му строю; она пуб­лич­но обна­ру­жи­ва­ла это свое отно­ше­ние к ним и не счи­та­ла нуж­ным скры­вать свои опа­се­ния и зло­бу. Марк Катон добил­ся сво­его избра­ния в народ­ные три­бу­ны вме­сте с Непотом, для того чтобы бороть­ся с эти­ми пред­ло­же­ни­я­ми, и рез­ко отвер­гал неод­но­крат­ные попыт­ки Пом­пея всту­пить с ним в лич­ные сно­ше­ния. Понят­но, что после это­го Непот не видел при­чин щадить ари­сто­кра­тию и, напро­тив, тем охот­нее при­мкнул к демо­кра­там, когда они со сво­ей обыч­ной гиб­ко­стью под­чи­ни­лись необ­хо­ди­мо­сти и пред­по­чли 133 доб­ро­воль­но дать Пом­пею долж­ность вое­на­чаль­ни­ка в Ита­лии и кон­суль­ство, чем быть вынуж­ден­ны­ми усту­пить силе ору­жия. Это сер­деч­ное согла­сие обна­ру­жи­лось очень ско­ро. В декаб­ре 691 г. [63 г.] Непот пуб­лич­но заявил о сво­ем согла­сии с точ­кой зре­ния демо­кра­тов, что поста­нов­лен­ные недав­но сенат­ским боль­шин­ст­вом каз­ни явля­ют­ся про­ти­во­за­кон­ны­ми убий­ства­ми; что его гос­по­дин смот­рел на это дело не ина­че, дока­зы­ва­ет­ся его мно­го­зна­чи­тель­ным мол­ча­ни­ем, когда Цице­рон послал ему обшир­ное оправ­да­тель­ное сочи­не­ние. С дру­гой сто­ро­ны, пер­вым актом Цеза­ря в долж­но­сти пре­то­ра было при­вле­че­ние к отве­ту Квин­та Катул­ла за яко­бы рас­тра­чен­ные им при вос­ста­нов­ле­нии Капи­то­лий­ско­го хра­ма сум­мы, а окон­ча­ние построй­ки Цезарь пору­чил Пом­пею. Это был очень искус­ный ход. Катулл зани­мал­ся стро­и­тель­ст­вом хра­ма уже шест­на­дца­тый год и, каза­лось, был не прочь до самой смер­ти оста­вать­ся в долж­но­сти глав­но­го смот­ри­те­ля капи­то­лий­ских постро­ек; выступ­ле­ние про­тив это­го с.164 зло­употреб­ле­ния в обще­ст­вен­ной рабо­те, при­кры­то­го репу­та­ци­ей знат­но­го лица, кото­ро­му она была пору­че­на, было, по суще­ству, вполне обос­но­ва­но и име­ло боль­шой успех. Так как это к тому же дава­ло Пом­пею воз­мож­ность заме­нить сво­им име­нем имя Катул­ла в этом почет­ней­шем месте пер­во­го горо­да мира, то ему, таким обра­зом, пред­ла­га­лось имен­но то, что он выше все­го ценил и что вме­сте с тем ниче­го не сто­и­ло демо­кра­тии — обиль­ные, но бес­со­дер­жа­тель­ные поче­сти; при­том это крайне вос­ста­нав­ли­ва­ло про­тив Пом­пея ари­сто­кра­тию, кото­рая никак не мог­ла отречь­ся от сво­его луч­ше­го пред­ста­ви­те­ля.

Тем вре­ме­нем Непот сде­лал уже граж­дан­ству свои пред­ло­же­ния отно­си­тель­но Пом­пея. В день голо­со­ва­ния Катон и его друг и кол­ле­га Квинт Мину­ций заяви­ли свое ve­to. Когда Непот, не обра­щая на это вни­ма­ния, про­дол­жал огла­ше­ние пред­ло­же­ния, дело дошло до насто­я­щей руко­паш­ной схват­ки. Катон и Мину­ций наки­ну­лись на сво­его кол­ле­гу и заста­ви­ли его оста­но­вить­ся; воору­жен­ный отряд осво­бо­дил его и про­гнал с фору­ма ари­сто­кра­ти­че­скую фрак­цию, но Катон и Мину­ций вер­ну­лись, сопро­вож­дае­мые в свою оче­редь воору­жен­ны­ми людь­ми, и удер­жа­ли поле сра­же­ния за сто­рон­ни­ка­ми пра­ви­тель­ства. Обод­рен­ный этой победой сво­ей бан­ды над про­тив­ни­ком, сенат поста­но­вил вре­мен­но отстра­нить от долж­но­сти три­бу­на Непота, а так­же пре­то­ра Цеза­ря, ока­зы­вав­ше­го ему посиль­ную помощь при вне­се­нии зако­но­про­ек­та; сде­лан­ное в сена­те пред­ло­же­ние о сме­ще­нии их было отведе­но Като­ном боль­ше вслед­ст­вие его про­ти­во­за­кон­но­сти, чем по неце­ле­со­об­раз­но­сти. Цезарь про­дол­жал, одна­ко, исправ­лять свою долж­ность, не счи­та­ясь с поста­нов­ле­ни­ем об отстра­не­нии его, пока сенат не употре­бил про­тив него силу. Как толь­ко это ста­ло извест­но, перед его домом собра­лась тол­па, пре­до­ста­вив­шая себя в его рас­по­ря­же­ние; он имел теперь пол­ную воз­мож­ность начать улич­ную борь­бу или по край­ней мере сно­ва выдви­нуть пред­ло­же­ния, сде­лан­ные Метел­лом, и доста­вить Пом­пею желан­ное воен­ное коман­до­ва­ние в Ита­лии, но это не было в его инте­ре­сах, и поэто­му он уго­во­рил тол­пу разой­тись, после чего сенат отме­нил нало­жен­ное на него нака­за­ние. Непот поки­нул город немед­лен­но после отстра­не­ния его от долж­но­сти и отплыл в Азию, чтобы доло­жить Пом­пею о резуль­та­тах сво­ей мис­сии.

Отступ­ле­ние Пом­пея

Пом­пей имел все осно­ва­ния быть доволь­ным таким обо­ротом дел. Путь к пре­сто­лу неиз­беж­но вел через граж­дан­скую вой­ну, и бла­го­да­ря неис­пра­ви­мой несу­раз­но­сти Като­на он мог теперь начать ее с пол­ным пра­вом. После про­ти­во­за­кон­ной каз­ни при­вер­жен­цев 134 Кати­ли­ны и неслы­хан­но­го наси­лия над народ­ным три­бу­ном Метел­лом Пом­пей мог вести эту вой­ну одно­вре­мен­но и про­тив ари­сто­кра­тии в каче­стве защит­ни­ка обо­их усто­ев рим­ской рес­пуб­ли­кан­ской сво­бо­ды, пра­ва про­во­ка­ции и с.165 непри­кос­но­вен­но­сти народ­но­го три­бу­на­та, и про­тив Кати­ли­но­вой бан­ды — в каче­стве побор­ни­ка поряд­ка. Каза­лось почти невоз­мож­ным, чтобы Пом­пей упу­стил этот слу­чай и доб­ро­воль­но поста­вил себя вто­рич­но в такое же невы­но­си­мое поло­же­ние, в каком он ока­зал­ся бла­го­да­ря роспус­ку сво­ей армии в 684 г. [70 г.] и из кото­ро­го его осво­бо­дил лишь закон Габи­ния. Одна­ко, как ни бла­го­при­ят­ны были усло­вия для того, чтобы ему вен­чать себя диа­де­мой, как ни стре­ми­лась к это­му его душа, когда нуж­но было сде­лать реши­тель­ный шаг, ему опять изме­ня­ло муже­ство. Этот чело­век, совер­шен­но зауряд­ный во всем, кро­ме сво­их при­тя­за­ний, охот­но поста­вил бы себя вне зако­на, если бы это мож­но было сде­лать, не покидая закон­ной поч­вы. Это мож­но было пред­у­га­дать уже по коле­ба­ни­ям его в Азии. Если бы он захо­тел, он лег­ко мог бы еще в янва­ре 692 г. [62 г.] появить­ся со сво­им фло­том и вой­ском в гава­ни Брун­ди­зия, где его встре­тил бы Непот. Про­мед­ле­ние Пом­пея в Азии в тече­ние всей зимы 691/692 г. [63/62 г.] име­ло то невы­год­ное для него послед­ст­вие, что ари­сто­кра­тия, уско­рив­шая, конеч­но, по воз­мож­но­сти поход про­тив Кати­ли­ны, спра­ви­лась тем вре­ме­нем с его бан­да­ми, чем был устра­нен удоб­ней­ший пред­лог для остав­ле­ния в Ита­лии ази­ат­ских леги­о­нов. Для чело­ве­ка, подоб­но­го Пом­пею, кото­рый за недо­стат­ком веры в себя и в свою звезду бояз­ли­во цеп­лял­ся в сво­ей поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти за фор­маль­ное пра­во и для кото­ро­го пред­лог зна­чил почти столь­ко же, как и насто­я­щий мотив, это обсто­я­тель­ство име­ло серь­ез­ное зна­че­ние. Поми­мо того он, веро­ят­но, уте­шал себя тем, что, даже рас­пу­стив свою армию, он не лишит­ся ее окон­ча­тель­но и в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти ско­рее, чем вся­кий дру­гой пар­тий­ный вождь, суме­ет собрать бое­спо­соб­ное вой­ско, а так­же тем, что демо­кра­тия в уни­жен­ной позе лишь ожи­да­ет его зна­ка, что с про­ти­во­дей­ст­ви­ем сена­та мож­но будет спра­вить­ся и без армии, и еще дру­ги­ми подоб­ны­ми сооб­ра­же­ни­я­ми, в кото­рых было как раз настоль­ко прав­ды, чтобы они мог­ли пока­зать­ся убеди­тель­ны­ми тому, кто хотел обма­нуть само­го себя. Окон­ча­тель­ное реше­ние было, конеч­но, опре­де­ле­но харак­те­ром Пом­пея. Он при­над­ле­жал к чис­лу людей, спо­соб­ных ско­рее на пре­ступ­ле­ние, чем на нару­ше­ние дис­ци­пли­ны; насто­я­щий сол­дат, он обла­дал все­ми досто­ин­ства­ми и недо­стат­ка­ми сол­да­та. Выдаю­щи­е­ся лич­но­сти ува­жа­ют закон как нрав­ст­вен­ную необ­хо­ди­мость, а зауряд­ные — как тра­ди­ци­он­ную, повсе­днев­ную нор­му; имен­но поэто­му воен­ная дис­ци­пли­на, в кото­рой более чем где-либо закон явля­ет­ся как бы при­выч­кой, ско­вы­ва­ет каж­до­го не обла­даю­ще­го твер­дой волей чело­ве­ка, точ­но каким-то вол­шеб­ным закли­на­ньем. Часто наблюда­лось, что сол­дат, решив­ший­ся ока­зать непо­ви­но­ве­ние началь­ству, неволь­но воз­вра­ща­ет­ся в строй, как толь­ко разда­ет­ся коман­да; этот инстинкт заста­вил коле­бать­ся Лафай­е­та и Дюму­рье в послед­нюю мину­ту перед нару­ше­ни­ем при­ся­ги, и борь­ба с этим инстинк­том была не по силам Пом­пею.

с.166 Осе­нью 692 г. [62 г.] Пом­пей отплыл в Ита­лию. В то вре­мя как в сто­ли­це все гото­ви­лись к встре­че ново­го монар­ха, при­шло изве­стие, что Пом­пей немед­лен­но по при­бы­тии в Брун­ди­зий рас­пу­стил свои леги­о­ны и напра­вил­ся в сто­ли­цу с незна­чи­тель­ным кон­во­ем. Если может счи­тать­ся сча­стьем полу­чить коро­ну без труда, то ни одно­му смерт­но­му сча­стье не улы­ба­лось так, как Пом­пею; но чело­ве­ку, лишен­но­му муже­ства, не помо­жет и милость богов.

Бес­си­лие Пом­пея

135 Пар­тии сво­бод­но вздох­ну­ли. Пом­пей вто­рич­но отсту­пил; побеж­ден­ные сопер­ни­ки мог­ли теперь воз­об­но­вить состя­за­ние, при­чем курьез­нее все­го было то, что и Пом­пей опять при­ни­мал в нем уча­стие. В янва­ре 693 г. [61 г.] он при­был в Рим. Поло­же­ние его было фаль­ши­вое, и за нелов­кие коле­ба­ния его меж­ду пар­ти­я­ми ему дали про­зви­ще Гнея Цице­ро­на. Он пере­ссо­рил­ся со все­ми. Анар­хи­сты виде­ли в нем про­тив­ни­ка, демо­кра­ты — неудоб­но­го дру­га, Марк Красс — сопер­ни­ка, зажи­точ­ные слои — нена­деж­но­го покро­ви­те­ля, ари­сто­кра­тия — явно­го вра­га1. Он все еще был могу­ще­ст­вен­ней­шим чело­ве­ком в государ­стве; рас­се­ян­ные по всей Ита­лии пре­дан­ные ему сол­да­ты, вли­я­ние его в про­вин­ци­ях, в осо­бен­но­сти на Восто­ке, его воен­ная сла­ва, огром­ное богат­ство — все это дава­ло ему такое зна­че­ние, как нико­му дру­го­му, одна­ко вме­сто вос­тор­жен­ной встре­чи, на кото­рую он рас­счи­ты­вал, он нашел лишь более чем холод­ный при­ем, и еще более холод­но отнес­лись в Риме к его при­тя­за­ни­ям. Он тре­бо­вал для себя, как он заявил уже через Непота, вто­рич­но­го избра­ния в кон­су­лы, затем, разу­ме­ет­ся, утвер­жде­ния всех сде­лан­ных им на Восто­ке рас­по­ря­же­ний и испол­не­ния дан­но­го им сво­им сол­да­там обе­ща­ния наде­лить их зем­лей. Про­тив это­го воз­ник­ла в сена­те систе­ма­ти­че­ская оппо­зи­ция, чер­пав­шая свою силу пре­иму­ще­ст­вен­но в лич­ном раз­дра­же­нии Лукул­ла и Метел­ла Крит­ско­го, в ста­рой зло­бе Крас­са и доб­ро­со­вест­ной глу­по­сти Като­на. Во вто­рич­ном кон­суль­стве, кото­ро­го желал Пом­пей, ему было немед­лен­но и кате­го­ри­че­ски отка­за­но. А так­же пер­вая прось­ба, с кото­рой обра­тил­ся к сена­ту воз­вра­щав­ший­ся пол­ко­во­дец, а имен­но, отсроч­ка выбо­ров в кон­су­лы до при­бы­тия его в сто­ли­цу, была отверг­ну­та. Еще менее мож­но было наде­ять­ся, чтобы сенат допу­стил изъ­я­тие из зако­на Сул­лы отно­си­тель­но пере­из­бра­ния. Пом­пей тре­бо­вал, конеч­но, утвер­жде­ния в целом всех сде­лан­ных им в восточ­ных про­вин­ци­ях рас­по­ря­же­ний, но Лукулл добил­ся отдель­но­го обсуж­де­ния и голо­со­ва­ния каж­до­го меро­при­я­тия, что пре­до­став­ля­ло про­стор для бес­ко­неч­ных при­ди­рок и мно­же­ства отри­ца­тель­ных воту­мов по отдель­ным вопро­сам. Обе­ща­ние о наде­ле­нии сол­дат с.167 ази­ат­ской армии зем­лей было, прав­да, в основ­ном утвер­жде­но сена­том, но вме­сте с тем рас­про­стра­не­но и на крит­ские леги­о­ны Метел­ла и, что еще хуже, не было выпол­не­но, так как государ­ст­вен­ная каз­на была пуста и сенат не был наме­рен употре­бить для это­го государ­ст­вен­ные зем­ли. Поте­ряв надеж­ду побо­роть упор­ную и ковар­ную оппо­зи­цию сена­та, Пом­пей обра­тил­ся к граж­дан­ству. Но здесь он дей­ст­во­вал еще более нелов­ко. Демо­кра­ти­че­ские вожа­ки, хотя и не про­ти­ви­лись ему откры­то, не име­ли, одна­ко, ника­ких осно­ва­ний счи­тать его инте­ре­сы сво­и­ми и дер­жа­лись в сто­роне. Соб­ст­вен­ные же орудия Пом­пея, как, напри­мер, избран­ные бла­го­да­ря его вли­я­нию, а так­же его день­гам кон­су­лы Марк Пупий Пизон (693) [61 г.] и Луций Афра­ний (694) [60 г.], ока­за­лись людь­ми неуме­лы­ми и непри­год­ны­ми. Когда, нако­нец, народ­ный три­бун Луций Фла­вий пред­ло­жил граж­дан­ству общий аграр­ный закон, пред­у­смат­ри­вав­ший наде­ле­ние зем­лей вете­ра­нов Пом­пея, то это пред­ло­же­ние, не под­дер­жан­ное демо­кра­та­ми и натолк­нув­ше­е­ся на откры­тое про­ти­во­дей­ст­вие ари­сто­кра­тов, не собра­ло боль­шин­ства (нача­ло 694 г. [60 г.]). 136 Высо­ко­по­став­лен­ный пол­ко­во­дец почти уни­жен­но доби­вал­ся теперь рас­по­ло­же­ния масс; так, по его ини­ци­а­ти­ве были отме­не­ны ита­лий­ские пошли­ны на осно­ва­нии пред­ло­жен­но­го пре­то­ром Метел­лом Непотом зако­на (694) [60 г.]. Но роль дема­го­га Пом­пей разыг­ры­вал неуме­ло и неудач­но; это лишь умень­ша­ло его пре­стиж, и он не дости­гал того, чего хотел. Он окон­ча­тель­но запу­тал­ся. Один из его про­тив­ни­ков, харак­те­ри­зуя поли­ти­че­ское поло­же­ние Пом­пея, ска­зал, что он пыта­ет­ся «в мол­ча­нии сохра­нить свой выши­тый плащ три­ум­фа­то­ра». И дей­ст­ви­тель­но, ему оста­ва­лось толь­ко пре­да­вать­ся бес­силь­но­му раз­дра­же­нию.

Воз­вы­ше­ние Цеза­ря

В это вре­мя пред­ста­ви­лась новая ком­би­на­ция. Вождь демо­кра­ти­че­ской пар­тии дея­тель­но исполь­зо­вал в сво­их инте­ре­сах поли­ти­че­ское зати­шье, насту­пив­шее после отре­че­ния преж­не­го вла­сте­ли­на. Когда Пом­пей вер­нул­ся из Азии, Цезарь зна­чил лишь немно­гим боль­ше Кати­ли­ны: он был гла­вой поли­ти­че­ской пар­тии, пре­вра­тив­шей­ся почти в орга­ни­за­цию заго­вор­щи­ков, и к тому же чело­ве­ком разо­рен­ным. Но с тех пор, по окон­ча­нии сро­ка сво­ей пре­ту­ры (692) [62 г.], он стал намест­ни­ком Даль­ней Испа­нии и полу­чил бла­го­да­ря это­му воз­мож­ность, с одной сто­ро­ны, упла­тить свои дол­ги, а с дру­гой сто­ро­ны, поло­жить нача­ло сво­ей воен­ной сла­ве. Его ста­рый друг и союз­ник Красс, наде­яв­ший­ся най­ти в Цеза­ре опо­ру про­тив Пом­пея, кото­рой он лишил­ся в лице Пизо­на, согла­сил­ся еще до отъ­езда его в про­вин­цию осво­бо­дить его от самой обре­ме­ни­тель­ной части дол­гов. Сам же Цезарь энер­гич­ным обра­зом вос­поль­зо­вал­ся сво­им непро­дол­жи­тель­ным пре­бы­ва­ни­ем в Испа­нии. Воз­вра­тив­шись оттуда в 694 г. [60 г.] с пере­пол­нен­ны­ми денеж­ны­ми сун­ду­ка­ми и с обос­но­ван­ны­ми при­тя­за­ни­я­ми на три­умф в каче­стве импе­ра­то­ра, он стал доби­вать­ся кон­суль­ства на сле­дую­щий год, и когда сенат отка­зал ему в раз­ре­ше­нии выста­вить свою с.168 кан­дида­ту­ру заоч­но, немед­лен­но отка­зал­ся ради этой долж­но­сти от чести три­ум­фа. Демо­кра­тия уже в тече­ние ряда лет стре­ми­лась к пере­да­че выс­шей маги­ст­ра­ту­ры в руки одно­го из сво­их при­вер­жен­цев, чтобы таким путем при­об­ре­сти соб­ст­вен­ную воен­ную силу. Люди вдум­чи­вые, без раз­ли­чия взглядов, дав­но уже поня­ли, что спор пар­тий может быть раз­ре­шен не граж­дан­ской борь­бой, а толь­ко воен­ной силой. Судь­ба коа­ли­ции меж­ду демо­кра­ти­ей и могу­ще­ст­вен­ны­ми воен­ны­ми вождя­ми, поло­жив­шей конец гос­под­ству сена­та, с неоспо­ри­мой ясно­стью дока­за­ла, что вся­кий такой союз в конеч­ном сче­те сво­дит­ся к под­чи­не­нию граж­дан­ских эле­мен­тов воен­ным и что попу­ля­рам, если они дей­ст­ви­тель­но хотят достиг­нуть вла­сти, нуж­но не всту­пать в союз с чуж­ды­ми и даже враж­деб­ны­ми им гене­ра­ла­ми, а сде­лать вое­на­чаль­ни­ка­ми сво­их соб­ст­вен­ных вождей. Направ­лен­ные к этой цели попыт­ки про­ве­сти Кати­ли­ну в кон­су­лы, при­об­ре­сти воен­ную базу в Испа­нии или в Егип­те, — не уда­лись; теперь же демо­кра­тии пред­став­ля­лась воз­мож­ность доста­вить сво­е­му важ­ней­ше­му дея­те­лю кон­суль­ство и кон­суль­скую про­вин­цию нор­маль­ным закон­ным путем и добить­ся неза­ви­си­мо­сти от сомни­тель­но­го и опас­но­го союз­ни­ка — Пом­пея, создав свою соб­ст­вен­ную демо­кра­ти­че­скую армию.

Вто­рая коа­ли­ция — Пом­пей, Красс и Цезарь

Но чем насто­я­тель­нее ста­но­ви­лось для демо­кра­тии вступ­ле­ние на этот путь, не толь­ко самый надеж­ный, но един­ст­вен­ный, сулив­ший серь­ез­ный успех, тем вер­нее она мог­ла рас­счи­ты­вать на реши­тель­ное сопро­тив­ле­ние сво­их поли­ти­че­ских про­тив­ни­ков. Все зави­се­ло от того, кто имен­но станет ей попе­рек пути. Ари­сто­кра­тия сама по себе была не страш­на; тем не менее недав­нее дело Кати­ли­ны 137 пока­за­ло, что и ари­сто­кра­тия все же была на что-нибудь спо­соб­на там, где ее более или менее откры­то под­дер­жи­ва­ли пред­ста­ви­те­ли мате­ри­аль­ных инте­ре­сов и сто­рон­ни­ки Пом­пея. Она суме­ла неод­но­крат­но вос­пре­пят­ст­во­вать избра­нию Кати­ли­ны в кон­су­лы, и было несо­мнен­но, что она попы­та­ет­ся точ­но так же посту­пить и с Цеза­рем. Но если бы даже Цезарь и был избран напе­ре­кор ари­сто­кра­тии, то одно­го избра­ния было недо­ста­точ­но. Ему нуж­но было хотя бы несколь­ко лет бес­пре­пят­ст­вен­ной дея­тель­но­сти вне Ита­лии, чтобы создать себе проч­ную воен­ную опо­ру, но ари­сто­кра­тия не упу­стит, конеч­но, в этот под­гото­ви­тель­ный пери­од ни одно­го слу­чая, чтобы поме­шать осу­щест­вле­нию его пла­нов. Поэто­му воз­ник­ла мысль, не удаст­ся ли опять изо­ли­ро­вать ари­сто­кра­тию, как было сде­ла­но в 683/684 г. [71/70 г.], и создать меж­ду демо­кра­та­ми и их союз­ни­ком Крас­сом, с одной сто­ро­ны, и Пом­пе­ем и выс­шим финан­со­вым миром — с дру­гой, коа­ли­цию, опи­раю­щу­ю­ся на общие инте­ре­сы. Одна­ко для Пом­пея это озна­ча­ло бы поли­ти­че­ское само­убий­ство. Все его зна­че­ние в государ­стве было осно­ва­но до сих пор на том, что он был един­ст­вен­ным из пар­тий­ных вождей, рас­по­ла­гав­шим вме­сте с тем леги­о­на­ми, хотя и рас­пу­щен­ны­ми в это вре­мя, но все же до извест­ной с.169 сте­пе­ни быв­ши­ми в его рас­по­ря­же­нии. План демо­кра­тов заклю­чал­ся как раз в том, чтобы лишить его это­го пре­иму­ще­ства и создать ему воен­но­го сопер­ни­ка в лице их же соб­ст­вен­но­го вождя. Он никак не мог согла­сить­ся на это, в осо­бен­но­сти же на то тре­бо­ва­ние, чтобы он сам помог стать глав­но­ко­ман­дую­щим тако­му чело­ве­ку, как Цезарь, кото­рый доста­вил ему доста­точ­но хло­пот, будучи про­стым поли­ти­че­ским аги­та­то­ром, и толь­ко что бле­стя­ще дока­зал в Испа­нии свои воен­ные спо­соб­но­сти. Но, с дру­гой сто­ро­ны, вслед­ст­вие мелоч­ной оппо­зи­ции сена­та и рав­но­ду­шия масс к Пом­пею и его стрем­ле­ни­ям, поло­же­ние его, в осо­бен­но­сти по отно­ше­нию к его ста­рым сол­да­там, ста­ло настоль­ко невы­но­си­мым и уни­зи­тель­ным, что при его харак­те­ре мож­но было наде­ять­ся на при­со­еди­не­ние его к подоб­ной коа­ли­ции ценой избав­ле­ния от это­го непри­ят­но­го поло­же­ния. Что же каса­ет­ся так назы­вае­мой пар­тии всад­ни­ков, то она все­гда была на сто­роне силы, и с уве­рен­но­стью мож­но было ска­зать, что она не заста­вит дол­го ждать себя, увидев, что Пом­пей и демо­кра­ты сно­ва заклю­чи­ли проч­ный союз. К тому же круп­ные финан­си­сты опять нахо­ди­лись в это вре­мя в силь­ней­шем кон­флик­те с сена­том из-за весь­ма, впро­чем, похваль­ной стро­го­сти Като­на по отно­ше­нию к откуп­щи­кам нало­гов.

Изме­нив­ше­е­ся поло­же­ние Цеза­ря

Так была заклю­че­на летом 694 г. [60 г.] вто­рая коа­ли­ция. Цеза­рю было обес­пе­че­но избра­ние в кон­су­лы на сле­дую­щий год, а затем — намест­ни­че­ство. Пом­пею обе­ща­ли утвер­жде­ние сде­лан­ных им на Восто­ке рас­по­ря­же­ний и наде­ле­ние сол­дат ази­ат­ской армии зем­лей; всад­ни­кам Цезарь тоже посу­лил, что добьет­ся для них у граж­дан­ства того, в чем им отка­зы­вал сенат; нако­нец, Красс, как неиз­беж­ный член коа­ли­ции, так­же счи­тал­ся участ­ни­ком сою­за, не полу­чив, впро­чем, за свое при­со­еди­не­ние, от кото­ро­го он не мог отка­зать­ся, ника­ких опре­де­лен­ных обе­ща­ний. Коа­ли­ция 694 г. [60 г.] была заклю­че­на меж­ду теми же самы­ми эле­мен­та­ми, даже теми же лица­ми, что и осе­нью 683 г. [71 г.]; одна­ко насколь­ко раз­лич­но было поло­же­ние пар­тии тогда и теперь! Тогда демо­кра­тия была толь­ко поли­ти­че­ской пар­ти­ей, а союз­ни­ки ее — победо­нос­ны­ми пол­ко­во­д­ца­ми, сто­яв­ши­ми во гла­ве сво­их армий; теперь же вождем демо­кра­тов был увен­чан­ный победой и испол­нен­ный обшир­ных воен­ных замыс­лов импе­ра­тор, а союз­ни­ка­ми их — отстав­ные пол­ко­вод­цы без армий. Тогда демо­кра­тия 138 победи­ла в прин­ци­пи­аль­ных вопро­сах и этой ценой усту­пи­ла обо­им сво­им союз­ни­кам выс­шие государ­ст­вен­ные долж­но­сти; теперь она ста­ла прак­тич­нее и остав­ля­ла выс­шую граж­дан­скую и воен­ную власть за собой, сде­лав союз­ни­кам уступ­ки лишь по вто­ро­сте­пен­ным вопро­сам, при­чем — что осо­бен­но харак­тер­но — не было даже ува­же­но ста­рое тре­бо­ва­ние Пом­пея о вто­рич­ном кон­суль­стве. Тогда демо­кра­тия отда­ва­лась в руки сво­их союз­ни­ков; теперь они долж­ны были дове­рить­ся ей. Все обсто­я­тель­ства совер­шен­но изме­ни­лись, но боль­ше все­го изме­нил­ся харак­тер самой демо­кра­тии. Прав­да, с.170 она с само­го нача­ла сво­его содер­жа­ла в себе неко­то­рую монар­хи­че­скую осно­ву, но поли­ти­че­ским иде­а­лом, пред­став­ляв­шим­ся в более или менее ясных очер­та­ни­ях ее луч­шим умам, оста­ва­лась все же граж­дан­ская общи­на, Пери­к­лов государ­ст­вен­ный строй, в кото­ром власть монар­ха осно­ва­на на том, что он явля­ет­ся бла­го­род­ней­шим и совер­шен­ней­шим пред­ста­ви­те­лем граж­дан­ства и луч­шая часть наро­да при­зна­ет его тако­вым. Цезарь так­же исхо­дил из подоб­ных воз­зре­ний, но это были иде­аль­ные поня­тия, кото­рые могут, прав­да, воздей­ст­во­вать на дей­ст­ви­тель­ность, но не могут быть цели­ком вопло­ще­ны в жизнь. Ни про­стая граж­дан­ская власть, кото­рой обла­дал Гай Гракх, ни воору­же­ние демо­кра­ти­че­ской пар­тии, кото­рое, хотя и очень неудо­вле­тво­ри­тель­ным обра­зом, пытал­ся про­ве­сти Цин­на, не мог­ли надол­го сохра­нить за собой пре­об­ла­да­ние в рим­ском государ­стве; воен­ная же маши­на, слу­жа­щая не какой-либо пар­тии, а сво­е­му пол­ко­вод­цу, гру­бая власть кон­до­тье­ров, впер­вые высту­пив­шая на аре­ну в каче­стве орудия рестав­ра­ции, ско­ро обна­ру­жи­ла свое пре­вос­ход­ство над все­ми поли­ти­че­ски­ми пар­ти­я­ми. Сам Цезарь имел воз­мож­ность прак­ти­че­ски убедить­ся в этом в про­цес­се пар­тий­ной борь­бы, и таким обра­зом в нем созрел роко­вой замы­сел поста­вить эту воен­ную маши­ну на служ­бу сво­им иде­а­лам и создать путем наси­лия то граж­дан­ское обще­ство, кото­рое пред­став­ля­лось его умст­вен­но­му взо­ру. С этим наме­ре­ни­ем заклю­чил он в 683 г. [71 г.] союз с пол­ко­во­д­ца­ми про­тив­ной пар­тии, при­вед­ший, несмот­ря на то, что они при­ня­ли демо­кра­ти­че­скую про­грам­му, демо­кра­тию и само­го Цеза­ря на край гибе­ли. С тем же наме­ре­ни­ем он сам высту­пил один­на­дцать лет спу­стя в роли кон­до­тье­ра. В обо­их слу­ча­ях это дела­лось с неко­то­рой наив­но­стью, с искрен­ней верой в воз­мож­ность осно­вать сво­бод­ное обще­ство при помо­щи если не чужо­го, то хотя бы сво­его соб­ст­вен­но­го меча. Нетруд­но видеть, что эта надеж­да не оправ­да­лась, так как тот, кто хочет заста­вить зло­го духа слу­жить себе, ста­но­вит­ся в кон­це кон­цов его слу­гой. Одна­ко вели­кие люди заме­ча­тель­ны вовсе не тем, что они мень­ше все­го оши­ба­ют­ся. Если даже спу­стя тыся­че­ле­тия мы все еще бла­го­го­вей­но скло­ня­ем­ся перед тем, что хотел и сде­лал Цезарь, то при­чи­на это­го не та, что он доби­вал­ся коро­ны и полу­чил ее, — в чем соб­ст­вен­но так же мало вели­ко­го, как и в самой короне, — а та, что он нико­гда не забы­вал сво­его вели­ко­го иде­а­ла сво­бод­но­го государ­ства под гла­вен­ст­вом одно­го лишь лица и бла­го­да­ря это­му, даже достиг­нув монар­хи­че­ской вла­сти, не опу­стил­ся до пошло­го цариз­ма.

Избра­ние Цеза­ря кон­су­лом

Объ­еди­нив­ши­е­ся пар­тии без труда про­ве­ли избра­ние Цеза­ря кон­су­лом на 695 г. [59 г.]. Ари­сто­кра­там при­шлось доволь­ст­во­вать­ся тем, что посред­ст­вом исклю­чи­тель­но дерз­ко­го даже для этой эпо­хи глу­бо­чай­шей корруп­ции под­ку­па изби­ра­те­лей, сред­ства для кото­ро­го были собра­ны сре­ди все­го гос­под­ст­во­вав­ше­го сосло­вия, уда­лось сде­лать кол­ле­гой Цеза­ря Мар­ка Бибу­ла, чья с.171 огра­ни­чен­ность и 139 упрям­ство при­ни­ма­лись в их среде за кон­сер­ва­тив­ную энер­гию. Если эти знат­ные гос­по­да не были воз­на­граж­де­ны за свои пат­рио­ти­че­ские рас­хо­ды, то это не было, конеч­но, виной Бибу­ла.

Аграр­ный закон Цеза­ря

Всту­пив в долж­ность кон­су­ла, Цезарь преж­де все­го пред­ло­жил на обсуж­де­ние поже­ла­ния сво­их союз­ни­ков, важ­ней­шим из кото­рых было наде­ле­ние зем­лей вете­ра­нов ази­ат­ской армии. Состав­лен­ный Цеза­рем для этой цели аграр­ный закон сохра­нял в общем осно­вы вне­сен­но­го годом рань­ше по пред­ло­же­нию Пом­пея, но потер­пев­ше­го кру­ше­ние зако­но­про­ек­та. Для разда­чи назна­ча­лись толь­ко ита­лий­ские государ­ст­вен­ные зем­ли, т. е., глав­ным обра­зом, область Капуи, а если это­го ока­жет­ся мало, и дру­гие зем­ли в Ита­лии, кото­рые долж­ны были поку­пать­ся из дохо­дов новых восточ­ных про­вин­ций по оцен­ке, обо­зна­чен­ной в цен­зо­вых спис­ках. Таким обра­зом, оста­ва­лись непри­кос­но­вен­ны­ми пра­ва всех земель­ных соб­ст­вен­ни­ков и наслед­ст­вен­ных вла­дель­цев. Отдель­ные наде­лы были неве­ли­ки. Наде­ле­нию зем­лей под­ле­жа­ли бед­ные граж­дане, имев­шие не менее трех детей; опас­ный прин­цип, что отбы­тие воен­ной служ­бы дает пра­во на земель­ный надел, не был выдви­нут, но, что было вполне спра­вед­ли­во и дела­лось во все вре­ме­на, ста­рые сол­да­ты, а так­же под­ле­жав­шие высе­ле­нию вре­мен­ные арен­да­то­ры реко­мен­до­ва­лись осо­бен­но­му вни­ма­нию разда­ва­те­лей земель. Выпол­не­ние воз­ла­га­лось на комис­сию из 20 чле­нов, в кото­рую Цезарь кате­го­ри­че­ски отка­зал­ся быть избран­ным.

Оппо­зи­ция ари­сто­кра­тии

Оппо­зи­ции нелег­ко было высту­пать про­тив это­го пред­ло­же­ния. Невоз­мож­но было на разум­ных осно­ва­ни­ях отри­цать, что государ­ст­вен­ная каз­на после учреж­де­ния пон­тий­ской и сирий­ской про­вин­ций мог­ла отка­зать­ся от аренд­ных сумм, полу­чае­мых с Кам­па­нии; что изъ­я­тие из част­но­го обо­рота одно­го из луч­ших окру­гов Ита­лии, осо­бен­но при­год­но­го для мел­ко­го земле­вла­де­ния, было недо­пу­сти­мо; нако­нец, что не давать Капуе муни­ци­паль­ных прав даже после того, как пра­во граж­дан­ства было пре­до­став­ле­но всей Ита­лии, столь же неспра­вед­ли­во, как и смеш­но. Все пред­ло­же­ние носи­ло отпе­ча­ток уме­рен­но­сти, чест­но­сти и солид­но­сти, с чем весь­ма искус­но была соеди­не­на и демо­кра­тич­ность, так как в основ­ном про­ект этот все же сво­дил­ся к вос­ста­нов­ле­нию осно­ван­ной при Марии и упразд­нен­ной Сул­лой капу­ан­ской коло­нии. Фор­ма, в кото­рой были сде­ла­ны пред­ло­же­ния Цеза­ря, так­же отли­ча­лась воз­мож­ной осто­рож­но­стью. Про­ект аграр­но­го зако­на, а так­же пред­ло­же­ние об утвер­жде­нии en bloc всех издан­ных Пом­пе­ем на Восто­ке рас­по­ря­же­ний и пети­ция откуп­щи­ков нало­гов об умень­ше­нии сум­мы отку­па на одну треть были спер­ва вне­се­ны на рас­смот­ре­ние сена­та, при­чем Цезарь согла­сил­ся выслу­шать и обсудить вся­ко­го рода поправ­ки. Кол­ле­гия име­ла теперь воз­мож­ность убедить­ся, как глу­по она посту­пи­ла, толк­нув Пом­пея и пар­тию с.172 всад­ни­ков в объ­я­тия про­тив­ни­ка, бла­го­да­ря сво­им отка­зам удо­вле­тво­рить их тре­бо­ва­ния. Быть может, это же тай­ное созна­ние вызва­ло со сто­ро­ны родо­ви­тых сена­то­ров шум­ную, рез­ко отлич­ную от сдер­жан­ной мане­ры Цеза­ря оппо­зи­цию. Аграр­ный закон был про­сто отверг­нут ими даже без обсуж­де­ния. Столь же неми­ло­сти­во отнес­лись они к поста­нов­ле­нию отно­си­тель­но меро­при­я­тий Пом­пея в Азии. Что каса­ет­ся пети­ции откуп­щи­ков, то Катон, по дур­но­му обы­чаю рим­ско­го пар­ла­мен­та­риз­ма, пытал­ся заго­во­рить его до смер­ти, рас­тя­нув свою речь до закон­но­го вре­ме­ни закры­тия заседа­ния; но когда Цезарь сде­лал вид, что велит аре­сто­вать строп­тив­ца, было отверг­ну­то и это пред­ло­же­ние.

140 Разу­ме­ет­ся, все пред­ло­же­ния посту­пи­ли все же на рас­смот­ре­ние народ­но­го собра­ния. Цезарь мог теперь, не укло­ня­ясь от исти­ны, ска­зать наро­ду, что сенат пре­зри­тель­но откло­нил разум­ные и необ­хо­ди­мые зако­но­про­ек­ты, пред­став­лен­ные ему в самой почти­тель­ной фор­ме, толь­ко пото­му, что они исхо­ди­ли от демо­кра­ти­че­ско­го кон­су­ла. Если он к это­му добав­лял, что ари­сто­кра­ты соста­ви­ли заго­вор с целью добить­ся откло­не­ния этих пред­ло­же­ний, и обра­щал­ся к граж­дан­ству, а в осо­бен­но­сти к Пом­пею и к его быв­шим сол­да­там, с при­зы­вом под­дер­жать его в борь­бе с ковар­ст­вом и наси­ли­ем, то и это не было лише­но осно­ва­ния. Ари­сто­кра­тия во гла­ве с неда­ле­ким упрям­цем Бибу­лом и стой­ким в сво­ем огра­ни­чен­ном док­три­нер­стве Като­ном дей­ст­ви­тель­но соби­ра­лась дове­сти дело до откры­то­го наси­лия. На запрос Цеза­ря Пом­пею об отно­ше­нии его к дан­но­му вопро­су Пом­пей, вопре­ки сво­е­му обык­но­ве­нию, кате­го­ри­че­ски заявил, что если кто-либо осме­лит­ся обна­жить меч, то и он возь­мет­ся за свой и уж, конеч­но, не оста­вит дома и щит; в таком же смыс­ле выска­зал­ся и Красс. Быв­шим сол­да­там Пом­пея было дано ука­за­ние в день голо­со­ва­ния, кото­рое боль­ше все­го каса­лось их самих, при­быть на форум в боль­шом чис­ле, спря­тав ору­жие под одеж­дой.

Одна­ко ари­сто­кра­тия пусти­ла в ход все сред­ства, чтобы поме­шать при­ня­тию пред­ло­же­ний Цеза­ря. Каж­дый раз, когда Цезарь высту­пал перед наро­дом, кол­ле­га его Бибул про­из­во­дил пре­сло­ву­тые поли­ти­ко-метео­ро­ло­ги­че­ские наблюде­ния, пре­ры­вав­шие все государ­ст­вен­ные дела, но Цезарь не обра­щал ника­ко­го вни­ма­ния на небе­са и про­дол­жал отда­вать­ся зем­но­му. Три­бу­ны при­бег­ли к интер­цес­сии, Цезарь удо­воль­ст­во­вал­ся тем, что не обра­тил на это вни­ма­ния. Бибул и Катон вбе­жа­ли на ора­тор­скую три­бу­ну, обра­ти­лись с речью к тол­пе и вызва­ли обыч­ную дра­ку. Цезарь велел слу­жа­щим суда уве­сти их с фору­ма, поза­бо­тив­шись о том, чтобы с ними ниче­го не слу­чи­лось, — в его же инте­ре­сах было, чтобы поли­ти­че­ская комедия толь­ко комеди­ей и оста­лась.

При­ня­тие аграр­но­го зако­на

Несмот­ря на все при­дир­ки и шуми­ху, под­ня­тую ари­сто­кра­ти­ей, аграр­ный закон, пред­ло­же­ние утвер­дить орга­ни­за­ци­он­ные меро­при­я­тия в Азии и льготы для откуп­щи­ков были одоб­ре­ны наро­дом, с.173 а избран­ная два­дца­ти­член­ная комис­сия во гла­ве с Пом­пе­ем и Крас­сом всту­пи­ла в долж­ность. Все­ми сво­и­ми уси­ли­я­ми поме­шать это­му ари­сто­кра­тия доби­лась лишь того, что ее сле­пая и злоб­ная оппо­зи­ция еще тес­нее спло­ти­ла коа­ли­цию, а ее соб­ст­вен­ная энер­гия, кото­рая вско­ре пона­до­би­лась бы ей для более важ­но­го дела, была истра­че­на в этих, в сущ­но­сти мало­зна­чи­тель­ных, спо­рах. Ари­сто­кра­ты поздрав­ля­ли друг дру­га с про­яв­лен­ным геро­из­мом, заяв­ле­ние Бибу­ла, что он ско­рее умрет, неже­ли отсту­пит, поведе­ние Като­на, кото­рый про­дол­жал свою речь даже в руках поли­цей­ских, — все это счи­та­лось вели­ки­ми пат­рио­ти­че­ски­ми подви­га­ми; в осталь­ном же все поко­ри­лись сво­ей судь­бе.

Пас­сив­ное сопро­тив­ле­ние ари­сто­кра­тии
Кон­сул Бибул запер­ся в сво­ем доме на весь оста­ток года, объ­явив повсюду о сво­ем бла­го­че­сти­вом наме­ре­нии изу­чать небес­ные зна­ме­ния во все дни теку­ще­го года, назна­чен­ные для народ­ных собра­ний.

Кол­ле­ги его сно­ва вос­хи­ща­лись этим вели­ким чело­ве­ком, кото­рый, подоб­но тому, как ска­зал Энний о ста­ром Фабии, «спас оте­че­ство сво­ей мед­ли­тель­но­стью», и ста­ли сле­до­вать ему. Боль­шин­ство из них, в том чис­ле и Катон, не появ­ля­лись боль­ше в сена­те и, сидя в четы­рех сте­нах, сер­ди­лись вме­сте со сво­им кон­су­лом на то, что вопре­ки поли­ти­че­ской аст­ро­но­мии исто­рия не оста­нав­ли­ва­ла сво­его шест­вия впе­ред. Пуб­ли­ке эта пас­сив­ность кон­су­ла и вооб­ще 141 всей ари­сто­кра­тии каза­лась, есте­ствен­но, сво­его рода поли­ти­че­ским отре­че­ни­ем, а коа­ли­ция была, конеч­но, очень доволь­на тем, что ей пре­до­став­ля­ли почти бес­пре­пят­ст­вен­но сде­лать даль­ней­шие шаги.

Цезарь — про­кон­сул обе­их Гал­лий

Важ­ней­шим из этих шагов было регу­ли­ро­ва­ние буду­ще­го поло­же­ния Цеза­ря. Соглас­но кон­сти­ту­ции, сенат еще до выбо­ров новых кон­су­лов уста­нав­ли­вал функ­ции кон­су­лов на вто­рой год их служ­бы. Пред­видя воз­мож­ность избра­ния Цеза­ря, сенат выбрал на 696 г. [58 г.] две про­вин­ции, где намест­ни­ку нече­го было делать, кро­ме стро­и­тель­ства дорог и дру­гих столь же полез­ных работ. Конеч­но, это­го нель­зя было допу­стить, и союз­ни­ки усло­ви­лись, чтобы Цезарь реше­ни­ем народ­но­го собра­ния полу­чил чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия, подоб­но тому как это было раз сде­ла­но зако­на­ми Габи­ния и Мани­лия. Так как Цезарь пуб­лич­но заявил, что не вне­сет ника­ко­го пред­ло­же­ния, касаю­ще­го­ся его лич­но, то народ­ный три­бун Пуб­лий Вати­ний взял на себя ини­ци­а­ти­ву вне­сти пред­ло­же­ние граж­да­нам, кото­рые, разу­ме­ет­ся, его бес­пре­ко­слов­но одоб­ри­ли. Таким обра­зом, Цезарь полу­чил намест­ни­че­ство в Циз­аль­пин­ской Гал­лии и коман­до­ва­ние над тре­мя рас­по­ло­жен­ны­ми там леги­о­на­ми, испы­тан­ны­ми уже в погра­нич­ных столк­но­ве­ни­ях при Луции Афра­нии. Кро­ме того, его адъ­ютан­там дан был про­пре­тор­ский ранг, кото­рый носи­ли и помощ­ни­ки Пом­пея; долж­ность эта была закреп­ле­на за Цеза­рем на 5 лет — на такой про­дол­жи­тель­ный срок нико­гда еще не назна­ча­лись пол­ко­вод­цы, с.174 пол­но­мо­чия кото­рых огра­ни­чи­ва­лись опре­де­лен­ным сро­ком. Ядро насе­ле­ния его намест­ни­че­ства состав­ля­ли транс­па­дан­цы, кото­рые в надеж­де на полу­че­ние пра­ва граж­дан­ства дав­но уже явля­лись кли­ен­та­ми рим­ской демо­кра­ти­че­ской пар­тии, в осо­бен­но­сти Крас­са и Цеза­ря. Область его про­сти­ра­лась к югу до Арно и Руби­ко­на и вклю­ча­ла в себя Луку и Равен­ну. Затем к намест­ни­че­ству Цеза­ря была при­со­еди­не­на еще Нар­бонн­ская про­вин­ция с нахо­див­шим­ся там рим­ским леги­о­ном, что было поста­нов­ле­но, по пред­ло­же­нию Пом­пея, сена­том, для того чтобы по край­ней мере эти пол­но­мо­чия не были даны Цеза­рю чрез­вы­чай­ным поста­нов­ле­ни­ем граж­дан. Этим было достиг­ну­то все, что тре­бо­ва­лось. Так как, соглас­но кон­сти­ту­ции, в соб­ст­вен­но Ита­лии не мог­ли быть рас­по­ло­же­ны ника­кие вой­ска, то коман­дую­щий леги­о­на­ми Север­ной Ита­лии и Гал­лии тем самым гос­под­ст­во­вал в тече­ние пяти лет над Ита­ли­ей и Римом; а кто власт­ву­ет пять лет, тот власт­ву­ет и пожиз­нен­но. Кон­суль­ство Цеза­ря при­ве­ло его к цели. Новые вла­сти­те­ли не пре­ми­ну­ли, разу­ме­ет­ся, под­дер­жи­вать хоро­шее настро­е­ние тол­пы устрой­ст­вом игр и все­воз­мож­ных уве­се­ле­ний и поль­зо­ва­лись вся­ким слу­ча­ем для того, чтобы напол­нить свои кас­сы; так, напри­мер, поста­нов­ле­ние народ­но­го собра­ния, при­зна­вав­шее еги­пет­ско­го царя закон­ным монар­хом, было куп­ле­но им у коа­ли­ции за высо­кую цену; таким же обра­зом при­об­ре­та­ли себе раз­лич­ные при­ви­ле­гии и льготы дру­гие дина­сты и общи­ны.

Гаран­тий­ные меро­при­я­тия союз­ни­ков

Проч­ность меро­при­я­тий коа­ли­ции каза­лась доста­точ­но обес­пе­чен­ной. Кон­суль­ство по край­ней мере на бли­жай­ший год было отда­но в вер­ные руки. Пер­во­на­чаль­но дума­ли, что эта долж­ность пред­на­зна­ча­ет­ся для Пом­пея или Крас­са, но власть иму­щие пред­по­чли, чтобы кон­су­ла­ми на 696 г. [58 г.] были избра­ны два хотя и вто­ро­сте­пен­ных, но вполне надеж­ных дея­те­ля их пар­тии, — Авл Габи­ний, луч­ший из адъ­ютан­тов Пом­пея, и Луций Пизон, чело­век лич­но менее зна­чи­тель­ный, но зато тесть Цеза­ря. Пом­пей при­нял на себя лич­но охра­ну Ита­лии, где он, во гла­ве комис­сии два­дца­ти, 142 зани­мал­ся осу­щест­вле­ни­ем аграр­но­го зако­на и наде­лил земель­ной соб­ст­вен­но­стью в обла­сти Капуи око­ло 20 тыс. граж­дан, пре­иму­ще­ст­вен­но быв­ших сол­дат сво­ей армии; опо­рой про­тив сто­лич­ной оппо­зи­ции слу­жи­ли ему севе­ро­и­та­лий­ские леги­о­ны Цеза­ря. На рас­кол сре­ди самих вла­сти­те­лей нече­го было рас­счи­ты­вать, по край­ней мере в бли­жай­шем буду­щем. Зако­ны, издан­ные Цеза­рем во вре­мя его кон­суль­ства, обес­пе­чи­ва­ли про­дол­же­ние кон­флик­та меж­ду Пом­пе­ем, заин­те­ре­со­ван­ным в их сохра­не­нии не мень­ше Цеза­ря, и ари­сто­кра­ти­ей, вожди кото­рой, в осо­бен­но­сти Катон, упор­но счи­та­ли эти зако­ны недей­ст­ви­тель­ны­ми, что слу­жи­ло руча­тель­ст­вом сохра­не­ния коа­ли­ции. К это­му доба­ви­лось еще то, что и лич­ные свя­зи меж­ду ее вождя­ми ста­ли тес­нее. Цезарь чест­но и вер­но сдер­жал сло­во, дан­ное им с.175 союз­ни­кам, выпол­нив все обе­щан­ное без мелоч­ных при­ди­рок, и, напри­мер, аграр­ный закон, пред­ло­жен­ный им в инте­ре­сах Пом­пея, он защи­щал со всей лов­ко­стью и энер­ги­ей, как свое соб­ст­вен­ное дело. Пом­пей, умев­ший ценить пря­моту харак­те­ра и вер­ность сло­ву, бла­го­же­ла­тель­но отно­сил­ся к тому, кто сра­зу вывел его из жал­кой роли про­си­те­ля, кото­рую он разыг­ры­вал целых три года. Частые и тес­ные сно­ше­ния со столь неот­ра­зи­мо при­вле­ка­тель­ным чело­ве­ком, как Цезарь, спо­соб­ст­во­ва­ли со сво­ей сто­ро­ны пре­вра­ще­нию этой свя­зи, осно­ван­ной на общих инте­ре­сах, в дру­же­ский союз. Резуль­та­том и гаран­ти­ей этой друж­бы, а вме­сте с тем и пуб­лич­ным недву­смыс­лен­ным опо­ве­ще­ни­ем о вновь уста­нов­лен­ном сов­мест­ном прав­ле­нии был брак Пом­пея с един­ст­вен­ной 23-лет­ней доче­рью Цеза­ря. Юлия, уна­сле­до­вав­шая оба­я­тель­ность отца, при­нес­ла сво­е­му мужу, кото­рый был вдвое стар­ше ее, семей­ное сча­стье, и народ, жаж­дав­ший после столь­ких бед­ст­вий и кри­зи­сов спо­кой­ст­вия и поряд­ка, видел в этом брач­ном сою­зе залог мир­но­го буду­ще­го.

Поло­же­ние ари­сто­кра­тии

Чем проч­нее и тес­нее ста­но­вил­ся союз Цеза­ря с Пом­пе­ем, тем без­на­деж­нее скла­ды­ва­лись дела ари­сто­кра­тии. Она виде­ла меч, висев­ший над ее голо­вой, и доста­точ­но зна­ла Цеза­ря, чтобы не сомне­вать­ся, что он без коле­ба­ний при­ме­нит его в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти. «Нас тес­нят со всех сто­рон, — пишет один из ари­сто­кра­тов, — из бояз­ни смер­ти или изгна­ния мы уже отка­за­лись от “сво­бо­ды”, все взды­ха­ют, но никто не осме­ли­ва­ет­ся гово­рить». Боль­ше­го союз­ни­ки не мог­ли тре­бо­вать. Но если боль­шин­ство ари­сто­кра­тов и нахо­ди­лось в этом весь­ма удоб­ном для коа­ли­ции настро­е­нии, то сре­ди них не было все же недо­стат­ка в людях с горя­чей голо­вой. Как толь­ко Цезарь сло­жил с себя кон­суль­ство, неко­то­рые из самых ярых ари­сто­кра­тов — Луций Доми­ций и Гай Мем­мий — внес­ли в заседа­нии сена­та пред­ло­же­ние кас­си­ро­вать Юли­е­вы зако­ны. Конеч­но, это был глу­пый шаг, кото­рый был толь­ко на руку коа­ли­ции. Так как теперь уже сам Цезарь потре­бо­вал, чтобы сенат рас­сле­до­вал пра­во­мер­ность оспа­ри­вае­мых зако­нов, то послед­не­му ниче­го не оста­ва­лось, как под­твер­дить их пол­ную легаль­ность. Но власть иму­щие усмот­ре­ли в этом новый повод для того, чтобы при­мер­но нака­зать самых вид­ных и наи­бо­лее шум­ли­вых сво­их про­тив­ни­ков и таким обра­зом убедить­ся, что осталь­ная мас­са бла­го­ра­зум­но про­дол­жа­ет лишь взды­хать и мол­чать. Спер­ва наде­я­лись, что ста­тья аграр­но­го зако­на, тре­бо­вав­шая по обык­но­ве­нию от всех сена­то­ров под угро­зой лише­ния граж­дан­ских прав при­ся­ги это­му зако­ну, побудит самых ярых оппо­нен­тов после­до­вать при­ме­ру Метел­ла Нуми­дий­ско­го и доб­ро­воль­но обречь себя на изгна­ние, отка­зав­шись от при­ся­ги. Но сена­то­ры не обна­ру­жи­ли готов­но­сти 143 к это­му; даже суро­вый Катон решил­ся при­сяг­нуть, и все его Сан­чо после­до­ва­ли за ним. Вто­рая, доволь­но недо­стой­ная попыт­ка с.176 при­гро­зить вождям ари­сто­кра­тии уго­лов­ным пре­сле­до­ва­ни­ем под пред­ло­гом под­готов­ляв­ше­го­ся ими буд­то бы поку­ше­ния на Пом­пея, чтобы таким путем отпра­вить их в изгна­ние, не уда­лась из-за неспо­соб­но­сти испол­ни­те­лей. Донос­чик, некий Вет­тий, настоль­ко пре­уве­ли­чи­вал и про­ти­во­ре­чил само­му себе, а три­бун Вати­ний, руко­во­див­ший этой гряз­ной махи­на­ци­ей, так ясно обна­ру­жил свою связь с Вет­ти­ем, что послед­не­го реши­ли заду­шить в тюрь­ме, а все дело было пре­кра­ще­но. Одна­ко при этом слу­чае вожди коа­ли­ции доста­точ­но убеди­лись в пол­ном раз­ло­же­нии ари­сто­кра­тии и без­гра­нич­ной тру­со­сти этих знат­ных гос­под. Даже такой чело­век, как Луций Лукулл, бро­сил­ся в ноги Цеза­рю и пуб­лич­но заявил, что ввиду сво­его пре­клон­но­го воз­рас­та он вынуж­ден оста­вить обще­ст­вен­ную дея­тель­ность.

Уда­ле­ние Като­на и Цице­ро­на

Таким обра­зом, при­шлось огра­ни­чить­ся неболь­шим чис­лом жертв. Преж­де все­го важ­но было уда­лить Като­на, кото­рый не скры­вал сво­ей уве­рен­но­сти в недей­ст­ви­тель­но­сти Юли­е­вых зако­нов и у кото­ро­го дело не рас­хо­ди­лось со сло­вом. Не таков был, прав­да, Цице­рон, и его нисколь­ко не боя­лись; но демо­кра­ти­че­ская пар­тия, играв­шая в коа­ли­ции первую роль, не мог­ла после сво­его тор­же­ства оста­вить без­на­ка­зан­ны­ми убий­ства 5 декаб­ря 691 г. [63 г.], кото­рые она так гром­ко и так спра­вед­ли­во пори­ца­ла. Если бы хоте­ли при­влечь к ответ­ст­вен­но­сти дей­ст­ви­тель­ных винов­ни­ков это­го роко­во­го реше­ния, то сле­до­ва­ло бы, конеч­но, нака­зы­вать не сла­бо­ха­рак­тер­но­го кон­су­ла, а ту фрак­цию непри­ми­ри­мых ари­сто­кра­тов, кото­рая толк­ну­ла бояз­ли­во­го чело­ве­ка на эту рас­пра­ву. Одна­ко по зако­ну ответ­ст­вен­но­сти под­ле­жал сам кон­сул, а не его совет­ни­ки. К тому же вла­сти­те­ли жела­ли про­явить снис­хо­ди­тель­ность, при­звав к отве­ту толь­ко кон­су­ла и совер­шен­но выго­ро­див сенат­скую кол­ле­гию, и поэто­му в моти­ви­ров­ке направ­лен­но­го про­тив Цице­ро­на пред­ло­же­ния поста­нов­ле­ние сена­та, на осно­ва­нии кото­ро­го он рас­по­рядил­ся про­из­ве­сти казнь, пря­мо назы­ва­лось под­лож­ным. Даже отно­си­тель­но Цице­ро­на охот­но обо­шлись бы без демон­стра­тив­ных актов, но он никак не мог заста­вить себя ни дать власть иму­щим тре­бу­е­мые гаран­тии, ни доб­ро­воль­но уда­лить­ся под каким-либо из пред­став­ляв­ших­ся ему бла­го­вид­ных пред­ло­гов, ни хотя бы мол­чать. Несмот­ря на все свое жела­ние избе­жать вся­ких столк­но­ве­ний и на свой искрен­ний страх, он не имел доста­точ­ной выдерж­ки, для того чтобы соблюдать осто­рож­ность, слов­цо выры­ва­лось у него, когда на язык его напра­ши­ва­лась игри­вая ост­ро­та или когда само­на­де­ян­ность пле­бея-адво­ка­та, доведен­ная до умо­по­мра­че­ния похва­ла­ми тако­го мно­же­ства бла­го­род­ных особ, изли­ва­лась в раз­ме­рен­ных пери­о­дах.

Про­веде­ние меро­при­я­тий про­тив Като­на и Цице­ро­на было пору­че­но бес­пут­но­му и раз­врат­но­му, но дель­но­му и, глав­ное, дерз­ко­му Пуб­лию Кло­дию, кото­рый дав­но уже нахо­дил­ся с.177 в злей­шей враж­де с Цице­ро­ном. Стре­мясь удо­вле­тво­рить свою зло­бу и полу­чить воз­мож­ность выдви­нуть­ся в каче­стве дема­го­га, он во вре­мя кон­суль­ства Цеза­ря бла­го­да­ря усы­нов­ле­нию быст­ро пре­вра­тил­ся из пат­ри­ция в пле­бея и добил­ся затем сво­его избра­ния в народ­ные три­бу­ны на 696 г. [58 г.]. Для того чтобы ока­зать под­держ­ку Кло­дию, про­кон­сул Цезарь оста­вал­ся в непо­сред­ст­вен­ной бли­зо­сти от сто­ли­цы, пока не был нане­сен удар обе­им жерт­вам. Соглас­но полу­чен­но­му зада­нию, Кло­дий пред­ло­жил граж­да­нам пору­чить 144 Като­ну при­ве­сти в порядок запу­тан­ные дела горо­да Визан­тии, а так­же занять Кипр, кото­рый вме­сте с Егип­том был заве­щан Риму царем Алек­сан­дром II, но не отку­пил­ся от рим­ской аннек­сии, как это было сде­ла­но Егип­том. То обсто­я­тель­ство, что кипр­ский царь задол­го до того лич­но оскор­бил Кло­дия, так­же сыг­ра­ло здесь роль. Что каса­ет­ся Цице­ро­на, то Кло­дий пред­ло­жил зако­но­про­ект, соглас­но кото­ро­му казнь граж­да­ни­на без судеб­но­го при­го­во­ра объ­яв­ля­лась пре­ступ­ле­ни­ем, карае­мым изгна­ни­ем. Таким обра­зом, Катон был уда­лен путем воз­ло­же­ния на него почет­ной мис­сии, а Цице­ро­ну была назна­че­на воз­мож­но мяг­кая мера нака­за­ния, к тому же в пред­ло­же­нии не было упо­мя­ну­то его имя. Вла­сти­те­ли не мог­ли, одна­ко, отка­зать себе в удо­воль­ст­вии, с одной сто­ро­ны, нака­зать чело­ве­ка, заве­до­мо нере­ши­тель­но­го и при­над­ле­жа­ще­го к раз­ряду поли­ти­че­ских флю­ге­ров, за про­яв­лен­ную им кон­сер­ва­тив­ную энер­гию, а с дру­гой сто­ро­ны, вру­чить чрез­вы­чай­ное коман­до­ва­ние, учреж­ден­ное по поста­нов­ле­нию народ­но­го собра­ния, яро­му про­тив­ни­ку таких меро­при­я­тий и вооб­ще вся­ко­го вме­ша­тель­ства граж­дан­ства в дела управ­ле­ния; пред­ло­же­ние о назна­че­нии Като­на не без юмо­ра было моти­ви­ро­ва­но тем, что чрез­вы­чай­ная доб­ро­де­тель­ность это­го чело­ве­ка дела­ет его более всех дру­гих спо­соб­ным выпол­нить столь щекот­ли­вое пору­че­ние, как кон­фис­ка­ция бога­той каз­ны кипр­ско­го царя, ниче­го не украв. Оба пред­ло­же­ния носят отпе­ча­ток того снис­хо­ди­тель­но­го ува­же­ния и спо­кой­ной иро­нии, кото­рые вооб­ще харак­те­ри­зу­ют отно­ше­ние Цеза­ря к сена­ту. Сопро­тив­ле­ния они не встре­ти­ли. Ни к чему, конеч­но, не при­ве­ло ни то, что сенат­ское боль­шин­ство, чтобы хоть как-нибудь выра­зить про­тест про­тив осме­я­ния и осуж­де­ния его реше­ния по делу о заго­во­ре Кати­ли­ны, пуб­лич­но облек­лось в тра­ур­ные одеж­ды, ни то, что теперь, когда было уже позд­но, сам Цице­рон на коле­нях молил Пом­пея о поща­де; он дол­жен был уда­лить­ся в изгна­ние еще преж­де, чем был при­нят закон, делав­ший для него невоз­мож­ным пре­бы­ва­ние на родине (апрель 696 г. [58 г.]). Катон так­же не поже­лал вызы­вать про­тив себя более суро­вые меры отка­зом от воз­ло­жен­но­го на него пору­че­ния; он при­нял его и отплыл на Восток. Итак, бли­жай­шие цели союз­ни­ков были достиг­ну­ты, и Цезарь полу­чил теперь воз­мож­ность оста­вить Ита­лию и посвя­тить себя более важ­ным зада­чам.

Аренда и прокат тепловои пушки в москве - аренда тепловых пушек в москве.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Впе­чат­ле­ние пер­вой речи, с кото­рой Пом­пей обра­тил­ся к граж­да­нам после сво­его воз­вра­ще­ния, опи­сы­ва­ет­ся Цице­ро­ном сле­дую­щим обра­зом (Ad Att., I, 14): «pri­ma con­tio Pom­pei non iucun­da mi­se­ris (чер­ни), ina­nis impro­bis (демо­кра­там), bea­tis (зажи­точ­ным) non gra­ta, bo­nis (ари­сто­кра­там) non gra­vis; ita­que fri­ge­bat».
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1303242327 1303222561 1335253318 1337302144 1337302672 1337303445