Л. Фридлендер

Картины из бытовой истории Рима
в эпоху от Августа до конца династии Антонинов.
Часть I.

Общая история европейской культуры. Том IV. Фридлендер Л. Картины из бытовой истории Рима в эпоху от Августа до конца династии Антонинов. Часть I. Санкт-Петербург. Издание «Брокгауз-Ефрон», 1914.
Перевод под редакцией Ф. Зелинского, заслуженного профессора Санкт-Петербургского Университета и С. Меликовой, преподавательницы Санкт-Петербургских Высших Женских Курсов.
Постраничная нумерация примечаний в электронной публикации заменена на сквозную.

с.109

2. Сена­то­ры.

При­ня­тие импе­ра­тор­ской вла­сти мог­ло про­ис­хо­дить по тре­бо­ва­нию вой­ска или сена­та; но и в пер­вом слу­чае утвер­жде­ние сена­та реша­ло дело1; послед­ний имел так­же пра­во лишать вла­сти пра­вя­ще­го импе­ра­то­ра, что и слу­ча­лось не раз2. По отно­ше­нию к сена­ту импе­ра­то­ры были лишь пер­вы­ми сре­ди рав­ных, чле­ны это­го сосло­вия были их пэра­ми3; это поло­же­ние импе­ра­то­ры двух пер­вых сто­ле­тий ста­ра­лись под­дер­жи­вать, по край­ней мере, внеш­ним обра­зом (за исклю­че­ни­ем Кали­гу­лы, Неро­на, Доми­ти­а­на и Ком­мо­да). Геро­ди­ан при­во­дит пись­мо к сена­ту выбран­но­го импе­ра­то­ром Опел­лия Мак­ри­на (217 г.), в кото­ром он почти уни­жен­но про­сит не ста­вить ему в упрек его про­ис­хож­де­ние из всад­ни­ков; знат­ность, лишен­ная спо­соб­но­стей, совер­шен­но бес­по­лез­на: бла­го­род­ное про­ис­хож­де­ние Ком­мо­да и закон­ность воца­ре­ния Кара­кал­лы не при­нес­ли поль­зы сена­ту. Импе­ра­то­ры знат­но­го про­ис­хож­де­ния, счи­тав­шие власть сво­им пра­вом, отли­ча­лись более занос­чи­вым отно­ше­ни­ем к под­дан­ным, чем незнат­ные. Те, кото­рые полу­чи­ли власть от сена­та, чув­ст­вуя себя в дол­гу у него, ста­ра­лись бла­го­де­я­ни­я­ми зару­чить­ся его сочув­ст­ви­ем4.

Август пер­вый создал вполне замкну­тый класс сена­то­ров, наслед­ст­вен­ную пэрию, тем, что огра­ни­чил вступ­ле­ние на куруль­ные долж­но­сти, и свя­зан­ное с этим во все вре­ме­на уча­стие в сена­те, одним ноби­ли­те­том, то есть, кру­гом семейств, пред­ки кото­рых зани­ма­ли подоб­ные долж­но­сти. При­ня­тие в сена­то­ры не при­над­ле­жав­ших к это­му сосло­вию по рож­де­нию про­ис­хо­ди­ло частью через разда­чу сена­тор­ских прав моло­дым людям, частью при помо­щи чрез­вы­чай­но­го при­ня­тия не име­ю­щих его в один из трех низ­ших ран­гов сена­та (ad­lec­tio). И то, и дру­гое совер­ша­лось импе­ра­то­ра­ми, хотя фор­маль­но это пра­во они полу­чи­ли с тех пор, как в их веде­ние пере­шла цен­зу­ра. Лица, сде­лан­ные пэра­ми, полу­ча­ли наслед­ст­вен­ный ноби­ли­тет. Сена­тор­ское досто­ин­ство рас­про­стра­ня­лось так­же на жен чле­нов сена­та, и на закон­ное потом­ство до третье­го поко­ле­ния5.

Уже к нача­лу импе­рии чис­ло пред­ста­ви­те­лей древ­них знат­ных семейств в сена­те было неве­ли­ко. Мно­гие семьи уже вымер­ли, напри­мер, Ати­лии, Метел­лы, Курии, Фуль­вии; мно­гие погиб­ли в граж­дан­ских вой­нах или бла­го­да­ря про­скрип­ци­ям6; во вре­мя про­скрип­ции три­ум­ви­ров погиб­ло 130, по дру­го­му свиде­тель­ству — 300 сена­то­ров и 2000 всад­ни­ков7. Иные угас­ли в пер­вое вре­мя импе­рии, напри­мер, Эми­лии Скав­ры8, дру­гие, напри­мер, Гор­тен­зии, впа­ли в бед­ность и, лиша­ясь сво­их прав, теря­лись в осталь­ных клас­сах9. Как запол­ня­лись их опу­стев­шие места, было уже ска­за­но выше. Спер­ва «рас­сад­ни­ком сена­та» было сосло­вие всад­ни­ков; не толь­ко из всад­ни­ков Рима, но и из коло­ний и муни­ци­пий Ита­лии, а ско­ро так­же с.110 из про­вин­ций ста­ли брать все в боль­шем коли­че­стве «новых людей» в сенат из наи­бо­лее бла­го­род­ных, заслу­жен­ных и бога­тых10. Ста­тий гово­рит о Рути­лии Гал­ли­ке, кото­рый дол­го­лет­ни­ми воен­ны­ми подви­га­ми заслу­жил кон­су­лат при Нероне, затем был город­ским пре­фек­том при Доми­ти­ане, что он заме­нил сво­им потом­кам родо­ви­тость и обра­тил ее так­же на сво­их пред­ков; по все­му веро­я­тию, он при­над­ле­жал к всад­ни­че­ской семье, хотя отец его был уже воз­веден в сена­то­ры. Для не при­над­ле­жав­ших к сена­тор­ству всад­ни­ков не суще­ст­во­ва­ло опре­де­лен­ных норм для вступ­ле­ния в сена­тор­ское сосло­вие. В после­дую­щее вре­мя фак­ти­че­ское пра­во на это вступ­ле­ние дава­ло коман­до­ва­ние гвар­ди­ей, после кото­ро­го зани­мав­ший эту выс­шую всад­ни­че­скую долж­ность при­чис­лял­ся к сена­ту; часто, таким обра­зом, он полу­чал почет­ную отстав­ку11. Но, уже в нача­ле импе­рии, даже лица третье­го сосло­вия изред­ка попа­да­ли в сенат, по заслу­гам, по мило­сти, а ино­гда про­сто бла­го­да­ря счаст­ли­вой уда­че. Уже во вре­мя граж­дан­ской вой­ны Саль­види­ен Руф, чело­век само­го низ­ко­го про­ис­хож­де­ния, был сде­лан Окта­виа­ном кон­су­лом, хотя он не был даже сена­то­ром. Кур­тий Руф, кото­ро­го назы­ва­ли даже сыном гла­ди­а­то­ра за его незнат­ность, достиг кве­сту­ры соб­ст­вен­ны­ми спо­соб­но­стя­ми и денеж­ной под­держ­кой дру­зей, а затем, рабо­леп­ст­вуя перед выс­ши­ми и кичась перед низ­ши­ми, он дошел до долж­но­сти кон­су­ла и про­кон­су­ла Афри­ки. Тибе­рий, ока­зав ему пред­по­чте­ние перед дру­ги­ми знат­ны­ми кан­дида­та­ми, когда он доби­вал­ся пре­ту­ры, гово­рил, изви­няя его низ­кое рож­де­ние: «Мне кажет­ся, что Кур­тий Руф про­ис­хо­дит от само­го себя»12. И дру­гие «сыно­вья сво­их дея­ний» были обя­за­ны дости­же­ни­ем выс­ших долж­но­стей сво­ей готов­но­сти слу­жить оруди­я­ми импе­ра­то­ров, в осо­бен­но­сти в каче­стве донос­чи­ков в про­цес­се об оскорб­ле­нии вели­че­ства. Юный Отон, быв­ший учи­тель крас­но­ре­чия, достиг сена­тор­ства мило­стью Сея­на, а затем и пре­ту­ры, бла­го­да­ря сво­е­му ни перед чем не оста­нав­ли­ваю­ще­му­ся усер­дию13. Эприй Мар­целл и Вибий Кри­сп — оба очень низ­ко­го про­ис­хож­де­ния и вырос­шие в бед­но­сти — достиг­ли огром­но­го богат­ства и выс­ших долж­но­стей, путем бес­со­вест­ной экс­плуа­та­ции необык­но­вен­ных спо­соб­но­стей14. Воен­ная сла­ва тоже помо­га­ла низ­ко­рож­ден­ным попа­дать в сенат. Дион вкла­ды­ва­ет в уста Меце­на­та совет таким обра­зом поощ­рять тех из офи­це­ров, кото­рые всту­пи­ли в пол­ки цен­ту­ри­о­на­ми; толь­ко те, кто слу­жил про­стым сол­да­том, носил тур и хво­рост, не достой­ны нико­гда быть сена­то­ра­ми15. Очень ред­ки, конеч­но, слу­чаи, вро­де карье­ры Окла­ти­ния Адвен­та: начав про­стым сол­да­том, он, по сло­вам Дио­на, будучи суб­аль­тер­ном, испол­нял обя­зан­но­сти пала­ча16, затем, несмот­ря на пол­ное отсут­ст­вие обра­зо­ва­ния, он достиг посте­пен­но долж­но­сти пре­фек­та пре­то­рия17, при Мак­рине был уже город­ским пре­фек­том и, нако­нец, кон­су­лом 218 года18. Пер­вые сена­то­ры, начав­шие свою служ­бу с цен­ту­ри­о­нов, были импе­ра­тор Пер­ти­нак и сопер­ник Севе­ра Пес­цен­ний Нигер19.

с.111 Совер­шен­но неве­ро­ят­но, чтобы до Ком­мо­да в сенат допус­ка­лись отпу­щен­ни­ки, кото­рым всюду в муни­ци­пи­ях и коло­ни­ях был закрыт доступ в пер­вое сосло­вие20. Люби­мец Ком­мо­да, Кле­андр, пер­вым стал воз­во­дить отпу­щен­ни­ков в сена­то­ры и пат­ри­ции21. При Кара­кал­ле быв­ший раб и парик­махер импе­ра­три­цы, Мар­ций Агрип­па, при сво­ем сме­ще­нии с очень высо­кой всад­ни­че­ской долж­но­сти был сде­лан сена­то­ром с пре­тор­ским ран­гом и этим до извест­ной сте­пе­ни уни­жен22. Эла­га­бал «назна­чал отпу­щен­ни­ков намест­ни­ка­ми, лега­та­ми, кон­су­ла­ми, вое­на­чаль­ни­ка­ми»23. Тем стро­же огра­ни­чил пра­ва отпу­щен­ни­ков Алек­сандр Север: он их не при­ни­мал даже в сосло­вие всад­ни­ков24. Поэто­му, когда Эпи­к­тет рас­суж­да­ет: «раб жела­ет сво­бо­ды; полу­чив ее, он опять недо­во­лен и хочет чего-нибудь ново­го. Достиг­нув цели всех сво­их жела­ний — сена­тор­ско­го досто­ин­ства, он и тут будет нахо­дить­ся в бле­стя­щем раб­стве»25 — он гово­рит либо о немыс­ли­мом для его вре­ме­ни фак­те, либо нахо­дит­ся в пол­ном неведе­нии совре­мен­ных ему отно­ше­ний.

Сыно­вья отпу­щен­ни­ков (как было заме­че­но выше)26, допус­ка­лись в сенат уже пер­вы­ми импе­ра­то­ра­ми; тем лег­че было попасть туда их даль­ним потом­кам. Уже в середине пер­во­го века суще­ст­во­ва­ло боль­шое коли­че­ство сена­тор­ских семей тако­го про­ис­хож­де­ния27. Вител­лии, по неко­то­рым изве­сти­ям, про­ис­хо­ди­ли от сапож­ни­ка-отпу­щен­ни­ка; сын его, нако­пив денег, зани­ма­ясь разде­лом име­ний и государ­ст­вен­ны­ми аген­ту­ра­ми, женил­ся на доче­ри булоч­ни­ка; их сын достиг всад­ни­че­ства и долж­но­сти в импе­ра­тор­ском финан­со­вом управ­ле­нии. Чет­ве­ро сыно­вей его были сена­то­ра­ми, один из них был три­жды кон­су­лом и цен­зо­ром и стал отцом импе­ра­то­ра Вител­лия28. Зна­ме­ни­тый ритор Фео­дор из Гада­ры, учи­тель Тибе­рия, про­ис­хо­дил из рабов; его сын (?) Анто­ний при Адри­ане был сена­то­ром29. Клав­дий, и в этом отно­ше­нии не желав­ший делать без­услов­но­го исклю­че­ния30, дал сыну одно­го отпу­щен­ни­ка широ­кую пур­пу­ро­вую поло­су, но с усло­ви­ем, что тот будет усы­нов­лен всад­ни­ком31; такие фор­маль­но­сти встре­ча­лись, веро­ят­но, не ред­ко. Нерон дол­го не при­ни­мал вооб­ще сыно­вей отпу­щен­ни­ков и тем, кото­рые были при­ня­ты преды­ду­щи­ми импе­ра­то­ра­ми, не давал высо­ких долж­но­стей32. Позд­нее, они были допус­кае­мы на долж­но­сти, хотя пред­по­чте­ние отда­ва­лось знат­ным кан­дида­там. Еще Вален­ти­ни­ан, Валент и Гра­ти­ан были при­нуж­де­ны издать рескрипт, по кото­ро­му сыно­вья отпу­щен­ни­ков не мог­ли быть исклю­чае­мы от полу­че­ния кла­рис­си­ма­та33.

Чем боль­ше с каж­дым поко­ле­ни­ем рос­ло чис­ло новых сена­то­ров и убы­ва­ло коли­че­ство сена­то­ров ста­рин­но­го, знат­но­го про­ис­хож­де­ния (что их было немно­го, гово­рит в 166 году Апу­лей34, и уже пятью­де­ся­тью года­ми рань­ше Юве­нал гово­рит о тая­нии зна­ти)35, тем боль­ше ста­рые семьи гор­ди­лись; и общее почте­ние к потом­кам знат­ных родов, во вся­ком с.112 слу­чае, не умень­ша­лось. Основ­ным отли­чи­ем знат­но­сти было пра­во выстав­лять порт­ре­ты сво­их пред­ков в атрии36. Все с почте­ни­ем всту­па­ли в те дома, где атрии были по сте­нам рас­пи­са­ны потем­нев­ши­ми кар­ти­на­ми, изо­бра­жав­ши­ми три­ум­фа­то­ров на колес­ни­цах, где зако­птев­шие вос­ко­вые мас­ки пред­ков смот­ре­ли со стен; над­пи­си под ними сооб­ща­ли име­на, титу­лы и подви­ги37. По край­ней мере, тол­па отно­си­лась к этим «изо­бра­же­ни­ям пред­ков и над­пи­сям» с немень­шим почте­ни­ем, чем во вре­ме­на Гора­ция38. Как в сред­ние века и в новое вре­мя, и древ­ний Рим любил «сво­их вели­ких мужей, с досто­ин­ст­вом носив­ших пре­крас­ные име­на, и охот­но участ­во­вал в блес­ке, кото­рый рас­про­стра­ня­ли вокруг себя семей­ства род­ной зна­ти»39. Обле­чен­ная в сти­хотвор­ную фор­му школь­ная речь Юве­на­ла на тему, что толь­ко соб­ст­вен­ная доб­ро­де­тель, а не пред­ки дела­ют чело­ве­ка достой­ным, толь­ко лиш­ний раз дока­зы­ва­ет — если толь­ко есть необ­хо­ди­мость в подоб­ном дока­за­тель­стве, — что гос­под­ст­ву­ю­щим было про­ти­во­по­лож­ное мне­ние. Яркое дока­за­тель­ство того, как высо­ко народ ста­вил ста­рую знать, дает рас­сказ Таци­та о про­цес­се Эми­лии Лепиды (20 г.), кото­рая обви­ня­лась сво­им раз­веден­ным мужем, П. Суль­пи­ци­ем Кви­ри­ни­ем, в том, что она под­ки­ну­ла ребен­ка, и в дру­гих пре­ступ­ле­ни­ях. Жен­щи­на эта, «сов­ме­щав­шая в себе блеск дома Эми­ли­ев и про­ис­хож­де­ние от Сул­лы и Пом­пея», вызва­ла состра­да­ние тол­пы, несмот­ря на свою вину и дур­ную сла­ву. Когда она, окру­жен­ная бла­го­род­ны­ми жен­щи­на­ми, обра­ти­лась с моль­бой к сво­им пред­кам в теат­ре Пом­пея, в наро­де послы­ша­лись рыда­ния и про­кля­тия, что эта жен­щи­на, пред­на­зна­чав­ша­я­ся когда-то в жены Л. Цеза­рю и в невест­ки Авгу­сту, долж­на стра­дать от это­го чело­ве­ка из низ­кой семьи, име­ю­ще­го вли­я­ние бла­го­да­ря сво­ей без­дет­ной ста­ро­сти40. Сене­ка, рас­суж­даю­щий ино­гда очень близ­ко к Юве­на­лу41, не толь­ко утвер­жда­ет, что знать при заня­тии долж­но­стей отда­ет пред­по­чте­ние мно­гим совер­шен­но недо­стой­ным людям, чтобы не допу­стить достой­ных, но «новых» людей, но сам еще при­бав­ля­ет, что это про­ис­хо­дит «не без при­чи­ны»: Фабий Пер­сик (кон­сул 32 г.), несмот­ря на свой постыд­ный образ жиз­ни, достиг выс­ших жре­че­ских долж­но­стей, бла­го­да­ря сво­им знат­ным пред­кам — Верру­ко­зу Алло­бро­ги­ку и трем­стам Фаби­ям. Тем же путем воз­вы­сил­ся до кон­су­ла­та Мамерк Скавр (ум. в 34 г.), чело­век тоже с дур­ной сла­вой, пото­мок ста­ро­го Скав­ра (конс. 115 г. до Р. Хр.), быв­ше­го пер­вым в сена­те42. Тацит вос­хва­ля­ет Тибе­рия за то, что он в пер­вое вре­мя прав­ле­ния, при разда­че почет­ных долж­но­стей, обра­щал вни­ма­ние на знат­ность43; так же похваль­но выра­жа­ет­ся Пли­ний о Тра­яне, гово­ря, что он при разда­че долж­но­стей все­гда пред­по­чи­тал потом­ков знат­ных семейств, чего не делал Доми­ти­ан из стра­ха и подо­зри­тель­но­сти44. Знат­ность оста­ва­лась могу­чим дви­га­те­лем и пре­иму­ще­ст­вом, как в слу­жеб­ной карье­ре, так и в дру­гих отно­ше­ни­ях, и была одним из высо­чай­ших благ, хотя тако­вым и при­зна­ва­лось часто богат­ство, на кото­ром бази­ро­ва­лись сосло­вия и ран­ги45.

с.113 Дей­ст­ви­тель­но, неко­то­рые семьи, про­цве­тав­шие еще в импе­ра­тор­ское вре­мя, име­ли за собой очень почтен­ную древ­ность и про­шлое: конеч­но, к I веку уже немно­го оста­лось таких семейств, пред­ки кото­рых были выбра­ны в сенат еще Рому­лом или Бру­том, т. е. восемь­сот лет назад46. Но в это вре­мя долж­но было суще­ст­во­вать еще нема­лое коли­че­ство так назы­вае­мых тро­ян­ских (про­ис­хо­дя­щих от Энея и его спут­ни­ков) и албан­ских (т. е. дости­гаю­щих до осно­ва­ния Рима) семей; пер­вых из них еще ко вре­ме­ни кон­ца рес­пуб­ли­ки насчи­ты­ва­ли до пяти­де­ся­ти47. В одном собра­нии раз­го­во­ров на гре­че­ском язы­ке, пред­на­зна­чен­ном для школь­но­го употреб­ле­ния, гово­рит­ся: я хочу посе­тить сена­то­ра, кото­рый ведет свой род от Рому­ла и Эне­а­дов48. Всех боль­ше таким про­ис­хож­де­ни­ем хва­ли­лись Юлии; при их погре­бе­ни­ях носи­ли изо­бра­же­ния Энея, Рому­ла и Албан­ских царей49. Мем­мии про­из­во­ди­ли себя от тро­ян­ца Мне­сфея50. Албан­ским родом были Квин­ти­лии, от кото­рых про­ис­хо­дил Вар, пав­ший в бит­ве в Тев­то­бург­ском лесу51. Анто­нии и Фабии назы­ва­ли Гер­ку­ле­са сво­им родо­на­чаль­ни­ком52, Элии Ламии — лестри­гон­ско­го царя Лама53. Пизо­ны из рода Каль­пур­ни­ев вели свое про­ис­хож­де­ние от царя Нумы54: Гней Пизон, пред­ста­ви­тель это­го дома при Тибе­рии, почти не ока­зы­вал пред­по­чте­ния импе­ра­то­ру; на сыно­вей послед­не­го он смот­рел свы­со­ка и счи­тал их несрав­нен­но ниже себя55. Вооб­ще, родо­слов­ные, начи­нав­ши­е­ся с мифи­че­ских вре­мен, не были ред­ко­стью, — они охот­но раз­ра­ба­ты­ва­лись гре­че­ски­ми уче­ны­ми. Одно сочи­не­ние, посвя­щен­ное Кв. Вител­лию (дяде импе­ра­то­ра), про­из­во­ди­ло род его, совер­шен­но не знат­ный по дру­гим источ­ни­кам56, от Фав­на, царя або­ри­ге­нов, и от Вител­лии, обо­готво­ря­е­мой во мно­гих местах57. Хотя было пре­крас­но извест­но, что дед импе­ра­то­ра Вес­па­си­а­на, реа­ти­нец, был цен­ту­ри­о­ном в граж­дан­ской войне, а отец — откуп­щи­ком тамо­жен­ных сбо­ров, тем не менее попро­бо­ва­ли выста­вить родо­на­чаль­ни­ком дома Фла­ви­ев одно­го из спут­ни­ков Гер­ку­ле­са; но Вес­па­си­ан сам сме­ял­ся над этим58. Импе­ра­тор Галь­ба, из древ­не­го и знат­но­го рода Суль­пи­ци­ев, выста­вил в сво­ем атрии родо­слов­ную, по кото­рой зна­чи­лось, что род его про­ис­хо­дит со сто­ро­ны отца от Юпи­те­ра, а со сто­ро­ны мате­ри от Паси­фаи, жены Мино­са59. Даже те, кото­рые в обще­стве недо­вер­чи­вых высме­и­ва­ли эти таб­ли­цы, счи­та­ли необ­хо­ди­мым защи­щать их перед дру­ги­ми и не каза­лись даже смеш­ны­ми при этом. Так, Юлий Цезарь, про­из­но­ся над­гроб­ную речь сво­ей тет­ке Юлии, выво­дил ее род от Анка Мар­ция с одной сто­ро­ны и от Вене­ры, баб­ки Иула, с дру­гой60. М. Аци­лий Глаб­ри­он (во вто­рой раз кон­сул 186 г.), кото­ро­го Пер­ти­нак пред­ло­жил выбрать импе­ра­то­ром, про­из­во­дил свой род от Энея61, семья Мар­ка Авре­лия — с.114 от Нумы62, а Герод Аттик хва­лит­ся, что жена его Регил­ла, сест­ра Аппия Анния Бра­дуи (конс. 160 г.), про­ис­хо­дит от цар­ст­вен­ной кро­ви Анхи­за и идей­ской боги­ни63 (впро­чем, и родо­слов­ная само­го Геро­да дохо­ди­ла до Эакидов)64; вооб­ще, выведе­ние рода из геро­и­че­ско­го вре­ме­ни часто встре­ча­ет­ся и в Гре­ции65. Акты арваль­ских жре­цов содер­жат длин­ные спис­ки знат­ней­ших семейств, вхо­див­ших в состав этой жре­че­ской кол­ле­гии. Напри­мер, при жерт­во­при­но­ше­нии, кото­рое импе­ра­тор Кали­гу­ла совер­шал как пред­ста­ви­тель кол­ле­гии в послед­них чис­лах мая 39-го года, при­сут­ст­во­ва­ло толь­ко три чле­на, пред­ки кото­рых воз­вы­си­лись лишь при Авгу­сте: это были Тавр Ста­ти­лий Кор­вин, Г. Цеци­на Ларг (кон­сул 42 г.) и Анний Вини­ци­ан; осталь­ные были: Павел Фабий Пер­сик, Г. Каль­пур­ний Пизон (о древ­нем про­ис­хож­де­нии обо­их было уже упо­мя­ну­то), затем Марк Фурий Камилл, «послед­ний отпрыск победи­те­ля Вей», Аппий Юний Силан и Гней Доми­тий Аге­но­барб, отец Неро­на; пред­ки двух послед­них «часто носи­ли пур­пур рес­пуб­ли­ки»66. Доми­тии Аге­но­бар­бы насчи­ты­ва­ли в сво­их родо­слов­ных, отно­ся­щих­ся ко вре­ме­ни рес­пуб­ли­ки, 6 кон­су­ла­тов (кро­ме того 2 при Авгу­сте), 2 цен­зу­ры и 2 три­ум­фа67. Но ни один род не мог похва­лить­ся таким коли­че­ст­вом слав­ных вос­по­ми­на­ний, как Клав­дии, род кото­рых начи­нал­ся с пер­вых вре­мен рес­пуб­ли­ки; они насчи­ты­ва­ли 22 кон­су­ла­та, 5 дик­та­тур, 7 цен­зур, 7 боль­ших и 2 малых три­ум­фа; мно­го было сре­ди них слав­ных мужей и жен, вели­ких в доб­ре и зле; неиз­ме­ри­мая гор­дость и непре­клон­ная жесто­кость были глав­ны­ми чер­та­ми это­го рода68. Боль­шое зна­че­ние ста­рых родо­слов­ных сохра­ни­лось до кон­ца рим­ско­го государ­ства69.

Обы­чай носить кро­ме соб­ст­вен­но­го име­ни еще и дру­гие, осо­бен­но рядом с при­об­ре­тен­ным через усы­нов­ле­ние, так­же и пер­во­на­чаль­ное имя, встре­ча­ет­ся лишь изред­ка во вре­ме­на Юли­ев и Клав­ди­ев, но во вре­мя Фла­ви­ев, когда вооб­ще «полу­ча­ют пре­об­ла­да­ние новые люди и новые поряд­ки», явле­ние это ста­но­вит­ся обыч­ным70; Име­на при­бав­ля­лись или вслед­ст­вие усы­нов­ле­ния или qua­si-усы­нов­ле­ния, или через при­со­еди­не­ние имен род­ных со сто­ро­ны мате­ри. Это дела­лось из жела­ния похва­лить­ся семей­ны­ми свя­зя­ми или из дру­гих целей71. Ко вре­ме­ни Тра­я­на «име­на рим­ской зна­ти так раз­рос­лись», что неко­то­рые лица име­ли их более, чем по деся­ти, напри­мер, Кв. Пом­пей Фал­кон. Сын его, Кв. Пом­пей Сене­ци­он, кон­сул 169 г., имел не менее 38 имен. Их пере­чис­ле­ние име­ет­ся на одной над­пи­си: Кв. Пом­пей Сене­ци­он Рос­ций Муре­на Секс. Юлий Фрон­тин Силий Деци­ан Г. Юлий Еврикл Гер­ку­ла­ней Л. Вибу­лий Пий Авгу­стан Аль­пин Бел­ли­ций Сол­лерт Юлий Апер Дуце­ний Про­кул Рути­ли­ан с.115 Руфин Силий Валент Вале­рий Нигер Клав­дий Фуск Сак­са Ургу­ти­ан (?) Сосий Приск72.

Но сена­тор­ские семьи отли­ча­лись, пожа­луй, чаще цар­ским богат­ст­вом, чем древ­ней знат­но­стью73. Обык­но­вен­но боль­шое состо­я­ние назы­ва­ли сена­тор­ским74. Наи­боль­шим извест­ным в древ­но­сти богат­ст­вом в 400 милл. сестер­ци­ев обла­дал жив­ший при Авгу­сте авгур Гн. Лен­тул75. Но уже поло­ви­на этой сум­мы счи­та­лась очень боль­шим состо­я­ни­ем; «он бога­че (Вибия) Кри­спа», — гово­рит Мар­ти­ал, желая этим опре­де­лить непо­мер­но бога­то­го чело­ве­ка (назван­ный Кри­сп обла­дал состо­я­ни­ем в 200 милл. сестер­ци­ев)76. Но и 300 милл. сест. неред­ко рас­по­ла­га­ли лица сена­тор­ско­го зва­ния. У Таци­та Нерон в пись­ме к Сене­ке, обла­дав­ше­му этой сум­мой, гово­рит, что, не гово­ря уже об отпу­щен­ни­ках, мно­гие, усту­пав­шие Сене­ке по заслу­гам, обла­да­ли бо́льши­ми сред­ства­ми, чем он (как Л. Волу­сий Сатур­нин, умер­ший в 56 г. в зва­нии город­ско­го пре­фек­та, 93-х лет от роду)77. Эприй Мар­целл, воз­вы­сив­ший­ся из очень скром­ной семьи, нажил впо­след­ст­вии так­же подоб­ное состо­я­ние78. Еже­год­ный доход с тако­го капи­та­ла дости­гал веро­ят­но 2436000 руб­лей на наши день­ги; эту сум­му Олим­пи­о­дор назы­ва­ет дохо­дом бога­тей­ших рим­ских семей нача­ла V века. Дело в том, что сена­тор­ские капи­та­лы дава­ли очень высо­кие про­цен­ты: даже при пере­во­де в земель­ную соб­ст­вен­ность доход пре­вы­шал 6 %, что будет пока­за­но ниже79. Капи­тал в 300 милл. сест. (32⅝ милл. руб­лей) при 7 % нор­ме дает еже­год­но 2283960 рубл. дохо­да.

Мест­ные сена­то­ры, без сомне­ния, иско­ни име­ли боль­шие уго­дья в Ита­лии. Лишь когда в сенат ста­ли при­бы­вать про­вин­ци­а­лы, Тра­ян был при­нуж­ден поста­но­вить (при­бли­зи­тель­но в 106—107 гг.), чтобы желав­шие зани­мать куруль­ные долж­но­сти обра­ща­ли третью часть сво­его состо­я­ния в недви­жи­мое иму­ще­ство в Ита­лии; мера эта была введе­на для того, чтобы они счи­та­ли Ита­лию сво­ей роди­ной, а не вре­мен­ным при­ста­ни­щем80. Марк Авре­лий пони­зил это тре­бо­ва­ние до чет­вер­той части капи­та­ла81. Оче­вид­но, было обык­но­ве­ние при­об­ре­тать зем­ли сра­зу в несколь­ких местах; дела­лось это с целью убе­речь дохо­ды с зем­ли от одно­вре­мен­но­го вли­я­ния непо­год, а так­же для воз­мож­но­сти посто­ян­но менять кли­мат и место житель­ства и даже во вре­мя путе­ше­ст­вия при­ез­жать в свое соб­ст­вен­ное поме­стье. Уже во вре­мя Гора­ция без сомне­ния слу­ча­лось, что одно лицо вла­де­ло: сар­дин­ски­ми хлеб­ны­ми поля­ми, калабр­ски­ми пчель­ни­ка­ми, луга­ми там же и в цис­аль­пий­ской Гал­лии, «тыся­чью юге­ров фалерн­ских вино­град­ни­ков» и уго­дья­ми на реке Лири­се82. А сто лет спу­стя в состо­я­ние одно­го лица вхо­ди­ли еще: парм­ские ста­да (при­но­ся­щие еже­год­но 600000 сест. дохо­да), име­ния в Этру­рии, обра­ба­ты­вае­мые бес­ко­неч­ны­ми ряда­ми зако­ван­ных рабов, апу­лий­ские поля, сетин­ские вино­град­ни­ки, и вла­де­ния в Сици­лии, у Гиб­лы, слав­ной сво­им пче­ло­вод­ст­вом83. Так часто упо­ми­нае­мый при с.116 Нероне и Доми­ти­ане М. Акви­лий Регул имел зем­ли: в Умбрии, Этру­рии, у Туску­ла и око­ло доро­ги из Рима в Тибур84. Све­к­ровь Пли­ния Млад­ше­го, Пом­пея Целе­ри­на — око­ло Окри­ку­ла, Нар­нии, Кар­сул и Перу­сии85. Семей­ство Авре­ли­ев Сим­ма­хов во вто­рой поло­вине IV века вла­де­ло, кро­ме трех двор­цов в Риме и одно­го в Капуе, еще пят­на­дца­тью вил­ла­ми, частью вбли­зи горо­да, частью в самых излюб­лен­ных мест­но­стях, либо по бере­гу (Остия, Лави­ний), либо в горах (Тибур, Пре­не­сте, Кора), частью в Неа­по­ли­тан­ском зали­ве (у Фор­мий, Кум, Бау­ли, Бай, Путео­ли, Неа­по­ля и у Лук­рин­ско­го озе­ра) — и сверх того еще име­ни­я­ми в Сам­нии, Апу­лии, Сици­лии и Мав­ри­та­нии86. Как вид­но, дело­вые пре­бы­ва­ния в про­вин­ци­ях часто дава­ли повод сена­то­рам при­об­ре­тать там зем­ли. После упо­мя­ну­то­го рань­ше рас­по­ря­же­ния Тра­я­на, лица, желав­шие полу­чить куруль­ные долж­но­сти, были при­нуж­де­ны про­да­вать свои зем­ли в про­вин­ци­ях для покуп­ки новых в Ита­лии. Гор­диан I «вла­дел столь­ки­ми зем­ля­ми в про­вин­ци­ях, как никто из под­дан­ных»87. Пре­фект пре­то­рия Проб (368 г. по Р. Хр.) «был изве­стен все­му рим­ско­му миру, так как вла­де­ния его были рас­се­я­ны повсюду»88. Декрет Арка­дия и Гоно­рия 395 г. каса­ет­ся сена­то­ров, пре­бы­ваю­щих в Риме, но име­ю­щих вла­де­ния в раз­лич­ных дале­ких про­вин­ци­ях89. Сена­то­ры про­вин­ци­аль­но­го про­ис­хож­де­ния обык­но­вен­но име­ли зем­ли у себя на родине. Поэто­му те из них, кото­рые про­ис­хо­ди­ли из Нар­бон­ской Гал­лии, полу­чи­ли в 49 г. пра­во ездить туда без прось­бы об отпус­ке (об этом было уже упо­мя­ну­то выше) — ранее это было воз­мож­но толь­ко для отлу­чек в Сици­лию90. Рубел­лий Плавт имел наслед­ст­вен­ные зем­ли в про­вин­ции Азии91; Фла­вий Урс, покро­ви­тель Ста­тия, кро­ме вла­де­ний у Локров, Пол­лен­тии и Лука­нии, имел зем­ли на пра­вом бере­гу Тиб­ра и в дру­гих местах: на Кри­те и в Кирене92. Во вре­мя Неро­на поло­ви­на про­вин­ции Афри­ки при­над­ле­жа­ла шести круп­ным вла­дель­цам93, а при Доми­ти­ане вла­де­ния част­ных лиц в упо­мя­ну­той сей­час и в дру­гих про­вин­ци­ях были так вели­ки, что пре­вы­ша­ли неред­ко вла­де­ния город­ских общин. Они вме­ща­ли мно­го­чис­лен­ное кре­стьян­ское насе­ле­ние и посел­ки вокруг бар­ских домов напо­до­бие горо­дов94; в чис­ле этих вла­де­те­лей и рядом с ними было нема­ло лиц из сена­тор­ско­го кру­га. Поэто­му нель­зя счи­тать про­стой фра­зой упо­ми­на­ние Сене­ки об огром­ных про­стран­ствах, обра­ба­ты­вае­мых зако­ван­ны­ми в цепи раба­ми, о паст­би­щах, по объ­е­му не усту­паю­щих вели­чине царств и про­вин­ций95, прав так­же и Колу­мел­ла, гово­ря­щий о таких огром­ных вла­де­ни­ях, что хозя­ин не в состо­я­нии объ­е­хать их вер­хом96. Дале­ко кру­гом не было ни одно­го озе­ра, в кото­ром бы не отра­жа­лись двор­цы вель­мож, ни одно­го зали­ва, над кото­рым бы не воз­вы­ша­лись их вил­лы; кры­ши их свер­ка­ли со всех воз­вы­ше­ний, откуда было вид­но море и дале­кий гори­зонт97. Двор­цы их в Риме с огром­ны­ми цар­ст­вен­ны­ми с.117 пло­ща­дя­ми дво­ров, с высо­ки­ми атри­я­ми, бога­ты­ми баня­ми, биб­лио­те­ка­ми, кар­тин­ны­ми гале­ре­я­ми, широ­ки­ми пери­сти­ля­ми, вклю­чав­шие в себе лав­ро­вые и пла­та­но­вые рощи, фон­та­ны, про­езд­ные и пеше­ход­ные доро­ги, были похо­жи на целые име­ния, даже «на горо­да». Двор­цы, по вели­чине подоб­ные име­нию Цин­цин­на­та (4 юге­ра), каза­лись слиш­ком тес­ны­ми. Мар­ти­ал назы­ва­ет цар­ст­вом Пети­ли­ан­ский дво­рец, в кото­ром жил его покро­ви­тель Спарс; из ниж­не­го эта­жа мож­но было любо­вать­ся рас­по­ло­жен­ны­ми вни­зу выс­ши­ми точ­ка­ми Рима; там мож­но было наслаж­дать­ся дач­ной жиз­нью в горо­де; сбор вино­гра­да пре­вы­шал там уро­жаи фалерн­ско­го хол­ма. Места было так мно­го, что мож­но было делать про­гул­ку в лег­кой коляс­ке, не выез­жая за порог дома; и ни улич­ный шум, ни слиш­ком ран­ний днев­ной свет не меша­ли сну98.

Боль­шой рим­ский дом с тыся­ча­ми при­слу­ги из рабов и отпу­щен­ни­ков все­воз­мож­ных наций пред­став­лял из себя целое авто­ном­ное государ­ство. Чле­ны его не толь­ко все­сто­ронне экс­плу­а­ти­ро­ва­ли все его дохо­ды и забо­ти­лись о его бла­го­со­сто­я­нии, но мог­ли дома удо­вле­тво­рить часть таких потреб­но­стей, в кото­рых в новое вре­мя при­бе­га­ют к помо­щи инду­ст­рии и реме­сел. В доме были свои мастер­ские для выдел­ки пред­ме­тов укра­ше­ния дома; дома же дости­га­ли неко­то­рых выгод выра­ба­ты­вае­мых нау­кой. Кро­ме этих чле­нов, в каж­дом боль­шом доме жило нема­лое коли­че­ство лиц, отча­сти или вполне зави­си­мых от хозя­и­на дома; дру­гие поль­зо­ва­лись под­держ­кой и поощ­ре­ни­ем со сто­ро­ны высо­ких хозя­ев, обед­нев­шие полу­ча­ли помощь или вос­ста­нов­ле­ние сво­его про­шло­го состо­я­ния. Отпу­ще­ние раба на волю сопро­вож­да­лось, веро­ят­но, часто более или менее бога­тым подар­ком; Мар­ти­ал упо­ми­на­ет один такой дар, состав­ляв­ший 10 милл. сест., пере­дан­ный, по-види­мо­му, при подоб­ном слу­чае99. Щед­рость свою и заботы рим­ские вель­мо­жи рас­про­стра­ня­ли и на семьи сво­их при­вер­жен­цев и кли­ен­тов. По сло­вам одно­го отпу­щен­ни­ка (при­над­ле­жав­ше­го рань­ше дру­гу имп. Тибе­рия Кот­те Мес­са­ли­ну), най­ден­ным на над­гроб­ной над­пи­си у Аппи­е­вой доро­ги, патрон неред­ко дарил ему сум­мы, дости­гаю­щие цен­за всад­ни­ков (400000 сест.), дети его были взя­ты патро­ном на вос­пи­та­ние, сыно­вей он обес­пе­чил как отец, одно­го сына, Кот­та­на, слу­жив­ше­го в вой­ске, он вывел в воен­ные три­бу­ны и, нако­нец, само­му ему поста­вил этот над­гроб­ный памят­ник100.

В середине I века самым почтен­ным и самым вли­я­тель­ным из ста­рых знат­ных домов был дом Г. Каль­пур­ния Пизо­на, гла­вы заго­во­ра про­тив Неро­на в 65 г., при­нес­ше­го Пизо­ну смерть вме­сто тро­на. Он был изгнан Кали­гу­лой, но затем воз­вра­щен Клав­ди­ем и назна­чен кон­су­лом с полу­че­ни­ем обрат­но сво­их вла­де­ний101; его и так уже зна­чи­тель­ное иму­ще­ство уве­ли­чи­лось еще полу­чен­ным после мате­ри наслед­ст­вом. Он обла­дал все­ми каче­ства­ми, чтобы стать любим­цем наро­да. Он был высо­ко­го роста с пре­крас­ны­ми чер­та­ми лица, при­вет­ли­вый и раз­го­вор­чи­вый даже с незна­ко­мы­ми, все­гда гото­вый употре­бить свое крас­но­ре­чие для защи­ты с.118 угне­тен­ных. Жизнь он вел очень весе­лую, любил наслаж­де­ния, пыш­ность и рос­кошь; щед­рость его дохо­ди­ла ино­гда до рас­то­чи­тель­но­сти; кро­ме того, он был масте­ром в поэ­зии, игре на цит­ре, в играх в мяч и шах­ма­ты и в фех­то­ва­нии. Он под­дер­жи­вал сена­то­ров и всад­ни­ков, впав­ших в бед­ность не по сво­ей вине; кро­ме того, выво­дил еже­год­но несколь­ких моло­дых людей из наро­да во всад­ни­ки, давая им необ­хо­ди­мые для цен­за день­ги. Более чем поко­ле­ние спу­стя после его смер­ти его гран­ди­оз­ная щед­рость вос­пе­ва­лась поэта­ми.

После Неро­на поло­же­ние ари­сто­кра­тии изме­ни­лось. На сме­ну ста­рым вымер­шим родам при­хо­ди­ло все боль­шее коли­че­ство новых людей из Ита­лии и про­вин­ций; они при­но­си­ли с собой свои при­выч­ки, воз­ник­шие в более тес­ном жиз­нен­ном кру­гу. Да и сам Вес­па­си­ан давал при­мер сво­ей береж­ли­во­стью. При Доми­ти­ане вель­мо­жи долж­ны были опа­сать­ся вызвать про­тив себя подо­зре­ние рос­ко­шью, щед­ро­стью и широ­кой кли­ен­те­лой; толь­ко при Тра­яне они сно­ва мог­ли «дарить, уве­ли­чи­вать неболь­шие состо­я­ния, давать от соб­ст­вен­но­го избыт­ка»102. По-види­мо­му, Мар­ти­ал не без осно­ва­ния желал воз­вра­та вре­мен Пизо­на и Кри­спа, Сене­ки и Мем­ми­ев103. Тогда, — гово­рит он, — часто встре­ча­лись дру­зья, дарив­шие золотые перст­ни сво­им кли­ен­там (т. е. вво­див­шие их в сосло­вие всад­ни­ков подар­ком в 400000 сест.), теперь их ста­ло мало, и все-таки мож­но назвать счаст­ли­вым того, рядом с кем идет всад­ник из его дома104.

Но и в позд­ней­шее вре­мя сена­то­ры про­дол­жа­ли рос­кош­ный образ жиз­ни, и то состо­я­ние, кото­рое в их кру­гу не счи­та­лось богат­ст­вом, про­дол­жа­ло состав­лять зна­чи­тель­ную сум­му. В нача­ле V века вто­ро­раз­ряд­ные дома име­ли дохо­ды в 1000—1500 фун­тов золота (456750—685125 руб.)105. Пли­ний Млад­ший, назы­ваю­щий свое зва­ние тре­бу­ю­щим боль­ших издер­жек, в про­ти­во­по­лож­ность сво­е­му неболь­шо­му состо­я­нию106, дает нам при слу­чае ука­за­ния на свои дохо­ды и рас­хо­ды; таким обра­зом, мы име­ем воз­мож­ность загля­нуть в денеж­ные дела не осо­бен­но знат­но­го и бога­то­го сена­то­ра вре­ме­ни Тра­я­на. Он про­ис­хо­дил из семьи всад­ни­ков, при­над­ле­жав­шей к муни­ци­паль­ной зна­ти горо­да Кома107. 27 лет он зани­мал первую сена­тор­скую долж­ность (кве­сту­ру) и затем, быст­ро прой­дя все долж­но­сти, достиг кон­суль­ства к 38 годам при Тра­яне (в 100 г.). Свое состо­я­ние, доволь­но зна­чи­тель­ное для муни­ци­па­ла, он рас­ши­рил тре­мя женить­ба­ми108, наслед­ст­вом от дяди и, нако­нец, сво­ей дея­тель­но­стью в каче­стве адво­ка­та, кото­рая ему без сомне­ния долж­на была давать боль­шие кос­вен­ные дохо­ды (напр. по заве­ща­ни­ям)109, гоно­рар же и подар­ки отвер­га­лись им110. В свою быт­ность пре­то­ром он умел быть уме­рен­ным в рас­хо­дах на теат­раль­ные пред­став­ле­ния111. Боль­шая часть его состо­я­ния была обра­ще­на в зем­лю, отдан­ную, глав­ным обра­зом, под вино­град­ни­ки, при­но­сив­шие боль­шие выго­ды. Но при этом он умень­шал свои дохо­ды, обра­щая с.119 слиш­ком боль­шое вни­ма­ние на выго­ды сво­их арен­да­то­ров и поку­па­те­лей про­дук­тов его вла­де­ний. Кро­ме того, он давал капи­тал и взай­мы на про­цен­ты112. У него были вла­де­ния в Этру­рии неда­ле­ко от Тифер­на Тибе­ри­на, кото­рые отда­ва­лись в арен­ду более чем за 400000 сест.113; затем в Лом­бар­дии у Кома, где было его наслед­ст­вен­ное име­ние ценой в 900000 сест., кото­рое он про­дал за 700000 сест.114, и нако­нец, в Бене­вен­тан­ском; затем у него было несколь­ко вилл у озе­ра Комо115, одна в Этру­рии и одна у Лав­рен­та. По его опи­са­нию, они были устро­е­ны удоб­но и изящ­но, хотя без осо­бой рос­ко­ши116. Око­ло 101 г. он носил­ся с пла­ном купить име­ние за 3 милл. сест.; для это­го ему нуж­но было занять денег; бли­жай­шей воз­мож­но­стью было взять их из откры­той ему каз­ны его све­к­ро­ви117. Береж­ли­вое хозяй­ство дава­ло ему воз­мож­ность быть все­гда очень щед­рым по отно­ше­нию к кли­ен­там и к недо­ста­точ­ным дру­зьям; в его собра­нии име­ет­ся нема­лое коли­че­ство дока­зы­ваю­щих это писем118. Сво­ей кор­ми­ли­це он пода­рил име­ньи­це в 100000 сест.; столь­ко же он дал в при­да­ное одной род­ст­вен­ни­це, про­стив ей кро­ме того зна­чи­тель­ный долг, остав­ший­ся после смер­ти ее отца; одно­му зем­ля­ку он выхло­потал место цен­ту­ри­о­на и дал ему на обмун­ди­ров­ку 40000 сест. Одно­му сво­е­му школь­но­му това­ри­щу дал 300000 сест. для вступ­ле­ния в сосло­вие всад­ни­ков; доче­ри одно­го бед­но­го дру­га — 50000 сест. как добав­ку к при­да­но­му; поэт Мар­ти­ал, вос­пев­ший Пли­ния в одном сти­хотво­ре­нии, полу­чил от него денег на воз­вра­ще­ние в Испа­нию. В горо­де Тиферне Тибе­рине, патро­ном кото­ро­го он состо­ял, Пли­ний выстро­ил на свои сред­ства храм и при освя­ще­нии его устро­ил пир119. Когда в одном из его име­ний при­шел в вет­хость храм Цере­ры, он, вме­сто ремон­та, постро­ил новый кра­си­вый храм с колон­на­дой. Зака­за­но было четы­ре мра­мор­ные колон­ны, мра­мор­ные пли­ты для обли­цов­ки стен и пола и ста­туя боги­ни120. Сле­дуя при­ме­ру сво­его отца, заве­щав­ше­го жите­лям Кома 40000 сест., на про­цен­ты с кото­рых еже­год­но в празд­ник Неп­ту­на во всех тер­мах и на месте игр разда­ва­лось олив­ко­вое мас­ло, Пли­ний так­же делал боль­шие подар­ки сво­е­му род­но­му горо­ду, гово­ря­щие о его «чисто италь­ян­ской при­вя­зан­но­сти к родине»121. Он пода­рил это­му горо­ду биб­лио­те­ку ценой в 1 мил­ли­он сестерц. и в то же вре­мя вло­жил капи­тал в 100000 сест. на ее под­дер­жа­ние и попол­не­ние. Он вно­сил третью часть жало­ва­ния содер­жав­ше­му­ся при ней учи­те­лю рито­ри­ки. Вто­рым боль­шим даром было 500000 сест. на али­мен­та­цию сво­бод­но­рож­ден­ных маль­чи­ков и дево­чек, в каче­стве про­цен­тов с кото­ро­го еже­год­но 30000 сест. (т. е. 6 %) долж­ны были быть упла­че­ны с име­ния, пере­веден­но­го на общи­ну и затем выкуп­лен­но­го в каче­стве наслед­ст­вен­ной арен­ды. Нако­нец, он заве­щал горо­ду неиз­вест­ную сум­му для построй­ки терм; для внут­рен­не­го устрой­ства их было заве­ща­но по мень­шей мере 300000 сест., для под­дер­жа­ния их — 200000 сест. Затем был остав­лен капи­тал в 186666623 сест., про­цен­ты с кото­ро­го долж­ны были идти спер­ва на с.120 обес­пе­че­ние сот­ни отпу­щен­ни­ков заве­ща­те­ля, а потом (веро­ят­но после их смер­ти) на устрой­ство еже­год­но­го уго­ще­ния для всех граж­дан Кома.

Если таки­ми сред­ства­ми рас­по­ла­гал не осо­бен­но бога­тый сена­тор, то ясно, что сена­тор­ский ценз в 1 милл. сест. (ок. 108750 руб.) мог состав­лять лишь мини­маль­ный при­да­ток, доста­точ­ный для одно­го лица, чтобы жить подо­баю­щей его сосло­вию жиз­нью, но дале­ко не хва­тив­ший бы на целое семей­ство. И в сред­них клас­сах встре­ча­лись, веро­ят­но, неред­ко доволь­но боль­шие состо­я­ния. У Мар­ти­а­ла какой-то чело­век хва­ста­ет­ся тем, что он обла­да­ет дохо­дом в 3 милл. сест. с домов, отда­вае­мых в наем, и с зем­ли, что он кро­ме того полу­ча­ет 100000 с пар­мен­ских стад и сверх все­го обла­да­ет боль­ши­ми капи­та­ла­ми, отдан­ны­ми взай­мы на про­цен­ты122. Даже муни­ци­па­лы и про­вин­ци­а­лы обла­да­ли часто состо­я­ни­ем, пре­вы­шав­шим сена­тор­ский ценз (что пока­зы­ва­ют так­же их дары и заве­ща­ния). Отец Апу­лея, напри­мер, оста­вил 2 мил­ли­о­на123, отец Герен­ния Руфи­на в Эе (по Апу­лею) — три мил­ли­о­на124; вдо­ва Пуден­тил­ла, на кото­рой Апу­лей женил­ся в Эе, име­ла четы­ре мил­ли­о­на125. В коло­нии Пет­ро­ния один из вид­ных чле­нов общи­ны насле­ду­ет трид­цать мил­ли­о­нов126. Столь­ко же хочет оста­вить Три­маль­хи­он; он гово­рит, что такую же сум­му он поте­рял при кораб­ле­кру­ше­нии, но затем счаст­ли­вое пла­ва­ние дало ему 10 милл. и столь­ко же он мог бы полу­чить при женить­бе127. Еже­год­ные сум­мы, кото­рые Нерон давал недо­ста­точ­ным сена­то­рам, а Вес­па­си­ан нуж­даю­щим­ся кон­су­ла­рам, дости­га­ли 500000 сест., т. е. поло­ви­ны сена­тор­ско­го цен­за128.

При­над­ле­жав­шие к пер­во­му сосло­вию «были постав­ле­ны точ­но на выш­ку» на гла­зах у всех129, так что им было невоз­мож­но не отве­чать на те тре­бо­ва­ния, кото­рые предъ­яв­ля­лись к ним со всех сто­рон; в про­тив­ном слу­чае им угро­жа­ло упасть в мне­нии обще­ства, кото­рое жда­ло от них подо­баю­щих их зва­нию издер­жек. Уже Гора­ций радо­вал­ся сво­е­му невы­со­ко­му про­ис­хож­де­нию, избав­ляв­ше­му его от столь­ких тягот. Будь он зна­тен, ему при­хо­ди­лось бы, ради уве­ли­че­ния богат­ства, посто­ян­но ходить с визи­та­ми, нель­зя было бы никуда поехать без сопро­вож­даю­щих, при­шлось бы дер­жать лоша­дей, коляс­ки, коню­хов. Когда один пре­тор пока­зал­ся на доро­ге в Тибур в сопро­вож­де­нии лишь пяти рабов, нагру­жен­ных кухон­ной посудой, он под­верг­ся жесто­ко­му осме­я­нию. Насколь­ко луч­ше жизнь поэта, чем высо­ко­по­став­лен­но­го сена­то­ра!130 Даже в одеж­де сена­то­ры были стес­не­ны эти­ке­том. Даже при Адри­ане, когда все появ­ля­лись на ули­цах в широ­ких пла­щах (la­cer­nae) и в сан­да­ли­ях, сена­то­ры долж­ны были носить неудоб­ную тогу и высо­кие сапо­ги со шну­ров­кой131. Один сена­тор был лишен широ­ко­го пур­пу­ра Тибе­ри­ем, узнав­шим, что он неза­дол­го до 1-го июля (глав­ный срок для пере­ме­ны квар­тир) пере­ехал в надвор­ный фли­гель, чтобы потом поде­шев­ле нанять какую-нибудь остав­шу­ю­ся пустой квар­ти­ру132. «Кто пла­тит за жили­ще 6000 сест. в год, почти не счи­та­ет­ся сена­то­ром», — гово­рит Вел­лей133. Дей­ст­ви­тель­но, воз­мож­ность с.121 устро­ить­ся в доро­гом Риме так деше­во (ок. 650 руб.) свиде­тель­ст­ву­ет о срав­ни­тель­ной про­сто­те, гос­под­ст­во­вав­шей в то вре­мя — хотя и тогда уже разда­ва­лись жало­бы на огром­ные двор­цы напо­до­бие име­ний. Лишь после Тибе­рия рос­кошь ста­ла дости­гать огром­ных раз­ме­ров, при­чем при­мер пода­ва­ли сами импе­ра­то­ры; затем, при Вес­па­си­ане, была вновь введе­на все­об­щая береж­ли­вость. Сена­тор­ские семьи, состя­зав­ши­е­ся меж­ду собой в рос­ко­ши и рас­то­чи­тель­но­сти, ста­ра­ясь пере­ще­го­лять друг дру­га двор­ца­ми, убран­ст­вом, сви­той, сами мало-пома­лу ста­ли впа­дать в дол­ги и бед­ность, после того, как даже огром­ные состо­я­ния при­хо­ди­ли к кон­цу134.

Еще боль­ших издер­жек, чем жизнь, тре­бо­ва­ла карье­ра сена­то­ра: про­хож­де­ние им раз­лич­ных долж­но­стей было сопря­же­но с колос­саль­ны­ми тра­та­ми, так как было свя­за­но с устрой­ст­вом раз­лич­ных зре­лищ. Даже для одной этой потреб­но­сти едва ли хва­ти­ло бы сена­тор­ско­го цен­за. Мега­лен­ские игры обхо­ди­лись пре­то­ру кон­ца I века в 100000 сест. и то они были еще очень посред­ст­вен­ны­ми; дру­гой празд­ник сто­ил 20000 сест., так что один год пре­ту­ры неред­ко погло­щал поло­ви­ну сена­тор­ско­го цен­за, а то и более. Если бед­ный друг обра­щал­ся к нему с прось­бой дать ему 100000 сест., кото­рых ему не хва­та­ло для вступ­ле­ния во всад­ни­ки, пре­тор дол­жен был отве­чать, что эти день­ги ему необ­хо­ди­мы для воз­ниц Скор­па и Фал­ла, и он был бы очень дово­лен, если бы не при­шлось тра­тить боль­ше135. «А раз­ве, — спра­ши­ва­ет Мар­ти­ал, — не было бы такое употреб­ле­ние денег луч­ше, чем изво­дить их на коней и на спрыс­ки­ва­ние аре­ны шафра­ном?»136. Жена, раз­вед­ша­я­ся с мужем до вре­ме­ни его пре­ту­ры, по сло­вам Мар­ти­а­ла, совер­ша­ла выгод­ную сдел­ку137. Нема­ло пре­то­ров разо­ри­лось и погиб­ло бла­го­да­ря цир­ко­вым пред­став­ле­ни­ям и, по выра­же­нию Юве­на­ла, «ста­ли таким обра­зом добы­чей коней»138.

Рядом с эти­ми тра­та­ми сена­то­ры были под­вер­же­ны огра­ни­че­ни­ям в повы­ше­нии сво­их дохо­дов. Уже самое управ­ле­ние досто­я­ни­ем затруд­ня­лось служ­бой и дело­вы­ми поезд­ка­ми. По сло­вам Эпи­к­те­та, высо­ко­по­став­лен­ным сена­то­рам очень труд­но следить за хозяй­ст­вом: они долж­ны посто­ян­но разъ­ез­жать, пови­ну­ясь сами или разда­вая при­ка­за­ния — разъ­ез­жать или по выс­ше­му пору­че­нию, или по воен­ной служ­бе, или для судеб­ных дел139; по-види­мо­му, ред­ко кому из них уда­ва­лось достиг­нуть выс­ших целей сво­ей карье­ры, не поски­тав­шись по раз­ным местам140. Как при­мер при­ведем слу­жеб­ную карье­ру Юлия Агри­ко­лы, тестя Таци­та. Родив­шись в 39 г. и вырос­ши в Мар­се­ле, он всту­пил на воен­ную служ­бу в Бри­та­нии, а в 61 г. при­ехал в Рим, где и женил­ся. Кве­сту­ру он полу­чил 5-го декаб­ря 63 г. в про­вин­ции Азии141. В 66 и 68 гг. он был в Риме в каче­стве три­бу­на и пре­то­ра142. Затем он был послан Вес­па­си­а­ном коман­дую­щим 20-го леги­о­на в Бри­та­нию; после воз­вра­ще­ния полу­чил в управ­ле­ние Акви­та­нию (юго-зап. Фран­цию); там он про­был три года; в 77 г. он стал кон­су­лом и в сле­дую­щем году, в тре­тий раз, отпра­вил­ся в Бри­та­нию как кон­су­лар-легат. После семи­лет­ней вой­ны он завер­шил с.122 ее поко­ре­ние, заняв даже южную часть Шот­лан­дии до Глаз­го­ва и Эдин­бур­га. После ото­зва­ния он жил уеди­нен­но в Риме, так как подо­зри­тель­ность Доми­ти­а­на лиша­ла его воз­мож­но­сти занять какое-либо выдаю­ще­е­ся поло­же­ние. Он откло­нил поэто­му выпав­шее бы ему по жре­бию управ­ле­ние Ази­ей или Афри­кой. Если при­нять во вни­ма­ние, что жизнь Агри­ко­лы до его ухо­да от дел не отли­ча­лась осо­бен­ным раз­но­об­ра­зи­ем в срав­не­нии с дру­ги­ми143, то мож­но себе пред­ста­вить, как труд­но дава­лось сена­то­рам управ­ле­ние сво­им иму­ще­ст­вом, вслед­ст­вие их слу­жеб­но­го поло­же­ния.

Затем для них исклю­чал­ся вся­кий соб­ст­вен­ный дело­вой зара­боток отча­сти обы­ча­ем, отча­сти в силу зако­но­да­тель­ных запре­тов. Ста­рый Клав­ди­ев закон, издан­ный во вре­мя вто­рой пуни­че­ской вой­ны, по кото­ро­му ника­кой сена­тор или его сын не может иметь кораб­ля емко­стью более чем в 300 амфор (т. е. 12 тонн и 240 цент­не­ров)144, был вновь под­твер­жден Юли­ем Цеза­рем145. Эдикт Адри­а­на о том, что ника­кой сена­тор под сво­им или чужим име­нем не име­ет пра­ва отку­пать тамо­жен­ных сбо­ров146, пред­став­лял из себя лишь воз­об­нов­ле­ние поста­нов­ле­ния, появив­ше­го­ся еще до 2-ой пуни­че­ской вой­ны, кото­рое исклю­ча­ло сена­то­ров от вся­ких офи­ци­аль­ных отку­пов, вооб­ще от вся­ких спе­ку­ля­ций147 (то обсто­я­тель­ство, что им было поз­во­ле­но постав­лять лоша­дей на игры Мар­са Уль­то­ра, а так­же на Апол­ло­нов­ские и боль­шие игры, давае­мые по обе­ту148, может быть объ­яс­не­но жела­ни­ем воз­вы­сить ува­же­ние к этим играм).

Но все эти зако­ны мож­но было обой­ти, ведя дела под чужим име­нем: так, напри­мер, неко­то­рые сена­то­ры участ­во­ва­ли в тор­го­вых ком­па­ни­ях149, дру­гие же вели все­воз­мож­ные дела150 через сво­их воль­ноот­пу­щен­ни­ков и рабов, глав­ным обра­зом, денеж­ные дела, кото­рые им не хоте­лось вести под сво­им име­нем. Вес­па­си­ан, напри­мер, уже после того, как он в каче­стве про­кон­су­ла управ­лял про­вин­ци­ей Афри­кой, стал при­ни­мать уча­стие в денеж­ных пред­при­я­ти­ях, чтобы сохра­нить за собою свое поло­же­ние151, а Пер­ти­нак, будучи кон­су­ла­ром, вел тор­гов­лю в Лигу­рии при посред­ни­че­стве сво­их рабов152. Давать в долг капи­та­лы по закон­ным про­цен­там сена­то­рам, конеч­но, не воз­бра­ня­лось153. Когда в 33 г., вслед­ст­вие уси­ле­ния одно­го цезар­ско­го пред­пи­са­ния, упо­рядо­чи­вав­ше­го вза­и­моот­но­ше­ние меж­ду денеж­ны­ми сум­ма­ми, отда­вае­мы­ми в рост, и ита­лий­ской позе­мель­ной соб­ст­вен­но­стью, насту­пил денеж­ный кри­зис, чис­ло сена­то­ров, «уве­ли­чи­вав­ших свое состо­я­ние ростов­щи­че­ст­вом» (и при этом нару­шав­ших выше­упо­мя­ну­тое пред­пи­са­ние), было, оче­вид­но, доволь­но вели­ко154. Ростов­щи­че­ст­вом зани­ма­лись, глав­ным обра­зом, в про­вин­ци­ях. Так, напри­мер, Сене­ка навя­зал бри­тан­цам ссу­ду в 40 мил­ли­о­нов сестер­ци­ев по высо­ким про­цен­там; неожи­дан­ное и насиль­ст­вен­ное взыс­ка­ние этой сум­мы было при­чи­ной вос­ста­ния про­вин­ции в 60 г.155. Еще в послед­ние с.123 годы сво­ей жиз­ни он вел через сво­их аген­тов дела в Егип­те и через флот, пере­во­зив­ший хлеб, полу­чал изве­стия о поло­же­нии сво­их тамош­них дел156. Алек­сандр Север запре­тил сна­ча­ла сена­то­рам вооб­ще отда­вать день­ги в рост, но потом раз­ре­шил им брать по 6 про­цен­тов157. Импе­ра­тор Анто­нин Пий, будучи еще сена­то­ром, отда­вал свои день­ги взай­мы по очень низ­ким про­цен­там (4 %), и делал это с той целью, чтобы иметь воз­мож­ность помо­гать как мож­но боль­ше­му чис­лу (глав­ным обра­зом, веро­ят­но, людям одно­го с ним зва­ния); факт этот при­во­дит­ся, как дока­за­тель­ство его бес­ко­ры­стия158.

Боль­шин­ство же сена­то­ров употреб­ля­ло свой капи­тал для при­об­ре­те­ния земель и рабов. Из труда рабов мож­но было извле­кать боль­шие выго­ды, не толь­ко ведя свои дела через них, но застав­ляя их так­же зани­мать­ся ремес­ла­ми или же отда­вал их внай­мы. Капи­та­лы, вло­жен­ные в зем­лю, при­во­ди­ли так­же к про­мыш­лен­ным и тор­го­вым пред­при­я­ти­ям, если на ней мож­но было устро­ить каме­но­лом­ни, руд­ни­ки, кир­пич­ные заво­ды, гон­чар­ни и дру­гие фаб­ри­ки159. Круп­ные земле­вла­дель­цы160 зани­ма­лись, глав­ным обра­зом, фаб­ри­ка­ци­ей гру­бых гли­ня­ных изде­лий; сами импе­ра­то­ры, чле­ны импе­ра­тор­ской фами­лии, даже знат­ные дамы полу­ча­ли боль­шие дохо­ды со сво­их кир­пич­ных заво­дов. Име­на двух бра­тьев, Гн. Доми­тия Тул­ла и Гн. Доми­тия Лука­на, при­над­ле­жав­ших в эпо­ху Доми­ти­а­на к самым бога­тым сена­то­рам, часто встре­ча­ют­ся на клей­мах кир­пи­чей, при этом на кир­пи­чах раз­лич­ных фаб­рик, кото­ры­ми заве­до­ва­ли раз­лич­ные масте­ра. Доми­тия Луцил­ла, дочь Лука­на, усы­нов­лен­ная без­дет­ным Тул­лом, уна­сле­до­ва­ла вме­сте с их состо­я­ни­ем и фаб­ри­ки, кото­рые она оста­ви­ла сво­ей доче­ри, носив­шей то же имя; потом они пере­шли к сыну послед­ней, импе­ра­то­ру Мар­ку Авре­лию. Но и дру­гие самые раз­но­об­раз­ные про­из­вод­ства про­цве­та­ли в круп­ных поме­стьях. Импе­ра­тор Пер­ти­нак, будучи кон­су­ла­ром, рас­ши­рил вой­лоч­ную фаб­ри­ку в Лигу­рии, кото­рую он полу­чил в наслед­ство от сво­его отца, при­ку­пив боль­шой кусок зем­ли и постро­ив на ней целый ряд новых зда­ний; он сам про­был там три года и через сво­их рабов вел тор­гов­лю изде­ли­я­ми этой фаб­ри­ки161. Вла­дель­цы земель, гра­ни­чив­ших с боль­ши­ми доро­га­ми, откры­ва­ли у себя гости­ни­цы162 и ино­гда доби­ва­лись раз­ре­ше­ния сена­та устра­и­вать в сво­их вла­де­ни­ях ярмар­ки и база­ры163.

Кро­ме этих видов дохо­да, сена­то­ры поль­зо­ва­лись еще той при­ви­ле­ги­ей, что им пре­до­став­ля­лись опла­чи­вае­мые, и порою очень доход­ные долж­но­сти в вой­ске, в адми­ни­ст­ра­ции и в про­вин­ци­ях. Знат­ный юно­ша, при­нес­ший все богат­ство сво­их пред­ков в жерт­ву сво­ей стра­сти к лоша­дям, мог еще рас­счи­ты­вать на коман­до­ва­ние когор­той164; годич­ное жало­ва­нье три­бу­на дохо­ди­ло до 25000 сестер­ци­ев (более 2700 рубл.)165. Лега­ты, с.124 сто­яв­шие во гла­ве импе­ра­тор­ских про­вин­ций (быв­шие кон­су­лы и пре­то­ры), рав­ным обра­зом и про­кон­су­лы (намест­ни­ки сена­тор­ских про­вин­ций), полу­ча­ли так­же посто­ян­ное годо­вое жало­ва­нье; про­кон­сул Афри­ки полу­чал один мил­ли­он166.

Кро­ме того, намест­ни­ки часто обо­га­ща­лись вымо­га­тель­ства­ми, хотя они в это вре­мя не мог­ли прак­ти­ко­вать­ся с такой бес­стыд­ной откро­вен­но­стью, как в эпо­ху рес­пуб­ли­ки167. В слу­чае жало­бы, дела намест­ни­ков раз­би­ра­лись сена­том, чле­ны кото­ро­го, в боль­шин­стве слу­ча­ев, были склон­ны к снис­хож­де­нию по отно­ше­нию к сво­им кол­ле­гам. В 100 г. и 101 г. Пли­ний Млад­ший вел дела про­вин­ций Афри­ки и Бети­ки, кото­рые в один и тот же год под­верг­лись край­ним при­тес­не­ни­ям и ограб­ле­нию со сто­ро­ны сво­их про­кон­су­лов, Мария При­с­ка и Цеци­лия Клас­си­ка. Послед­ний, умер­ший до судеб­но­го раз­би­ра­тель­ства, оста­вил пере­чень сво­их вымо­га­тельств и писал сво­ей любов­ни­це в Рим, что он вер­нет­ся сво­бод­ным (от дол­гов), так как за «про­да­жу части бети­ков» ему уда­лось выру­чить 4 мил­ли­о­на сестер­ци­ев. Отно­си­тель­но же пер­во­го на суде выяс­ни­лось, что он за день­ги при­го­ва­ри­вал невин­ных к смерт­ной каз­ни. Один про­вин­ци­ал, меж­ду про­чим, за 700000 сестер­ци­ев добил­ся того, что один рим­ский всад­ник был нака­зан палоч­ны­ми уда­ра­ми, при­суж­ден к рабо­те в руд­ни­ках и, нако­нец, заду­шен в тюрь­ме; легат, играв­ший роль посред­ни­ка в этом деле, боль­шой щеголь, вытор­го­вал себе еще 10000 сестер­ци­ев на «души­стые воды и пома­ды». Легат за это не был даже исклю­чен из сена­та, и все его нака­за­ние заклю­ча­лось толь­ко в лише­нии пра­ва при­ни­мать уча­стие в рас­пре­де­ле­нии по жре­бию про­вин­ций. Марий Приск был изгнан из Ита­лии, но остал­ся доста­точ­но бога­тым, чтобы, ведя рас­то­чи­тель­ную жизнь, «услаж­дать­ся гне­вом богов»168. Настоль­ко снис­хо­ди­тель­но было нака­за­ние за такое отвра­ти­тель­ное и откро­вен­ное зло­употреб­ле­ние сво­ею вла­стью в про­вин­ции даже в эпо­ху Тра­я­на; целый ряд фак­тов гово­рит за то, что подоб­ные зло­употреб­ле­ния слу­ча­лись доволь­но часто в про­вин­ци­ях, без того уже обре­ме­нен­ных непо­силь­ны­ми нало­га­ми. Тибе­рий при­ни­мал во вни­ма­ние поло­же­ние под­дан­ных, когда остав­лял намест­ни­ков дол­гое вре­мя в одной и той же про­вин­ции. Он при этом руко­во­дил­ся сле­дую­щи­ми сооб­ра­же­ни­я­ми: вся­кая власть склон­на к коры­сто­лю­бию; если назна­чить намест­ни­ка на корот­кое вре­мя, то он будет торо­пить­ся награ­бить как мож­но боль­ше; если же он оста­ет­ся дол­гое вре­мя на одном и том же месте, то у него доста­точ­но вре­ме­ни, чтобы насы­тить­ся, и поэто­му он будет дей­ст­во­вать менее жесто­ко. Он срав­ни­вал поло­же­ние про­вин­ци­а­лов с поло­же­ни­ем ране­но­го чело­ве­ка, раны кото­ро­го покры­ты роя­ми мух, но кото­рый отка­зы­ва­ет­ся от пред­ло­же­ния про­хо­же­го ото­гнать их. Те мухи, кото­рые насы­ти­лись уже его кро­вью, не будут уже его силь­но мучить, если же на него напа­дут рои новых, голод­ных мух, это­го он не будет уже в состо­я­нии пере­не­сти169. При­но­си­ла ли эта мера дей­ст­ви­тель­но облег­че­ние про­вин­ци­ям, — это еще боль­шой вопрос. Квин­ти­лий Вар начал с.125 управ­лять бога­той Сири­ей, будучи бед­ным чело­ве­ком, и оста­вил ее через девять лет обед­нев­шей стра­ной, став сам бога­чом170.

С горь­кой иро­ни­ей гово­рит Сене­ка: «нет ниче­го уди­ви­тель­но­го в том, что про­вин­ции раз­граб­ля­ют­ся и судеб­ные при­го­во­ры про­из­но­сят­ся после сво­его рода аук­ци­о­на и выслу­ша­ния обо­юд­ных пред­ло­же­ний в поль­зу того, кто пред­ло­жит боль­ше: ведь по меж­ду­на­род­но­му пра­ву мож­но про­да­вать то, что было куп­ле­но»171. Похва­ла за «чрез­вы­чай­ную уме­рен­ность и воз­дер­жан­ность» или «непо­роч­ность», кото­рые были обна­ру­же­ны Вител­ли­ем и Ото­ном во вре­мя управ­ле­ния про­вин­ци­ей172, и дру­гие подоб­ные вос­хва­ле­ния173 гово­рят за то, что ско­рее про­тив­ное было пра­ви­лом. Когда слу­ча­лось, что какая-нибудь про­вин­ция обра­ща­лась к адво­ка­ту в Рим с прось­бой взять на себя ее защи­ту, то это была обя­за­тель­но раз­граб­лен­ная и оскорб­лен­ная про­вин­ция174. Юве­нал уве­ще­ва­ет потом­ка знат­ных пред­ков, в том слу­чае, если ему доста­нет­ся, нако­нец, дав­но ожи­дае­мая про­вин­ция, питать жалость к без­за­щит­ным союз­ни­кам, всю кровь кото­рых и без того уже высо­са­ли. Факт нака­за­ния гра­би­те­ля им помочь не может. Про­цес­сы погло­ща­ют состо­я­ние обви­ни­те­лей, и Пан­са отни­мет у них то, что оста­вил Нат­та. Луч­шую часть неко­гда без­мер­ных богатств уже рас­хи­ти­ли Веррес и его совре­мен­ни­ки. Теперь у них мож­но отнять толь­ко несколь­ко пар волов, неболь­шой табун кобы­лиц, малень­кое име­ньи­це и изо­бра­же­ния их домаш­них богов. Если сви­та намест­ни­ка ведет себя без­упреч­но, если нет у него пре­крас­но­куд­ро­го пажа, от кото­ро­го зави­сят реше­ния суда, если супру­га его ведет без­уко­риз­нен­ный образ жиз­ни и не сви­реп­ст­ву­ет с целью нажи­вы, подоб­но гар­пии с ост­ры­ми ког­тя­ми, в горо­дах и на окруж­ных собра­ни­ях — то все это рав­но­цен­но само­му древ­не­му и знат­но­му про­ис­хож­де­нию175. Пер­ти­нак, по сло­вам его био­гра­фа, до управ­ле­ния Сири­ей вел себя без­упреч­но, после смер­ти Мар­ка Авре­лия в нем просну­лось коры­сто­лю­бие, а после управ­ле­ния четырь­мя кон­су­лар­ски­ми про­вин­ци­я­ми, он всту­пил в сенат уже бога­тым чело­ве­ком176. Но и из эпо­хи Мар­ка Авре­лия дошла до нас горь­кая кри­ти­ка управ­ле­ния про­вин­ци­я­ми. «Бед­ное государ­ство, — гово­рит­ся в одном пись­ме пре­тен­ден­та Авидия Кас­сия, — кото­рое долж­но сно­сить жад­ность этих бога­чей!» Импе­ра­тор слиш­ком добр. Толь­ко мно­го­чис­лен­ные смерт­ные при­го­во­ры мог­ли бы вер­нуть ста­рый порядок. Воз­мож­но ли назвать про­кон­су­ла­ми и намест­ни­ка­ми тех, кото­рые дума­ют, что про­вин­ции даны им сена­том и импе­ра­то­ром для того, чтобы они мог­ли жить в рос­ко­ши и обо­га­щать­ся. И при­том чем, как не кро­вью государ­ства и иму­ще­ст­вом про­вин­ци­а­лов. «Но пусть они будут бога­ты­ми; боги, если они вооб­ще спо­соб­ст­ву­ют пра­во­му делу, вновь напол­нят государ­ст­вен­ную каз­ну»177.

Небо­га­тые сена­то­ры, не желав­шие посту­пить на воен­ную служ­бу и не имев­шие доста­точ­но средств, чтобы избрать маги­ст­рат­скую карье­ру, тре­бо­вав­шую боль­ших издер­жек, мог­ли себе соста­вить целое состо­я­ние в с.126 каче­стве судеб­ных ора­то­ров; хотя целый ряд ука­зов и огра­ни­чи­вал раз­ме­ры воз­на­граж­де­ний за судеб­ную защи­ту 100000 сестер­ци­я­ми178, но это поста­нов­ле­ние все же лег­ко мож­но было обой­ти, и дохо­ды зна­ме­ни­тых адво­ка­тов дости­га­ли фак­ти­че­ски огром­ных раз­ме­ров. Прав­да, гораздо боль­ше пла­ти­ли тем адво­ка­там, а чис­ло их в I веке было очень вели­ко, кото­рые, зло­употреб­ляя сво­им талан­том, зани­ма­лись постыд­ным ремеслом обви­ни­те­лей в про­цес­сах по оскорб­ле­нию вели­че­ства: толь­ко таким обра­зом мож­но объ­яс­нить себе про­ис­хож­де­ние несмет­ных богатств Регу­ла, Вибия Кри­спа и Эприя Мар­цел­ла. Пер­вый из них за свою дея­тель­ность в каче­стве обви­ни­те­ля полу­чил в награ­ду от Неро­на кон­су­лат, жре­че­ство и 7 мил­ли­о­нов сестер­ци­ев; он про­дол­жал свою дея­тель­ность при Доми­ти­ане и наде­ял­ся уве­ли­чить свое состо­я­ние до 120 мил­ли­о­нов179. Вибий Кри­сп, богат­ство кото­ро­го (как гово­ри­лось выше) вошло в пого­вор­ку при Доми­ти­ане, вла­дел 200180, Эприй Мар­целл — 300 мил­ли­о­на­ми181.

Но зако­но­веде­ние не было непо­сред­ст­вен­ным источ­ни­ком дохо­дов сена­то­ров (к чис­лу кото­рых при­над­ле­жа­ли самые извест­ные юри­сты пер­вых двух веков); это заня­тие достав­ля­ло им вли­я­ние, почет и извест­ность, а в осо­бен­но­сти спо­соб­ст­во­ва­ло дости­же­нию долж­но­стей и раз­лич­ных поче­стей. Зна­ние зако­нов игра­ло роль не толь­ко при выбо­рах совет­ни­ков импе­ра­то­ра182, зва­ние кото­рых, начи­нал с эпо­хи Адри­а­на, ста­ло посто­ян­ной и опла­чи­вае­мой долж­но­стью, но, глав­ным обра­зом, при заме­ще­нии город­ской пре­фек­ту­ры183, — долж­но­сти, кото­рую зани­ма­ли зна­ме­ни­тые юри­сты Пегас (при Вес­па­си­ане и Доми­ти­ане)184 и Саль­вий Юли­ан (при Адри­ане)185. Целый ряд очень извест­ных зако­но­ве­дов двух пер­вых веков полу­чи­ли кон­су­лат. Анти­стий Лабе­он по при­чине сво­его неза­ви­си­мо­го обра­за мыс­лей был либо лишен этой чести, либо сам отка­зал­ся от нее; рав­ным обра­зом, отка­зал­ся и А. Кас­цел­лий. Более покла­ди­стый сопер­ник Лабео­на, Атей Капи­тон, зани­мал эту долж­ность в 5 г. по Р. Хр. М. Кок­цей Нер­ва был кон­су­лом в 22 г., Г. Кас­сий Лон­гин в 30 г., Кани­ний Ребил (ум. в 56 г.) в неиз­вест­ном нам году186, Целий Сабин в 69 г., Пегас, может быть, при Вес­па­си­ане, Нера­тий Приск око­ло 83 г., П. Ювен­тий Цельс, веро­ят­но, при Тра­яне и вто­рич­но в 129 г., Саль­вий Юли­ан так­же два­жды (при Адри­ане), Пак­ту­мей Кле­мент в 138 г. вме­сте с М. Вин­ди­ем Вером187.

Нет ниче­го уди­ви­тель­но­го в том, что часто в тех слу­ча­ях, когда закон­ные и чест­ные сред­ства к уве­ли­че­нию дохо­дов пере­ста­ва­ли соот­вет­ст­во­вать сум­ме тех издер­жек, кото­рые тре­бо­ва­лись от сена­то­ров, мно­гие сена­тор­ские семьи попа­да­ли в очень затруд­ни­тель­ное поло­же­ние и порою дохо­ди­ли до пол­но­го обед­не­ния. Нуж­да застав­ля­ла отдель­ных чле­нов таких семейств высту­пать за день­ги в обще­ст­вен­ных с.127 пред­став­ле­ни­ях, глав­ным обра­зом, при Нероне188. Когда буду­щий импе­ра­тор Вител­лий был послан Галь­бой в каче­стве кон­су­ла­ра-лега­та в Гер­ма­нию, у него совсем не было денег на доро­гу, так что ему при­шлось зало­жить жем­чу­жи­ну, кото­рую его мать носи­ла в ухе, сдать на осталь­ную часть года свой дво­рец внай­мы и поме­стить жену и детей, кото­рых он остав­лял в Риме, в наем­ной квар­ти­ре; с трудом уда­лось ему так­же, не без неко­то­рой наг­ло­сти, осво­бо­дить­ся от мас­сы креди­то­ров, кото­рые хоте­ли задер­жать его189. Дол­ги Ото­на по смер­ти Неро­на состав­ля­ли 200 мил­ли­о­нов сестер­ци­ев190. Мно­гие, имея пра­во попасть в сенат, оста­ва­лись всад­ни­ка­ми, чтобы укло­нить­ся от разо­ри­тель­ных обя­зан­но­стей пер­во­го сосло­вия, но ино­гда их насиль­но при­нуж­да­ли к это­му. Некий Сур­ди­ний Галл, чтобы не быть сена­то­ром, отпра­вил­ся в 47 году в Кар­фа­ген, но по при­ка­за­нию Клав­дия дол­жен был вер­нуть­ся, чтобы надеть на себя «золотые путы»191. Дру­гих всад­ни­ков сена­тор­ско­го про­ис­хож­де­ния, кото­рые отка­зы­ва­лись посту­пить в сенат, Клав­дий исклю­чал и из сосло­вия всад­ни­ков192.

Очень часто сена­то­ры обра­ща­лись к импе­ра­то­рам с прось­бой — ока­зать им денеж­ную под­держ­ку или уво­лить их из сена­та. Импе­ра­то­ры в боль­шин­стве слу­ча­ев с готов­но­стью помо­га­ли сена­то­рам, тем более, что они сами при­над­ле­жа­ли к их сосло­вию, и охот­но забо­ти­лись о сохра­не­нии древ­них родов193. Но, само собой разу­ме­ет­ся, что всем нуж­даю­щим­ся они помочь не мог­ли, да и помощь их была очень раз­лич­на. Август, щед­рый и в этом отно­ше­нии, уве­ли­чил, меж­ду про­чим, в 4 г. по Р. Хр. состо­я­ние вось­ми­де­ся­ти сена­то­ров до 1200000 сестер­ци­ев194; один, все дол­ги кото­ро­го он упла­тил, вне­ся 4 мил­ли­о­на, напи­сал ему после это­го: «а мне ты раз­ве ниче­го не дашь?»195. По оче­вид­но досто­вер­но­му свиде­тель­ству Таци­та, Тибе­рий, даже лишив­шись всех дру­гих доб­ро­де­те­лей, про­дол­жал быть щед­рым, когда это­го тре­бо­ва­ло бла­го­род­ство; но, так как чис­ло про­си­те­лей, по всей веро­ят­но­сти, было слиш­ком вели­ко, он согла­шал­ся помочь толь­ко тем сена­то­рам, кото­рые мог­ли изло­жить перед сена­том при­чи­ны сво­его обед­не­ния, и этой и дру­ги­ми кру­ты­ми мера­ми он стал отпу­ги­вать всех от себя196. Про­пер­тию Целе­ру, зани­мав­ше­му уже долж­ность пре­то­ра, он в 15 году пода­рил один мил­ли­он сестер­ци­ев, так как было извест­но, что уже отец его был чело­ве­ком бед­ным. Когда Марий Непот, при­над­ле­жав­ший к тому же сосло­вию, про­сил упла­тить и его дол­ги, он дол­жен был назвать сна­ча­ла име­на сво­их креди­то­ров, после чего Тибе­рий объ­явил ему, что дол­ги его он уже велел запла­тить, и при­ба­вил к это­му доволь­но рез­кое уве­ща­ние197. Гор­тен­зий Гор­тал, внук ора­то­ра, полу­чил от Авгу­ста пода­рок в один мил­ли­он, но с обя­за­тель­ст­вом обза­ве­стись семьею, чтобы этот знат­ный род не пре­кра­тил­ся. Когда он в 16 году в сопро­вож­де­нии сво­их четы­рех сыно­вей про­сил сенат выдать ему посо­бие, так как бед­ность его с.128 была обще­из­вест­на, Тибе­рий отка­зал ему наот­рез, но потом, так как это про­из­ве­ло небла­го­при­ят­ное впе­чат­ле­ние, выдал каж­до­му сыну по 200000 сестер­ци­ев, но впо­след­ст­вии не забо­тил­ся боль­ше об этой семье, хотя она впа­ла в край­нюю нуж­ду198. Обед­нев­ших вслед­ст­вие сво­ей рас­то­чи­тель­но­сти Тибе­рий исклю­чал из сена­та199 или поз­во­лял им доб­ро­воль­но выхо­дить из него200. Когда один извест­ный мот, Аци­лий Бута, пре­вра­щав­ший ночь в день и рас­то­чив­ший таким обра­зом все свое гро­мад­ное состо­я­ние, объ­явил себя несо­сто­я­тель­ным, Тибе­рий ска­зал ему: «Ты проснул­ся слиш­ком позд­но»201. Нерон выдал в нача­ле сво­его прав­ле­ния несколь­ким обед­нев­шим знат­ным семьям по пол­мил­ли­о­на, так напри­мер, семье Вале­рия Кот­ты, кото­рый в 59 г. был его кол­ле­гой по кон­су­ла­ту; рав­ным обра­зом, он выда­вал еже­год­ные посо­бия семьям Авре­лия Кот­ты и Гате­рия Анто­ни­на, хотя они про­мота­ли все свое наслед­ст­вен­ное состо­я­ние202. Вес­па­си­ан был так­же очень щедр, попол­нял сена­то­рам ценз и под­дер­жи­вал бед­ных кон­су­ла­ров, выда­вая им еже­год­но по пол­мил­ли­о­на203. Адри­ан выда­вал посо­бия сена­то­рам, разо­рив­шим­ся не по сво­ей вине, при­чем раз­ме­ры посо­бия, ино­гда даже пожиз­нен­но­го, зави­се­ли от чис­ла детей, и давал им таким обра­зом воз­мож­ность жить соот­вет­ст­вен­но сво­е­му зва­нию. Для испол­не­ния обя­зан­но­стей, свя­зан­ных с куруль­ны­ми долж­но­стя­ми (и состо­я­щих, глав­ным обра­зом, в устрой­стве зре­лищ), он делал боль­шие подар­ки не толь­ко сво­им дру­зьям, но и людям заве­до­мо дур­ной сла­вы и под­дер­жи­вал так­же неко­то­рых жен­щин (оче­вид­но, при­над­ле­жав­ших к сена­тор­ско­му кру­гу204.

Сам он, будучи еще пре­то­ром, полу­чил от Тра­я­на 2 мил­ли­о­на на устрой­ство теат­раль­ных пред­став­ле­ний205. Анто­нин Пий так­же помо­гал сена­то­рам и маги­ст­ра­там при испол­не­нии их долж­ност­ных обя­зан­но­стей206. Гавию Кла­ру, зани­мав­ше­му долж­ность кве­сто­ра, эди­ла и пре­то­ра, несмот­ря на то, что у него после упла­ты отцов­ских дол­гов почти ниче­го не оста­лось, он одол­жил день­ги из государ­ст­вен­ной каз­ны для покры­тия тех издер­жек, кото­рые тре­бо­ва­ла пре­ту­ра; всю эту сум­му Гавий Клар вер­нул. Фрон­тон, друг Кла­ра, пишет Л. Веру, что он поста­рал­ся бы сам вся­че­ски облег­чить ему испол­не­ние сена­тор­ских обя­зан­но­стей, если бы у него было боль­шее состо­я­ние207. Оче­вид­но, было обыч­ным, что бога­тые сена­то­ры помо­га­ли сво­им обед­нев­шим кол­ле­гам, спа­сая этим честь сосло­вия: так напри­мер, и в этом направ­ле­нии выше­упо­мя­ну­тый Г. Каль­пур­ний Пизон обна­ру­жил свою цар­скую щед­рость208.

Кажет­ся, вооб­ще, внут­ри пер­во­го сосло­вия до неко­то­рой сте­пе­ни счи­та­лись с обя­зан­но­стью вза­им­но­го вспо­мо­ще­ст­во­ва­ния; осо­бен­но, когда дело шло о теат­раль­ных пред­став­ле­ни­ях, то денеж­ная помощь пред­ла­га­лась не толь­ко дру­зья­ми, но и менее близ­ки­ми лица­ми того же сосло­вия, и, в боль­шин­стве слу­ча­ев, при­ни­ма­лась. Каз­нен­ный в эпо­ху Кали­гу­лы Юлий Гре­цин (отец Агри­ко­лы) отка­зал­ся от боль­ших денеж­ных сумм, с.129 послан­ных ему для этой цели кон­су­ла­ми Фаби­ем Пер­си­ком и Кани­ни­ем Реби­лом, вслед­ст­вие дур­ной репу­та­ции этих лиц, но при­нял помощь от дру­гих; Сене­ка усмат­ри­ва­ет в этом фак­те про­яв­ле­ние неко­то­рой цен­зу­ры209. Когда сго­рал дом знат­но­го чело­ве­ка, по сло­вам Юве­на­ла, вся ари­сто­кра­тия наде­ва­ла тра­ур, пре­тор пре­кра­щал судо­про­из­вод­ство, и денеж­ные сум­мы, сте­кав­ши­е­ся со всех сто­рон на постро­е­ние ново­го зда­ния, дости­га­ли порою таких раз­ме­ров, что на постра­дав­ше­го пада­ло подо­зре­ние в умыш­лен­ном под­жо­ге; но нико­му не при­хо­ди­ло в голо­ву дать при­ют и ока­зать помощь бед­ня­ку, поте­ряв­ше­му вслед­ст­вие пожа­ра все свое иму­ще­ство210.

Суще­ст­во­вав­ший обы­чай, заве­щать свое состо­я­ние цело­му ряду лиц, с тече­ни­ем вре­ме­ни достиг таких широ­ких раз­ме­ров, что стал для боль­шин­ства сена­то­ров посто­ян­ным источ­ни­ком дохо­дов. Пли­ний Млад­ший выра­жал свою радость по пово­ду того, что его так часто упо­ми­на­ли вме­сте с Таци­том. И в заве­ща­ни­ях они оба обык­но­вен­но упо­ми­на­лись вме­сте и им пред­на­зна­ча­лись оди­на­ко­вые сум­мы, за исклю­че­ни­ем тех слу­ча­ев, когда заве­ща­тель был осо­бен­но бли­зок с одним из них211. В дошед­шем до нас заве­ща­нии Дасу­мия (состав­лен­ном в 109 г.), по всей веро­ят­но­сти, упо­ми­на­ет­ся и о них212. Кро­ме того, раз­ре­ша­лись в осталь­ных слу­ча­ях запре­щае­мые дар­ст­вен­ные запи­си меж­ду мужем и женою, если они про­из­во­ди­лись с целью дости­же­ния или сохра­не­ния зва­ния и поче­стей213. Сена­то­рам, глав­ным обра­зом родо­ви­тым, было, конеч­но, лег­ко попра­вить свои денеж­ные дела женить­бой на бога­той неве­сте, доста­точ­ным дока­за­тель­ст­вом чего явля­ет­ся хотя бы сле­дую­щий рас­сказ Све­то­ния: вто­рая жена отца импе­ра­то­ра Галь­бы, очень кра­си­вая и бога­тая жен­щи­на, вле­ко­мая его знат­ным про­ис­хож­де­ни­ем, сама сде­ла­ла ему пред­ло­же­ние, и при­том доволь­но навяз­чи­вым обра­зом, несмот­ря на то, что он был мал ростом и гор­бат214. Да и вооб­ще «пород­нить­ся с широ­кой пур­пу­ро­вой кай­мой» было в то вре­мя выс­шей целью очень мно­гих често­лю­би­вых жен­щин215.

Вступ­ле­ние в сенат, несмот­ря на сопря­жен­ные с ним тяже­лые обя­зан­но­сти и мно­гие чув­ст­ви­тель­ные огра­ни­че­ния, было все же выс­шей целью каж­до­го често­лю­би­во­го рим­ля­ни­на и напол­ня­ло самих сена­то­ров высо­ким созна­ни­ем сво­его соб­ст­вен­но­го досто­ин­ства, делав­ше­го их пер­вы­ми лица­ми тогдаш­не­го мира. Чтобы объ­яс­нить себе этот факт, надо пом­нить, что вступ­ле­ние в сенат откры­ва­ло им путь к дости­же­нию долж­но­стей, пере­шед­ших еще из рес­пуб­ли­ки и доступ­ных толь­ко им. И даже тогда, когда эти долж­но­сти достав­ля­ли толь­ко внеш­ний блеск и почти совсем были лише­ны сво­его пер­во­на­чаль­но­го зна­че­ния и смыс­ла, дости­же­ние их, даже луч­шим и вдум­чи­вым людям сво­его вре­ме­ни, каза­лось окру­жен­ной орео­лом поче­та целью, к кото­рой сто­ит стре­мить­ся. Очень немно­гие явле­ния после­дую­щей жиз­ни Рима вызы­ва­ют столь­ко удив­ле­ния, как тот факт, что даже жал­кий при­зрак преж­не­го вели­чия был в с.130 состо­я­нии так дол­го и до такой сте­пе­ни заме­нять дав­но исчез­нув­шую дей­ст­ви­тель­ность, вызы­вать такое глу­бо­кое ува­же­ние к себе и дей­ст­во­вать на всех сво­и­ми ста­ры­ми непре­одо­ли­мы­ми чара­ми. Это чув­ство настоль­ко проч­но и глу­бо­ко цари­ло в душах людей, что до само­го кон­ца жиз­ни древ­не­го мира, да и после того, кон­су­лат счи­тал­ся выс­шей поче­стью, кото­рой может достиг­нуть под­дан­ный. Когда насту­пил пери­од ста­ро­сти в жиз­ни Рима, когда долж­ность эта ста­ла ничем иным, как дет­ской игрою в пыш­ность, и тогда еще импе­ра­тор Юли­ан назы­вал ее «поче­стью, рав­но­силь­ной вся­кой вла­сти». В VI в., когда кон­су­лат стал уже пустым зву­ком, лишен­ным вся­ко­го зна­че­ния, он про­слав­лял­ся еще, как «выс­шее бла­го и вели­чай­шая почесть в мире»216. Либа­ний обос­но­вы­ва­ет эту высо­кую оцен­ку тем, что имя кон­су­ла дела­ет­ся извест­ным все­му миру и нико­гда не забы­ва­ет­ся217. Нет поэто­му ниче­го уди­ви­тель­но­го в том, что в тот пери­од импе­рии, кото­рый был эпо­хой про­грес­са, даже Тацит счи­та­ет пре­де­лом всех чело­ве­че­ских стрем­ле­ний — дости­же­ние кон­су­ла­та, кото­рый в его вре­мя не был еще лишен всех сво­их функ­ций, а был, напро­тив, окру­жен новым блес­ком, бла­го­да­ря тому, что сами пра­вя­щие импе­ра­то­ры по несколь­ку раз зани­ма­ли эту долж­ность. В заклю­че­нии био­гра­фии Агри­ко­лы он гово­рит: «так как он достиг поче­стей кон­су­ла­та и три­ум­фа, чего же еще мог он ожи­дать от судь­бы?»218.

До какой сте­пе­ни люди незна­чи­тель­ные уме­ли обма­ны­вать свое тще­сла­вие, буд­то бы маги­ст­ра­ту­ры сохра­ни­ли свое преж­нее зна­че­ние, и зани­маю­щие их явля­ют­ся дей­ст­ви­тель­но тем, чье имя они носят, об этом ярче все­го свиде­тель­ст­ву­ет то, каким обра­зом Пли­ний Млад­ший гово­рит об одной из самых ничтож­ных, и уте­ряв­шей вся­кое зна­че­ние, о три­бу­на­те. Он счи­тал выступ­ле­ние в каче­стве судеб­но­го защит­ни­ка несов­ме­сти­мым с досто­ин­ст­вом три­бу­на. «Мно­го, прав­да, зави­сит от того, чем счи­тать три­бу­нат, пустым ли при­зра­ком, име­нем без насто­я­ще­го зна­че­ния, или неру­ши­мой вла­стью, кото­рой никто не дол­жен огра­ни­чи­вать, даже обла­даю­щий ею. Будучи три­бу­ном, я, может быть, и оши­бал­ся, при­пи­сы­вая себе неко­то­рое зна­че­ние; но, уве­рен­ный в сво­ей право­те, я не высту­пал в каче­стве защит­ни­ка перед судом, во-пер­вых, пото­му что мне каза­лось непри­лич­ным, что все будут сидеть в то вре­мя, как сто­ять будет тот, перед кем все обык­но­вен­но вста­ют и кому все усту­па­ют место, что водя­ные часы посме­ют пре­рвать речь того, кто может заста­вить мол­чать вся­ко­го дру­го­го, что руга­тель­ства дол­жен будет выслу­ши­вать тот, даже уго­ва­ри­вать кото­ро­го воз­бра­ня­ет­ся, и кото­рый дол­жен всем пока­зать­ся сла­бым, если он мол­ча потер­пит все это, и дерз­ким, если ему взду­ма­ет­ся ото­мстить»219.

Начи­ная с эпо­хи Авгу­ста, ком­плекс долж­но­стей, объ­еди­нен­ных под име­нем вигин­ти­ви­ра­та, пред­став­лял собою пред­ва­ри­тель­ную сту­пень к с.131 пер­вой сена­тор­ской долж­но­сти — кве­сту­ре220. Каж­дый, желав­ший попасть в курию, дол­жен был кро­ме того отбыть воен­ную служ­бу в каче­стве офи­це­ра, что было воз­мож­но, начи­ная с 18-го года жиз­ни. Сна­ча­ла служ­ба эта отбы­ва­лась либо до вигин­ти­ви­ра­та, либо после него, впо­след­ст­вии это послед­нее ста­ло пра­ви­лом. Но и здесь импе­ра­тор­ская диспен­са­ция мог­ла всту­пить в силу. Боль­ше одно­крат­ной офи­цер­ской служ­бы (боль­шею частью одно­год­ней) от лиц, желаю­щих попасть в сенат, не тре­бо­ва­лось. Со вре­ме­ни Тибе­рия они слу­жи­ли толь­ко в каче­стве три­бу­нов леги­о­на; до Гор­ди­а­на (вклю­чи­тель­но) офи­цер­ская служ­ба от буду­щих сена­то­ров, во вся­ком слу­чае, еще тре­бо­ва­лась221.

К трем сту­пе­ням, пред­став­ляв­шим собою обя­за­тель­ную ска­лу долж­но­стей во вре­мя рес­пуб­ли­ки, а имен­но: к кве­сту­ре, пре­ту­ре и кон­су­ла­ту, Август при­ба­вил еще чет­вер­тую обя­за­тель­ную сту­пень, кото­рая заня­ла место меж­ду дву­мя пер­вы­ми и на кото­рой оба эди­ли­те­та, в чис­ле шести мест, были соеди­не­ны с народ­ным три­бу­на­том, в чис­ле деся­ти мест. Таким обра­зом, в сена­те теперь суще­ст­во­ва­ли четы­ре клас­са: кон­су­ла­ры, пре­то­рии, три­бу­ни­ции (к кото­рым при­над­ле­жа­ли и эди­ли­ции) и кве­сто­рии. Заня­тие одной сту­пе­ни было обя­за­тель­ным усло­ви­ем дости­же­ния сле­дую­щей; но пат­ри­ции, кото­рым из 16 долж­но­стей третьей сту­пе­ни были доступ­ны толь­ко две долж­но­сти куруль­но­го эди­ли­те­та, мог­ли про­пус­кать ее и, таким обра­зом, от кве­сту­ры пря­мо пере­хо­дить к пре­ту­ре222. Два­дца­тью вигин­ти­ви­ра­ми зани­ма­лись все два­дцать квес­тор­ских мест; 20 кве­сто­ров, за выче­том пат­ри­ци­ев, полу­ча­ли 16 три­бун­ских и эдиль­ских долж­но­стей, быв­шие три­бу­ны и эди­лы дела­лись пре­то­ра­ми, чис­ло кото­рых коле­ба­лось, но в общем дохо­ди­ло от 12 до 18; эта послед­няя циф­ра (как нор­ма, уста­нов­лен­ная, может быть, уже Клав­ди­ем), суще­ст­во­ва­ла еще в эпо­ху Адри­а­на223. Эти циф­ры обна­ру­жи­ва­ют дво­я­кую тен­ден­цию: с одной сто­ро­ны — дать каж­до­му, всту­пив­ше­му на попри­ще сена­тор­ской служ­бы, воз­мож­ность достиг­нуть так­же и пре­ту­ры; с дру­гой сто­ро­ны — иметь нагото­ве для всех сту­пе­ней сена­тор­ской служ­бы толь­ко столь­ко кан­дида­тов, сколь­ко име­лось мест, и, таким обра­зом, сде­лать изби­ра­тель­ное пра­во сена­та почти иллю­зор­ным. Но фак­ти­че­ски обсто­я­тель­ства скла­ды­ва­лись немно­го ина­че, в зави­си­мо­сти от импе­ра­тор­ской диспен­са­ции от вигин­ти­ви­ра­та224 и от воз­веде­ния сена­то­ров в три­бу­ни­ции и пре­то­рии самим импе­ра­то­ром без про­хож­де­ния этих долж­но­стей; но об этом речь еще впе­ре­ди. Роль сена­та при выбо­рах до пре­ту­ры в каж­дом отдель­ном слу­чае зави­се­ла, сле­до­ва­тель­но, от импе­ра­то­ра225.

Выс­шая долж­ность, кон­су­лат, заме­ща­лась (по всей веро­ят­но­сти, со вре­ме­ни Неро­на)226 по импе­ра­тор­ско­му назна­че­нию; чис­ло мест посте­пен­но рас­ши­ря­лось. По край­ней мере со 2 года по Р. Хр., когда кон­су­лат был в боль­шин­стве слу­ча­ев долж­но­стью полу­го­дич­ною, а годич­ная (пред­на­зна­чав­ша­я­ся, глав­ным обра­зом, для чле­нов импе­ра­тор­ско­го дома) ста­ла поне­мно­гу все более и более ред­ким зна­ком отли­чия (из кото­рых с.132 послед­ний отно­сит­ся к 52 году), — в прав­ле­ние Авгу­ста чис­ло их было обык­но­вен­но 4, то же самое и при Нероне; при Кали­гу­ле и Клав­дии царил про­из­вол. В 69 г., вслед­ст­вие назна­че­ний, про­из­веден­ных тре­мя импе­ра­то­ра­ми, Галь­бой, Ото­ном и Вител­ли­ем, чис­ло кон­су­лов воз­рос­ло до 15. С этих пор исче­за­ет полу­го­дич­ный кон­су­лат, и появ­ля­ют­ся четы­рех­ме­сяч­ные, и отча­сти двух­ме­сяч­ные сро­ки, про­из­воль­но чередую­щи­е­ся, но из кото­рых в III веке пре­об­ла­да­ют послед­ние; дру­гие сро­ки, напри­мер месяч­ные, были исклю­че­ни­ем. При Ком­мо­де Кле­андр назна­чил одна­жды 15 кон­су­лов в один год, как об этом уже было ска­за­но227. В осталь­ном, введен­ный Авгу­стом после­до­ва­тель­ный порядок долж­но­стей, состо­я­щий из четы­рех сту­пе­ней, про­дер­жал­ся более 200 лет228.

Меж­ду дву­мя сле­дую­щи­ми друг за дру­гом долж­но­стя­ми дол­жен был прой­ти неко­то­рый про­ме­жу­ток вре­ме­ни. Для дости­же­ния кве­сту­ры, начи­ная с Авгу­ста, тре­бо­вал­ся 25-лет­ний воз­раст, для пре­ту­ры 30-лет­ний; для три­бу­на­та (или эди­ли­те­та) и для кон­су­ла­та тре­бо­ва­лись, по всей веро­ят­но­сти, 27 лет и 33 года229. Были неко­то­рые исклю­че­ния; так, меж­ду про­чим, введен­ная Авгу­стом при­ви­ле­гия отцов; за каж­до­го из остав­ших­ся в живых детей им сокра­ща­лось по одно­му про­ме­жу­точ­но­му году230.

Что каса­ет­ся соот­но­ше­ния цифр на трех ниж­них сту­пе­нях, то (как об этом уже было ска­за­но) лица, зани­маю­щие долж­ность кве­сто­ров, мог­ли быть уве­ре­ны в том, что со вре­ме­нем им удаст­ся добить­ся двух сле­дую­щих выс­ших долж­но­стей. Нет ника­ко­го сомне­ния в том, что, кро­ме диспен­са­ции пат­ри­ци­ев от третьей сту­пе­ни, порою тре­бо­ва­лись чрез­вы­чай­ные меры для полу­че­ния тре­бу­е­мо­го чис­ла соот­вет­ст­ву­ю­щих кан­дида­тов. Это дости­га­лось, как это уже было ска­за­но, тем, что импе­ра­то­ры воз­во­ди­ли над­ле­жа­щих лиц в выс­ший класс без того, чтобы они дей­ст­ви­тель­но зани­ма­ли свя­зан­ные с ним долж­но­сти. В силу сво­ей цен­зор­ской вла­сти, импе­ра­то­ры все чаще и чаще ста­ли про­из­во­дить в класс три­бу­ни­ци­ев и пре­то­ри­ев таких сена­то­ров, кото­рые не зани­ма­ли еще три­бу­на­та, эди­ли­те­та и пре­ту­ры231. Чис­ло их в после­дую­щее вре­мя было доволь­но вели­ко. Лица, удо­ста­и­вав­ши­е­ся подоб­но­го повы­ше­ния (ad­lec­tio), поль­зо­ва­лись все­ми поли­ти­че­ски­ми и почет­ны­ми пра­ва­ми, выте­кав­ши­ми из дей­ст­ви­тель­но­го заме­ще­ния маги­ст­ра­ту­ры232, глав­ным обра­зом, пра­вом соис­ка­ния выс­ших долж­но­стей.

Кро­ме это­го дей­ст­ви­тель­но­го повы­ше­ния волею импе­ра­то­ра, мог­ло еще про­ис­хо­дить даро­ва­ние почет­ных прав сена­том (так назы­вае­мых or­na­men­ta, т. е. зна­ков досто­ин­ства)233. В осно­ву даро­ва­ния or­na­men­ta с само­го нача­ла была поло­же­на та мысль, что пожа­ло­ва­ние их есть ничто с.133 иное, как фор­ма без содер­жа­ния, блеск, за кото­рым нет сущ­но­сти. Они не дава­ли ни пра­ва соис­ка­ния выс­ших долж­но­стей, ни пра­ва уча­стия в сена­те; толь­ко те лица, кото­рые поль­зо­ва­лись уже сена­тор­ским пра­вом голо­са, полу­ча­ли воз­мож­ность пода­вать свой голос в среде того клас­са, инсиг­нии кото­ро­го они полу­чи­ли, и являть­ся на обще­ст­вен­ных празд­не­ствах вме­сте с его чле­на­ми234. Вза­и­моот­но­ше­ние меж­ду инсиг­ни­я­ми и саном, полу­чен­ным по импе­ра­тор­ско­му назна­че­нию или вслед­ст­вие заня­тия маги­ст­ра­ту­ры, было, сле­до­ва­тель­но, при­бли­зи­тель­но такое же, как в насто­я­щее вре­мя вза­и­моот­но­ше­ние меж­ду почет­ным и дей­ст­ви­тель­ным зва­ни­ем. Клав­дий, тщет­но про­сив­ший Тибе­рия пожа­ло­вать ему кон­су­лат, полу­чил от него толь­ко кон­суль­ские инсиг­нии. На насто­я­тель­ную, вто­рич­ную, прось­бу его Тибе­рий отве­тил ему толь­ко, что он послал ему 50 золотых для поку­пок на база­ре во вре­мя сатур­на­лий235. Когда дру­зья упре­ка­ли Неро­на в пре­не­бре­жи­тель­ном отно­ше­нии к Окта­вии, то он гово­рил, что она долж­на удо­воль­ст­во­вать­ся инсиг­ни­я­ми супру­ги236.

Пер­вым из сосло­вия всад­ни­ков, полу­чив­шим подоб­ное пожа­ло­ва­ние, был Сеян, кото­рый, в каче­стве пре­фек­та пре­то­рия, в 19 году полу­чил пре­тор­ские инсиг­нии. Пре­фек­ты пре­то­рия и впо­след­ст­вии полу­ча­ли эти орна­мен­ты, а со вре­ме­ни Неро­на — и кон­суль­ские, и не толь­ко они одни, но и пре­фек­ты ноч­ной стра­жи и дру­гие вли­я­тель­ные или поль­зу­ю­щи­е­ся осо­бым покро­ви­тель­ст­вом лица из сосло­вия всад­ни­ков, даже импе­ра­тор­ские про­ку­ра­то­ры в про­вин­ци­ях, а при Клав­дии и импе­ра­тор­ские воль­ноот­пу­щен­ни­ки. Под­власт­ные цари тоже удо­ста­и­ва­лись орна­мен­тов; так, напри­мер, иудей­ский царь Агрип­па полу­чил пре­тор­ские орна­мен­ты при Кали­гу­ле, и кон­суль­ские при Клав­дии. Этот послед­ний импе­ра­тор пожа­ло­вал бра­ту его, Иро­ду, пре­тор­ские орна­мен­ты. Так же, как при пожа­ло­ва­нии орде­нов в насто­я­щее вре­мя, так и в Риме суще­ст­во­ва­ла гра­да­ция от низ­ших к выс­шим инсиг­ни­ям237.

Что каса­ет­ся дей­ст­ви­тель­но­го заме­ще­ния трех низ­ших долж­но­стей, то и здесь импе­ра­то­ры назна­ча­ли обык­но­вен­но (срав­ни­тель­но неболь­шую) часть кан­дида­тов. Назна­че­ние это про­из­во­ди­лось в фор­ме реко­мен­да­ции неко­то­рых лиц сена­ту, для кото­ро­го это име­ло уже закон­ное и обя­зы­ваю­щее зна­че­ние238; осталь­ных лиц выби­рал сенат. Кон­су­лы же все назна­ча­лись импе­ра­то­ром (веро­ят­но, со вре­ме­ни Неро­на, как об этом уже гово­ри­лось выше)239. Сокра­ще­ние вре­ме­ни кон­су­ла­та дава­ло импе­ра­то­рам воз­мож­ность награж­дать боль­шее чис­ло лиц за заслу­ги или за услуж­ли­вость и таким обра­зом при­об­ре­тать пре­дан­ность боль­ше­го чис­ла сена­то­ров. Вслед­ст­вие это­го, со вре­ме­нем полу­чи­лось еще одно новое под­разде­ле­ние, а имен­но так назы­вае­мый «орди­нар­ный» кон­су­лат, зани­мае­мый в тече­ние двух пер­вых меся­цев года и от кото­ро­го весь год полу­чал свое имя240, счи­тал­ся самым почет­ным. Уве­ли­че­ние чис­ла еже­год­но назна­чае­мых кон­су­лов дела­ло излиш­ним назна­че­ние кон­су­ла­ров со сто­ро­ны цен­зо­ров без дей­ст­ви­тель­но­го заня­тия этой долж­но­сти. Эта мера, с.134 дей­ст­ви­тель­но, была пред­при­ня­та толь­ко в III в. Опел­ли­ем Мак­ри­ном; чаще она при­ме­ня­лась в дио­кле­ти­а­но-кон­стан­ти­нов­скую эпо­ху241. Выс­шим зна­ком импе­ра­тор­ской бла­го­склон­но­сти и самым бле­стя­щим удо­вле­тво­ре­ни­ем често­лю­бия было пожа­ло­ва­ние кон­су­ла­та во вто­рой и в тре­тий раз, но послед­нее слу­ча­лось доволь­но ред­ко, а после Адри­а­на совсем пре­кра­ти­лось. Одна­ко, сам Адри­ан (как и оба пред­ше­ст­вен­ни­ка его)242 удо­сто­ил этой чести очень мно­гих243, не гово­ря уж о чле­нах импе­ра­тор­ской фами­лии. Послед­ний под­дан­ный, удо­сто­ив­ший­ся назна­че­ния кон­су­лом три раза, был зять Адри­а­на Юлий Урс Сер­ви­ан в 134 году244. До Тра­я­на этой ред­кой честью награж­да­ли толь­ко за воен­ные заслу­ги, Тра­ян же удо­ста­и­вал ею так­же лиц, отли­чив­ших­ся на государ­ст­вен­ной служ­бе245. О Вер­ги­нии Руфе, кото­рый три раза зани­мал кон­су­лат (два пер­вых раза в 63 и 69 гг.), Пли­ний гово­рит, что он под­нял­ся на самую высо­кую сту­пень, кото­рая вооб­ще доступ­на под­дан­ным246. Но и вто­рич­ный кон­су­лат, пожа­ло­ва­ние кото­ро­го про­ис­хо­ди­ло, конеч­но, гораздо чаще (но толь­ко со вре­ме­ни Фла­ви­ев), счи­тал­ся высо­ким зна­ком отли­чия, хотя Адри­ан, а тем более Кара­кал­ла и Алек­сандр Север, не ску­пи­лись на эту награ­ду247.

Если маги­ст­ра­ту­ры по боль­шей части и поте­ря­ли свое преж­нее зна­че­ние и ста­ли толь­ко сред­ст­вом к дости­же­нию сена­тор­ско­го зва­ния, то в то же вре­мя они полу­чи­ли и новое зна­че­ние и новую при­тя­га­тель­ную силу, бла­го­да­ря тому, что пожа­ло­ва­ние их ста­ло зна­ком импе­ра­тор­ско­го бла­го­во­ле­ния и дока­за­тель­ст­вом того, что импе­ра­тор остал­ся дово­лен преды­ду­щей служ­бой дан­но­го лица. Пли­ний Млад­ший гово­рит в сво­ей бла­годар­ст­вен­ной речи Тра­я­ну, после полу­че­ния от него кон­су­ла­та, что преж­де (т. е. при Доми­ти­ане) стрем­ле­ния даже луч­ших людей пара­ли­зо­ва­лись уве­рен­но­стью в том, что импе­ра­тор ниче­го не узна­ет о их заслу­гах (глав­ным обра­зом, в про­вин­ци­ях) и не смо­жет поэто­му награ­дить их; теперь же надеж­да на повы­ше­ние явля­ет­ся для них сти­му­лом, путь поче­стей и сла­вы открыт всем, каж­дый может выбрать себе цель для сво­их стрем­ле­ний, и испол­не­ние его жела­ний зави­сит толь­ко от него само­го. Он осо­бен­но одоб­ря­ет то, что усло­ви­ем дости­же­ния какой-нибудь долж­но­сти явля­ет­ся, глав­ным обра­зом, преды­ду­щая служ­ба248. В 103 или 104 гг. Пли­ний выпро­сил себе у Тра­я­на осво­бо­див­ше­е­ся место авгу­ра, как знак его хоро­ше­го мне­ния о себе; в ответ на поздра­ви­тель­ное пись­мо после полу­че­ния желае­мо­го, он пишет, что убедить­ся в мило­сти импе­ра­то­ра даже по само­му незна­чи­тель­но­му пово­ду — вещь пре­крас­ная249. Тем более в гла­зах рабо­леп­но настро­ен­ных людей каж­дый имел толь­ко постоль­ку зна­че­ние, посколь­ку он удо­ста­и­вал­ся зна­ков импе­ра­тор­ской мило­сти, кото­рая про­яв­ля­лась в разда­че почет­ных долж­но­стей. Один всад­ник, обви­нен­ный после паде­ния Сея­на за друж­бу с ним, ска­зал в сво­ей защи­ти­тель­ной речи перед сена­том: «Нам не подо­ба­ет судить о том, кого и по каким при­чи­нам ты воз­ве­ли­чи­ва­ешь над дру­ги­ми: тебе боги дали с.135 выс­шее пра­во решать дела, нам же оста­ви­ли толь­ко доб­лесть послу­ша­ния. Мы видим толь­ко то, что откры­то лежит перед нами, видим, кто полу­ча­ет от тебя богат­ство, поче­сти и силу вредить или при­но­сить поль­зу дру­гим. Уга­ды­ва­ние сокро­вен­ных мыс­лей вла­сти­те­ля — вещь недо­пу­сти­мая, опас­ная, а кро­ме того, и бес­плод­ная»250. Таким обра­зом, лица, удо­сто­ив­ши­е­ся повы­ше­ния, воз­ве­ли­чи­ва­лись над това­ри­ща­ми и при­бли­жа­лись к тро­ну. Так рес­пуб­ли­кан­ские долж­но­сти, несмот­ря на свои ста­рые назва­ния, в дей­ст­ви­тель­но­сти при­ня­ли монар­хи­че­ский харак­тер.

Ста­но­вит­ся ясным, насколь­ко эта искус­ст­вен­но создан­ная, рас­чле­нен­ная и снаб­жен­ная внеш­ни­ми зна­ка­ми отли­чия систе­ма титу­лов, поче­стей и инсиг­ни­ев отве­ча­ла цели — застав­лять често­лю­би­вые стрем­ле­ния под­дан­ных слу­жить выго­де монар­хии. Дока­за­тель­ст­вом того, что цель эта вполне дости­га­лась, явля­ет­ся то боль­шое зна­че­ние, кото­рое при­да­ва­лось зна­кам отли­чия, и то раз­ли­чие, кото­рое дела­лось меж­ду почет­ной и дей­ст­ви­тель­ной долж­но­стью. Что каса­ет­ся зна­ков отли­чия, то их носи­ли толь­ко в исклю­чи­тель­ных слу­ча­ях, на обще­ст­вен­ных тор­же­ствах и при­двор­ных празд­ни­ках251. Мысль Алек­сандра Севе­ра — вве­сти фор­му для всех долж­ност­ных лиц, состо­я­щих на импе­ра­тор­ской или куруль­ной служ­бе, не была при­веде­на в испол­не­ние252.

Таким обра­зом, куруль­ные долж­но­сти были и оста­ва­лись пред­ме­том страст­ных жела­ний и неустан­ных стрем­ле­ний, и дости­же­ние каж­дой новой долж­но­сти застав­ля­ло еще силь­нее стре­мить­ся к даль­ней­ше­му повы­ше­нию. «Често­лю­бие, — гово­рит Сене­ка, — не дает чело­ве­ку воз­мож­но­сти удо­вле­тво­рить­ся той поче­стью, кото­рая была для него когда-то пред­ме­том без­мер­ных жела­ний. Никто не бла­го­да­рит за полу­че­ние три­бу­на­та, напро­тив, три­бун жалу­ет­ся, что он не добил­ся еще пре­ту­ры, но и этой еще не доста­точ­но, покуда нет кон­су­ла­та, и кон­су­лат, достиг­ну­тый лишь один раз, не дает пол­но­го удо­вле­тво­ре­ния. “Он пожа­ло­вал мне пре­ту­ру, — гово­рит у него често­лю­бец, — а я наде­ял­ся на кон­су­лат; он дал мне 12 лик­то­ров, но не сде­лал меня насто­я­щим кон­су­лом; он велит назы­вать моим име­нем год, но у меня нет еще жре­че­ства; я избран в жре­че­скую кол­ле­гию, но поче­му толь­ко в одну?”»253. Боль­ше все­го уси­лий при­ла­га­лось для дости­же­ния кон­суль­ства. «Мно­гие, — гово­рит Сене­ка в дру­гом месте, — целые годы доби­ва­ют­ся того, чтобы один год стал назы­вать­ся их име­нем». По сло­вам Мар­ти­а­ла, сена­тор каж­дое утро оби­ва­ет 60 поро­гов, чтобы при­ба­вить новое имя в спи­сок кон­су­лов и чтобы впо­след­ст­вии в каче­стве намест­ни­ка управ­лять наро­да­ми Нуми­дии или Кап­па­до­кии. «Если ты хочешь стать кон­су­лом, — гово­рит­ся у Эпи­к­те­та, — ты дол­жен сокра­тить вре­мя сво­его сна, повсюду бегать, цело­вать руки, томить­ся перед чужи­ми две­ря­ми, гово­рить и делать мно­гое, недо­стой­ное сво­бод­но­го чело­ве­ка, мно­гим посы­лать подар­ки, неко­то­рым даже еже­днев­но»254.

с.136 Такие ста­ра­ния надо было при­ла­гать для дости­же­ния каж­дой долж­но­сти. Ни сам кан­дидат, ни дру­зья и покро­ви­те­ли его не ску­пи­лись на посе­ще­ния и реко­мен­да­тель­ные пись­ма. Пли­ний Млад­ший нахо­дил­ся в боль­шом вол­не­нии, когда моло­дой С. Эру­ций Клар доби­вал­ся три­бу­на­та. Здесь до неко­то­рой сте­пе­ни дело шло о его соб­ст­вен­ной чести. Он выхло­потал для него у импе­ра­то­ра сан сена­то­ра, кве­сту­ру и пра­во соис­ка­ния три­бу­на­та; если бы он теперь не добил­ся желае­мо­го, то мог­ло бы пока­зать­ся, что Пли­ний обма­нул импе­ра­то­ра. Он ходил поэто­му из дома в дом, из одно­го при­сут­ст­вен­но­го места в дру­гое, про­сил и закли­нал сво­их дру­зей, пус­кал в ход все свое вли­я­ние, и дру­гих убеж­дал содей­ст­во­вать ему255. Когда в каче­стве кан­дида­та высту­пил Юлий Назон, Пли­ний закли­нал сво­его дру­га Мину­ция Фун­да­на (кото­рый был кон­су­лом в 108 г.) тот­час же явить­ся в Рим, чтобы вме­сте с ним содей­ст­во­вать его избра­нию. Опять дело шло как бы о его соб­ст­вен­ном избра­нии, так как было извест­но, что он взял на себя под­дер­жать кан­дида­ту­ру. Отказ Назо­ну был рав­но­си­лен отка­зу ему само­му. Когда нахо­дя­щий­ся вне Рима Тацит напи­сал реко­мен­да­тель­ное пись­мо для его кан­дида­та, то Пли­ний отве­тил ему, что этим пись­мом он реко­мен­ду­ет ему его же само­го, и про­сил писать дру­гим лицам256. Кан­дидат заслу­жи­вал похва­лу, если исполь­зо­вал все закон­ные сред­ства, с целью обес­пе­чить ими свое избра­ние. Когда моло­дой Юлий Авит, избран­ный эди­лом, умер до вступ­ле­ния в долж­ность, Пли­ний вос­хва­лял его меж­ду про­чим и за неуто­ми­мость и бди­тель­ность, с кото­рой он доби­вал­ся этой долж­но­сти257. Но сколь­ко велось интриг, пере­но­си­лось уни­же­ний и совер­ша­лось под­ло­стей, чтобы про­ло­жить себе доро­гу к какой-нибудь долж­но­сти! Колу­мел­ла, при­над­ле­жав­ший к сосло­вию всад­ни­ков, хотел (в эпо­ху Неро­на) луч­ше удо­воль­ст­во­вать­ся скром­ным уде­лом сель­ско­го хозя­и­на, чем доби­вать­ся вла­сти и поче­стей маги­ст­ра­тур посред­ст­вом низ­ко­го рабо­леп­ства и позо­ра и при этом рас­тра­тить все свое состо­я­ние258. Очень часто повы­ше­ние быва­ло награ­дой за позор­ную дея­тель­ность в каче­стве обви­ни­те­ля в про­цес­сах по оскорб­ле­нию вели­че­ства и поку­па­лось кро­вью невин­ных, гибе­лью целых семей. Чтобы погу­бить всад­ни­ка Тития Саби­на, в 27 г. соста­вил­ся постыд­ный заго­вор трех быв­ших пре­то­ров, кото­рые стре­ми­лись к кон­су­ла­ту; «для это­го надо было зару­чить­ся помо­щью Сея­на, чего мож­но было добить­ся толь­ко посред­ст­вом пре­ступ­ле­ния»259. Под­ку­пы гос­под­ст­во­ва­ли и при дво­ре, и в сена­те. Мес­са­ли­на и воль­ноот­пу­щен­ни­ки Клав­дия зани­ма­лись тор­гов­лей долж­но­стя­ми. В 62 г. Фаб­ри­ция Веен­то­на обви­ня­ли в том, что он про­да­вал свое хода­тай­ство перед Неро­ном за повы­ше­ния и дру­гие уступ­ки260. Но и Вес­па­си­ан без вся­ко­го сты­да про­да­вал желаю­щим долж­но­сти и поче­сти261. При­бли­зи­тель­но в 107 г. сенат поста­но­вил запре­тить иска­те­лям долж­но­стей устра­и­вать пиры, рас­сы­лать подар­ки и пере­да­вать денеж­ные сум­мы лицам, кото­рые заве­до­ва­ли выбо­ра­ми. Это послед­нее дей­ст­ви­тель­но про­ис­хо­ди­ло, хотя и тай­ным обра­зом, все же осталь­ное с.137 совсем откры­то и в широ­ких раз­ме­рах. Тра­ян, по пред­ло­же­нию сена­та, зако­ном о добы­ва­нии долж­но­стей про­ис­ка­ми огра­ни­чил непоз­во­ли­тель­ные рас­хо­ды кан­дида­тов на под­ку­пы.

Что каса­ет­ся самих выбо­ров, про­из­во­див­ших­ся до кон­ца I века в сена­те, посред­ст­вом уст­но­го голо­со­ва­ния, а в нача­ле прав­ле­ния Тра­я­на посред­ст­вом тай­но­го262, то они все еще счи­та­лись важ­ным и серь­ез­но обстав­лен­ным актом. «Во вре­мя послед­них выбо­ров, — пишет Пли­ний Млад­ший, — на выбор­ных таб­лич­ках встре­ча­лись раз­ные шут­ки, часто непри­лич­ные, так что сенат при­шел в вели­чай­шее него­до­ва­ние и желал, чтобы винов­ные под­верг­лись неми­ло­сти импе­ра­то­ра. Чем дол­жен дома зани­мать­ся тот, кто поз­во­ля­ет себе такие гру­бые шут­ки в столь зна­чи­тель­ном деле и в такое важ­ное вре­мя!»263. Гор­дость избран­ных рав­ня­лась недо­воль­ству и зави­сти обой­ден­ных. Тибе­рий отверг вне­сен­ное в 16 г. пред­ло­же­ние — изби­рать маги­ст­ра­тов на 5 лет, ввиду того, что уже при годич­ном назна­че­нии труд­но избег­нуть столк­но­ве­ний, хотя обой­ден­ные в этом слу­чае могут еще уте­шить­ся надеж­дой на близ­кое буду­щее. Если назна­че­ние на год дела­ет людей таки­ми занос­чи­вы­ми, то что же будет при назна­че­нии на 5 лет?264 Сене­ка в несколь­ких местах гово­рит о невоз­мож­но­сти удо­вле­тво­рить все жела­ния. «Чело­ве­ка не столь­ко раду­ет мно­же­ство людей, сто­я­щих поза­ди него, как печа­лит одно лицо, сто­я­щее перед ним. Недо­ста­ток често­лю­бия состо­ит в том, что оно нико­гда не огляды­ва­ет­ся назад»265, — гово­рит он. Для «ново­го чело­ве­ка» тот день, когда он полу­чал куруль­ную долж­ность, ста­но­вил­ся новой гла­вой в его жиз­ни. Встреч­ные зна­ко­мые обни­ма­ли избран­ни­ка, его рабы цело­ва­ли ему руки, при воз­вра­ще­нии он нахо­дил свой дом осве­щен­ным, он под­ни­мал­ся на Капи­то­лий, чтобы при­не­сти бла­годар­ст­вен­ную жерт­ву266; эта же цере­мо­ния про­ис­хо­ди­ла и в его доме. «Запах кро­ви быков, — гово­рит Мар­ти­ал, — напол­ня­ет пред­две­рие двор­ца, если импе­ра­тор­ское посла­ние при­нес­ло вла­дель­цу его весть о даро­ва­нии ему высо­кой поче­сти»267. Вся семья того лица, кото­рое удо­сто­и­лось повы­ше­ния, под­ни­ма­лась вме­сте с ним; так, напри­мер, пре­тор­ская семья ста­но­ви­лась кон­суль­ской и т. д., а потом­ки полу­ча­ли воз­мож­ность доби­вать­ся новых, еще более высо­ких поче­стей. О Л. Волу­сии Сатур­нине, умер­шем в 20 г., у Таци­та гово­рит­ся, что он про­ис­хо­дил из древ­ней, но дошед­шей толь­ко до пре­ту­ры семьи, сам он уже добил­ся кон­су­ла­та268. «Если сын кон­су­ла­ра, полу­чив­ше­го три­ум­фаль­ные инсиг­нии, три­жды удо­ста­и­ва­ет­ся кон­су­ла­та, — гово­рит Пли­ний Млад­ший, — для него это не явля­ет­ся повы­ше­ни­ем, в силу сво­его про­ис­хож­де­ния он име­ет пра­во на это»269. Легат Фабий Валент под­стре­кал Вител­лия захва­тить импе­ра­тор­скую власть, ссы­ла­ясь на высо­кое поло­же­ние его отца, кото­рый был три­жды кон­су­лом, зани­мал долж­ность цен­зо­ра и был кол­ле­гой импе­ра­то­ра. Такое про­ис­хож­де­ние дав­но уже воз­ла­га­ет на него импе­ра­тор­ское досто­ин­ство и одно­вре­мен­но лиша­ет его без­опас­но­сти как под­дан­но­го270.

с.138 Из мно­гих дру­гих свиде­тельств мож­но заклю­чить о том зна­че­нии, кото­рое при­да­ва­лось добы­той долж­но­стя­ми знат­но­сти. Пли­ний сове­ту­ет Мину­цию Фун­да­ну, кото­ро­му пред­сто­ял кон­су­лат, выбрать в кве­сто­ры моло­до­го Аси­ния Бас­са, ввиду того, что отец его был пре­то­ром, и он состо­ит в род­стве с кон­су­ла­ми271. Тацит гово­рит о Каль­вии Кри­спи­нил­ле, поль­зо­вав­шей­ся дур­ной сла­вой, что, вый­дя замуж за кон­су­ла­ра, она доби­лась ува­же­ния все­го горо­да272. Квин­ти­ли­ан поте­рял сво­его стар­ше­го сына, на кото­ро­го он воз­ла­гал боль­шие надеж­ды, на деся­том году его жиз­ни; ввиду того, что он был усы­нов­лен кон­су­ла­ром, он имел в буду­щем воз­мож­ность добить­ся очень почет­ных долж­но­стей, а кро­ме того, дол­жен был стать зятем сво­его дяди, пре­то­ра273. Писа­те­ли, при­над­ле­жав­шие к клас­су сена­то­ров, как Пли­ний Млад­ший, Сене­ка, Тацит, так же тща­тель­но отме­ча­ют зва­ния, как и те, кото­рые не при­над­ле­жа­ли к это­му кру­гу274. На мно­го­чис­лен­ных памят­ни­ках, постав­лен­ных лицам сена­тор­ско­го зва­ния, с тща­тель­ной точ­но­стью и в стро­гой после­до­ва­тель­но­сти пере­чис­ля­ют­ся все их долж­но­сти, титу­лы и зва­ния, как насто­я­щие, так и про­шлые, даже в тех слу­ча­ях, когда зва­ние и долж­ност­ное поло­же­ние не игра­ло ника­кой роли. Так, напри­мер, после смер­ти Пли­ния Млад­ше­го все его пожерт­во­ва­ния и дары род­но­му горо­ду и все его долж­но­сти от выс­ших до низ­ших пере­чис­ля­ют­ся не толь­ко на над­пи­си, кото­рая была соору­же­на в Коме275, но и на поста­мен­те брон­зо­вой ста­ту­эт­ки, кото­рая пред­на­зна­ча­лась в тамош­ний храм Юпи­те­ра. На нем дол­жен был нахо­дить­ся пол­ный пере­чень всех его титу­лов «в том слу­чае, если друг, кото­ро­му было пору­че­но изготов­ле­ние ее, най­дет это нуж­ным»276. На гре­че­ских над­пи­сях подроб­но ука­зы­ва­лась даже род­ст­вен­ная связь с сена­то­ра­ми и кон­су­ла­ра­ми277.

Кро­ме зна­ков отли­чия, пере­шед­ших еще из рес­пуб­ли­ки, а имен­но широ­кой пур­пу­ро­вой кай­мы на туни­ке, сена­тор­ских баш­ма­ков (посред­ст­вом чер­но­го рем­ня под­вя­зы­вав­ших­ся до поло­ви­ны голе­ни)278 и пер­во­го места на всех пред­став­ле­ни­ях, в импе­ра­тор­скую эпо­ху сена­то­ры поль­зо­ва­лись еще и дру­ги­ми при­ви­ле­ги­я­ми, кото­рые опре­де­ля­лись обы­ча­ем или зако­но­да­тель­ны­ми пред­пи­са­ни­я­ми в раз­ное вре­мя раз­лич­но. По ука­зу Авгу­ста, в 36 г. до Р. Хр. толь­ко маги­ст­ра­ты из клас­са сена­то­ров име­ли пра­во, в каче­стве устро­и­те­лей теат­раль­ных пред­став­ле­ний, наде­вать сплош­ную пур­пу­ро­вую одеж­ду279. Закры­тые носил­ки, кото­ры­ми впер­вые стал поль­зо­вать­ся, по-види­мо­му, импе­ра­тор Клав­дий, ста­ли в III веке при­ви­ле­ги­ей лиц кон­су­лар­ско­го зва­ния280. Когда в это же вре­мя в Риме вошли в употреб­ле­ние запре­щен­ные преж­де эки­па­жи, Алек­сандр Север дал сена­то­рам исклю­чи­тель­ное пра­во поль­зо­вать­ся в горо­де каре­та­ми, укра­шен­ны­ми сереб­ром281. В тече­ние II века почет­ное назва­ние сена­то­ров cla­ris­si­mus, с.139 употреб­ляв­ше­е­ся и в кон­це I века, ста­ло посто­ян­ным титу­лом все­го сосло­вия, так что ста­ви­лось впо­след­ст­вии в сокра­щен­ном виде сра­зу после соб­ст­вен­но­го име­ни муж­чи­ны (vir cla­ris­si­mus), жен­щи­ны (fe­mi­na cla­ris­si­ma), юно­ши (iuve­nis cla­ris­si­mus) и детей обо­е­го пола (puer cla­ris­si­mus, puel­la cla­ris­si­ma)282.

В силу сво­ей цен­зор­ской вла­сти импе­ра­тор имел пра­во исклю­чать из сена­та283. Поте­ря сослов­ной чести мог­ла быть вызва­на судеб­ным осуж­де­ни­ем, дур­ной сла­вой, обед­не­ни­ем и дру­ги­ми при­чи­на­ми. Тибе­рий вычерк­нул в 25 году из сена­тор­ско­го спис­ка сена­то­ра Апидия Гал­ла Меру­лу, пото­му что тот не дал пред­пи­сан­ной при­ся­ги, касаю­щей­ся поста­нов­ле­ний Авгу­ста284; в 32 г. — сена­то­ра Юния Гал­ли­о­на за вне­сен­ное им пред­ло­же­ние — раз­ре­шить отстав­ным гвар­дей­цам (пре­то­ри­ан­цам) зани­мать в теат­ре места всад­ни­ков. Пред­ло­же­ние это было сде­ла­но из излиш­не­го рабо­леп­ства, но Тибе­рий усмот­рел в нем жела­ние рас­по­ло­жить к себе сол­дат285. В 53 г. сена­то­ры доби­лись исклю­че­ния одно­го чле­на, кото­рый, под­стре­кае­мый импе­ра­три­цей Агрип­пи­ной, с помо­щью лож­но­го обви­не­ния при­нудил одно высо­ко­по­став­лен­ное лицо покон­чить жизнь само­убий­ст­вом286. Исклю­че­ние из сена­та про­ис­хо­ди­ло чаще все­го в фор­ме яко­бы доб­ро­воль­но­го ухо­да287. В 52 г. импе­ра­тор Клав­дий про­из­нес речь, в кото­рой хва­лил тех, кто по при­чине стес­нен­ных обсто­я­тельств доб­ро­воль­но покидал сенат, и исклю­чал тех, кто, оста­ва­ясь в сена­те, усу­губ­лял свою бед­ность наг­ло­стью288.

Нет ника­ко­го сомне­ния в том, что исклю­че­ние из сена­та ощу­ща­лось в боль­шин­стве слу­ча­ев, как тяж­кий удар, и немно­гие, веро­ят­но, пере­но­си­ли его так хлад­но­кров­но, как Умбо­ний Сили­он, кото­ро­го Клав­дий в 44 г. ото­звал из южной Испа­нии (Бети­ки), где он был намест­ни­ком, и исклю­чил из сена­та яко­бы за то, что по его вине вой­ско в Мав­ри­та­нии тер­пе­ло нуж­ду. Дей­ст­ви­тель­ной же при­чи­ной были под­стре­ка­тель­ства неко­то­рых враж­деб­ных ему воль­ноот­пу­щен­ни­ков. Умбо­ний сде­лал вид, что хочет рас­про­дать все свое иму­ще­ство, он велел собрать и выста­вить всю свою рос­кош­ную домаш­нюю утварь как бы для аук­ци­о­на, но про­дал толь­ко свою сена­тор­скую одеж­ду, желая этим пока­зать, что он потер­пел толь­ко кажу­щу­ю­ся поте­рю и сохра­нил все то, что име­ет дей­ст­ви­тель­ную цен­ность289. Но исклю­чен­ные из сена­та мог­ли вер­нуть себе свое зва­ние, глав­ным обра­зом, с пере­ме­ной пра­ви­те­ля; так, напри­мер, в 70 г., при Галь­бе, это­го доби­лись три лица, исклю­чен­ные из сена­та Клав­ди­ем и Неро­ном за вымо­га­тель­ство, рав­ным обра­зом и М. Анто­ний Прим, исклю­чен­ный за под­лог так­же при Нероне290.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Mom­msen, «Staatsr.», 3 изд., II, 2, 841 сл.
  • 2Там же, стр. 1132. Ср. III, 2, 1267.
  • 3Mar­quardt, «Hist. eqq.», стр. 53 сл. прим. 44 и Mom­msen, ук. соч. 895. Ср. так­же стр. 960 слл.
  • 4He­ro­dian., V, 1.
  • 5Mom­msen, «Staatsr.», III, 1, 466—468; 507—509.
  • 6Mar­quardt, ук. соч., стр. 50. Tac., «A.», I, 2.
  • 7Ap­pian., «B. C.», IV, 5.
  • 8Se­nec., «Sua­sor.»; 2, стр., 21 Bip.; Tac., «Ann.», VI, 29.
  • 9Tac., «A.», II, 38.
  • 10Hirschfeld, стр. 415, 1.
  • 11Mom­msen, «Staatsr.», III, 1, 508.
  • 12Tac., «A.», XI, 21.
  • 13Там же, III, 66.
  • 14Tac., «Dial.», гл. 8.
  • 15Dio, LII, 25.
  • 16Dio, LXXVIII, 14.
  • 17Hirschfeld, «Her­mes», XXIV (1889), стр. 156—160.
  • 18Hirschfeld, «Verwal­tungsb.», 232.
  • 19«Per­tin.», гл. 1; «Pes­cen. Nig­ri», гл. 1; Dio, LXXIX, 7.
  • 20Mom­msen, «Lex Col. Ge­ne­ti­vae» («Eph. epigr.», II, 133).
  • 21«Com­mod.», гл. 6.
  • 22Dio, LXXVIII, 13.
  • 23«Ela­gab.», гл. 11.
  • 24«Alex. Se­ver.», гл. 19.
  • 25Epict., «Diss.», IV, 1, 33—40.
  • 26См. выше стр. 100, 7 и 8.
  • 27Tac., «A.», XIII, 27.
  • 28Sue­ton., «Vi­tell.», гл. 2.
  • 29Suid. см. Θεόδω­ρος.
  • 30Tac., «A.», XI, 24.
  • 31Sue­ton., «Claud.», гл. 24.
  • 32Его же, «Ne­ro», гл. 15.
  • 33«Cod. Ius­tin.», XII, 1, 9.
  • 34Apul., «Flo­rid.», I, 8.
  • 35Iuv. 1, 34.
  • 36Mom­msen, «Staatsrecht», 3 изд., I, 442 слл.
  • 37Iuv., 8, 1—20. Ср. Mar­quardt, «Pri­vatl. d. R.», 2 изд., I, 244, 3.
  • 38Ho­rat., «S.», I, 6, 17.
  • 39Hüb­ner, «Six­tus V», I, 277.
  • 40Tac., «A.», III, 23.
  • 41Se­ne­ca, «De be­neff.», III, 28, 2; «Epp.», 44, 5.
  • 42Se­ne­ca, «De be­neff.», IV, 30 сл.
  • 43Tac., «Ann.», IV, 6.
  • 44Plin., «Pa­neg.», гл. 69.
  • 45Se­ne­ca, «Re­med.», 16, 6.
  • 46Tac., «A.», XI, 25.
  • 47Dio­nys. Ha­lic. I, 85; ср. Mom­msen, «Die röm. Pat­ri­zier­ge­schlech­ter» («Rh. M.», XVI, стр. 356).
  • 48Haupt, «Col­lo­qu. scho­last.», ind. l. hi­bern. Be­rol., 1871, стр. 5, 34. = Corp. Gloss. III, 655, 4.
  • 49Prel­ler, «Röm. Myth.», 3 изд., стр. 98 сл. Tac., «Ann.», IV, 9.
  • 50Verg., «Aen.», XII, 127; Mun­ro, «Luc­ret.», изд. 2, стр. 328.
  • 51Haack, «Rea­lenc.» v. Pau­ly, Walz u. Teuf­fel, VI, 372.
  • 52Dru­mann, «Röm. Ge­sch.», I, 59.
  • 53Ho­rat., «C.», III, 17, 1.
  • 54Mar­quardt, «Hist. eqq.», стр. 52 прим. 30.
  • 55Tac., «A.», II, 43.
  • 56См. выше стр. 111, 9 (прим. 28 в эл. публ. — Прим. ред.).
  • 57Sue­ton., «Vi­tell.», c. 1.
  • 58Sue­ton., «Ves­pas.», гл. 2 и 12.
  • 59Его же, «Gal­ba», гл. 2; ср. Sil. Ital., VIII, 470.
  • 60Sue­ton., «Caes.», гл. 6; C. I. G. 2957.
  • 61He­ro­dian., II, 3, 4.
  • 62«M. An­ton.», гл. 1.
  • 63C. I. G. III, 6280, B. 3; ср. 38—40.
  • 64Phi­lostrat, «Vitt. soph.», II, 1.
  • 65Be­cker, «Cha­rik­les», 2 изд., I, 22 сл. Mar­tial, V, 35; Mom­msen, «Röm. Ge­sch.», V, 257.
  • 66Hen­zen, «Sca­vi n. bos­co d. fr. Ar­va­li», стр. 5. 110—115 и стр. 7—10. Ср. Mom­msen, «Grenzbo­ten», 1870, I, стр. 161 слл.
  • 67Mom­msen, «Die röm. Pat­ri­zier­ge­schlech­ter», «Rh. M.», XVI, 322, 5.
  • 68Sue­ton., «Ti­ber.», гл 1. 2; ср. Mom­msen, «Mon. Ber. d. Berl. Akad.», 1861, стр. 320, прим. 1.
  • 69Mar­quardt, «Pri­vatl. d. R.», 2 изд., I, 245, 3. Gib­bon, «Hist.», гл. XXXI.
  • 70Mom­msen, «Her­mes», III, 70 сл.
  • 71Hen­zen, «Coll. Inscr. Lat.», III, 237. Re­nier, «Mél. d’épigr.», стр. 13, 23. Borghe­si, «Oeuv­res», III, 180. IV, 488 сл.
  • 72Mom­msen, ук. соч. стр. 75 с.
  • 73Phi­lo, «Leg. ad Gaj.», p. 560 M.
  • 74Pet­ron., гл. 76.
  • 75Mar­quardt, «Staatsverw.», 2 изд., II, 56, 6. Ср. ч. III гл. I.
  • 76Mar­tial, IV, 54, 7; Tac., «Dial.», гл. 8; Se­ne­ca, «Nat. qu.», I, 16, 1.
  • 77Tac., «A.», XIV, 55 сл.
  • 78Tac., «Dial.», гл. 8.
  • 79Ср. Co­lu­mel­la, «R. r.», III, 3 и Mar­quardt, «Pri­vatl.», 2 изд. II, 445.
  • 80Plin., «Epp.», VI, 19.
  • 81«M. An­ton.», гл. 11.
  • 82Ho­rat., «C.», I, 31. III, 16, 33; «Epod.», 4, 13.
  • 83Mar­tial., IV, 37, 5; V, 13, 7; IX, 22, 4; X, 74.
  • 84Mar­tial., VII, 31, 9—12; ср. I, 12.
  • 85Plin., «Epp.» I, 4.
  • 86Seeck, «De Sym­ma­chi vi­ta» («Sym­ma­chi quae su­per­sunt» [1883], стр. XLV сл.).
  • 87Gor­dia­ni, III, гл. 2.
  • 88Am­mian., XXVII, 11, 1.
  • 89«Cod. Theo­dos.», VI, 2, 1, 11 (5).
  • 90См. выше стр. 103, 4 (прим. 43 в эл. публ. — Прим. ред.). Dio, LII, 42.
  • 91Tac., «A.», XIV, 22.
  • 92Stat., «Silv.», II, 6, 67.
  • 93Plin., «H. n.» XVIII, 35; ср. Pet­ron., «Sat.» гл. 117. Sym­mach., «Epp.», IX, 125.
  • 94Fron­tin. Grom. p. 53. Lachm.
  • 95Se­ne­ca, «Be­neff.», VII, 10, 5. «Ira», I, 21.
  • 96Co­lum. I, 3, 12; ср. Ar­nob., «Adv. gen­tes», II, 40.
  • 97Se­ne­ca, «Epp.», 89, 20 сл.
  • 98Mar­tial., XII, 57, 19—25. Ср. ч. III. гл. I, 3.
  • 99Mar­tial., V, 70.
  • 100Hen­zen, «Due inscri­zio­ni la­ti­ne», «Ann. dell’Inst. di corr. arch.», 1865, стр. 6. C. I. L. XIV, 2298.
  • 101Hen­zen, «Ac­ta fr. Arv.», стр. 180.
  • 102Mar­tial., XII, 6, 9—12.
  • 103Ч. III, гл. III.
  • 104Mart., XIV, 122.
  • 105Mar­quardt, «Staatsverw.», 2 изд., II, 56, 12; ср. Hultsch, «Met­rol.», 2 изд., 348.
  • 106Plin., «Epp.», IV, 2.
  • 107Mom­msen, «Zur Le­bensge­schich­te des jün­ge­ren Pli­nius», «Her­mes», III, 31.
  • 108Ук. соч. стр. 35.
  • 109Ср. Ru­dorff, «Tes­ta­ment des Da­su­mius», «Ztschr. f. ge­sch. R. W.», XII, 327 сл. 139. Plin., «Epp.», V, 7; VII, 20.
  • 110Plin., «Epp.», IV, 13, 8.
  • 111Plin., «Pa­neg.», гл. 95.
  • 112Plin., «Epp.», III, 19, 8; VIII, 2; IX, 37; «ad Tr.», 8, 5.
  • 113Plin., «Epp.», IV; V, 6. «ad Tr.», 8.
  • 114Там же, IV, 6; VII, 11.
  • 115«Epp.», IX, 7.
  • 116Там же, II, 17.
  • 117Там же, III, 19.
  • 118Для сле­дую­ще­го ср. «Epp.», I, 19; II, 4; III, 31; VI, 3, 25, 32.
  • 119Plin., «Epp.», — III, 4; IV, 1; «ad Tr.» 8.
  • 120«Epp.», IX, 39.
  • 121Mom­msen, стр. 100—102. C. I. L. V, 2, 5262.
  • 122Mar­tial., IV, 37.
  • 123Apu­lej, «Apol.», гл. 23 сл.
  • 124Там же, гл. 75.
  • 125Там же, гл. 71.
  • 126Pet­ron., гл. 45.
  • 127Pet­ron., гл. 71, 74, 76.
  • 128Sue­ton., «Ne­ro», гл. 10; «Ves­pas.», гл. 17.
  • 129Plin., «Epp.», II, 12.
  • 130Ho­rat., «Sat.», I, 6, 100.
  • 131Gell., XIII, 22. Ср., Mar­quardt, «Pri­vatl.», 2 изд., II, 569, 4. 596, 9.
  • 132Sue­ton., «Ti­ber.», гл. 35.
  • 133Vel­lej. Pa­terc., II, 10, 1.
  • 134Tac., «A.», III 55.
  • 135Mar­tial., IV, 67.
  • 136Его же, V, 27.
  • 137Его же, X, 41.
  • 138Juv. 11, 195.
  • 139Epic­tet., «D.», III, 24, 6; ср. IV, 1, 91.
  • 140Ч. II, гл. I, 4 a.
  • 141Hirschfeld, «Be­mer­kun­gen zu Ta­ci­tus», «Wie­ner St.», V, 1883, стр. 119—121.
  • 142Mom­msen, «Zur Le­bensge­schich­te des j. Pli­nius», «Her­mes», III, 80, 4.
  • 143Ср. Bram­bach, C. I. Rh. 484.
  • 144Gra­ser, «De ve­te­rum re na­va­li», стр. 45.
  • 145Mom­msen, «Röm. Ge­sch.», 5 изд., I, 854, 864.
  • 146Dio, LXIX, 16.
  • 147Mom­msen, «Staatsr.», III, 1, 509 сл.
  • 148Dio, LV, 10.
  • 149Mar­quardt, «Pri­vat­le­ben», 2 изд., II, 404.
  • 150Там же, I, 164—166.
  • 151Све­то­ний, «Вес­пас.», гл. 4.
  • 152«Пер­ти­нак», гл. 3.
  • 153Пли­ний, «Письм.», III, 19.
  • 154Tac., «An­nal.», VI, 16. Bil­le­ter, «Ge­schich­te d. Zinsfus­ses», стр. 175—177.
  • 155Дион, LXII, 2; ср. «Alex. Se­ver.», гл. 26.
  • 156Se­ne­ca, «Epp.», 77, 3.
  • 157«Alex. Se­ver.», гл. 26.
  • 158«An­ton. Pius», гл. 2.
  • 159Mar­quardt, «Pri­vatl. d. R.», 2 изд., 1, 160 сл.
  • 160Там же, II, 665 слл.
  • 161«Per­ti­nax», гл. 3.
  • 162Mar­quardt, указ. соч.
  • 163Plin., «Epp.», V, 4, 1; Mom­msen, «Staatsr.», 3-е изд., II, 2, 887. C. I. L. VIII, 270.
  • 164Juv. I, 58; Mom­msen у Re­nier, «Mél. d’épigr.», стр. 239; ср. C. I. L. V, 1, 543.
  • 165Mom­msen, «Ber. d. sächs. Ges.», 1852, стр. 29. Вычис­ле­ние жало­ва­ний раз­лич­ных три­бу­нов v. Do­maszew­ski, «Ran­gordnung des. röm. Heers», Bon­ner «Jahrbü­cher», 117 (1908), стр. 140 сл.
  • 166Mar­quardt, «Staatsverw.» 2 изд., I, 558, 2; ср. Mom­msen, «G. d. R. Münzw.» пр. 333, 335, 336.
  • 167Ср. Har­dy, «Pli­nii Epp. ad Tra­ianum», 1889, стр. 29 слл.
  • 168Mom­msen, «Her­mes», III, 39 и 41. Plin., «Epp.», II, 11 сл. III, 9. Juv. I, 47—50.
  • 169Иосиф, «Древн.», XVIII, 6, 5.
  • 170Велл. Пат., II, 117.
  • 171Se­ne­ca, «Be­neff.», I, 9, 4.
  • 172Sue­ton., «Ot­ho», 3; «Vi­tel­lius», 5.
  • 173Его же, «Ves­pas.», 4; Mar­tial., X, 78.
  • 174Тац., «Диал.», 41; ср. так­же «Агрик.», 19, и Mar­quardt, «Staatsverw.», 2 изд., II, 103, I.
  • 175Juv. 8, 87—139.
  • 176«Per­ti­nax», гл. 3.
  • 177«Avi­dius Cas­sius», гл. 13.
  • 178Tac., «A.» XI, 7 сл. Kel­ler, «Röm. Zi­vilpro­zess», стр. 238. (Tac., «A.», XIII, 5; Sue­ton., «Ne­ro», гл. 17; Plin., «Epp.», V, 4, 14, 21; Quin­til. XII, 7, 8, сл. и др.).
  • 179Tac., «Hist.», IV, 42; Plin., «Epp.», II, 20.
  • 180Schol. Juv., 4, 62; Mar­tial., IV, 54, 7.
  • 181Tac., «Dial.», гл. 8.
  • 182«Had­rian.», гл. 18. Hey­ne, «Opp. acad.», IV, 211. Hirschfeld, стр. 339 сл.
  • 183О юрис­дик­ции город­ско­го пре­фек­та, Mom­msen, «Staatsr.», 3 изд., II, 2, 1064 слл.
  • 184Teuf­fel, «Röm. Lit­ter.», 4 изд., 316, 2.
  • 185Там же, 350, 1.
  • 186Nip­per­dey, к Tac. «A.», XIII, 30.
  • 187Teuf­fel, 316, 1. 342, 1 и 2. 350, 1 и 6. 360, 2. C. I. L., VI, 1421.
  • 188Tac., «A.», XIV, 14.
  • 189Sue­ton., «Vi­tell», гл. 7; Dio, LXV, 5; ср. Plu­tarch. «Gal­ba», гл. 22; Tac., «Hist.», II, 59.
  • 190Plu­tarch. «Gal­ba», гл. 21.
  • 191Dio, LX, 29.
  • 192Sue­ton., «Claud.», гл. 24.
  • 193Tac., «A.», II, 37 и 48.
  • 194Dio, LV, 13; ср. LIII, 2. LIV, 17. LVI, 41; Sue­ton., «Aug.», гл. 41.
  • 195Mac­rob., «Satt.», II, 23.
  • 196Tac., «An­nal», I. 75; Ср. Dio, VII, 10. Sue­ton., «Ti­ber.», гл. 47.
  • 197Se­ne­ca, «Be­neff.», II, 7.
  • 198Tac., «Ann.», II, 37 сл.
  • 199Dio, LV, 10.
  • 200Tac., «Ann.», II, 48.
  • 201Se­ne­ca, «Epp.». 22, 10.
  • 202Tac., «Ann.», XIII, 34; Sue­ton., «Ne­ro», гл. 10.
  • 203Sue­ton., «Ves­pas.», гл. 17.
  • 204«Had­rian.», гл. 7.
  • 205Там же, гл. 3. Ср. Mar­quardt, «Staatsverw.», 2 изд., III, 489, 5.
  • 206«An­ton. Pius», 8.
  • 207Fron­to, «ad L. Ve­rum», 6.
  • 208Ср. выше, стр. 118. Sym­mach., «Epp.», IV, 67.
  • 209Se­ne­ca, «Be­neff.», II, 21, 5.
  • 210Juv., 3, 216 слл.
  • 211Plin., «Epp.», VII, 20.
  • 212Ru­dorff, «Tes­ta­ment des Da­su­mius» («Ztschr. f. ge­sch. Rechtsw.», XII, стр. 327 слл.); C. I. L. VI, 2, 10229, стр. 1353.
  • 213Ul­pian. fr. VII, 1; «Digg.», XXIV, 1, 40.
  • 214Sue­ton., «Gal­ba», гл. 2 сл.
  • 215Mar­tial., V, 17.
  • 216Julian, «Or.», III, т. 1, стр. 108 Spanh., Jor­nand. «De reb. ge­ti­cis», гл. 57 у Mar­quardt, «Handb. d. R. A.» II, 3, стр. 242. Дру­гие отзы­вы из позд­ней­шей эпо­хи у Ca­saub. к Sue­ton. «Ca­lig.», гл. 26; Dahn, «Pro­co­pius von Cä­sa­rea», стр. 139. Еще в X в. суще­ст­во­вал титул кон­су­ла. Gre­go­ro­vius, «Ge­sch. d. St. Rom», II, 271. C. I. L. VI, 1754. Ср. 1755. 1756a.
  • 217Li­ban. изд. R. I, 369 слл.
  • 218Tac., «Ag­ric.», гл. 44.
  • 219Plin., «Epp.», I, 23.
  • 220Mom­msen, «Staatsr.», 3 изд., I, 544 и 557 сл.
  • 221Там же, стр. 545—548.
  • 222Mom­msen, «Staatsr.», I, стр. 554 сл.
  • 223Там же, II, стр. 202—204.
  • 224Mom­msen. «Staatsrecht», 3 изд., II, 2, стр. 919.
  • 225Там же, I, стр. 554 слл.
  • 226Там же, II, 2, стр. 924 сл.
  • 227Hen­zen, «De nun­di­nis con­su­la­ri­bus aeta­tis im­pe­ra­to­riae», «Ep­hem. epigr.», I, стр. 187—199; Mom­msen, «Staatsrecht», 3 изд., II, 1, 83—87. As­bach, «Ge­sch. des Kon­su­lats un­ter dem Kai­ser­reich» («His­tor. Un­ter­such. zu A. Schä­fers 25 jähr. Jubil.», стр. 190—207): 6 меся­цев при Тибе­рии и Нероне, про­из­вол при Кали­гу­ле и Клав­дии, 4 и 2 меся­ца при Вес­па­си­ане, 4 меся­ца при Доми­ти­ане (с 85 г.), 2-месяч­ный срок, став­ший пра­ви­лом при Нер­ве и Анто­ни­нах.
  • 228Mom­msen, «Staatsr.», 3 изд., I, 559 сл.
  • 229Mom­msen, «Staatsrecht», 3 изд., I, 574.
  • 230Там же, 536, 2.
  • 231Реже in­ter quaes­to­rios: Mom­msen, «Staatsrecht», 3 изд., I, 941, 5.
  • 232Там же, II, 939 слл.
  • 233Там же, I, 455 слл.
  • 234Там же, I, 456 сл.
  • 235Sue­ton., «Claud.», гл. 5.
  • 236Его же, «Ne­ro», гл. 35.
  • 237Mom­msen, «Staatsrecht», 3 изд., I, 463—465.
  • 238Там же, II, 2, 921 слл.
  • 239См. выше, стр. 131.
  • 240Mom­msen, «Staatsrecht», II, 1, 92, 6.
  • 241Mom­msen, «Staatsrecht», 3 изд., II, 2, 942.
  • 242As­bach, «Kon­su­lar­fas­ten», 68—96, «Bon­ner Jahrbb.», LXXIX, 1885, стр. 143.
  • 243«Had­rian.», гл. 8.
  • 244Mom­msen, «Staatsr.», 3 изд., I, 521, 5. Hirschfeld, «Verwal­tungsb.», стр. 233.
  • 245Plin., «Pa­neg.», гл. 61.
  • 246Plin., «Epp.», II, 1.
  • 247As­bach, указ. соч. стр. 143—146.
  • 248Plin., «Pa­neg.», гл. 70.
  • 249Его же, «Epp. ad Tr.», 13, IV, 8; Mom­msen, «Her­mes», III, 44.
  • 250Tac., «An­nal.», VI, 8. — Он обра­ща­ет­ся здесь к отсут­ст­во­вав­ше­му импе­ра­то­ру, как буд­то бы он был перед ним.
  • 251Tac., «Hist.», I, 81; ср. выше стр. 98, 1.
  • 252«Alex. Se­ver.», гл. 27.
  • 253Se­ne­ca, «Be­neff.», II, 24, 4; «De ira», III, 31, 2. Ср. Plu­tarch., «De tran­qu. ani­mi», 10.
  • 254Se­ne­ca, «De brev. vit.», 20, 1; Mar­tial., XII, 26. Epic­tet. «Diss.», IV, 10, 20 (ср. IV, 1, 148, 7, 23); Se­ne­ca, «Quaest. nat.», I, prol. VI; Cyp­rian, «ad Do­na­tum», гл. 10.
  • 255Plin., «Epp.», II, 9.
  • 256Там же, VI, 6 и 9.
  • 257Там же, VII, 23.
  • 258Co­lu­mel­la, I, praef. 10.
  • 259Tac., «An­nal.», IV, 68.
  • 260Tac., «An­nal.», XIV, 50; Borghe­si, «Oeuv­res», V, 531 (Juv. 3, 183).
  • 261Dio, LX, 17; Sue­ton., «Ves­pas.», гл. 16.
  • 262Plin., «Epp.», III, 20, IV, 25.
  • 263Там же, IV, 25.
  • 264Tac., «An­nal.», II, 36.
  • 265Se­ne­ca, «Epp.», 73, 3. Ср. 84, 11. 104, 9.
  • 266Tac., «Dial.», гл. 7. Epic­tet., «Diss.», I, 19, 24.
  • 267Mar­tial., XIV, 4, впер­вые вер­но объ­яс­не­но у Mar­quardt, «Pri­vatl.», 2 изд., II, 805, 1.
  • 268Tac., «An­nal.», III, 30. C. I. L. VIII, 7054 (ср. 7055).
  • 269Plin., «Pa­neg.», гл. 58.
  • 270Tac., «Hist.», I, 52.
  • 271Plin., «Epp.», IV, 15.
  • 272Tac., «Hist.», I, 73.
  • 273Quin­ti­lian., VI prooem. 13.
  • 274См. напр. Gel­lius, I, 2, 1. II, 26, 1. IX, 2, 1. XII, 1, 3. XIX, 12, 1.
  • 275См. над­пи­си Пли­ния у Mom­msen, «Her­mes», III, стр. 108 слл.
  • 276Plin., «Epp.», III, 6.
  • 277См. выше, стр. 108, 2.
  • 278Mar­quardt, «Pri­vatl.», 2 изд., II, 591. Пур­пу­ро­вая поло­са носи­лась с само­го нача­ла, баш­мак же наде­вал­ся одно­вре­мен­но с муж­ской тогой. Mom­msen, «Staatsr.», III, 1, 470; III, 2, 888 слл.
  • 279Dio, XLIX, 16. Cp. Mom­msen, «Staatsr.» 3 изд., I, 414, 1.
  • 280Dio, LX, 2. Mom­msen, «Staatsr.», 3 изд., I, 397, 3.
  • 281«Alex Se­ver.», гл. 43; ср. Hie­ro­nym, «in Isai.», XV, 66 ed. Vall. IV, 823.
  • 282Mom­msen, «Staatsr.», III, 1, 471. — Эти титу­лы употреб­ля­лись, одна­ко, не всюду; так, напри­мер, в прото­ко­лах арваль­ской кол­ле­гии они нигде не встре­ча­ют­ся.
  • 283Mom­msen, «Staatsr.», 3 изд., II, 945—947. III, 1, 469. III, 2, 879 слл.
  • 284Tac., «An­nal.», IV, 42.
  • 285Там же, VI, 3.
  • 286Tac., «An­nal.», XII, 59.
  • 287Там же, II, 48.
  • 288Там же, XII, 52.
  • 289Dio, LX, 24.
  • 290Tac., «Hist.», I, 77. II, 86.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1303322046 1303308995 1303222561 1338966389 1338966697 1338967011