Darmstadt, Wissenschaftliche Buchgesellshaft, 1969.
Перевод с немецкого О. В. Любимовой под редакцией Е. Валльрабенштайн.
VII. Большая камея Мальборо.
Чтобы доказать, что венок Цезаря соответствует древнему царскому венку, очень важно опровергнуть утверждение Тертуллиана, что золотой триумфальный венок был дубовым. Этому была посвящена II глава статьи. Но объяснение, чем вызвана ошибочная информация этого позднего автора, было отложено. Мы видели, что Тертуллиан, пожалуй, допустил ошибку, так как старался привести натянутые доказательства и наглядно показать связь золотого венка цирковой процессии с языческим божеством, указав особое растение, посвящённое этому богу364. С этим согласуется, что в формулировке quas gemmis et foliis ex auro, quercinis ab Iove, insignes ad deducendas cum palmatis togis sumunt[1], вставка quercinis ab Iove[2]365 бросается в глаза и как дополнительное объяснение выглядит подозрительно, учитывая, что Тертуллиан, насколько нам известно из античных источников, не мог найти эти сведения в более древних сочинениях. Но прежде всего следует учесть воздействие особых условий Африки, родины автора. На статуях Юпитера, стоявших в его время в городах и святилищах, он не мог бы увидеть венок, так как крупные каменные скульптуры неизменно изображают бога без венка. Монеты с головой Юпитера в лавровом венке вряд ли находились в обращении в начале III в.366; лавровый венок был не слишком наглядно представлен. Но, возможно, дело не только в том, что Тертуллиан просто сделал вывод: дуб, как известно, посвящён Юпитеру, значит, золотой венок цирковой процессии — дубовый. В греко-римских областях Юпитер едва ли хоть раз появляется в дубовом венке вне особого культа Зевса Додонского, но в Северной Африке неожиданно обнаруживаются такие свидетельства. В городе Цирта (Константина) в Нумидии была найдена надпись с перечислением особо важных и ценных предметов искусства. В начале дается сводка: Iovis Victor argenteus in kapitolio habens in capite coronam argenteam querqueam folior. XXX, in qua glandes n(umero) XV, ferens in manu dextra orbem argenteum et Victoria(m) palmam ferentem [spinar(um)?] XX et coronam folior. XXXX in manu sinistra hastam argenteam tenens[3]367. Следовательно, недалеко от Карфагена, родного города Тертуллиана, находился Юпитер в дубовом венке. Ранее было отмечено, что на крупных скульптурах венок отсутствует, но здесь речь идёт не о большой мраморной статуе, а о произведении из благородного металла, а потому, вероятно, меньшего формата. Можно с.85 предположить, что и в том месте, где жил Тертуллиан, и в других городах Северной Африки в храмовых сокровищницах хранились такие же изображения Юпитера в дубовом венке.
Это подтверждается и ещё одним наглядным свидетельством, которое следует отнести к Африке и с высокой вероятностью датировать временем жизни Тертуллиана: это большая камея Мальборо в Британском музее (илл. IV 1a)368. На ней представлены в профиль головы богов, обращённые друг к другу: справа Зевс-Юпитер с бараньим рогом, в дубовом венке, слева богиня с распущенными волосами в венке из колосьев, мака и дубовых листьев; её одежда на груди связана в узел. Из-за бараньего рога бог был идентифицирован как египетский Аммон и до сих пор всегда считался таковым369. Никогда не рассматривалась возможность, что это может быть и африканский Юпитер Хаммон. Независимо от всех лингвистических споров о связи имён Амон и Баал-Хаммон, нет сомнений, что Баала-Хаммона или Юпитера-Хаммона, как и египетского Аммона, изображали с бараньими рогами370. В Северной Африке найдено не так много крупных изображений рогатого бога, но они часто встречаются в прикладном искусстве371. Это не является чем-то необычным, а характерно для всех римских провинций. Крупные скульптурные изображения имитируют образцы, находившиеся в Риме, так как заказывали эти изображения либо офицеры и служащие, которые, даже если и не были италиками, в целом уже отошли от национальных традиций своей родины, либо выходцы из местной аристократии, более подверженные романизации и религиозной interpretationi Romanae[4], чем бедные слои, для которых богов изображало прикладное искусство и ремесло. Таким образом, в других областях местные религиозные традиции и местные особенности изображения богов тоже менее выражены в крупных скульптурах, предназначенных для широкой публики, чем в прикладном искусстве. Остаётся бесспорным, что в Северной Африке местный верховный бог имел бараньи рога. Поэтому рогатый бог на камее Мальборо может быть как египетским Аммоном, так и Юпитером Хаммоном.
Женщину на камее назвали Исидой из-за узла одежды на груди372. Но, пожалуй, оба бюста можно расценивать как пару богов, тесно связанных друг с другом. При этом обычная их идентификация как Аммона и Исиды вызывает проблему. Во всей античной мифологии Аммон и Исида никогда не образуют пару; Исиду всегда соединяют с Сераписом. Это положительно подтверждают многочисленные надписи373, десятки резных камней с.86 (илл. IV 8)374 и монетных типов (илл. IV 10, 12)375 из той же эпохи, что и камея. Но на этот очевидный факт обращали очень мало внимания, что очевидно из интерпретации, которую выдвинул Визелер и принял Бернулли376. Оба исследователя считают, что пара на камее — это Юлиан Отступник и Елена, так как эта императорская пара IV в. изображается на монетах как Исида и Серапис377. Эта параллель далеко не доказывает интерпретацию «Аммон-Исида», и монета Юлиана лишь подчёркивает, что Исиду не связывали с рогатым богом и, наоборот, что нельзя ожидать, чтобы Исида выступила спутницей рогатого бога. Остальные интерпретаторы тоже проигнорировали это. Но действительно ли следует принимать неестественное сочетание Аммона с Исидой, если имеется путь к естественному решению проблемы? Эта возможность уже появилась, когда было установлено, что рогатого бога можно назвать не египетским Аммоном, а африканским Юпитером-Хаммоном. Начатая таким образом цепь доказательств замкнулась бы, если бы можно было по праву назвать богиню спутницей Хаммона, то есть Танит-Небесной богиней. Сотни пунических надписей свидетельствуют о том, что Танит постоянно связывали с рогатым африканским богом378. Известная надгробная надпись из Авзии в Мавретании379 доказывает, что это сочетание сохранялось и в императорское время. Следует доказать, что женщина на камее Мальборо изображает Небесную богиню, которую на языке пунийцев называли Танит. Самый надёжный ключ к загадкам, связанным с внешностью богини380, дают монеты. Из-за общей для семитов антипатии к воспроизведению человеческого облика пунийцы сначала не изображали с.87 свою главную богиню в образе женщины. Её изображение развивается, лишь когда они начинают использовать чужие выразительные формы. С конца V — начала IV вв. пунийцы чеканят монеты (илл. IV 7), сначала на Сицилии, под влиянием совершенной сиракузской продукции. Голова Аретусы, созданная Эвайнетом, стала образцом монетного аверса (илл. IV 11). Великолепная пуническая чеканка скоро внесла в этот заимствованный образец примечательное изменение. В камышовом венке прежней сиракузской нимфы впереди появляется маленький колос (илл. IV 7)381. Колос могли привнести только пунические чиновники, ответственные за чеканку, этот атрибут не был и не мог быть подражанием. Несомненно, греческие мастера прибавили неподходящий элемент к образу водной богини незаметно, чтобы не разрушить продуманную гармонию художественного произведения. Но в IV в. и позднее, на чеканках, оформленных, пожалуй, африканскими мастерами, художественные соображения отступили на второй план, и место незаметного маленького колоса сицилийских эмиссий занял большой венок из колосьев (илл. IV 4, 5). Этот процесс развития часто не осознают. Изображение богини на пунических монетах — это не переработанный портрет сицилийской Деметры-Коры. Эта богиня впервые появилась на монетах лишь позже, при Агафокле (318—
Даже если рассмотреть бога и богиню на этом произведении глиптики изолированно, их можно назвать африканскими с не меньшим основанием, чем египетскими. В пользу африканской идентификации свидетельствует тот факт, что египетские боги совершенно не встречаются в таком сочетании, тогда как африканская версия даёт пару богов, тесно связанных друг с другом согласно достоверным источникам.
Долгожданное подтверждение этому дают римские монеты, на которых тоже соединены рогатый бог и богиня, увенчанная колосьями. Это денарии и ауреи Корнифиция, отчеканенные около 43/42 гг. до н. э. (илл. IV 2, 3)393. Хотя оба божества не встречаются на одной монете, их надёжно соединяет общий тип реверса. Монеты отчеканены в Северной Африке, вероятно, в Карфагене, но, во всяком случае, не в Египте. Это обстоятельство уже давно должно было убедить исследователей называть бога не Аммоном, а Хаммоном, а богиню, увенчанную колосьями, не Церерой, а Церерой Африканской. Только в этом случае с.89 идентификация тесно связанных монетных изображений будет соответствовать паре богов и месту чеканки.
Если предпочесть органическое и естественное объяснение, то вряд ли можно усомниться в том, что пара богов на камее Мальборо — это Юпитер Хаммон и Церера Африканская-Небесная богиня. Тогда появляются решающие основания для дальнейшей интерпретации и датировки произведения глиптики. Обе головы богов всегда считали — пожалуй, правомерно, — символическим изображением римской императорской пары. Предполагали, что это Клавдий и Агриппина, Марк Аврелий и Фаустина, Коммод и Криспина, Дидий Юлиан и Манлия Скантилла, наконец, Юлиан Отступник и Елена; поистине пёстрый выбор, охватывающий не менее трёх столетий. На современной оправе камеи стоят имена Дидия Юлиана и Манлии Скантиллы. Такая идентификация исключена уже из-за краткости правления этого императора — 65 дней394. Хотя борода не подходит к раннему принципату и императору этой эпохи, Фуртвенглер отнёс камею к правлению Клавдия и предположил, что это Клавдий и Агриппина395. Великая заслуга Фуртвенглера в том, что он совершил великолепный прорыв в исследовании резных камней и впервые привёл в порядок этот богатый материал. При таком объёме материала недочёты были неизбежны. Поскольку в правление Юлиев-Клавдиев появляется множество превосходных камей, у великого археолога сложилось впечатление, будто все большие камеи были изготовлены в этот период. Но оказалось, что это не так. Последующие специалисты, Уолтерс и Роденвальдт, сходятся в том, что стиль камеи указывает на вторую половину II в. н. э. Уолтерс напоминает о стилистически близкой камее с Септимием Севером в Париже, но не даёт окончательного решения, ввиду множества противоречивых датировок, однако рассматривает и идентификацию рогатого бога с самим Септимием Севером396. Роденвальдт тоже считает, что стиль указывает на «вторую половину II в. (Коммод)»397. Датировку обоих археологов можно принять. Кроме того, только в этот период имеется длиннобородые императоры, которые и внешне похожи на бога на камее. Близкое портретное сходство отсутствует. Поэтому неудивительно, что предполагались как Марк Аврелий, так и Коммод. Но последняя идентификация представляется необычной, так как множество наглядных свидетельств показывает, что когда Коммода изображали обожествлённым, он обычно предпочитал образ Геракла со львиной шкурой на голове. Пару богов на камее, как было показано, следует считать Юпитером Хаммоном и Церерой Африканской-Небесной богиней. Тогда сама собой обнаруживается императорская пара, которую только и можно сопоставить с этими богами: Септимий Север и Юлия Домна. Септимий Север — это единственный римский император из Северной Африки. Он родился в Большой Лепте, в семье невысокого, пожалуй, пунийского происхождения. Он — единственный, с.90 кого могли бы осмысленно уподобить североафриканскому Хаммону. Исследователи часто указывали, что культ африканской Небесной богини сильнее всего распространился при Септимии Севере и что под этим именем почитали Юлию Домну398. Домашевски очень правильно заметил, что можно ожидать, чтобы Септимия Севера в соответствии с этим отождествляли с Юпитером Хаммоном399. Теперь камея Мальборо даёт наглядное свидетельство этому, отсутствовавшее ранее, а рогатый бог на реверсе редких монет Септимия Севера (илл. IV 1)400 может называться Юпитером Хаммоном. Стиль и изображение камеи Мальборо указывают на Септимия Севера и Юлию Домну. Следовательно, изображение Юпитера на камее относится к периоду жизни Тертуллиана и к его родине. Этот Юпитер тоже увенчан дубовым венком, который, как видно уже из надписи в Цирте, служил головным украшением Юпитера в римской Северной Африке. Даже если считать, что портретное сходство недостаточно и на камее изображена просто пара богов без указания на определённого римского правителя, в результате исследования всё равно обнаруживается африканский Юпитер второй половины II в. н. э., увенчанный дубом. Тогда отпадает возражение, которое можно было бы с самого начала выдвинуть против нас, какого бы императора мы ни выбрали: что дубовый венок — это corona civica, а не головное украшение, свойственное богу. Монеты401 и объёмные скульптуры402 дают множество наглядных примеров внешнего вида coronae civicae. Но на них всегда имеются ленты на затылке, удерживающие две дубовых ветви. Но из многих сотен дубовых и лавровых венков Зевса и Юпитера ни один не украшен такими лентами403. Нет оснований считать, что камея Мальборо единственная отступает от этого стократно подтверждённого принципа. Поэтому можно считать, что дубовый венок Юпитера Хаммона на камее Мальборо — это особый атрибут бога, тем более, что надпись из Цирты уже показала, что это головное украшение встречается у верховного бога в Африке. Можно предположить, что культовая статуя в Цирте имела и бараньи рога. Трудно сказать, как у Юпитера Африканского и Зевса Додонского появилось одинаковое украшение, существует ли здесь взаимозависимость и общий древний источник или это результат самостоятельного развития404. Исследование этого вопроса вышло бы далеко за рамки, с.91 необходимые для приведения доказательств насчёт золотого венка Цезаря. Поэтому ограничимся доказательством того, что на родине Тертуллиана Юпитера венчали дубовой листвой. Если африканский автор хотел описать листья венка, который должен был носить и древний римский Юпитер, то он и его североафриканские читатели могли подумать о тех произведениях искусства, которые хранились в Цирте и, вероятно, в других африканских городах, или вспомнить о дубовом венке Хаммона-Септимия Севера на камее, которая была изготовлена именно тогда для его земляка-императора и, наверное, была широко известна.
И совершенно независимо от правильности этого предположения, остаётся неизменным, что этрусский Юпитер на наглядных изображениях увенчан не дубовым, а лавровым венком, точнее, — золотым венком с такими же декоративными элементами, какие обнаруживаются на головном украшении Цезаря на монетах. Следует ли отдать предпочтение оригинальным наглядным свидетельствам этрусков, не слишком отдалённым от того времени, когда этрусское облачение появилось в Риме, перед африканцем, писавшим на 1000 лет позже, — это, вероятно, спорный вопрос. Но, принимая свидетельство Тертуллиана о триумфальном венке из дубовых листьев, следует отдавать себе отчёт, что согласно ему венок цирковой процессии имел не такие листья, как те, что обнаруживаются на древних изображениях этрусских венков Юпитера, которые письменные источники называют образцами венков цирковой процессии. Исследователь, который желает и дальше считать золотой триумфальный венок дубовым, должен объяснить, почему на этрусских изображениях Юпитера дубовый венок отсутствует, хотя костюм триумфатора, к которому относится и золотой венок цирковой процессии, вероятно, имитирует этрусское одеяние Юпитера. Пока на этот вопрос не дано удовлетворительного ответа, высказывание Тертуллиана о дубовых листьях золотого венка не может считаться надежным свидетельством о форме золотого царского венка и против нашей теории о царском венке Цезаря на монетах.
ПРИМЕЧАНИЯ
| [Pan]thea cornigeri sacris adiuncta Tonantis [q]uae Libycis Maurisque simul venerabilis oris [his] etiam colitur te[rr]is, quam Juppiter Hammon [inter] utrumque lat[us] m[e]diam cum Dite severo [dext]er sede tegit: hanc p[u]lvinaribus altis [sublimi]que dicat solio divosque frequentis[6]. |
