Римская империя в III веке нашей эры
Проблемы социально-политической истории

с.52

1. 2. Изме­не­ния в воору­жен­ных силах Рим­ской импе­рии в III в. н. э.

Одной из харак­тер­ных черт поли­ти­че­ской исто­рии Рим­ской импе­рии в III в. н. э. явля­ет­ся частая сме­на импе­ра­то­ров. В годы прав­ле­ния мно­го­чис­лен­ных пра­ви­те­лей рим­ско­го государ­ства это­го пери­о­да по-раз­но­му скла­ды­ва­лись отно­ше­ния меж­ду ними и рим­ским сена­том. Но в целом в дея­тель­но­сти сена­та в тече­ние это­го бур­но­го века мало что изме­ни­лось. Раз­ве что заседа­ния сена­та чаще, чем преж­де, про­хо­ди­ли без уча­стия прин­цеп­сов. Посколь­ку импе­ра­то­рам неред­ко при­хо­ди­лось лич­но коман­до­вать рим­ски­ми вой­ска­ми дале­ко за пре­де­ла­ми Ита­лии, мно­гие вопро­сы с.53 теку­щей жиз­ни они реша­ли вда­ли от Рима, даже без фор­маль­но­го сове­ща­ния с сена­том. Кро­ме того, мож­но, пожа­луй, отме­тить опре­де­лен­ные изме­не­ния в соста­ве сена­та. Неод­но­крат­ные попыт­ки исто­ри­ков про­следить эво­лю­цию соста­ва сена­та в тече­ние III в. н. э. пока­зы­ва­ют, что в нем посте­пен­но умень­ша­ет­ся доля уро­жен­цев Ита­лии и воз­рас­та­ет чис­ло выход­цев из восточ­ных про­вин­ций импе­рии⁹³.

В рим­ских же воору­жен­ных силах осо­бен­но­сти внешне- и внут­ри­по­ли­ти­че­ско­го поло­же­ния Рим­ской импе­рии в III в. н. э. обу­сло­ви­ли боль­шие пере­ме­ны.

Мно­гие изме­не­ния в армии рим­лян это­го пери­о­да были вызва­ны к жиз­ни ухуд­ше­ни­ем обста­нов­ки на гра­ни­цах рим­ских вла­де­ний. Извест­но, что, несмот­ря на опре­де­лен­ное рас­ши­ре­ние пре­де­лов импе­рии, в целом внеш­няя поли­ти­ка Рима в эпо­ху Прин­ци­па­та носи­ла обо­ро­ни­тель­ный харак­тер. Глав­ной зада­чей пра­ви­те­лей государ­ства явля­лось не заво­е­ва­ние новых терри­то­рий, а надеж­ная защи­та уже заво­е­ван­но­го. Леги­о­ны и при­дан­ные им вспо­мо­га­тель­ные вой­ска были рас­пре­де­ле­ны по погра­нич­ным про­вин­ци­ям импе­рии с целью не допус­кать вар­вар­ских втор­же­ний в рим­ские вла­де­ния. В слу­чае если вар­ва­ры уси­ли­ва­ли натиск на какой-либо уча­сток гра­ни­цы и раз­ме­щен­ные здесь вой­ска не мог­ли спра­вить­ся с внеш­ней опас­но­стью, по при­ка­зу импе­ра­то­ра из дру­гих реги­о­нов импе­рии сюда пере­бра­сы­ва­лись под­креп­ле­ния в виде спе­ци­аль­но создан­ных для выпол­не­ния кон­крет­ной воен­ной зада­чи свод­ных отрядов войск (ve­xil­la­tio) во гла­ве с назна­чен­ным коман­ди­ром (prae­po­si­tus) или леги­о­нов в пол­ном соста­ве. После выпол­не­ния постав­лен­ной зада­чи эти вой­ска воз­вра­ща­лись на преж­нее место сто­ян­ки.

При­мер­но до середи­ны II в. н. э. такая стра­те­гия себя оправ­ды­ва­ла, и рим­ля­нам уда­ва­лось в целом успеш­но обо­ро­нять гра­ни­цы импе­рии. Но уже при Мар­ке Авре­лии отчет­ли­во про­яви­лась уяз­ви­мость дан­ной стра­те­гии. Рим­ляне доби­ва­лись успе­ха, если вар­ва­ры не пыта­лись осу­ще­ст­вить про­рыв в импе­рию на том участ­ке гра­ни­цы, обо­ро­на кото­ро­го была ослаб­ле­на пере­брос­кой отсюда войск. Одна­ко, когда Марк Авре­лий во вре­мя вой­ны с Пар­фи­ей взял с собой на Восток три леги­о­на с рейн­ской и дунай­ской гра­ниц⁹⁴, еще до окон­ча­ния этой вой­ны нача­лись столк­но­ве­ния на север­ной гра­ни­це импе­рии (SHA. v. Marc. XII). По опре­де­ле­нию Р. Сми­та⁹⁵, эти собы­тия озна­ме­но­ва­ли нача­ло кри­зи­са преж­ней рим­ской воен­ной и обо­ро­ни­тель­ной систе­мы. В кон­це II—III вв. н. э. кри­зис ее все более углуб­лял­ся в свя­зи с про­цес­са­ми, с.54 про­ис­хо­див­ши­ми за пре­де­ла­ми рим­ско­го государ­ства. Если рань­ше рим­ля­нам на рейн­ской и дунай­ской гра­ни­цах про­ти­во­сто­я­ли мел­кие раз­роз­нен­ные вар­вар­ские пле­ме­на, а на восточ­ной — не очень силь­ная в воен­ном отно­ше­нии Пар­фия, то в рас­смат­ри­вае­мый пери­од ситу­а­ция рез­ко изме­ни­лась. У север­ных соседей импе­рии шел про­цесс обра­зо­ва­ния круп­ных пле­мен­ных сою­зов, и они все чаще совер­ша­ли втор­же­ния в рим­ские вла­де­ния с целью гра­бе­жа⁹⁶. На Восто­ке же в нача­ле III в. н. э. сосе­дом рим­лян ста­ло агрес­сив­ное Ново­пер­сид­ское цар­ство.

Изме­нив­ша­я­ся обста­нов­ка на гра­ни­цах импе­рии при­ве­ла к тому, что со вто­рой поло­ви­ны II в. н. э. рим­ляне почти непре­рыв­но вели вой­ны с север­ны­ми и восточ­ны­ми соседя­ми. Воен­ные дей­ст­вия ино­гда при­ни­ма­ли затяж­ной харак­тер, при­во­ди­ли к гибе­ли или пле­не­нию мно­гих рим­ских сол­дат и жите­лей погра­нич­ных про­вин­ций. Служ­ба в армии ста­ла заня­ти­ем более опас­ным, чем преж­де. Воз­ни­ка­ли труд­но­сти демо­гра­фи­че­ско­го харак­те­ра с набо­ром попол­не­ния в вой­ска. В усло­ви­ях пре­иму­ще­ст­вен­но доб­ро­воль­но­го прин­ци­па ком­плек­то­ва­ния армии тре­бо­ва­лись допол­ни­тель­ные мате­ри­аль­ные сти­му­лы к тому, чтобы юно­ши погра­нич­ных обла­стей импе­рии запи­сы­ва­лись в леги­о­ны и под­разде­ле­ния вспо­мо­га­тель­ных войск.

На судь­бе рим­ских воору­жен­ных сил опре­де­лен­ным обра­зом ска­за­лись и осо­бен­но­сти внут­ри­по­ли­ти­че­ской обста­нов­ки в Рим­ской импе­рии в III в. н. э. Ост­рая, часто при­ни­мав­шая фор­му граж­дан­ской вой­ны, борь­ба за импе­ра­тор­ский пре­стол дела­ла армию фак­ти­че­ски един­ст­вен­ным гаран­том проч­но­сти вла­сти импе­ра­то­ра. Это застав­ля­ло пра­ви­те­лей импе­рии про­во­дить рефор­мы с целью укреп­ле­ния лояль­но­сти армии по отно­ше­нию к импе­ра­то­ру.

На рубе­же II—III вв. н. э. суще­ст­вен­ные пре­об­ра­зо­ва­ния в армии про­вел импе­ра­тор Сеп­ти­мий Север (193—211 гг. н. э.). В резуль­та­те набо­ра трех новых леги­о­нов и уве­ли­че­ния чис­ла кон­ных гвар­дей­цев при нем была зна­чи­тель­но уве­ли­че­на общая чис­лен­ность воору­жен­ных сил импе­рии. Один из вновь создан­ных леги­о­нов (II Пар­фян­ский) впер­вые в рим­ской исто­рии был раз­ме­щен на терри­то­рии Ита­лии — в Аль­ба­но, менее чем в 20 милях от Рима⁹⁷. При этом во гла­ве новых леги­о­нов, как и во гла­ве обра­зо­ван­ной при нем про­вин­ции Месо­пота­мии, Сеп­ти­мий Север поста­вил не лега­тов-сена­то­ров, а пре­фек­тов-всад­ни­ков⁹⁸. Про­вин­ции Бри­та­нию и Сирию, намест­ни­ки кото­рых про­ти­во­сто­я­ли ему в борь­бе за импе­ра­тор­скую власть, Север разде­лил на две про­вин­ции каж­дую⁹⁹. Этим он достиг того, что под коман­до­ва­ни­ем с.55 намест­ни­ков про­вин­ций, за исклю­че­ни­ем намест­ни­ка Верх­ней Пан­но­нии, теперь нахо­ди­лось не более двух леги­о­нов. (В 214 г. н. э.¹⁰⁰ импе­ра­тор Кара­кал­ла при­со­еди­нил город Бри­ге­цио с раз­ме­щен­ным в нем леги­о­ном I Помощ­ник к терри­то­рии про­вин­ции Ниж­ней Пан­но­нии (ILS. 2375), и после это­го и в Верх­ней Пан­но­нии было толь­ко два леги­о­на.)

Сеп­ти­мий Север улуч­шил эко­но­ми­че­ское и пра­во­вое поло­же­ние сол­дат рим­ской армии, рас­ши­рил их воз­мож­но­сти в дости­же­нии высо­ких армей­ских постов. Как уже отме­ча­лось, этот импе­ра­тор повы­сил жало­ва­ние леги­о­не­ров и пре­то­ри­ан­цев, изме­нил прин­цип набо­ра вои­нов в пре­то­ри­ан­ские когор­ты, открыл рядо­вым леги­о­не­рам доступ к всад­ни­че­ским и сена­тор­ским долж­но­стям в леги­оне. Если рань­ше сол­да­ты в пери­од про­хож­де­ния служ­бы не мог­ли заклю­чать закон­ный брак и в слу­чае созда­ния сол­да­том семьи до выхо­да в отстав­ку его жена счи­та­лась лишь налож­ни­цей, а дети, рож­ден­ные в таком бра­ке, не мог­ли насле­до­вать иму­ще­ство отца, то при Сеп­ти­мии Севе­ре сол­да­там раз­ре­ши­ли всту­пать в брак в пери­од служ­бы и жить со сво­и­ми семья­ми вне лаге­ря в рас­по­ло­жен­ных рядом селе­ни­ях (ca­na­bae) (He­ro­dian. III, 8). После это­го дети сол­дат, рож­ден­ные еще до выхо­да их отца в отстав­ку, ста­ли при­зна­вать­ся рим­ски­ми граж­да­на­ми и мог­ли насле­до­вать иму­ще­ство отца¹⁰¹. Семьям сол­дат раз­ре­ши­ли арен­до­вать участ­ки лагер­ной терри­то­рии, являв­шей­ся соб­ст­вен­но­стью импе­ра­то­ра, и вести на них свое хозяй­ство¹⁰². Млад­шие офи­це­ры полу­чи­ли пра­во обра­зо­вы­вать кол­ле­гии — нечто сред­нее меж­ду клу­ба­ми и кас­са­ми вза­и­мо­по­мо­щи. Чле­ны кол­ле­гии дела­ли взно­сы в общую кас­су, а при выхо­де в отстав­ку или пере­хо­де в дру­гой леги­он полу­ча­ли из нее опре­де­лен­ную сум­му денег¹⁰³. Офи­це­ры пре­то­ри­ан­ской гвар­дии поста­нов­ле­ни­ем Сеп­ти­мия Севе­ра осво­бож­да­лись от обя­зан­но­сти опе­кун­ства над детьми их умер­ших това­ри­щей по служ­бе (Dig. XXVII. I, 9). Выхо­див­шие в отстав­ку вете­ра­ны, селив­ши­е­ся в про­вин­ци­аль­ных горо­дах, осво­бож­да­лись от всех повин­но­стей, кро­ме тех, кото­рые отбы­ва­лись в свя­зи с вла­де­ни­ем иму­ще­ст­вом, полу­чен­ным по наслед­ству (Dig. L. V, 7). Соглас­но сооб­ще­нию Геро­ди­а­на (III, 8), Сеп­ти­мий Север раз­ре­шил сол­да­там носить золо­тое коль­цо, что до это­го счи­та­лось при­ви­ле­ги­ей сена­то­ров и всад­ни­ков¹⁰⁴.

При­чи­ны про­веде­ния Сеп­ти­ми­ем Севе­ром пре­об­ра­зо­ва­ний в рим­ской армии неко­то­рые исто­ри­ки видят в афри­кан­ском про­ис­хож­де­нии это­го импе­ра­то­ра, про­воз­гла­ше­нии его сол­да­та­ми при­ду­най­ских про­вин­ций, под­держ­ке сена­том его про­тив­ни­ка в борь­бе с.56 за импе­ра­тор­ский пре­стол — намест­ни­ка Бри­та­нии Кло­дия Аль­би­на. По их мне­нию, содер­жа­ние воен­ных реформ опре­де­ля­лось стрем­ле­ни­ем Сеп­ти­мия Севе­ра отбла­го­да­рить сол­дат за воз­веде­ние его на пре­стол и зару­чить­ся их под­держ­кой в даль­ней­шем, уни­зить рим­ский сенат и Ита­лию¹⁰⁵. На наш взгляд, бли­же к истине те исто­ри­ки, кото­рые счи­та­ют, что упо­мя­ну­тые фак­то­ры пря­мо не вли­я­ли на содер­жа­ние воен­ных реформ это­го импе­ра­то­ра и их про­веде­ни­ем он пре­сле­до­вал дру­гие цели. Эти исто­ри­ки при­зна­ют, что ослаб­ле­ние воен­но­го потен­ци­а­ла намест­ни­ков про­вин­ций, улуч­ше­ние мате­ри­аль­но­го и пра­во­во­го поло­же­ния сол­дат было в опре­де­лен­ной сте­пе­ни свя­за­но с обсто­я­тель­ства­ми при­хо­да к вла­сти Сеп­ти­мия Севе­ра, направ­ле­но на уси­ле­ние пози­ций цен­траль­ной вла­сти и упро­че­ние лояль­но­сти сол­дат по отно­ше­нию к импе­ра­то­ру. Но в то же вре­мя улуч­ше­ние усло­вий служ­бы и рас­ши­ре­ние прав вете­ра­нов долж­ны были сде­лать служ­бу в армии более при­вле­ка­тель­ной, облег­чить реше­ние став­шей ост­рой к это­му вре­ме­ни про­бле­мы набо­ра ново­бран­цев в вой­ска¹⁰⁶. Фор­ми­ро­ва­ние пре­то­ри­ан­ских когорт из луч­ших сол­дат леги­о­нов не толь­ко уси­ли­ва­ло бое­спо­соб­ность импе­ра­тор­ской гвар­дии, но и, как отме­чал еще С. В. Ешев­ский¹⁰⁷, вело к лик­вида­ции суще­ст­во­вав­ших до это­го про­ти­во­ре­чий меж­ду при­ви­ле­ги­ро­ван­ны­ми пре­то­ри­ан­ски­ми когор­та­ми и погра­нич­ны­ми вой­ска­ми. (Иосиф Фла­вий свиде­тель­ст­ву­ет, что уже в I в. н. э. леги­о­не­ры рим­ско­го Восто­ка про­ти­во­по­став­ля­ли себя, «пере­нес­ших столь­ко воен­ных труд­но­стей и поседев­ших под шле­мом» сол­да­там в Риме, «уто­паю­щим в бла­го­ден­ст­вии, изне­жен­ным, уши кото­рых не могут даже слы­шать сло­во “вой­на”» (Ios. B. Iud. X).) Воз­ра­жая про­тив трак­тов­ки фак­та раз­ме­ще­ния одно­го из новых леги­о­нов на терри­то­рии Ита­лии как дока­за­тель­ства того, что Сеп­ти­мий Север хотел низ­ве­сти Ита­лию до уров­ня про­вин­ции, Р. Смит вполне обос­но­ван­но объ­яс­ня­ет это дей­ст­вие импе­ра­то­ра необ­хо­ди­мо­стью уси­ле­ния обо­ро­но­спо­соб­но­сти внут­рен­них обла­стей импе­рии. По его мне­нию, в послед­ние деся­ти­ле­тия II в. н. э. выяс­ни­лось, что суще­ст­во­вав­шая до это­го систе­ма обо­ро­ны гра­ниц уже не гаран­ти­ро­ва­ла пред­от­вра­ще­ния глу­бо­ких втор­же­ний вар­ва­ров в рим­ские вла­де­ния. В усло­ви­ях, когда пере­брос­ка войск с одно­го участ­ка гра­ни­цы на дру­гой ста­но­ви­лась невоз­мож­ной, воз­ник­ла необ­хо­ди­мость в резер­ве воен­ных сил, кото­рые мож­но было посы­лать на наи­бо­лее угро­жае­мый уча­сток гра­ни­цы без ослаб­ле­ния осталь­ных. Имен­но такой резерв войск, счи­тал Р. Смит, и стре­мил­ся создать Сеп­ти­мий Север, раз­ме­щая с.57 в Ита­лии II Пар­фян­ский леги­он и уве­ли­чи­вая гар­ни­зон сто­ли­цы импе­рии¹⁰⁸.

В целом воен­ные рефор­мы Сеп­ти­мия Севе­ра — важ­ная стра­ни­ца в исто­рии рим­ской армии. Они спо­соб­ст­во­ва­ли уси­ле­нию воен­ной мощи Рим­ской импе­рии, укре­пи­ли пози­ции цен­траль­ной вла­сти в государ­стве, облег­чи­ли реше­ние про­бле­мы с набо­ром ново­бран­цев в вой­ска, осла­би­ли про­ти­во­ре­чия внут­ри армии.

Пре­ем­ник Сеп­ти­мия Севе­ра на импе­ра­тор­ском пре­сто­ле, один из его сыно­вей, импе­ра­тор Кара­кал­ла (211—218 гг. н. э.) не про­во­дил зна­чи­тель­ных пре­об­ра­зо­ва­ний в армии. Одна­ко неко­то­рые его ново­введе­ния затро­ну­ли и воору­жен­ные силы импе­рии. Как уже отме­ча­лось, его эдикт о пра­вах рим­ских граж­дан для всех сво­бод­ных жите­лей импе­рии отра­зил­ся на про­бле­ме набо­ра ново­бран­цев в вой­ска и спо­соб­ст­во­вал даль­ней­шей вар­ва­ри­за­ции рим­ской армии. В лите­ра­ту­ре выска­зы­ва­лось пред­по­ло­же­ние, что изда­ние это­го эдик­та напря­мую свя­за­но с уве­ли­че­ни­ем жало­ва­ния сол­да­там при Кара­кал­ле на 50 %: чтобы изыс­кать сред­ства для выпла­ты это­го жало­ва­ния, импе­ра­тор уве­ли­чил с 5 до 10 % налог на наслед­ство, кото­рый рань­ше пла­ти­ли рим­ские граж­дане, а теперь — все сво­бод­ное насе­ле­ние рим­ско­го государ­ства¹⁰⁹.

Дион Кас­сий (78. 6, 1) и Геро­ди­ан (IV, 7) сооб­ща­ют, что Кара­кал­ла не толь­ко наби­рал воин­ские кон­тин­ген­ты из вар­ва­ров, жив­ших за Рей­ном и Дуна­ем, но и создал из них отряд лич­ной гвар­дии, вои­нов кото­ро­го он ода­ри­вал долж­но­стя­ми цен­ту­ри­о­нов и назы­вал «льва­ми». М. Спей­дель рас­це­ни­ва­ет дей­ст­вия Кара­кал­лы как спо­соб­ст­во­вав­шие раз­ви­тию вар­вар­ских воин­ских фор­ми­ро­ва­ний, кото­рые теперь появ­ля­ют­ся не толь­ко в погра­нич­ных вой­сках импе­рии, но и в соста­ве импе­ра­тор­ской гвар­дии¹¹⁰.

Древ­ние авто­ры изо­бра­жа­ют послед­не­го пред­ста­ви­те­ля дина­стии Севе­ров импе­ра­то­ра Алек­сандра Севе­ра (222—235 гг. н. э.) как пра­ви­те­ля, пытав­ше­го­ся опи­рать­ся на сенат, а не на армию. Но, види­мо, его закон, соглас­но кото­ро­му земель­ные участ­ки вете­ра­нов не при­зна­ва­лись их соб­ст­вен­но­стью и пра­во на поль­зо­ва­ние ими они сохра­ня­ли толь­ко в слу­чае, если их сыно­вья ста­но­ви­лись сол­да­та­ми (SHA. v. A. Sev. LVIII), сле­ду­ет объ­яс­нять стрем­ле­ни­ем импе­ра­то­ра облег­чить труд­но­сти с попол­не­ни­ем рядов войск, а не его враж­деб­но­стью по отно­ше­нию к армей­ским кру­гам импе­рии.

Хотя импе­ра­тор Мак­си­мин Фра­ки­ец (235—238 гг. н. э.) при­зна­ет­ся и древни­ми, и совре­мен­ны­ми исто­ри­ка­ми ярко выра­жен­ным «сол­дат­ским импе­ра­то­ром», с его име­нем не свя­за­ны ника­кие с.58 изме­не­ния в воору­жен­ных силах импе­рии. Прав­да, Геро­ди­ан (VIII, 6) свиде­тель­ст­ву­ет, что Мак­си­мин вдвое уве­ли­чил жало­ва­ние сол­дат. Одна­ко совре­мен­ные исто­ри­ки под­вер­га­ют прав­ди­вость это­го сооб­ще­ния сомне­нию¹¹¹.

Как отме­ча­ет А. Джо­у­нз¹¹², в бур­ные 50 лет меж­ду смер­тью Алек­сандра Севе­ра и при­хо­дом к вла­сти Дио­кле­ти­а­на в рим­ской армии долж­ны были про­изой­ти зна­чи­тель­ные пере­ме­ны: пре­кра­ще­ние суще­ст­во­ва­ния одних воин­ских фор­ми­ро­ва­ний, созда­ние вме­сто них новых воин­ских соеди­не­ний. Одна­ко состо­я­ние источ­ни­ко­вой базы тако­во, что дале­ко не обо всех изме­не­ни­ях в воору­жен­ных силах импе­рии это­го пери­о­да мы можем гово­рить с уве­рен­но­стью.

В прав­ле­ние импе­ра­то­ра Гор­ди­а­на III (238—244 гг. н. э.) про­изо­шло не такое уж частое явле­ние в исто­рии рим­ской армии, как рас­фор­ми­ро­ва­ние леги­о­на. Оно было след­ст­ви­ем собы­тий, кото­рые раз­вер­ну­лись в 238 г. н. э. в про­вин­ции Афри­ке. Про­воз­гла­шен­ные здесь импе­ра­то­ра­ми Гор­диа­ны I и II (дед и дядя Гор­ди­а­на III) погиб­ли из-за того, что про­тив них во гла­ве III Авгу­сто­ва леги­о­на высту­пил намест­ник Нуми­дии Капел­ли­ан. Став импе­ра­то­ром, Гор­диан III, види­мо, в кон­це 238 г. н. э.¹¹³ нака­зал этот леги­он рас­фор­ми­ро­ва­ни­ем. Сол­дат леги­о­на рас­пре­де­ли­ли по дру­гим воин­ским под­разде­ле­ни­ям. Веро­ят­но, зна­чи­тель­ное их коли­че­ство в 253 г. н. э. нахо­ди­лось в Нори­ке и при­ня­ло уча­стие в про­воз­гла­ше­нии импе­ра­то­ром Вале­ри­а­на. В бла­го­дар­ность за это Вале­ри­ан, при­дя к вла­сти, вос­со­здал III Авгу­стов леги­он и, так как в это вре­мя обе Мав­ри­та­нии и Нуми­дия под­вер­га­лись втор­же­ни­ям бер­бе­ров¹¹⁴, вер­нул его на преж­нюю базу в Нуми­дии¹¹⁵. Эти пери­пе­тии судь­бы леги­о­на нашли отра­же­ние в ряде над­пи­сей (CIL. VIII, 2452; 2482; 2634; 17976; ILS. 531; 2296).

При Авре­ли­ане (270—275 гг. н. э.) целые леги­о­ны пере­во­ди­лись из одной обла­сти импе­рии в дру­гую. Отка­зав­шись от окку­па­ции про­вин­ции Дакии, он вывел из нее рим­ские вой­ска и, обра­зо­вав новую про­вин­цию Da­cia ri­pen­sis, сде­лал Эскус базой V Македон­ско­го леги­о­на, а Раци­а­рию — базой леги­о­на XIII Близ­нец¹¹⁶.

На осно­ве свиде­тельств древ­них авто­ров о том, что Алек­сандр Север в 231 г. н. э., гото­вясь к войне на Восто­ке, про­во­дил широ­кую моби­ли­за­цию ново­бран­цев и назна­чил буду­ще­го импе­ра­то­ра Мак­си­ми­на Фра­кий­ца три­бу­ном «создан­но­го из ново­бран­цев чет­вер­то­го леги­о­на» (He­ro­dian. VI, 3; SHA. v. Max. V), в лите­ра­ту­ре выска­зы­ва­ет­ся пред­по­ло­же­ние, что в этом году был обра­зо­ван новый IV Ита­лий­ский леги­он¹¹⁷. Пред­по­ло­жи­тель­но к чис­лу с.59 создан­ных в III в. н. э. отно­сят так­же леги­о­ны VI Испан­ский, III бла­го­че­сти­вый и вер­ный (pia fi­de­lis), IV Мар­сов, I—III Исаврий­ские, I Илли­рий­ский, VI Гал­ли­кан­ский (Gal­li­ca­na)¹¹⁸.

Как было отме­че­но, в резуль­та­те адми­ни­ст­ра­тив­ных пре­об­ра­зо­ва­ний, осу­щест­влен­ных Сеп­ти­ми­ем Севе­ром и Кара­кал­лой, в нача­ле III в. н. э. под коман­дой намест­ни­ков про­вин­ций нахо­ди­лось не более двух леги­о­нов. Это спо­соб­ст­во­ва­ло упро­че­нию поло­же­ния импе­ра­то­ра в государ­стве, но, веро­ят­но, затруд­ня­ло борь­бу рим­лян с круп­ны­ми втор­же­ни­я­ми вар­ва­ров в пре­де­лы импе­рии. В насто­я­щее вре­мя сре­ди исто­ри­ков полу­чи­ло под­держ­ку впер­вые выска­зан­ное Й. Фит­цом¹¹⁹ заклю­че­ние о том, что уже к нача­лу 40-х годов III в. н. э. пра­ви­те­ли импе­рии были вынуж­де­ны пой­ти на то, чтобы объ­еди­нить воен­ные силы несколь­ких сосед­них про­вин­ций под коман­до­ва­ни­ем спе­ци­аль­ных вое­на­чаль­ни­ков (du­ces)¹²⁰. В резуль­та­те такой поли­ти­ки импе­рия ста­ла состо­ять из ряда про­вин­ци­аль­ных ком­плек­сов, а ее воору­жен­ные силы фак­ти­че­ски рас­па­лись на отдель­ные про­вин­ци­аль­ные груп­пи­ров­ки — бри­тан­скую, рейн­скую, дунай­скую, восточ­ную¹²¹. По мне­нию Е. П. Глу­ша­ни­на, еди­ный ком­плекс с объ­еди­нен­ны­ми вой­ска­ми пред­став­ля­ли собой в дан­ное вре­мя и афри­кан­ские про­вин­ции¹²². Несо­мнен­но, обра­зо­ва­ние подоб­ных дука­тов в соста­ве воору­жен­ных сил Рим­ской импе­рии сле­ду­ет при­знать одним из круп­ней­ших изме­не­ний в рим­ской армии в III в. н. э., кото­рое повли­я­ло на поли­ти­че­ское раз­ви­тие рим­ско­го государ­ства в рас­смат­ри­вае­мый пери­од.

Важ­ные пре­об­ра­зо­ва­ния в армии были про­веде­ны импе­ра­то­ром Гал­ли­е­ном (253—268 гг. н. э.). Для реше­ния слож­ных задач по отра­же­нию втор­же­ний вар­ва­ров в импе­рию, сохра­не­нию терри­то­ри­аль­ной целост­но­сти рим­ско­го государ­ства, удер­жа­нию импе­ра­тор­ской вла­сти он нуж­дал­ся в зна­чи­тель­ных воен­ных силах, высо­кой сте­пе­ни бое­спо­соб­но­сти войск, вер­но­сти их импе­ра­то­ру. Поэто­му армии Гал­ли­ен уде­лял мно­го вни­ма­ния.

Как уже отме­ча­лось, тра­ди­ци­он­но кон­ни­ца у рим­лян име­ла намно­го мень­шее зна­че­ние, чем тяже­ло­во­ору­жен­ная пехота. Одна­ко в III в. н. э. зна­че­ние кава­ле­рии в борь­бе рим­лян с вар­ва­ра­ми посте­пен­но воз­рас­та­ет. Види­мо, это было свя­за­но с тем, что у про­тив­ни­ков импе­рии в дан­ный пери­од кон­ни­ца игра­ла боль­шую роль¹²³. Поэто­му уже в пер­вой поло­вине III в. н. э. пра­ви­те­ли Рима созда­ва­ли новые кон­ные фор­ми­ро­ва­ния. Так, Алек­сандр Север во вре­мя вой­ны с пер­са­ми обра­зо­вал под­разде­ле­ние пан­цир­ных кон­ни­ков-ката­фрак­та­ри­ев. Поз­же оно было пере­веде­но на Запад, с.60 при­ме­ня­лось в опе­ра­ци­ях про­тив гер­ман­цев при Алек­сан­дре Севе­ре и Мак­си­мине Фра­кий­це, участ­во­ва­ло в похо­де Мак­си­ми­на на Ита­лию¹²⁴. Мак­си­мин Фра­ки­ец наби­рал боль­шие соеди­не­ния кон­ни­цы из гер­ман­цев (по усло­ви­ям мир­ных дого­во­ров с гер­ман­ски­ми пле­ме­на­ми или за счет доб­ро­воль­цев)¹²⁵. Види­мо, Гал­ли­е­на кон­ни­ца при­вле­ка­ла сво­ей высо­кой мобиль­но­стью. Ему при­хо­ди­лось решать слож­ные про­бле­мы в усло­ви­ях огра­ни­чен­ных воз­мож­но­стей по уве­ли­че­нию чис­лен­но­сти рим­ской армии. На Запа­де при нем обра­зо­ва­лась и фак­ти­че­ски отпа­ла от Рима Галль­ская импе­рия Посту­ма. На Восто­ке шла затяж­ная вой­на с пер­са­ми. В резуль­та­те в рас­по­ря­же­нии Гал­ли­е­на оста­ва­лись люд­ские ресур­сы толь­ко части терри­то­рии Рим­ской импе­рии: Ита­лии, бал­кан­ских, при­ду­най­ских и афри­кан­ских про­вин­ций. Кро­ме того, финан­со­вое поло­же­ние импе­рии в это вре­мя не поз­во­ля­ло суще­ст­вен­но уве­ли­чи­вать чис­лен­ность войск.

Веро­ят­но, идея созда­ния отдель­но­го кон­но­го кор­пу­са воз­ник­ла у Гал­ли­е­на еще в пер­вые годы сов­мест­но­го с Вале­ри­а­ном прав­ле­ния импе­ри­ей¹²⁶. Нахо­дясь на рейн­ской гра­ни­це, он высо­ко оце­нил мобиль­ность кон­ни­цы в борь­бе с гер­ман­ца­ми. Пред­по­ла­га­ет­ся, что кон­ни­ца гер­ман­ских леги­о­нов и обра­зо­ва­ла ядро сфор­ми­ро­ван­но­го поз­же кон­но­го кор­пу­са. Кро­ме леги­он­ной кон­ни­цы, в него были вклю­че­ны и дру­гие кон­ные фор­ми­ро­ва­ния — дал­ма­тов, мав­ров, озро­ен­цев¹²⁷. При­мер­но с 259 г. н. э.¹²⁸ базой этой мобиль­ной армии стал Медио­лан. Соглас­но сооб­ще­нию Зоси­ма (I. 40, 1), зада­чей кор­пу­са явля­лось не допу­стить втор­же­ния в Ита­лию отпав­ше­го от Гал­ли­е­на Посту­ма, кото­рый создал Галль­скую импе­рию и мог пре­тен­до­вать и на власть над Римом. Бла­го­да­ря сво­ей мобиль­но­сти эта резерв­ная армия не толь­ко охра­ня­ла Ита­лию от Посту­ма, но и эффек­тив­но исполь­зо­ва­лась для отра­же­ния втор­же­ний в импе­рию вар­ва­ров и борь­бы с попыт­ка­ми узур­па­ции импе­ра­тор­ской вла­сти на Дунае¹²⁹. Началь­ник ново­го кава­ле­рий­ско­го кор­пу­са был при Гал­ли­ене вто­рым чело­ве­ком в государ­стве, воз­вы­ша­ясь даже над пре­фек­та­ми пре­то­ри­ан­ской гвар­дии¹³⁰. Воз­мож­но, при Гал­ли­ене со 120 до 726 чело­век была уве­ли­че­на чис­лен­ность кон­ни­ков в леги­о­нах¹³¹.

По мне­нию Е. П. Глу­ша­ни­на, свой кон­ный кор­пус Гал­ли­ен созда­вал по образ­цу того резер­ва войск, кото­рый в резуль­та­те уве­ли­че­ния гар­ни­зо­на горо­да Рима и раз­ме­ще­ния в Ита­лии леги­о­на обра­зо­вал Сеп­ти­мий Север¹³². Одна­ко про­во­дить парал­лель меж­ду эти­ми воен­ны­ми фор­ми­ро­ва­ни­я­ми непра­во­мер­но. Резерв войск Сеп­ти­мия Севе­ра состо­ял преж­де все­го из с.61 тяже­ло­во­ору­жен­ной пехоты (леги­о­не­ров и пре­то­ри­ан­цев), раз­ме­щал­ся в Риме или вбли­зи него и дол­жен был слу­жить опо­рой пра­вя­ще­му импе­ра­то­ру в борь­бе с попыт­ка­ми намест­ни­ков про­вин­ций захва­тить импе­ра­тор­скую власть или охра­нять Ита­лию от втор­же­ний в нее вар­ва­ров. Мобиль­ный кор­пус, создан­ный Гал­ли­е­ном, раз­ме­щал­ся на севе­ре Ита­лии, откуда, как отме­чал Й. Фитц¹³³, его в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти мож­но было быст­ро пере­бро­сить на Рейн или Дунай для борь­бы с вар­ва­ра­ми или узур­па­то­ра­ми импе­ра­тор­ской вла­сти.

Мож­но при­знать, что созда­ние Гал­ли­е­ном мобиль­но­го резер­ва войск отве­ча­ло тре­бо­ва­ни­ям вре­ме­ни и спо­соб­ст­во­ва­ло уси­ле­нию воен­но­го могу­ще­ства Рим­ской импе­рии. Пре­ем­ни­ки Гал­ли­е­на сохра­ни­ли это воин­ские соеди­не­ние. Пост началь­ни­ка кон­но­го кор­пу­са зани­мал перед про­воз­гла­ше­ни­ем его импе­ра­то­ром Авре­ли­ан (SHA. v. Aurel. XVIII).

О содер­жа­нии вто­рой воен­ной рефор­мы Гал­ли­е­на судят на осно­ве сооб­ще­ния Авре­лия Вик­то­ра о том, что этот импе­ра­тор «…запре­тил сена­то­рам зани­мать воен­ные долж­но­сти и при­бли­жать­ся к вой­скам» (se­na­tum mi­li­tia ve­tuit et adi­re exer­ci­tum) (De Caes. 33). Неко­то­рые исто­ри­ки пола­га­ли, что Гал­ли­ен издал эдикт, кото­рым отстра­нил сена­то­ров не толь­ко от постов три­бу­нов и лега­тов леги­о­нов, но и от долж­но­стей намест­ни­ков про­вин­ций. Вме­сто сена­то­ров эти посты ста­ли зани­мать всад­ни­ки, кото­рые в над­пи­сях назы­ва­ют­ся «дей­ст­ву­ю­щи­ми вме­сто» (agen­tes vi­ces) соот­вет­ст­вен­но лега­та или намест­ни­ка¹³⁴. При­чем Р. Грос­се даже счи­тал, что коман­ди­ром леги­о­на вме­сто лега­та-сена­то­ра ста­но­вил­ся не пре­фект лаге­ря, а при­ми­пил, зани­мав­ший свой пост повтор­но¹³⁵. Одна­ко в пуб­ли­ка­ци­ях послед­не­го вре­ме­ни обра­ща­ет­ся вни­ма­ние на то, что дан­ные эпи­гра­фи­ки поз­во­ля­ют гово­рить как о широ­ко рас­про­стра­нив­шей­ся со вре­мен Гал­ли­е­на прак­ти­ке заме­ны сена­то­ров всад­ни­ка­ми на команд­ных постах в армии и на долж­но­стях намест­ни­ков про­вин­ций, так и об остав­ле­нии во гла­ве ряда про­вин­ций (Ниж­няя Мезия, Сирия-Фини­кия, Афри­ка, Азия) вплоть до вре­ме­ни прав­ле­ния Дио­кле­ти­а­на лега­тов-сена­то­ров¹³⁶.

Ско­рее все­го, Гал­ли­ен не изда­вал спе­ци­аль­но­го эдик­та о запре­те сена­то­рам зани­мать команд­ные посты в армии, а про­сто сде­лал пра­ви­лом то, что широ­ко при­ме­ня­лось еще до него. Мож­но согла­сить­ся с выска­зы­вае­мым в лите­ра­ту­ре мне­ни­ем, что заме­на сена­то­ров всад­ни­ка­ми была вызва­на не какой-то враж­дой Гал­ли­е­на по отно­ше­нию к сена­ту, а тем, что в усло­ви­ях слож­ной обста­нов­ки на гра­ни­цах импе­рии и частых попы­ток узур­па­ции с.62 импе­ра­тор­ской вла­сти имев­шие боль­шой воен­ный опыт офи­це­ры-всад­ни­ки гораздо луч­ше справ­ля­лись бы с коман­до­ва­ни­ем вой­ска­ми, чем сена­то­ры¹³⁷.

Хоро­шо пони­мая насколь­ко необ­хо­ди­ма под­держ­ка армии для сохра­не­ния за ним импе­ра­тор­ской вла­сти, Гал­ли­ен при­ни­мал меры к уси­ле­нию лояль­но­сти сол­дат и офи­це­ров по отно­ше­нию к нему. В его прав­ле­ние в над­пи­сях появ­ля­ют­ся упо­ми­на­ния о pro­tec­to­res¹³⁸. В лите­ра­ту­ре они опре­де­ля­ют­ся не как осо­бый вид гвар­дии, а как армей­ские офи­це­ры, про­явив­шие пре­дан­ность импе­ра­то­ру и состав­ляв­шие резерв для заня­тия ответ­ст­вен­ных постов в аппа­ра­те управ­ле­ния импе­ри­ей¹³⁹. Про­ана­ли­зи­ро­вав эпи­гра­фи­че­ские мате­ри­а­лы, Р. Грос­се при­шел к заклю­че­нию, что сре­ди pro­tec­to­res мож­но выде­лить три раз­ряда: самый низ­кий раз­ряд — цен­ту­ри­о­ны войск, раз­ме­щен­ных в Ита­лии; более высо­кий — пре­фек­ты леги­о­нов и три­бу­ны гар­ни­зо­на сто­ли­цы импе­рии; выс­ший раз­ряд — офи­це­ры в ран­ге du­ce­na­rius (т. е. имев­шие жало­ва­ние в 200 тыс. сестер­ци­ев в год — И. С.). Из чис­ла pro­tec­to­res третье­го раз­ряда наби­ра­лись вое­на­чаль­ни­ки выс­ше­го ран­га, полу­чав­шие титул vir per­fec­tis­si­mus и после это­го уже не отно­сив­ши­е­ся к чис­лу pro­tec­to­res¹⁴⁰. Ф. Альт­хайм пола­гал, что часть pro­tec­to­res выпол­ня­ли при Гал­ли­ене функ­ции импе­ра­тор­ской гвар­дии, дру­гие нахо­ди­лись на служ­бе в шта­те пре­фек­тов пре­то­ри­ан­ской гвар­дии или отко­ман­ди­ро­вы­ва­лись в про­вин­ци­аль­ные армии, для третьих этот инсти­тут был сво­его рода воен­ной ака­де­ми­ей, без про­хож­де­ния кото­рой они не мог­ли наде­ять­ся на заня­тие высо­ких долж­но­стей в армии¹⁴¹.

Види­мо, с целью повы­ше­ния лояль­но­сти по отно­ше­нию к импе­ра­то­ру со сто­ро­ны рядо­во­го соста­ва армии Гал­ли­ен даро­вал сол­да­там пра­во ноше­ния парад­ных белых пла­щей (al­ba­ta de­cur­sio), что рань­ше счи­та­лось при­ви­ле­ги­ей офи­це­ров всад­ни­че­ско­го ран­га (Tac. Hist. II, 89), а при Сеп­ти­мии Севе­ре было рас­про­стра­не­но и на прин­ци­па­лов¹⁴².

Хотя про­се­нат­ски настро­ен­ные латин­ские авто­ры весь­ма низ­ко оце­ни­ва­ли Гал­ли­е­на как пра­ви­те­ля¹⁴³, сле­ду­ет при­знать, что этот импе­ра­тор внес боль­шой вклад в повы­ше­ние бое­спо­соб­но­сти рим­ских воору­жен­ных сил и укреп­ле­ние свя­зей импе­ра­то­ра и армии. В усло­ви­ях, «когда государ­ство было охва­че­но сму­той на про­тя­же­нии все­го кру­га земель» (SHA. Gall. duo. III) и под вопро­сом нахо­ди­лось само суще­ст­во­ва­ние Рим­ской импе­рии, Гал­ли­ен сумел отра­зить втор­же­ния вар­ва­ров, пода­вил мно­го­чис­лен­ные попыт­ки узур­па­ции импе­ра­тор­ской вла­сти и пра­вил импе­ри­ей с.63 доль­ше любо­го дру­го­го рим­ско­го импе­ра­то­ра в III в. н. э., не счи­тая Дио­кле­ти­а­на. Ему не уда­лось добить­ся пре­дан­но­сти армей­ских офи­це­ров, в резуль­та­те заго­во­ра кото­рых он и был убит. Одна­ко у рядо­вых сол­дат Гал­ли­ен поль­зо­вал­ся боль­шой попу­ляр­но­стью; после его убий­ства сол­да­ты под­ня­ли мятеж и «…гово­ри­ли, что у них отнят полез­ный, нуж­ный, храб­рый, спо­соб­ный вызвать зависть импе­ра­тор» (SHA. Gall. duo. XV). Неко­то­рые совре­мен­ные исто­ри­ки назы­ва­ют Гал­ли­е­на гени­аль­ным рефор­ма­то­ром, а его рефор­мы — про­об­ра­зом ряда пре­об­ра­зо­ва­ний Дио­кле­ти­а­на¹⁴⁴.

В корот­кое прав­ле­ние Клав­дия II (268—270 гг. н. э.), види­мо, ника­ких серь­ез­ных пре­об­ра­зо­ва­ний в рим­ской армии не про­во­ди­лось. С име­нем его пре­ем­ни­ка Авре­ли­а­на (270—275 гг. н. э.) в лите­ра­ту­ре свя­зы­ва­ют воз­рас­та­ние зна­че­ния в воору­жен­ных силах импе­рии тяже­ло­во­ору­жен­ной кон­ни­цы (ката­фрак­та­ри­ев и кли­ба­на­ри­ев). Объ­яс­ня­ют это тем, что Авре­ли­а­ну при­шлось вести борь­бу с пер­са­ми и паль­мир­ца­ми, в арми­ях кото­рых этот род войск имел зна­чи­тель­ный вес. При­чем рим­ляне поза­им­ст­во­ва­ли у сво­их про­тив­ни­ков мно­гие эле­мен­ты в так­ти­ке и воору­же­нии тяже­лой кон­ни­цы¹⁴⁵. По мне­нию А. Аль­фель­ди, Авре­ли­ан впер­вые создал в соста­ве регу­ляр­ной рим­ской армии вспо­мо­га­тель­ные под­разде­ле­ния из ван­да­лов, ютун­гов, але­ман­нов. Это были чисто вар­вар­ские фор­ми­ро­ва­ния с при­ня­ты­ми у гер­ман­цев знач­ка­ми, эмбле­ма­ми на щитах, обмун­ди­ро­ва­ни­ем¹⁴⁶. Х. Пар­кер пола­гал, что Авре­ли­ан, про­дол­жая дело Гал­ли­е­на, уве­ли­чил чис­ло кон­ни­ков в соста­ве леги­о­на, затем пол­но­стью отде­лил леги­он­ную кон­ни­цу от пехоты и создал из нее само­сто­я­тель­ные так­ти­че­ские под­разде­ле­ния под назва­ни­ем pro­mo­ti¹⁴⁷.

Пра­вив­шие после Авре­ли­а­на импе­ра­то­ры Тацит и Фло­ри­ан нахо­ди­лись у вла­сти очень недол­го и не успе­ли ниче­го изме­нить в рим­ской армии. Сле­дую­щий за ними импе­ра­тор Проб пра­вил доль­ше (276—282 гг. н. э.), но в источ­ни­ках о каких-либо пре­об­ра­зо­ва­ни­ях в армии при нем не сооб­ща­ет­ся. Извест­но толь­ко, что он застав­лял сол­дат зани­мать­ся раз­лич­ны­ми хозяй­ст­вен­ны­ми работа­ми, что и при­ве­ло его к гибе­ли (SHA. v. Prob. XX—XXI; Aur. Vict. De Caes. 37).

В кон­це III в. н. э. зна­чи­тель­ные пре­об­ра­зо­ва­ния в воору­жен­ных силах Рим­ской импе­рии осу­ще­ст­вил импе­ра­тор Дио­кле­ти­ан (284—305 гг. н. э.). Воен­ные рефор­мы это­го импе­ра­то­ра явля­лись состав­ной частью его дея­тель­но­сти по созда­нию новой поли­ти­че­ской систе­мы импе­рии — тет­рар­хии. Стро­и­тель­ство этой систе­мы было про­дол­же­но импе­ра­то­ром Кон­стан­ти­ном, и с.64 свиде­тель­ства источ­ни­ков не все­гда поз­во­ля­ют с уве­рен­но­стью гово­рить, какие из реформ были про­веде­ны Дио­кле­ти­а­ном, а какие — Кон­стан­ти­ном¹⁴⁸. Посколь­ку перед Дио­кле­ти­а­ном в воен­ной сфе­ре сто­я­ли в общем-то те же зада­чи, что и перед все­ми импе­ра­то­ра­ми III века (попол­не­ние армии ново­бран­ца­ми, повы­ше­ние ее бое­спо­соб­но­сти, укреп­ле­ние ее лояль­но­сти по отно­ше­нию к цен­траль­ной вла­сти), он исполь­зо­вал поло­жи­тель­ный опыт сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков на импе­ра­тор­ском пре­сто­ле, раз­вил те тен­ден­ции, кото­рые наме­ти­лись еще до него. Но он внес в рим­скую армию и совер­шен­но новые чер­ты. Конеч­но, важ­ной пред­по­сыл­кой содер­жа­тель­ной рефор­ма­тор­ской дея­тель­но­сти Дио­кле­ти­а­на было то, что ему уда­лось на дли­тель­ное вре­мя закре­пить­ся во гла­ве государ­ства.

Дио­кле­ти­ан намно­го уве­ли­чил чис­лен­ность рим­ской армии. Лак­тан­ций сооб­ща­ет (De mort. per­sec. 7), что чис­ло сол­дат в импе­рии при Дио­кле­ти­ане воз­рос­ло в четы­ре раза. Но совре­мен­ные исто­ри­ки отно­сят­ся к это­му свиде­тель­ству с осто­рож­но­стью. Пред­по­ла­га­ет­ся, что чис­лен­ный состав рим­ских воору­жен­ных сил в эпо­ху тет­рар­хии уве­ли­чил­ся при­мер­но в два раза¹⁴⁹. Выска­зы­ва­ет­ся так­же мне­ние, что вывод о столь зна­чи­тель­ном уве­ли­че­нии армии при Дио­кле­ти­ане Лак­тан­ций сде­лал под впе­чат­ле­ни­ем от суще­ст­вен­но­го воз­рас­та­ния чис­ла леги­о­нов в это вре­мя¹⁵⁰.

Отно­си­тель­но коли­че­ства леги­о­нов при Дио­кле­ти­ане мне­ния исто­ри­ков рас­хо­дят­ся, посколь­ку в источ­ни­ках по это­му вопро­су нет доста­точ­ной инфор­ма­ции. Пола­га­ют, что к кон­цу его прав­ле­ния рим­ская армия вклю­ча­ла до 60 и более леги­о­нов¹⁵¹. При этом выска­зы­ва­ет­ся утвер­жде­ние, что леги­о­ны пери­о­да тет­рар­хии по коли­че­ству сол­дат в них были намно­го мень­ше преж­них леги­о­нов — в них насчи­ты­ва­лось око­ло 1000 вои­нов¹⁵². Одна­ко П. Сау­зерн и К. Р. Дик­сон убеж­де­ны, что если создан­ные при Дио­кле­ти­ане новые леги­о­ны и были столь неболь­ши­ми, то не обя­за­тель­но счи­тать, что и суще­ст­во­вав­шие до него леги­о­ны в такой же сте­пе­ни умень­ша­лись в раз­ме­рах¹⁵³.

Уве­ли­че­ние чис­лен­но­сти войск импе­рии при Дио­кле­ти­ане про­изо­шло так­же в резуль­та­те обра­зо­ва­ния дру­гих под­разде­ле­ний войск, пехот­ных и кава­ле­рий­ских, пол­ной инфор­ма­ции о кото­рых мы не име­ем. Есте­ствен­но, что это обост­ри­ло про­бле­му набо­ра ново­бран­цев в армию. Эту про­бле­му Дио­кле­ти­ан решил с помо­щью введе­ния при­нуди­тель­ной моби­ли­за­ции. Теперь для каж­дой общи­ны в импе­рии опре­де­ля­лась квота выстав­ля­е­мых ею рекру­тов. Впро­чем, допус­ка­лась выпла­та в каз­ну уста­нов­лен­ной сум­мы с.65 денег (aurum ti­ro­ni­cum) вме­сто пре­до­став­ле­ния в армию ново­бран­цев¹⁵⁴. А. Джо­у­нз допус­ка­ет, что уже при Дио­кле­ти­ане было пред­пи­са­но, чтобы сыно­вья вете­ра­нов обя­за­тель­но слу­жи­ли в армии, хотя точ­ные сведе­ния о таком пра­ви­ле отно­сят­ся уже ко вре­ме­ни прав­ле­ния Кон­стан­ти­на¹⁵⁵. Дио­кле­ти­ан так­же широ­ко прак­ти­ко­вал при­ем на служ­бу в рим­скую армию вар­ва­ров, жив­ших за пре­де­ла­ми импе­рии, плен­ных или по доб­ро­воль­но­му най­му. По под­сче­там А. Джо­у­н­за, толь­ко сре­ди ал и когорт, раз­ме­щав­ших­ся на восточ­ной гра­ни­це импе­рии, вклю­чая Еги­пет, при Дио­кле­ти­ане, более 20 име­ли назва­ния, про­ис­хо­див­шие от назва­ний пле­мен — фран­ков, ван­да­лов, сак­сов, готов, сар­ма­тов, ква­дов, ютун­гов и т. д.¹⁵⁶

Посколь­ку Рим при Дио­кле­ти­ане фак­ти­че­ски пере­стал быть сто­ли­цей государ­ства, импе­ра­тор отка­зал­ся от услуг тра­ди­ци­он­но раз­ме­щав­шей­ся в «веч­ном горо­де» ста­рой пре­то­ри­ан­ской гвар­дии, пре­вра­тив ее в город­ской гар­ни­зон. Вме­сто нее функ­ции импе­ра­тор­ской гвар­дии и одно­вре­мен­но мобиль­но­го цен­траль­но­го резер­ва войск начал выпол­нять так назы­вае­мый co­mi­ta­tus. Вопрос о харак­те­ре co­mi­ta­tus Дио­кле­ти­а­на реша­ет­ся исто­ри­ка­ми по-раз­но­му. В целом не вызы­ва­ет воз­ра­же­ний тезис о том, что уже при Дио­кле­ти­ане в его состав вхо­ди­ли pro­tec­to­res di­vi­ni la­te­ris, кото­рые в отли­чие от pro­tec­to­res Гал­ли­е­на были дей­ст­ви­тель­но тело­хра­ни­те­ля­ми импе­ра­то­ра и повсюду его сопро­вож­да­ли¹⁵⁷. При­зна­ет­ся так­же, что гвар­дия Дио­кле­ти­а­на вклю­ча­ла в себя как пехо­тин­цев, так и кон­ни­цу. В кон­ную часть сви­ты импе­ра­то­ра вхо­ди­ли спе­ци­аль­ные под­разде­ле­ния (типа equi­tes Dal­ma­tae) и под­разде­ле­ния леги­он­ной кон­ни­цы (equi­tes pro­mo­ti), отде­лен­ные от леги­о­нов фак­ти­че­ски, но фор­маль­но про­дол­жав­шие вхо­дить в состав леги­о­нов¹⁵⁸. К пехот­ной части, кро­ме уже назван­ных pro­tec­to­res, отно­си­лись итак назы­вае­мые «копье­нос­цы» (Ianua­rii). Важ­ной состав­ной частью сви­ты вре­мен Дио­кле­ти­а­на явля­лись Iovia­ni и Her­cu­lia­ni, набран­ные из раз­ме­щав­ших­ся в про­вин­ции Ски­фии леги­о­нов I Iovia и II Her­cu­lia¹⁵⁹. Исто­ри­ки обра­ща­ют вни­ма­ние на то, что co­mi­ta­tus Дио­кле­ти­а­на не был чисто воен­ным по харак­те­ру. К сви­те импе­ра­то­ра при­чис­ля­лись мно­го­чис­лен­ные при­двор­ные чинов­ни­ки и слу­жи­те­ли, зани­мав­ши­е­ся обу­строй­ст­вом быта импе­ра­то­ра¹⁶⁰.

Спо­ры сре­ди совре­мен­ных исто­ри­ков вызы­ва­ет вопрос о том, мож­но ли счи­тать, что уже при Дио­кле­ти­ане с созда­ни­ем его co­mi­ta­tus про­изо­шло разде­ле­ние рим­ской армии на две части: погра­нич­ные вой­ска (li­mi­ta­nei или ri­pen­ses), раз­ме­щав­ши­е­ся вдоль гра­ниц импе­рии, сол­да­ты кото­рых долж­ны были не толь­ко нести с.66 воен­ную служ­бу, но и обра­ба­ты­вать зем­ли в погра­нич­ных про­вин­ци­ях, и co­mi­ta­ten­ses, состав­ляв­шие мобиль­ную резерв­ную армию импе­ра­то­ра, нес­шие служ­бу вда­ли от гра­ниц импе­рии и имев­шие более при­ви­ле­ги­ро­ван­ное поло­же­ние. Одни иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют, что эти изме­не­ния в рим­ской армии про­изо­шли уже при Дио­кле­ти­ане¹⁶¹. Дру­гие пола­га­ют, что при Дио­кле­ти­ане такое разде­ле­ние в армии толь­ко наме­ти­лось, а окон­ча­тель­но оно осу­ще­ст­ви­лось уже при Кон­стан­тине¹⁶².

С целью ослаб­ле­ния могу­ще­ства намест­ни­ков про­вин­ций и пред­от­вра­ще­ния попы­ток с их сто­ро­ны узур­пи­ро­вать импе­ра­тор­скую власть Дио­кле­ти­ан при­нял меры по отстра­не­нию намест­ни­ков от коман­до­ва­ния раз­ме­щав­ши­ми­ся в про­вин­ци­ях вой­ска­ми. Теперь во гла­ве войск одной или сра­зу несколь­ких про­вин­ций сто­я­ли неза­ви­си­мые от намест­ни­ков вое­на­чаль­ни­ки — dux pro­vin­ciae или dux li­mi­tis pro­vin­ciae¹⁶³. Как пра­ви­ло, это были опыт­ные армей­ские офи­це­ры, при­над­ле­жав­шие к всад­ни­че­ско­му сосло­вию¹⁶⁴. Одна­ко про­цесс отде­ле­ния воен­ной вла­сти от граж­дан­ской в про­вин­ци­ях уско­рил­ся уже в кон­це прав­ле­ния Дио­кле­ти­а­на, и это отде­ле­ние не было при нем доведе­но до кон­ца. В про­вин­ци­ях Исаврия и Мав­ри­та­ния, где рим­ля­нам посто­ян­но при­хо­ди­лось вести воен­ные дей­ст­вия, намест­ни­ки про­дол­жа­ли воз­глав­лять и граж­дан­ское управ­ле­ние, и вой­ска¹⁶⁵.

Воен­ные рефор­мы импе­ра­то­ра Дио­кле­ти­а­на не толь­ко в опре­де­лен­ной сте­пе­ни под­ве­ли ито­ги поис­ков путей уси­ле­ния воен­ной мощи рим­ско­го государ­ства и укреп­ле­ния пози­ций цен­траль­ной вла­сти, про­во­див­ших­ся пра­ви­те­ля­ми Рим­ской импе­рии в III в. н. э., но и зало­жи­ли осно­вы воору­жен­ных сил рим­лян пери­о­да позд­ней антич­но­сти.