Н. А. Машкин

Принципат Августа

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СОЦИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ
Машкин Н. А. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность.
Изд-во Академии Наук СССР, Москва—Ленинград, 1949.

с.219

ПЕРУЗИНСКАЯ ВОЙНА

Перед Окта­виа­ном по воз­вра­ще­нии его в Ита­лию сто­я­ла труд­ная зада­ча: нуж­но было раз­ре­шить вопрос о наде­ле­нии зем­лей сол­дат. Наде­ле­ние не было доведе­но до кон­ца при Юлии Цеза­ре, про­ис­хо­ди­ло оно и по зако­ну Луция Анто­ния летом 44 г. Вопрос о зем­ле сто­ял перед сена­том нака­нуне и после Мутин­ской бит­вы. Об этом гово­ри­ли во вре­мя про­скрип­ций, при под­готов­ке к бит­ве при Филип­пах. Теперь при­шло вре­мя выпол­нить обе­ща­ния, дан­ные рань­ше. Аграр­ный вопрос, все­гда акту­аль­ный в рим­ской исто­рии, всту­пал в новую фазу: раз­ре­ше­ние его зави­се­ло не от сена­та и не от народ­но­го собра­ния. Все решал воен­ный вождь, опи­рав­ший­ся на сол­дат­скую мас­су.

Мы мало зна­ем о том, како­ва была судь­ба земель­ных вла­де­ний, кон­фис­ко­ван­ных у проскри­би­ро­ван­ных. По-види­мо­му, зна­чи­тель­ная часть этих земель пошла не под раздел меж­ду вете­ра­на­ми, а посту­пи­ла в про­да­жу отдель­ны­ми участ­ка­ми. Ску­па­ли их глав­ным обра­зом при­ви­ле­ги­ро­ван­ные слои армии (οἱ λο­γιμώ­τεροι) по уде­шев­лен­ным ценам1. Но все же круп­но­му сена­тор­ско­му земле­вла­де­нию был нане­сен суще­ст­вен­ный удар. Про­скрип­ции при­ве­ли преж­де все­го к дроб­ле­нию обшир­ных земель­ных вла­де­ний, к обра­зо­ва­нию участ­ков сред­них раз­ме­ров и к пере­хо­ду их в руки при­ви­ле­ги­ро­ван­ных сло­ев цеза­ри­ан­ской армии.

Еще при заклю­че­нии вто­ро­го три­ум­ви­ра­та было реше­но, что мас­са сол­дат и вете­ра­нов долж­на была полу­чить зем­лю на терри­то­рии ита­лий­ских муни­ци­пи­ев. Пер­во­на­чаль­но для это­го пред­на­зна­ча­лись зем­ли 18 ита­лий­ских горо­дов, впо­след­ст­вии два горо­да (Регий и Вибон) были осво­бож­де­ны, и вете­ра­ны рас­се­ля­лись по 16 ита­лий­ским горо­дам2. Чтобы с.220 удо­вле­тво­рить тре­бо­ва­тель­ных вете­ра­нов, нуж­но было высе­лить жите­лей горо­дов с наси­жен­ных мест, да еще в усло­ви­ях хозяй­ст­вен­ной раз­ру­хи.

В пред­на­зна­чен­ные для разде­лов ита­лий­ские горо­да выво­ди­лись коло­нии и назна­ча­лись те, кто дол­жен зани­мать­ся рас­пре­де­ле­ни­ем земель. Послед­ние при­над­ле­жа­ли, оче­вид­но, к дру­зьям три­ум­ви­ров и лицам, зани­мав­шим выс­шие долж­но­сти в армии. Из био­гра­фии Вер­ги­лия нам извест­но, напри­мер, что в Ман­туе эту мис­сию выпол­нял вна­ча­ле Ази­ний Пол­ли­он, а затем Алфен Вар3. Нече­го и гово­рить, что рас­пре­де­ле­ние зем­ли про­ис­хо­ди­ло дале­ко не в мир­ной обста­нов­ке. Вете­ра­ны полу­ча­ли обра­ботан­ную зем­лю вме­сте с возде­лы­вав­ши­ми ее раба­ми, со скотом и мерт­вым инвен­та­рем. Вете­ра­ны выби­ра­ли луч­шие участ­ки, захва­ты­ва­ли сверх того, что им пола­га­лось, и сра­зу же всту­па­ли во враж­деб­ные отно­ше­ния со сво­и­ми соседя­ми4. Не отста­ва­ли от сво­их под­чи­нен­ных и их началь­ни­ки. Алфен Вар, быв­ший ман­ту­ан­ским вла­дель­цем, был недо­во­лен этим горо­дом за то, что неза­дол­го до это­го вре­ме­ни, когда на Ман­тую был нало­жен tri­bu­tum и когда Вар, по-види­мо­му, отсут­ст­во­вал, в залог был взят его скот, кото­рый содер­жал­ся в горо­де без кор­ма и погиб. Факт этот любо­пы­тен сам по себе: он ука­зы­ва­ет, каки­ми спо­со­ба­ми соби­рал­ся налог с ита­лий­ских горо­дов. Для ман­ту­ан­цев гибель скота, при­над­ле­жав­ше­го Вару, име­ла печаль­ные послед­ст­вия. Когда Вара назна­чи­ли выво­дить коло­нии в Кре­мо­ну, он оття­гал в поль­зу вете­ра­нов зна­чи­тель­ную часть ман­ту­ан­ский зем­ли5. Како­во было настро­е­ние вете­ра­нов, пока­зы­ва­ет эпи­зод с Вер­ги­ли­ем. Когда Окта­виан, по прось­бе его дру­зей, вер­нул Вер­ги­лию его уча­сток, один из вете­ра­нов, при­ми­пи­ла­рий Мили­ен Торон, едва не убил его6. С ита­лий­ски­ми горо­да­ми обра­ща­лись так же, как с горо­да­ми в Азии и Сирии. Ази­ний Пол­ли­он, напри­мер, потре­бо­вал, чтобы жите­ли Пата­вия сно­си­ли ору­жие и день­ги. Он обе­щал сво­бо­ду рабам, кото­рые выда­дут гос­под, скры­вав­ших иму­ще­ство, но не нашлось рабов, кото­рых при­влек­ло бы это обе­ща­ние7. Рабо­вла­дель­че­ские отно­ше­ния в севе­ро­и­та­лий­ских горо­дах ока­за­лись проч­нее, чем в сто­ли­це.

Рас­пре­де­ле­ние муни­ци­паль­ных земель зна­ме­но­ва­ло собой тор­же­ство (прав­да, крат­ковре­мен­ное) мел­кой земель­ной соб­ст­вен­но­сти. Мы не име­ем точ­ных дан­ных о раз­ме­рах вла­де­ний вете­ра­нов, но насколь­ко мел­ки были отво­ди­мые участ­ки, вид­но с.221 хотя бы из того, что име­ние Вер­ги­лия поде­ли­ли меж­ду 60 вете­ра­на­ми8. Сам Вер­ги­лий, гово­ря о скром­ных раз­ме­рах сво­его име­ния, назы­ва­ет его «име­ньи­цем» — agel­lus: adue­na nostri… pos­ses­sor agel­li9. Так про­ис­хо­дил раздел. Он дол­жен был удо­вле­тво­рить вете­ра­нов, жаж­дав­ших зем­ли, но кро­ме того, он пре­сле­до­вал и иную поли­ти­че­скую цель: разде­лом земель нано­сил­ся удар ита­лий­ской муни­ци­паль­ной ари­сто­кра­тии. Мы встре­ча­ем, напри­мер, в чис­ле муни­ци­пи­ев, на терри­то­рию кото­рых выво­ди­лась коло­ния, город Фирм в Пицене, но это как раз тот самый горо­док, граж­дане кото­ро­го, по сло­вам Цице­ро­на, пер­вы­ми ста­ли соби­рать день­ги на борь­бу с Анто­ни­ем10.

Одна­ко жите­ли обре­чен­ных горо­дов отнюдь не без­ро­пот­но пере­но­си­ли свою судь­бу. Они тре­бо­ва­ли, чтобы коло­нии выво­ди­лись во все горо­да и чтобы за ото­бран­ную зем­лю дава­лось денеж­ное воз­на­граж­де­ние. Люди раз­лич­но­го воз­рас­та и поло­же­ния сте­ка­лись в Рим, появ­ля­лись на Фору­ме и в хра­мах, жало­ва­лись на свое поло­же­ние. Они ука­зы­ва­ли, что их, ита­лий­ских уро­жен­цев, высе­ля­ют как жите­лей чужой стра­ны, лиша­ют земель и оча­гов11. Не забудем, что лише­ние оча­га счи­та­лось одним из самых серь­ез­ных нака­за­ний. Оно озна­ча­ло пре­кра­ще­ние почи­та­ния семей­ных божеств, а рели­ги­оз­ные веро­ва­ния сред­них ита­лий­ских жите­лей в это вре­мя были срав­ни­тель­но мало затро­ну­ты восточ­ны­ми мисти­че­ски­ми куль­та­ми и ате­и­сти­че­ски­ми иде­я­ми неко­то­рых элли­ни­сти­че­ских фило­соф­ских систем. Окта­виан, кото­рый фак­ти­че­ски управ­лял Ита­ли­ей, оправ­ды­вал­ся перед горо­да­ми необ­хо­ди­мо­стью осу­щест­вле­ния всех этих мер12. В спо­рах меж­ду сена­то­ра­ми и сол­да­та­ми, а так­же меж­ду вете­ра­на­ми и теми, кому при­хо­ди­лось покидать зем­лю, Окта­виан хотел пока­зать свое бес­при­стра­стие. Ему при­хо­ди­лось высту­пать в каче­стве то сто­рон­ни­ка граж­дан­ско­го насе­ле­ния (ὡς φι­λόδη­μος), то покро­ви­те­ля сол­дат (ὡς φι­λοστρα­τιώ­της)13. Упре­ки Окта­ви­а­на не оста­нав­ли­ва­ли сол­дат, не мог­ли сде­лать это­го и мно­го­чис­лен­ные подар­ки, ради кото­рых Окта­виа­ну при­шлось даже вос­поль­зо­вать­ся хра­мо­вым иму­ще­ст­вом»14. Покро­ви­тель­ство граж­дан­ско­му насе­ле­нию было види­мо­стью. Окта­виан огра­ни­чил­ся тем, что изъ­ял из разде­лов иму­ще­ство сена­то­ров, зем­ли, полу­чен­ные жен­щи­на­ми в при­да­ное, и участ­ки, не пре­вы­шаю­щие сол­дат­ских наде­лов15.

с.222 Не было бла­го­при­ят­но для три­ум­ви­ров, точ­нее — для Окта­ви­а­на, и поло­же­ние в Риме. У горо­жан, недо­воль­ных нере­гу­ляр­ным поступ­ле­ни­ем про­до­воль­ст­вия, жало­бы сго­ня­е­мых с род­ных мест ита­ли­ков нахо­ди­ли живой отклик. Улуч­шить дело с про­до­воль­ст­ви­ем мешал Секст Пом­пей, кото­рый не про­пус­кал мор­ские транс­пор­ты, направ­ляв­ши­е­ся из Афри­ки и с Восто­ка. К тому же зем­ли во мно­гих местах Ита­лии пусто­ва­ли. Все, что полу­ча­лось, шло преж­де все­го на сол­дат, граж­дан­ское же насе­ле­ние тер­пе­ло во всем недо­ста­ток. Эле­мен­тар­ный порядок не был обес­пе­чен не толь­ко в Ита­лии, но и в самом Риме. По ночам про­ис­хо­ди­ли поваль­ные гра­бе­жи, при­чем ими без­на­ка­зан­но зани­ма­лись тол­пы (πολ­λο) бан­ди­тов, рас­про­стра­ня­лись же слу­хи, что это дела­ли сол­да­ты16.

Граж­дан­ское насе­ле­ние отно­си­лось к сол­да­там враж­деб­но. Одна­жды в теат­ре сол­дат про­шел на место всад­ни­ков. Окта­виан сде­лал вид, что не заме­тил это­го, но народ насто­ял на том, чтобы сол­дат был уда­лен, что в свою оче­редь вызва­ло воз­му­ще­ние дру­гих леги­о­не­ров17. В Риме про­ис­хо­ди­ли посто­ян­ные столк­но­ве­ния насе­ле­ния с сол­да­та­ми. Если сол­да­ты при­бе­га­ли к ору­жию, то тол­па, поль­зу­ясь чис­лен­ным пре­вос­ход­ством, ока­зы­ва­ла им сопро­тив­ле­ние. По-види­мо­му, для того чтобы под­нять свой авто­ри­тет сре­ди бед­но­ты, пра­ви­тель­ство сло­жи­ло квар­тир­ную пла­ту в первую оче­редь с тех, кто постра­дал от пожа­ров и кто пла­тил в год до 2 тыс. сестер­ци­ев. Кро­ва­вые столк­но­ве­ния про­ис­хо­ди­ли и в дру­гих горо­дах, где при­шлось сло­жить чет­верть всей квар­тир­ной пла­ты за год18. К сожа­ле­нию, об этой борь­бе мы име­ем лишь общие упо­ми­на­ния у Дио­на Кас­сия и лише­ны воз­мож­но­сти озна­ко­мить­ся с этим вопро­сом деталь­но. Одна­ко и этих дан­ных доста­точ­но для того, чтобы судить о напря­жен­ном поло­же­нии в Ита­лии.

В таких усло­ви­ях про­тив Окта­ви­а­на ста­ли вести аги­та­цию род­ст­вен­ни­ки Мар­ка Анто­ния — его брат Луций, быв­ший в 44 г. народ­ным три­бу­ном, а в 41 г. зани­мав­ший долж­ность кон­су­ла, а так­же Фуль­вия, жена Мар­ка Анто­ния.

Име­ю­щи­е­ся у нас источ­ни­ки рису­ют нам в доста­точ­ной сте­пе­ни отчет­ли­во образ Фуль­вии. Иде­а­ли­зи­ро­ван­ное ее изо­бра­же­ние на моне­тах19 дает нам порт­рет жен­щи­ны над­мен­ной и власт­ной, энер­гич­ной и ковар­ной. Фуль­вия пред­став­ле­на с гор­до под­ня­той голо­вой, плот­но сжа­ты­ми губа­ми, заост­рен­ным, выдви­ну­тым впе­ред под­бо­род­ком, пря­мым и ост­рым носом, низ­ким лбом, на кото­рый пада­ют искус­но зави­тые воло­сы. с.223 Фуль­вия при­над­ле­жа­ла к тому типу рим­ских жен­щин, кото­рые жили вся­ко­го рода поли­ти­че­ски­ми интри­га­ми и употреб­ля­ли все сред­ства, чтобы упро­чить вли­я­ние тех или иных фами­лий или же поли­ти­че­ской коте­рии. Этот тип осо­бен­но харак­те­рен для середи­ны I в. до н. э. Про­из­веде­ния Цице­ро­на дают нам целую гале­рею таких жен­щин. Лич­ная судь­ба ее свя­за­на с теми сти­хий­ны­ми дви­же­ни­я­ми, кото­ры­ми руко­во­ди­ли дема­го­ги, выхо­див­шие из рядов рим­ской зна­ти. Она была после­до­ва­тель­но женой Кло­дия, Кури­о­на и Мар­ка Анто­ния. На послед­не­го она ока­зы­ва­ла исклю­чи­тель­ное вли­я­ние. Как жена Кло­дия она была нена­вист­на Цице­ро­ну, и он рас­ска­зы­ва­ет, что Фуль­вия была при­част­на к зло­употреб­ле­ни­ям вла­стью, в кото­рых пови­нен был Анто­ний. Мы уже упо­ми­на­ли, что за боль­шие день­ги, взя­тые от Дейота­ра, Фуль­вия доби­лась от Анто­ния утвер­жде­ния за ним вла­де­ний. Во вре­мя про­скрип­ций Фуль­вия про­сла­ви­лась сво­им коры­сто­лю­би­ем и жесто­ко­стью. Аппи­ан ука­зы­ва­ет, что в 41 г. Фуль­вия вна­ча­ле была про­тив раз­ры­ва с Окта­виа­ном, но Маний уго­во­рил ее, ука­зав, что толь­ко граж­дан­ская вой­на может отвлечь Анто­ния от Клео­пат­ры и вер­нуть его в Ита­лию20. В какой сте­пе­ни вер­на эта вер­сия, мы не зна­ем. Спра­вед­ли­во толь­ко одно, что в дей­ст­ви­ях Фуль­вии почти все­гда поли­ти­ка была пере­ме­ша­на с лич­ны­ми моти­ва­ми, дале­ко не прин­ци­пи­аль­но­го свой­ства. Вопре­ки рим­ским обы­ча­ям Фуль­вия появ­ля­лась сре­ди рим­ской тол­пы. Опо­я­сан­ная мечом, она высту­па­ла сре­ди вете­ра­нов и вме­сте с Луци­ем соби­ра­ла всех, кто был недо­во­лен Окта­виа­ном21.

Осо­бен­но вли­я­ла аги­та­ция на тех ита­лий­ских жите­лей, кото­рые сго­ня­лись со сво­их земель. «Зем­ледель­цев, — гово­рит Аппи­ан, — у кото­рых были отня­ты зем­ли и кото­рые иска­ли защи­ты у вли­я­тель­ных людей, Луций один при­ни­мал и обе­щал им помочь, при­чем они в свою оче­редь обе­ща­ли ему помо­гать во всем, что бы он ни при­ка­зы­вал»22. Аппи­ан назы­ва­ет Луция Анто­ния чело­ве­ком, настро­ен­ным демо­кра­ти­че­ски, про­тив­ни­ком вла­сти три­ум­ви­ров23. Но, пожа­луй, боль­шим реа­лиз­мом отли­ча­ет­ся объ­яс­не­ние Дио­на Кас­сия. Он ука­зы­ва­ет, что спор меж­ду Окта­виа­ном и Луци­ем Анто­ни­ем, дей­ст­во­вав­шим в сою­зе с Фуль­ви­ей, воз­ник из-за того, кто дол­жен рас­пре­де­лять зем­лю меж­ду вете­ра­на­ми24. Рас­пре­де­ле­ние зем­ли было свя­за­но с ростом вли­я­ния сре­ди посе­лен­ных, тем более что тот, от лица кото­ро­го выво­ди­лась коло­ния, ста­но­вил­ся ее патро­ном, Окта­виан не хотел усту­пать при­ви­ле­гии рас­пре­де­ле­ния земель с.224 как сре­ди сво­их сол­дат, так и сол­дат Анто­ния. Когда это выяс­ни­лось, Луций высту­пил в защи­ту лишен­ных зем­ли, и те кто до это­го боял­ся Окта­ви­а­на, при­об­ре­ли муже­ство и надеж­ду на заступ­ни­че­ство Мар­ка Анто­ния25. Так под­готов­ля­лась новая граж­дан­ская вой­на. Луций Анто­ний аги­ти­ро­вал про­тив три­ум­ви­ра­та, уве­ряя, что во всем про­ис­хо­дя­щем в Ита­лии вино­вен Окта­виан, его же брат по воз­вра­ще­нии с Восто­ка сло­жит чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия и вос­ста­но­вит рес­пуб­ли­ку. Он рекла­ми­ро­вал свою пре­дан­ность бра­ту и в каче­стве cog­no­men при­со­еди­нил к сво­е­му име­ни сло­во pie­tas. Это отвле­чен­ное поня­тие ста­но­вит­ся с это­го вре­ме­ни лозун­гом борь­бы про­тив три­ум­ви­ров и про­тив сол­дат­чи­ны. Мы можем лишь гипо­те­ти­че­ски опре­де­лить, какое зна­че­ние име­ло поня­тие pie­tas в раз­лич­ные эпо­хи26. Несо­мнен­но, что оно вос­хо­дит к древ­ней­шим вре­ме­нам. Поня­тие «pie­tas» обо­зна­ча­ло охра­ну и почи­та­ние семей­ных свя­тынь. Оно было выра­же­ни­ем раз­ви­то­го ани­миз­ма, состав­ляв­ше­го глав­ное содер­жа­ние рим­ской рели­гии. Это поня­тие было непо­сред­ст­вен­но свя­за­но с рели­ги­оз­ным един­ст­вом, кото­рое пред­став­ля­ли собой семья, а затем и сосед­ская груп­па, состав­ля­ю­щая pa­gus27.

Позд­нее поня­тию «pie­tas» было при­да­но зна­че­ние эти­че­ской нор­мы. Это долг, выте­каю­щий из род­ст­вен­ных и семей­ных отно­ше­ний, это рели­ги­оз­ная обя­зан­ность, посколь­ку семей­ные свя­зи были освя­ще­ны рели­ги­ей. В этом смыс­ле мож­но пере­во­дить сло­во «pie­tas» как «бла­го­че­стие». С раз­ви­ти­ем поли­ти­че­ской жиз­ни pie­tas ста­ло выра­жать опре­де­лен­ное отно­ше­ние чле­на обще­ства к государ­ству и к сво­им сограж­да­нам.

Гово­ря о раз­лич­ных доб­ле­стях и осно­вах граж­дан­ской жиз­ни, Цице­рон на пер­вое место ста­вит pie­tas28. Это было каче­ство, кото­рое цени­лось пред­ста­ви­те­ля­ми раз­лич­ных групп и раз­лич­ных пар­тий. Юлий Цезарь в момент граж­дан­ских войн и по окон­ча­нии их чека­нил моне­ты с изо­бра­же­ни­ем Pie­tas29. Анто­ний назы­ва­ет Лепида ho­mo piis­si­mus30. Окта­виан, заботясь о соблюде­нии заве­тов Цеза­ря и о его почи­та­нии, под­чер­ки­вал тем самым свою pie­tas. Секст Пом­пей чека­нит моне­ты с изо­бра­же­ни­ем Pie­tas, а потом при­ни­ма­ет cog­no­men Pius в знак ува­же­ния к сво­е­му отцу.

с.225 В каче­стве поня­тия, про­ти­во­по­лож­но­го «pius», употреб­ля­ет­ся сло­во «im­pius». Так харак­те­ри­зо­вал Цице­рон дея­тель­ность Цеза­ря в трак­та­те «De of­fi­ciis», издан­ном после смер­ти дик­та­то­ра. Тер­мин im­pii сно­ва встре­ча­ет­ся в чет­вер­той филип­пи­ке. Обра­ща­ясь к наро­ду, Цице­рон гово­рит: «Сле­ду­ет ли, кви­ри­ты, счи­тать нече­сти­вы­ми (im­pii) тех, кто собрал вой­ско про­тив кон­су­ла, или же счи­тать вра­гом того, про­тив кого закон­но под­нять ору­жие?»31. Итак, im­pius может быть тот, кто под­ни­ма­ет ору­жие меж­до­усоб­ной вой­ны, вос­ста­ет про­тив лица, кото­рый име­ет im­pe­rium (с этим поня­ти­ем свя­зы­ва­лось не толь­ко пред­став­ле­ние о граж­дан­ской и воен­ной вла­сти, оно име­ло и опре­де­лен­ный сакраль­ный смысл). Может быть, Цице­рон, чут­кий к обще­ст­вен­но­му мне­нию, исполь­зо­вал в отно­ше­нии дея­тель­но­сти Цеза­ря сло­во «pie­tas» в том зна­че­нии, какое оно при­об­ре­ло у насе­ле­ния, недо­воль­но­го граж­дан­ской вой­ной. Годы про­скрип­ций дали самые неве­ро­ят­ные при­ме­ры нару­ше­ния pie­tas и fi­des — этих двух мораль­ных основ рим­ско­го рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства. Сре­ди иму­щих клас­сов акту­аль­ным лозун­гом ста­но­вит­ся теперь не li­ber­tas, a pie­tas, т. е. почи­та­ние и охра­на проч­ных семей­ных и граж­дан­ских свя­зей. Тот, кто явля­ет­ся их нару­ши­те­лем, кто ведет граж­дан­скую вой­ну, кто сеет враж­ду меж­ду граж­да­на­ми (dis­cor­dia ci­vis), тот im­pius.

Отсюда мы можем понять, какое зна­че­ние имел cog­no­men Pie­tas у Луция Анто­ния. Дион Кас­сий гово­рит о нем: «Вслед­ст­вие почи­та­ния бра­та (διά… τὴν πρὸς τὸν ἀδελ­φὸν εὐσέ­βειαν) он при­нял про­зви­ще Pie­tas»32. Марк Анто­ний чека­нил на Восто­ке моне­ты, на лице­вой сто­роне кото­рых было его изо­бра­же­ние, а на ревер­се — изо­бра­же­ние бра­та (табл. II, 8). Луций же выпу­стил в Гал­лии моне­ту, на лице­вой сто­роне кото­рой было изо­бра­же­ние Анто­ния и леген­да: «Ant. aug. imp. III v. r. p. c.». На обо­ро­те было напи­са­но: «Pie­tas cos» и боги­ня Pie­tas изо­бра­же­на была в виде жен­щи­ны, дер­жа­щей в одной руке руль, а в дру­гой — рог изоби­лия, на кото­ром сидят два голу­бя. Перед Pie­tas — посвя­щен­ный ей аист, сим­вол семей­но­го посто­ян­ства и бла­го­по­лу­чия (табл. II, 7)33. Pie­tas Луция Анто­ния озна­ча­ла не толь­ко «почи­та­ние бра­та». Это был лозунг, кото­рый как нель­зя более соот­вет­ст­во­вал жела­ни­ям и надеж­дам ита­лий­ских жите­лей, и попу­ляр­ность Луция Анто­ния воз­рас­та­ла.

Одна­ко одной попу­ляр­но­сти сре­ди граж­дан­ско­го насе­ле­ния было недо­ста­точ­но, нуж­ны были вой­ска, и поэто­му повто­ря­ет­ся с.226 то, что было три года назад: поли­ти­че­ские про­тив­ни­ки борют­ся за вой­ско.

Эта борь­ба ослож­ня­лась тем, что дис­ци­пли­на в вой­сках пада­ла, рос­ли тре­бо­ва­ния сол­дат и уси­ли­ва­лась зави­си­мость пол­ко­во­д­ца от сво­их леги­о­нов. Ряд крас­но­ре­чи­вых при­ме­ров дает Аппи­ан. Одна­жды, рас­ска­зы­ва­ет он, для оче­ред­но­го наде­ле­ния зем­лей сол­да­ты были собра­ны на Мар­со­вом поле. Они при­шли еще ночью и были недо­воль­ны тем, что Окта­виан мед­лит и дол­го не при­хо­дит. Цен­ту­ри­он Ноний пори­цал их, гово­ря, что Окта­ви­а­на задер­жи­ва­ет болезнь. Сол­да­ты сна­ча­ла осы­па­ли его насмеш­ка­ми, затем ста­ли кидать в него кам­ня­ми, а когда он бро­сил­ся бежать и прыг­нул в реку, выта­щи­ли оттуда и уби­ли. Труп его бро­си­ли на ту доро­гу, по кото­рой дол­жен был пой­ти Окта­виан. Дру­зья послед­не­го сове­то­ва­ли ему не при­хо­дить в этот день на сход­ку, но он все же отпра­вил­ся из опа­се­ния, что его отсут­ст­вие вызо­вет новые экс­цес­сы. Увидев труп Нония, он ото­шел в сто­ро­ну и стал упре­кать сол­дат, как буд­то это сде­ла­ли немно­гие и по неосто­рож­но­сти, затем про­изо­шел раздел земель и были розда­ны награ­ды, пре­вы­шав­шие ожи­да­ния сол­дат. Тол­па рас­ка­я­лась в сво­ем отно­ше­нии к Окта­виа­ну, хоте­ла выдать зачин­щи­ков, но Окта­виан заявил, что с него доста­точ­но, если те осо­зна­ют свою вину и если их будут осуж­дать това­ри­щи. Дело закон­чи­лось вос­хва­ле­ни­я­ми юно­го Цеза­ря34.

Но уступ­ки не все­гда при­во­ди­ли к жела­тель­ным резуль­та­там. Воз­му­ще­ние сол­дат вызва­ло рас­по­ря­же­ние Окта­ви­а­на об охране сена­тор­ских поме­стий от разде­лов меж­ду вете­ра­на­ми. Дело дошло до изби­е­ния защи­щав­ших Окта­ви­а­на цен­ту­ри­о­нов и даже его дру­зей. Угро­жа­ла опас­ность и само­му Окта­виа­ну. При­шлось пой­ти на новую уступ­ку: роди­те­ли и дети тех, кто пал в бит­вах про­тив цеза­ри­ан­цев, долж­ны были оста­вить зем­лю, и она посту­па­ла под раздел35.

О том, как выпол­ня­лись рас­по­ря­же­ния началь­ства, пока­зы­ва­ет поведе­ние сол­дат, послан­ных Окта­виа­ном в Испа­нию. Око­ло Пла­цен­ции они под­ня­ли вос­ста­ние и отпра­ви­лись в даль­ней­ший путь лишь тогда, когда меж­ду ними разде­ли­ли день­ги, собран­ные с мест­ных жите­лей36.

Раздо­ры меж­ду Окта­виа­ном и Луци­ем Анто­ни­ем вызы­ва­ли недо­воль­ство и сол­дат и поль­зо­вав­ших­ся их дове­ри­ем цен­ту­ри­о­нов. Со сто­ро­ны леги­о­нов были пред­при­ня­ты попыт­ки при­ми­рить враж­дую­щие сто­ро­ны, что свиде­тель­ст­ву­ет о все­си­лии сол­дат.

с.227 Аппи­ан гово­рит, что решаю­щую роль игра­ли началь­ни­ки вой­ска (οἱ ἡγε­μόνες τοῦ στρα­τοῦ). Коман­ди­ры из вой­ска Окта­ви­а­на и Анто­ния собра­лись в Теане и вынес­ли реше­ние, по кото­ро­му три­ум­ви­ры не долж­ны пре­пят­ст­во­вать кон­су­лам управ­лять по обы­ча­ям отцов (τὰ πάτ­ρια). Это долж­но было удо­вле­тво­рить Луция Анто­ния и его сто­рон­ни­ков. На этом же сове­ща­нии были при­ня­ты реше­ния в инте­ре­сах сол­дат; не мог полу­чать зем­лю тот, кто не вое­вал при Филип­пах; все день­ги, кото­рые были выру­че­ны от про­да­жи иму­ще­ства проскри­би­ро­ван­ных, долж­ны были быть разде­ле­ны меж­ду сол­да­та­ми. Дру­гие вой­ска Анто­ния долж­ны участ­во­вать во всем этом на рав­ных усло­ви­ях, никто из три­ум­ви­ров не дол­жен был наби­рать в Ита­лии новых войск. Окта­виан для борь­бы с Секс­том Пом­пе­ем в помощь к сво­им вой­скам дол­жен был полу­чить еще два леги­о­на из войск Анто­ния37.

Луций с Фуль­ви­ей запер­лись в Пре­не­сте, Окта­виан же стал дей­ст­во­вать исклю­чи­тель­но в инте­ре­сах сол­дат. Вме­сто 24 леги­о­нов, сра­жав­ших­ся с ним при Филип­пах, он стал разда­вать зем­ли 34 леги­о­нам, иму­ще­ство проскри­би­ро­ван­ных он дарил сол­да­там и наде­лял их день­га­ми, взя­ты­ми в хра­мах.

Несмот­ря на все эти меры, были сол­да­ты, не желав­шие вой­ны меж­ду Окта­виа­ном и Луци­ем (напри­мер, два леги­о­на, кото­рые сра­жа­лись рань­ше под коман­дой Цеза­ря, а потом участ­во­ва­ли в похо­дах Анто­ния)38. Это были отслу­жив­шие срок вете­ра­ны39. Послед­ние тол­па­ми при­хо­ди­ли в Рим и ста­ра­лись при­ми­рить Луция и Окта­ви­а­на. Так как оба они обви­ня­ли друг дру­га, дело, по насто­я­нию сол­дат и офи­це­ров, было пере­да­но для спе­ци­аль­но­го раз­бо­ра. Этот свое­об­раз­ный суд дол­жен был про­ис­хо­дить в Габи­ях; там устро­е­ны были даже две кафед­ры, как в обыч­ных судах. Луций не явил­ся40, и было выне­се­но реше­ние в поль­зу Окта­ви­а­на41.

Вско­ре нача­лась граж­дан­ская вой­на, извест­ная в исто­рии под назва­ни­ем Перу­зин­ской.

Аги­та­ция Луция и Фуль­вии сре­ди обез­зе­ме­лен­ных ита­лий­ских жите­лей име­ла успех, и те, кто поки­нул свои участ­ки, и те, кто дол­жен был сде­лать это в бли­жай­шее вре­мя, были на их сто­роне. «Сочув­ст­вие ита­ли­ков было на сто­роне Луция как вою­ю­ще­го за них про­тив посе­лен­цев»42. За Луция сто­я­ли не толь­ко жите­ли тех горо­дов, кото­рые были отведе­ны вете­ра­нам, но с.228 и дру­гие ита­ли­ки. По сло­вам Аппи­а­на, опа­са­ясь разде­лов земель, вос­ста­ла почти вся Ита­лия.

В лагерь Луция Анто­ния сте­ка­лись сена­то­ры и всад­ни­ки. «Осо­бен­но же боль­шин­ство знат­ных, — по сло­вам Аппи­а­на, — пока­за­ло тогда недо­воль­ство вла­стью три­ум­ви­ров и пере­шло поэто­му к Луцию»43. Дион Кас­сий гово­рит, что сена­то­ры и всад­ни­ки соста­ви­ли сви­ту Фуль­вии, кото­рая дава­ла сол­да­там паро­ли и часто высту­па­ла перед ними с реча­ми44. Были сочув­ст­ву­ю­щие Луцию и в Риме. На корот­кое вре­мя он появил­ся в сто­ли­це и сумел про­ве­сти через народ­ное собра­ние раз­ре­ше­ние вести вой­ну с Цеза­рем. Аппи­ан рас­ска­зы­ва­ет, что все собрав­ши­е­ся радо­ва­лись кон­цу вла­сти три­ум­ви­ров, ибо Луций гово­рил о нака­за­нии Лепида и Окта­ви­а­на и о том, что брат его сло­жит с себя чрез­вы­чай­ную власть и заме­нит ее кон­суль­ской45. Одна­ко актив­ной помо­щи Луцию Анто­нию насе­ле­ние Рима не ока­за­ло. Когда Окта­виан дви­нул свои вой­ска на Рим, Луций поспеш­но отсту­пил и Окта­виан без труда занял город. Жите­ли Рима были дале­ки от того, чтобы ока­зы­вать ему сопро­тив­ле­ние. В этой войне боль­шин­ство рим­ско­го насе­ле­ния жела­ло оста­вать­ся ней­траль­ным.

Наши сведе­ния о нача­ле вой­ны недо­ста­точ­но отчет­ли­вы и опре­де­лен­ны. Мы можем ска­зать, что вой­на нача­лась с вос­ста­ния в неко­то­рых сред­не­ита­лий­ских горо­дах. Извест­но о вос­ста­нии в Сен­тии и Нур­сии. Пер­вый из этих горо­дов после оса­ды был взят пол­ко­вод­цем Окта­ви­а­на Саль­види­е­ном Руфом, раз­граб­лен и сожжен46. Жите­ли Нур­сии сда­лись, выго­во­рив себе про­ще­ние и сохра­не­ние жиз­ни всем вос­став­шим, но все же на них нало­жен был такой штраф, что они пред­по­чли вооб­ще поки­нуть Ита­лию47.

Вос­ста­ния про­ис­хо­ди­ли и в дру­гих местах Ита­лии, но Окта­виа­ну или, вер­нее, при­бли­жен­но­му его М. Вип­са­нию Агрип­пе, кото­рый играл боль­шую роль в этой войне, уда­лось лока­ли­зо­вать воен­ные дей­ст­вия в Перу­зии, где был оса­жден Луций Анто­ний. Силы послед­не­го, вна­ча­ле как буд­то рав­ные силам Окта­ви­а­на48, ока­за­лись, в конеч­ном ито­ге, мень­ши­ми и усту­па­ли по каче­ству. Кро­ме отдель­ных леги­о­нов, на сто­роне Луция были вете­ра­ны, кото­рые, по сло­вам Вел­лея Патер­ку­ла, были убеж­де­ны им в винов­но­сти Окта­ви­а­на49. Им были при­вле­че­ны с.229 на служ­бу вете­ра­ны из тех ита­лий­ских горо­дов, кото­рые счи­та­лись коло­ни­я­ми Анто­ния50. Наи­бо­лее надеж­ную часть вой­ска, по-види­мо­му, состав­ля­ли гла­ди­а­то­ры51. Глав­ная же мас­са состо­я­ла из ита­лий­ских жите­лей, поте­ряв­ших свои зем­ли. Это были люди, впер­вые участ­во­вав­шие в воен­ных дей­ст­ви­ях и поэто­му во мно­гом усту­пав­шие вой­скам Окта­ви­а­на52. Рас­че­ты Луция на помощь пол­ко­вод­цев, сто­яв­ших на сто­роне Анто­ния и коман­до­вав­ших леги­о­на­ми в сосед­них про­вин­ци­ях (глав­ным обра­зом в Гал­лии), не оправ­да­лись. Ази­ний Пол­ли­он, Вен­ти­дий Басс и Муна­ций Планк пере­шли в Ита­лию, но воз­дер­жи­ва­лись от реши­тель­ных дей­ст­вий53.

Л. Анто­ний не мог дать отпор Окта­виа­ну и вынуж­ден был дол­гое вре­мя сидеть в Перу­зии, отре­зан­ный от Ита­лии и лишен­ный воз­мож­но­сти полу­чать про­ви­ант и попол­не­ние вой­ска. В горо­де начал­ся голод. Пер­вы­ми постра­да­ли рабы, кото­рым запре­ще­но было давать про­до­воль­ст­вие, но вме­сте с тем при­ка­за­но было следить за ними, чтобы они не бежа­ли из горо­да и не сооб­щи­ли про­тив­ни­кам о затруд­ни­тель­ном поло­же­нии. Тол­па­ми рабы бро­ди­ли по горо­ду и око­ло город­ской сте­ны, пита­лись тра­вой и листья­ми, и мно­гие из них уми­ра­ли54.

Защит­ни­ки Перу­зии вынуж­де­ны были сдать­ся. Окта­виан про­стил Л. Анто­ния и раз­ре­шил ему отпра­вить­ся к бра­ту, но он отка­зал­ся от это­го и пред­по­чел отпра­вить­ся в Испа­нию, управ­ле­ние кото­рой было номи­наль­но пору­че­но ему Окта­виа­ном55. Фуль­вия бежа­ла в Брун­ди­зий, а оттуда пере­пра­ви­лась в Гре­цию. Мать Анто­ния нашла защи­ту у Секс­та Пом­пея, кото­рый ото­слал ее в Афи­ны56.

Сце­на, разыг­рав­ша­я­ся при пере­хо­де войск на сто­ро­ну победи­те­ля, вновь свиде­тель­ст­ву­ет о роли войск и зави­си­мо­сти пол­ко­во­д­ца от сол­дат. Когда вой­ска при­бли­зи­лись к лаге­рю Окта­ви­а­на, он при­ка­зал стать отдель­но ново­бран­цам и коло­ни­стам (κλη­ροῦχοι), как назы­ва­ет их Аппи­ан, т. е. вете­ра­нам, полу­чив­шим наде­лы. По сло­вам того же авто­ра, Окта­виан хотел обра­тить­ся к ним с упре­ка­ми и застра­щать их. Но сол­да­ты Окта­ви­а­на не допу­сти­ли это­го: они при­вет­ст­во­ва­ли сол­дат Луция, сра­жав­ших­ся когда-то вме­сте с ними, про­си­ли за них у Окта­ви­а­на и не дава­ли послед­не­му гово­рить до тех пор, пока он не обе­щал пол­но­го и без­услов­но­го про­ще­ния57.

с.230 Сол­да­там Луция нуж­ны были зим­ние квар­ти­ры и про­до­воль­ст­вие. Все это они полу­чи­ли за счет ита­лий­ских горо­дов, куда их устра­и­ва­ли осо­бо назна­чен­ные люди58.

По-дру­го­му Окта­виан посту­пил с перу­зин­ца­ми из чис­ла граж­дан­ско­го насе­ле­ния. Чле­ны муни­ци­паль­но­го сове­та были взя­ты под стра­жу и каз­не­ны, за исклю­че­ни­ем неко­е­го Луция Эми­лия, кото­рый в быт­ность свою в Риме голо­со­вал за осуж­де­ние убийц Цеза­ря59. Осталь­ным жите­лям была объ­яв­ле­на поща­да. Но город был отдан на раз­граб­ле­ние сол­да­там60.

Вел­лей Патер­кул ука­зы­ва­ет, что ско­рее гнев сол­дат, чем жела­ния вождя, был при­чи­ной той жесто­ко­сти, кото­рую испы­та­ли жите­ли Перу­зии61. Сло­ва Вел­лея Патер­ку­ла не про­ти­во­ре­чат тому, что гово­рит Аппи­ан. Автор стре­мит­ся смяг­чить винов­ность Окта­ви­а­на в гибе­ли Перу­зии, и ска­зан­ное им еще раз свиде­тель­ст­ву­ет о все­си­лии сол­дат. Прав­да, добы­ча в Перу­зии была неве­ли­ка. Один из перу­зин­цев по про­зви­щу Македо­ня­нин, чело­век не вполне нор­маль­ный, под­жег свой дом и бро­сил­ся в огонь62. Это послу­жи­ло при­чи­ной пожа­ра, кото­рый уни­что­жил всю Перу­зию.

Еще до того, как жите­ли Перу­зии про­си­ли о мило­сти, к Окта­виа­ну яви­лись рим­ские сена­то­ры и всад­ни­ки, страш­но напу­ган­ные и по виду сво­е­му достой­ные сожа­ле­ния63. Аппи­ан гово­рит, что Окта­виан раз­ме­стил их меж­ду сво­и­ми дру­зья­ми и цен­ту­ри­о­на­ми; те ока­зы­ва­ли им долж­ный почет, но сте­рег­ли их. Сене­ка, Све­то­ний и Дион Кас­сий утвер­жда­ют, что 300 чело­век были зако­лоты в мар­тов­ские иды у жерт­вен­ни­ка боже­ст­вен­но­го Юлия напо­до­бие живот­ных64.

Офи­ци­аль­но Окта­виан дей­ст­во­вал под покро­ви­тель­ст­вом Мар­са Мсти­те­ля. Эти дей­ст­вия оправ­ды­ва­лись свя­щен­ной обя­зан­но­стью не остав­лять кровь боже­ст­вен­но­го Юлия неото­мщен­ной. Неда­ром на ядрах для пра­щей, най­ден­ных в рай­оне Перу­зии, встре­ча­ем над­пи­си: «Mars Ul­tor» и «Diu­us Iuli­us»65. с.231 Память о стар­шем Цеза­ре была жива сре­ди сол­дат, и Окта­виан не забы­вал напо­ми­нать, что он высту­па­ет как почти­тель­ный и послуш­ный сын, борясь с вра­га­ми сво­его отца. Но, по-види­мо­му, эта офи­ци­аль­ная вер­сия не всех удо­вле­тво­ря­ла. Суть вза­и­моот­но­ше­ний меж­ду Луци­ем Анто­ни­ем и Окта­виа­ном для сол­дат не была ясна. В то же вре­мя лозунг воз­вра­та к рес­пуб­ли­кан­ско­му устрой­ству был опа­сен для Окта­ви­а­на. От него исхо­дит дру­гая вер­сия оправ­да­ния вой­ны: во всем вино­ва­ты Луций Анто­ний и Фуль­вия. На ядрах Л. Анто­ний назван пле­ши­вым: «L. An­to­ni Cal­ve pe­ris­ti C. Cae­sa­ris vic­to­ria»66. При­зыв к гибе­ли Анто­ния соче­та­ет­ся здесь в духе сол­дат­ско­го ост­ро­умия с обид­ным про­зви­щем «лысый». В дру­гой над­пи­си имя Фуль­вии соеди­не­но с непри­стой­ным выра­же­ни­ем67. Оса­жден­ные не оста­ва­лись в дол­гу и отве­ча­ли непри­лич­ной бра­нью по адре­су Окта­ви­а­на68. Эта уве­ко­ве­чен­ная брань не слу­чай­на. Это тоже сво­его рода про­па­ган­да, рас­счи­тан­ная на сол­дат. Брань долж­на была при­крыть истин­ные цели борь­бы. Луций Анто­ний защи­щал pie­tas и уста­нов­ле­ния отцов, а Окта­виан, при­зы­вая Мар­са Мсти­те­ля, хотел нака­зать убийц боже­ст­вен­но­го Юлия.

Вме­сте с тем каж­дый из про­тив­ни­ков не желал при­зна­вать, что сопер­ник его руко­вод­ст­ву­ет­ся каки­ми-то иде­аль­ны­ми моти­ва­ми. И тот и дру­гой стре­ми­лись дока­зать, что про­тив­ная сто­ро­на борет­ся из-за лич­ной враж­ды. В лаге­ре Окта­ви­а­на обви­ня­ли преж­де все­го Фуль­вию, гово­ри­ли, что это она зате­я­ла борь­бу из-за рев­но­сти, из-за жела­ния вер­нуть сво­его мужа в Ита­лию, без меры увле­кав­ше­го­ся на Восто­ке власт­ны­ми жен­щи­на­ми. В этом была доля исти­ны: неда­ром Маний, уго­ва­ри­вав­ший Фуль­вию начать вой­ну, был впо­след­ст­вии каз­нен Анто­ни­ем69. Но в лаге­ре Окта­ви­а­на хоте­ли видеть в поведе­нии Фуль­вии глав­ную при­чи­ну вой­ны. Нет ниче­го уди­ви­тель­но­го в том, что нецен­зур­ное по сюже­ту и выра­же­ни­ям сти­хотво­ре­ние о Фуль­вии, кото­рое Мар­ци­ал при­пи­сы­ва­ет Окта­виа­ну, отно­сит­ся ко вре­ме­ни Перу­зин­ской вой­ны, а может быть, даже и дей­ст­ви­тель­но при­над­ле­жит само­му Окта­виа­ну. В нем рас­ска­зы­ва­ет­ся фан­та­сти­че­ская исто­рия о том, как Фуль­вия в отмест­ку Анто­нию за сожи­тель­ство его с Гла­фи­рой под угро­зой вой­ны при­нуж­да­ла юно­го Цеза­ря к сожи­тель­ству. Но тот пред­по­чел вое­вать, чем согла­сить­ся на это70.

Перу­зия была наи­бо­лее опас­ным для Окта­ви­а­на участ­ком борь­бы. Пере­де­ла­ми земель недо­воль­на была почти вся с.232 Ита­лия, но глав­ным обра­зом выра­жа­ли недо­воль­ство горо­да Умбрии, Этру­рии и область саби­нов. Сайм дела­ет вывод, что в этом про­яви­лась ста­рая борь­ба ита­ли­ков за неза­ви­си­мость71.

Одна­ко у нас нет ника­ких дан­ных, чтобы гово­рить о войне ита­ли­ков за неза­ви­си­мость. За Луция Анто­ния сто­я­ли, во-пер­вых, те эле­мен­ты, кото­рые два года назад были на сто­роне сена­тор­ской пар­тии. Но это была, как мы виде­ли, муни­ци­паль­ная ари­сто­кра­тия. Ее под­дер­жи­ва­ли теперь те пред­ста­ви­те­ли сред­них город­ских сло­ев, у кото­рых были отня­ты зем­ли или кото­рым гро­зи­ло изгна­ние. Это была борь­ба про­тив воен­но­го дес­по­тиз­ма леги­о­нов и за сохра­не­ние преж­них иму­ще­ст­вен­ных отно­ше­ний. Лозунг вос­ста­нов­ле­ния pie­tas, кон­суль­ской вла­сти и ста­рых рес­пуб­ли­кан­ских учреж­де­ний более все­го соот­вет­ст­во­вал жела­ни­ям вос­став­ших. Но горо­да были бес­силь­ны вести борь­бу с Окта­виа­ном. Сра­жать­ся мог­ло толь­ко обу­чен­ное про­фес­сио­наль­ное вой­ско, т. е. те же леги­о­не­ры Цеза­ря. Окта­виа­ну при­шлось испы­тать осо­бые затруд­не­ния лишь при оса­де Перу­зии, где нахо­ди­лись регу­ляр­ные вой­ска. Вос­ста­ния в отдель­ных горо­дах, как, напри­мер, в Сен­тии, были подав­ле­ны без осо­бо­го труда. Горо­да дей­ст­во­ва­ли изо­ли­ро­ван­но, у них не было ни людей, ни мате­ри­аль­ных средств, чтобы вести дли­тель­ную вой­ну.

Не все­гда борь­ба про­тив Окта­ви­а­на и леги­о­нов кон­цен­три­ро­ва­лась око­ло горо­дов, и не все­гда решаю­щую роль в этом игра­ла муни­ци­паль­ная ари­сто­кра­тия. Рабо­вла­де­ние нахо­ди­лось в том же поло­же­нии, в каком оно ока­за­лось в резуль­та­те про­скрип­ций; бег­ство рабов ста­ло обыч­ным и даже угро­жаю­щим явле­ни­ем.

Есте­ствен­но, что борю­щи­е­ся груп­пы мог­ли исполь­зо­вать рабов для воору­жен­ной борь­бы. Све­то­ний рас­ска­зы­ва­ет, что Тибе­рий Клав­дий Нерон, отец буду­ще­го импе­ра­то­ра Тибе­рия, при­мкнул к Луцию Анто­нию и нахо­дил­ся с ним в Перу­зии, когда же про­чие сда­лись Окта­виа­ну, он бежал сна­ча­ла в Пре­не­сте, потом в Неа­поль, где пытал­ся при­звать рабов к сво­бо­де72. Вел­лей Патер­кул пере­да­ет этот эпи­зод несколь­ко ина­че: по его сло­вам, Тиб. Клав­дий Нерон пытал­ся вести борь­бу в Кам­па­нии, опи­ра­ясь на обез­зе­ме­лен­ных жите­лей73. Мы счи­та­ем воз­мож­ным объ­еди­нить дан­ные обо­их источ­ни­ков и при­знать, что Тибе­рий Клав­дий Нерон, пыта­ясь само­сто­я­тель­но про­дол­жать вой­ну, собрал вокруг себя обез­зе­ме­лен­ных и при­звал к сво­бо­де рабов. Отме­тим, что, обра­ща­ясь к обез­зе­ме­лен­ным, Нерон обе­щал им с.233 свое покро­ви­тель­ство: «pro­fes­sus eorum, qui per­di­de­rant ag­ros, pat­ro­ci­nium»74.

Перу­зин­ская вой­на чрез­вы­чай­но небла­го­при­ят­но ска­зы­ва­лась на поло­же­нии рим­ско­го насе­ле­ния. Рим­ский плебс откры­то про­кли­нал и вой­ну и победу, в поис­ках хле­ба люди вры­ва­лись в част­ные дома и похи­ща­ли все, что нахо­ди­ли75. Поэто­му окон­ча­ние Перу­зин­ской вой­ны в Риме счи­та­ли нача­лом мир­ных вре­мен. Окта­виан полу­чил пра­во вой­ти в Рим в три­ум­фаль­ной одеж­де, ему был при­суж­ден лав­ро­вый венок76.

Но собы­тия бли­жай­ших дней раз­ру­ши­ли эту иллю­зию. Про­тив Окта­ви­а­на гото­ви­лась коа­ли­ция в соста­ве Мар­ка Анто­ния, Доми­ция Аге­но­бар­ба, пере­шед­ше­го к Анто­нию вме­сте с рес­пуб­ли­кан­ским фло­том, и Секс­та Пом­пея. Анто­ний и Доми­ций при­ста­ли к ита­лий­ским бере­гам. Про­тив­ные сто­ро­ны рас­сы­ла­ли посоль­ства к жите­лям горо­дов и к вете­ра­нам с при­зы­вом всту­пать в армию. Все это, по сло­вам Дио­на Кас­сия, при­ве­ло в вол­не­ние Рим и Ита­лию. Неко­то­рые сра­зу объ­яв­ля­ли себя сто­рон­ни­ка­ми той или дру­гой сто­ро­ны, дру­гие же выжида­ли77. Вете­ра­нов и сол­дат мож­но было лег­ко воору­жать про­тив Секс­та Пом­пея, но не так про­сто было пове­сти их про­тив Анто­ния. Когда Агрип­па хотел пове­сти вновь набран­ных коло­ни­стов (κλη­ροῦχοι) под видом борь­бы про­тив Секс­та Пом­пея на армию Анто­ния, те, узнав, куда их направ­ля­ют, тот­час же повер­ну­ли обрат­но. Через неко­то­рое вре­мя Агрип­пе уда­лось завер­бо­вать коло­ни­стов-вете­ра­нов, но они пошли за ним, наде­ясь при­ми­рить Окта­ви­а­на с Анто­ни­ем78.

Реши­тель­ные дей­ст­вия долж­ны были про­изой­ти око­ло Брун­ди­зия. Город сто­ял за Окта­ви­а­на и запер перед Анто­ни­ем ворота. Анто­ний рас­по­ло­жил­ся под горо­дом и начал оса­ду; вой­ска Окта­ви­а­на не мог­ли про­ник­нуть в Брун­ди­зий и рас­по­ло­жи­лись про­тив укреп­ле­ний Анто­ния. Пре­то­ри­ан­цы Анто­ния под­хо­ди­ли к лагер­ной огра­де Окта­ви­а­на и обме­ни­ва­лись с его сол­да­та­ми вза­им­ны­ми упре­ка­ми. Сол­да­ты Анто­ния ука­зы­ва­ли сво­им про­тив­ни­кам на то, что ворота Брун­ди­зия запер­ты и неко­то­рые отряды Окта­ви­а­на захва­че­ны. Сол­да­ты Окта­ви­а­на в свою оче­редь упре­ка­ли его в при­ми­ре­нии с искон­ны­ми вра­га­ми Цеза­ря: Секс­том Пом­пе­ем и Доми­ци­ем Аге­но­бар­бом. Оче­вид­но, эта пере­бран­ка была мир­ной.

Изве­стие о смер­ти Фуль­вии послу­жи­ло для Анто­ния пово­дом для нача­ла пере­го­во­ров. Как и в 43 г., сол­да­ты насто­я­ли на при­ми­ре­нии пол­ко­вод­цев. Это была глав­ная при­чи­на с.234 Брун­ди­зий­ско­го согла­ше­ния 40 г. По это­му согла­ше­нию про­изо­шло пере­рас­пре­де­ле­ние про­вин­ций. Анто­ний полу­чил восточ­ные про­вин­ции, вза­мен кото­рых он отдал Окта­виа­ну все запад­ные про­вин­ции. Лепиду по-преж­не­му была остав­ле­на про­вин­ция Афри­ка. Это согла­ше­ние было завер­ше­но дина­сти­че­ским бра­ком, Анто­ний женил­ся на сест­ре Окта­ви­а­на Окта­вии, кото­рая неза­дол­го до того овдо­ве­ла. При­ми­ре­ние двух три­ум­ви­ров, оче­вид­но, про­из­ве­ло боль­шое впе­чат­ле­ние на ита­лий­ских жите­лей.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Cass. Dio, 4, 47, 14.
  • 2Cass. Dio, 47, 14. О коло­ни­ях, выведен­ных три­ум­ви­ра­ми, см. Th. Mom­msen, Die ital. Bür­ger­kol. Ge­sam. Schr., V, S. 203. Zumt, Com­ment. Epigr., I, p. 332; Gardthau­sen, Augus­tus u. s. Zeit, II, S. 90. Момм­зен счи­та­ет, что три­ум­ви­ра­ми были выведе­ны коло­нии в сле­дую­щие горо­да: An­co­na, Ari­mi­num, Be­ne­ven­tum, Ca­pua, Cre­mo­na, Fir­mum, Lu­ca, Nu­ce­ria, Pi­sau­rum, So­ra, Ter­mes­te, Ve­nu­sia. К это­му сле­ду­ет при­со­еди­нить: Al­li­fae, Aqui­num, Ase­tium, Bo­via­num ve­tus, Fir­mum, Pi­ce­num, Flo­ren­tia, Lu­na, Te­le­sia, Tu­der, Ulub­rae, Urbs Sul­via. Обще­ст­вен­ные отно­ше­ния это­го вре­ме­ни харак­те­ри­зу­ет Р. Ю. Вип­пер («Очер­ки исто­рии Рим­ской импе­рии»).
  • 3Do­nat, Vi­ta. Verg. (Suet., ed. Reif­ferscheid, p. 19); Pe­ter, Fragm., p. 268.
  • 4App., B. C., V, 13; Cass. Dio, 48, 6.
  • 5Pe­ter, Fragm., p. 268—269.
  • 6Prob., 1848, p. 5—6.
  • 7Mac­rob., Sat., I, 11, 21.
  • 8Prob., p. 5—6.
  • 9Ecl., IX, 2, 3.
  • 10Cic., Phil., VII, 8, 23.
  • 11App., B. C., V, 12.
  • 12Ibid.
  • 13Cass. Dio, 48, 8, 3.
  • 14App., B. C., V, 13.
  • 15Cass. Dio, 48, 8.
  • 16App., B. C., V, 18.
  • 17Ibid., 15.
  • 18Cass. Dio, 48, 9.
  • 19См. табл. II, 4, 5; Grant, From im­pe­rium, pl. XI, n. 52.
  • 20App., B. C., V, 19.
  • 21Cass. Dio, 48, 10.
  • 22App., B. C., V, 19.
  • 23Ibid.: Λευ­κίῳ δὲ ὄντι δη­μοτικῷ καὶ δυσ­χε­ραίνον­τι τῇ τῶν τριῶν ἀρχῇ.
  • 24App., B. C., V, 19.
  • 25Cass. Dio, 48, 5, 6,
  • 26Ul­rich, Pie­tas. Bres­lau. 1930. В этой рабо­те собра­но мно­го мате­ри­а­ла, но она очень мало помо­га­ет для пони­ма­ния сущ­но­сти pie­tas. Мы пред­ла­га­ем свое истол­ко­ва­ние и даем свои при­ме­ры.
  • 27CAH, VIII, 433, 438.
  • 28Cic., De re publ., I, 2, 2.
  • 29См. табл. I, 2, 6. Ср. Ba­be­lon, Descript., II, p. 17, n. 26; Grue­ber, Coins, I, p. 505, n. 3953.
  • 30Cic., Phil., XIII, 19, 43.
  • 31Cic., Phil., IV, 1, 2.
  • 32Cass. Dio, 48, 5.
  • 33Ba­be­lon, Descript., I, p. 173, n. 43; Grue­ber, Coins, II, p. 400, n. 65 сл.; Al­föl­di, Der neue Wel­therrscher der IV Ek­lo­ge Ver­gils, «Her­mes», LXV, 1930, S. 376; сни­мок монет к стр. 384, № 16, 21.
  • 34App., B. C., V, 16.
  • 35Cass. Dio, 48, 10.
  • 36Ibid., 10.
  • 37App., B. C., V, 20, 21.
  • 38Ibid., 23.
  • 39Cass. Dio, 48, 11, 12.
  • 40App., B. C., V, 23; Cass. Dio, 48, 12.
  • 41Cass. Dio, 48, 12.
  • 42App., B. C., V, 27.
  • 43App., B. C., V, 29.
  • 44Cass. Dio, 48, 10.
  • 45App., B. C., V, 30, 31.
  • 46Cass. Dio, 48, 13.
  • 47Cass. Dio, 48, 13; Suet., Aug., 12, где эпи­зод этот без осно­ва­ний отно­сит­ся к 43 г.
  • 48App., B. C., V, 24.
  • 49Vell. Pat., II, 74.
  • 50App., B. C., V, 31.
  • 51Ibid., 30.
  • 52Ibid., 32.
  • 53Ibid., 33.
  • 54Ibid., 35.
  • 55Ibid., 54.
  • 56Ibid., 50, 55; Cass. Dio, 48, 15.
  • 57App., B. C., V, 46, 47.
  • 58App., B. C., V, 47.
  • 59Ibid., 48.
  • 60Ibid, 49.
  • 61Vell. Pat., II, 74.
  • 62App., B. C., V, 49; Vell. Pat., II, 74.
  • 63App., B. C., V, 48.
  • 64Suet., Aug., 15; Sen., De clem., I, 11; Cass. Dio, 48, 14, 4. 300 чело­век при­над­ле­жа­ли, несо­мнен­но, к рим­ской ари­сто­кра­тии и всад­ни­кам (App., B. C., V, 48; Cass. Dio, 48, 14, 4). Чарль­сворт (CAH, X, 28) вслед за Ридом (JRS, 1912, 41—44) счи­та­ет этот эпи­зод выдум­кой. Аргу­мен­ти­ру­ет­ся это коле­ба­ни­я­ми Све­то­ния. Но одним из решаю­щих обсто­я­тельств явля­ет­ся свиде­тель­ство Сене­ки. Никто из авто­ров не гово­рит о том, что это дей­ст­ви­тель­но были жерт­во­при­но­ше­ния. Све­то­ний гово­рит: «напо­до­бие жерт­во­при­но­ше­ний».
  • 65CIL, I, 686, 697 (XI, 6721, 26).
  • 66CIL, XI, 6721, 13; ср. Gardthau­sen, Augus­tus u. s. Zeit, II, S. 96.
  • 67CIL, XI, 6721, 5: «Pe­to Ful­viae (la)ndi­cum».
  • 68CIL, XI, 6721, 7, II. «Pet cu­lum OCT ΛΛΙΛ (Oc­ta­via­ni?)».
  • 69App., B. C., V, 66.
  • 70Mart., Epigr., XI, 20.
  • 71R. Sy­me, Rom. Rev., p. 207.
  • 72Suet., Tib., 4.
  • 73Vell. Pat., II, 75.
  • 74Vell. Pat, II, 75.
  • 75App., B. C., V, 34.
  • 76Cass. Dio, 48, 16.
  • 77Ibid., 28.
  • 78App., B. C., V, 57.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1387643698 1303242327 1303308995 1405475022 1405475023 1405475024