Л. Г. Печатнова

Формирование Спартанского государства
(VIII—VI вв. до н. э.)


Часть II
ХРЕСТОМАТИЯ

Печатнова Л. Г. Формирование спартанского государства (VIII—VI вв. до н. э.). СПб., Издательство Санкт-Петербургского университета, 1997.
Публикуется по электронной версии, предоставленной Центром антиковедения СПбГУ, 2000 г.

1. ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО ЛИКУРГА

Основ­ны­ми источ­ни­ка­ми по зако­но­да­тель­ству Ликур­га и спар­тан­ско­му государ­ст­вен­но­му устрой­ству в целом явля­ют­ся два спе­ци­аль­ных трак­та­та, один — Ксе­но­фон­та «Лакеде­мон­ская поли­тия», а дру­гой — Плу­тар­ха био­гра­фия Ликур­га. Жизнь Ксе­но­фон­та, млад­ше­го совре­мен­ни­ка Фукидида, была самым тес­ным обра­зом свя­за­на со Спар­той и ее людь­ми. Близ­кий друг Аге­си­лая, полу­чив­ший от него в награ­ду поме­стье в Скил­лун­те, где он про­вел свы­ше 15 лет, Ксе­но­фонт, конеч­но, при­об­рел глу­бо­кие зна­ния о Спар­те, что сде­ла­ло его сочи­не­ния, осо­бен­но «Гре­че­скую исто­рию», «Аге­си­лая» и «Лакеде­мон­скую поли­тию», исклю­чи­тель­но цен­ны­ми источ­ни­ка­ми. Ксе­но­фонт в силу сво­их лако­но­филь­ских сим­па­тий — при­страст­ный свиде­тель. В сво­их про­из­веде­ни­ях он по сути дела все­гда дает бла­го­при­ят­ную для Спар­ты вер­сию гре­че­ской исто­рии, одна­ко нигде он не опус­ка­ет­ся до пря­мой фаль­си­фи­ка­ции собы­тий. Его «Гре­че­ская исто­рия» и «Лакеде­мон­ская поли­тия» — про­из­веде­ния, про­ник­ну­тые ост­рой соци­аль­но-поли­ти­че­ской направ­лен­но­стью — дают бога­тый мате­ри­ал как по внеш­ней, так и по внут­рен­ней исто­рии Спар­ты.

Исклю­чи­тель­ную цен­ность для суж­де­ния о про­цес­сах фор­ми­ро­ва­ния спар­тан­ско­го поли­са име­ет так­же био­гра­фия Ликур­га у Плу­тар­ха. Сам жанр поли­ти­че­ской био­гра­фии пред­по­ла­га­ет есте­ствен­но осо­бый под­бор и орга­ни­за­цию мате­ри­а­ла. При этом нуж­но пом­нить, что Плу­тарх в сво­их сочи­не­ни­ях исполь­зо­вал обшир­ный круг источ­ни­ков, не дошед­ших до нас. Сте­пень досто­вер­но­сти и надеж­но­сти Плу­тар­ха, конеч­но, во мно­гом зави­сит от тех источ­ни­ков, кото­рые он исполь­зо­вал, одна­ко в целом мате­ри­ал Плу­тар­ха с поправ­кой на извест­ную тен­ден­ци­оз­ность его инфор­ма­то­ров пред­став­ля­ет­ся нам вполне доб­рот­ным. В пред­и­сло­вии к био­гра­фии Плу­тарх пред­у­преж­да­ет чита­те­ля, что о «Ликур­ге невоз­мож­но сооб­щить ниче­го стро­го досто­вер­но­го» и что «более все­го рас­хо­дят­ся сведе­ния о том, в какую пору он жил» (I). По этим основ­ным лини­ям — исто­рич­ность Ликур­га и хро­но­ло­ги­че­ские рам­ки его зако­но­да­тель­ства — до сих пор идут спо­ры в науч­ной лите­ра­ту­ре. В насто­я­щее вре­мя боль­шин­ство уче­ных скло­ня­ет­ся к мне­нию, что сомне­вать­ся в исто­ри­че­ском суще­ст­во­ва­нии спар­тан­ско­го зако­но­да­те­ля нет осно­ва­ний. Вре­мя про­веде­ния реформ опре­де­ля­ет­ся, как пра­ви­ло, в диа­па­зоне с кон­ца IX до середи­ны VIII в. до н. э. Соглас­но Плу­тар­ху, Ликург был авто­ром не толь­ко Боль­шой Ретры, но и был ответ­ст­вен за раздел зем­ли в Спар­те на кле­ры, за введе­ние сис­си­тий и за всю кол­лек­цию харак­тер­ных осо­бен­но­стей спар­тан­ской обще­ст­вен­ной жиз­ни и обще­ст­вен­но­го вос­пи­та­ния. При всей сво­ей неса­мо­сто­я­тель­но­сти имен­но Плу­тар­хов вари­ант спар­тан­ской началь­ной исто­рии стал послед­ним сло­вом в антич­ной лите­ра­ту­ре и имен­но этот вари­ант пере­ко­че­вал в сред­не­ве­ко­вую и позд­ней­шие эпо­хи. Спар­та, о кото­рой мы гово­рим, — это Спар­та, изо­бра­жен­ная и опи­сан­ная Плу­тар­хом.

(ПЛУТАРХ. ЛИКУРГ, 5—6)

5. Лакеде­мо­няне тос­ко­ва­ли по Ликур­гу и неод­но­крат­но при­гла­ша­ли его вер­нуть­ся, гово­ря, что един­ст­вен­ное отли­чие их нынеш­них царей от наро­да — это титул и поче­сти, кото­рые им ока­зы­ва­ют­ся, тогда как в нем вид­на при­ро­да руко­во­ди­те­ля и настав­ни­ка, некая сила, поз­во­ля­ю­щая ему вести за собою людей. Сами цари тоже с нетер­пе­ни­ем жда­ли его воз­вра­ще­ния, наде­ясь, что в его при­сут­ст­вии тол­па будет отно­сить­ся к ним более ува­жи­тель­но. В таком рас­по­ло­же­нии духа нахо­ди­лись спар­тан­цы, когда Ликург при­ехал назад и тут же при­нял­ся изме­нять и пре­об­ра­зо­вы­вать все государ­ст­вен­ное устрой­ство. Он был убеж­ден, что отдель­ные зако­ны не при­не­сут ника­кой поль­зы, если, слов­но вра­чуя боль­ное тело, стра­даю­щее все­воз­мож­ны­ми неду­га­ми, с помо­щью очи­сти­тель­ных средств, не уни­что­жить дур­но­го сме­ше­ния соков и не назна­чить ново­го, совер­шен­но ино­го обра­за жиз­ни. С этой мыс­лью он преж­де все­го отпра­вил­ся в Дель­фы1. При­не­ся жерт­вы богу и вопро­сив ора­ку­ла, он вер­нул­ся, везя то зна­ме­ни­тое изре­че­ние, в кото­ром пифия назва­ла его «бого­лю­без­ным», ско­рее богом, неже­ли чело­ве­ком; на прось­бу о бла­гих зако­нах был полу­чен ответ, что боже­ство обе­ща­ет даро­вать спар­тан­цам поряд­ки, несрав­нен­но луч­шие, чем в осталь­ных государ­ствах. Обод­рен­ный воз­ве­ще­ни­я­ми ора­ку­ла, Ликург решил при­влечь к испол­не­нию сво­его замыс­ла луч­ших граж­дан и повел тай­ные пере­го­во­ры сна­ча­ла с дру­зья­ми, посте­пен­но захва­ты­вая все более широ­кий круг и спла­чи­вая всех для заду­ман­но­го им дела. Когда же при­спел срок, он при­ка­зал трид­ца­ти знат­ней­шим мужам вый­ти ран­ним утром с ору­жи­ем на пло­щадь, чтобы наве­сти страх на про­тив­ни­ков Из них два­дцать, самые зна­ме­ни­тые, пере­чис­ле­ны Гер­мип­пом2; пер­вым помощ­ни­ком Ликур­га во всех делах и наи­бо­лее рев­ност­ным соучаст­ни­ком изда­ния новых зако­нов назы­ва­ют Арт­ми­а­да. Как толь­ко нача­лось заме­ша­тель­ство, царь Хари­лай, испу­гав­шись, что это мятеж, укрыл­ся в хра­ме Афи­ны Мед­но­дом­ной3, но затем, пове­рив­ши уго­во­рам и клят­вам, вышел и даже сам при­нял уча­стие в том, что про­ис­хо­ди­ло…

Из мно­го­чис­лен­ных ново­введе­ний Ликур­га пер­вым и самым глав­ным был Совет ста­рей­шин (геру­сия). В соеди­не­нии с горя­чеч­ной и вос­па­лен­ной, по сло­ву Пла­то­на4, цар­ской вла­стью, обла­дая рав­ным с нею пра­вом голо­са при реше­нии важ­ней­ших дел, этот Совет стал зало­гом бла­го­по­лу­чия и бла­го­ра­зу­мия. Государ­ство, кото­рое носи­лось из сто­ро­ны в сто­ро­ну, скло­ня­ясь то к тира­нии, когда победу одер­жи­ва­ли цари, то к пол­ной демо­кра­тии, когда верх бра­ла тол­па, поло­жив посредине, точ­но бал­ласт в трю­ме суд­на, власть ста­рей­шин, обре­ло рав­но­ве­сие, устой­чи­вость и порядок: два­дцать восемь ста­рей­шин (герон­тов) теперь посто­ян­но под­дер­жи­ва­ли царей, ока­зы­вая сопро­тив­ле­ние демо­кра­тии, но в то же вре­мя помо­га­ли наро­ду хра­нить оте­че­ство от тира­нии. Назван­ное чис­ло Ари­сто­тель объ­яс­ня­ет тем, что преж­де у Ликур­га было трид­цать сто­рон­ни­ков, но двое, испу­гав­шись, ото­шли от уча­стия в деле. Сфер5 же гово­рит, что их с само­го нача­ла было два­дцать восемь. Воз­мож­но, при­чи­на здесь та, что это чис­ло воз­ни­ка­ет от умно­же­ния семи на четы­ре и что, после шести, оно пер­вое из совер­шен­ных, ибо рав­но сум­ме сво­их мно­жи­те­лей6. Впро­чем, по-мое­му, Ликург поста­вил два­дцать восемь ста­рей­шин ско­рее все­го для того, чтобы вме­сте с дву­мя царя­ми их было ров­но трид­цать.

6. Ликург при­да­вал столь­ко зна­че­ния вла­сти Сове­та, что при­вез из Дельф осо­бое про­ри­ца­ние на этот счет, кото­рое назы­ва­ют «ретрой»7. Оно гла­сит: «Воз­двиг­нуть храм Зев­са Сил­ла­ния и Афи­ны Сил­ла­нии8. Разде­лить на филы и обы9. Учредить геру­сию из 30 чле­нов с арха­ге­та­ми сово­куп­но. От вре­ме­ни до вре­ме­ни созы­вать апел­лу меж Баби­кой и Кна­ки­о­ном, и там пред­ла­гать и рас­пус­кать, но гос­под­ство и сила да при­над­ле­жит наро­ду». При­каз «разде­лить» отно­сит­ся к наро­ду, а филы и обы — назва­ния частей и групп, на кото­рые сле­до­ва­ло его разде­лить. Под арха­ге­та­ми под­ра­зу­ме­ва­ют­ся цари. «Созы­вать апел­лу» обо­зна­че­но сло­вом «апел­лад­зейн», ибо нача­лом и источ­ни­ком сво­их пре­об­ра­зо­ва­ний Ликург объ­явил Апол­ло­на Пифий­ско­го. Баби­ка и Кна­ки­он теперь име­ну­ют­ся… /текст испор­чен/ и Энун­том, но Ари­сто­тель утвер­жда­ет, что Кна­ки­он — это река, а Баби­ка — мост. Меж­ду ними и про­ис­хо­ди­ли собра­ния, хотя в том месте не было ни пор­ти­ка, ни каких-либо иных укры­тий: по мне­нию Ликур­га, ничто подоб­ное не спо­соб­ст­ву­ет здра­во­сти суж­де­ний, напро­тив — при­чи­ня­ет один толь­ко вред, зани­мая ум собрав­ших­ся пустя­ка­ми и вздо­ром, рас­се­и­вая их вни­ма­ние, ибо они, вме­сто того чтобы зани­мать­ся делом, раз­гляды­ва­ют ста­туи, кар­ти­ны, проске­ний теат­ра или пото­лок Сове­та, черес­чур пыш­но изу­кра­шен­ный. Нико­му из обык­но­вен­ных граж­дан не доз­во­ля­лось пода­вать свое суж­де­ние, и народ, схо­дясь, лишь утвер­ждал или откло­нял то, что пред­ло­жат герон­ты и цари. Но впо­след­ст­вии тол­па раз­но­го рода изъ­я­ти­я­ми и при­бав­ле­ни­я­ми ста­ла иска­жать и уро­до­вать утвер­ждае­мые реше­ния, и тогда цари Полидор и Фео­помп10 сде­ла­ли к ретре такую при­пис­ку: «Если народ поста­но­вит невер­но, герон­там и арха­ге­там рас­пу­стить», то есть реше­ние при­ня­тым не счи­тать, а уйти и рас­пу­стить народ на том осно­ва­нии, что он извра­ща­ет и пере­ина­чи­ва­ет луч­шее и наи­бо­лее полез­ное. Они даже убеди­ли все государ­ство в том, что тако­во пове­ле­ние бога, как явст­ву­ет из одно­го упо­ми­на­ния у Тир­тея11:


Те, кто в пеще­ре Пифо­на услы­ша­ли Феба рече­нье,
Муд­рое сло­во богов в дом свой род­ной при­нес­ли:
Пусть в Сове­те цари, кото­рых боги почти­ли,
Пер­вы­ми будут; пус­кай милую Спар­ту хра­нят
С ними совет­ни­ки-стар­цы, за ними — мужи из наро­да,
Те, что долж­ны отве­чать речью пря­мой на вопрос.

Пере­вод С. П. Мар­ки­ша с незна­чи­тель­ны­ми уточ­не­ни­я­ми

2. ГЕРУСИЯ

В Спар­те совет ста­рей­шие, или геру­сия, при малой зна­чи­мо­сти народ­но­го собра­ния, фак­ти­че­ски явля­лась выс­шим пра­ви­тель­ст­вен­ным орга­ном. В момент учреж­де­ния геру­сии ее пред­седа­те­ля­ми были цари, поз­же — эфо­ры. Геру­сии при­над­ле­жа­ла выс­шая судеб­ная власть. Толь­ко герон­ты, к при­ме­ру, мог­ли судить царей. И спо­соб избра­ния, и отсут­ст­вие отчет­но­сти, и пожиз­нен­ность член­ства в геру­сии наи­бо­лее соот­вет­ст­во­ва­ли оли­гар­хи­че­ской сущ­но­сти спар­тан­ско­го государ­ства. Не слу­чай­но спар­тан­скую геру­сию часто срав­ни­ва­ли с афин­ским аре­о­па­гом (Исо­крат, XII, 154).

(ПЛУТАРХ. ЛИКУРГ, 26)

Как уже гово­ри­лось, пер­вых ста­рей­шин Ликург назна­чил из чис­ла тех, кто при­ни­мал уча­стие в его замыс­ле. Затем он поста­но­вил вза­мен умер­ших вся­кий раз выби­рать из граж­дан, достиг­ших шести­де­ся­ти лет, того, кто будет при­знан самым доб­лест­ным12. Не было, веро­ят­но, в мире состя­за­ния более вели­ко­го и победы более желан­ной! И вер­но, ведь речь шла не о том, кто сре­ди про­вор­ных самый про­вор­ный или сре­ди силь­ных самый силь­ный, но о том, кто сре­ди доб­рых и муд­рых муд­рей­ший и самый луч­ший, кто в награ­ду за доб­ро­де­тель полу­чит до кон­ца сво­их дней вер­хов­ную, — если здесь при­ме­ни­мо это сло­во, — власть в государ­стве, будет гос­по­ди­ном над жиз­нью, честью, коро­че гово­ря, над все­ми выс­ши­ми бла­га­ми. Реше­ние это выно­си­лось сле­дую­щим обра­зом. Когда народ схо­дил­ся, осо­бые выбор­ные закры­ва­лись в доме по сосед­ству, так чтобы и их никто не видел, и сами они не виде­ли, что про­ис­хо­дит сна­ру­жи, но толь­ко слы­ша­ли бы голо­са собрав­ших­ся. Народ и в этом слу­чае, как и во всех про­чих, решал дело кри­ком. Соис­ка­те­лей вво­ди­ли не всех сра­зу, а по оче­реди, в соот­вет­ст­вии со жре­би­ем, и они мол­ча про­хо­ди­ли через собра­ние. У сидев­ших вза­пер­ти были таб­лич­ки, на кото­рых они отме­ча­ли силу кри­ка, не зная кому это кри­чат, но толь­ко заклю­чая, что вышел пер­вый, вто­рой, тре­тий, вооб­ще оче­ред­ной соис­ка­тель. Избран­ным объ­яв­лял­ся тот, кому кри­ча­ли боль­ше и гром­че дру­гих13. С вен­ком на голо­ве он обхо­дил хра­мы богов. За ним огром­ной тол­пою сле­до­ва­ли моло­дые люди, вос­хва­ляя и про­слав­ляя ново­го ста­рей­ши­ну, и жен­щи­ны, вос­пе­вав­шие его доб­лесть и участь его воз­гла­шав­шие счаст­ли­вой. Каж­дый из близ­ких про­сил его отку­шать, гово­ря, что этим уго­ще­ни­ем его чест­ву­ет государ­ство. Закон­чив обход, он отправ­лял­ся к общей тра­пе­зе; заведен­ный порядок ничем не нару­шал­ся, не счи­тая того, что ста­рей­ши­на полу­чал вто­рую долю, но не съе­дал ее, а откла­ды­вал. У две­рей сто­я­ли его род­ст­вен­ни­цы, после обеда он под­зы­вал ту из них, кото­рую ува­жал более дру­гих, и, вру­чая ей эту долю, гово­рил, что отда­ет награ­ду, кото­рой удо­сто­ил­ся сам, после чего осталь­ные жен­щи­ны, про­слав­ляя эту избран­ни­цу, про­во­жа­ли ее домой.

Пере­вод С. П. Мар­ки­ша

3. ЦАРИ И ЭФОРЫ

Осо­бый ста­тус царей, кото­рые зани­ма­ли в Спар­те сред­нее, про­ме­жу­точ­ное поло­же­ние меж­ду суве­рен­ны­ми монар­ха­ми и обыч­ны­ми государ­ст­вен­ны­ми чинов­ни­ка­ми, под­ме­тил уже Ари­сто­тель. По его сло­вам, «цар­ская власть в Лакеде­моне пред­став­ля­ла собой в сущ­но­сти наслед­ст­вен­ную и пожиз­нен­ную стра­те­гию» (Пол., III, 10, 1, 1285b). Дей­ст­ви­тель­но, цари в Спар­те преж­де все­го явля­лись вер­хов­ны­ми глав­но­ко­ман­дую­щи­ми. В ниже­при­веден­ном отрыв­ке Ксе­но­фон­та деталь­но рас­смат­ри­ва­ет­ся как раз эта сто­ро­на их дея­тель­но­сти.

(КСЕНОФОНТ. ЛАКЕДЕМОНСКАЯ ПОЛИТИЯ, 13, 15)

13. Теперь я хочу изло­жить, какую власть и какие пра­ва Ликург дал царю над вой­ском. Во-пер­вых, во вре­мя похо­да государ­ство снаб­жа­ет царя и его сви­ту про­до­воль­ст­ви­ем. С ним пита­ют­ся те поле­мар­хи14, кото­рые посто­ян­но нахо­дят­ся вме­сте с царем, чтобы в слу­чае надоб­но­сти он мог сове­щать­ся с ними. Вме­сте с царем так­же пита­ют­ся три чело­ве­ка из чис­ла «гоме­ев»15, их зада­ча — забо­тить­ся обо всем необ­хо­ди­мом для царя и его сви­ты, чтобы те мог­ли цели­ком посвя­тить себя заботам о воен­ных делах. Я хочу как мож­но точ­нее рас­ска­зать о том, как царь высту­па­ет в поход с вой­ском. Преж­де все­го еще в горо­де он при­но­сит жерт­ву Зев­су-Води­те­лю и боже­ствам, спут­ни­кам Зев­са16. Если жерт­вы бла­го­при­ят­ны, «носи­тель огня» берет огонь с алта­ря и несет его впе­ре­ди всех до гра­ни­цы государ­ства. Здесь царь вновь при­но­сит жерт­вы Зев­су и Афине. Толь­ко в том слу­чае, если оба боже­ства бла­го­при­ят­ст­ву­ют начи­на­нию, царь пере­хо­дит гра­ни­цы стра­ны. Огонь, взя­тый от жерт­вен­но­го кост­ра, несут все вре­мя впе­ре­ди, не давая ему угас­нуть; за ним ведут жерт­вен­ных живот­ных раз­лич­ных пород. Каж­дый раз царь начи­на­ет при­но­сить жерт­вы в пред­рас­свет­ных сумер­ках, стре­мясь снис­кать бла­го­склон­ность боже­ства рань­ше вра­гов. При жерт­во­при­но­ше­ни­ях при­сут­ст­ву­ют поле­мар­хи, лоха­ги, пен­те­ко­сте­ры, коман­ди­ры наем­ни­ков, началь­ни­ки обо­за, а так­же те из стра­те­гов союз­ных государств, кото­рые поже­ла­ют это­го. Так­же при­сут­ст­ву­ют два эфо­ра17, кото­рые ни во что не вме­ши­ва­ют­ся, пока их не при­зо­вет царь. Они наблюда­ют за тем, как каж­дый ведет себя, и учат всех достой­но вести себя во вре­мя жерт­во­при­но­ше­ний… Когда вой­ско нахо­дит­ся на мар­ше и вра­га еще не вид­но, никто не идет впе­ре­ди царя, за исклю­че­ни­ем ски­ри­тов18 и кон­ных раз­вед­чи­ков. Если пред­сто­ит бит­ва, царь берет аге­му пер­вой моры и ведет ее впра­во, пока не ока­зы­ва­ет­ся с нею меж­ду дву­мя мора­ми и дву­мя поле­мар­ха­ми. Ста­рей­ший из сви­ты царя стро­ит те вой­ска, кото­рые долж­ны сто­ять поза­ди цар­ско­го отряда. Эта сви­та состо­ит из гоме­ев, кото­рые пита­ют­ся вме­сте с царем, а так­же из гада­те­лей, вра­чей, флей­ти­стов, коман­ди­ра вой­ска и из доб­ро­воль­цев, если тако­вые име­ют­ся. Таким обра­зом, ничто не меша­ет дей­ст­ви­ям людей, так как все пред­у­смот­ре­но зара­нее… Когда насту­па­ет вре­мя рас­по­ла­гать­ся на ноч­лег, царь выби­ра­ет и ука­зы­ва­ет место для лаге­ря. Отправ­ле­ние же посольств к дру­зьям или вра­гам не дело царя. К царю все обра­ща­ют­ся, когда хотят чего-либо добить­ся. Если кто-нибудь при­хо­дит искать пра­во­судия, царь отправ­ля­ет его к элла­но­ди­кам19, если доби­ва­ет­ся денег — к каз­на­чею, если при­но­сит добы­чу — к лафи­ро­по­лам20. Таким обра­зом, в похо­де царь не име­ет дру­гих обя­зан­но­стей, кро­ме обя­зан­но­стей жре­ца и вое­на­чаль­ни­ка…

15. Я хочу еще рас­ска­зать, какие вза­и­моот­но­ше­ния Ликург уста­но­вил меж­ду царя­ми и общи­ной граж­дан, ибо цар­ская власть — един­ст­вен­ная, кото­рая оста­ет­ся имен­но такой, какой она была уста­нов­ле­на с само­го нача­ла. Дру­гие государ­ст­вен­ные уста­нов­ле­ния, как вся­кий может убедить­ся, уже изме­ни­лись и про­дол­жа­ют изме­нять­ся даже сей­час. Ликург пред­пи­сал, чтобы царь, веду­щий свое про­ис­хож­де­ние от бога, совер­шал все обще­ст­вен­ные жерт­во­при­но­ше­ния име­нем государ­ства. Он так­же дол­жен вести вой­ско туда, куда ему при­ка­жет роди­на. Царю пре­до­став­ля­ет­ся пра­во брать почет­ную часть жерт­вен­но­го живот­но­го. В горо­дах перие­ков21 царю раз­ре­ша­ют брать себе доста­точ­ное коли­че­ство зем­ли, чтобы он имел все необ­хо­ди­мое, но не был бога­че, чем сле­ду­ет. Чтобы цари не пита­лись дома, Ликург пред­пи­сал им участ­во­вать в обще­ст­вен­ных тра­пе­зах. Он раз­ре­шил им полу­чать двой­ную пор­цию не для того, чтобы цари ели боль­ше дру­гих, а для того, чтобы они мог­ли почтить пищей того, кого поже­ла­ют. Кро­ме того, Ликург дал пра­во каж­до­му царю выбрать для сво­ей тра­пезы двух това­ри­щей, кото­рые назы­ва­лись пифи­я­ми…22 Тако­вы поче­сти, возда­вае­мые царю в Спар­те при его жиз­ни. Они лишь немно­го отли­ча­ют­ся от поче­стей, ока­зы­вае­мых част­ным лицам. Дей­ст­ви­тель­но, Ликург не желал ни вну­шить царям стрем­ле­ние к тира­нии, ни воз­будить зависть сограж­дан к их могу­ще­ству. Что каса­ет­ся поче­стей, возда­вае­мых царю после смер­ти, то из зако­нов Ликур­га вид­но, что лакеде­мон­ских царей чти­ли не как про­стых людей, но как геро­ев.

Пере­вод М. Н. Бот­вин­ни­ка

Учреж­де­ние эфо­ра­та в 754 г. до н. э. зна­ме­но­ва­ло собой победу поли­са над суве­рен­ной цар­ской вла­стью. С уси­ле­ни­ем эфо­ра­та посте­пен­но все более и более умень­ша­лась власть спар­тан­ских царей. Кро­ме над­зо­ра за царя­ми во вре­мя вой­ны эфо­ры посто­ян­но наблюда­ли за ними и в мир­ное вре­мя. Оче­вид­но, сра­зу же после учреж­де­ния эфо­ра­та меж­ду царя­ми и эфо­ра­ми была уста­нов­ле­на еже­ме­сяч­ная клят­ва как знак ком­про­мис­са меж­ду монар­хи­че­ски­ми и демо­кра­ти­че­ски­ми нача­ла­ми в государ­стве.

(КСЕНОФОНТ. ЛАКЕДЕМОНСКАЯ ПОЛИТИЯ, 15, 7)

Эфо­ры и цари еже­ме­сяч­но обме­ни­ва­ют­ся клят­ва­ми: эфо­ры при­ся­га­ют от лица поли­са, царь — от сво­его име­ни. Царь кля­нет­ся пра­вить сооб­раз­но с зако­на­ми, уста­нов­лен­ны­ми в государ­стве, а полис обя­зу­ет­ся сохра­нять цар­скую власть непри­кос­но­вен­ной, пока царь будет верен сво­ей клят­ве.

Пере­вод М. Н. Бот­вин­ни­ка

В клас­си­че­ское вре­мя эфо­рам при­над­ле­жа­ла вся испол­ни­тель­ная и кон­троль­ная власть в государ­стве. Изби­рае­мые из всей мас­сы граж­дан, эфо­ры по сути дела выра­жа­ли инте­ре­сы всей общи­ны и были свое­об­раз­ным демо­кра­ти­че­ским эле­мен­том в спар­тан­ской государ­ст­вен­ной систе­ме. В таком сво­ем каче­стве эфо­ры посто­ян­но высту­па­ли как анта­го­ни­сты цар­ской вла­сти. Уже в клас­си­че­ский пери­од власть эфо­ров была столь вели­ка, что Ари­сто­тель упо­доб­ля­ет ее тира­ни­че­ской (Пол., II, 6, 14, 1270b). Одна­ко, как вся­кая рес­пуб­ли­кан­ская маги­ст­ра­ту­ра, власть эфо­ров была огра­ни­че­на избра­ни­ем толь­ко на один год и обя­за­тель­но­стью отче­та перед сво­и­ми пре­ем­ни­ка­ми. Ксе­но­фонт в «Лакеде­мон­ской поли­тии» оста­нав­ли­ва­ет­ся на цен­зор­ской вла­сти эфо­ров.

(КСЕНОФОНТ. ЛАКЕДЕМОНСКАЯ ПОЛИТИЯ, 8, 3—4)

Есте­ствен­но, что те же самые люди /самые знат­ные и вли­я­тель­ные в Спар­те/ сов­мест­но /с Ликур­гом/23 учреди­ли и власть эфо­ров, посколь­ку они счи­та­ли, что пови­но­ве­ние явля­ет­ся вели­чай­шим бла­гом и для государ­ства, и для армии, и для част­ной жиз­ни; ибо чем боль­шей вла­стью обла­да­ет пра­ви­тель­ство, тем ско­рее, как они счи­та­ли, оно и граж­дан заста­вит себе под­чи­нять­ся. Так вот эфо­ры име­ют пра­во нака­зы­вать любо­го, кого толь­ко поже­ла­ют, и они обла­да­ют вла­стью немед­лен­но при­ве­сти при­го­вор в испол­не­ние. Им дана так­же власть отстра­нять от долж­но­сти еще до исте­че­ния сро­ка их служ­бы и даже заклю­чать в тюрь­му любых маги­ст­ра­тов. Одна­ко при­судить их к смерт­ной каз­ни может толь­ко суд. Имея столь боль­шую власть, эфо­ры не поз­во­ля­ют долж­ност­ным лицам, как это име­ет место в дру­гих поли­сах, в тече­ние их слу­жеб­но­го года делать все, что те сочтут нуж­ным, но подоб­но тира­нам или руко­во­ди­те­лям гим­на­си­че­ских состя­за­ний, немед­лен­но под­вер­га­ют нака­за­нию тех, кого ули­чат в про­ти­во­за­ко­нии.

Пере­вод Л. Г. Печат­но­вой

Ари­сто­тель, гово­ря о спар­тан­ском эфо­ра­те, ука­зы­ва­ет на целый ряд недо­стат­ков, кото­рые часто пара­ли­зо­ва­ли его дея­тель­ность, в том чис­ле и на слу­чаи под­куп­но­сти эфо­ров. По-види­мо­му, в IV в. до н. э., в пери­од обще­го кри­зи­са поли­са, корруп­ция затро­ну­ла так­же и эфо­рат.

(АРИСТОТЕЛЬ. ПОЛИТИКА, П, 66, 14—16, 1270b)

14. Пло­хо обсто­ит дело и с эфо­ри­ей. Эта власть у них веда­ет важ­ней­ши­ми отрас­ля­ми управ­ле­ния; попол­ня­ет­ся же она из среды все­го граж­дан­ско­го насе­ле­ния24, так что в состав пра­ви­тель­ства попа­да­ют зача­стую люди совсем бед­ные, кото­рых вслед­ст­вие их необес­пе­чен­но­сти лег­ко мож­но под­ку­пить, и в преж­нее вре­мя такие под­ку­пы неред­ко слу­ча­лись, да и недав­но они име­ли место в анд­рос­ском деле, когда неко­то­рые из эфо­ров, соблаз­нен­ные день­га­ми, погу­би­ли все государ­ство, по край­ней мере насколь­ко это от них зави­се­ло25. Так как власть эфо­ров чрез­вы­чай­но вели­ка и подоб­на вла­сти тира­нов, то и сами цари быва­ли вынуж­де­ны при­бе­гать к дема­го­ги­че­ским при­е­мам, отче­го так­же полу­чал­ся вред для государ­ст­вен­но­го строя: из ари­сто­кра­тии воз­ни­ка­ла демо­кра­тия. 15. Конеч­но, этот пра­ви­тель­ст­вен­ный орган при­да­ет устой­чи­вость государ­ст­вен­но­му строю, пото­му что народ, имея доступ к выс­шей вла­сти, оста­ет­ся спо­кой­ным… 16. Одна­ко избра­ние на эту долж­ность сле­до­ва­ло бы про­из­во­дить из всех граж­дан26 и не тем слиш­ком уж ребя­че­ским спо­со­бом, каким это дела­ет­ся в насто­я­щее вре­мя. Сверх того, эфо­ры выно­сят реше­ния по важ­ней­шим судеб­ным делам, меж­ду тем как сами они ока­зы­ва­ют­ся слу­чай­ны­ми людь­ми; поэто­му было бы пра­виль­нее, если бы они выно­си­ли свои при­го­во­ры не по соб­ст­вен­но­му усмот­ре­нию, но сле­дуя бук­ве зако­на. Самый образ жиз­ни эфо­ров не соот­вет­ст­ву­ет обще­му духу государ­ства: они могут жить слиш­ком воль­гот­но, тогда как по отно­ше­нию к осталь­ным суще­ст­ву­ет ско­рее излиш­няя стро­гость, так как они, не будучи в состо­я­нии выдер­жать ее, тай­но в обход зако­на пре­да­ют­ся чув­ст­вен­ным наслаж­де­ни­ям.

Пере­вод С. А. Жебеле­ва

4. ВОСПИТАНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ В СПАРТЕ

Жела­ние уни­фи­ци­ро­вать всех спар­тан­ских граж­дан и под­гото­вить их исклю­чи­тель­но к воен­ной карье­ре при­ве­ло к созда­нию в Спар­те еди­ной систе­мы обще­ст­вен­но­го вос­пи­та­ния. Эта систе­ма вклю­ча­ла в себя круг обы­ча­ев, офи­ци­аль­ных запре­тов и пред­пи­са­ний, опре­де­ляв­ших повсе­днев­ную жизнь каж­до­го спар­тан­ца с рож­де­ния и до смер­ти. Для спар­тан­ско­го государ­ства с его ярко выра­жен­ным воен­ным харак­те­ром казар­мен­ная систе­ма вос­пи­та­ния и обра­зо­ва­ния моло­до­го поко­ле­ния ока­за­лась доста­точ­но эффек­тив­ной. В Гре­ции у спар­тан­цев не было под­ра­жа­те­лей, ни один гре­че­ский полис не пытал­ся вве­сти у себя подоб­ных обы­ча­ев, хотя все при­зна­ва­ли эффек­тив­ность спар­тан­ской систе­мы вос­пи­та­ния и вос­хи­ща­лись спар­тан­ской арми­ей как луч­шей арми­ей Элла­ды. Деталь­ное изло­же­ние систе­мы спар­тан­ско­го вос­пи­та­ния мы нахо­дим у Ксе­но­фон­та (Лак. пол., 2—4) и Плу­тар­ха.

(ПЛУТАРХ. ЛИКУРГ, 16—18)

16. Отец был не впра­ве сам рас­по­рядить­ся вос­пи­та­ни­ем ребен­ка — от отно­сил ново­рож­ден­но­го на место, назы­вае­мое «лес­хой», где сиде­ли ста­рей­шие соро­ди­чи по филе. Они осмат­ри­ва­ли ребен­ка и, если нахо­ди­ли его креп­ким и лад­но сло­жен­ным, при­ка­зы­ва­ли вос­пи­ты­вать, тут же назна­чив ему один из девя­ти тысяч наде­лов27. Если же ребе­нок был тще­душ­ны­ми без­образ­ным, его отправ­ля­ли к Апо­те­там (так назы­вал­ся обрыв на Тай­ге­те), счи­тая, что его жизнь не нуж­на ни ему само­му, ни государ­ству, раз ему с само­го нача­ла отка­за­но в здо­ро­вье и силе28. По той же при­чине жен­щи­ны обмы­ва­ли ново­рож­ден­ных не водой, а вином, испы­ты­вая их каче­ства: гово­рят, что боль­ные паду­чей и вооб­ще хво­рые от несме­шан­но­го вина поги­ба­ют, а здо­ро­вые зака­ля­ют­ся и ста­но­вят­ся еще креп­че. Кор­ми­ли­цы были забот­ли­вые и уме­лые, детей не пеле­на­ли, чтобы дать сво­бо­ду чле­нам тела, рас­ти­ли их непри­хот­ли­вы­ми и не раз­бор­чи­вы­ми в еде, не боя­щи­ми­ся тем­ноты или оди­но­че­ства, не знаю­щи­ми, что такое свое­во­лие и плач. Поэто­му иной раз даже чуже­зем­цы поку­па­ли кор­ми­лиц родом из Лако­нии. Есть сведе­ния, что лако­нян­кой была и Амик­ла, кор­мив­шая афи­ня­ни­на Алки­ви­а­да. Но, как сооб­ща­ет Пла­тон29, Перикл назна­чил в дядь­ки Алки­ви­а­ду Зопи­ра, само­го обык­но­вен­но­го раба. Меж­ду тем спар­тан­ских детей Ликург запре­тил отда­вать на попе­че­ние куп­лен­ным за день­ги или наня­тым за пла­ту вос­пи­та­те­лям, да и отец не мог вос­пи­ты­вать сына, как ему забла­го­рас­судит­ся. Едва маль­чи­ки дости­га­ли семи­лет­не­го воз­рас­та, Ликург отби­рал их у роди­те­лей и раз­би­вал по отрядам, чтобы они вме­сте жили и ели, при­уча­ясь играть и трудить­ся друг под­ле дру­га. Во гла­ве отряда он ста­вил того, кто пре­вос­хо­дил про­чих сооб­ра­зи­тель­но­стью и был храб­рее всех в дра­ках. Осталь­ные рав­ня­лись на него, испол­ня­ли его при­ка­зы и мол­ча тер­пе­ли нака­за­ния, так что глав­ным след­ст­ви­ем тако­го обра­за жиз­ни была при­выч­ка пови­но­вать­ся. За игра­ми детей часто при­смат­ри­ва­ли ста­ри­ки и посто­ян­но ссо­ри­ли их, ста­ра­ясь вызвать дра­ку, а потом вни­ма­тель­но наблюда­ли, какие у каж­до­го от при­ро­ды каче­ства — отва­жен ли маль­чик и упо­рен ли в схват­ках. Гра­мо­те они учи­лись лишь в той мере, в какой без это­го нель­зя было обой­тись30, в осталь­ном же все вос­пи­та­ние сво­ди­лось к тре­бо­ва­ни­ям бес­пре­ко­слов­но под­чи­нять­ся, стой­ко пере­но­сить лише­ния и одер­жи­вать верх над про­тив­ни­ком. С воз­рас­том тре­бо­ва­ния дела­лись все жест­че: ребя­ти­шек корот­ко стриг­ли, они бега­ли боси­ком, при­уча­лись играть наги­ми. В две­на­дцать лет они уже рас­ха­жи­ва­ли без хито­на, полу­чая раз в год по гима­тию, гряз­ные, запу­щен­ные; бани и ума­ще­ния были им незна­ко­мы — за весь год лишь несколь­ко дней они поль­зо­ва­лись этим бла­гом. Спа­ли они вме­сте, по илам31 и отрядам, на под­стил­ках, кото­рые сами себе при­готов­ля­ли, ломая голы­ми рука­ми метел­ки трост­ни­ка на бере­гу Эвро­та. Зимой к трост­ни­ку под­бра­сы­ва­ли и при­ме­ши­ва­ли так назы­вае­мый лико­фон: счи­та­лось, что это рас­те­ние обла­да­ет какою-то согре­ваю­щей силой. 17. В этом воз­расте у луч­ших юно­шей появ­ля­ют­ся воз­люб­лен­ные. Усу­губ­ля­ют свой над­зор и ста­ри­ки: они посе­ща­ют гим­на­сии, при­сут­ст­ву­ют при состя­за­ни­ях и сло­вес­ных стыч­ках, и это не заба­вы ради, ибо вся­кий счи­та­ет себя до неко­то­рой сте­пе­ни отцом, вос­пи­та­те­лем и руко­во­ди­те­лем любо­го из под­рост­ков, так что все­гда нахо­ди­лось, кому вра­зу­мить и нака­зать про­ви­нив­ше­го­ся. Тем не менее из чис­ла достой­ней­ших мужей назна­ча­ет­ся еще и педо­ном — над­зи­раю­щий за детьми, а во гла­ве каж­до­го отряда сами под­рост­ки ста­ви­ли одно­го из так назы­вае­мых ире­нов — все­гда наи­бо­лее рас­суди­тель­но­го и храб­ро­го. (Ире­на­ми зовут тех, кто уже вто­рой год как воз­му­жал, мел­ли­ре­на­ми — самых стар­ших маль­чи­ков). Ирен, достиг­ший два­дца­ти лет, коман­ду­ет сво­и­ми под­чи­нен­ны­ми в дра­ках и рас­по­ря­жа­ет­ся ими, когда при­хо­дит пора поза­бо­тить­ся об обеде. Боль­шим он дает наказ при­не­сти дров, малы­шам — ово­щей. Все добы­ва­ет­ся кра­жей: одни идут на ого­ро­ды, дру­гие с вели­чай­шей осто­рож­но­стью, пус­кая в ход всю свою хит­рость, про­би­ра­ют­ся на общие тра­пезы мужей. Если маль­чиш­ка попа­дал­ся, его жесто­ко изби­ва­ли пле­тью за нера­ди­вое и нелов­кое воров­ство. Кра­ли они и вся­кую иную про­ви­зию, какая толь­ко попа­да­лась под руку, учась лов­ко напа­дать на спя­щих или зазе­вав­ших­ся кара­уль­ных. Нака­за­ни­ем попав­шим­ся были не толь­ко побои, но и голод: детей кор­ми­ли весь­ма скуд­но, чтобы, пере­но­ся лише­ния, они сами, волей-нево­лей, пона­то­ре­ли в дер­зо­сти и хит­ро­сти… 18. Воруя, дети соблюда­ли вели­чай­шую осто­рож­ность; один из них, как рас­ска­зы­ва­ют, украв лисен­ка, спря­тал его у себя под пла­щом, и хотя зве­рек разо­рвал ему ког­тя­ми и зуба­ми живот, маль­чик, чтобы скрыть свой посту­пок, кре­пил­ся до тех пор, пока не умер. О досто­вер­но­сти это­го рас­ска­за мож­но судить по нынеш­ним эфе­бам: я сам видел, как не один из них уми­рал под уда­ра­ми у алта­ря Ортии32.

Пере­вод С. П. Мар­ки­ша

Не толь­ко дети, но и взрос­лые граж­дане в Спар­те в сво­ем обра­зе жиз­ни обя­за­ны были сле­до­вать опре­де­лен­ным зако­нам, имев­шим целью сохра­не­ние еди­но­ду­шия и стро­го­сти нра­вов. Будучи избав­ле­ны от мате­ри­аль­ных забот и по зако­ну не имея даже пра­ва зани­мать­ся ремес­ла­ми, спар­ти­а­ты боль­шую часть сво­его вре­ме­ни про­во­ди­ли на охо­те, в гим­на­си­ях, за обще­ст­вен­ны­ми сто­ла­ми, т. н. сис­си­ти­я­ми. Сис­си­тии явля­лись свое­об­раз­ны­ми обеден­ны­ми клу­ба­ми, уча­стие в кото­рых для всех спар­тан­ских граж­дан было стро­го обя­за­тель­ным. Они были самым тес­ным обра­зом свя­за­ны с арми­ей: чле­ны одной сис­си­тии на войне жили и сра­жа­лись вме­сте. Бла­го­да­ря обще­ст­вен­но­му вос­пи­та­нию и обще­ст­вен­ным обедам Спар­те уда­лось уни­фи­ци­ро­вать всю жизнь сво­их граж­дан и добить­ся если не фак­ти­че­ско­го, то по край­ней мере декла­ра­тив­но­го равен­ства все­го граж­дан­ства. Воз­мож­но, бла­го­да­ря сво­е­му дико­вин­но­му харак­те­ру, сис­си­тии были столь подроб­но опи­са­ны антич­ны­ми авто­ра­ми, в осо­бен­но­сти Ксе­но­фон­том и Плу­тар­хом.

(КСЕНОФОНТ. ЛАКЕДЕМОНСКАЯ ПОЛИТИЯ, 5, 2—7)

…Заме­тив, что тот порядок, кото­рый он застал у спар­тан­цев, когда они, как все осталь­ные элли­ны, пита­лись у себя, ведет к изне­жен­но­сти и без­за­бот­но­сти, Ликург ввел сов­мест­ные тра­пезы. Он заста­вил питать­ся на гла­зах у всех, пола­гая, что при этом будет мень­ше нару­ше­ний пред­пи­сан­ных зако­нов. Он уста­но­вил такое коли­че­ство про­до­воль­ст­вия, чтобы оно не вело к изли­ше­ствам, но и не было бы недо­ста­точ­ным. К это­му часто добав­ля­ет­ся охот­ни­чья добы­ча, и бога­тые ино­гда заме­ня­ют хлеб пше­нич­ным33. Таким обра­зом, когда спар­тан­цы сов­мест­но обеда­ют в палат­ках, стол у них нико­гда не быва­ет ни лишен­ным яств, ни рос­кош­ным. Что каса­ет­ся напит­ков, то Ликург, запре­тив чрез­мер­ные попой­ки, рас­слаб­ля­ю­щие душу и тело, раз­ре­шил спар­тан­цам пить лишь для уто­ле­ния жаж­ды, счи­тая, что напи­ток тогда без­вред­нее и все­го при­ят­нее. Как при сов­мест­ном пита­нии мож­но было нане­сти серь­ез­ный вред себе и сво­е­му хозяй­ству пьян­ст­вом или чре­во­уго­ди­ем? В осталь­ных государ­ствах люди боль­шей частью про­во­дят вре­мя со сво­и­ми сверст­ни­ка­ми, так как с ними они чув­ст­ву­ют себя сво­бод­нее. Ликург же сме­шал в Спар­те все воз­рас­ты, счи­тая, что моло­дые люди могут мно­го­му научить­ся на опы­те стар­ших. На фили­ти­ях было при­ня­то рас­ска­зы­вать о подви­гах, совер­шен­ных в государ­стве; так что в Спар­те чрез­вы­чай­но ред­ко встре­ча­ет­ся занос­чи­вость, пья­ные выход­ки, позор­ные поступ­ки и сквер­но­сло­вие. Пита­ние вне дома при­но­сит еще и такую поль­зу: люди, воз­вра­щаю­щи­е­ся домой, вынуж­де­ны совер­шать про­гул­ку; они долж­ны думать о том, чтобы не напить­ся пья­ны­ми, зная, что не могут остать­ся там, где обеда­ли.

Пере­вод М. Н. Бот­вин­ни­ка
(ПЛУТАРХ. ЛИКУРГ, 12)

…На тра­пезы соби­ра­лось чело­век по пят­на­дцать, иной раз немно­гим менее или более. Каж­дый сотра­пез­ник при­но­сил еже­ме­сяч­но медимн ячмен­ной муки, восемь хоев34 вина, пять мин сыра, две с поло­ви­ной мины смокв и, нако­нец, совсем незна­чи­тель­ную сум­му денег для покуп­ки мяса и рыбы35. Если кто из них совер­шал жерт­во­при­но­ше­ние или охо­тил­ся, для обще­го сто­ла посту­па­ла часть жерт­вен­но­го живот­но­го или добы­чи, но не все цели­ком, ибо замеш­кав­ший­ся на охо­те или из-за при­не­се­ния жерт­вы не мог пообедать дома, тогда как осталь­ным над­ле­жа­ло при­сут­ст­во­вать. Обы­чай сов­мест­ных тра­пез спар­тан­цы неукос­ни­тель­но соблюда­ли вплоть до позд­них вре­мен… Рас­ска­зы­ва­ют, что желав­ший стать участ­ни­ком тра­пезы, под­вер­гал­ся вот како­му испы­та­нию. Каж­дый из сотра­пез­ни­ков брал в руку кусок хлеб­но­го мяки­ша и, слов­но каме­шек для голо­со­ва­ния, мол­ча бро­сал в сосуд, кото­рый под­но­сил, дер­жа на голо­ве, слу­га. В знак одоб­ре­ния комок про­сто опус­ка­ли, а кто хотел выра­зить свое несо­гла­сие, тот пред­ва­ри­тель­но силь­но стис­ки­вал мякиш в кула­ке. И если обна­ру­жи­ва­ли хотя бы один такой комок, соот­вет­ст­ву­ю­щий про­свер­лен­но­му камеш­ку36, иска­те­лю в при­е­ме отка­зы­ва­ли, желая, чтобы все, сидя­щие за сто­лом, нахо­ди­ли удо­воль­ст­вие в обще­стве друг дру­га. Подоб­ным обра­зом отверг­ну­то­го назы­ва­ли «кад­ди­ро­ван­ным» — от сло­ва «кад­ди­хос», обо­зна­чаю­ще­го сосуд, в кото­рый бро­са­ли мякиш37. Из спар­тан­ских куша­ний самое зна­ме­ни­тое — чер­ная похлеб­ка. Ста­ри­ки даже отка­зы­ва­лись от сво­ей доли мяса и усту­па­ли ее моло­дым, а сами вво­лю наеда­лись похлеб­кой. Суще­ст­ву­ет рас­сказ, что один из пон­тий­ских царей един­ст­вен­но ради этой похлеб­ки купил себе пова­ра-лакон­ца, но, попро­бо­вав, с отвра­ще­ни­ем отвер­нул­ся, и тогда повар ему ска­зал: «Царь, чтобы есть эту похлеб­ку, надо сна­ча­ла иску­пать­ся в Эвро­те». Затем, уме­рен­но запив обед вином, спар­тан­цы шли по домам, не зажи­гая све­тиль­ни­ков: ходить с огнем им запре­ща­лось как в этом слу­чае, так и вооб­ще, дабы они при­уча­лись уве­рен­но и бес­страш­но пере­дви­гать­ся в ноч­ной тем­но­те. Тако­во было устрой­ство общих тра­пез.

Пере­вод С. П. Мар­ки­ша

Впер­вые иде­а­лы воен­ной доб­ле­сти вопло­тил в сво­их эле­ги­ях Тир­тей, спар­тан­ский поэт VII в. до н. э., участ­ник Вто­рой Мес­сен­ской вой­ны. Тир­тей ценил воен­ную доб­лесть выше всех чело­ве­че­ских доб­ро­де­те­лей. Его зна­ме­ни­тые мар­ше­вые пес­ни, т. н. эмба­те­рии, ока­за­ли огром­ное вли­я­ние на вос­пи­та­ние в духе высо­ко­го пат­рио­тиз­ма мно­гих поко­ле­ний спар­тан­цев. Поэ­ти­че­ское наследие Тир­тея очень рано было кано­ни­зи­ро­ва­но, став обя­за­тель­ным эле­мен­том спар­тан­ско­го школь­но­го обра­зо­ва­ния. Сти­хи Тир­тея явля­ют­ся важ­ней­шим исто­ри­че­ским источ­ни­ком: так напри­мер, о суще­ст­во­ва­нии в Спар­те гоплит­ской фалан­ги уже в VII в. до н. э. мы узна­ем имен­но из Тир­тея. Осо­бой силой воздей­ст­вия на слу­ша­те­лей обла­да­ли воен­ные эле­гии Тир­тея, фраг­мен­ты из кото­рых мы при­во­дим ниже (fr. 6—9 Diehl).


Так как потом­ки вы все необор­но­го в бит­вах Герак­ла,
Будь­те бод­ры, еще Зевс не отвра­тил­ся от нас!
Вра­же­ских пол­чищ огром­ных не бой­тесь, не ведай­те стра­ха,
Каж­дый пусть дер­жит свой щит пря­мо меж пер­вых бой­цов,
Жизнь нена­вист­ной счи­тая, а мрач­ных послан­ниц кон­чи­ны —
Милы­ми, как нам милы солн­ца зла­тые лучи!
Опыт­ны все вы в делах мно­го­слез­но­го бога Арея,
Ведо­мы вам хоро­шо ужа­сы тяж­кой вой­ны,
Юно­ши, вы и бегу­щих вида­ли мужей и гоня­щих;
Зре­ли­щем тем и дру­гим вдо­воль насы­ти­лись вы!
Вои­ны те, что дер­за­ют, смы­ка­ясь плот­но ряда­ми,
В бой руко­паш­ный всту­пать меж­ду пере­д­них бой­цов,
В мень­шем чис­ле поги­ба­ют, а сза­ди сто­я­щих спа­са­ют;
Тру­са пре­зрен­но­го честь гибнет мгно­вен­но навек:
Нет нико­го, кто бы мог до кон­ца рас­ска­зать все муче­нья,
Что доста­ют­ся в удел тру­су, стя­жав­ше­му стыд!
Труд­но решить­ся ведь чест­но­му вои­ну с тылу уда­рить
Мужа, бегу­ще­го вспять с поля кро­ва­вой рез­ни;
Сра­мом покрыт и сты­дом мерт­вец, во пра­хе лежа­щий,
Сза­ди прон­зен­ный насквозь в спи­ну копья ост­ри­ем!
Пусть же, широ­ко шаг­нув и нога­ми в зем­лю упер­шись,
Каж­дый на месте сто­ит, креп­ко губу заку­сив,
Бед­ра и голе­ни сни­зу и грудь свою вме­сте с пле­ча­ми
Выпук­лым кру­гом щита, креп­ко­го медью, при­крыв;
Пра­вой рукою пусть он потря­са­ет могу­чую пику,
Гроз­ный шело­ма сул­тан над голо­вой вско­ле­бав;
Пусть сре­ди подви­гов рат­ных он учит­ся мощ­но­му делу
И не сто­ит со щитом одаль летаю­щих стрел;
Пусть он идет в руко­паш­ную схват­ку и длин­ною пикой
Или тяже­лым мечом насмерть вра­га пора­зит!
Ногу при­ста­вив к ноге и щит свой о щит опи­рая,
Гроз­ный сул­тан — о сул­тан, шлем — о това­ри­ща шлем,
Плот­но сомкнув­шись грудь с гру­дью, пусть каж­дый дерет­ся с вра­га­ми.
Стис­нув рукою копье или меча руко­ять!

* * *

Впе­ред, о сыны отцов, граж­дан
Мужа­ми про­слав­лен­ной Спар­ты!
Щит левой рукой выстав­ляй­те,
Копьем потря­сай­те отваж­но
И жиз­ни сво­ей не щади­те:
Ведь то не в обы­ча­ях Спар­ты.


Пере­вод В. В. Латы­ше­ва

5. ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ СРЕДИ СПАРТИАТОВ

С име­нем Ликур­га антич­ная тра­ди­ция свя­зы­ва­ет пере­рож­де­ние все­го спар­тан­ско­го обще­ства. Оно заклю­ча­лось, во-пер­вых, в обра­зо­ва­нии воен­ной касты, куда вклю­ча­лись все спар­ти­а­ты, во-вто­рых, в искус­ст­вен­ном вырав­ни­ва­нии уров­ня их жиз­ни и, в-третьих, в пол­ной изо­ля­ции Спар­ты от все­го внеш­не­го мира. Отсут­ст­вие соб­ст­вен­ной монет­ной чекан­ки и запре­ще­ние вво­за ино­стран­ной валю­ты искус­ст­вен­но затор­мо­зи­ли раз­ви­тие в Спар­те товар­но-денеж­но­го хозяй­ства и поста­ви­ли Спар­ту в ряд самых отста­лых в эко­но­ми­че­ском отно­ше­нии поли­сов Гре­ции. Важ­ные заме­ча­ния об этой сто­роне жиз­ни спар­тан­ско­го обще­ства встре­ча­ют­ся у Плу­тар­ха.

(ПЛУТАРХ. ЛИКУРГ, 4, 7; 9, 1—6)

4, 7 Егип­тяне утвер­жда­ют, что Ликург побы­вал и у них и, горя­чо похва­лив обособ­лен­ность вои­нов от всех про­чих групп насе­ле­ния, пере­нес этот порядок в Спар­ту, отде­лил ремес­лен­ни­ков и масте­ро­вых и создал обра­зец государ­ства, поис­ти­не пре­крас­но­го и чисто­го…

9, 1—6 Затем он взял­ся за раздел и дви­жи­мо­го иму­ще­ства, чтобы до кон­ца уни­что­жить вся­че­ское нера­вен­ство, но, пони­мая, что откры­тое изъ­я­тие соб­ст­вен­но­сти вызо­вет рез­кое недо­воль­ство, одо­лел алч­ность и коры­сто­лю­бие кос­вен­ны­ми сред­ства­ми. Во-пер­вых, он вывел из употреб­ле­ния всю золотую и сереб­ря­ную моне­ту, оста­вив в обра­ще­нии толь­ко желез­ную, да и той при огром­ном весе и раз­ме­рах назна­чил ничтож­ную сто­и­мость, так что для хра­не­ния сум­мы, рав­ной деся­ти минам38, тре­бо­вал­ся боль­шой склад, а для пере­воз­ки — пар­ная запряж­ка. По мере рас­про­стра­не­ния новой моне­ты мно­гие виды пре­ступ­ле­ний в Лакеде­моне исчез­ли. Кому, в самом деле, мог­ла при­пасть охота воро­вать, брать взят­ки или гра­бить, коль ско­ро нечи­сто нажи­тое и спря­тать было немыс­ли­мо, и ниче­го завид­но­го оно собою не пред­став­ля­ло, и даже раз­би­тое на кус­ки не полу­ча­ло ника­ко­го употреб­ле­ния? Ведь Ликург, как сооб­ща­ют, велел зака­лять желе­зо, оку­ная его в уксус, и это лиша­ло металл кре­по­сти, он ста­но­вил­ся хруп­ким и ни на что более не год­ным, ибо ника­кой даль­ней­шей обра­бот­ке уже не под­да­вал­ся. Затем Ликург изгнал из Спар­ты бес­по­лез­ные и лиш­ние ремес­ла. Впро­чем, боль­шая их часть и без того уда­ли­лась бы вслед за обще­при­ня­той моне­той, не нахо­дя сбы­та для сво­их изде­лий. Возить желез­ные день­ги в дру­гие гре­че­ские горо­да было бес­смыс­лен­но, — они не име­ли там ни малей­шей цен­но­сти, и над ними толь­ко поте­ша­лись, — так что спар­тан­цы не мог­ли купить ниче­го из чуже­зем­ных пустя­ков, да и вооб­ще купе­че­ские гру­зы пере­ста­ли при­хо­дить в их гава­ни. В пре­де­лах Лако­нии не появ­ля­лись ни искус­ный ора­тор, ни бро­дя­чий шар­ла­тан-пред­ска­за­тель, ни свод­ник, ни золотых или сереб­ря­ных дел мастер39 — ведь там не было боль­ше моне­ты! Но в силу это­го рос­кошь, поне­мно­гу лишив­ша­я­ся все­го, что ее под­дер­жи­ва­ло и пита­ло, сама собой увя­ла и исчез­ла. Зажи­точ­ные граж­дане поте­ря­ли все свои пре­иму­ще­ства, посколь­ку богат­ству был закрыт выход на люди, и оно без вся­ко­го дела пря­та­лось вза­пер­ти по домам.

Пере­вод С. П. Мар­ки­ша

6. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ПОЛОЖЕНИЕ ИЛОТОВ

Уже в древ­но­сти суще­ст­во­вал уди­ви­тель­ный раз­но­бой мне­ний отно­си­тель­но про­ис­хож­де­ния ило­тов. Одна­ко все без исклю­че­ния антич­ные авто­ры схо­ди­лись в одном: ило­тия в Спар­те — это осо­бая фор­ма раб­ства, отлич­ная от клас­си­че­ско­го его вари­ан­та и воз­ник­шая как резуль­тат пора­бо­ще­ния дорий­ски­ми заво­е­ва­те­ля­ми лакон­ских и мес­сен­ских гре­ков. В сво­ем окон­ча­тель­ном виде инсти­тут ило­тии в Спар­те сло­жил­ся не рань­ше окон­ча­ния Вто­рой Мес­сен­ской вой­ны, т. е. в кон­це VII в. до н. э., при­няв фор­му кол­лек­тив­но­го, или государ­ст­вен­но­го раб­ства, при кото­ром общи­на-заво­е­ва­тель­ни­ца ста­ла кол­лек­тив­ной соб­ст­вен­ни­цей все­го заво­е­ван­но­го насе­ле­ния. Это был дли­тель­ный и посте­пен­ный про­цесс, завер­шив­ший­ся толь­ко спу­стя три­ста лет после при­хо­да дорий­цев в Спар­ту. Пер­вы­ми илота­ми ско­рее все­го ста­ли жите­ли тех ахей­ских горо­дов, кото­рые ока­за­ли сопро­тив­ле­ние дорий­ским заво­е­ва­те­лям. Опаль­ные горо­да были раз­ру­ше­ны, а жите­ли пре­вра­ще­ны в ило­тов. В тра­ди­ции оста­лось назва­ние одно­го из подоб­ных город­ков на юге Лако­нии, Гело­са. Эфор, заме­тив эти­мо­ло­ги­че­скую бли­зость меж­ду сло­вом «илот» (по-гре­че­ски оно про­из­но­сит­ся как «hei­los») и назва­ни­ем это­го горо­да, пред­по­ло­жил, что пер­вы­ми илота­ми ста­ли жите­ли Гело­са.

(СТРАБОН. ГЕОГРАФИЯ, VIII, 5, 4, p. 364—365)

Эфор40 сооб­ща­ет, что Герак­лиды — Еври­сфен и Прокл, захва­тив Лако­ни­ку41, разде­ли­ли ее на шесть частей и зало­жи­ли в этой обла­сти осно­вы город­ской и государ­ст­вен­ной жиз­ни… Все пери­е­ки под­чи­ня­лись спар­тан­цам, но поль­зо­ва­лись общи­ми зако­на­ми и при­ни­ма­ли уча­стие в государ­ст­вен­ных делах и учреж­де­ни­ях. Сын Еври­сфе­на Агис лишил их равен­ства в пра­вах и пове­лел им пла­тить Спар­те пода­ти. Все пери­е­ки под­чи­ни­лись это­му при­ка­зу, гелеи же, во вла­де­нии кото­рых нахо­дил­ся Гелос (и назы­ва­ют­ся они илоты)42, под­ня­ли вос­ста­ние; их захва­ти­ли и обра­ти­ли в рабов, прав­да, с неко­то­ры­ми огра­ни­че­ни­я­ми: вла­де­лец не мог ни осво­бо­дить их, ни про­дать за гра­ни­цу. Эта вой­на была назва­на вой­ной про­тив ило­тов. Ило­тию уста­но­ви­ли Агис43 и его спо­движ­ни­ки, и про­су­ще­ст­во­ва­ла она вплоть до рим­ско­го заво­е­ва­ния. Спар­тан­цы име­ли в лице ило­тов род обще­ст­вен­ных рабов44, отведя им посе­ле­ния и опре­де­лив повин­но­сти…

Пере­вод В. Г. Бору­хо­ви­ча

Поло­же­ние спар­тан­ских ило­тов, по-види­мо­му, было гораздо уни­зи­тель­нее, чем поло­же­ние рабов в любом дру­гом гре­че­ском поли­се. Мас­штаб­ный пси­хо­ло­ги­че­ский прес­синг, при­ме­ня­е­мый по отно­ше­нию к ним, спо­соб­ст­во­вал фор­ми­ро­ва­нию у ило­тов сте­рео­ти­па поведе­ния по «раб­ско­му» типу. Во фраг­мен­те Миро­на из При­е­ны, сохра­нен­ном у Афи­нея, пока­зан весь ком­плекс мер, направ­лен­ных на физи­че­ское и мораль­но-пси­хо­ло­ги­че­ское подав­ле­ние ило­тов.

(АФИНЕЙ, XIV, 657 D)

О том, с какой дер­зо­стью и высо­ко­ме­ри­ем лакеде­мо­няне вели себя по отно­ше­нию к илотам, свиде­тель­ст­ву­ет и Мирон из При­е­ны во вто­рой кни­ге сво­их мес­сен­ских штудий: «А все, что они пору­ча­ют илотам, свя­за­но с позо­ром и уни­же­ни­ем. Так им пола­га­ет­ся носить шля­пы из соба­чьей кожи и оде­вать­ся в шку­ры живот­ных. Еже­год­но илоты полу­ча­ют опре­де­лен­ное чис­ло уда­ров, даже если они и не совер­ши­ли ника­ко­го пре­ступ­ле­ния. Это дела­ет­ся для того, чтобы илоты все­гда пом­ни­ли, что они — рабы. Кро­ме того, если кто-нибудь из них сво­им внеш­ним видом начи­на­ет силь­но отли­чать­ся от раба, то и он сам нака­зы­ва­ет­ся смер­тью, и на хозя­и­на его накла­ды­ва­ет­ся штраф за то, что тот вовре­мя не пре­сек чрез­мер­но­го раз­ви­тия сво­его илота».

Пере­вод Л. Г. Печат­но­вой

Страх, кото­рый вну­ша­ли илоты спар­тан­цам, застав­лял послед­них жить в атмо­сфе­ре посто­ян­ной «воен­ной»опас­но­сти. Вос­при­ни­мая ило­тов как внут­рен­них вра­гов, спар­тан­цы пита­ли к ним глу­бо­чай­шее недо­ве­рие. О сте­пе­ни это­го недо­ве­рия свиде­тель­ст­ву­ет отры­вок из утра­чен­но­го поли­ти­че­ско­го трак­та­та Кри­тия, актив­но­го участ­ни­ка тира­нии Трид­ца­ти в Афи­нах и извест­но­го лако­но­фи­ла. Этот фраг­мент при­во­дит в сво­ей речи «О раб­стве» писа­тель-софист IV в. Либа­ний, работав­ший в жан­ре ора­тор­ской про­зы.

(ЛИБАНИЙ, XXV, 63)

Лакеде­мо­няне дали себе про­тив ило­тов пол­ную сво­бо­ду уби­вать их, и о них Кри­тий гово­рит, что в Лакеде­моне суще­ст­ву­ет самое пол­ное раб­ство одних и самая пол­ная сво­бо­да дру­гих. Ведь из-за чего дру­го­го, — гово­рит сам Кри­тий, — как не из-за недо­ве­рия к этим самым илотам спар­ти­ат отби­ра­ет у них дома руч­ку щита? Ведь он не дела­ет это на войне, пото­му что там часто необ­хо­ди­мо быть в выс­шей сте­пе­ни рас­то­роп­ным. Он все­гда ходит, дер­жа в руках копье, чтобы ока­зать­ся силь­нее илота, если тот взбун­ту­ет­ся, будучи воору­жен одним лишь щитом. Они изо­бре­ли себе так­же и запо­ры, с помо­щью кото­рых они пола­га­ют пре­одо­леть коз­ни ило­тов.

Это было бы то же самое, что жить сов­мест­но с кем-нибудь, испы­ты­вая перед ним страх и не смея отдох­нуть от ожи­да­ния опас­но­стей. И как могут те, кото­рых и во вре­мя зав­тра­ка, и во сне, и при отправ­ле­нии какой-либо дру­гой потреб­но­сти, воору­жа­ет страх по отно­ше­нию к рабам, как могут такие люди… наслаж­дать­ся насто­я­щей сво­бо­дой?… Подоб­но тому, как цари у них отнюдь не были сво­бод­ны­ми, ввиду того, что эфо­ры име­ли власть вязать и каз­нить царя, так и все спар­ти­а­ты лиши­лись сво­ей сво­бо­ды, живя в усло­ви­ях нена­ви­сти со сто­ро­ны рабов.

Пере­вод А. Я. Гуре­ви­ча

7. ТЕРРОР СПАРТАНЦЕВ ПО ОТНОШЕНИЮ К ИЛОТАМ

По свиде­тель­ству антич­ных авто­ров, ни в одном гре­че­ском поли­се не было столь­ко рабов, сколь­ко их было в Спар­те. Состав­ляя еди­ную этни­че­скую мас­су, илоты пред­став­ля­ли боль­шую опас­ность для спар­тан­ско­го государ­ства. По сло­вам Фукидида (IV, 80), боль­шин­ство меро­при­я­тий спар­тан­цев было направ­ле­но глав­ным обра­зом на защи­ту от ило­тов. одной из глав­ных форм устра­ше­ния ило­тов в Спар­те явля­лись так назы­вае­мые крип­тии, или тай­ные убий­ства рабов. С изо­бре­те­ни­ем крип­тий террор спар­тан­цев по отно­ше­нию к илотам при­нял вполне уза­ко­нен­ный харак­тер. По сло­вам Плу­тар­ха, кото­рый оста­вил нам самое подроб­ное опи­са­ние дея­тель­но­сти крип­тий, это — един­ст­вен­ное уста­нов­ле­ние Ликур­га, кото­рое нель­зя одоб­рить.

(ПЛУТАРХ. ЛИКУРГ, 28)

Во всем этом нет и следа неспра­вед­ли­во­сти, в кото­рой иные винят зако­ны Ликур­га, пола­гая, буд­то они вполне доста­точ­но настав­ля­ют в муже­стве, но слиш­ком мало — в спра­вед­ли­во­сти. И лишь так назы­вае­мая крип­тия, если толь­ко и она, как утвер­жда­ет Ари­сто­тель, — Ликур­го­во ново­введе­ние, мог­ла вну­шить неко­то­рым, в том чис­ле и Пла­то­ну, подоб­ное суж­де­ние о спар­тан­ском государ­стве и его зако­но­да­те­ле. Вот как про­ис­хо­ди­ли крип­тии45. Вре­мя от вре­ме­ни вла­сти отправ­ля­ли бро­дить по окрест­но­стям моло­дых людей, счи­тав­ших­ся наи­бо­лее сооб­ра­зи­тель­ны­ми, снаб­див их толь­ко корот­ки­ми меча­ми и самым необ­хо­ди­мым запа­сом про­до­воль­ст­вия. Днем они отды­ха­ли, пря­чась по укром­ным угол­кам, а ночью, поки­нув свои убе­жи­ща, умерщ­вля­ли всех ило­тов, каких захва­ты­ва­ли на доро­гах… Ари­сто­тель осо­бо оста­нав­ли­ва­ет­ся на том, что эфо­ры, при­ни­мая власть, пер­вым делом объ­яв­ля­ли вой­ну илотам, дабы уза­ко­нить убий­ство послед­них46. И вооб­ще спар­тан­цы обра­ща­лись с ними гру­бо и жесто­ко. Они застав­ля­ли ило­тов пить несме­шан­ное вино, а потом при­во­ди­ли их на общие тра­пезы, чтобы пока­зать моло­де­жи, что такое опья­не­ние. Им при­ка­зы­ва­ли петь дрян­ные пес­ни и тан­це­вать сме­хотвор­ные тан­цы, запре­щая раз­вле­че­ния, подо­баю­щие сво­бод­но­му чело­ве­ку. Даже гораздо поз­же, во вре­мя похо­да фиван­цев в Лако­нию47, когда захва­чен­ным в плен илотам веле­ли спеть что-нибудь из Тер­панд­ра, Алк­ма­на или лакон­ца Спен­дон­та, они отка­за­лись, пото­му что гос­по­дам-де это не по душе. Итак, те, кто гово­рит, что в Лакеде­моне сво­бод­ный до кон­ца сво­бо­ден, а раб до кон­ца пора­бо­щен, совер­шен­но вер­но опре­де­ли­ли сло­жив­ше­е­ся поло­же­ние вещей. Но, по-мое­му, все эти стро­го­сти появи­лись у спар­тан­цев лишь впо­след­ст­вии, а имен­но, после боль­шо­го зем­ле­тря­се­ния48, когда, как рас­ска­зы­ва­ют, илоты, высту­пив вме­сте с мес­сен­ца­ми, страш­но бес­чин­ст­во­ва­ли по всей Лако­нии и едва не погу­би­ли город. Я, по край­ней мере, не могу при­пи­сать столь гнус­ное дело, как крип­тии, Ликур­гу49, соста­вив­ши себе поня­тие о нра­ве это­го чело­ве­ка по той крото­сти и спра­вед­ли­во­сти, кото­рые в осталь­ном отме­ча­ют всю его жизнь и под­твер­жде­ны свиде­тель­ст­вом боже­ства.

Пере­вод С. П. Мар­ки­ша

Кро­ме крип­тий в арсе­на­ле спар­тан­цев были и дру­гие спо­со­бы устра­ше­ния ило­тов. Так Фукидид рас­ска­зы­ва­ет об изби­е­нии двух тысяч ило­тов, кото­рым спар­тан­цы обе­ща­ли сво­бо­ду. Судя по все­му, рез­ня этих ило­тов про­изо­шла уже после офи­ци­аль­но­го акта их осво­бож­де­ния и была след­ст­ви­ем той пани­ки, кото­рая охва­ти­ла спар­тан­цев из-за мас­со­во­го бег­ства ило­тов в окку­пи­ро­ван­ный афи­ня­на­ми Пилос (425 г. до н. э.).

(ФУКИДИД, IV, 80, 2—4)

Вме­сте с тем спар­тан­цы полу­ча­ли желан­ный пред­лог уда­лить из стра­ны часто ило­тов, чтобы те не взду­ма­ли под­нять вос­ста­ние теперь, когда Пилос был в руках вра­гов. Ведь боль­шин­ство лакеде­мон­ских меро­при­я­тий иско­ни было, в сущ­но­сти, рас­счи­та­но на то, чтобы дер­жать ило­тов в узде. Устра­шен­ные дер­зо­стью мно­го­чис­лен­ной моло­де­жи ило­тов, лакеде­мо­няне при­бег­ли и к такой мере. Они пред­ло­жи­ли ото­брать неко­то­рое чис­ло ило­тов, счи­таю­щих себя наи­бо­лее спо­соб­ны­ми в воен­ном деле, обе­щая им сво­бо­ду (на самом же деле лакеде­мо­няне хоте­ли толь­ко испы­тать ило­тов, пола­гая, что как раз самые сво­бо­до­лю­би­вые ско­рее все­го спо­соб­ны в созна­нии соб­ст­вен­но­го досто­ин­ства напасть на сво­их гос­под). Таким обра­зом, было ото­бра­но око­ло 2000 ило­тов, кото­рые с вен­ка­ми на голо­вах (как бы уже полу­чив­шие сво­бо­ду) обхо­ди­ли хра­мы. Немно­го спу­стя, одна­ко, лакеде­мо­няне пере­би­ли этих ило­тов, при­чем никто не знал, где и как они погиб­ли.

8. ПОЛОЖЕНИЕ ПЕРИЕКОВ

Важ­ным источ­ни­ком для суж­де­ния о вос­при­я­тии гре­ка­ми спар­тан­ской геге­мо­нии явля­ют­ся поли­ти­че­ские речи Исо­кра­та, осо­бен­но его «Пане­ги­рик» и «Пана­фи­ней­ская речь», в кото­рых Исо­крат под­верг суро­вой кри­ти­ке внеш­нюю поли­ти­ку Спар­ты. Нега­тив­ное отно­ше­ние к Спар­те, жела­ние пред­ста­вить ее в самых чер­ных крас­ках побуди­ли Исо­кра­та несколь­ко иска­зить дей­ст­ви­тель­ную кар­ти­ну спар­тан­ской жиз­ни. Так, в ниже­при­веден­ном отрыв­ке, где речь идет о поло­же­нии перие­ков в Спар­те, ярко про­яви­лась тен­ден­ция Исо­кра­та к нега­тив­ной интер­пре­та­ции спар­тан­ской дей­ст­ви­тель­но­сти. Насколь­ко мы зна­ем, поло­же­ние перие­ков в Спар­те не было столь тягост­ным и позор­ным, как это рису­ет Исо­крат, одна­ко отсут­ст­вие поли­ти­че­ских сво­бод, пол­ная изо­ля­ция от внеш­ней поли­ти­ки не мог­ли не вызвать в пери­ек­ских поли­сах боль­шо­го недо­воль­ства Спар­той. Откры­то оно про­яви­лось в 370 г. до н. э. при втор­же­нии Эпа­ми­нон­да в Лако­нию. Тогда впер­вые все общи­ны перие­ков отка­за­лись участ­во­вать в воен­ной кам­па­нии про­тив Бео­тии, поста­вив Спар­ту на грань ката­стро­фы.

(ИСОКРАТ, XII, 178—181)

Лишь для себя они /спар­тан­цы/ уста­но­ви­ли рав­но­пра­вие и такую демо­кра­тию, какая необ­хо­ди­ма для тех, кто наме­рен навсе­гда сохра­нить еди­но­ду­шие граж­дан; народ же они пре­вра­ти­ли в перие­ков50, пора­бо­тив их души не мень­ше, чем души рабов. Совер­шив это, они, хотя их было немно­го51, захва­ти­ли себе не толь­ко луч­шую часть зем­ли, но еще и в таком коли­че­стве, како­го не было ни у кого из элли­нов, в то вре­мя как зем­лю сле­до­ва­ло поде­лить поров­ну. Боль­шин­ству же насе­ле­ния спар­тан­цы выде­ли­ли такую малую часть самой пло­хой зем­ли, что, с трудом обра­ба­ты­вая ее, народ едва мог про­кор­мить­ся. Затем, разде­лив народ как толь­ко воз­мож­но дроб­нее, они рас­се­ли­ли его по мно­го­чис­лен­ным мел­ким местеч­кам. Жите­ли назы­ва­ют эти местеч­ки горо­да­ми52, но их зна­че­ние мень­ше, чем у наших демов. Лишив людей из наро­да всех прав, кото­ры­ми над­ле­жит поль­зо­вать­ся сво­бод­ным53, спар­тан­цы воз­ло­жи­ли на них самые опас­ные дела. В самом деле, в воен­ных похо­дах, кото­ры­ми руко­во­дит царь, спар­тан­цы выст­ра­и­ва­ют этих людей по одно­му рядом с собой, а неко­то­рых ста­вят и в первую шерен­гу54. И если им необ­хо­ди­мо послать помощь туда, где их стра­шат тяже­лый труд, опас­ность или боль­шая поте­ря вре­ме­ни, они отправ­ля­ют этих людей, чтобы те рис­ко­ва­ли собой ради дру­гих. Так нуж­но ли тра­тить мно­го слов, пере­чис­ляя все оскорб­ле­ния, нане­сен­ные спар­тан­ца­ми наро­ду, вме­сто того, чтобы рас­ска­зав о самом тяже­лом зло­де­я­нии, об осталь­ном умол­чать? Так вот — этих людей, с само­го нача­ла пре­тер­пев­ших ужас­ное обра­ще­ние, людей, кото­рые, когда это необ­хо­ди­мо, при­но­сят поль­зу, эфо­рам доз­во­ле­но уби­вать без суда и в том коли­че­стве, какое они сочтут нуж­ным55. А ведь у дру­гих элли­нов счи­та­ет­ся без­бож­ным запят­нать себя убий­ст­вом даже самых сквер­ных рабов.

Пере­вод И. А. Шишо­вой

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1В Спар­те про­веде­ние любо­го зако­но­да­тель­но­го акта было немыс­ли­мо без санк­ции Дельф, само­го авто­ри­тет­но­го гре­че­ско­го свя­ти­ли­ща.
  • 2Гер­мипп — уче­ный и писа­тель III в. до н. э.
  • 3Мед­но­дом­ная — эпи­тет боги­ни Афи­ны в Спар­те, где в ее хра­ме колон­ны и кры­ша были мед­ные. Храм нахо­дил­ся в цен­тре Спар­ты и часто слу­жил убе­жи­щем для пре­сле­ду­е­мых.
  • 4«Зако­ны», III, 691E.
  • 5Сфер — фило­соф-сто­ик III в. до н. э., учи­тель и совет­ник спар­тан­ско­го царя Клео­ме­на III, автор не дошед­ше­го до нас сочи­не­ния «О государ­ст­вен­ном устрой­стве Спар­ты».
  • 6Древ­ние при­да­ва­ли чис­лам маги­че­ское зна­че­ние. Совер­шен­ны­ми счи­та­лись чис­ла, кото­рые были рав­ны сум­ме мно­жи­те­лей.
  • 7Ретра напи­са­на мало­по­нят­ным язы­ком, име­ю­щим неко­то­рую при­месь дорий­ских слов и форм. К тому же послед­няя ее часть содер­жит иска­жен­ные сло­ва. Пере­вод весь­ма при­бли­зи­те­лен.
  • 8Назва­ния «Сил­ла­ний» и «Сил­ла­ния» неиз­вест­ны в позд­ней­шее вре­мя. Это ука­зы­ва­ет на глу­бо­кую древ­ность при­во­ди­мой Плу­тар­хом ретры.
  • 9В Спар­те было три дорий­ские филы. Но наряду с этим ста­рин­ным пле­мен­ным деле­ни­ем ко вре­ме­ни Ликур­га появи­лось и терри­то­ри­аль­ное деле­ние на пять обла­стей, или об.
  • 10Цари Полидор и Фео­помп пра­ви­ли в Спар­те во вре­мя Пер­вой Мес­сен­ской вой­ны (вто­рая поло­ви­на VIII в. до н. э.).
  • 11Плу­тарх цити­ру­ет отры­вок из поэ­мы Тир­тея «Евно­мия» («Бла­го­за­ко­ние»). Дан­ный фраг­мент, по-види­мо­му, пред­став­ля­ет собой поэ­ти­че­ское пере­ло­же­ние Боль­шой ретры.
  • 12Рус­ский пере­вод не пере­да­ет той соци­аль­ной сущ­но­сти, кото­рая ясно про­сле­жи­ва­ет­ся в гре­че­ском под­лин­ни­ке. По-гре­че­ски «луч­ший по доб­ро­де­те­ли, или доб­ле­сти», — это все­гда ари­сто­крат, чело­век, при­над­ле­жа­щий к выс­шим сло­ям обще­ства. Из это­го сле­ду­ет, что чле­на­ми геру­сии ста­но­ви­лись пред­ста­ви­те­ли самых вли­я­тель­ных спар­тан­ских родов.
  • 13Такой спо­соб избра­ния герон­тов Ари­сто­тель назы­ва­ет «дет­ским» (Пол., II, 6, 18, 1271a).
  • 14Поле­мар­хи состав­ля­ли штаб царя. Каж­дый из них коман­до­вал одной из шести мор, на кото­рые дели­лось спар­тан­ское вой­ско. Мора в свою оче­редь дели­лась на 4 лоха, лох — на 2 пен­те­ко­сте­рии, пен­те­ко­сте­рия — на 2 эно­мо­тии.
  • 15Гомеи, т. е. «рав­ные». Тех­ни­че­ский тер­мин для обо­зна­че­ния при­над­леж­но­сти к граж­дан­ско­му кол­лек­ти­ву. В Спар­те сосло­вие «рав­ных» сов­па­да­ло со всем граж­дан­ским кор­пу­сом; неда­ром Спар­ту часто назы­ва­ли общи­ной «рав­ных».
  • 16В Спар­те не было жре­цов-про­фес­сио­на­лов как отдель­ной касты. Их функ­ции выпол­ня­ли цари, явля­ясь пред­ста­ви­те­ля­ми сво­его государ­ства перед бога­ми. Цере­мо­ни­ал жерт­во­при­но­ше­ний в Спар­те был стро­го раз­ра­ботан и неукос­ни­тель­но соблюдал­ся. Так перед нача­лом похо­да царь при­но­сил жерт­вы Зев­су Аге­то­ру, на гра­ни­це — Зев­су и Афине, а перед бит­вой — Арте­ми­де Агро­те­ре.
  • 17Уже во вре­мя Гре­ко-Пер­сид­ских войн царей по зако­ну сопро­вож­да­ло в похо­де два эфо­ра, кото­рые прав­да не име­ли офи­ци­аль­но­го поло­же­ния в вой­ске и не мог­ли вме­ши­вать­ся в рас­по­ря­же­ния царей, но зато наблюда­ли за всей их дея­тель­но­стью и по воз­вра­ще­нии домой име­ли пра­во подать рапорт и даже при­влечь царей к суду (Герод., IX, 76; Ксен. Гр. ист., II, 4, 36).
  • 18Отбор­ный отряд лег­кой пехоты в Спар­те. В сра­же­нии он зани­мал почет­ное место и употреб­лял­ся для испол­не­ния осо­бо труд­ных и опас­ных пору­че­ний. Обык­но­вен­но ски­рит­ский лох состо­ял из 600 вои­нов.
  • 19Чле­ны воен­но­го суда по делам союз­ных войск.
  • 20Лафи­ро­пол — дослов­но «про­да­вец воен­ной добы­чи». По-види­мо­му, так назы­ва­ли чинов­ни­ков, зани­маю­щих­ся сбо­ром и про­да­жей награб­лен­но­го.
  • 21Спар­тан­ских царей с пери­ек­ски­ми общи­на­ми свя­зы­ва­ли осо­бо­го рода отно­ше­ния. В каж­дом пери­ек­ском поли­се выде­лял­ся спе­ци­аль­ный земель­ный уча­сток, темен, состав­ляв­ший част­ную соб­ст­вен­ность царей. Пери­е­ки пла­ти­ли спар­тан­ско­му царю так­же осо­бый налог, т. н. «баси­ли­кос форос». Веро­ят­но, все кон­так­ты перие­ков со спар­тан­ским поли­сом осу­ществля­лись через царей.
  • 22Как вер­хов­ные жре­цы цари заве­до­ва­ли сно­ше­ни­я­ми сво­его государ­ства с Дель­фа­ми. Каж­дый из царей выби­рал для это­го из сво­его бли­жай­ше­го окру­же­ния двух пифи­ев, кото­рые посы­ла­лись в Дель­фы для сно­ше­ния с дель­фий­ским ора­ку­лом (Герод., VI, 57).
  • 23Геро­дот (I, 65) и Ксе­но­фонт счи­та­ли эфо­рат созда­ни­ем Ликур­га. Одна­ко более позд­няя антич­ная тра­ди­ция (Пла­тон, Ари­сто­тель, Плу­тарх) отри­ца­ли за Ликур­гом автор­ство и счи­та­ли, что эфо­рат был учреж­ден в середине VIII в. до н. э. царем Фео­пом­пом.
  • 24Эфо­ры изби­ра­лись сро­ком на один год из чис­ла всех спар­ти­а­тов. При­ми­тив­ный харак­тер выбо­ров при­бли­жал их к жере­бьев­ке.
  • 25Подроб­но­сти анд­рос­ско­го дела неиз­вест­ны.
  • 26Во вре­мя Ари­сто­те­ля спар­тан­ское граж­дан­ство уже поте­ря­ло свою одно­род­ность. Граж­дане с пони­жен­ным соци­аль­ным ста­ту­сом (нео­да­мо­ды, гипо­мей­о­ны) уже не обла­да­ли пол­ным набо­ром граж­дан­ских прав и не мог­ли быть избра­ны на выс­шие пра­ви­тель­ст­вен­ные долж­но­сти.
  • 27По пре­да­нию, после заво­е­ва­ния Лако­нии дорий­ца­ми вся терри­то­рия поде­ле­на была на рав­ные участ­ки, кле­ры, кото­рые были рас­пре­де­ле­ны меж­ду семья­ми заво­е­ва­те­лей. В даль­ней­шем нали­чие кле­ра счи­та­лось обя­за­тель­ным усло­ви­ем спар­тан­ско­го граж­дан­ства.
  • 28У нас нет ника­ких кон­крет­ных при­ме­ров, под­твер­ждаю­щих факт при­ме­не­ния это­го обы­чая.
  • 29«Алки­ви­ад», I, 122D.
  • 30Гума­ни­тар­ное обра­зо­ва­ние моло­дых спар­тан­цев было сведе­но к мини­му­му. Цель его — при­ви­тие спар­тан­ской моло­де­жи пат­рио­тиз­ма — дости­га­лось с помо­щью чте­ния Гоме­ра и таких спар­тан­ских поэтов, как Тир­тей. Отсут­ст­вие пра­виль­но­го гума­ни­тар­но­го обра­зо­ва­ния при­ве­ло к тому, что в Спар­те клас­си­че­ско­го пери­о­да пол­но­стью отсут­ст­во­ва­ла своя интел­ли­ген­ция и какая-либо умст­вен­ная жизнь.
  • 31Что такое илы и в каком отно­ше­нии они нахо­ди­лись к упо­мя­ну­тым далее отрядам — аге­лам, Плу­тарх не гово­рит.
  • 32Кро­ме обыч­ных телес­ных нака­за­ний в Спар­те суще­ст­во­вал обы­чай сече­ния маль­чи­ков в празд­ник Арте­ми­ды Орфии. По-види­мо­му, это сече­ние име­ло риту­аль­ный харак­тер и слу­жи­ло заме­ной чело­ве­че­ских жертв, кото­рые когда-то при­но­си­лись богине. Подроб­нее об этом см. у Пав­са­ния (III, 16, 7—11).
  • 33Рав­ные взно­сы вовсе не меша­ли бога­тым людям доби­вать­ся пре­сти­жа с помо­щью дота­ций к обще­му сто­лу. В этом ска­зы­ва­ет­ся тен­ден­ция, харак­тер­ная для любо­го гре­че­ско­го поли­са — декла­ра­тив­ная бла­готво­ри­тель­ность бога­чей по отно­ше­нию к сво­им мало­иму­щим сограж­да­нам.
  • 34Хой — мера жид­ко­сти, рав­ная 3,283 лит­ра.
  • 35Еже­ме­сяч­ный взнос в сис­си­тии был стро­го регла­мен­ти­ро­ван. В этом ска­зы­ва­лось стрем­ле­ние при­ми­тив­но­го спар­тан­ско­го поли­са огра­ни­чить лич­ное потреб­ле­ние граж­дан и создать хотя бы види­мость равен­ства. Любой спар­ти­ат, кото­рый по той или иной при­чине не мог вно­сить это­го обя­за­тель­но­го взно­са, тер­пел пора­же­ние в пра­вах и выбы­вал из чис­ла «рав­ных».
  • 36В Афи­нах голо­со­ва­ние в суде про­ис­хо­ди­ло с помо­щью камеш­ков. Белый или цель­ный озна­чал оправ­да­ние, чер­ный или про­свер­лен­ный — обви­не­ние.
  • 37Эта про­цеду­ра, оче­вид­но, откры­ва­ла воз­мож­ность юно­шам из знат­ных семей всту­пать в более при­ви­ле­ги­ро­ван­ные сис­си­тии. Состав каж­дой сис­си­тии ско­рее все­го был доста­точ­но тра­ди­ци­о­нен, и каж­дый спар­ти­ат точ­но знал, на какую сис­си­тию он может рас­счи­ты­вать. Реше­ние отно­си­тель­но при­е­ма ново­го чле­на в таких усло­ви­ях прак­ти­че­ски при­ни­ма­лось до фор­маль­но­го голо­со­ва­ния.
  • 38Мина была как еди­ни­цей веса (от 440 до 600 грамм), так и денеж­ной еди­ни­цей. Десять мин — вполне уме­рен­ная сум­ма.
  • 39И пись­мен­ные и архео­ло­ги­че­ские источ­ни­ки свиде­тель­ст­ву­ют о посте­пен­ном уга­са­нии в Спар­те вся­кой куль­тур­ной жиз­ни. Клас­си­че­ская Спар­та — это государ­ство, пол­но­стью лишен­ное сво­ей соб­ст­вен­ной интел­ли­ген­ции и избе­гаю­щее вся­ких куль­тур­ных кон­так­тов с внеш­ним миром. Кро­ме эко­но­ми­че­ских санк­ций про­тив неже­ла­тель­ных ино­стран­цев при­ме­ня­лась и так назы­вае­мая ксе­не­ла­сия (изгна­ние чуже­зем­цев), что посте­пен­но сде­ла­ло Спар­ту пол­но­стью закры­тым обще­ст­вом. Сами спар­тан­цы так­же не обла­да­ли пра­вом сво­бод­но­го пере­дви­же­ния и не выпус­ка­лись без слу­жеб­ной надоб­но­сти за гра­ни­цу.
  • 40Наи­бо­лее пол­но вер­сия о похо­де дорий­цев и ран­ней исто­рии Спар­ты пред­став­ле­на у гре­че­ско­го исто­ри­ка IV в. до н. э. Эфо­ра. Хотя пол­но­стью его труд до нас не дошел, одна­ко от него сохра­ни­лись мно­го­чис­лен­ные фраг­мен­ты в сочи­не­ни­ях писа­те­лей позд­ней антич­но­сти — Стра­бо­на, Дио­до­ра, Плу­тар­ха.
  • 41Соглас­но пре­да­нию о воз­вра­ще­нии Герак­лидов послед­ние, поде­лив весь Пело­пон­нес на три части, Лако­нию отда­ли бра­тьям-близ­не­цам, Еври­сфе­ну и Про­клу. Те сде­ла­ли сво­ей рези­ден­ци­ей Спар­ту. Тра­ди­ци­он­ная дата дорий­ско­го заво­е­ва­ния, кото­рое в антич­ной тра­ди­ции трак­ту­ет­ся как воз­вра­ще­ние Герак­лидов, — око­ло 1104 г. до н. э.
  • 42В совре­мен­ной нау­ке отвер­га­ет­ся связь меж­ду сло­ва­ми «Гелос» и «илот». По пра­ви­лам гре­че­ско­го язы­ка про­из­вод­ны­ми от «Гелос» были бы «геле­а­ты» или «гелеи», а никак не «илоты». Воз­мож­но, тер­мин»илот» про­изо­шел от аорист­ной фор­мы «hei­lon» гла­го­ла, обо­зна­чаю­ще­го «брать в плен».
  • 43Соглас­но рекон­струк­ции Эфо­ра, пери­е­ки и илоты в Спар­те обосо­би­лись как отдель­ные соци­аль­ные груп­пы уже при царе Аги­се, т. е. в XI в. до н. э. Эта вер­сия кажет­ся заве­до­мо фан­та­стич­ной. Судя по неко­то­рым лите­ра­тур­ным (напри­мер, Пав­са­ний) и архео­ло­ги­че­ским дан­ным, заво­е­ва­ние Лако­нии носи­ло очень мед­лен­ный харак­тер и толь­ко в VIII в. до н. э., при царе Алка­мене, оче­редь дошла до Гело­са, само­го южно­го ахей­ско­го горо­да.
  • 44Антич­ные авто­ры назы­ва­ют ило­тов государ­ст­вен­ны­ми, или обще­ст­вен­ны­ми раба­ми, под­чер­ки­вая тем самым их осо­бен­ный по срав­не­нию с обыч­ны­ми раба­ми ста­тус. Илоты в Спар­те при­над­ле­жа­ли не част­ным лицам, а все­му государ­ству как кол­лек­тив­но­му соб­ст­вен­ни­ку. Поэто­му илоты, будучи объ­ек­том государ­ст­вен­ной соб­ст­вен­но­сти, мог­ли быть про­да­ны или отпу­ще­ны на волю толь­ко государ­ст­вом.
  • 45Сло­во «крип­тия» озна­ча­ет «заса­да» или «тай­ник».
  • 46Объ­яв­ле­ние вой­ны илотам име­ло чисто сакраль­ное зна­че­ние. Таким обра­зом с участ­ни­ков крип­тий как бы сни­мал­ся грех чело­ве­ко­убий­ства.
  • 47Име­ет­ся в виду поход 371 г. до н. э. после победы при Левк­трах.
  • 48Зна­ме­ни­тое зем­ле­тря­се­ние 464 г. до н. э., самое раз­ру­ши­тель­ное во всей исто­рии Спар­ты.
  • 49Ско­рее все­го крип­тии дей­ст­ви­тель­но не были изо­бре­те­ни­ем Ликур­га. Судя по неко­то­рым дан­ным, пер­во­на­чаль­ное поло­же­ние ило­тов не было столь уж тягост­ным и уни­зи­тель­ным, они поль­зо­ва­лись извест­ной сво­бо­дой и даже мог­ли схо­дить­ся со спар­тан­ски­ми жен­щи­на­ми. Ситу­а­ция рез­ко изме­ни­лась после заво­е­ва­ния Мес­се­нии, когда уве­ли­чи­лось общее коли­че­ство ило­тов. Спар­ту это заста­ви­ло изыс­ки­вать новые сред­ства для удер­жа­ния в пови­но­ве­нии огром­ной армии лакон­ских и мес­сен­ских ило­тов. Тогда, в кон­це VII в. до н. э., по-види­мо­му, и ста­ли созда­вать­ся поли­цей­ские отряды, состо­я­щие из спар­тан­ской моло­де­жи и полу­чив­шие назва­ние «крип­тии».
  • 50Спар­тан­цы, заво­е­вав всю терри­то­рию Лако­нии, под­чи­ни­ли себе нахо­дя­щи­е­ся на ее терри­то­рии ахей­ские горо­да. Их жите­ли и ста­ли пери­е­ка­ми. Исо­крат, назы­вая перие­ков «наро­дом», по-види­мо­му, созна­тель­но допус­ка­ет дву­смыс­лен­ность, кото­рая в даль­ней­шем поз­во­ля­ет ему гово­рить об илотах и пери­е­ках как об оди­на­ко­вых кате­го­ри­ях.
  • 51По сооб­ще­нию Плу­тар­ха (Ликург, 8), Ликург наде­лил спар­тан­цев 9 тыся­ча­ми кле­ров, а перие­ков — 30 тыся­чью, по коли­че­ству семей в каж­дой кате­го­рии насе­ле­ния. Эта про­пор­ция меж­ду спар­ти­а­та­ми и пери­е­ка­ми сохра­ня­лась и в даль­ней­шем (Плут. Агис, 8).
  • 52Все пери­ек­ские общи­ны сохра­ни­ли свою авто­но­мию и про­дол­жа­ли счи­тать­ся поли­са­ми. Подоб­ных поли­сов в рим­ское вре­мя было 24. Судя по сохра­нив­шим­ся над­пи­сям, пери­ек­ские общи­ны име­ли сво­их мест­ных маги­ст­ра­тов, напри­мер, эфо­ров.
  • 53Конеч­но, это силь­но ска­за­но, одна­ко в дан­ном слу­чае Исо­крат не слиш­ком дале­ко отсту­па­ет от исти­ны. Как извест­но, пери­ек­ские горо­да пол­но­стью были лише­ны внеш­не­по­ли­ти­че­ской ини­ци­а­ти­вы. За них все вопро­сы внеш­ней поли­ти­ки реша­ла Спар­та. Внут­рен­няя авто­но­мия этих поли­сов так­же не была без­услов­ной. Спар­та не раз вме­ши­ва­лась в их внут­рен­ние дела, про­во­дя через их терри­то­рию свои вой­ска, раз­ме­щая там спар­тан­ские гар­ни­зо­ны и воен­ные базы.
  • 54Извест­но, что пери­е­ки как чле­ны Лакеде­мон­ско­го сою­за обя­за­ны были слу­жить в спар­тан­ской армии. Воен­ная служ­ба была их глав­ной и без­услов­ной повин­но­стью вплоть до нача­ла II в. до н. э. Пер­во­на­чаль­но пери­е­ки сто­я­ли отдель­но от спар­тан­ской фалан­ги, но уже в пери­од Пело­пон­нес­ской вой­ны ряды их сме­ша­лись, при­чем посте­пен­но сами спар­тан­цы ста­ли зани­мать в армии толь­ко команд­ные посты, всю же осталь­ную мас­су вои­нов состав­ля­ли пери­е­ки.
  • 55Мы не зна­ем ни одно­го кон­крет­но­го слу­чая подоб­ной рас­пра­вы над пери­е­ка­ми. Это ско­рее все­го ора­тор­ский при­ем, с помо­щью кото­ро­го Исо­крат пытал­ся очер­нить Спар­ту в гла­зах сво­их слу­ша­те­лей.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1387643698 1303242327 1303308995 1406846009 1407151617 1407154654