Римский сенат от Антемия до Глицерия
(о новом прочтении CIL, VI 526 = 1664 = ILS 3132)

с.167 1. Истол­ко­ва­ние кри­зи­са в pars Oc­ci­den­tis импе­рии в V веке не может обой­тись без исто­рии вли­я­тель­ных рим­ских родов и их поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти. Для насе­ле­ния, про­жи­вав­ше­го в Риме, Ита­лии и послед­них клоч­ках рим­ской Гал­лии, паде­ние импе­рии в 476 году не было «бес­шум­ным»; напро­тив, часто шум был оглу­ши­тель­ным, сопро­вож­дае­мым лич­ны­ми и кол­лек­тив­ны­ми тра­геди­я­ми. При изу­че­нии глу­бин­ных сил, вызвав­ших собы­тия 476 года, ста­но­вит­ся понят­но, что Рим, вер­нув­ший себе ранг сто­ли­цы на пери­од с 450 по 473/474 гг., был тем местом, где реша­лась судь­ба инсти­ту­та импе­ра­тор­ской вла­сти на Запа­де. Оче­вид­но, что сена­тор­ская ари­сто­кра­тия игра­ла глав­ную роль в вели­ком исто­ри­че­ском пере­ло­ме, пред­став­лен­ном в реше­нии Одо­ак­ра и рим­ско­го сена­та отпра­вить запад­ные инсиг­нии Зено­ну. Эпи­зо­ды, кото­рые мы про­ана­ли­зи­ру­ем, отно­сят­ся к пери­о­ду решаю­щих лет меж­ду 455 и 476 гг. Отри­цать важ­ность это­го поли­ти­че­ско­го дей­ст­вия — опош­ля­ю­щее упро­ще­ние, неува­жи­тель­ное к источ­ни­кам и соци­аль­но-поли­ти­че­ской исто­рии V века¹.

Нач­нём раз­го­вор с ново­го про­чте­ния и тол­ко­ва­ния зна­ме­ни­то­го эпи­гра­фи­че­ско­го доку­мен­та и источ­ни­ков, разъ­яс­ня­ю­щих исто­ри­че­ский кон­текст, куль­тур­ное зна­че­ние, поли­ти­че­ские цели этой над­пи­си. Речь идёт о CIL, VI 526 = 1664 = ILS 3132:

Эта зна­ме­ни­тая над­пись сооб­ща­ет о вос­ста­нов­ле­нии ста­туи Минер­вы (si­mu­lac­rum Mi­ner­bae), осу­щест­влён­ном prae­fec­tus Ur­bi Ани­ци­ем Аци­ли­ем Аги­на­ци­ем Фау­стом. Нет сомне­ний в иден­ти­фи­ка­ции это­го пер­со­на­жа, быв­ше­го кон­су­лом в 483 году н. э. Таким обра­зом, в том, что каса­ет­ся дати­ров­ки, с.168 мож­но с уве­рен­но­стью ука­зать ter­mi­nus an­te quem этой над­пи­си, кото­рая явно была выпол­не­на до кон­су­ла­та 483 года (кото­рый не упо­ми­на­ет­ся) и свя­за­на с город­ской пре­фек­ту­рой Фау­ста³. Эта рестав­ра­ция отно­сит­ся к ста­туе Минер­вы, повреж­дён­ной обру­шив­шей­ся кры­шей зда­ния, в кото­ром она рас­по­ла­га­лась. Решаю­щим для про­яс­не­ния кон­тек­ста и ter­mi­nus post quem доку­мен­та явля­ет­ся ука­за­ние о том, что обру­ше­ние про­изо­шло по при­чине пожа­ра, воз­ник­ше­го во вре­мя tu­mul­tus ci­vi­lis. В близ­кий к 483 году пери­од дру­гие источ­ни­ки упо­ми­на­ют, с лек­си­че­ски харак­тер­ным соот­вет­ст­ви­ем, дра­ма­ти­че­ское собы­тие в исто­рии горо­да: оса­ду Рима, длив­шу­ю­ся с зимы до лета 472 года и завер­шив­шу­ю­ся в нача­ле июля 472 года третьим в V веке ката­стро­фи­че­ским раз­граб­ле­ни­ем. Дей­ст­ви­тель­но, в пись­ме, напи­сан­ном через два­дцать лет после собы­тий пре­фек­ту Анд­ро­ма­ху и уве­ко­ве­чив­шем празд­но­ва­ние в горо­де Lu­per­ca­lia, папа Гела­сий упо­ми­на­ет, что в дан­ном слу­чае Рим потряс ci­vi­lis fu­ror. По мне­нию пон­ти­фи­ка, эта ката­стро­фа была сопо­ста­ви­ма с древним раз­граб­ле­ни­ем гал­ла­ми в 386 году до н. э. или с раз­граб­ле­ни­ем гота­ми Ала­ри­ха в 410 году н. э. Папа име­ет в виду, что город не про­сто был раз­граб­лен, но и под­верг­ся пожа­рам, раз­ру­ше­ни­ям, убий­ствам. Такой же кон­текст бес­по­ряд­ков и наси­лия вызы­ва­ет­ся нашей над­пи­сью⁴. Мож­но, кро­ме того, поду­мать об иден­ти­фи­ка­ции si­mu­lac­rum Mi­ner­bae, то есть ста­туи, посвя­щён­ной язы­че­ско­му боже­ству, с памят­ни­ком боль­шо­го сим­во­ли­че­ско­го зна­че­ния. Надо пола­гать, что толь­ко таким обра­зом мож­но было бы понять, поче­му пре­фект Фауст решил про­ве­сти вос­ста­нов­ле­ние и пре­дать упо­ми­на­ние о нём веч­ной памя­ти. По мне­нию ряда учё­ных, вос­ста­нов­лен­ный Фау­стом si­mu­lac­rum Mi­ner­bae был ста­ту­ей, рас­по­ло­жен­ной в At­rium Mi­ner­vae, месте, кото­рое исполь­зо­ва­лось как вход­ной пор­тик в сенат­скую курию на Рим­ском фору­ме. Ста­туя была повреж­де­на в 472 году, в пери­од дол­гих меся­цев оса­ды (нача­той, по край­ней мере, в фев­ра­ле) и раз­граб­ле­ния, кото­рое в июле потряс­ло город. В пери­од, после­до­вав­ший за раз­граб­ле­ни­ем, при Ани­ции Олиб­рии, пра­вив­шем до 2 нояб­ря 472 года, или, ско­рее, в пер­вой поло­вине прав­ле­ния Гли­це­рия (5 мар­та 473 года — 19 июня 474 года), пре­фект Фауст про­вёл рестав­ра­цию, имев­шую боль­шое сим­во­ли­че­ское и поли­ти­че­ское зна­че­ние. И он ясно гово­рит об этом, про­ти­во­по­став­ляя акт рестав­ра­ции собы­тию, опре­де­лён­но­му как tu­mul­tus ci­vi­lis и вызвав­ше­му повреж­де­ние ста­туи. Кон­траст меж­ду дра­ма­ти­че­ским вос­по­ми­на­ни­ем о собы­тии и усер­ди­ем в отно­ше­нии ско­рей­ше­го вос­ста­нов­ле­ния ста­туи уси­ли­ва­ет­ся жела­ни­ем Фау­ста при­нять в нём уча­стие pro bea­ti­tu­di­ne tem­po­ris, «ради сча­стья (наше­го) вре­ме­ни». Если про­честь это выра­же­ние над­пи­си вме­сте с дру­ги­ми источ­ни­ка­ми той эпо­хи, его смысл полу­ча­ет, на мой взгляд, более чёт­кое объ­яс­не­ние⁵.

2. Поче­му раз­граб­ле­ние 472 года рас­смат­ри­ва­лось совре­мен­ни­ка­ми как tu­mul­tus ci­vi­lis? Целе­со­об­раз­но вкрат­це вос­ста­но­вить собы­тия. После смер­ти Вален­ти­ни­а­на III, закон­но­го импе­ра­то­ра Рима, ван­даль­ско­го раз­граб­ле­ния 455 года и прав­ле­ния храб­ро­го, но неудач­ли­во­го Май­о­ри­а­на, управ­ле­ние Римом и Запа­дом кажет­ся надёж­но вру­чён­ным власт­но­му сою­зу, кото­рый мы мог­ли бы опре­де­лить уже как «рим­ско-вар­вар­ский». Коман­до­ва­ние импер­ской арми­ей фак­ти­че­ски нахо­дит­ся в руках маги­ст­ра и пат­ри­ция Рици­ме­ра, кня­зя вар­вар­ско­го про­ис­хож­де­ния, полу­с­ки­ра-полу­ви­зи­гота, ари­а­ни­на, но тол­ко­во­го офи­це­ра, кото­ро­го ува­жа­ли и боя­лись вой­ска и его сопер­ни­ки в команд­ной иерар­хии. Рици­мер, тем не менее, пра­вит не в оди­ноч­ку. Начи­ная с 461 года, когда был устра­нён неудоб­ный Май­о­ри­ан, адми­ни­ст­ра­ция и бюро­кра­ти­че­ские долж­но­сти ока­зы­ва­ют­ся под кон­тро­лем силь­ной груп­пы вли­я­ния, состо­я­щей из рим­ско­го рода Деци­ев и свя­зан­ных с ним родов. с.169 Прав­ле­ние Либия Севе­ра (с 463 по 465 гг.), мари­о­нет­ки, по мне­нию мно­гих исто­ри­ков, в дей­ст­ви­тель­но­сти под­дер­жи­ва­лось согла­ше­ни­ем меж­ду Рици­ме­ром и его вой­ска­ми и рим­ской сена­тор­ской ари­сто­кра­ти­ей, спло­тив­шей­ся вокруг таких пер­со­на­жей, как Фла­вий Цеци­на Деций Васи­лий, пре­фект пре­то­рия, пат­ри­ций и кон­сул 463 года. Этот власт­ный союз борол­ся за выжи­ва­ние с ужас­ны­ми вра­га­ми. Ими были цен­тро­беж­ные тен­ден­ции про­вин­ций, питае­мые нали­чи­ем новых вар­вар­ских королевств, кото­рые, осо­бен­но в Гал­лии, стре­ми­лись к заво­е­ва­нию терри­то­рий импе­рии; ими были, преж­де все­го, поли­ти­че­ские стра­те­гии Гей­зе­ри­ха, коро­ля ван­да­лов, осно­вав­ше­го новую дер­жа­ву, спо­соб­ную при­чи­нить вред един­ству импе­рии сво­им кон­тро­лем над цен­траль­ным Сре­ди­зем­но­мо­рьем. Ван­да­лы были самой неот­лож­ной из нуж­даю­щих­ся в раз­ре­ше­нии про­блем как для ари­сто­кра­тии Рима, так и для авгу­ста в Кон­стан­ти­но­по­ле. В видах един­ства и согла­сия меж­ду дву­мя par­tes в 467 году в Ита­лии выса­дил­ся гре­че­ский ари­сто­крат Анте­мий, отправ­лен­ный импе­ра­то­ром Восто­ка Львом и при­зван­ный рим­ским сена­том с тем, чтобы занять поло­же­ние авгу­ста Запа­да. Рици­ме­ру в этой ситу­а­ции при­шлось усту­пить; впро­чем, момент был полон дра­ма­тиз­ма.

С при­хо­дом силь­но­го чело­ве­ка, под­дер­жан­но­го импе­ра­то­ром Восто­ка, ослаб­ли власть и лич­ная хариз­ма Рици­ме­ра. Было необ­хо­ди­мо не нане­сти ущер­ба поли­ти­че­ско­му рав­но­ве­сию, и дву­мя пер­со­на­ми у вла­сти было реше­но заклю­чить меж­ду собой мат­ри­мо­ни­аль­ное согла­ше­ние. На рубе­же 467 года Рици­мер, ma­gis­ter и гла­ва армии, взял в жёны Али­пию (Aly­pia), дочь ново­го запад­но­го импе­ра­то­ра Анте­мия. На этом брач­ном сою­зе/ad­fi­ni­tas, свя­щен­ной цен­но­сти для рим­ской тра­ди­ции, разде­ля­е­мой как рим­ля­на­ми, так и вар­ва­ра­ми, долж­но было осно­вы­вать­ся согла­сие ново­го режи­ма. Впе­чат­ля­ю­щее пись­мо Сидо­ния Апол­ли­на­рия (I, 5), при­сут­ст­во­вав­ше­го в то вре­мя в горо­де, упо­ми­на­ет о сим­во­ли­че­ском харак­те­ре свадь­бы и о воз­ла­гае­мых на это согла­ше­ние надеж­дах. Одна­ко вско­ре собы­тия ста­ли стре­ми­тель­но раз­ви­вать­ся. Летом 468 года с трес­ком про­ва­ли­лась боль­шая экс­пе­ди­ция про­тив ван­да­лов, ради кото­рой был направ­лен в Рим Анте­мий. Огром­ные ресур­сы — послед­ние для Запа­да — и боль­шие надеж­ды были сведе­ны на нет лов­ко­стью Гей­зе­ри­ха и нере­ши­тель­но­стью импер­ских коман­ди­ров. Это была ката­стро­фа, кото­рая очень ско­ро при­ве­ла к раз­ры­ву меж­ду Рици­ме­ром и Анте­ми­ем. В 470 году вар­вар­ский ma­gis­ter оста­вил Рим, где Анте­мий — что при­ме­ча­тель­но — про­вёл всё своё цар­ст­во­ва­ние, и пере­брал­ся с частью армии в Милан⁶.

Начал­ся пери­од напря­жён­но­сти и дипло­ма­ти­че­ских кон­так­тов. Энно­дий упо­ми­на­ет труд­ный ком­про­мисс, достиг­ну­тый в мар­те 471 года при посред­ни­че­стве епи­ско­па Павии Епи­фа­ния. Но потом, в кон­це 471 года, ситу­а­ция взо­рва­лась откры­той вой­ной. Воз­мож­но, уже осе­нью Рици­мер выдви­нул­ся из Мила­на и подо­шёл со сво­и­ми вой­ска­ми к Риму; очень ско­ро к нему при­со­еди­ни­лось вой­ско бур­гун­дов под коман­до­ва­ни­ем его пле­мян­ни­ка Гун­до­ба­да. Город нахо­дил­ся в оса­де до июля 472 года. В резуль­та­те про­чте­ния фраг­мен­та 301^[3] Иоан­на Антио­хий­ско­го и His­to­ria Ro­ma­na 15, 2 Пав­ла Диа­ко­на — свиде­тельств, с.170 про­ис­хо­дя­щих от одно­го и того же совре­мен­но­го источ­ни­ка — воз­мож­но рекон­струи­ро­вать основ­ные эта­пы оса­ды. Рици­мер вышел из Мила­на с вой­ском вар­ва­ров и, не встре­чая сопро­тив­ле­ния, окру­жил Рим. Он занял стра­те­ги­че­ские для досту­па в город пунк­ты и овла­дел рай­о­на­ми на пра­вом бере­гу Тиб­ра. Оса­да нача­лась, воз­мож­но, уже в октяб­ре 471 года, но без­услов­но име­ла место с фев­ра­ля 472 года. Вско­ре вер­ные Анте­мию защит­ни­ки нача­ли стра­дать от голо­да и труд­но­стей оса­ды. Как утвер­жда­ет Фео­фан (Chro­no­gra­phia, AM 5964), Анте­мий и его люди были вынуж­де­ны уто­лять голод пищей любо­го рода. В апре­ле знат­ный рим­ля­нин Ани­ций Олиб­рий добрал­ся до лаге­ря Рици­ме­ра, пред­ло­жив свою кан­дида­ту­ру в каче­стве воз­мож­но­го пре­ем­ни­ка Анте­мия. Тем не менее, как и сле­до­ва­ло ожи­дать при оса­де такой сто­ли­цы, как Рим, воен­ные дей­ст­вия про­дол­жа­лись с трудом. К кон­цу вес­ны в Рим при­бы­ли ост­ро­гот­ские вои­ны, при­зван­ные на помощь Анте­ми­ем. Они попы­та­лись, воз­мож­но, по согла­со­ва­нию с оса­ждён­ны­ми, про­рвать бло­ка­ду Рици­ме­ра. Тогда разыг­ра­лась жесто­кая бит­ва, имев­шая сво­им теат­ром пло­щадь вокруг мав­зо­лея Адри­а­на. Боль­шое зда­ние вбли­зи Тиб­ра было опор­ным пунк­том для кон­тро­ля над рекой и досту­пом в город через мост Адри­а­на (pons Had­ria­ni). Сто­рон­ни­ки Анте­мия под­верг­лись жесто­ко­му раз­гро­му; ост­ро­готы отсту­пи­ли, а затем пере­шли на сто­ро­ну Рици­ме­ра. Вско­ре после это­го, в резуль­та­те пере­го­во­ров и зате­ян­но­го Рици­ме­ром обма­на, защит­ни­ки сда­лись и оста­ви­ли Анте­мия. Город был захва­чен и под­верг­нут раз­граб­ле­нию. Анте­мий до послед­не­го оста­вал­ся в сво­ём двор­це на Пала­тине. Когда всё уже было поте­ря­но, он решил перей­ти Тибр и скрыть­ся сре­ди бег­ле­цов в церк­ви св. Хри­со­го­на в Трасте­ве­ре. Как и во вре­мя дру­гих раз­граб­ле­ний V века цер­ковь, оче­вид­но, пре­до­ста­ви­ла убе­жи­ще тем, кто желал спа­стись от убийств и наси­лий. Впро­чем, культ Хри­со­го­на был свя­зан с памя­тью Ани­ци­ев и их при­над­леж­но­стью к хри­сти­ан­ству, начи­ная с эпо­хи Дио­кле­ти­а­на. Имен­но у св. Хри­со­го­на, сре­ди вих­ря гра­бе­жей, один­на­дца­то­го июля 472 года Анте­мий был опо­знан в тол­пе бежен­цев. Его захва­тил отряд вар­ва­ров во гла­ве с бур­гунд­ским прин­цем Гун­до­ба­дом, заме­сти­те­лем коман­дую­ще­го вой­ска­ми Рици­ме­ра. Гун­до­бад лич­но выхва­тил меч и отсёк ему голо­ву. Эти дра­ма­ти­че­ские собы­тия поло­жи­ли конец муже­ст­вен­ной исто­рии Анте­мия, послед­не­го защит­ни­ка Запад­ной импе­рии, и запе­чат­ле­лись в памя­ти горо­да⁷.

Одна­ко Анте­мий был не един­ст­вен­ным, кто верил в необ­хо­ди­мость сохра­не­ния импе­рии на Запа­де и в цен­траль­ное поло­же­ние Рима как её сто­ли­цы. Это понят­но из важ­ных дета­лей, сохра­нён­ных в источ­ни­ках. Преж­де все­го, кто спло­тил­ся вме­сте с Анте­ми­ем на защи­ту Рима во вре­мя дли­тель­ной оса­ды 472 года? Когда Рици­мер бло­ки­ро­вал город, немно­го­чис­лен­ные сол­да­ты оста­лись на сто­роне авгу­ста. В самом деле, то, что оста­ва­лось от поле­вой (co­mi­ta­ten­se) армии Запа­да, было уни­что­же­но коро­лём визи­готов Эври­хом в кон­це лета 471 года в Гал­лии. После дости­же­ния шат­ко­го пере­ми­рия с Рици­ме­ром, выпро­шен­но­го мис­си­ей епи­ско­па Епи­фа­ния Пави­й­ско­го в мар­те 471 года, Анте­мий сфор­ми­ро­вал послед­ний экс­пе­ди­ци­он­ный кор­пус для отправ­ки про­тив визи­готов. Армия высту­пи­ла под коман­до­ва­ни­ем Анте­мио­ла, сына Анте­мия; пред­вос­хи­щая судь­бу отца, он умер, сра­жа­ясь за защи­ту послед­них клоч­ков рим­ской Гал­лии. Веро­ят­но, имен­но с изве­сти­ем о галль­ской ката­стро­фе Рици­мер осе­нью 471 года разо­рвал мир и начал гото­вить­ся к войне⁸.

Име­ет­ся и дру­гая инфор­ма­ция, помо­гаю­щая при­дать смысл при­ведён­но­му над­пи­сью выра­же­нию tu­mul­tus ci­vi­lis. Как мы уже виде­ли, чер­пая из очень хоро­шо инфор­ми­ро­ван­но­го запад­но­го источ­ни­ка с.171 Иоанн Антио­хий­ский во фраг­мен­те 301, 3—4 упо­ми­на­ет, что собы­тие было граж­дан­ской вой­ной внут­ри горо­да, и вкрат­це опи­сы­ва­ет рас­ста­нов­ку сил сле­дую­щим обра­зом: «На сто­роне Анте­мия высту­пи­ли сена­то­ры и народ; с Рици­ме­ром — мно­же­ство его вар­ва­ров» (καὶ Ἀνθε­μίῳ μὲν συ­νέμα­χουν οἵ τε ἐν τέ­λει καὶ ὁ δῆ­μος, τῷ δὲ Ῥε­κίμε­ρι τὸ τῶν οἰκείων βαρ­βά­ρων πλῆ­θος)». Сведе­ния Иоан­на — более точ­ные, чем у Пав­ла Диа­ко­на, кото­рый, во вся­ком слу­чае, ука­зы­ва­ет на про­ти­во­сто­я­ние сре­ди насе­ле­ния — име­ют боль­шое зна­че­ние. В то вре­мя как вар­вар­ские вой­ска Рици­ме­ра, поз­же уси­лен­ные бур­гун­да­ми Гун­до­ба­да и, нако­нец, ост­ро­гота­ми, сжи­ма­ли оса­ду горо­да, Анте­мий защи­щал Рим с помо­щью немно­го­чис­лен­ных сол­дат, остав­ших­ся в горо­де. Это были импе­ра­тор­ская гвар­дия и, веро­ят­но, bu­cel­la­rii импе­ра­то­ра; но вме­сте с эти­ми вой­ска­ми был народ Рима, орга­ни­зо­ван­ный, воз­мож­но, по fac­tio­nes, как засвиде­тель­ст­во­ва­но для Кон­стан­ти­но­по­ля в сле­дую­щем веке; и, преж­де все­го, это были οἳ ἐν τέ­λει, то есть сена­то­ры, кото­рые к тому же нес­ли свою служ­бу на самых высо­ких уров­нях двор­цо­вой бюро­кра­тии и в адми­ни­ст­ра­ции горо­да. Эта послед­няя инфор­ма­ция цен­на ука­за­ни­ем на то, что часть сена­тор­ской ари­сто­кра­тии не поки­ну­ла Рим. Напро­тив, она высту­пи­ла вме­сте с Анте­ми­ем, разде­ляя его судь­бу. Речь идёт о сооб­ще­нии, кото­рое, в конеч­ном счё­те, объ­яс­ня­ет и реше­ние Рици­ме­ра (и Олиб­рия) отдать город на раз­граб­ле­ние сво­им сол­да­там. Оче­вид­но, что сена­тор­ская ари­сто­кра­тия име­ла воз­мож­ность пре­дать Анте­мия и открыть оса­ждаю­щей армии ворота Рима, но хра­ни­ла вер­ность до тех пор, пока это было воз­мож­но. Поэто­му город был жесто­ко нака­зан, и это нака­за­ние долж­но было, преж­де все­го, ещё раз низ­верг­нуть его бога­тые сена­тор­ские двор­цы⁹. Кро­ме того, Анте­мий так­же имел поли­ти­че­скую под­держ­ку Восточ­ной импе­рии. Даже выбор кон­суль­ской пары на 472 год свиде­тель­ст­ву­ет об этом. Пер­во­го янва­ря 472 года, в то вре­мя как Рим нахо­дил­ся под угро­зой оса­ды, кон­су­ла­ми ста­ли: на Восто­ке Фла­вий Мар­ки­ан, то есть один из двух остав­ших­ся в Кон­стан­ти­но­по­ле сыно­вей Анте­мия (Али­пия и Анте­миол на Запа­де уже были при­не­се­ны в жерт­ву ради спа­се­ния импе­рии); и, глав­ное, на Запа­де Фла­вий Руфий Посту­мий Фест. Поли­ти­че­ское зна­че­ние это­го выбо­ра очень важ­но. Рядом с остав­шим­ся на Восто­ке сыном Анте­мия был постав­лен Фест, чело­век, свя­зан­ный с могу­ще­ст­вен­ной ари­сто­кра­ти­че­ской груп­пой Деци­ев, с само­го нача­ла под­дер­жи­вав­шей пра­ви­тель­ство Анте­мия. Таким обра­зом, состав кон­суль­ской пары 472 года под­твер­жда­ет сооб­ще­ние Иоан­на Антио­хий­ско­го: пред­ста­ви­те­ли сена­тор­ской ари­сто­кра­тии, οἳ ἐν τέ­λει, оста­ва­лись в горо­де или, во вся­ком слу­чае, вста­ли на сто­ро­ну Анте­мия про­тив Рици­ме­ра и его направ­лен­ной на свер­же­ние попыт­ки. Таким обра­зом, един­ство импе­рии и леги­тим­ность режи­ма Анте­мия полу­чи­ли одоб­ре­ние вопре­ки интри­гам вар­ва­ра Рици­ме­ра и его союз­ни­ков¹⁰.

Всё ослож­ни­лось, когда в кон­тро­ли­ру­е­мую Рици­ме­ром часть Рима при­был Ани­ций Олиб­рий. Преж­де все­го вслед­ст­вие это­го выбо­ра Олиб­рия ситу­а­ция при­об­ре­ла зна­че­ние tu­mul­tus ci­vi­lis. Олиб­рий не был вто­ро­сте­пен­ной фигу­рой в исто­рии того вре­ме­ни; напро­тив, бла­го­да­ря сво­е­му про­ис­хож­де­нию и сво­им род­ст­вен­ным свя­зям он был лич­но­стью боль­шо­го поли­ти­че­ско­го зна­че­ния. Глав­ный пред­ста­ви­тель Ани­ци­ев, он пере­брал­ся на Восток, воз­мож­но, ещё до ван­даль­ско­го раз­граб­ле­ния 455 года. Он женил­ся на Пла­ци­дии, доче­ри Вален­ти­ни­а­на III, став бла­го­да­ря ad­fi­ni­tas чле­ном импе­ра­тор­ской семьи с.172 потом­ков Фео­до­сия. В то же вре­мя он был и род­ст­вен­ни­ком Гей­зе­ри­ха, посколь­ку сест­ра Пла­ци­дии, Евдо­кия, вышла замуж за Гуне­ри­ха, сына Гей­зе­ри­ха и наслед­ни­ка ван­даль­ско­го пре­сто­ла. Неслу­чай­но Рици­мер полу­чил под­держ­ку Гей­зе­ри­ха в ходе сво­ей лич­ной вой­ны про­тив Анте­мия. В апре­ле 472 года Ани­ций Олиб­рий был про­воз­гла­шён авгу­стом про­тив воли восточ­но­го импе­ра­то­ра Льва, не при­знав­ше­го его режим. Таким обра­зом, Олиб­рий был узур­па­то­ром, под­дер­жан­ным вар­вар­ской коа­ли­ци­ей под коман­до­ва­ни­ем Рици­ме­ра. В этот момент, посред­ст­вом при­со­еди­не­ния к пред­ста­ви­те­лям двух боль­ших групп — Олиб­рия, пред­ста­ви­те­ля Ани­ци­ев, и их союз­ни­ков; и Анте­мия, под­дер­жан­но­го оста­вав­ши­ми­ся в горо­де οἳ ἐν τέ­λει, сре­ди кото­рых, преж­де все­го, были Деции — вся рим­ская и ита­лий­ская ари­сто­кра­тия вновь ока­за­лась сра­жаю­щей­ся на про­ти­во­по­лож­ных фрон­тах за власть в Риме и на Запа­де, и опре­де­ля­ла судь­бу импе­рии в pars Oc­ci­den­tis. Тако­ва ситу­а­ция, опи­сы­вае­мая Пав­лом Диа­ко­ном. В соот­вет­ст­вии с этой точ­кой зре­ния ссыл­ка над­пи­си и дру­гих источ­ни­ков на tu­mul­tus ci­vi­lis, граж­дан­скую вой­ну, оправ­ды­ва­ет­ся не столь­ко столк­но­ве­ни­ем Анте­мия с Рици­ме­ром, гене­ра­лом вар­вар­ско­го про­ис­хож­де­ния и союз­ни­ком дру­гих вар­ва­ров, сколь­ко долж­на быть поня­та с точ­ки зре­ния глу­бо­ко­го раз­ры­ва во всей рим­ской и ита­лий­ской сена­тор­ской ари­сто­кра­тии, встав­шей на две про­ти­во­по­лож­ные сто­ро­ны: с Анте­ми­ем, закон­ным импе­ра­то­ром, или с Ани­ци­ем Олиб­ри­ем, союз­ни­ком Рици­ме­ра¹¹.

С наступ­ле­ни­ем лета собы­тия уско­ри­лись: Рим был захва­чен, Анте­мий убит, город пре­дан раз­граб­ле­нию и раз­ру­ши­тель­ной яро­сти войск Рици­ме­ра. Были разо­ре­ны не толь­ко зда­ния; насе­ле­ние так­же вышло потря­сён­ным и обес­си­лен­ным дли­тель­ной оса­дой. С учё­том этих дра­ма­ти­че­ских испы­та­ний мож­но луч­ше понять реше­ние Фау­ста при­сту­пить после ката­стро­фы к рестав­ра­ции ста­туи Минер­вы и, глав­ное, оста­вить о ней напы­щен­ную память. В тек­сте над­пи­си при­сут­ст­ву­ет двой­ной посыл. При­вет­ст­ву­е­мое Фау­стом bea­ti­tu­do tem­po­rum объ­яс­ня­ет­ся не толь­ко ско­рой рестав­ра­ци­ей повреж­дён­но­го участ­ка. Преж­де все­го, это отсыл­ка к мен­таль­ной атмо­сфе­ре, к жела­нию вос­со­еди­не­ния соци­аль­ной тка­ни, разде­ля­е­мо­му все­ми, победи­те­ля­ми и побеж­дён­ны­ми. И это чув­ство при­ми­ре­ния было непо­сред­ст­вен­ным, в первую оче­редь у пред­ста­ви­те­лей сена­тор­ской ари­сто­кра­тии, реши­тель­но побуж­дае­мых к нему отвра­ти­тель­ным зре­ли­щем раз­граб­ле­ния и вызван­ным tu­mul­tus ci­vi­lis раз­ры­вом груп­по­вой спло­чён­но­сти. Впе­чат­ля­ю­щее под­твер­жде­ние это­му мы нахо­дим и в дру­гих фак­тах, кото­рые, будучи взя­ты­ми в сово­куп­но­сти, вос­ста­нав­ли­ва­ют атмо­сфе­ру в горо­де с пер­вых дней после раз­граб­ле­ния.

3. Немед­лен­ное стрем­ле­ние к при­ми­ре­нию в горо­де ещё раз под­твер­жда­ет­ся сооб­ще­ни­ем, сохра­нён­ным у Иоан­на Антио­хий­ско­го. Олиб­рий был при­знан сена­том импе­ра­то­ром толь­ко после пора­же­ния Анте­мия. Но смерть отваж­но­го авгу­ста, без­за­щит­ным обез­глав­лен­но­го вар­ва­ром Гун­до­ба­дом, ощу­ща­лась общей раной для горо­да; раной, кото­рая была изле­че­на. Дей­ст­ви­тель­но, как сооб­ща­ет Иоанн, победи­тель Рици­мер, преж­де чем сопро­во­дить Олиб­рия в импе­ра­тор­ский дво­рец на Пала­тине, согла­сил­ся пре­до­ста­вить Анте­мию похо­ро­ны, достой­ные его ран­га и лич­но­сти: Ὁ δὲ Ῥε­κίμερ αὐτὸν μὲν βα­σιλι­κῆς ἠξίωσε τα­φῆς, τὸν δὲ Ὀλύβ­ριον ἐπὶ τὴν с.173 βα­σίλειον ἀνή­γαγεν αὐλήν («Рици­мер счёл его (Анте­мия) достой­ным импе­ра­тор­ско­го погре­бе­ния и затем ввёл Олиб­рия в импе­ра­тор­ский дво­рец»).

Несмот­ря на свою про­стоту, текст ука­зы­ва­ет на вер­хо­вен­ство Рици­ме­ра над горо­дом и над импе­ра­тор­ским инсти­ту­том, а так­же на его реше­ние объ­еди­нить вокруг Олиб­рия сена­тор­скую ари­сто­кра­тию, кото­рая, по при­чине вой­ны, высту­па­ла на про­ти­во­по­лож­ных фрон­тах. Пора­жа­ет так­же опе­ра­тив­ность реше­ния. Анте­мий был убит один­на­дца­то­го июля; его погре­бе­ние после­до­ва­ло вско­ре за ката­стро­фой, пото­му что после цере­мо­нии Олиб­рий завла­дел Пала­ти­ном. Оче­вид­но, Рици­мер наме­ре­вал­ся устра­нить экс­цес­сы гра­бе­жей, возда­вая поче­сти самой выдаю­щей­ся жерт­ве тех дра­ма­ти­че­ских дней, авгу­сту Анте­мию. Это был жест, необ­хо­ди­мый для воз­об­нов­ле­ния диа­ло­га с рим­ской ари­сто­кра­ти­ей, вме­сте с кото­рой Рици­мер управ­лял Запа­дом в тече­ние при­мер­но пят­на­дца­ти лет. Воз­мож­но, здесь так­же име­ли место лич­ные моти­вы, рав­но как и моти­вы пре­сти­жа и обще­ст­вен­но­го мне­ния. В самом деле, начав вой­ну, Рици­мер разо­рвал узы мат­ри­мо­ни­аль­но­го сою­за, свя­зы­вав­шие его с Анте­ми­ем, его тестем. Устра­и­вая ему подо­баю­щие похо­ро­ны, Рици­мер, воз­мож­но, наме­ре­вал­ся адре­со­вать покой­но­му тестю послед­ний жест ува­же­ния, пыта­ясь таким обра­зом смяг­чить вину за обиду, отме­чен­ную все­ми источ­ни­ка­ми как ковар­ное свой­ство его лич­но­сти. Мы не зна­ем, где Анте­мий был похо­ро­нен с поче­стя­ми, достой­ны­ми импе­ра­то­ра. Веро­ят­но, он обрёл моги­лу в мав­зо­лее, постро­ен­ном Гоно­ри­ем и при­мы­каю­щем к гроб­ни­це Пет­ра. В любом слу­чае оче­вид­но, что во всё ещё потря­сён­ном горо­де похо­ро­ны Анте­мия при­гла­ша­ли к раз­ряд­ке напря­жён­но­сти и к все­об­ще­му при­ми­ре­нию; таким обра­зом, это было собы­ти­ем ясно­го поли­ти­че­ско­го зна­че­ния, бо́льшим, чем про­стое выра­же­ние бла­го­че­стия. Анте­мий быст­ро отмёл все пред­рас­суд­ки о сво­ём гре­че­ском про­ис­хож­де­нии и был импе­ра­то­ром, люби­мым в Риме сена­том и наро­дом. Он утвер­дил цен­траль­ное поло­же­ние Рима, оста­ва­ясь в горо­де на про­тя­же­нии все­го сво­его прав­ле­ния. Он выстро­ил харак­те­ри­зу­е­мый тер­пи­мо­стью режим, при­ве­чая в сво­ём окру­же­нии ере­ти­ков и языч­ни­ков. Преж­де все­го, он воз­ло­жил на себя и свою семью отча­ян­ную попыт­ку спа­сти Запад­ную импе­рию. Его смерть при­об­ре­ла сим­во­ли­че­ское зна­че­ние, посколь­ку он был хлад­но­кров­но убит вар­ва­ром, в то вре­мя как Рим был раз­граб­лен вой­ска­ми маги­ст­ра, пре­дав­ше­го сво­его импе­ра­то­ра и осно­во­по­ла­гаю­щие зако­ны род­ства. Лич­ная тра­гедия Анте­мия дала повод для жеста при­ми­ре­ния меж­ду раз­лич­ны­ми сена­тор­ски­ми фрак­ци­я­ми, участ­во­вав­ши­ми на про­ти­во­по­лож­ных фрон­тах в tu­mul­tus ci­vi­lis пер­вых меся­цев 472 года. Его похо­ро­ны были момен­том обще­го тра­у­ра, бла­го­при­ят­но­го для воз­об­нов­ле­ния согла­сия. Через судь­бу импе­ра­то­ра весь город, на всех обще­ст­вен­ных уров­нях, смог заду­мать­ся о сво­ей дра­ма­ти­че­ской судь­бе¹².

4. Вос­ста­нов­ле­ние ста­туи Минер­вы сле­ду­ет сопо­ста­вить с сооб­ще­ни­ем о похо­ро­нах Анте­мия. Это начи­на­ние не про­сто озна­ча­ло спо­соб­ность горо­да вос­ста­нав­ли­вать памят­ни­ки и сим­во­лы, важ­ные для его иден­тич­но­сти, в соот­вет­ст­вии с обя­за­тель­ст­вом, часто оправ­ды­ваю­щим вос­хва­ле­ние bea­ti­tu­do tem­po­rum в эпи­гра­фи­ке позд­не­ан­тич­но­го Рима. В слу­чае над­пи­си Фау­ста мож­но интер­пре­ти­ро­вать ссыл­ку на bea­ti­tu­do tem­po­rum так­же в соот­вет­ст­вии с иной пер­спек­ти­вой. Ведь вос­ста­нов­ле­ние было поли­ти­че­ским собы­ти­ем с явным сим­во­ли­че­ским зна­че­ни­ем для новой атмо­сфе­ры при­ми­ре­ния горо­да, и по этой при­чине оно долж­но быть про­слав­ле­но и вве­ре­но памя­ти потом­ков. Как в слу­чае дру­гих раз­граб­ле­ний V века (мы рас­по­ла­га­ем извест­ны­ми свиде­тель­ства­ми об Ала­ри­хо­вом раз­граб­ле­нии 410 года), так и в 472 году рай­он фору­ма и, преж­де все­го, пло­щадь вокруг курии были осо­бен­но повреж­де­ны. В 410 году Ала­рих наме­ре­вал­ся таким обра­зом нака­зать сенат, не с.174 под­дер­жав­ший его в дипло­ма­ти­че­ских манёв­рах с Гоно­ри­ем. Оче­вид­но, в 472 году гра­би­те­ли наме­ре­ва­лись пора­зить самые сим­во­лы той части сена­тор­ской ари­сто­кра­тии, οἳ ἐν τέ­λει, кото­рая под­дер­жи­ва­ла Анте­мия в тече­ние дол­гих меся­цев, от раз­ры­ва 470 до июля 472 года. Кро­ме того, нель­зя исклю­чать, что один из цен­тров послед­не­го сопро­тив­ле­ния Анте­мия и его при­вер­жен­цев нахо­дил­ся как раз в рай­оне фору­ма и вокруг Пала­ти­на. Оттуда Анте­мий пред­при­нял отча­ян­ную попыт­ку бег­ства, кото­рая закон­чи­лась внут­ри пере­пол­нен­ной бежен­ца­ми церк­ви св. Хри­со­го­на.

Как извест­но, Рици­мер и Ани­ций Олиб­рий нена­дол­го пере­жи­ли Анте­мия. Рици­мер умер почти сра­зу, 18—19 авгу­ста; Олиб­рий после­до­вал за ним 2 нояб­ря. Несмот­ря на эти неожи­дан­ные собы­тия, дух при­ми­ре­ния, дви­гав­ший сена­то­ра­ми после мно­го­лет­них раздо­ров, не исчез. Отре­ста­ври­ро­ван­ная ста­туя Минер­вы ста­ла сим­во­лом вос­ста­нов­лен­но­го согла­сия и воз­об­нов­лён­но­го един­ства рим­ско­го сена­та после суро­вой поры Рици­ме­ра и граж­дан­ской вой­ны. Тем самым утвер­жда­лось окон­ча­ние tu­mul­tus ci­vi­lis, порож­дён­но­го разде­ле­ни­ем сена­тор­ской ари­сто­кра­тии меж­ду пар­ти­я­ми Анте­мия и Ани­ция Олиб­рия. Таков был под­лин­ный смысл bea­ti­tu­do tem­po­rum, под­твер­ждён­ной начи­на­ни­ем Фау­ста. Ста­туя издав­на была сим­во­лом сена­та и его li­ber­tas^[5], и нахо­ди­лась в месте, кото­рое долж­но было напо­ми­нать об этом состо­я­нии. По этим при­чи­нам её вос­ста­нов­ле­ние было жестом, достой­ным того, чтобы быть про­слав­лен­ным и пере­дан­ным потом­кам¹³.

Этот жест выглядит ещё более мно­го­зна­чи­тель­ным, если он отра­жа­ет родо­вую при­над­леж­ность осу­ще­ст­вив­ше­го рестав­ра­цию Фау­ста. В том, что каса­ет­ся про­ти­во­сто­я­ния ари­сто­кра­ти­че­ских родов, кото­рым были отме­че­ны собы­тия 470 — лета 472 гг., реше­ние Фау­ста как пре­фек­та горо­да со сто­ро­ны Олиб­рия (или его пре­ем­ни­ка Гли­це­рия, разде­ляв­ше­го его поли­ти­че­скую линию) фак­ти­че­ски пред­став­ля­ет собой ещё один при­знак стрем­ле­ния к миру и при­ми­ре­нию после раз­граб­ле­ния. Боль­шин­ство сена­та было на сто­роне Анте­мия и про­тив Рици­ме­ра и Олиб­рия. Победи­те­ли реши­ли дове­рить долж­ность, тра­ди­ци­он­но закреп­лён­ную за чле­ном сена­та, лич­но­сти, пред­став­ляв­шей собой посред­ни­ка меж­ду про­ти­во­сто­я­щи­ми груп­па­ми зна­ти и поэто­му меж­ду про­ти­во­сто­я­щи­ми фрак­ци­я­ми насе­ле­ния. Дей­ст­ви­тель­но, Фауст был вну­ком Ани­ция Аци­лия Глаб­ри­о­на Фау­ста, кон­су­ла 438 года и вли­я­тель­но­го пред­ста­ви­те­ля рода Ани­ци­ев. Мать Фау­ста, веро­ят­но, была доче­рью Фау­ста, кон­су­ла 438 года. Со сто­ро­ны же отца Фауст был сыном Цеци­ны Деция Васи­лия, кон­су­ла 463 года, и вну­ком Цеци­ны Деция Аги­на­ция Аль­би­на, кон­су­ла 444 года. Сле­до­ва­тель­но, по отцов­ской линии Фауст был пред­ста­ви­те­лем могу­ще­ст­вен­но­го рода Деци­ев, под­дер­жав­ше­го Анте­мия про­тив Рици­ме­ра и его кан­дида­та, Ани­ция Олиб­рия. Оче­вид­но, что по рож­де­нию и вос­пи­та­нию Фауст разде­лял при­над­леж­ность к двум вели­ким родам Ани­ци­ев и Деци­ев. Поэто­му он мог добить­ся кон­сен­су­са всех групп зна­ти, свя­зан­ных с эти­ми дву­мя рода­ми. В тот момент он был чело­ве­ком, наи­бо­лее под­хо­дя­щим для при­ми­ре­ния; он тоже, в неко­то­ром роде, сим­вол согла­сия, кото­рое рим­ская сена­тор­ская ари­сто­кра­тия жела­ла вос­ста­но­вить, несмот­ря на необ­ра­ти­мый упа­док импе­рии — а воз­мож­но, осо­бен­но в этом кон­тек­сте глу­бо­кой инсти­ту­цио­наль­ной сла­бо­сти. Тем, сле­до­ва­тель­но, при­вле­ка­тель­нее для идеи bea­ti­tu­do tem­po­rum при­сут­ст­вие его име­ни, как ини­ци­а­то­ра рестав­ра­ции ста­туи, оли­це­тво­ряв­шей един­ство сена­та¹⁴.

с.175 5. Стрем­ле­ние к вос­со­еди­не­нию соци­аль­ной тка­ни в Риме после 472 года, похо­же, под­твер­жда­ет­ся вос­по­ми­на­ни­ем о дру­гом пер­со­на­же, высту­пав­шем, бла­го­да­ря его соб­ст­вен­ной иден­тич­но­сти, в каче­стве посред­ни­ка меж­ду раз­лич­ны­ми груп­па­ми рим­ско­го обще­ства. Фла­вий Вали­ла, ma­gis­ter mi­li­tum и член сена­та, коман­дир вар­вар­ско­го про­ис­хож­де­ния, но никей­ской веры, про­шёл со вре­мён Анте­мия и Рици­ме­ра и до пер­вых лет прав­ле­ния Одо­ак­ра впе­чат­ля­ю­щую карье­ру, непре­рыв­но сопро­вож­дае­мую поче­стя­ми и успе­ха­ми. Впер­вые мы обна­ру­жи­ва­ем Вали­лу в ран­ге ma­gis­ter ut­rius­que mi­li­tiae в апре­ле 471 года, во вре­мя пери­о­да напря­жён­но­сти, пред­ше­ст­во­вав­шей вспыш­ке враж­деб­но­сти меж­ду Анте­ми­ем и Рици­ме­ром. Нель­зя с уве­рен­но­стью уста­но­вить роль Вали­лы в tu­mul­tus ci­vi­lis 472 года. В дру­гом месте мы пред­по­ло­жи­ли, что, начи­ная с 470 года, он был на сто­роне Анте­мия, как новый ma­gis­ter, про­ти­во­по­став­лен­ный Рици­ме­ру. В любом слу­чае, судя по име­ю­щей­ся в нашем рас­по­ря­же­нии инфор­ма­ции, Вали­ла сохра­нил свой пост и своё вли­я­ние и после дра­ма­ти­че­ских собы­тий 472 года. Дей­ст­ви­тель­но, в пери­од меж­ду Олиб­ри­ем и Одо­ак­ром он был удо­сто­ен над­пи­си в амфи­те­ат­ре Фла­ви­ев, при­во­дя­щей его имя на местах, заре­зер­ви­ро­ван­ных за сена­то­ра­ми (CIL, VI 32169 + 32221). Впо­след­ст­вии, в эпо­ху Одо­ак­ра (в пери­од до мар­та 483 года), он так­же упо­ми­на­ет­ся в над­пи­си, поме­щён­ной папой Сим­пли­ци­ем в церк­ви св. Андрея в Ката­бар­ба­ра, воз­ведён­ной в мону­мен­таль­ной части двор­ца Юния Бас­са, кото­рую Вали­ла, её соб­ст­вен­ник, оста­вил в наслед­ство рим­ской церк­ви (ICUR, II 115 = CLE 916 = ILCV 1785 = CIL, VI 41402). Такое зна­чи­тель­ное обще­ст­вен­ное поло­же­ние в тот бес­по­кой­ный пери­од (472—483), несо­мнен­но, сле­ду­ет свя­зы­вать с его спо­соб­но­стью к посред­ни­че­ству меж­ду вой­ском, сфор­ми­ро­ван­ным пре­иму­ще­ст­вен­но из вар­ва­ров, и поли­ти­че­ски­ми инсти­ту­та­ми, импе­ра­то­ром (и поз­же rex Одо­ак­ром) и сена­том. С учё­том, кро­ме того, его рев­ност­ной като­ли­че­ской веры, он был важ­ным дей­ст­ву­ю­щим лицом и в отно­ше­ни­ях меж­ду импе­ра­тор­ским (или королев­ским, во вре­ме­на гос­под­ства Одо­ак­ра) дво­ром, сена­тор­ской ари­сто­кра­ти­ей и рим­ским епи­ско­пом. К сожа­ле­нию, мы не рас­по­ла­га­ем надёж­ны­ми сведе­ни­я­ми о его поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти сра­зу после раз­граб­ле­ния 472 года. Но он дол­гое вре­мя сохра­нял вли­я­ние и власть в Риме, заслу­жив похва­лу сена­та и церк­ви. Поэто­му воз­мож­но пред­по­ло­жить, что он был сре­ди тех, кто, как Фауст, дей­ст­во­вал в под­держ­ку атмо­сфе­ры при­ми­ре­ния и согла­сия в горо­де после смер­ти Анте­мия¹⁵.

6. С атмо­сфе­рой при­ми­ре­ния, харак­те­ри­зу­ю­щей дея­тель­ность рим­ско­го сена­та в пери­од меж­ду корот­ким прав­ле­ни­ем Олиб­рия и прав­ле­ни­ем Гли­це­рия, может быть так­же свя­зан важ­ный юриди­че­ский доку­мент. Речь идёт о новел­ле пре­ем­ни­ка Ани­ция Олиб­рия, Гли­це­рия. Как уже отме­ча­лось, Рици­мер умер 18 или 19 авгу­ста 472 года; вско­ре, 2 нояб­ря 472 года, за ним после­до­вал Олиб­рий. Вне­зап­ная смерть Рици­ме­ра и почти одно­вре­мен­ная смерть Олиб­рия оста­ви­ли про­дол­жав­ший­ся несколь­ко меся­цев ваку­ум вла­сти. Устра­нил его бур­гунд­ский принц Гун­до­бад. Ему доста­лось коман­до­ва­ние вой­ском, взяв­шим Рим, и 5 мар­та 473 года Гун­до­бад избрал пре­ем­ни­ка Олиб­рия сре­ди людей, наи­бо­лее близ­ких к покой­но­му импе­ра­то­ру. Авгу­стом был про­воз­гла­шён co­mes do­mes­ti­co­rum Гли­це­рий, то есть коман­дир с.176 импе­ра­тор­ской гвар­дии Олиб­рия. В рим­ском кон­тек­сте это был выбор, оче­вид­но устра­и­вав­ший мно­гих: сто­рон­ни­ков Олиб­рия, фило­а­ни­ци­ан­ских чле­нов сена­та, воен­ных вождей, осо­бен­но Гун­до­ба­да, фак­ти­че­ски пре­до­ста­вив­ше­го воен­ную под­держ­ку ново­му импе­ра­то­ру, нако­нец, рим­скую цер­ковь, с кото­рой у Гли­це­рия были хоро­шие отно­ше­ния. Одна­ко опре­де­ля­ю­щим для судь­бы и поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти Гли­це­рия ста­ло отсут­ст­вие при­зна­ния его режи­ма со сто­ро­ны восточ­но­го импе­ра­то­ра Льва. Это реше­ние Льва, под­твер­ждён­ное его пре­ем­ни­ком Зено­ном, навреди­ло ста­биль­но­сти прав­ле­ния Гли­це­рия и уве­ли­чи­ло его сла­бость, вызван­ную раз­лич­ны­ми опас­но­стя­ми, угро­жав­ши­ми тому, что оста­лось от Запад­ной импе­рии. Гли­це­рию при­шлось столк­нуть­ся с агрес­сив­но­стью визи­готов Эври­ха и ван­да­лов Гей­зе­ри­ха. Испы­ты­вая недо­ста­ток средств, летом 473 года он рас­пу­стил вой­ска ост­ро­готов, кото­рые вес­ной 472 года при­бы­ли в Рим на под­мо­гу Анте­мию, и отпра­вил их в Гал­лию. Это было серь­ёз­ной ошиб­кой, посколь­ку ост­ро­готы пре­да­лись гра­бе­жам и опу­сто­ше­ни­ям¹⁶.

С учё­том его сла­бо­сти, Гли­це­рий был преж­де все­го прин­цеп­сом, доби­ваю­щим­ся леги­тим­но­сти. Поэто­му не уди­ви­тель­но, что с само­го нача­ла сво­его прав­ле­ния август искал под­держ­ки сена­тор­ской ари­сто­кра­тии Рима. Он отста­и­вал её поли­ти­че­ские инте­ре­сы, в част­но­сти, удо­вле­тво­ряя тре­бо­ва­ния Деци­ев и свя­зан­ных с ними групп¹⁷. Преж­де все­го, что каса­ет­ся горо­да Рима, это были инте­ре­сы, направ­лен­ные на защи­ту ста­рин­ной сена­тор­ской ари­сто­кра­тии от воз­рас­таю­щей силы рим­ской церк­ви. Это про­ти­во­сто­я­ние в рим­ском соци­аль­ном кон­тек­сте ещё боль­ше обост­ри­лось собы­ти­я­ми раз­граб­ле­ний 455 и 472 гг., осла­бив­ши­ми сенат к пол­ной выго­де рим­ско­го епи­ско­па, осо­бен­но с точ­ки зре­ния вли­я­ния и вла­сти над дру­ги­ми груп­па­ми насе­ле­ния. С согла­ше­ни­ем меж­ду сена­том и импе­ра­то­ром, один­на­дца­то­го мар­та 473 года — как раз через пять дней после вос­ше­ст­вия на пре­стол — была обна­ро­до­ва­на новел­ла про­тив симо­нии (sac­rum edic­tum contra or­di­na­tio­nes si­mo­nia­cas) и, сле­до­ва­тель­но, про­тив про­даж­но­го вос­хож­де­ния на глав­ные цер­ков­ные долж­но­сти. Речь идёт о меро­при­я­тии боль­шой важ­но­сти, посколь­ку оно пол­но­стью соот­вет­ст­во­ва­ло инте­ре­сам «нрав­ст­вен­но­сти цер­ков­ной иерар­хии», разде­ля­е­мым рели­ги­оз­ной поли­ти­кой Льва на Восто­ке. Сло­ва Гли­це­рия, обра­щён­ные к его пре­фек­ту пре­то­рия Имель­ко­ну, порой весь­ма суро­вы:

В этом впе­чат­ля­ю­щем тек­сте вновь появ­ля­ет­ся, но в дру­гом обли­чье, вос­по­ми­на­ние о раз­граб­ле­нии 472 года. После дости­же­ния при­ми­ре­ния сена­та нет боль­ше tu­mul­tus ci­vi­lis, упо­ми­нае­мо­го Фау­стом. Это ско­рее ката­стро­фа, кото­рая в сло­вах Гли­це­рия объ­яс­ня­ет­ся как дра­ма­ти­че­ское след­ст­вие гне­ва Божье­го за прак­ти­ку симо­нии цер­ков­ни­ков: Un­de fac­tum cre­di­mus, ut of­fen­sa di­vi­ni­tas, quod tot ma­lis pro­ba­mus ex­per­ti, fa­vo­rem suae maies­ta­tis aver­te­ret, et Ro­ma­nam gen­tem tan­tis, quae tran­sac­ta sunt, in­for­tu­niis fa­ti­ga­ret. Речь идёт о ради­каль­ном реше­нии: вос­по­ми­на­ние о раз­граб­ле­нии 472 года поли­ти­че­ски экс­плу­а­ти­ру­ет­ся Гли­це­ри­ем и его сена­тор­ским окру­же­ни­ем для оправ­да­ния мер, кото­рые в дей­ст­ви­тель­но­сти появ­ля­ют­ся в пол­ном согла­сии с про­ти­во­дей­ст­ви­ем прак­ти­ке симо­нии, уже санк­ци­о­ни­ро­ван­ном новел­лой Льва и Анте­мия. В самом деле, чтобы отме­тить пре­ем­ст­вен­ность меж­ду режи­ма­ми Анте­мия и Гли­це­рия — пре­ем­ст­вен­ность, став­шую осо­бен­но важ­ной для части рим­ской ари­сто­кра­тии, под­дер­жи­вав­шей Анте­мия вплоть до июля 472 года — сле­ду­ет иметь в виду, что до новел­лы Гли­це­рия борь­ба с симо­ни­ей была при­чи­ной жёст­ких меро­при­я­тий 469 года со сто­ро­ны Льва и Анте­мия (CI, I, 3, 30 [31]):

В 469 году это была про­бле­ма неот­лож­ной важ­но­сти для всей импе­рии. Преж­де все­го, что каса­ет­ся Анте­мия, в обна­ро­до­ва­нии новел­лы вме­сте со Львом прин­цепс фак­ти­че­ски выра­жал тре­бо­ва­ние еди­ной рели­ги­оз­ной поли­ти­ки меж­ду Восто­ком и Запа­дом. Кро­ме того, уда­ряя по прак­ти­ке симо­нии, с.178 Анте­мий дей­ст­во­вал в пол­ном соот­вет­ст­вии со сво­им ви́дени­ем отно­ше­ний меж­ду импе­ра­тор­ский и цер­ков­ной вла­стя­ми, преж­де все­го в Риме, сво­ей сто­ли­це. Это были при­зна­ки стрем­ле­ния уста­но­вить кон­троль импе­ра­то­ра так­же над жиз­нью церк­ви и гаран­ти­ро­вать ней­траль­ность её поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти по срав­не­нию с воз­рас­таю­щим вли­я­ни­ем като­ли­че­ской церк­ви¹⁹. Оче­вид­но, эти меры полу­чи­ли согла­сие тех групп рим­ской ари­сто­кра­тии, кото­рые под­дер­жи­ва­ли Анте­мия (οἳ ἐν τέ­λει). По этой при­чине не долж­но вызы­вать удив­ле­ния, что Гли­це­рий вновь под­нял этот вопрос с само­го нача­ла сво­его прав­ле­ния, а имен­но через шесть дней после про­воз­гла­ше­ния авгу­стом. Важ­но под­черк­нуть поли­ти­че­ское зна­че­ние пре­ем­ст­вен­но­сти меж­ду зако­но­да­тель­ст­вом про­тив симо­нии Анте­мия и Льва (469) и новел­лой Гли­це­рия (473). Речь, оче­вид­но, идёт о гар­мо­нии, вдох­нов­лён­ной выслу­ши­ва­ни­ем сенат­ских групп, кото­рые уже нахо­ди­лись в окру­же­нии Анте­мия и кото­рые после раз­граб­ле­ния 472 года всё силь­нее ощу­ща­ли поли­ти­че­ское дав­ле­ние воз­ник­шей в горо­де цер­ков­ной иерар­хии²⁰. Уси­лия сна­ча­ла Анте­мия, а затем Гли­це­рия не достиг­ли цели. В пери­од прав­ле­ния Одо­ак­ра про­ти­во­сто­я­ние меж­ду сена­тор­ской ари­сто­кра­ти­ей и цер­ков­ной иерар­хи­ей в Риме обост­ри­лось. Вплоть до сен­са­ци­он­но­го реше­ния 483 года. После смер­ти папы Сим­пли­ция часть сена­та под руко­вод­ст­вом Деци­ев пове­ла свою бит­ву, высту­пив в откры­тую. Сенат созвал синод епи­ско­пов, чтобы нало­жить на них ряд огра­ни­че­ний в неза­ви­си­мом управ­ле­нии цер­ков­ным пат­ри­мо­ни­ем. Дух, кото­рый вызы­ва­ет к жиз­ни новел­лу Гли­це­рия про­тив симо­нии, вызы­ва­ет, соот­вет­ст­вен­но, меры Анте­мия и Льва 469 года и, похо­же, так­же вдох­нов­ля­ет меро­при­я­тия 483 года. Оче­вид­но, что за эти­ми ини­ци­а­ти­ва­ми сто­ит та же самая поли­ти­че­ская груп­па, воз­глав­ля­ю­щая несколь­ко сена­тор­ских родов и хра­ня­щая память об Анте­мии и его рели­ги­оз­ной поли­ти­ке²¹.

7. Заклю­че­ние. Несмот­ря на серь­ёз­ную нехват­ку доку­мен­тов, мно­гие аспек­ты исто­рии Рима во вто­рой поло­вине V века ещё пред­сто­ит изу­чить. Тем не менее, в послед­ние деся­ти­ле­тия были наме­че­ны руко­во­дя­щие ори­ен­ти­ры тако­го иссле­до­ва­ния:

—паде­ние импе­рии в 476 года про­изо­шло не бес­шум­но, осо­бен­но в Риме и в Ита­лии. Наобо­рот, Рим нахо­дил­ся в цен­тре послед­них кон­вуль­сив­ных собы­тий, кото­рые в тече­ние два­дца­ти лет при­ве­ли к кон­цу импе­рии. Это его цен­траль­ное поло­же­ние было обу­слов­ле­но тем фак­том, что с 450 года и, по мень­шей мере, до 473/474 гг., Рим вновь стал поли­ти­че­ской сто­ли­цей Запа­да;

—нет сомне­ний в том, что поли­ти­че­ское цен­траль­ное поло­же­ние Рима выра­жа­ет­ся, преж­де все­го, в дея­тель­но­сти его сена­тор­ской ари­сто­кра­тии. Гори­зонт наи­бо­лее вли­я­тель­ных сена­тор­ских родов не был огра­ни­чен с.179 мест­ны­ми собы­ти­я­ми. В их ви́дении и в ви́дении мно­гих совре­мен­ни­ков, в том чис­ле, напри­мер, импе­ра­то­ра Льва, един­ство импе­рии меж­ду Восто­ком и Запа­дом было цен­но­стью, кото­рую сле­до­ва­ло сохра­нить. И ещё: дея­тель­ность рим­ских сена­тор­ских родов была опре­де­ля­ю­щей как в попыт­ке про­ти­во­сто­ять рас­па­ду импе­рии, так и, после кру­ше­ния и смер­ти Анте­мия, в опре­де­ле­нии ново­го поли­ти­че­ско­го устрой­ства, кото­рое под­дер­жи­ва­ло бы вли­я­ние сена­тор­ской ари­сто­кра­тии, несмот­ря на неиз­беж­ную уже ката­стро­фу;

—в пути, веду­щем от ката­стро­фы Анте­мия (июль 472) к нача­лу прав­ле­ния Одо­ак­ра (август 476), отно­ся­ща­я­ся к рестав­ра­ции si­mu­lac­rum Mi­ner­bae над­пись явля­ет­ся доку­мен­том, осве­щаю­щим жела­ние сена­та вос­ста­но­вить сов­мест­ную дея­тель­ность посред­ст­вом при­ми­ре­ния после tu­mul­tus ci­vi­lis 472 года. Имен­но Ани­ций Олиб­рий желал тако­го поли­ти­че­ско­го пово­рота, а его пре­ем­ник Гли­це­рий решил его про­дол­жить. При его прав­ле­нии была осу­щест­вле­на рестав­ра­ция ста­туи Минер­вы и при­нят закон про­тив симо­нии. Эти меро­при­я­тия про­ис­хо­ди­ли в гар­мо­нии с духом при­ми­ре­ния, сде­лав­шим воз­мож­ны­ми похо­ро­ны Анте­мия сра­зу же после захва­та и раз­граб­ле­ния Рима в июле 472 года. Как уже отме­ча­лось, Лев про­явил силь­ную враж­деб­ность к поли­ти­ке сна­ча­ла Олиб­рия, а затем Гли­це­рия. Он не при­знал ни того, ни дру­го­го. Его пре­ем­ник, Зенон, так­же оста­вал­ся враж­деб­ным к Гли­це­рию. И вес­ной 474 года Восток пере­шёл к дей­ст­ви­ям. Было отправ­ле­но вой­ско под коман­до­ва­ни­ем Юлия Непота. Инте­рес­но рас­смот­реть судь­бу Гли­це­рия по при­бы­тии Непота во вто­рой поло­вине июня 474 года. Оста­вив Равен­ну и кон­троль над сво­им вой­ском, Гли­це­рий в июне 474 года нахо­дил­ся на Пала­тине. Не имея воз­мож­но­сти сопро­тив­лять­ся, Гли­це­рий был пре­про­вож­дён из Пала­ти­на в Por­tus, где выса­дил­ся Непот. Затем он был лишён импе­ра­тор­ско­го титу­ла и назна­чен епи­ско­пом Сало­ны. Всё про­изо­шло без про­ли­тия кро­ви. Теат­ром сме­ны пре­ем­ни­ка Ани­ция Олиб­рия леги­тим­ным пре­ем­ни­ком Анте­мия, соглас­но восточ­ной точ­ке зре­ния, был Рим. Оче­вид­но, что в июне 474 года сена­тор­ская ари­сто­кра­тия поза­бо­ти­лась о том, чтобы пере­ход вла­сти не спро­во­ци­ро­вал новый tu­mul­tus ci­vi­lis²².

с.180

ПРИЛОЖЕНИЕ

Источ­ни­ки, упо­ми­наю­щие о раз­граб­ле­нии 472 года

1) Иоанн Антио­хий­ский, fr. 301 (ed. Ro­ber­to).

Ὅτι ὁ Ῥε­κίμερ εἰς διαφο­ρὰν πρὸς τὸν Ἀνθέ­μιον κα­τασ­τάς, τὸν βα­σιλέα τῶν ἑσπε­ρίων, καὶ ταῦτα θυ­γατέ­ρα αὐτοῦ κα­τεγ­γυηθεὶς Ἀλυ­πίαν, ἐμφύ­λιον ἔνδον τῆς πό­λεως συ­νεκ­ρό­τησε πό­λε­μον ἐπὶ μῆ­νας ε´. καὶ Ἀνθε­μίῳ μὲν συ­νέμα­χουν οἵ τε ἐν τέ­λει καὶ ὁ δῆ­μος, τῷ δὲ Ῥε­κίμε­ρι τὸ τῶν οἰκείων βαρ­βά­ρων πλῆ­θος. συ­νῆν δὲ καὶ Ὁδόακ­ρος, γέ­νος ὢν τῶν προ­σα­γορευομέ­νων Σκί­ρων, πατ­ρὸς δὲ Ἰδι­κῶνος, καὶ ἀδελ­φὸς Ὀνοούλ­φου καὶ Ἁρμα­τίου σω­ματο­φύλα­κός τε καὶ σφα­γέως γε­νομέ­νου. καὶ ὁ μὲν Ἀνθέ­μιος κα­τῴκει ἐν τοῖς βα­σιλείοις, ὁ δὲ Ῥε­κίμερ τὰ περὶ τὸν Τί­βεριν διαφ­ρά­ξας λιμῷ τοὺς ἔνδον ἐβιάζε­το. ἐντεῦθέν τε αὐτοῖς συμ­βο­λῆς γε­νομέ­νης, πολὺ τῆς Ἀνθε­μίου κα­τέπε­σε μοίρας· τοὺς δὲ λοιποὺς ὁ Ῥε­κίμερ πα­ρασ­τη­σάμε­νος δό­λῳ βα­σιλέα τὸν Ὀλύβ­ριον ἀπο­δείκ­νυ­σιν. πέν­τε γοῦν διόλου μῆ­νας ἐμφύ­λιος τῆς Ῥώ­μης ἐπεκ­ρά­τει πό­λεμος, ἄχρις οὗ, τῶν περὶ τὸν Ἀνθέ­μιον ἐνδόν­των τοῖς βαρ­βά­ροις καὶ τὸν βα­σιλεύον­τα γυμ­νὸν κα­ταλι­πόν­των, αὐτοῖς τοῖς πτω­χεύου­σιν ἀνα­μιχ­θεὶς ἐν τοῖς πρόσ­φυ­ξι τοῦ μάρ­τυ­ρος Χρυ­σογό­νου γί­νεται· ἐκεῖ τε τῆς κε­φαλῆς ἀπο­τέμ­νε­ται ὑπὸ Γον­δου­βάν­δου τοῦ Ῥε­κίμε­ρος ἀδελ­φοῦ, βα­σιλεύσας ἔτη πέν­τε, μῆ­νας γ´, ἡμέ­ρας ὀκτω­καίδε­κα.

Ὁ δὲ Ῥε­κίμερ αὐτὸν μὲν βα­σιλι­κῆς ἠξίωσε τα­φῆς, τὸν δὲ Ὀλύβ­ριον ἐπὶ τὴν βα­σίλειον ἀνή­γαγεν αὐλήν. Ὀλυβ­ρίου δὲ κα­τὰ τὸν εἰρη­μένον τρό­πον τὴν Ῥω­μαίων πα­ρειλη­φό­τος ἀρχήν, Ῥε­κίμερ ἡμε­ρῶν εἴσω λ´κα­ταλύει τὸν βίον, αἵμα­τος αὐτῷ πλείσ­του ἐξε­μεθέν­τος. Ὀλύβ­ριος δὲ με­τὰ τοῦ­τον ις´ μό­νας ἐπι­βιοὺς ἡμέ­ρας ὑδέ­ρῳ συσ­χε­θεὶς με­ταλ­λάττει, τοῖς βα­σιλεῦ­σιν ἀριθ­μη­θεὶς εἰς μῆ­νας ἓξ ἥμι­συ. τὴν δὲ τοῦ Ῥε­κίμε­ρος τά­ξιν ὑπει­σελ­θὼν Γουν­δου­βάλης, ἀνε­ψιὸς ὢν αὐτοῦ, Γλυ­κέριον, τὴν τοῦ κό­μη­τος τῶν δο­μεσ­τί­κων ἀξίαν ἔχον­τα, ἐπὶ τὴν βα­σιλείαν ἄγει. Γνοὺς δὲ Λέων ὁ τῶν ἑῴων βα­σιλεὺς τὴν τοῦ Γλυ­κερίου ἀνα­γόρευ­σιν ἐπι­στρα­τεύει κατ᾽αὐτοῦ, Νέ­πωτα στρα­τηγὸν ἀπο­δείξας· ὃς ἐπειδὴ τὴν Ῥώ­μην κα­τέλα­βεν, ἀμα­χεὶ τὸν Γλυ­κέριον ἐχει­ρώσα­το καὶ τῶν βα­σιλείων ἐξώ­σας ἐπίσ­κο­πον τοῦ­τον Σά­λωνος προ­χει­ρίζε­ται, η´ μῆ­νας ἐντρυ­φήσαν­τα τῇ ἀρχῇ. εὐθὺς γοῦν ὁ Νέ­πως βα­σιλεὺς ἀνα­δειχ­θεὶς ἦρχε τῆς Ῥώ­μης.

Рици­мер всту­пил в раз­но­гла­сия с импе­ра­то­ром Запа­да Анте­ми­ем (и это несмот­ря на то, что был женат на его доче­ри Али­пии) и в тече­ние девя­ти меся­цев вёл граж­дан­скую вой­ну внут­ри горо­да. Маги­ст­ра­ты и народ Рима высту­пи­ли на сто­роне Анте­мия; с Рици­ме­ром было мно­же­ство его соб­ст­вен­ных вар­ва­ров. Вме­сте с ним нахо­дил­ся и Одо­акр из пле­ме­ни ски­ров, сын Эди­ко­на и брат Оно­уль­фа, кото­рый был тело­хра­ни­те­лем, а затем убий­цей Арма­та. Анте­мий зани­мал импе­ра­тор­ский дво­рец, тогда как Рици­мер бло­ки­ро­вал бере­га Тиб­ра и мучил голо­дом тех, кто нахо­дил­ся внут­ри. В резуль­та­те про­изо­шло сра­же­ние, и боль­шая часть людей Анте­мия была уни­что­же­на. Рици­мер обма­ном под­чи­нил остав­ших­ся в живых и про­воз­гла­сил импе­ра­то­ром Олиб­рия. Рим в тече­ние пяти меся­цев был охва­чен граж­дан­ской вой­ной, до тех пор, пока Анте­мий, когда его люди пре­да­лись вар­ва­рам и оста­ви­ли импе­ра­то­ра без­за­щит­ным, не сме­шал­ся с нищи­ми и при­со­еди­нил­ся к моля­щим­ся в церк­ви муче­ни­ка Хри­со­го­на. И там он был обез­глав­лен Гун­до­ба­дом, бра­том Рици­ме­ра, после пяти лет, трёх меся­цев и восем­на­дца­ти дней цар­ст­во­ва­ния.

Рици­мер счёл Анте­мия достой­ным импе­ра­тор­ско­го погре­бе­ния и ввёл во дво­рец Олиб­рия. Когда Олиб­рий таким обра­зом полу­чил вер­хов­ную власть над рим­ля­на­ми, Рици­мер через трид­цать дней умер после кро­ва­вой рвоты. Олиб­рий пере­жил его все­го на шест­на­дцать дней и умер, пора­жён­ный водян­кой; он был при­чис­лен к импе­ра­то­рам в тече­ние шести с поло­ви­ной меся­цев. Рици­ме­ра сме­нил на его посту Гун­до­бад, его пле­мян­ник, и он при­вёл к вер­хов­ной вла­сти Гли­це­рия, кото­рый зани­мал долж­ность co­mes do­mes­ti­co­rum. Узнав о про­воз­гла­ше­нии Гли­це­рия, импе­ра­тор Восто­ка Лев отпра­вил про­тив него воен­ную экс­пе­ди­цию под коман­до­ва­ни­ем Непота. Тот занял Рим, захва­тил без боя Гли­це­рия и, изгнав его от импе­ра­тор­ской вла­сти, назна­чил епи­ско­пом Сало­ны. Он поль­зо­вал­ся вла­стью в тече­ние вось­ми меся­цев. Непот был сра­зу же про­воз­гла­шён импе­ра­то­ром и цар­ст­во­вал над Римом.

2) Павел Диа­кон, His­to­ria Ro­ma­na 15, 2—4 (207—209 ed. Cri­vel­luc­ci)

Dein­de bar­ba­ri­ca per­fi­dia foe­dus Ri­ci­mer in­rum­pens, erat enim Go­thus pro­sa­pia, cum ma­nu mox va­li­da Ur­bem con­ten­dit (at­que apud Ani­cio­nis pon­tem castra com­po­suit). Di­vi­sa ita­que Ro­ma est et qui­dam с.181 fa­ve­bant An­the­mio, qui­dam ve­ro Ri­ci­me­ris per­fi­diam se­que­ban­tur. In­ter haec Olib­rius a Leo­ne Augus­to mis­sus ad Ur­bem ve­nit vi­vo­que ad­huc An­the­mio re­giam adep­tus est po­tes­ta­tem. Bi­li­mer Gal­lia­rum rec­tor cog­ni­ta ad­ver­sus An­the­mium con­spi­ra­tio­ne Ri­ci­me­ris, An­the­mio fer­re prae­si­dium cu­piens, Ro­mam pro­pe­ra­vit. Is cum Ri­ci­me­re apud Ad­ria­ni pon­tem proe­lium com­mit­tens con­ti­nuo ab eo su­pe­ra­tus at­que oc­ci­sus est. Ex­tincto Bi­li­me­re mox vic­tor Ri­ci­mer Ur­bem in­va­dens quar­to iam an­no agen­tem iura im­pe­rii An­the­mium gla­dio tru­ci­da­vit. Prae­ter fa­mis de­ni­que mor­bi­que pe­nu­riam, qui­bus eo tem­po­re Ro­ma af­fi­ge­ba­tur, in­su­per etiam gra­vis­si­me dep­rae­da­ta est et ex­cep­to dua­bus re­gio­ni­bus, in qui­bus Ri­ci­mer cum suis ma­ne­bat, coe­te­ra om­nia prae­da­to­rum sunt avi­di­ta­te vas­ta­ta. Sed non diu­tius de per­fi­dia lae­ta­tus est Ri­ci­mer. Nam post men­sem ter­tium excru­cia­tus lan­guo­ri­bus et ip­se in­te­riit.

«Но затем Рици­мер, с вар­вар­ским веро­лом­ст­вом нару­шив дого­вор, — ибо был по рож­де­нию готом, — напра­вил­ся к Горо­ду с силь­ным отрядом и рас­по­ло­жил­ся лаге­рем у Ани­ци­е­ва моста. Итак, насе­ле­ние Рима разде­ли­лось: одни ста­ли на сто­ро­ну Анте­мия, а дру­гие сле­до­ва­ли веро­лом­ству Рици­ме­ра. Меж­ду тем в Город при­был Олиб­рий, при­слан­ный туда авгу­стом Львом, и ещё при жиз­ни Анте­мия полу­чил цар­скую власть. Били­мер, пра­ви­тель гал­лов, узнав о заго­во­ре Рици­ме­ра про­тив Анте­мия, желая ока­зать Анте­мию под­держ­ку, поспе­шил в Рим. Всту­пив в бит­ву с Рици­ме­ром у моста Адри­а­на, он тут же был им побеж­дён и убит. Убив Били­ме­ра, победив­ший Рици­мер всту­пил в Город и убил Анте­мия, уже четы­ре года сто­яв­ше­го во гла­ве импе­рии. Кро­ме голо­да и болез­ней, от кото­рых в то вре­мя стра­дал Рим, он под­верг­ся так­же жесто­чай­ше­му раз­граб­ле­нию, за исклю­че­ни­ем двух рай­о­нов, в кото­рых нахо­дил­ся со сво­и­ми людь­ми Рици­мер; все осталь­ные были опу­сто­ше­ны из-за алч­но­сти гра­би­те­лей. Но недол­го Рици­мер наслаж­дал­ся пло­да­ми сво­его веро­лом­ства. Ибо уже на тре­тий месяц после это­го он тяже­ло забо­лел и умер» (пер. с лат. И. Дья­ко­но­ва).

БИБЛИОГРАФИЯ

Al­föl­dy 2001: G. Al­föl­dy, Dif­fi­cil­li­ma Tem­po­ra. Ur­ban Li­fe, Inscrip­tions, and Men­ta­li­ty in La­te An­ti­que Ro­me // Th. S. Burns—J. W. Eadie (edd.), Ur­ban Cen­ters and Ru­ral Con­texts in La­te An­ti­qui­ty, East Lan­sing 2001, 3—24.

Bag­nall 1987: R. S. Bag­nall et al., Con­suls of the La­ter Ro­man Em­pi­re, At­lan­ta 1987.

Bauer 2001: F. A. Bauer—N. Zim­mer­mann (edd.), Epo­chenwan­del? Kunst und Kul­tur zwi­schen An­ti­ken und Mit­te­lal­ter, Mainz 2001, 75—94.

Bian­chi Fos­sa­ti Van­zet­ti 1988: M. Bian­chi Fos­sa­ti Van­zet­ti, Le no­vel­le di Va­len­ti­nia­no III, I, Pa­do­va 1988.

Ca­me­ron 2011: A. Ca­me­ron, The Last pa­gans of Ro­me, Ox­ford 2011.

Ca­me­ron 2012: A. Ca­me­ron, Ani­cian Myths, JRS 102, 2012, 133—171.

Castri­tius 1972: H. Castri­tius, Zur So­zial­ge­schich­te der Heer­meis­ter des Westrei­ches nach der Mit­te des 5 Jh.: Fla­vius Va­li­la qui et Theo­do­vius, AncSoc 3, 1972, 233—243.

Ce­sa 1988: M. Ce­sa (ed.), En­no­dio di Pa­via. Vi­ta del bea­tis­si­mo Epi­fa­nio ves­co­vo del­la chie­sa pa­ve­se, Co­mo 1988.

Clo­ver 1978: F. M. Clo­ver, The Fa­mi­ly and Ear­ly Ca­reer of Ani­cius Olyb­rius, His­to­ria 27, 1978, 169—196.

Cri­vel­luc­ci 1914: A. Cri­vel­luc­ci (ed.), Pau­li Dia­co­ni His­to­ria Ro­ma­na, Ro­ma 1914.

Co­sen­ti­no 2010: S. Co­sen­ti­no, Fi­ne del­la fis­ca­li­tà, fi­ne del­lo sta­to ro­ma­no? // P. De­lo­gu—S. Gas­par­ri (edd.), Le tras­for­ma­zio­ni del V se­co­lo. L’Ita­lia, i bar­ba­ri e l’Oc­ci­den­te ro­ma­no (At­ti del Se­mi­na­rio di Pog­gi­bon­si, 18—20 ot­tob­re 2007), Turnhout 2010, 17—35.

De Ros­si 1865: G. B. De Ros­si, Del­le sta­tue pa­ga­ne in Ro­ma sot­to gli im­pe­ra­to­ri cris­tia­ni, Bul­let­ti­no di Ar­cheo­lo­giaC­ris­tia­na 3, 1865, 5—8.

De Sal­vo 1999: L. De Sal­vo, Si­mo­nia e Mal­ver­sa­zio­ni nell’or­ga­niz­za­zio­ne eccle­sias­ti­ca. IV—V se­co­lo // R. So­ra­ci (ed.), Cor­ru­zio­ne, rep­res­sio­ne e ri­vol­ta mo­ra­le nel­la Tar­da An­ti­chi­tà, Ca­ta­nia 1999, 367—392.

Fra­schet­ti 1999: A. Fra­schet­ti, La con­ver­sio­ne. Da Ro­ma pa­ga­na a Ro­ma cris­tia­na, Ro­ma-Ba­ri 1999.

Gil­lett 2001: A. Gil­lett, Ro­me, Ra­ven­na and the last Wes­tern Em­pe­rors, PBSR 69, 2001, 131—167.

Gus­so 1992: M. Gus­so, Sull’im­pe­ra­to­re Gly­ce­rio (473—474), SDHI 58, 1992, 168—193.

с.182 Hae­nel 1857: G. Hae­nel (ed.), Cor­pus Le­gum ab Im­pe­ra­to­ri­bus Ro­ma­nis an­te Ius­ti­nia­num la­ta­rum quae extra Con­sti­tu­tio­num Co­di­ces su­per­sunt, Leip­zig 1857.

Hen­ning 1999: D. Hen­ning, Pe­ric­li­tans Res Pub­li­ca. Kai­ser­tum und Eli­ten in der Kri­se des weströ­mi­schen Rei­ches 454/455—493 n. Chr., Stuttgart 1999.

Hu­by 2010: C. Hu­by, De l’em­pe­reur tro­paeop­ho­re à l’em­pe­reur stau­ro­pho­re, du vain­cu au sca­bel­lum: étu­de d’un mo­de de rep­ré­sen­ta­tion de la vic­toi­re dans l’art mo­né­tai­re ro­main, AC 79, 2010, 241—254.

Kae­gi 1968: W. E. Kae­gi Jr., By­zan­tium and the Dec­li­ne of Ro­me, Prin­ce­ton 1968.

Kae­gi 1976: W. E. Kae­gi, Gli sto­ri­ci pro­to-bi­zan­ti­ni e la Ro­ma del tar­do quin­to se­co­lo, RSI 86, 1976, 5—9.

Lan­cia­ni 1990: R. Lan­cia­ni, Sto­ria deg­li Sca­vi di Ro­ma, III, Ro­ma 1990.

Liz­zi Tes­ta 2007: R. Liz­zi Tes­ta, Gli Ani­cii, i Can­zia­ni e la His­to­ria Augus­ta // G. Bo­na­men­te—H. Brandt (edd.), His­to­riae Augus­tae Col­lo­qui­um Bam­ber­gen­se, Ba­ri 2007, 279—294.

Liz­zi Tes­ta 2012: R. Liz­zi Tes­ta, La ven­di­ta del­le ca­ri­che eccle­sias­ti­che: in­ter­di­zio­ni ca­no­ni­che e prov­ve­di­men­ti le­gis­la­ti­vi dal IV al VI se­co­lo, CrSt 33, 2012, 449—474.

Liz­zi Tes­ta 2012a: R. Liz­zi Tes­ta, Hi sunt the­sau­ri eccle­siae. La ric­chez­za del­la po­ver­tà nell’Oc­ci­den­te la­ti­no // B. Ca­seau (ed.), Les ré­seaux fa­mi­liaux. An­ti­qui­té tar­di­ve et moyen âge, Pa­ris 2012, 393—412.

Ma­cha­do 2009: C. Ma­cha­do, Re­li­gion as An­ti­qua­ria­nism: Pa­gan De­di­ca­tions in La­te An­ti­que Ro­me // J. Bo­del—M. Ka­java (edd.), De­di­che sac­re nel mon­do gre­co-ro­ma­no. Dif­fu­sio­ne, fun­zio­ni, ti­po­lo­gie, Ro­ma 2009, 331—354.

Ma­thi­sen 1997: R. W. Ma­thi­sen, Les bar­ba­res in­tel­lec­tuels dans l’An­ti­qui­té tar­di­ve, DHA 23, 1997, 139—148.

Ma­thi­sen 2009: R. W. Ma­thi­sen, Ri­ci­mer’s Church in Ro­me: how an Arian Bar­ba­rian pros­pe­red in a Ni­ce­ne World // A. Cain—N. Lenski (edd.), The Power of Re­li­gion in La­te An­ti­qui­ty, Ashga­te 2009, 307—325.

O’ Flynn 1991: J. M. O’Flynn, A Greek on the Ro­man Thro­ne: the Fa­te of An­the­mius, His­to­ria 40, 1991, 122—128.

Or­lan­di 2000: S. Or­lan­di, Ani­cius Aci­lius Aci­na­tius Faus­tus, con­so­le del 493 e la sua fa­mig­lia. Qual­che nuo­va pro­pos­ta, Seia 5, 2000, 89—99.

Or­lan­di 2004: S. Or­lan­di, Epig­ra­fia an­fi­teat­ra­le dell’Oc­ci­den­te ro­ma­no, VI. Ro­ma. An­fi­teat­ri e strut­tu­re an­nes­se, con una nuo­va edi­zio­ne e com­men­to del­le iscri­zio­ni del Co­los­seo, Ro­ma 2004.

Or­lan­di 2010: S. Or­lan­di, L’epig­ra­fia ro­ma­na sot­to il reg­no di Odoac­re // G. Bo­na­men­te—R. Liz­zi Tes­ta (edd.), Is­ti­tu­zio­ni, ca­ris­mi ed eser­ci­zio del po­te­re (IV—VI se­co­lo d. C.), Ba­ri 2010, 331—338.

Pi­cot­ti 1939: G. B. Pi­cot­ti, Sul­le re­la­zio­ni fra re Odoac­re e il se­na­to e la chie­sa di Ro­ma, RSI 4, 1939, 363—386.

Piet­ri 1978: Ch. Piet­ri, Éver­gé­tis­me et ri­ches­ses ecclé­sias­ti­ques dans l’Ita­lie du IV^e à la fin du V^e s.: l’exemple ro­main, Kte­ma 3, 1978, 317—337.

Piet­ri 1981: Ch. Piet­ri, Aris­toc­ra­tie et so­cié­té clé­ri­ca­le dans l’Ita­lie chré­tien­ne au temps d’Odoac­re et de Théo­do­ric, MEF­RA 93, 1981, 417—467.

Po­ma­rès 1959: G. Po­ma­rès (ed.), Gé­la­se I^er, Lettre contre les Lu­per­ca­les et XVIII Mes­ses du Sac­ra­men­tai­re léo­nien, Pa­ris 1959.

Ro­ber­to 2006: U. Ro­ber­to, Gen­se­ri­co, Gau­den­zio e l’ere­di­tà di Aezio. Dip­lo­ma­zia e stra­te­gie di pa­ren­te­la tra Van­da­li eim­pe­ro, Me­di­ter­rAnt 9, 2006, 71—85.

Ro­ber­to 2012: U. Ro­ber­to, Ro­ma Cap­ta. Il sac­co del­la cit­tà tra i Gal­li e i Lan­zi­che­nec­chi, Ro­ma 2012.

Ro­ber­to 2013: U. Ro­ber­to, Stra­te­gie di in­teg­ra­zio­ne e lot­ta po­li­ti­ca a Ro­ma al­la fi­ne dell’im­pe­ro: la car­rie­ra di Fl. Va­li­la tra Ri­ci­me­ro e Odoac­re // N. Cu­su­ma­no—D. Mot­ta (edd.), Xe­nia — Stu­di in ono­re di Lia Ma­ri­no, Cal­ta­nis-set­ta-Ro­ma 2013, 247—261.

Stein 1959: E. Stein, His­toi­re du Bas-Em­pi­re, Pa­ris-Amster­dam 1959.

To­rel­li 2004: M. To­rel­li, At­rium Mi­ner­vae. Sim­bo­lo­gia di un mo­nu­men­to e ce­ri­mo­nia­li­tà del con­gia­rium, ARG 6, 2004, 62—109.

Vas­si­li 1937: L. Vas­si­li, No­te di sto­ria im­pe­ria­le: I. L’im­pe­ra­to­re Ani­cio Olib­rio, RFIC 16, 1937, 160—164.

Vas­si­li 1938: L. Vas­si­li, La cul­tu­ra di An­te­mio, At­he­nae­um 16, 1938, 38—43.

Zec­chi­ni 1981: G. Zec­chi­ni, La po­li­ti­ca deg­li Ani­cii nel V se­co­lo // L. Ober­tel­lo (ed.), At­ti del Congres­so In­ter­na­zio­na­le di Stu­di boe­zia­ni, Ro­ma 1981, 123—138.

Zintzen 1967: C. Zintzen (ed.), Da­mas­cii vi­tae Isi­do­ri re­li­quiae, Hil­des­heim 1967.