Римская история

Книга XVI

Гражданские войны

(Книга IV)

1. 1 Итак, двое из убийц Гая Цеза­ря, в сво­их соб­ст­вен­ных про­вин­ци­ях лишен­ные воз­мож­но­сти вести воен­ные дей­ст­вия, понес­ли кару: Тре­бо­ний в Азии и Децим Брут в Гал­лии. Как нака­за­ны были Кас­сий и Марк Брут, кото­рые и были глав­ны­ми зачин­щи­ка­ми заго­во­ра про­тив Цеза­ря и власт­во­ва­ли над всей терри­то­ри­ей от Сирии до Македо­нии, рас­по­ла­га­ли боль­шим вой­ском, кон­ни­цей и фло­том, име­ли свы­ше 20 леги­о­нов, кораб­ли и денеж­ные сред­ства, изла­га­ет­ся в этой, чет­вер­той кни­ге «Граж­дан­ских войн».

2 Одно­вре­мен­но со всем про­ис­хо­дя­щим в Риме шли розыс­ки, аре­сты и каз­ни лиц, при­го­во­рен­ных путем про­скрип­ций к смер­ти. Более ужас­ных стра­да­ний не мог­ли при­пом­нить люди ни сре­ди гре­ков во вре­мя их меж­до­усоб­ных рас­прей или войн, ни сре­ди рим­лян, исклю­чая раз­ве эпо­ху Сул­лы, кото­рый впер­вые сво­их про­тив­ни­ков внес в спис­ки смерт­ни­ков. 3 Прав­да, и Марий так­же разыс­ки­вал сво­их вра­гов и пре­да­вал их каз­ни, когда их нахо­дил. Но Сул­ла, назна­чав­ший боль­шие награ­ды за убий­ство и такие же нака­за­ния за укры­ва­тель­ство, пред­пи­сал каж­до­му, обна­ру­жив­ше­му про­тив­ни­ка, умерщ­влять послед­не­го. Впро­чем, о собы­ти­ях эпо­хи Мария и Сул­лы ска­за­но выше в отно­ся­щем­ся к ним рас­ска­зе. После­дую­щие же собы­тия раз­вер­ты­ва­лись таким обра­зом.

2. 4 Цезарь и Анто­ний сошлись вме­сте с целью сме­нить враж­ду на друж­бу вбли­зи горо­да Мути­ны на ост­ров­ке, неболь­шом и плос­ком, нахо­дя­щем­ся на реке Лави­нии; каж­дый из них имел при себе по пяти леги­о­нов. Рас­по­ло­жив их друг про­тив дру­га, они напра­ви­лись каж­дый в сопро­вож­де­нии трех­сот чело­век к мосту через реку. 5 Лепид, прой­дя впе­ред, осмот­рел ост­ро­вок и сде­лал знак пла­щом, чтобы одно­вре­мен­но идти тому и дру­го­му. Они оста­ви­ли сто­ять на мостах со сво­и­ми дру­зья­ми три­ста чело­век, кото­рых они при­ве­ли с собой, дви­ну­лись к середине ост­ров­ка на обо­зри­мое со всех сто­рон место и все трое сели, при­чем Цезарь в силу сво­его зва­ния занял место посе­редине. 6 В про­дол­же­ние двух дней с утра до вече­ра сове­ща­ясь меж­ду собою, они поста­но­ви­ли сле­дую­щее. Цезарь дол­жен сло­жить с себя кон­суль­ское зва­ние, а Вен­ти­дий на остаю­щу­ю­ся часть года при­нять его; учредить новую маги­ст­ра­ту­ру, рав­ную по зна­че­нию кон­суль­ской долж­но­сти, для при­веде­ния в порядок государ­ства после граж­дан­ских войн; эту долж­ность пре­до­ста­вить Лепиду, Анто­нию и Цеза­рю в тече­ние пяти лет. Реше­но было таким путем обой­ти титул дик­та­то­ра, быть может, из-за пред­ло­же­ния, вне­сен­но­го Анто­ни­ем, кото­рым запре­ща­лось на буду­щее вре­мя учреж­де­ние дик­та­ту­ры. 7 Тот­час же они долж­ны были назна­чать еже­год­но сме­ня­ю­щих­ся город­ских маги­ст­ра­тов на бли­жай­шие пять лет. Управ­ле­ние про­вин­ци­я­ми долж­но было быть поде­ле­но так, что Анто­ний полу­чал всю Гал­лию, исклю­чая область, при­ле­гаю­щую к Пире­ней­ским горам и назы­вае­мую Ста­рой Гал­ли­ей, Лепид — эту послед­нюю и в при­да­чу Испа­нию, Цезарь — Афри­ку, Сар­ди­нию, Сици­лию с осталь­ны­ми при­ле­гаю­щи­ми ост­ро­ва­ми.

3. 8 Так разде­ли­ли меж­ду собою власть над рим­ля­на­ми эти трое мужей, отло­жив вопрос о про­вин­ци­ях, рас­по­ло­жен­ных по ту сто­ро­ну Ионий­ско­го моря, пото­му что Брут и Кас­сий еще вла­де­ли ими. Реше­но было, что Анто­ний и Цезарь пове­дут вой­ну с Кас­си­ем и Бру­том, 9 тогда как Лепид дол­жен стать кон­су­лом на сле­дую­щий год и оста­вать­ся в Риме для веде­ния дел в нем, управ­лять же Испа­ни­ей дол­жен через посред­ство намест­ни­ков. Из вой­ска Лепида три леги­о­на долж­ны были остать­ся у него для охра­ны Рима, а семь леги­о­нов разде­лить меж­ду собою Цезарь и Анто­ний: три из них взять Цеза­рю, а четы­ре — Анто­нию, так чтобы каж­дый из них мог пове­сти в поход 20 леги­о­нов. 10 Они долж­ны были уже теперь обна­де­жить вой­ско награ­да­ми за победу, при­чем, поми­мо дру­гих подар­ков, пре­до­ста­вить им 18 ита­лий­ских горо­дов для посе­ле­ния; 11 эти горо­да, отли­чаю­щи­е­ся богат­ст­вом, пло­до­ро­ди­ем поч­вы и кра­сотою зда­ний, они наме­ре­ны были вме­сте с зем­лею и дома­ми разде­лить меж­ду вой­ском, как если бы эти горо­да были заво­е­ва­ны ими в непри­я­тель­ской стране. 12 Сре­ди этих горо­дов самые извест­ные были Капуя, Регий, Вену­зия, Бене­вент, Нуце­рия, Ари­мин, Гип­по­ний. 13 Так луч­шая часть Ита­лии пред­на­зна­ча­лась для вой­ска. Реше­но было так­же рас­пра­вить­ся со сво­и­ми лич­ны­ми вра­га­ми, чтобы они не меша­ли им в осу­щест­вле­нии их пла­нов и во вре­мя веде­ния ими даль­не­го похо­да. Все эти поста­нов­ле­ния и были запи­са­ны, и Цезарь как кон­сул про­чи­тал их вой­скам все, за исклю­че­ни­ем лишь про­скрип­ци­он­ных спис­ков. Сол­да­ты, выслу­шав все это, запе­ли воен­ную пес­ню и поздрав­ля­ли друг дру­га с состо­яв­шим­ся при­ми­ре­ни­ем.

4. 14 Во вре­мя этих собы­тий в Риме про­ис­хо­ди­ли мно­го­чис­лен­ные гроз­ные чуде­са и зна­ме­ния. Соба­ки выли все зараз, слов­но вол­ки, — зло­ве­щее пред­зна­ме­но­ва­ние, вол­ки — необы­чай­ное в горо­де живот­ное — бега­ли по фору­му. Вол стал изда­вать чело­ве­че­ские зву­ки; ново­рож­ден­ный ребе­нок начал гово­рить. Из ста­туй богов одни покры­лись потом, дру­гие — кро­ва­вым потом. Слы­ша­лись гром­кие кри­ки муж­чин, бря­ца­ние ору­жия, бег коней, хотя нико­го не было вид­но. Вокруг Солн­ца наблюда­лись мно­гие зло­ве­щие при­зна­ки; падал камен­ный дождь; непре­стан­ные мол­нии пора­жа­ли хра­мы и изо­бра­же­ния богов. 15 Ради все­го это­го сенат вызвал из Этру­рии гаруспи­ков и про­ри­ца­те­лей. Ста­рей­ший из них ска­зал, что ста­рин­ная власть воз­вра­тит­ся вновь и что все, кро­ме него, ста­нут раба­ми, затем при­крыл рот и задер­жал дыха­ние, пока тут же не скон­чал­ся.

5. 16 Тем вре­ме­нем три­ум­ви­ры наедине состав­ля­ли спис­ки имен лиц, пред­на­зна­чав­ших­ся к смер­ти, подо­зре­вая при этом всех вли­я­тель­ных людей и зано­ся в спи­сок лич­ных вра­гов. Как тогда, так и позд­нее сво­и­ми род­ст­вен­ни­ка­ми и дру­зья­ми они жерт­во­ва­ли друг дру­гу. 17 Одни за дру­ги­ми вно­си­лись в спи­сок кто по враж­де, кто из-за про­стой обиды, кто из-за друж­бы с вра­га­ми или враж­ды к дру­зьям, а кто по при­чине выдаю­ще­го­ся богат­ства. 18 Дело в том, что три­ум­ви­ры нуж­да­лись в зна­чи­тель­ных денеж­ных сред­ствах для веде­ния вой­ны, так как нало­ги с Азии пре­до­став­ле­ны были Бру­ту и Кас­сию и посту­па­ли еще и теперь к ним, да и цари и сатра­пы дела­ли им взно­сы. Сами же три­ум­ви­ры в разо­рен­ной вой­на­ми и нало­га­ми Евро­пе, осо­бен­но в Ита­лии, тер­пе­ли нуж­ду в день­гах. 19 Вот поче­му они нала­га­ли тяг­чай­шие побо­ры и на про­стой народ и даже на жен­щин и изо­бре­та­ли пошли­ны на куп­лю-про­да­жу и дого­во­ры по най­му. Неко­то­рые под­верг­лись про­скрип­ции из-за сво­их кра­си­вых заго­род­ных вилл и домов. 20 И было всех при­го­во­рен­ных к смер­ти и кон­фис­ка­ции иму­ществ из сена­та око­ло 300 чело­век, а из так назы­вае­мых всад­ни­ков 2000. Сре­ди них были их бра­тья и дяди, даже неко­то­рые из слу­жив­ших у них, оскор­бив­шие чем-либо вер­хов­ных пра­ви­те­лей или дру­гих началь­ст­ву­ю­щих лиц.

6. 21 Боль­шин­ство из обре­чен­ных на смерть три­ум­ви­ры наме­ре­ны были под­верг­нуть пуб­лич­ной про­скрип­ции после вступ­ле­ния сво­его в Рим. Но 12 чело­век или, как утвер­жда­ют дру­гие, 17 из чис­ла наи­бо­лее вли­я­тель­ных, в том чис­ле и Цице­ро­на, реше­но было устра­нить ранее осталь­ных, подо­слав к ним убийц немед­лен­но. 22 Чет­ве­ро из них были умерщ­вле­ны тот­час же во вре­мя обеда или при пер­вой встре­че. Но в то вре­мя как разыс­ки­ва­лись дру­гие и обыс­ки­ва­лись дома и хра­мы, вне­зап­ное смя­те­ние охва­ти­ло город, и в тече­ние всей ночи были кри­ки, бегот­ня, рыда­ния, слов­но во взя­том непри­я­те­ля­ми горо­де. 23 Вслед­ст­вие того, что ста­ло извест­но о про­ис­хо­дя­щих аре­стах, хотя никто еще из напе­ред осуж­ден­ных не сто­ял в про­скрип­ци­он­ных спис­ках, каж­дый думал, что имен­но его-то и разыс­ки­ва­ют люди, шны­ряв­шие по горо­ду. 24 Отча­яв­ши­е­ся в сво­ей судь­бе соби­ра­лись под­жечь кто свои, кто обще­ст­вен­ные зда­ния, пред­по­чи­тая в сво­ем безу­мии совер­шить что-либо ужас­ное, преж­де чем погиб­нуть. И, может быть, они и сде­ла­ли бы это, если бы кон­сул Педий при обхо­де горо­да с гла­ша­та­я­ми не обна­де­жи­вал их, что, подо­ждав до утра, они узна­ют точ­ные сведе­ния. 25 На заре Педий, вопре­ки реше­нию три­ум­ви­ров, опуб­ли­ко­вал спи­сок сем­на­дца­ти как лиц, един­ст­вен­но ока­зав­ших­ся винов­ны­ми во внут­рен­них бед­ст­ви­ях и пото­му осуж­ден­ных на смерть. Осталь­ным он дал офи­ци­аль­ное заве­ре­ние в без­опас­но­сти, не зная о реше­ни­ях три­ум­ви­ров. 26 Сам Педий от утом­ле­ния скон­чал­ся в ту же ночь.

7. Три­ум­ви­ры в про­дол­же­ние трех дней всту­па­ли в город один за дру­гим: Цезарь, Анто­ний и Лепид, каж­дый с пре­то­ри­ан­ской когор­той и одним леги­о­ном. 27 С их при­хо­дом город напол­нил­ся воору­жен­ны­ми отряда­ми, раз­ме­щен­ны­ми в соот­вет­ст­ву­ю­щих наи­бо­лее удоб­ных местах. Немед­лен­но созва­но было народ­ное собра­ние сре­ди войск, и народ­ный три­бун Пуб­лий Титий внес зако­но­про­ект об учреж­де­нии сро­ком на пять лет новой маги­ст­ра­ту­ры для упо­рядо­че­ния государ­ст­вен­но­го поряд­ка, состо­я­щей из трех лиц: Лепида, Анто­ния и Цеза­ря. Эту маги­ст­ра­ту­ру, рав­ную кон­суль­ской вла­сти, гре­ки назы­ва­ли гар­мо­ста­ми; лакеде­мо­няне это назва­ние при­сва­и­ва­ли управ­ляв­шим в поко­рен­ных горо­дах. Ни сро­ка для рас­смот­ре­ния зако­но­про­ек­та, ни опре­де­лен­но­го дня для голо­со­ва­ния его не было ука­за­но; закон немед­лен­но всту­пал в силу. 28 Ночью во мно­гих местах горо­да выстав­ле­ны были про­скрип­ци­он­ные спис­ки с име­на­ми новых 130 лиц в допол­не­ние к преж­ним 17, а спу­стя немно­го вре­ме­ни еще дру­гих 150 чело­век. В спис­ки все­гда зано­сил­ся допол­ни­тель­но кто-либо из осуж­ден­ных пред­ва­ри­тель­но или уби­тый по ошиб­ке, все это дела­лось для того, чтобы каза­лось, что они погиб­ли на закон­ном осно­ва­нии. 29 Было отда­но рас­по­ря­же­ние, чтобы голо­вы всех каз­нен­ных за опре­де­лен­ную награ­ду достав­ля­лись три­ум­ви­рам, при­чем для сво­бод­но­рож­ден­но­го она заклю­ча­лась в день­гах, для раба — в день­гах и сво­бо­де. 30 Все долж­ны были пред­ста­вить свои поме­ще­ния для обыс­ка. Вся­кий, при­няв­ший к себе в дом или скрыв­ший осуж­ден­но­го или не допу­стив­ший у себя обыс­ка, под­ле­жал тому же нака­за­нию. Каж­дый желаю­щий мог делать донос на любо­го за такое же воз­на­граж­де­ние.

8. 31 Про­скрип­ции фор­му­ли­ро­ва­ны были так: «Марк Лепид, Марк Анто­ний и Окта­вий Цезарь, избран­ные для устрой­ства и при­веде­ния в порядок государ­ства, поста­нов­ля­ют сле­дую­щее: 32 если бы негод­ные люди, несмот­ря на ока­зан­ное им по их прось­бе состра­да­ние, не ока­за­лись веро­лом­ны­ми и не ста­ли вра­га­ми, а потом и заго­вор­щи­ка­ми про­тив сво­их бла­го­де­те­лей, не уби­ли Гая Цеза­ря, кото­рый, победив их ору­жи­ем, поща­дил по сво­ей состра­да­тель­но­сти и, сде­лав сво­и­ми дру­зья­ми, осы­пал всех почет­ны­ми долж­но­стя­ми и подар­ка­ми, и мы не вынуж­де­ны были бы посту­пить столь суро­во с теми, кто оскор­бил нас и объ­явил вра­га­ми государ­ства. 33 Ныне же, усмат­ри­вая из их заго­во­ров про­тив нас и из судь­бы, постиг­шей Гая Цеза­ря, что низость их не может быть укро­ще­на гуман­но­стью, мы пред­по­чи­та­ем опе­ре­дить вра­гов, чем самим погиб­нуть. 34 Да не сочтет кто-либо это­го акта неспра­вед­ли­вым, жесто­ким или чрез­мер­ным; пусть он при­мет во вни­ма­ние, что испы­тал Гай Цезарь и мы сами. Ведь они умерт­ви­ли Цеза­ря, быв­ше­го импе­ра­то­ром, вер­хов­ным пон­ти­фи­ком, поко­рив­ше­го и сокру­шив­ше­го наи­бо­лее страш­ные для рим­лян наро­ды, пер­во­го из людей, про­ник­ше­го за Гер­ку­ле­со­вы стол­пы в недо­ступ­ное дото­ле море и открыв­ше­го для рим­лян неве­до­мую зем­лю, умерт­ви­ли сре­ди свя­щен­но­го места во вре­мя заседа­ния сена­та, на гла­зах у богов, нане­ся ему 23 раны; это те самые люди, кото­рые, будучи захва­че­ны им по пра­ву вой­ны, были поща­же­ны им, а неко­то­рые даже назна­че­ны в заве­ща­нии наслед­ни­ка­ми его состо­я­ния. 35 Осталь­ные же вме­сто того, чтобы нака­зать их за такое пре­ступ­ле­ние, поста­ви­ли запят­нан­ных кро­вью на долж­но­сти и отпра­ви­ли управ­лять про­вин­ци­я­ми. Поль­зу­ясь этим, они рас­хи­ти­ли государ­ст­вен­ные день­ги, а теперь соби­ра­ют на эти сред­ства армию про­тив нас, тре­бу­ют дру­гих войск еще от вар­ва­ров, посто­ян­ных вра­гов рим­ско­го могу­ще­ства. Из горо­дов, под­чи­нен­ных рим­ско­му наро­ду, одни, ввиду ока­зан­но­го ими непо­ви­но­ве­ния, они пре­да­ли огню, сров­ня­ли с зем­лей или раз­ру­ши­ли, дру­гие же горо­да, терро­ри­зо­ван­ные ими, они вос­ста­нав­ли­ва­ют про­тив оте­че­ства и про­тив нас.

9. 36 Неко­то­рых из них мы уже каз­ни­ли, осталь­ные, вы ско­ро это увиди­те, поне­сут, с помо­щью боже­ства, кару. 37 Но хотя важ­ней­шие дела в Испа­нии, Гал­лии и в Ита­лии уже выпол­не­ны нами или нахо­дят­ся на пути к раз­ре­ше­нию, все-таки еще оста­ет­ся одно дело — поход про­тив нахо­дя­щих­ся по ту сто­ро­ну моря убийц Цеза­ря. 38 Если мы хотим вести эту внеш­нюю вой­ну для ваше­го бла­га, то нам кажет­ся, ни вы, ни мы не будем в без­опас­но­сти, оста­вив в тылу про­чих вра­гов, кото­рые напа­дут во вре­мя наше­го отсут­ст­вия и будут выжидать удоб­но­го слу­чая при всех пре­врат­но­стях вой­ны. С дру­гой сто­ро­ны, луч­ше не мед­лить с ними в таком спеш­ном деле, но уни­что­жить их всех немед­лен­но, коль ско­ро они нача­ли про­тив нас вой­ну еще тогда, когда поста­но­ви­ли счи­тать нас и наши вой­ска вра­га­ми.

10. 39 И они гото­вы были погу­бить столь­ко тысяч граж­дан вме­сте с нами, невзи­рая ни на воз­мездие богов, ни на нена­висть людей. Ника­ких стра­да­ний народ­ные мас­сы не испы­та­ют от нас, и мы не ста­нем выде­лять в каче­стве вра­гов всех тех, кто разо­шел­ся с нами или зло­умыш­лял про­тив нас, или кто выда­ет­ся сво­им чрез­мер­ным богат­ст­вом, вли­я­ни­ем, и не в таком коли­че­стве постра­да­ют они, в каком дру­гой дик­та­тор, быв­ший до нас, умерт­вил, он, кото­рый так­же вос­ста­нав­ли­вал государ­ство сре­ди граж­дан­ской вой­ны и кото­ро­го вы за его дея­ния назва­ли Счаст­ли­вым; прав­да, неиз­беж­но, чтобы у тро­их было вра­гов боль­ше, чем у одно­го. 40 Мы будем карать толь­ко самых зако­ре­не­лых и самых винов­ных. И это столь­ко же в ваших инте­ре­сах, сколь­ко лич­но в наших. Неиз­беж­но, что во вре­мя нашей борь­бы вы все, нахо­дясь меж­ду враж­дую­щи­ми сто­ро­на­ми, буде­те силь­но стра­дать. Необ­хо­ди­мо далее, чтобы и армия, оскорб­лен­ная и раз­дра­жен­ная, объ­яв­лен­ная наши­ми общи­ми про­тив­ни­ка­ми вра­же­скою, полу­чи­ла неко­то­рое удо­вле­тво­ре­ние. 41 И хотя мы мог­ли при­ка­зать схва­тить тех, о кото­рых это было реше­но, немед­лен­но, мы пред­по­чи­та­ем пред­ва­ри­тель­но опуб­ли­ко­вать их спи­сок, чем захва­тить их врас­плох. И это опять-таки в ваших инте­ре­сах; чтобы не было воз­мож­но­сти разъ­ярен­ным сол­да­там неистов­ст­во­вать по отно­ше­нию к неви­нов­ным, но чтобы сол­да­ты, имея в руках спис­ки про­ве­рен­ных по чис­лу и назван­ных по име­нам лиц, воз­дер­жи­ва­лись, соглас­но при­ка­за­нию, от наси­лия по отно­ше­нию ко всем осталь­ным.

11. 42 Итак, в доб­рый час. Никто не дол­жен давать при­ют у себя, скры­вать, отправ­лять в дру­гое место или давать себя под­ку­пать день­га­ми; 43 вся­ко­го, кто будет изоб­ли­чен в том, что он спас или ока­зал помощь, или толь­ко знал об этом, мы, не при­ни­мая во вни­ма­ние ника­ких отго­во­рок и просьб о про­ще­нии, вклю­ча­ем в про­скрип­ци­он­ные спис­ки. 44 Голо­вы уби­тых пусть при­но­сят к нам за воз­на­граж­де­ние в 25000 атти­че­ских драхм за каж­дую, если при­но­ся­щий сво­бод­но­рож­ден­ный, если же раб, то полу­чит сво­бо­ду, 10000 атти­че­ских драхм и граж­дан­ские пра­ва сво­его гос­по­ди­на. Те же награ­ды назна­ча­ют­ся и донос­чи­кам. Никто из полу­чаю­щих награ­ды не будет вно­сить­ся в наши запи­си, и имя его оста­нет­ся неиз­вест­ным».

45 Тако­во было про­скрип­ци­он­ное объ­яв­ле­ние три­ум­ви­ров, если пере­ве­сти его с латин­ско­го язы­ка на гре­че­ский.

12. Пер­вым из при­го­ва­ри­вав­ших к смер­ти был Лепид, а пер­вым из при­го­во­рен­ных — брат Лепида, Павел. Вто­рым из при­го­ва­ри­вав­ших к смер­ти был Анто­ний, а вто­рым из при­го­во­рен­ных — дядя Анто­ния, Луций: и Павел и Луций пер­вые выска­за­лись за объ­яв­ле­ние Лепида и Анто­ния вра­га­ми оте­че­ства. 46 Третьим и чет­вер­тым были род­ст­вен­ни­ки выве­шен­ных в дру­гом спис­ке наме­чен­ных кон­су­ла­ми на сле­дую­щий год Пло­тий, брат План­ка, и Квинт, тесть Ази­ния. Они постав­ле­ны были на пер­вом месте, впе­ре­ди осталь­ных, не столь­ко ввиду их зна­че­ния, сколь­ко для воз­буж­де­ния стра­ха и лише­ния надеж­ды на воз­мож­ность спа­сти кого-нибудь. 47 В чис­ле осуж­ден­ных был и Тора­ний, быв­ший, по свиде­тель­ству неко­то­рых, опе­ку­ном Цеза­ря. 48 Одно­вре­мен­но с обна­ро­до­ва­ни­ем про­скрип­ци­он­ных спис­ков ворота горо­да были заня­ты стра­жей, как и все дру­гие выхо­ды из него, гава­ни, пруды, болота и все места вооб­ще, могу­щие счи­тать­ся удоб­ны­ми для бег­ства или тай­но­го убе­жи­ща. Цен­ту­ри­о­нам при­ка­за­но было обой­ти всю терри­то­рию с целью обыс­ка. Все это было про­из­веде­но одно­вре­мен­но.

13. 49 И вот тот­час же как во всей стране, так и в Риме, смот­ря по тому, где каж­дый был захва­чен, нача­лись неожи­дан­ные мно­го­чис­лен­ные аре­сты и раз­но­об­раз­ные спо­со­бы умерщ­вле­ния. Отсе­ка­ли голо­вы, чтобы их мож­но было пред­ста­вить для полу­че­ния награ­ды, про­ис­хо­ди­ли позор­ные попыт­ки к бег­ству, пере­оде­ва­ния из преж­них пыш­ных одежд в непри­стой­ные. 50 Одни спус­ка­лись в колод­цы, дру­гие — в кло­аки для сто­ка нечи­стот, третьи — в пол­ные копо­ти дымо­вые тру­бы под кров­лею; неко­то­рые сиде­ли в глу­бо­чай­шем мол­ча­нии под сва­лен­ны­ми в кучу чере­пи­ца­ми кры­ши. 51 Боя­лись не мень­ше, чем убийц, одни — жен и детей, враж­деб­но к ним настро­ен­ных, дру­гие — воль­ноот­пу­щен­ни­ков и рабов, третьи — сво­их долж­ни­ков или соседей, жаж­ду­щих полу­чить поме­стья. 52 Про­рва­лось нару­жу вдруг все то, что до тех пор таи­лось внут­ри; про­изо­шла про­ти­во­есте­ствен­ная пере­ме­на с сена­то­ра­ми, кон­су­ла­ми, пре­то­ра­ми, три­бу­на­ми, кан­дида­та­ми на все эти маги­ст­ра­ту­ры или состо­яв­ши­ми в этих долж­но­стях: теперь они бро­са­лись к ногам сво­их рабов с рыда­нья­ми, назы­ва­ли слу­гу спа­си­те­лем и гос­по­ди­ном. Печаль­нее все­го было, когда и такие уни­же­ния не вызы­ва­ли состра­да­ния.

14. 53 Про­ис­хо­ди­ли все­воз­мож­ные зло­де­я­ния, боль­ше чем это быва­ет во вре­мя вос­ста­ний или при заво­е­ва­нии горо­дов. Ибо в таких слу­ча­ях люди боят­ся или поли­ти­че­ско­го вра­га или воен­но­го про­тив­ни­ка, но они при этом дове­ря­ют сво­им домаш­ним; теперь же послед­них боя­лись боль­ше, чем убийц: не бояв­ши­е­ся их — того не было на войне или при вос­ста­ни­ях — неожи­дан­но убеж­да­лись, как домаш­ние ста­но­ви­лись вра­га­ми либо вслед­ст­вие скры­той до тех пор враж­ды, либо из-за обе­щан­ных им наград, либо ради хра­ня­щих­ся в доме золота и сереб­ра. 54 Каж­дый ста­но­вил­ся пре­да­те­лем по отно­ше­нию к сво­им домаш­ним и лич­ную выго­ду ста­вил выше состра­да­ния к близ­ко­му чело­ве­ку. А вер­ный или бла­го­же­ла­тель­ный чело­век боял­ся помочь спря­тать осуж­ден­но­го или отго­ва­ри­вать­ся незна­ни­ем, боясь под­верг­нуть­ся оди­на­ко­вой каре. 55 Теперь страх ока­зал обрат­ное дей­ст­вие тому, что про­ис­хо­ди­ло при умерщ­вле­нии сем­на­дца­ти чело­век: тогда, если кто-либо не был зара­нее офи­ци­аль­но наме­чен в про­скрип­ци­ях, лишь неко­то­рые вне­зап­но были схва­че­ны, все же оди­на­ко­во при­шли в страх и помо­га­ли друг дру­гу. Теперь, после обна­ро­до­ва­ния про­скрип­ций, осуж­ден­ные немед­лен­но пре­до­став­ля­лись всем, осталь­ные же, будучи спо­кой­ны за свою участь, в погоне за выго­дою, охо­ти­лись за дру­ги­ми для убийц из-за обе­щан­но­го воз­на­граж­де­ния. 56 Про­чая тол­па гра­би­ла дома уби­тых, при­чем жаж­да нажи­вы отвле­ка­ла их созна­ние от бед­ст­вий пере­жи­вае­мо­го вре­ме­ни. Более бла­го­ра­зум­ные и уме­рен­ные люди оне­ме­ли от ужа­са. И им пред­став­ля­лась неве­ро­ят­ной мысль, что в дру­гих горо­дах и государ­ствах рас­при при­во­ди­ли к раз­ру­ше­нию, а согла­сие спа­са­ло, здесь же после того, как преж­ние раздо­ры пра­ви­те­лей дове­ли государ­ство до гибе­ли, теперь воз­вра­тив­ше­е­ся к ним еди­но­мыс­лие гото­вит такое бед­ст­вие.

15. 57 Одни уми­ра­ли, защи­ща­ясь от убийц, дру­гие не защи­ща­лись, счи­тая, что не подо­слан­ные убий­цы явля­ют­ся винов­ны­ми. Неко­то­рые умерщ­вля­ли себя доб­ро­воль­ным голо­да­ни­ем, при­бе­гая к пет­ле, бро­са­ясь в воду, низ­вер­га­ясь с крыш, кида­ясь в огонь, или же сами отда­ва­лись в руки убийц или даже про­си­ли их не меш­кать. Дру­гие, уни­жен­но моля о поща­де, скры­ва­лись, чтобы избе­жать смер­ти, пыта­лись спа­стись под­ку­пом. Иные поги­ба­ли, вопре­ки воле три­ум­ви­ров, жерт­вою ошиб­ки, вслед­ст­вие лич­ной враж­ды к ним убийц. 58 Труп не озна­чен­но­го в спис­ке рас­по­зна­вал­ся по тому, что голо­ва его не была отсе­че­на от туло­ви­ща. Дело в том, что голо­вы проскри­би­ро­ван­ных выстав­ля­лись на фору­ме перед рост­ра­ми, где достав­ляв­шие долж­ны были полу­чать воз­на­граж­де­ние. 59 Впро­чем, в неко­то­рых слу­ча­ях в не мень­шей сте­пе­ни про­яв­ля­лось рве­ние и муже­ство жен, детей, бра­тьев и рабов, ста­рав­ших­ся спа­сти обре­чен­ных и при­ду­мы­вав­ших мно­го­чис­лен­ные для это­го сред­ства или поги­бав­ших вме­сте с ними, когда пред­при­ня­тые меры не уда­ва­лись. Неко­то­рые уби­ва­ли себя над тру­па­ми погиб­ших. 60 Из тех же, кому уда­лось избег­нуть смер­ти, одни погиб­ли при кораб­ле­кру­ше­нии, не будучи в состо­я­нии уйти от судь­бы; дру­гие, вопре­ки вся­ко­му ожи­да­нию, достиг­ли впо­след­ст­вии государ­ст­вен­ных долж­но­стей в Риме, были коман­ди­ра­ми на войне, полу­ча­ли три­ум­фы. До такой сте­пе­ни вре­мя это было пол­но вся­ких неожи­дан­но­стей.

16. 61 И это про­ис­хо­ди­ло не в боль­шом каком-нибудь^[1] горо­де, не в сла­бой и малень­кой цар­ской рези­ден­ции; могу­ще­ст­вен­ней­ше­го вла­сти­те­ля столь­ких наро­дов на суше и на море боже­ство под­верг­ло таким потря­се­ни­ям, доведя его, в кон­це кон­цов, через ряд испы­та­ний до нынеш­не­го бла­го­устрой­ства. 62 Прав­да, нечто подоб­ное про­ис­хо­ди­ло в Риме уже при Сул­ле и еще до него при Гае Марии; наи­бо­лее заме­ча­тель­ные из этих бед­ст­вий я опи­сал в посвя­щен­ных им гла­вах, когда ко все­му про­ис­хо­див­ше­му при­со­еди­ня­лось еще и то, что тру­пы оста­ва­лись без погре­бе­ния. Все же насто­я­щие собы­тия были более при­ме­ча­тель­ны, отча­сти вслед­ст­вие носи­мо­го три­ум­ви­ра­ми зва­ния, отча­сти вслед­ст­вие того талан­та и сча­стья, с каки­ми один из них утвер­дил власть на проч­ном фун­да­мен­те и оста­вил свой род и свое имя поныне цар­ст­ву­ю­щим. 63 Из этих собы­тий как более бле­стя­щие, бла­го­род­ные, так и более отвра­ти­тель­ные, в памя­ти пото­му луч­ше сохра­нив­ши­е­ся, что они недав­но име­ли место, я изло­жу, но не все, ибо не заслу­жи­ва­ют упо­ми­на­ния про­стое убий­ство, бег­ство или воз­вра­ще­ние после амни­стии, дан­ной три­ум­ви­ра­ми, жизнь скры­вав­ших­ся после воз­вра­ще­ния; достой­но упо­ми­на­ния лишь то, что, будучи самым неве­ро­ят­ным, более все­го может пора­зить чита­те­лей и заста­вит пове­рить изло­жен­но­му выше. 64 Мате­ри­а­ла мно­го, и мно­гие рим­ляне во мно­гих кни­гах опи­са­ли это каж­дый по-сво­е­му. Я же толь­ко опи­шу немно­гое, но харак­тер­ное в том или ином отно­ше­нии, что может дока­зать истин­ность про­ис­шед­ших собы­тий и бла­го­по­лу­чие насто­я­ще­го вре­ме­ни; посту­пить ина­че потре­бо­ва­ло бы про­стран­но­го изло­же­ния.

17. 65 Слу­чай­но пре­сле­до­ва­ние нача­лось с тех, кто зани­мал еще маги­ст­ра­ту­ры. И пер­вым был умерщ­влен народ­ный три­бун Саль­вий. Эта долж­ность по зако­ну свя­щен­на, непри­кос­но­вен­на и обла­да­ла гро­мад­ным авто­ри­те­том, так что, опи­ра­ясь на нее, мож­но было под­верг­нуть тюрем­но­му заклю­че­нию даже неко­то­рых кон­су­лов. 66 Саль­вий был тот народ­ный три­бун, кото­рый вос­пре­пят­ст­во­вал вна­ча­ле при­зна­нию Анто­ния вра­гом оте­че­ства, а впо­след­ст­вии под­дер­жи­вал во всем Цице­ро­на. Узнав об объ­еди­не­нии три­ум­ви­ров и о при­бли­же­нии их к Риму, он при­гла­сил на пир близ­ких ему лиц, так как недол­го уже ему с ними при­дет­ся быть вме­сте. 67 Когда на пир­ше­ство ворва­лись сол­да­ты, гости в смя­те­нии и стра­хе вско­чи­ли. Цен­ту­ри­он, коман­до­вав­ший отрядом, при­ка­зал всем спо­кой­но воз­ле­жать за сто­лом, Саль­вия же, схва­тив за воло­сы, отбро­сил с его места за стол сколь­ко было необ­хо­ди­мо и отру­бил ему голо­ву, а при­сут­ст­ву­ю­щим еще раз при­ка­зал оста­вать­ся непо­движ­ны­ми в том поло­же­нии, в каком они были, чтобы, в слу­чае если под­ни­мет­ся шум, им не под­верг­нуть­ся той же уча­сти. И гости, дей­ст­ви­тель­но, после уда­ле­ния цен­ту­ри­о­на, остол­бе­нев, без­молв­ные, воз­ле­жа­ли до глу­бо­кой ночи око­ло тру­па три­бу­на.

68 Вто­рым погиб пре­тор Мину­ций в тот момент, когда он пред­седа­тель­ст­во­вал в народ­ном собра­нии на фору­ме. Узнав о при­бли­же­нии сол­дат, он вско­чил со сво­его места, побе­жал и, разду­мы­вая, куда ему скрыть­ся, пере­ме­нив одеж­ду, вбе­жал в одну из мастер­ских, ото­слав от себя рабов и зна­ки сво­его досто­ин­ства. Но те из чув­ства ува­же­ния и состра­да­ния оста­лись и тем самым про­тив воли облег­чи­ли убий­цам отыс­кать пре­то­ра.

18. 69 Дру­го­го пре­то­ра, Анна­ли­са, в то вре­мя когда он посе­щал граж­дан вме­сте с сыном, кан­дида­том в кве­сто­ры, и соби­рал голо­са в его поль­зу, быв­шие с ним дру­зья и лик­то­ры поки­ну­ли, узнав, что его имя допол­ни­тель­но вклю­че­но в спис­ки. 70 Анна­лис, убе­жав к одно­му из сво­их кли­ен­тов, зани­мав­ше­му неболь­шой, деше­вый, совер­шен­но невзрач­ный дом в пред­ме­стье, скры­вал­ся в нем в без­опас­но­сти, пока соб­ст­вен­ный сын его, запо­до­зрив бег­ство его к кли­ен­ту, при­вел убийц к доми­ку, полу­чив за это от три­ум­ви­ров иму­ще­ство отца и назна­че­ние в эди­лы. Но когда вско­ре затем сын воз­вра­щал­ся с попой­ки, те же самые сол­да­ты, умерт­вив­шие его отца, из-за какой-то ссо­ры покон­чи­ли и с ним.

71 Тура­ний, ранее быв­ший пре­то­ром, отец юно­ши, вооб­ще рас­пу­щен­но­го, но поль­зо­вав­ше­го­ся вли­я­ни­ем у Анто­ния, про­сил цен­ту­ри­о­нов отсро­чить ему казнь на корот­кое вре­мя, пока сын его упро­сит Анто­ния. Те же со сме­хом ска­за­ли: «Уже упро­сил, да толь­ко наобо­рот». 72 Ста­рик, поняв в чем дело, сно­ва попро­сил отсроч­ку на самое корот­кое вре­мя, чтобы повидать­ся с доче­рью. При свида­нии с нею он велел ей не всту­пать во вла­де­ние отцов­ским наслед­ст­вом, чтобы и из-за нее брат не про­сил Анто­ния. Слу­чи­лось, одна­ко, что этот сын, про­мотав позор­но все состо­я­ние и будучи ули­чен в воров­стве, дол­жен был, по при­го­во­ру суда, отпра­вить­ся в изгна­ние.

19. 73 Цице­рон, поль­зо­вав­ший­ся после смер­ти Гая Цеза­ря таким вли­я­ни­ем, что тогда воз­ник­ло сво­его рода еди­но­вла­стие дема­го­га, был осуж­ден на смерть вме­сте со сво­им сыном, бра­том, пле­мян­ни­ком и все­ми род­ст­вен­ни­ка­ми, еди­но­мыш­лен­ни­ка­ми и дру­зья­ми. Во вре­мя бег­ства на лод­ке он не вынес непри­ят­но­сти кач­ки и, велев при­ча­лить у соб­ст­вен­ной вил­лы вбли­зи ита­лий­ско­го горо­да Капуи — эту вил­лу я осмот­рел для озна­ком­ле­ния с этим печаль­ным собы­ти­ем, — не дви­гал­ся с места. 74 В то вре­мя как пре­сле­до­ва­ли его — его-то рев­ност­нее всех искал Анто­ний, и для него ста­ра­лись все, — к нему в спаль­ню вле­те­ли воро­ны и ста­ли кар­кать, так что он проснул­ся, и ста­ли стас­ки­вать с него тогу; рабы, истол­ко­вы­вая про­ис­хо­дя­щее как зна­ме­ние богов, поме­сти­ли Цице­ро­на на носил­ки и сно­ва понес­ли его к морю через лес­ную чащу. 75 Меж­ду тем мно­гие пар­ти­я­ми бро­ди­ли и рас­спра­ши­ва­ли, не виде­ли ли Цице­ро­на; все из рас­по­ло­же­ния и состра­да­ния к нему гово­ри­ли, что он, отча­лив на лод­ке, плы­вет уже по морю. Но один сапож­ник, кли­ент Кло­дия, быв­ше­го жесто­чай­шим вра­гом Цице­ро­на, ука­зал цен­ту­ри­о­ну Лена­ту с его немно­го­чис­лен­ны­ми спут­ни­ка­ми тро­пин­ку. 76 Тот погнал­ся и, заме­тив, что рабы, окру­жав­шие Цице­ро­на, гораздо мно­го­чис­лен­нее, чем его спут­ни­ки, и гото­вы защи­щать­ся, при­бег­нул к воен­ной хит­ро­сти и закри­чал: «Цен­ту­ри­о­ны, нахо­дя­щи­е­ся в тылу, иди­те за мной сюда!». 77 Тогда рабы испу­га­лись, пола­гая, что при­бли­жа­ет­ся пре­вос­хо­дя­щий их чис­лом отряд.

20. Ленат, в свое вре­мя выиг­рав­ший про­цесс бла­го­да­ря Цице­ро­ну, выта­щив из носи­лок Цице­ро­на, отру­бил ему голо­ву, или, ско­рее, по неопыт­но­сти отпи­лил ее, так как он три раза уда­рил по шее. Отре­зал он так­же и руку, кото­рой Цице­рон писал речи про­тив Анто­ния как тира­на, назвав их в под­ра­жа­ние Демо­сфе­ну «Филип­пи­ка­ми». 78 Немед­лен­но неко­то­рые, кто на конях, кто на судах, поспе­ши­ли с этим изве­сти­ем к Анто­нию. Ленат изда­ли пока­зал голо­ву и руку, потря­сая ею в возду­хе, Анто­нию, пред­седа­тель­ст­во­вав­ше­му на фору­ме. 79 Тот чрез­вы­чай­но обра­до­вал­ся, увен­чал цен­ту­ри­о­на и сверх назна­чен­ной награ­ды пода­рил ему 250000 атти­че­ских драхм за уни­что­же­ние вели­чай­ше­го из всех его про­тив­ни­ков и само­го непри­ми­ри­мо­го. 80 Голо­ва Цице­ро­на и рука очень дол­гое вре­мя висе­ли на фору­ме перед три­бу­ной, с кото­рой он преж­де обыч­но обра­щал­ся к наро­ду с реча­ми. И посмот­реть на это сте­ка­лось боль­ше наро­ду, чем преж­де послу­шать его. 81 Гово­рят, что за обеден­ным сто­лом Анто­ний голо­ву Цице­ро­на ста­вил на стол, пока не насы­тил­ся этим отвра­ти­тель­ным зре­ли­щем. 82 Так погиб Цице­рон, муж, про­слав­ля­е­мый за свое крас­но­ре­чие и до сих пор, ока­зав­ший оте­че­ству вели­чай­шие услу­ги во вре­мя сво­его кон­суль­ства, а теперь он и после смер­ти под­вер­гал­ся глум­ле­нию. Сын его уехал еще рань­ше в Гре­цию к Бру­ту. 83 Квинт же, брат Цице­ро­на, схва­чен­ный вме­сте со сво­им сыном, про­сил убийц умерт­вить его ранее сына; а так как сын обра­щал­ся с про­ти­во­по­лож­ной прось­бой, убий­цы ска­за­ли, что ула­дят их спор, и, раз­бив­шись на две груп­пы, умерт­ви­ли их, по дан­но­му зна­ку, обо­их одно­вре­мен­но.

21. 84 Игна­ций, отец и сын, дер­жав­шие друг дру­га в объ­я­ти­ях, были уби­ты одним уда­ром. Их голо­вы были отсе­че­ны, а туло­ви­ща оста­ва­лись обняв­ши­ми­ся. 85 Бальб, чтобы не быть обна­ру­жен­ным, идя вме­сте с сыном, отпра­вил его впе­ред бежать к морю, сам же сле­до­вал за ним на неболь­шом рас­сто­я­нии. Когда кто-то, по ошиб­ке, сооб­щил ему, что сын его схва­чен, он вер­нул­ся и сам при­звал убий­цу. Слу­чи­лось, что и сын погиб при кораб­ле­кру­ше­нии. Так сама судь­ба в ту пору усу­губ­ля­ла несча­стия. 86 Арун­ций с трудом уго­во­рил сына, не согла­шав­ше­го­ся бежать без него, спа­сти свою юную жизнь. Мать, про­во­жав­шая его до ворот, вер­ну­лась домой, в рас­че­те, что пре­даст тело уби­то­го мужа погре­бе­нию. Узнав, что сын погиб в море, она покон­чи­ла с собой голо­дом. 87 Тако­вы при­ме­ры хоро­ших и худых сыно­вей.

22. Два бра­та, по име­ни Лига­рии, сов­мест­но при­го­во­рен­ные к смер­ти, скры­ва­лись под печ­кой, пока рабы их не откры­ли, и один из них был тот­час же умерщ­влен, а дру­гой убе­жал; узнав о гибе­ли бра­та, он бро­сил­ся с моста в воду. 88 Когда рыба­ки выта­щи­ли его, думая, что он не нароч­но бро­сил­ся, а слу­чай­но упал в воду, он дол­го сопро­тив­лял­ся и поры­вал­ся сно­ва идти к реке. Но так как рыба­ки одер­жа­ли верх над ним, он, ста­ра­ясь изба­вить­ся от них, ска­зал: «Вы не меня спа­са­е­те, а самих себя губи­те вме­сте со мною, поме­щен­ным в спис­ке». 89 Одна­ко рыба­ки из жало­сти к нему и теперь ста­ра­лись его спа­сти, пока какие-то сол­да­ты, охра­няв­шие мост, заме­ти­ли это, при­бе­жа­ли и отру­би­ли ему голо­ву. 90 Из двух дру­гих бра­тьев один бро­сил­ся в реку; раб искал его труп в тече­ние пяти дней; най­дя и увидев, что его мож­но еще при­знать по чер­там лица, отру­бил ему голо­ву ради награ­ды. 91 Вто­ро­го бра­та, скры­вав­ше­го­ся в яме с наво­зом, выдал дру­гой раб; убий­цы, брез­гуя вой­ти в яму, копья­ми ста­ли колоть его и выгна­ли из ямы, отсек­ли голо­ву, как он был, даже не обмыв ее. 92 Еще один чело­век в тот момент, когда брат его был задер­жан, под­бе­жав и не зная, что сам он осуж­ден вме­сте с ним, ска­зал: «Убей­те меня рань­ше него». На это цен­ту­ри­он, имев­ший при себе точ­ный спи­сок, заме­тил: «Ты тре­бу­ешь спра­вед­ли­во­го; ведь ты поме­щен ранее его». С эти­ми сло­ва­ми он, соглас­но пред­пи­сан­но­му поряд­ку, умерт­вил обо­их, одно­го за дру­гим. Тако­вы при­ме­ры поведе­ния бра­тьев.

23. 93 Укрыв Лига­рия, его жена бра­ла с собою в его убе­жи­ще одну толь­ко рабы­ню. Будучи пре­да­на ею, она сле­до­ва­ла за людь­ми, нес­ши­ми голо­ву мужа, с кри­ком: «Я его скры­ва­ла, а укры­ва­те­лям уста­нов­ле­но такое же нака­за­ние». 94 Так как никто ее все же не умерт­вил и не донес о ней, она сама доб­ро­воль­но при­шла к долж­ност­ным лицам. Когда же и они из-за этой люб­ви к мужу поща­ди­ли ее, она умо­ри­ла себя голо­дом. 95 Я упо­мя­нул о ней здесь пото­му, что, потер­пев неуда­чу в попыт­ке спа­сти мужа, она покон­чи­ла с собою голо­дом. О тех же, кото­рые с боль­шей уда­чей про­яв­ля­ли любовь к мужу, я упо­мя­ну в рас­ска­зе о спас­ших­ся мужьях.

96 Зато дру­гие жены пре­ступ­но стро­и­ли коз­ни сво­им мужьям. К тако­вым при­над­ле­жит та, кото­рая была заму­жем за Сеп­ти­ми­ем, но соблаз­не­на была каким-то при­я­те­лем Анто­ния. Страст­но стре­мясь сме­нить сожи­тель­ство на брак, она доби­лась сво­его, через любов­ни­ка, у Анто­ния. Тот­час же Сеп­ти­мий был вклю­чен в про­скрип­ци­он­ные спис­ки. 97 Узнав об этом и не подо­зре­вая о постиг­шем его несча­стье, он искал спа­се­ния у нее. Но она, при­тво­рив­шись, что любит его, запер­ла две­ри и сто­ро­жи­ла мужа, пока не появи­лись убий­цы. И в тот же день, когда они умерт­ви­ли ее мужа, она празд­но­ва­ла свой новый брак.

24. 98 Саласс убе­жал из Рима, но, испы­ты­вая жаж­ду, вер­нул­ся ночью в город, когда, по-види­мо­му, наи­боль­шая опас­ность умень­ши­лась. Дом его ока­зал­ся, одна­ко, уже про­дан­ным, один лишь при­врат­ник, про­дан­ный вме­сте с домом, узнал его, пре­до­ста­вил ему свое жили­ще, обе­щал скры­вать его место­пре­бы­ва­ние и по воз­мож­но­сти достав­лять ему пищу. Саласс при­ка­зал ему вызвать его жену из дома. 99 Та, пред­ста­вив­шись, что страст­но жела­ет прий­ти, но что боит­ся сде­лать это ночью, пото­му что это подо­зри­тель­ным пока­жет­ся рабы­ням, ска­за­ла, что при­дет с наступ­ле­ни­ем дня. Когда день насту­пил, она отпра­ви­лась за убий­ца­ми, меж­ду тем как при­врат­ник еще раз побе­жал в ее дом, чтобы побудить ее поспе­шить. 100 Саласс же, испу­гав­шись после ухо­да при­врат­ни­ка, не со злым ли умыс­лом он отпра­вил­ся, под­нял­ся на кры­шу и стал наблюдать за про­ис­хо­дя­щим. Увидев, что не при­врат­ник, а его соб­ст­вен­ная жена ведет в дом убийц, он бро­сил­ся вниз с кры­ши. 101 Фуль­вий убе­жал к сво­ей рабыне, быв­шей его любов­ни­це, отпу­щен­ной на сво­бо­ду и полу­чив­шей при­да­ное к бра­ку. Несмот­ря на столь­ко добра, полу­чен­но­го от Фуль­вия, она его выда­ла из рев­но­сти к той, кото­рая соче­та­лась с ним закон­ным бра­ком после нее. 102 При­веден­ных при­ме­ров низ­ких жен­щин доста­точ­но.

25. Сам­нит Ста­ций, ока­зав­ший боль­шие услу­ги сам­ни­тя­нам в Союз­ни­че­скую вой­ну, за выдаю­щи­е­ся подви­ги, богат­ство и знат­ное про­ис­хож­де­ние при­ня­тый в рим­ский сенат на 80-м году жиз­ни и попав­ший в спис­ки из-за сво­его богат­ства, пре­до­ста­вил свой дом наро­ду и рабам на раз­граб­ле­ние и отча­сти даже сам выбра­сы­вал вещи тол­пе. Затем он под­жег опу­стев­ший и запер­тый дом и погиб в нем, при­чем огонь охва­тил мно­го дру­гих зда­ний в горо­де. 103 Капи­тон толь­ко приот­кры­вал две­ри дома, уби­вал ломив­ших­ся в дверь убийц по одно­му и погиб сам, когда ворва­лась мас­са людей, при­чем пере­бил мно­гих. 104 Вету­лин собрал боль­шой отряд вокруг Регия как из самих проскри­би­ро­ван­ных, так и из тех, кто бежал вме­сте с ними, и из тех 18 горо­дов, кото­рые, будучи пред­на­зна­че­ны в награ­ду сол­да­там, крайне воз­му­ще­ны были этим. 105 С эти­ми сила­ми Вету­лин уни­что­жал сно­вав­ших по стране цен­ту­ри­о­нов; потом, когда более мно­го­чис­лен­ное вой­ско было посла­но про­тив него, он и тогда, не пре­кра­тив борь­бы, пере­пра­вил­ся в Сици­лию к Пом­пею, укре­пив­ше­му­ся в ней и при­ни­мав­ше­му бежен­цев. 106 Вету­лин вел упор­ную борь­бу, пока побеж­ден­ный во мно­гих сра­же­ни­ях, не отпра­вил сына и всех осталь­ных проскри­би­ро­ван­ных в Мес­си­ну, а сам, увидя, что корабль уже отплыл в море, бро­сил­ся в гущу вра­гов и тут погиб в сече.

26. 107 Назон, пре­дан­ный сво­им воль­ноот­пу­щен­ни­ком, кото­рый рань­ше был его любов­ни­ком, выхва­тил у одно­го из вои­нов меч и, убив одно­го лишь пре­да­те­ля, сам отдал­ся в рас­по­ря­же­ние убийц. 108 Один вер­ный гос­по­ди­ну раб уса­дил его на холм, а сам отпра­вил­ся к морю с целью нанять для него суд­но. Воз­вра­ща­ясь, он увидел, что его хозя­и­на уби­ва­ют и что тот уже испус­ка­ет дух, и гром­ко вскрик­нув: «Подо­жди минут­ку, гос­по­дин», он уби­ва­ет цен­ту­ри­о­на, вне­зап­но напав на него. А после это­го он покон­чил с собою и ска­зал гос­по­ди­ну: «Теперь ты ото­мщен». 109 Луций дал сво­им двум вер­ней­шим воль­ноот­пу­щен­ни­кам золо­то и напра­вил­ся к бере­гу моря; после того как те убе­жа­ли, он вер­нул­ся и, отча­яв­шись в сво­ем спа­се­нии, отдал­ся убий­цам. 110 Лаби­ен, во вре­мя сул­лов­ских про­скрип­ций мно­гих захва­тив­ший и каз­нив­ший, теперь счел постыд­ным не под­верг­нуть­ся с досто­ин­ст­вом той же уча­сти. Вый­дя за ворота дома, он сел на крес­ло и ожи­дал убийц. 111 Цестий скры­вал­ся за горо­дом у пре­дан­ных ему рабов. При виде цен­ту­ри­о­нов, носив­ших­ся посто­ян­но с ору­жи­ем и голо­ва­ми, он не мог выдер­жать посто­ян­но­го стра­ха и велел рабам раз­ве­сти костер, чтобы они мог­ли ска­зать, что хоро­нят яко­бы умер­ше­го Цестия. Едва они, обой­ден­ные таким обра­зом Цести­ем, зажгли костер, как он бро­сил­ся в него. 112 Апо­ний, укрыв­шись в без­опас­ном месте, не вынес житей­ских невзгод и сам отдал­ся в руки пала­чей. 113 Дру­гой чело­век нароч­но сидел в откры­том месте, и так как убий­цы не явля­лись, тем вре­ме­нем пове­сил­ся.

27. 114 Луций, зять быв­ше­го в то вре­мя кон­су­лом Ази­ния Пол­ли­о­на, бежал морем, но не будучи в силах пере­не­сти невзго­ды бури, бро­сил­ся в пучи­ну. 115 Цесен­ния, убе­гав­ше­го с кри­ком, что он не вне­сен в спис­ки, но что из-за его денег на него зло­умыш­ля­ют, пре­сле­до­вав­шие под­ве­ли к спис­ку и веле­ли про­честь соб­ст­вен­ное свое имя и в то вре­мя, как он читал, уби­ли. 116 Эми­лий, не зная, что он попал в спи­сок, и видя, как пре­сле­ду­ют кого-то дру­го­го, спро­сил пре­сле­дую­ще­го цен­ту­ри­о­на, кто осуж­ден на смерть. Цен­ту­ри­он, узнав Эми­лия, ска­зал: «Ты и он», и умерт­вил обо­их. 117 Цил­лон и Деций, узнав при выхо­де из сена­та, что их име­на сто­ят в спис­ках, рас­те­ря­лись и побе­жа­ли через ворота, хотя еще никто их не пре­сле­до­вал; самое это бег­ство выда­ло их встре­тив­шим­ся на пути цен­ту­ри­о­нам. 118 Ици­лий, тот самый, кото­рый, будучи судьей в деле Бру­та и Кас­сия (когда наблюдал за судом Цезарь с тол­пою сол­дат), в то вре­мя как осталь­ные судьи тай­но пода­ли голо­са за обви­не­ние, один откры­то поло­жил оправ­да­тель­ный голос в урну, забыл о сво­ем вели­ко­душ­ном сво­бо­до­лю­бии, стал под выно­сив­ше­е­ся мерт­вое тело вме­сте с нес­ши­ми носил­ка­ми и нес покой­ни­ка. 119 Стра­жа у ворот, увидев, что несу­щих покой­ни­ка одним боль­ше, чем это было обыч­но, не подо­зре­вая несу­щих, ста­ли осмат­ри­вать носил­ки, не при­тво­рил­ся ли кто мерт­ве­цом. Носиль­щи­ки изоб­ли­чи­ли Ици­лия как чело­ве­ка, не при­над­ле­жав­ше­го к одной про­фес­сии с ними, и, убий­цы, уста­но­вив лич­ность Ици­лия, умерт­ви­ли его.

28. 120 Вар был выдан сво­им воль­ноот­пу­щен­ни­ком в то вре­мя, как он, бро­дя с одной горы на дру­гую, попал в Мин­турн­ские болота, где и оста­но­вил­ся на отдых, чтобы набрать­ся сил. В то вре­мя как жите­ли Мин­тур­на, разыс­ки­вая гнездо бан­ди­тов, обхо­ди­ли болота, зака­чав­ша­я­ся вер­хуш­ка трост­ни­ка обна­ру­жи­ла место­пре­бы­ва­ние Вара. Будучи схва­чен, он заявил, что он — бан­дит и, при­го­во­рен­ный к смер­ти, не про­те­сто­вал про­тив это­го. 121 Когда же его наме­ре­ва­лись пытать, чтобы он выдал сообщ­ни­ков, он не выдер­жал это­го, как несов­ме­сти­мо­го со сво­им досто­ин­ст­вом, и ска­зал: «Запре­щаю вам, мин­турн­цы, меня, быв­ше­го кон­су­ла и — что для ныне власт­ву­ю­щих важ­нее — проскри­би­ро­ван­но­го, пытать и уби­вать. Ибо если уже мне нель­зя избе­жать смер­ти, то луч­ше погиб­нуть от руки рав­ных мне по досто­ин­ству». 122 В то вре­мя как мин­турн­цы все еще не вери­ли и счи­та­ли его рас­сказ вымыс­лом, цен­ту­ри­он, делав­ший обход, узнал его и отру­бил ему голо­ву, а туло­ви­ще оста­вил мин­турн­цам. 123 Ларг был захва­чен в то вре­мя, когда он ски­тал­ся по полям, хотя разыс­ки­ва­ли не его, но дру­го­го. Сжа­лив­шись над ним, когда он попал им в руки, хотя они его и не иска­ли, они отпу­сти­ли его на сво­бо­ду в лес. Но пре­сле­ду­е­мый дру­ги­ми, он побе­жал к пер­вым и ска­зал: «Луч­ше вы убей­те меня, вы, сжа­лив­ши­е­ся надо мною, чтобы вам полу­чить награ­ду, а не им». 124 Так он опла­тил им сво­ею смер­тью за их чело­ве­ко­лю­бие.

29. Руф, имев­ший пре­крас­ный дом, сда­вав­ший­ся вна­ем, по сосед­ству с Фуль­ви­ей, женой Анто­ния, рань­ше не усту­пал его Фуль­вии, желав­шей купить дом, теперь же при­нес его ей в дар и все же под­верг­ся про­скрип­ции. Голо­ву его, при­не­сен­ную Анто­нию, послед­ний, ска­зав, что она не нуж­на, ото­слал жене, кото­рая веле­ла выста­вить ее, вме­сто фору­ма, перед наем­ным домом. 125 Дру­гой имел пре­лест­ную тени­стую вил­лу, где был кра­си­вый и глу­бо­кий грот, что, веро­ят­но, и послу­жи­ло при­чи­ной того, что он под­верг­ся про­скрип­ции. Слу­чай­но он нахо­дил­ся в гро­те, ища про­хла­ды от жары, и в то вре­мя как убий­цы еще вда­ли бежа­ли за ним, раб, напра­вив его в угол грота, надел туни­ку гос­по­ди­на и при­тво­рил­ся, что он — хозя­ин и нахо­дит­ся в стра­хе. И, веро­ят­но, он был бы умерщ­влен, если бы один из рабов не ука­зал на обман. 126 После каз­ни гос­по­ди­на народ не пере­ста­вал выра­жать свое него­до­ва­ние перед выс­ши­ми долж­ност­ны­ми лица­ми, пока не насто­ял на том, чтобы донос­чик был рас­пят, а хотев­ший спа­сти гос­по­ди­на полу­чил сво­бо­ду. 127 Скры­вав­ше­го­ся Гате­рия выдал его раб; тот­час же полу­чив сво­бо­ду, он высту­пил поку­па­те­лем при рас­про­да­же с тор­гов иму­ще­ства уби­то­го и жесто­ко изде­вал­ся над его людь­ми. А те мол­ча, в сле­зах, сле­до­ва­ли за ним повсюду. Народ воз­не­го­до­вал на это, и три­ум­ви­ры его, как пре­сту­пив­ше­го гра­ни­цы долж­но­го, сно­ва отда­ли в раб­ство детям проскри­би­ро­ван­но­го. Тако­вы бед­ст­вия, про­ис­шед­шие с муж­чи­на­ми.

30. 128 Тогдаш­няя пре­врат­ность судь­бы постиг­ла и сирот из-за их богат­ства. Так, один маль­чик по доро­ге в шко­лу был убит вме­сте со сво­им учи­те­лем, кото­рый обнял его и не отпус­кал. 129 Ати­лий, толь­ко что надев­ши муж­скую тогу, шел, соглас­но обы­чаю, в про­цес­сии дру­зей в храм для совер­ше­ния жерт­во­при­но­ше­ния. Когда неожи­дан­но его имя было вне­се­но в спис­ки, дру­зья и рабы раз­бе­жа­лись. 130 Оди­но­кий и остав­лен­ный все­ми, он после столь тор­же­ст­вен­ной про­цес­сии отпра­вил­ся к мате­ри. Когда же и та из стра­ха его не при­ня­ла, он, не решив­шись про­сить мило­сер­дия у дру­гих после отка­за мате­ри, побе­жал на гору. Оттуда сой­дя от голо­да на рав­ни­ну, он был схва­чен чело­ве­ком, кото­рый захва­ты­вал про­хо­жих и, свя­зав, при­нуж­дал их к рабо­те. 131 Но так как он по сво­ей изне­жен­но­сти не мог работать, то с наде­ты­ми на него цепя­ми убе­жал на про­ез­жую доро­гу, отдал­ся в руки про­хо­див­шим цен­ту­ри­о­нам и был убит.

31. 132 В то вре­мя как про­ис­хо­ди­ли все эти собы­тия, Лепид празд­но­вал три­умф над испан­ца­ми и издал эдикт сле­дую­ще­го содер­жа­ния: «В доб­рый час! При­ка­зы­ваю всем муж­чи­нам и жен­щи­нам при­но­сить жерт­ву и празд­но­вать насто­я­щий день. Кто будет ули­чен в невы­пол­не­нии насто­я­ще­го при­ка­за­ния, будет счи­тать­ся в чис­ле проскри­би­ро­ван­ных». Лепид празд­но­вал три­умф в хра­мах, при­чем все при­ни­ма­ли уча­стие в про­цес­сии в празд­нич­ной одеж­де, но с нена­ви­стью в душе. 133 Домаш­нее иму­ще­ство проскри­би­ро­ван­ных было рас­хи­ще­но. Немно­гие, одна­ко, поку­па­ли их име­ния, сты­дясь поль­зо­вать­ся чужим несча­стьем и пола­гая, что не на радость им будет досто­я­ние погиб­ших, что небез­опас­но вооб­ще быть заме­чен­ным с золо­том или сереб­ром, что при­об­ре­те­ние ново­го небез­опас­но теперь, тем более что и вла­деть преж­ним иму­ще­ст­вом сопря­же­но с опас­но­стью. 134 Лишь неко­то­рые реша­лись делать при­об­ре­те­ния, и за очень деше­вую цену, пото­му что дру­гих поку­па­те­лей не было. Поэто­му-то три­ум­ви­рам, наде­яв­шим­ся, что полу­чен­ной выруч­ки хва­тит на воен­ные издерж­ки, недо­ста­ва­ло еще двух­сот мил­ли­о­нов драхм.

32. 135 Объ­явив об этом в народ­ном собра­нии, три­ум­ви­ры соста­ви­ли спи­сок 1400 жен­щин, вла­дев­ших наи­боль­шим состо­я­ни­ем. Им над­ле­жа­ло, пред­ста­вив оцен­ку иму­ще­ства, вне­сти на воен­ные нуж­ды сум­му, какую каж­дой назна­чат три­ум­ви­ры. Скрыв­шим что-либо из иму­ще­ства или непра­виль­но оце­нив­шим его назна­че­ны были нака­за­ния, а осве­дом­ляв­шим об этом как сво­бод­ным, так и рабам — награ­ды. 136 Жен­щи­ны реши­ли обра­тить­ся с прось­бой о защи­те к род­ст­вен­ни­цам три­ум­ви­ров. Они были при­ня­ты сочув­ст­вен­но сест­рой Цеза­ря и мате­рью Анто­ния, но с трудом пере­нес­ли оскорб­ле­ние, будучи про­гна­ны от две­рей Фуль­ви­ей, женой Анто­ния. И вот, про­тис­кав­шись на фору­ме к три­буне, где заседа­ли три­ум­ви­ры, в то вре­мя как народ и стра­жа рас­сту­пи­лись перед ними, жен­щи­ны про­из­нес­ли сле­дую­щую речь, избрав для этой цели Гор­тен­зию: 137 «Как и подо­ба­ло таким жен­щи­нам как мы, нуж­дав­шим­ся в вашей помо­щи, мы обра­ти­лись к вашим женам. Но испы­тав, что совсем не подо­ба­ло нам, от Фуль­вии, мы ее поступ­ком вынуж­де­ны сов­мест­но явить­ся на форум. 138 Вы отня­ли уже у нас роди­те­лей, детей, мужей и бра­тьев под тем пред­ло­гом, что вы были оскорб­ле­ны ими. Если же вы еще отни­ми­те у нас и сред­ства к суще­ст­во­ва­нию, то поста­ви­те нас в тяже­лое поло­же­ние, недо­стой­ное наше­го про­ис­хож­де­ния, обра­за жиз­ни и при­ро­ды жен­щи­ны. 139 Если вы счи­та­е­те себя оби­жен­ны­ми нами так же, как муж­чи­на­ми, то под­верг­ни­те нас, подоб­но им, про­скрип­ции. Если же мы, жен­щи­ны, нико­го из вас не объ­яв­ля­ли вра­гом оте­че­ства, не раз­ру­ша­ли домов, не под­ку­па­ли войск, не при­во­ди­ли армий про­тив вас, не пре­пят­ст­во­ва­ли вам достиг­нуть вла­сти и поче­та, то поче­му мы долж­ны под­верг­нуть­ся карам, не будучи соучаст­ни­ца­ми во всем этом?

33. 140 К чему нам пла­тить нало­ги, раз мы не участ­во­ва­ли ни в отправ­ле­нии государ­ст­вен­ных долж­но­стей, ни в поче­стях, ни в пред­во­ди­тель­стве вой­ска­ми, ни вооб­ще в государ­ст­вен­ном управ­ле­нии, из-за кото­ро­го вы теперь спо­ри­те, доведя нас уже до столь боль­ших бед­ст­вий? Вы ска­же­те: пото­му, что теперь вой­на. Но когда вой­ны не было? И когда жен­щи­ны пла­ти­ли нало­ги, 141 жен­щи­ны, кото­рых сама при­ро­да осво­бож­да­ет от это­го у всех наро­дов? Наши мате­ри, прав­да, все­го один раз, вопре­ки наше­му полу, собра­ли налог: это когда гро­зи­ла опас­ность все­му ваше­му гос­под­ству и даже само­му горо­ду, когда нам угро­жа­ли кар­фа­ге­няне. 142 Но и тогда жен­щи­ны вно­си­ли налог доб­ро­воль­но и при­том не с земель, име­ний или домов, без чего не может суще­ст­во­вать сво­бод­ная граж­дан­ка, но толь­ко из сво­их соб­ст­вен­ных укра­ше­ний, к тому же не под­вер­гав­ших­ся оцен­ке, не под угро­зой указ­чи­ков или донос­чи­ков, не по при­нуж­де­нию или наси­лию, а вно­си­ли столь­ко, сколь­ко сами поже­ла­ли. 143 И какой у вас сей­час страх за государ­ст­вен­ную власть или оте­че­ство? Когда насту­пит вой­на с гал­ла­ми или пар­фя­на­ми, и мы ока­жем­ся не хуже наших мате­рей в стрем­ле­нии спа­сти оте­че­ство. Но для граж­дан­ской вой­ны мы нико­гда не ста­нем вно­сить вам денег или помо­гать вам в борь­бе друг с дру­гом. 144 Мы не вно­си­ли нало­гов ни при Цеза­ре, ни при Пом­пее, ни Марий, ни Цин­на не при­нуж­да­ли нас к это­му, ни даже Сул­ла, тиран оте­че­ства. А вы еще гово­ри­те, что упо­рядо­чи­ва­е­те государ­ст­вен­ный строй!»

34. 145 Пока Гор­тен­зия про­из­но­си­ла эту речь, три­ум­ви­ры воз­му­ща­лись. Неуже­ли жен­щи­ны, в то вре­мя как муж­чи­ны сохра­ня­ли спо­кой­ст­вие, осме­ли­ва­ют­ся высту­пать в народ­ном собра­нии, тре­бо­вать отче­та у маги­ст­ра­тов в их дей­ст­ви­ях? Неуже­ли, в то вре­мя как муж­чи­ны нес­ли тяготы вой­ны, жен­щи­ны будут отка­зы­вать­ся вно­сить день­ги? Три­ум­ви­ры при­ка­за­ли слу­жи­те­лям ста­щить жен­щин с три­бу­ны. Но так как под­нял­ся про­тест в окру­жав­шей тол­пе, и слу­жи­те­ли при­оста­но­ви­ли выпол­не­ние при­ка­за­ния, три­ум­ви­ры заяви­ли, что откла­ды­ва­ют рас­смот­ре­ние вопро­са на сле­дую­щий день. 146 А на дру­гой день они при­ка­за­ли лишь 400 вме­сто 1400 мат­ро­нам объ­явить сто­и­мость сво­его состо­я­ния. Из муж­чин же вся­кий вла­дев­ший более чем 100000 сестер­ций, как граж­да­нин, так и ино­стра­нец, воль­ноот­пу­щен­ник, жрец и все ино­стран­цы без каких-либо исклю­че­ний под­ле­жат это­му рас­по­ря­же­нию под стра­хом таких же нака­за­ний и таких же наград за доно­сы. Все долж­ны были 1/50 часть сво­его иму­ще­ства немед­лен­но отдать три­ум­ви­рам взай­мы и вне­сти годо­вой доход на воен­ные нуж­ды.

35. 147 Тако­вы были напа­сти, выпав­шие на долю рим­лян из-за рас­по­ря­же­ний три­ум­ви­ров. Вой­ско, кото­рое теперь дела­ло, что хоте­ло, посту­па­ло еще хуже. Так как три­ум­ви­ры нахо­ди­ли в сво­ей дея­тель­но­сти под­держ­ку лишь в сол­да­тах, то послед­ние тре­бо­ва­ли у них дома осуж­ден­ных, их зем­ли, их вил­лы или целые име­ния; дру­гие наста­и­ва­ли на усы­нов­ле­нии их выдаю­щи­ми­ся лица­ми; третьи дей­ст­во­ва­ли на свой страх и риск, уби­вая непрос­кри­би­ро­ван­ных и гра­бя дома неви­нов­ных. 148 В кон­це кон­цов три­ум­ви­ры даже пред­пи­са­ли одно­му из кон­су­лов поло­жить пре­дел про­ис­хо­дя­щим пра­во­на­ру­ше­ни­ям. Но тот, боясь затро­нуть сол­дат, чтобы не воору­жить их про­тив себя, аре­сто­вал и рас­пял несколь­ко рабов, кото­рые, оде­тые сол­да­та­ми, совер­ша­ли вме­сте с ними без­за­ко­ния.

36. 149 Тако­вы, в боль­шин­стве слу­ча­ев, были край­ние пре­де­лы несча­стий, постиг­ших при­го­во­рен­ных. То же, что, про­тив ожи­да­ния, про­ис­хо­ди­ло с неко­то­ры­ми, как, напри­мер, избав­ле­ние от гибе­ли тогда или почет впо­след­ст­вии, это и мне при­ят­нее рас­ска­зы­вать и чита­те­лям полез­нее знать, чтобы и они не отча­и­ва­лись в несча­стьях. 150 Так, для неко­то­рых ока­за­лось воз­мож­ным бежать к Кас­сию или к Бру­ту или в Афри­ку к Кор­ни­фи­цию, кото­рый так­же сто­ял за демо­кра­тию. Боль­шин­ство отпра­ви­лось в Сици­лию, соседя­щую с Ита­ли­ей, где Пом­пей охот­но при­ни­мал их к себе. 151 В самом деле, Пом­пей в то вре­мя ока­зы­вал исклю­чи­тель­ное вни­ма­ние несчаст­ным, рас­сы­лал всюду гон­цов, при­гла­шав­ших всех к нему, обе­щал спас­шим кого-либо — сво­бод­ным и рабам — двой­ную награ­ду срав­ни­тель­но с тою, кото­рая дава­лась аре­сто­вы­вав­шим. Лод­ки и транс­порт­ные суда шли навстре­чу плыв­шим по морю; три­ре­мы крей­си­ро­ва­ли вдоль бере­гов, под­няв у себя сиг­на­лы для блуж­даю­щих и спа­сая попа­дав­ше­го им навстре­чу. 152 Сам Пом­пей выхо­дил навстре­чу при­бы­вав­шим и тот­час же снаб­жал их одеж­дой и пред­ме­та­ми домаш­не­го оби­хо­да. Достой­ным он давал команд­ные долж­но­сти в армии или фло­те. И когда впо­след­ст­вии он заклю­чал мир с три­ум­ви­ра­ми, он согла­сил­ся на него лишь при том усло­вии, что мир рас­про­стра­нен будет и на бежав­ших к нему. 153 Таким обра­зом Пом­пей ока­зал боль­шие услу­ги для оте­че­ства, испы­ты­вав­ше­го бед­ст­вия, и снис­кал себе доб­рую сла­ву бла­го­да­ря все­му это­му, в допол­не­ние к отцов­ской сла­ве, и при­том не мень­шую, чем послед­няя. 154 Дру­гие же, раз­ны­ми спо­со­ба­ми бежав­шие или скры­вав­ши­е­ся, про­во­ди­ли вре­мя, строя под дав­ле­ни­ем горя вся­кие пла­ны, кто за горо­дом, кто на клад­би­щах, а кто и в самом горо­де, пока не был заклю­чен мир. И пора­зи­тель­ные при­ме­ры люб­ви жен к мужьям, пре­дан­но­сти детей к роди­те­лям и — вопре­ки при­ро­де вещей — рабов к гос­по­дам име­ли тут место. Наи­бо­лее уди­ви­тель­ные из них я опи­шу.

37. 155 Павел, брат Лепида, вслед­ст­вие того, что цен­ту­ри­о­ны поща­ди­ли его как бра­та вер­хов­но­го пра­ви­те­ля, бла­го­по­луч­но отплыл к Бру­ту, а потом в Милет, откуда, даже несмот­ря на при­гла­ше­ние вер­нуть­ся после заклю­че­ния мира, отка­зал­ся выехать. 156 Мать Анто­ния дер­жа­ла у себя сво­его бра­та Луция, дядю Анто­ния, даже и не скры­вая его. Ибо и ее щади­ли цен­ту­ри­о­ны как мать сво­его вер­хов­но­го пра­ви­те­ля. 157 Когда поз­же они все же ста­ли замыш­лять вторг­нуть­ся в ее дом, она бро­си­лась на форум и обра­ти­лась к сидев­ше­му на три­бу­на­ле вме­сте с кол­ле­га­ми по вла­сти Анто­нию со сло­ва­ми: «Я доно­шу, само­дер­жец, на самое себя: я скры­ва­ла у себя Луция и посей­час еще скры­ваю и буду скры­вать, пока ты не каз­нишь нас обо­их. Ведь такое нака­за­ние объ­яв­ле­но и для укры­ваю­щих». 158 Анто­ний упрек­нул ее в том, что она про­яви­ла себя хоро­шей сест­рой, но недоб­рой мате­рью, ибо ей сле­до­ва­ло не спа­сать теперь Луция, но поме­шать ему тогда, когда он ее сына пред­ло­жил объ­явить вра­гом. Затем он пору­чил кон­су­лу План­ку вне­сти пред­ло­же­ние о воз­вра­ще­нии Луция из изгна­ния.

38. 159 Мес­са­ла, моло­дой чело­век бла­го­род­но­го про­ис­хож­де­ния, бежал к Бру­ту. Опа­са­ясь его высо­ко­ме­рия, три­ум­ви­ры изда­ли сле­дую­щий эдикт: «Посколь­ку Мес­са­ла, как дока­за­ли нам его род­ст­вен­ни­ки, даже и не был в Риме, когда убит был Гай Цезарь, он исклю­ча­ет­ся из спис­ков осуж­ден­ных». 160 Одна­ко Мес­са­ла не вос­поль­зо­вал­ся этим про­ще­ни­ем. Когда же Брут и Кас­сий пали во Фра­кии, а вой­ско их было еще мно­го­чис­лен­но, были флот и день­ги, были и боль­шие надеж­ды, вой­ско избра­ло пол­ко­вод­цем Мес­са­лу; но послед­ний, откло­нив это избра­ние, убедил их поко­рить­ся непре­одо­ли­мой судь­бе и при­со­еди­нить­ся к армии Анто­ния. 161 Он был с Анто­ни­ем в дру­же­ских отно­ше­ни­ях до тех пор, пока не завла­де­ла Анто­ни­ем Клео­пат­ра; тогда он в неудо­воль­ст­вии на него пере­шел на сто­ро­ну Цеза­ря. Послед­ний назна­чил его кон­су­лом вме­сто само­го Анто­ния, сме­щен­но­го по поста­нов­ле­нию наро­да, когда он вто­рич­но был объ­яв­лен вра­гом оте­че­ства. После того как Мес­са­ла был коман­ди­ром воен­ных кораб­лей в бит­ве при Акци­у­ме про­тив Анто­ния, Цезарь послал его про­тив отло­жив­ших­ся гал­лов и после одер­жан­ной им победы даро­вал ему три­умф. 162 Бибул одно­вре­мен­но с Мес­са­лой тоже полу­чил милость: будучи назна­чен Анто­ни­ем коман­дую­щим фло­том, он неред­ко был посред­ни­ком в пере­го­во­рах меж­ду Анто­ни­ем и Цеза­рем, был назна­чен Анто­ни­ем пре­фек­том Сирии и в этом зва­нии там скон­чал­ся.

39. 163 Аци­лий тай­но бежал из горо­да. Когда домаш­ний раб выдал его сол­да­там, Аци­лий, пообе­щав им еще боль­шую сум­му денег, убедил их послать неко­то­рых из их среды к сво­ей жене с услов­лен­ны­ми зна­ка­ми, кото­рые сам им вру­чил. Жена пред­ло­жи­ла им все свои укра­ше­ния, ска­за­ла, что дает их с тем, чтобы они, в свою оче­редь, сдер­жа­ли свое обе­ща­ние, но не уве­ре­на, сдер­жат ли они его. И в люб­ви к мужу она не ока­за­лась обма­ну­той: сол­да­ты наня­ли суд­но для Аци­лия и доста­ви­ли его в Сици­лию. 164 Лен­ту­ла, тай­но бежав­ше­го в Сици­лию, жена про­си­ла взять ее с собой и с этой целью не спус­ка­ла с него глаз. Он не желал, чтобы она под­вер­га­лась опас­но­сти наравне с ним. Будучи назна­чен Пом­пе­ем пре­то­ром, он сооб­щил жене, что он спас­ся и состо­ит пре­то­ром. 165 Она, узнав, где нахо­дит­ся муж, убе­жа­ла из-под над­зо­ра мате­ри с дву­мя раба­ми, с кото­ры­ми бла­го­по­луч­но совер­ши­ла труд­ный путь под видом рабы­ни и вече­ром из Регия пере­пра­ви­лись в Мес­си­ну. Лег­ко разыс­кав пре­тор­скую палат­ку, она заста­ла Лен­ту­ла не в пыш­ной обста­нов­ке пре­то­ра, но с непри­че­сан­ны­ми воло­са­ми, лежа­щим на зем­ле, в непри­гляд­ных усло­ви­ях, все это из-за тос­ки по жене.

40. 166 Апу­лею жена при­гро­зи­ла, что выдаст его, если он бежит один. И вот про­тив воли он взял ее с собою. Помог­ло ему в бег­стве, кото­ро­го никто не подо­зре­вал, то обсто­я­тель­ство, что он отпра­вил­ся в путь вме­сте с женой, раба­ми и рабы­ня­ми, на гла­зах у всех. 167 Жена Анция завер­ну­ла его в постель­ный мешок и пору­чи­ла носиль­щи­кам за пла­ту доста­вить его из дома к морю, откуда он и убе­жал в Сици­лию. 168 Жена Реги­на сво­его мужа ночью спу­сти­ла в канал для сто­ка нечи­стот, куда днем сол­да­ты не реши­лись вой­ти из-за зло­во­ния; в сле­дую­щую же ночь она наряди­ла его уголь­щи­ком и веле­ла гнать перед собой осла, нагру­жен­но­го углем, сама же, сидя в носил­ках, подви­га­лась впе­ре­ди него на корот­ком рас­сто­я­нии. 169 Одно­му из вои­нов воз­ле ворот носил­ки пока­за­лись подо­зри­тель­ны­ми, и он стал их обыс­ки­вать. Регин испу­гал­ся и, при­ки­нув­шись одним из пеше­хо­дов, про­сил сол­да­та оста­вить жен­щин в покое. Тот отве­тил ему как уголь­щи­ку, гру­бо, но ско­ро узнал его — он преж­де как-то был в похо­де под его началь­ст­вом в Сирии — и ска­зал: «Иди себе спо­кой­но, импе­ра­тор, ибо мне при­ли­че­ст­ву­ет и теперь так тебя назы­вать». 170 Сво­его мужа, Капо­ния, выпро­си­ла себе его жена у Анто­ния, быв­шая до тех пор цело­муд­рен­ною, она так одно несча­стье исце­ли­ла дру­гим.

41. 171 Сын Геты пред­ста­вил­ся, буд­то он сжи­га­ет во дво­ре дома труп пове­сив­ше­го­ся отца. Тай­ком он дер­жал отца в недав­но при­об­ре­тен­ном име­нии. Там ста­рик, чтобы быть неза­ме­чен­ным, надел кожа­ную повяз­ку на один глаз. Когда насту­пил мир, он снял повяз­ку, но глаз от без­дей­ст­вия уже поте­рял спо­соб­ность видеть. 172 Оппия, желав­ше­го вслед­ст­вие сво­ей немощ­ной ста­ро­сти остать­ся на месте, сын нес на сво­их пле­чах по Риму, пока не доста­вил его за ворота; во вре­мя осталь­но­го пути до Сици­лии он вел его или нес и таким обра­зом доста­вил на место; никто ниче­го не запо­до­зрил и не под­шу­чи­вал при виде этой сце­ны. Ведь и Эней, как пишут, воз­будил ува­же­ние в вра­гах, когда нес на пле­чах отца. 173 Впо­след­ст­вии народ, вос­хва­ляя подвиг юно­ши, избрал его эди­лом. Так как вслед­ст­вие кон­фис­ка­ции иму­ще­ства у него не было средств для покры­тия издер­жек по долж­но­сти, то ремес­лен­ни­ки испол­ня­ли тре­бу­е­мую долж­но­стью работу даром, и каж­дый из зри­те­лей бро­сал на аре­ну какую хотел моне­ту, так что он сно­ва стал зажи­точ­ным чело­ве­ком. 174 На могиль­ной пли­те Арри­а­на соглас­но его заве­ща­нию было высе­че­но: «Погре­бен­ный здесь был осуж­ден на смерть, а сын его, неосуж­ден­ный, спас его и бежал вме­сте с ним».

42. 175 Было два Метел­ла: сын и отец. Из них отец, будучи пол­ко­вод­цем у Анто­ния, в бит­ве при Акци­у­ме попал в плен, но не был опо­знан. Сын его, при­ни­мав­ший уча­стие в войне на сто­роне Цеза­ря, так­же коман­до­вал частью вой­ска в сра­же­нии при Акци­у­ме. 176 В то вре­мя как Цезарь осмат­ри­вал на Само­се плен­ных, сын вос­седал вме­сте с ним, а ста­ри­ка-отца под­ве­ли к ним с рас­тре­пан­ны­ми воло­са­ми, в жал­ком виде, гряз­но­го и вслед­ст­вие все­го это­го поте­ряв­ше­го свой преж­ний облик. Как толь­ко он был назван гла­ша­та­ем в спис­ке плен­ных, сын соско­чил с помо­ста и, с трудом узнав отца, с пла­чем обнял его. 177 Потом, сдер­жи­вая рыда­ния, он ска­зал Цеза­рю: «Он был тебе вра­гом, Цезарь, я же — союз­ни­ком. Тебе над­ле­жит его под­верг­нуть каз­ни, меня же награ­дить. И вот я про­шу тебя или сохра­нить жизнь отца ради меня или же пре­дать смер­ти за него». 178 Состра­да­ние охва­ти­ло всех при­сут­ст­во­вав­ших, и Цезарь согла­сил­ся поща­дить Метел­ла, хотя тот и был его злей­шим вра­гом и мно­го раз с пре­зре­ни­ем отвер­гал мно­го­чис­лен­ные дары, пред­ла­гае­мые ему Цеза­рем, если он перей­дет от Анто­ния к нему.

43. 179 Рабы Мар­ка бла­го­да­ря сво­ей пре­дан­но­сти к нему и счаст­ли­вой судь­бе во все вре­мя дей­ст­вия про­скрип­ци­он­ных спис­ков скры­ва­ли его внут­ри дома. Когда объ­яв­ле­на была амни­стия, он вышел из дома, слов­но из изгна­ния. 180 Гир­ций, бежав из горо­да вме­сте с домаш­ни­ми раба­ми, бро­дил по Ита­лии, осво­бож­дая аре­сто­ван­ных и соби­рая вокруг себя бег­ле­цов, опу­сто­шая сна­ча­ла малень­кие горо­да, потом и боль­шие, пока не стал во гла­ве доста­точ­но зна­чи­тель­но­го отряда и не поко­рил пле­мя брут­ти­ев. Когда про­тив него отправ­ле­но было вой­ско, он со всею сво­ею сви­тою пре­дал­ся Пом­пею. 181 За Рести­о­ном, думав­шим, что он бежит один, сле­до­вал неза­мет­ным обра­зом домаш­ний раб, неко­гда вырос­ший в его доме и видев­ший от него мно­го добра, а потом за нера­ди­вость заклей­мен­ный. 182 Этот раб, пред­став перед гос­по­ди­ном, отды­хав­шим сре­ди болота, испу­гал его сво­им появ­ле­ни­ем. Раб ска­зал нахо­див­ше­му­ся в стра­хе Рести­о­ну, что он не чув­ст­ву­ет сво­его тепе­ре­ш­не­го клей­ма, но пом­нит боль­ше о про­шлых бла­го­де­я­ни­ях. Укрыв гос­по­ди­на в какой-то пеще­ре, он стал работать и, насколь­ко мог, достав­лял ему пищу. 183 Когда у сол­дат, очу­тив­ших­ся вбли­зи пеще­ры, воз­ник­ло подо­зре­ние насчет Рести­о­на и они напра­ви­лись к нему, раб, смек­нув, после­до­вал за ними и, забе­жав впе­ред, убил како­го-то ста­ри­ка, шед­ше­го по доро­ге, и отру­бил ему голо­ву. 184 Когда же изум­лен­ные сол­да­ты задер­жа­ли его как убий­цу про­хо­же­го, он ска­зал: «Я умерт­вил Рести­о­на, мое­го гос­по­ди­на, нало­жив­ше­го на меня вот это клей­мо». И они, отняв у него голо­ву, чтобы полу­чить награ­ду, поспе­ши­ли обрат­но в Рим. Раб же, уведя хозя­и­на из пеще­ры, отплыл вме­сте с ним в Сици­лию.

44. 185 Аппий отды­хал на сво­ей вил­ле, когда к нему ворва­лись сол­да­ты. Раб одел его в свою одеж­ду, сам же, улег­шись на постель, как если бы он был гос­по­дин, доб­ро­воль­но при­нял смерть вме­сто него, сто­яв­ше­го вбли­зи под видом раба. 186 Когда сол­да­ты заня­ли дом Мене­ния, раб сел в носил­ки гос­по­ди­на и был выне­сен дру­ги­ми раба­ми, соучаст­ни­ка­ми все­го дела, после чего он и был, соглас­но его воле, убит вме­сто Мене­ния, а тот бежал в Сици­лию. 187 Воль­ноот­пу­щен­ник Виния Филе­мон, жив­ший в рос­кош­ном доме, спря­тал Виния в цен­тре дома в желез­ном ящи­ке, какой рим­ляне обык­но­вен­но дер­жат для денег или книг; по ночам он при­но­сил Винию пищу вплоть до наступ­ле­ния граж­дан­ско­го мира. 188 Дру­гой воль­ноот­пу­щен­ник, охра­няв­ший над­гроб­ный памят­ник сво­его гос­по­ди­на, укрыл тут же, вме­сте с отцом, и сына его, при­го­во­рен­но­го к смер­ти. 189 Лукре­ций, ски­тав­ший­ся с дву­мя вер­ны­ми раба­ми, испы­ты­вая недо­ста­ток пищи, напра­вил­ся в Рим к жене, его нес­ли на носил­ках рабы, как боль­но­го. Так как у одно­го из нес­ших сло­ма­лась голень, он пошел пеш­ком, поло­жив руку на пле­чо дру­го­го. 190 Нахо­дясь у ворот в том самом месте, где отец его, проскри­би­ро­ван­ный Сул­лой, был захва­чен, он увидел бегу­щий отряд сол­дат. Испу­ган­ный зло­ве­щим сов­па­де­ни­ем места, он укрыл­ся вме­сте с раба­ми в скле­пе. 191 Когда клад­би­щен­ские гра­би­те­ли ста­ли обыс­ки­вать гроб­ни­цы, раб доб­ро­воль­но дал им себя огра­бить, а Лукре­ций тем вре­ме­нем убе­жал к воротам. 192 Обо­ждав здесь раба, Лукре­ций поде­лил­ся с ним одеж­дой и явил­ся к жене. Он был укрыт ею на двой­ной кры­ше в про­ле­те, пока неко­то­рым не уда­лось добить­ся от три­ум­ви­ров про­ще­ния для него. Впо­след­ст­вии, при вос­ста­нов­ле­нии мира, он стал кон­су­лом.

45. 193 Сер­гий скры­вал­ся у само­го Анто­ния, пока послед­ний не уго­во­рил кон­су­ла План­ка вне­сти пред­ло­же­ние о воз­вра­ще­нии его. В бла­го­дар­ность за это Сер­гий впо­след­ст­вии, во вре­мя рас­при меж­ду Цеза­рем и Анто­ни­ем, когда сенат ста­вил на голо­со­ва­ние объ­явить Анто­ния вра­гом оте­че­ства, лишь один откры­то про­ти­вил­ся это­му. Таким обра­зом он спас­ся. 194 Пом­по­ний обла­чил­ся в оде­я­ние пре­то­ра, а рабов нарядил в одеж­ды, пола­гаю­щи­е­ся при­служ­ни­кам пре­то­ра по его долж­но­сти. Он про­сле­до­вал через весь город как пре­тор — в сопро­вож­де­нии лик­то­ров, будучи тес­но окру­жен при­служ­ни­ка­ми, чтобы его не узна­ли дру­гие. Сев у ворот в государ­ст­вен­ную колес­ни­цу, он отпра­вил­ся во внут­рен­нюю часть Ита­лии, при­чем все при­ни­ма­ли его и про­во­жа­ли как пре­то­ра, отправ­лен­но­го три­ум­ви­ра­ми к Пом­пею для заклю­че­ния мира, пока на государ­ст­вен­ной три­ре­ме Пом­по­ний не пере­пра­вил­ся к нему.

46. 195 Апу­лей и Арун­ций, выда­вав­шие себя за цен­ту­ри­о­нов, а рабов сво­их нарядив­шие сол­да­та­ми, про­ско­чи­ли через ворота в каче­стве цен­ту­ри­о­нов, пре­сле­дую­щих дру­гих. Во вре­мя даль­ней­ше­го сле­до­ва­ния они разде­ли­лись и ста­ли осво­бож­дать аре­сто­ван­ных, соби­ра­ли вокруг себя бег­ле­цов, потом, когда у каж­до­го из них обра­зо­вал­ся доста­точ­но силь­ный отряд, они доста­ли воен­ные зна­ме­на и ору­жие, что их отряду при­да­ва­ло вид насто­я­ще­го вой­ска. 196 Так как каж­дый из них, цен­ту­ри­о­нов, направ­лял­ся к морю, то одна­жды, рас­по­ло­жив­шись на сто­ян­ку око­ло како­го-то хол­ма, они с вели­ким стра­хом смот­ре­ли друг на дру­га. На заре, спу­стив­шись с хол­ма, каж­дый из них решил, что про­тив­ная сто­ро­на — это вой­ско, послан­ное про­тив него, и, дви­нув­шись навстре­чу друг дру­гу, всту­пи­ли в бой. Нако­нец, они узна­ли свою ошиб­ку, бро­си­ли ору­жие, опла­ки­ва­ли про­ис­шед­шее и обви­ня­ли злой рок, во всем их пре­сле­дую­щий. 197 После это­го один отплыл к Бру­ту, дру­гой к Пом­пею. Один вме­сте с Пом­пе­ем воз­вра­тил­ся, дру­гой, по пору­че­нию Бру­та, управ­лял Вифи­ни­ей, а после смер­ти Бру­та пере­дал про­вин­цию Анто­нию и был воз­вра­щен на роди­ну.

198 Воль­ноот­пу­щен­ник Вен­ти­дия свя­зал его тот­час же после про­скрип­ции, с целью яко­бы пере­дать его пала­чам. Ночью он скло­нил на свою сто­ро­ну рабов, пере­одел их вои­на­ми и вывел таким обра­зом гос­по­ди­на, как цен­ту­ри­о­на, за город. Они про­шли всю Ита­лию вплоть до Сици­лии и часто рас­по­ла­га­лись на отды­хе вме­сте с дру­ги­ми цен­ту­ри­о­на­ми, разыс­ки­вав­ши­ми Вен­ти­дия.

47. 199 Один граж­да­нин, вклю­чен­ный в спис­ки, был скрыт в гроб­ни­це сво­им воль­ноот­пу­щен­ни­ком. Так как он не мог выно­сить зло­ве­ще­го вида моги­лы, воль­ноот­пу­щен­ник поме­стил его в пло­хой наем­ной ком­на­те. Побли­зо­сти жил сол­дат, и граж­да­нин не пере­нес это­го страш­но­го сосед­ства. Вдруг он про­явил после робо­сти уди­ви­тель­ное муже­ство: он остриг­ся и стал руко­во­дить шко­лой в самом Риме до наступ­ле­ния мир­но­го вре­ме­ни. 200 Эдил Волу­зий попал в про­скрип­ци­он­ные спис­ки; у него был друг, участ­ник мисте­рий Иси­ды, он выпро­сил у него куль­то­вое оде­я­ние и, надев на себя полот­ня­ное, дохо­дя­щее до ног пла­тье, наце­пил соба­чью голо­ву и в таком виде про­брал­ся, яко­бы совер­шая таин­ства, к Пом­пею. 201 Кален­цы охра­ня­ли с ору­жи­ем в руках сво­его сограж­да­ни­на Сит­тия, мно­го для них израс­хо­до­вав­ше­го бла­го­да­ря сво­е­му исклю­чи­тель­но­му богат­ству. Кален­цы с угро­за­ми сдер­жи­ва­ли рабов, отра­жа­ли сол­дат от стен горо­да до тех пор, пока, с ослаб­ле­ни­ем сму­ты, не посла­ли деле­га­тов к три­ум­ви­рам хода­тай­ст­во­вать за Сит­тия и не доби­лись того, чтобы он, не имея пра­ва жить в осталь­ной Ита­лии, оста­вал­ся в сво­ем род­ном горо­де. 202 Так Сит­тий пер­вый или даже един­ст­вен­ный чело­век нахо­дил­ся в изгна­нии в сво­ем род­ном горо­де. Варрон, фило­соф и исто­рик, с честью участ­во­вав­ший в похо­де и коман­до­вав­ший вой­ском, быть может, имен­но поэто­му, как враг еди­но­вла­стия, под­верг­ся про­скрип­ции. 203 Когда его род­ст­вен­ни­ки сорев­но­ва­лись меж­ду собой в том, кому из них при­ютить его у себя, вос­тор­же­ст­во­вал Кален; он спря­тал его в вил­ле, где Анто­ний обыч­но оста­нав­ли­вал­ся во вре­мя путе­ше­ст­вия: но ни один из рабов Варро­на и Кале­на не донес, что Варрон скры­ва­ет­ся в вил­ле.

48. 204 Вир­ги­ний, чело­век крас­но­ре­чи­вый, ука­зы­вал сво­им рабам, что если они убьют его из-за неболь­шо­го и к тому же неиз­вест­но­го коли­че­ства денег, они поне­сут всю тяжесть пре­ступ­ле­ния и будут испы­ты­вать силь­ный страх отно­си­тель­но буду­ще­го, если же спа­сут его, они стя­жа­ют себе бла­го­че­сти­вую сла­ву и доб­рые надеж­ды, а затем полу­чат и день­ги в гораздо боль­шем коли­че­стве и более надеж­ные. 205 Рабы бежа­ли вме­сте с ним, как если бы он был так­же раб, а когда гос­по­дин их был опо­знан в горо­де, защи­ща­ли его от сол­дат. Будучи схва­чен послед­ни­ми, он и их убедил в том, что они хотят убить его не из враж­ды, но толь­ко ради денег. День­ги же, более надеж­ные и более круп­ные, они полу­чат, если про­во­дят его до моря; жена обе­ща­ла доста­вить ему туда суд­но и день­ги. 206 Сол­да­ты, пове­рив это­му, про­во­ди­ли его до моря. Так как Вир­ги­ний замеш­кал­ся, она, решив, что он уже отпра­вил­ся по морю к Пом­пею, соглас­но уго­во­ру, отпра­ви­лась обрат­но, оста­вив, одна­ко, на бере­гу раба, чтобы тот сооб­щил о всем про­ис­шед­шем Вир­ги­нию. 207 Увидев его, раб побе­жал навстре­чу гос­по­ди­ну и, ука­зав на корабль, еще вид­нев­ший­ся, рас­ска­зал о жене, день­гах и о при­чине, по кото­рой он был остав­лен на бере­гу. 208 Сол­да­ты опять все­му пове­ри­ли и, так как Вир­ги­ний про­сил их подо­ждать, пока он вызо­вет обрат­но жену, или же после­до­вать с ним к ней за день­га­ми, они, сев на суд­но, ста­ли усерд­но гре­сти и доста­ви­ли его в Сици­лию. Там, полу­чив обе­щан­ное, они уже не покида­ли его, а слу­жи­ли ему до наступ­ле­ния мира. 209 У Реби­ла судо­вла­де­лец, взяв­ший его на корабль, чтобы пере­вез­ти в Сици­лию, потре­бо­вал денег, гро­зя доне­сти на него, если не полу­чит их. Но тот, как посту­пил и Феми­стокл во вре­мя сво­его бег­ства, в свою оче­редь при­гро­зил, что доне­сет, так как он за день­ги везет осуж­ден­но­го. Тогда судо­вла­де­лец испу­гал­ся и доста­вил его невреди­мым к Пом­пею.

49. 210 Марк за то, что он был лега­том Бру­та, был вне­сен в спис­ки. Будучи захва­чен после пора­же­ния Бру­та, он при­ки­нул­ся рабом и его купил Бар­бу­ла. 211 Видя, что он чело­век тол­ко­вый, он поста­вил его над осталь­ны­ми раба­ми и пору­чил ему заве­до­ва­ние день­га­ми. Так как Марк был дей­ст­ви­тель­но во всем смыш­лен и разу­мен и выде­лял­ся по сво­е­му раз­ви­тию сре­ди рабов, Бар­бу­ла отно­сил­ся к нему подо­зри­тель­но. Одна­ко он ста­рал­ся вну­шить ему надеж­ду, что если он при­зна­ет­ся, что явля­ет­ся одним из осуж­ден­ных на смерть, он будет содей­ст­во­вать его спа­се­нию. 212 Марк настой­чи­во отне­ки­вал­ся, выду­мы­вая свое про­ис­хож­де­ние и имя сво­их преж­них гос­под; тогда Бар­бу­ла взял Мар­ка с собою в Рим в надеж­де, что если он дей­ст­ви­тель­но из проскри­би­ро­ван­ных, то побо­ит­ся туда поехать. Но он после­до­вал за гос­по­ди­ном. 213 У ворот один из шед­ших навстре­чу Бар­бу­ле дру­зей, заме­тив, что Марк в каче­стве раба сто­ит воз­ле него, тай­но сооб­щил Бар­бу­ле о нем. Тот через Агрип­пу упро­сил Цеза­ря, и Марк был исклю­чен из спис­ка и сде­лал­ся дру­гом Цеза­ря. Немно­го вре­ме­ни спу­стя он зани­мал пост вое­на­чаль­ни­ка в бит­ве про­тив Анто­ния при Акци­у­ме; 214 Бар­бу­ла же коман­до­вал в вой­ске послед­не­го. Оди­на­ко­вая судь­ба постиг­ла обо­их. Дело в том, что Бар­бу­ла после пора­же­ния Анто­ния, будучи взят в плен, при­ки­нул­ся рабом, и Марк купил его, как бы не зная его. Рас­ска­зав все Цеза­рю, он про­сил за него и добил­ся того, что отве­тил оди­на­ко­вым обра­зом Бар­бу­ле. Сход­ную судь­бу разде­ли­ли они впо­след­ст­вии: оба они одно­вре­мен­но были кон­су­ла­ми в Риме.

50. 215 К Баль­би­ну, бежав­ше­му и потом воз­вра­тив­ше­му­ся назад вме­сте с Пом­пе­ем, а немно­гим спу­стя быв­ше­му кон­су­лом, обра­тил­ся со сле­дую­щей прось­бой Лепид, при Цеза­ре сде­лав­ший­ся из могу­ще­ст­вен­но­го чело­ве­ка част­ным лицом. 216 Меце­нат обви­нил сына Лепида в заго­во­ре про­тив Цеза­ря, а так­же обви­нял и его мать в укры­ва­тель­стве. Само­го Лепида, как поте­ряв­ше­го вся­кую силу, он ни во что не ста­вил. 217 Мать моло­до­го Лепида, тре­бо­вал Меце­нат, как жен­щи­ну не нуж­но уво­дить в каче­стве плен­ной, но надо было пору­чить­ся кон­су­лу, что она жела­ет отпра­вить­ся к Цеза­рю, моло­до­го же Лепида Меце­нат послал к Цеза­рю в Акци­ум. 218 Так как никто не брал на себя тако­го руча­тель­ства, Лепид часто оби­вал поро­ги Баль­би­на и часто являл­ся к нему в три­бу­нал, где он про­из­во­дил суд; но так как Лепида посто­ян­но оттал­ки­ва­ли оттуда слу­жи­те­ли, ему уда­лось ска­зать толь­ко: «Сами обви­ни­те­ли свиде­тель­ст­ву­ют о моей неви­нов­но­сти, заяв­ляя, что я не был соучаст­ни­ком жены или сына. Тебя я не поме­стил в про­скрип­ци­он­ные спис­ки, а сей­час сам стою гораздо ниже проскри­би­ро­ван­ных. 219 Посмот­ри на пре­врат­но­сти чело­ве­че­ской судь­бы и на меня, сто­я­ще­го теперь перед тобою в каче­стве про­си­те­ля, поз­воль мне дать руча­тель­ство в том, что жена моя явит­ся на суд к Цеза­рю, или поз­воль мне отпра­вить­ся с нею к нему». Лепид еще не окон­чил сво­ей речи, как на Баль­би­на такая пере­ме­на судь­бы про­из­ве­ла столь силь­ное впе­чат­ле­ние, что он осво­бо­дил жену Лепида от пору­чи­тель­ства.

51. 220 Цице­рон млад­ший, сын Цице­ро­на, послан был забла­говре­мен­но отцом, пред­видев­шим все эти собы­тия, в Гре­цию. Из Гре­ции он напра­вил­ся к Бру­ту, а после смер­ти послед­не­го при­был к Пом­пею; у обо­их он поль­зо­вал­ся ува­же­ни­ем, испол­няя долж­но­сти вое­на­чаль­ни­ка. 221 Поз­же Цезарь, чтобы загла­дить пре­да­тель­ство сына к сво­е­му отцу, назна­чил Цице­ро­на млад­ше­го авгу­ром, а вско­ре после это­го — кон­су­лом и про­кон­су­лом Сирии. Этот-то Цице­рон, в быт­ность свою кон­су­лом, читал вслух перед наро­дом пись­мо Цеза­ря о пора­же­нии Анто­ния при Акци­у­ме и поло­жил пись­мо на ту самую кафед­ру, на кото­рой преж­де лежа­ла голо­ва его отца. 222 Аппий разде­лил свое состо­я­ние меж­ду раба­ми и отплыл с ними в Сици­лию. Захва­чен­ные бурей, рабы, зарясь на день­ги, поме­сти­ли Аппия в лод­ку, пере­не­ся его туда буд­то бы для боль­шей без­опас­но­сти. Слу­чи­лось так, что тот, про­тив ожи­да­ния, доплыл до Сици­лии в лод­ке, а они погиб­ли при кораб­ле­кру­ше­нии. 223 Пуб­лий, каз­на­чей Бру­та, не согла­сив­ший­ся, несмот­ря на убеж­де­ния при­вер­жен­цев Анто­ния, выдать Бру­та, попал из-за это­го в спис­ки. Вер­нув­шись, он сде­лал­ся дру­гом Цеза­ря, и когда одна­жды Цезарь соби­рал­ся посе­тить его, поста­вил перед ним изо­бра­же­ние Бру­та, за что и был осы­пан похва­ла­ми Цеза­рем. 224 Вот како­вы были в основ­ном неожи­дан­ные слу­чаи с неко­то­ры­ми осуж­ден­ны­ми на смерть — слу­чаи гибе­ли или спа­се­ния. Мно­гие дру­гие слу­чаи я опу­стил.

52. В то вре­мя как про­ис­хо­ди­ли в Риме эти собы­тия, в про­вин­ци­ях из-за тех же меж­до­усо­бий шли потря­саю­щие вой­ны. Из них более круп­ны­ми были вой­ны в Афри­ке меж­ду Секс­ти­ем и Кор­ни­фи­ци­ем, в Сирии меж­ду Кас­си­ем и Дола­бел­лой, в Сици­лии — борь­ба с Пом­пе­ем. 225 Мно­го бед­ст­вий выпа­ло на долю горо­дов вслед­ст­вие воен­ной их окку­па­ции. Если опу­стить более мел­кие, то самы­ми круп­ны­ми из этих горо­дов и по сво­е­му зна­че­нию самы­ми извест­ны­ми были Лаоди­кея, Тарс, Родос, Пата­ры и Ксанф. Судь­ба каж­до­го из них, чтобы упо­мя­нуть в общей свод­ке о самом важ­ном, была сле­дую­щая.

53. 226 Часть Афри­ки, отня­тую рим­ля­на­ми у кар­фа­ге­нян, назы­ва­ют они ста­рой Афри­кой; ту же, кото­рою вла­дел Юба, они захва­ти­ли позд­нее¹, при Гае Цеза­ре, и поэто­му назы­ва­ют ее новой Афри­кой или Нуми­ди­ей. 227 Секс­тий, пра­вив­ший Нуми­ди­ей при Цеза­ре, потре­бо­вал от Кор­ни­фи­ция, чтобы тот усту­пил ему ста­рую Афри­ку, так как при деле­же меж­ду три­ум­ви­ра­ми Цеза­рю доста­лась вся Афри­ка². Но тот отве­тил, что о деле­же, устро­ен­ном три­ум­ви­ра­ми меж­ду собою, он не зна­ет, а власть, полу­чен­ную им от сена­та, не усту­пит дру­го­му лицу без рас­по­ря­же­ния сена­та. 228 Из-за это­го-то воз­го­ре­лась вой­на меж­ду Секс­ти­ем и Кор­ни­фи­ци­ем. У Кор­ни­фи­ция было тяже­ло­во­ору­жен­ное и более мно­го­чис­лен­ное вой­ско, у Секс­тия же — лег­ко­во­ору­жен­ное и более мало­чис­лен­ное. Про­из­ведя набег на внут­рен­ние вла­де­ния Кор­ни­фи­ция, Секс­тий их при­со­еди­нил к сво­им и, будучи оса­жден Вен­ти­ди­ем, пол­ко­вод­цем Кор­ни­фи­ция, с при­быв­ши­ми с ним пре­вос­хо­дя­щи­ми сила­ми, отра­жал его ата­ки. 229 Лелий, дру­гой пол­ко­во­дец Кор­ни­фи­ция, опу­сто­шал про­вин­цию само­го Секс­тия и, обло­жив Цир­ту, стал оса­ждать ее.

54. 230 Каж­дая сто­ро­на посы­ла­ла послов каса­тель­но сою­за к царю Ара­био­ну и так назы­вае­мым сит­ти­ан­цам, кото­рые ста­ли так назы­вать­ся по сле­дую­ще­му слу­чаю. 231 Сит­тий, не дождав­шись раз­бо­ра сво­его дела в суде в Риме, бежал. Собрав вой­ско в самой Ита­лии и в Испа­нии, он пере­пра­вил­ся в Афри­ку и ока­зы­вал воен­ную помощь афри­кан­ским царям, враж­до­вав­шим друг с дру­гом, при­мы­кая то к одно­му, то к дру­го­му из них. Так как те, к кото­рым Сит­тий при­со­еди­нял­ся, посто­ян­но одер­жи­ва­ли победы, то Сит­тий стя­жал себе сла­ву, а вой­ско его ока­за­лось бле­стя­ще обу­чен­ным. 232 Впо­след­ст­вии он сра­жал­ся на сто­роне Гая Цеза­ря, когда тот пре­сле­до­вал пом­пе­ян­цев в Афри­ке, убил Сабур­ру, пол­ко­во­д­ца зна­ме­ни­то­го Юбы, за что и полу­чил в дар от Цеза­ря зем­лю Маси­нис­сы³, прав­да не всю, но луч­шую часть ее. 233 Маси­нис­са был отцом упо­мя­ну­то­го выше Ара­био­на и союз­ни­ком Юбы. Его зем­лю Цезарь пода­рил это­му Сит­тию и Бок­ху, царю мав­ри­тан­цев. Сит­тий свою часть разде­лил меж­ду сво­и­ми вои­на­ми. 234 Ара­бион тогда бежал в Испа­нию к сыно­вьям Пом­пея. После убий­ства Цеза­ря⁴ он воз­вра­тил­ся в Афри­ку, посы­лая Пом­пею млад­ше­му раз­лич­ные вспо­мо­га­тель­ные афри­кан­ские вой­ско­вые части в Испа­нию и полу­чая их обрат­но обу­чен­ны­ми воен­но­му делу; он отнял у Бок­ха зем­лю и ковар­ным обра­зом уни­что­жил Сит­тия. 235 Сочув­ст­вуя пом­пе­ян­цам, он, тем не менее, все­гда укло­нял­ся от при­со­еди­не­ния к их пар­тии, как не поль­зу­ю­щей­ся ника­ким успе­хом, и при­мкнул к Секс­тию, через кото­ро­го доби­вал­ся рас­по­ло­же­ния Цеза­ря. При­со­еди­ни­лись так­же и сит­ти­ан­цы к Цеза­рю, будучи вер­ны­ми отцов­ской друж­бе в силу искон­ной при­вя­зан­но­сти к Цеза­рю.

55. 236 Вос­пря­нув бла­го­да­ря это­му духом, Секс­тий про­рвал оса­ду и начал сра­же­ние⁵. После гибе­ли Вен­ти­дия, когда армия обра­ти­лась в бег­ство вслед­ст­вие отсут­ст­вия у нее коман­ди­ра, Секс­тий пре­сле­до­вал бегу­щих, уби­вая или захва­ты­вая их живьем. Узнав об этом, Лелий снял оса­ду Цир­ты и дви­нул­ся к Кор­ни­фи­цию. 237 Секс­тий же, увле­чен­ный про­ис­шед­шим успе­хом, напра­вил­ся про­тив само­го Кор­ни­фи­ция в Ути­ку и рас­по­ло­жил­ся про­тив него, хотя у того и было боль­ше вой­ска. 238 Секс­тий при­ка­зал Ара­био­ну завя­зать кава­ле­рий­ский бой с фрон­том Лелия, кото­ро­го Кор­ни­фи­ций выслал с всад­ни­ка­ми на раз­вед­ку, а сам с отбор­ной пехотой дви­нул­ся про­тив флан­га кава­ле­рии и, вре­зав­шись в строй, рас­стро­ил ряды. Тогда Лелий, не будучи еще побеж­ден, но из стра­ха быть отре­зан­ным вслед­ст­вие сво­его оди­но­че­ства, занял холм, лежа­щий тут же, Ара­бион же, пре­сле­дуя его по пятам, умерт­вил мно­гих и окру­жил холм. 239 При виде это­го Кор­ни­фи­ций высту­пил с более мно­го­чис­лен­ным вой­ском на помощь Лелию. Но очу­тив­шись в тылу у него, Секс­тий ата­ко­вал его, и Кор­ни­фи­ций, повер­нув фронт, с боль­ши­ми поте­ря­ми отра­жал натиск.

56. 240 Тем вре­ме­нем Ара­бион, послав мужей опыт­ных взо­брать­ся по кру­тизне, тай­но про­ник в лагерь Кор­ни­фи­ция. Коман­дир Рос­ций при взя­тии фор­ти­фи­ка­ци­он­но­го вала отдал­ся на смерть одно­му из сво­их под­чи­нен­ных и был убит. Кор­ни­фи­ций же, тес­ни­мый в сра­же­нии, хотел было про­брать­ся к Лелию на холм, не зная еще о судь­бе сво­его лаге­ря. Но в то вре­мя как он под­ни­мал­ся на холм, всад­ни­ки Ара­био­на догна­ли его и умерт­ви­ли. 241 Видя с вер­хуш­ки хол­ма все про­ис­шед­шее, Лелий сам лишил себя жиз­ни. После гибе­ли вождей вой­ско раз­бе­жа­лось в раз­ные сто­ро­ны. Из чис­ла проскри­би­ро­ван­ных, быв­ших у Кор­ни­фи­ция, одни отпра­ви­лись в Сици­лию, дру­гие — куда кто мог. 242 Секс­тий ода­рил Ара­био­на и сит­ти­ан­цев мно­го­чис­лен­ною добы­чею, а горо­да, дав им про­ще­ние, под­чи­нил Цеза­рю. 243 Таков был конец вой­ны в Афри­ке меж­ду Секс­ти­ем и Кор­ни­фи­ци­ем, вой­ны, казав­шей­ся столь крат­ковре­мен­ной бла­го­да­ря быст­ро­те сле­до­вав­ших одно за дру­гим собы­тий.

57.⁶ Судь­ба Кас­сия и Бру­та была тако­ва. Рань­ше, впро­чем, неко­то­рые мело­чи из уже рас­ска­зан­но­го при­дет­ся повто­рить для ожив­ле­ния их в памя­ти. 244 После того как Гай Цезарь был убит, убий­цы его заня­ли Капи­то­лий, но после при­ня­тия сена­том амни­стии сошли в город. Народ, охва­чен­ный скор­бью по Цеза­рю при выно­се его тела, стал разыс­ки­вать убийц; народ искал их по горо­ду, 245 а убий­цы с крыш защи­ща­лись. Вско­ре Брут и Кас­сий^[3] отпра­ви­лись в про­вин­ции, управ­лять кото­ры­ми были неко­гда назна­че­ны Цеза­рем. Они^[4] в то вре­мя состо­я­ли пре­то­ра­ми в Риме, но были так­же назна­че­ны Гаем Цеза­рем про­пре­то­ра­ми: Кас­сий — в Сирию, Брут — в Македо­нию. 246 Одна­ко они не мог­ли ни всту­пить в управ­ле­ние про­вин­ци­я­ми рань­ше поло­жен­но­го сро­ка, ни остать­ся в Риме. Испы­ты­вая страх, они выеха­ли, будучи еще пре­то­ра­ми; сенат же в виде поче­та пору­чил им наблюде­ние за достав­кою хле­ба в Рим, чтобы они не счи­та­лись бежав­ши­ми в раз­га­ре собы­тий. 247 С их отъ­ездом Сирия и Македо­ния пре­до­став­ле­ны были кон­су­лам Анто­нию и Дола­бел­ле, вопре­ки жела­нию сена­та, Кас­сию же и Бру­ту отда­ны были вза­мен Македо­нии Кире­на и Крит. Одна­ко они пре­не­брег­ли послед­ни­ми про­вин­ци­я­ми как слиш­ком ничтож­ны­ми и ста­ли соби­рать вой­ско и день­ги, чтобы вторг­нуть­ся в Сирию и Македо­нию. 248 Вот каким делом они были заня­ты.

58. Вслед­ст­вие убий­ства в Азии Тре­бо­ния⁷ Дола­бел­лой и оса­ды Деци­ма Бру­та Анто­ни­ем в Гал­лии воз­му­щен­ный сенат объ­явил Дола­бел­лу и Анто­ния вра­га­ми оте­че­ства, вос­ста­но­вил Бру­та и Кас­сия в управ­ле­нии преж­ни­ми про­вин­ци­я­ми, при­ба­вив Бру­ту еще Илли­рию, и при­ка­зал всем дру­гим пре­фек­там рим­ских про­вин­ций и армий от Ионий­ско­го моря до Сирии пови­но­вать­ся рас­по­ря­же­ни­ям Кас­сия и Бру­та. 249 Вслед за этим Кас­сий, опе­ре­див Дола­бел­лу, вторг­ся в Сирию, при­сво­ил себе зна­ки импе­ра­то­ра и при­нял коман­до­ва­ние над две­на­дца­тью леги­о­на­ми, боль­шею частью участ­во­вав­ши­ми в похо­дах Гая Цеза­ря и хоро­шо обу­чен­ны­ми. 250 Один из этих леги­о­нов Цезарь оста­вил в свое вре­мя в Сирии, тогда уже под­готов­ляя поход про­тив пар­фян; забота о нем пору­че­на была Цеци­лию Бас­су, коман­до­ва­ние же при­над­ле­жа­ло юно­му Секс­ту Юлию, род­ст­вен­ни­ку само­го Цеза­ря. 251 Юлий, пре­да­ва­ясь раз­врат­ной жиз­ни, ради щеголь­ства вел за собой леги­он всюду непри­стой­но, а когда Басс упре­кал его одна­жды, отве­тил ему дер­зо­стью. Позд­нее, когда тот несколь­ко замеш­кал­ся на зов, он при­ка­зал при­ве­сти его силою. Под­нял­ся бес­по­рядоч­ный шум, посы­па­лись уда­ры на Бас­са. Вой­ско, не вытер­пев это­го зре­ли­ща, прон­зи­ло Юлия копья­ми. 252 Тот­час же насту­пи­ли рас­ка­я­ние и страх перед Цеза­рем. Сол­да­ты покля­лись друг дру­гу, что, если им не будет дано про­ще­ние и не будет ока­за­но дове­рие, они ста­нут бороть­ся до смер­ти; к это­му они при­нуди­ли и Бас­са. 253 Сфор­ми­ро­вав новый леги­он, сол­да­ты сов­мест­но упраж­ня­лись в воен­ном деле и оже­сто­чен­но сра­жа­лись со Ста­ци­ем Мур­ком, послан­ным про­тив них Цеза­рем с тре­мя леги­о­на­ми. 254 На помощь Мур­ку при­был из Вифи­нии Мар­ций Кри­сп с дру­ги­ми тре­мя леги­о­на­ми, так что Бас­са оса­жда­ли теперь уже шесть леги­о­нов.

59. 255 Эту оса­ду пре­рвал Кас­сий; он тот­час при­нял коман­до­ва­ние над вой­ском Бас­са, доб­ро­воль­но сдав­шим­ся, а затем и леги­о­на­ми Мур­ка и Мар­ция, по друж­бе пере­дав­ших ему свои части и, соглас­но поста­нов­ле­нию сена­та, во всем под­чи­нив­ших­ся его вла­сти. 256 К тому же сро­ку и Алли­ен, послан­ный Дола­бел­лой в Еги­пет, при­вел оттуда четы­ре леги­о­на, обра­зо­ван­ных из сол­дат, рас­се­яв­ших­ся после пора­же­ния Пом­пея и Крас­са или же из остав­лен­ных Цеза­рем у Клео­пат­ры. И Алли­е­на, не осве­дом­лен­но­го о дей­ст­ви­тель­ном поло­же­нии вещей, Кас­сий неожи­дан­но окру­жил и заста­вил при­со­еди­нить­ся к нему и пере­дать ему коман­до­ва­ние над вой­ском, так как Алли­ен не решил­ся со сво­и­ми четырь­мя леги­о­на­ми всту­пить в бой с восе­мью леги­о­на­ми. 257 Таким обра­зом Кас­сий, вопре­ки ожи­да­нию, ока­зал­ся во гла­ве общей слож­но­стью две­на­дца­ти пре­крас­ных леги­о­нов. К нему при­мкну­ли в каче­стве союз­ни­ков и неко­то­рые из кон­ных пар­фян­ских стрел­ков, так как он поль­зо­вал­ся у пар­фян извест­ным авто­ри­те­том с тех пор, как, будучи кве­сто­ром при Крас­се, ока­зал­ся более бла­го­ра­зум­ным, чем сам Красс.

60. 258 Дола­бел­ла тем вре­ме­нем нахо­дил­ся в Ионии, где он убил Тре­бо­ния и нало­жил дань на горо­да, соби­рал флот на эти сред­ства при помо­щи Луция Фигу­ла сре­ди родо­с­цев, ликий­цев, пам­фи­лий­цев и кили­кий­цев. Под­гото­вив все это, он отпра­вил­ся в поход на Сирию, сам — по суше с дву­мя леги­о­на­ми, по морю же — Фигул. 259 Узнав о вой­ске Кас­сия, он явил­ся в Лаоди­кею, дру­же­ст­вен­но рас­по­ло­жен­ную к нему, лежав­шую на полу­ост­ро­ве, а с суши укреп­лен­ную и име­ю­щую гавань, выхо­дя­щую в море, откуда он мог бы лег­ко полу­чать про­ви­ант мор­ским путем и без­опас­но отплыть, когда того поже­ла­ет. 260 Узнав это, Кас­сий, опа­са­ясь, что Дола­бел­ла ускользнет от него, велел насы­пать вал на пере­шей­ке на про­стран­стве двух ста­дий, велев при­не­сти кам­ни и вся­кий мате­ри­ал из сель­ских хижин, при­го­ро­дов и могил, а за кораб­ля­ми отпра­вил в Фини­кию, Ликию и на Родос.

61. 261 Полу­чив отказ от всех, кро­ме сидон­цев, он начал мор­ское сра­же­ние про­тив Дола­бел­лы. С обе­их сто­рон пошло ко дну доволь­но мно­го кораб­лей, пять из них со всем эки­па­жем захва­тил Дола­бел­ла. 262 Тогда Кас­сий сно­ва отпра­вил вест­ни­ков к тем, кто пре­не­брег его рас­по­ря­же­ни­я­ми, а так­же к еги­пет­ской цари­це Клео­пат­ре и к Сера­пи­о­ну, коман­до­вав­ше­му вой­ска­ми Клео­пат­ры на Кип­ре. Тирий­цы, ара­дий­цы и Сера­пи­он, не сооб­щив ниче­го Клео­пат­ре, посла­ли Кас­сию все кораб­ли, имев­ши­е­ся у них. Цари­ца же сооб­щи­ла Кас­сию, что Еги­пет стра­да­ет от голо­да и чумы — она сочув­ст­во­ва­ла Дола­бел­ле вслед­ст­вие сво­ей бли­зо­сти к стар­ше­му Цеза­рю. 263 Из тако­го чув­ства сим­па­тии Клео­пат­ра и напра­ви­ла ему четы­ре леги­о­на через посред­ство Алли­е­на, а весь флот дер­жа­ла нагото­ве, чтобы прий­ти на помощь Дола­бел­ле, но флот этот задер­жи­ва­ли про­тив­ные вет­ры. 264 Родо­с­цы и ликий­цы заяви­ли, что не будут сра­жать­ся в граж­дан­ской войне ни на сто­роне Кас­сия, ни на сто­роне Бру­та, тем более что и Дола­бел­ле они пре­до­ста­ви­ли суда лишь для про­во­дов, не зная, что эти кораб­ли будут исполь­зо­ва­ны для воен­ных целей.

62. 265 Кас­сий, сно­ва под­гото­вив­шись при помо­щи имев­ших­ся в его рас­по­ря­же­нии сил, два­жды завя­зы­вал с Дола­бел­лой мор­ское сра­же­ние. В пер­вый раз исход бит­вы оспа­ри­вал­ся обе­и­ми сто­ро­на­ми, а в сле­дую­щей мор­ской бит­ве Дола­бел­ла был побеж­ден. Вал уже зна­чи­тель­но вырос, и Кас­сий стал раз­ру­шать его укреп­ле­ния и потря­сать их оруди­я­ми. 266 Потер­пев неуда­чу в попыт­ке под­ку­пить ноч­но­го стра­жа, Мар­са, Кас­сий под­ку­пил цен­ту­ри­о­нов, нес­ших днев­ной дозор. В то вре­мя когда Марс отды­хал, он днем про­ник через осо­бые ворота, откры­тые для него. 267 После того как взят был город, Дола­бел­ла под­ста­вил голо­ву сво­е­му тело­хра­ни­те­лю и при­ка­зал ее, отру­бив, отне­сти Кас­сию, чтобы тело­хра­ни­тель тем самым спас­ся. Но тот, отру­бив голо­ву, умерт­вил и само­го себя. Марс так­же покон­чил с собой. 268 Кас­сий заста­вил при­сяг­нуть себе вой­ско Дола­бел­лы, огра­бил хра­мы и каз­на­чей­ство лаоди­кей­цев, знат­ных людей под­верг каз­ни, а осталь­ных разо­рил тяг­чай­ши­ми побо­ра­ми, пока не довел город до край­ней нище­ты.

63. 269 После взя­тия Лаоди­кеи Кас­сий дви­нул­ся на Еги­пет, так как узнал, что Клео­пат­ра с боль­шим фло­том соби­ра­ет­ся отплыть к Цеза­рю и Анто­нию; он был наме­рен, с одной сто­ро­ны, поме­шать отплы­тию цари­цы и нака­зать ее за этот план, а с дру­гой — и это преж­де все­го — желал овла­деть самим Егип­том в такой момент, когда стра­на была исто­ще­на голо­дом и име­ла незна­чи­тель­ное ино­зем­ное вой­ско, так как еще недав­но Алли­ен со сво­и­ми сол­да­та­ми отде­лил­ся. 270 Но в то вре­мя как Кас­сий меч­тал об этом похо­де, об успе­хе и удоб­ном слу­чае, Брут спеш­но вызвал его к себе ввиду того, что Цезарь и Анто­ний уже пере­се­ка­ют Ионий­ское море. 271 Таким обра­зом, Кас­сию при­шлось вычерк­нуть Еги­пет из сво­их пла­нов. Отпра­вив пар­фян­ских кон­ных стрел­ков с поче­том, он так­же послал к их царю послов для пере­го­во­ров о достав­ке более зна­чи­тель­но­го союз­но­го вой­ска. Оно при­бы­ло уже после исхо­да борь­бы, дела­ло набе­ги на Сирию и мно­гие сосед­ние стра­ны до самой Ионии, а затем воз­вра­ти­лось к себе. 272 Кас­сий же оста­вил в Сирии сво­его пле­мян­ни­ка с одним леги­о­ном, кон­ни­цу он послал впе­ред в Кап­па­до­кию. Та, неожи­дан­но напав, умерт­ви­ла Арио­бар­за­на, яко­бы зло­умыш­ляв­ше­го про­тив Кас­сия, и доста­ви­ла Кас­сию мно­го денег и воен­ное сна­ря­же­ние Арио­бар­за­на.

64. 273 Тар­сий­цы рас­па­лись на две враж­деб­ные пар­тии. Одна из них увен­ча­ла Кас­сия, при­быв­ше­го в Тарс ранее, дру­гая же — Дола­бел­лу, при­шед­ше­го потом. И та и дру­гая дей­ст­во­ва­ли так от име­ни горо­да. Они пооче­ред­но отда­ва­ли пред­по­чте­ние то одно­му, то дру­го­му, так что и Кас­сий и Дола­бел­ла жесто­ко экс­плу­а­ти­ро­ва­ли этот непо­сто­ян­ный город. Кас­сий, победив Дола­бел­лу, нало­жил на Тарс штраф в 1500 талан­тов. 274 Жите­ли его, не имея средств упла­тить и пре­сле­ду­е­мые тре­бо­ва­ни­я­ми сол­дат, соеди­нен­ны­ми с наси­ли­ем, отда­ли все государ­ст­вен­ное иму­ще­ство, потом пере­ли­ли на моне­ту всю свя­щен­ную утварь, слу­жив­шую у них при про­цес­си­ях, и посвя­ти­тель­ные дары. 275 Когда же и после это­го не хва­та­ло еще неко­то­рой части, долж­ност­ные лица ста­ли про­да­вать в раб­ство сво­бод­ных граж­дан, сна­ча­ла деву­шек и маль­чи­ков, затем жен­щин и тще­душ­ных ста­ри­ков, имев­ших совер­шен­но ничтож­ную цену, и, нако­нец, юно­шей. При этом боль­шин­ство про­да­вае­мых покон­чи­ло с собою. Нако­нец, Кас­сий, вер­нув­шись из Сирии, сжа­лил­ся над нахо­дя­щи­ми­ся в таком бед­ст­вии жите­ля­ми и осво­бо­дил их от остав­шей­ся еще части взыс­ка­ния. 276 Вот какие стра­да­ния пре­тер­пе­ли Тарс и Лаоди­кея.

65. Когда Кас­сий и Брут устро­и­ли сов­мест­ное сове­ща­ние, Бру­ту каза­лось наи­луч­шим, соеди­нив обе армии, идти вме­сте на более слож­ные дела в Македо­нию, так как у про­тив­ни­ков име­лось в рас­по­ря­же­нии уже до соро­ка леги­о­нов вой­ска, и восемь из них пере­пра­ви­лись через Ионий­ское море. 277 Кас­сий, наобо­рот, пола­гал, что на про­тив­ни­ков нече­го обра­щать вни­ма­ние, ибо они вслед­ст­вие мно­го­чис­лен­но­сти погиб­нут сами собою от голо­да. Поэто­му он пред­ла­гал поко­рить родо­с­цев и ликий­цев, нахо­див­ших­ся на сто­роне про­тив­ни­ков, обла­дав­ших фло­том, чтобы во вре­мя вой­ны они не напа­ли на них с тыла. 278 Решив так, Брут дви­нул­ся на ликий­цев, Кас­сий — на родо­с­цев, у кото­рых он полу­чил вос­пи­та­ние и гре­че­ское обра­зо­ва­ние. Гото­вясь к борь­бе с силь­ны­ми в воен­ном деле людь­ми, он при­вел в бое­вую готов­ность свои соб­ст­вен­ные суда и, поса­див на них эки­паж, стал манев­ри­ро­вать близ Мин­да.

66. 279 Те из родо­с­цев, кото­рые при­над­ле­жа­ли к более знат­но­му клас­су, были в стра­хе и не реша­лись высту­пать про­тив рим­лян. Народ же про­яв­лял высо­ко­ме­рие, так как вспо­ми­нал о сво­их преж­них подви­гах в борь­бе и не с таки­ми людь­ми. Родо­с­цы спу­сти­ли в море трид­цать три луч­ших сво­их кораб­ля. 280 После это­го они все же отпра­ви­ли в Минд несколь­ких послов, чтобы те про­си­ли Кас­сия не отно­сить­ся с пре­зре­ни­ем к Родо­су, государ­ству, давав­ше­му отпор тем, кто пре­зи­рал их, и к дого­во­рам, кото­рые суще­ст­ву­ют меж­ду родос­ца­ми и рим­ля­на­ми о нена­па­де­нии друг на дру­га. Если же он пори­ца­ет их за отказ от сою­за, то они соглас­ны обра­тить­ся с запро­сом в сенат и, если послед­ний при­ка­жет, то будут сра­жать­ся на его сто­роне. 281 Так при­бли­зи­тель­но гово­ри­ли послы. Кас­сий отве­тил: все осталь­ные вопро­сы долж­ны быть раз­ре­ше­ны не сло­ва­ми, а ору­жи­ем; что же каса­ет­ся дого­во­ра, то он, кста­ти, пред­пи­сы­ва­ет им не высту­пать с ору­жи­ем в руках друг про­тив дру­га; родо­с­цы же, сра­жа­ясь в сою­зе с Дола­бел­лой, уже под­ня­ли ору­жие про­тив Кас­сия. Дого­вор пред­ла­га­ет помо­гать в войне друг дру­гу, а когда Кас­сий про­сил помо­щи, они с иро­ни­ей ссы­ла­лись на сенат, кото­рый ныне раз­бе­жал­ся, будучи разо­гнан тира­на­ми в Риме. Но как послед­ние поне­сут за это кару, так нака­за­ны будут и родо­с­цы, пред­по­чи­таю­щие соб­ст­вен­ные инте­ре­сы, если толь­ко они не выпол­нят немед­лен­но его при­ка­за­ния. 282 Так отве­тил им Кас­сий. Бла­го­ра­зум­ных из родо­с­цев он этим еще более напу­гал; народ­ная же мас­са была при­веде­на в воз­буж­де­ние Алек­сан­дром и Мна­се­ем, напо­ми­нав­ши­ми, что Мит­ри­дат с еще боль­шим коли­че­ст­вом судов напал на Родос с моря, а до это­го Димит­рий. Родо­с­цы избра­ли Алек­сандра при­та­ном, како­вая долж­ность у них явля­ет­ся наи­выс­шей, а Мна­сея коман­дую­щим фло­том.

67. 283 Тем не менее они отпра­ви­ли к Кас­сию послом Архе­лая, кото­рый был на Родо­се его учи­те­лем гре­че­ской фило­со­фии, чтобы тот уже более убеди­тель­ным обра­зом про­сил Кас­сия. Архе­лай, взяв Кас­сия за пра­вую руку как зна­ко­мо­го, обра­тил­ся к нему со сле­дую­щей прось­бой: 284 «Не раз­ру­шай гре­че­ско­го горо­да, не раз­ру­шай Родо­са, ты, сво­бо­до­лю­би­вый муж, ты, почи­та­тель сво­бо­ды. Не покры­вай позо­ром чести дорий­цев, не знав­ших пора­же­ния с тех пор, как мы на све­те суще­ст­ву­ем; не забы­вай о слав­ной исто­рии, кото­рую изу­чал на Родо­се и в Риме; 285 на Родо­се: сколь­ко совер­ши­ли родо­с­цы во имя сво­бо­ды в борь­бе с государ­ства­ми и царя­ми, осо­бен­но теми, слыв­ши­ми непо­беди­мы­ми, Димит­ри­ем и Мит­ри­да­том; ведь, по тво­им сло­вам, ты сам борешь­ся за сво­бо­ду; 286 в Риме: как часто мы помо­га­ли рим­ля­нам в сра­же­ни­ях про­тив раз­ных вра­гов, в част­но­сти про­тив Антио­ха Вели­ко­го; у вас воз­двиг­ну­ты памят­ни­ки с над­пи­ся­ми о наших подви­гах^[5]. Вот что долж­но ска­зать о нашем про­ис­хож­де­нии и сла­ве, о нашей судь­бе, досе­ле не знав­шей пора­бо­ще­ния, о сою­зе с вами и о заслу­гах перед вами, рим­ляне.

68. 287 Ты же Кас­сий, име­ешь и извест­ное ува­же­ние к горо­ду, где ты полу­чил вос­пи­та­ние и обра­зо­ва­ние, имел уход во вре­мя болез­ни, домаш­ний очаг, кото­рым ты поль­зо­вал­ся, и самую мою шко­лу, и меня, наде­яв­ше­го­ся когда-нибудь для иных целей гор­дить­ся всем этим, ныне же ссы­лаю­ще­го­ся на эти обсто­я­тель­ства ради оте­че­ства, чтобы оно не ока­за­лось вынуж­де­но вое­вать с тобой, сво­им питом­цем и уче­ни­ком, и чтобы не ста­ла перед вами обо­и­ми по необ­хо­ди­мо­сти дилем­ма: или родос­цам всем погиб­нуть, или же Кас­сию быть побеж­ден­ным. 288 К этой моль­бе я при­со­еди­няю еще совет тебе, кото­рый пред­при­нял столь важ­ное дело в инте­ре­сах рим­ской рес­пуб­ли­ки, все­гда и во вся­ком деле при­зна­вать вождя­ми богов. 289 Ведь вы кля­лись богам, когда недав­но, по пред­ло­же­нию Гая Цеза­ря, заклю­чи­ли с нами дого­вор, под­кре­пи­ли клят­вы воз­ли­я­ни­я­ми, дали нам пра­вые руки, что име­ет силу даже у вра­гов, не толь­ко дру­зей и вос­пи­тан­ни­ков. 290 Поми­мо богов, при­ми во вни­ма­ние сла­ву у людей, соглас­но мне­нию кото­рых нет ниче­го хуже нару­ше­ния дого­во­ров, ибо изме­ня­ю­щие им теря­ют во всем дове­рие у дру­зей и вра­гов».

69. 291 Про­из­не­ся эту речь, ста­рец не отпу­стил руки Кас­сия, и сле­зы его тек­ли на нее. При этом зре­ли­ще Кас­сий покрас­нел и испы­тал нечто вро­де ува­же­ния; тем не менее, высво­бо­див руку, он ска­зал: «Если ты не отсо­ве­то­вал родос­цам оскорб­лять меня, то ты сам меня обидел. Если же, несмот­ря на свои уве­ща­ния, ты не мог убедить их, то я их за тебя пока­раю. 292 А что я испы­тал оскорб­ле­ние, это ясно. Пер­вая обида: когда я, про­ся помо­щи и сою­за, был отверг­нут людь­ми, мои­ми учи­те­ля­ми и вос­пи­та­те­ля­ми. Вто­рая: они пред­по­чли мне Дола­бел­лу, кото­ро­го они ни вскор­ми­ли, ни обу­ча­ли. И, что все­го обид­нее, в то вре­мя, когда я, Брут и все луч­шие чле­ны сена­та, бежав­шие от тира­нии, стре­мим­ся осво­бо­дить роди­ну, о, сво­бо­до­лю­би­вые родо­с­цы, а Дола­бел­ла жела­ет пора­бо­тить ее, вы сами, сочув­ст­вуя этим людям, лице­мер­но утвер­жда­е­те, буд­то сто­и­те в сто­роне от нашей граж­дан­ской вой­ны. 293 Ибо это — граж­дан­ская вой­на, коль ско­ро мы так­же доби­ва­ем­ся вла­сти. Она ста­ла явной борь­бой демо­кра­тии с само­дер­жа­ви­ем. 294 И вы эту демо­кра­тию оста­ви­ли без помо­щи, вы, сами про­ся­щие о соб­ст­вен­ной неза­ви­си­мо­сти. Ссы­ла­ясь на друж­бу с рим­ля­на­ми, вы не пожа­ле­ли при­го­во­рен­ных к смер­ти и кон­фис­ка­ции иму­ще­ства без суда. Вы лице­ме­ри­те, ссы­ла­ясь на сенат, кото­рый испы­ты­ва­ет столь тяж­кие потря­се­ния и не в силах боль­ше защи­щать само­го себя. Да и дав­но уже сенат отве­тил вам, когда поста­но­вил, чтобы все восточ­ные про­вин­ции ока­за­ли под­держ­ку мне и Бру­ту.

70. 295 Ты пере­чис­ля­ешь все, в чем вы нам, укреп­ля­ю­щим оте­че­ство, когда-либо помо­га­ли, за что и полу­чи­ли, по-види­мо­му, в свое вре­мя мило­сти и награ­ды. А что вы нам не ока­за­ли под­держ­ки, когда у нас отни­ма­ли сво­бо­ду и жизнь — это ты поза­был! А вам подо­ба­ло, раз вы дорий­цы, даже если бы ника­ко­го согла­ше­ния меж­ду нами не было, доб­ро­воль­но самим начать теперь драть­ся за рим­скую рес­пуб­ли­ку. 296 Вме­сто таких дей­ст­вий и сооб­ра­же­ний вы ссы­ла­е­тесь на дого­во­ры, заклю­чен­ные с вами Гаем Цеза­рем, родо­на­чаль­ни­ком насто­я­ще­го еди­но­вла­стия; впро­чем, и дого­во­ры гово­рят, что рим­ляне и родо­с­цы долж­ны в нуж­де помо­гать друг дру­гу, — 297 так защи­щай­те же рим­лян, нахо­дя­щих­ся в вели­чай­шей опас­но­сти! Я, Кас­сий, ука­зы­ваю вам на эти дого­во­ры и при­зы­ваю к сою­зу, я, рим­ский граж­да­нин и рим­ский пол­ко­во­дец, как гла­сит декрет сена­та, где он пове­лел всем лежа­щим за Ионий­ским морем про­вин­ци­ям пови­но­вать­ся нам. 298 На те же декре­ты вам ука­зы­вал и Брут и Пом­пей, назна­чен­ный сена­том коман­до­вать мор­ски­ми сила­ми. Поми­мо декре­тов, при­бе­га­ли и к прось­бам и все те чле­ны сена­та, кото­рые бежа­ли одни ко мне, дру­гие к Бру­ту, третьи к Пом­пею. 299 Прав­да, име­ет­ся согла­ше­ние, чтобы рим­ляне и родо­с­цы помо­га­ли друг дру­гу, если отдель­ные лица нуж­да­ют­ся в этом. Но если вы не счи­та­е­те нас ни за пол­ко­вод­цев, ни за рим­ских граж­дан, но счи­та­е­те за бег­ле­цов, чужих людей и осуж­ден­ных, как гово­рят соста­ви­те­ли про­скрип­ци­он­ных спис­ков, то у вас, родо­с­цы, в силе дого­во­ры не с нами, но с рим­ля­на­ми. Мы же, чужие и посто­рон­ние этим дого­во­рам, будем вое­вать с вами, если вы не под­чи­ни­тесь нам во всем». Про­из­не­ся эту иро­ни­че­скую речь, Кас­сий отпу­стил Архе­лая.

71. 300 Тем вре­ме­нем пра­ви­те­ли Родо­са Алек­сандр и Мна­сей дви­ну­лись на 33 кораб­лях про­тив Кас­сия к Мин­ду с целью при­ве­сти его в заме­ша­тель­ство напа­де­ни­ем на него с моря. Они лег­ко­мыс­лен­но пита­ли неко­то­рую надеж­ду, так как им каза­лось, что, напав близ Мин­да на Мит­ри­да­та, они спо­соб­ст­во­ва­ли бла­го­при­ят­но­му исхо­ду вой­ны. 301 Пока­зав при­мер быст­рой греб­ли, они уже в пер­вый день сде­ла­ли при­вал, ноч­лег в Книде. На сле­дую­щий день они пока­за­лись на гори­зон­те кораб­лям Кас­сия. 302 С изум­ле­ни­ем эти пошли им навстре­чу, и сра­же­ние велось с обе­их сто­рон горя­чее и оже­сто­чен­нее. Родо­с­цы на сво­их лег­ких судах то про­ры­ва­ли строй непри­я­те­ля, то оги­ба­ли его и напа­да­ли с тыла. Рим­ляне же со сво­и­ми тяже­ло­вес­ны­ми кораб­ля­ми вся­кий раз, как дело дохо­ди­ло до руко­паш­но­го боя, стал­ки­ва­лись с ними и подав­ля­ли пре­вос­хо­дя­щею силою вра­га как бы в сухо­пут­ном сра­же­нии. 303 И когда Кас­сий окру­жил, бла­го­да­ря чис­лен­но­му пере­ве­су, непри­я­тель­ские суда, родо­с­цы не были в состо­я­нии ни обой­ти, ни про­рвать строй. А когда они толь­ко уда­ря­ли с фрон­та и затем уда­ля­лись, их опыт­ность ока­зы­ва­лась бес­по­лез­ной, так как их окру­жал узкий тес­ный про­ход. Все уда­ры пере­д­ней частью кораб­ля и все ата­ки на более тяже­лые суда рим­лян были бес­силь­ны, ата­ки же рим­лян на более лег­кие суда про­тив­ни­ка были успеш­ны. 304 Нако­нец, три родос­ских кораб­ля вме­сте с эки­па­жем были захва­че­ны, два раз­би­ты и пуще­ны ко дну, а осталь­ные с повреж­де­ни­я­ми укры­лись на Родос. Рим­ские суда все воз­вра­ти­лись в Минд, — впро­чем, и из них боль­шин­ство было повреж­де­но и долж­но было под­верг­нуть­ся ремон­ту.

72. 305 Таков был исход мор­ско­го сра­же­ния рим­лян с родос­ца­ми при Мин­де. Кас­сий наблюдал за его ходом с горы. Испра­вив суда, он отплыл в Лори­му, явля­ю­щу­ю­ся укреп­ле­ни­ем родо­с­цев на про­ти­во­по­лож­ном бере­гу, и пере­пра­вил на Родос пешее вой­ско на гру­зо­вых кораб­лях под началь­ст­вом Фан­ния и Лен­ту­ла. 306 Сам он после­до­вал за ними на 80 кораб­лях, осна­щен­ных так, что они наво­ди­ли страх. Окру­жив Родос как пехотой, так и мор­ски­ми сила­ми, Кас­сий спо­кой­но выжидал, пока вра­ги не обна­ру­жат сла­бо­сти. 307 Но они сно­ва храб­ро высту­пи­ли на кораб­лях ему навстре­чу. Поте­ряв два кораб­ля, они ока­за­лись запер­ты­ми. Под­бе­жав к сте­нам, они запол­ни­ли все ору­жи­ем и ста­ли отра­жать одно­вре­мен­но и вой­ска Фан­ния, напи­рав­шие с суши, и вой­ска Кас­сия, дви­нув­ши­е­ся к сте­нам, нахо­дя­щим­ся у моря, а так­же мор­ской эки­паж, вполне при­спо­соб­лен­ный к бою на город­ских сте­нах. Дело в том, что, пред­видя нечто подоб­ное, эки­паж взял с собой склад­ные баш­ни, кото­рые в этот момент были выдви­ну­ты. 308 Так Родос, два­жды потер­пев неуда­чу в этом сра­же­нии, был оса­жда­ем и с суши и с моря. И, как это быва­ет в быст­ром и непред­виден­ном деле, ниче­го не было у них под­готов­ле­но для про­дол­жи­тель­ной оса­ды. Вот поче­му было совер­шен­но ясно, что город вско­ре будет взят либо воору­жен­ны­ми сила­ми, либо от голо­да. Наи­бо­лее пред­у­смот­ри­тель­ные из родо­с­цев пони­ма­ли это, а Фан­ний и Лен­тул заве­ли с ними пере­го­во­ры.

73. 309 Тем вре­ме­нем Кас­сий неожи­дан­но ока­зал­ся в цен­тре горо­да с отбор­ным отрядом, хотя не было при­ме­не­но ни насиль­ст­вен­но­го про­ры­ва, ни осад­ных лест­ниц. Боль­шин­ство дума­ло, и, по-види­мо­му, так это и было, что горо­жане, рас­по­ло­жен­ные к Кас­сию, тай­но откры­ли ему малые ворота из состра­да­ния к горо­ду и бес­по­кой­ства о про­ви­ан­те. 310 Так взят был Родос. Кас­сий занял место на три­буне и воткнул копье рядом с нею, как если бы город был захва­чен силою. При­ка­зав вой­ску без­услов­но сохра­нять пол­ное спо­кой­ст­вие и при­гро­зив смер­тью каж­до­му, кто стал бы гра­бить или при­ме­нять наси­лие, он сам поимен­но назвал око­ло 50 родос­ских граж­дан и велел отве­сти их на смерт­ную казнь. Дру­гих, чис­лом око­ло 25, кото­рые не были обна­ру­же­ны, Кас­сий осудил на изгна­ние. 311 Затем он кон­фис­ко­вал все день­ги, золотые и сереб­ря­ные, нахо­див­ши­е­ся в хра­мах и государ­ст­вен­ных учреж­де­ни­ях, и при­ка­зал всем обла­дав­шим част­ны­ми сред­ства­ми вне­сти их к назна­чен­но­му дню. Кас­сий объ­явил при этом смерт­ную казнь укрыв­шим что-либо, деся­тую долю донос­чи­кам, а рабам к тому же и сво­бо­ду. 312 Граж­дане вна­ча­ле в боль­шин­стве слу­ча­ев скры­ва­ли свои день­ги, наде­ясь, что угро­за не будет при­веде­на в испол­не­ние. Но видя, что награ­ды за донос выда­ют­ся, а ули­чае­мые под­вер­га­ют­ся каре, они испу­га­лись и, полу­чив про­дле­ние сро­ка, ста­ли то выка­пы­вать сокро­ви­ща из зем­ли, то доста­вать их из колод­цев, то выно­сить из гроб­ниц — и все это в гораздо боль­шем раз­ме­ре, неже­ли рань­ше.

74. 313 Тако­вы были несча­стья, постиг­шие родо­с­цев. Луций Вар был остав­лен у них вме­сте с гар­ни­зо­ном. Кас­сий же, доволь­ный быст­ро­той заво­е­ва­ния и мно­же­ст­вом полу­чен­ных денег, при­ка­зал всем осталь­ным наро­дам Малой Азии вно­сить в тече­ние 10 лет дань, кото­рая взыс­ки­ва­лась стро­жай­шим обра­зом. 314 Кас­сий полу­чил изве­стие, что Клео­пат­ра наме­ре­на с боль­шим фло­том и в пол­ном сна­ря­же­нии и воору­же­нии отпра­вить­ся к Цеза­рю и Анто­нию. Став на их сто­ро­ну еще рань­ше из-за Цеза­ря стар­ше­го, она еще более им сочув­ст­во­ва­ла под вли­я­ни­ем стра­ха перед Кас­си­ем. 315 Послед­ний отпра­вил Мур­ка с луч­шим леги­о­ном гопли­тов и несколь­ки­ми стрел­ка­ми из лука на 60 кры­тых кораб­лях в Пело­пон­нес, чтобы рас­по­ло­жить­ся там на сто­ян­ке воз­ле Тенар­ско­го мыса, а так­же чтобы собрать в Пело­пон­не­се добы­чу, какую воз­мож­но.

75. 316 Како­вы были дела Бру­та в Ликии, я поста­ра­юсь вкрат­це напом­нить, вос­ста­нав­ли­вая в памя­ти ранее про­ис­шед­шее. После того как он полу­чил от Апу­лея неболь­шое вой­ско, быв­шее у того в рас­по­ря­же­нии, да день­га­ми око­ло 16 тысяч талан­тов, собран­ных из нало­гов в Азии, он при­был в Бео­тию. 317 Так как сенат поста­но­вил пре­до­ста­вить ему поль­зо­вать­ся эти­ми день­га­ми и пору­чил ему управ­лять Македо­ни­ей и Илли­ри­ей, то он полу­чил в свое рас­по­ря­же­ние и нахо­див­ши­е­ся в Илли­рии три леги­о­на, пере­дан­ные ему Вати­ни­ем, ранее управ­ляв­шим этой про­вин­ци­ей. Один леги­он он взял из Македо­нии у Гая Анто­ния, бра­та Мар­ка. Кро­ме того, он набрал еще четы­ре дру­гих леги­о­на, и в общей слож­но­сти рас­по­ла­гал, таким обра­зом, восе­мью леги­о­на­ми, при­чем боль­шин­ство из них участ­во­ва­ло в похо­дах Гая Цеза­ря. 318 Была у него и мно­го­чис­лен­ная кон­ни­ца, лег­ко­во­ору­жен­ные и стрел­ки из лука. Будучи дово­лен македо­ня­на­ми, он обу­чил их воин­ско­му делу по ита­лий­ско­му образ­цу. 319 В то вре­мя как соби­рал он еще вой­ско и день­ги, ему пред­ста­вил­ся слу­чай полу­чить кое-что из Фра­кии. Жена одно­го фра­кий­ско­го царь­ка, Поле­мо­кра­тия, после умерщ­вле­ния ее мужа вра­га­ми, опа­са­ясь за сына, быв­ше­го еще ребен­ком, при­еха­ла с ним к Бру­ту и пору­чи­ла ему сына, а вме­сте с тем вру­чи­ла и сокро­ви­ща сво­его мужа. 320 Брут отдал маль­чи­ка на вос­пи­та­ние кизи­кий­цам, пока не при­дет вре­мя воз­ве­сти его на пре­стол. Сре­ди сокро­вищ он нашел гро­мад­ное коли­че­ство золота и сереб­ра; он стал чека­нить из них моне­ту.

76. 321 Когда Кас­сий при­был⁸ и реше­но было поко­рить сна­ча­ла ликий­цев и родо­с­цев, Брут обра­тил­ся про­тив ликий­цев, преж­де все­го — про­тив жите­лей Ксан­фа. Послед­ние уни­что­жи­ли свои при­го­ро­ды, чтобы Брут не мог вос­поль­зо­вать­ся ими для при­ста­ни­ща и в каче­стве воен­но­го мате­ри­а­ла. Окру­жив город рвом глу­би­ной свы­ше 50 футов, жите­ли Ксан­фа отра­жа­ли вра­гов. Став поза­ди рва, они пора­жа­ли дро­ти­ка­ми и стре­ла­ми, как если бы меж­ду ними нахо­ди­лась непро­хо­ди­мая река. 322 Но Брут, желая взять штур­мом ров, велел засы­пать его, поста­вить перед рабо­чи­ми при­кры­тия и разде­лил вой­ска на днев­ные и ноч­ные сме­ны; мате­ри­ал он поспеш­но велел доста­вить изда­ле­ка с кри­ка­ми, как во вре­мя бит­вы. Тут про­яв­ле­но было боль­шое ста­ра­ние в труде. 323 Поэто­му-то пред­при­я­тие, о кото­ром дума­ли, что оно или не осу­ще­ст­вит­ся вовсе вслед­ст­вие сопро­тив­ле­ния непри­я­те­ля, или же будет с трудом при­веде­но в испол­не­ние в тече­ние мно­гих меся­цев, увен­ча­лось успе­хом в тече­ние несколь­ких дней.

77. Будучи таким обра­зом окру­же­ны, жите­ли Ксан­фа под­верг­лись оса­де. 324 Одних Брут поды­мал маши­на­ми к ним на сте­ны, дру­гих вел пеши­ми к воротам и посто­ян­но всех сме­нял. Жите­ли хотя и были, высту­пая, истом­ле­ны в срав­не­нии со све­жи­ми сила­ми про­тив­ни­ка, все уже были пере­ра­не­ны, тем не менее выдер­жи­ва­ли оса­ду, пока у них были целы укреп­ле­ния. 325 Когда же послед­ние были уни­что­же­ны, а баш­ни раз­ру­ше­ны, Брут, пред­видя буду­щее, велел оса­ждав­шим ворота отрядам отсту­пить. Жите­ли Ксан­фа, пола­гая, что это про­ис­хо­ди­ло вслед­ст­вие неосто­рож­но­сти со сто­ро­ны охра­ны и небреж­но­сти, ночью с факе­ла­ми в руках сде­ла­ли вылаз­ку и напа­ли на осад­ные орудия. 326 Когда же рим­ские вой­ска, соглас­но пла­ну, их ата­ко­ва­ли, они поспеш­но устре­ми­лись обрат­но к воротам. Но так как охра­на уже успе­ла их до того запе­реть из опа­се­ния, что вра­ги вме­сте с ними ворвут­ся в город, то мно­го жите­лей Ксан­фа было изби­то перед запер­ты­ми ворота­ми горо­да.

78. 327 Немно­го спу­стя остав­ши­е­ся жите­ли Ксан­фа еще раз сде­ла­ли вылаз­ку око­ло полу­дня, когда рим­ский отряд сно­ва был уведен, и подо­жгли все осад­ные орудия. Но так как на этот раз перед ними рас­кры­ты были ворота в виду слу­чив­ше­го­ся в про­шлый раз несча­стья, то вме­сте с ними в город ворва­лись и рим­ляне в чис­ле око­ло 2000 чело­век. 328 Одна­ко, в то вре­мя как дру­гие стре­ми­лись ворвать­ся тол­пою, ворота неожи­дан­но рух­ну­ли, бла­го­да­ря ли жите­лям Ксан­фа, или сами собою, вслед­ст­вие раз­ры­ва подъ­ем­ных кана­тов, так что одни из вторг­ших­ся рим­лян погиб­ли, дру­гие же ока­за­лись отре­зан­ны­ми и не были уже в состо­я­нии под­нять ворота из-за неиме­ния кана­тов. 329 Пора­жае­мые в узком месте с крыш ксан­фий­ца­ми и тес­ни­мые, они с трудом про­рва­лись к близ­ле­жа­щей пло­ща­ди. Здесь они хотя и одер­жа­ли верх над напа­дав­ши­ми на них, всту­пив­ши­ми с ними в руко­паш­ный бой, но, под­вер­га­ясь жесто­ко­му обстре­лу и не имея ни луков, ни дро­ти­ков, про­би­лись к хра­му Сар­пе­до­на, чтобы избе­жать окру­же­ния. 330 Остав­ши­е­ся по ту сто­ро­ну город­ских стен рим­ляне, него­дуя и опа­са­ясь за очу­тив­ших­ся внут­ри, под вли­я­ни­ем Бру­та, обхо­див­ше­го их и обо­д­ряв­ше­го, при­ла­га­ли все ста­ра­ния, и все же не мог­ли раз­ло­мать ворота, око­ван­ные желе­зом, не рас­по­ла­гая ни лест­ни­ца­ми, ни баш­ня­ми, кото­рые сго­ре­ли. 331 Тем не менее одни соору­жа­ли на ско­рую руку лест­ни­цы, дру­гие при­дви­га­ли сте­но­бит­ные орудия к сте­нам, под­ни­ма­лись по ним, как по лест­ни­цам, третьи, при­кре­пив желез­ные нако­неч­ни­ки к кана­там, бро­са­ли их в сте­ну и, когда они застре­ва­ли в стене, под­ни­ма­лись по ним вверх.

79. 332 А жите­ли Эно­ан­ды, соседив­шие с Ксан­фом и состо­яв­шие союз­ни­ка­ми Бру­та из-за сво­ей враж­ды к ксан­фий­цам, взби­ра­лись по уте­сам вверх. Рим­ляне, увидев их, нача­ли им под­ра­жать, хотя и дела­ли это с трудом. 333 Мно­гие сры­ва­лись. Неко­то­рые же, перей­дя через сте­ну, откры­ли малень­кие ворота, перед кото­ры­ми воз­двиг­нут был часто­кол из тес­но постав­лен­ных ост­ро­ко­неч­ных кольев, и самых храб­рых, висев­ших в возду­хе, при­ни­ма­ли через этот часто­кол. Ока­зав­шись в боль­шом коли­че­стве, они ста­ли раз­ру­шать ворота, не оби­тые уже желе­зом изнут­ри, в то вре­мя как сна­ру­жи лома­ли ворота дру­гие и тем помо­га­ли пер­вым. 334 Когда ксан­фий­цы с гром­ким кри­ком напа­ли на рим­лян, быв­ших воз­ле свя­ти­ли­ща Сар­пе­до­на, те, кто изнут­ри и сна­ру­жи лома­ли ворота, испу­га­лись за них и с еще боль­шей яро­стью и увле­че­ни­ем ста­ли дей­ст­во­вать. Раз­ру­шив ворота, они уже на зака­те солн­ца все вме­сте ворва­лись в город с кри­ком, чтобы подать знак нахо­див­шим­ся внут­ри.

80. 335 После взя­тия горо­да ксан­фий­цы все раз­бе­жа­лись по сво­им домам и ста­ли уби­вать наи­бо­лее близ­ких им людей, шед­ших доб­ро­воль­но на смерть. Под­ня­лись рыда­ния. Брут решил, что начал­ся гра­беж, и пытал­ся через гла­ша­та­ев удер­жать вой­ско от гра­бе­жа; 336 узнав же о про­ис­хо­дя­щем, сжа­лил­ся над сво­бо­до­лю­би­вы­ми ксан­фий­ца­ми и отпра­вил к ним вест­ни­ков с пред­ло­же­ни­ем мира. Но горо­жане ста­ли стре­лять и в них; пере­бив всех сво­их близ­ких, они сло­жи­ли их тру­пы на воз­веден­ные в домах кост­ры и, раз­ведя огонь, сами себя зака­лы­ва­ли. 337 Бру­ту, кото­рый спас, насколь­ко это было воз­мож­но, хра­мы, доста­лись толь­ко рабы, из чис­ла же сво­бод­ных граж­дан — несколь­ко сво­бод­ных жен­щин и едва ли 150 муж­чин. 338 Так ксан­фий­цы в тре­тий раз погиб­ли, нало­жив сами на себя руки во имя сво­бо­ды. Ведь и при захва­те Ксан­фа мидя­ни­ном Гар­па­гом, пол­ко­вод­цем Кира Вели­ко­го, они раб­ству пред­по­чли гибель, и город, для сохра­не­ния кото­ро­го Гар­паг ниче­го не пред­при­нял, стал могиль­ным хол­мом; в дру­гой раз, гово­рят, при Алек­сан­дре, сыне Филип­па, жите­лей Ксан­фа постиг­ла такая же судь­ба, так как они не поже­ла­ли под­чи­нить­ся даже Алек­сан­дру, вла­сти­те­лю столь­ких земель.

81. 339 Из Ксан­фа Брут напра­вил­ся к Пата­рам, горо­ду, слу­жив­ше­му как бы гава­нью Ксан­фа. Рас­по­ло­жив вокруг Патар вой­ско, Брут при­гла­шал жите­лей его под­чи­нить­ся во всем или же под­верг­нуть­ся бед­ст­ви­ям, постиг­шим Ксанф. К ним при­веде­ны были ксан­фий­цы, опла­ки­ваю­щие свою участь и уго­ва­ри­ваю­щие жите­лей Патар поза­бо­тить­ся о себе. 340 Так как патар­цы не дали ника­ко­го отве­та ксан­фий­цам, Брут пре­до­ста­вил осталь­ную часть дня на раз­мыш­ле­ние, а сам уда­лил­ся. С наступ­ле­ни­ем дня он сно­ва воз­вра­тил­ся с вой­ском. Жите­ли ста­ли кри­чать со стен, что под­чи­ня­ют­ся ему во всем, чего он ни поже­ла­ет, и откры­ли ворота. 341 Вой­дя в город, Брут не каз­нил ни одно­го чело­ве­ка, нико­го не отпра­вил в изгна­ние, но при­ка­зал сне­сти в каз­ну все золо­то и сереб­ро, имев­ше­е­ся в горо­де, а так­же велел сде­лать это и име­ю­щим свои част­ные сред­ства, под угро­зой нака­за­ния и доно­сов, что было сде­ла­но Кас­си­ем на Родо­се. 342 И жите­ли Патар при­но­си­ли Бру­ту свое иму­ще­ство. При этом один раб донес на гос­по­ди­на, что тот спря­тал золо­то, и послан­но­му цен­ту­ри­о­ну пока­зал его золо­то. В то вре­мя как всех домаш­них уво­ди­ли, гос­по­дин хра­нил мол­ча­ние. Мать же его, желая спа­сти сына, сле­до­ва­ла за ним, кри­ча, что это она спря­та­ла золо­то. Раб, хотя его и не спра­ши­ва­ли, начал ули­чать ее во лжи, сына же в утай­ке сво­его иму­ще­ства. 343 Брут облас­кал юно­шу за его мол­ча­ние, мать же за любовь к сыну и отпу­стил обо­их невреди­мы­ми, не при­чи­нив им ника­ко­го зла, и даже поз­во­лил им взять их золо­то. Раба же, зло­умыш­ляв­ше­го на гос­под сверх при­ка­зан­но­го, велел рас­пять на кре­сте.

82. 344 Тем вре­ме­нем Лен­тул, отправ­лен­ный в Андри­а­ку, гавань Мир, про­рвал заграж­де­ния в порт и подо­шел к Мирам. Так как жите­ли Мир выпол­ни­ли его при­ка­за­ния, он, собрав подоб­ным же спо­со­бом день­ги, воз­вра­тил­ся к Бру­ту. 345 Объ­еди­нен­ное насе­ле­ние Ликии отпра­ви­ло к Бру­ту послов, обе­щая воен­ную помощь и день­ги, сколь­ко они будут в силах. Брут нало­жил на них кон­три­бу­цию, воз­вра­тил сво­бод­ных граж­дан Ксан­фа на роди­ну и велел ликий­ско­му флоту вме­сте с осталь­ны­ми кораб­ля­ми плыть в Абидос, куда он при­вел пехоту, и стал ожи­дать Кас­сия из Ионии, чтобы сов­мест­но с ним пере­пра­вить­ся в Сест. 346 Меж­ду тем Мурк, выжидав­ший в заса­де Клео­пат­ру у бере­гов Пело­пон­не­са, узнал, что флот ее повреж­ден бурею воз­ле Афри­ки, при­чем облом­ки кораб­лей плы­ли до бере­гов Лако­нии, цари­ца же боль­ная едва добра­лась домой; тогда Мурк, чтобы не терять вре­ме­ни в без­дей­ст­вии с таким мно­го­чис­лен­ным фло­том, отплыл в Брун­ди­зий и, став на якорь у ост­ро­ва, лежа­ще­го про­тив гава­ни, пытал­ся пре­пят­ст­во­вать тому, чтобы осталь­ное вой­ско непри­я­те­ля или про­ви­ант достав­ле­ны были в Македо­нию. 347 Анто­ний отби­вал­ся от Мур­ка с помо­щью немно­гих быв­ших у него воен­ных кораб­лей, а так­же и при посред­стве башен, кото­рые он воз­во­дил на плотах из лодок вся­кий раз, когда Мурк высы­лал вой­ско на транс­порт­ных судах по частям; Анто­ний выжидал вет­ра с суши, чтобы не быть захва­чен­ным Мур­ком. Потер­пев неуда­чу, он при­звал к себе Цеза­ря, кото­рый в это вре­мя сра­жал­ся на море у бере­гов Сици­лии с Секс­том Пом­пе­ем за обла­да­ние самой Сици­ли­ей.

83. 348 ⁹ Дела же Пом­пея были в таком поло­же­нии. Будучи млад­шим из сыно­вей Пом­пея Вели­ко­го, Секст Пом­пей вна­ча­ле испы­ты­вал пре­не­бре­жи­тель­ное отно­ше­ние со сто­ро­ны Гая Цеза­ря в Испа­нии как неспо­соб­ный совер­шить что-либо боль­шее по сво­ей моло­до­сти и неопыт­но­сти. Секст Пом­пей с неболь­шой куч­кой людей разъ­ез­жал по оке­а­ну, зани­ма­ясь раз­бо­ем и скры­вая, что он Пом­пей. 349 Когда к нему при­со­еди­ни­лось для раз­боя боль­ше наро­да и уже обра­зо­ва­лась зна­чи­тель­ная шай­ка, он открыл­ся, что он Пом­пей. И тот­час все бро­див­шие без дела и слу­жив­шие рань­ше сол­да­та­ми его отца или бра­та ста­ли сбе­гать­ся к нему как к сво­е­му вождю. Ара­бион так­же при­был к нему из Афри­ки, будучи, как я упо­ми­нал выше, лишен отцов­ско­го наследия. 350 После того как у Пом­пея собра­лась таким обра­зом мас­са людей, дело пошло уже о более важ­ных пред­при­я­ти­ях, чем мор­ской раз­бой, и имя Пом­пея ста­ло попу­ляр­ным по всей Испа­нии, наи­бо­лее обшир­ной из про­вин­ций, тем более что он объ­ез­жал ее быст­ро, появ­ля­ясь то здесь, то там, но избе­гая встре­чи с пра­ви­те­ля­ми про­вин­ций, назна­чен­ны­ми Гаем Цеза­рем. 351 Гай Цезарь, узнав об этом, послал Карри­ну с боль­шим вой­ском, чтобы уни­что­жить Пом­пея. Послед­ний, обла­дая более подвиж­ны­ми воен­ны­ми сила­ми, исто­щал про­тив­ни­ка, то вне­зап­но появ­ля­ясь, то исче­зая, и успел завла­деть уже неко­то­ры­ми как мел­ки­ми, так и более круп­ны­ми горо­да­ми.

84. 352 И Гай послал пре­ем­ни­ком Каррине Ази­ния Пол­ли­о­на для вой­ны с Пом­пе­ем. В то вре­мя как они с оди­на­ко­вым упор­ст­вом боро­лись друг с дру­гом, Гай Цезарь был умерщ­влен¹⁰, и сенат при­зы­вал сно­ва Пом­пея в Рим. 353 Пом­пей, про­рвав­шись в Мас­си­лию, наблюдал за тем, что про­ис­хо­дит в Риме. Будучи выбран коман­дую­щим на море на тех же осно­ва­ни­ях, как власт­во­вал и его отец, он и тогда не вер­нул­ся в Рим, но, захва­тив с собой все кораб­ли, кото­рые нахо­ди­лись в пор­тах, отплыл в море с теми суда­ми, кото­рые имел еще из Испа­нии. 354 После учреж­де­ния три­ум­ви­ра­та¹¹ Пом­пей отплыл оттуда в Сици­лию и при­сту­пил к оса­де про­пре­то­ра ее Вифи­ни­ка, не усту­пав­ше­го ему ост­ро­ва, пока при­го­во­рен­ные к смер­ти и бежав­шие из Рима Гир­ций и Фан­ний не убеди­ли Вифи­ни­ка усту­пить Сици­лию Пом­пею.

85. 355 Так Секст Пом­пей овла­дел Сици­ли­ей¹², рас­по­ла­гая кораб­ля­ми и ост­ро­вом, про­ти­во­ле­жа­щим Ита­лии, и уже мно­го­чис­лен­ным вой­ском, кото­рое отча­сти было у него рань­ше, отча­сти соста­ви­лось из бежав­ших из Рима сво­бод­ных или рабов, отча­сти же было при­сла­но ему из Ита­лии горо­да­ми, обе­щан­ны­ми в каче­стве побед­ной награ­ды армии. 356 Дело в том, что эти горо­да по сво­е­му настро­е­нию не жела­ли победы три­ум­ви­рам и, в чем мог­ли, тай­но им про­ти­во­дей­ст­во­ва­ли. Состо­я­тель­ные граж­дане, изгнан­ные из оте­че­ства и не счи­тав­шие его уже более сво­им, бежа­ли все к Пом­пею, нахо­див­ше­му­ся к ним бли­же все­го и в то же вре­мя наи­бо­лее люби­мо­му все­ми. 357 Были у него и моря­ки из Афри­ки и Испа­нии, опыт­ные в мор­ском деле, так что Пом­пей был снаб­жен в изоби­лии вое­на­чаль­ни­ка­ми, кораб­ля­ми, пехотой и денеж­ны­ми сред­ства­ми. 358 Наслы­шав­шись об этом, Цезарь послал Саль­види­е­на с воен­ным фло­том про­тив Пом­пея, как буд­то уни­что­жить его было лег­ким делом; сам же отпра­вил­ся через Ита­лию с целью соеди­нить­ся с Саль­види­е­ном воз­ле Регия. 359 Пом­пей высту­пил про­тив Саль­види­е­на с боль­шим фло­том, и в мор­ской бит­ве, про­ис­хо­див­шей меж­ду ними перед вхо­дом в про­лив око­ло Скил­лея, кораб­ли Пом­пея, более лег­кие и с более опыт­ным эки­па­жем, пре­вос­хо­ди­ли быст­ро­той и опы­том; кораб­ли же рим­лян, как более тяже­лые и круп­ные, испы­ты­ва­ли затруд­не­ния. 360 Когда же к это­му при­со­еди­ни­лось обыч­ное вол­не­ние в про­ли­ве и тече­ние разде­ли­ло море на две части, моря­ки Пом­пея, при­вык­шие к кач­ке, менее стра­да­ли, нахо­див­ши­е­ся же под коман­до­ва­ни­ем Саль­види­е­на, по непри­выч­ке, не будучи в состо­я­нии дер­жать­ся стой­ко, дей­ст­во­вать вес­ла­ми, не имея послуш­но­го руля, при­шли в заме­ша­тель­ство. И вот, когда Солн­це ста­ло скло­нять­ся к запа­ду, Саль­види­ен пер­вый дал сиг­нал к отступ­ле­нию, 361 а вслед за тем отсту­пил и Пом­пей. Кораб­лей погиб­ло с обе­их сто­рон поров­ну. Осталь­ные повреж­ден­ные и попор­чен­ные суда Саль­види­ен велел ремон­ти­ро­вать, уда­лив­шись для это­го в Балар­скую гавань.

86. 362 При­быв на место, Цезарь само­лич­но дал тор­же­ст­вен­ное обе­ща­ние жите­лям Регия и Гип­по­ния исклю­чить их из чис­ла горо­дов, назна­чен­ных в награ­ду за победу. Дело в том, что он боял­ся боль­ше все­го жите­лей этих горо­дов как живу­щих на бере­гу про­ли­ва. Так как Цеза­ря спеш­но звал к себе Анто­ний, он отплыл к нему в Брун­ди­зий, имея по левую руку Сици­лию и Пом­пея, и отло­жил в ту пору мыс­ли о Сици­лии. 363 С при­бы­ти­ем Цеза­ря Мурк, чтобы не ока­зать­ся меж­ду Анто­ни­ем и Цеза­рем, ото­шел на незна­чи­тель­ное рас­сто­я­ние от Брун­ди­зия и стал по пути следить за гру­зо­вы­ми суда­ми, пере­во­зив­ши­ми вой­ско из Брун­ди­зия в Македо­нию. 364 Впе­ре­ди них шло несколь­ко три­рем. Так как боже­ство посла­ло силь­ный попу­т­ный ветер, они бла­го­по­луч­но и без­опас­но про­ско­чи­ли, не нуж­да­ясь совер­шен­но в кон­вое и в охране. 365 Мурк, сожа­лея об этом, все же попы­тал­ся напасть на них, когда они воз­вра­ща­лись порож­ни­ми. Но они и на этот раз и в после­дую­щий, когда отво­зи­ли вто­рой десант, на всех пару­сах ускольз­ну­ли, пока все вой­ско, а за ним Цезарь и Анто­ний, не пере­пра­ви­лись по морю. 366 Мурк же, счи­тая, что какое-то боже­ство повреди­ло ему, все же про­дол­жал, насколь­ко мог, вредить пере­во­зи­мым из Ита­лии на судах сна­ря­же­нию, про­ви­ан­ту или допол­ни­тель­но наби­рае­мым вой­скам. 367 К нему был послан из лаге­ря Кас­сия Доми­ций Аэно­барб для выпол­не­ния того же зада­ния, как чрез­вы­чай­но важ­но­го, с дру­ги­ми 50 кораб­ля­ми и одним леги­о­ном и стрел­ка­ми из лука. Так как у при­вер­жен­цев Цеза­ря не было доста­точ­но обиль­но­го про­ви­ан­та из дру­го­го места, реше­но было поме­шать под­во­зу его из Ита­лии. 368 И вот, крей­си­руя со 130 воен­ны­ми кораб­ля­ми, с боль­шим чис­лом греб­ных судов и зна­чи­тель­ным вой­ском, Мурк и Доми­ций пре­пят­ст­во­ва­ли транс­пор­ту про­ви­ан­та.

87. Меж­ду тем, Деци­дий и Нор­бан, послан­ные Цеза­рем и Анто­ни­ем с 8 леги­о­на­ми в Македо­нию, про­шли из Македо­нии через гор­ную Фра­кию путь в 1500 ста­дий, пока, прой­дя город Филип­пы, не заня­ли уще­лья кор­пи­лов и сапе­ев, нахо­дя­щи­е­ся во вла­сти Рас­ку­по­лида; через эти уще­лья лишь и воз­мо­жен про­ход из Азии в Евро­пу. Это обсто­я­тель­ство послу­жи­ло пер­вым пре­пят­ст­ви­ем для Бру­та и Кас­сия, пере­пра­вив­ших­ся из Абидо­са в Сест. 369 Рас­ку­по­лид и Раск, два бра­та, сыно­вья одно­го фра­кий­ско­го царя, сов­мест­но пра­ви­ли этой стра­ной, но в то вре­мя рас­хо­ди­лись меж­ду собою, к какой пар­тии при­стать. Раск был на сто­роне Анто­ния, Рас­ку­по­лид — Кас­сия. Каж­дый из бра­тьев имел по 3000 всад­ни­ков. 370 На рас­спро­сы кас­си­ан­цев о доро­ге Рас­ку­по­лид отве­тил, что доро­га через Эн и Маро­нею — крат­чай­шая, обыч­ная и хоро­шо постро­ен­ная, но она ведет к Сапей­ско­му уще­лью; так как оно заня­то непри­я­те­лем, то про­ход через него неосу­ще­ст­вим, круж­ный же путь в три раза длин­нее и труден.

88. 371 Брут и Кас­сий, поняв, что вра­ги идут им навстре­чу не для пре­граж­де­ния доро­ги, но что они пере­шли из Македо­нии во Фра­кию из-за недо­стат­ка в фура­же, дви­ну­лись к Эну и Маро­нее, откуда напра­ви­лись к Лиси­ма­хии и Кар­дии, горо­дам, защи­щаю­щим полу­ост­ров Хер­со­нес Фра­кий­ский напо­до­бие дво­их ворот, а на дру­гой день при­бы­ли к Чер­но­му зали­ву. 372 При под­сче­те вой­ска ока­за­лось тяже­ло­во­ору­жен­ных все­го 19 леги­о­нов, у Бру­та — 8 и у Кас­сия — 9; одна­ко, ни один из них не был уком­плек­то­ван пол­но­стью, и лишь два леги­о­на едва-едва дохо­ди­ли до нор­маль­но­го чис­ла, так что все­го было леги­о­не­ров око­ло 80000. 373 Всад­ни­ков было у Бру­та кель­тов и лузи­тан­цев 4000, фра­кий­цев, илли­рий­цев, пар­фян и фес­са­лий­цев 2000; у Кас­сия же ибе­рий­цев и кель­тов 2000, кон­ных стрел­ков из лука, ара­бов, мидян и пар­фян 4000. В каче­стве союз­ни­ков к ним при­со­еди­ни­лись цари и тет­рар­хи жив­ших в Малой Азии гала­тов с мно­го­чис­лен­ным пешим вой­ском и свы­ше 5000 всад­ни­ков.

89. 374 Тако­вы были воен­ные силы, собран­ные Бру­том и Кас­си­ем у Чер­но­го зали­ва, и с таким коли­че­ст­вом сол­дат всту­пи­ли они в бой, пред­на­зна­чая осталь­ное вой­ско на иные потреб­но­сти. Под­верг­нув, соглас­но обы­чаю, вой­ско обряду очи­ще­ния, Брут и Кас­сий упла­ти­ли обе­щан­ные пре­мии. Они, оза­бо­тив­шись иметь сво­бод­ные день­ги, ста­ра­лись рас­по­ло­жить к себе сол­дат подар­ка­ми, осо­бен­но тех, кто боль­шею частью бывал в похо­дах под пред­во­ди­тель­ст­вом Гая Цеза­ря, чтобы кто-нибудь из них не изме­нил им, будучи введен в заблуж­де­ние видом или сход­ством име­ни млад­ше­го Цеза­ря с Гаем Цеза­рем. 375 По этой же при­чине реше­но было обра­тить­ся так­же к вой­ску с пуб­лич­ной речью. Воз­двиг­ну­та была боль­шая три­бу­на. Пол­ко­вод­цы взо­шли на нее с одни­ми лишь сена­то­ра­ми, а вой­ска, как их, так и союз­ни­че­ские, сто­я­ли вокруг три­бу­ны вни­зу; уже вид мас­сы вой­ска, кото­рое счи­та­лось доста­точ­но мощ­ным, напол­нял серд­ца радо­стью. Креп­ка была вера и надеж­да обо­их пол­ко­вод­цев, когда они виде­ли себя во гла­ве столь мно­го­чис­лен­но­го вой­ска. 376 В свою оче­редь все это еще боль­ше укреп­ля­ло веру вой­ска в пол­ко­вод­цев: ведь общие надеж­ды порож­да­ют вза­им­ное рас­по­ло­же­ние. Так как сре­ди мно­го­чис­лен­ной тол­пы сто­ял шум, гла­ша­таи и тру­ба­чи ста­ра­лись водво­рить мол­ча­ние. Когда оно, нако­нец, насту­пи­ло, Кас­сий — ибо он был стар­ше по воз­рас­ту — вый­дя немно­го впе­ред за фронт на середи­ну, про­из­нес сле­дую­щую речь.

90. 377 «Сорат­ни­ки! Во вза­им­ном друг к дру­гу дове­рии нас объ­еди­ня­ет глав­ным обра­зом опас­ность, явля­ю­ща­я­ся для нас общей. Но нас объ­еди­ня­ет так­же и выпол­не­ние на деле всех дан­ных нами обе­ща­ний как самое надеж­ное руча­тель­ство в том, что мы обе­ща­ем вам в буду­щем. 378 Наши надеж­ды опи­ра­ют­ся на вашу доб­лесть, сол­да­ты, и на нас самих, кото­рых вы види­те теперь на этой три­буне, на сена­то­ров, столь мно­го­чис­лен­ных и столь вли­я­тель­ных! 379 В нашем рас­по­ря­же­нии, как вы зна­е­те, име­ет­ся мно­го воен­но­го сна­ря­же­ния, мно­го про­ви­ан­та, ору­жия, денег, кораб­лей и союз­ни­ков из про­вин­ции и царей. Есть ли нуж­да поэто­му при­зы­вать вас моею речью к муже­ству и рас­суди­тель­но­сти, коль ско­ро вас объ­еди­ня­ет общее воен­ное сна­ря­же­ние и общее дело? 380 Что каса­ет­ся той лжи о нас, кото­рая исхо­дит от обо­их наших вра­гов, то вы зна­е­те их очень хоро­шо и в силу это­го доб­ро­воль­но ста­ли наши­ми собра­тья­ми по ору­жию. Но нам пред­став­ля­ет­ся целе­со­об­раз­ным осно­ва­тель­но выяс­нить все дело, из чего луч­ше все­го будет вид­но, какое пре­крас­ное и спра­вед­ли­вое осно­ва­ние для вой­ны на нашей сто­роне.

91. 381 Ведь мы, вме­сте с вами участ­во­вав­шие в воен­ных похо­дах Цеза­ря, быв­шие в этих похо­дах пред­во­ди­те­ля­ми, силь­но помог­ли его воз­вы­ше­нию и все­гда оста­ва­лись его дру­зья­ми: едва ли поэто­му может пока­зать­ся, что мы из лич­ной враж­ды зло­умыш­ля­ем про­тив него. 382 Но в обла­сти мир­ных дел он ока­зал­ся заслу­жи­ваю­щим пори­ца­ния — не в отно­ше­нии нас, его дру­зей, — ибо и здесь он ценил нас боль­ше дру­гих, — а в отно­ше­нии зако­нов, в отно­ше­нии государ­ст­вен­но­го строя: ведь более ни одно­го не оста­ва­лось в силе зако­на, ни свя­зан­но­го с вла­стью зна­ти, ни име­ю­ще­го отно­ше­ния к пра­вам наро­да. А все это уста­но­ви­ли еще наши пред­ки, когда, по изгна­нии царей, они дали клят­ву и зарок нико­гда более не потер­петь новых царей. 383 Хра­ня эту клят­ву и отвра­щая от себя про­кля­тие, мы, потом­ки кляв­ших­ся, не мог­ли доль­ше допус­кать, чтобы один чело­век, хотя бы люби­мый и цени­мый нами, в себе одном сосре­дото­чил всю власть, от наро­да взял себе рас­по­ря­же­ние государ­ст­вен­ной каз­ной и вой­ском и выбо­ры маги­ст­ра­тов, от сена­та — управ­ле­ние про­вин­ци­я­ми, чтобы вме­сто всех зако­нов он сам стал един­ст­вен­ным зако­ном; чтобы вме­сто вла­сти наро­да яви­лась власть гос­по­ди­на; чтобы вме­сто сена­та занял место во всем само­дер­жец.

92. 384 Может быть, вы недо­ста­точ­но ясно созна­ва­ли все это, а виде­ли толь­ко его воен­ную доб­лесть. Но теперь, веро­ят­но, вы это лег­ко пой­ме­те, хотя бы исхо­дя из того, что име­ет отно­ше­ние к вам одним. 385 Вы, народ, во вре­мя вой­ны во всем под­чи­ня­е­тесь пол­ко­во­д­цам как вла­ды­кам. Но в мир­ное вре­мя вы сами, в свою оче­редь, име­е­те над нами власть: хотя сенат и обсуж­да­ет пред­ва­ри­тель­но все меро­при­я­тия, чтобы пред­от­вра­тить ваши ошиб­ки, но реша­е­те вы, вы голо­су­е­те по три­бам и цен­ту­ри­ям, вы изби­ра­е­те кон­су­лов, три­бу­нов, пре­то­ров. 386 Наряду с избра­ни­ем маги­ст­ра­тов вы реша­е­те и важ­ней­шие дела, нака­зы­вая или награж­дая нас, когда, управ­ляя вами, мы заслу­жи­ва­ем нака­за­ния или награ­ды. 387 Это-то пра­во возда­вать по заслу­гам, граж­дане, и воз­но­си­ло пра­ви­те­лей на вер­ши­ну сча­стья — достой­ным возда­ва­лись поче­сти, и полу­чив­шие поче­сти быва­ли бла­го­дар­ны вам. В силу это­го пра­ва вы сде­ла­ли кон­су­лом Сци­пи­о­на, когда полу­чи­ли изве­ще­ние о его дей­ст­ви­ях в Афри­ке; в силу того же пра­ва вы на каж­дый год изби­ра­ли три­бу­на­ми тех, кого хоте­ли, чтобы они в слу­чае надоб­но­сти отста­и­ва­ли перед нами ваши инте­ре­сы. 388 Да что мне пере­чис­лять даль­ше то, что вы и сами зна­е­те!

93. Но с тех пор, как стал власт­во­вать Цезарь, вы уже более не изби­ра­ли ни одно­го маги­ст­ра­та — ни пре­то­ра, ни кон­су­ла, ни три­бу­на, нико­му не дава­ли оцен­ки, не мог­ли при­суж­дать награ­ду сооб­раз­но этой оцен­ке. Корот­ко гово­ря, никто не ока­зы­вал­ся обя­зан­ным вам ни за полу­че­ние маги­ст­ра­ту­ры, ни за управ­ле­ние про­вин­ци­ей, ни за сда­чу отче­та о сво­ей дея­тель­но­сти, ни за пра­во­судие. 389 Более же все­го достой­но сожа­ле­ния то, что вы даже не мог­ли прий­ти на помощь самим сво­им три­бу­нам, когда их оскорб­ля­ли, на помощь той вла­сти, кото­рую вы уста­но­ви­ли как свою соб­ст­вен­ную маги­ст­ра­ту­ру, объ­явив ее свя­щен­ной и непри­кос­но­вен­ной. Вы виде­ли, что эти непри­кос­но­вен­ные маги­ст­ра­ты дерз­ко лише­ны сво­ей непри­кос­но­вен­ной вла­сти и сво­ей свя­щен­ной одеж­ды, лише­ны без суда, по одно­му рас­по­ря­же­нию, так как ока­за­лось, что они, охра­няя ваши инте­ре­сы, вос­ста­нов­ле­ны про­тив тех, кто поже­лал про­воз­гла­сить Цеза­ря царем. 390 Все это сенат вос­при­нял осо­бен­но тяже­ло — из-за вас: ведь три­бун­ская власть ваша, а не сенат­ская маги­ст­ра­ту­ра. Ни откры­то пори­цать это­го чело­ве­ка, ни при­влечь его к суду сенат не мог из-за мощи воен­ных сил, так как и вой­ска, при­над­ле­жав­шие до сих пор государ­ству, Цезарь пре­вра­тил в свою лич­ную соб­ст­вен­ность. Поэто­му-то сенат и решил защи­щать­ся про­тив тира­нии един­ст­вен­ным остав­шим­ся ему спо­со­бом — путем поку­ше­ния на его жизнь.

94. 391 Нуж­но было, чтобы план воз­ник у наи­луч­ших людей, а испол­не­но дело было бы немно­ги­ми. Когда это совер­ши­лось, сенат тот­час же вынес о про­ис­шед­шем соглас­ное суж­де­ние, вполне ясное, так как он даже поста­но­вил, что долж­на быть выда­на награ­да за тира­но­убий­ство. 392 Но так как сена­то­ров удер­жал от это­го Анто­ний, чтобы, как он гово­рил, пред­от­вра­тить бес­по­ряд­ки, да и мы счи­та­ли, что помощь государ­ству сле­ду­ет ока­зать не ради награ­ды, а ради самой роди­ны, сенат от это­го отка­зал­ся, желая не оскорб­лять памя­ти Цеза­ря, а лишь изба­вить­ся от тира­нии. Было поста­нов­ле­но пре­дать все про­ис­шед­шее забве­нию, даже еще опре­де­лен­нее — что за убий­ство не долж­но быть пре­сле­до­ва­ния. 393 Немно­го поз­же, когда Анто­ний стал, заис­ки­вая перед наро­дом, воз­буж­дать его про­тив нас, сенат дал нам и управ­ле­ние круп­ней­ши­ми про­вин­ци­я­ми, и выс­шую власть над вой­ском, и управ­ле­ние все­ми зем­ля­ми от Ионий­ско­го моря до Сирии; что же, нака­зы­вал он этим нас как пре­ступ­ни­ков или награж­дал за убий­ство, пре­до­став­ляя нам свя­щен­ный пур­пур, фас­ции? 394 Теми же моти­ва­ми были вызва­ны и дей­ст­вия сена­та по отно­ше­нию к юно­му Пом­пею. Он не при­ни­мал ника­ко­го уча­стия в про­ис­шед­шем, но так как он был сыном Пом­пея Вели­ко­го, пер­во­го из сра­жав­ших­ся за власть наро­да, и к тому же несколь­ко доса­ждал тира­нии сво­им скры­тым пре­бы­ва­ни­ем в Испа­нии, сенат вызвал его из изгна­ния, при­судил выдать ему ком­пен­са­цию за иму­ще­ство отца из государ­ст­вен­ных средств и объ­явил его началь­ни­ком всех мор­ских сил: все это дела­лось для того, чтобы и он, сто­рон­ник демо­кра­тии, полу­чил какую-нибудь маги­ст­ра­ту­ру. 395 Какое же еще дей­ст­вие сена­та вы тре­бу­е­те как луч­шее дока­за­тель­ство того, что все это совер­ши­лось с его согла­сия, кро­ме раз­ве того, чтобы это было еще под­твер­жде­но сло­ва­ми? И это сенат сде­ла­ет — он ска­жет и при этом воз­на­гра­дит вас боль­ши­ми дара­ми, как толь­ко смо­жет и гово­рить и воз­на­граж­дать.

95. 396 Как обсто­ит дело теперь, вы зна­е­те. Они под­вер­га­ют­ся про­скрип­ци­ям без суда, иму­ще­ство их кон­фис­ку­ет­ся, без судеб­но­го при­го­во­ра их уби­ва­ют в домах, на доро­гах, в хра­мах — уби­ва­ют вои­ны, рабы, вра­ги, вытас­ки­ва­ют их из самых тай­ных убе­жищ; везде они под­вер­га­ют­ся пре­сле­до­ва­нию, хотя зако­ны и дают желаю­ще­му пра­во уйти в изгна­ние. 397 А на фору­ме, куда мы преж­де нико­гда не при­но­си­ли голо­вы даже уби­то­го вра­га, а толь­ко ору­жие и носы кораб­лей, там теперь выстав­ле­ны напо­каз голо­вы недав­них кон­су­лов, пре­то­ров, три­бу­нов, эди­лов и всад­ни­ков; и за такие зло­де­я­ния при­суж­да­ют­ся еще и награ­ды. 398 Это как бы какой-то про­рыв нару­жу все­го, что до сих пор было скры­той болез­нью: вне­зап­ные похи­ще­ния мужей, все­воз­мож­ные мер­зо­сти пре­ступ­ле­ния их жен и сыно­вей, воль­ноот­пу­щен­ни­ков и рабов. Вот до чего испор­ти­лись нра­вы в горо­де! 399 И вожа­ка­ми него­дя­ев во всем этом явля­ют­ся три­ум­ви­ры, кото­рые сами, преж­де всех дру­гих, под­верг­ли про­скрип­ци­ям сво­их бра­тьев, дядей, опе­ку­нов. 400 Гово­рят, что неко­гда город был захва­чен самы­ми дики­ми вар­ва­ра­ми; но гал­лы нико­му не отсе­ка­ли голов, не оскорб­ля­ли уби­тых, не меша­ли сво­им про­тив­ни­кам скры­вать­ся или бежать. 401 Нико­гда ни сами мы не обра­ща­лись таким обра­зом с каким-либо горо­дом, нами заво­е­ван­ным, не слы­ша­ли так­же, чтобы дру­гие допус­ка­ли по отно­ше­нию к кому-нибудь такие неспра­вед­ли­во­сти, какие тер­пит теперь город, не про­стой город, а вла­ды­ка над миром, тер­пит от тех, кто избран для того, чтобы забо­тить­ся о его поряд­ке и исправ­лять государ­ст­вен­ные дела. 402 Сде­лал ли что-либо подоб­ное Тарк­ви­ний, кото­ро­го за вызван­ное любо­вью оскорб­ле­ние одной жен­щи­ны изгна­ли, несмот­ря на его цар­скую власть, и из-за это­го един­ст­вен­но­го пре­ступ­ле­ния не допу­сти­ли боль­ше цар­ст­во­вать?

96. 403 Так посту­пая, граж­дане, три­ум­ви­ры назы­ва­ют нас пре­ступ­ни­ка­ми и, гово­ря, что мстят за Цеза­ря, они зано­сят в про­скрип­ци­он­ные спис­ки тех, кого в Риме даже и не было во вре­мя его убий­ства. Сре­ди послед­них нахо­дит­ся так­же и боль­шин­ство тех, кото­рых вы теперь види­те: они под­верг­лись про­скрип­ции за свое богат­ство, за про­ис­хож­де­ние или за демо­кра­ти­че­ский образ мыс­лей. 404 Так попал вме­сте с нами в про­скрип­ци­он­ные спис­ки даже Пом­пей, нахо­див­ший­ся дале­ко, в Испа­нии, в то вре­мя, когда нами было совер­ше­но убий­ство. По одной и той же при­чине — что он сын отца-демо­кра­та, — он сена­том был вызван в Рим и про­воз­гла­шен началь­ни­ком мор­ских сил, а три­ум­ви­ра­ми — проскри­би­ро­ван. 405 А в чем выра­зи­лось соуча­стие в дей­ст­ви­ях про­тив Цеза­ря жен­щин, при­го­во­рен­ных к кон­три­бу­ци­ям? В чем был соучаст­ни­ком того же пре­ступ­ле­ния народ? А ведь под угро­зой доно­сов и нака­за­ний было при­ка­за­но всем, обла­даю­щим свы­ше 100000 драхм, пред­ста­вить оцен­ку иму­ще­ства и ведь назна­ча­ют все новые и новые нало­ги и взно­сы. 406 И посту­пая таким обра­зом, они все же не выпла­ти­ли сво­им вои­нам обе­щан­ных подар­ков. Мы же, не совер­шив­шие ника­ко­го пре­ступ­ле­ния, выпла­ти­ли нашим вои­нам все обе­щан­ное и име­ем сред­ства для еще боль­ших наград. Так и сами боги помо­га­ют нам, пото­му что мы посту­па­ем спра­вед­ли­во.

97. 407 Видя же покро­ви­тель­ство богов, вы може­те видеть и отно­ше­ние людей, если взгля­не­те на ваших сограж­дан. Вы часто виде­ли их ваши­ми пре­то­ра­ми и кон­су­ла­ми, полу­чив­ши­ми за свою дея­тель­ность похва­лу, и вы види­те, как они при­бе­га­ют к нам, как ни в чем не повин­ным и настро­ен­ным демо­кра­ти­че­ски; они при­мкну­ли к нашей пар­тии и вооб­ще разде­ля­ют наши жела­ния, про­яв­ля­ют оди­на­ко­вые с нами стрем­ле­ния и в даль­ней­шем будут нам помо­гать. 408 Ибо гораздо более спра­вед­ли­вы те награ­ды, кото­рые мы объ­яви­ли тем, кто спа­сет этих людей, чем награ­ды, объ­яв­лен­ные три­ум­ви­ра­ми их убий­цам. Так­же они видят, что, устра­нив Гая Цеза­ря за то, что он хотел пра­вить еди­но­лич­но, мы не соби­ра­ем­ся смот­реть сквозь паль­цы на дей­ст­вия тех, кто хочет при­сво­ить себе его власть; и управ­ле­ние государ­ст­вом мы не хотим взять себе, а пре­до­став­ля­ем его всей народ­ной мас­се, в соот­вет­ст­вии с обы­ча­я­ми пред­ков. 409 А что не по оди­на­ко­вым побуж­де­ни­ям хотят вое­вать обе сто­ро­ны (они — ради вла­сти и тира­нии, что они уже и пока­за­ли сво­и­ми про­скрип­ци­я­ми, мы же — лишь для того, чтобы, осво­бо­див роди­ну, жить в каче­стве про­стых граж­дан под сенью зако­нов), — это лег­ко удо­сто­ве­рят эти люди, а еще до них — боги. Луч­ший залог успе­ха в войне — спра­вед­ли­вость защи­щае­мо­го дела.

98. 410 Пусть не тре­во­жит­ся и тот, кому, может быть, при­шлось быть вои­ном у Цеза­ря. Даже и тогда ведь мы при­над­ле­жа­ли не ему, а родине, и давав­ше­е­ся нам жало­ва­нье и награ­ды дава­лись не Цеза­рем, а государ­ст­вом; и теперь вы не боль­ше явля­е­тесь вой­ском Кас­сия или Бру­та, чем рим­ским вой­ском; мы же, рим­ские пол­ко­вод­цы, — ваши това­ри­щи по воен­ной служ­бе. 411 Если бы и наши вра­ги дер­жа­лись в этом одно­го с нами мне­ния, все без­бо­яз­нен­но мог­ли бы сло­жить ору­жие и сдать вой­ска государ­ству, чтобы оно избра­ло пра­виль­ное реше­ние; и если они соглас­ны с таким пред­ло­же­ни­ем, мы при­гла­ша­ем их к это­му. 412 Но так как они не соглас­ны — а они не могут быть соглас­ны из-за про­скрип­ций и все­го про­че­го, что они сде­ла­ли, — идем, сорат­ни­ки, со здо­ро­вой верой и бес­хит­рост­ным рве­ни­ем, идем вое­вать за сво­бо­ду, на поль­зу одно­му толь­ко рим­ско­му сена­ту и наро­ду!»

99. 413 Тут все кри­ча­ли «идем!» и тре­бо­ва­ли, чтобы их тот­час же вели на вой­ну. Раду­ясь их рве­нию, Кас­сий через гла­ша­та­ев вновь потре­бо­вал тиши­ны и опять высту­пил с речью. «Да возда­дут вам за вашу вер­ность и рве­ние боги, покро­ви­те­ли спра­вед­ли­вых войн! Но что при­хо­дит­ся отне­сти уже на счет чело­ве­че­ской пред­у­смот­ри­тель­но­сти пол­ко­вод­цев, а имен­но — что у нас все и по коли­че­ству и по каче­ству луч­ше, чем у вра­гов, в этом убеди­тесь из даль­ней­ше­го. 414 Леги­о­нов пехоты мы выстав­ля­ем коли­че­ство, рав­ное леги­о­нам вра­гов, так как мы в силу необ­хо­ди­мо­сти раз­ме­сти­ли боль­шое коли­че­ство их повсюду; по коли­че­ству же кон­ни­цы и кораб­лей мы дале­ко пре­вос­хо­дим вра­гов, рав­но как и по чис­лу союз­ни­ков — царей и пле­мен, вплоть до мидян и пар­фян. 415 К тому же у нас вра­ги нахо­дят­ся толь­ко с фрон­та. Мы же и в тылу у вра­гов име­ем в Сици­лии Пом­пея, наше­го еди­но­мыш­лен­ни­ка; Мурк и Аэно­барб на Ионий­ском море сто­ят с боль­шим фло­том, со мно­ги­ми греб­ца­ми, с дву­мя леги­о­на­ми вой­ска и со стрел­ка­ми; посто­ян­но пла­вая по морю, они при­чи­ня­ют вра­гу бес­по­кой­ство, меж­ду тем как у нас в тылу и море и суша сво­бод­ны от вра­гов. 416 Денег, кото­рые назы­ва­ют глав­ным нер­вом вой­ны, у них нет: они не выпла­ти­ли вой­ску обе­щан­ных наград; не соот­вет­ст­ву­ют их ожи­да­ни­ям и дохо­ды от про­скрип­ций, так как никто из порядоч­ных граж­дан не поку­па­ет нена­вист­ных земель; не посту­па­ют к ним сред­ства и из дру­гих источ­ни­ков, так как Ита­лия изну­ре­на вос­ста­ни­я­ми, нало­га­ми, про­скрип­ци­я­ми. 417 У нас же бла­го­да­ря нашим ста­ра­ни­ям и налич­ные сред­ства име­ют­ся в изоби­лии, так что вам может быть тот­час же выда­но все, что потре­бу­ет­ся; и сверх того посту­па­ет еще мно­го из нахо­дя­щих­ся у нас в тылу про­вин­ций.

100. 418 Про­до­воль­ст­вия, пред­став­ля­ю­ще­го наи­боль­шие затруд­не­ния при нали­чии боль­шо­го вой­ска, у них нет, кро­ме того толь­ко, что достав­ля­ет­ся из Македо­нии, гор­ной стра­ны, и Фес­са­лии, неболь­шой обла­сти: и эти про­дук­ты им при­хо­дит­ся достав­лять по суше, со вся­ки­ми затруд­не­ни­я­ми. Если же они попро­бу­ют под­во­зить про­до­воль­ст­вие из Афри­ки, Лука­нии, Япи­гии, путь им отре­жут Пом­пей, Мурк и Доми­ций. 419 У нас же про­до­воль­ст­вие уже име­ет­ся и сверх того еже­днев­но достав­ля­ет­ся без труда по морю со всех ост­ро­вов и мате­ри­ков, сколь­ко их есть от Фра­кии до реки Евфра­та; все это под­во­зит­ся бес­пре­пят­ст­вен­но при пол­ном отсут­ст­вии вра­га у нас в тылу. Таким обра­зом, у нас будет воз­мож­ность или уско­рить дело, или, затя­нув его, изну­рять вра­гов голо­дом. 420 Вот сколь­ко и каких при­готов­ле­ний сде­ла­но бла­го­да­ря люд­ской пред­у­смот­ри­тель­но­сти для вас, сорат­ни­ки; осталь­ное же, в соот­вет­ст­вии с этим, пусть сде­ла­ют ваши уси­лия и попе­че­ние богов. 421 А мы, по при­ме­ру преж­них слу­ча­ев, отдав вам все, что обе­ща­ли, и воз­на­гра­див вашу вер­ность мно­же­ст­вом даров, возда­дим и за боль­шее дело по заслу­гам, если на то будет воля богов. 422 Но и теперь за ваше рве­ние вам, уже отправ­ля­ю­щим­ся на борь­бу, в свя­зи с этим собра­ни­ем и этой речью мы теперь же, с этой же кафед­ры, выда­дим день­ги: каж­дый сол­дат полу­чит тыся­чу пять­сот ита­лий­ских драхм, цен­ту­ри­он — в пять раз боль­ше и воен­ный три­бун — соот­вет­ст­ву­ю­щую его зва­нию сум­му».

101. 423 Ска­зав это и рас­по­ло­жив вой­ско к дей­ст­вию и сло­ва­ми и подар­ка­ми, Кас­сий рас­пу­стил собра­ние. Вои­ны оста­ва­лись неко­то­рое вре­мя вме­сте, возда­ва­ли вели­чай­шие хва­лы Кас­сию и Бру­ту и со сво­ей сто­ро­ны обе­ща­ли испол­нить все, что до них отно­сит­ся. 424 Тот­час же ста­ли рас­пре­де­лять меж­ду сол­да­та­ми обе­щан­ные подар­ки, давая луч­шим из вои­нов под вся­ко­го рода пред­ло­га­ми и сверх обе­щан­но­го. Полу­чив­ших подар­ки Брут и Кас­сий все вре­мя, часть за частью, отправ­ля­ли в Дориск; немно­го спу­стя дви­ну­лись вслед за ними и они сами. 425 Два орла, сле­тев­шие на двух сереб­ря­ных орлов на зна­ме­нах, ста­ли их кле­вать или, как это каза­лось неко­то­рым, покры­ли их кры­лья­ми. Они и оста­ва­лись при вой­ске, при­чем пол­ко­вод­цы сочли достой­ным кор­мить их на обще­ст­вен­но-государ­ст­вен­ный счет, пока орлы не уле­те­ли за день до бит­вы. 426 Обой­дя в тече­ние двух дней Чер­ный залив, вой­ско при­шло в Эн, а из Эна в Дориск и затем в осталь­ные при­мор­ские горо­да до Серрий­ских гор.

102. Так как Серрий­ские горы про­сти­ра­ют­ся до само­го моря, сами вое­на­чаль­ни­ки углу­би­лись внутрь стра­ны, а Тил­лия Ким­вра с фло­том, леги­о­ном пехоты и немно­ги­ми стрел­ка­ми посла­ли обо­гнуть гори­стый берег моря. 427 Преж­де этот берег был, несмот­ря на хоро­шую поч­ву, совсем пустын­ным, так как фра­кий­цы не пла­ва­ли по морю и не реша­лись спус­кать­ся в при­мор­ские стра­ны из стра­ха перед теми, кто может с моря напасть; 428 но когда элли­ны — хал­кид­цы и дру­гие, — захва­тив при­мор­ские обла­сти, ста­ли поль­зо­вать­ся так­же и морем, здесь про­цве­ли и тор­гов­ля и зем­леде­лие, чем доволь­ны были и фра­кий­цы, полу­чив­шие воз­мож­ность всту­пить в обмен про­дук­та­ми зем­леде­лия. Это про­дол­жа­лось до тех пор, пока Филипп, сын Амин­ты, не вытес­нил оттуда и хал­кидян и всех про­чих, так что там не оста­лось ниче­го, кро­ме фун­да­мен­тов хра­мов. 429 Про­плы­вая, соглас­но при­ка­за­нию Бру­та и Кас­сия, мимо это­го вновь став­ше­го пустын­ным бере­га, Тил­лий рас­пре­де­лил и рас­пи­сал все места, удоб­ные для лаге­рей, а так­же места, при­год­ные для при­ча­ла кораб­лей: это он сде­лал для того, чтобы отряд Нор­ба­на оста­вил уще­лья, убедив­шись, что сто­ро­жить их бес­по­лез­но. 430 Все про­изо­шло так, соглас­но ожи­да­нию: Нор­бан, нахо­див­ший­ся в Сапей­ских тес­ни­нах, испу­гал­ся вида кораб­лей и при­звал к себе на помощь из Кор­пи­лий­ско­го уще­лья Деци­дия; тот явил­ся на помощь, и вой­ско Бру­та про­шло через остав­лен­ное уще­лье.

103. 431 Поняв хит­рость вра­гов, Нор­бан и Деци­дий уси­ли­ли охра­ну Сапей­ско­го уще­лья. Вновь вой­ско Бру­та попа­ло в затруд­ни­тель­ное поло­же­ние; отча­я­ние овла­де­ло ими при одной мыс­ли, что им при­дет­ся теперь начи­нать тот путь, от кото­ро­го рань­ше они отка­за­лись, и вновь про­де­лать все то, что они уже совер­ши­ли, а вре­мя идет, и насту­пи­ло уже позд­нее вре­мя года. 432 При таком их настро­е­нии Рас­ку­по­лид ска­зал им, что есть еще путь вдоль самой Сапей­ской горы, кото­рый мож­но про­де­лать в три дня; до сих пор этот путь оста­вал­ся недо­ступ­ным для людей из-за кру­тиз­ны, без­во­дия и густо­го леса. Если бы они захо­те­ли взять с собою запас воды и про­ло­жить узкую, но все же про­хо­ди­мую доро­гу, они из-за густо­го леса не были бы вид­ны даже пти­цам; на чет­вер­тый день они при­дут к реке Гар­пес­су, впа­даю­щей в Гебр, а еще через день достиг­нут Филипп, где мож­но было бы захва­тить и со всех сто­рон окру­жить вра­гов, так что они не име­ли бы воз­мож­но­сти уйти. 433 Сло­ва Рас­ку­по­лида понра­ви­лись вой­ску и вслед­ст­вие затруд­ни­тель­но­сти того поло­же­ния, в кото­ром оно нахо­ди­лось, и осо­бен­но бла­го­да­ря надеж­де захва­тить столь боль­шое вой­ско вра­гов.

104. 434 Итак, они посла­ли впе­ред часть вой­ска вме­сте с Рас­ку­по­лидом и под пред­во­ди­тель­ст­вом Луция Бибу­ла, пору­чив им про­ло­жить доро­гу. С трудом они все же выпол­ни­ли пору­че­ние, работая с рве­ни­ем и усер­ди­ем; рве­ние их осо­бен­но уси­ли­лось, когда несколь­ко послан­ных впе­ред вои­нов вер­ну­лось и сооб­щи­ло, что вда­ли вид­на река. 435 Одна­ко на чет­вер­тый день, изну­рен­ные уста­ло­стью и жаж­дой, так как взя­тый ими с собой запас воды почти кон­чил­ся, они ста­ли ука­зы­вать на то, что им гово­ри­ли лишь о трех­днев­ном пути без воды, и, впав в состо­я­ние пани­че­ско­го стра­ха, боя­лись заса­ды; они вери­ли, что послан­ные впе­ред виде­ли реку, но дума­ли, что их пове­ли не по той доро­ге. Впав в отча­я­ние, они под­ня­ли крик и при виде Рас­ку­по­лида, бегав­ше­го от одно­го к дру­го­му и ста­рав­ше­го­ся обо­д­рить их, бра­ни­ли его и бро­са­ли кам­ни. 436 В то вре­мя как Бибул умо­лял их дове­сти дело до кон­ца без ропота, к вече­ру река ста­ла вид­на пере­д­ним рядам: под­ня­лись гром­кие радост­ные кри­ки, есте­ствен­ные в таких слу­ча­ях; тот­час же они повто­ря­лись нахо­дя­щи­ми­ся поза­ди и дошли до самых зад­них рядов. Когда Брут и Кас­сий узна­ли об этом, они тот­час же поспеш­но тро­ну­лись в путь, ведя по про­ло­жен­ной доро­ге все остав­ше­е­ся вой­ско. 437 Но им не уда­лось остать­ся до кон­ца скры­ты­ми от вра­гов, не уда­лось и захва­тить их. Ибо Раск, брат Рас­ку­по­лида, по кри­ку запо­до­зрив при­бли­же­ние вой­ска, пошел посмот­реть, что дела­ет­ся, и, увидев про­ис­хо­дя­щее, уди­вил­ся, что такое боль­шое вой­ско про­шло по без­вод­но­му пути, по кото­ро­му, как он думал, не про­шел бы и зверь из-за силь­ной густоты леса; о виден­ном он сооб­щил отряду Нор­ба­на. Послед­ний со сво­им вой­ском бежал ночью из Сапей­ско­го уще­лья к Амфи­по­лю. 438 Так оба фра­кий­ца стя­жа­ли сла­ву в сво­их вой­сках: один пото­му, что он повел вой­ско по неиз­вест­но­му пути, дру­гой пото­му, что это не оста­лось ему неиз­вест­ным.

105. Вой­ско же Бру­та бла­го­да­ря сво­ей необык­но­вен­ной отва­ге при­шло в Филип­пы, где к нему при­со­еди­нил­ся и при­плыв­ший туда Тил­лий, и куда сошлось и все вой­ско.

439 Филип­пы — город, рань­ше назы­вав­ший­ся Датом, а еще рань­ше — Кре­нида­ми; послед­нее назва­ние объ­яс­ня­ет­ся тем, что вокруг хол­ма мно­го пол­но­вод­ных источ­ни­ков. Филипп Македон­ский укре­пил это местеч­ко, удоб­ное для дей­ст­вий про­тив фра­кий­цев, и по сво­е­му име­ни назвал его Филип­па­ми. 440 Город рас­по­ло­жен на обры­ви­стом хол­ме, рав­ня­ясь по вели­чине ширине хол­ма. С севе­ра к нему при­мы­ка­ют леса, через кото­рые Рас­ку­по­лид про­вел вой­ско Бру­та; с юга — боло­то, а за ним море; с восто­ка — Сапей­ское и Кор­пи­лий­ское уще­лья; с запа­да — рав­ни­на, дохо­дя­щая до Мир­ки­на и Дра­бис­ка и реки Стри­мо­на и про­сти­раю­ща­я­ся при­бли­зи­тель­но на 350 ста­дий, очень пло­до­род­ная и кра­си­вая. 441 Здесь, как гово­рят, про­изо­шло похи­ще­ние Коры, соби­рав­шей цве­ты. Есть здесь и река Зигакт, в кото­рой, по пре­да­нию, при пере­пра­ве бога кони сло­ма­ли колес­ни­цу, отче­го река и полу­чи­ла свое имя. 442 Рав­ни­на эта име­ет наклон, что удоб­но для под­ни­маю­щих­ся по ней из Филипп, но пред­став­ля­ет труд­но­сти для направ­ля­ю­щих­ся из Амфи­по­ля.

106. 443 Неда­ле­ко от Филипп есть дру­гой холм, кото­рый назы­ва­ют хол­мом Дио­ни­са, где име­ют­ся золотые руд­ни­ки, нося­щие имя «Аси­лы». В деся­ти ста­ди­ях от это­го хол­ма — еще два хол­ма, отсто­я­щие от Филипп при­бли­зи­тель­но на восем­на­дцать ста­дий, а друг от дру­га — при­бли­зи­тель­но на восемь. На этих хол­мах и раз­би­ли свои лаге­ри Кас­сий — на южном, Брут — на север­ном. 444 Когда вой­ско Нор­ба­на отсту­пи­ло, они не дви­ну­лись впе­ред, так как узна­ли, что при­бли­жа­ет­ся Анто­ний, оста­вив­ший в Эпидамне заболев­ше­го Цеза­ря. Рав­ни­на была удоб­на для сра­же­ния, а хол­мы — для лаге­рей. 445 По обе сто­ро­ны от них нахо­ди­лись с одной сто­ро­ны боло­то и озе­ра до Стри­мо­на, с дру­гой — непри­ступ­ные и непро­хо­ди­мые уще­лья. Рас­сто­я­ние меж­ду хол­ма­ми, рав­ное вось­ми ста­ди­ям, пред­став­ля­ло про­ход, как бы ворота из Азии в Евро­пу; его Брут и Кас­сий пере­го­ро­ди­ли на всем про­тя­же­нии сте­ною от укреп­ле­ния к укреп­ле­нию, а в середине оста­ви­ли ворота, так что оба лаге­ря ока­за­лись объ­еди­нен­ны­ми. 446 Была побли­зо­сти от лаге­ря и река, кото­рую одни назы­ва­ют Ган­гом, дру­гие Ган­ги­том, а сза­ди море, кото­рое Брут и Кас­сий пред­по­ла­га­ли исполь­зо­вать и для скла­дов и для гава­ни. Фасос, нахо­дя­щий­ся на рас­сто­я­нии ста ста­дий, они наме­ти­ли себе для скла­дов, а гава­нью же для три­рем избра­ли Неа­поль, отсто­я­щий от них на семь­де­сят ста­дий. 447 Так, раду­ясь удоб­ствам местеч­ка, они укреп­ля­ли свой лагерь.

107. В это вре­мя Анто­ний поспеш­но дви­гал­ся со сво­им вой­ском, желая захва­тить, как сбор­ное место для сра­же­ния, Амфи­поль. Най­дя его уже укреп­лен­ным для него вой­ском Нор­ба­на, он был рад это­му и оста­вил в Амфи­по­ле все сна­ря­же­ние вме­сте с одним леги­о­ном, пред­во­ди­тель­ст­ву­е­мым Пина­ри­ем, сам же, прой­дя с боль­шой сме­ло­стью зна­чи­тель­но впе­ред, рас­по­ло­жил­ся лаге­рем на рав­нине, на рас­сто­я­нии все­го вось­ми ста­дий от про­тив­ни­ков. 448 И тот­час же обна­ру­жи­лись сла­бые сто­ро­ны его лаге­ря и пре­иму­ще­ства лаге­ря вра­гов. Они рас­по­ло­жи­лись на хол­ме, он — на рав­нине; дере­вом они снаб­жа­лись с гор, он — из боло­ти­стой мест­но­сти; воду пер­вые полу­ча­ли из реки, он из колод­цев, толь­ко что им выры­тых; про­до­воль­ст­вие они при­во­зи­ли с Фасо­са, в рас­сто­я­нии немно­гих ста­дий, он — из Амфи­по­ля, нахо­дя­ще­го­ся в 350 ста­ди­ях. 449 Так посту­пал Анто­ний, по-види­мо­му, в силу необ­хо­ди­мо­сти — боль­ше не было ни одно­го хол­ма, а осталь­ную часть рав­ни­ны река по вре­ме­нам пре­вра­ща­ла в боло­то и как бы еще более ее углуб­ля­ла; бла­го­да­ря это­му Анто­ний нахо­дил в выко­пан­ных коло­д­цах источ­ни­ки с обиль­ной слад­кой водой. 450 Эта отва­га Анто­ния, хотя она и была вызва­на отсут­ст­ви­ем дру­го­го выхо­да, пора­зи­ла вра­гов, удив­ляв­ших­ся, что он, пре­не­бре­гая опас­но­стью, рас­по­ло­жил­ся лаге­рем так близ­ко и тот­час же после сво­его при­бы­тия. Он воз­вел мно­го укреп­ле­ний и все их поспеш­но укреп­лял рва­ми, сте­на­ми, часто­ко­ла­ми. Укреп­ля­ли и вра­ги все, что у них оста­лось неукреп­лен­ным. 451 Кас­сий, видя без­рас­суд­ную энер­гию Анто­ния, стал обно­сить сте­ною и един­ст­вен­ный остав­ший­ся необ­не­сен­ным уча­сток лаге­ря, при­ле­гаю­щий к болоту и ранее остав­лен­ный без укреп­ле­ний из-за его незна­чи­тель­ной шири­ны; таким обра­зом, боль­ше уже ниче­го не оста­ва­лось не защи­щен­но­го сте­на­ми, кро­ме боко­вых частей, где к лаге­рю Бру­та при­ле­га­ли уте­сы, к лаге­рю Кас­сия — боло­то, а за ним море. Вся сред­няя часть лаге­ря была окру­же­на рвом, валом, сте­ною и ворота­ми.

108. 452 Так укреп­ля­ли свои лаге­ря обе сто­ро­ны. В тече­ние все­го это­го вре­ме­ни они состя­за­лись друг с дру­гом толь­ко в мета­нии копий и в кон­ных дивер­си­ях. 453 Когда же были закон­че­ны все пред­по­ло­жен­ные при­готов­ле­ния, явил­ся и Цезарь, еще недо­ста­точ­но окреп­ший для уча­стия в сра­же­нии; его носи­ли на носил­ках перед ряда­ми войск. Вой­ско Цеза­ря тот­час же выстро­и­лось в бое­вой готов­но­сти, а вой­ско Бру­та так­же постро­и­лось про­тив вра­гов на более высо­ком месте, но спус­кать­ся вниз не ста­ло: было реше­но не спе­шить с бит­вой, в надеж­де недо­стат­ком про­до­воль­ст­вия дове­сти вра­гов до исто­ще­ния. 454 У обе­их сто­рон было по девят­на­дца­ти леги­о­нов тяже­ло­во­ору­жен­ных — в вой­ске Бру­та с непол­ным коли­че­ст­вом сол­дат, у Цеза­ря в чис­ле, даже пре­вы­шаю­щем уста­нов­лен­ное. Кон­ни­цы, счи­тая так­же слу­жив­ших у обе­их сто­рон фра­кий­цев, было у Цеза­ря и Анто­ния 13000, у Бру­та и Кас­сия — 20000. 455 Таким обра­зом, по чис­лу людей, по храб­ро­сти и отва­ге пол­ко­вод­цев, по ору­жию и все­му сна­ря­же­нию вой­ска обе сто­ро­ны выгляде­ли бле­стя­ще; но они оста­ва­лись без­дей­ст­ву­ю­щи­ми в тече­ние мно­гих дней, так как сто­рон­ни­ки Бру­та не хоте­ли всту­пать в сра­же­ние, наде­ясь еще до сра­же­ния исто­щить вра­гов недо­стат­ком про­до­воль­ст­вия. Они име­ли сво­им постав­щи­ком про­до­воль­ст­вия Малую Азию и полу­ча­ли все по морю из близ­ких мест, у про­тив­ни­ка же не было запа­сов, не было и дру­зей: 456 они не мог­ли полу­чать про­дук­ты ни через куп­цов из Егип­та, так как стра­на эта была исто­ще­на голо­дом, ни из Испа­нии или Афри­ки из-за при­сут­ст­вия на море Пом­пея, ни из Ита­лии из-за Мур­ка и Доми­ция. Македо­нии же и Фес­са­лии, кото­рые одни в это вре­мя снаб­жа­ли их, надол­го хва­тить не мог­ло.

109. 457 Учи­ты­вая глав­ным обра­зом все это, сто­рон­ни­ки Бру­та затя­ги­ва­ли дело, но Анто­ний из стра­ха перед про­до­воль­ст­вен­ным вопро­сом решил при­нудить вра­гов всту­пить в бой. Он заду­мал неза­мет­но сде­лать боло­то про­хо­ди­мым, чтобы, очу­тив­шись в тылу у ниче­го еще не подо­зре­ваю­щих про­тив­ни­ков, отре­зать достав­ку им про­до­воль­ст­вия с Фасо­са. 458 Выст­ра­и­вая каж­дый раз в бое­вой готов­но­сти все части вой­ска, чтобы каза­лось, что вой­ско выст­ра­и­ва­ет­ся все цели­ком, сила­ми одной его части он и ночью и днем про­се­кал в боло­те узкий про­ход, сре­зая трост­ник, делая насыпь и по обе сто­ро­ны ее нава­ли­вая кам­ни, чтобы она не раз­ва­ли­ва­лась, а глу­бо­кие места укреп­ляя вала­ми и строя пло­ти­ны; все это дела­лось в глу­бо­ком мол­ча­нии. От вра­гов эту работу скры­вал рос­ший око­ло про­хо­да трост­ник. 459 Про­ра­ботав таким обра­зом десять дней, Анто­ний неожи­дан­но для вра­гов ночью послал постро­ен­ные колон­на­ми отряды, захва­тил все надеж­ные места во внут­рен­ней части мест­но­сти и одно­вре­мен­но обнес огра­дою мно­го укреп­ле­ний. 460 Кас­сий был пора­жен и самой иде­ей это­го пред­при­я­тия и неза­мет­ным его осу­щест­вле­ни­ем. Заду­мав, в свою оче­редь, отре­зать Анто­ния от укреп­ле­ний, он сам выстро­ил сте­ну через все боло­то попе­рек, начав от лаге­ря и вплоть до моря, так же как и вра­ги, выру­бая трост­ник, воз­во­дя пло­ти­ны и при­стра­и­вая заграж­де­ния к укреп­ле­ни­ям. Таким обра­зом он отре­зал сде­лан­ный Анто­ни­ем про­ход, чтобы ни нахо­дя­щи­е­ся внут­ри не мог­ли боль­ше пере­бе­гать к Анто­нию, ни Анто­ний не мог бы прий­ти к ним на помощь.

110. 461 Увидев око­ло полу­дня, в каком поло­же­нии нахо­дит­ся дело, Анто­ний тот­час же с энер­ги­ей и яро­стью повер­нул свое вой­ско, обра­щен­ное в дру­гую сто­ро­ну, и повел его к выстро­ен­ной Кас­си­ем стене меж­ду боло­том и лаге­рем; он нес с собою желез­ные орудия и лест­ни­цы, чтобы уни­что­жить сте­ну и дви­нуть­ся на лагерь Кас­сия. 462 В то вре­мя как он храб­ро шел по косой и кру­той доро­ге, про­хо­дя­щей меж­ду обо­и­ми вой­ска­ми, сол­да­ты Бру­та в сво­ем высо­ко­ме­рии ста­ли тяго­тить­ся тем, что они сто­ят воору­жен­ные, в то вре­мя как мимо них про­бе­га­ет вой­ско вра­гов. И тогда они напа­ли на них само­воль­но, рань­ше, чем полу­чи­ли какое-либо пред­пи­са­ние от сво­их началь­ни­ков; напав на них с флан­га, они пере­би­ли всех, кого им уда­лось захва­тить. 463 Раз начав, они напа­ли затем и на вой­ско Цеза­ря, выстро­ен­ное пря­мо про­тив них; обра­тив вой­ско в бег­ство, они ста­ли его пре­сле­до­вать, пока не взя­ли и лагерь, кото­рый был общим у Анто­ния и Цеза­ря. Само­го Цеза­ря в лаге­ре не было: из-за при­снив­ше­го­ся ему сна он осте­ре­гал­ся это­го дня, как он сам об этом пишет в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях.

111. 464 Видя, что бит­ва разыг­ра­лась, Анто­ний обра­до­вал­ся, счи­тая, что это он вынудил к ней вра­га: вспом­ним, что он был очень встре­во­жен недо­стат­ком про­до­воль­ст­вия. Но повер­нуть в доли­ну он не счел нуж­ным, опа­са­ясь, раз­вер­нув фалан­гу, вне­сти бес­по­рядок в строй. Про­дол­жая нача­тый путь, он совер­шал его бег­лым мар­шем и под­ни­мал­ся вверх, несмот­ря на обстрел и труд­но­сти пути, пока, будучи тес­ним, не наткнул­ся на фалан­гу Кас­сия, сохра­няв­шую свой пер­во­на­чаль­ный строй и пора­жен­ную неожи­дан­но­стью все­го про­ис­хо­дя­ще­го. 465 Отваж­но про­рвав фалан­гу, Анто­ний устре­мил­ся к стене, нахо­дя­щей­ся меж­ду боло­том и лаге­рем, выла­мы­вая огра­ду, засы­пая ров, под­ры­вая воз­веден­ные соору­же­ния, уби­вая стра­жу у ворот и выдер­жи­вая обстрел со сте­ны, пока, нако­нец, сам не про­рвал­ся внутрь через ворота, а из сол­дат одни вошли через под­ко­пы, дру­гие пере­бра­лись через обру­шив­шу­ю­ся часть сте­ны. 466 Все это про­изо­шло так быст­ро, что, сте­на была уже захва­че­на, когда при­шли работав­шие в боло­те. Беше­ным натис­ком они обра­ти­ли и этих в бег­ство и оттолк­ну­ли в боло­то; в самый лагерь Кас­сия уже всту­пи­ли толь­ко те, кто пере­брал­ся с Анто­ни­ем через сте­ну, в то вре­мя как осталь­ная мас­са и той и дру­гой сто­ро­ны сра­жа­лась друг с дру­гом по ту сто­ро­ну сте­ны.

112. 467 Так как лагерь был хоро­шо укреп­лен, его охра­ня­ло совсем неболь­шое коли­че­ство людей; поэто­му Анто­ний лег­ко овла­дел им. В это вре­мя ста­ла сда­вать уже и часть вой­ска Кас­сия, нахо­див­ша­я­ся сна­ру­жи; видя, что лагерь взят, она раз­бе­жа­лась в бес­по­ряд­ке. 468 Таким обра­зом, обе­и­ми сто­ро­на­ми сра­же­ние было доведе­но до кон­ца и с оди­на­ко­вым успе­хом.

Брут обра­тил в бег­ство левое кры­ло непри­я­тель­ско­го вой­ска и взял лагерь; Анто­ний, победив Кас­сия, с необы­чай­ной отва­гой раз­ру­шал его лагерь. 469 У обе­их сто­рон было мно­го уби­тых; из-за обшир­но­сти рав­ни­ны и под­няв­шей­ся пыли ни одна из сто­рон не зна­ла, в каком состо­я­нии дру­гая; узнав, нако­нец, о поло­же­нии дела, и те и дру­гие ото­зва­ли оста­вав­ших­ся на поле бит­вы. 470 Те воз­вра­ща­лись, по внеш­не­му виду сво­е­му более похо­жие на носиль­щи­ков, чем на вои­нов. Но и тогда они не заме­ча­ли и не виде­ли друг дру­га, меж­ду тем как, сбро­сив свой груз, одни мог­ли бы мно­го сде­лать про­тив дру­гих; забыв воин­скую дис­ци­пли­ну, каж­дый нагру­жал себя добы­чей. 471 Чис­ло уби­тых, как гово­рят, дохо­ди­ло в вой­ске Кас­сия при­бли­зи­тель­но до вось­ми тысяч, вклю­чая сюда и участ­во­вав­ших в бою рабов, в вой­ске Цеза­ря — вдвое боль­ше.

113. 472 Кас­сий, оттес­нен­ный от сво­их укреп­ле­ний и не имев­ший воз­мож­но­сти вер­нуть­ся в лагерь, бежал на холм, на кото­ром были рас­по­ло­же­ны Филип­пы, и оттуда смот­рел на все про­ис­хо­дя­щее. Но из-за под­няв­шей­ся пыли он видел не все или видел неяс­но; заме­тил он лишь, что лагерь его взят, и при­ка­зал Пин­да­ру, сво­е­му ору­же­нос­цу, чтобы тот бро­сил­ся на него и убил его. 473 В то вре­мя как Пин­дар мед­лил выпол­нить это при­ка­за­ние, при­бе­жал послан­ный с изве­сти­ем, что на дру­гом флан­ге Брут одер­жал победу и раз­ру­ша­ет непри­я­тель­ский лагерь. Кас­сий отве­тил: «Ска­жи ему, пусть он одер­жит пол­ную победу», а затем, обра­тив­шись к Пин­да­ру: «Ска­жи, что ты мед­лишь, отче­го не осво­бож­да­ешь меня от позо­ра?» Тогда Пин­дар убил сво­его гос­по­ди­на, под­ста­вив­ше­го ему гор­ло. Так пред­став­ля­ют себе смерть Кас­сия неко­то­рые. 474 Дру­гие же счи­та­ют, что, когда всад­ни­ки Бру­та яви­лись с доб­рой вестью, Кас­сий, думая, что это вра­ги, послал для выяс­не­ния дела Тити­ния; а когда всад­ни­ки встре­ти­ли его радост­но, как дру­га Кас­сия, и при этом гром­ко кри­ча­ли, Кас­сий, думая, что Тити­ний попал к вра­гам, ска­зал: «Итак, мы жда­ли, чтобы увидеть, как схва­ти­ли наше­го дру­га?» — и уда­лил­ся в палат­ку вме­сте с Пин­да­ром, и послед­ний после это­го боль­ше не появ­лял­ся. Вслед­ст­вие это­го неко­то­рые дума­ют, что он убил Кас­сия не по его при­ка­за­нию. 475 Жизнь Кас­сия кон­чи­лась в самый день его рож­де­ния, когда как раз и раз­го­ре­лась бит­ва. Тити­ний за свое про­мед­ле­ние покон­чил жизнь само­убий­ст­вом.

114. 476 Пла­ча у тру­па Кас­сия, Брут назвал его послед­ним рим­ля­ни­ном, желая этим ска­зать, что боль­ше уж нико­гда не будет мужа, рав­но­го ему по доб­ле­сти; он упре­кал его за поспеш­ность и необ­ду­ман­ность его поступ­ка; гово­рил вме­сте с тем, что Кас­сий счаст­лив, осво­бо­див­шись от забот и печа­лей, кото­рые еще неиз­вест­но до како­го кон­ца дове­дут его, Бру­та. 477 Затем, пере­дав тело дру­зьям и велев похо­ро­нить его тай­но, чтобы вой­ско при виде похо­рон не под­ня­ло пла­ча над Кас­си­ем, сам Брут, не заботясь ни о пище, ни о каких-либо удоб­ствах, в тече­ние целой ночи работал над вос­ста­нов­ле­ни­ем лаге­ря Кас­сия. 478 С наступ­ле­ни­ем дня, когда вра­ги, чтобы не пока­зать­ся осла­бев­ши­ми, ста­ли выст­ра­и­вать вой­ско для сра­же­ния, Брут, поняв их побуж­де­ние, ска­зал: «Воору­жим­ся и мы и в свою оче­редь пока­жем, что мы постра­да­ли мень­ше». Когда он постро­ил вой­ско, вра­ги отсту­пи­ли, и Брут с насмеш­кой ска­зал сво­им дру­зьям: «Те, кто вызва­ли нас на бой как истом­лен­ных, даже и не попы­та­лись сра­жать­ся с нами».

115. 479 В тот самый день, когда разыг­ра­лась бит­ва при Филип­пах, в Ионий­ском море так­же про­изо­шли круп­ные собы­тия в таком же роде. Доми­ций Каль­вин вез Цеза­рю на гру­зо­вых судах два леги­о­на тяже­ло­во­ору­жен­ных, из них осо­бен­но сла­вил­ся Мар­сов леги­он, назван­ный так за свою стой­кость. Вез Каль­вин так­же и пре­то­ри­ан­скую когор­ту, вклю­чав­шую до двух тысяч чело­век, четы­ре отряда всад­ни­ков и сверх того еще мно­же­ство набран­ных для вой­ны людей; их сопро­вож­да­ло так­же несколь­ко три­рем. 480 Навстре­чу им вышли Мурк и Аэно­барб со ста трид­ца­тью воен­ны­ми кораб­ля­ми. Плыв­шее на пару­сах впе­ре­ди неболь­шое коли­че­ство гру­зо­вых кораб­лей ускольз­ну­ло от них; осталь­ные вслед­ст­вие вне­зап­но осла­бев­ше­го вет­ра ста­ли блуж­дать по морю при пол­ном без­вет­рии, отдан­ные во власть вра­гов кем-то из богов. 481 На каж­дое суд­но вра­ги без стра­ха напа­да­ли и раз­ру­ша­ли его; не мог­ли помочь судам и сопро­вож­дав­шие их три­ре­мы, из-за сво­ей малой вели­чи­ны вра­щав­ши­е­ся на месте. 482 Ока­зав­шись в очень опас­ном поло­же­нии, они совер­ши­ли мно­го раз­лич­ных подви­гов: поспеш­но при­тя­ги­ва­ли кораб­ли кана­та­ми друг к дру­гу, скреп­ля­ли их шеста­ми, чтобы не дать вра­гам про­рвать­ся. 483 Когда же им уда­лось это закон­чить, Мурк стал обстре­ли­вать их огне­нос­ны­ми стре­ла­ми. Тогда они, быст­ро раз­вя­зав кана­ты и спа­са­ясь от огня, поплы­ли в раз­ные сто­ро­ны друг от дру­га, а затем опять выез­жа­ли навстре­чу три­ре­мам, гото­вые к пла­ва­нию или напа­де­нию.

116. 484 При воз­ник­шем воз­му­ще­нии, осо­бен­но сре­ди вои­нов Мар­со­ва леги­о­на, недо­воль­ных тем, что они, пре­вос­хо­дя всех силой, гиб­нут в без­дей­ст­вии, одни покон­чи­ли с собою еще до тех пор, пока достиг их огонь, дру­гие, вско­чив на непри­я­тель­ские три­ре­мы, мно­гое сде­ла­ли, мно­гое и вытер­пе­ли. 485 А полу­со­жжен­ные кораб­ли еще дол­го пла­ва­ли с людь­ми, поги­бав­ши­ми частью от огня, частью от голо­да и жаж­ды; из этих людей неко­то­рые, дер­жав­ши­е­ся за мач­ты и кора­бель­ные дос­ки, были при­би­ты к пустын­ным ска­лам или уте­сам. 486 Сре­ди них были такие, кото­рым про­тив всех ожи­да­ний уда­лось спа­стись: неко­то­рые про­дер­жа­лись до пяти дней, сли­зы­вая смо­лу и жуя пару­са или верев­ки, пока вол­ны не вынес­ли их на сушу. Мно­го было и таких, кото­рые сда­лись вра­гам, осла­бев под вли­я­ни­ем бед­ст­вий; сда­лись так­же сем­на­дцать три­рем. 487 Вои­нов сол­да­ты Мур­ка застав­ля­ли при­но­сить клят­ву вер­но­сти; пол­ко­во­дец их Каль­вин на сво­ем кораб­ле воз­вра­тил­ся на пятый день в Брун­ди­зий, когда его счи­та­ли уже погиб­шим. 488 Вот какие собы­тия про­изо­шли на Ионий­ском море в один день с бит­вой при Филип­пах — все рав­но, назвать ли их кораб­ле­кру­ше­ни­ем или мор­ской бит­вой; сов­па­де­ние этих двух собы­тий пора­зи­ло всех, когда впо­след­ст­вии о нем узна­ли.

117. 489 Созвав вой­ско на собра­ние, Брут обра­тил­ся к нему с такой речью: «Во вче­раш­нем сра­же­нии, сорат­ни­ки, нель­зя най­ти ниче­го, в чем вы не ока­за­лись бы силь­нее вра­гов. 490 Вы и нача­ли сра­же­ние с рве­ни­ем, хотя и без при­ка­за­ния; и чет­вер­тый леги­он, кото­ро­му, как само­му про­слав­лен­но­му у них, был пору­чен фланг, вы уни­что­жи­ли цели­ком, а за ним и выстро­ен­ную рядом с ним часть вой­ска и шли таким обра­зом до лаге­ря; и самый лагерь вы взя­ли и раз­гра­би­ли, так что все это дале­ко пре­вос­хо­дит тот ущерб, кото­рый мы потер­пе­ли на левом кры­ле. 491 Но затем, имея воз­мож­ность дове­сти дело до бла­го­по­луч­но­го кон­ца, вы пред­по­чли гра­бить, а не уби­вать осла­бев­ших: боль­шая часть вас, про­хо­дя мимо вра­гов, бро­си­лась на иму­ще­ство. 492 И в это самое вре­мя опять повто­ри­лось то же соот­но­ше­ние: они раз­гро­ми­ли один из наших двух лаге­рей, мы же взя­ли все их укреп­ле­ния, так что и в этом отно­ше­нии при­об­ре­те­ние вдвое боль­ше ущер­ба. 493 Итак, вот наши пре­иму­ще­ства в сра­же­нии. А насколь­ко и в осталь­ном мы пре­вос­хо­дим их, это вы може­те узнать и от плен­ных — вы услы­ши­те о недо­стат­ке хле­ба, о его вздо­ро­жа­нии, о затруд­не­ни­ях с его достав­кой и почти о пол­ном его отсут­ст­вии. 494 Ведь они не име­ют воз­мож­но­сти полу­чать его ни из Сици­лии, ни из Сар­ди­нии, ни из Афри­ки, ни из Испа­нии из-за Пом­пея, Мур­ка и Аэно­бар­ба, отре­зав­ших им доступ в море 260 кораб­ля­ми. Македо­нию они уже исто­щи­ли и име­ют хлеб почти из одной толь­ко Фес­са­лии; а надол­го ли ее еще хва­тит?

118. 495 Итак, когда вы види­те, что они осо­бен­но спе­шат со сра­же­ни­ем, знай­те, что они, мучи­мые голо­дом, избра­ли близ­кую смерть от руки вра­га. А мы в свою оче­редь обстав­ле­ны так, чтобы рань­ше нас повел вой­ну про­тив них голод, и чтобы они, когда нам при­дет­ся с ними встре­тить­ся, были уже осла­бев­ши­ми и исто­щен­ны­ми. 496 Не будем поз­во­лять себе рань­ше вре­ме­ни под­да­вать­ся излиш­не­му рве­нию. Пусть никто не сочтет образ дей­ст­вий, осно­ван­ный на опы­те, мед­ли­тель­но­стью; пусть взглянет на нахо­дя­ще­е­ся у нас в тылу море, кото­рое, при­сы­лая нам столь­ко под­креп­ле­ния и про­до­воль­ст­вия, дает тем самым воз­мож­ность достиг­нуть победы, не под­вер­гая себя опас­но­сти, если толь­ко вы буде­те выжидать и не сочте­те позор­ным, что над нами будут сме­ять­ся, будут вызы­вать нас на бой те, кто, как это пока­за­ли вче­раш­ние собы­тия, не луч­ше нас, но кто лишь ищет сред­ства про­тив дру­го­го стра­ха. А рве­ние ваше, кото­рое сей­час я про­шу вас уме­рить, отдай­те цели­ком тогда, когда мы об этом попро­сим. 497 Я со сво­ей сто­ро­ны упла­чу вам пол­ную награ­ду тогда, когда, по воле богов, все дела будут завер­ше­ны и победа будет пол­ной; теперь же за про­яв­лен­ную вами вче­ра доб­лесть даю в при­да­чу каж­до­му вои­ну по тыся­че драхм, началь­ни­кам же вашим с соот­вет­ст­ву­ю­щей при­бав­кой».

498 Такую речь ска­зал Брут и тот­час стал рас­пре­де­лять по леги­о­нам подар­ки; неко­то­рые пола­га­ют, что, кро­ме того, он обе­щал отдать вои­нам на раз­граб­ле­ние Лакеде­мон и Фес­са­ло­ни­ку.

119. 499 Цезарь и Анто­ний, зная, что Брут не будет сра­жать­ся по сво­ей воле, созва­ли сво­их вои­нов. Анто­ний ска­зал им сле­дую­щее: «Я знаю, сото­ва­ри­щи, что в сво­их раз­го­во­рах и вра­ги наши при­пи­сы­ва­ют себе честь вче­раш­не­го дела, так как они обра­ти­ли в бег­ство неко­то­рых из наших и раз­гра­би­ли лагерь; но на деле они пока­жут, что победа цели­ком при­над­ле­жит вам. Я обе­щаю вам, что ни зав­тра, ни в сле­дую­щие дни они доб­ро­воль­но не пой­дут на бит­ву. 500 А это явля­ет­ся вер­ней­шим дока­за­тель­ст­вом вче­раш­не­го пора­же­ния и вызван­но­го им стра­ха; подоб­но тому как это быва­ет при гим­на­сти­че­ских состя­за­ни­ях, и здесь более сла­бые отка­зы­ва­ют­ся от даль­ней­шей борь­бы. Ведь не для того они набра­ли такое боль­шое вой­ско, чтобы, постро­ив сте­ны, насе­лять фра­кий­скую пусты­ню. 501 Ведь и выстро­и­ли-то они эти сте­ны еще тогда, когда мы под­хо­ди­ли, вслед­ст­вие стра­ха перед нами; а когда мы при­шли, они про­дол­жа­ют оста­вать­ся внут­ри укреп­ле­ний из-за вче­раш­не­го пора­же­ния. Под впе­чат­ле­ни­ем его стар­ший и более опыт­ный из пол­ко­вод­цев, отча­яв­шись во всем, покон­чил само­убий­ст­вом, что уже само по себе пред­став­ля­ет луч­шее дока­за­тель­ство затруд­ни­тель­но­го поло­же­ния вра­гов. 502 И если они не при­мут наше­го вызо­ва и не спу­стят­ся с гор, но, не наде­ясь на свои силы, воз­ло­жат надеж­ды на уте­сы, тогда вы, рим­ляне, вновь сме­ло вынуж­дай­те их к сра­же­нию, как вынуди­ли вче­ра, счи­тая позо­ром под­чи­нять­ся тем, кто боит­ся, воз­дер­жи­вать­ся от бит­вы с теми, кто не реша­ет­ся вый­ти на бой, и пока­зать себя, мужей, более сла­бы­ми, чем сте­ны. 503 Ведь мы при­шли не за тем, чтобы жить в долине, и для нас в про­мед­ле­нии нет ниче­го тако­го, что нас удо­вле­тво­ря­ло бы. Нет, у разум­ных людей вой­ны все­гда долж­ны про­хо­дить быст­ро; зато мир дол­жен быть про­дол­жи­тель­ным.

120. 504 Сро­ки и план дей­ст­вия это­го выра­бота­ем мы, не заслу­жив­шие с вашей сто­ро­ны пре­зре­ния за про­яв­лен­ную нами вче­ра энер­гию и сооб­ра­зи­тель­ность. Вы же, со сво­ей сто­ро­ны, отпла­ти­те пол­ко­во­д­цам доб­ле­стью, когда она от вас потре­бу­ет­ся. 505 И не огор­чай­тесь нима­ло из-за вче­раш­не­го гра­бе­жа: ведь богат­ство состо­ит не в том, чтобы что-то иметь, но в том, чтобы вла­деть им, защи­щая его силою; имен­но это и отдаст нам, вла­де­ю­щим таки­ми сила­ми, и отня­тое вче­ра, пока еще в сохран­но­сти нахо­дя­ще­е­ся у наших вра­гов, и само иму­ще­ство вра­гов. И если мы стре­мим­ся все это полу­чить, будем стре­мить­ся в бой. 506 Да и вче­ра мы, в свою оче­редь, взя­ли у них доста­точ­но, может быть, боль­ше, чем было отня­то у нас, пото­му что они при­вез­ли с собой из Малой Азии все, что отня­ли там силой и гра­бе­жом, вы же, явив­ши­е­ся сюда с роди­ны, все более цен­ное оста­ви­ли дома, взяв с собой толь­ко необ­хо­ди­мое. А если и было у нас взя­то что-либо цен­ное, то оно при­над­ле­жа­ло нам, началь­ни­кам, гото­вым ради вашей победы отдать все. 507 Несмот­ря на эту поте­рю, мы назна­чи­ли вам воз­на­граж­де­ние за победу — каж­до­му вои­ну по 5000 драхм, каж­до­му цен­ту­ри­о­ну — вдвое боль­ше, каж­до­му три­бу­ну вдвое боль­ше того, что полу­чил цен­ту­ри­он».

121. 508 Про­из­не­ся такую речь, Анто­ний на сле­дую­щий день вновь выстро­ил вой­ско. И когда даже и тут вра­ги не ста­ли спус­кать­ся, Анто­ний в серд­цах про­дол­жал вновь и вновь выст­ра­и­вать вой­ско. Брут же часть сво­его вой­ска дер­жал постро­ен­ной в бое­вой готов­но­сти, боясь, что может ока­зать­ся вынуж­ден­ным всту­пить в сра­же­ние; сила­ми же дру­гой части пере­хва­тил пути, по кото­рым вра­гам достав­ля­лось про­до­воль­ст­вие. 509 На очень близ­ком рас­сто­я­нии от лаге­ря Кас­сия был холм, кото­рый вра­гам было бы труд­но захва­тить, так как вслед­ст­вие бли­зо­сти к лаге­рю Кас­сия они мог­ли под­верг­нуть­ся обстре­лу; но Брут все же велел охра­нять его на слу­чай, если кто-либо, сверх ожи­да­ний, осме­лит­ся его захва­тить. 510 Когда этот холм был остав­лен Бру­том, вой­ско Цеза­ря захва­ти­ло его ночью сила­ми четы­рех леги­о­нов, забрав­ших с собой для защи­ты от стрел мно­го щитов и кожа­ных пан­ци­рей. 511 После захва­та хол­ма новые десять леги­о­нов раз­би­ли лагерь на рас­сто­я­нии пяти ста­дий от него по направ­ле­нию к морю, а на рас­сто­я­нии еще четы­рех ста­дий то же сде­ла­ли два дру­гих леги­о­на. Таким обра­зом они хоте­ли дой­ти до моря, чтобы или вдоль него, или через боло­то, или каким-либо иным спо­со­бом про­рвать­ся и вме­сте с тем, чтобы отре­зать вра­гам под­воз про­до­воль­ст­вия. Со сво­ей сто­ро­ны дей­ст­во­вал так­же и Брут, воз­дви­гая укреп­ле­ния про­тив лаге­рей вра­гов.

122. 512 Все это заста­ви­ло вой­ско Цеза­ря торо­пить­ся; голод был уже несо­мнен­ным, с каж­дым днем уве­ли­чи­ва­ясь и вызы­вая все боль­ший страх. Боль­ше не было доста­точ­но­го под­во­за и из Фес­са­лии, нель­зя было воз­ла­гать надеж­ды и на достав­ку морем, пото­му что на море везде гос­под­ст­во­ва­ли вра­ги. 513 Так как обе сто­ро­ны уже полу­чи­ли изве­стие о недав­них собы­ти­ях на Ионий­ском море, они еще боль­ше боя­лись это­го и при­бли­же­ния зимы, осо­бен­но страш­ной для име­ю­щих сто­ян­ку на или­стой рав­нине. Сооб­ра­зив все это, они посла­ли в Ахайю леги­он тяже­ло­во­ору­жен­ных с пору­че­ни­ем собрать там все, что они най­дут, и собран­ное поспеш­но ото­слать им; 514 ввиду надви­гаю­щей­ся гроз­ной опас­но­сти, не ожи­дая успе­ха от это­го, как и от дру­гих пла­нов, и не будучи более в силах сто­ять в бое­вой готов­но­сти на рав­нине, они с кри­ком устре­ми­лись к вра­же­ским укреп­ле­ни­ям и вызы­ва­ли Бру­та на бит­ву, насме­ха­ясь над ним и ругая его и решив заста­вить его про­тив воли всту­пить в бой ско­рее путем беше­но­го натис­ка, чем посред­ст­вом пра­виль­ной оса­ды.

123. 515 Но Брут решил дер­жать­ся пер­во­на­чаль­но­го пла­на, в чем его укре­пи­ли изве­стия о голо­де и об успеш­ных дей­ст­ви­ях на Ионий­ском море, а так­же то, что он видел вызван­ное без­вы­ход­ным поло­же­ни­ем отча­я­ние вра­гов. Поэто­му он пред­по­чи­тал выдер­жать и оса­ду и про­чие труд­но­сти, лишь бы не всту­пить в схват­ку с людь­ми, стра­дав­ши­ми от голо­да и поте­ряв­ши­ми надеж­ду на все дру­гое, кро­ме силы сво­его ору­жия. 516 Вой­ско, одна­ко, без разум­ных осно­ва­ний было настро­е­но ина­че; оно тяго­ти­лось тем, что, подоб­но жен­щи­нам, сидит вза­пер­ти в лаге­ре в стра­хе и без­дей­ст­вии. 517 Недо­воль­ны были и его началь­ни­ки: они одоб­ря­ли пла­ны Бру­та, но счи­та­ли, что при нали­чии храб­ро­го вой­ска мож­но одо­леть вра­гов ско­рее. 518 При­чи­ной этих настро­е­ний было то, что Брут был мягок и добр со все­ми, не был похож на Кас­сия, суро­во­го и власт­но­го во всем. Вслед­ст­вие это­го Кас­сию они под­чи­ня­лись по пер­во­му его при­ка­за­нию, не вме­ши­ва­ясь в его рас­по­ря­же­ния, не спра­ши­вая о при­чи­нах, кото­ры­ми они вызва­ны, а если и узна­ва­ли эти при­чи­ны, не вхо­ди­ли в их рас­смот­ре­ние; от Бру­та же, вслед­ст­вие его крото­сти, они тре­бо­ва­ли для себя уча­стия в коман­до­ва­нии на рав­ных с ним пра­вах. 519 Нако­нец, соби­ра­ясь отряда­ми или про­сто тол­па­ми, вой­ско ста­ло уже более откры­то выска­зы­вать свое недо­уме­ние, гово­ря: «За что недо­во­лен нами пол­ко­во­дец? В чем про­ви­ни­лись мы, недав­но одер­жав­шие победу, обра­тив­шие вра­гов в бег­ство, а остав­ших­ся из них пере­бив­шие и взяв­шие в лагерь?» На это Брут созна­тель­но не обра­щал вни­ма­ния и не созы­вал вои­нов на собра­ние, чтобы не ока­зать­ся, к сво­е­му позо­ру, вынуж­ден­ным к нера­зум­ным дей­ст­ви­ям всей этой тол­пой, в осо­бен­но­сти наем­ни­ка­ми, у кото­рых все­гда оста­ет­ся надеж­да спа­стись путем пере­хо­да на сто­ро­ну про­тив­ни­ка, подоб­но тому как меня­ют хозя­ев лег­ко­мыс­лен­ные слу­ги.

124. 520 Но затем к Бру­ту ста­ли при­ста­вать и вое­на­чаль­ни­ки, наста­и­вая, чтобы он вос­поль­зо­вал­ся рве­ни­ем вой­ска, кото­рое, может быть, и совер­шит что-нибудь слав­ное; а если и слу­чит­ся что-нибудь во вре­мя бит­вы, мож­но будет вновь вер­нуть­ся в лагерь и защи­щать­ся от вра­гов теми же самы­ми укреп­ле­ни­я­ми. Тогда Брут, осо­бен­но рас­сер­див­шись на вое­на­чаль­ни­ков и доса­дуя, что они, под­вер­га­ясь той же самой опас­но­сти, лег­ко­мыс­лен­но согла­ша­ют­ся с мне­ни­ем вой­ска, пред­по­чи­таю­ще­го сомни­тель­ную и свя­зан­ную с риском судь­бу без­опас­ной победе, все же усту­пил; усту­пил на гибель и себе и им всем, упрек­нув их толь­ко сле­дую­щи­ми сло­ва­ми: «По-види­мо­му, мы будем вое­вать, как вое­вал Пом­пей Вели­кий, не столь­ко явля­ясь пол­ко­вод­цем, сколь­ко под­чи­ня­ясь вой­ску». 521 И, мне кажет­ся, он ска­зал толь­ко это, скры­вая то, чего он боял­ся все­го более: как бы вой­ско, что было неко­гда вой­ском Цеза­ря, не воз­не­на­виде­ло его и не пере­ки­ну­лось к вра­гам. Под вли­я­ни­ем стра­ха перед тем же и Брут и Кас­сий с само­го нача­ла вой­ны ста­ра­лись ни в чем не давать вои­нам пово­да к недо­воль­ству ими.

125. 522 Таким обра­зом, Брут про­тив воли вывел вой­ско, постро­ил его в бое­вом поряд­ке перед сте­ной и настав­лял вои­нов не выхо­дить дале­ко за холм, чтобы им было воз­мож­но лег­ко вер­нуть­ся, если это пона­до­бит­ся, и чтобы им было удоб­нее обстре­ли­вать вра­гов с хол­ма. 523 С обе­их сто­рон вои­ны под­за­до­ри­ва­ли друг дру­га к бит­ве; и тут и там наблюда­лась боль­шая уве­рен­ность и даже чрез­мер­ная сме­лость: у одних она была вызва­на стра­хом перед надви­гаю­щим­ся голо­дом, у дру­гих — есте­ствен­ным опа­се­ни­ем, как бы они, при­нудив­шие пол­ко­во­д­ца к выступ­ле­нию, кото­рое сам он хотел еще отсро­чить, не пока­за­ли себя хуже, чем обе­ща­ли, сла­бее, чем хва­ста­лись, и, таким обра­зом, не были бы ско­рее ответ­ст­вен­ны за поспеш­ность, чем достой­ны похва­лы за при­ня­тое разум­ное реше­ние. 524 Такое же настро­е­ние вну­шал им сво­им стро­гим лицом и Брут, объ­ез­жав­ший на коне вой­ско и напо­ми­нав­ший ему о его поло­же­нии в немно­гих, насколь­ко поз­во­ля­ло вре­мя, сло­вах. «Вы захо­те­ли сра­жать­ся, — гово­рил он, — вы заста­ви­ли меня, дер­жав­ше­го­ся ино­го мне­ния, победить вра­гов в бит­ве, не обма­ни­те же ни моей, ни вашей соб­ст­вен­ной надеж­ды. Ваш союз­ник — холм, и все, что у вас в тылу, при­над­ле­жит вам. Вра­ги же ваши окру­же­ны двой­ной опас­но­стью, нахо­дясь меж­ду вами и голо­дом». Гово­ря это, он разъ­ез­жал по рядам, про­во­жае­мый воз­гла­са­ми надеж­ды и обод­ре­ния.

126. 525 Цезарь и Анто­ний, объ­ез­жая свои вой­ска, про­сти­ра­ли пра­вую руку к тем, к кото­рым они подъ­ез­жа­ли, и еще стро­же убеж­да­ли их, не скры­вая от них опас­но­сти голо­да, так как мысль о нем мог­ла еще более под­нять их отва­гу. 526 «Мы нашли вра­гов, о мужи, — гово­ри­ли они, — мы име­ем тех, кого хоте­ли полу­чить, за пре­де­ла­ми их укреп­ле­ний. Пусть же никто из вас не опо­зо­рит соб­ст­вен­но­го сво­его вызо­ва, ока­зав­шись сла­бее на деле, чем в угро­зах; пусть никто не отдаст пред­по­чте­ния голо­ду, бед­ст­вию неот­вра­ти­мо­му и мучи­тель­но­му, пред укреп­ле­ни­я­ми и тру­па­ми вра­гов; их они пре­до­став­ля­ют вашей храб­ро­сти, ваше­му ору­жию, вашей безум­ной отва­ге. 527 Поло­же­ние дел застав­ля­ет так спе­шить, чтобы ниче­го не откла­ды­вать на зав­траш­ний день, но сего­дня же решить все, вплоть до пол­ной победы или слав­ной смер­ти. 528 У победив­ших будет воз­мож­ность в тече­ние одно­го дня и посред­ст­вом одно­го сра­же­ния полу­чить и про­до­воль­ст­вие, и день­ги, и кораб­ли, и лаге­ри, и вдо­ба­вок наград­ные от нас. 529 И это все так и будет у вас, если преж­де все­го, напав на них, мы будем пом­нить о том, что застав­ля­ет нас спе­шить; затем, про­рвав­шись, мы сра­зу же отре­жем их от ворот, оттес­ним их к ска­лам или к рав­нине, чтобы вой­на не воз­об­но­ви­лась сно­ва и, вме­сте с тем, чтобы вра­ги не раз­бе­жа­лись; ведь они из-за сво­ей сла­бо­сти един­ст­вен­ные из всех про­тив­ни­ков воз­ла­га­ют надеж­ду не на сра­же­ние, а на то, чтобы не сра­жать­ся».

127. 530 Так убеж­да­ли Цезарь и Анто­ний всех, к кому они подъ­ез­жа­ли. И у всех воз­ник­ло стрем­ле­ние пока­зать себя достой­ны­ми пол­ко­вод­цев и избе­жать нуж­ды, воз­рас­тав­шей быст­рее, чем мож­но было ожи­дать, в резуль­та­те собы­тий на Ионий­ском море. Они пред­по­чи­та­ли, если это ока­жет­ся неиз­беж­ным, постра­дать в бою, сохра­няя надеж­ду на луч­ший исход, чем погиб­нуть исто­щен­ны­ми от неот­вра­ти­мо­го бед­ст­вия. 531 При таком их настро­е­нии, кото­рое каж­дый вну­шал сво­е­му бли­жай­ше­му соседу, муже­ство обо­их войск быст­ро воз­рос­ло, и обе сто­ро­ны пре­ис­пол­ни­лись не знаю­щей стра­ха отва­ги. В это вре­мя они уже вовсе забы­ли о том, что они — граж­дане одно­го государ­ства; они угро­жа­ли друг дру­гу, как если бы при­ро­да и рож­де­ние созда­ли их вра­га­ми. Так гнев, вызван­ный обсто­я­тель­ства­ми создав­ше­го­ся поло­же­ния, при­ту­пил и рас­судок и при­род­ные чув­ства. Обе сто­ро­ны оди­на­ко­во пред­ска­зы­ва­ли, что в этот день пред­сто­я­щее сра­же­ние решит всю судь­бу рим­ско­го государ­ства. И дей­ст­ви­тель­но, судь­ба его была реше­на.

128. 532 Когда в таких при­готов­ле­ни­ях дошло уже до девя­то­го часа дня, два орла, сле­тев­ши­е­ся меж­ду дву­мя вой­ска­ми, ста­ли бить­ся друг с дру­гом; насту­пи­ло глу­бо­чай­шее мол­ча­ние. Но когда орел, нахо­див­ший­ся со сто­ро­ны вой­ска Бру­та, был обра­щен в бег­ство, прон­зи­тель­ный крик под­нял­ся в вой­ске про­тив­ни­ков, и с обе­их сто­рон были под­ня­ты зна­ме­на. Напа­де­ние было неисто­вым и жесто­ким. 533 Стрел, кам­ней, мета­тель­ных копий у них было несколь­ко мень­ше, чем это было обыч­но на войне, не поль­зо­ва­лись они и дру­ги­ми при­е­ма­ми воен­но­го искус­ства и строя. Бро­сив­шись с обна­жен­ны­ми меча­ми вру­ко­паш­ную, они руби­ли и были руби­мы, вытес­ня­ли друг дру­га из строя, одни ско­рее, чтобы спа­стись, чем чтобы победить, дру­гие — чтобы победить, а так­же под вли­я­ни­ем убеж­де­ний пол­ко­во­д­ца, вынуж­ден­но­го ими к сра­же­нию. 534 Мно­го было кро­ви, мно­го сто­нов; тела уби­тых уно­си­лись, и на их места ста­но­ви­лись вои­ны из резер­ва. 535 А пол­ко­вод­цы, объ­ез­жая и осмат­ри­вая ряды, под­ни­ма­ли настро­е­ние вой­ска, убеж­да­ли работав­ших потрудить­ся еще, а изну­рен­ным ста­ви­ли сме­ну, так что бод­рость пере­д­них рядов все вре­мя обнов­ля­лась при­то­ком новых сил. 536 Нако­нец, вой­ско Цеза­ря или от стра­ха перед голо­дом — оно боро­лось осо­бен­но энер­гич­но — или бла­го­да­ря сча­стью само­го Цеза­ря — и вои­нов Бру­та не за что было бы упрек­нуть — сдви­ну­ло с места вра­же­ские ряды, как если бы опро­ки­ну­ло какую-то тяже­лую маши­ну. 537 Сна­ча­ла вра­ги отсту­па­ли шаг за шагом, осто­рож­но, но когда бое­вой порядок их стал нару­шать­ся, они нача­ли отсту­пать быст­рее; а когда с ними вме­сте ста­ли отсту­пать так­же и сто­яв­шие во вто­ром и третьем рядах, они, сме­ши­ва­ясь все вме­сте в бес­по­ряд­ке, тес­ни­лись и сво­и­ми и вра­га­ми, непре­рыв­но нале­гав­ши­ми на них, пока, нако­нец, не обра­ти­лись в бег­ство. 538 Вой­ско Цеза­ря, твер­до дер­жась в это вре­мя дан­но­го им при­ка­за­ния, стре­ми­лось заво­е­вать ворота с боль­шой для себя опас­но­стью — оно под­вер­га­лось обстре­лу свер­ху и спе­ре­ди, — пока ему не уда­лось оттес­нить пытав­шу­ю­ся вой­ти в ворота тол­пу вра­гов, кото­рые бежа­ли к морю и на горы через реку Зигакт.

129. 539 Обра­тив вра­гов в бег­ство, пол­ко­вод­цы рас­пре­де­ли­ли меж­ду собою все, что еще оста­ва­лось сде­лать: Цезарь дол­жен был захва­ты­вать бежав­ших из лаге­ря и сто­ро­жить самый лагерь, Анто­ний следил за всем и напа­дал на всех — на бегу­щих, на тех, кто еще дер­жал­ся, на все осталь­ные их лаге­ри, одно­вре­мен­но подав­ляя все сво­им неисто­вым натис­ком. 540 Боясь, как бы вое­на­чаль­ни­ки, ускольз­нув от него, не собра­ли ново­го вой­ска, Анто­ний разо­слал всад­ни­ков по всем доро­гам и по окра­и­нам поля бит­вы с при­ка­за­ни­ем хва­тать всех бегу­щих. 541 Когда это зада­ние было рас­пре­де­ле­но меж­ду участ­ни­ка­ми, груп­па всад­ни­ков устре­ми­лась на гору с фра­кий­цем Рас­ком, послан­ным с ними, так как он знал все доро­ги; окру­жив все укреп­ле­ния и уте­сы, они охо­ти­лись за бежав­ши­ми и под­жида­ли тех, кто нахо­дил­ся внут­ри. 542 Дру­гая часть пре­сле­до­ва­ла само­го Бру­та. Увидев, что вои­ны Анто­ния неуклон­но насту­па­ют, Луци­лий явил­ся к ним и, выда­вая себя за Бру­та, про­сил вести его не к Цеза­рю, а к Анто­нию: вслед­ст­вие это­го вои­ны еще боль­ше укре­пи­лись в мыс­ли о том, что это — Брут, избе­гаю­щий сво­его непри­ми­ри­мо­го вра­га. 543 Узнав, что ведут Бру­та, Анто­ний вышел ему навстре­чу, сооб­ра­жая, как сле­ду­ет ему встре­тить его, если при­нять во вни­ма­ние и судь­бу это­го чело­ве­ка, и вме­сте с тем его высо­кое поло­же­ние, и его доб­лесть. 544 Но когда Анто­ний при­бли­зил­ся, Луци­лий, сме­ло обра­тив­шись к нему, ска­зал: «Брут не пой­ман, и нико­гда не будет пой­ма­на доб­лесть поро­ком; а я, обма­нув вот этих людей, стою здесь перед тобой». 545 Анто­ний, видя, что всад­ни­ки сму­ще­ны, успо­ка­и­вая их, ска­зал: «Добы­ча, кото­рую вы мне пой­ма­ли, не хуже, а луч­ше той, за кото­рую вы ее при­ня­ли, посколь­ку друг луч­ше вра­га». И он пору­чил Луци­лия заботам одно­го из сво­их дру­зей, а впо­след­ст­вии, при­няв его к себе, обра­щал­ся с ним как с вер­ным дру­гом.

130. 546 Меж­ду тем Брут бежал в горы с доста­точ­ным коли­че­ст­вом вои­нов, соби­ра­ясь ночью вер­нуть­ся в лагерь или спу­стить­ся к морю; но так как все было окру­же­но сто­ро­же­вы­ми поста­ми вра­гов, он в пол­ном воору­же­нии зано­че­вал вме­сте со все­ми. 547 Рас­ска­зы­ва­ют, что, глядя на звезды, он ска­зал: «Зевс, пусть не скро­ет­ся от тебя тот, кто явля­ет­ся винов­ни­ком всех моих бед»¹³, — под­ра­зу­ме­вая, конеч­но, Анто­ния. Эти сло­ва, как гово­рят, и сам Анто­ний про­из­нес во вре­мя сво­их лич­ных несча­стий, рас­ка­и­ва­ясь в том, что, имея воз­мож­ность быть союз­ни­ком Кас­сия и Бру­та, он сде­лал­ся слу­гою Окта­ви­а­на. 548 Теперь и Анто­ний ноче­вал воору­жен­ным око­ло укреп­ле­ний, устро­ен­ных про­тив Бру­та, сло­жив вал из сне­сен­ных вме­сте тру­пов и добы­чи. А Цезарь, трудив­ший­ся до полу­но­чи, ушел вслед­ст­вие болез­ни, пере­дав Нор­ба­ну охра­ну лаге­ря.

131. 549 Увидев, что и на сле­дую­щий день оста­лись вра­же­ские заса­ды, и имея непол­ных четы­ре леги­о­на, под­няв­ших­ся вме­сте с ним на гору, Брут сам осте­рег­ся идти к вои­нам, а послал к ним их началь­ни­ков; послед­ние были сму­ще­ны допу­щен­ной ими ошиб­кой и рас­ка­и­ва­лись в ней; Брут пору­чил им выяс­нить, хотят ли сол­да­ты про­рвать­ся через заса­ды и воз­вра­тить себе свое иму­ще­ство, пока еще обе­ре­гае­мое остав­ши­ми­ся дру­зья­ми. 550 Сол­да­ты, без­рас­суд­но высту­пив­шие в бой и про­явив­шие в нем боль­шую храб­рость, теперь, под вли­я­ни­ем того, что бог уже повредил их разум, недо­стой­ным обра­зом отве­ти­ли сво­е­му пол­ко­вод­цу: «Пусть он реша­ет сам про себя; мы же, мно­го­крат­но под­вер­гав­ши­е­ся испы­та­ни­ям судь­бы, не хотим терять послед­нюю надеж­ду на при­ми­ре­ние». 551 Тогда Брут ска­зал дру­зьям: «Итак, я боль­ше уже ничем не могу быть поле­зен родине, раз они так настро­е­ны», и, позвав эпи­рота Стра­то­на, сво­его дру­га, при­ка­зал ему убить его, 552 а когда тот стал убеж­дать его еще поду­мать, позвал одно­го из рабов. Стра­тон ска­зал: «Нет, Брут, не надо рабов! Для испол­не­ния тво­е­го послед­не­го при­ка­за­ния, раз ты на него решил­ся, у тебя най­дет­ся друг». С эти­ми сло­ва­ми он вон­зил свой меч в бок Бру­ту, кото­рый не отвер­нул­ся и не отсту­пил назад.

132. 553 Так умер­ли Кас­сий и Брут, мужи, выде­ляв­ши­е­ся сре­ди всех рим­лян бла­го­род­ст­вом, сла­вой и неоспо­ри­мой доб­ле­стью. Их обо­их, несмот­ря на их при­над­леж­ность к пар­тии Пом­пея Вели­ко­го, и Гай Цезарь из вра­гов и про­тив­ни­ков сде­лал сво­и­ми дру­зья­ми, а сре­ди дру­зей сво­их имен­но их любил как сыно­вей. 554 Точ­но так­же и сенат все­гда был к ним обо­им осо­бен­но бла­го­рас­по­ло­жен, счи­тая их в их несча­стии достой­ны­ми осо­бен­но­го сожа­ле­ния; ради них обо­их он всем объ­явил амни­стию; а когда они были осуж­де­ны на изгна­ние, дал им про­вин­ции, чтобы они не ока­за­лись в поло­же­нии изгнан­ни­ков. Этим сенат не ока­зы­вал пре­не­бре­же­ния к Гаю Цеза­рю и не про­яв­лял радо­сти по пово­ду про­ис­шед­ше­го: ведь сенат и при жиз­ни Цеза­ря удив­лял­ся его доб­ле­сти и его успе­хам и по смер­ти его устро­ил ему похо­ро­ны на государ­ст­вен­ный счет, объ­явил его дея­ния бес­смерт­ны­ми и учредил маги­ст­ра­ту­ры и про­вин­ции во мно­гом в соот­вет­ст­вии с пред­пи­са­ни­я­ми Цеза­ря, счи­тая, что не най­дет ниче­го луч­ше­го, чем то, что решил Цезарь. 555 Но любовь сена­та к Бру­ту и Кас­сию, опа­се­ние за них дове­ли сенат до того, что он не побо­ял­ся даже дур­ной мол­вы: так доро­ги всем они ста­ли. 556 Так­же и наи­бо­лее бла­го­род­ные из изгнан­ни­ков цени­ли их более, чем Секс­та Пом­пея, хотя они и нахо­ди­лись даль­ше и охва­че­ны были непри­ми­ри­мой враж­дой, Пом­пей же, напро­тив, был бли­же, под рукою, и ника­кая непо­пра­ви­мая вина над ним не тяго­те­ла.

133. 557 Когда яви­лась надоб­ность в бое­вых дей­ст­ви­ях, Брут и Кас­сий в тече­ние непол­ных двух лет собра­ли вой­ско, вклю­чав­шее свы­ше два­дца­ти леги­о­нов тяже­ло­во­ору­жен­ных, око­ло два­дца­ти тысяч кон­ни­цы и свы­ше двух­сот воен­ных кораб­лей; собра­ли так­же и про­чее сна­ря­же­ние в доста­точ­ном коли­че­стве и набра­ли частью путем доб­ро­воль­ных взно­сов, частью при­нуди­тель­но несмет­ное коли­че­ство денег. Они про­ве­ли ряд войн с наро­да­ми, с горо­да­ми и со мно­ги­ми пред­ста­ви­те­ля­ми про­тив­ной пар­тии и везде име­ли успех. 558 Наро­ды они поко­ри­ли себе на про­стран­стве от Македо­нии до Евфра­та; и всех, с кем они вое­ва­ли, они скло­ни­ли к сою­зу с ними, так что мог­ли без опа­се­ний поль­зо­вать­ся их помо­щью. Поль­зо­ва­лись они содей­ст­ви­ем царей и дина­стов, так­же и пар­фян, хотя послед­ние и были враж­деб­ны рим­ля­нам: их они употреб­ля­ли толь­ко для менее зна­чи­тель­ных дел, к уча­стию же в более круп­ных пред­при­я­ти­ях не допус­ка­ли, чтобы не при­учать пле­мя вар­вар­ское и враж­деб­ное к слиш­ком боль­шой бли­зо­сти к рим­ля­нам. 559 Но самым уди­ви­тель­ным было отно­ше­ние вой­ска, в боль­шей сво­ей части соста­вив­ше­го­ся из преж­не­го вой­ска Гая Цеза­ря: и это-то вой­ско, отно­сив­ше­е­ся к Цеза­рю с необы­чай­но рев­ност­ной любо­вью, скло­ни­ли на свою сто­ро­ну убий­цы Цеза­ря. За ними оно после­до­ва­ло в похо­де про­тив сына Цеза­ря, и им оно было более вер­ным, чем Анто­нию, союз­ни­ку и сопра­ви­те­лю Цеза­ря. Никто из них не поки­нул Бру­та или Кас­сия даже и при их пора­же­нии, хотя те же самые вои­ны оста­ви­ли Анто­ния у Брун­ди­зия еще до нача­ла воен­ных дей­ст­вий. 560 Пред­ло­гом, побуж­дав­шим нести все тяготы во вре­мя их служ­бы у Пом­пея, и в дан­ном слу­чае слу­жи­ло для сол­дат то, что они дей­ст­во­ва­ли не из лич­ных инте­ре­сов, а ради демо­кра­тии — сло­ва кра­си­во­го, но все­гда бес­по­лез­но­го. К себе же самим оба, и Кас­сий и Брут, отнес­лись с оди­на­ко­вым пре­не­бре­же­ни­ем, когда им ста­ло казать­ся, что боль­ше они не могут быть полез­ны родине. 561 Что каса­ет­ся их забот и трудов, то Кас­сий, ничем не отвле­ка­ясь, все взо­ры свои устрем­лял толь­ко на вой­ну, подоб­но тому как в еди­но­бор­стве борец смот­рит толь­ко на про­тив­ни­ка; Брут же питал склон­ность к нау­ке и не без успе­ха зани­мал­ся фило­со­фи­ей.

134. 562 Одна­ко всем этим их свой­ствам все­це­ло про­ти­во­сто­ит их грех в отно­ше­нии Цеза­ря. Ведь это был грех не про­стой и не малый: ведь он был совер­шен про­тив дру­га, был совер­шен­но неожи­дан­ным; грех про­тив спас­ше­го их в войне бла­го­де­те­ля, пред­став­ляв­ший поэто­му про­яв­ле­ние небла­го­дар­но­сти; грех про­тив импе­ра­то­ра, что было нече­сти­во; грех, при­том совер­шен­ный в курии; грех про­тив жре­ца, обле­чен­но­го в свя­щен­ные одеж­ды; грех про­тив вла­сти­те­ля, рав­но­го кото­ро­му не было, при­нес­ше­го поль­зу и родине и вла­сти более всех дру­гих. 563 За это-то Брут и Кас­сий и под­верг­лись гне­ву боже­ства, часто пода­вав­ше­го им об этом зна­ме­ния. Так, когда Кас­сий совер­шал в сво­ем вой­ске обряд очи­ще­ния, лик­тор воз­ло­жил на его голо­ву пере­вер­ну­тый венец, а посвя­щен­ная Кас­си­ем золотая фигур­ка Вик­то­рии упа­ла на зем­лю. Пти­цы целы­ми ста­я­ми сиде­ли над его лаге­рем, не изда­вая ника­ко­го кри­ка; непре­рыв­но оса­жда­ли его лагерь рои пчел. 564 О Бру­те рас­ска­зы­ва­ют, что он, справ­ляя на Само­се день сво­его рож­де­ния, во вре­мя пируш­ки без вся­ко­го осно­ва­ния про­из­нес стих, хотя и не был скло­нен ни к чему подоб­но­му: «Уби­ла меня злая судь­ба и сын Лато­ны»¹⁴. 565 Когда он соби­рал­ся вме­сте с вой­ском пере­пра­вить­ся из Азии в Евро­пу, рас­ска­зы­ва­ют, он, проснув­шись ночью, увидел при мерк­нув­шем све­те при­виде­ние, неожи­дан­но пред­став­шее перед ним, и сме­ло спро­сил его, кто оно, бог или чело­век. При­зрак отве­тил: «Твой, Брут, злой демон; явлюсь тебе еще в Филип­пах». И, гово­рят, он дей­ст­ви­тель­но явил­ся Бру­ту перед послед­ним сра­же­ни­ем. 566 Затем, когда вой­ско выхо­ди­ло на бой, ему встре­тил­ся перед ворота­ми эфи­оп; счи­тая это дур­ным пред­зна­ме­но­ва­ни­ем, вой­ско тот­час же изру­би­ло его. Нис­по­сла­но боже­ст­вом было и то, что Кас­сий при еще неопре­де­лив­шей­ся победе без­рас­суд­но отча­ял­ся во всем, а Брут был вынуж­ден оста­вить бла­го­ра­зум­ную мед­ли­тель­ность и всту­пить в бой с людь­ми, обе­зу­мев­ши­ми от голо­да, в то вре­мя как сам он был в изоби­лии обес­пе­чен про­до­воль­ст­ви­ем и власт­во­вал на море. И ко все­му это­му его при­нуди­ло его соб­ст­вен­ное вой­ско более, чем вра­же­ское. 567 Часто участ­вуя в сра­же­ни­ях, они ни разу в них не постра­да­ли, а теперь оба они долж­ны были нало­жить на себя руки, подоб­но тому, как они нало­жи­ли их на Цеза­ря. Так были нака­за­ны Кас­сий и Брут.

135. 568 Когда было най­де­но тело Бру­та, Анто­ний тот­час же обер­нул его в луч­ший пур­пу­ро­вый плащ и по сожже­нии тела послал остан­ки мате­ри его Сер­ви­лии. Вой­ско Бру­та, узнав о его смер­ти, отпра­ви­ло послов к Цеза­рю и Анто­нию и, полу­чив от них про­ще­ние, было рас­пре­де­ле­но по их вой­скам; все­го сол­дат было око­ло четыр­на­дца­ти тысяч. 569 Кро­ме того, пере­да­лись непри­я­те­лю так­же и вой­ска, нахо­див­ши­е­ся в мно­го­чис­лен­ных укреп­ле­ни­ях. Самые же эти укреп­ле­ния и весь лагерь были отда­ны вой­скам Цеза­ря и Анто­ния на раз­граб­ле­ние. 570 Из нахо­див­ших­ся в вой­ске Бру­та зна­ме­ни­тых мужей одни погиб­ли в сра­же­ни­ях, дру­гие, подоб­но сво­им пол­ко­во­д­цам, сами лиши­ли себя жиз­ни; неко­то­рые умыш­лен­но сра­жа­лись до тех пор, пока не были уби­ты в бою. 571 Сре­ди них был Луций Кас­сий, пле­мян­ник само­го Кас­сия, и Катон, сын Като­на, часто бро­сав­ший­ся навстре­чу вра­гам и затем, при их при­бли­же­нии, сни­мав­ший шлем или для того, чтобы быть лег­че узнан­ным, или чтобы сде­лать себя более доступ­ным для стрел, а может быть, и для того и для дру­го­го. 572 Извест­ный сво­ей муд­ро­стью Лабе­он, отец Лабео­на, еще и теперь поль­зу­ю­ще­го­ся извест­но­стью за зна­ние зако­нов, вырыв внут­ри палат­ки яму, по вели­чине доста­точ­ную для чело­ве­че­ско­го тела, и отдав сво­им рабам все необ­хо­ди­мые рас­по­ря­же­ния, напи­сал в пись­ме жене и детям обо всем, что счи­тал нуж­ным им пору­чить, и велел рабам доста­вить пись­мо; потом, взяв за руку само­го вер­но­го из рабов, он обвел его вокруг, как это было в обы­чае у рим­лян при осво­бож­де­нии рабов, а затем дал ему меч и под­ста­вил гор­ло. 573 Так и ему палат­ка ста­ла моги­лой.

136. Фра­ки­ец Раск при­вел назад с гор мно­го­чис­лен­ное вой­ско и в награ­ду про­сил и добил­ся поща­ды для сво­его бра­та Рас­ку­по­лида. Этим было дока­за­но, что эти два фра­кий­ца враж­до­ва­ли меж­ду собой не с само­го нача­ла; но когда вбли­зи них всту­пи­ли в борь­бу два боль­ших вой­ска, из кото­рых ни одно не было бес­спор­но силь­ней­шим, они ввиду невоз­мож­но­сти пред­видеть исход дого­во­ри­лись меж­ду собою, чтобы тот из них, кто будет сре­ди победи­те­лей, спас побеж­ден­но­го. 574 Пор­ция, жена Бру­та и сест­ра Като­на млад­ше­го, узнав о смер­ти их обо­их, несмот­ря на то, что усерд­но обе­ре­га­лась сво­и­ми род­ны­ми, схва­ти­ла уго­лья с вне­сен­ной к ней жаров­ни и про­гло­ти­ла их. 575 Из всех осталь­ных знат­ных граж­дан, бежав­ших на Фасос, одни уеха­ли оттуда морем, дру­гие пре­до­ста­ви­ли себя в рас­по­ря­же­ние сена­то­ров Мес­са­лы Кор­ви­на и Луция Бибу­ла, чтобы они посту­пи­ли с ними так, как най­дут это луч­шим для себя. 576 Те, сго­во­рив­шись со сто­рон­ни­ка­ми Анто­ния, пере­да­ли при­плыв­ше­му на Фасос Анто­нию все имев­ши­е­ся там день­ги, ору­жие, обиль­ное про­до­воль­ст­вие и мно­го про­че­го сна­ря­же­ния.

137. 577 Таким обра­зом Цеза­рем и Анто­ни­ем, бла­го­да­ря не оста­нав­ли­ваю­щей­ся перед опас­но­стя­ми отва­ге, посред­ст­вом все­го лишь двух сухо­пут­ных сра­же­ний было совер­ше­но вели­чай­шее дело, подоб­но кото­ро­му до того нико­гда не быва­ло. Ибо рань­ше не слу­ча­лось, чтоб выхо­ди­ло в бой вой­ско в таком коли­че­стве и тако­го каче­ства, состо­яв­шее с обе­их сто­рон из рим­лян, при­том не из сол­дат, при­вле­чен­ных путем граж­дан­ско­го набо­ра, но из набран­ных по досто­ин­ству, не являв­ших­ся в войне неопыт­ны­ми, но упраж­няв­ших­ся в тече­ние дол­го­го вре­ме­ни в борь­бе про­тив рим­лян, а не про­тив наро­дов чуже­зем­ных и вар­вар­ских. 578 Оба вой­ска гово­ри­ли на одном язы­ке, про­шли одну воен­ную шко­лу и были подоб­ны друг дру­гу по выуч­ке и вынос­ли­во­сти; поэто­му-то им и было труд­но одо­леть друг дру­га. И нико­гда рань­ше не боро­лись с таким рве­ни­ем и храб­ро­стью про­тив­ни­ки, явля­ю­щи­е­ся сограж­да­на­ми, род­ст­вен­ни­ка­ми и това­ри­ща­ми по воен­ной служ­бе. Дока­за­тель­ст­вом пра­виль­но­сти все­го ска­зан­но­го слу­жит то, что чис­ло пав­ших, если срав­ни­вать его в каж­дом из сра­же­ний, не было, по-види­мо­му, мень­шим даже и у победи­те­лей.

138. 579 Вой­ско Анто­ния и Цеза­ря оправ­да­ло пред­ска­за­ние пол­ко­вод­цев, сме­нив в тече­ние одно­го дня в резуль­та­те одно­го сра­же­ния край­нюю опас­ность голо­да и страх перед гибе­лью на изобиль­ное бла­го­ден­ст­вие, проч­ную без­опас­ность и слав­ную победу. 580 Оправ­да­лось так­же и то, что пред­ска­зы­ва­ли высту­пав­шие в бой для рим­лян: их государ­ст­вен­ный строй опре­де­лил­ся более все­го имен­но этим сра­же­ни­ем, боль­ше они уже не воз­вра­ща­лись к демо­кра­тии, и не было боль­ше у них и нуж­ды в меж­до­усоб­ных вой­нах. Исклю­че­ние пред­став­ля­ла толь­ко про­ис­шед­шая немно­го вре­ме­ни спу­стя борь­ба Анто­ния и Цеза­ря — послед­няя из всех имев­ших место у рим­лян. 581 Но то, что в про­ме­жу­ток вре­ме­ни, после­до­вав­ший за смер­тью Бру­та, было пред­при­ня­то Пом­пе­ем и бежав­ши­ми дру­зья­ми Кас­сия и Бру­та, кото­рые захва­ти­ли с собою мно­го остат­ков преж­не­го бога­то­го сна­ря­же­ния, уже не похо­ди­ло на толь­ко что опи­сан­ное ни по про­яв­лен­ной отва­ге, ни по рве­нию, с кото­рым отно­си­лись к сво­им вождям отдель­ные мужи, горо­да или вой­ска, не участ­во­вал в этих делах никто из слав­ных мужей, ни сенат, не было у них и той сла­вы, какая была у Кас­сия и у Бру­та.