Римская история

Книга XLVIII

Содер­жа­ние 48 кни­ги Рим­ской исто­рии Кас­сия Дио­на:

1. Как Цезарь борол­ся с Фуль­ви­ей и Луци­ем Анто­ни­ем (гла­вы 1—15).
2. Как Секст Пом­пей занял Сици­лию (гла­вы 16—20).
3. Как пар­фяне заня­ли стра­ну до Гел­лес­пон­та (гла­вы 24—26).
4. Как Цезарь и Анто­ний достиг­ли согла­ше­ния с Секс­том (гла­вы 27—31, 36—38).
5. Как Пуб­лий Вен­ти­дий победил пар­фян и при­об­рел Азию (гла­вы 39—41).
6. Как Цезарь начал гото­вить­ся к войне с Секс­том (гла­вы 45—49).
7. О Бай­ях (гла­вы 50—51).

Кон­су­ла­ми в эти пять лет были:

до н. э.
41	Л. Анто­ний, сын М., Пий, П. Сер­ви­лий, сын П., Исаврий­ский (II)
40	Гн. Доми­ций, сын М., Каль­вин (II), Г. Ази­ний, сын Гн., Пол­ли­он
39	Л. Мар­ций, сын Л., Цен­зо­рин, Г. Каль­ви­зий, сын Г., Сабин
38	Аппий Клав­дий, сын Г., Пуль­хр, Г. Нор­бан, сын Г., Флакк
37	М. Вип­са­ний, сын Л., Агрип­па, Л. Кани­ний, сын Л., Галл

1. Так погиб­ли Брут и Кас­сий, уби­тые теми же меча­ми, кото­ры­ми они уби­ли Цеза­ря. Так­же и дру­гие участ­ни­ки заго­во­ра про­тив него были все, кро­ме очень немно­гих, уни­что­же­ны — одни перед этим, дру­гие в это же вре­мя, и неко­то­рые впо­след­ст­вии. Пра­во­судие и Боже­ст­вен­ная Воля, каза­лось, сде­ла­ли так, что уби­ли и самих себя люди, ранее убив­шие сво­его бла­го­де­те­ля, того, кто достиг такой высоты одно­вре­мен­но бла­го­да­ря соб­ст­вен­ной доб­ле­сти и доб­рой судь­бе. (2) Что каса­ет­ся Цеза­ря и Анто­ния, с дру­гой сто­ро­ны, то они в это вре­мя полу­чи­ли пре­иму­ще­ство над Лепидом, пото­му что он не разде­лил с ними победу; одна­ко вско­ре им суж­де­но было обра­тить­ся про­тив друг дру­га. Ибо труд­но для трех людей, или даже двух, рав­ных в зва­нии и в воен­ных успе­хах, взяв­ших под кон­троль такие обшир­ные инте­ре­сы, быть еди­но­го мне­ния. (3) Сле­до­ва­тель­но, хотя они какое-то вре­мя извле­ка­ли поль­зу из сов­мест­ных дей­ст­вий с целью свер­же­ния сво­их про­тив­ни­ков, теперь они нача­ли исполь­зо­вать все при­об­ре­тен­ное для борь­бы друг с дру­гом. Таким обра­зом, они немед­лен­но пере­рас­пре­де­ли­ли импе­рию, так, чтобы Испа­ния и Нуми­дия ото­шли к Цеза­рю, Гал­лия и Афри­ка к Анто­нию; далее они согла­си­лись, что, в слу­чае, если Лепид выка­жет свое недо­воль­ство этим, они долж­ны будут усту­пить ему Афри­ку. 2. Толь­ко эти про­вин­ции они рас­пре­де­ли­ли меж­ду собой, так как Секст по-преж­не­му зани­мал Сар­ди­нию и Сици­лию, а дру­гие обла­сти вне Ита­лии были все еще в хао­се. Отно­си­тель­но самой Ита­лии я, конеч­но, ниче­го не могу ска­зать, посколь­ку она все­гда исклю­ча­лось из таких рас­пре­де­ле­ний; ибо они нико­гда даже не гово­ри­ли, что боро­лись, чтобы полу­чить ее, но как буд­то защи­ща­ли ее. (2) Так что они оста­ви­ли Ита­лию и про­вин­ции, удер­жи­вае­мые Секс­том, в общей соб­ст­вен­но­сти, а Анто­ний взял на себя зада­чу осла­бить тех, кто борол­ся про­тив них и собрать день­ги, необ­хо­ди­мые для выплат, обе­щан­ных сол­да­там; Цезарь же дол­жен был лишить вла­сти Лепида в слу­чае, если он сде­ла­ет любой враж­деб­ный ход, вести вой­ну про­тив Секс­та (3) и рас­пре­де­лить меж­ду вете­ра­на­ми, достиг­ши­ми воз­раст­но­го пре­де­ла, обе­щан­ную им зем­лю; этих они сра­зу же уво­ли­ли со служ­бы. Кро­ме того, он послал с Анто­ни­ем два сво­их леги­о­на, а Анто­ний обе­щал вер­нуть ему в обмен столь­ко же леги­о­не­ров из чис­ла нахо­див­ших­ся в то вре­мя в Ита­лии. (4) Когда эти согла­ше­ния были достиг­ну­ты, под­пи­са­ны и запе­ча­та­ны, Анто­ний и Цезарь обме­ня­лись копи­я­ми доку­мен­тов, чтобы в слу­чае како­го-либо нару­ше­ния оно мог­ло быть дока­за­но запи­ся­ми. Вслед за этим Анто­ний отпра­вил­ся в Азию, а Цезарь в Ита­лию.

3. На обрат­ном пути Цезарь был так над­лом­лен болез­нью, что люди в Риме даже ожи­да­ли его смер­ти. Они счи­та­ли, одна­ко, что он так дол­го меш­кал не столь­ко из-за болез­ни, сколь­ко из-за того, что замыш­лял какое-то оче­ред­ное зло, и гото­ви­лись испы­тать все­воз­мож­ные бед­ст­вия. (2) Все же они не толь­ко при­суди­ли победи­те­лям в честь их победы мно­же­ство поче­стей, кото­рые были бы даны, конеч­но, и их про­тив­ни­кам, одер­жи те победу (в таких слу­ча­ях каж­дый все­гда отвер­га­ет про­иг­рав­ше­го и удо­ста­и­ва­ет победи­те­ля), но поста­но­ви­ли так­же, хотя и про­тив сво­его жела­ния, устро­ить в тече­ние почти цело­го года бла­годар­ст­вен­ные празд­но­ва­ния в честь Цеза­ря, пря­мо при­ка­зав­ше­го им сде­лать это в одоб­ре­ние мести, настиг­шей убийц. (3) Пока Цезарь мед­лил, ходи­ло мно­же­ство слу­хов, вызы­вав­ших самые раз­но­об­раз­ные чув­ства. Напри­мер, неко­то­рые рас­про­стра­ня­ли сооб­ще­ние, что он умер, и это вызва­ло радость мно­гих людей; дру­гие гово­ри­ли, что он замыш­ля­ет некое зло, и напол­ни­ли мно­гих людей опа­се­ни­ем. (4) Поэто­му неко­то­рые про­дол­жа­ли пря­тать свою соб­ст­вен­ность и защи­щать себя, а дру­гие реши­ли, что толь­ко бег­ст­вом они мог­ли бы сде­лать воз­мож­ным свое спа­се­ние. Дру­гие, кото­рых было боль­шин­ство, не спо­соб­ные даже при­ду­мать план из-за чрез­мер­но­го стра­ха, гото­ви­лись встре­тить гибель. (5) Чис­ло храб­рых людей было незна­чи­тель­но и чрез­вы­чай­но мало; посколь­ку в све­те преж­них огром­ных наси­лий над жиз­нью и соб­ст­вен­но­стью они ожи­да­ли, что может слу­чить­ся что-нибудь подоб­ное или еще худ­шее, ибо теперь они были окон­ча­тель­но побеж­де­ны. (6) Поэто­му Цезарь, опа­сав­ший­ся, что они могут начать вос­ста­ние, тем более, что там был Лепид, отпра­вил пись­мо к сена­ту, убеж­дая его чле­нов быть в хоро­шем настро­е­нии, и далее обе­щая дей­ст­во­вать в уме­рен­ном и гуман­ном духе, по при­ме­ру сво­его отца.

4. Вот что тогда про­ис­хо­ди­ло. На сле­дую­щий год кон­су­ла­ми счи­та­лись Пуб­лий Сер­ви­лий и Луций Анто­ний, но в дей­ст­ви­тель­но­сти ими были Анто­ний и Фуль­вия. Она, теща Цеза­ря и жена Анто­ния, нисколь­ко не счи­та­лась с Лепидом из-за его пас­сив­но­сти и управ­ля­ла дела­ми само­сто­я­тель­но, так что ни сенат, ни народ­ное собра­ние не мог­ли про­ве­сти ника­ко­го реше­ния вопре­ки ее воле. (2) Во вся­ком слу­чае, когда Луций потре­бо­вал, чтобы ему поз­во­ли­ли празд­но­вать три­умф над наро­да­ми, живу­щи­ми в Аль­пах, на том осно­ва­нии, что он победил их, Фуль­вия какое-то вре­мя высту­па­ла про­тив него, и никто не про­ти­вил­ся ей, но когда Луций добил­ся ее покро­ви­тель­ства и она дала раз­ре­ше­ние, все голо­со­ва­ли за три­умф еди­но­душ­но; (3) поэто­му, хотя номи­наль­но имен­но Анто­ний […] и празд­но­вал три­умф над наро­да­ми, кото­рых, по его сло­вам, победил (в дей­ст­ви­тель­но­сти, он не сде­лал ниче­го заслу­жи­ваю­ще­го три­ум­фа и даже вооб­ще не имел коман­до­ва­ния в тех обла­стях), все же это был фак­ти­че­ски три­умф Фуль­вии […]. Во вся­ком слу­чае, она полу­чи­ла боль­шее могу­ще­ство, чем он, (4) ведь дать раз­ре­ше­ние на про­веде­ние три­ум­фа зна­чит боль­ше, чем отпразд­но­вать три­умф, полу­чен­ный из чужих рук. Хотя Луций полу­чил три­ум­фаль­ные одеж­ды, колес­ни­цу и выпол­нил дру­гие обряды, при­ня­тые в таких слу­ча­ях, каза­лось, что имен­но Фуль­вия устра­и­ва­ла зре­ли­ще, исполь­зуя его толь­ко как помощ­ни­ка. (5) Это про­ис­хо­ди­ло в пер­вый день года, и Луций хва­стал­ся, что он, подоб­но Марию, про­вел три­умф в пер­вый день того меся­ца, в кото­ром начал испол­нять кон­суль­ские обя­зан­но­сти. (6) Мало того, он лико­вал даже боль­ше, чем Марий, заяв­ляя, что доб­ро­воль­но сло­жил три­ум­фаль­ные оде­я­ния и собрал сенат в граж­дан­ской одеж­де, тогда как Марий сде­лал это неохот­но. И он добав­лял, что Марию достал­ся один-един­ст­вен­ный венок, тогда как сам он полу­чил мно­же­ство от наро­да, от каж­дой три­бы, — честь, кото­рой не удо­ста­и­вал­ся ни один из преж­них победи­те­лей, — в его слу­чае вслед­ст­вие вли­я­ния Фуль­вии и денег, кото­рые он тай­но разда­вал раз­лич­ным людям.

5. В этом году Цезарь при­был в Рим; пред­при­няв обыч­ные шаги, чтобы отпразд­но­вать свою победу, он обра­тил­ся к управ­ле­нию и веде­нию государ­ст­вен­ных дел. Лепид не при­бе­гал к рево­лю­ци­он­ным мерам, отча­сти пото­му, что боял­ся Цеза­ря, и отча­сти пото­му, что у него недо­ста­ва­ло реши­мо­сти; а Луций и Фуль­вия сна­ча­ла сохра­ня­ли спо­кой­ст­вие, ибо рас­счи­ты­ва­ли на род­ство с Цеза­рем и парт­нер­ство в осу­щест­вле­нии вла­сти. (2) Но через неко­то­рое вре­мя они поссо­ри­лись: Луций и Фуль­вия — из-за того, что при рас­пре­де­ле­нии зем­ли они не полу­чи­ли долю Анто­ния, Цезарь — из-за того, что не полу­чил от них вой­ска. Поэто­му брак, закреп­ля­ю­щий их род­ство, был рас­торг­нут, и они пере­шли к откры­той войне. (3) Посколь­ку Цезарь не мог выно­сить труд­ный харак­тер сво­ей тещи и пред­по­чи­тал иметь раз­но­гла­сия ско­рее с ней, чем с Анто­ни­ем, он ото­слал назад ее дочь, заявив, что она все еще дев­ст­вен­ни­ца, — под­твер­див это при­ся­гой, — не заботясь о том, поду­ма­ют ли люди, что он пла­ни­ро­вал это зара­нее, гото­вясь к буду­щим собы­ти­ям, или что она столь дол­гое вре­мя оста­ва­лась в его доме дев­ст­вен­ни­цей по иным при­чи­нам. (4) После это­го меж­ду ними боль­ше не суще­ст­во­ва­ло ника­кой друж­бы, но Луций вме­сте с Фуль­ви­ей попы­тал­ся взять в свои руки кон­троль над дела­ми, при­тво­ря­ясь, что дела­ет это от име­ни Анто­ния, и ни в чем не усту­пал Цеза­рю (чтобы под­твер­дить пре­дан­ность бра­ту, он взял имя Pie­tas); (5) в то вре­мя как Цезарь, со сво­ей сто­ро­ны, не предъ­яв­лял ника­ких откры­тых обви­не­ний про­тив Анто­ния, опа­са­ясь сде­лать того сво­им вра­гом, пока он управ­ля­ет ази­ат­ски­ми про­вин­ци­я­ми, но обви­нял тех дво­их и пред­при­ни­мал меры, чтобы сорвать их реше­ния, на том осно­ва­нии, что они дей­ст­во­ва­ли во всех отно­ше­ни­ях вопре­ки жела­нию Анто­ния и стре­ми­лись к соб­ст­вен­но­му гос­под­ству.

6. Обе сто­ро­ны воз­ла­га­ли самые боль­шие надеж­ды на пра­во рас­пре­де­ле­ния зем­ли, и, сле­до­ва­тель­но, этим и было вызва­но нача­ло их ссо­ры. Цезарь желал дей­ст­во­вать само­сто­я­тель­но при рас­пре­де­ле­нии земель меж­ду все­ми, кто участ­во­вал в кам­па­нии под коман­до­ва­ни­ем его и Анто­ния, соглас­но дого­во­ру, заклю­чен­но­му меж­ду ними после победы, чтобы заво­е­вать их под­держ­ку, (2) в то вре­мя как Луций и Фуль­вия потре­бо­ва­ли пра­во самим рас­пре­де­лить меж­ду сво­и­ми сол­да­та­ми выде­лен­ные им зем­ли и коло­ни­зи­ро­вать горо­да, чтобы обес­пе­чить себе вли­я­ние на эти коло­нии. Обе­им сто­ро­нам каза­лось самым про­стым дать вой­скам, кото­рые сра­жа­лись за них, иму­ще­ство нево­ору­жен­ных. Но, вопре­ки их ожи­да­ни­ям, под­ня­лось боль­шое вол­не­ние, и дело нача­ло дви­гать­ся к войне. (3) Посколь­ку сна­ча­ла Цезарь про­дол­жал отни­мать у вла­дель­цев и разда­вать вете­ра­нам зем­ли всей Ита­лии (кро­ме тех, кото­ры­ми вла­де­ли ста­рые сол­да­ты, полу­чив­шие их как пода­рок при отстав­ке или купив­шие зем­лю у пра­ви­тель­ства), вме­сте с раба­ми и всем иму­ще­ст­вом; люди, лишав­ши­е­ся сво­ей соб­ст­вен­но­сти, были страш­но раз­гне­ва­ны на него. (4) Вслед за этим Фуль­вия и кон­сул изме­ни­ли свои пла­ны, наде­ясь полу­чить бо́льшую власть, защи­щая угне­тен­ных, и, сле­до­ва­тель­но, пре­не­брег­ли теми, кто дол­жен был полу­чить иму­ще­ство, и обра­ти­ли свое вни­ма­ние к дру­го­му клас­су, более мно­го­чис­лен­но­му и вооду­шев­лен­но­му спра­вед­ли­вым него­до­ва­ни­ем из-за ограб­ле­ния, кото­ро­му он под­вер­гал­ся. (5) Затем они ста­ли под­дер­жи­вать дело этих людей инди­виду­аль­но, помо­гая им и объ­еди­няя их, так что люди, кото­рые ранее боя­лись Цеза­ря, теперь ста­ли храб­ры­ми, най­дя вождей, и боль­ше не усту­па­ли ниче­го из сво­ей соб­ст­вен­но­сти, так как пред­по­ла­га­ли, что Марк так­же одоб­рял поли­ти­ку кон­су­ла. 7. Луций и Фуль­вия, соот­вет­ст­вен­но, заво­е­вы­ва­ли сим­па­тии это­го клас­са и в то же самое вре­мя не стал­ки­ва­лись со сто­рон­ни­ка­ми Цеза­ря. Ибо вме­сто того, чтобы при­тво­рять­ся, буд­то бы сол­да­ты не нуж­да­ют­ся в рас­пре­де­ле­нии, они пыта­лись дока­зать, что иму­ще­ства тех, кто борол­ся про­тив них, доста­точ­но для сол­дат, (2) осо­бен­но ука­зы­вая на боль­шое коли­че­ство зем­ли и пред­ме­тов рос­ко­ши, из кото­рых, как они объ­яв­ля­ли, то, что еще не рас­про­да­но, сле­ду­ет непо­сред­ст­вен­но рас­пре­де­лить меж­ду людь­ми, а сто­и­мость уже рас­про­дан­но­го — выпла­тить им. Если даже это не удо­вле­тво­ря­ло их, они пыта­лись обес­пе­чить их при­вя­зан­ность, воз­ла­гая надеж­ды на Азию. (3) Таким обра­зом очень быст­ро полу­чи­лось, что Цезарь, насиль­ст­вен­но заби­рав­ший соб­ст­вен­ность тех, кто чем-либо обла­дал, и из-за это­го при­чи­няв­ший непри­ят­но­сти и опас­но­сти всем, нано­сил вред обе­им пар­ти­ям; тогда как Луций и Фуль­вия ни у кого ниче­го не отни­ма­ли и пока­зы­ва­ли тем, кто дол­жен был полу­чить подар­ки, что обе­ща­ния, дан­ные им, могут быть выпол­не­ны без кон­флик­та, с помо­щью ресур­сов, име­ю­щих­ся в нали­чии, и тем самым поко­ри­ли оба клас­са. (4) Из-за все­го это­го, а так­же из-за голо­да, кото­рый мучи­тель­но угне­тал их в это вре­мя, посколь­ку море у Сици­лии кон­тро­ли­ро­ва­лось Секс­том, а Ионий­ский Залив — Гне­ем Доми­ци­ем Аге­но­бар­бом, Цезарь ока­зал­ся в тяже­лом поло­же­нии. (5) Ибо Доми­ций был одним из убийц Цеза­ря, и, спас­шись после сра­же­ния при Филип­пах, собрал малень­кий флот и стал на какое-то вре­мя хозя­и­ном Зали­ва, нано­ся очень боль­шой вред делу про­тив­ни­ков.

8. Все это ста­ло очень бес­по­ко­ить Цеза­ря, так же, как и то, что в спо­рах меж­ду вете­ра­на­ми и сена­то­ра­ми и клас­сом земле­вла­дель­цев в целом — а эти спо­ры рос­ли в огром­ном коли­че­стве, так как борь­ба шла за огром­ную награ­ду, — он не мог при­мкнуть к ни к одной сто­роне без опас­но­сти. (2) Для него невоз­мож­но было, конеч­но, уго­дить обе­им, посколь­ку одна сто­ро­на жела­ла раз­жечь бунт, дру­гая — сохра­нить порядок, одна сто­ро­на стре­ми­лась захва­тить чужую соб­ст­вен­ность, дру­гая — удер­жать свою. И каж­дый раз, отда­вая пред­по­чте­ние инте­ре­сам той или иной пар­тии — в зави­си­мо­сти от того, что нахо­дил необ­хо­ди­мым, — он навле­кал на себя нена­висть дру­гой; и встре­чал не столь­ко бла­го­дар­ность за даро­ван­ные мило­сти, сколь­ко нена­висть за отказ сде­лать уступ­ки. (3) Ибо один класс при­ни­мал как долж­ное все, что ему дава­ли, и не рас­це­ни­вал это как бла­го­де­я­ние, в то вре­мя как дру­гой был воз­му­щен тем, что у них отни­ма­ли их соб­ст­вен­ность. И в резуль­та­те он про­дол­жал оскорб­лять или одну груп­пу, или дру­гую и под­вер­гал­ся упре­кам то за что, что он друг наро­да, то за то, что он друг армии. (4) Таким обра­зом, он не добил­ся ника­ко­го успе­ха и узнал по соб­ст­вен­но­му опы­ту, что ору­жи­ем не пре­вра­тить враж­деб­ное отно­ше­ние в дру­же­ское, с помо­щью ору­жия мож­но лишь истре­бить непо­кор­ных, но нель­зя вынудить их любить того, кого они не жела­ют любить. (5) Вслед за этим он неохот­но усту­пил и не толь­ко стал воз­дер­жи­вать­ся от лише­ния сена­то­ров их соб­ст­вен­но­сти (рань­ше он счи­тал воз­мож­ным отби­рать у них иму­ще­ство, спра­ши­вая: «Из како­го еще источ­ни­ка мы долж­ны тогда выпла­тить вете­ра­нам их награ­ду?» — как буд­то они пору­чи­ли ему вести вой­ну или давать огром­ные обе­ща­ния сол­да­там), но так­же и не захва­ты­вал и иной част­ной соб­ст­вен­но­сти, такой как при­да­ное или участ­ки зем­ли, кото­рые были мень­ше обыч­но­го наде­ла, обе­щан­но­го каж­до­му вете­ра­ну.

9. Когда он начал так дей­ст­во­вать, сенат и про­чие, кто теперь не лишал­ся иму­ще­ства, ста­ли бла­го­же­ла­тель­ны к нему, но вете­ра­ны были воз­му­ще­ны, чув­ст­вуя, что Цезарь щадит иму­ще­ство и честь дру­гих за счет их соб­ст­вен­но­го иму­ще­ства и чести, так как они полу­чат мень­ше. (2) Они уби­ли мно­гих цен­ту­ри­о­нов и про­чих, защи­щав­ших Цеза­ря и пытав­ших­ся пред­от­вра­тить бес­по­ряд­ки, и чуть не уби­ли само­го Цеза­ря, ища любой пред­лог для удо­вле­тво­ре­ния сво­его гне­ва. (3) И они не пре­кра­ща­ли свои вол­не­ния до тех пор, пока их соб­ст­вен­ным род­ст­вен­ни­кам, а так­же отцам и сыно­вьям погиб­ших в сра­же­нии, не была воз­вра­ще­на вся та зем­ля, кото­рой они вла­де­ли. В резуль­та­те сол­да­ты вновь ста­ли более дру­же­ст­вен­ны­ми к Цеза­рю, в то вре­мя как по той же при­чине народ­ные мас­сы были сно­ва воз­му­ще­ны. (4) Они неод­но­крат­но всту­па­ли в столк­но­ве­ния и меж­ду ними про­дол­жа­лась непре­рыв­ная борь­ба, так что с обе­их сто­рон было мно­го ране­ных и уби­тых. Одна пар­тия была силь­нее бла­го­да­ря име­ю­ще­му­ся у нее ору­жию и воен­но­му опы­ту, дру­гая — бла­го­да­ря огром­ной чис­лен­но­сти и при­ме­ня­е­мой так­ти­ке обстре­ла про­тив­ни­ков с крыш в улич­ных боях. (5) В резуль­та­те мно­гие зда­ния сго­ре­ли, и аренд­ная пла­та для про­жи­ваю­щих в горо­де была сни­же­на до мак­си­му­ма в две тыся­чи сестер­ци­ев, в то вре­мя как для живу­щих в осталь­ной части Ита­лии, она была умень­ше­на на чет­верть в тече­ние одно­го года. Ибо подоб­ная борь­ба про­ис­хо­ди­ла во всех горо­дах, везде, где эти две пар­тии стал­ки­ва­лись друг с дру­гом.

10. Так как эти собы­тия про­дол­жа­лись, а сол­да­ты, послан­ные Цеза­рем в Испа­нию, вос­ста­ли в Пла­цен­ции и не успо­ко­и­лись, пока не полу­чи­ли денеж­ных подар­ков от жите­лей горо­да, и так как, кро­ме того, Кален и Вен­ти­дий, вла­дев­шие Транс­аль­пий­ской Гал­ли­ей, не дава­ли им перей­ти Аль­пы, (2) Цезарь стал боять­ся, что его постигнет бед­ст­вие, и решил при­ми­рить­ся с Фуль­ви­ей и кон­су­лом. И когда ему не уда­лось это­го сде­лать само­сто­я­тель­но, он обра­тил­ся за помо­щью к вете­ра­нам и через них попы­тал­ся достичь при­ми­ре­ния. (3) Луций и Фуль­вия обра­до­ва­лись это­му, и, так как они при­влек­ли к себе тех, кто поте­рял зем­лю, Луций объ­ез­жал их по всем направ­ле­ни­ям, орга­ни­зуя их и отда­ляя от Цеза­ря, в то вре­мя как Фуль­вия с сена­то­ра­ми и всад­ни­ка­ми из ее сто­рон­ни­ков, с кото­ры­ми она обыч­но сове­ща­лась, заня­ла Пре­не­сте, даже посы­лая рас­по­ря­же­ния в раз­ные места. (4) И сто­ит ли удив­лять­ся это­му, когда она, буд­то в насмеш­ку, сама появ­ля­лась с мечом, разда­ва­ла пароль сол­да­там, и в мно­гих слу­ча­ях про­из­но­си­ла речь перед вой­ском, всем этим еще боль­ше оскорб­ляя Цеза­ря? 11. Он, одна­ко, не имел ника­кой воз­мож­но­сти победить про­тив­ни­ков, усту­пая им не толь­ко в чис­лен­но­сти войск, но так­же и в авто­ри­те­те сре­ди граж­дан; посколь­ку он при­чи­нял бед­ст­вия мно­гим, тогда как они напол­ня­ли каж­до­го надеж­дой. Поэто­му он часто через дру­зей пред­ла­гал Луцию и Фуль­вии при­ми­ре­ние, и когда они не отве­ти­ли ему ниче­го, он отпра­вил к ним послан­ни­ков из вете­ра­нов. (2) Он хотел таким спо­со­бом, если воз­мож­но, полу­чить желае­мое при­ми­ре­ние, чтобы пре­одо­леть суще­ст­ву­ю­щие труд­но­сти и извлечь поль­зу, срав­няв их силы в буду­щем; но в слу­чае, если посоль­ство потер­пит неуда­чу, он пола­гал, что, во вся­ком слу­чае, воз­ло­жит ответ­ст­вен­ность за ссо­ру на про­тив­ни­ков. (3) Так и слу­чи­лось. Поэто­му, когда он не добил­ся ниче­го даже через сол­дат, он отпра­вил сена­то­ров, пока­зы­вая им дого­вор, кото­рый Анто­ний заклю­чил с ним, и про­сил их суда для пре­одо­ле­ния «раз­но­гла­сий». (4) Но это тоже не было выпол­не­но, так как его про­тив­ни­ки сна­ча­ла выдви­ну­ли мно­го встреч­ных тре­бо­ва­ний, кото­рые Цезарь, как они были уве­ре­ны, не смо­жет выпол­нить, и затем заяви­ли, что все вре­мя дей­ст­во­ва­ли соглас­но при­ка­зу Мар­ка Анто­ния; вслед за этим Цезарь еще раз обра­тил­ся к вете­ра­нам.

12. После это­го вете­ра­ны в боль­шом коли­че­стве собра­лись в Риме, объ­яс­няя это жела­ни­ем обра­тить­ся к наро­ду и сена­ту. Но, не затруд­няя себя этим бес­смыс­лен­ным делом, они собра­лись на Капи­то­лии, и, при­ка­зав зачи­тать дого­вор, заклю­чен­ный Анто­ни­ем и Цеза­рем, утвер­ди­ли эти согла­ше­ния и потре­бо­ва­ли назна­чить себя судья­ми в раз­но­гла­си­ях меж­ду ними. (2) После того, как это реше­ние было запи­са­но на таб­лич­ках и запе­ча­та­но, они отпра­ви­ли таб­лич­ки девам-вестал­кам на хра­не­ние и при­ка­за­ли Цеза­рю (кото­рый при­сут­ст­во­вал) и дру­гой пар­тии (через посоль­ство) явить­ся для суда в Габии в назна­чен­ный день. (3) Цезарь выка­зал готов­ность под­чи­нить­ся суду, и Луций с Фуль­ви­ей обе­ща­ли быть там, но не яви­лись, либо пото­му, что боя­лись, либо пото­му, что счи­та­ли это ниже сво­его досто­ин­ства; во вся­ком слу­чае, они, чтобы высме­ять вете­ра­нов, назы­ва­ли их сре­ди дру­гих назва­ний se­na­tus ca­li­ga­tus, из-за воен­ных боти­нок, кото­рые они носи­ли. Так что вете­ра­ны осуди­ли Луция и Фуль­вию как винов­ных в раздо­ре и под­дер­жа­ли сто­ро­ну Цеза­ря; (4) и затем, после даль­ней­ше­го обсуж­де­ния, они вновь всту­пи­ли в вой­ну и энер­гич­но нача­ли при­готов­ле­ния к ней. В част­но­сти, они собра­ли день­ги из всех источ­ни­ков, даже из хра­мов; они заби­ра­ли все свя­щен­ные дары, кото­рые мог­ли быть обра­ще­ны в день­ги, как в самом Риме, так и в осталь­ной части Ита­лии, кото­рая была под их кон­тро­лем. (5) День­ги и сол­да­ты при­бы­ли к ним так­же из Ближ­ней Гал­лии, кото­рая была вклю­че­на к это­му вре­ме­ни в терри­то­рию Ита­лии, чтобы никто не дер­жал сол­дат к югу от Альп под пред­ло­гом управ­ле­ния про­вин­ци­ей.

13. Как Цезарь делал свои при­готов­ле­ния, так и Луций с Фуль­ви­ей соби­ра­ли запа­сы и вой­ска. Тем вре­ме­нем обе сто­ро­ны отправ­ля­ли посоль­ства и посы­ла­ли сол­дат и офи­це­ров во всех направ­ле­ни­ях, и каж­дой уда­лось захва­тить неко­то­рые обла­сти, хотя в дру­гих они встре­ти­ли сопро­тив­ле­ние. Боль­шин­ство этих опе­ра­ций, осо­бен­но те, что не име­ли осо­бо­го зна­че­ния и не явля­лись неза­бы­вае­мы­ми дости­же­ни­я­ми, я буду про­пус­кать, но отме­чу крат­ко места, наи­бо­лее достой­ные упо­ми­на­ния.

(2) Цезарь совер­шил набег на Нур­сию, в Сабине, и поко­рил саби­нов, и раз­бил гар­ни­зон, рас­по­ло­жен­ный перед горо­дом, но был отра­жен от горо­да Тизи­е­ном Гал­лом. Поэто­му он пере­брал­ся в Умбрию и начал оса­ду Сен­ти­на, но не сумел захва­тить его. (3) Луций тем вре­ме­нем сна­ча­ла под раз­ны­ми пред­ло­га­ми посы­лал сол­дат сво­им дру­зьям в Риме, а затем вне­зап­но сам пошел про­тив Горо­да, раз­бил отряд кон­ни­цы, кото­рый вышел ему навстре­чу, отбро­сил пехоту назад за сте­ны, (4) и после это­го захва­тил Город, ибо сол­да­ты, при­быв­шие туда ранее, ата­ко­ва­ли защит­ни­ков изнут­ри, и ни Лепид, кото­ро­му была пору­че­на охра­на Рима, не ока­зал ника­ко­го сопро­тив­ле­ния из-за его свой­ст­вен­ной ему пас­сив­но­сти, ни Сер­ви­лий, кон­сул, кото­рый был слиш­ком бес­пе­чен. Узнав это, Цезарь оста­вил Квин­та Саль­види­е­на Руфа про­дол­жать оса­ду Сен­ти­на и напра­вил­ся в Рим. (5) Когда Луцию ста­ло об этом извест­но, он отсту­пил до при­бы­тия Цеза­ря, про­ведя через народ­ное собра­ние реше­ние, поз­во­ля­ю­щее ему оста­вить город, чтобы начать вой­ну; речь перед наро­дом он про­из­нес в воен­ной одеж­де, чего до сих пор еще никто не делал. Таким обра­зом Цезарь вошел в сто­ли­цу без боя, пре­сле­до­вал Луция, но не сумел захва­тить его, затем вер­нул­ся в Рим и уста­но­вил более надеж­ную стра­жу. (6) Тем вре­ме­нем, как толь­ко Цезарь поки­нул Сен­тин, а Гай Фур­ний, защи­щав­ший город, совер­шил вылаз­ку и пре­сле­до­вал его на боль­шое рас­сто­я­ние, Руф неожи­дан­но напал на город, захва­тил его, раз­гра­бил и сжег. Жите­ли Нур­сии заклю­чи­ли согла­ше­ние, не постра­дав; одна­ко, когда, похо­ро­нив пав­ших в сра­же­нии с Цеза­рем, они напи­са­ли на моги­лах, что те погиб­ли, сра­жа­ясь за сво­бо­ду, то были нака­за­ны огром­ным штра­фом, так что им при­шлось отка­зать­ся от сво­его горо­да и всей сво­ей зем­ли.

14. Тем вре­ме­нем Луций, как я уже гово­рил, отсту­пил из Рима и отпра­вил­ся в Гал­лию; най­дя доро­гу закры­той, он откло­нил­ся к Перу­зии, этрус­ско­му горо­ду. Там он был пере­хва­чен сна­ча­ла пол­ко­во­д­ца­ми Цеза­ря, а поз­же и самим Цеза­рем, и оса­жден. (2) Оса­да ока­за­лась дли­тель­ным пред­при­я­ти­ем, ибо это место было от при­ро­ды хоро­шо укреп­ле­но и в изоби­лии снаб­же­но при­па­са­ми; а кон­ни­ца, послан­ная Луци­ем преж­де, чем он был пол­но­стью окру­жен, очень бес­по­ко­и­ла оса­ждаю­щих, в то вре­мя как мно­гие дру­гие быст­ро при­бы­ли на его защи­ту из раз­лич­ных частей Ита­лии. (3) Мно­го выла­зок было сде­ла­но после при­бы­тия это­го под­креп­ле­ния и мно­го сра­же­ний про­изо­шло у стен, но сто­рон­ни­ки Луция, хотя и доби­ва­лись успе­ха, были вынуж­де­ны сдать­ся из-за голо­да. Пол­ко­во­дец и неко­то­рые дру­гие полу­чи­ли про­ще­ние, но боль­шин­ство сена­то­ров и всад­ни­ков были обре­че­ны на смерть. (4) Рас­ска­зы­ва­ют, что их не про­сто уби­ва­ли, но при­но­си­ли в жерт­ву у алта­ря стар­ше­го Цеза­ря — три сот­ни всад­ни­ков и мно­го сена­то­ров, сре­ди них Тибе­рий Кан­ну­ций, кото­рый ранее во вре­мя сво­его три­бу­на­та созы­вал народ­ное собра­ние для Цеза­ря Окта­ви­а­на. (5) Жите­ли Перу­зии и про­чие захва­чен­ные там в боль­шин­стве сво­ем погиб­ли, а сам город был пол­но­стью уни­что­жен огнем, кро­ме хра­ма Вул­ка­на и ста­туи Юно­ны. (6) Эта ста­туя, каким-то чудом сохра­нив­ша­я­ся, была при­ве­зе­на в Рим в соот­вет­ст­вии с виде­ни­ем, явив­шим­ся Цеза­рю во сне, и он дал пра­во засе­лять город любо­му, кто желал жить там, хотя они и не полу­чи­ли ниче­го из его терри­то­рии за пре­де­ла­ми пер­вой мили.

15. После захва­та Перу­зии в кон­суль­ство Гнея Каль­ви­на (вто­рич­ное) и Ази­ния Пол­ли­о­на дру­гие рай­о­ны Ита­лии так­же пере­шли к Цеза­рю, неко­то­рые насиль­ст­вен­ным обра­зом, а неко­то­рые по соб­ст­вен­ной воле. По этой при­чине Фуль­вия с детьми бежа­ла к мужу, (2) и мно­гие из извест­ных людей после­до­ва­ли или за ней к Анто­нию или к Секс­ту на Сици­лию. Юлия, мать Анто­ни­ев, сна­ча­ла отпра­ви­лась туда и была при­ня­та Секс­том с необы­чай­ной доб­ротой; поз­же он послал ее к ее сыну Мар­ку с пред­ло­же­ни­я­ми друж­бы меж­ду ним и Секс­том и в сопро­вож­де­нии послов. (3) Сре­ди тех, кто в то вре­мя поки­нул Ита­лию и нашел убе­жи­ще у Анто­ния, был Тибе­рий Клав­дий Нерон. Он отве­чал за гар­ни­зон в Кам­па­нии и, когда пар­тия Цеза­ря полу­чи­ла пре­иму­ще­ство, бежал со сво­ей женой Ливи­ей Дру­зил­лой и сыном Тибе­ри­ем Клав­ди­ем Неро­ном. (4) Это было еще одной из самых стран­ных при­хо­тей судь­бы; та Ливия, что когда-то бежа­ла от Цеза­ря, поз­же станет его женой, а Тибе­рий, кото­рый тогда обра­тил­ся в бег­ство со сво­и­ми роди­те­ля­ми, уна­сле­до­вал от Цеза­ря титул импе­ра­то­ра.

16. Это, одна­ко, про­изо­шло поз­же. В опи­сы­вае­мое вре­мя граж­дане Рима вновь наде­ли мир­ные одеж­ды, кото­рые ранее сня­ли без како­го-либо декре­та, под дав­ле­ни­ем наро­да; они устро­и­ли празд­не­ства, при­ня­ли в горо­де Цеза­ря в три­ум­фаль­ных одеж­дах и удо­сто­и­ли его лав­ро­во­го вен­ка, дав ему так­же пра­во носить их посто­ян­но. (2) И после того, как Ита­лия была под­чи­не­на, а Ионий­ский Залив очи­щен (Доми­ций, отча­яв­ший­ся в воз­мож­но­сти удер­жать его без под­держ­ки, отплыл к Анто­нию), Цезарь про­дол­жил при­готов­ле­ния к экс­пе­ди­ции про­тив Секс­та. Одна­ко, узнав о силе это­го про­тив­ни­ка и о том, что тот вел пере­го­во­ры с Анто­ни­ем с помо­щью его мате­ри и послов, он испу­гал­ся, что будет вынуж­ден вое­вать на два фрон­та. (3) Поэто­му, пред­по­чтя Секс­та как более заслу­жи­ваю­ще­го дове­рия, или, воз­мож­но, как более силь­но­го, чем Анто­ний, он послал к нему его мать Муцию и женил­ся на род­ст­вен­ни­це тестя Секс­та Луция Скри­бо­ния Либо­на в надеж­де, что с помо­щью этой услу­ги и это­го род­ства он мог бы сде­лать его дру­гом.

17. Нуж­но пояс­нить, что Секст, выехав из Испа­нии в соот­вет­ст­вии с дого­во­ром с Лепидом, немно­го поз­же был назна­чен коман­дую­щим фло­том; и хотя и был лишен долж­но­сти Цеза­рем, одна­ко удер­жал флот и осме­лел настоль­ко, чтобы при­плыть в Ита­лию. Но когда сто­рон­ни­ки Цеза­ря захва­ти­ли кон­троль над стра­ной, (2) и он узнал, что был осуж­ден ими как один из убийц отца Цеза­ря, то поки­нул мате­рик и пла­вал сре­ди ост­ро­вов, снаб­жая себе про­до­воль­ст­ви­ем без обра­ще­ния к пре­ступ­ле­ни­ям. Посколь­ку он не при­ни­мал уча­стия в убий­стве, то ожи­дал, что сам Цезарь вос­ста­но­вит его в пра­вах. (3) Когда, одна­ко, имя Секс­та было выби­то на таб­лич­ках и ста­ло извест­но, что про­скрип­ци­он­ный эдикт отно­сит­ся так­же и к нему, он отча­ял­ся в вос­ста­нов­ле­нии в пра­вах и при­гото­вил­ся к войне. Он про­дол­жил стро­ить три­ре­мы, при­ни­мать дезер­ти­ров, доби­вать­ся под­держ­ки пира­тов и при­ни­мать под защи­ту изгнан­ни­ков. (4) Эти­ми сред­ства­ми он ско­ро достиг могу­ще­ства и стал вла­сте­ли­ном моря у Ита­лии, совер­шал набе­ги на ее гава­ни, уго­нял суда и участ­во­вал в гра­бе­жах. Посколь­ку дела Секс­та шли хоро­шо и его дея­тель­ность снаб­жа­ла его сол­да­та­ми и день­га­ми, он при­плыл в Сици­лию и без труда захва­тил Милы и Тин­да­риду, хотя и был отра­жен от Мес­са­ны Пом­пе­ем Вифи­ни­ком, губер­на­то­ром Сици­лии. (5) Одна­ко он не поки­нул ост­ров, но навод­нил стра­ну отряда­ми, пре­рвал импорт про­до­воль­ст­вия и скло­нил на свою сто­ро­ну тех, кто хотел ока­зать помощь сици­лий­цам, все­ляя во мно­гих опа­се­ния подоб­ной судь­бы и устра­и­вая заса­ды для дру­гих и вредя им. Он так­же при­влек к себе кве­сто­ра, завла­дев его фон­да­ми, и нако­нец полу­чил кон­троль над Мес­са­ной и так­же Вифи­ни­ком, заклю­чив согла­ше­ние, по кото­ро­му послед­ний дол­жен был обла­дать рав­ной с ним вла­стью. (6) Вифи­ни­ку он тогда не при­чи­нил вреда, но у граж­дан изъ­ял ору­жие и день­ги. Его сле­дую­щим шагом было поко­ре­ние Сира­куз и неко­то­рых дру­гих горо­дов, где он набрал еще боль­ше сол­дат и очень силь­ный флот. Кро­ме того, Квинт Кор­ни­фи­ций при­слал ему зна­чи­тель­ное вой­ско из Афри­ки.

18. Пока Секст ста­но­вил­ся все силь­нее, Цезарь какое-то вре­мя ниче­го не пред­при­ни­мал в отно­ше­нии него, и пото­му что пре­не­бре­гал им, и пото­му что был занят теку­щи­ми дела­ми. Но когда мно­го людей в горо­де ста­ло уми­рать от голо­да и Секст сде­лал попыт­ку выса­дить­ся так­же в Ита­лии, Цезарь нако­нец начал сна­ря­жать флот и послал Саль­види­е­на Руфа с арми­ей впе­ред к Регию. (2) Руф сумел вытес­нить Секс­та из Ита­лии, а когда Секст был отбро­шен на Сици­лию, начал стро­ить лод­ки из кожи, подоб­ные тем, что исполь­зу­ют­ся на оке­ане. Он делал внут­рен­ний кар­кас из лег­ких пру­тьев и покры­вал его бычьей кожей, на манер круг­ло­го щита. (3) Когда над ним нача­ли сме­ять­ся и он решил, что пере­се­кать про­лив на этих лод­ках будет опас­но, то отка­зал­ся от них и риск­нул пере­прав­лять­ся с фло­том, кото­рый уже был готов и толь­ко что при­был; Но это ока­за­лось невоз­мож­ным, так как мно­го­чис­лен­ность и пре­вос­хо­дя­щий раз­мер его судов были бес­силь­ны перед опы­том и отва­гой про­тив­ни­ка. (4) Цезарь сам был свиде­те­лем сра­же­ния, ибо эти собы­тия про­ис­хо­ди­ли, когда он отправ­лял­ся в Македо­нию, и крайне огор­чил­ся, осо­бен­но пото­му что впер­вые был побеж­ден в столк­но­ве­нии. По этой при­чине он не рис­ко­вал сно­ва пере­прав­лять­ся с глав­ны­ми сила­ми, хотя глав­ная часть его флота была сохра­не­на, (5) но пред­при­нял мно­го попы­ток сде­лать это тай­но, чув­ст­вуя, что, если бы он мог бы сту­пить на ост­ров, то его пехота была бы зна­чи­тель­но силь­нее. Одна­ко, через неко­то­рое вре­мя, убедив­шись, что у него ниче­го не полу­ча­ет­ся из-за бди­тель­ной охра­ны, уста­нов­лен­ной со всех сто­рон, он при­ка­зал, чтобы дру­гие следи­ли за Сици­ли­ей, а сам отпра­вил­ся на встре­чу с Анто­ни­ем в Брун­ди­зии, ибо тот в сопро­вож­де­нии сво­его глав­но­го флота пере­сек Ионий­ский Залив.

19. После это­го Секст занял весь ост­ров и пре­дал смер­ти Вифи­ни­ка, кото­ро­го обви­нил в под­готов­ке заго­во­ра. Он так­же про­из­вел три­ум­фаль­ное дей­ство и устро­ил мор­ское сра­же­ние плен­ни­ков в про­ли­ве непо­да­ле­ку от Регия, — чтобы его про­тив­ни­ки мог­ли это видеть, — при­ка­зав малень­ким дере­вян­ным лод­кам сра­жать­ся с кожа­ны­ми, в насмеш­ку над Руфом. (2) После это­го он постро­ил еще боль­ше судов и гос­под­ст­во­вал над окру­жаю­щим морем; он так­же при­об­рел допол­ни­тель­ную сла­ву и гор­дость, назы­вая себя сыном Неп­ту­на, так как его отец неко­гда управ­лял всем морем. Так он пожи­вал, пока суще­ст­во­ва­ла сила Кас­сия и Бру­та; (3) но когда они погиб­ли, Луций Стай и дру­гие нашли у него убе­жи­ще. Секст спер­ва был рад при­влечь его на свою сто­ро­ну, посколь­ку он при­вел с собой вой­ска, кото­ры­ми коман­до­вал; но поз­же, видя, что это актив­ный и муже­ст­вен­ный чело­век, каз­нил его по обви­не­нию в пре­да­тель­стве. (4) Таким обра­зом укреп­лен­ный фло­том Стая и так­же мно­же­ст­вом рабов, кото­рые про­дол­жа­ли при­бы­вать из Ита­лии, он полу­чил огром­ную силу; ибо так мно­го рабов бежа­ло в то вре­мя, что девы-вестал­ки при­но­си­ли жерт­вы, чтобы их бег­ство пре­кра­ти­лось.

20. По этим при­чи­нам и пото­му что, Секст при­ни­мал изгнан­ни­ков, укреп­лял друж­бу с Анто­ни­ем и раз­гра­бил боль­шую часть Ита­лии, Цезарь желал дого­во­рить­ся с ним; но когда ему это не уда­лось, он при­ка­зал Мар­ку Вип­са­нию Агрип­пе гото­вить вой­ну про­тив Секс­та, а сам отпра­вил­ся в Гал­лию. (2) Одна­ко, когда Секст узнал об этом, то дождал­ся, пока Агрип­па не ока­зал­ся занят в Апол­ло­но­вых играх; посколь­ку он был пре­то­ром в то вре­мя и не толь­ко воз­ве­ли­чи­вал себя раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми на осно­ва­нии сво­ей близ­кой друж­бы с Цеза­рем, но, в част­но­сти, устро­ил двух­днев­ное празд­но­ва­ние Цир­ко­вых игр и гор­дил­ся про­веде­ни­ем игры под назва­ни­ем «Троя», в кото­рой участ­во­ва­ли знат­ные юно­ши. И в то вре­мя, как он был таким обра­зом занят, Секст пере­пра­вил­ся в Ита­лию и нахо­дил­ся там, совер­шая опу­сто­ши­тель­ные набе­ги, пока не при­был Агрип­па; тогда он оста­вил гар­ни­зо­ны в несколь­ких местах и отплыл обрат­но. (3) Что каса­ет­ся Цеза­ря, то, как я ска­зал, он ранее пытал­ся полу­чить во вла­де­ние Гал­лию через раз­лич­ных аген­тов, но это было невоз­мож­но из-за Кале­на и дру­гих сто­рон­ни­ков Анто­ния. Но когда он узнал, что Кален забо­лел и умер, то без труда занял ее и захва­тил его армию. (4) Тем вре­ме­нем, видя, что Лепид раз­дра­жен поте­рей сво­ей про­вин­ции, Цезарь отдал ему Афри­ку, желая, чтобы тот полу­чил область как пода­рок от него одно­го, а не от Анто­ния так­же, и стал бы таким обра­зом луч­ше рас­по­ло­жен­ным к нему.

21. Рим­ляне, как я отме­чал, име­ли две про­вин­ции в этой части Афри­ки. Перед созда­ни­ем три­ум­ви­ра­та намест­ни­ка­ми были Тит Секс­тий в Нуми­дии и Кор­ни­фи­ций с Деци­мом Лели­ем в дру­гой; пер­вый был дру­же­ст­вен­ным Анто­нию, а дру­гие два — Цеза­рю. (2) Какое-то вре­мя Секс­тий ждал, боясь, что дру­гие, имев­шие боль­шие силы, вторг­нут­ся в его область, и гото­вил­ся про­ти­во­сто­ять им там. Но когда они задер­жа­лись, он начал пре­зи­рать их; и был еще более вооду­шев­лен, когда коро­ва, как рас­ска­зы­ва­ют, заго­во­ри­ла чело­ве­че­ским голо­сом и пред­ло­жи­ла ему отло­жить дру­гие дела, (3) и затем он видел сон, в кото­ром, бык, захо­ро­нен­ный в горо­де Тук­ка, каза­лось, при­ка­зал выко­пать его голо­ву и нести ее на шесте, наме­кая, что таким обра­зом Секс­тий смо­жет победить. Тогда, отбро­сив коле­ба­ния, осо­бен­но после того, как нашел быка в том самом месте, где ему было ука­за­но во сне, он взял на себя ини­ци­а­ти­ву, вторг­нув­шись в Афри­ку. (4) Сна­ча­ла он занял Гад­ру­мет и неко­то­рые дру­гие места, захва­тив их врас­плох при вне­зап­ном напа­де­нии; но поз­же, утра­тив бди­тель­ность вслед­ст­вие это­го успе­ха, был раз­гром­лен кве­сто­ром Кор­ни­фи­ция, поте­рял боль­шую часть сво­ей армии и ото­шел в Нуми­дию. И так как он был раз­бит тогда, когда при нем не было голо­вы быка, он при­пи­сал свое пора­же­ние это­му фак­ту и сде­лал при­готов­ле­ния, чтобы вновь высту­пить в поход. (5) Про­тив­ни­ки опе­ре­ди­ли его, вторг­шись в его про­вин­цию, и в то вре­мя как дру­гие оса­жда­ли Цир­ту, кве­стор Кор­ни­фи­ция с кон­ни­цей пошел про­тив него, одо­лел его в несколь­ких кон­ных сра­же­ни­ях и победил кве­сто­ра Секс­тия. После это­го Секс­тий полу­чил све­жее под­креп­ле­ние, сно­ва риск­нул пой­ти на сра­же­ние, в свою оче­редь победил кве­сто­ра, и запер Лелия, вторг­ше­го­ся в стра­ну, в пре­де­лах его укреп­ле­ний. (6) Он обма­нул Кор­ни­фи­ция, кото­рый наме­ре­вал­ся прий­ти на защи­ту кол­ле­ги, дав ему понять, что Лелий схва­чен, и при­ведя его таким обра­зом в уны­ние, победил его; и убил в сра­же­нии не толь­ко Кор­ни­фи­ция, но так­же и Лелия, сде­лав­ше­го вылаз­ку, чтобы уда­рить вра­гу в тыл.

22. После этих успе­хов Секс­тий занял Афри­ку и управ­лял обе­и­ми про­вин­ци­я­ми в без­опас­но­сти, пока Цезарь, соглас­но дого­во­ру, заклю­чен­но­му им с Анто­ни­ем и Лепидом, не при­нял коман­до­ва­ние над эти­ми обла­стя­ми и не пору­чил Гаю Фуфи­цию Фан­го­ну управ­лять ими; и после это­го Секс­тий доб­ро­воль­но усту­пил про­вин­ции. (2) Одна­ко, когда после сра­же­ния с Бру­том и Кас­си­ем Цезарь и Анто­ний пере­рас­пре­де­ли­ли мир, Цезарь полу­чил Нуми­дию за его долю Ливии, а Анто­ний Афри­ку, — ибо Лепид, как я отме­чал, управ­лял ими толь­ко номи­наль­но, и часто даже не назы­вал­ся в доку­мен­тах, — (3) когда, гово­рю я, это про­изо­шло, Фуль­вия при­ка­за­ла Секс­тию воз­об­но­вить его прав­ле­ние Афри­кой. Он в это вре­мя все еще оста­вал­ся в Ливии под пред­ло­гом зим­не­го сезо­на, но на самом деле очень хоро­шо зная, что пред­сто­ит новая рево­лю­ция. Не убедив Фан­го­на уда­лить­ся из стра­ны, он свя­зал­ся с мест­ны­ми пле­ме­на­ми, кото­рые тер­петь не мог­ли Фан­го­на, ибо тот слу­жил в наем­ных вой­сках — мно­гие из них, как я гово­рил уже в моем рас­ска­зе, были избра­ны в сенат, — и пра­вил або­ри­ге­на­ми ужас­но. (4) При таком пово­ро­те собы­тий Фан­гон отпра­вил­ся в Нуми­дию, где пло­хо обо­шел­ся с жите­ля­ми Цир­ты, пото­му что они пре­зи­ра­ли его ввиду суще­ст­ву­ю­щих обсто­я­тельств. Он так­же лишил цар­ства неко­е­го Ара­био­на, князь­ка сосед­них вар­ва­ров, кото­рые сна­ча­ла помо­га­ли Лелию, но поз­же при­мкну­ли к Секс­тию; это он сде­лал пото­му что Ара­бион отка­зал­ся заклю­чить с ним союз. (5) Когда кня­зек сбе­жал к Секс­тию, Фан­гон потре­бо­вал его выда­чи, после отка­за рас­сер­дил­ся, захва­тил Афри­ку и разо­рил часть стра­ны; но когда Секс­тий про­тив него начал вой­ну, Фан­гон был побеж­ден в неболь­ших, но мно­го­чис­лен­ных стыч­ках и сно­ва бежал в Нуми­дию. (6) Секс­тий дви­нул­ся за ним и наде­ял­ся отно­си­тель­но ско­ро его победить, осо­бен­но при помо­щи кон­ни­цы Ара­био­на, но начал подо­зре­вать Ара­био­на и пре­да­тель­ски убил его, после чего уже ниче­го не смог совер­шить, так как кон­ни­ца, раз­гне­ван­ная смер­тью Ара­био­на, оста­ви­ла Секс­тия и в боль­шин­стве сво­ем пере­шла на сто­ро­ну Фан­го­на. 23. На неко­то­рое вре­мя Секс­тий и Фан­гон заклю­чи­ли союз, согла­сив­шись, что при­чи­на для вой­ны меж­ду ними устра­не­на; поз­же, одна­ко, Фан­гон дождал­ся, пока Секс­тий не почув­ст­во­вал себя в без­опас­но­сти из-за пере­ми­рия и затем вторг­ся в Афри­ку. (2) Вслед за этим они всту­пи­ли в сра­же­ние друг с дру­гом, и сна­ча­ла у обо­их один фланг победил, а вто­рой был раз­бит; посколь­ку у Фан­го­на была силь­нее его нуми­дий­ская кон­ни­ца, а у Секс­тия — граж­дан­ская пехота, они раз­гра­би­ли лаге­ря друг дру­га не зная, какая судь­ба постиг­ла их това­ри­щей. (3) Затем, когда они отсту­пи­ли и поня­ли, что слу­чи­лось, они вновь всту­пи­ли в бой, нуми­дий­цы были раз­би­ты, а Фан­гон бежал в горы; но ночью мимо про­хо­ди­ло мно­же­ство бег­ле­цов, и, думая, что это кон­ни­ца вра­га, он совер­шил само­убий­ство. (4) Таким обра­зом, Секс­тий без помех полу­чил власть над все­ми дру­ги­ми рай­о­на­ми и под­чи­нил голо­дом Заму, кото­рая обо­ро­ня­лась в тече­ние дол­го­го вре­ме­ни. После это­го он сно­ва управ­лял обе­и­ми обла­стя­ми до при­бы­тия Лепида. (5) Про­тив него он не пред­при­ни­мал ника­ких мер, — либо пото­му что думал, что это реше­ние одоб­ре­но Анто­ни­ем, либо пото­му что был дале­ко не так силен, как Лепид; вме­сто это­го, он сохра­нял спо­кой­ст­вие, дей­ст­вуя, как буд­то его бла­го­склон­ность к Лепиду сама собой разу­ме­лась. Таким обра­зом, Лепид полу­чил во вла­де­ние обе обла­сти.

24. Но доволь­но об этом. В это же вре­мя, после сра­же­ния при Филип­пах, Марк Анто­ний при­был на терри­то­рию Азии, где нала­гал штра­фы на горо­да и про­да­вал долж­но­сти; мно­гие рай­о­ны он посе­тил лич­но, в дру­гие послал аген­тов. (2) Тем вре­ме­нем он влю­бил­ся в Клео­пат­ру, кото­рую встре­тил в Кили­кии, и после это­го уже не думал о чести, но стал рабом еги­пет­ской жен­щи­ны и посвя­тил все свое вре­мя стра­сти к ней. Это заста­ви­ло его сде­лать мно­го воз­му­ти­тель­ных вещей, и преж­де все­го вырвать ее бра­тьев из хра­ма Арте­ми­ды в Эфе­се и пре­дать их смер­ти. (3) И, нако­нец, он оста­вил План­ка в про­вин­ции Азия, Сак­су в Сирии, а сам отбыл в Еги­пет. Этот посту­пок был при­чи­ной мно­гих бес­по­ряд­ков: жите­ли ост­ро­ва Ара­дос не при­ня­ли во вни­ма­ние аген­тов, послан­ных к ним, чтобы собрать день­ги, и даже зашли так дале­ко, что уби­ли неко­то­рых из них, и пар­фяне, кото­рые и ранее были актив­ны, (4) теперь напа­да­ли на рим­лян боль­ше чем когда-либо. Их вождя­ми были Лаби­ен и Пакор. Послед­ний был сыном царя Оро­да, а пер­вый — сын Тита Лаби­е­на. Вот как Лаби­ен ока­зал­ся у пар­фян и стал дей­ст­во­вать заод­но с Пако­ром. (5) Он был союз­ни­ком Бру­та и Кас­сия, послав­ших его до сра­же­ния к Оро­ду, чтобы добить­ся под­креп­ле­ния, был задер­жан им на дол­гое вре­мя, в то вре­мя как царь ожи­дал пово­рота собы­тий, не реша­ясь при­со­еди­нить свои вой­ска к их силам, но опа­са­ясь и отка­зать­ся. (6) Поз­же, когда ново­сти о пора­же­нии достиг­ли его, и, каза­лось, победи­те­ли были наме­ре­ны не поща­дить нико­го из тех, кто им сопро­тив­лял­ся, Лаби­ен остал­ся сре­ди вар­ва­ров, пред­по­чтя жить сре­ди них, чем погиб­нуть дома. Теперь, как толь­ко Лаби­ен узнал о демо­ра­ли­за­ции Анто­ния, о его стра­сти и о его отъ­езде в Еги­пет, он убедил пар­фян­ско­го царя напасть на рим­лян. (7) Ибо он заявил, что их армии или пол­но­стью уни­что­же­ны или ослаб­ле­ны, а осталь­ные вой­ска мятеж­ны и ско­ро опять возь­мут­ся за ору­жие; поэто­му он сове­то­вал царю под­чи­нить Сирию и сосед­ние рай­о­ны, ведь Цезарь был занят в Ита­лии борь­бой с Секс­том, а Анто­ний потвор­ст­во­вал сво­ей стра­сти в Егип­те. (8) Он обе­щал при­нять коман­до­ва­ние в войне и уве­рил Оро­да, что если сле­до­вать этим путем, то он отде­лит от Рима мно­гие про­вин­ции, посколь­ку они сами уже отло­жи­лись от рим­лян из-за посто­ян­но испы­ты­вае­мых при­тес­не­ний.

25. Таки­ми дово­да­ми он убедил Оро­да пору­чить ему веде­ние вой­ны и полу­чил в свое рас­по­ря­же­ние боль­шие силы и Пако­ра, сына царя. С ними он вторг­ся в Фини­кию, и дви­нул­ся про­тив Апа­меи, был отра­жен от ее стен, но без сопро­тив­ле­ния при­влек гар­ни­зо­ны стра­ны на свою сто­ро­ну. (2) Эти гар­ни­зо­ны состо­я­ли из отрядов, слу­жив­ших у Бру­та и Кас­сия; Анто­ний вклю­чил их в свои вой­ска и в то вре­мя назна­чил их на гар­ни­зон­ную служ­бу в Сирию, пото­му что они зна­ли стра­ну. Лаби­ен лег­ко при­влек всех этих людей, так как они были хоро­шо зна­ко­мы с ним, за исклю­че­ни­ем Сак­сы, их тогдаш­не­го коман­ди­ра, кото­рый был бра­том пол­ко­во­д­ца Сак­сы, а так­же кве­сто­ром и поэто­му, един­ст­вен­ный из всех, отка­зал­ся перей­ти на дру­гую сто­ро­ну; (3) а пол­ко­во­д­ца Сак­су он победил в гене­раль­ном сра­же­нии бла­го­да­ря пре­вос­ход­ству в коли­че­стве и каче­стве сво­ей кон­ни­цы, и когда тот поз­же сбе­жал ночью от сво­их сол­дат, то пре­сле­до­вал его. При­чи­на бег­ства Сак­сы была в том, что он боял­ся, что его союз­ни­ки перей­дут на сто­ро­ну Лаби­е­на, пытав­ше­го­ся пере­ма­нить их посред­ст­вом пам­фле­тов, кото­рые он посто­ян­но под­бра­сы­вал в лагерь Сак­сы. (4) Теперь, когда Лаби­ен настиг бег­ле­цов, он убил боль­шин­ство из них, а затем, когда Сак­са спас­ся в Антио­хию, он захва­тил Апа­мею, кото­рая боль­ше не сопро­тив­ля­лась, так как жите­ли счи­та­ли Сак­су мерт­вым; впо­след­ст­вии он заклю­чил дого­вор и с Антио­хи­ей, когда Сак­са ее поки­нул, и нако­нец, после пре­сле­до­ва­ния бег­ле­ца в Кили­кии, захва­тил само­го Сак­су и пре­дал его смер­ти. 26. После смер­ти Сак­сы Пакор объ­явил себя вла­сти­те­лем Сирии и поко­рил все горо­да, кро­ме Тира; но тот город уже был занят спас­ши­ми­ся рим­ля­на­ми и сим­па­ти­зи­ро­вав­ши­ми им мест­ны­ми жите­ля­ми, и ни убеж­де­ние не мог­ло спра­вить­ся с ними, ни сила, так как Пакор не имел флота. (2) Поэто­му они про­дол­жа­ли сопро­тив­лять­ся напа­дав­шим, но Пакор удер­жи­вал всю осталь­ную часть Сирии. Затем он вторг­ся в Пале­сти­ну и сверг Гир­ка­на, кото­рый в это вре­мя пра­вил там, полу­чив назна­че­ние от рим­лян, и утвер­дил в его зем­лях его бра­та Ари­сто­бу­ла из-за враж­ды, суще­ст­ву­ю­щей меж­ду ними. (3) Тем вре­ме­нем Лаби­ен занял Кили­кию и обес­пе­чил покор­ность всех горо­дов на мате­ри­ке кро­ме Стра­то­ни­кеи, тогда как Планк, опа­са­ясь его, бежал на ост­ро­ва; боль­шин­ство мест он под­чи­нял без борь­бы, но за Мила­су и Ала­бан­ду ему при­шлось сра­жать­ся. (4) Хотя эти горо­да и при­ня­ли гар­ни­зо­ны от него, но во вре­мя празд­ни­ка истре­би­ли их и вос­ста­ли; за это Лаби­ен нака­зал людей Ала­бан­ды, когда захва­тил этот город, и снес до осно­ва­ния город Мила­су после того, как он был остав­лен. Что каса­ет­ся Стра­то­ни­кеи, то он оса­ждал ее дол­гое вре­мя, но никак не мог захва­тить.

(5) Теперь вслед­ст­вие этих успе­хов Лаби­ен про­дол­жил нала­гать штра­фы и гра­бить хра­мы и назы­вал себя импе­ра­то­ром и Пар­фян­ским, в послед­нем слу­чае дей­ст­вуя вопре­ки рим­ской тра­ди­ции, так как он брал имя от тех, кого вел про­тив рим­лян, как буд­то пар­фя­нам, а не сво­им сооте­че­ст­вен­ни­кам он нано­сил пора­же­ние. 27. Что каса­ет­ся Анто­ния, то, хотя он был инфор­ми­ро­ван обо всех этих собы­ти­ях, как, без сомне­ния, и о про­ис­хо­дя­щем в Ита­лии, все же он в обо­их слу­ча­ях не сумел вовре­мя при­нять защит­ные меры, ибо был настоль­ко опья­нен стра­стью, что не думал ни о союз­ни­ках, ни о вра­гах. (2) Это прав­да, что Анто­ний искренне посвя­щал себя испол­не­нию сво­их обя­зан­но­стей, пока нахо­дил­ся в под­чи­нен­ном поло­же­нии и стре­мил­ся к выс­шим поче­стям, но теперь, вой­дя во власть, он боль­ше не уде­лял вни­ма­ния делам, а сле­до­вал рос­кош­но­му и непри­нуж­ден­но­му обра­зу жиз­ни Клео­пат­ры и егип­тян до тех пор, пока не был пол­но­стью демо­ра­ли­зо­ван. (3) И когда, нако­нец, он был вынуж­ден лич­но вме­шать­ся в ход бое­вых дей­ст­вий, то при­плыл к Тиру, чтобы ока­зать ему помощь, но видя, что осталь­ная часть Сирии уже была заня­та до его при­бы­тия, пре­до­ста­вил жите­лей их судь­бе под тем пред­ло­гом, что он дол­жен был гото­вить­ся к войне про­тив Секс­та; а свою мед­ли­тель­ность в отно­ше­нии послед­не­го оправ­ды­вал, ссы­ла­ясь на пар­фян. (4) И таким обра­зом, как он оправ­ды­вал­ся, он не ока­зал ника­кой помо­щи союз­ни­кам в Азии — из-за Секс­та, а Ита­лии — из-за сво­их ази­ат­ских союз­ни­ков, но про­плыл вдоль всей Азии и пере­пра­вил­ся в Гре­цию. (5) Там, после встре­чи с мате­рью и женой, он объ­явил Цеза­ря сво­им вра­гом и заклю­чил союз с Секс­том. После это­го он при­плыл в Ита­лию, захва­тил Сипонт, и при­сту­пил к оса­де Брун­ди­зия кото­рый отка­зал­ся прий­ти с ним к согла­ше­нию.

28. Пока он был занят этим, Цезарь, уже при­быв­ший из Гал­лии, собрал свои силы и послал Пуб­лия Сер­ви­лия Рул­ла к Брун­ди­зию, а Агрип­пу — про­тив Сипон­та. Агрип­па взял город штур­мом, но Сер­ви­лий был вне­зап­но ата­ко­ван Анто­ни­ем, убив­шим и взяв­шим в плен мно­гих из его людей. (2) Эти два лиде­ра, таким обра­зом, нача­ли откры­тую вой­ну и посы­ла­ли сооб­ще­ния раз­лич­ным горо­дам и вете­ра­нам, повсюду, откуда они наде­я­лись полу­чить помощь; и вся Ита­лия была вновь ввер­же­на в хаос, осо­бен­но Рим; и неко­то­рые уже выби­ра­ли одну сто­ро­ну или дру­гую, а дру­гие коле­ба­лись. В то вре­мя как сами лиде­ры и те, кто помо­гал им в войне, нахо­ди­лись в состо­я­нии неопре­де­лен­но­сти, умер­ла Фуль­вия, оста­вав­ша­я­ся в Сики­оне. (3) И хотя Анто­ний счи­тал­ся винов­ным в ее смер­ти из-за сво­ей стра­сти к Клео­пат­ре и ее экс­тра­ва­гант­но­сти, одна­ко, когда эти ново­сти были объ­яв­ле­ны, обе сто­ро­ны сло­жи­ли ору­жие и при­шли к согла­ше­нию, либо пото­му что Фуль­вия дей­ст­ви­тель­но была при­чи­ной их враж­ды до насто­я­ще­го вре­ме­ни, либо пото­му что они исполь­зо­ва­ли ее смерть как пред­лог, ввиду стра­ха друг перед дру­гом, посколь­ку их силы, так же как и амби­ции, были рав­ны. (4) В соот­вет­ст­вии с этой дого­во­рен­но­стью Цезарь стал хозя­и­ном Сар­ди­нии, Дал­ма­ции, Испа­нии и Гал­лии, а Анто­ний полу­чил все обла­сти, при­над­ле­жав­шие рим­ля­нам за Ионий­ским морем в Евро­пе и Азии; что каса­ет­ся обла­стей в Афри­ке, то ими вла­дел Лепид, а Сици­ли­ей Секст.

29. Так они вновь разде­ли­ли импе­рию и затем реши­ли пред­при­нять сов­мест­ную вой­ну про­тив Секс­та, хотя Анто­ний через послов клял­ся, что будет высту­пать вме­сте с Секс­том про­тив Цеза­ря. (2) И в основ­ном по этой при­чине Цезарь объ­явил общую амни­стию тем, кто бежал к Анто­нию после вой­ны с Луци­ем, бра­том Анто­ния, — и сре­ди них Доми­цию и неко­то­рым дру­гим из убийц Цеза­ря, — а так­же всем тем, кто был вне­сен в про­скрип­ци­он­ные спис­ки или сотруд­ни­чал с Бру­том и Кас­си­ем, а поз­же встал на сто­ро­ну Анто­ния. (3) Поис­ти­не, так вели­ка пороч­ность, царя­щая в борь­бе пар­тий и войне; ибо власть пре­дер­жа­щие не при­ни­ма­ли во вни­ма­ние спра­вед­ли­вость, но их враж­да и друж­ба опре­де­ля­лись их лич­ны­ми инте­ре­са­ми в дан­ный момент, так что они рас­це­ни­ва­ли одних и тех же людей, то как вра­гов, то как дру­зей, в зави­си­мо­сти от ситу­а­ции.

30. Достиг­нув это­го согла­ше­ния в лаге­рях в Брун­ди­зии, они устро­и­ли друг для дру­га при­е­мы, Цезарь в воен­ном и рим­ском сти­ле, а Анто­ний — в ази­ат­ском и еги­пет­ском. (2) И теперь, когда они при­ми­ри­лись, сол­да­ты, быв­шие в то вре­мя с Цеза­рем, окру­жи­ли Анто­ния и потре­бо­ва­ли день­ги, кото­рые Цезарь и Анто­ний обе­ща­ли им перед сра­же­ни­ем при Филип­пах; ведь он был послан в Азию, чтобы собрать как мож­но боль­ше денег. (3) И когда он не смог им ниче­го дать, они, конеч­но, нанес­ли бы ему какой-то вред, если бы Цезарь не оста­но­вил их, вдох­но­вив новы­ми надеж­да­ми. После это­го они отпра­ви­ли вете­ра­нов в коло­нии, чтобы защи­тить себя от даль­ней­ших мяте­жей, и затем при­ня­лись за вой­ну, (4) посколь­ку Секст выса­дил­ся в Ита­лии в соот­вет­ст­вии с согла­ше­ни­ем, кото­рое он заклю­чил с Анто­ни­ем, наме­ре­ва­ясь вме­сте с Анто­ни­ем вести вой­ну про­тив Цеза­ря. Но узнав об их дого­во­ре, он воз­вра­тил­ся на Сици­лию, и при­ка­зал Мене, сво­е­му воль­ноот­пу­щен­ни­ку, к кото­ро­му он был чрез­вы­чай­но при­вя­зан, отпра­вить­ся вдоль побе­ре­жья с частью флота и уни­что­жать иму­ще­ство его про­тив­ни­ков. (5) Мена разо­рил мно­гие рай­о­ны Этру­рии и захва­тил Мар­ка Тития, сына Тития, кото­рый был одним из объ­яв­лен­ных вне зако­на и нахо­дил­ся тогда на сто­роне Секс­та; этот сын собрал мно­го судов в целях соб­ст­вен­но­го могу­ще­ства и бази­ро­вал­ся в Нар­бонн­ской про­вин­ции. (6) Этот Титий нисколь­ко не постра­дал бла­го­да­ря сво­е­му отцу, а так­же бла­го­да­ря тому, что его сол­да­ты носи­ли имя Секс­та на щитах: его жизнь было сохра­не­на, одна­ко он не отбла­го­да­рил сво­его спа­си­те­ля по спра­вед­ли­во­сти, но напро­тив, победил его в сра­же­нии и нако­нец убил его, так, что этот его посту­пок пом­ни­ли сре­ди наи­бо­лее извест­ных при­ме­ров такой небла­го­дар­но­сти. (7) Совер­шив все это, Мена при­плыл в Сар­ди­нию и сра­жал­ся с Мар­ком Лури­ем, намест­ни­ком ост­ро­ва; сна­ча­ла он был раз­бит, но поз­же, когда Лурий пре­сле­до­вал его без опас­ки, он выждал его напа­де­ния и раз­вер­нул свои силы про­тив Лурия, одер­жав над ним неожи­дан­ную победу. (8) Вслед за этим Лурий поки­нул ост­ров, а Мена занял его; все горо­да сда­лись ему, кро­ме Кара­ли­са, кото­рый он брал оса­дой, так как мно­гие бег­ле­цы после сра­же­ния нашли там убе­жи­ще. Он выпу­стил без выку­па несколь­ких плен­ни­ков, в том чис­ле Геле­на, воль­ноот­пу­щен­ни­ка Цеза­ря, поль­зо­вав­ше­го­ся боль­шим рас­по­ло­же­ни­ем сво­его гос­по­ди­на, — таким обра­зом обес­пе­чи­вая себе бла­го­же­ла­тель­ность Цеза­ря и гото­вя себе убе­жи­ще под рукой Цеза­ря, на слу­чай, если когда-либо будет в этом нуж­дать­ся.

31. Вот чем зани­мал­ся в то вре­мя Мена; что каса­ет­ся людей в Риме, то они боль­ше не хра­ни­ли спо­кой­ст­вие, посколь­ку Сар­ди­ния была в руках вра­га, побе­ре­жье раз­граб­ля­лось и постав­ки зер­на были пре­рва­ны, тогда как голод, мно­же­ство раз­лич­ных нало­гов, а так­же допол­ни­тель­ные сбо­ры, напри­мер, с вла­дель­цев рабов, очень их раз­дра­жа­ли. (2) Насколь­ко они были доволь­ны согла­ше­ни­ем Анто­ния и Цеза­ря, — ибо дума­ли, что согла­сие меж­ду эти­ми людь­ми озна­ча­ет мир и для них, — настоль­ко или даже боль­ше они были рас­сер­же­ны вой­ной, кото­рую эти два чело­ве­ка про­дол­жа­ли про­тив Секс­та. (3) Совсем недав­но они впу­сти­ли этих двух пра­ви­те­лей в город на лоша­дях, как буд­то в три­ум­фе, пре­до­ста­ви­ли им три­ум­фаль­ное пла­тье — такое же, как у тех, кто празд­но­вал три­ум­фы, — раз­ре­ши­ли им наблюдать за пред­став­ле­ни­я­ми, сидя на государ­ст­вен­ных ска­мьях и пред­ло­жи­ли Анто­нию женить­ся на овдо­вев­шей сест­ре Цеза­ря, Окта­вии, хотя она и была бере­мен­на, (4) теперь же они зна­чи­тель­но изме­ни­ли свое поведе­ние. Сна­ча­ла, встре­ча­ясь на сход­ках или соби­ра­ясь на пред­став­ле­ни­ях, они торо­пи­ли Анто­ния и Цеза­ря заклю­чить мир и при этом поды­ма­ли гром­кий ропот; и так как эти лиде­ры не слу­ша­ли их, они все более отда­ля­лись от них и под­дер­жи­ва­ли Секс­та. (5) Они не толь­ко посто­ян­но роп­та­ли, чтобы спо­соб­ст­во­вать его инте­ре­сам, но даже во вре­мя игр в Цир­ке удо­сто­и­ли гром­ки­ми апло­дис­мен­та­ми ста­тую Неп­ту­на, кото­рую нес­ли в про­цес­сии, таким обра­зом выра­жая свое вели­кое вос­хи­ще­ние Секс­том. И когда в неко­то­рые дни ее не было в про­цес­сии, они набра­ли кам­ней, выгна­ли маги­ст­ра­тов с Фору­ма, сбро­си­ли ста­туи Цеза­ря и Анто­ния, и нако­нец, когда даже этим спо­со­бом им ниче­го не уда­лось добить­ся, ярост­но бро­си­лись на вла­сти­те­лей, как буд­то соби­ра­ясь убить их. (6) Цезарь разо­рвал на себе одеж­ды и при­нял­ся умо­лять их, хотя его сопро­вож­даю­щие были ране­ны, Анто­ний же пытал­ся при­ме­нить к ним наси­лие. И когда по этой при­чине народ разъ­ярил­ся и появи­лись опа­се­ния, что они совер­шат впо­след­ст­вии и дру­гие акты наси­лия, эти двое были про­тив сво­его жела­ния вынуж­де­ны послать к Секс­ту мир­ные пред­ло­же­ния.

32. Тем вре­ме­нем Цезарь и Анто­ний сме­сти­ли пре­то­ров и кон­су­лов, хотя оста­ва­лось недол­го до завер­ше­ния года, и назна­чи­ли дру­гих, нисколь­ко не заботясь о том, что им при­дет­ся испол­нять слу­жеб­ные обя­зан­но­сти все­го несколь­ко дней. (2) Одним из тех, кто в это вре­мя стал кон­су­лом, был Луций Кор­не­лий Бальб, гади­та­нец, кото­рый настоль­ко пре­взо­шел людей сво­его поко­ле­ния в богат­стве и щед­ро­сти, что после смер­ти оста­вил в наслед­ство по сто сестер­ци­ев каж­до­му рим­ско­му граж­да­ни­ну. (3) Они не толь­ко сде­ла­ли это, но и, когда в послед­ний день года умер эдил, выбра­ли дру­го­го на несколь­ко остаю­щих­ся часов. Имен­но в это же самое вре­мя в Риме был постро­ен водо­про­вод — Aqua Iulia, как он назы­вал­ся, (4) и кон­су­лы про­ве­ли празд­ник, кото­рый обе­ща­ли устро­ить после завер­ше­ния вой­ны про­тив убийц Цеза­ря. Обя­зан­но­сти, воз­ла­гае­мые на кол­ле­гию сеп­тем­ви­ров, были выпол­не­ны пон­ти­фи­ка­ми, так как не при­сут­ст­во­ва­ло ни одно­го ее чле­на. Так же посту­па­ли и в мно­гих дру­гих слу­ча­ях впо­след­ст­вии.

33. Поми­мо назван­ных собы­тий, слу­чив­ших­ся в том году, Цезарь устро­ил обще­ст­вен­ные похо­ро­ны Сфе­ру, кото­рый был его слу­гой в дет­стве и затем полу­чил сво­бо­ду. Так­же он пре­дал смер­ти Саль­види­е­на Руфа, кото­ро­го подо­зре­вал в зло­умыш­ле­ни­ях. (2) Это был чело­век само­го тем­но­го про­ис­хож­де­ния, и одна­жды, в то вре­мя, как он пас ста­до, из его голо­вы вырва­лось пла­мя; но он был выдви­нут Цеза­рем на долж­ность кон­су­ла, хотя не был даже чле­ном сена­та, а его брат, умер­ший рань­ше него, был похо­ро­нен за Тиб­ром, после того, как спе­ци­аль­но для этой цели постро­и­ли мост. (3) Но ничто в жиз­ни чело­ве­ка не посто­ян­но, и он был, нако­нец, обви­нен в сена­те лич­но Цеза­рем и убит как враг Цеза­ря и все­го наро­да. В свя­зи с его каз­нью были при­не­се­ны бла­годар­ст­вен­ные жерт­вы и, кро­ме того, забота о горо­де была пору­че­на три­ум­ви­рам с обще­при­ня­тым опре­де­ле­ни­ем «…чтобы государ­ство не потер­пе­ло ника­ко­го вреда». (4) В пред­ше­ст­ву­ю­щем году люди, при­над­ле­жа­щие к сосло­вию всад­ни­ков, уби­ва­ли диких живот­ных в Цир­ке по слу­чаю Lu­di Apol­li­na­res. И вопре­ки пра­ви­лу был встав­лен допол­ни­тель­ный день для того, чтобы пер­вый день насту­паю­ще­го года не сов­пал с рыноч­ным, кото­рый про­во­ди­ли каж­дые девять дней — это сов­па­де­ние все­гда стро­го пред­от­вра­ща­лось с ран­них вре­мен Рима. Есте­ствен­но, поз­же при­шлось изъ­ять день, чтобы кален­дарь дви­гал­ся соглас­но систе­ме, изо­бре­тен­ной преж­ним Цеза­рем. (5) Вла­де­ния Атта­ла и Дейота­ра, умер­ших в Гала­тии, были пере­да­ны неко­е­му Касто­ру. Так­же Пуб­лий Фаль­ци­дий, быв­ший в то вре­мя три­бу­ном, про­вел закон о поряд­ке насле­до­ва­ния, назван­ный Lex Fal­ci­dia, кото­рый при­ме­ня­ет­ся в пол­ную силу даже сего­дня; соглас­но ему, если наслед­ник поче­му-либо чув­ст­ву­ет себя обре­ме­нен­ным, он может полу­чить чет­вер­тую часть заве­щан­ной ему соб­ст­вен­но­сти, отка­зав­шись от осталь­но­го.

34. Таки­ми были собы­тия этих двух лет; в сле­дую­щем году, когда Луций Мар­ций и Гай Сабин были кон­су­ла­ми, сенат рати­фи­ци­ро­вал все дей­ст­вия три­ум­ви­ров со вре­ме­ни, когда они сфор­ми­ро­ва­ли свою оли­гар­хию; (2) они учреди­ли неко­то­рые новые нало­ги, пото­му что рас­хо­ды ока­за­лись гораздо бо́льши­ми, чем бюд­жет, создан­ный во вре­ме­на преж­не­го Цеза­ря. Ибо, хотя они тра­ти­ли огром­ные сум­мы на соб­ст­вен­ные нуж­ды и осо­бен­но на сол­дат, но сты­ди­лись толь­ко одно­го — того, что эти рас­хо­ды про­ти­во­ре­чи­ли пре­цеден­ту. (3) Напри­мер, когда Цезарь теперь впер­вые сбрил боро­ду, он лич­но устро­ил вели­ко­леп­ное пред­став­ле­ние поми­мо празд­ни­ка, орга­ни­зо­ван­но­го для всех граж­дан за обще­ст­вен­ный счет. Впо­след­ст­вии он не носил боро­ды, подоб­но осталь­ным; ибо он уже начи­нал оча­ро­вы­вать­ся Ливи­ей и раз­вел­ся со Скри­бо­ни­ей в тот самый день, когда она роди­ла ему дочь. (4) Посколь­ку рас­хо­ды ста­но­ви­лись гораздо боль­ши­ми, чем преж­де, а дохо­ды, в любом слу­чае недо­ста­точ­ные, соби­ра­лись в это вре­мя в даже мень­ших коли­че­ствах из-за борь­бы пар­тий, три­ум­ви­ры уста­но­ви­ли неко­то­рые новые нало­ги; а так­же вве­ли в сенат очень мно­го новых людей, не толь­ко из чис­ла союз­ни­ков, но и сол­дат, и сыно­вей воль­ноот­пу­щен­ни­ков, и даже рабов. (5) Во вся­ком слу­чае, некий Мак­сим, тогда соби­раю­щий­ся стать кве­сто­ром, был узнан сво­им хозя­и­ном и стя­нут с три­бу­ны; и хотя долж­ность, на кото­рую он осме­лил­ся пре­тен­до­вать, гаран­ти­ро­ва­ла ему непри­кос­но­вен­ность, все же дру­го­го раба, кото­рый был обна­ру­жен на долж­но­сти пре­то­ра, сбро­си­ли вниз со ска­лы Капи­то­лия, сна­ча­ла осво­бо­див, чтобы нака­за­ние мог­ло иметь над­ле­жа­щее досто­ин­ство.

35. Экс­пе­ди­ция, кото­рую Анто­ний гото­вил про­тив пар­фян, послу­жи­ла им неко­то­рым оправ­да­ни­ем для уве­ли­че­ния чис­ла новых сена­то­ров. По этой же при­чине они рас­пре­де­ли­ли на мно­го лет впе­ред раз­лич­ные маги­ст­ра­ту­ры, вклю­чая кон­суль­ство на восемь пол­ных лет, чтобы таким обра­зом отбла­го­да­рить тех, кто сотруд­ни­чал с ними, и при­влечь дру­гих. (2) И они выби­ра­ли не двух еже­год­ных кон­су­лов, как тре­бо­ва­ла тра­ди­ция, но теперь впер­вые выбра­ли несколь­ких в самый день выбо­ров. И рань­ше, конеч­но, неко­то­рые полу­ча­ли маги­ст­ра­ту­ру, хотя их пред­ше­ст­вен­ни­ки не умер­ли и не были сме­ще­ны из-за лише­ния граж­дан­ских прав или по иной при­чине, но все эти люди ста­но­ви­лись долж­ност­ны­ми лица­ми в соот­вет­ст­вии с реше­ни­ем маги­ст­ра­тов, избран­ных на пол­ный год; теперь же нико­го не изби­ра­ли на весь год, но для раз­лич­ных частей года был назна­чен раз­ный состав долж­ност­ных лиц. (3) И люди, пер­вы­ми зани­мав­шие долж­ность кон­су­ла, дава­ли имя все­му году; дру­гих в пери­од их служ­бы назы­ва­ли кон­су­ла­ми жите­ли горо­да и осталь­ной части Ита­лии, как это про­ис­хо­дит и сего­дня, но осталь­ные граж­дане импе­рии зна­ли немно­гих из них или даже нико­го и поэто­му назва­ли их «мень­шие кон­су­лы».

36. Тако­вы были дей­ст­вия Цеза­ря и Анто­ния дома. С Секс­том они сна­ча­ла дого­во­ри­лись через посред­ни­ков о том, как и на каких усло­ви­ях может быть достиг­ну­то при­ми­ре­ние, и затем сами встре­ти­лись с ним око­ло Мизе­на. Эти двое рас­по­ло­жи­лись на суше, а Секст неда­ле­ко от них на окру­жен­ной водой насы­пи, кото­рая была постро­е­на в море с целью обес­пе­че­ния его без­опас­но­сти. (2) Здесь же был весь флот Секс­та и вся пехота тех дво­их; мало того, силы одной сто­ро­ны были собра­ны на бере­гу, а дру­гой сто­ро­ны — на кораб­лях в пол­ном воору­же­нии, и поэто­му всем было совер­шен­но оче­вид­но, что они заклю­ча­ют мир из стра­ха перед воен­ной силой друг дру­га и по необ­хо­ди­мо­сти: два три­ум­ви­ра — из-за наро­да, а Секст — из-за сво­их сто­рон­ни­ков. (3) Дого­вор был заклю­чен на тех усло­ви­ях, что рабы, бежав­шие к Секс­ту, долж­ны полу­чить сво­бо­ду и все изгнан­ные долж­ны быть вос­ста­нов­ле­ны в пра­вах, кро­ме убийц Цеза­ря. Конеч­но, они про­сто лице­ме­ри­ли, исклю­чив из дого­во­ра послед­них, так как в дей­ст­ви­тель­но­сти неко­то­рые из них уже были вос­ста­нов­ле­ны в пра­вах, и сам Секст счи­тал­ся одним из них. (4) Но, во вся­ком слу­чае, было запи­са­но, что всем осталь­ным, кро­ме убийц Цеза­ря, будет поз­во­ле­но воз­вра­тить­ся в без­опас­но­сти и воз­ме­ще­на чет­верть их кон­фис­ко­ван­ной соб­ст­вен­но­сти; что неко­то­рые из них немед­лен­но полу­чат три­бун­ские, пре­тор­ские и жре­че­ские долж­но­сти; что сам Секст будет выбран кон­су­лом и при­нят в кол­ле­гию авгу­ров, (5) полу­чит семь­де­сят мил­ли­о­нов сестер­ци­ев из состо­я­ния его отца, и будет управ­лять Сици­ли­ей, Сар­ди­ни­ей и Ахай­ей в тече­ние пяти лет; что он не дол­жен при­ни­мать бег­ле­цов или уве­ли­чи­вать коли­че­ство судов или дер­жать гар­ни­зо­ны в Ита­лии, (6) но дол­жен посвя­тить свои уси­лия обес­пе­че­нию без­опас­но­сти полу­ост­ро­ва со сто­ро­ны моря и посы­лать уста­нов­лен­ное коли­че­ство зер­на людям в горо­де. Они огра­ни­чи­ли его власть этим пери­о­дом вре­ме­ни, пото­му что жела­ли, чтобы каза­лось, что они так­же осу­ществля­ют вре­мен­ную, а не посто­ян­ную власть.

37. После состав­ле­ния и под­пи­са­ния это­го дого­во­ра они отпра­ви­ли его на хра­не­ние вестал­кам, а затем обме­ня­лись дара­ми и обня­ли друг дру­га. В тот же самый момент вели­кий оглу­ши­тель­ный крик под­нял­ся на мате­ри­ке и на судах. (2) Боль­шин­ство при­сут­ст­во­вав­ших сол­дат и граж­дан­ских лиц закри­ча­ли одно­вре­мен­но, будучи ужас­но утом­ле­ны вой­ной и с нетер­пе­ни­ем ожи­дая мира, так, что даже горы содрог­ну­лись; и вслед за этим сре­ди них под­ня­лась боль­шая тре­во­га, и мно­гие умер­ли от стра­ха, а дру­гие были затоп­та­ны или задох­ну­лись. (3) Те, кто были в малень­ких лод­ках, не жда­ли, чтобы достиг­нуть зем­ли на них, но выпры­ги­ва­ли в море, а те, кто были на бере­гу — кида­лись в воду. Они заклю­ча­ли друг дру­га в объ­я­тья, пла­вая, и обни­ма­лись, погру­жа­ясь в воду, что пред­став­ля­ло необы­чай­ное зре­ли­ще. (4) Неко­то­рые зна­ли, что их род­ст­вен­ни­ки и дру­зья живы, и встре­тив­шись с ними, дали волю необуздан­ной радо­сти. Дру­гие, счи­тав­шие доро­гих им людей погиб­ши­ми, теперь неожи­дан­но увиде­ли их и дол­гое вре­мя не зна­ли, что делать, оста­ва­лись без­молв­ны­ми, не веря сво­им гла­зам и молясь, чтобы это ока­за­лось прав­дой; и не мог­ли пове­рить, пока не назва­ли их по име­ни и не услы­ша­ли в ответ их голо­са; (5) тогда, поис­ти­не, они радо­ва­лись не мень­ше, чем если бы их дру­зья вос­крес­ли из мерт­вых, и, усту­пая при­ли­ву радо­сти, не мог­ли удер­жать­ся от слез. Те же, кто не знал о гибе­ли сво­их близ­ких и счи­тал, что они живы и здо­ро­вы, ходи­ли и иска­ли их, спра­ши­вая каж­до­го встреч­но­го. (6) Пока им не уда­ва­лось узнать ниче­го опре­де­лен­но­го, они были подоб­ны сума­сшед­шим и погру­же­ны в отча­я­ние, наде­ясь най­ти род­ст­вен­ни­ков и опа­са­ясь, что они мерт­вы, не в силах ни оста­вить надеж­ду, ни побо­роть горе. (7) Но узнав нако­нец прав­ду, они рва­ли на себе воло­сы и разди­ра­ли одеж­ды, при­зы­вая утра­чен­ных по име­ни, как буд­то голо­са мог­ли их достиг­нуть, как буд­то их дру­зья толь­ко умер­ли и нахо­ди­лись у них перед гла­за­ми. (8) И даже если кто-нибудь сам не имел такой при­чи­ны для радо­сти или печа­ли, на них, по край­ней мере, воздей­ст­во­ва­ли пере­жи­ва­ния осталь­ных; ибо они или радо­ва­лись с теми, кто был дово­лен, или огор­ча­лись с теми, кто был опе­ча­лен, и даже будучи сво­бод­ны от соб­ст­вен­ных пере­жи­ва­ний, они все же не мог­ли остать­ся без­раз­лич­ны­ми из-за това­ри­ще­ства с осталь­ны­ми. (9) Так что они не были пре­сы­ще­ны радо­стью и не сты­ди­лись печа­ли, ибо все вокруг испы­ты­ва­ли то же самое, и потра­ти­ли пол­ный день и боль­шую часть ночи на это про­яв­ле­ние чувств.

38. После это­го лиде­ры, так же как и осталь­ные, при­ни­ма­ли и уго­ща­ли друг дру­га, сна­ча­ла Секст на сво­ем судне, а затем Цезарь и Анто­ний на бере­гу; ибо Секст настоль­ко пре­взо­шел их в воен­ной силе, что не выса­дил­ся на сушу для встре­чи с ними, пока они не побы­ва­ли на бор­ту его суд­на. (2) И хотя такая дого­во­рен­ность дава­ла Секс­ту воз­мож­ность убить их обо­их, когда они были в малень­кой лод­ке с несколь­ки­ми сто­рон­ни­ка­ми, как Мена ему и сове­то­вал, он не поже­лал так посту­пить. Раз­го­ва­ри­вая с Анто­ни­ем, завла­дев­шим домом его отца в Ca­ri­nae (назва­ние рай­о­на в Риме), (3) он весь­ма удач­но пошу­тил, гово­ря, что при­ни­ма­ет их в Ca­ri­nae; ведь то же назва­ние носят кили судов. Одна­ко он не дей­ст­во­вал про­тив них так, буд­то вспо­ми­нал о про­шлом с горе­чью, но на сле­дую­щий день не толь­ко пиро­вал в свою оче­редь у три­ум­ви­ров, но и обру­чил свою дочь с Мар­ком Мар­цел­лом, пле­мян­ни­ком Цеза­ря.

39. Эта вой­на тогда была при­оста­нов­ле­на; а вой­на с Лаби­е­ном и пар­фя­на­ми подо­шла к кон­цу сле­дую­щим обра­зом. Сам Анто­ний воз­вра­тил­ся из Ита­лии в Гре­цию и надол­го там задер­жал­ся, удо­вле­тво­ряя свои стра­сти и разо­ряя горо­да, чтобы они пере­шли к Секс­ту в самом пла­чев­ном состо­я­нии. (2) В это вре­мя он жил в мно­гих отно­ше­ни­ях вопре­ки тра­ди­ци­ям сво­ей стра­ны, назы­вая себя, напри­мер, Новым Дио­ни­сом и наста­и­вая, чтобы его так назы­ва­ли дру­гие; и когда афи­няне ввиду это­го обру­чи­ли с ним Афи­ну, он объ­явил, что всту­па­ет в этот брак и потре­бо­вал от них в каче­стве при­да­но­го четы­ре мил­ли­о­на сестер­ци­ев. Зани­ма­ясь эти­ми дела­ми, он послал Пуб­лия Вен­ти­дия впе­ред, в Азию. (3) Этот офи­цер, не дожи­да­ясь Анто­ния, напал на Лаби­е­на и ужас­нул его вне­зап­но­стью сво­его появ­ле­ния и сво­и­ми леги­о­на­ми, ибо Лаби­ен был без пар­фян и имел с собой толь­ко мест­ных сол­дат. Вен­ти­дий обна­ру­жил, что Лаби­ен даже не рис­ку­ет всту­пать в сра­же­ние, вытес­нил его из стра­ны и пре­сле­до­вал во гла­ве лег­ких отрядов до самой Сирии. (4) Вен­ти­дий настиг его око­ло гор Тавр и поме­шал ему идти даль­ше, но в тече­ние несколь­ких дней они сто­я­ли там, не дви­га­ясь, посколь­ку Лаби­ен ожи­дал пар­фян, а Вен­ти­дий свои тяже­ло­во­ору­жен­ные отряды. 40. Под­креп­ле­ние, одна­ко, при­бы­ло одно­вре­мен­но к обе­им сто­ро­нам; и, хотя Вен­ти­дий, опа­са­ясь вар­вар­ской кон­ни­цы, остал­ся в сво­ем лаге­ре на высо­ком хол­ме, (2) пар­фяне, из-за сво­ей чис­лен­но­сти и из-за того, что одна­жды уже побеж­да­ли, испол­ни­лись пре­зре­ния к сво­им про­тив­ни­кам и бро­си­лись на холм на рас­све­те, не дожи­да­ясь даже соеди­не­ния с Лаби­е­ном; и когда никто не вышел им навстре­чу, дви­ну­лись пря­мо вверх. (3) Когда они были на подъ­еме, рим­ляне помча­лись вниз и лег­ко сбро­си­ли их вниз. Мно­гие из пар­фян были уби­ты в руко­паш­ном бою, но еще боль­ше людей пока­ле­чи­ло друг дру­га при отступ­ле­нии, так как неко­то­рые уже обра­ти­лись в бег­ство, а дру­гие все еще насту­па­ли; и остав­ши­е­ся в живых сбе­жа­ли, не к Лаби­е­ну, но в Кили­кию. (4) Вен­ти­дий пре­сле­до­вал их до лаге­ря, но оста­но­вил­ся, увидев там Лаби­е­на. Послед­ний выстро­ил свои силы как буд­то для того, чтобы пред­ло­жить ему сра­же­ние, но пони­мая, что его сол­да­ты удру­че­ны из-за бег­ства вар­ва­ров, он не риск­нул всту­пить в сра­же­ние, а ночью попы­тал­ся вый­ти из окру­же­ния. (5) Одна­ко Вен­ти­дий зара­нее узнал об этом плане от дезер­ти­ров и, рас­ста­вив заса­ды, убил мно­гих про­би­рав­ших­ся из окру­же­ния и захва­тил осталь­ных, остав­лен­ных Лаби­е­ном. Послед­ний, сме­нив свои одеж­ды, вре­мен­но ока­зал­ся в без­опас­но­сти и неко­то­рое вре­мя скры­вал­ся в Кили­кии, (6) но был впо­след­ст­вии захва­чен Демет­ри­ем, воль­ноот­пу­щен­ни­ком стар­ше­го Цеза­ря, кото­ро­го в то вре­мя Анто­ний назна­чил управ­лять Кипром; Демет­рий, узнав что Лаби­ен бежал, при­ка­зал искать его и схва­тил.

41. После того, как Вен­ти­дий вер­нул Кили­кию, он при­нял на себя управ­ле­ние про­вин­ци­ей, но послал Пом­пе­дия Сило­на с кон­ни­цей впе­ред к Ама­ну. (2) Эта гора нахо­дит­ся на гра­ни­це меж­ду Кили­ки­ей и Сири­ей и име­ет про­ход, настоль­ко узкий, что неко­гда его пере­го­ро­ди­ли сте­ной и ворота­ми, и от это­го место и полу­чи­ло свое назва­ние. (3) Силон, одна­ко, не смог захва­тить его и чуть не потер­пел пора­же­ние от Фар­на­па­та, офи­це­ра Пако­ра, коман­дую­ще­го гар­ни­зо­ном в про­хо­де. (4) Его спас­ло то, что во вре­мя сра­же­ния подо­шел Вен­ти­дий и напал на вар­ва­ров, не ожи­дав­ших его и более мало­чис­лен­ных. Рим­ляне уби­ли Фар­на­па­та и мно­гих дру­гих. Таким обра­зом, они без сра­же­ния завла­де­ли Сири­ей (так как пар­фяне бежа­ли ото­всюду), за исклю­че­ни­ем ара­дий­цев, а так­же без вся­ких труд­но­стей заня­ли Пале­сти­ну, изгнав из стра­ны царя Анти­го­на. (5) Поми­мо это­го, Вен­ти­дий взыс­кал боль­шие сум­мы денег с каж­дой про­вин­ции в отдель­но­сти, а так­же с Анти­го­на, Антио­ха и Мал­ха Наба­тей­ско­го, пото­му что они помо­га­ли Пако­ру. Сам Вен­ти­дий не полу­чил от сена­та ника­кой награ­ды за свои свер­ше­ния, так как не имел соб­ст­вен­ных пол­но­мо­чий, а дей­ст­во­вал как под­чи­нен­ный дру­го­го; но Анто­ний удо­сто­ил его хва­леб­ны­ми реча­ми и бла­го­дар­но­стя­ми. (6) Что каса­ет­ся ара­дий­цев, то они боя­лись, что долж­ны будут запла­тить штраф за свою сме­лость про­тив Анто­ния, и не жела­ли прий­ти с ним к согла­ше­нию, но были захва­че­ны дру­ги­ми после мно­гих трудов.

При­бли­зи­тель­но в это вре­мя про­изо­шло вос­ста­ние сре­ди илли­рий­цев, но его пода­вил Пол­ли­он после несколь­ких сра­же­ний. 42. В Испа­нии вос­ста­ли церре­та­ны, но и они были поко­ре­ны Каль­ви­ном после неко­то­рых успе­хов и пора­же­ния — послед­нее потер­пел его под­чи­нен­ный, попав­ший в заса­ду вар­ва­ров и бро­шен­ный сво­и­ми сол­да­та­ми. (2) Каль­вин не пред­при­ни­мал ника­ких дей­ст­вий про­тив вра­га, пока не нака­зал этих дезер­ти­ров; собрав их вме­сте, как буд­то для дру­гой цели, он окру­жил их осталь­ны­ми вой­ска­ми, и затем пре­дал смер­ти каж­до­го деся­то­го в двух цен­ту­ри­ях и нака­зал мно­гих цен­ту­ри­о­нов, вклю­чая того, кото­рый был так назы­вае­мым при­ми­пи­лом. (3) Совер­шив это и при­об­ре­тя репу­та­цию, подоб­ную той, что была у Мар­ка Крас­са, за при­веде­ние армии в порядок, он отпра­вил­ся про­тив сво­их про­тив­ни­ков и без осо­бых труд­но­стей победил их. (4) И он полу­чил три­умф, несмот­ря на то, что Испа­ния была назна­че­на Цеза­рю; ведь вла­сти­те­ли мог­ли пре­до­став­лять поче­сти под­чи­нен­ным по сво­е­му жела­нию. Золо­то, кото­рое обыч­но дают горо­да для три­ум­фа, Каль­вин собрал с испан­ских горо­дов и потра­тил толь­ко часть на празд­но­ва­ния, но боль­шую долю на стро­и­тель­ство Регии. (5) Она была сожже­на, и теперь он вос­ста­но­вил и освя­тил ее, вели­ко­леп­но укра­сив раз­лич­ны­ми пред­ме­та­ми и ста­ту­я­ми, часть из кото­рых он выпро­сил у Цеза­ря, обе­щая вер­нуть. И когда Цезарь потре­бо­вал воз­вра­та, Каль­вин не вер­нул их, отшу­тив­шись. При­тво­ря­ясь, у него не хва­та­ет помощ­ни­ков, он ска­зал: «Пошли людей и возь­ми их». И Цезарь, боясь кощун­ства, поз­во­лил оста­вить их в каче­стве даров.

43. Вот что про­изо­шло в то вре­мя. Но в кон­суль­ство Аппия Клав­дия и Гая Нор­ба­на, кото­рые впер­вые име­ли по два кве­сто­ра в каче­стве помощ­ни­ков, народ­ные мас­сы вос­ста­ли про­тив сбор­щи­ков нало­гов, жесто­ко их угне­тав­ших, и всту­пи­ли в схват­ки с сами­ми сбор­щи­ка­ми, их помощ­ни­ка­ми и сол­да­та­ми, помо­гав­ши­ми им соби­рать день­ги; (2) и шесть­де­сят семь пре­то­ров один за дру­гим были назна­че­ны и зани­ма­ли долж­ность. Один чело­век был выбран кве­сто­ром, будучи еще маль­чи­ком, и достиг совер­шен­но­ле­тия лишь на сле­дую­щий день; дру­гой, вклю­чен­ный в сенат, желал сра­жать­ся на арене как гла­ди­а­тор. (3) Мало того, что ему это не поз­во­ли­ли, но так­же был издан закон, запре­щав­ший сена­то­ру сра­жать­ся в каче­стве гла­ди­а­то­ра, а рабу быть лик­то­ром; запре­ще­но было и сожже­ние тел в пре­де­лах двух миль от горо­да.

(4) Так­же в это вре­мя слу­чи­лось мно­го зло­ве­щих пред­зна­ме­но­ва­ний, напри­мер, извер­же­ние олив­ко­во­го мас­ла на бере­гу Тиб­ра¹ и мно­гое дру­гое. Сре­ди про­че­го, в резуль­та­те неко­е­го риту­а­ла, про­во­ди­мо­го пон­ти­фи­ка­ми, сго­ре­ла хижи­на Рому­ла; ста­туя Доб­ле­сти, сто­яв­шая перед ворота­ми, упа­ла лицом вниз, а неко­то­рые люди, вдох­нов­лен­ные Мате­рью Богов, объ­яв­ля­ли, что боги­ня гне­ва­ет­ся на них. (5) По этой при­чине обра­ти­лись к Сивил­ли­ным кни­гам, кото­рые сооб­щи­ли то же и пред­пи­са­ли отне­сти ста­тую к морю и очи­стить в его водах. Когда же боги­ню пере­нес­ли на боль­шое рас­сто­я­ние в глу­бо­ко­вод­ный залив и надол­го там оста­ви­ли, вер­нув назад лишь спу­стя дли­тель­ное вре­мя, (6) это обсто­я­тель­ство так­же вызва­ло у рим­лян нема­лые опа­се­ния, и они не успо­ко­и­лись, пока вокруг ее хра­ма и на Фору­ме не вырос­ло четы­ре паль­мо­вых дере­ва.

Поми­мо этих собы­тий, про­ис­хо­див­ших тогда, Цезарь женил­ся на Ливии. 44. Она была доче­рью Ливия Дру­за, назван­но­го в про­скрип­ци­он­ном эдик­те и покон­чив­ше­го с собой после пора­же­ния в Македо­нии, и женой Неро­на, кото­ро­го она, как уже гово­ри­лось, сопро­вож­да­ла в бег­стве. Гово­рят, что она была на шестом меся­це бере­мен­но­сти во вре­мя свадь­бы. (2) Во вся­ком слу­чае, когда Цезарь сомне­вал­ся и спра­ши­вал пон­ти­фи­ков о воз­мож­но­сти бра­ка во вре­мя бере­мен­но­сти, они отве­ти­ли, что если бы име­лось сомне­ние, то брак при­шлось бы отло­жить, но если бере­мен­ность была точ­но уста­нов­ле­на, то для заклю­че­ния бра­ка нет ника­ких пре­пят­ст­вий. Воз­мож­но, они дей­ст­ви­тель­но нашли это сре­ди поста­нов­ле­ний пред­ков, но, конеч­но, они ска­за­ли бы то же самое, даже если бы ниче­го не нашли. (3) Ее муж сам выда­вал жену замуж, как это дела­ет отец; и на сва­деб­ном пиру про­изо­шел сле­дую­щий слу­чай. Один из маль­чи­ков-шутов, кото­рых жен­щи­ны дер­жат рядом с собой для раз­вле­че­ния, как пра­ви­ло обна­жен­ны­ми, видя Ливию, воз­ле­жа­щую на одном ложе рядом с Цеза­рем, и Неро­на на дру­гом с муж­чи­ной, подо­шел к ней и ска­зал, пока­зы­вая на Неро­на: «Что ты здесь дела­ешь, гос­по­жа? Твой супруг воз­ле­жит вон там». (4) Но доволь­но об этом. Поз­же, когда эта жен­щи­на уже жила с Цеза­рем, она роди­ла Клав­дия Дру­за Неро­на. Цезарь под­твер­дил это и ото­слал ребен­ка его отцу, что отме­че­но в его вос­по­ми­на­ни­ях: «Цезарь воз­вра­тил отцу малень­ко­го Неро­на, кото­ро­го роди­ла Ливия, его жена». (5) Нерон умер вско­ре после это­го и оста­вил Цеза­ря опе­ку­ном и это­го маль­чи­ка, и Тибе­рия. В наро­де мно­го сплет­ни­ча­ли об этом и, сре­ди про­че­го, гово­ри­ли: «У счаст­лив­чи­ков дети рож­да­ют­ся через три меся­ца»; и это выска­зы­ва­ние ста­ло посло­ви­цей.

45. Пока в горо­де про­ис­хо­ди­ли эти собы­тия, в Испа­нию при­плыл Богуд из Мав­ри­та­нии, дей­ст­вуя либо по при­ка­зу Анто­ния, либо на свой страх и риск, и при­чи­нил мно­го ущер­ба, так­же и сам неся боль­шие поте­ри; (2) тем вре­ме­нем жите­ли его соб­ст­вен­ных вла­де­ний в окрест­но­сти Тин­ги­са под­ня­лись про­тив него, так что он поки­нул Испа­нию, но не сумел отво­е­вать свою соб­ст­вен­ную стра­ну. Ибо сто­рон­ни­ки Цеза­ря в Испа­нии и Бокх при­бы­ли на помощь вос­став­шим, и он не смог с ними спра­вить­ся. (3) Богуд отбыл, чтобы при­со­еди­нить­ся к Анто­нию, в то вре­мя как Бокх немед­лен­но овла­дел его цар­ст­вом, кото­рое было впо­след­ст­вии закреп­ле­но за ним Цеза­рем; а люди Тин­ги­са полу­чи­ли граж­дан­ство.

(4) В это вре­мя, или даже ранее, была нача­та вой­на меж­ду Секс­том и Цеза­рем; ибо, так как они заклю­чи­ли согла­ше­ние не по соб­ст­вен­ной доб­рой воле или выбо­ру, но по при­нуж­де­нию, они недол­го соблюда­ли его, но сра­зу нару­ши­ли пере­ми­рие. (5) Конеч­но, они непре­мен­но нача­ли бы вой­ну даже в том слу­чае, если бы не нашли пред­ло­га, одна­ко назы­ва­ли сле­дую­щие пово­ды для недо­воль­ства. Мена, все еще нахо­див­ший­ся тогда в Сар­ди­нии, как буд­то он был пре­то­ром, навлек на себя подо­зре­ния Секс­та, так как выпу­стил Геле­на и нахо­дил­ся в кон­так­те с Цеза­рем; кро­ме того, в неко­то­рой мере он был окле­ве­тан людь­ми его соб­ст­вен­но­го сосло­вия, завидо­вав­ши­ми его вла­сти. (6) Поэто­му Секст вызвал его под пред­ло­гом того, что он дол­жен дать отчет о зерне и день­гах из пору­чен­ной ему про­вин­ции. Но вме­сто того, чтобы пови­но­вать­ся, Мена захва­тил и убил людей, послан­ных к нему с этим пору­че­ни­ем, и, заклю­чив согла­ше­ние с Цеза­рем, отдал ему ост­ров, флот вме­сте с арми­ей и под­чи­нил­ся сам. (7) Цезарь, со сво­ей сто­ро­ны, был рад видеть его, посколь­ку Мена заяв­лял, что Секст пре­до­став­ля­ет кров бег­ле­цам вопре­ки согла­ше­нию, стро­ит три­ре­мы и дер­жит гар­ни­зо­ны в Ита­лии; и мало того, что Цезарь защи­щал Мену от гне­ва Секс­та, но даже пошел даль­ше и ока­зал ему боль­шие поче­сти, пода­рил золотые коль­ца, и зачис­лил его в сосло­вие всад­ни­ков. (8) Исто­рия золотых колец сле­дую­щая. Из древ­них рим­лян нико­му, кро­ме сена­то­ров и всад­ни­ков, не поз­во­ля­лось носить золотые коль­ца: не толь­ко тем, кто когда-то был рабом, но даже тем, кто был сво­бод­ным; (9) имен­но по этой при­чине их дают тем воль­ноот­пу­щен­ни­кам, кото­рых выби­ра­ет пра­ви­тель (даже если эти люди уже носят золо­то дру­ги­ми спо­со­ба­ми), как почет­ный знак, ука­зы­ваю­щий, что они пре­вос­хо­дят ста­тус воль­ноот­пу­щен­ни­ка и име­ют пра­во стать всад­ни­ка­ми.

46. Но доволь­но об этом. Секст обви­нял Цеза­ря не толь­ко в пре­до­став­ле­нии покро­ви­тель­ства Мене, но и по дру­гим при­чи­нам: Ахайя была разо­ре­на, согла­со­ван­ные сро­ки не выпол­ня­лись ни в отно­ше­нии него, ни в отно­ше­нии вос­ста­нов­лен­ных изгнан­ни­ков, и поэто­му он послал в Ита­лию Мене­кра­та, дру­го­го сво­его воль­ноот­пу­щен­ни­ка, с при­ка­зом разо­рить Воль­турн и дру­гие части Кам­па­нии. (2) Когда Цезарь узнал это, то забрал у дев-веста­лок доку­мен­ты, содер­жа­щие согла­ше­ние, и вызвал Анто­ния и Лепида. Лепид не отве­тил на вызов, а что каса­ет­ся Анто­ния, то, хотя он и при­был в Брун­ди­зий (посколь­ку все еще нахо­дил­ся в Гре­ции), (3) но преж­де, чем мог встре­тить­ся с Цеза­рем, кото­рый был в Этру­рии, встре­во­жил­ся из-за того, что волк забе­жал в его штаб и загрыз неко­то­рых сол­дат, и поэто­му отплыл назад в Гре­цию, оправ­ды­ва­ясь безот­ла­га­тель­но­стью пар­фян­ских дел. (4) Цезарь, хотя и был твер­до убеж­ден в том, что Анто­ний спе­ци­аль­но оста­вил его один на один с труд­но­стя­ми вой­ны, одна­ко не выка­зал откры­то ника­ко­го гне­ва. Но Секст, со сво­ей сто­ро­ны, стал повсюду рас­ска­зы­вать о том, что Анто­ний не одоб­ря­ет поведе­ние Цеза­ря, и еще более рья­но при­нял­ся за свои дела. В ито­ге, он напал на Ита­лию, выса­дил­ся в раз­лич­ных местах, при­чи­нил мно­го ущер­ба, но и сам силь­но постра­дал. (5) Тем вре­ме­нем у Кум про­изо­шло мор­ское сра­же­ние меж­ду Мене­кра­том и Каль­ви­зи­ем Саби­ном, в кото­ром Цезарь поте­рял мно­го кораб­лей, так как сра­жал­ся про­тив опыт­ных моря­ков; но Мене­крат из рев­но­сти напал на Мену и погиб, таким обра­зом сде­лав поте­ри Секс­та столь же боль­ши­ми. (6) По этой при­чине Секст не при­тя­зал на победу, а Цезарь уте­шил­ся в сво­ем пора­же­нии. 47. Тогда Цезарь нахо­дил­ся в Регии, и сто­рон­ни­ки Секс­та, опа­сав­ши­е­ся, что он пере­пра­вит­ся в Сици­лию, а так­же несколь­ко при­уныв­шие из-за смер­ти Мене­кра­та, отплы­ли от Кум. (2) Сабин без труда пре­сле­до­вал их до Скил­лея, ита­лий­ско­го мыса, но когда он про­плы­вал мимо мыса, силь­ный ветер настиг его, раз­би­вая суда о мыс, топя дру­гие в море, и рас­се­и­вая все осталь­ные. (3) Когда Секст узнал об этом бед­ст­вии, он послал свой флот про­тив них, пору­чив коман­до­ва­ние Апол­ло­фа­ну. Этот коман­дую­щий обна­ру­жил Цеза­ря, так как тот пла­вал вдоль бере­га, наме­ре­ва­ясь пере­плыть на Сици­лию вме­сте с Саби­ном, и напал на него. Цезарь собрал свои суда и поста­вил их на якорь, выстро­ил тяже­ло­во­ору­жен­ных сол­дат на палу­бах и сна­ча­ла доб­лест­но отби­вал­ся от про­тив­ни­ка, (4) ибо суда сто­я­ли носа­ми к про­тив­ни­ку и не под­став­ля­лись для напа­де­ния, но, будучи более тяже­лы­ми и высо­ки­ми, нано­си­ли боль­ший ущерб тем, кото­рые при­бли­жа­лись к ним, а его тяже­ло­во­ору­жен­ные сол­да­ты, всту­пив в непо­сред­ст­вен­ное столк­но­ве­ние с вра­гом, намно­го пре­вос­хо­ди­ли про­тив­ни­ков. (5) Тогда Апол­ло­фан, таба­ня, стал пере­да­вать ране­ных и устав­ших на дру­гие суда, пред­на­зна­чен­ные для этой цели, и брал на борт све­жих людей; он так­же совер­шал посто­ян­ные напа­де­ния и исполь­зо­вал горя­щие сна­ряды, так что Цезарь был нако­нец раз­бит, бежал к зем­ле и встал на якорь. (6) Но даже тогда враг про­дол­жал его тес­нить, и сто­рон­ни­ки Цеза­ря неожи­дан­но отбро­си­ли яко­ря и отплы­ли, чтобы про­ти­во­сто­ять вра­гу. Толь­ко это, а так­же наступ­ле­ние ночи, пре­кра­тив­шее бое­вые дей­ст­вия, поме­ша­ло Апол­ло­фа­ну сжечь часть судов Цеза­ря и взять на абор­даж осталь­ные.

48. На сле­дую­щий день после этих собы­тий вне­зап­ная буря нале­те­ла на Цеза­ря и Саби­на, сто­яв­ших на яко­ре вме­сте, и в срав­не­нии с ней их преды­ду­щие неуда­чи пока­за­лись пустя­ка­ми. Флот Саби­на постра­дал мень­ше, (2) так как Мена, ста­рый мор­ской волк, пред­видел шторм и немед­лен­но напра­вил свои суда в откры­тое море и там поста­вил их на якорь — на рас­сто­я­нии друг от дру­га и на ослаб­лен­ных линях, так, чтобы лини не натя­ги­ва­лись и не рва­лись, и при­ка­зал гре­сти пря­мо про­тив вет­ра; таким обра­зом ни один канат не был натя­нут, и корабль оста­вал­ся на одном месте, с помо­щью весел пре­одоле­вая то рас­сто­я­ние, на кото­рое его отбра­сы­вал ветер. (3) Но дру­гие коман­дую­щие, нака­нуне участ­во­вав­шие в тяже­лом сра­же­нии и пока еще пока еще недо­ста­точ­но зна­ко­мые с море­пла­ва­ни­ем, были выбро­ше­ны на берег и поте­ря­ли мно­го судов. Ночь, кото­рая преж­де ока­за­ла им самую боль­шую помощь, была теперь глав­ной при­чи­ной бед­ст­вия, посколь­ку всю ночь ветер дул дол­го и ярост­но, сры­вал суда с яко­рей и раз­би­вал их о кам­ни. (4) Это был их конец; моря­ки и леги­о­не­ры бес­слав­но поги­ба­ли, так как ниче­го не мог­ли раз­глядеть в тем­но­те и рас­слы­шать из-за шума и эха, тем более, что ветер уно­сил дру­гие зву­ки. (5) Из-за это­го бед­ст­вия Цезарь окон­ча­тель­но отча­ял­ся в высад­ке на Сици­лии и удо­вле­тво­рил­ся тем, что охра­нял побе­ре­жье мате­ри­ка; но Секст еще более воз­ли­ко­вал, пове­рил в то, что явля­ет­ся сыном Неп­ту­на, и носил лазо­ре­вые одеж­ды, и живы­ми бро­сал в про­лив не толь­ко лоша­дей, но так­же, как гово­рят неко­то­рые, и людей. (6) Сам он гра­бил Ита­лию, а Апол­ло­фа­на послал в Афри­ку. Апол­ло­фа­на пре­сле­до­вал Мена, кото­рый настиг его и нанес неболь­шой ущерб. И когда жите­ли ост­ро­вов у побе­ре­жья Сици­лии про­дол­жи­ли пере­хо­дить на сто­ро­ну Секс­та, Цезарь поме­шал липар­цам, пере­се­лив их с ост­ро­ва в Кам­па­нию и при­нудив их жить в Неа­по­ле, пока вой­на будет про­дол­жить­ся. 49. Тем вре­ме­нем он про­дол­жал стро­ить суда почти по всей Ита­лии и соби­рать рабов для исполь­зо­ва­ния в каче­стве греб­цов, сна­ча­ла заби­рая их у дру­зей, кото­рые, как пред­по­ла­га­лось, дава­ли охот­но, а затем у осталь­ных: у сена­то­ров, всад­ни­ков и зажи­точ­ных пле­бе­ев. Он так­же созда­вал тяже­ло­во­ору­жен­ные отряды и соби­рал день­ги со всех граж­дан, с союз­ни­ков и поко­рен­ных пле­мен, и в Ита­лии и за ее пре­де­ла­ми.

(2) Этот год и сле­дую­щий он про­вел, зани­ма­ясь стро­и­тель­ст­вом судов и сбо­ром и обу­че­ни­ем греб­цов. Он лич­но кон­тро­ли­ро­вал и управ­лял всем этим делом, как и дру­ги­ми вопро­са­ми в Ита­лии и в Гал­лии, где нача­лось неболь­шое вос­ста­ние, но обо­рудо­ва­ние флота пору­чил Агрип­пе. (3) Цезарь послал за вой­ском Агрип­пы, сра­жав­шим­ся с повстан­ца­ми в Гал­лии, где тот стал вто­рым из рим­лян, пере­пра­вив­шим­ся через Рейн для веде­ния вой­ны, и, награ­див Агрип­пу три­ум­фом, пору­чил ему закон­чить созда­ние флота и обу­че­ние людей. (4) Агрип­па, став­ший кон­су­лом вме­сте с Луци­ем Гал­лом, не празд­но­вал три­умф, счи­тая позор­ным для себя тор­же­ст­во­вать, когда Цезарь пере­жи­вал неуда­чи, но с боль­шим энту­зи­аз­мом при­нял­ся за работу. По все­му побе­ре­жью Ита­лии стро­и­лись суда. Но так как не была най­де­на бух­та, где мож­но было бы без­опас­но бро­сить якорь, ибо боль­шая часть побе­ре­жья Ита­лии даже в то вре­мя была лише­на гава­ней, он заду­мал и выпол­нил вели­ко­леп­ное пред­при­я­тие, кото­рое далее я опи­шу подроб­но, так как оно свя­за­но с совре­мен­ным поло­же­ни­ем дел.

50. В кам­пан­ских Кумах, меж­ду Мизе­ном и Путе­о­ла­ми, име­ет­ся область в фор­ме полу­ме­ся­ца, окру­жен­ная, за исклю­че­ни­ем узких уще­лий, низ­ки­ми гора­ми, лишен­ны­ми рас­ти­тель­но­сти; она огра­ни­чи­ва­ет залив, разде­лен­ный на три части. (2) Пер­вая часть — внеш­няя, око­ло горо­дов, вто­рая отде­ле­на от нее узкой полос­кой зем­ли, а третья, боло­ти­стая, нахо­дит­ся в глу­бине зали­ва. Послед­няя назы­ва­ет­ся Аверн­ским, а сред­няя Лук­рин­ским озе­ра­ми; внеш­няя — часть Тиррен­ско­го моря и так же назы­ва­ет­ся. (3) Посколь­ку Лук­рин­ское озе­ро лежит меж­ду морем с обе­их сто­рон, Агрип­па про­рыл узкие кана­лы в пере­шей­ке, отде­ля­ю­щем его от откры­то­го моря, и таким обра­зом создал пре­вос­ход­ную гавань для судов. (4) Во вре­мя про­веде­ния работ сто­яв­шая над Аверн­ским озе­ром ста­туя — то ли Калип­со, кото­рой посвя­ще­но это место, куда, по пре­да­ни­ям, при­плы­вал Одис­сей, то ли некой дру­гой геро­и­ни, — покры­лась по́том, подоб­но чело­ве­че­ско­му телу. Что это озна­ча­ло, я не могу ска­зать, но про­дол­жу сооб­щать все важ­ное о том, что я видел в том месте

51. Здеш­ние горы, нахо­дя­щи­е­ся близ­ко к внут­рен­ним вод­ным резер­ву­а­рам, содер­жат источ­ни­ки, несу­щие обиль­ный жар, сме­шан­ный с водой; и ни один из этих двух эле­мен­тов нигде не най­ден отдель­но (то есть ни чистый огонь, ни холод­ная вода в оди­но­че­стве не встре­ча­ют­ся), но от их сме­си вода нагре­ва­ет­ся, а огонь пре­вра­ща­ет­ся в пар. (2) Вода, бегу­щая с пред­го­рий к морю, запол­ня­ет бас­сей­ны, и жите­ли из них про­во­дят пар по тру­бам в верх­ние ком­на­ты, где он исполь­зу­ет­ся для паро­вых ванн; чем выше пар под­ни­ма­ет­ся над зем­лей и над водой, тем суше он ста­но­вит­ся. Для прак­ти­че­ско­го исполь­зо­ва­ния пара и воды при­ме­ня­ет­ся доро­го­сто­я­щий аппа­рат, и они поис­ти­не чрез­вы­чай­но полез­ны как для еже­днев­ных нужд, так и для лече­ния. (3) Поми­мо этих про­дук­тов, горы достав­ля­ют зем­лю, осо­бен­но­сти кото­рой я сей­час опи­шу. Хотя огонь не име­ет силы горе­ния, хотя после его сою­за с водой все его жгу­щие каче­ства пога­ше­ны, все же он еще спо­со­бен отде­лять и пла­вить веще­ства, с кото­ры­ми вхо­дит в кон­такт; поэто­му он рас­плав­ля­ет мяг­кую часть зем­ли, тогда как твер­дая, и, так ска­зать, костя­ная часть ее оста­ет­ся нетро­ну­той. (4) Сле­до­ва­тель­но, мас­сы зем­ли неиз­беж­но ста­но­вят­ся пори­сты­ми и под воздей­ст­ви­ем сухо­го возду­ха кро­шат­ся в пыль, но потом, сме­шав­шись с водой и изве­стью, ста­но­вят­ся ком­пакт­ны­ми, и, будучи погру­жен­ны­ми в жид­кость, укреп­ля­ют­ся и ока­ме­не­ва­ют. При­чи­на это­го в том, что лом­кий эле­мент в них раз­дроб­лен и разде­лен огнем, обла­даю­щим той же при­ро­дой, но при­месь вла­ги охлаж­да­ет его, пол­но­стью соби­ра­ет внут­ри и дела­ет нерас­т­во­ри­мым. (5) Тако­во опи­са­ние Бай. Здесь Агрип­па, постро­ив вхо­ды, начал соби­рать суда и про­дол­жил обо­рудо­вать их палу­ба­ми и греб­ца­ми, кото­рых тре­ни­ро­вал на учеб­ных ска­мьях.

52. Насе­ле­ние Рима вновь было взвол­но­ва­но раз­лич­ны­ми зна­ме­ни­я­ми. Сре­ди мно­гих полу­чен­ных доне­се­ний сооб­ща­лось о том, что око­ло афри­кан­ско­го горо­да Аспи­са мно­го дель­фи­нов боро­лось друг с дру­гом и погиб­ло. (2) И совсем рядом с горо­дом с небес тек­ла кровь, и пти­цы раз­но­си­ли ее во всех направ­ле­ни­ях. И когда во вре­мя Lu­di Ro­ma­ni ни один сена­тор не устро­ил пир на Капи­то­лии, как пред­пи­сы­ва­ла тра­ди­ция, это так­же было сочте­но пред­зна­ме­но­ва­ни­ем. (3) Затем с Ливи­ей про­изо­шел слу­чай, доста­вив­ший ей удо­воль­ст­вие, но осталь­ны­ми вос­при­ня­тый со стра­хом: орел уро­нил ей на коле­ни белую пти­цу, несу­щую ветвь лав­ра с яго­да­ми. Посколь­ку это, каза­лось, было пред­ска­за­ни­ем важ­ных собы­тий, она поза­бо­ти­лась о пти­це и при­ви­ла лавр, (4) кото­рый пустил кор­ни и вырос так, что надол­го снаб­дил тех, кто празд­но­вал три­ум­фы в даль­ней­шем. Ливии было пред­на­зна­че­но дер­жать на коле­нях всю мощь Цеза­ря и во всем власт­во­вать над ним. 53. Одна­ко, дру­гие люди в горо­де были очень встре­во­же­ны не толь­ко этим, но так­же заме­ной маги­ст­ра­тов: не толь­ко кон­су­лы и пре­то­ры, но и даже кве­сто­ры непре­рыв­но сме­ня­ли друг дру­га, и это про­дол­жа­лось в тече­ние неко­то­ро­го вре­ме­ни. (2) При­чи­на это­го была сле­дую­щей: все стре­ми­лись не столь­ко к тому, чтобы сколь­ко-нибудь дол­гое вре­мя зани­мать долж­ность дома, сколь­ко к тому, чтобы быть вклю­чен­ны­ми в чис­ло быв­ших маги­ст­ра­тов и в даль­ней­шем полу­чить пост или армию вне Ита­лии. Соот­вет­ст­вен­но, неко­то­рые из маги­ст­ра­тов изби­ра­лись не на какой-то опре­де­лен­ный пери­од, но лишь на вре­мя, необ­хо­ди­мое, чтобы полу­чить титул маги­ст­ра­та, а затем отка­зать­ся от долж­но­сти в тот момент, когда сочтут нуж­ным вла­сти­те­ли; (3) поис­ти­не, мно­гие дела­ли это в один и тот же день. Но неко­то­рые из-за бед­но­сти долж­ны были совсем оста­вить надеж­ду на долж­ность, не гово­ря уже о тех, кто был в это вре­мя с Секс­том, чье лише­ние граж­дан­ских прав было вновь уста­нов­ле­но юриди­че­ски. (4) Все же, когда некий Марк Оппий соби­рал­ся отка­зать­ся от эди­ли­те­та из-за бед­но­сти (ведь и он, и его отец были в про­скрип­ци­он­ных спис­ках), народ­ные мас­сы не допу­сти­ли это­го, но пожерт­во­ва­ли день­ги, чтобы опла­тить его жиз­нен­ные потреб­но­сти и долж­ност­ные рас­хо­ды. (5) Рас­ска­зы­ва­ют, что даже неко­то­рые пре­ступ­ни­ки вошли в театр в мас­ках, как буд­то играя в пье­се, и так­же пожерт­во­ва­ли день­ги. Таким был этот чело­век, кото­ро­го люби­ли мно­гие как при жиз­ни, так и после смер­ти, вско­ре после­до­вав­шей. Его отнес­ли на Мар­со­во поле, где кре­ми­ро­ва­ли и захо­ро­ни­ли. (6) Одна­ко сенат, раз­дра­жен­ный чрез­вы­чай­ной пре­дан­но­стью наро­да Оппию, пере­нес его остан­ки под тем пред­ло­гом, что нече­сти­во остав­лять их лежать в свя­щен­ной зем­ле. Пон­ти­фи­ки убеди­ли их объ­явить об этом, хотя и преж­де, и после это­го там было похо­ро­не­но мно­гих дру­гих людей.

54. В то же самое вре­мя Анто­ний воз­вра­тил­ся в Ита­лию из Сирии. Он объ­яс­нял это тем, что из-за неудач Цеза­ря наме­ре­вал­ся взять на себя часть бре­ме­ни вой­ны с Секс­том. Одна­ко он не остал­ся со сво­им кол­ле­гой; (2) при­ехав ско­рее для того, чтобы раз­уз­нать о его дей­ст­ви­ях, чем для того, чтобы что-то совер­шить, он дал ему несколь­ко кораб­лей и обе­щал при­слать дру­гие, вза­мен чего полу­чил тяже­ло­во­ору­жен­ные отряды и отбыл, заяв­ляя, что соби­ра­ет­ся начать кам­па­нию про­тив пар­фян. (3) Перед его отъ­ездом Анто­ний и Цезарь предъ­яви­ли друг дру­гу вза­им­ные обиды, сна­ча­ла через дру­зей, а затем лич­но; и так как пока им было недо­суг вое­вать друг с дру­гом, они при­ми­ри­лись, в основ­ном с помо­щью Окта­вии. (4) И чтобы быть еще тес­нее свя­зан­ны­ми род­ст­вен­ны­ми уза­ми, Цезарь обру­чил свою дочь с Антил­лом, сыном Анто­ния, а Анто­ний обру­чил свою дочь от Окта­вии с Доми­ци­ем, хотя он был одним из убийц Цеза­ря и одним из проскри­би­ро­ван­ных. (5) Эти согла­ше­ния были лишь при­твор­ст­вом с обе­их сто­рон, посколь­ку сто­ро­ны не соби­ра­лись выпол­нять их, а лишь игра­ли роль в соот­вет­ст­вии с тре­бо­ва­ни­я­ми момен­та. Анто­ний уже с Кор­ки­ры ото­слал Окта­вию в Ита­лию, чтобы, как он заявил, она не разде­ля­ла с ним опас­но­сти вой­ны про­тив пар­фян. (6) Тем не менее, они тогда заклю­чи­ли эти согла­ше­ния, одно­вре­мен­но лишив Секс­та пола­гав­ше­го­ся ему кон­суль­ства и исклю­чив его из жре­че­ской кол­ле­гии, и про­дли­ли соб­ст­вен­ную власть еще на пять лет, так как пер­вый срок истек. После это­го Анто­ний поспе­шил в Сирию, а Цезарь начал вой­ну. (7) Почти все шло так, как он желал, но Мена, нена­деж­ный и все­гда под­дер­жи­вав­ший более силь­ную сто­ро­ну, а кро­ме того, раз­дра­жен­ный тем, что не полу­чил ника­ко­го коман­до­ва­ния, а был под­чи­нен Саби­ну, вновь пере­бе­жал к Секс­ту.