Жизнеописания августов

XXX. Кар, Карин и Нумериан

I. (1) Что судь­ба власт­ву­ет над государ­ст­вом, что она под­ни­ма­ет его на вер­ши­ну могу­ще­ства и обра­ща­ет в ничто­же­ство, — это ясно пока­за­ла смерть Про­ба. (2) В тече­ние веков, то воз­вы­шае­мое раз­лич­ны­ми потря­се­ни­я­ми, то пора­жае­мое ими, наше государ­ство испы­та­ло в чере­до­ва­нии бурь и сча­стья почти все те пре­врат­но­сти, какие испы­ты­ва­ет еди­нич­ный смерт­ный чело­век. Каза­лось, после раз­но­об­раз­ных несча­стий оно будет спо­кой­но поль­зо­вать­ся непре­рыв­ным сча­стьем, когда после силь­но­го и энер­гич­но­го госуда­ря, каким был Авре­ли­ан, Проб взял в свои руки зако­ны и кор­ми­ло прав­ле­ния, соглас­но реше­нию сена­та и наро­да¹. (3) Но вели­кая ката­стро­фа, напо­до­бие кораб­ле­кру­ше­ния или пожа­ра, когда роко­вым обра­зом разъ­ярен­ные вои­ны устра­ни­ли столь заме­ча­тель­но­го госуда­ря, дове­ло, государ­ство до тако­го отча­я­ния, что уже боя­лись появ­ле­ния доми­ци­а­нов, вител­ли­ев и неро­нов². (4) Ведь нра­вы госуда­ря, когда они еще не извест­ны, вызы­ва­ют боль­ше опа­се­ний, неже­ли надежд, осо­бен­но в том государ­стве, кото­рое после нане­сен­ных ему недав­но ран пере­жи­ва­ло скорбь, выстра­дав пле­не­ние Вале­ри­а­на, рас­то­чи­тель­ность Гал­ли­е­на и уда­ры чуть ли не трид­ца­ти тира­нов, стре­мив­ших­ся при­сво­ить себе жал­кие чле­ны государ­ст­вен­но­го цело­го.

II. (1) Ведь если мы захо­тим вспом­нить, какие пре­врат­но­сти судь­бы испы­та­ло с само­го осно­ва­ния горо­да Рима Рим­ское государ­ство, то най­дем, что ника­кое дру­гое государ­ство в боль­шей сте­пе­ни не наслаж­да­лось бла­га­ми и не стра­да­ло от бед­ст­вий. (2) Чтобы начать с Рому­ла, истин­но­го отца и роди­те­ля государ­ства, как счаст­лив был он, кото­рый осно­вал, устро­ил, уси­лил государ­ство и — един­ст­вен­ный из осно­ва­те­лей — оста­вил город в совер­шен­ном поряд­ке. (3) Что ска­зать о Нуме, кото­рый укре­пил рели­ги­ей это гре­мев­шее вой­на­ми и чре­ва­тое буду­щи­ми три­ум­фа­ми государ­ство? (4) Наше государ­ство про­цве­та­ло вплоть до вре­ме­ни Тарк­ви­ния Гор­до­го, но, испы­тав потря­се­ния из-за нра­вов это­го царя, оно ото­мсти­ло за себя с тяж­ким для царя исхо­дом. (5) Оно креп­ло вплоть до вре­мен Галль­ской вой­ны, когда, слов­но пото­нув после кораб­ле­кру­ше­ния, при­чем был взят весь город, кро­ме кре­по­сти, оно испы­та­ло, пожа­луй, бед­ст­вия боль­шие, неже­ли те, каких опа­са­лись порядоч­ные люди. (6) Затем оно было сно­ва вос­ста­нов­ле­но в сво­ем преж­нем виде, но на него такой тяже­стью обру­ши­лись Пуни­че­ские вой­ны и ужас борь­бы с Пирром, что оно почув­ст­во­ва­ло в сво­ем устра­шен­ном серд­це смер­тель­ную муку.

III. (1) Затем после победы над Кар­фа­ге­ном оно воз­рос­ло еще боль­ше, рас­про­стра­нив свою власть за моря, но, пора­жен­ное граж­дан­ски­ми рас­пря­ми, утра­тив ощу­ще­ние сча­стья, оно вплоть до Авгу­ста исто­ща­ло свои силы в граж­дан­ских вой­нах. Оно было вновь вос­ста­нов­ле­но бла­го­да­ря Авгу­сту, если мож­но гово­рить о вос­ста­нов­ле­нии, когда поте­ря­на сво­бо­да³. (2) Но как бы то ни было, хотя внут­рен­нее поло­же­ние было печаль­ным, государ­ство про­цве­та­ло, власт­вуя над ино­зем­ны­ми пле­ме­на­ми. Затем, пере­не­ся неро­нов, оно вновь под­ня­ло голо­ву бла­го­да­ря Вес­па­си­а­ну⁴. (3) Не насла­див­шись всем тем сча­стьем, какое сулил ему Тит⁵, оно полу­чи­ло жесто­кие раны от люто­го Доми­ци­а­на. Про­жив счаст­ли­вее обыч­но­го бла­го­да­ря Нер­ве и Тра­я­ну и вплоть до Мар­ка⁶, оно было рас­тер­за­но бес­сер­де­чи­ем и жесто­ко­стью Ком­мо­да. (4) После это­го, если исклю­чить забот­ли­вость Севе­ра, оно не виде­ло ниче­го хоро­ше­го вплоть до Алек­сандра, сына Мам­меи. (5) Было бы слиш­ком дол­го изла­гать все после­дую­щие собы­тия. Оно не мог­ло наслаж­дать­ся прав­ле­ни­ем Вале­ри­а­на и пят­на­дцать лет тер­пе­ло Гал­ли­е­на. (6) Судь­ба, кото­рая любит посто­ян­ные пере­ме­ны и почти все­гда явля­ет­ся вра­гом спра­вед­ли­во­сти, завист­ли­во отка­за­ла Клав­дию в дол­го­лет­нем прав­ле­нии. (7) Ведь и Авре­ли­ан убит так, и Тацит погиб так, и Проб лишен жиз­ни так, что ста­но­вит­ся ясно, что для судь­бы нет ниче­го более при­ят­но­го, чем вно­сить непре­рыв­ные пере­ме­ны в государ­ст­вен­ные дела, вво­дя в них раз­ные слу­чай­но­сти. (8) Но зачем нам задер­жи­вать­ся на таких жало­бах и пре­врат­но­стях вре­мен. Перей­дем к Кару⁷ — чело­ве­ку, так ска­зать, сред­не­го досто­ин­ства, кото­ро­го сле­ду­ет ско­рее отне­сти к хоро­шим, неже­ли к дур­ным госуда­рям, но кото­рый был бы мно­го луч­ше, если бы он не оста­вил после себя наслед­ни­ком Кари­на.

IV. (1) Отно­си­тель­но роди­ны Кара сре­ди боль­шин­ства писа­те­лей царит такое раз­но­гла­сие, что ввиду край­не­го раз­но­об­ра­зия мне­ний я не могу ска­зать, где он в дей­ст­ви­тель­но­сти родил­ся⁸. (2) Оне­зим⁹, кото­рый очень тща­тель­но соста­вил жиз­не­опи­са­ние Про­ба, наста­и­ва­ет на том, что Кар и родил­ся, и вос­пи­ты­вал­ся в Риме, но что его роди­те­ли были илли­рий­ца­ми. (3) Фабий же Церил­ли­ан, с вели­чай­шим уме­ни­ем изло­жив­ший исто­рию вре­ме­ни Кара, Кари­на и Нуме­ри­а­на, утвер­жда­ет, что он родил­ся не в Риме, а в Илли­ри­ке и что его роди­те­ли были не пан­нон­ца­ми, а пуний­ца­ми. (4) Пом­нит­ся, в каком-то днев­ни­ке я читал, что Кар был медио­лан­цем, но был запи­сан на дос­ке курии⁽¹⁾ горо­да Акви­леи¹⁰ (5) Сам он, это­го отри­цать нель­зя, хотел, чтобы его счи­та­ли рим­ля­ни­ном; на это ука­зы­ва­ет пись­мо, кото­рое он в быт­ность свою про­кон­су­лом¹¹ напи­сал сво­е­му лега­ту, побуж­дая его хоро­шо испол­нять свои обя­зан­но­сти. (6) Пись­мо Кара: «Марк Авре­лий Кар, про­кон­сул Кили­кии, сво­е­му лега­ту Юнию. Наши пред­ки, родо­на­чаль­ни­ки Рима, выби­рая себе лега­тов, стре­ми­лись обыч­но к тому, чтобы пока­зать в людях, кото­рым они пору­ча­ли государ­ст­вен­ные дела, обра­зец сво­их соб­ст­вен­ных нра­вов. (7) Что каса­ет­ся меня, то если бы даже тако­го обык­но­ве­ния не было, я посту­пал бы не ина­че; да я и не посту­пил ина­че, если толь­ко бла­го­да­ря тво­ей помо­щи мне удаст­ся избег­нуть ошиб­ки. Итак, поста­рай­ся, чтобы у нас не было рас­хож­де­ния с наши­ми пред­ка­ми — рим­ски­ми мужа­ми». (8) Во всем пись­ме, как ты видишь, он хочет, чтобы под его пред­ка­ми разу­ме­лись рим­ляне.

V. (1) И обра­ще­ние его к сена­ту наме­ка­ет на такое пре­иму­ще­ство его про­ис­хож­де­ния. Когда его избра­ли в импе­ра­то­ры, он сей­час же напи­сал сена­ту так. (2) Сре­ди про­че­го: «Итак, отцы сена­то­ры, надо радо­вать­ся тому, что один из ваше­го сосло­вия, тако­го же рода, как и вы, стал импе­ра­то­ром. Поэто­му при­ло­жим все ста­ра­ния к тому, чтобы чужие не ока­за­лись луч­ши­ми импе­ра­то­ра­ми, чем ваши люди». (3) Отсюда вполне ясно, что он хотел счи­тать­ся рим­ля­ни­ном, то есть родив­шим­ся в Риме¹². (4) Как пока­зы­ва­ют над­пи­си на его ста­ту­ях¹³, после того как Кар про­шел по всем сту­пе­ням граж­дан­ских и воен­ных долж­но­стей, Проб назна­чил его пре­фек­том пре­то­рия; он при­об­рел такую любовь со сто­ро­ны вои­нов, что после убий­ства столь вели­ко­го госуда­ря, как Проб, он явил­ся един­ст­вен­ным, достой­ным импе­ра­тор­ской вла­сти.

VI. (1) От мое­го вни­ма­ния не ускольз­ну­ло, что мно­гие подо­зре­ва­ли и запи­са­ли в фастах, буд­то Проб был умерщ­влен при­вер­жен­ца­ми Кара, но верить это­му не поз­во­ля­ют ни бла­го­де­я­ния, ока­зан­ные Про­бом Кару, ни нра­вы Кара¹⁴, а так­же и то, что за смерть Про­ба он ото­мстил с вели­чай­шей суро­во­стью и неумо­ли­мо­стью. (2) А что думал о нем Проб, пока­зы­ва­ет пись­мо Про­ба сена­ту по пово­ду поче­стей, назна­чав­ших­ся Кару: «Проб Август шлет сво­е­му любез­ней­ше­му сена­ту при­вет». Сре­ди про­че­го: «Счаст­ли­во было бы наше государ­ство, если бы у меня на долж­но­стях было бы мно­го таких людей, каков Кар или боль­шин­ство из вас. (3) Поэто­му я пред­ла­гаю, если вам угод­но, назна­чить это­му мужу ста­ро­го зака­ла кон­ную ста­тую и сверх того выстро­ить ему на государ­ст­вен­ный счет дом, мра­мор для кото­ро­го выдам я. Нам сле­ду­ет награ­дить тако­го мужа за его непод­куп­ность», и так далее.

VII. (1) Чтобы не вда­вать­ся в мел­кие подроб­но­сти и не повто­рять того, что мож­но най­ти у дру­гих писа­те­лей, я ука­жу, что, при­няв импе­ра­тор­скую власть¹⁵, он немед­лен­но с согла­сия все­го вой­ска при­сту­пил к войне с пер­са­ми¹⁶, к кото­рой гото­вил­ся Проб. Сво­их детей он объ­явил Цеза­ря­ми и при этом пред­на­зна­чил Кари­на для охра­ны Гал­лий, дав ему отбор­ней­ших людей, а с собой взял Нуме­ри­а­на, юно­шу столь же выдаю­ще­го­ся, сколь и крас­но­ре­чи­во­го. (2) Гово­рят так­же, что он не раз назы­вал себя несчаст­ным по пово­ду того, что он посы­ла­ет пра­ви­те­лем Гал­лий Кари­на и что Нуме­ри­ан не достиг еще тако­го воз­рас­та, чтобы на него мож­но было воз­ло­жить управ­ле­ние Гал­ли­я­ми, кото­рое тре­бу­ет осо­бен­но твер­до­го руко­во­ди­те­ля. (3) Но об этом — в дру­гом месте. Име­ет­ся так­же пись­мо Кара, в кото­ром он жалу­ет­ся сво­е­му пре­фек­ту на нра­вы Кари­на, так что, по-види­мо­му, досто­вер­но сооб­ще­ние Оне­зи­ма¹⁷ о том, что Кар наме­ре­вал­ся лишить Кари­на цезар­ской вла­сти. (4) Но об этом, как я ска­зал, сле­ду­ет рас­ска­зы­вать в дру­гом месте, в жиз­не­опи­са­нии само­го Кари­на. Теперь мы воз­вра­тим­ся к пре­рван­но­му поряд­ку изло­же­ния.

VIII. (1) Закон­чив в основ­ном при помо­щи огром­но­го сна­ря­же­ния и всех заготов­лен­ных Про­бом сил Сар­мат­скую вой­ну, кото­рую он вел, Кар дви­нул­ся про­тив пер­сов. Не встре­чая ника­ко­го сопро­тив­ле­ния, так как пер­сы были заня­ты мяте­жом, под­няв­шим­ся внут­ри их государ­ства, он овла­дел Месо­пота­ми­ей, дошел до Кте­си­фо­на и удо­сто­ил­ся про­зва­ния импе­ра­то­ра Пер­сид­ско­го. (2) Одна­ко в жаж­де сла­вы, но по насто­я­нию⁽²⁾ глав­ным обра­зом сво­его пре­фек­та¹⁸, кото­рый искал сред­ство погу­бить его и его сыно­вей, так как сам желал вла­сти, про­дви­нул­ся еще даль­ше и, по сло­вам неко­то­рых, умер от болез­ни, а по сло­вам мно­гих, был убит мол­нией¹⁹. (3) Нель­зя отри­цать, что в то вре­мя, когда он скон­чал­ся, вне­зап­но разда­лись столь силь­ные уда­ры гро­ма, что, как гово­рят, неко­то­рые от стра­ха испу­сти­ли дух. Сам он был тогда болен и лежал в сво­ей палат­ке; когда под­ня­лась ужас­ная буря и забли­ста­ла страш­ная мол­ния, он, как мы ска­за­ли, при еще более страш­ном уда­ре гро­ма, испу­стил дух. (4) Юлий Каль­пур­ний²⁰, кото­рый был у него в долж­но­сти обслу­жи­ваю­ще­го память, напи­сал по пово­ду смер­ти Кара сле­дую­щее пись­мо пре­фек­ту Рима. (5) Сре­ди про­че­го он сооб­щил: «Когда наш государь Кар, дей­ст­ви­тель­но доро­гой²¹, был болен и лежал в палат­ке, вне­зап­но под­ня­лась буря с таким вих­рем, что все потем­не­ло и люди не узна­ва­ли друг дру­га; затем, когда все было охва­че­но непре­рыв­ным дро­жа­ни­ем от блес­ка мол­ний и уда­ров гро­ма и все небо, каза­лось, пыла­ло, мы пере­ста­ли пони­мать, что про­ис­хо­дит. (6) Вдруг раздал­ся крик, что импе­ра­тор умер, а затем — осо­бен­но силь­ный удар гро­ма, поверг­ший всех в ужас. (7) Вдо­ба­вок спаль­ни­ки госуда­ря, охва­чен­ные скор­бью по пово­ду его смер­ти, зажгли палат­ку. Вслед­ст­вие это­го вне­зап­но рас­про­стра­нил­ся слух, буд­то он погиб от мол­нии, тогда как, насколь­ко мы можем знать, уста­нов­ле­но, что он умер от болез­ни».

IX. (1) Это пись­мо я при­вел пото­му, что мно­гие гово­рят, буд­то есть какая-то роко­вая сила, не поз­во­ляв­шая рим­ско­му госуда­рю идти даль­ше Кте­си­фо­на, и Кар, буд­то бы был пора­жен мол­нией за то, что хотел перей­ти назна­чен­ные роком пре­де­лы. (2) Пусть тру­сость хра­нит про себя свои улов­ки, доб­лесть попи­ра­ет ее нога­ми. (3) Конеч­но, мож­но и все­гда будет мож­но, как это дока­зал свя­тей­ший Цезарь Мак­си­ми­ан, победи­тель пер­сов²², и про­хо­дить еще даль­ше²³, и я думаю, что так это и будет, если наши не ста­нут пре­не­бре­гать обе­щан­ной мило­стью богов. (4) Что Кар был хоро­шим госуда­рем, на это ука­зы­ва­ют мно­гие обсто­я­тель­ства, в част­но­сти, сле­дую­щее: когда он достиг вла­сти, сар­ма­ты настоль­ко осме­ле­ли после смер­ти Про­ба, что гро­зи­ли втор­же­ни­ем не толь­ко в Илли­рик, но даже во Фра­кии и в Ита­лию, но он бла­го­да­ря искус­ным воен­ным дей­ст­ви­ям нанес им такое пора­же­ние, что в несколь­ко дней обес­пе­чил Пан­но­ни­ям без­опас­ность, пере­бив шест­на­дцать тысяч сар­ма­тов и захва­тив два­дцать тысяч плен­ни­ков обо­е­го пола.

X. (1) Думаю, что о Каре это­го доста­точ­но. Перей­дем к Нуме­ри­а­ну. Исто­рия его жиз­ни тес­но свя­за­на с жиз­нью его отца, но пред­став­ля­ет­ся еще более уди­ви­тель­ной вслед­ст­вие поведе­ния его тестя²⁴. Хотя Карин по воз­рас­ту стар­ше и поэто­му был наме­чен Цеза­рем рань­ше Нуме­ри­а­на, нам, одна­ко, нуж­но рань­ше рас­ска­зать о Нуме­ри­ане, смерть кото­ро­го после­до­ва­ла за смер­тью отца, а потом уже о Карине, кото­ро­го после ряда столк­но­ве­ний умерт­вил необ­хо­ди­мый для государ­ства чело­век — Август Дио­кле­ти­ан.

XI. (1) Сын Кара Нуме­ри­ан обла­дал пре­крас­ны­ми нрав­ст­вен­ны­ми каче­ства­ми и дей­ст­ви­тель­но был досто­ин импе­ра­тор­ской вла­сти. Он выда­вал­ся сво­им крас­но­ре­чи­ем, так что еще маль­чи­ком пуб­лич­но высту­пал с реча­ми; его про­из­веде­ния счи­та­ют­ся заме­ча­тель­ны­ми, впро­чем, они при­бли­жа­ют­ся боль­ше к школь­ным упраж­не­ни­ям, неже­ли к сти­лю Тул­лия. (2) Рас­ска­зы­ва­ют, что он был выдаю­щим­ся сти­хотвор­цем и пре­взо­шел всех поэтов сво­его вре­ме­ни. Он ведь сопер­ни­чал с Олим­пи­ем Неме­зи­а­ном²⁵, кото­рый напи­сал «ἁλιευτι­κά», «κυ­νηγε­τικὰ» и «ναυ­τικὰ», и бли­стал все­ми кра­сота­ми сти­ля. Ямби­че­ско­го поэта Авре­лия Апол­ли­на­ри­са, кото­рый в сво­ей поэ­ме опи­сал дела его отца, Нуме­ри­ан, слов­но солн­це, затмил сво­и­ми луча­ми, издав свое пред­ва­ри­тель­но про­чи­тан­ное про­из­веде­ние. (3) Обра­ще­ние, послан­ное им в Сенат, было, гово­рят, столь крас­но­ре­чи­во, что было выне­се­но поста­нов­ле­ние поста­вить ему ста­тую в Уль­пи­е­вой биб­лио­те­ке не как Цеза­рю, а как рито­ру со сле­дую­щей над­пи­сью: «Нуме­ри­а­ну Цеза­рю, само­му мощ­но­му ора­то­ру сво­его вре­ме­ни».

XII. (1) Он сопро­вож­дал отца во вре­мя вой­ны с пер­са­ми. После смер­ти отца у Нуме­ри­а­на нача­ли болеть гла­за — это­го рода заболе­ва­ние было у него, изму­чен­но­го бес­сон­ны­ми ноча­ми, очень обыч­ным. Его нес­ли на носил­ках, и в это вре­мя он был убит при­вер­жен­ца­ми сво­его тестя Апра²⁶, кото­рый пытал­ся захва­тить импе­ра­тор­скую власть. (2) В тече­ние мно­гих дней спра­ши­ва­ли о здо­ро­вье импе­ра­то­ра, и Апр на сход­ке гово­рил, что его нель­зя видеть, пото­му что он укры­ва­ет свои боль­ные гла­за от вет­ра и солн­ца. Одна­ко бла­го­да­ря запа­ху от тру­па это дело рас­кры­лось. Тогда все бро­си­лись на Апра, чья интри­га не мог­ла уже оста­вать­ся тай­ной, и пота­щи­ли его к знач­кам на лагер­ную пло­щадь. Тогда была собра­на мно­го­люд­ней­шая сход­ка и соору­же­на три­бу­на.

XIII. (1) Когда ста­ли спра­ши­вать, кто будет самым закон­ным мсти­те­лем за Нуме­ри­а­на, кого дать государ­ству хоро­шим госуда­рем, все еди­но­душ­но, по вну­ше­нию свы­ше, про­воз­гла­си­ли Авгу­стом Дио­кле­ти­а­на, кото­рый, как гово­ри­ли, полу­чил мно­го пред­зна­ме­но­ва­ний того, что он будет импе­ра­то­ром; тогда он был началь­ни­ком доме­сти­ков. Это был заме­ча­тель­ный чело­век, умный, любив­ший государ­ство, любив­ший сво­их под­чи­нен­ных, умев­ший выпол­нять все то, чего тре­бо­ва­ли обсто­я­тель­ства того вре­ме­ни. Он был все­гда пре­ис­пол­нен высо­ких замыс­лов; ино­гда, одна­ко, лицо его при­ни­ма­ло несколь­ко жест­кое выра­же­ние, но бла­го­ра­зу­ми­ем и исклю­чи­тель­ной твер­до­стью он подав­лял дви­же­ния сво­его бес­по­кой­но­го серд­ца. (2) Когда он под­нял­ся на три­бу­ну и был про­воз­гла­шен Авгу­стом, то в ответ на вопрос о том, каким обра­зом был убит Нуме­ри­ан, он извлек меч и, ука­зав на пре­фек­та пре­то­рия Апра, пора­зил его со сло­ва­ми: «Вот винов­ник убий­ства Нуме­ри­а­на!». Апр, позор­но про­во­див­ший свою жизнь и руко­во­див­ший пре­ступ­ны­ми замыс­ла­ми, окон­чил жизнь так, как того заслу­жи­ва­ли его нра­вы. (3) Дед мой рас­ска­зы­вал, что он участ­во­вал в этой сход­ке, когда Апр был убит рукой Дио­кле­ти­а­на, но гово­рил, что, пора­зив Апра, Дио­кле­ти­ан ска­зал: «Пал ты, сра­жен­ный самим вели­ким Эне­ем»²⁷. (4) Меня удив­ля­ет такой рас­сказ о воен­ном чело­ве­ке, хотя я и знаю, что очень мно­гие воен­ные употреб­ля­ют гре­че­ские и латин­ские выра­же­ния коми­че­ских и таких поэтов. (5) Нако­нец, и сами авто­ры комедий, выво­дя на сце­ну вои­нов, часто застав­ля­ют их употреб­лять ста­рин­ные изре­че­ния. Ведь и сло­ва Ливия Анд­ро­ни­ка²⁸: «Сам ты заяц, а ищешь лако­мо­го кус­ка»²⁹, явля­ют­ся изре­че­ни­ем, как и мно­гое дру­гое, что ска­за­но у Плав­та и Цеци­лия³⁰.

XIV. (1) Счи­таю любо­пыт­ным и не слиш­ком рас­про­стра­нен­ным рас­сказ, кото­рый будет здесь умест­ным, отно­си­тель­но дан­но­го ему зна­ме­ния ожи­дав­шей его импе­ра­тор­ской вла­сти. Дед мой рас­ска­зал мне то, что он слы­шал от само­го Дио­кле­ти­а­на. (2) Когда Дио­кле­ти­ан, ска­зал он, нахо­дил­ся в хар­чевне в Тун­грах в Гал­лии, имел еще неболь­шой воен­ный чин и под­во­дил вме­сте с какой-то жен­щи­ной дру­идес­сой итог сво­им еже­днев­ным рас­хо­дам, она ска­за­ла ему: «Ты слиш­ком скуп, Дио­кле­ти­ан, слиш­ком рас­чет­лив». На это, гово­рят, Дио­кле­ти­ан не серь­ез­но, а в шут­ку отве­тил: «Буду щед­рым тогда, когда ста­ну импе­ра­то­ром». (3) После этих слов дру­идес­са, гово­рят, ска­за­ла: «Не шути, Дио­кле­ти­ан, ведь ты будешь импе­ра­то­ром, когда убьешь каба­на»⁽³⁾.

XV. (1) В душе Дио­кле­ти­а­на все­гда жила жаж­да импе­ра­тор­ской вла­сти, и об этом зна­ли Мак­си­ми­ан и мой дед, кото­ро­му он сам рас­ска­зал об этих сло­вах дру­идес­сы. (2) Затем, заняв высо­кое поло­же­ние, он стал сме­ять­ся над этим и пере­стал об этом гово­рить. Тем не менее на охо­те он все­гда, когда пред­став­ля­лась воз­мож­ность, сам уби­вал каба­нов. (3) Нако­нец, когда импе­ра­тор­скую власть полу­чил Авре­ли­ан, затем Проб, затем Тацит, затем и Кар, Дио­кле­ти­ан ска­зал: «Каба­нов все­гда уби­ваю я, а лако­мым кус­ком поль­зу­ет­ся дру­гой». (4) Изве­стен и широ­ко рас­про­стра­нен рас­сказ о том, как, убив пре­фек­та пре­то­рия Апра, он ска­зал: «Нако­нец-то я убил назна­чен­но­го роком каба­на!». (5) Все тот же дед мой рас­ска­зы­вал, буд­то сам Дио­кле­ти­ан ска­зал, что у него не было ника­кой дру­гой при­чи­ны уби­вать Апра соб­ст­вен­ной рукой, кро­ме жела­ния осу­ще­ст­вить пред­ска­за­ние дру­идес­сы и сде­лать проч­ной свою власть. (6) Ведь он не захо­тел бы с пер­вых дней сво­ей вла­сти про­слыть столь жесто­ким, если бы необ­хо­ди­мость не заста­ви­ла его при­бег­нуть к это­му без­жа­лост­но­му убий­ству. (7) Итак, рас­ска­за­но о Каре, рас­ска­за­но так­же о Нуме­ри­ане; оста­ет­ся у нас еще Карин.

XVI. (1) Это был чело­век, обес­слав­лен­ный в боль­шей сте­пе­ни, чем кто-либо дру­гой, пре­лю­бо­дей, часто раз­вра­щав­ший моло­дежь (стыд­но гово­рить о том, что пишет в сво­ем сочи­не­нии Оне­зим), да и сам дур­но поль­зо­вав­ший­ся свой­ства­ми сво­его пола. (2) Когда отец, назна­чив его управ­лять Гал­ли­я­ми, Ита­ли­ей, Илли­ри­ком и Афри­кой и наде­лив его вла­стью Цеза­ря, но с пра­вом делать все, что дела­ют Авгу­сты, оста­вил его, он запят­нал себя неслы­хан­ны­ми поро­ка­ми и покрыл неве­ро­ят­ным позо­ром. (3) Луч­ших дру­зей он сослал, а всех самых сквер­ных людей выде­лял и дер­жал при себе; пре­фек­том Рима он сде­лал одно­го из сво­их при­врат­ни­ков³¹ — ниче­го хуже это­го чело­ве­ка нель­зя ни пред­ста­вить себе, ни назвать. (4) Пре­фек­та пре­то­рия, кото­рый был у него, он убил. (5) На его место он назна­чил Мат­ро­ни­а­на, ста­ро­го свод­ни­ка, одно­го из пись­мо­во­ди­те­лей, кото­рый был все­гда его пове­рен­ным и помощ­ни­ком его блуда и раз­вра­та. Про­тив воли отца Карин стал кон­су­лом³². (6) Сена­ту он писал высо­ко­мер­ные пись­ма. Рим­ской чер­ни, слов­но рим­ско­му наро­ду, он обе­щал досто­я­ние сена­то­ров. (7) Он всту­пил в брак и раз­вел­ся после­до­ва­тель­но с девя­тью жена­ми³³; боль­шин­ство их он отверг, когда они были бере­мен­ны­ми. Дво­рец он напол­нил мима­ми, блуд­ни­ца­ми, пан­то­ми­ма­ми, пев­ца­ми и свод­ни­ка­ми. (8) Ему настоль­ко скуч­но было состав­лять заклю­че­ния, что он поса­дил писать их како­го-то гряз­но­го без­дель­ни­ка, с кото­рым он все­гда забав­лял­ся в пол­день и часто бра­нил, что тот очень хоро­шо под­де­лы­ва­ет его руку.

XVII. (1) Он носил дра­го­цен­ные кам­ни на баш­ма­ках³⁴, у него не было ни одной застеж­ки без дра­го­цен­ных кам­ней, его пере­вя­зи часто быва­ли бога­то укра­ше­ны дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми. Сло­вом, мно­гие назы­ва­ли его царем Илли­ри­ка. (2) Он нико­гда не выхо­дил навстре­чу пре­фек­там и кон­су­лам. Зато он ока­зы­вал очень боль­шое ува­же­ние людям бес­чест­ным и все­гда при­гла­шал их на свои пиры. (3) Часто у него на пирах пода­ва­лось по сто фун­тов пти­чье­го мяса, сто фун­тов рыбы и тыся­ча фун­тов вся­ко­го дру­го­го мяса. Вина лилось у него очень мно­го. Он уто­пал в море фрук­тов и дынь. Сто­ло­вые и спаль­ни он усти­лал медио­лан­ски­ми роза­ми. (4) Он при­ни­мал такие холод­ные ван­ны, какие обык­но­вен­но быва­ют в поме­ще­ни­ях под резер­ву­а­ром для холод­ной воды, если в нем все­гда дер­жат снег. (5) Одна­жды он при­был в зим­нее вре­мя в какое-то место, где вода в источ­ни­ках была очень теп­лой, как это обыч­но по есте­ствен­ным при­чи­нам быва­ет зимой; выку­пав­шись в ней в водо­е­ме, он, гово­рят, ска­зал при­слу­жи­вав­шим при купа­нии: «Вы при­гото­ви­ли мне жен­скую воду», и это его сло­во при­об­ре­ло наи­боль­шую сла­ву. (6) Отец его слы­шал о том, что он дела­ет, и вос­кли­цал: «Это не мой сын!». Нако­нец, он решил поста­вить на его место Кон­стан­ция, кото­рый впо­след­ст­вии стал Цеза­рем, а в то вре­мя управ­лял в каче­стве намест­ни­ка Дал­ма­ци­ей, в те вре­ме­на не было луч­ше­го чело­ве­ка. Кари­на же, как гово­рит Оне­зим, он решил убить³⁵. (7) Было бы очень дол­го рас­ска­зы­вать об изли­ше­ствах, кото­рым пре­да­вал­ся Карин. Кто хочет узнать все подроб­но­сти, пусть про­чтет так­же Фуль­вия Аспри­а­на, кото­рый с нуд­ной обсто­я­тель­но­стью изла­га­ет все его дела.

XVIII. (1) Узнав о том, что его отец убит мол­нией, а брат умерщ­влен рукой тестя, что Дио­кле­ти­ан про­воз­гла­шен Авгу­стом, он пре­дал­ся еще боль­шим поро­кам и пре­ступ­ле­ни­ям, слов­но смерть его близ­ких осво­бо­ди­ла его от узды, нала­гае­мой семей­ны­ми при­вя­зан­но­стя­ми. (2) Одна­ко он про­явил силу духа, доби­ва­ясь для себя импе­ра­тор­ской вла­сти. В самом деле, он дал ряд сра­же­ний Дио­кле­ти­а­ну, но в послед­ней бит­ве, кото­рая про­ис­хо­ди­ла под Мар­гом, он был побеж­ден и пал. (3) Таков был конец трех госуда­рей — Кара, Нуме­ри­а­на и Кари­на. После них боги дали нам госуда­ря­ми Дио­кле­ти­а­на и Мак­си­ми­а­на, при­со­еди­нив к столь вели­ким мужам Гале­рия и Кон­стан­ция³⁶, из кото­рых один был рож­ден для того, чтобы смыть пят­но позо­ра, полу­чен­ное нами вслед­ст­вие пле­не­ния Вале­ри­а­на, а дру­гой — чтобы вер­нуть Гал­лии под власть рим­ских зако­нов. (4) Эти чет­ве­ро госуда­рей все­го мира — храб­рые, муд­рые, мило­сти­вые, очень бла­го­род­ные, оди­на­ко­во мыс­лив­шие о государ­стве, отно­сив­ши­е­ся с чрез­вы­чай­ным почте­ни­ем к рим­ско­му сена­ту, уме­рен­ные, дру­зья наро­да, совер­шен­но без­упреч­ные, почтен­ные, набож­ные, — такие госуда­ри, каких мы все­гда себе про­си­ли. (5) Их жизнь опи­сал в отдель­ных кни­гах Клав­дий Евсте­ний, быв­ший сек­ре­та­рем у Дио­кле­ти­а­на. Я ска­зал об этом для того, чтобы никто не тре­бо­вал от меня столь боль­шо­го дела, тем более что даже о жиз­ни здрав­ст­ву­ю­щих госуда­рей нель­зя рас­ска­зать, не вызы­вая осуж­де­ния.

XIX. (1) Прав­ле­ние Кара, Кари­на и Нуме­ри­а­на было осо­бен­но заме­ча­тель­но тем, что они дали рим­ско­му наро­ду игры, допол­нен­ные невидан­ны­ми зре­ли­ща­ми³⁷; мы виде­ли изо­бра­же­ния послед­них по все­му пор­ти­ку коню­шен на Пала­тине³⁸. (2) Кар выпу­стил и канат­но­го пля­су­на, кото­рый в сво­их котур­нах как бы носил­ся по возду­ху³⁹, и сте­но­хо­да, кото­рый бегал по стене, раз­драз­нив мед­ведя, и мед­ведей, давав­ших мими­че­ское пред­став­ле­ние, так­же сто тру­ба­чей, кото­рые игра­ли все сра­зу, сто гор­ни­стов, сто флей­ти­стов-акком­па­ни­а­то­ров и сто соли­стов, тыся­чу пан­то­ми­мов и гим­на­стов, кро­ме того, теат­раль­ную маши­ну, от пла­ме­ни кото­рой сго­ре­ла сце­на, послед­нюю Дио­кле­ти­ан отстро­ил потом более рос­кош­но. (3) Кро­ме того, он ото­всюду собрал мимов. Он пока­зал и сар­мат­ские игры⁴⁰ — ниче­го не может быть при­ят­нее их. Пока­зал он и миф о Цик­ло­пе. Гре­че­ским искус­ни­кам, гим­на­стам, акте­рам и музы­кан­там было пода­ре­но золо­то и сереб­ро, была пода­ре­на и шел­ко­вая одеж­да.

XX. (1) Насколь­ко все это нра­вит­ся наро­ду, не знаю, но в гла­зах хоро­ших госуда­рей все это не име­ет ника­ко­го зна­че­ния. (2) Пере­да­ют одно выска­зы­ва­ние Дио­кле­ти­а­на: когда один из слу­жа­щих рас­ход­ной кас­сы, вос­хва­ляя зре­ли­ща, устро­ен­ные Каром, ска­зал, что эти госуда­ри при­об­ре­ли рас­по­ло­же­ние наро­да бла­го­да­ря теат­раль­ным пред­став­ле­ни­ям и цир­ко­вым играм, Дио­кле­ти­ан заме­тил: «Зна­чит, над Каром здо­ро­во сме­я­лись, когда он был импе­ра­то­ром». (3) В сущ­но­сти, когда сам Дио­кле­ти­ан, созвав все пле­ме­на, давал игры, то щед­рость его была очень рас­чет­ли­вой: он гово­рил при этом, что игры долж­ны быть чисты­ми, когда зри­те­лем явля­ет­ся цен­зор. (4) Пусть это место про­чтет Юний Мес­са­ла, кото­ро­го я осме­ли­ва­юсь откры­то осуж­дать. Свое состо­я­ние он отдал акте­рам, отняв его у наслед­ни­ков, туни­ку мате­ри отдал мимист­ке, а плащ отца — миму, и пра­виль­но, если бы еще пур­пур­ный золо­че­ный гре­че­ский плащ его баб­ки носил, как пла­тье со шлей­фом, тра­ги­че­ский актер. (5) Еще и сей­час на гре­че­ском пла­ще, окра­шен­ном фио­ле­то­вым и тир­ским пур­пу­ром, кото­рым, как воен­ной добы­чей, уне­сен­ной из знат­ней­ше­го дома, гор­дит­ся какой-то флей­тист, мож­но про­чи­тать имя жены Мес­са­лы. Что ска­зать о полот­ня­ных одеж­дах, при­ве­зен­ных из Егип­та? О при­ве­зен­ных из Тира и Сидо­на тон­ких до про­зрач­но­сти свер­каю­щих пур­пу­ром одеж­дах, кото­рые зна­ме­ни­ты сво­и­ми трудо­ем­ки­ми, подоб­ны­ми пуху, золоты­ми вышив­ка­ми? (6) Разда­ре­ны плот­ные пла­щи, при­ве­зен­ные из стра­ны атра­ба­тов, разда­ре­ны кан­у­зий­ские, афри­кан­ские плот­ные пла­щи — богат­ство, преж­де невидан­ное на сцене.

XXI. (1) Все это я напи­сал в сво­ем сочи­не­нии с целью вызвать у тех, кто в буду­щем будет устра­и­вать игры, чув­ство сты­да, чтобы они не лиша­ли сво­их закон­ных наслед­ни­ков их прав на наслед­ст­вен­ное иму­ще­ство и не разда­ва­ли его мимам и фиг­ля­рам. (2) При­ми, мой друг, этот мой дар, кото­рый, как я не раз гово­рил, я выпу­стил в свет не как обра­зец крас­но­ре­чия, а ради удо­вле­тво­ре­ния любо­пыт­ства. Глав­ной моей целью было, чтобы крас­но­ре­чи­во­му чело­ве­ку, кото­рый поже­лал бы изло­жить дея­ния госуда­рей, не при­шлось разыс­ки­вать мате­ри­ал и чтобы мои книж­ки ста­ли слу­га­ми его крас­но­ре­чия. (3) Тебя же про­шу: будь дово­лен и стой на том, что мы хоте­ли напи­сать луч­ше, неже­ли суме­ли это сде­лать.