Эпитомы

Книга I

XXXIII. Опе­ра­ции в Испа­нии

II. 17. Подо­бие тому — как за Кар­фа­ге­ном шел Коринф, так за Корин­фом после­до­ва­ла Нуман­ция, и отныне на зем­ле не оста­лось места, не затро­ну­то­го вой­ной. (2) После сожже­ния двух зна­ме­ни­тых горо­дов она рас­про­стра­ни­лась вширь и не посте­пен­но, а сра­зу и повсе­мест­но, слов­но вет­ры разду­ли пла­мя Кар­фа­ге­на и Корин­фа и оно объ­яло весь мир.

(3) У Испа­нии нико­гда не было наме­ре­ния ни вос­стать про­тив нас сооб­ща, ни попы­тать­ся собрать свои силы, ни добить­ся гос­под­ства, ни все­на­род­но встать на защи­ту сво­бо­ды. Ее, отго­ро­жен­ную со всех сто­рон моря­ми и Пире­не­ями, защи­ща­ла от втор­же­ния сама при­ро­да. (4) Но она была захва­че­на рим­ля­на­ми еще до того, как осо­зна­ла это. Един­ст­вен­ная из всех про­вин­ций она поня­ла свою мощь после того, как была побеж­де­на. (5) Сра­же­ния про­ис­хо­ди­ли в ней почти две­сти лет — от пер­вых Сци­пи­о­нов¹⁶⁶ до Цеза­ря Авгу­ста; они велись почти посто­ян­но, без пере­ры­ва, в зави­си­мо­сти от обсто­я­тельств, но сна­ча­ла не с испан­ца­ми, а с пуний­ца­ми в Испа­нии. Отсюда рас­про­стра­ни­лось повет­рие, и здесь при­чи­ны войн.

(6) Впер­вые рим­ские зна­ме­на пере­пра­ви­ли через Пире­ней­скую цепь Пуб­лий и Гней Сци­пи­о­ны¹⁶⁷, раз­бив­шие в круп­ных сра­же­ни­ях бра­тьев Ган­ни­ба­ла Ган­но­на и Газ­д­ру­ба­ла. Испа­ния была бы взя­та с ходу, если бы эти храб­рей­шие вои­ны, победи­те­ли на суше и на море, не пали от пуний­ско­го ковар­ства в самый момент победы. (7) В резуль­та­те Сци­пи­он, впо­след­ст­вии Афри­кан­ский, мстя за отца и дядю, вторг­ся как бы в новую, нетро­ну­тую область. Сра­зу же после захва­та Кар­фа­ге­на и дру­гих горо­дов он, не удо­вле­тво­рив­шись изгна­ни­ем пуний­цев, обло­жил Испа­нию пода­тя­ми, под­чи­нил импе­рии все наро­ды по обе сто­ро­ны Ибе­ра и пер­вым из рим­ских пол­ко­вод­цев донес победу до Гаде­са и устий Оке­а­на. Важ­нее удер­жать про­вин­цию, чем заво­е­вать. (8) И вот уже в раз­ные кон­цы посла­ны пол­ко­вод­цы, кото­рые с боль­шим трудом, в кро­ва­вых сра­же­ни­ях заста­ви­ли муже­ст­вен­ные наро­ды, до того вре­ме­ни сво­бод­ные и пото­му не тер­пя­щие ярма, под­чи­нить­ся Риму. (9) Катон¹⁶⁸, зна­ме­ни­тый цен­зор, в несколь­ких сра­же­ни­ях сло­мил кельт­ибе­ров, мощь Испа­нии. Гракх, отец зна­ме­ни­тых Грак­хов, нака­зал их раз­ру­ше­ни­ем 150 горо­дов¹⁶⁹. (10) Уже извест­ный нам Метелл¹⁷⁰, кото­рый успел заслу­жить почет­ное имя Македон­ско­го, по заслу­гам стал Кельт­ибе­рий­ским после неза­бы­вае­мо­го победо­нос­но­го заво­е­ва­ния Кон­тре­бии¹⁷¹. Еще боль­ше сла­вы при­нес­ло ему то, что он поща­дил Нерт­об­ри­гу¹⁷². (11) Лукулл¹⁷³ победил тур­ду­лов и вак­це­ев. В един­ст­вен­ном сра­же­нии, ини­ци­а­то­ром кото­ро­го был их царь, зна­ме­ни­тый Сци­пи­он Млад­ший добыл почет­ный тро­фей. (12) Децим Брут дей­ст­во­вал на более обшир­ной терри­то­рии кель­тов, лузи­тан и всех наро­дов Кал­ле­кии¹⁷⁴ за страш­ной для вои­нов Рекой забве­ния¹⁷⁵. С победой дой­дя до побе­ре­жья Оке­а­на, он с ужа­сом и стра­хом свя­тотат­ства увидел солн­це, зака­ты­ваю­ще­е­ся в море, огонь его, погру­жен­ный в воды, и толь­ко тогда повер­нул бое­вые зна­ме­на.

(13) Но самы­ми труд­ны­ми были сра­же­ния с лузи­та­на­ми и нуман­тий­ца­ми. И неда­ром: ведь пол­ко­вод­цы затра­ги­ва­ли зем­ли наро­дов Испа­нии. Была бы беда и с осталь­ны­ми кельт­ибе­ра­ми, если бы не был насиль­ст­вен­но погуб­лен в нача­ле вой­ны их вождь Олин­дик, муж вели­чай­шей храб­ро­сти и отва­ги. (14) Выхо­дя к наро­ду, он потря­сал сереб­ря­ным копьем, яко­бы послан­ным с неба, и, изо­бра­жая про­ри­ца­те­ля, при­вле­кал к себе все­об­щее вни­ма­ние. Но когда он, одер­жи­мый тем же безу­ми­ем, явил­ся ночью в лагерь кон­су­ла, воз­ле пре­то­рия его прон­зи­ло копье стра­жа. (15) Лузи­тан под­нял на борь­бу Вири­ат, чело­век лов­кий и смет­ли­вый. Сна­ча­ла охот­ник, потом раз­бой­ник, он неожи­дан­но стал пред­во­ди­те­лем и пол­ко­вод­цем и, если бы поз­во­ли­ла судь­ба., был бы Рому­лом Испа­нии. Он не огра­ни­чил­ся защи­той сво­бо­ды сво­его наро­да. В тече­ние четыр­на­дца­ти лет¹⁷⁶ он огнем и мечом опу­сто­шал обе сто­ро­ны Ибе­ра и Тага, (16) напал даже на пре­тор­ский лагерь и гар­ни­зон, раз­бил Клав­дия Уни­ма­на¹⁷⁷, почти пол­но­стью уни­что­жив вой­ско, и водру­зил в сво­их горо­дах тро­фей, укра­шен­ный наши­ми тра­бе­я­ми и фас­ца­ми. (17) В кон­це кон­цов и его победил кон­сул Фабий Мак­сим¹⁷⁸. Но победа была осквер­не­на пре­ем­ни­ком Фабия Пом­пи­ли­ем¹⁷⁹, напав­шим на Вири­а­та, когда тот был уже слом­лен и обду­мы­вал капи­ту­ля­цию. Вос­поль­зо­вав­шись интри­га­ми, заса­да­ми и услу­га­ми убийц из чис­ла его близ­ких, Пом­пи­лий награ­дил Вири­а­та сла­вой, буд­то его нель­зя было победить в чест­ном бою.