Анналы

Книга XII

[События с конца 48 по 54 гг. н. э.]

1. (1) После умерщ­вле­ния Мес­са­ли­ны двор прин­цеп­са охва­ти­ло вол­не­ние из-за воз­ник­шей меж­ду воль­ноот­пу­щен­ни­ка­ми борь­бы, кому из них при­ис­кать новую жену Клав­дию, не выно­сив­ше­му без­брач­но­го суще­ст­во­ва­ния и под­па­дав­ше­му под власть каж­дой сво­ей супру­ги. (2) Таким же сопер­ни­че­ст­вом заго­ре­лись и жен­щи­ны: каж­дая выстав­ля­ла на вид свою знат­ность, кра­соту и богат­ство как достой­ное осно­ва­ние для тако­го заму­же­ства. (3) Спор шел глав­ным обра­зом о том, кого пред­по­честь, дочь ли быв­ше­го кон­су­ла Мар­ка Лол­лия Лол­лию Пау­ли­ну или дочь Гер­ма­ни­ка Агрип­пи­ну; послед­нюю под­дер­жи­вал Пал­лант, первую — Кал­лист; со сво­ей сто­ро­ны Нар­цисс выдви­гал Элию Пети­ну из рода Тубе­ро­нов. (4) Сам Клав­дий, скло­няв­ший­ся то туда, то сюда, смот­ря по тому, кого из сво­их совет­чи­ков он толь­ко что выслу­шал, созы­ва­ет их, впав­ших меж­ду собой в раз­но­гла­сия, на сове­ща­ние и велит каж­до­му выска­зать свое мне­ние, под­кре­пив его соот­вет­ст­ву­ю­щи­ми обос­но­ва­ни­я­ми.

2. (1) Нар­цисс гово­рил о том, что Пети­на уже была женой прин­цеп­са, что у них общая дочь (ибо Анто­ния роди­лась от нее) и что с воз­вра­ще­ни­ем преж­ней супру­ги в его дом не будет вне­се­но ниче­го ново­го, ибо она не станет питать обыч­ной для маче­хи непри­яз­ни к Бри­тан­ни­ку и Окта­вии, столь близ­ким по кро­ви ее соб­ст­вен­ным детям. (2) Кал­лист воз­ра­жал, что уни­жен­ная дли­тель­ным раз­во­дом Пети­на, будучи сно­ва взя­та прин­цеп­сом в жены, неиз­беж­но воз­гор­дит­ся; гораздо разум­нее поэто­му вве­сти в семью Лол­лию, кото­рая нико­гда не име­ла детей и, сво­бод­ная по этой при­чине от рев­но­сти и при­страст­но­сти, заме­нит пасын­ку и пад­че­ри­це род­ную мать. (3) А Пал­лант пре­воз­но­сил в Агрип­пине более все­го то, что она при­ведет с собою вну­ка Гер­ма­ни­ка; вполне достой­но импе­ра­тор­ско­го семей­ства при­со­еди­нить это­го отпрыс­ка знат­но­го рода к потом­кам Юли­ев и Клав­ди­ев и тем самым не допу­стить, чтобы жен­щи­на испы­тан­ной пло­до­ви­то­сти и еще моло­дая унес­ла в дру­гой дом сла­ву и вели­чие Цеза­рей.

3. (1) Под­креп­лен­ные чара­ми Агрип­пи­ны, эти дово­ды воз­об­ла­да­ли: часто бывая у дяди на пра­вах близ­кой род­ст­вен­ни­цы, она обо­льсти­ла его и, пред­по­чтен­ная осталь­ным, но еще не жена, поль­зо­ва­лась вла­стью жены. (2) Уве­рен­ная в сво­ем пред­сто­я­щем заму­же­стве, она нача­ла вына­ши­вать даль­ней­шие замыс­лы и под­готов­лять брак сво­его рож­ден­но­го от Гнея Аге­но­бар­ба сына Доми­ция с Окта­ви­ей, доче­рью Цеза­ря; одна­ко заклю­чить этот брак мож­но было толь­ко пре­ступ­ным путем, так как Цезарь успел обру­чить Окта­вию с Луци­ем Сила­ном и при­влек к это­му и без того широ­ко извест­но­му юно­ше бла­го­склон­ность тол­пы даро­ва­ни­ем ему три­ум­фаль­ных отли­чий и вели­ко­ле­пи­ем устро­ен­ных от его име­ни гла­ди­а­тор­ских игр. (3) Но пред­став­ля­лось нетруд­ным чего угод­но добить­ся от прин­цеп­са, у кото­ро­го не было дру­гих мыс­лей и дру­гой непри­яз­ни, кро­ме под­ска­зан­ных и вну­шен­ных со сто­ро­ны.

4. (1) И вот, при­кры­вая сво­им зва­ни­ем цен­зо­ра под­лые коз­ни и пред­видя, кто станет истин­ным вла­сте­ли­ном, Вител­лий, дабы снис­кать при­зна­тель­ность Агрип­пи­ны, при­ни­ма­ет­ся содей­ст­во­вать ее замыс­лам и воз­во­дить обви­не­ния на Сила­на, сест­ра кото­ро­го, кра­си­вая и свое­нрав­ная Юния Каль­ви­на в недав­нем про­шлом была невест­кой Вител­лия. (2) Отсюда и пошла кле­ве­та; отнюдь не пре­ступ­ную, но неосмот­ри­тель­но откро­вен­ную брат­скую при­вя­зан­ность меж­ду ними он пред­став­ля­ет кро­во­сме­си­тель­ной свя­зью. (3) А Цезарь из люб­ви к доче­ри с тем боль­шей готов­но­стью при­слу­ши­вал­ся к этим наве­там о сво­ем буду­щем зяте. (4) Меж­ду тем Силан, ниче­го не подо­зре­вав­ший о под­стро­ен­ной ему западне и имен­но в этом году быв­ший пре­то­ром, ука­зом Вител­лия вне­зап­но исклю­ча­ет­ся из сена­тор­ско­го сосло­вия, хотя неза­дол­го пред тем был огла­шен и окон­ча­тель­но утвер­жден спи­сок сена­то­ров на бли­жай­шее пяти­ле­тие. (5) Одно­вре­мен­но Клав­дий объ­яв­ля­ет ему, что его брак с Окта­ви­ей не состо­ит­ся; Сила­на при­нуж­да­ют сло­жить с себя пре­тор­ские обя­зан­но­сти, и на один день, остав­ший­ся до окон­ча­ния сро­ка его пре­ту­ры, их воз­ла­га­ют на Эприя Мар­цел­ла.

5. (1) В кон­суль­ство Гая Пом­пея и Квин­та Вера­ния¹ брач­ный сго­вор Клав­дия с Агрип­пи­ною под­креп­ля­ла и рас­про­стра­нив­ша­я­ся об этом мол­ва и их вышед­шая за пре­де­лы доз­во­лен­но­го бли­зость; но они еще не осме­ли­ва­лись тор­же­ст­вен­но спра­вить сва­деб­ные обряды, так как женить­ба дяди на пле­мян­ни­це была делом неслы­хан­ным; такой союз счи­тал­ся кро­во­сме­си­тель­ным, а пре­не­бречь этим они не реша­лись из опа­се­ния, как бы их посту­пок не навлек несча­стья на государ­ство. (2) Конец это­му про­мед­ле­нию был поло­жен Вител­ли­ем, кото­рый взял­ся ула­дить дело с помо­щью при­выч­ных для него ухищ­ре­ний. (3) Задав вопрос Цеза­рю, под­чи­нит­ся ли он тре­бо­ва­ни­ям наро­да и сове­ту сена­та, и полу­чив ответ, что он такой же граж­да­нин, как все про­чие, и не может про­ти­вить­ся общей воле, Вител­лий пред­ла­га­ет ему подо­ждать во двор­це. (4) Сам он меж­ду тем при­бы­ва­ет в сенат и, заявив, что дело идет о вопро­се вели­чай­шей государ­ст­вен­ной важ­но­сти, про­сит раз­ре­ше­ния высту­пить пер­вым и начи­на­ет речь сле­дую­щим обра­зом: «Неся на себе тяг­чай­шее бре­мя попе­че­ния обо всем мире, прин­цепс испы­ты­ва­ет нуж­ду в под­держ­ке, дабы избав­лен­ный от забот о семье он мог все­це­ло отдать­ся слу­же­нию обще­му бла­гу. (5) Но есть ли более высо­ко­нрав­ст­вен­ная отра­да для по-цен­зор­ски непре­клон­ной к себе души, для того, кто нико­гда не пре­да­вал­ся рос­ко­ши и наслаж­де­ни­ям, но с ран­ней юно­сти неуклон­но пови­но­вал­ся зако­нам, чем взять жену, с кото­рой он мог бы делить­ся сво­и­ми самы­ми сокро­вен­ны­ми мыс­ля­ми, кому дове­рил бы малых детей?».

6. (1) Начав с это­го в сво­ей сочув­ст­вен­но при­ня­той речи, Вител­лий, после того как сена­то­ры выра­зи­ли свое пол­ное согла­сие с нею, вер­нул­ся к тому, с чего начал, и заявил, что, посколь­ку все еди­но­душ­но сове­ту­ют прин­цеп­су всту­пить в брак, сле­ду­ет избрать для него жен­щи­ну, отме­чен­ную знат­но­стью, мате­рин­ст­вом, без­упреч­ны­ми нра­ва­ми. (2) И нет надоб­но­сти дол­го разыс­ки­вать тако­вую, ибо Агрип­пи­на пре­вос­хо­дит всех осталь­ных сла­вою сво­его рода; она пока­за­ла, что спо­соб­на рож­дать детей и что ей при­су­щи доб­рые каче­ства. (3) И поис­ти­не заме­ча­тель­но, что, про­из­во­ле­ни­ем богов остав­шись вдо­вою², она может бес­пре­пят­ст­вен­но свя­зать себя с прин­цеп­сом, нико­гда не знав­шим иной люб­ви, кро­ме супру­же­ской. Они, сена­то­ры, слы­ша­ли от роди­те­лей и виде­ли соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми, как ради убла­же­ния сво­их при­хо­тей Цеза­ри завла­де­ва­ли чужи­ми жена­ми³. Сколь дале­ка от это­го скром­ность их нынеш­не­го вла­сти­те­ля! (4) Так пусть же будет явлен при­мер на буду­щее, как над­ле­жит импе­ра­то­ру при­ис­ки­вать для себя супру­гу! (5) Но союз дяди с пле­мян­ни­цей — для нас нов­ше­ство. У дру­гих наро­дов, одна­ко, это — вещь совер­шен­но обы­ден­ная, и не суще­ст­ву­ет зако­на, кото­рым она была бы вос­пре­ще­на, да и бра­ки с двою­род­ны­ми сест­ра­ми, преж­де у нас неве­до­мые, с тече­ни­ем вре­ме­ни полу­чи­ли широ­кое рас­про­стра­не­ние. Обы­чай закреп­ля­ет­ся, если отве­ча­ет потреб­но­стям, и дан­ное нов­ше­ство несо­мнен­но ока­жет­ся в чис­ле тех, кото­рые вско­ре будут усво­е­ны повсе­мест­но.

7. (1) Не было недо­стат­ка в таких, кто, вос­кли­цая, что если Цезарь про­мед­лит, то они женят его насиль­ст­вен­но, напе­ре­бой бро­си­лись вон из курии. (2) Ста­ла соби­рать­ся бес­по­рядоч­ная тол­па, в кото­рой слы­ша­лись выкри­ки, что рим­ский народ обра­ща­ет­ся к Цеза­рю с моль­бою о том же. (3) И Клав­дий, доль­ше не дожи­да­ясь, выхо­дит на форум и пред­ста­ет перед поздрав­ля­ю­щи­ми его, а вой­дя в сенат, тре­бу­ет, чтобы было выне­се­но поста­нов­ле­ние, кото­рым раз и навсе­гда доз­во­ля­лись бы бра­ки меж­ду дядья­ми и пле­мян­ни­ца­ми. (4) Впро­чем, не нашлось нико­го, кто бы поже­лал всту­пить в такое супру­же­ство, кро­ме един­ст­вен­но­го рим­ско­го всад­ни­ка Алледия Севе­ра, о кото­ром мно­гие гово­ри­ли, что его толк­ну­ло на это жела­ние уго­дить Агрип­пине. (5) Этот брак прин­цеп­са явил­ся при­чи­ною реши­тель­ных пере­мен в государ­стве: всем ста­ла заправ­лять жен­щи­на, кото­рая вер­ши­ла дела­ми Рим­ской дер­жа­вы отнюдь не побуж­дае­мая раз­нуздан­ным свое­во­ли­ем, как Мес­са­ли­на; (6) она дер­жа­ла узду креп­ко натя­ну­той, как если бы та нахо­ди­лась в муж­ской руке. На людях она выка­зы­ва­ла суро­вость и еще чаще — высо­ко­ме­рие; в домаш­ней жиз­ни не допус­ка­ла ни малей­ших отступ­ле­ний от стро­го­го семей­но­го укла­да, если это не спо­соб­ст­во­ва­ло укреп­ле­нию ее вла­сти. (7) Непо­мер­ную жад­ность к золоту она объ­яс­ня­ла жела­ни­ем ско­пить сред­ства для нужд государ­ства.

8. (1) Силан покон­чил само­убий­ст­вом в день свадь­бы Клав­дия, то ли не теряя вплоть до это­го дня надеж­ды, что ему будет сохра­не­на жизнь, то ли выбрав его умыш­лен­но, чтобы уси­лить непри­язнь к сво­им вра­гам. Сест­ра Сила­на Каль­ви­на была изгна­на из Ита­лии. (2) Клав­дий доба­вил к это­му пред­у­смот­рен­ные зако­на­ми царя Тул­ла свя­щен­но­дей­ст­вия и уми­ло­сти­ви­тель­ные жерт­во­при­но­ше­ния в роще Диа­ны, совер­ше­ние кото­рых воз­ла­га­лось на пон­ти­фи­ков, при­чем все поте­ша­лись над тем, что кара за кро­во­сме­ше­ние и очи­сти­тель­ные обряды, чтобы его иску­пить, были назна­че­ны имен­но в это вре­мя. (3) Меж­ду тем Агрип­пи­на, желая, чтобы ее зна­ли не толь­ко с пло­хой сто­ро­ны, доби­ва­ет­ся воз­вра­ще­ния из ссыл­ки Аннея Сене­ки и одно­вре­мен­но достав­ля­ет ему пре­ту­ру, пола­гая, что ввиду его гром­кой лите­ра­тур­ной сла­вы и то и дру­гое будет при­ят­но рим­ско­му обще­ству; вме­сте с тем она посту­пи­ла так и ради того, чтобы отро­че­ские годы Доми­ция про­тек­ли под руко­вод­ст­вом столь выдаю­ще­го­ся настав­ни­ка и чтобы она с сыном, осу­ществляя ее меч­ту о само­власт­ном вла­ды­че­стве, мог­ла поль­зо­вать­ся его сове­та­ми, ибо счи­та­лось, что Сене­ка, пом­ня о бла­го­де­я­нии Агрип­пи­ны, пита­ет к ней без­гра­нич­ную пре­дан­ность, тогда как, зата­ив про себя горечь обиды, враж­де­бен Клав­дию⁴.

9. (1) Затем было реше­но боль­ше не мед­лить, и кон­су­ла на буду­щий срок Мам­мия Пол­ли­о­на щед­ры­ми обе­ща­ни­я­ми соблаз­ня­ют вне­сти пред­ло­же­ние, чтобы сенат обра­тил­ся с прось­бой к Клав­дию про­сва­тать Окта­вию за Доми­ция, что, при­ни­мая во вни­ма­ние воз­раст обо­их, было вполне умест­но и откры­ва­ло воз­мож­но­сти для дале­ко направ­лен­ных замыс­лов. (2) Пол­ли­он выска­зы­ва­ет­ся почти в тех же сло­вах, в каких это сде­лал недав­но Вител­лий; Окта­вию про­сва­ты­ва­ют за Доми­ция, и он, сде­лав­шись в добав­ле­ние к преж­ним род­ст­вен­ным свя­зям жени­хом доче­ри прин­цеп­са и буду­щим его зятем, ста­ра­ни­я­ми мате­ри и ухищ­ре­ни­я­ми тех, кто, осудив на смерть Мес­са­ли­ну, боял­ся мще­ния со сто­ро­ны ее сына, урав­ни­ва­ет­ся в пра­вах с Бри­тан­ни­ком.

10. (1) Тогда же сенат при­ни­ма­ет пар­фян­ских послов, при­быв­ших, как я уже сооб­щил, про­сить о воз­вра­ще­нии им Мегер­да­та⁵. Они в сле­дую­щих сло­вах при­сту­па­ют к выпол­не­нию сво­его пору­че­ния: они яви­лись, пом­ня о суще­ст­ву­ю­щем с нами сою­зе и хра­ня вер­ность дина­стии Арса­кидов, лишь для того, чтобы при­гла­сить к себе сына Воно­на, вну­ка Фра­ата, и таким обра­зом осво­бо­дить­ся от тира­нии Готар­за, оди­на­ко­во нестер­пи­мой как для зна­ти, так и для про­сто­го наро­да. (2) Уже все его бра­тья, близ­кие и даже даль­ние род­ст­вен­ни­ки истреб­ле­ны каз­ня­ми; теперь к это­му добав­ля­ют­ся убий­ства их бере­мен­ных жен и малых детей, ибо нера­ди­вый внут­ри стра­ны, неудач­ли­вый в вой­нах, он при­кры­ва­ет свою сла­бость жесто­ко­стью. (3) У них с нами дав­няя и скреп­лен­ная дого­во­ра­ми друж­ба, и мы долж­ны прий­ти на помощь союз­ни­кам, нашим сопер­ни­кам в силе, скло­нив­шим­ся перед нами толь­ко из ува­же­ния. (4) Для того и отда­ют они нам залож­ни­ка­ми цар­ских детей, чтобы иметь воз­мож­ность, если вла­сти­тель их роди­ны станет им в тягость, обра­тить­ся к прин­цеп­су и сена­то­рам и полу­чить от них более при­ем­ле­мо­го и усво­ив­ше­го наши нра­вы царя.

11. (1) Отве­чая на эти и подоб­ные им сло­ва. Цезарь начал речь с гла­вен­ства рим­лян и под­чи­нен­но­сти пар­фян, при­чем поста­вил себя рядом с боже­ст­вен­ным Авгу­стом, напом­нив, что у него они так­же испро­си­ли себе царя, но умол­чав о Тибе­рии, хотя царей посы­лал им и тот⁶. (2) К это­му он доба­вил настав­ле­ния при­сут­ст­во­вав­ше­му в курии Мегер­да­ту, чтобы он не счи­тал себя гос­по­ди­ном, а всех про­чих раба­ми, но видел в себе лишь пра­ви­те­ля, а в осталь­ных — граж­дан, чтобы про­яв­лял мило­сер­дие и соблюдал спра­вед­ли­вость, кото­рые тем желан­нее для вар­ва­ров, чем менее им зна­ко­мы. (3) Затем, обра­тив­шись к послам, он пре­воз­но­сит похва­ла­ми вос­пи­тан­ни­ка горо­да Рима, чья скром­ность до того вре­ме­ни была без­упреч­ною: впро­чем, нуж­но тер­пе­ли­во сно­сить вла­сти­те­лей, и их частая сме­на ни к чему хоро­ше­му не ведет. (4) Рим­ское государ­ство настоль­ко пре­сы­ще­но сла­вою, что жела­ет спо­кой­ст­вия даже чуже­зем­ным наро­дам. После это­го сто­яв­ше­му во гла­ве Сирии Гаю Кас­сию было отда­но пове­ле­ние про­во­дить юно­шу до реки Евфра­та.

12. (1) В те вре­ме­на Кас­сий слыл наи­бо­лее све­ду­щим зако­но­ве­дом, — ведь воен­ные даро­ва­ния, когда всюду спо­кой­но, оста­ют­ся в тени и мир­ная обста­нов­ка сти­ра­ет раз­ли­чия меж­ду дея­тель­ны­ми и нера­ди­вы­ми. (2) Но, насколь­ко это было воз­мож­но при отсут­ст­вии бое­вых дей­ст­вий, Кас­сий все же вос­ста­нав­ли­вал в вой­ске ста­рин­ную дис­ци­пли­ну и обу­чал леги­о­ны с таким ста­ра­ни­ем и такою пред­у­смот­ри­тель­но­стью, как если бы его тес­ни­ли вра­ги; он счи­тал, что это­го тре­бу­ет досто­ин­ство его пред­ков и рода Кас­си­ев, кото­рый про­сла­вил себя и в этих кра­ях. (3) Итак, вызвав тех, по чье­му почи­ну был испро­шен новый царь для пар­фян, и раз­бив лагерь в Зевг­ме, откуда была наи­бо­лее удоб­ная пере­пра­ва через реку, он по при­бы­тии знат­ных пар­фян и царя ара­бов Акба­ра напо­ми­на­ет Мегер­да­ту о том, что самые пла­мен­ные поры­вы вар­ва­ров осты­ва­ют при про­мед­ле­нии, а порой обо­ра­чи­ва­ют­ся и веро­лом­ст­вом: пусть он поспе­шит поэто­му с завер­ше­ни­ем нача­то­го. (4) Этот совет, одна­ко, был остав­лен в пре­не­бре­же­нии из-за ковар­ства Акба­ра, кото­рый на мно­го дней задер­жал в Эдес­се про­сто­душ­но­го юно­шу, возо­мнив­ше­го, что высо­кое поло­же­ние рав­но­знач­но сплош­ным удо­воль­ст­ви­ям. (5) И хотя его звал Карен, обе­щав­ший в слу­чае ско­ро­го их при­бы­тия несо­мнен­ный успех, Мегер­дат напра­вил­ся не в близ­ле­жа­щую Месо­пота­мию, а околь­ным путем в Арме­нию, в ту пору мало­до­ступ­ную, пото­му что начи­на­лась зима.

13. (1) Затем, истом­лен­ные гора­ми и сне­гом, уже при­бли­жа­ясь к рав­нине, они соеди­ня­ют­ся с вой­ском Каре­на и, пере­пра­вив­шись через реку Тигр, про­хо­дят по зем­ле адиа­бен­цев, царь кото­рых, Изат, всту­пив в показ­ной союз с Мегер­да­том, втайне с боль­шей пре­дан­но­стью скло­нял­ся к Готар­зу. (2) Объ­еди­нен­ное вой­ско по пути захва­ти­ло Нине­вию, древ­ней­шую сто­ли­цу Асси­рии, а так­же кре­пость, весь­ма зна­ме­ни­тую тем, что в послед­нем сра­же­нии Дария с Алек­сан­дром у ее стен были сокру­ше­ны силы пер­сов. (3) Меж­ду тем Готарз при­но­сил обе­ты мест­ным богам на горе Сан­бул, где важ­ней­шим был культ Гер­ку­ле­са⁷; в опре­де­лен­ное вре­мя он напо­ми­на­ет жре­цам, явив­шись им в сно­виде­нии, чтобы они при­ве­ли к хра­му сна­ря­жен­ных для охоты коней. (4) И после того как этих коней нагру­жа­ют пол­ны­ми стрел кол­ча­на­ми, они раз­бреда­ют­ся по гор­ным лесам и лишь поут­ру, силь­но запы­хав­шись, воз­вра­ща­ют­ся с пусты­ми кол­ча­на­ми. После это­го бог сно­ва явля­ет­ся в ноч­ном сно­виде­нии и ука­зы­ва­ет леса, в кото­рых он побы­вал, и в них повсюду нахо­дят уби­тых зве­рей.

14. (1) Но Готарз, еще не вполне собрав вой­ско, отси­жи­вал­ся за рекой Кор­мой как за кре­пост­ною сте­ной и, хотя его вызы­ва­ли на бит­ву оскор­би­тель­ны­ми насмеш­ка­ми и посы­ла­ли к нему гон­цов, вся­че­ски тянул вре­мя, менял сто­ян­ки и, заслав сво­их людей в стан вра­гов, при помо­щи под­ку­па скло­нял послед­них к измене. (2) Из их чис­ла Изат, царь Адиа­бе­ны, и вслед за ним царь ара­бов Акбар уво­дят свои отряды с при­выч­ным для наро­дов тех стран свое­во­ли­ем, ибо, как пока­зал опыт, вар­ва­ры более склон­ны про­сить из Рима царей, чем жить под их вла­стью. (3) Итак, Мегер­дат, лишив­шись зна­чи­тель­ной части вспо­мо­га­тель­ных войск и опа­са­ясь пре­да­тель­ства со сто­ро­ны осталь­ных, реша­ет­ся на един­ст­вен­ное, что ему оста­ва­лось, а имен­но дове­рить­ся слу­чаю и попы­тать сча­стье в сра­же­нии. (4) Не укло­нил­ся от него и Готарз, окры­лен­ный ослаб­ле­ни­ем непри­я­те­ля. И вот они сошлись в кро­во­про­лит­ном сра­же­нии, про­те­кав­шем с пере­мен­ным успе­хом, пока Каре­на, опро­ки­нув­ше­го про­ти­во­сто­яв­ших ему вра­гов и увле­чен­но­го их пре­сле­до­ва­ни­ем, не обо­шли с тыла све­жие силы про­тив­ни­ка. (5) Тогда Мегер­дат, увидев, что все поте­ря­но, дове­рил­ся кли­ен­ту сво­его отца Парра­ку, но был ковар­но обма­нут и в око­вах выдан победи­те­лю. (6) А тот, не при­зна­вая в нем ни сво­его роди­ча, ли Арса­кида, но име­нуя его чуже­зем­цем и рим­ля­ни­ном, велит, отре­зав плен­ни­ку уши, оста­вить его в живых, дабы выка­зать этим свое мило­сер­дие и нане­сти нам бес­че­стие. (7) Вско­ре после это­го Готарз забо­лел и умер, и на пар­фян­ский пре­стол был при­зван Вонон, пра­вив­ший мидя­на­ми. (8) На его долю не выпа­ло ни осо­бой уда­чи, ни осо­бых бед­ст­вий — ниче­го достой­но­го упо­ми­на­ния; цар­ст­во­ва­ние его было крат­ковре­мен­ным и бес­слав­ным, и после него Пар­фян­ское государ­ство пере­шло к сыну его Воло­ге­зу.

15. (1) Меж­ду тем Мит­ри­дат Бос­пор­ский, кото­рый, лишив­шись тро­на⁸, не имел и посто­ян­но­го при­ста­ни­ща, узна­ет об ухо­де основ­ных сил рим­ско­го вой­ска во гла­ве с пол­ко­вод­цем Диди­ем и о том, что в нано­во устро­ен­ном цар­стве оста­лись лишь неопыт­ный по моло­до­сти лет Котис и несколь­ко когорт под началь­ст­вом рим­ско­го всад­ни­ка Юлия Акви­лы; не ста­вя ни во что ни рим­лян, ни Коти­са, он при­ни­ма­ет­ся воз­му­щать пле­ме­на и сма­ни­вать к себе пере­беж­чи­ков и, собрав в кон­це кон­цов вой­ско, про­го­ня­ет царя дан­да­ров и захва­ты­ва­ет его пре­стол. (2) Когда это ста­ло извест­но и воз­ник­ла опас­ность, что Мит­ри­дат вот-вот вторг­нет­ся в Бос­пор­ское цар­ство, Котис и Акви­ла, не рас­счи­ты­вая на свои силы, тем более что царь сира­ков Зор­син воз­об­но­вил враж­деб­ные дей­ст­вия про­тив них, ста­ли искать под­держ­ки извне и напра­ви­ли послов к Эвно­ну, пра­вив­ше­му пле­ме­нем аор­сов. (3) Выстав­ляя на вид мощь Рим­ско­го государ­ства по срав­не­нию с ничтож­ны­ми сила­ми мятеж­ни­ка Мит­ри­да­та, они без труда скло­ни­ли Эвно­на к сою­зу. Итак, было услов­ле­но, что Эвнон бро­сит на вра­га свою кон­ни­цу, тогда как рим­ляне зай­мут­ся оса­дою горо­дов.

16. (1) И вот, постро­ив­шись поход­ным поряд­ком, они высту­па­ют: впе­ре­ди и в тылу нахо­ди­лись аор­сы, посе­редине — когор­ты и воору­жен­ные рим­ским ору­жи­ем отряды бос­пор­цев. (2) Враг был отбро­шен, и они дошли до поки­ну­то­го Мит­ри­да­том вслед­ст­вие нена­деж­но­сти горо­жан дан­дар­ско­го горо­да Созы; было при­ня­то реше­ние им овла­деть и оста­вить в нем гар­ни­зон. (3) Отсюда они направ­ля­ют­ся в зем­ли сира­ков и, перей­дя реку Пан­ду, со всех сто­рон под­сту­па­ют к горо­ду Успе, рас­по­ло­жен­но­му на высо­те и укреп­лен­но­му сте­на­ми и рва­ми; впро­чем, его сте­ны были не из кам­ня, а из спле­тен­ных пру­тьев с насы­пан­ной посе­редине зем­лей и поэто­му не мог­ли про­ти­во­сто­ять натис­ку напа­дав­ших, кото­рые при­во­ди­ли в смя­те­ние оса­жден­ных, забра­сы­вая их с воз­веден­ных для это­го высо­ких башен пылав­ши­ми голов­ня­ми и копья­ми. (4) И если бы ночь не пре­рва­ла сра­же­ния, город был бы обло­жен и взят при­сту­пом в тече­ние одно­го дня.

17. (1) На сле­дую­щий день оса­жден­ные при­сла­ли послов, про­сив­ших поща­дить горо­жан сво­бод­но­го состо­я­ния и пред­ла­гав­ших победи­те­лям десять тысяч рабов. Эти усло­вия были отверг­ну­ты, так как пере­бить сдав­ших­ся было бы бес­че­ло­веч­ной жесто­ко­стью, а сто­ро­жить такое мно­же­ство — затруд­ни­тель­но: пусть уж луч­ше они падут по зако­ну вой­ны; и про­ник­шим в город с помо­щью лест­ниц вои­нам был подан знак к бес­по­щад­ной резне. (2) Истреб­ле­ние жите­лей Успе все­ли­ло страх во всех осталь­ных решив­ших, что боль­ше не ста­ло без­опас­ных убе­жищ, раз непри­я­те­ля не могут оста­но­вить ни ору­жие, ни кре­по­сти, ни труд­но­до­ступ­ные и высо­ко­гор­ные мест­но­сти, ни реки, ни горо­да. (3) И вот Зор­син после дол­гих разду­мий, под­дер­жать ли попав­ше­го в беду Мит­ри­да­та или поза­бо­тить­ся о достав­шем­ся ему от отца цар­стве, решил, нако­нец, пред­по­честь бла­го сво­его наро­да и, выдав залож­ни­ков, про­стер­ся ниц перед изо­бра­же­ни­ем Цеза­ря, что при­нес­ло вели­кую сла­ву рим­ско­му вой­ску, кото­рое, одер­жав почти без потерь победу, оста­но­ви­лось, как ста­ло извест­но, в трех днях пути от реки Танаи­са. (4) Одна­ко при воз­вра­ще­нии сча­стье изме­ни­ло ему: несколь­ко кораб­лей (ибо вой­ско воз­вра­ща­лось морем) выбро­си­ло к бере­гу тав­ров, и их окру­жи­ли вар­ва­ры, убив­шие пре­фек­та когор­ты и мно­же­ство вои­нов из вспо­мо­га­тель­но­го отряда.

18. (1) Меж­ду тем Мит­ри­дат, не нахо­дя боль­ше опо­ры в ору­жии, заду­мы­ва­ет­ся над тем, к чье­му мило­сер­дию он мог бы воз­звать. Дове­рить­ся бра­ту Коти­су, в про­шлом пре­да­те­лю, в насто­я­щем — вра­гу, он опа­сал­ся. Сре­ди рим­лян не было нико­го, наде­лен­но­го такой вла­стью, чтобы его обе­ща­ния мож­но было счесть доста­точ­но вес­ки­ми. (2) И он решил обра­тить­ся к Эвно­ну, кото­рый не питал к нему лич­ной враж­ды и, недав­но всту­пив с нами в друж­бу, поль­зо­вал­ся боль­шим вли­я­ни­ем. (3) Итак, обла­чив­шись в подо­бав­шее его поло­же­нию пла­тье и при­дав сво­е­му лицу такое же выра­же­ние, он вошел в покои царя и, при­пав к коле­ням Эвно­на, ска­зал: «Пред тобою доб­ро­воль­но явив­ший­ся Мит­ри­дат, кото­ро­го на про­тя­же­нии столь­ких лет на суше и на море пре­сле­ду­ют рим­ляне; посту­пи по сво­е­му усмот­ре­нию с потом­ком вели­ко­го Ахе­ме­на — лишь одно­го это­го вра­ги не отня­ли у меня».

19. (1) Гром­кое имя это­го мужа⁹, лице­зре­ние пре­врат­но­стей дел чело­ве­че­ских и его пол­ная досто­ин­ства моль­ба о под­держ­ке про­из­ве­ли силь­ное впе­чат­ле­ние на Эвно­на, и тот, под­няв Мит­ри­да­та с колен, хва­лит его за то, что он пред­по­чел пре­дать­ся пле­ме­ни аор­сов и лич­но ему, Эвно­ну, дабы с их помо­щью испро­сить при­ми­ре­ния. (2) И Эвнон отправ­ля­ет к Цеза­рю послов и пись­мо, в кото­ром гово­ри­лось так: «Нача­ло друж­бе меж­ду рим­ски­ми импе­ра­то­ра­ми и царя­ми вели­ких наро­дов кла­дет­ся схо­же­стью зани­мае­мо­го ими высо­ко­го поло­же­ния; но его с Клав­ди­ем свя­зы­ва­ет и сов­мест­но одер­жан­ная победа. (3) Исход вой­ны толь­ко тогда быва­ет истин­но слав­ным, когда она завер­ша­ет­ся вели­ко­ду­ши­ем к побеж­ден­ным — так и они ниче­го не отня­ли у повер­жен­но­го ими Зор­си­на. (4) Что каса­ет­ся Мит­ри­да­та, заслу­жив­ше­го более суро­вое обхож­де­ние, то он, Эвнон, про­сит не о сохра­не­нии за ним вла­сти и цар­ства, но толь­ко о том, чтобы его не заста­ви­ли сле­до­вать за колес­ни­цею три­ум­фа­то­ра и он не попла­тил­ся сво­ей голо­вой».

20. (1) Одна­ко Клав­дий, обыч­но снис­хо­ди­тель­ный к чуже­зем­ной зна­ти, на этот раз коле­бал­ся, что было бы пра­виль­нее, при­нять ли плен­ни­ка, обя­зав­шись сохра­нить ему жизнь, или захва­тить его силой ору­жия. (2) К послед­не­му его тол­ка­ла горечь нане­сен­ных ему оскорб­ле­ний и жаж­да мести; но воз­ни­ка­ли и такие воз­ра­же­ния: при­дет­ся вести вой­ну в труд­но­до­ступ­ной мест­но­сти и вда­ли от мор­ских путей; к тому же цари в тех кра­ях воин­ст­вен­ны, наро­ды — коче­вые, зем­ля — бес­плод­на; мед­ли­тель­ность будет тягост­на, а тороп­ли­вость чре­ва­та опас­но­стя­ми; победа обе­ща­ет мало сла­вы, а воз­мож­ное пора­же­ние — боль­шой позор. (3) Не луч­ше ли поэто­му удо­вле­тво­рить­ся пред­ло­жен­ным и оста­вить жизнь изгнан­ни­ку, кото­рый, чем доль­ше про­жи­вет в уни­же­нии, тем боль­шие муче­ния испы­та­ет. (4) Убеж­ден­ный эти­ми сооб­ра­же­ни­я­ми, Клав­дий отве­тил Эвно­ну, что, хотя Мит­ри­дат заслу­жи­ва­ет наи­стро­жай­ше­го при­мер­но­го нака­за­ния и он, Клав­дий, рас­по­ла­га­ет воз­мож­но­стью его пока­рать, но так уже уста­нов­ле­но пред­ка­ми: насколь­ко необ­хо­ди­мо быть непре­клон­ным в борь­бе с непри­я­те­лем, настоль­ко же подо­ба­ет дарить бла­го­склон­ность моля­щим о ней — ведь три­ум­фы добы­ва­ют­ся толь­ко в слу­чае поко­ре­ния испол­нен­ных силы наро­дов и государств.

21. (1) После это­го Мит­ри­дат был выдан рим­ля­нам и достав­лен в Рим про­ку­ра­то­ром Пон­та Юни­ем Цило­ном. Пере­да­ва­ли, что он гово­рил с Цеза­рем более гор­до, чем над­ле­жа­ло бы в его поло­же­нии, и полу­чи­ли извест­ность такие его сло­ва: «Я не ото­слан к тебе, но при­был по сво­ей воле; а если ты счи­та­ешь, что это неправ­да, отпу­сти меня и потом ищи». (2) Он сохра­нял бес­страст­ное выра­же­ние лица и тогда, когда, окру­жен­ный стра­жею, был выстав­лен напо­каз наро­ду у рост­раль­ных три­бун. Цило­ну были опре­де­ле­ны кон­суль­ские отли­чия, Акви­ле — пре­тор­ские.

22. (1) При тех же кон­су­лах Агрип­пи­на, бес­по­щад­ная в нена­ви­сти и счи­тав­шая сво­им вра­гом Лол­лию, так как и она когда-то при­тя­за­ла на заму­же­ство с Цеза­рем, измыш­ля­ет ей пре­ступ­ле­ния и выстав­ля­ет про­тив нее обви­ни­те­ля, при­пи­сы­ваю­ще­го ей обра­ще­ние к хал­де­ям и магам и запрос отно­си­тель­но бра­ко­со­че­та­ния Цеза­ря, направ­лен­ный ею ора­ку­лу Апол­ло­на Кла­рос­ско­го. (2) И Клав­дий, даже не выслу­шав под­суди­мую, высту­пил в сена­те с про­стран­ною речью, в кото­рой сна­ча­ла подроб­но гово­рил о ее знат­но­сти, о том, что она — дочь сест­ры Луция Волу­зия, что Кот­та Мес­са­лин — брат ее пра­деда, что ранее она была заму­жем за Мем­ми­ем Регу­лом (о его бра­ке с Гаем Цеза­рем он умыш­лен­но умол­чал), и толь­ко в кон­це доба­вил, что ее наме­ре­ния пагуб­ны для государ­ства и у нее необ­хо­ди­мо отнять воз­мож­но­сти к совер­ше­нию зло­де­я­ний; по этой при­чине ее надо выслать из Ита­лии с кон­фис­ка­ци­ей иму­ще­ства. И изгнан­ни­це было остав­ле­но из ее несмет­ных богатств все­го пять мил­ли­о­нов сестер­ци­ев. (3) Было под­стро­е­но осуж­де­ние и жен­щине знат­но­го рода Каль­пур­нии, кра­соту кото­рой похва­лил прин­цепс, сде­лав это безо вся­ко­го любо­страст­но­го чув­ства и в слу­чай­ной беседе, что несколь­ко сдер­жа­ло гнев Агрип­пи­ны, и она не дошла до край­них пре­де­лов мще­ния. (4) К Лол­лии отправ­ля­ют три­бу­на, дабы он при­нудил ее к само­убий­ству. И по зако­ну о вымо­га­тель­ствах был осуж­ден Кадий Руф, при­вле­чен­ный к отве­ту вифин­ца­ми.

23. (1) Ввиду того что Нар­бонн­ская Гал­лия неиз­мен­но ока­зы­ва­ла сена­ту бес­пре­ко­слов­ное пови­но­ве­ние, на нее было рас­про­стра­не­но поло­же­ние, суще­ст­во­вав­шее для Сици­лии, а имен­но сена­то­рам из этой про­вин­ции было раз­ре­ше­но посе­щать ее по сво­им иму­ще­ст­вен­ным делам, не испра­ши­вая доз­во­ле­ния прин­цеп­са. (2) Иту­реи и иудеи по смер­ти царей Сохе­ма и Агрип­пы были при­со­еди­не­ны к про­вин­ции Сирии¹⁰. (3) Тогда же сенат поста­но­вил воз­об­но­вить после семи­де­ся­ти­пя­ти­лет­не­го пере­ры­ва гада­ние о бла­ге государ­ства и впредь устра­и­вать его еже­год­но. (4) Поми­мо это­го, Цезарь рас­ши­рил пре­де­лы горо­да Рима, посту­пив в соот­вет­ст­вии со ста­рин­ным обы­ча­ем, соглас­но кото­ро­му тем, кто уве­ли­чил раз­ме­ры импе­рии, пре­до­став­ля­лось пра­во ото­дви­нуть и город­скую чер­ту. (5) Но, кро­ме Сул­лы и боже­ст­вен­но­го Авгу­ста, никто из рим­ских вое­на­чаль­ни­ков, и сре­ди них поко­ри­те­ли вели­ких наро­дов, не исполь­зо­вал сво­его пра­ва.

24. (1) Видеть ли в этом тще­сла­вие царей или бла­го­род­ное често­лю­бие, судят по-раз­но­му. Но как бы то ни было, я счи­таю, что нелишне знать, как воз­ник этот город и какие пре­де­лы уста­но­вил для него Ромул. (2) Итак, борозда для обо­зна­че­ния чер­ты горо­да была нача­та от Бычье­го рын­ка, от того места, где мы теперь видим брон­зо­во­го быка (ибо этих живот­ных впря­га­ют в плуг), в таком направ­ле­нии, что боль­шой жерт­вен­ник Гер­ку­ле­су остал­ся по эту сто­ро­ну от нее; (3) далее, на извест­ном рас­сто­я­нии друг от дру­га, были уста­нов­ле­ны кам­ни, шед­шие вдоль под­но­жия Пала­тин­ско­го хол­ма до жерт­вен­ни­ка Кон­су, Ста­рых курий, неболь­шо­го свя­ти­ли­ща Ларов¹¹ и Рим­ско­го фору­ма; соглас­но пре­да­нию, Форум и Капи­то­лий были вклю­че­ны в чер­ту горо­да не Рому­лом, а Титом Тати­ем. В даль­ней­шем город Рим рас­ши­рял­ся по мере роста рим­ской дер­жа­вы. (4) А гра­ни­цы, уста­нов­лен­ные для него Клав­ди­ем, хоро­шо извест­ны и ука­за­ны в государ­ст­вен­ных доку­мен­тах.

25. (1) В кон­суль­ство Гая Анти­стия и Мар­ка Суил­лия¹² Клав­дий по насто­я­нию Пал­лан­та уско­рил усы­нов­ле­ние Доми­ция; свя­зав себя с Агрип­пи­ною, как устро­и­тель ее заму­же­ства, и позд­нее всту­пив к тому же в пре­ступ­ное сожи­тель­ство с нею, Пал­лант вся­че­ски уве­ще­вал Клав­дия поду­мать о бла­ге Рим­ско­го государ­ства, о том, чтобы было кому под­дер­жать Бри­тан­ни­ка, пока он еще в отро­че­ском воз­расте; (2) ведь и при боже­ст­вен­ном Авгу­сте, невзи­рая на то, что он рас­по­ла­гал опо­рою в лице вну­ков, были в силе и пасын­ки; да и Тибе­рий, имея род­но­го сына, при­нял Гер­ма­ни­ка в лоно сво­его семей­ства; так пусть же и он, Клав­дий, при­бли­зит к себе юно­шу, гото­во­го взять на себя часть лежа­щих на нем забот. (3) Убеж­ден­ный эти­ми дово­да­ми, Клав­дий пред­по­чел соб­ст­вен­но­му сыну Доми­ция, кото­рый был тре­мя года­ми стар­ше Бри­тан­ни­ка, и, высту­пив с соот­вет­ст­вен­ной речью в сена­те, повто­рил в ней выслу­шан­ное им от воль­ноот­пу­щен­ни­ка. (4) Осве­дом­лен­ные люди отме­ча­ли по это­му пово­ду, что в роду пат­ри­ци­ев Клав­ди­ев не было рань­ше ни одно­го слу­чая усы­нов­ле­ния и что кров­ная пре­ем­ст­вен­ность не пре­ры­ва­лась у них от само­го Атта Клав­са.

26. (1) Тем не менее прин­цеп­су была при­не­се­на бла­го­дар­ность с при­со­во­куп­ле­ни­ем изыс­кан­ной лести Доми­цию; был так­же пред­ло­жен закон, опре­де­ляв­ший, что он пере­хо­дит в род Клав­ди­ев и при­ни­ма­ет имя Неро­на. Воз­ве­ли­чи­ва­ет­ся и Агрип­пи­на титу­лом Авгу­ста. (2) По завер­ше­нии все­го это­го не было нико­го столь бес­чув­ст­вен­но­го, кто бы не скор­бел о выпав­шей на долю Бри­тан­ни­ка уча­сти. Лишив­шись посте­пен­но даже раб­ских услуг, он вос­при­ни­мал как насмеш­ку неумест­ные лас­ки маче­хи, пони­мая их лице­ме­рие. (3) Гово­рят, что он обла­дал при­род­ны­ми даро­ва­ни­я­ми; то ли это соот­вет­ст­ву­ет истине, то ли такая мол­ва удер­жа­лась за ним из-за сочув­ст­вия к постиг­шим его несча­стьям, хотя он и не успел дока­зать на деле ее спра­вед­ли­вость.

27. (1) Желая пока­зать свое могу­ще­ство и союз­ным наро­дам, Агрип­пи­на доби­ва­ет­ся выведе­ния в город уби­ев, где она роди­лась, коло­нии вете­ра­нов, кото­рая была назва­на ее име­нем¹³. (2) По слу­чай­но­му сов­па­де­нию это пере­пра­вив­ше­е­ся через Рейн пле­мя при­нял под наше покро­ви­тель­ство не кто иной, как ее дед Агрип­па.

(3) Око­ло это­го вре­ме­ни Верх­нюю Гер­ма­нию охва­ти­ли страх и смя­те­ние, вызван­ные гра­би­тель­ским набе­гом хат­тов. Про­тив них легат Пуб­лий Пом­по­ний высы­ла­ет когор­ты ван­ги­о­нов и неме­тов с при­дан­ной им союз­ною кон­ни­цей, кото­рым при­ка­зы­ва­ет пере­хва­тить гра­би­те­лей на обрат­ном пути или, если они раз­бредут­ся, вне­зап­но зажать их в коль­цо. (4) Ста­ра­тель­но выпол­няя пред­пи­са­ния пол­ко­во­д­ца, вои­ны разде­ли­лись на два отряда, и те, что напра­ви­лись левой доро­гой, устре­ми­лись со всех сто­рон на недав­но воз­вра­тив­ших­ся из похо­да вра­гов, кото­рые после без­удерж­но­го, погло­тив­ше­го их добы­чу раз­гу­ла, были объ­яты глу­бо­ким сном. Эта победа над хат­та­ми доста­ви­ла рим­ля­нам тем бо́льшую радость, что почти через сорок лет после пора­же­ния Вара ими были выз­во­ле­ны из пле­на несколь­ко его вои­нов.

28. (1) Меж­ду тем про­дви­гав­ши­е­ся спра­ва и крат­чай­шим путем при­чи­ня­ют еще боль­ший урон попав­шим­ся им навстре­чу и дерз­нув­шим на бит­ву вра­гам, после чего со сла­вою и обиль­ной добы­чею воз­вра­ща­ют­ся к горе Тав­ну, где их под­жидал во гла­ве леги­о­нов Пом­по­ний на слу­чай, если бы побуж­дае­мые жаж­дою мще­ния хат­ты доста­ви­ли ему воз­мож­ность сра­зить­ся с ними. (2) Но те, опа­са­ясь, как бы их не обо­шли с одной сто­ро­ны рим­ляне, а с дру­гой — херус­ки, с кото­ры­ми у них были веч­ные рас­при, отправ­ля­ют в Рим послов и залож­ни­ков. Пом­по­нию были опре­де­ле­ны три­ум­фаль­ные поче­сти, но в них — лишь малая доля его извест­но­сти у потом­ков, кото­рые чтят его как выдаю­ще­го­ся поэта¹⁴.

29. (1) Тогда же све­бы изгна­ли Ван­ния, кото­ро­го поста­вил над ними царем Цезарь Друз; вна­ча­ле хоро­шо при­ня­тый сопле­мен­ни­ка­ми и про­слав­ля­е­мый ими, а затем вслед­ст­вие дол­говре­мен­ной при­выч­ки к вла­ды­че­ству впав­ший в над­мен­ность, он под­верг­ся напа­де­нию со сто­ро­ны воз­не­на­видев­ших его сосед­них наро­дов и под­няв­ших­ся на него сооте­че­ст­вен­ни­ков. (2) Борь­бу с ним воз­глав­ля­ли царь гер­мун­ду­ров Виби­лий и сыно­вья сест­ры Ван­ния Ван­гион и Сидон. Несмот­ря на неод­но­крат­ные прось­бы Ван­ния о под­держ­ке, Клав­дий не вме­шал­ся силой ору­жия в усо­би­цы вар­ва­ров, но обе­щал Ван­нию надеж­ное убе­жи­ще, если он будет изгнан из сво­его цар­ства, а вме­сте с тем напи­сал пра­вив­ше­му тогда Пан­но­ни­ей Пал­пел­лию Гист­ру, чтобы он выста­вил вдоль Дуная один леги­он и набран­ные в той же про­вин­ции отряды вспо­мо­га­тель­ных войск для ока­за­ния помо­щи побеж­ден­ным и устра­ше­ния победи­те­лей, если, под­стре­кае­мые уда­чей, они попы­та­ют­ся нару­шить мир и в наших вла­де­ни­ях. (3) Ведь надви­га­лась несмет­ная сила — лугии и дру­гие народ­но­сти, — при­вле­чен­ная слу­ха­ми о богат­стве цар­ской каз­ны, кото­рую за трид­цать лет нако­пил Ван­ний гра­бе­жа­ми и пошли­на­ми. (4) Пехота у Ван­ния была соб­ст­вен­ная, кон­ни­ца — из сар­мат­ско­го пле­ме­ни язи­гов, и посколь­ку его вой­ска усту­па­ли в чис­лен­но­сти вра­же­ским пол­чи­щам, он решил укло­нять­ся от откры­то­го боя и отси­жи­вать­ся за сте­на­ми укреп­ле­ний.

30. (1) Но не желав­шие выно­сить оса­ду язи­ги рас­се­я­лись по окрест­ным полям, и так как их настиг­ли лугии и гер­мун­ду­ры, Ван­ний ока­зал­ся вынуж­ден­ным сра­зить­ся. (2) Итак, вый­дя из укреп­ле­ний, он всту­пил в бой и был в нем раз­гром­лен, но, несмот­ря на неуда­чу, снис­кал похва­лу, ибо бро­сил­ся в руко­паш­ную схват­ку и был в ней изра­нен, не пока­зав тыла вра­гам. (3) И все же ему при­шлось бежать к под­жидав­ше­му его на Дунае наше­му флоту; вско­ре за ним после­до­ва­ли туда и его при­бли­жен­ные, и им были отведе­ны зем­ли в Пан­но­нии. (4) Цар­ство Ван­ния поде­ли­ли меж­ду собой Ван­гион и Сидон, соблюдав­шие по отно­ше­нию к нам без­упреч­ную чест­ность, тогда как их под­дан­ные то ли в силу врож­ден­ных свойств или тех, кото­рые в них вос­пи­та­ло пора­бо­ще­ние, пита­ли к ним, пока они доби­ва­лись вла­ды­че­ства, пла­мен­ную любовь и, после того как они доби­лись его, — еще бо́льшую нена­висть.

31. (1) Назна­чен­ный про­пре­то­ром Бри­та­нии¹⁵ Пуб­лий Осто­рий нашел ее охва­чен­ною бро­же­ни­ем, ибо вра­ги, сочтя, что новый вое­на­чаль­ник, не озна­ко­мив­шись со сво­им вой­ском и ввиду насту­пив­шей зимы, не решит­ся про­ти­во­дей­ст­во­вать им, с тем боль­шей дер­зо­стью вторг­лись в пре­де­лы наших союз­ни­ков. (2) Но Осто­рий, хоро­шо зная, что страх или само­уве­рен­ность в непри­я­те­ле порож­да­ют­ся успеш­но­стью или неуда­чею пер­вых бое­вых дей­ст­вий, неза­мед­ли­тель­но устрем­ля­ет­ся во гла­ве лег­ко­во­ору­жен­ных когорт на про­тив­ни­ка; истре­бив ока­зав­ших сопро­тив­ле­ние и пре­сле­дуя раз­бе­жав­ших­ся, дабы они сно­ва не собра­лись вме­сте и нена­деж­ный мир не угро­жал посто­ян­ны­ми ослож­не­ни­я­ми пол­ко­вод­цу и вои­нам, он реша­ет ото­брать ору­жие у подо­зри­тель­ных и, раз­бив лагерь, дер­жать в узде область меж­ду река­ми Аво­ною и Саб­ри­ной. (3) Пер­вым вос­про­ти­ви­лось сда­че ору­жия силь­ное пле­мя ице­нов, не испы­тав­шее раз­гро­ма на поле бит­вы, ибо оно доб­ро­воль­но заклю­чи­ло с нами союз. (4) По их нау­ще­нию оби­тав­шие по сосед­ству наро­ды, заду­мав сра­зить­ся с нами, избра­ли местом рас­по­ло­же­ния сво­его вой­ска ого­ро­жен­ное зем­ля­ной насы­пью поле с настоль­ко узким про­хо­дом в него, что он был недо­сту­пен для нашей кон­ни­цы. (5) Рим­ский вое­на­чаль­ник, невзи­рая на то, что вел за собою лишь отряды союз­ни­ков и не имел при себе основ­ных сил леги­о­нов, под­сту­па­ет к вра­же­ским укреп­ле­ни­ям с наме­ре­ни­ем овла­деть ими и, рас­ста­вив когор­ты для при­сту­па, велит и всад­ни­кам изгото­вить­ся к бою в пешем строю. (6) Затем по дан­но­му зна­ку его вои­ны пре­одоле­ва­ют насыпь и при­во­дят в смя­те­ние непри­я­те­ля, стес­нен­но­го сво­и­ми же заграж­де­ни­я­ми. (7) Пони­мая, что их ждет заслу­жен­ное воз­мездие за мятеж, и так как пути к бег­ству были для них отре­за­ны, они свер­ши­ли тут мно­го доб­лест­ных и слав­ных дея­ний. В этой бит­ве сын лега­та Марк Осто­рий заслу­жил бое­вое отли­чие за спа­се­ние рим­ско­го граж­да­ни­на.

32. (1) Пора­же­ние ице­нов обра­зу­ми­ло тех, кто коле­бал­ся меж­ду вой­ною и миром, и Осто­рий повел вой­ско на декан­гов¹⁶. (2) Были опу­сто­ше­ны их поля, захва­че­на повсюду добы­ча, но вра­ги так и не реши­лись на бит­ву, а если и пыта­лись порою испод­тиш­ка напа­дать на наш поход­ный порядок, то их ковар­ство не оста­ва­лось без нака­за­ния. (3) И наши уже при­бли­зи­лись к морю, омы­ваю­ще­му ост­ров Гибер­нию, когда вспых­нув­шие у бри­ган­тов раздо­ры при­нуди­ли рим­ско­го пол­ко­во­д­ца повер­нуть вспять, ибо он твер­до решил не пред­при­ни­мать новых заво­е­ва­ний, пока не закреп­ле­ны ста­рые. (4) Бри­ган­тов уда­лось усми­рить, истре­бив неболь­шое чис­ло взяв­ших­ся за ору­жие и даро­вав про­ще­ние осталь­ным; но ни стро­го­стью, ни снис­хо­ди­тель­но­стью нель­зя было удер­жать от откры­тых воен­ных дей­ст­вий пле­мя силу­ров, и для его подав­ле­ния нуж­но было рас­по­ла­гать нахо­дя­щим­ся побли­зо­сти укреп­лен­ным лаге­рем. (5) Стре­мясь воз­мож­но ско­рее достиг­нуть это­го, Осто­рий под при­кры­ти­ем зна­чи­тель­но­го отряда вете­ра­нов выво­дит на захва­чен­ные им зем­ли коло­нию в Каму­ло­дун, чтобы создать оплот про­тив мятеж­ни­ков и вну­шить союз­ни­кам покор­ность зако­нам.

33. (1) Затем был пред­при­нят поход про­тив силу­ров, чью воин­ст­вен­ность под­дер­жи­ва­ли надеж­ды на силы Кар­ата­ка, кото­ро­го выдви­ну­ли мно­го­чис­лен­ные, не завер­шив­ши­е­ся нашей победою бит­вы и столь же мно­го­чис­лен­ные успе­хи в дей­ст­ви­ях про­тив нас, так что он затмил сво­ей сла­вою осталь­ных пол­ко­вод­цев Бри­та­нии. (2) Пре­вос­хо­дя нас в том, что вслед­ст­вие пере­се­чен­но­сти мест­но­сти мог исполь­зо­вать ее в сво­их целях, но усту­пая нам в силе вой­ска, Кар­атак пере­но­сит вой­ну в стра­ну ордо­ви­ков и, соеди­нив­шись с теми, кто стра­шил­ся уста­нов­ле­ния мира с нами, гото­вит­ся дать реши­тель­ное сра­же­ние, избрав для него место, под­ход к кото­ро­му и отступ­ле­ние от кото­ро­го, рав­но как и все про­чее, были неудоб­ны для нас и выгод­ны для его вои­нов: с одной сто­ро­ны его при­кры­ва­ли кру­тые горы, а где, про­дви­га­ясь по более отло­го­му скло­ну, на них мож­но было взо­брать­ся, там он нава­лил кам­ни напо­до­бие вала; (3) с дру­гой сто­ро­ны перед нами про­те­ка­ла река с нена­деж­ным рус­лом и за укреп­ле­ни­я­ми сто­я­ли тол­пы воору­жен­ных вра­гов.

34. (1) К тому же вожди пле­мен обхо­ди­ли сво­их с уве­ща­ни­я­ми, укреп­ля­ли их дух, стре­мясь рас­се­ять в них страх и вос­пла­ме­нить их надеж­дою и бое­вым пылом; (2) сам Кар­атак носил­ся взад и впе­ред, про­воз­гла­шая, что этот день, эта бит­ва поло­жат нача­ло либо отво­е­ва­нию ими сво­бо­ды, либо веч­но­му раб­ству; (3) при этом он назы­вал име­на пред­ков, изгнав­ших дик­та­то­ра Цеза­ря, тех, чья доб­лесть изба­ви­ла их от рим­ско­го топо­ра и от пода­тей и сохра­ни­ла им неосквер­нен­ны­ми тела их жен и детей. (4) И когда он гово­рил это и подоб­ное это­му, тол­па отве­ча­ла ему кри­ка­ми одоб­ре­ния и каж­дый клял­ся верой сво­их отцов, что ни копья, ни раны не заста­вят его отсту­пить.

35. (1) Это вооду­шев­ле­ние в стане вра­га сму­ти­ло рим­ско­го вое­на­чаль­ни­ка; вме­сте с тем его стра­ши­ли и пре­граж­дав­шая ему путь река, и вновь воз­веден­ное непри­я­те­лем укреп­ле­ние, и нави­сав­шие над голо­вой горы — все это, казав­ше­е­ся ему гроз­ным пре­пят­ст­ви­ем и обо­ро­ня­е­мое мно­го­чис­лен­ны­ми защит­ни­ка­ми. (2) Но рим­ские вои­ны рва­лись в бой: они кри­ча­ли, что доб­лесть все пре­одоле­ва­ет; им вто­ри­ли пре­фек­ты и три­бу­ны, укреп­ляя в вой­ске бое­вую реши­мость. (3) Тогда Осто­рий, опре­де­лив на взгляд, что дей­ст­ви­тель­но непри­ступ­но и где мож­но прой­ти, ведет за собою вооду­шев­лен­ных отва­гой вои­нов и без труда пере­прав­ля­ет­ся через реку. (4) Когда наши подо­шли к валу и пока бой вел­ся при помо­щи мета­тель­ных копий и стрел, наши поте­ри ране­ны­ми и уби­ты­ми пре­вы­ша­ли поте­ри вра­га; (5) но после того как, постро­ив­шись чере­па­хою, они рас­кида­ли кое-как сло­жен­ные и лишен­ные свя­зи камен­ные зава­лы и раз­го­ре­лась руко­паш­ная схват­ка в рав­ных усло­ви­ях, вар­ва­ры нача­ли отсту­пать на гор­ные кру­чи. (6) Но и туда устре­ми­лись наши застрель­щи­ки и тяже­ло­во­ору­жен­ные вои­ны, одни — осы­пая про­тив­ни­ка стре­ла­ми, дру­гие — насту­пая сомкну­тым стро­ем, меж­ду тем как ряды бри­тан­цев, не при­кры­тых ни пан­ци­ря­ми, ни шле­ма­ми, при­шли в рас­строй­ство; если они ока­зы­ва­ли сопро­тив­ле­ние вои­нам вспо­мо­га­тель­ных войск, их рази­ли мечи и дро­ти­ки леги­о­не­ров; а если обо­ра­чи­ва­лись к леги­о­не­рам, их пора­жа­ли обо­юдо­ост­рые мечи и копья вои­нов вспо­мо­га­тель­ных войск. (7) Победа была пол­ной; наши взя­ли в плен жену и дочь Кар­ата­ка и при­нуди­ли его бра­тьев сдать­ся на милость победи­те­ля.

36. (1) Сам Кар­атак бежал к цари­це бри­ган­тов, по име­ни Кар­ти­ман­дуя, рас­счи­ты­вая най­ти у нее при­ста­ни­ще, но так как повер­жен­ный без­за­щи­тен, он был зако­ван в цепи и выдан победи­те­лям. Это про­изо­шло на девя­тый год после нача­ла вой­ны в Бри­та­нии¹⁷. (2) Отсюда мол­ва о нем, пере­ки­нув­шись на ост­ро­ва и рас­про­стра­нив­шись в ближ­них про­вин­ци­ях, достиг­ла так­же Ита­лии, и здесь все хоте­ли увидеть того, кто в тече­ние столь­ких лет пре­зи­рал наше могу­ще­ство. (3) Имя Кар­ата­ка не оста­ва­лось без­вест­ным и в Риме; и Цезарь, пре­воз­но­ся свой успех, тем самым воз­ве­ли­чил сла­ву побеж­ден­но­го. (4) Итак, созва­ли народ, слов­но его ожи­да­ло чрез­вы­чай­ное зре­ли­ще: пре­то­ри­ан­ские когор­ты в пол­ном воору­же­нии сто­я­ли на поле, про­сти­рав­шем­ся перед их лаге­рем. (5) Сна­ча­ла про­ве­ли кли­ен­тов царя, потом про­нес­ли фале­ры и оже­ре­лья, добы­тые им в вой­нах с дру­ги­ми наро­да­ми, затем пока­за­ли его бра­тьев, жену и дочь, и нако­нец его само­го. (6) Уни­жен­ны­ми были вну­шен­ные стра­хом моль­бы всех осталь­ных, но Кар­атак не взы­вал к мило­сер­дию ни опу­щен­ным взо­ром, ни реча­ми, но когда подо­шел к три­бу­на­лу и встал под­ле него, ска­зал так.

37. (1) «Если б я был, пока мне сопут­ст­во­ва­ла уда­ча, столь же уме­рен в сво­их при­тя­за­ни­ях, как зна­тен и взыс­кан судь­бою, я бы при­был в ваш город ско­рее в каче­стве дру­га, чем плен­ни­ка, и ты бы, Цезарь, не погну­шал­ся заклю­чить мир и союз с потом­ком про­слав­лен­ных пред­ков и пове­ли­те­лем мно­гих наро­дов. (2) И если мой нынеш­ний жре­бий для меня уни­зи­те­лен, то тебе, напро­тив, он при­ба­вил вели­чия. У меня были кони, вои­ны, ору­жие, власть; нуж­но ли удив­лять­ся, что все­го это­го я лишил­ся не по сво­ей воле? (3) Если вы хоти­те все­ми повеле­вать, то сле­ду­ет ли из это­го, что все обя­за­ны без­ро­пот­но ста­но­вить­ся раба­ми? (4) Если бы я бес­пре­ко­слов­но и сра­зу отдал­ся под твою руку, то и моя участь не обре­ла бы извест­но­сти и ты не обрел бы новой сла­вы победою надо мной. Моя казнь вско­ре будет забы­та, но если ты оста­вишь мне жизнь, я наве­ки ста­ну при­ме­ром тво­е­го мило­сер­дия». (5) В ответ на это Цезарь даро­вал про­ще­ние и Кар­ата­ку, и его жене, и бра­тьям. После того как с них сня­ли око­вы, они те же хва­лы и выра­же­ния бла­го­дар­но­сти, с каки­ми перед тем обра­ти­лись к прин­цеп­су, возда­ли и Агрип­пине, кото­рую увиде­ли невда­ле­ке на дру­гой три­буне. (6) Пре­бы­ва­ние жен­щи­ны перед стро­ем рим­ско­го вой­ска было, конеч­но, нов­ше­ст­вом и не отве­ча­ло обы­ча­ям древ­них, но сама Агрип­пи­на не упус­ка­ла воз­мож­но­сти пока­зать, что она пра­вит вме­сте с супру­гом, разде­ляя с ним добы­тую ее пред­ка­ми власть.

38. (1) Созван­ные затем сена­то­ры про­из­нес­ли мно­го высо­ко­пар­ных речей о захва­те в плен Кар­ата­ка, утвер­ждая, что это собы­тие не менее досто­слав­но, чем пле­не­ние Пуб­ли­ем Сци­пи­о­ном Сифа­ка, или Луци­ем Пав­лом Пер­сея, или дру­ги­ми пол­ко­во­д­ца­ми про­чих царей, пред­став­ших в око­вах перед рим­ским наро­дом. (2) Осто­рию опре­де­ля­ют­ся три­ум­фаль­ные отли­чия. Его до это­го успеш­ные дей­ст­вия сме­ня­ют­ся в даль­ней­шем частич­ны­ми неуда­ча­ми, то ли пото­му, что после устра­не­ния Кар­ата­ка наши сочли, что вой­на окон­че­на и пове­ли ее не в пол­ную силу, то ли пото­му, что, скор­бя об утра­те тако­го царя, вра­ги воз­го­ре­лись жаж­дою мще­ния. (3) Они окру­жа­ют пре­фек­та лаге­ря, остав­лен­но­го вме­сте с когор­та­ми леги­о­нов для воз­веде­ния кре­по­стей на зем­ле силу­ров. (4) И если бы из ближ­них укреп­ле­ний не отпра­ви­ли с изве­сти­ем об этом гон­цов и оса­жден­ным не при­шли спеш­но на выруч­ку, они были бы пол­но­стью истреб­ле­ны. Тем не менее в этих боях пали пре­фект, восемь цен­ту­ри­о­нов и наи­бо­лее отваж­ные из рядо­вых вои­нов. (5) Немно­го спу­стя непри­я­тель сно­ва раз­гро­мил наших, зани­мав­ших­ся заготов­кою про­до­воль­ст­вия и фура­жа, и выслан­ные для их под­держ­ки отряды вспо­мо­га­тель­ной кон­ни­цы.

39. (1) Тогда Осто­рий бро­сил на помощь когор­ты лег­ко­во­ору­жен­ных, но и это не оста­но­ви­ло бы бег­ства, если бы не всту­пи­ли в бой леги­о­ны. Их мощь урав­ня­ла поло­же­ние сра­жаю­щих­ся сто­рон, и вско­ре наши ста­ли брать верх. (2) Вра­ги, поне­ся незна­чи­тель­ные поте­ри, ибо день был уже на исхо­де, бежа­ли. (3) С той поры сле­до­ва­ли одна за дру­гою бес­ко­неч­ные, чаще похо­жие на гра­би­тель­ские набе­ги, стыч­ки то сре­ди гор­ных лесов, то сре­ди топей, куда кого при­во­ди­ли слу­чай или отва­га, опро­мет­чи­вая попыт­ка или про­ду­ман­ный замы­сел, жаж­да мще­ния или поис­ки, добы­чи, по при­ка­за­нию, а иной раз и без ведо­ма вое­на­чаль­ни­ков. В этих схват­ках силу­ры дра­лись с невидан­ным дото­ле упор­ст­вом, (4) ибо их рас­па­ля­ла рас­про­стра­нив­ша­я­ся мол­ва о сло­вах рим­ско­го пол­ко­во­д­ца, заявив­ше­го во все­услы­ша­ние, что, подоб­но тому как неко­гда было частью истреб­ле­но, частью пере­прав­ле­но в Гал­лию пле­мя сугам­бров, так долж­но иско­ре­нить даже самое имя силу­ров. (5) Захва­тив врас­плох две когор­ты вспо­мо­га­тель­ных войск, неосто­рож­но увлек­ших­ся гра­бе­жом из-за жад­но­сти началь­ст­во­вав­ших над ними пре­фек­тов, вра­ги при­ня­лись щед­ро рас­пре­де­лять тро­феи и плен­ных и под­стре­кать дру­гие наро­ды к воз­му­ще­нию про­тив нас; и слу­чи­лось так, что имен­но в эти дни, не выдер­жав бре­ме­ни тяж­ких забот, умер Осто­рий; его кон­чи­на нема­ло обра­до­ва­ла вра­гов, счи­тав­ших, что, если этот отнюдь не заслу­жи­вав­ший пре­зре­ния пол­ко­во­дец и не был умерщ­влен в бит­ве, его все же умерт­ви­ла вой­на.

40. (1) Узнав о смер­ти лега­та, Цезарь, чтобы не остав­лять про­вин­цию без пра­ви­те­ля, назна­чил вме­сто него Авла Дидия. При­быв со всей воз­мож­ной поспеш­но­стью, тот, одна­ко, застал там тре­вож­ное поло­же­ние, ибо, пока он нахо­дил­ся в пути, вра­ги нанес­ли пора­же­ние леги­о­ну, кото­рым началь­ст­во­вал Ман­лий Валент; мол­ву об этом собы­тии они вся­че­ски разду­ва­ли, чтобы устра­шить при­бы­ваю­ще­го к ним рим­ско­го пол­ко­во­д­ца, а он, в свою оче­редь, пре­уве­ли­чил дошед­шие до него слу­хи, чтобы снис­кать себе бо́льшую сла­ву, если ему удаст­ся поло­жить конец бес­по­ряд­кам, и бо́льшую снис­хо­ди­тель­ность, если они затя­нут­ся. (2) Этот урон при­чи­ни­ли нам те же силу­ры, и они наседа­ли на нас во мно­гих местах, пока не были рас­се­я­ны стре­ми­тель­ным наступ­ле­ни­ем Дидия. (3) После пле­не­ния Кар­ата­ка наи­бо­лее све­ду­щим в воен­ном деле сре­ди вра­гов был Вену­ций из пле­ме­ни бри­ган­тов, о чем я упо­ми­нал выше¹⁸, дол­гое вре­мя хра­нив­ший нам вер­ность и под­дер­жи­вае­мый рим­ским ору­жи­ем, пока он состо­ял в бра­ке с цари­цею Кар­ти­ман­ду­ей, но после про­ис­шед­ше­го меж­ду ними раз­ры­ва, а затем и вой­ны став­ший про­яв­лять враж­деб­ность и в отно­ше­нии нас. (4) Впро­чем, вна­ча­ле борь­ба шла лишь меж­ду ними сами­ми, и Кар­ти­ман­дуя, при­бег­нув к хит­ро­сти, захва­ти­ла бра­та и род­ст­вен­ни­ков Вену­ция. (5) Это осо­бен­но рас­па­ли­ло ее вра­гов, счи­тав­ших бес­че­стьем под­чи­нять­ся вла­ды­че­ству жен­щи­ны, и отбор­ные вои­ны с их сто­ро­ны пред­при­ни­ма­ют напа­де­ние на цар­ский дво­рец. (6) Мы пред­виде­ли это зара­нее, и выслан­ные на помощь цари­це когор­ты всту­пи­ли в оже­сто­чен­ный бой с непри­я­те­лем, про­те­кав­ший вна­ча­ле с пере­мен­ным успе­хом, но в кон­це кон­цов увен­чав­ший­ся нашей победой. (7) С таким же успе­хом сра­зил­ся и леги­он, кото­рым началь­ст­во­вал Цезий Нази­ка; и вооб­ще, обре­ме­нен­ный пре­клон­ным воз­рас­том и осы­пан­ный почет­ны­ми награ­да­ми, Дидий пола­гал доста­точ­ным сдер­жи­вать непри­я­те­ля, дей­ст­вуя через сво­их под­чи­нен­ных. (8) Хотя сооб­щен­ное мною было выпол­не­но в тече­ние несколь­ких лет и дву­мя про­пре­то­ра­ми, я объ­еди­нил их дея­ния вме­сте, дабы, отда­лен­ные друг от дру­га, они не под­верг­лись неза­слу­жен­но­му забве­нию¹⁹. Воз­вра­ща­юсь к повест­во­ва­нию по годам.

41. (1) При кон­су­лах Тибе­рии Клав­дии (в пятый раз) и Сер­вии Кор­не­лии (Орфи­те)²⁰ поспе­ши­ли досроч­но обла­чить Неро­на в муж­скую тогу²¹, дабы создать впе­чат­ле­ние, что он доста­точ­но воз­му­жал и спо­со­бен зани­мать­ся государ­ст­вен­ны­ми дела­ми. (2) Цезарь охот­но внял насто­я­ни­ям рабо­леп­ст­ву­ю­ще­го сена­та, пред­ло­жив­ше­го, чтобы Неро­ну, в воз­расте непол­ных два­дца­ти лет было пре­до­став­ле­но кон­суль­ство, а до при­ня­тия им на себя этих обя­зан­но­стей он рас­по­ла­гал про­кон­суль­ской вла­стью за пре­де­ла­ми горо­да Рима и име­но­вал­ся гла­вой моло­де­жи. (3) К тому же было реше­но раздать от его име­ни денеж­ные подар­ки вои­нам и про­до­воль­ст­вен­ные про­сто­му наро­ду. (4) На цир­ко­вом пред­став­ле­нии, дан­ном с целью при­влечь к нему бла­го­склон­ность тол­пы, он появил­ся в оде­я­нии три­ум­фа­то­ра, а Бри­тан­ник — в пре­тек­сте: пусть народ, видя перед собою одно­го в убран­стве пол­ко­во­д­ца, а дру­го­го в дет­ской одеж­де, в соот­вет­ст­вии с этим пред­у­га­да­ет гряду­щую судь­бу их обо­их. (5) Вско­ре затем были уда­ле­ны из пре­то­ри­ан­ских когорт, частью на осно­ва­нии вымыш­лен­ных при­чин, частью под почет­ным пред­ло­гом повы­ше­ния в долж­но­сти, те из цен­ту­ри­о­нов и воен­ных три­бу­нов, кото­рые скор­бе­ли об угото­ван­ном Бри­тан­ни­ку жре­бии; были изгна­ны из двор­ца и сохра­няв­шие вер­ность Бри­тан­ни­ку воль­ноот­пу­щен­ни­ки, при­чем это про­изо­шло в свя­зи со сле­дую­щим слу­ча­ем. (6) Одна­жды, когда Нерон и Бри­тан­ник при встре­че обме­ня­лись при­вет­ст­ви­я­ми, пер­вый обра­тил­ся ко вто­ро­му по име­ни, а тот назвал Неро­на Доми­ци­ем. (7) Агрип­пи­на с горь­ки­ми жало­ба­ми сооб­ща­ет об этом мужу как о свиде­тель­стве начав­шей­ся меж­ду свод­ны­ми бра­тья­ми роз­ни: с усы­нов­ле­ни­ем Неро­на не жела­ют счи­тать­ся, в лоне семьи отме­ня­ет­ся поста­нов­лен­ное сена­том, пред­пи­сан­ное наро­дом; если своевре­мен­но не пре­сечь вопи­ю­щую зло­на­ме­рен­ность под­стре­ка­те­лей, она при­ведет к гибе­ли государ­ства. (8) Встре­во­жен­ный эти­ми обви­не­ни­я­ми, Клав­дий обре­ка­ет на изгна­ние или смерть всех наи­бо­лее чест­ных и непод­куп­ных вос­пи­та­те­лей сына и попе­че­ние о нем отда­ет в руки назна­чен­ных маче­хой.

42. (1) Но пред­при­нять реши­тель­ные шаги Агрип­пи­на все-таки не отва­жи­ва­лась, пока во гла­ве пре­то­ри­ан­ских когорт оста­ва­лись Лузий Гета и Руф­рий Кри­спин, кото­рые, по ее убеж­де­нию, были пре­да­ны памя­ти Мес­са­ли­ны и пита­ли при­вя­зан­ность к ее детям. (2) И вот она вну­ша­ет мужу, что, домо­га­ясь рас­по­ло­же­ния вои­нов, они раз­ла­га­ют когор­ты, тогда как при еди­но­на­ча­лии в тех же когор­тах уста­но­вит­ся более стро­гая дис­ци­пли­на. Так она доби­лась пере­да­чи когорт в под­чи­не­ние Афра­нию Бур­ру, выдаю­ще­му­ся вое­на­чаль­ни­ку, о кото­ром шла доб­рая сла­ва, но кото­ро­му, одна­ко, было извест­но, кому он обя­зан сво­им назна­че­ни­ем. (3) Вме­сте с тем Агрип­пи­на стре­ми­лась при­дать себе как мож­но боль­ше вели­чия: она под­ня­лась на Капи­то­лий в дву­кол­ке, и эта почесть, издав­на возда­вав­ша­я­ся толь­ко жре­цам и свя­ты­ням, так­же уси­ли­ва­ла почи­та­ние жен­щи­ны, кото­рая — един­ст­вен­ный доныне при­мер — была доче­рью импе­ра­то­ра, сест­рою, супру­гою и мате­рью прин­цеп­сов²². (4) Но тем не менее по доно­су сена­то­ра Юния Лупа предъ­яв­ля­ет­ся обви­не­ние пре­ста­ре­ло­му года­ми Вител­лию, кото­рый был глав­ней­шей ее опо­рою и поль­зо­вал­ся огром­ным вли­я­ни­ем (сколь пре­врат­ны судь­бы могу­ще­ст­вен­ных!). (5) Донос­чик обви­нял его в оскорб­ле­нии вели­чия и в наме­ре­нии захва­тить власть, и Клав­дий с готов­но­стью пове­рил бы это­му, если бы Агрип­пи­на ско­рее угро­за­ми, неже­ли прось­ба­ми, не пере­ло­ми­ла его и не вынуди­ла лишить обви­ни­те­ля воды и огня: тако­во было жела­ние само­го Вител­лия.

43. (1) В этом году было мно­го зна­ме­ний: на Капи­то­лий сели зло­ве­щие пти­цы; во вре­мя зем­ле­тря­се­ния от сле­до­вав­ших друг за дру­гом толч­ков обру­ши­лись дома, и так как страх пред еще бо́льши­ми бед­ст­ви­я­ми вызвал смя­те­ние, в обра­зо­вав­шей­ся дав­ке было рас­топ­та­но мно­го людей; недо­ста­ток в зерне и воз­ник­ший из-за это­го голод так­же при­ни­ма­лись за зна­ме­нья. (2) И дело не огра­ни­чи­лось глу­хим ропотом, но раз­би­рав­ше­го судеб­ные тяж­бы Клав­дия окру­жи­ли с буй­ны­ми выкри­ка­ми и, оттес­нив на край фору­ма, зажа­ли в коль­цо и не выпус­ка­ли оттуда, пока он не про­бил­ся нако­нец сквозь сте­ну воз­буж­ден­ных людей, выру­чен­ный отрядом вои­нов. (3) Ста­ло извест­но, что про­до­воль­ст­вия в Риме оста­ва­лось не более чем на пят­на­дцать суток, и от вели­чай­ше­го бед­ст­вия город изба­ви­ли лишь бла­го­во­ле­ние богов и мяг­кость зимы. (4) А ведь было вре­мя, когда Ита­лия снаб­жа­ла про­до­воль­ст­ви­ем свои нахо­див­ши­е­ся в отда­лен­ных про­вин­ци­ях леги­о­ны, да и сей­час она не стра­да­ет бес­пло­ди­ем, но мы пред­по­чи­та­ем возде­лы­вать Афри­ку и Еги­пет, и жизнь рим­ско­го наро­да дове­ре­на кораб­лям и слу­чай­но­стям.

44. (1) Вспых­нув­шая в том же году вой­на²³ меж­ду армя­на­ми и ибе­ра­ми вызва­ла край­нюю напря­жен­ность и в отно­ше­ни­ях рим­лян с пар­фя­на­ми. (2) Пар­фян­ским наро­дом повеле­вал Воло­гез, родив­ший­ся от гре­чан­ки-налож­ни­цы и полу­чив­ший цар­скую власть по согла­ше­нию с бра­тья­ми: над ибе­ра­ми с дав­них пор власт­во­вал Фарасман, над армя­на­ми, при нашей под­держ­ке, — брат его Мит­ри­дат. (3) У Фарасма­на был сын по име­ни Рада­мист; стат­ный, отли­чав­ший­ся ред­кою телес­ною силой, овла­дев­ший все­ми нау­ка­ми и искус­ства­ми, кото­рым обу­ча­ют на его родине, он был широ­ко изве­стен и сре­ди сосед­них наро­дов. (4) Рада­мист слиш­ком часто и горя­чо сето­вал на ста­рость отца, из-за кото­рой скром­ные пре­де­лы Ибер­ско­го цар­ства оста­ют­ся неиз­мен­ны­ми, чтобы снедав­шее его често­лю­бие мог­ло остать­ся для кого-нибудь тай­ною. (5) И вот Фарасман, на склоне лет опа­са­ясь охва­чен­но­го жаж­дою вла­сти и опи­раю­ще­го­ся на народ­ную любовь юно­ши, начи­на­ет раз­жи­гать в нем иные надеж­ды и ука­зы­вать на Арме­нию, вспо­ми­ная, что после изгна­ния из нее пар­фян он сам отдал ее Мит­ри­да­ту; впро­чем, при­ме­не­ние силы сле­ду­ет отло­жить на буду­щее, а пока выгод­нее при­бег­нуть к хит­ро­сти, чтобы тем лег­че оси­лить застиг­ну­то­го врас­плох царя. (6) И Рада­мист, при­тво­рив­шись, что у него про­изо­шла ссо­ра с отцом и он бес­си­лен про­тив гоне­ний маче­хи, отправ­ля­ет­ся к дяде и, при­ня­тый им с сер­деч­ною лас­кою, слов­но он был его сыном, за спи­ной Мит­ри­да­та, кото­рый ни о чем не дога­ды­вал­ся и вся­че­ски воз­вы­шал его, под­стре­ка­ет армян­ских вель­мож к государ­ст­вен­но­му пере­во­роту.

45. (1) Под пред­ло­гом при­ми­ре­ния воз­вра­тив­шись затем к отцу, он сооб­ща­ет, что достиг­ну­то все, чего мож­но было добить­ся обма­ном, а про­чее сле­ду­ет довер­шить ору­жи­ем. (2) Тогда Фарасман измыш­ля­ет повод к войне: сра­жа­ясь в свое вре­мя с царем аль­ба­нов, он хотел обра­тить­ся за помо­щью к рим­ля­нам, чему, одна­ко, вос­про­ти­вил­ся его брат, и в отмще­ние за эту обиду он высту­па­ет в поход, чтобы его низ­ло­жить. Одно­вре­мен­но он пере­дал в рас­по­ря­же­ние сына боль­шое вой­ско. (3) И тот вынудил устра­шен­но­го вне­зап­ным втор­же­ни­ем и про­гнан­но­го с рав­нин Мит­ри­да­та укрыть­ся в кре­по­сти Гор­не­ях, защи­щен­ной и место­по­ло­же­ни­ем, и рим­ским гар­ни­зо­ном во гла­ве с пре­фек­том Цели­ем Пол­ли­о­ном и цен­ту­ри­о­ном Кас­пе­ри­ем. (4) Нет ниче­го, в чем вар­ва­ры были бы столь же несве­ду­щи, как в осад­ных оруди­ях и искус­стве брать при­сту­пом кре­по­сти. (5) Тщет­но и со зна­чи­тель­ны­ми поте­ря­ми попы­тав­шись овла­деть укреп­ле­ни­я­ми, Рада­мист при­сту­па­ет к оса­де; и так как тут ниче­го нель­зя было сде­лать силою, он под­ку­па­ет алч­но­го Пол­ли­о­на, несмот­ря на то что Кас­пе­рий закли­нал того не пре­да­вать веро­лом­но и корыст­но царя-союз­ни­ка и Арме­нию, отдан­ную ему в дар рим­ским наро­дом. (6) Но Пол­ли­он в свое оправ­да­ние ссы­лал­ся на мно­го­чис­лен­ность непри­я­те­ля, а Рада­мист — на при­ка­за­ния, полу­чен­ные им от отца, и Кас­пе­рий, заклю­чив пере­ми­рие, в кон­це кон­цов остав­ля­ет кре­пость, с тем чтобы, если ему не удаст­ся заста­вить Фарасма­на отка­зать­ся от этой вой­ны, изве­стить хотя бы о поло­же­нии дел в Арме­нии пра­ви­те­ля Сирии Умидия Квад­ра­та.

46. (1) После ухо­да цен­ту­ри­о­на пре­фект, как бы изба­вив­шись от над­зи­рав­ше­го за ним стра­жа, при­ни­ма­ет­ся уго­ва­ри­вать Мит­ри­да­та при­ми­рить­ся с Фарасма­ном, ука­зы­вая, что они кров­ные бра­тья, что Фарасман — стар­ше, что их свя­зы­ва­ют и дру­гие узы род­ства: ведь он женат на доче­ри Фарасма­на и тесть Рада­ми­сту; (2) имея пре­вос­ход­ство в силе, ибе­ры тем не менее не отвер­га­ют мира; хоро­шо извест­но веро­лом­ство армян, и у него, Мит­ри­да­та, нет дру­гой опо­ры, кро­ме не обес­пе­чен­ной про­до­воль­ст­ви­ем кре­по­сти; не луч­ше ли без про­ли­тия кро­ви покон­чить с рас­прею, оста­вив сомни­тель­ные рас­че­ты на ору­жие. (3) И пока Мит­ри­дат колеб­лет­ся, не дове­ряя сове­там пре­фек­та, ибо тот наси­ли­ем овла­дел цар­ской налож­ни­цей и вооб­ще счи­тал­ся чело­ве­ком про­даж­ным, от кото­ро­го мож­но ждать любой низо­сти, Кас­пе­рий про­ни­ка­ет к Фарасма­ну и наста­и­ва­ет, чтобы ибе­ры сня­ли оса­ду с кре­по­сти. (4) Тот, давая уклон­чи­вые отве­ты, не оста­нав­ли­ва­ясь и перед лжи­вы­ми обе­ща­ни­я­ми, сек­рет­но отправ­ля­ет гон­цов к Рада­ми­сту с пове­ле­ни­ем во что бы то ни ста­ло и воз­мож­но ско­рее захва­тить Мит­ри­да­та. (5) Пла­та за пре­да­тель­ство уве­ли­чи­ва­ет­ся, и Пол­ли­он тай­ным под­ку­пом под­би­ва­ет вои­нов тре­бо­вать заклю­че­ния мира и угро­жать, что в про­тив­ном слу­чае кре­пость будет ими поки­ну­та. (6) Вынуж­ден­ный необ­хо­ди­мо­стью, Мит­ри­дат согла­ша­ет­ся на пред­ло­жен­ные ему Рада­ми­стом вре­мя и место заклю­че­ния мир­но­го дого­во­ра и остав­ля­ет Гор­ней.

47. (1) В услов­лен­ный день Рада­мист, устре­мив­шись навстре­чу, заклю­ча­ет его в объ­я­тия, обра­ща­ет­ся к нему с при­твор­ной почти­тель­но­стью, назы­ва­ет тестем и отцом; кля­нет­ся, что не посягнет на него ни мечом, ни ядом, (2) и при этом увле­ка­ет его в ближ­нюю рощу, гово­ря, что в ней сде­ла­ны необ­хо­ди­мые при­готов­ле­ния к закла­нию жерт­вы, дабы мир меж­ду ними был заклю­чен при богах-свиде­те­лях. (3) У восточ­ных царей в обы­чае вся­кий раз, как они всту­па­ют в союз, выстав­лять перед собою пра­вые руки и, при­ло­жив друг к дру­гу боль­шие паль­цы, туго пере­тя­ги­вать их узлом; а когда паль­цы нальют­ся кро­вью, она выпус­ка­ет­ся из них посред­ст­вом лег­ких над­ре­зов, и цари друг у дру­га ее выса­сы­ва­ют. Заклю­чен­ный подоб­ным обра­зом дого­вор почи­та­ет­ся неру­ши­мым, будучи как бы освя­щен кро­вью его участ­ни­ков. (4) Но тот, кто тогда пере­тя­ги­вал царям паль­цы, сде­лав вид, буд­то пада­ет, обхва­ты­ва­ет коле­ни Мит­ри­да­та и валит его с ног; (5) немед­лен­но сбе­га­ет­ся мно­го наро­да, и на Мит­ри­да­та нала­га­ют око­вы. Затем его води­ли, вла­ча за нож­ную цепь, что счи­та­ет­ся позор­ным у вар­ва­ров, и так как он, власт­вуя, кру­то обхо­дил­ся с про­стым наро­дом, тол­па осы­па­ла его поно­ше­ни­я­ми и гро­зи­ла рас­пра­вой. (6) Впро­чем, попа­да­лись в ней и такие, кто, наблюдая столь рази­тель­ную пере­ме­ну в его судь­бе, состра­да­ли ему; рыдая в голос, в сопро­вож­де­нии малых детей за ним сле­до­ва­ла жена. (7) В ожи­да­нии испро­шен­ных у Фарасма­на рас­по­ря­же­ний их порознь поме­ща­ют в кры­тых повоз­ках. Жаж­да завла­деть цар­ст­вом пере­си­ли­ла в Фарасмане жалость к бра­ту и доче­ри, и душою он был готов к совер­ше­нию зло­де­я­ния; он не поже­лал, одна­ко, при­сут­ст­во­вать при их умерщ­вле­нии, (8) а Рада­мист, памя­туя о дан­ной им клят­ве не пося­гать на жизнь сест­ры и дяди ни мечом, ни ядом, велит их уду­шить, пова­лив на зем­лю и накрыв боль­шой и тяже­лой грудой одеж­ды. (9) И так как сыно­вья Мит­ри­да­та опла­ки­ва­ли уби­тых роди­те­лей, были истреб­ле­ны и они.

48. (1) Меж­ду тем Квад­рат, узнав, что Мит­ри­дат пре­дан и армян­ское цар­ство захва­ти­ли его убий­цы, созы­ва­ет сове­ща­ние и, сооб­щив о слу­чив­шем­ся, спра­ши­ва­ет собрав­ших­ся, нуж­но ли пока­рать винов­ных. (2) Заботу о досто­ин­стве Рим­ско­го государ­ства про­яви­ли лишь очень немно­гие; боль­шин­ство выска­за­лось за то, что без­опас­нее: вся­кое пре­ступ­ле­ние у чуже­стран­цев сле­ду­ет при­ни­мать с радо­стью; боль­ше того, над­ле­жит сеять семе­на меж­до­усо­биц, как неред­ко посту­па­ли рим­ские прин­цеп­сы, пре­до­став­ляя тому или ино­му под видом щед­ро­го дара ту же Арме­нию, дабы рас­па­лить души вар­ва­ров и толк­нуть их на сму­ту; (3) пусть Рада­мист вла­де­ет пре­ступ­но захва­чен­ным, лишь бы он был окру­жен все­об­щею нена­ви­стью и запят­нан позо­ром; ведь это выгод­нее, чем если бы он был низ­ло­жен, ове­ян­ный сла­вой. Это мне­ние и воз­об­ла­да­ло. (4) Впро­чем, чтобы не мог­ло пока­зать­ся, что ими это зло­де­я­ние одоб­ря­ет­ся, и на слу­чай, если бы Цезарь рас­по­рядил­ся ина­че, к Фарасма­ну посла­ли гон­цов с тре­бо­ва­ни­ем уйти из пре­де­лов Арме­нии и уве­сти с собой сына.

49. (1) В Кап­па­до­кии был про­ку­ра­то­ром Юлий Пелигн, оди­на­ко­во пре­зи­рае­мый как за низость души, так и за телес­ное без­обра­зие, но тем не менее весь­ма близ­кий к Клав­дию, ибо в былое вре­мя, будучи еще част­ным лицом, тот про­во­дил свой без­де­я­тель­ный досуг в обще­стве при­хле­ба­те­лей. (2) Этот Пелигн созвал вспо­мо­га­тель­ное вой­ско про­вин­ции яко­бы с целью отво­е­вать Арме­нию, но так как от тво­ри­мых им гра­бе­жей боль­ше стра­да­ли союз­ни­ки, чем вра­ги, его воин­ские силы реде­ли, и, нуж­да­ясь в защи­те от наседав­ших на него вар­ва­ров, он явил­ся в кон­це кон­цов к Рада­ми­сту; куп­лен­ный подар­ка­ми Рада­ми­ста, он при­нял­ся убеж­дать его надеть цар­ские зна­ки отли­чия, и сам при­сут­ст­во­вал при их воз­ло­же­нии как пособ­ник и вдох­но­ви­тель. (3) Но когда рас­про­стра­ни­лась мол­ва о столь постыд­ном его поведе­нии, чтобы и дру­гих не сочли таки­ми же, как Пелигн, высы­ла­ет­ся леги­он во гла­ве с лега­том Гель­види­ем При­ском, кото­ро­му было пору­че­но покон­чить со сму­тою, дей­ст­вуя в зави­си­мо­сти от обсто­я­тельств. (4) Итак, поспеш­но пере­ва­лив через Тавр­ские горы и успев наве­сти порядок боль­ше уме­рен­но­стью, чем при­ме­не­ни­ем силы, он полу­ча­ет при­каз воз­вра­тить­ся в Сирию, дабы не вызвать вой­ны с пар­фя­на­ми.

50. (1) Ибо Воло­гез, сочтя, что пред­ста­вил­ся слу­чай всту­пить в Арме­нию, ранее нахо­див­шу­ю­ся во вла­де­нии его пред­ков и ковар­но захва­чен­ную ино­зем­ным царем, стя­ги­ва­ет вой­ска и гото­вит­ся воз­ве­сти на армян­ский пре­стол бра­та сво­его Тирида­та, чтобы никто из его рода не был обой­ден цар­ст­вом. (2) Дви­нув­шись на Арме­нию, пар­фяне без боя про­гна­ли ибе­ров, и армян­ские горо­да Арта­к­са­та и Тиг­ра­но­кер­та сда­лись на милость победи­те­ля. (3) Но затем суро­вость зимы и недо­ста­ток съест­ных при­па­сов, а так­же воз­ник­шее из-за того и дру­го­го моро­вое повет­рие побуж­да­ют Воло­ге­за отка­зать­ся от нача­то­го им пред­при­я­тия. (4) И в никем не заня­тую Арме­нию опять втор­га­ет­ся Рада­мист, еще более сви­ре­пый, чем преж­де, ибо на этот раз он смот­рел на ее оби­та­те­лей как на измен­ни­ков, гото­вых, как толь­ко сло­жат­ся бла­го­при­ят­ные обсто­я­тель­ства, сно­ва под­нять­ся на него мяте­жом. (5) И дей­ст­ви­тель­но, они, сколь ни были при­уче­ны к раб­ству, теря­ют тер­пе­ние и с ору­жи­ем в руках окру­жа­ют цар­ский дво­рец.

51. (1) Спас­ли Рада­ми­ста лишь быст­рые кони, умчав­шие его и жену. (2) Бере­мен­ная жена из стра­ха перед вра­га­ми и люб­ви к мужу вна­ча­ле через силу пере­но­си­ла тяготы бег­ства; но изму­чен­ная непре­рыв­ною скач­кой, от кото­рой сотря­са­лось ее отя­го­щен­ное пло­дом чре­во и внут­рен­но­сти, она ста­ла молить Рада­ми­ста, чтобы, пода­рив ей чест­ную смерть, он изба­вил ее от над­ру­га­тельств пле­на. (3) Спер­ва он ее обни­ма­ет, под­дер­жи­ва­ет, уго­ва­ри­ва­ет, то вос­хи­ща­ясь ее цело­муд­ри­ем, то впа­дая в неистов­ство при мыс­ли о том, что, если она будет поки­ну­та им, ею овла­де­ет дру­гой. (4) Нако­нец, охва­чен­ный рев­но­стью, Рада­мист, обна­жив аки­нак²⁴, прон­за­ет ее при­выч­ной к убий­ствам рукою, уно­сит ране­ную на берег Ара­к­са и бро­са­ет в реку, чтобы даже мерт­вою она не доста­лась вра­гам: после это­го он устрем­ля­ет­ся к пре­де­лам ибе­ров и дости­га­ет отцов­ско­го цар­ства. (5) Меж­ду тем Зено­бию (ибо тако­во было имя его жены), еще дыша­щую и подаю­щую явные при­зна­ки жиз­ни, заме­ча­ют в спо­кой­ной заво­ди пас­ту­хи и, заклю­чив по бла­го­род­ству ее лица, что она не про­сто­го зва­ния, пере­вя­зы­ва­ют ей рану, лечат дере­вен­ски­ми сред­ства­ми и, узнав ее имя, а так­же, что с нею про­изо­шло, отно­сят в город Арта­к­са­ту, откуда попе­че­ни­ем город­ских вла­стей она была достав­ле­на к Тирида­ту, кото­рый лас­ко­во при­нял ее и отнес­ся к ней как к цари­це.

52. (1) В кон­суль­ство Фав­ста Сул­лы и Саль­вия Ото­на²⁵ был отправ­лен в изгна­ние Фурий Скри­бо­ни­ан, яко­бы вопро­шав­ший хал­де­ев, когда умрет Цезарь. К это­му обви­не­нию при­пле­та­ли и его мать Вибию, кото­рая не мог­ла сми­рить­ся с преды­ду­щим сво­им осуж­де­ни­ем (тогда она была сосла­на)²⁶. (2) Отец Скри­бо­ни­а­на Камилл в свое вре­мя под­нял мятеж про­тив Цеза­ря, и тот утвер­ждал, что если это­му отпрыс­ку враж­деб­но­го рода вто­рич­но остав­ле­на жизнь, то этим он обя­зан толь­ко его мило­сер­дию. (3) Одна­ко после­дую­щая жизнь изгнан­ни­ка ока­за­лась недол­гой: унес­ла ли его слу­чай­ная смерть или он был умерщ­влен ядом, об этом каж­дый тол­ко­вал соот­вет­ст­вен­но сво­е­му убеж­де­нию. Тогда же было изда­но сенат­ское поста­нов­ле­ние об изгна­нии аст­ро­ло­гов из Ита­лии — гроз­ное и бес­плод­ное. (4) Позд­нее прин­цепс похва­лил в сво­ей речи сена­то­ров, по недо­стат­ку средств доб­ро­воль­но вышед­ших из сена­тор­ско­го сосло­вия, и вывел из него тех, кто, оста­ва­ясь в нем, добав­лял к сво­ей бед­но­сти еще и бес­стыд­ство.

53. (1) Тогда же Клав­дий высту­па­ет в сена­те с пред­ло­же­ни­ем отно­си­тель­но нака­за­ния жен­щин в слу­чае их брач­но­го сожи­тель­ства с раба­ми, и сена­то­ры поста­нов­ля­ют, что, если они дошли до тако­го паде­ния без ведо­ма вла­дель­ца раба, их подо­ба­ет счи­тать обра­щен­ны­ми в раб­ство, если с его согла­сия — воль­ноот­пу­щен­ни­ца­ми. (2) И так как Цезарь объ­явил, что автор вне­сен­но­го зако­но­про­ек­та — Пал­лант, кон­сул на сле­дую­щий срок Барея Соран пред­ло­жил даро­вать Пал­лан­ту пре­тор­ские зна­ки отли­чия и пят­на­дцать мил­ли­о­нов сестер­ци­ев, (3) а Кор­не­лий Сци­пи­он доба­вил, что ему, сверх того, сле­ду­ет при­не­сти бла­го­дар­ность от лица государ­ства, ибо, про­ис­хо­дя от царей Арка­дии, он ради обще­ст­вен­ной поль­зы пре­не­брег сво­ей вос­хо­дя­щей к глу­бо­кой древ­но­сти знат­но­стью и удо­вле­тво­ря­ет­ся поло­же­ни­ем одно­го из помощ­ни­ков прин­цеп­са. (4) Клав­дий под­твер­дил, что, доволь­ст­ву­ясь поче­стя­ми, Пал­лант по-преж­не­му беден. И вот, начер­тан­ный на мед­ной дос­ке, был выве­шен сенат­ский указ, в кото­ром воль­ноот­пу­щен­ник, обла­да­тель трех­сот мил­ли­о­нов сестер­ци­ев, пре­воз­но­сил­ся вос­хва­ле­ни­я­ми за ста­рин­ную непри­хот­ли­вость и доволь­ство малым.

54. (1) Но подоб­ной уме­рен­но­сти не обна­ру­жи­вал его брат, по име­ни Феликс, кото­рый, уже дав­но пре­бы­вая пра­ви­те­лем Иудеи, счи­тал, что при столь могу­ще­ст­вен­ной под­держ­ке может без­на­ка­зан­но тво­рить без­за­ко­ния. (2) Сре­ди иуде­ев, дей­ст­ви­тель­но, воз­ник­ли вол­не­ния и начал­ся мятеж, когда…²⁷, и хотя после того как ста­ло извест­но о его умерщ­вле­нии, это испол­не­но не было, их тем не менее не остав­лял страх, как бы кто из прин­цеп­сов не пове­лел им того же. (3) Меж­ду тем Феликс неумест­ны­ми мера­ми тол­кал их на новые бес­по­ряд­ки, при­чем в зло­употреб­ле­ни­ях вся­ко­го рода с ним сорев­но­вал­ся Вен­ти­дий Куман, ведав­ший частью про­вин­ции, кото­рая была поде­ле­на меж­ду ними так, что Вен­ти­дию под­чи­нял­ся народ гали­ле­ян, а Фелик­су — сама­ри­тяне; те и дру­гие издав­на враж­до­ва­ли, а тогда, из пре­зре­ния к обо­им пра­ви­те­лям, и вовсе пере­ста­ли сдер­жи­вать вза­им­ную нена­висть. (4) Итак, они при­ня­лись гра­бить друг дру­га, посы­лать друг к дру­гу шай­ки раз­бой­ни­ков, под­стра­и­вать заса­ды, а порою зате­вать и под­лин­ные сра­же­ния, делясь с про­ку­ра­то­ра­ми награб­лен­ным и захва­чен­ною добы­чею. (5) Те вна­ча­ле были очень доволь­ны, но, когда сму­та угро­жаю­ще воз­рос­ла, вме­ша­лись в нее воен­ною силой; наши вои­ны были пере­би­ты бун­тов­щи­ка­ми, и про­вин­ция запы­ла­ла бы в пожа­ре вой­ны, если бы ей на помощь не явил­ся пра­ви­тель Сирии Квад­рат. (6) Он недол­го разду­мы­вал, как посту­пить с иуде­я­ми, дерз­нув­ши­ми на убий­ство вои­нов, и они попла­ти­лись за него голо­вой; мед­лил он лишь в отно­ше­нии Кума­на и Фелик­са (про­слы­шав о при­чи­нах вос­ста­ния, Клав­дий пре­до­ста­вил ему свер­шить пра­во­судие и над обо­и­ми про­ку­ра­то­ра­ми), (7) но Квад­рат, дабы уме­рить рве­ние обви­ни­те­лей, взял Фелик­са с собою на три­бу­нал и поса­дил его сре­ди судей, и за пре­ступ­ле­ние, совер­шен­ное ими обо­и­ми, был осуж­ден толь­ко Куман, после чего в про­вин­ции вос­ста­но­ви­лось спо­кой­ст­вие.

55. (1) Немно­го позд­нее дикие пле­ме­на Кили­кии, назы­вае­мые кли­та­ми, неред­ко нару­шав­шие спо­кой­ст­вие и преж­де, объ­еди­нив­шись под пред­во­ди­тель­ст­вом Трок­со­бо­ра и рас­по­ло­жив лагерь в труд­но­про­хо­ди­мых горах, ста­ли про­из­во­дить оттуда набе­ги на побе­ре­жье и горо­да, напа­дая на зем­ледель­цев и горо­жан, и в осо­бен­но­сти на куп­цов и море­пла­ва­те­лей. (2) Они обло­жи­ли оса­дою город Ане­му­рий; выслан­ный из Сирии ему на помощь кон­ный отряд под началь­ст­вом пре­фек­та Кур­ция Севе­ра потер­пел пора­же­ние, так как пере­се­чен­ная мест­ность в окрест­но­стях горо­да, удоб­ная для пехо­тин­цев, была непри­год­на для дей­ст­вий кон­ни­цы. (3) В даль­ней­шем царь той стра­ны Антиох, снис­кав рас­по­ло­же­ние про­стых вои­нов и обма­нув их вождя, внес рас­кол в ско­пи­ще вра­гов и, пре­дав смер­ти Трок­со­бо­ра и несколь­ких дру­гих гла­ва­рей, мило­сти­вым обра­ще­ни­ем сми­рил осталь­ных.

56. (1) Око­ло того же вре­ме­ни была про­ры­та гора меж­ду Фуцин­ским озе­ром и рекой Лири­сом²⁸, и чтобы воз­мож­но боль­шее чис­ло зри­те­лей мог­ло увидеть это вели­ко­леп­ное соору­же­ние, на озе­ре устра­и­ва­ют нав­ма­хию²⁹, подоб­но тому как, соорудив водо­ем за Тиб­ром, такую же бит­ву, на более лег­ких и менее мно­го­чис­лен­ных кораб­лях, пока­зал неко­гда Август. (2) Клав­дий сна­рядил три­ре­мы и квад­ри­ре­мы, поса­див на них девят­на­дцать тысяч чело­век; у бере­гов озе­ра со всех сто­рон были рас­став­ле­ны плоты, чтобы сра­жаю­щим­ся некуда было бежать, но внут­ри это­го ограж­де­ния оста­ва­лось доволь­но про­сто­ра для уси­лий греб­цов, для искус­ства корм­чих, для напа­де­ния кораб­лей друг на дру­га и для все­го про­че­го, без чего не обхо­дят­ся мор­ские бои. (3) На плотах сто­я­ли мани­пу­лы пре­то­ри­ан­ских когорт и под­разде­ле­ния кон­ни­цы, на них же были воз­веде­ны выдви­ну­тые впе­ред укреп­ле­ния с гото­вы­ми к дей­ст­вию ката­пуль­та­ми и бал­ли­ста­ми, тогда как осталь­ную часть озе­ра сте­рег­ли моря­ки на палуб­ных кораб­лях. (4) Бере­га, хол­мы, вер­ши­ны окрест­ных гор запол­ни­ли, как в амфи­те­ат­ре, несмет­ные тол­пы зри­те­лей, при­вле­чен­ных из ближ­них горо­дов и даже из Рима³⁰ жаж­дою к зре­ли­щам, тогда как иных при­ве­ло сюда стрем­ле­ние уго­дить прин­цеп­су. (5) Сам он в рос­кош­ном воен­ном пла­ще и невда­ле­ке от него Агрип­пи­на в выткан­ной из золотых нитей хла­миде зани­ма­ли пер­вые места. И хотя сра­же­ние шло меж­ду при­го­во­рен­ны­ми к смер­ти пре­ступ­ни­ка­ми, они бились как доб­лест­ные мужи, и после дли­тель­но­го кро­во­про­ли­тия остав­шим­ся в живых была сохра­не­на жизнь.

57. (1) По окон­ча­нии зре­ли­ща, разо­брав запру­ду, откры­ли путь водам: но тут ста­ла оче­вид­ной непри­год­ность кана­ла, под­веден­но­го к озе­ру выше уров­ня его дна или хотя бы поло­вин­ной его глу­би­ны. (2) Из-за это­го в тече­ние неко­то­ро­го вре­ме­ни про­дол­жа­лись работы по его углуб­ле­нию, и затем, чтобы сно­ва при­влечь народ, на озе­ре воз­во­дят помост для пеше­го боя и на нем дают­ся гла­ди­а­тор­ские игры. (3) Воз­ле места, где озе­ру пред­сто­я­ло устре­мить­ся в канал, было устро­е­но пир­ше­ство, участ­ни­ков кото­ро­го охва­ти­ло смя­те­ние, когда хлы­нув­шая с огром­ною силой вода ста­ла уно­сить все попа­дав­ше­е­ся на ее пути, сотря­сая и нахо­див­ше­е­ся поодаль, сея ужас под­ня­тым ею ревом и гро­хотом. (4) Вос­поль­зо­вав­шись испу­гом прин­цеп­са, Агрип­пи­на при­ни­ма­ет­ся обви­нять ведав­ше­го работа­ми на кана­ле Нар­цис­са в алч­но­сти и хище­ни­ях, (5) но и он не мол­чит, упре­кая ее в жен­ской необуздан­но­сти и в чрез­мер­но высо­ко метя­щих замыс­лах.

58. (1) В кон­суль­ство Деци­ма Юния и Квин­та Гате­рия³¹ шест­на­дца­ти­лет­ний Нерон соче­тал­ся бра­ком с доче­рью Цеза­ря Окта­ви­ей. Чтобы дать моло­до­му чело­ве­ку воз­мож­ность блес­нуть начи­тан­но­стью и крас­но­ре­чи­ем, ему пору­чи­ли высту­пить в под­держ­ку хода­тай­ства жите­лей Или­о­на, и, упо­мя­нув в искус­но состав­лен­ной речи, что рим­ский народ про­ис­хо­дит из Трои, что родо­на­чаль­ник Юли­ев — Эней и про­чее, по сво­ей древ­но­сти неда­ле­ко отсто­я­щее от бас­но­слов­ных ска­за­ний, он доби­ва­ет­ся сня­тия с жите­лей Или­о­на всех государ­ст­вен­ных повин­но­стей. (2) Он же высту­пил с речью, в кото­рой убедил дать уни­что­жен­ной пожа­ром Бонон­ской коло­нии вспо­мо­ще­ст­во­ва­ние в раз­ме­ре деся­ти мил­ли­о­нов сестер­ци­ев. Тогда же родос­цам были воз­вра­ще­ны их воль­но­сти, не раз отни­мав­ши­е­ся у них и вновь закреп­ляв­ши­е­ся за ними в зави­си­мо­сти от их заслуг в наших вой­нах с внеш­ним вра­гом или от под­ни­мае­мых ими про­тив нас мяте­жей, и на пять лет сло­же­ны пода­ти с раз­ру­шен­ной зем­ле­тря­се­ни­ем Апа­меи.

59. (1) Меж­ду тем Агрип­пи­на сво­и­ми коз­ня­ми и ухищ­ре­ни­я­ми тол­ка­ла Клав­дия на ничем не оправ­дан­ные жесто­ко­сти и с целью овла­деть сада­ми зна­ме­ни­то­го сво­им богат­ст­вом Ста­ти­лия Тав­ра погу­би­ла его, най­дя обви­ни­те­ля в лице Тарк­ви­тия При­с­ка. (2) Легат Тав­ра в быт­ность того про­кон­су­лом Афри­ки, он вме­нял Тав­ру в вину, после их воз­вра­ще­ния из про­вин­ции, отча­сти лихо­им­ство, но глав­ным обра­зом зло­на­ме­рен­ные сно­ше­ния с мага­ми. (3) И Тавр, не выне­ся лжи­во­го обви­не­ния и бес­че­стив­шей его кле­ве­ты, сам пре­сек себе жизнь, не дожи­да­ясь при­го­во­ра сена­та. (4) Одна­ко Тарк­ви­тий был исклю­чен из сена­тор­ско­го сосло­вия: сена­то­ры, вопре­ки про­ис­кам Агрип­пи­ны, насто­я­ли на этом реше­нии из нена­ви­сти к донос­чи­ку.

60. (1) В том же году от Клав­дия не раз слы­ша­ли, что судеб­ные реше­ния кото­рые будут при­ня­ты его про­ку­ра­то­ра­ми, долж­ны выпол­нять­ся с такой же неукос­ни­тель­но­стью, как если бы их при­нял он сам. (2) И чтобы не сочли его сло­ва слу­чай­ной обмолв­кою, то же самое, еще про­стран­нее и обсто­я­тель­нее, было закреп­ле­но в издан­ном по это­му пово­ду сенат­ском поста­нов­ле­нии. (3) Ведь в свое вре­мя боже­ст­вен­ный Август пове­лел пре­до­ста­вить управ­ляв­шим Егип­том всад­ни­кам пра­во отправ­ле­ния пра­во­судия и при­зна­вать за их при­го­во­ра­ми такую же закон­ную силу, как если бы они были выне­се­ны рим­ски­ми маги­ст­ра­та­ми³²; затем и в дру­гих про­вин­ци­ях и в самом Риме им были при­сво­е­ны мно­гие такие пра­ва, кото­ры­ми ранее рас­по­ла­га­ли лишь пре­то­ры. (4) Клав­дий пол­но­стью пере­дал в их руки судеб­ную власть, из-за кото­рой столь­ко раз воз­ни­ка­ли граж­дан­ские раздо­ры и воору­жен­ные столк­но­ве­ния, и когда по зако­но­про­ек­ту Сем­п­ро­ния³³ отправ­ле­ние пра­во­судия было пору­че­но исклю­чи­тель­но всад­ни­че­ско­му сосло­вию, и когда зако­ном Сер­ви­лия³⁴ судеб­ную власть сно­ва воз­вра­ти­ли сена­ту, да и Марий неко­гда вое­вал с Сул­лою глав­ным обра­зом из-за это­го пра­ва. (5) Но тогда вели борь­бу сосло­вия и исход спо­ра имел общее зна­че­ние для государ­ства. Опи­ра­ясь на могу­ще­ство Цеза­ря³⁵, Гай Оппий и Кор­не­лий Бальб ока­за­лись пер­вы­ми всад­ни­ка­ми, обле­чен­ны­ми вла­стью обсуж­дать усло­вия мира и решать вопрос о войне. (6) Неза­чем назы­вать после­до­вав­ших за ними Матия, Ведия и дру­гие гром­кие име­на про­слав­лен­ных рим­ских всад­ни­ков, раз Клав­дий урав­нял с собой и с зако­ном даже воль­ноот­пу­щен­ни­ков, кото­рых он поста­вил ведать сво­им лич­ным иму­ще­ст­вом.

61. (1) Затем он пред­ло­жил сена­ту снять бре­мя повин­но­стей с жите­лей ост­ро­ва Коса и при этом мно­го гово­рил об их древ­но­сти; древ­ней­ши­ми оби­та­те­ля­ми это­го ост­ро­ва, если не счи­тать Кея, отца Лато­ны, были арги­вяне; впо­след­ст­вии при­быв­ший к ним Эску­ла­пий позна­ко­мил их с искус­ст­вом вра­че­ва­ния, кото­рым усерд­но зани­ма­лись его потом­ки, — Клав­дий назвал их поимен­но и сооб­щил, в какое вре­мя кто из них был зна­ме­нит. (2) Далее он ска­зал, что к тому же роду при­над­ле­жит и Ксе­но­фонт, к зна­ни­ям кото­ро­го он при­бе­га­ет, и поэто­му сле­ду­ет пой­ти навстре­чу его хода­тай­ству и осво­бо­дить жите­лей Коса от каких бы то ни было пода­тей, дабы они пол­но­стью посвя­ти­ли себя забо­те об этом свя­щен­ном и все­це­ло пре­дан­ном богу ост­ро­ве. (3) Мож­но было бы несо­мнен­но ука­зать и на их мно­го­чис­лен­ные заслу­ги перед рим­ским наро­дом, на сов­мест­но с ними одер­жан­ные нами победы, (4) но Клав­дий с при­выч­ною для него бес­печ­но­стью не стал ута­и­вать с помо­щью допол­ни­тель­ных дово­дов, что, идя на эту уступ­ку, он смот­рит на нее как на лич­ное одол­же­ние Ксе­но­фон­ту.

62. (1) Но зато послан­цы Бизан­тия, полу­чив воз­мож­ность пред­стать перед сена­том и жалу­ясь на непо­мер­ную тяжесть пода­тей, не упу­сти­ли рас­про­стра­нить­ся обо всем, что мог­ло пой­ти им на поль­зу. (2) Начав с сою­за, кото­рый они заклю­чи­ли с нами в те дни, когда мы вое­ва­ли с царем македо­нян, полу­чив­шим, посколь­ку он был само­зва­нец, наиме­но­ва­ние Лже­фи­лип­па³⁶, они вслед за тем вспом­ни­ли о воору­жен­ных силах, послан­ных ими про­тив Антио­ха, Пер­сея, Ари­сто­ни­ка, о помо­щи Анто­нию во вре­мя вой­ны с пира­та­ми³⁷, о том, что́ было сде­ла­но ими для Сул­лы, Лукул­ла, Пом­пея, нако­нец о позд­ней­ших услу­гах Цеза­рям, ибо место­по­ло­же­ние их горо­да тако­во, что они могут содей­ст­во­вать пере­дви­же­нию по суше и морю пол­ко­вод­цев с вой­ска­ми и под­во­зу для них про­до­воль­ст­вия.

63. (1) И дей­ст­ви­тель­но, гре­ки рас­по­ло­жи­ли Бизан­тий на самом краю Евро­пы, там, где про­лив, отде­ля­ю­щий Евро­пу от Азии, наи­бо­лее узок: запро­сив пифий­ско­го Апол­ло­на, где им осно­вать город, они полу­чи­ли ора­кул, гла­сив­ший, что для это­го сле­ду­ет при­ис­кать место напро­тив вла­де­ний слеп­цов³⁸. (2) Это тем­ное про­ри­ца­ние ука­зы­ва­ло на хал­кедо­нян, кото­рые, попав сюда пер­вы­ми и имея воз­мож­ность постиг­нуть пре­иму­ще­ства этой мест­но­сти, избра­ли для себя худ­шую. Ведь Бизан­тий сто­ит на пло­до­род­ной зем­ле, воз­ле обиль­но­го рыбою моря, ибо огром­ные кося­ки ее, про­бив­шись из Пон­та и испу­ган­ные протя­нув­шей­ся наис­кось грядою под­вод­ных скал, откло­ня­ют­ся от изги­ба про­ти­во­ле­жа­ще­го бере­га и устрем­ля­ют­ся в гава­ни это­го горо­да. (3) Бла­го­да­ря столь бла­го­при­ят­но­му обсто­я­тель­ству жите­ли его извле­ка­ли вна­ча­ле боль­шую выго­ду и бога­те­ли, но, изне­мо­гая под тяже­стью пода­тей, вынуж­де­ны молить или о пол­ном сня­тии их, или хотя бы об умень­ше­нии их раз­ме­ра. Их прось­ба была под­дер­жа­на прин­цеп­сом, под­твер­див­шим, что, исто­щен­ные недав­ни­ми вой­на­ми с фра­кий­ца­ми и Бос­пор­ским цар­ст­вом, они нуж­да­ют­ся в безот­ла­га­тель­ной помо­щи. И их на пять лет осво­бо­ди­ли от пода­тей.

64. (1) В кон­суль­ство Мар­ка Ази­ния и Мания Аци­лия³⁹ частые зна­ме­ния заста­ви­ли ожи­дать пере­ме­ны к худ­ше­му. (2) Сго­ре­ли зажжен­ные небес­ным огнем бое­вые знач­ки и палат­ки вои­нов; на вер­шине Капи­то­лия сел пче­ли­ный рой; рож­да­лись люди со зве­ри­ны­ми чле­на­ми, и сви­нья про­из­ве­ла поро­сен­ка с яст­ре­би­ны­ми ког­тя­ми. (3) Зло­ве­щим пред­зна­ме­но­ва­ни­ем яви­лась и убыль в чис­ле выс­ших маги­ст­ра­тов, ибо в тече­ние немно­гих меся­цев скон­ча­лись кве­стор, эдил, народ­ный три­бун, пре­тор и кон­сул⁴⁰. (4) Но боль­ше все­го Агрип­пи­ну устра­ши­ли сло­ва, вырвав­ши­е­ся у захмелев­ше­го Клав­дия, что тако­ва уж его судь­ба — выно­сить бес­пут­ство сво­их жен, а затем обру­ши­вать на них кару⁴¹, опа­са­ясь за свое буду­щее, она реши­ла дей­ст­во­вать, и при­том поспе­шить: преж­де все­го, дви­жи­мая жен­скою нетер­пи­мо­стью, она погу­би­ла Доми­цию Лепиду, ибо Лепида, дочь млад­шей Анто­нии, вну­ча­тая пле­мян­ни­ца Авгу­ста, двою­род­ная тет­ка Агрип­пи­ны и сест­ра ее преж­не­го мужа Гнея, счи­та­ла, что не усту­па­ет ей в знат­но­сти. (5) Внеш­но­стью, воз­рас­том, богат­ст­вом они мало чем роз­ни­лись: обе рас­пут­ные, запят­нан­ные дур­ною сла­вою, необуздан­ные, — они не мень­ше сопер­ни­ча­ли в поро­ках, чем в том немно­гом хоро­шем, кото­рым их, воз­мож­но, наде­ли­ла судь­ба. (6) Но оже­сто­чен­нее все­го они боро­лись меж­ду собой за то, чье вли­я­ние на Неро­на воз­об­ла­да­ет — мате­ри или тет­ки; Лепида завле­ка­ла его юно­ше­скую душу лас­ка­ми и щед­рота­ми, тогда как Агрип­пи­на, напро­тив, была с ним неиз­мен­но суро­ва и непре­клон­на: она жела­ла доста­вить сыну вер­хов­ную власть, но тер­петь его власт­во­ва­ние она не мог­ла.

65. (1) Обви­ни­ли Лепиду в том, что посред­ст­вом кол­дов­ских чар она пыта­лась изве­сти жену прин­цеп­са и что, содер­жа в Калаб­рии тол­пы буй­ных рабов, нару­ша­ла мир и покой Ита­лии. (2) За это ее осуди­ли на смерть, чему все­ми сила­ми про­ти­во­дей­ст­во­вал Нар­цисс, кото­рый, день ото дня все боль­ше и боль­ше подо­зре­вая Агрип­пи­ну в зло­на­ме­рен­ных умыс­лах, ска­зал одна­жды, как сооб­ща­ют, в тес­ном кру­гу дру­зей, что он обре­чен на вер­ную гибель, доста­нет­ся ли вер­хов­ная власть Бри­тан­ни­ку или Неро­ну; одна­ко он столь­ким обя­зан Цеза­рю⁴², что ради его поль­зы готов пожерт­во­вать жиз­нью. (3) Он, Нар­цисс, изоб­ли­чил Мес­са­ли­ну и Силия; если власть попа­дет в руки Неро­на, то и тот будет рас­по­ла­гать сход­ны­ми осно­ва­ни­я­ми для его осуж­де­ния; но зато если наслед­ни­ком будет при­знан Бри­тан­ник, это изба­вит прин­цеп­са от опас­но­сти; а бес­страст­но наблюдать коз­ни маче­хи, столь пагуб­ные для всей семьи Цеза­ря, он счел бы для себя еще бо́льшим позо­ром, чем если бы умол­чал о рас­пут­стве его преды­ду­щей жены. (4) Хотя и на этот раз нет недо­стат­ка в рас­пут­стве: Пал­лант — любов­ник Агрип­пи­ны, и ни в ком не вызы­ва­ет сомне­ний, что честь, бла­го­при­стой­ность, стыд — все это для нее не име­ет зна­че­ния по срав­не­нию с вла­стью. (5) Так рас­суж­дая, Нар­цисс воз­ла­гал все упо­ва­ния на Бри­тан­ни­ка и, про­сти­рая руки то к богам, то к нему само­му, молил­ся о том, чтобы он воз­мож­но ско­рее достиг зре­ло­го воз­рас­та, чтобы, воз­му­жав, низ­верг­нул вра­гов отца и отмстил так­же убий­цам мате­ри.

66. (1) Под гне­том тяж­ких забот Нар­цисс зане­мог и для вос­ста­нов­ле­ния сил мяг­кой пого­дой и целеб­ны­ми вода­ми отпра­вил­ся в Сину­ес­су. (2) Тогда Агрип­пи­на, уже дав­но решив­ша­я­ся на пре­ступ­ле­ние и торо­пив­ша­я­ся вос­поль­зо­вать­ся удоб­ным слу­ча­ем, тем более что у нее были слу­ги, на кото­рых она мог­ла поло­жить­ся, заду­ма­лась о том, какой вид яда ей сле­ду­ет при­ме­нить: если его дей­ст­вие будет вне­зап­ным и быст­рым, то как бы не рас­кры­лось ее пре­ступ­ле­ние; если же она избе­рет мед­лен­но дей­ст­ву­ю­щий и уби­ваю­щий испод­воль, то как бы Клав­дий на поро­ге смер­ти не понял, что он жерт­ва ковар­ства, и не воз­вра­тил сво­ей люб­ви сыну⁴³. (3) Ей было жела­тель­но нечто осо­бен­ное, такое, от чего пому­тил­ся бы его разум и после­до­ва­ло посте­пен­ное уга­са­ние. (4) И она разыс­ки­ва­ет пона­то­рев­шую в этих делах искус­ни­цу по име­ни Локу­ста, недав­но осуж­ден­ную за отрав­ле­ния, кото­рую еще ранее дол­гое вре­мя исполь­зо­ва­ли как орудие само­вла­стия. (5) Мастер­ст­вом этой жен­щи­ны был состав­лен соот­вет­ст­ву­ю­щий яд; дал же его Клав­дию евнух Галот, в обя­зан­но­сти кото­ро­го вхо­ди­ло при­но­сить и отведы­вать пред­на­зна­чен­ные для Клав­дия куша­нья.

67. (1) Вско­ре все ста­ло настоль­ко явным, что писа­те­ли того вре­ме­ни подроб­но рас­ска­за­ли о про­ис­шед­шем: яд был при­ме­шан к изыс­кан­но­му гриб­но­му блюду; что Клав­дий отрав­лен, рас­по­зна­ли не сра­зу из-за его бес­печ­но­сти или, может быть, опья­не­ния; к тому же при­ступ поно­са доста­вил ему види­мое облег­че­ние. (2) Пора­жен­ная стра­хом Агрип­пи­на, опа­са­ясь для себя само­го худ­ше­го и не обра­щая вни­ма­ния на непри­язнь при­сут­ст­ву­ю­щих, обра­ща­ет­ся к ранее пред­у­смот­рен­ной помо­щи вра­ча Ксе­но­фон­та. (3) И тот, как бы затем, чтобы вызвать рвоту, ввел в гор­ло Клав­дия сма­зан­ное быст­ро­дей­ст­ву­ю­щим ядом перо, хоро­шо зная, что если зате­вать вели­чай­шие пре­ступ­ле­ния невоз­мож­но, не под­вер­га­ясь опас­но­сти, то зато пре­успев­ший в них щед­ро воз­на­граж­да­ет­ся.

68. (1) Меж­ду тем созы­ва­лись сена­то­ры; кон­су­лы и жре­цы про­воз­гла­ша­ли тор­же­ст­вен­ные обе­ты, молясь об исце­ле­нии прин­цеп­са, тогда как его, уже без­ды­хан­но­го, обкла­ды­ва­ли при­пар­ка­ми и покры­ва­ла­ми с наме­ре­ни­ем скры­вать его смерть, пока не будут при­ня­ты меры, кото­ры­ми была бы закреп­ле­на за Неро­ном вер­хов­ная власть. (2) Как бы уби­тая горем и ищу­щая уте­ше­ния Агрип­пи­на сра­зу же после кон­чи­ны Клав­дия при­па­ла к Бри­тан­ни­ку и заклю­чи­ла его в объ­я­тия; назы­вая его точ­ным подо­би­ем отца, она все­воз­мож­ны­ми ухищ­ре­ни­я­ми не выпус­ка­ла его из покоя, в кото­ром они нахо­ди­лись. (3) Задер­жа­ла она при себе и его сестер Анто­нию и Окта­вию и, при­ста­вив стра­жу ко всем две­рям, вре­мя от вре­ме­ни объ­яв­ля­ла, что состо­я­ние прин­цеп­са улуч­ша­ет­ся, делая это ради того, чтобы под­дер­жи­вать в вои­нах надеж­ду на хоро­ший исход и дождать­ся бла­го­при­ят­но­го часа, ука­зан­но­го пред­ве­ща­ни­я­ми хал­де­ев.

69. (1) И вот в пол­день, в тре­тий день до октябрь­ских ид, вне­зап­но широ­ко рас­па­хи­ва­ют­ся две­ри двор­ца и к когор­те, по заведен­но­му в вой­ске поряд­ку охра­няв­шей его, выхо­дит сопро­вож­дае­мый Бурром Нерон. Встре­чен­но­го по ука­за­нию пре­фек­та при­вет­ст­вен­ны­ми кли­ка­ми, его под­ни­ма­ют на носил­ках. (2) Гово­рят, что неко­то­рые вои­ны зако­ле­ба­лись: ози­ра­ясь по сто­ро­нам, они спра­ши­ва­ли, где же Бри­тан­ник; но так как никто не при­звал их к воз­му­ще­нию, им толь­ко и оста­ва­лось поко­рить­ся. (3) При­не­сен­ный в пре­то­ри­ан­ский лагерь, Нерон, про­из­не­ся подо­бав­шую обсто­я­тель­ствам речь и пообе­щав вои­нам столь же щед­рые, как его отец, денеж­ные подар­ки, про­воз­гла­ша­ет­ся импе­ра­то­ром. За реше­ни­ем вой­ска после­до­ва­ли ука­зы сена­та: ника­ких вол­не­ний не было и в про­вин­ци­ях. (4) Клав­дию опре­де­ля­ют­ся поче­сти, возда­вае­мые богам, и похо­ро­ны его обстав­ля­ют­ся с такой же тор­же­ст­вен­но­стью, с какою был похо­ро­нен Август, ибо Агрип­пи­на сорев­но­ва­лась в пыш­но­сти со сво­ей пра­баб­кою Ливи­ей. (5) Заве­ща­ние его, одна­ко, огла­ше­но не было, дабы пред­по­чте­ние, отдан­ное им пасын­ку, хотя у него был соб­ст­вен­ный сын, сво­ею неспра­вед­ли­во­стью не сму­ти­ло про­стой народ и не вызва­ло в нем него­до­ва­ния.